Аннотация: Школа, детство... первая любовь, первое предательство.
Утром пришла СМС-ка: "Мы думаем о вас 365 дней в году, но только сегодня решили честно в этом признаться. Сегодня у нас есть повод. С Днём рождения".
Спасибо, конечно, но меня нужно будет поздравлять только через два месяца, правда, также 19 числа. А сегодня День рождения у моей когда-то закадычной подруги Ленки. Уже целую вечность я не видела бывшую одноклассницу, но странным образом последние несколько лет ошибка оператора мобильной связи напоминает мне о ней. А ведь когда-то к этому дню я заранее выбирала подарки и сочиняла поздравления.
Я родилась в День Иова Многострадального, правда, во времена СССР об этом не знал никто из моего окружения. Наоборот, все подружки мне завидовали: 19 мая - День пионерии.
В Советском союзе праздник детства отмечался широко: занятия отменялись, детворе с красными галстуками разрешалось бесплатно ездить в общественном транспорте, во всех парках играла музыка и разносились звуки пионерских песен. Советская власть в данном случае не копейничала, и не брала денег за аттракционы и посещения детских сеансов в кинотеатрах. Кое-где даже бесплатно раздавали мороженое.
Тем временем, дома накрывали праздничный стол, и из парка мы с подружками бежали в радостном предвкушении лакомств: мамин вкуснейший "Наполеон", "Ситро", шоколадные конфеты. Они тогда казались необыкновенно вкусными. Наверное, потому что покупались только на праздники, да и качеством были на порядок выше современных аналогов.
Может и лил в тот день когда-нибудь дождь, но у меня в памяти остались только яркое солнце, пронзительно зеленая молодая трава и пахучие гроздья сирени. А ещё все мои гости приносили милые букетики из трёх тюльпанов. Квартира наполнялась специфическим свежим ароматом.
После чаепития мы выбегали на улицу и играли во дворе, пока не раздавался мамин голос: "Катя, домой!". У нас был сто двадцати квартирный дом, и двор буквально звенел от многочисленных детских голосов, но мы всегда слышали материнский призыв и отчаянно взывали: "Ну, мам, ещё минуточку!", даже если знали, что она всё равно не разрешит.
Перед сном я любовалась подарками. Как правило, подруги дарили мне книги или принадлежности для рисования, а мама покупала новое платье.
Ленкин день рождения праздновался совсем по-другому.
Во-первых, погода никогда не располагала к прогулкам: грязь, дождь или снег, огромные лужи, да и темнело рано. Во-вторых, угощение накрывалось для взрослых: салаты, мясные блюда, нарезка, и лишь на десерт выносился какой-нибудь заказной чудо-торт, когда уже и есть-то не хотелось. За стол всегда садились все Ленкины родственники. Для этой цели они в тот день специально пораньше отпрашивались с работы.
Семья Толкуновых принадлежала к городской элите. Мать - известный кардиолог, а отец возглавлял идеологический отдел обкома партии. Не помню уже, кем была бабушка, а вот дед работал швейцаром в крупнейшей в области гостинице, и отказывался уйти на пенсию, несмотря на все уговоры семьи.
Только теперь я понимаю, какое удовольствие он испытывал, наблюдая за жизнью постояльцев (а среди них значились и довольно известные люди), и как не хотелось ему дряхлеть, сидя на лавочке возле подъезда с остальными пенсионерами.
Я до сих пор не могу понять, почему меня принимали в этом доме: моя мать работала в типографии, и наша маленькая семья едва сводила концы с концами. Думаю, Толкуновы допустили наше сближение, потому, что я оказалась единственной подругой их дочери. Ленка тяжело сходилась с людьми, потому что предъявляла к ним непомерно завышенные требования. Сама она была "круглой" отличницей, училась в музыкальной школе и очень ценила и себя, и своё время. Толкуновы на неё нарадоваться не могли, но, наверное, их всё-таки напрягало, что их дочь всегда одна.
И тут появилась я. Никак не могу вспомнить, почему мы всё-таки подружились, что конкретно нас сблизило? У меня всегда были другие подруги: и в школе, и во дворе, и на секции по фехтованию. С некоторыми из них я не рассталась до сих пор, хотя прошло почти полвека: созваниваемся, гостим друг у друга, отправляемся в какие-нибудь совместные поездки. Нет ничего лучше путешествия со старым другом.
Но вот Ленка... Я всегда воспринимала её выше себя, признавая более талантливой, умной, организованной. Разве только читала я в разы больше, но куда было перегруженной занятиями отличнице до запойного проглатывания книг - успеть бы скрупулезно выполнить всё домашнее задание (Ленка тщательно изучила и законспектировала даже материалы XXV съезда, когда историк от большого ума брякнул, что считает это обязательным для любого советского человека)
В школе мы всегда были вместе: на переменах, в пионерской комнате, отбивались от нападения, поджидавших нас возле школы одноклассников. Как сейчас помню - меня закидывают снежками, а на помощь несется Ленка, выставив подобно щиту свой огромный кожаный портфель. Мальчишки, не выдержав удара такого мощного тарана, падают прямо на меня, в нас врезается по инерции Ленка. "Куча мала". Смех, визг, все в снегу, растрепанные, с алеющими щеками. Наледь на варежках, на коленках, в сапожках снег, оторванные пуговицы на шубках. Каким же счастливым и беспечным было наше советское детство!
Жили мы довольно далеко друг от друга, но я всё равно иногда заходила за ней, и мы гуляли вокруг её дома. У Ленки не хватало времени на более дальние прогулки.
Первая трещина между нами появилась, когда в четырнадцать лет я встретилась с Андреем. Симпатичный синеглазый парень тоже занимался фехтованием, и на областных соревнованиях, дожидаясь своей очереди выступать, мы оказались на соседних скамьях. Слово за слово, а потом Андрей проводил меня до дома. Мы постояли в подъезде, поговорили, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы я влюбилась. Он часто звонил, и мы несколько раз сходили в кино. Его шутки казались мне смешными, а замечания умными, и я тогда только и жила, что ожиданием его звонка или очередной встречи.
В мой день рождения я пригласила Андрея в гости, посчитав, что это удобный повод представить его маме и подругам.
Как же я волновалась в тот день, то и дело выбегая на балкон посмотреть - не идёт ли?
Недовольная столь ранним появлением "кавалера" в моей жизни, мама несколько раз меня грозно одергивала - суровыми и принципиальными были мамы нашего поколения. Подружки тоже волновались и шушукались, как бы, между прочим, нервно поправляя волосы, каждый раз когда оказывались у зеркала.
Андрей принёс мне в подарок... рапиру! Они продавались в магазине спортивного инвентаря, но стоили очень дорого, а я всегда мечтала иметь свою - родную!
Это был самый лучший подарок в моей жизни. Никогда больше я так не радовалась какой-нибудь вещи, разве потом - в "лихие" 90-е, когда сумела достать для своего новорожденного сына удобную немецкую коляску.
Андрей вёл себя вполне естественно - не стушевался, хотя на него уставилось сразу же шесть пар заинтересованных женских глаз. Я то и дело металась с тарелками на кухню, поэтому не уловила момента, когда паренёк всё внимание переключил на мою подругу.
Гром грянул на следующий день. Мне позвонила Ленка.
- Не знаю, что ты нашла в этом парне. На редкость неприятный тип.
- Ты что? - возмутилась я. - Он замечательный, такой умный...
- Твой Андрей сегодня дожидался меня возле музыкальной школы, - жестко перебила она восторженные славословия. - Сказал, что я ему очень нравлюсь.
Моё бедное сердце ухнуло вниз. Мне Андрей ничего подобного не говорил - это как бы само собой подразумевалось.
- А ты? - прохрипела я.
- Сказала ему, что с парнями подруг не встречаюсь. А он ответил, что всё равно будет меня ждать. Сейчас Андрей стоит у нас под окном. Знаешь, где детская площадка?
Разумеется, я знала - сколько раз мы играли на этой площадке в бадминтон. Мне стало по-настоящему плохо. Я не то, чтобы не поверила Ленке, но какая-то сила вынесла меня из дома. Практически всю дорогу я бежала в безумной надежде, что это какое-то недоразумение и, только увидев одинокую фигуру Андрея на детской площадке, поняла, что зря так спешила.
Между тем, Андрей заметил меня.
- Прости, - лениво сказал он, - так получилось. Но Лена мне подходит больше, чем ты.
- Почему?
- Для меня это очевидно. Я всегда мечтал встречаться с такой классной девчонкой.
Андрей сказал это так, что я задохнулась от унижения. На Ленкином окне шевельнулась занавеска: она за нами следила. Трудно объяснить, что со мной происходило, но именно в тот момент я осознала, насколько сильно влюблена в пренебрегающего мною паренька.
Всю ночь я проплакала, несмотря на увещевания мамы. Увы, но её призывы "тебе ещё рано думать о мальчиках", "будь гордой", "и получше его найдутся" не произвели на меня должного впечатления.
На следующий вечер опять раздался звонок:
- Андрей обосновался на детской площадке. Уже несколько раз говорила ему, чтобы уходил, а он стоит и смотрит на мои окна.
Итак, несколько дней подряд. А потом Ленка рассказала, что Андрей побывал у них дома.
- Бабушка его пригласила. Сказала, что такая преданность должна быть вознаграждена.
Ну что сказать - мне было плохо, очень плохо. Я потеряла аппетит, практически не спала, стала прогуливать занятия, потому что не могла сосредоточиться на уроках. И только запоем читала стихи - рифмы успокаивали меня, и в строчках знаменитых поэтесс я находила отзвук терзающего мою душу чувства неразделенной любви.
Ленка отчитывала меня за прогулы, злилась, и, думаю, презирала за слабоволье.
Даже спустя столько лет мне неприятно вспоминать о том кошмаре. Всё это не могло не обеспокоить мою маму. Сначала из нашей квартиры исчезла рапира.
- Бойтесь данайцев, дары приносящих, - заявила мама в ответ на мою истерику.
А потом она позвонила Ленке.
- Я прошу, чтобы ты больше не рассказывала Кате о ваших отношениях с Андреем.
- Нет у нас никаких отношений.
- Тем лучше. Остается только перестать говорить об этом с Катей. Не упоминай его имени.
- Я не буду врать.
- Это похвально, но я и не прошу врать. Молчание иногда сродни милосердию.
Как я не завалила экзамены за восьмой класс? Непонятно. На лето мама отправила меня в гости к своей подруге тогда ещё в Ленинград. Я бродила по Невскому, посещала музеи, слушала музыкантов, в изобилии выступающих тогда на ступеньках Казанского собора, и любовалась фонтанами Петергофа. Тогда впервые этот волшебный город помог мне прийти в себя. Позже я не раз прибегала к целительному эффекту его музеев и улиц, когда меня настигала очередная беда.
Когда успокоенная и смирившаяся, я вернулась из поездки, Андрею уже надоело ухаживать за Ленкой, и он навсегда исчез из нашей жизни.
Весь девятый класс я усиленно занималась, наверстывая упущенное - моей целью стало поступление на юридический факультет местного университета. Конкурс был человек пятнадцать на место. Ленка же решила стать экономистом: ей всегда играючи давались точные науки.
Мы по-прежнему дружили, но когда за мной вновь стал ухаживать парень, знакомить его с Ленкой не стала. И вообще, появилось много тем, которые я тщательно обходила в наших разговорах. Категоричность и бескомпромиссность подруги начинала меня тяготить.
И вот однажды в её присутствии я очень резко высказалась по поводу ввода советских войск в Афганистан. Погиб парень из моего подъезда, а мы были с детства дружны.
На следующий день маме позвонили, пригласив к директору школу. Весь вечер она гневно вопрошала, что же я натворила, если её впервые за десять лет вызывают в школу. Но я только недоуменно пожимала плечами.
Наш директор Федор Петрович разговаривал с мамой наедине, и дома меня ждал серьезный разговор.
- Ты не знаешь, где живешь? Это же страна стукачей. Твой дед попал в лагерь за глупый анекдот. Десять лет отсидел, и умер, едва освободившись. - испуганно выговаривала она. - И ничего с тех пор не изменилось. Хочешь, чтобы тебя затолкали в "психушку", сделали "овощем"? Один раз попадешь в КГБ, и наступит конец всему - ни то что в университет, в ПТУ не примут, как политически неблагонадежную.
- Да что случилось-то? - испугалась я.
- Директору позвонили из обкома партии и сказали, что ученица его школы ведёт антисоветскую пропаганду. Приказали принять срочные меры. Счастье ещё, что Федор Петрович оказался разумным человеком. Другой на его месте "перебдел" и устроил бы такую травлю, что ты пулей вылетела из школы, а он ограничился жесткой беседой.
Я тут же кинулась к телефону.
- Ты зачем рассказала о нашем разговоре отцу?
Но Ленка отнюдь не стушевалась.
- Папа всё сделал правильно. Если не прикусишь язык, то добьешься, что тебя за антисоветскую пропаганду выкинут из страны! Как врага нашей родины! Да будет тебе известно, что в папу стреляли... такие же, как ты стреляли!
И столько гнева, столько нескрываемого презрения было в её голосе, что я растерянно повесила трубку.
- Видимо, порядочное Толкунов г... раз кто-то отважился в него выстрелить, - ожесточенно высказалась моя мама. - Но ты не сердись на Лену - её так воспитали. У нас полстраны таких стукачей. Одни доносят из страха, другие из ненависти или зависти, а некоторые свято верят, что борются с врагами народа - эти опаснее всех.
- Но ведь она понимает, что предала меня.
- А Лена искренне считает, что предательница именно ты. Толкуновы такие люди... держись от них подальше. Честно говоря, мне никогда не нравилась ваша дружба.
Я отвыкала от Ленки болезненно. Мы дружили столько лет, и теперь мне не хватало наших разговоров, и вообще её самой. В школе мы вели себя отчужденно, вызывая любопытство одноклассников. Однако никто так и не узнал, в чем суть нашего конфликта.
Прошёл год. Уже перед выпускными экзаменами наши родительницы возвращались вместе с родительского собрания и разговорились.
- Вероника Николаевна сожалеет, что вы больше не дружите, - сказала мама. - Удивляется, что Андрей вас не поссорил, а политика развела. Глупо всё получилось. Лена осталась совершенно одна. Ей даже не с кем выйти прогуляться.
Что-то шевельнулось в моей душе. Обида исчезла, уступив место внезапно вспыхнувшей надежде вернуть былую дружбу. Оказывается, Ленка во мне нуждалась. Может, нужно было сделать лишь первый шаг? Я тут же отправилась к её дому. К моему удивлению, бывшая подруга вовсе не сидела взаперти, а прогуливалась вдоль дома с Вероникой Николаевной. Толкуновы встретили меня подчёркнуто недоуменными взглядами.
- Тебе что-то нужно? - холодно осведомилась Ленка.
- Да так...
Я присоединилась к ним, но очень быстро поняла - мать и дочь, очевидно, поспорили, что я прибегу к Ленке, стоит только меня поманить. Это отчетливо читалось в их пренебрежительных взглядах и победных улыбках.
Мне стало стыдно и неловко, как будто вновь вернулся тот день, когда Андрей стоял на детской площадке и смотрел на Ленкины окна. И я ушла... на этот раз навсегда.
Прошло столько лет, мы давно уже живем не только в разных городах, но и в разных странах. Как-то на симпозиуме я случайно встретилась с нашей бывшей одноклассницей, и спросила, что ей известно о Толкуновой.
- О, Елена сделала блестящую карьеру. Входит в совет директоров крупного концерна. Она так и не вышла замуж. Когда ей было уже за сорок, родила дочь, но девочкой в основном занималась Вероника Николаевна. Как-то столкнулись на улице, так она сделала вид, что меня не узнала. Ну, а мне госпожа Толкунова тем более не нужна. Мерзкая высокомерная баба...
В голосе одноклассницы отчетливо слышались раздражение и зависть к Ленкиной карьере. Возможно, она так и не поняла, почему я поспешила отойти.
Не хочу слышать о подруге юности ничего плохого, потому что в моей душе всё ещё живет та Ленка, что отчаянно неслась на выручку, вооружившись тяжелым портфелем.
Время сделало незначительными былые обиды, и я каждый раз улыбаюсь, получив СМС-ку с поздравлением. С днём рождения, Ленка. Будь счастлива, где бы ты ни была и чем бы ни занималась. С Днём рождения...