Жила-была на свете грустная принцесса. И никто на свете не мог ее рассмешить или хотя бы заставить улыбнуться.
...Ясное дело, что было дальше. Разумеется, король-отец объявил, что выдаст свою дочь замуж за того, кто сумеет ее развеселить. Ну и, конечно, полкоролевства впридачу пообещал.
Что тут началось! Со всех концов света съезжались во дворец всевозможные принцы, короли, императоры, герцоги, маркизы, виконты, бароны и графы, и каждый - с целой свитой шутов, скоморохов и клоунов. Попробуй-ка прокорми такую ораву! А ведь каждого маркиза или герцога нужно еще достойно принять, устроить ему экскурсию по королевству, обеспечить, так сказать, культурную программу... Бедный король-отец! Он был уже совсем не рад своей затее. Он совершенно сбился с ног, ведь он теперь только и делал, что бегал из одних гостевых покоев в другие, стараясь угодить каждому, да принимал все новых и новых женихов - а ведь был он уже не молод!
- Уф, дитятко, - говорил он дочери, присаживаясь на минуту передохнуть рядом с ней на балкончике, выходящем в королевский сад. - И задала же ты мне работу под старость лет!
- Ничего я вам не задавала! - тотчас надулась принцесса. - Я, между прочим, вообще никаких женихов не просила. Это вы меня все замуж зачем-то хотите выдать. А мне, кстати, и так живется неплохо.
- Но, дочка, - возмутился король. - Ты же принцесса! И мое единственное дитя к тому же. Понимать надо. Кто после меня королевством править будет?
Принцесса угрюмо молчала, выпятив губы.
- То-то же! - Наставительно произнес король. - Принцессы должны обязательно выходить замуж, чтобы был у короны наследник. По-ли-ти-ка!
Принцесса терпеть не могла, когда отец начинал говорить про политику. Он принимался тогда изъясняться длинными малопонятными словами. Она втайне подозревала, что он и сам хорошенько не знает, что они значат, но хочет казаться всем очень умным. Поэтому она только презрительно фыркнула в ответ:
- Ну и ладно! Все равно меня ваши дурацкие женихи не рассмешат!
А поскольку была она на редкость упряма, то и слово свое держала крепко.
Чего только не выдумывали женихи, чтобы развеселить ее! Один толстый барон привез с собой блошиный цирк, но как ни старались его "артисты", прыгая через скакалку, делая сальто и множество других невероятных вещей, принцесса только брезгливо морщила носик и говорила: "Фи!" Уходя, она презрительно дернула плечиком, длинный шлейф ее платья взметнулся и опрокинул весь цирк. Блохи тотчас радостно кинулись врассыпную. Большинство забралось под камзол барона и принялось нещадно его кусать - прерываясь разве что время от времени на счастливое тройное сальто с разворотом. Пришлось королевским слугам купать барона в смоле и уксусе и брить налысо, поскольку другого средства избавиться от блох-акробаток не нашлось.
Другой жених - длинный и тощий, как жердь, маркиз - ночью пробрался тайком в тронный зал и намазал полы растительным маслом.
Утром король-отец бегом - а бег в последнее время стал его неизменным состоянием, даже во сне он нервно перебирал ногами и пытался отдавать распоряжения по обустройству бесчисленных гостей - влетел в тронный зал и, разумеется, тотчас же поскользнулся. Растопырив руки и широко расставив ноги, он сумел на какое-то время удержать равновесие, доехал таким манером до середины зала и здесь уж наконец плюхнулся на мягкое место. Все его попытки занять вновь приличествующее королю достойное положение - то есть попросту встать - приводили, увы, лишь к новым кувыркам и пируэтам, вовсе, как вы понимаете, королевскому величеству не приличные. Сию же минуту с десяток придворных кинулись на выручку своему монарху. Однако и им, конечно же, недолго удавалось удержаться на двух ногах. Они барахтались и выписывали кренделя, а поскольку все они пытались при этом еще и помочь государю, то скоро посреди тронного зала образовалась огромная куча-мала, и разобрать в ней, где придворные руки-ноги, а где королевские, не было уже никакой возможности.
Тощий маркиз все это время безудержно хохотал за портьерой и вытирал выступившие слезы краешком шелкового носового платка.
Только вот принцессе совсем не было смешно. Ей было ужасно жалко своего бедного отца. А поэтому она вызвала команду конькобежцев и велела им вывести короля и его придворных из затруднительного положения - а заодно и из тронного зала. Затем она приказала слугам вымыть пол со стиральным порошком, а стражникам - выставить маркиза вместе с его свитой из дворца.
Так продолжалось изо дня в день - женихи непрерывно устраивали представления и розыгрыши и даже за обедом и ужином наперебой рассказывали анекдоты и корчили смешные рожицы. И каждый напряженно следил за принцессой: не улыбнется ли?
Может, поначалу принцессе и льстило такое внимание, только очень скоро она от него устала. И при всяком удобном случае стала пытаться улизнуть в сад. Там была у нее излюбленная беседка, со всех сторон укрытая деревьями и высоким кустарником. Здесь не мог ее найти ни один принц или герцог, и можно было спокойно посидеть, почитать книжку или просто о чем-нибудь подумать. Можно было даже забраться на скамейку с ногами - и никто не сказал бы, что королевскому высочеству так сидеть не пристало.
- Привет, принцесса! - сказал незнакомый молодой человек, выходя из-за деревьев.
Принцесса слегка растерялась и еще чуточку рассердилась - ведь здесь, в беседке, ее никогда никто не тревожил. Однако не ответить на приветствие ей показалось невежливым - а она была очень воспитанной принцессой.
- Привет...
- А там тебя все ищут. Я через окно слышал. Кажется, какой-то виконт устраивает тараканьи бега. Презабавнейшее, говорит, зрелище.
- Ну и пускай ищут, - ответила принцесса и, со вздохом пожав плечами, добавила:
- Теперь во дворце, кроме блох, еще и тараканы расплодятся. Дуста на этих женихов не напасешься.
Юноша покивал вихрастой головой и присел на скамейку рядом с принцессой.
- Ты-то - тоже, что ли, из этих... из женихов?
- Нееет, - засмеялся тот, - садовник я. Цветы вот поливал. А зовут Гришей. А тебя?
- Так я ж принцесса. Меня надо называть Ваше Высочество.
- Ага... Слушай, ваше высочество, ну имя-то у тебя есть человеческое?
- Есть... - растерялась принцесса. - Аня я. Только меня так, кроме папеньки, никто не называет. Все высочество да высочество. Надоели они мне хуже горькой редьки.
- Вон оно что... а женихов тогда зачем же столько назвали?
- Папенька это все. Замуж он меня хочет выдать. Из политических, видите ли, соображений. Он-то меня любит и не хочет, чтобы я несчастной была. А потому и сказал - сама, мол, выбирай. А только я ни за кого из них все равно замуж не пойду.
- А за меня - пойдешь? - тут Гриша сам от своей смелости ужасно смутился и покраснел. Принцесса же недолго подумала, осмотрела его с ног до головы - юный садовник был конопат, волосы растрепаны, рукава рубашки до локтей закатаны - и наконец твердо ответила:
- За тебя - пойду. Только вот... как же мы папеньке скажем? Тут ведь, понимаешь, дело-то, как ни крути, политическое. Не захочет он единственную дочь за простого садовника отдавать, да еще наследником своим его объявлять.
- А если я тебя рассмешу? Неужто королевское слово свое не сдержит?
Принцесса Аня поскучнела и повздыхала.
- Может, сдержит, а может, и нет...
- Ну вот что тогда. Ты, Анют, завтра с утра папеньку своего на балкон позови. Да смотри, чтоб народу вокруг побольше было - хоть бы и тех же женихов. А коли удастся мне тебя развеселить - ни за что виду не подавай, что меня знаешь. Кричи, ногами топай, говори - не пойду за такого! Поняла?
- Все поняла, - кивнула Аня. - Только ты уж приходи обязательно!
Утром король вместе с дочерью пили чай на балконе.
- Дочь моя, - говорил король-отец, - пора бы тебе уже и определяться. Ведь не может же все это продолжаться вечно. Эдак женихи, пожалуй, всю нашу казну проедят. Опять же и народ беспокоится. Свадебного пира все ждут.
- Пап. Ну я ж не виновата, что они все не смешные.
Король лишь вздохнул и промолчал. Несколько минут слышно было только звяканье серебряных ложечек о фарфоровые чашки. А потом под балконом послышался шум, крики и хохот. Аня тотчас вскочила и подбежала к перилам. Несколько секунд она смотрела вниз, а потом вдруг звонко рассмеялась. Замерли придворные, застыли женихи, а король схватился за сердце. Боясь дышать, он подошел к дочери и выглянул в сад.
А посмотреть и впрямь было на что. Целая процессия шествовала к королевскому дворцу. Впереди важно вышагивал садовник Гриша. В руках он держал веревку, к которой за шею была привязана белая гусыня. Следом, явно не по своей воле, низко наклонившись, плелась девушка в переднике и с метлой в одной руке. Другой она, казалось, намертво прилипла к Гришиной птице. Сзади девушку обеими руками обхватил низкорослый толстяк в ночном колпаке и пижамных штанах. В него, в свою очередь, мертвой хваткой вцепилась невероятных размеров женщина. Вцепилась, впрочем, только одной рукой - другой она нещадно колотила толстяка по чему придется. И если на нем одежды было явно маловато, то на ней - пожалуй, даже чересчур много. По меньшей мере пятнадцать юбок, надетых одна на другую, делали ее и без того необъятную фигуру просто-таки фантастической. На подоле ее висела, впившись зубами в ткань, крошечная лохматая собачонка, которую за хвост тянула старуха в чепце и с половником. За старуху же держался плечистый парень с топором за поясом.
- Я тте покажу, как от родной жены!...
- Вот сявка, вот негодная!
- Грета! Любимая! Потерпи! Я сейчас!..
- Всеее! Ноги моей больше... На других постоялых дворах и плотют щедрее, и оказии такой, поди, не случится...
- РРРРР!..
- Ишь, нахалка, да я тебя сама уволю! Ни кожи, ни рожи, а туда же!
- Га!
...Вся компания шум производила невероятный. Громче всех кричала женщина-гора - она то с плачем начинала причитать, бессильно угрожая девушке с метлой, то с размаху в очередной раз опускала многопудовый кулак свой на голову маленького толстячка. Звук от этого получался какой-то металлический. При этом сам мужичок в пижамных штанах, единственный из всей процессии, шел молча и совершенно, казалось, смирившись с незавидным своим положением.
Не удержавшись, король тоже хихикнул, но затем, оценив поношенный наряд садовника, крякнул и нахмурился.
- М-да... ну... зовите, что ли, этого... с гусем. Только гуся-то пусть оставит. Хватит с меня уже... живности этой всей.
Через несколько минут в тронном зале собрались все женихи и придворные. Новость мгновенно облетела дворец: принцесса засмеялась!
Когда привели Гришу, король, хмурый и важный, сидел на высоком троне, а Аня устроилась на ступеньке у его подножия. На лице ее застыло досадливое выражение, будто она страшно жалела уже о своем смехе.
- Н-ну-с, молодой человек... рассказывайте.
- Ой... а чего рассказывать-то? - изумился Гриша.
- Еще и дурак, - громко шепнула принцесса, обернувшись к королю.
Отец только обессиленно махнул на нее рукой и снова обратился к садовнику:
- Все рассказывай. Как звать, откуда взялся, чего надобно... И про спектакль этот весь.
- Ну так как же - чего надобно? Ну принцессу же! А звать Григорием. Явился я из вашего сада - работаю я тут у вас. Вот... Я ведь, знаете, как увидал ее высочество, так сразу в нее и влюбился. Только вот надежды-то у меня никакой не было. Куда нам, с нашим-то званием... А как вы королевский свой указ издали - чтоб дочку вашу рассмешить, так надежда у меня сразу и появилась. Вы ведь про звание-то в указе ничего не говорили. Пошел я за советом к тетушке своей любимой. А тетушка у меня - великая волшебница, все что хочешь может сделать. Дала она мне белую гусыню и велела вечером пойти на постоялый двор, попросить комнату. А дальше ничего объяснять не стала. Увидишь, мол, что будет.
Сделал я все в точности, как она говорила. Взял в постоялом дворе номер, незаметно туда гусыню свою пронес, да и спать улегся - утро, думаю, все же вечера мудренее. Наутро стучится ко мне служанка - можно, спрашивает, подмести тут? А увидав гусыню, сильно удивилась, хотела меня обругать - мусор, мол, перья, наклонилась к ней и - только дотронулась, как сразу и прилипла! Да так прилипла прочно, что и оторваться никак не могла. Тут она испугалась, решила, будто я чего недоброе замыслил, и давай "Караул!" кричать да на помощь звать. Хозяева гостиницы - они тем часом еще из постели не вставали - услыхав крики, решили, что их грабят, и кинулись добро свое спасать. Только хозяин сразу кинулся, в чем был, а хозяйка, чтоб достоинства своего не терять, прежде все свои пятнадцать юбок натянула. А потому хозяин первым прибежал, увидел, что происходит, и попытался несчастной служанке помочь. Только едва он за нее взялся, как тотчас тоже прилип. А тут и супруга его грозная подоспела. Та и разбираться не стала, только взглянула, что благоверный ее служанку обнимает, тут же с кулаками на него накинулась. И, конечно, отцепиться от него уж не смогла. Посмотрел я на этих троих, да и думаю, авось повеселят они нашу принцессу. Взял веревку, за которую гусыня привязана, и повел ее - гусыню, не веревку, конечно - вниз. А следом-то и они всей компанией, хочешь - не хочешь, направились. При гостинице той собачонка кормится, двор охраняет. Только хозяйка-то ее недокармливает, потому злющая она, как сам черт. Увидела собачонка хозяйкино положение беспомощное, и радостно зубами в нее вцепилась. Тут на шум кухарка подоспела - она как раз собиралась работнику показать, которого из гусей к ужину рубить. Попыталась она своей хозяйке помочь, собачонку отогнать - и прилипла, как все. А работник служанкиным женихом оказался. Он всю шайку хотел от невесты своей отцепить, взялся, потянул... ну и, сами понимаете, дальше уж никуда не делся - со всеми вместе пошел... Вот и вся история моя. А теперь хотел бы я знать, Ваше Величество, сдержите ли слово свое королевское, отдадите ли дочку свою за меня?
- Принцессу тебе, говоришь? - вздохнул король.
- Ага. Не, ну полцарства тоже не помешает, конечно. Дочка-то ваша - она ведь к роскоши всякой привычная. А только я ее и без приданого вовсе возьму, коли на то ваша воля королевская будет.
- Эх... Надо мне, Гриша, с советниками своими посовещаться. И у дочки еще мнения спросить. Слово-словом, а дело-то нешутейное. Государственное. Политическое, можно сказать.
- Как скажете, Ваше Величество. А я вашего решения в саду подожду. Гусыня у меня там заскучала, небось. Все ж-таки птица она непростая - волшебная.
Собрал король вокруг своих советников - мудрецов государственных и принцессу и давай совещаться.
- Ну-с, Ваше сиятельное Величество, - говорит Первый советник, - положение крайне, крайне серьезное. То есть, если посмотреть с одной стороны, то надобно принцессу за него отдать. А если с другой - то вовсе даже и наоборот - не отдавать, а садовника даже казнить. Чтоб неповадно было.
- Это с какой одной и с какой другой? - не понял король.
- А вот с такой, - отвечал Второй советник. - Ежели смотреть так, то долг ваш велит отдать. А ежели эдак - то не отдавать. А ежели логически рассуждать, то в диалектической противоположности этих сущностей...
- Тьфу на вас, - рассердился король. - Идите вы вон, советники. Ань, ну ты-то что думаешь?
- А что тут думать? Подумаешь, слово дал! Что ж мне теперь - за всякого садовника замуж выходить? Скажем, что не смеялась я, и все.
- Ань, свидетели были.
- Ой, тоже мне, свидетели. Придворные, что ты скажешь, то и подтвердят. А женихи вообще молчать будут. Потому что, во-первых, они по-русски не понимают, а во-вторых, сами на мне жениться хотят. Вот!
- Так-то оно так, - задумался король. - Я б, пожалуй что, так бы и сделал. Только вот одна загвоздочка выходит. Тетушка-то у садовника - слыхала? - великая волшебница. А ну как она на нас рассердится? Мор там нашлет, или наводнение... А у нас королевство маленькое, экономика нестабильная... С другой стороны, с волшебницей великой породниться никогда не вредно. Все соседи нас бояться станут, напасть никто не осмелится... Знаешь, дочка, придется тебе, наверное, и впрямь за садовника выходить. А что? Ну отмоем его, оденем, как принца. А потом, он же, когда на тебе женится, он же не садовником уже тогда будет. Он же тогда принцем будет и наследником престола. По-ли-ти-ка! Понимаешь?
Тут принцесса, не удержавшись, улыбнулась и чмокнула отца в кончик носа.
- Вот за что я тебя люблю, пап, - сказала она, - так это за то, что ты честный человек.
- Да лааадно. Иди уж в сад. Суженого осчастливливай.
В саду довольная принцесса застала странную картину: вся склеенная компания барахталась на земле, а садовник Гриша с безопасного расстояния брызгал в эту кучу-малу жидкостью из большой бутылки с надписью "Растворитель".
- Ты чего это? - изумилась Аня.
- Да вот, понимаешь... сами своей пользы не знают. Сопротивляются еще... Ты вот мне лучше скажи - чего решили-то?
- Ну как чего? Щас жениться будем.
- Ага... только, знаешь что... Пойдем-ка прежде в беседку, мне сказать тебе кое-что надо.
- Ну... пойдем.
Устроившись на знакомой скамейке, Гриша повздыхал немного и начал свой рассказ:
- Понимаешь, не хочу я на тебе обманом жениться. Хочу, чтоб ты все про меня знала прежде. Так вот. Нет у меня никакой тетушки-волшебницы. Это я для папеньки твоего сказал - чтоб ему на ум не пришло ненароком слово королевское свое нарушить. И гусыня... гусыня-то моя - понимаешь, вовсе она никакая не волшебная. Я ее супеклеем намазал...
Принцесса хихикнула, а Гриша продолжал:
- Я вчера вечером, как с тобой расстался, пошел и в лавке клея купил самонадежного. Потом номер в гостинице снял. А утром изловил во дворе гусыню, вернулся к себе в номер, да клеем ее погуще и намазал. Горничная в самом деле убирать пришла, ну и приклеилась. Потом хозяин прибежал. Служанка руками машет, гусыня крыльями хлопает, клей, сама понимаешь, во все стороны летит.... Вот и хозяин приклеился.
- Ну а остальные-то? остальные как же?
- Да остальные и не приклеивались вовсе. Хозяйка - та как увидела, что супруг ее с девицей обнимается, сама впилась в него мертвой хваткой. Так всю дорогу и пыталась его оторвать. А как я их всей компанией во двор вывел, так хозяйке собачонка в зад вцепилась. А у хозяйки-то пятнадцать юбок, она сквозь них и не почуяла ничего. Да и оглядываться ей недосуг было, дай бог мужа от разлучницы отлепить. Зато кухарка все это увидела - давай собачонку от хозяйки отдирать. Жених служанкин всю эту братию от своей невесты оторвать пытался - взялся за кухарку и тянуть... Вот. Теперь я всю правду тебе рассказал. Пойдешь за меня теперь?
- Обязательно пойду! Только, раз ты мне все так честно рассказал, то и я тебе должна кое в чем покаяться. Я, знаешь, никакая на самом деле не принцесса Несмеяна. Просто я замуж выходить не хотела. А это все папа выдумал, так ему советники насоветовали. Маркетинговый, говорят, ход. Королевство-то у нас маленькое, экономика нестабильная, потому и очереди женихов ко мне сроду никакой не было. А папенька хотел для меня жениха не какого-нибудь, а самого лучшего. Вот и объявили про конкурс, чтоб у всех этих принцев-императоров спортивный азарт взыграл. Помогло, как видишь. А на самом деле я ужасная хохотушка. - Тут принцесса откинула голову и радостно засмеялась. - Если б ты знал, чего мне стоило иной раз не рассмеяться! Только не над шутками их дурацкими, а над самими женихами. Знаешь, какой потешный вид был у того толстого барона, когда на него блохи напали! А маркиза когда выгоняли, он все за дверные косяки цеплялся...
- Ну и славно! Я-то уж боялся, что мне невеста совсем без чувства юмора досталась.
- Неее, даже не думай. А знаешь что? Давай мы за ту гусыню хозяевам гостиницы заплатим и при дворце своем ее поселим? Все-таки она ведь птица и впрямь чуточку волшебная. По крайней мере, нас с тобой она соединила...
- Пойдем!
И они пошли жениться. И жили потом, конечно же, долго и счастливо. А советников своих король уволил. Потом, правда, снова на работу взял, потому что ему скучно стало - не с кем ведь и о политике поговорить. Короли - они без политики не могут. Потому что ум у них государственный.