|
|
||
Опубликован в журнале "Новый дом", Израиль. | ||
|
ГЛАЗ МОРЯ |
Он заметил
её совершенно случайно, когда в лёгких почти не осталось воздуха. Просто бросил
последний, рассеянный взгляд на расстилающийся внизу донный ландшафт, за секунду
до того, как позволил телу подняться на спасительную поверхность. И уже
всплывая, в полубреду кислородного голода, истощённый мозг, словно издеваясь,
подсунул яркую картинку, последнее увиденное им на морском дне.
Вынырнув,
Стив резкими, мощными гребками доплыл до любимого валуна. Руки привычно нащупали
два удобных выступа, словно специально созданных для того, чтобы ему было
удобнее выбираться на сушу. Нога, упёршись о скользкую, покрытую тонкими
водорослями ровную площадку, перенесла его вверх, вырвав из мягких объятий воды
и отдав начинающему набирать силу, тропическому утру.
Сердце
стучало, сильно и уверенно перекачивая горячую кровь по молодому, здоровому
телу. Эти минуты Стив очень любил. Прийти утром, когда солнце ещё не превратило
прибрежные валуны в раскалённые осколки ада, сбросить с себя немногую одежду,
глубоко вдохнуть полной грудью, будто в самый последний раз, и уйти на дно,
пронзив толщу воды, острым лучом полуденного солнца.
Первый нырок
- самый лучший, самый долгий и самый свободный. Если правильно настроиться, если
предварительно продышаться, насыщая кровь кислородом, то можно быстро достигнув
дна, долго парить над ним, то поднимаясь, то опускаясь ниже, почти касаясь лицом
водорослей, и пугая крошечных крабов, смешно выставляющих клешни при виде такого
чудовища. Можно молнией проскользнуть вдоль подводной каменной гряды, отделяющей
береговую часть от расселины, перейти эту запретную черту, перейти, и замереть,
холодея от ужаса, представив ту бездну, которая таится в темноте под тобой. Или,
выпустив воздух, замереть на самом дне, расслабиться, чувствуя, как тебя волочёт
по песку, едва заметное течение.
Но не менее
прекрасным чем погружение, был момент возвращения к свету. Это как второе
рождение - выдохнуть из себя всё ядовитое, умершее и прожитое, и набрать полные,
до рёберной боли, лёгкие, доверившись крепкому морскому ветру.
Натянув
майку и шорты, Стив отправился домой, размышляя об уведенном на дне. Ловлей
жемчуга он никогда не занимался, находя в этом удел нищих местных парней. Так,
иногда баловался, больше из спортивного азарта, если находил где-нибудь в таком
месте, куда так просто не донырнуть. Или, когда хотел сделать подарок очередной
подружке. Местных красоток этим не проймёшь, а на туристок такое представление
действовало безотказно. Заглянуть в широко распахнутые, восхищённые глаза,
смотрящие на тебя как на морского бога, снизошедшего до связи с простыми людьми
- для этого стоит потрудиться!
Но там, куда
Стив приходил каждое утро купаться, жемчуга не было, его просто не могло быть,
слишком уж непригодные условия. Это в западной части острова ещё можно что-то
раздобыть, по крайней мере, есть шанс. Там и пляжников меньше, и дно подходящее.
Но настоящие ловцы, те, что сдают жемчуг Рикосу, а не перепродают туристам в
гостинице, плавают к соседнему, пустынному островку.
Тем не менее,
на дне он видел именно её. Большую жемчужницу пинктаду маргаритку, старую, с
обросшей мелкими водорослями нижней створкой, и пораненной верхней. А это
хороший знак! Ведь именно в таких, больных, или пораненных, находятся жемчужины,
а если учесть её возраст и размер...
Сунув ноги в стоптанные сандалии, Стив бесхитростно, пятернёй, зачесал назад мокрые волосы и пошёл домой.
Днём он
несколько раз вспоминал о своей находке. Откуда она взялась? В его любимом
месте, на пустынном песчаном дне и жизни-то особой не было, не то, что в коралловом
городе, на западе острова. Вот где праздник жизни! И под водой, среди морских
обитателей, и на пляже, у туристов. Разве что шторм? Стив пришёл сегодня первый
раз, после почти недельного перерыва, всё это время погода не жаловала. Сильный
ветер, не прекращающийся два дня, переродился в шторм, причём довольно сильный.
Может пинктаду занесло из лагуны, или подняло со дна расселины? Хотя какая
разница?
Разницы
действительно не было. Главное, что была она! Большая, старая раковина на его
излюбленном месте. Ему даже было не важно, пустая она, или с жемчужиной. А
зачем? Продавать находку он не собирался, денег у него, по местным меркам, более
чем достаточно, подружки, достойной такого романтичного подарка, тоже нет, тогда
зачем? Зачем что-то трогать? Ведь возьми он её в руки, подними на поверхность, и
вся прелесть ситуации, тотчас бы растаяла, как медуза на солнце.
На
следующее утро, Стив был на месте. Но не бросился в тёплую воду, как обычно, а
долго сидел, в одежде, слушая, как у самых ног шелестят непоседливые, словно
месячные щенята, волны, с наскоку набегая на замшелый валун. Слушал свои мысли и
копошившиеся где-то в глубине души неясные, только зарождающиеся, не
оформившиеся ещё, чувства. Наконец раздевшись, без лишних приготовлений, он
скользнул к песчаному дну.
Глубина здесь
была около десяти метров, ландшафт спокойный, даже скорее пустынный. Только
изредка его оживляли солнечные японские желтохвостики, да кто-нибудь из круперов.
Но именно из-за этого, Стив и приходил сюда, пестроты ему хватало на берегу.
Дождавшись,
пока сила прыжка иссякнет, и погружение замедлится, он сделал несколько гребков,
и добрался до дна. Полоска песка, пролегающего между скалистым берегом и
подводной каменной грядой, была узкой, своего рода пограничная полоса,
отделяющая мир человека, от мира Океана. Оставив её позади, Стив подплыл к тому
месту на гряде, где видел раковину.
Она и сегодня
была там, вчерашний мимолётный взгляд не обманул. Всё именно так, как
отпечаталось в сетчатке глаза: крупная
pinctada margaritifera, или просто маргаритка, Марго,
с наростом на верхней створке, почти у самого края. Стив приблизил лицо к самой
раковине, пытаясь разглядеть свою находку. Это не ракушка, прилипшая к раковине,
как он подумал сначала. Это... это что-то... что-то похожее на обломок зуба,
застрявший в створке. Стив удивился своему открытию, но времени на раздумья уже
не было, лёгкие настойчиво просили свежей порции чистого воздуха.
Шагая
домой, Стив напряжённо думал, но не мог найти ответа: как мог чей-то клык,
оказаться в створке раковины? Кому понадобилось её кусать? Она же практически
неподвижна, да и лежит на дне. И чей это клык? Акулы? Или это шип ската? Бред
какой-то!
Тем не менее
этот бред существовал, в этом он убедился на следующее утро. Более внимательный
осмотр показал, что клык застрял очень давно, врос в створку и покидать её не
намерен. Более того, Стив предположил, вернее он был просто уверен, что изнутри,
раковина превратила этот чужеродный предмет в жемчужину, и судя по размерам
клыка, не самую маленькую. А это делало её уникальной!
А ещё, Стив
сделал вывод, что всё происходящее ему очень нравится. Нравится неспешное,
ненавязчивое узнавание таинственной раковины, нравится одно единственное
погружение в день, которое он себе отвёл, нравится находить различные логические
объяснения появлению здесь раковины и обломку зуба в ней. Находить, разбивать в
пух и прах, как несостоятельные, и выстраивать новые. Но больше всего, ему
нравилась собственная позиция, своё отношение к находке. Он испытывал странное
удовлетворение оттого, что позволяет ей лежать на дне, отпуская на волю случая,
что не заявляет на неё прав, а просто наблюдает со стороны, пусть немного
прохладно, но уважительно. Нравилось зарождение в нём чего-то такого, что
выделяет его из пёстрой, но безликой своры его соплеменников и местных жителей.
За две
недели, прошедшие со дня находки, Стив изменился. Из общительного парня, души
любой компании, он превратился в спокойного, немного отчуждённого,
уравновешенного, человека. Всё меньше и меньше, ему хотелось проводить ночи в
шуме и огнях бесконечного, тропического праздника. Ни тихие местные девочки,
лишённые возраста, всю жизнь балансирующие на тонком канате, соединяющем детство
и старость, ни приезжие белые дамочки, натужно веселящиеся так, словно настал
последний день их жизни, его больше не привлекали. К чему тратить короткие
минуты своей бесценной жизни на эту курортную пустоту?
Зато утреннее
паломничество к раковине удлинилось. Не по длительности погружения,
(человеческий организм имеет свой предел), а по тому времени, которое ему
предшествовало. Те прежние секунды, уходящие на раздевание и прыжок навстречу
океанским волнам, выросли в долгие, счастливые минуты гармонии и покоя. В полном
одиночестве сидеть на камне, вдыхать чуткими ноздрями терпкий дух океана, тонко
сплетённый из аромата водорослей, нагретого камня и чего-то ещё,
непроизнесённого, но легко угадываемого - это действительно наслаждение! Причём,
доступное далеко не каждому, а лишь тому, кто умеет вовремя остановиться,
замереть, почувствовав за спиной лёгкий шорох времени. Тому, кто может
посмотреть на себя со стороны. Со стороны моря, со стороны солнца, со стороны
тёплого влажного бриза.
А это
тождество с Океаном, с его энергией, с его мощью? Как здорово погрузиться сперва
в самого себя, опуститься на самые глубины собственной души, пусть не самой
чистой и безгрешной, но живой и трепещущей, а потом скользнуть в прохладные,
светлые воды мировой первоосновы. Сплести эти две глубины, закрутить, запутать
так, чтобы уже никому не удалось их разъединить. Сродниться и срастись.
Навсегда.
Порой Стиву
казалось, что найденная раковина - это некий глаз моря, смотрящий на него
немного снисходительно, но благожелательно, с лёгким насмешливым прищуром
приоткрытых створок. Словно в кромешной темноте прорезался лунный зрачок, и ты
понял, что вокруг вовсе не тьма, не чёрная пустота, как считал раньше, а нечто
огромное, невообразимое, но, тем не менее, существующее и даже, возможно
разумное. Разумное по каким-то своим, нечеловеческим меркам. Оценивающее тебя,
отмечающее все твои душевные порывы, победы и пораженья. Твою тайную внутреннюю
жизнь, скрытую в твоей глубине так же надёжно, как жемчужина за створками
раковины.
За эти дни,
Стив понял, как течёт, как меняется человеческая судьба. Почувствовал эти
узелки, перекрёстки, капли времени, в которых колесо судьбы, скрипя от натуги,
поворачивается в другую сторону от наметившейся, было, линии жизни. Вчера ты был
праздным шалопаем, не думающим вообще ни о чём, а сегодня вдруг понял, что всё
вокруг изменилось. Даже не изменилось, а лишь может измениться, если ты этого
захочешь, для этого всё готово, только протяни руку, подними со дня моря старую,
покалеченную раковину, и всё! Остальное свершится само. Может эти лишние, легкие
деньги окажутся совсем не лишними, а самыми важными, нужными, способными
выдернуть тебя из уютного болота и дать толчок к новой жизни?
Но Стив не
спешил. С каждым днём, он всё явственнее ощущал, что время, текущее вокруг него,
остановилось. Что он оказался вне времени, вне судьбы, даже вне своей жизни. И
постепенно, это ощущение завладело им без остатка. Он представлял себя богом
Имени Себя, могучим и справедливым, способным одним движением руки повернуть
собственную судьбу, но не делающего это, а лишь крепнущего с каждым мигом,
наполняясь силой нереализованной возможности.
Но это счастье продолжалось недолго. В один из своих утренних визитов на дно, он не обнаружил свой талисман, своего идола, на обычном месте. Небольшая выемка в скальной породе, в которой всё это время лежала раковина, была пуста.
Рикос был
очень доволен. Ещё бы! Вчера вечером, уже перед самым закрытием, ему принесли
это чудо. Местный парнишка, Тупак, или Путак, кто знает, как там правильно,
старший в шайке этих бездельников, что ныряют за жемчугом, принёс раковину.
Обычную с виду маргаритку, такую здесь даже рыхлые туристы могут выловить. Но
обычную - это только с самого первого взгляда. А уже со второго, Рикос смекнул,
что попало ему в руки. Этот Тупак мог ничего и не объяснять, ведь он, Рикос, не
первый год в бизнесе! Что-что, а товар, который можно выгодно продать, он за
версту чует!
Рикос удобно
устроился в кожаном кресле, закинул ноги на стол и закурил тонкую, крепкую
папиросу. На стеллаже, в одном из портативных, переносных аквариумов, лежала
вчерашняя раковина. Створки плотно сжаты, нижняя, обросшая тёмными тонкими
водорослями, покоится на белоснежном песке, которым посыпано дно аквариума,
верхняя, поцарапанная, с большим наростом, почти у самого края, освещена мягким
светом, заливающим весь стеллаж. Именно этот нарост, делал раковину уникальной,
а значит очень дорогой! Ведь это даже не нарост, не ракушка-приживалка, а
обломок чьего-то клыка!
Чей это клык,
Рикос пока не знал, раковина живая, моллюска на воздухе долго держать нельзя, а
как рассмотреть в воде? Через стенку аквариума? Сейчас он ждал, когда раковина,
наконец, приоткроет свои створки, и можно будет увидеть (если получится), есть
ли в ней жемчужина, или нет.
Но и сейчас
Рикос был похож на сытого ленивого кота.
"С такой
находкой не грех и на материк слетать. А там и в столичный клуб любителей
раковин, к примеру. Там господа не бедные, оценят мои хлопоты по достоинству,
торговаться не будут. Или продать в чью-нибудь частную коллекцию, или музей, смотря кто
больше заплатит. А если в ней есть жемчужина, да хоть какая? Вы только
подумайте, как это символично! Раковина превратила вражеский клык, угрозу своей
жизни, в прекрасную жемчужину! С таким товаром можно не спешить, главное всё
хорошо продумать и не просчитаться, отдав за меньшие деньги, чем можно было бы
выкрутить".
Рикос
выпустил в потолок струйку сизого дыма.
"Хорошо, что
у этих болванов хватило мозгов не лезть своими корявыми пальцами вовнутрь, а
ведь могли наломать дров! Стали бы проверять, есть там жемчуг, или нет, и всё,
убили бы моллюска, а раковину выбросили за ненадобностью. Не зря, всё-таки, я их
воспитываю, вот и окупились уроки. И монет, сверху положенного, я правильно им
отсыпал, пусть запомнят доброго Рикоса!"
Два дня
Стив бродил по шумным улицам как тень, или спал, несмотря на время суток. Но
больше всего времени, он проводил на берегу, неподалёку от своего камня. К нему
он не подходил, а только кружил вокруг, хмурясь, когда смотрел в ту сторону.
Обнаружив
пропажу, Стив был просто уничтожен. Не раздосадован или рассержен, он был
раздавлен. В одночасье, он стал таким же как все, с зияющей пустотой в груди,
беспомощный и бесполезный. У него отобрали шанс сделать ход, право на выбор
судьбы, свергли с заоблачных высей в пыль обывательского мира. Это было так
больно! Так унизительно и несправедливо! За что?! Что он сделал не так? Чем
прогневил богов? Тем, что позволил себе возвыситься, пусть даже в собственных
мыслях, выше, чем он есть? Но разве он не имел на это право? Право прожить жизнь
так, как считал правильным и возможным?
Ответов на
эти вопросы у него не было. Была только давящая тоска, и шанс. Шанс, правда,
мизерный и зыбкий - найти раковину, которая могла просто скользнуть в расселину,
откуда, возможно и была поднята штормом. А раз так, то она вполне могла остаться
на одном из гребенчатых выступов, которыми изобиловал крутой подводный склон.
Нужно только поискать там, как следует!
Стив
колебался. Порой ему казалось, что он попросту смалодушничал, что побоялся
использовать неожиданно представившуюся возможность. Что все эти дни, им двигала
обычная трусость сытого, довольно своим тихим, пыльным мирком, человека. А все
его действия - ничто иное, как желание пустить всё на самотёк, уйти от принятия
решения, желание спрятать голову в песок. Его подвели к узелку его судьбы, к
жизненному перекрёстку, ткнули носом, а он убежал. Повёл себя глупо и бездарно.
Да ещё вознося в немыслимые выси свою незрелость и слабохарактерность.
От таких
мыслей, ему становилось совсем худо. Теперь, во всяком встреченном на улице
человеке, он видел почти бога, потому лишь, что тот, на его месте, скорее всего,
повёл бы себя совершенно иначе, сделал бы всё правильно, использовал бы выпавший
шанс на всю катушку.
На третий
день он сдался.
Пусть это будет один единственный раз, только, чтобы проверить на крепость свою надежду, чтобы перебороть свой страх, чтобы заставить себя жить дальше. Жить как прежде.
Стив знал,
что погружение будет не из лёгких: против него и глубина, и опасные обитатели
океана, не жалующие мелководье, но крутящиеся поблизости, и отсутствие
снаряжения. Воспользоваться аквалангом, Стив отказался сразу, посчитав это
неправильным. Он должен быть один на один с Океаном. В этом он видел очищение от
своего малодушия. Ведь в одиночку бросить вызов этой громадине - на это не
способен мелкий, дрожащий человечишка!
Всё, чем Стив
позволил себе воспользоваться, был пятнадцатикилограммовый свинцовый пояс, чтобы
облегчить спуск на глубину. С такими поясами ныряли местные парни, экономя силы
на спуске ко дну. Пояс защёлкивался на талии с помощью крючков, позволяющими в
нужный момент легко сбросить балласт. Посередине пояса была пришита петля, к
которой привязывался тонкий шнур с маленьким буйком на конце. Если ловец находил
на дне что-то интересное, а дыхания не хватало, он сбрасывал пояс, и потом мог
вернуться вновь, ориентируясь на буёк.
Буёк и шнур,
Стив тоже не стал брать. Всего одно погружение. Никаких повторов и вторых
попыток. Вся его дальнейшая судьба должна быть решена в какие-то пару минут. Раз
и навсегда.
Погружение, Стив назначил на одиннадцать часов утра. В это время солнце становится как раз над расселиной, освещая её самым лучшим образом, сверху, и немного рассеиваясь на стенки.
Всю ночь Стив не мог заснуть. Воздух казался душным, пропитанным сладким запахов цветущих растений. Запах давил на грудь, сжимал сердце мягкими, когтистыми лапками, кружил голову, опутывая разум липкой паутиной полусна, полуобморока. Находясь на зыбкой границе между сном и явью, Стив дал себе слово, что если завтра найдёт раковину, то возьмёт её любой ценой. Безо всяких колебаний и раздумий. Ведь если она покажется ему ещё раз - то это судьба, это знак свыше, не обращать внимания на который, просто преступно.
В
назначенный час, Стив уже был на месте. Разделся, нацепил пояс и сел на самом
краю валуна. Закрыв глаза, он попытался и сам превратиться в камень, заставляя
сердце биться всё медленнее и медленнее, грудь вздымать всё тише и тише. Даже не
дышать вовсе, позволяя свежему бризу, чистому от береговой приторности,
проникать в нос и дальше в лёгкие, заряжая силой для задуманного.
Наконец,
приведя организм в нужное состояние, он наклонился вперёд, начав падение
навстречу Океану, распрямляясь в воздухе, и выбирая нужное направление.
Прохладная
тишина приятно оглушила. Только под водой, человек может остаться наедине с
самим собой, это Стив понял очень давно, ещё при самых первых визитах на дно.
Пояс уверенно тянул вниз, словно торопясь и подзадоривая. Достигнув края
расселины, Стив на мгновение замедлился, проверяя правильность маршрута, и
ухватившись за скалистый выступ, бросил тело навстречу темноте.
Всё-таки, он
немного не рассчитал. Солнечные лучи скользили почти вдоль его тела, плывущего
вниз головой мимо усыпанного одиночными выступами, каменистого бока расселины. А
те немногие, которые должны были её освещать, закрывались им почти полностью.
Поэтому он видел ярко освещённые камни только впереди себя, за несколько секунд
до того, как их накрывала его тень.
На уши давило
уже довольно сильно. Время от времени, Стив стравливал изо рта воздух, пытаясь
выровнять внутреннее и внешнее давления. Пока такая продувка помогала, но он
лихорадочно осматривал склон, пытаясь разглядеть свою пропажу, пока в лёгких ещё
есть воздух. Но вскоре он понял, что дальше вниз, дорога ему заказана. Уши
болели, на глаза стали наползать красные пятна. Ухватившись за ближайший камень,
он развернулся головой к поверхности, и стал осматриваться вокруг.
Выступов было
действительно много, но все с покатыми краями, на таких ничего не задержится.
Те, что были подлиннее, были слишком узкими - тоже не то. Стив поднял глаза
вверх, прикидывая примерную траекторию падения раковины. Если предположить, что
она соскользнула вниз, отвесно от своего расположения, то она могла... Нет. Такого
места, чтобы её задержать, на склоне просто не было.
Стив совсем
упал духом. Последняя надежда быстро уходила из него вместе с тонкой струйкой
выпускаемого изо рта воздуха. Всё. Опускаться вниз, и продолжать поиски было
бессмысленно и просто убийственно. Увы. Пора наверх, в прежнюю жизнь.
Воздух
закончился. К боли в ушах добавилась боль в груди, в пустых лёгких. Стив начал
спешно отстёгивать пояс, готовясь к всплытию. Развернулся боком, ища точку
опоры, наклонился чуть вперёд, и...
Она лежала чуть в стороне, на большом полукруглом выступе, на самой его верхушке. Старая знакомая, с поцарапанной верхней створкой и застрявшим обломком зуба. Почти доступная, ждущая в каких-то трёх-четырёх метрах справа от него и чуть ниже, всего на метр с небольшим.
Выбора не было. Стив переложил снятый пояс в левую руку, оттолкнулся, что было силы от откоса, и поплыл вниз, протянув к желанной цели коченеющие пальцы, уже ничего не видя из-за застилающего глаза красного тумана.
(C) Фролов Вячеслав Владимирович март 2007 г.
|