Цурайф Педофилия в контексте психологической войны //Паблик интэрэст. - 2000. - Зима.
Возмущению Доктора Лауры нет предела. 22 марта 1999 года императрица радиоэфира посвятила очередной выпуск ток-шоу той же теме, которую 12 мая обсуждала и на пресс-конференции; а именно "помойной науке" о том, как "сексуализировать наших деток, сделать педофилию нормальной и на корню загубить наши семьи". Весь свой гнев она нацелила на многоуважаемую Американскую психологическую ассоциацию (АПА) из 80 тысяч человек - крупнейшую психологическую организацию в мире.
Политиканы тоже захотели вставить свои пять копеек. Конгрессмен от Республиканской партии Фома де Лей, уже спонсировавший Закон о предупреждении-наказании деторастления, на памятной майской пресс-конференции громил ту же Ассоциацию. Депутат же с палаты представителей Давид Уэлдон нападал на "вопиющий пример того, что случается, когда мы как общество подписываемся под теорией", не являющейся бесспорной. Республиканец Матвей Сэмон предложил резолюцию, косвенно осуждающую АПА, - АПА страшно испугалась, что он донесёт её до палаты представителей.
А началось всё с узкоспециальной научной работы, опубликованной в издаваемом АПА "Психологическом бюллетене" и озаглавленной как: "Метааналитическая проверка некоторых приписываемых деторастлению свойств по студенческим выборкам". Работу составили учёные из ведущих учебных заведений: это Брюс Ринд из Темпловского университета, Роберт Бейзерман из Университета Мичиган и Филипп Тромович из Университета Пенсильвании. Они разобрали данные, приводимые в 59 предшествующих им статьях по исследованию студентов колледжей, признавшихся, что в детстве были растлены. Вопреки ожиданиям учёные не обнаружили, чтобы растление в детстве оставляло продолжительный моральный ущерб. Средний контрольный испытуемый лишь слегка более психически нормален по сравнению со средним растлённым в детстве. Но и эта разница бывает лишь тогда, когда игнорируем, как жилось растлённым в их семьях. Мужчины: и контрольные, и растлённые в детстве по желанию никак друг от друга не отличаются.
Казалось бы, надо радоваться, ведь растлённые в детстве, составляющие 14% студентов и 27% студенток, ничуть не лишились нормальной жизни и живут психически нормальными. Если бы только не рекомендации редакторов авторам внести дополнения. Поскольку "растление" подразумевает "обращение в тлен", то есть порчу, авторы нашли антинаучным называть "растлением" явления, ущербом не оборачивающиеся, - пусть даже безнравственные и незаконные. Подмена понятия "растления" как детского секса понятием "растления" как вредования возможна в случаях, когда секс никаким вредом не обернулся, - это очень затрудняет выяснение вопроса, какие характеристики секса какими последствиями чреваты. Что особенно важно в свете данных о том, как секс со взрослыми несовершеннолетним вредит нечасто.
Две трети мужчин и более четверти женщин вспоминали, что восприняли растление безразлично или радостно, а 42% мужчин одобряет своё растление. Поэтому авторы предлагают понятие "деторастление" ограничить неприятным половым поведением против желания участников. В противоположность этому случаи, когда несовершеннолетнее лицо изволяет участвовать в половом поведении, которое встречает с радостью, лучше будет называть "межвозрастным сексом" - термином, не подразумевающим никаких ценностных категорий.
Совсем несложно предугадать озлобление на такие мысли не только Доктора Лауры, но и масс обывателей. Конечно же научная статья попустительствует деторастлению, раз избегает его названия и заикнулась о его безвредности, а, по словам иных растлённых, и вовсе благотворности! Предупреждение учёных, что безвредность не отменяет предосудительности, пропустили мимо ушей и Лауровские критики, и экзальтированные поклонники. Так, Северо-Американское мальчиколюбческое общество, лидирующая педофильская правозащитная организация, радостно встретило "благую весть", подпирающую лозунги безвредности и благотворности воплощения взаимного влечения между мужчинами и мальчиками, подлежащего легализации.
АПА идёт на попятную
На фоне предсказуемости мещанской реакции Ассоциация ответила на нападки поистине эксцентрично. В покаянном письме де Лею АПА отрекалась от научной статьи, развенчивала заключения учёных, исследованию противопоставляла гражданскую позицию Ассоциации. Даже пожалела, что допустила публикацию без проверки рукописи на наличие чего-то, что "может сбить с толку развитие государственной политики". Дошла до того, чтобы искать независимых экспертов для проверки научной публикации, чьи заключения обещала опубликовать. Пообещала де Лею редакторскую цензуру не только с научных, но и с гражданских позиций.
Чего совсем нельзя было ожидать от АПА - её перехода в лагерь критиков из лагеря, вот уже четверть века враждебного семейным ценностям. Нуклеарная семья состоит из двоих взрослых, один мужского и один женского полов, засвидетельствовавших друг другу свои обязательства при заключении брака, и детей как продуктов их сексуального союза. Последний возможен лишь между взрослыми. Кроме того, имеется иерархия: у взрослых больше прав, чем у детей, а у мужа - больше, чем у жены. Труд также разделён: за домашнее хозяйство и уход за детьми ответственны женщины, а мужчины обеспечивают доход и защиту.
Левые политические и культурные партии издавна тревожат примат нуклеарной семьи с ряда позиций. Прежде всего, такая семья идеально воплощает патриархальный идеал мужского превосходства, подразумевающее субординацию со стороны униженных женщины и детей. Патриархальная семья предполагает удержание женщины в доме и запрет на продвижение её в карьере. Всякая дискриминация по половому признаку взращивается семейными ценностями. Поскольку монополия на применение силы принадлежит в семье мужчине, ему одному принадлежит право на эксплуатацию, побои и изнасилование женщины и детей. Насилие в семье - естественный результат патриархальной иерархии. Левые видят в навязывании нуклеарной семьи угрозу правам других типов семей. Гомосексуальные браки сплошь и рядом запрещены, а в иных штатах запрещено в такие семьи усыновлять детей. Одиноких матерей также клеймят, причём обычно они являются чернокожими. В борьбе с гомофобскими и расистскими семейными ценностями левые спутались с работниками душевного здоровья, что видно на примере борьбы за права гомосексуалистов в 1970-е. Одним из самых основных доводов в пользу бесправия гомосексуалистов всегда было признание гомосексуальности психическим отклонением. В начале 1970-х годов активисты геевской эмансипации лоббировали органы власти, устраивали демонстрации, массовые беспорядки, наконец, вынудили специалистов признать гомосексуальность психической нормой. Уже в 1974 году Американская психиатрическая ассоциация исключила её из списка психических отклонений. Дебаты специалистов по этой теме, обильные исследования сделали своё дело. Показано, что гомосексуализм не повышает риск проявления психической патологии, а гомосексуалисты зачастую психически нормальны и живут полноценно. Короче говоря, гомосексуализм никому не вредит. Разумеется, это не решает вопроса о том, является ли патологией он сам, но его безвредность сыграла не последнюю роль в признании его нормой. Как только гомосексуальность перестала быть болезнью, борьба за права её носителей значительно усилилась. Стало возможным требовать права на создание семей и усыновление детей.
Чем думают психотерапевты
На узаконение гомосексуальности левыми силами свыше четверти века равнялись враги семейных ценностей, поэтому не помешает разобрать логику агитаторов. Во-первых, традиционное общество давно продемонстрировало свою ущербность, будучи дискриминационным, гомофобным, расистским, не примиримым к альтернативам. Некоторые альтернативы уже признали - в том числе специалисты - справедливыми или, по крайней мере, безобидными обществу. В доказательство социологи предпринимают исследования последствий альтернатив нуклеарной семье: сравнивают состояние психического здоровья людей, воспитанных традиционно и альтернативно. Находят, что разница если и есть, то в пользу альтернативы.
Фанаты семейных ценностей оказываются перед роковым выбором. Можно и дальше вопреки науке настаивать на губительности альтернативы нуклеарной семье, рискуя заслужить клеймо невежественных мракобесов. А можно признать безвредность альтернативы, но всё равно настаивать на её неправильности в силу "противоестественности" и "безнравственности" альтернативы тому, что "заключается на небесах". Но в последнем случае их попросту обвинят в ностальгии, мифологическом мировоззрении, предубеждённости, страхе перемен - во всём, что отстаивает интересы белокожих мужчин. Весь вопрос в том, останется ли что-нибудь от нравственности, если убрать из неё прагматичное избегание морального и телесного ущерба. Если да, то приходится апеллировать к  совести - интуитивному чутью к хорошему и плохому. Которая коренится в основополагающих свойствах души человеческой, историческом и, если верить эволюционным психологам, филогенетическом опыте. Нравственную интуицию консерваторы признают базой общества, а левые - предубеждением в пользу патриархата.
Не признавая интуитивной нравственности, левые вооружают результаты психологических исследований против нуклеарной семьи. Последнее поколение научных изысканий показывает, что у работающих женщин меньше психологических проблем, чем у домохозяек того же возраста; что дети работающих матерей психически нормальны; что детские сады не вредят развитию детей. Приняв безвердность за беспорочность, работающие матери успокоили свою совесть. Продемонстрировано также, что развод не слишком уж тяжело переносится детьми, особенно если сравнить таких детей с детьми из конфликтной нуклеарной семьи. Таким образом, живущие в браке "ради детей", не обязаны видеть преступления в расторжении такого брака. Ещё психологи обнаружили безвредность абортов для психики женщин, чем развенчали один из аргументов моралистов.
Что лучше всего демонстрирует губительность психологической науки для семейных ценностей, как не июньский выпуск "Америкэн Сайколоджист" - флагмана изданий АПА? В нём отличилась статья Луизы Сильверман и Карла Ойербаха, бросающая вызов необходимости участия отца в воспитании детей. Цитируя огромные массивы данных, они находят, что не требуется даже и мать. "Ребёнок нуждается хотя бы в одном ответственном заботливом взрослом человеке какого угодно пола, с которым его связывают положительные эмоции и прочные отношения". Хотя учёные признают удобство от второго взрослого опекуна под рукой, но всё же предупреждают, что опекуны не должны быть разного пола, не должны состоять друг с другом в браке и даже не должны находиться в родстве с ребёнком, чего требует развитие душевного здоровья последнего. Конечно же, в пропаганде воспитания родителями учёные усматривают всего лишь предвзятое отношение к вопросу. "Отведение отцам роли в воспитании, равно как и гетеросексуальные браки вообще, суть попытка реанимировать гегемонию традиционных ценностей: зацикленности на гетеросексуальности, иудо-христианства, мужской власти".
Зачем АПА так поступает?
Что же оставили 25 лет исследований от пафоса семейных ценностей? Без гетеросексуальности, родителей, брака, разделения труда по половому признаку, основанной на физическом превосходстве иерархии, родства детям - без всего этого от нуклеарной семьи останется только тень её: всего лишь эмоциональная связь между взрослым опекуном любого пола и ребёнком, не окрашенная половыми отношениями. Так мы вплотную подошли к педофильскому исследованию Ринда - Тромовича - Бейзермана. Доказывая, что межвозрастной секс детям не вредит, учёные преодолели последние рубежи семейных ценностей - запрещение детской сексуальности. Могут ли общество и психологи допустить постоянную семью из ребёнка и оказывающего эмоциональную поддержку педофила? АПА заглянула в эту пропасть и отшатнулась - почему?
По сути, этот вопрос распадается надвое. С одной стороны, речь идёт о том, почему Ассоциации было попросту не сказать, подобно риндовцам, что безвредность не отменяет безнравственности и наказуемости? Несложно ответить на этот вопрос. Признание независимости этики от данных психолого-психиатрической науки означает отведение интуитивной нравственности руководящую роль во внутренней политике - окажется, что научные исследования не могут показать нам, "что такое хорошо, что такое плохо". Это означает, что гомосексуальность, одинокие матери, подростковый секс, незаконнорожденные дети, детские садики, аборты, разводы плохи и должны быть наказуемы вопреки их безобидности. Но АПА не может позволить себе отступить в своём развитии на четверть века назад.
В этой связи встаёт и более сложный вопрос: почему Ассоциация не заявила, что от педофилии не больше вреда для психики, чем от абортов, гомосексуализма и разводов? Почему не призвала общество прекратить дискриминацию и геноцид по отношению к тем, чья сексуальная ориентация не вписывается в общественные предрассудки? В политической плоскости ответ очевиден. Если Североамериканская мальчиколюбческая организация подаст АПА руку, от Ассоциации отвернутся нормальные американцы и их правительство, в руках которого рычаги управления зарплатами работников здравоохранения, медицинского страхования и научно-исследовательских институтов. Противопоставляя себя государству, АПА прогадает. Тем не менее, политическими соображениями вопрос не исчерпывается. Анализируя действия Ассоциации, можно нащупать основополагающие идеологические противоречия, движущие АПА.
Психологическая защита
Всмотримся в самооправдание АПА. Прежде всего, Ассоциация призывает межвозрастной секс "ни в коем случае не признавать безвредным" - и никаких гвоздей! Таких заявлений вполне можно было ожидать от тех, кого распекают за противоположные мнения. Здесь очень много сходства с теми, кто вопреки данным науки отказывается признавать безвредным гомосексуализм. Во-вторых, АПА отказала детям в возможности соглашаться на половое поведение с участием взрослых, чем проявила определённое лукавство. Дело в том, что Ассоциация уже жаловалась Верховному суду США на Миннесотский закон, по которому несовершеннолетние не могут решаться на аборт без уведомления их родителей. "Ещё до 14-летия, - заверяла АПА, - подростки развиты настолько, что правоспособны и умны по-взрослому, и это делает возможным понимание последствий лечения и отказа от него, взвешивание всех "за" и "против", предоставление имеющего правовую силу согласия. Иные 11-ти и 13-летние лица в этом ничуть не уступают взрослым". Если уж Ассоциация призывает подвергать несовершеннолетних хирургическому вмешательству по информированному согласию последних, отчего бы не предоставить им возможность соглашаться на секс со взрослым, особенно когда такой секс не идёт дальше демонстрации половых органов? Отказ АПА признать детское согласие на секс отсылает к более основополагающему вопросу. В конце концов, зачем вообще требуется согласие? Ведь подвергаем же мы детей купанию, смене пелёнок, ласкам, поцелуям, промыванию половых органов, лечению, в том числе хирургическому, крещению, содержанию в школах - и безо всякого на то согласия! А есть народности, традиции которых обязывают мальчиков к половым сношениям с мужчинами или позволяют девочкам половую связь с женщинами. Да и не нужно так далеко ходить за примерами. Когда в нашей стране подростки идут на сексуальные эксперименты друг с другом, АПА почему-то не возмущается фиктивностью их согласия. Настаивать, будто то же самое, но с участием взрослых людей, недопустимо - это апеллировать ко всё той же нравственной интуиции либо к принципам, от которых Ассоциация же и отреклась.
Дополнительно от лица Американской психологической ассоциации Рея Фэйберман, заведующая коммуникациями, предложила ещё одно оправдание: в конце концов, "педофилия является психическим отклонением"! Видимо, ей невдомёк, насколько преуспели реформаторы, ведь по сути, как и гомосексуальность, педофилию Американская психиатрическая ассоциация недавно исключила из последнего издания списка диагнозов Ди-Эс-Эм. Чтобы за педофилом признали психическую патологию, его эротические побуждения или действия должны причинять ему страдания либо мешать его социальной, профессиональной или иной другой важной функции. Нельзя поэтому говорить о психической болезни, если педофил не тревожим правоохранительными органами, если он работает, общается и не испытывает страданий от педофилии.
Идеологические противоречия
Очевидно, что декларируемые АПА принципы не то, чем Ассоциация руководствуется. Хотя они и раскрывают её застарелую идеологию как причину, не настолько поверхностную. Патриархальность, как выше сказано, выступает причиной неприятия нуклеарной семьи левыми, ведь кто как не глава семьи наделён властью подвергать опасности телесное, сексуальное и эмоциональное благополучие жены и детей. Всё, что не вписывается в такие построения левых, существенно пошатывает критику ими нуклеарной семьи. К примеру, феминистки целые два десятка лет метали громы за научное исследование, проведённое Университетом Нью-Гемпшира в рамках Программы исследования семейного насилия. В этом исследовании показано, что женщины подвергаются насилию в семьях не чаще мужчин. Данные о насилии в гомосексуальных парах обоих полов вообще обошли молчанием. Если в нуклеарной семье не опаснее, чем в её альтеративах, стоит ли с таким пылом на неё нападать?
Исследование Ринда - Тромовича - Бейзермана можно повернуть и в пользу семейных ценностей. Если инцест с малолетними детьми не настолько уж опасен, то ущерба от традиционной семьи не так и много. Кто знает, не под этим ли выводом испугалась подписаться АПА? Возможно, Ассоциация вымаливает временное перемирие в идущей сейчас психологической войне, тактически уступая и политическим силам, и нестыковкам своей идеологии. АПА ещё предстоит постичь законность детерминирования внутренней политики интуитивной нравственностью, но до тех пор война будет вестись на иных фронтах.
Место для нравственности
Страсти по научному исследованию обнажили не только механизм, по которому идеология определяет то, каким образом учёные определяют внутреннюю политику; также проявились дебаты касательно нравственных устоев общества. Прежде всего ритм задаёт утилитарная этика левых, озабоченная вопросами того, что есть наиболее целесообразным с медико-экономико-психологической точки зрения: как снизить преступность, рождаемость у подростков, наркоманию, социальное неблагополучие и как улучшить образование, здравоохранение, производительность труда. В рамках такого подхода всю нравственность можно свести к психологии и экономике, а обязанности политиков переложить на социологов. Но это будет ошибкой. Шумиха вокруг исследования Ринда - Тромовича - Бейзермана показала то, чего АПА не поняла до сих пор: что общество должно оберегать свою нравственную интуицию, как бы плохо её ни осознавали. Ведь даже утилитарный расчёт не возможен без интуиции, находящей понятия добра и зла, входящие в выкладки левых. Само понятие психологического здоровья или психической нормы позаимствовано из нравоучений о правильном образе жизни. В демократическом обществе, разумеется, легче согласиться насчёт психологических теорий, нежели этических. Ведь как часто моральная интуиция неотличима от фанатизма. Это говорит лишь о необходимости включить этические вопросы в дебаты, чтобы нравственное распознать, обсудить и им руководствоваться.