Аннотация: Познакомьтесь с Джеком. Пока еще есть, с чем знакомиться...
Городские байки
Пролог
Дерьмо случается
Народная мудрость
- Ептвоюмать, ептвоюмать, ептвоюмать, - как заклинание повторял Джек, пытаясь трясущимися руками попасть ключом в замок зажигания. - Это ж, блядь, сраный ужастик!..
Наконец, ему это удалось, и он крутанул его. Вопреки ожиданиям, двигатель завелся без проблем, в чем Джек очень сильно сомневался, припоминая десятки аналогичных случаев, виденных им по телевизору. Он вздохнул и выжал сцепление, как вдруг...
- Ну, блядь! - его лицо сморщилось, будто он собирался разреветься, как маленький ребенок.
В свете фар стоял тот, от кого он пытался сбежать. Окно водительской двери было опущено и до ушей Джека доносилось хриплое дыхание существа, которому парень пока не успел дать никакого вразумительного имени, кроме примерно дюжины сочных нецензурных эпитетов.
Оно сделало шаг по направлению к машине в тот самый момент, когда до усрачки напуганный водитель рванул передачу, едва не выдрав её ручку, и втопил газ в пол. Джек успел малодушно предположить, что двигатель, так его раз этак, всё же заглохнет, и его вынут из тачки, как сардину из консервной банки. Но машина не подвела. Задние колеса прокрутились, стирая покрышки о гравий проселочной дороги. О днище и задний бампер застучали мелкие камни, но всё это показалось Джеку ангельской музыкой. Автомобиль тронулся, слегка вильнув кормой, но быстро опомнился, резво набирая скорость.
В глазах Джека застыла до боли приятная картина - удивленная мохнато-зубастая морда, проезжающая по капоту, дорожка крови и слюней...
"Завтра на мойку сгоняю, - успел подумать парень, фокусируя взгляд на пространстве перед машиной. - А где..."
"А где" было уже сбоку. Когтистая лапа схватила стойку крыши и просунула пасть в салон. Двигатель исправно ревел, а задние колеса вырывали гравий дорожного покрытия, который всё также бомбил днище машины. А та сейчас замерла на месте. Казалось, зверь даже не прикладывал особых усилий, чтобы удержать её.
- Еп... Е... - у Джека из горла вырывались какие-то звуки, всё никак не желавшие складываться в человеческие слова.
Если бы Джек не находился в состоянии стремительно приближающейся задницы, то он отметил бы, что из пасти монстра совсем не воняет. По крайней мере, это близко не походило на ароматы, которые он представлял у чудовищ с голубых экранов. Точно, именно так он бы и подумал. Но сейчас все нейроны его головного мозга, которые еще не успели охренеть от страха, пытались заставить голосовые связки и рот сложить нехитрый набор звуков.
- Еп... - по лицу парня стекал целый набор жидкостей. Ледяной пот смешивался в прозрачный сироп со слезами и соплями, собиравшимися в уголках трясущегося рта. Наконец, он сделал это. - Ептвоюмать...
Зверь издал короткий рык, который больше походил на смешок, конечно, с поправкой на чудовищность его носителя. Словно бы тот нашел во всей этой ситуации некий комизм и тонкий юмор, заметный лишь большим ценителям. Пасть раскрылась шире, демонстрируя Джеку два ряда идеально ровных белых зубов. С длинных клыков обильно капала слюна, падая на щеку парню, и присоединяясь к аппетитной смеси его собственных выделений.
- Отвали от меня, срань ты этакая, - внезапно заговорил Джек. Он бы и сам удивился этому, кабы не ужас, который начисто выжег в нем все остальные чувства. - Сдохнуть так... это же нихера не круто.
У него над ухом раздался треск. Это острые зубы разрывали ткань куртки. Что-то хрустнуло. Так ломаются ключицы, когда в тебя впиваются зубастые симпатяги вроде этой. Боли не было, плечо резко онемело, а вниз стало разливаться тепло. Тогда же Джек ощутил тепло в джинсах, когда не выдержал его мочевой пузырь и согрел ногу, наверное, целой квартой резко пахнущей жидкости. Этим вечером организм потерял столько добра, сколько не терял с выпускной вечеринки по случаю окончания школы, когда у Джека был чрезвычайно серьезный разговор с очень белым и очень керамическим товарищем.
Салон наполнил целый букет запахов, заставивший впившееся в Джека чудовище недовольно повести мокрым черным носом, очень чувствительным к такого рода ароматам.
Жизнь, уходящая из тела парня струйками крови и мочи, не собиралась пролетать у него перед глазами, как об этом говорят в книгах и фильмах.
"Сраные вруны, - подумалось Джеку. - Дохнуть совсем не круто..."
Перед его мутным взором, наполненным слезами были только разноцветные круги и пятна, кружащиеся в безумном калейдоскопе. Ни одноклассницы, с которой он начал встречаться в старшей школе, ни победы в районном соревновании по футболу. В те далекие дни он был охренительно счастлив.
"Долбоеб, я же сказала, чтоб внутрь не кончал!"
Как-то так.
Он шевельнулся. Как же охеренно долго и скучно дохнуть. Возле левого уха мохнатое чудовище продолжало чавкать.
Мельтешение в глазах внезапно отступило. Взгляд залил ровный яркий свет, и Джек через силу улыбнулся. Вот и всё. Это он, правда?
Свет небесный.
"И тут наврали, тоннеля не было..."
Парень приготовился отдать душу Иисусу с апостолами, увидеть предков и далее по списку, как вдруг его резко обломали.
Точнее, не только его.
Раздался оглушительный гудок, а затем удар. Вернее, звук удара.
Сознание взорвала адская боль.
"Я думал, что там боли уже не будет. Черт, как-будто фурой сбило..."
Но фурой сбило не его. Мохнатая туша приняла на себя удар хромированного радиатора, и унеслась куда-то в ночь, завывая и пытаясь удержаться на бампере, безуспешно скребя острыми когтями по стали. Это ей не удалось, и ярдов через пятьдесят несчастного монстра сначала намотало на колесо, а в довершение всего забило в гравий колесами следующих трех осей.
Джек обо всем этом мог только догадываться. Если бы сейчас ему было хоть какое-то дело до судьбы бедной несчастной зубастой твари, вырвавшей из его любимого тела здоровенный кусок свежего сочного мяса.
Автомобиль больше ничто не удерживало и он резко стартовал, чуть не вылетев с дороги. В последний момент Джек правой рукой выкрутил руль и чудом вернул непослушного железного коня на путь истинный. Двигатель захлебывался собственным ревом - левая рука совершенно не двигалась, а правой держать баранку и переключать передачи было бы весьма затруднительно на дрянной проселочной дороге. Но кое-как парню всё же удалось это сделать, рискуя вновь потерять управления. И вот, двигатель успокоился, а стрелка тахометра вернулась к нормальному числу оборотов.
С трудом войдя в поворот, Джек оставил позади изрядно помятого монстра, тормозящую фуру и её водителя, который в тот момент совершал последнюю в своей жизни дальнобойщика ошибку. Но судьба этого бедолаги сейчас меньше всего беспокоила молодого человека. У него самого дела шли ничуть не лучше. Из-за потери большого количества крови и изрядной части того, что раньше находилось между шеей и левым плечом, Джек испытывал, и не без причин, большие опасения за свою дальнейшую жизнь. В голове шумело, а перед глазами скакали яркие пятнышки, которых парень, недолго думая, ласково назвал Смертными Зайчиками. Те, впрочем, на кличку не отзывались, продолжая свой безумный танец. А меньше чем через полторы минуты Джек оказался на трассе, ведущей к городу. Правда, к тому времени он уже не боялся за свою жизнь, а скорее искренне удивлялся, как это он с ней до сих пор не разминулся. Удивление это окрепло, когда он чудом избежал столкновения, вылетев с проселка на встречку. Несущийся по ней пикап резко вильнул и бешено забибикал под аккомпанемент раздающейся из него ругани.
В тот самый момент Джек понял, что дальше он уже не поедет. Он остановил машину на обочине и дрожащей рукой нащупал у себя в нагрудном кармане мобильник. Под ребрами, грозя того и гляди разорваться, часто-часто билось сердце.
- Мне пиздец, - прошептал парень, слушая гудки. - Мне...
"Какого хрена в фильмах чудом спасшиеся так часто выживают? - подумал он и подивился этой глупой мысли. - Почему всё дерьмо случается именно со..."
- Вы набрали 911. Вас слушают.
- Охереть, первый раз в жизни вам звоню...
- Сэр что с вами? Вы пья...
- Не, твою мать, я истекаю кровью, - еле слышно произнес Джек. - Приезжайте. Милях в трех от Дипхоул-сити по западной трассе...
Трубка выпала из его руки.
"Класс, успел в последний момент... - подумал гаснущий мозг. - Прямо как в..."
- Сэр! - всё доносилось из трубки. - Мы уже выслали бригаду! Они скоро будут на месте! Держитесь, слышите! Скоро!..
Сердце замедляло свой ритм. Кажется, до этого оно пыталось от кого-то сбежать, но сейчас успокаивалось. Тук-тук, понимая, что от этого преследователя не скрыться.
***
Мартину Робинсону недавно стукнуло сорок, эта дата стала для него датой вступления в свой личный кризис среднего возраста. У него была жена, на восемь лет его моложе, и две прелестные дочурки, в которых Мартин души не чаял. Также его работа позволяла им вести безбедную жизнь, вот только, опять же из-за неё, виделся он со своими домочадцами нечасто. Жена много раз просила его найти местечко где-нибудь рядом с домом - меньше денег, так хотя бы они будут всегда вместе.
- Милый, вдруг с тобой что-нибудь случится? Я ведь не переживу этого! - причитала она. - По телевизору уже столько случаев...
А Мартин лишь отмахивался и клал руку на бедро женушки. Такой разговор проходил рано утром, перед его очередным отъездом, а потому мужчина не мог упустить такого случая. Он оказывался сверху, второпях стягивал трусы, и приступал к процессу под срывающийся шепот своей жены.
- П-потише, дети же за стеной услышат...
Обычно за этим следовали её собственные громкие вздохи, переходящие в стоны, которые, на взгляд Мартина, куда больше грозили разбудить дочек. Но в такие моменты ему было не до всяких там замечаний.
После он шел под душ, завтракал, слушая воркование своей благоверной и писк детишек, а после выходил на улицу. Пора в путь.
Мартин Робинсон окончил школу в своем родном городке, а тренер местной команды по футболу даже предлагал тому стипендию в окружном колледже, чем парень очень гордился. Но злодейская судьба, как водится, распорядилась несколько иначе. С тонкой, доступной лишь ей одной, иронией. Это произошло незадолго до выпускного, Мартин возвращался домой поздним вечером. До этого ему нужно было отвезти отцу в мастерскую запчасти для купленного недавно подержанного 'Мерседеса'. Детище немецкого автопрома, откатавшее по дорогам своей родины пару сотен тысяч километров, досталось им очень дешево. Отец даже потратил целый день, чтобы найти в автомобиле подвох. К сожалению, нашелся он после покупки. А потом еще один подвох, и еще, и... Короче, машина принялась жрать семейный бюджет с аппетитом гиппопотама, сидевшего до поры до времени на жесткой диете. Вот только батя Мартина отступать не любил, и сыну наказывал то же самое, ведь нет для мужчины ничего более зазорного, как остановиться на половине пути или, того хуже, показать спину. Сынишка впитывал отцовские поучения как губка, и мечтал о том, как станет известным футболистом, у него будет много-много девушек, а не одна только Мэри, которую он, конечно, любил, но инстинкты самца говорили ему, что он достоин куда большего. Будущее рисовалось ему как большой аппетитный яблочный пирог, приготовленный для него одного.
Он верил, что у него всё сложится. Да-да, иначе и быть не может! Он верил в это, когда из-за поворота вырулила фура и понеслась по встречной полосе. Он и не думал расставаться со своими мечтами, когда широкий бампер вдавил двигатель в салон. Даже хруст собственный ребер не смог разубедить его.
Какой упорный малый.
Зато у врачей с даром убеждения было куда лучше. Когда он очнулся в больнице, на незнамо какой день после аварии, его лечащий врач поведал ему короткую, но очень поучительную историю. У Мартина от её драматизма даже слезы на глаза навернулись. Доктор рассказывал про одного американского мальчика, который в школе был звездой футбола, и был надеждой всей местной команды. У того и правда имелся талант, и все шансы попасть после школы в профессиональную команду. Вернее, для этого еще надо было окончить колледж, а перед этим еще и постараться поступить в него. Но буквально за несколько дней до выпускного на его адрес пришло письмо счастья. Пришло оно из колледжа. И в нем говорилось о выделении стипендии на имя счастливого мальчика. К сожалению, мальчик к тому времени лежал без сознания в больнице. Множественные переломы, внутреннее кровотечение и прочие не совсем неприятные словосочетания. Дорога в большой спорт была для него закрыта. Точнее, его сбило фурой, когда он шел по ней.
- Это... плохо, - только и смог выдавить из себя Мартин.
Действительно, плохо.
Он явно не смотрел фильмы ужасов. Темноту прорезал свет карманного фонарика. Точнее, только попытался её рассеять. Получилось как-то не очень. Водитель захлопнул кабину и пошел вдоль прицепа, пиная ботинком покрышки. Все они, как и передний бампер, были чем-то заляпаны.
Мартин, наверное, подумал, что это вишневый сироп. Он редко смотрел телевизор.
Грузовик остался позади, а фонарик высветил на дороге какую-то довольно крупную тушу. Еще несколько шагов, и стало видно, что она покрыта мехом.
- Олень, что ли? - спросил водила, ни к кому не обращаясь.
Свободной рукой он потянулся к нагрудному карману, в котором лежал телефон. Луч фонаря дрогнул, пробежав по густой шерсти. В его тусклом свете блеснула пара больших глаз.
Сбитый "олень" шевельнулся, раздалось глухое рычание, которое Мартин Робинсон уже при всем желании не мог принять за предсмертные стоны травоядного. Хрустнуло. Это возвращались на свои места кости конечностей, вывернутые из суставов, но в остальном совершенно целые.
- Это... - пробормотал водитель. Над ним поднимался оскалившийся монстр, вид у которого был помятый, но окровавленная пасть и капающая из неё красноватая слюна спасали положение. Он рождал ужас, несмотря на проехавшиеся по нему колеса. - Это... Очень плохо...
Он бы сказал еще что-нибудь. Да чего уж там, Мартин бы мог говорить и говорить.
Чавк.
Вот только его шею сейчас пережевывало чудовище, вылезшее словно из второсортного фильма про оборотней, которых бедный Робинсон даже и не смотрел вовсе.
Хрусть.
Мохнатая тварь на пару секунд замешкалась, разгрызая позвонки.
"Это плохо". Так бы подумал он. Вот только мозгу сейчас было не до абстрактных оценок. Он умирал, потому что питавшая его кровь лилась в глотку непонятной человекообразной херне, которую даже вообразить тяжело.
Свеженький труп упал на дорогу. Вот так закончилась жизнь несостоявшегося футболиста и отца двух замечательных дочек, водителя-дальнобойщика и мужа тридцати двухлетней вдовы. Глупый финал даже для короткой человеческой жизни.
Оборотень потянулся и широко зевнул. Эта ночь сильно вымотала его, и сейчас единственной мыслью было поскорее попасть домой. Он двинулся к грузовику, незаглушенный двигатель которого сильно раздражал чувствительный звериный слух. На ходу человеко-волк вылизывал правую лапу, с которой быстро исчезала шерсть, а острые когти втягивались в пальцы. К машине подошел уже человек, на котором, правда, не было одежды.
Со скрипом открылась дверь кабины, и он залез внутрь, поморщившись, когда голая кожа коснулась сиденья. Человек посмотрел в зеркало заднего вида и криво улыбнулся своему отражению.
- Ну что, довольны мы теперь, да? - в голосе еще оставалось что-то звериное. Голая ступня выжала сцепление, а рука сжала мелко подрагивающую ручку коробки передач. Человек снова повторил. Медленно, по слогам. - До-воль-ны.
Фура медленно тронулась, оставляя на гравии кровавые следы.
На востоке, за холмистой грядой расцветала заря. В городке начинался новый день.