Сергей  Фирсов.
Слово о Невской битве.
I

Коварна Волхова волна
Таит и мели, и пороги.
Тут верная рука нужна
Да глаз и опытный, и строгий.

Но лишь открылся водный путь,
Ладьи стремятся к Новуграду.     
Везут шелка, парчу и юфть,
Везут доспехи и наряды.

Под мускулистою рукой
Скрипят уключины натужно,
Со своенравною рекой
Справляясь весело и дружно.

Суровый кормчий, кинув взгляд
На парус, молится устало.
Но вот он, славный Новоград.
И судно к берегу пристало...

Теперь не то... А в те лета
Другое видеть бы могли вы,
Манили здешние места
Драккары, снекки и расшивы  

Со всей земли.
И торг вели.
И, о мой Бог,
Какой был торг!
И были здесь
И чудь, и весь...

Юный, старый
Несут товары.
Тут - хазары,
Там - татары
И булгары,
И авары.


Сивые ливы
Неторопливо
Чешут гривы
Коням ретивым.

Германец, прея
В железных латах,
Орет, еврея
Схватив за патлы.

И, свирепея,
Бьет по шее.
- Стыдитесь, гады,
Христом распятым!
А народу - что? Горя мало.
А народу - что? Развлекуха.
По сусалу его! По сусалу!
И по уху вдарь! И по уху!

Мед да брага,
В поединке с варягом
Свалили беднягу
Хмелем да брагой - 
Спи, бедолага.

А там - кожемяка
Лупцует бродягу:
Кышь, доходяга,
В свою ватагу!

Раз - атака!
Два - атака!
По макушке - каменягой!	
Ну и драка!
Однако...

Кудахчут куры,
Собаки лают,
А бабы-дуры
Все выбирают:

А мне бы ткань для поневы новой.
А мне бы телку. Как без коровы?
А мне бы жемчуг на кику скатный...
Что? Мало денег? Гони обратно!

А солнце жарится
С верхотуры.
Сдурели, маются
Бабы-дуры.

Шум!
Крик!
Гам!
Вой!
Товар - горой!

Теперь - не то, а в те лета
Текла торговля лихо.
У нас иная маета,
И мы торгуем тихо.
II

Под сводами тяжелыми, меж ликами пречистыми,
Одев, согласно случаю, себя в одежды скорбные,
Князь Александр молится который час. И истово
Поклоны бьет и крестится пред светлою иконою.

О чем стремится к Господу его молитва страстная?
Он просит сил и мужества для поединка правого.
Еще вчера, негаданно, случилась весть ужасная - 
Прознали о вторжении властителя Картавого.

Отечество несчастное! Отечество великое!
Какой виною Господу ты стало неугодное,
Что год за годом сыплются несчастья многоликие,
И каждый камень во поле омыт слезой народною.?

Так пыткой изощренною бесстыдно кат играется,
Лишая жизни медленно, болезненно и муторно.
И ты, мое Отечество, чуть горе утрясается,
Глянь! Новыми несчастьями, да бедами опутано.

Намедни, в храмах, Господу пропели благодарствие,
Что лютые кочевники не вышли к Новугороду.
Вздохнули с облегчением. Ан новые препятствия : 
Находники заморские пришли! Репей им в бороду!

На снекках переправились и пешие, и конные
Дорогой лебединою до русских берегов.
И у Невы причалили враги неугомонные.
И ни конца, ни краю нет скоплению судов.

Вот вышел Князь с моления из-под навеса крытого
И люду новгородскому рек, поведя плечом:
""Не в силе Бог, но в правде. И помянем песнь Давидову:
Те на коне, в оружии - мы ж Бога призовем"".

Куда там  сборы долгие - возьму дружину малую,
До ратных дел привычную, оружие и хлеб.
Да не откажут в помощи домой прийти со славою
Мои святые сродники - князья Борис и Глеб.

И враз на речи княжие толпа взметнулась криками:
"Веди нас! - надрывается народ разгорячась -
Мы справим службы многие перед святыми ликами,
И серебром, и воями тебе поможем, Князь".


III

Лето жаркое ныне.
Редкий дождь.
Пыль да смород полынный.
Ты бредешь.

Жажда... Вязкое нёбо,
Словно мох.
И до самого гроба
Выход - вдох.

А глаза застилает
Горький пот.
Что тебя ожидает?
Нечет? Чет?

Жажда - липкого бреда
Сестра.
Нынче знойное лето - 
Жара.

И такое сдается:
Как знать,
Что назад не придется
Шагать?

Утомленный и пыльный,
Смекнешь:
Сам, к своей же могиле,
Идешь...
Что ж?

Далеко еще до пристанища,
Тянет в сон от жары, от пыли ли?
Люди Князя свет Ярославича,
Видит Бог, совсем обессилили.

Уж в седле засыпают всадники,
Пешьи пот утирают полою.
Затянули, запели ратники
Песнь протяжную, невеселую:

"Это было во дни далекие,
Дни далекие, стародавние,
Столь давно, что забылось многое.
Может, сотню лет до Крещения...
... Как вдоль Мутной реки да по берегу
Ехал витязь дорогой торною,
Из похода, похода долгого
Ворочался домой, на Родину.
А в поход его князь Бравлин позвал
Не за сотни верст, а за тысячи.
И пошли они, да на Сурож-град,
Что у моря стоит у теплого.
И пестрели щиты Бравлиновы.
И под Корсунью, и под Корчевым.
По всему побережью Черному
Шли с победами, шли со славою.
И дошли. И великой силою
Подступили ко граду Сурожу.
Велико было войско русское,
Да и князь Бравлин был силен зело.
Девять дней шла осада без толку - 
На десятый решились приступом.
Проломив ворота железные,
Взяли город дружины русские.
Стали грабить его без совести.
Стариков да баб, малых детушек,
Не жалеючи, стали в плен вязать,
Дабы в рабство продать хазаринам.
Посеред того града Сурожа
Возвышался святой Софии Храм,
И покоился там, под сводами,
Преподобный Стефаний Сурожский.
Князь Бравлин поклонился идолам,
Он Христовой Веры не ведовал,
И ворвался во Храм неистово
За богатою, за наживою.
Стал он грабить церковной утвари:
Жемчуга, серебро и золото.
И рукою своей языческой
Он оклады рвал со святых икон.
И, все новой добычи алчущий,
Ко гробнице святой приблизился...
И содеялось чудо чудное,
Поразил Бравлина крутой недуг - 
Обратилось его лицо назад.
Испугался Бравлин, опомнился.
Стал молить для себя прощения.
И сказал ему городской глава:
Прекратить разграбление города,
Сурожанам вернуть изъятое, 
Многотрудно приобретённое,      
Отпустить на свободу пленников.
И, как только случилось оное,
Исцелился Бравлин немедленно.
И, уверовав в силу Господа
Принял он в сей же час Крещение..."  

Песни русские, песни Родины,
Отчего вы тоской пропитаны?
О походах, что были пройдены,
И о странах, что были виданы
Неужели нельзя без горести
Про походы свои удалые?
Или мучат зазренья совести,
Или раны тревожат старые?

Меж полями, лесами, селами
Александровы рати стелятся
А на ум идет невеселое.
Впереди кровавая мельница.

Что с тобою назавтра станется?
Ждет в конце пути сила вражия...
И далеко за войском тянется
Невеселое и протяжное
"Как вдоль Мутной реки, да по берегу,
Ехал витязь дорогой торною.
Вспоминая о чуде Сурожском,
Торопился домой, на Родину.
Он спешил поклониться матушке,
И отцу до земли, и невестушке,
Что ждала его цельных восемь лет
Из похода, похода долгого.
Уж родная кругом сторонушка - 
Недалече до Новогорода.
Веселится душа грядущему,
И природа тому сопутствует.
Вся земля наводнилась запахом
Травостоев, еще некошеных.
В них купаются звери дикие,
Птицы в небе поют и мечутся
Тетива за сосною тенькнула,
Просвистела стрела каленая,
Обрела приют в горле витязя.
Повалился он в пыль дорожную,
Оглядел окрест с удивлением.
Растворились лесные запахи,
И окончились песни птичии.
Принесли его люди добрые.
Мать от горя недолго маялась...
... А невеста, отплакав должное,
За купца пошла иноземного..."

Спели. И песнь протяжная
Стала в пути подмогою.
Вышли ко стану вражьему
Тайной лесной дорогою.

Ухоронились ратники,
Дабы враги не вызнали,
Ринулись, враз, на лапники,
Лишь из доспехов вылезли.

Смолкли. Одни дозорные
Тихо перекликаются.
Ночи в чащобе - черные:
Нечистью извергаются...

...Чу! Медведиха рыкнула - 
Сердце по ребрам бухает.
... Выпь на болоте гикнула,
Филин ответно ухает...

... Скинувши бронь дощатую,  
Бодрствуя со стражею,
Думает хитрость ратную
Князь на погибель вражию.

Думает,
Думает,
Думает...

Спят утомленные долгой дорогой витязи.
Спят, убаюканы листьев осиновых шорохом.
... Вдруг перед князем кусты потихоньку раздвинулись.
И появился старик с можжевеловым посохом.

Всею наружностью видно: ижорского племени,
Но не язычник- вон цепь с сердоликовым тельником,
Ниже его, на шнурке, змеевик с "Умилением"...
Стало быть, верит в Христа,
Но дрожит соплеменников.

Князь на дозорных направил глаза возмущенно - 
Стражи потылицу чешут смущенно.

А старец поглядел на войско спящее,
И перед князем, до земли, с почтением,
Склонился, крест творя рукой дрожащею.
И молвил, заикаясь от волнения:

Послушай, Князь. Вчера, зарей вечернею
Я вышел на берег, ведомый силой странною.
И вещее открылось мне видение:
Там, где столпились снекки чужестранные,
По облакам, над самой силой вражьею
Плыл челн небесный в радужном свечении.
В нем двое, а на них - одежды княжие,
Глаза полны великого значения...
Борис и Глеб, невинно убиенные
Рукой нечистой брата Окаянного.
А небеса, вскипев, как волны пенные,
Явили призрак войска чужестранного.
Борис промолвил Глебу: "Милый брате мой,
Поможем Александру Ярославичу,
Он сродник нам". И скрылись тьмой ночной.
Такое, Князь, со мной случилось давеча.

Решил Господь Пелгусию презренному,
Филиппом нареченному в крещении,
Теперь годами многими согбенному,
Явить на старость светлое видение.

- Благодарю тебя, отец, но откровение,
Тебе дарованное силами небесными,
Скрой ненадолго, дабы искушения
Нам убежать во время боя честного.

IV

Ветер русые бороды треплет
И разносит по всей округе,
Приводя супостатов в трепет,
Княжий клич: "Веселее други!"

Стяг мелькает, как будто в битву
Встрял Георгий на помощь Князю.
Даже поп, отложа молитвы,
Засучил рукавины рясьи

И орудует шелепугой.
Сам упарился - как из бани...
"Веселее деритесь, други!" - 
Раздается на поле брани.

Рванули, гикнули,
Коней пришпорили.
А стрелы чиркнули - 
Лишь раззадорили.

Гей! Православные!
Громи католика!
Ой, песни славные
Поют топорики...

"Ай да Якунович,
Эк управляется!"
Топор взмывается 
И опускается.

"Дразнили плотником -
С доской милуется!..
А как топориком
Моим воюется?"

Для новогородца
Топор - отрада:
"Круши ливонца,
Бей супостата!"

Топор взмывает,
От крови рыжий,
И увязает
В кровавой жиже.

"Наддайте, други!
Эй! Веселее!
Ну что, ворюги?
Охолонели?"

"Не зная броду,
Не суйся в воду...
А вы - на русскую
                       породу ? - 
Уроды!"


"Чегой ты, вьюношь, глядишь несмело?"
"Да больно страшно шелом заделан
У свея. Видишь, какая морда?
Тут поневоле помянешь чёрта!"

"Ишь, раскудахтался
Почище курицы.
Не бойся виду их - 
Побойся сулицы.

Такая Cеча, гляди, замешана..."
"Держись, заселишна!
Эх ты..., заселишна..."

"Эк, Яков в свару
Один, отчаян.
На сотню! Даром,
Что полочанин."

Мечи мелькают,
Щиты крошатся.
Враги сникают - 
К судам теснятся.

"Гляди, Алексич полез на шняку -
Верхами прямо, силен, однако.
Ан нет, свалился... И снова в драку!
Ай, да Алексич! Борзой вояка!"

Над полем злоба
С косою пляшет.
Сплелись хоробры
В кровавой каше.

"Эй! Зрите : Савва
К шатру пробился!
Отчаян, право..."
... Шатер свалился.

Князь Александра полки взревели,
Победу чуя, и так насели
Врагу на плечи,
Что тот о Сече
Уже не думал
И к шнекам "дунул".

А там - дружины, ревя победно,
Уж третье судно громят усердно!
Ну как тут свеям не растеряться:
Такие беды... Пора сдаваться.
V

Город замер - в городе тишь,
Пахнет осиной нагретых крыш,
Сомкнуты ставни, заперты двери,
Старенький талер лежит, утерян.

Город пустой.
По мостовой
Ковыляет
Сука, виляя
Вислым задом.
От ограды
До ограды - 
Никого...

Где люди?
Что будет?
Что случилось?
Остановилась...
Рваные бока,
Каплет с языка...
Дальше,
Дальше!
Стуча по плашкам.
И, подвывая,
Выбегает
Из-за поворота
К городским воротам...

...Народу там!

Толпа такая - 
Не видно края.
И вряд ли помнит
Такое Город.

Стоят в ожидании
Зорькой раннею
И, так или иначе,
О своем судачат.

Бабы причитают,
Старики вспоминают
Свои походы
В былые годы.
И все за битву,
Творя молитвы,
Беседы водят...

...Ан глянь, подходят!

И впрямь, из-за оврага
Под княжьим стягом
Показались дружины
Чередою длинной.

Пылит дорога.
Еще немного,
И в Город входят.
А Князь обводит

Счастливым оком
Свои чертоги.
"Ура! Победа!
Прогнали шведа!"

Народ ликует,
Народ рыдает,
И всех целует,
И обнимает.

Смеются, плачут, веселятся
И к Князю юному теснятся.

Просят: "Молви нам слово Княжее!
Молви народу о битве вчерашней!
Молви народу, сын Ярослава!"
Князь ухмыльнулся в усы лукаво...

В седле взметнулся, махнув рукою:
"Да что тут молвить, когда такое!
Вина и меду катите бочки,
Да все без счету - гуляем нонче!

Всю ночь и утро...
Решеньем мудрым
Народ проникся
И прослезился,
И разразился:

"Князь Александру, свет Ярославичу - 
Слава!
Воинам, голову в Сече сложившим - 
Слава!
Княжим дружинам, врага одолевшим - 
Слава!
Вольному Городу - 
Слава!

И ныне!
И присно!
И вовеки веков!
Аминь