Галечян Георгий Ашотович. Федор Шаляпин-король вокала

ГЕОРГИЙ ГАЛЕЧЯН

ФЕДОР ШАЛЯПИН КОРОЛЬ ВОКАЛА

"Я родился дважды: для жизни в Казани, для сцены - в Тифлисе."

Федор Шаляпин

ПРЕДИСЛОВИЕ

После первого триумфального выступления Ф. И. Шаляпина в театре "Ла Скала" в роли Мефистофеля в одноименной опере Бойто в 1901 году, Федор Иванович стал одним из самых востребованных артистов со стороны оперных театров Европы и Америки и по отзывам в средствах массовой информации. С тех пор желающих написать о Шаляпине не убывает. Кроме статей в периодической печати, опубликовано великое множество биографических книг, сборников с воспоминаниями друзей и знакомых Федора Ивановича, с аналитическим обзором исполняемых им музыкальных произведений.

Отметим, что первая статья, посвященная вокальному выступлению Шаляпина была опубликована Василием Давидовичем Коргановым, журналистом, музыковедом в тифлисской газете "Кавказ" (1893 год) об исполнении Шаляпиным партии Мельника в опере "Русалка" Даргомыжского, по- ставленного в Тифлисском музыкальном кружке (кружок Арцруни) в 1893 году. На следующий день Шаляпин прочитал отзыв и в дальнейшем в автобиографии написал: "Прочитав заметку (В. Д. Кор- ганова), я с трепетом душевным почувствовал, что со мной случилось что-то невероятное, неожидан- ное, чего у меня и в мечтах не было. Я был смущен и напуган этой первой печатной похвалой". В первом спектакле оперы Арриго Бойто "Мефистофель" в "Ла Скала" вместе с Шаляпиным партию Фауста исполнял Энрико Карузо. После окончания спектакля Карузо услышал от Шаляпина один из самых приятных комплиментов: "Ваш голос - тот идеал, который до сих пор я так тщетно искал".

Оказалось, что они ровесники и родились не только в один год - 1873, но также в один месяц - февраль: Карузо 25 числа, Шаляпин 13 февраля.

Судьбы этих двух гениальных, легендарных личностей, оказавших огромное влияние на развитие оперного, вокального искусства, имеют некоторое сходство. Они родились в простой, обычной семье - Карузо в г. Неаполе, Шаляпин в г. Казани, где не было особенных музыкальных традиций, но при рождении у них были такие гениальные способности, что, невзирая на очень трудное детство, не получая систематического обучения, не имея профессионального вокального образования, оба стали самыми великими певцами за всю историю вокала. Различие их заключается в том, что Энрико Карузо достиг ошеломляющих успехов как тенор, а Федор Шаляпин - как бас. Кроме того, Карузо скончался в 1921, а Шаляпин в 1938 году. Таким образом, вокальная карьера Федора Ивановича оказалась продолжительней на 17 лет.

После кончины Энрико Карузо в СМИ Америки и Европы обсуждался вопрос - кто же займет место умершего, неповторимого Карузо, солиста нью-йоркского театра "Метрополитен опера". В процессе обсуждения в качестве кандидатуры расматривался выдающийся тенор начала двадцатых годов двадцатого столетия Беньямино Джильи, который мог бы заменить Карузо, стать его преемником. Однако, Джильи заявил, что никто не может заменить Великого Карузо - напрасный разговор. Нечто аналогичное произошло с известным тенором Лучано Паваротти, который очень благоговейно относился к Карузо.

Однажды в городе Неаполе, много лет спустя после смерти Карузо, в родном городе Энрико, где он родился и вырос, должны были состояться съемки кинофильма с участием знаменитого тенора Лучано Паваротти. Съемочная группа во главе с режиссером прибыла в Неаполь, выбрала место съемки, перспективу, обозначила мизансцену и явилась в гостиницу, куда должен был прибыть и остановиться Паваротти. После того, как съемочный коллектив расположился в гостинице, хозяйка отеля сказала режиссеру, что в гостинице имеется музей Карузо. Режиссер попросил хозяйку не говорить об этом маэстро Паваротти до съемок. Однако, как только приехал Лучано, хозяйка подошла к нему и сказала, что в гостинице имеется музей Карузо. Услышав это, режиссер разволновался и попросил Паваротти отложить посещение музея Карузо на время после съемок, иначе стемнеет и не успеют произвести съемки. На это Лучано ответил, что когда речь заходит о Карузо, то все остальные дела надо отложить на потом. Этот эпизод описан в книге о Паваротти и демонстрирует его отношение к Карузо, как к нечто возвышенному, сокровенному.

Слева направо: Титто Руффо, Энрико Карузо, Федор Шаляпин

Спустя много лет, уже после смерти Карузо, когда его артистическая уборная в нью-йоркской "Метрополитен опера" оказалась в распоряжении Шаляпина, он на стене сделал следующую надпись.

Сегодня с трепетной душой В твою актерскую обитель

Вошел я - друг "далекий" мой! Но ты певец страны полденной, Холодной смертью поражённый Лежишь в земле - тебя здесь нет,

И плачу я! - И мне в ответ в воспоминаниях о Карузо - тихонько плачет твоя муза!

Следующее важное событие, которое состоялось в творческой биографии Шаляпина, сравни- мое с триумфом в Милане в 1901 году - это участие в оперном спектакле "Борис Годунов" М. П. Мусоргского в Русском сезоне Дягилева в Париже "Гранд опера" в 1908 году. Впервые в Европе три- умфально исполнялась русская опера в постановке лучших режиссеров и художников Москвы и Петербурга. Во французской печати его пение называли в высшей степени выразительным, голос громовым, игру эффектной и оригинальной, а исполнение поразительным. Президент Франции К. А. Фальером награждает Ф. И. Шаляпина званием ордена Почетного легиона.

В этом же году Шаляпин выступает и Буэнос-Айресе в театре "Колон" в спектаклях "Мефистофель", "Севильский цирюльник", "Дон Жуан".

Ф. И. Шаляпин находится в расцвете своих вокальных и артистических возможностей. Руководство театра "Ла Скала" предлагает ему осуществить постановку оперы "Борис Годунов" на своей сцене. В начале 1909 года в Милане девять раз прозвучала опера М. П. Мусоргского "Борис Годунов" на итальянском языке c участием Шаляпина. Благодаря Федору Ивановичу русское искусство утверждается на самых прославленных сценах Европы и Америки. Он не успевает удовлетворить предложения вы- ступить в "Ковент-Гарден", "Метрополитен опера", "Гранд Опера", "Ла Скала", оперных театрах Рима, Берлина, Вены, Монте-Карло и других. Импресарио провозглашают "в Москве - три чуда: "Царь - Коло- кол", "Царь - пушка" и "Царь - бас" - Федор Иванович Шаляпин". А Максим Горький написал: "В русском искусстве Шаляпин - эпоха, как Пушкин".

Следует отметить, что ключевую роль в становлении Шаляпина как вокалиста сыграл город Тифлис. Приехав туда (1892), через короткое время он там себя почувствовал совсем потерянным, никому не нужным, без ночлега и средств к существованию. Однажды, во время очередного длительного голода, он случайно встретил своего знакомого Понте, с которым как-то вместе пели в одном хоре. После того, как Понте его накормил, он рекомендовал ему обратиться в Тифлисе к преподавателю вокала Усатову, чтобы тот его прослушал. Прослушивание специалиста по вокалу Дмитрием Андреевичем Усатовым Шаляпина привело к тому, что он определил у Федора от природы поставленный голос, как у итальянцев. Усатов написал записку Константину Николаевичу Алиханову, музыкальному деятелю, меценату и предпринимателю, что все, кому дорога музыкальная культура, должны помочь подателю данной записки. Впервые в жизни Шаляпин мог не думать о ночлеге и хлебе насущном. Алиханов ему сказал, что Федор от него каждый месяц будет получать десять рублей. А А. И. Усатов объявил, что денег за учебу он с Шаляпина брать не будет. Помимо этого, Усатов занялся его воспитанием. Вводил в свое музыкальное окружение, помимо занятий, постоянно приглашал на разного рода собрания, званые приемы, обеды, приобщал к культурному общению.

В дальнейшем Шаляпин в мемуарах отметит: "Этот превосходный человек и учитель сыграл в моей артистической карьере огромную роль. С этой встречи с Усатовым начинается моя сознательная художественная жизнь... Он пробудил во мне первые серьезные мысли о театре, научил чувствовать характер различных музыкальных произведений, уточнил мой вкус, что я в течение всей моей карьеры считаю самым драгоценным. Это было началом становления великого оперного певца Федора Ивановича Шаляпина.

ШАЛЯПИН, РАХМАНИНОВ, АЛИХАНОВ, КОРГАНОВ И ДРУГИЕ*

21 ноября (2014) в музее А. И. Хачатуряна в Ереване состоялось открытие очень интересной вы- ставки "Рахманинов - Шаляпин - взгляд из ХХI века". При открытии присутствовали президент Армении С. Саркисян, министр культуры А. Погосян. Всего на выставке представлены более 220 экспонатов из фондов музея М. Глинки в Москве: фотографии, живописные картины, разные документы...

Судьбоносные линии жизни Ф. И. Шаляпина и С. В. Рахманинова сошлись в Мамонтовском опер- ном театре в 1897 г. в Москве, они встретились, подружились и эта дружба продолжалась до кончины Шаляпина в 1938 г. В связи с этим Рахманинов написал: "Умер только тот, кто позабыт... Шаляпин никогда не умрет. Умереть он не может. Ибо он, этот чудо-артист с истинно сказочным дарованием, не- забываем. В преклонении перед его талантом сходились все... В высказанных ими мнениях все те же слова, всегда и везде: необычайный, удивительный. И слух о нем пошел по всей земле, не только - всей Руси великой. Да, Шаляпин богатырь. Так было. Для будущих поколений он будет легендой."

-- Галечян Г.А. "Шаляпин, Рахманинов, Алиханов, Корганов и другие". "Новое Время", 24 января, 2015.

Они ровесники - Ф. И. Шаляпин родился 13 февраля 1873 г. в г. Казани, С. В. Рахманинов 1 апреля в Семеново, Новгородская губерния.

Сергей Васильевич родился в благополучной семье. Мать - Любовь Петровна частенько наигрывала на фортепьяно, а Сережа сидел под роялем, отбывая детские наказания. Отец - Аркадий Васильевич также любил садиться за фортепьяно, и тогда веселые звуки заполняли солнечную комнату.

Однажды гувернантка мадемуазель Дефер была поражена, когда четырехлетний Сережа вызвался ей аккомпанировать. Мадемуазель была удивлена, как крохотные ручонки берут аккорды, она не услышала ни одной фальшивой ноты. Сергей просил не выдавать его матери, но она проговорилась. В дело вмешался дед Сергея генерал Петр Иванович Бутаков и велел выписать из Петербурга лучше- го учителя музыки. В дальнейшем С. Рахманинов учился в Москве у лучших профессоров консерватории. В 19 лет написал оперу "Алеко" на либретто В. И. Немировича-Данченко, которая состоит в репертуаре Ереванского театра оперы и балета. Я здесь не буду перечислять музыкальные произведения, которые создал С. Рахманинов, они широко известны, отмечу лишь, что при жизни С. В. был виртуозом пианистом и замечательным, видным дирижером. При его жизни часто обсуждался во-

прос, в чем Рахманинов больше преуспел - как дирижер, пианист или композитор. Во всех ипостасях он был великой, неповторимой личностью.

Ф. И. Шаляпин со своим другом С. В. Рахманиновым

После окончания консерватории С.В. стал работать дирижером в Мамонтовском театре в Москве, где и встретился с Шаляпиным. Он сразу определил его высокое природное дарование. В это время в театре готовилась к постановке опера Мусоргского "Борис Годунов", и Шаляпин должен был исполнять заглавную роль, а Рахманинов

-- обязанности дирижера. Здесь началась их друж-

ба. Оба чрезвычайно талантливы, но совершенно непохожи друг на друга. Один высококультурный, рафинированный интеллигент из старинного дворянского рода, другой - простой парень из низов с обаятельной улыбкой. Они сошлись сразу и стали разучивать партию Бориса Годунова. Рахманинов не прощал несобранности, ошибок, лени ни себе, ни коллегам, и от Шаляпина требовал полного погружения в работу. Постраничное разучивание "Годунова" сочеталось с уроками теории музыки и гармонии. "Он, вообще, старался музыкально воспитать меня",- впоследствии вспоминал Шаляпин. Федор легко схватывал основы теории, но усидчивостью не отличался, приходилось выслушивать едкие замечания ровесника. И так всю жизнь. Особенно Шаляпину нравилось выступать с камерными вокальными концертами, когда ему аккомпанировал Рахманинов, а это происходило не часто. Но прежде чем продолжить повествование об их совместной деятельности в сфере музыки, хотелось бы описать еще один период жизни Шаляпина (в Тифлисе), оказавший решающее влияние на его становление как оперного солиста.

Ф. И. Шаляпин с С. В. Рахманиновым

"Федор Шаляпин родился в Казани, в бедной семье крестьянина из деревни Сырцово, Вятской губернии. Уже в детском возрасте у Федора обнаружился красивый голос, и он часто подпевал матери. С девяти лет пел в церковных хорах, но вынужден был работать учеником сапожника, токаря, столяра, переплетчика, переписчика. В двенадцать лет участвовал в спектаклях гастролировавшей в Казани труппы в качестве статиста". Иногда наступали совсем трудные, голодные времена для семьи Шаляпиных и у них возникали мысли уехать из Казани куда-нибудь на юг, где тепло и более благополучно. Так они однажды оказались на верхней палубе парохода и, проехав по Волге, через некоторое время оказались в Астрахани, где они опять встретились с голодом. Мать иногда пекла пироги, а Федору удавалось спеть в церкви, и он приносил в дом рубль-полтора. В саду в оперной антрепризе ставили оперу "Кармен", в ней Федор спел бесплатно. Об этом узнал отец, он в гневе разорвал ноты: "Ты, Скважина, зачем вытащил нас сюда, чтобы с голода умирать? - кричал он - Тебе, дьяволу, кроме театров, ничего не надо - я знаю! Будь прокляты они, театры... ". Далее Федор, принимая участие в антрепризах, оперных и опере-

точных спектаклях, добрался до Баку. Здесь он обнаружил труппу старого знакомого антрепренера Семенова-Самарского, который ставил опереточные спектакли. Федору удалось принять участие в некоторых спектаклях и даже исполнить партию Жермона в "Травиате". Однако и здесь труппа вскоре распалась, и ему удалось за какую-то мелочь уговорить кондукторов довезти его до Тиф- лиса. Столица Грузии встретила его дружелюбно. Федор вскоре нашел антрепренера Р. Ключарева итальянской оперной труппы, в которой нельзя было петь по-русски, там было всего два итальянца. Шаляпина взяли в эту труппу и некоторое время он там исполнял роли Валентина в оп. "Фауст", Жоржа Жермона в "Травиате"... Однако и эта труп- па быстро распалась. После этого снова голод и ночевки в заброшенных сараях, случайные выступления в садовых эстрадах.

В Тифлисе коллеги посоветовали Федору зайти к профессору пения Усатову, бывшему артисту императорских театров. Шаляпин уже решил вернуться в Казань и накануне отъезда зашел к Усатову.

-- Вам что угодно! - неласково встретил тот. Федор пояснил.

Памятник Ф. И. Шаляпину в г. Казани

Усатов Дмитрий Андреевич - (1847 - 1913) окончил Петербургскую консерваторию в 1873 (в год рождения Шаляпина), лирический тенор, первый исполнитель партии Ленского, пел в оперных театрах в Киеве, Харькове, Москве в Большом театре с 1880 по 1889 г.

Оставив сцену, Усатов преподавал в Тифлисе, первым определил гениальный природный дар Шаляпина. В усатовской записке Алиханову было отмечено, что у

Шаляпина удивительный, от природы поставленный голос, как это бывает только у итальянских певцов, что заниматься с ним он будет бесплатно и что помочь этому молодому человеку - долг всех,

кто любит искусство.

-- Ну что ж, давайте покричим! - молвил профессор и сел за рояль, он заставил спеть несколько арпеджо. Затем спросил: -- Не поете ли что-нибудь оперное? Федор предложил спеть арию Валентина и запел. Но когда он взял высокую ноту и стал держать фермато, профессор перестал играть и ткнул пальцем в бок. Это было больно, и Федор перестал петь. Наступило молчание. Затем завис вопрос:

-- Что же, можно мне петь? Профессор ответил: - Должно. Шаляпин, повеселев, сказал, что он сейчас поедет в Казань, там будет петь в опере, за 5 месяцев скопит 500 рублей, которые он привезет для уплаты за учебу.

-- Бросьте все это! Ничего вы не скопите! Знаю я эти дела. Оставайтесь здесь, учитесь у меня, денег за учение я с вас не возьму. Федор был поражен тем, что услышал. Затем Усатов сказал, что он на- пишет своему знакомому, чтобы тот взял его на ра- боту, принял и дал ему такую записку к владельцу какой-то аптеки. Этот, прочитав письмо, спросил, знает ли он какие-то языки.

-- Малороссийский,-- ответил Федор.-- Не годится, а латинский?

-- Жаль. Ну, вы будете получать от меня 10 рублей в месяц. Вот вам за два месяца вперед.

-- А что надо делать? -- Ничего. Нужно учиться петь и получать у меня за это по 10 рублей в месяц. Потом Шаляпин комментировал. Все это совершенно сказочно. Один человек будет бесплатно учить меня, другой же будет платить за это деньги! Этим человеком оказался Константин Михайлович Алиханов, председатель правления Тифлисского коммерческого банка (деньги которого экспро- приировали Камо со Сталиным и переслали эти деньги Ленину в Швейцарию), председатель Им- ператорского музыкального общества, основатель Тифлисской консерватории, спонсор, как бы сей-

час сказали, Федора Ивановича Шаляпина.

Через несколько лет, когда Шаляпин стал солистом Императорских театров Петербурга и Москвы, он прислал дарственный портрет: Ф. И. Шаляпин -- К. М. Алиханову. Надпись: "Добрейшему Константину Михайловичу Алиханову от искренне благодарного Ф. Шаляпина 17/II. 95 г."

Однажды на уроке Усатов сказал: - Послушай- те, Шаляпин, от вас пахнет. Вы меня извините, но это нужно знать! Жена моя вам даст белье и носков,- приведите себя в порядок.

Алиханов Константин Михайлович - (1849-1931) родился в Тифлисе, окончил юридический факультет Петербургского университета и в 1875-1876 - учился в Петербургской консерватории, был учеником Т. Лешетицкого. Вернувшись в Тифлис, он принял активное участие в создании музыкального училища. В качестве компаньонов он привлек еще двух музыкантов - певца Х. И. Саванели и хормейстера А. И. Мизандари. В 1871 году они втроем основали первую в Грузии музыкальную школу, которая вскоре превратилась в подлинный очаг музыкальной культуры. С 1886 по 1890 год в Тифлис регулярно приезжал П. И. Чайковский. У него

с Константином Михайловичем сложились дружеские

отношения. В честь приезда Петра Ильича в Тифлис обычно проводился банкет в Ортачальском имении (район Тифлиса в нижнем течении реки Куры). Константин Михайлович при всей своей занятости предпринимательством вел в музыкальном училище теорию музыки и класс фортепиано, а также концертировал.

-- Шаляпин, не надо шмыгать носом во время обеда! - советовал профессор.

Однажды Усатов велел Федору разучить одну арию и романс и отправил его знакомиться с кружком любителей музыки Тифлиса, помещенным в доме Арцруни. В Тифлисской музыкальной среде его еще называли "кружок Арцруни". В присутствии многочисленных любителей музыки дебют Шаляпина прошел очень успешно. Потом к Шаляпину подошел итальянец Фарини, один из членов кружка и объявил, что он будет получать 15 рублей в месяц и предложил им помогать во всем.

Шаляпин с Усатовым подготовили третий акт "Русалки" и серенаду Мефистофеля для музыкального кружка. После их исполнения в "кружке Арцруни" страшно аплодировали, публика даже встала, и на следующий день в газете "Кавказ" появилась статья В. Корганова, в которой Шаляпина сравнивали со знаменитым Петровым (басом Марийнского театра). Шаляпин эту первую хвалебную статью запомнил на всю жизнь.

Дмитрий Андреевич Усатов был не только преподавателем вокала, но и воспитателем.

В конце лета, к началу нового сезона, Федор осторожно спросил Усатова, не попробовать ли ему поступить на сцену казенного театра.

-- Отчего же нет? Попробуем! Будете и петь, и учиться у меня. Надо только выучить несколько опер,- сказал Усатов. После второго прослушивания в оперном театре Шаляпин подписал контракт и в свои 20 лет он стал солистом Тифлисского

оперного театра. После этого Федор начал ходить на репетиции в театр и однажды услышал, как дирижер Труффи говорил кому-то: -- Какой кароши колос у этот молодой мальшик! В конце оперного сезона Шаляпину дали бенефис за то, что он ока- зал делу больше услуг, чем от него ожидали, так сказал управляющий труппой. Для этого вечера он поставил две оперы - "Паяцы" и "Фауст". Спектакль имел большой успех. Собралось много публики, Шаляпину подарили золотые часы, серебряный кубок и 300 рублей со сбора. Усатов вытравил со старой, когда-то ему преподнесенной, ленты "Усатову", написал "Шаляпину" и преподнес ему лавровый венок. Шаляпин этим очень гордился.

Сезон кончился. Захотелось поехать в Москву -

в центр артистической жизни.

Усатов одобрил, дал рекомендательные письма к управляющему конторой императорских театров Пчельникову, к дирижеру Альтани, режиссеру и еще кое-кому. Шаляпин вместе с коллегой Огнивцевым прибыли в Москву летом, в самое неудачное время, когда театры закрыты, ответственные персоны Большого театра отсутствуют. Побродив по Москве, Шаляпин поехал в Петербург. Здесь ему больше повезло, он устроился в Панаевский театр, где ставились оперные спектакли, с дирижером Труффи он был хорошо встречен и стал там выступать. Скоро его заметили, похвалили, и он отправился в Мари-

инский театр к их главному дирижеру Направнику, спел ему арию из оп. "Фауст", после этого ему устроили пару прослушиваний и потом заключили с ним контракт. В результате Шаляпин стал солистом императорского театра, и следующий сезон выступал в Мариинском театре. Летом следующего года его знакомый баритон Соколов предложил поехать на Все- российскую выставку в Нижний. Там должна быть московская оперная труппа Мамонтова, и в этом замечательном коллективе можно выступать. Нижний Федора очаровал, но еще больше его очаровал сам предприниматель Савва Мамонтов, который в конце этого сезона уговаривал Федора перейти в его труппу и работать в Москве. В результате так и получилось, здесь он встретился с Рахманиновым и подружился. Они вместе подготовили постановку "Бориса Году- нова", которая стала одной из самых успешных ра- бот в биографии Шаляпина. Критики в прессе много писали об успехах Федора и вот - подарок судьбы. Он получает совершенно неожиданно телеграмму из миланского театра La Scala, ему предлагают петь в опере "Мефистофель" Бойто и спрашивают его условия. Федор не поверил, думал, что это чья-то шутка, растерялся. Двое суток провел в волнении, не спал, не ел. Затем отправил телеграмму в Милан, назначая 15000 франков за 10 спектаклей, в надежде, что дирекция театра не согласится на это. Но - она согласилась. Чувство радости чередовалось с чувством стра-

ха. Рахманинов был первым, с кем поделился Федор, он согласился с ним поехать. Рахманинов сказал: - Отлично. Я буду заниматься музыкой, а в свободное время помогу тебе разучивать оперу. Они поехали вместе. Дирижером спектакля был молодой Артуро Тосканини.

Корганов Василий Давидович, родился в Тифлисе (1965-1934), музыковед, музыкальный критик, первым отметил артистическое дарование молодого

Ф. И. Шаляпина (на одном из "ученических музыкаль- ных упражнений" класса Д. А. Усатова в Тифлисе) в пе- чати. Это была статья в газете "Кавказ" об исполнении Шаляпиным партии Мельника в опере "Русалка",

поставленном в музыкальном кружке. На следующий день Шаляпин прочитал ее и в дальнейшем в автобиографии написал: "Прочитав заметку, я с трепетом душевным почувствовал, что со мной случилось что- то невероятное, неожиданное, чего у меня и в мечтах не было. Я был смущен и напуган этой первой печатной похвалой." В. Д. Корганов внимательно следил за успехами и творческим ростом Федора Ивановича и в дальнейшем освещал в периодических изданиях Тифлиса, Москвы и Петербурга, в которых сотрудничал. Они периодически встречались, Шаляпин рассказывал о своих гастрольных путешествиях.

Во время представления (1901 г.), когда Шаляпин пропел последние слова Пролога, что-то гром- ко и странно треснуло. Федор испугался и увидел, что творится что-то невообразимое, зал безумство- вал. Успех был оглушительный

Шаляпин много, с большим успехом гастролировал всюду - Париж, Лондон, Берлин, Нью-Иорк, Бу- энос-Айрес... и только один раз прибыл в Тифлисе.

В 1915 г. В. Корганов (автор замечательной книги о Бетховене) предложил Шаляпину приехать в Тифлисе и дать благотворительный концерт для беженцев-армян из Турции, который состоялся в сентябре 1915 г. Он дал благотворительный концерт в Тифлисском оперном театре, затем поцеловал сцену и сказал: "Здесь я родился, как артист!"

ЗАНИМАТЕЛЬНЫЕ ИСТОРИИ

-- ШАЛЯПИН В "ПАЛЕ - РОЯЛЕ"

Петербург. 1895 год. "Пале-Рояль" - это огромный меблированный дом (гостиница), не первого разряда, на Пушкинской улице, в которой проживала петербургская богема всех цветов и оттенков: актеры, писатели, музыканты, газетчики. Было во всем этом что-то напоминающее Ноев ковчег, еще не прибившийся к горе Арарат.

Дальский* поднялся в свою комнату. В комнате сидел долговязый молодой человек и прилежно переписывал ноты. При появлении Дальского он почтительно вскочил и помог ему освободиться от тяжелой шинели.

-- Репетиция кончилась, Мамонт Викторович? -

спросил долговязый.

-- Кончилась, дорогой мой, кончилась, и многое кончилось...

Дальский продолжал раздеваться и скоро остался в чем мать родила. Потом завалился на кровать и, утомленно закрыв глаза, буркнул долговязому:

-- Дальский (настоящая фамилия Неелов) М. В. (1865 - 1919) - актер-трагик. С 1890 по 1900 год был в труппе Александринского театра; сыграл большую роль в формирования творческого облика молодого Шаляпина.

-- Пой "Лучинушку"!

Долговязый подсел к пианино, взял несколько минорных аккордов и запел. И в номере зазвучал голос неслыханной красоты: полубас, полубаритон. В коридоре начали растворяться двери, и жильцы всех званий и категорий сгрудились у номера Дальского. Долговязый пел восхитительно, с огромным чувством. У него было такое пианиссимо, что сердце сжималось. Дальский украдкой стыдливо смахнул слезу и сам себе сказал из "Гейши"*: "Прослезился тут даже Том Жаки..."

Певец, сам взволнованный гениальной песней, кончил петь и дал последний аккорд.

В коридоре раздались аплодисменты и восторженные крики:

-- Браво! Браво! Бис! Еще, еще.

-- А рожна не хотите? - крикнул им Дальский.- Платите за вход, черт возьми! Даром только птички поют.

И потом сказал долговязому:

Если бы ты, сукин сын, умел дышать на сце- не, то покорил бы весь мир от запада до востока. Ты слышишь, что делается в коридоре? Это твоя судьба, брат! И знай, что это говорит тебе Мамонт Дальский, который зря на ветер слов не бросает. Иди, нагнись, я тебя поцелую. Поцелуй Мамонта

-- "Гейша" - оперетта С. Джонса ( либретто О. Холла и Г. Гринбека).

Дальского - это благословение судьбы, брат. Экой ты длинный! Ну и вот слушай меня внимательно: певцов на сцене хороших немало, но вот артистов, актеров - раз, два и обчелся. И судьба благосклонна к тебе: она с первых твоих младенческих шагов посылает тебе самого Мамонта Дальского, единого нашего настоящего трагического актера!

-- Да я потому и пробиваюсь к вам, Мамонт Вик- торович.

-- Ах, только потому? - и Дальский вскипел.- Ах, ты только потому? Значит, ты только от меня пользы ждешь? Чтобы я тебя, сукин сын, ремеслу учил? А потом ты мне на хвост наплюешь? Самого меня не любишь? Я для тебя хурма японская? Скот! Дурак! Пошел вон!

-- Мамонт Викторович, вы меня не так поняли.

-- Скажите пожалуйста, я его не так понял! Шекспира понимаю, Шиллера понимаю, а тебя, осла, не понимаю. Пошел вон.

-- Я не то хотел сказать, Мамонт Викторович.

-- Я знаю, что ты хотел сказать. Я и не таких еще, как ты, раскусывал.

-- Простите, Мамонт Викторович!

-- То-то, простите... Лети сейчас на Невский и купи три пары молочных сосисок и полбутылки неженской!

-- У меня мелочишки нет, Мамонт Викторович.

-- Мелочишки нет и разменять нечего, так, что ли?

И Дальский вдруг раскатисто рассмеялся. Долговязый вздохнул с облегчением.

-- Возьми вон там, в жилетном кармане. Долговязый поднес ему жилет.

-- А почему сам не берешь?

-- Неловко как-то, Мамонт Викторович.

-- Бери, бери, не ломайся. Ты великий артист и другого великого артиста обворовывать не станешь. А потом поедим, выпьем и пройдем из "Бориса" коронацию. А теперь пулей лети, жрать захотелось.

Долговязый вылетел пулей, счастливый и радостный - гроза прошла.

Имя долговязого было: Федор Иванович Шаляпин. Через четверть часа сосиски грелись на спир-

товке, а на столе аппетитно красовалась в форме Эйфелевой башни розовая прозрачная малиновка.

-- Я, Мамонт Викторович, еще у Филиппова пять пирожков прихватил. Ваши любимые, с капустой.

-- Молодец! Открой рябину-матушку.

Долговязый с видом знатока хлопнул ладонью по дну бутылки, и пробка как-то радостно вылетела.

Дальский приложил горлышко ко рту, выцедил половину и сказал:

-- Выпьем с горя, где же кружка? Давай пирог скорее.

Шаляпин подал промасленный пакетик с пирожками.

Мамонт Дальский (Неелов), великий русский актер, родился в Харькове в 1865 году. В 1890 году Дальский получил сразу два приглашения - из Малого театра в Москве и Александринского в Санкт-Петербурге. Он выбрал Северную столицу и был зачислен в труппу Александринского театра - редкий случай! - без дебюта. И сразу стал играть первые роли. Ему не важно было, кто еще на сцене кроме него и всегда ли аншлаги.

Его считали надменным и дерзким. Спорить с ним было бесполезно.

- Ты не прав,- говорили ему.

-- Я всегда прав, если даже не прав,- отвечал он.- По- тому что я - Мамонт Дальский.

Шаляпин вынул дымящуюся сосиску и подал.

Достал с окна горчицу.

-- А чего не выпьешь?

-- Жду вашего разрешения, Мамонт Викторович.

-- Пей, пей.

Шаляпин нацелился было на горлышко, но Дальский крикнул:

-- Не смей из горлышка! Возьми рюмку! Шаляпин взял рюмку.

-- Ну, вот то-то. Ты не обижайся, Фридрих, я не совсем в себе...

Еда кончилась.

-- Как же насчет выхода, Мамонт Викторович!

-- Насчет выхода? Вон ширма: это - собор. Тебя там великий патриарх только что повенчал на цар- ство, на российское царство - понимаешь? Теперь ты внутренне взволнованный, внешне спокойный выхо- дишь к народу. Тут тебе орут славу, звонят колокола и тому подобное. А ты в ответ: "Скорбит душа..."

Шаляпин отправился за ширму и вскоре появился оттуда в царской позе.

-- А где посох?

-- Посоха нет, Мамонт Викторович.

-- А ты сделай так, чтобы я видел его в твоей руке.

Это же и есть актерское искусство. Вали снова.

Шаляпин снова вышел из-за ширмы, протянул руку, как бы с посохом.

-- Это, брат, ты не посох держишь, а селедку за хвост. Да мне купальный халат.

Через секунду из-за ширмы выходит Дальский. И Шаляпин побледнел. Действительно, в правой руке, пустой, был посох. Чудо! Казалось, даже было слышно, как он постукивает.

-- В чем дело, Мамонт Викторович? Как это вы?

-- А это очень просто. Секрет такой есть.

-- Откройте, Мамонт Викторович.

-- Э. брат, нет. За открой деньги платят.

-- Я бы заплатил. Не сейчас, так позже.

-- Это ты-то заплатишь? Нет, брат, чего-чего, а платежей от тебя не жду.

-- Помилуйте, Мамонт Викторович.

-- С тех пор как вечный судия мне дал всеведенье пророка,- продекламировал Дальский,- а у меня оно есть, это "виденье пророка", от тебя ничего не жди. Ты будешь великим артистом, но в глазищах у тебя и сейчас блеснет иногда такой стальной неумолимый блеск, что мне жутко делается. Ты вот все ластишься ко мне. А почему? Потому что ты умен в какой-то мере и понимаешь, что я тебе нужен. Я тебе человеком могу сделать, развить, научить, по-

тому что там, где Дальский, настоящий театр. Вот и с посохом. Весь секрет - в пальцах. Ты их вот так растопырил, а их надо сжать так, чтобы из ладони кровь брызнула! Понял?

-- Понял, Мамонт Викторович.

-- Иди на выход.

Шаляпин опять скрылся за ширмой и вдруг вышел оттуда другим человеком: встревоженным, беспокойным - готовым идти на все.

-- Посох! Посох! - кричит Дальский. И ногти Шаляпина впились в ладонь.

-- Ну вот, это другое дело. Стучи посохом по полу, стучи.

И Шаляпин отсутствующим посохом начал стучать по полу.

-- Вот теперь слышу. Скажи спасибо, сукин сын.

-- Спасибо, Мамонт Викторович. Век не забуду.

-- Ну, ты это своей бабушке обещай. А теперь переключайся из царя в бедного поэта и пой "Глядя на луч"*...

Шаляпин сделал какой-то жест и вдруг пред- стал бедным молодым человеком, может быть, сы- ном Макара Девушкина Достоевского. И опять по пыльным коридорам "Пале-Рояля" понеслось:

-- Глядя на луч пурпурного заката...

-- "Глядя на луч пурпурного заката..." - фраза из романса "Забыли вы", музыка А. А. Опель, слова П. А. Козлова.

М. В. Дальский и Ф. И. Шаляпин

И снова под дверью послышалась взволнован- ная суета... Опять слушали.

Старинный русский романс зазвучал такой болью, что у Дальского глаза наполнились слезами. Он слушал, весь как бы сжавшись, и только движением губ повторял избитые, но трогательные слова.

-- Тут ты велик, сукин сын. Тут ты Казбек, Шат-гора! Слышишь, что делается под дверью?

-- Бесплатно слушают, Мамонт Викторович.

-- А ты возьми шапку и поди собери. Три копейки соберешь.

-- Это печально, Мамонт Викторович.

-- Первый раз такую жадюгу встречаю в искусстве... Когда-нибудь в Корнельских колоколах спой Гаспара. А пока дай рябиновую. Выпьем с горя. Где же кружка?

-- С какого горя вам-то пить, Мамонт Викторович?

-- Есть горе, брат Федя. Сегодня моя жизнь сломалась пополам, как карандаш...

Федя сел против него, и оба начали есть молочные сосиски, которые треснули в кипятке вдоль шкурки.

Потом Дальский сказал "елки-палки", повернулся к стене и мгновенно заснул мертвецким сном.

Шаляпин встал и, двигаясь на цыпочках, начал приводить комнату в порядок.

Примечания:

Л. Леонидов: "В Пале-Рояль". Опубликовано: Леонидов Л.Д. Воспоминания и встречи// "Рампа

и жизнь". Париж, 1955. Федор Шаляпин. Воспо- минания. Статьи. Москва. Издательство "Наталис" Рипол классик, 2004, с. 40.

-- ПЕРВОЕ ПРИГЛАШЕНИЕ ШАЛЯПИНА В ТЕАТР LA SCALA

В 1899 году Шаляпин впервые выехал заграницу и побывал в Париже, где по вечерам выступал с концертами. Весной следующего года Федор получил телеграмму от миланского театра La Scala, ему предлагалось выступить в опере Арриго Бой- то "Мефистофель" и запрашивались его условия. Шаляпин подумал, что это чья-то недобрая шутка, но жена его (Иола Торнаги - итальянка) убедила отнестись к телеграмме серьезно. Он послал телеграмму в Милан с просьбой подтвердить, и телеграмма с подтверждением поступила. После этого, его охватило страшное волнение. Федор двое суток не спал, ни ел, оперу не знал, наконец, Шаляпин послал телеграмму в Милан - он запросил 15000 франков за десять спектаклей, в тайной надежде, что откажутся его приглашать, но La Scala согла- силась. Чувство страха у Шаляпина чередовалось с чувством радости. Первый, с кем он поделился

своей радостью, был его друг Сергей Рахманинов, который выразил готовность поехать с ним.

Шаляпин в роли Мефистофеля

-- Отлично, я буду заниматься там музыкой, а в свободное время помогу тебе разучивать оперу,- сказал композитор.

Друзья приехали в Милан и Шаляпин (1901) по- шел, представился директору La Scala, тот радушно принял Федора и сообщил, что репетиции оперы "Мефистофель" уже начались, и предложил завтра явиться на сцену. Федор, не спавший несколько суток, взволнованный, пришел в театр, вошел в зрительный зал и поразился - зал показался ему огром- ным, величественным с глубокой, большой сценой. Дирижер Артуро Тосканини, увидев восторженный взгляд Шаляпина, прокомментировал, что здесь раньше была церковь во имя Мадонны дела Скала, которую потом превратили в театр. А Федор, разглядывая все вокруг, дрожал от страха и думал: как я буду здесь петь, в этом колоссальном театре, на чужом языке, с чужими людьми. Придя на репетицию, Федор заметил, что все артисты поют вполголоса и сам стал петь вполголоса, но вдруг дирижер в рез- ком тоне, хриплым голосом обратился к Шаляпину:

-- Послушайте, синьор! Вы так и намерены петь оперу, как поете ее теперь?

-- Конечно, нет! - молвил певец.

-- Но, видите ли, дорогой синьор, я не имел чести быть в России и слышать вас там, я не знаю ваш голос. Так вы будьте любезны петь так, как будете петь на спектакле!

Великий дирижер Артуро Тосканини родился в Парме в 1867 году. В 13 лет стал выступать как профессиональный виолончелист, в 18 с отличием закончил

консерваторию в Парме и был принят в симфонический оркестр оперной труппы концертмейстером виолон- челей. На следующий год во время гастролей оперной труппы в Рио-де-Жанейро, когда после скандала дири- жер отказался дирижировать, Тосканини предложили возглавить оркестр, он отложил партитуру и по памяти продирижировал оперой "Аида". С этого началась блистательная, легендарная дирижерская карьера Тосканини, которая продолжалась 70 лет. Вскоре Тосканини стал дирижировать симфоническими концер-

тами, и первая симфония, которую он продирижировал была 6-ая симфония П. И. Чайковского. Тосканини связывала с Россией также его дочь Ванда, которая была женою великого пианиста Владимира Горовица, который родился в России, в Киеве в 1903 году.

Федор абсолютно согласился с дирижером и стал петь полным голосом. Тосканини во время репетиции часто останавливал других певцов, делал замечания, давал советы, но Шаляпина не пре- рвал ни разу. После того, как Федор спел полным голосом пролог из оп. "Мефистофель", Тосканини, наклонив голову немного вбок, хриплым голосом произнес:

- Браво.

Премьера в "Ла Скала" состоялась 3 (16) марта

1901 года.

"При гробовом молчании начинается пролог,- вспоминал Шаляпин,- и вот, вопреки всем традициям итальянского театра, в котором не аплодируют до конца акта, в середине пролога грянул такой гром аплодисментов, какого я никогда не слышал. Я сам не ожидал такого успеха, и когда после спектакля я, лежа в кровати, переживал впечатления дня, я представлялся себе самому каким-то Ганнибалом или Суворовым, с той только разницею, что я переехал Альпы в вагоне железной дороги..."

Журналист В. Дорошевич поместил описание событий в "Ла Скала" в газете "Россия" 14 марта 1902 года:

"...Мефистофель кончил пролог: Тосканини идет дальше.

Но громовые аккорды оркестра потонули в реве:

- Скиаляпино!...

Театр ревет. Машут платками, афишами.

Публика бесновалась. Что наши тощие и жалкие вопли шаляпинисток перед этой бурей, перед этим ураганом восторженной, пришедшей в экстаз итальянской толпы! Унылый свет призрачного солнца сквозь кислый туман по сравнению с горячим, жгучим полуденным солнцем.

Я оглянулся. В ложах все повскакало с мест. Кричало, вопило, махало платками. Партер ревел.

Можно было ждать успеха. Но такого восторга, такой овации...

...Победа русского артиста над итальянской публикой действительно - победа полная, блестящая, небывалая..."

"Слава Богу, сражение выиграно блестяще,- пишет Шаляпин в Москву: - Имею колоссальный успех, он идет даже crescendo. Итальянские артисты были и есть злы на меня, но я им натянул порядочный нос".

В Россию Шаляпин вернулся "со щитом". Растущая слава доставляет немало забот. Чтобы обезопа-

сить себя от церемониальных встреч, шумных приветственных манифестаций, он намеренно приезжает в Москву на день раньше объявленного в газетах срока.

-А скажи, пожалуйста,- домогались приятели во время шумного застолья,- чем, собственно, ты тогда в Милане ужег итальянцев: голосом или игрой?

-- Ужег я их,- с расстановкой и совершенно серьезно Шаляпин объявил,- игрой. Голосом итальянцев не удивишь, голоса они слыхали, а вот игрой-то я их, значит, и ужег...

-- ГОЛЫЙ МЕФИСТОФЕЛЬ

После того как Шаляпина пригласили в миланский театр La Scala выступить в роли Мефи- стофеля, его занимал вопрос: каким должен быть Мефистофель на сцене, дьявол в костюме - не на- стоящий дьявол. Федор мечтал сыграть Мефистофеля голым, но как выйти на сцену, чтобы это не шокировало публику. Он поделился своими соображениями со своими друзьями художниками: А. Головиным, В. Серовым, К. Коровиным, они очень одобрили эту затею. Головин нарисовал несколько рисунков на эту тему. Изготовив костюм, Шаляпин отправился в Милан.

После репетиции в Милане Шаляпина вызвал директор и сообщил:

-- Рад сказать вам, вы очень понравились дирижеру, но предварительно вам надо померить костюмы.

-- Костюмы я привез с собой!

Головин Александр Яковлевич, замечательный худож- ник, сценограф, родился в Москве 1863 г., театральный художник императорских театров Петербурга, Москвы

Директор удивился:

-- А вы видели когда-нибудь эту оперу? - спросил директор.

-- Нет, не видел. В прологе я думаю изобразить Мефистофеля полуголым.

-- Как? Ведь это едва ли возможно!

Шаляпин начал объяснять, как он думает изобразить Мефистофеля. Директор недоверчиво мычал.

Голый Мефистофель, мраморная скульптура Марка Антокольского в Русском музее

Когда на следующий день Шаляпин вышел на сцену одетый в свой костюм и загримированный, это вызвало настоящую сенсацию. Артисты, хористы, даже рабочие окружили его, восторгаясь, дотрагиваясь пальцами, а увидев, что мускулы подрисованы, окончательно пришли в восторг. Федор был очень тронут их неподдельной радостью.

После репетиции, когда Шаляпин кончил исполнение пролога оперы, он подошел к дирижеру Тосканини и спросил, согласен ли он с тем как он играет? Тосканини улыбнулся, хлопнул Шаляпина по плечу ласково и прохрипел:

-- Не будем говорить больше об этом!

-- ШАЛЯПИН И КЛАКА В ИТАЛИИ

Во время первого выступления Шаляпина в миланском театре La Scala он столкнулся с этим явлением. "Нигде нет такой назойливой и нахаль- ной клаки, как в Италии" - это известно. Накануне первого спектакля "Мефистофель" Бойто, в которой Шаляпин должен был исполнять заглавную роль, ему сказали, что приходили какие-то люди в театр, которые берутся ?сделать ему успех", поэтому просят дать им несколько десятков билетов и

потом заплатить 4000 франков за то, что они будут аплодировать ему на первом представлении. Шаляпин возмутился и велел гнать их в шею. На следующий день они пришли за ответом и сказали, что с синьора Шаляпина они берут только 4000 франков, потому что он им симпатичен,- они его видели на улице, с другого они бы взяли дороже...

Когда им предложили убраться ко всем чертям, они ушли и сказали, что синьор Шаляпин пожале- ет об этом. Возмущенный Шаляпин отправился к директору и заявил, что они на него действуют уг- нетающе, что он и без них ночей не спит, боится

провалиться. Уж лучше он вернется в Россию, там таких штук не делают. Директор успокоил Шаляпина, обещал охранять его от нахальных притязаний клаки. На следующий день, когда Федор еще спал, к нему явились какие-то люди в штатских костюмах, присланные комиссаром полиции, и сообщили, что они переодетые полицейские, они должны арестовать клакеров, как только те сюда придут. Итальянские родственники Шаляпина предупредили его, что будет гораздо лучше, если он предложит полицейским уйти к черту,- в Италии не любят прибегать к помощи полиции. Тогда Шаляпин оделся, вышел к полицейским и стал их уговаривать уйти, ему неприятно, если в его квартире будут кого-то арестовывать. Они ответили, им все это понятно, но они не могут не выполнять приказ комиссара.

Шаляпин снова кинулся к директору, убеждая убрать полицию, тот попросил комиссара, чтобы этих милых полицейских отозвали. В этот вечер Шаляпин на спектакль пришел рано, волновал- ся страшно, не чувствовал сцены под собой, ноги были ватные, не хватало дыхания. После того как он исполнил Пролог, должен был вступить хор, но вдруг он услышал треск, шум, посмотрел в темное пространство зала, впереди он увидел - безумство в зале. Рядом оказался директор, он радостно кри-

чал: - Идите, что же вы? Идите! Благодарите! Кланяйтесь! Идите! Все кругом кричали, аплодировали, клакеры тоже, они тоже любят пение.

Шаляпин в роли Мефистофеля

-- ФЕДОР ИВАНОВИЧ ШАЛЯПИН ГОЛЫШОМ

В пору, когда Шаляпин с Рахманиновым разучивали партию Бориса Годунова, при подготовке к постановке оперы "Борис Годунов" в Мамон- товском театре, в сочетании с изучением теории музыки и гармонии на даче, они в полдень бегали купаться на реку, меряя саженками гладь реки. Шаляпин отрабатывал отдельные места роли, он долго не мог выработать в себе полную уверенность внутреннего достоинства и силы, походку царя. И Рахманинов помирал со смеху, когда Шаляпин долговязый и неуклюжий, с необычайной важностью расхаживал по прибрежному песку, в чем мать родила, стараясь придать своей фигуре царственную осанку.

-- Ты бы хоть простынку на себя накинул,- иронически говорил Рахманинов Шаляпину.

-- Ну, нет,- отвечал Федор - в драпировке - то каждый дурак сумеет быть величественным. А я хочу, чтобы и голышом выходило.

Ф. И. Шаляпин в роли Бориса Годунова, художник А. Я. Головин

-- ШАЛЯПИН В ТИФЛИСЕ РЕШИЛСЯ НА САМОУБИЙСТВО

Федор Иванович в своих автобиографических записках вспоминал различные эпизоды из времени, проведенном в Тифлисе. И вот он вспоминает начальный период пребывания в этом славном городе. "Голодать по два дня я уже привык. Но теперь приходилось голодать по три, по четыре. Я искал работу, но безуспешно. Голодать в Тифлисе особенно неприятно и тяжко, потому что здесь все жарят, парят на улицах (1891 г.). Обоняние дразнят разные вкусные запахи. Я приходил в отчаяние и, наконец, задумал покончить с собой. Я задумал так, зайти в оружейный магазин и попросить показать мне револьвер, а когда будет в руках у меня, застрелюсь.

Жить мне очень не хотелось, но как тут жить.

Когда я стоял у двери оружейного магазина, меня окликнул знакомый голос. Я обернулся и уз- нал итальянца Понтэ ( раньше вместе пели в хоре).

- Что с тобой? - тревожно спрашивал он.- Почему у тебя такое лицо?

Я ничего не мог сказать ему. Я заплакал. Узнав, что я голодаю четверо суток, Понтэ, увел меня к себе. Его жена тотчас накормила меня макаронами. Съел я их невероятно много, хотя мне было стыдно перед женою

Понтэ. Эта встреча с итальянцем, его радушие подкрепили мои силы. На следующий день прочел афишу о любительских спектаклях в таком-то саду, где я стал выступать на открытой сцене сада." (Из книги Ф. И. Шаляпина, "Страницы из моей жизни.)

Карикатура П. Робера на Шаляпина, 1903 год

Вскоре в Тифлисе Шаляпин предстал перед профессором по вокалу Дмитрием Андреевичем Усатовым и сказал: - Можно, я вам спою. Усатов ответил: - Давай покричим,- и сел за рояль, после нескольких арпеджио Федор спел арию Валентина из оперы "Фауст", затем Федор спросил: - Можно мне учиться? - Должно,- аттестовал Усатов.

Кроме того, Андрей Дмитриевич сказал, что он с него плату за учебу брать не будет и затем дал записку для передачи К. М. Алиханову. Когда Ша- ляпин пришел к Алиханову, тот ему сказал, что каждый месяц Федор будет получать 10 рублей, а сейчас он ему дает аванс 20 рублей. После всего этого, удивленный Шаляпин робко спросил: - А что я должен делать? - Ничего. Нужно учиться петь и получать от меня за это десять рублей в месяц. В усатовской записке было сказано, что у Шаляпина удивительный, от природы поставленный голос, как это бывает только у итальянских певцов, что заниматься с ним он будет бесплатно и что помочь этому молодому человеку - долг всех, кто любит искусство. Шаляпин уходил от Алиханова потрясенный, он думал:

- Что за люди в этом Тифлисе живут, один бес- платно обучает петь, другой деньги дает и не говорит как их отрабатывать!

Усатов Шаляпина не только обучал пению, но также кормил обедами, приглашал на званые ве-

чера, обучал хорошим манерам и иногда говорил: "Федор, от вас плохо пахнет, это надо знать, моя жена вам даст нижнее белье, пойдите, искупайтесь и смените".

К. М. Алиханов (1849 -1931) окончил юридический факультет Петербургского университета, был воспитанником Петербургской консерватории по классу профессора Л. О. Лещетицкого, пианистом, музыкально-общественным деятелем, предпринимателем, управляющим Тифлисского коммерческого банка.

С 1886 по 1890 год в Тифлис регулярно приезжал П. И. Чайковский. У него с Константином Михайловичем сложились дружеские отношения. В честь приезда Петра Ильича в Тифлис обычно проводился банкет в Ортачальском имении. Константин Михайлович при всей своей занятости предпринимательством вел в музыкальном училище теорию музыки и класс фортепиано, а также концертировал.

Накануне революции в Тифлис в последний раз приехал Федор Иванович Шаляпин. На банкете в его честь, где было много тостов, Шаляпин в ответ произнес взволнованную речь, которую закончил патетическими словами: "Я рожден дважды: для жизни в Казани, для музыки - в Тифлисе".

В 1882 году в Петербурге организовалось Императорское музыкальное общество, и Константин Михайлович был избран в его первый директорат.

В первом десятилетии XX века музыкальное училище по составу преподавателей и по результатам работы становится настолько солидным учебным заведением, что К. М. Алиханов написал прошение в Российское Императорское музыкальное общество о присвоении училищу статуса консерва- тории. В присланной на его имя ответной телеграмме было выражено принципиальное согласие на от- крытие в 1915 году Тифлисской консерватории.

-- ШАЛЯПИН В ТЕАТРЕ

"МЕТРОПОЛИТЕН ОПЕРА"

Наконец я в театре "Метрополитен", наружный его вид напоминает солидные торговые ряды, а внутри он отделан малиновым бархатом. По коридорам ходят бритоголовые, желтолицые люди, очень деловитые и насквозь равнодушные к театру. Начали репетировать "Мефистофеля", я увидел, что роли уже распределены и опера ставится по обычному шаблону, все было непродуманно, карикатурно и страшно мешало мне. Я доказывал, сердился,

но никто не понимал меня или не хотел понять.

-- Здесь тонкостей не требуют, было бы громко,- сказал мне один из артистов.

Единственным человеком, который поддерживал меня и мои требования, был импресарио. Его разбил паралич, и на репетицию он был доставлен в кресле. Увидев, как я мучаюсь, он зычно крикнул режиссерам:

-- Прошу слушать и исполнять то, чего желает Шаляпин!

После этого режиссеры пошли на некоторые уступки, но это не улучшило спектакля.

Нервно издерганный, я почувствовал себя боль- ным и накануне спектакля послал дирекции запи- ску, что не смогу выступить, не в силах.

В ответ к Шаляпину явилась длинная, костлявая дама в очках, с сурово опущенными уголками рта. Показывая пальцем, она по-английски спросила, он ли есть Шаляпин.- Да, это я! - ответил Федор. Она жестом показала ему лечь в постель. Шаляпин позвал слугу, который говорил по-французски, и тот ему объяснил, что это доктор, ее прислал директор, чтобы его вылечили к завтрашнему спектаклю. Шаляпин попросил сообщить докторше, что он не нуждается в ее хлопотах, но дама все-таки настояла, чтобы он лег. Шаляпин лег и с ужасом увидел, что докторша из сумки достает аппарат для промывания кишечника. Тогда Федор взвыл и сказал, что он бо- лен не в этом смысле, но она этого не понимала.

-- Буду петь, только уйдите от меня! - прокричал Шаляпин. Она ушла, и на следующий день Шаля- пин вполне прилично спел в "Метрополитен опера".

За одно выступление в спектакле он получал по 8000

франков.

Шаляпин в роли Бориса Годунова, художник Александр Яковлевич

-- АРРИГО БОЙТО - ПОЭТ, КОМПОЗИТОР, ЛИБРЕТТИСТ

На одной из репетиций оперы Бойто "Мефистофель" в La Scala портье Джиованино, знакомый Шаляпина, сообщил ему, что сегодня на репетицию придет синьор Бойто, автор либретто многих опер Верди. Он считался в Италии более поэтом, чем музыкантом, автор оперы "Мефистофель". Явился элегантно одетый Бойто, послушал некоторые время, всем сделал красивые комплементы и ушел. В перерыве репетиции Джиованино, страстный поклонник Бойто, рассказал, что лет двадцать тому назад уже ставили оперу "Мефистофель" в La Scala, но она торжественно провалилась. Кроме того, он добавил, что на первое представление Бойто не придет.- Однако на репетиции он был спокоен - сказал Шаляпин.

-- Да разве он покажет свое волнение? Он сам актер не хуже нас!

Действительно, Бойто не был на первом спектакле, но о ходе его ему после каждого действия со- общали по телефону.

-- Вы увидите, как он будет благодарить Вас! Давно уже мы решили поставить эту оперу, но все не было подходящего Мефистофеля (баса)! У нас

много чудесных певцов, но здесь нужен певец и актер, как вы!

Композитор, либреттист и дирижер Арриго Бойто родился в Падуе в 1842 году в семье

художника-миниатюриста.

Бойто был только на одном спектакле и сидел не в зрительном зале, а за кулисами. Скоро Шаляпину сказали, что Бойто хочет его видеть. Федор сразу заволновался и отправился к нему, в небольшую скромную квартиру. Он оказался веселым и шутливым человеком. Шаляпин, зная, что он пишет оперу "Нерон", спросил что-то по этому поводу. Тогда Бойто сделал страшное лицо, вынул из ящика письменного стола огромный пистолет, положил Шаляпину на колени и мрачно произнес:

-- Застрелите меня!

-- Что вы?

-- Да, застрелите меня за то, что я занимаюсь глупостями! Застрелите сейчас же! - шутил он. По этой шутке было видно, что он к своей работе относится с большим напряжением.

-- АНДЖЕЛО МАЗИНИ - ЧЕЛОВЕК С ЧАРУЮЩИМ ГОЛОСОМ

После первого выступления в La Scala в опере "Мефистофель", Шаляпин получил записку на маленьком клочке бумаги. "Браво, брависсимо, синьор Шаляпин" и разные комплименты с неразборчивой подписью Амасини. Жена Федора Иола

Торнаги, итальянка, сказала, что это пишет Анджело Мазини. Шаляпин вспомнил чарующий голос Мазини и бросился его разыскивать.

Этот замечательный и божественный певец при- нял Шаляпина ласково и добродушно. Оглядывая Федора проницательными глазами, сказал, что рад видеть в Италии успех русского артиста и добавил, что он любит Россию как вторую родину, в ней он составил свое "серое благополучие", имея в виду материальный успех, а главное в том, что он в Рос- сии испытал глубокое духовное удовлетворение, в котором видит смысл жизни.

-- В России - говорил Анджело Мазини,- меня так любят, что когда я приезжаю туда, я чувствую себя королем! Можете себе представить, как мне приятно видеть ваш заслуженный успех! Аплодируя вам, я это действительно делал от души, как бы благодаря Россию в вашем лице за то, что она дала мне!

Шаляпин рассказывал Мазини, как он волновал- ся на репетициях, на спектакле, о попытках клаки эксплуатировать его.

-- Вот видите,- сказал Мазини, указывая на галерею,- вам не нужно туда ходить, в эту галерею! Здесь гнездится вся мерзость, которая может помешать артисту сделать его доброе, святое дело! Здесь мало людей! Тут главным образом гуляют собаки. Кане - собака - по-итальянски синоним плохого певца.

Известный итальянский тенор Анджело Мазини (художник Валентин Серов) родился в 1846 г., дебю- тировал в 1869 г., Пел с большим успехом в различных городах Италии и Европы. В 1877 выступил в Москве, затем в течение многих лет пел в итальянской труппе в Петербурге (1879-1903).

Спустя несколько дней Анджело Мазини посылает в газету "Новое время" письмо: "Глубокое впечатление, произведенное Шаляпиным, вполне понятно. Это и прекрасный певец, и превосходный актер, а вдобавок у него прямо дантовское произношение. Удивительное явление в артисте, для которого итальянский язык не родной".

-- ШАЛЯПИН И ТРУФФИ

Когда художник К. А. Коровин приехал к Ма- монтову в театр, тот забеспокоился, что Шаляпина нет с ним.- Знаете, ведь он сегодня поет! Театр будет полон... Поедем к нему... Однако в гостинице они его не застали, им сказали, что он поехал с барышнями кататься по Волге...

В театре, за кулисами, Коровин увидел Труффи (итальянский дирижер). Он был во фраке, завит. В зрительный зал собиралась публика, но Шаляпина на сцене не было. Савва Иванович Мамонтов и Иосиф Антонович Труффи заволновались.

И вдруг Шаляпин появился. Он живо разделся в уборной донага и стал надевать на себя толщинки. Быстро одеваясь, гримируясь, Шаляпин говорил, смеясь, с Труффи:

-- Вы, маэстро, не забудьте, пожалуйста, мои эф- фектные фермато.

Потом, положив ему руку на плечо, сказал се- рьезно:

-- Труффочка, помнишь,- там не четыре, а пять.

Помни паузу.

И острыми глазами Шаляпин строго посмотрел на дирижера.

Публика заполнила театр.

Труффи встал за пульт. Раздавались неторопли- вые хлопки публики.

Началась увертюра.

После арии Сусанина "Чуют правду" публика была ошеломлена. Шаляпина вызывали без конца.

И Коровин увидел, как Ковалевский со слезами на глазах говорил Мамонтову: - Как этот Шаля- пин? Я никогда не слыхал такого певца!

К Мамонтову в ложу пришли Витте и другие и выражали свой восторг. Мамонтов привел Шаляпи- на со сцены в ложу. Все удивлялись его молодости.

За ужином после спектакля, на котором собра- лись артисты и друзья, Шаляпин сидел, окружен- ный артистками, под несмолкающий хохот. После ужина Шаляпин поехал с ними кататься по Волге.

-- Эта такая особенная человека! - говорил Труффи.- Но такой таланта я вижу первый раз.

-- ДЕМОН

Накануне премьеры оперы "Демон" в Большом театре Горький находился у Шаляпина. Он тяжело дышал через нос, кашлял, и время от времени про- бовал петь вокализы:

-- И-а-хрры-у! И-а-хрры-у! Алексей... слышишь?

-- хрипел он, морща с надсадой лицо.- Разве же это голос?.. Ослиный рев... Разве я могу с таким голосом петь спектакль? Иола! - звал он жену, которой не было в комнате.- Пошли сказать в театр, что я петь не буду...

Отменить спектакль!.. Иола! Куда вы все попрятались?.. В чем дело?.. Я еще не сумасшедший... Иола!.. Никто не отзывался. Дом словно вымер.

Горький сидел на краешке тахты. У него был вид врача, который и рад бы помочь опасному больному, да не знает - чем.

Федор...ты того...погоди... Может быть, еще обойдется? Главное, не волнуйся и не капризни- чай...

-- Я - капризничаю?.. Что я - институтка?.. Те- нор? Разве не слышишь?

И снова: - И-а-ххы-у!.. И-а-ххы-у!..- но уже без буквы "рр".

Горький уловил это сокращение алфавита, улыбнулся в усы.

-- Вот что, друг,- сказал он повелительно,- ты это брось... Никакого ларингита у тебя нет... Все это ты - выдумал.

-- То есть как это - выдумал?

-- Вот так и выдумал... Вчера у тебя голос был?

-- Ну... был...- сказал Шаляпин неуверенно.

М. Горький с Ф. Шаляпиным

-- Сегодня утром - был?

-- Был.

-- Горло не болит?

Больной помял пальцами гланды.

-- Кажется... не болит...

-- Вот видишь... Сам посуди - куда твоему голо- су из тебя деваться?.. Ищи!.. Загнал его со страху в пятки и разводишь истерику... Чучело... мордов- ское!..

Шаляпин захватил Горького за шею и повалил к себе на подушки.

-- Чертушки!.. Эскулап!..

Эти два знаменитых человека, словно мальчишки, возились на тахте, тузили друг друга кулаками, хохотали.

Горький поднялся красный, закидал пятерней в волосы, закашлял.- А кашляешь ты все-таки бездарно,- сказал Алексей Шаляпину,- у меня поучись!

-- И откуда ты знаешь, как обращаться с актерамми?.. Антрепренером вроде не был...

-- Верно, угадал... От страха... Чего греха таить

-- боюсь, ох как боюсь, Алексей... Никогда в жизни, кажется, так не боялся. Вторые сутки есть не могу. Голос пропал. Ты не думай - я не притворяюсь... Хоть плачь! Чертова профессия!.. С каждой ролью такая мука... Женщинам, поди, легче рожать... А сегодня - особенно. Впрочем - ты знаешь - в первый раз пою Демона. Мой бенефис... В театре - вся Москва. Понимаешь ли - Демон?

На следующий день, когда после спектакля упал занавес в Большом театре, иначе как массовым сумасшествием нельзя было назвать то, что там происходило. Рев, вой, крики, топот, аплодисменты провожали зрителей до выходных дверей.

-- ФЕДОР ШАЛЯПИН С АЛЕКСАНДРОМ ВЕРТИНСКИМ В РЕСТОРАНЕ В ПРАГЕ

Однажды в Праге встретились старые знакомые

-- очень популярный певец 20 - 30 годов XX столетия Александр Вертинский и не менее известный бас Федор Шаляпин. В ресторане Федор решил посоветоваться с Александром и начал рассказывать о своих профессиональных намерениях, т.е. что он хочет изменить грим в роли Бориса Годунова, сделать все иначе, чем то, как у него было до этого. Он взял черный карандаш и стал рисовать на скатерти новый грим Бориса Годунова. Александр внимательно наблюдал за художественной деятельностью Федора. Вдруг возле их стола возникла хозяйка гостиницы и заявила Шаляпину:

Алекса? ндр Никола? евич Верти? нский родился в 1889 в России, в г. Киевe - выдающийся русский и советский эстрадный артист, киноактёр, композитор, поэт и певец, кумир эстрады первой половины XX века. Отец актрис Марианны и Анастасии Вертинских.

-- Вы испортили мою скатерть. Шаляпин ответил: - Я заплачу, сколько стоит? Она ответила: - 10 крон. Шаляпин сразу выдал их ей. Она быстро

убрала скатерть, передала Шаляпину и отошла от стола певцов.

К ней подошел официант и сказал:

-- Что вы сделали? Это великий певец Федор Шаляпин, а на скатерти его творчество - портрет Бориса Годунова. Если бы вы эту скатерть остави- ли при себе, вы бы использовали ее для рекламы, чтобы привлекать клиентов.

Официант был эмигрантом из России. Тогда хозяйка подошла к Шаляпину и сказала: - Я вам верну 10 крон, а Вы оставьте мне скатерть. Одна- ко Шаляпин ответил: - Нет, скатерть моя, я за нее заплатил, и я ее не продаю. Хозяйка стала настаи- вать, что она может купить ее. Федор сказал, что он может уступить за 50 крон. Хозяйке пришлось отдать Шаляпину 50 крон за свою скатерть.

-- ПЕРВАЯ ПОЕЗДКА ШАЛЯПИНА В БЕРЛИН

Однажды во время пребывания Шаляпина в Монте-Карло известный импресарио Рауль Гинз- бург предложил поехать в Берлин и выступить там в операх "Мефистофель", "Дон Карлос" и "Севиль- ский цирюльник". Шаляпин любил говорить - при

хорошем настроении и в аду играть можно и отправился в Берлин. Первым спектаклем был "Мефи- стофель". Как всегда перед спектаклем, волнуясь, Шаляпин в своей уборной закурил. Явился, точно каменный, пожарный и сказал: - Verboten (запрещено). Федор, указывая пальцем на сердце и голову, стал убеждать, что курить ему необходимо. Пожарный не поверил, произнес длинную речь, из которой Шаляпин понял одно слово - штраф!

-- Ну и пускай штраф, я буду курить!

И вдруг, на счастье, явился Гинзбург. Федор попросил его выхлопотать для него у соответствующей власти разрешения курить в театре. В результате снова появился пожарный с двумя ведрами воды, поставил их возле Шаляпина с боков и объяснил, что вода имеет свойство гасить огонь. Успокоенный пожарный вышел из уборной, встал у ее двери и так простоял до конца спектакля. Все представления состоялись в переполненном Королевском театре и очень нравились публике и кайзеру Вильгельму. Император посещал все представления и хохотал на весь театр. В последний вечер дали сборный спектакль из разных опер, император находился в ложе рядом с кулисами. Во время антракта ведущих солистов пригласили в ложу императора.

Портрет Ф. И. Шаляпина, художник Валентин Серов

-- Ведь вы - русский артист? - обратился он к Шаляпину на французском языке.

-- Да, я артист императорских театров.

-- Очень рад видеть вас у себя и восхищаюсь вашим своеобразным талантом. Мне хочется подарить вам на память что-нибудь о нашей стране и нашем театре. Вы поете Вагнера?

-- Только в концертах, опер его еще не решался петь.

-- А как относятся в России к этому композито- ру?

Шаляпин ответил, что его чтут и любят.

Кайзер взял футляр у высокого человека во фраке, вынул из футляра золотой крест Прусского Орла и, улыбаясь, передал орден в руки Шаляпину. Кроме Шаляпина, еще два артиста и режиссер получили ордена. Они все нацепили ордена и ре- шили "спрыснуть". Большой компанией пошли в ресторан гостиницы. Раньше их там не замечали, но на этот раз заметили их ордена на фраках и предложили пойти в погреб ресторана, где отличные вина. В погребе им постоянно подносили хорошие вина, они друг друга поздравляли, вместе с немцами смеялись, в ресторане все уже разошлись, а они все веселились. Часа в 4 Шаляпин на ватных ногах стал искать свой номер, но попал в чужой, там его встретил мужчина, а в кровати дамочка в

интересном виде. Федор им объясняет, что это его номер, чтоб они покинули номер, но в результате дискуссии он оказался в коридоре и сообразил, что ему в таком состоянии не найти свой номер, сел на лестницу и захрапел.

-- БЕНЕФИС ШАЛЯПИНА

К бенефису Шаляпина готовили "Демона" Рубинштейна в постановке художника К. Коровина. Шаляпин очень негодовал и говорил своему другу Косте Коровину:

-- Не знаю, буду ли еще петь.

Вернувшись как-то с репетиции, он сказал:

-- Я решил отказаться. Выйдет скандал, билеты все проданы. Не так все, понимаешь, дирижируют вяло, а завтра генеральная репетиция. Ну-ка, напишу я письмо. Не выходит у меня с Альтани (дири- жер). Пойду, позову по телефону Корещенко.

Вскоре приехал Корещенко с клавиром. Шаля- пин, полуодетый, у пианино показал Корещенко место, которое не выходило у него с оркестром. Корещенко сел за рояль, и Шаляпин запел:

Клянусь я первым днем творенья... И сразу остановился.

-- Скажи, пожалуйста,- спросил он Корещенко,- ты ведь, кажется, профессор консерватории?

-- Да, Федя, а что?

-- Да как что, а что же ты играешь?

-- Как что? Вот что,- он показал на ноты.

-- Так ведь это ноты,- сказал сердито Шаляпин, ведь еще не музыка. Что за темпы? Начинай сначала.

И Шаляпин щелкал пальцами, отбивал такт, сам ударял по клавишам, постоянно останавливал Корощенко и заставлял повторять.

За завтраком в "Эрмитаже" Шаляпин говорил:

-- Невозможно. Ведь Рубинштейн был умный человек, а вы все ноты играете, как метрономы. Смысла в вашей музыке нет. Конечно, мелодия выходит, но всего нотами не изобразишь!..

Корещенко был скромный и тихий человек. Он покорно выслушал Шаляпина и сказал:

-- Но я же верно играю, Федя.

-- Вот и возьми их! - сказал Шаляпин.- Что из того, что верно. Ноты - это простая запись, нужно их сделать музыкой, как хотел композитор. Ну вас всех к черту!

На следующий день утром Шаляпин с Коровиным поехали на генеральную репетицию. Шаля- пин был молчалив и расстроен.

Они приехали в театр во время репетиции. Как всегда, Альтани, увидев Шаляпина в кулисе, остановил оркестр и показал ему вступление палочкой:

"Дитя, в объятиях твоих..." - запел Шаляпин и остановился.

Сняв шарф и шубу, он подошел к дирижеру и обратился к оркестру:

-- Господа, вы, музыканты, вы, все профессора, и вы, дорогой маэстро,- обратился он к Альтани,- прошу вас, дайте мне возможность продирижиро- вать мои места в опере.

Альтани отдал палочку концертмейстеру Крейну, который, встав, передал ее на сцену Шаляпину.

Шаляпин поднял палочку.

-- Ариозо "Клянусь".

И запел полным голосом.

Когда он дошел до фразы: "Волною шелковых кудрей",- оркестр встал, музыканты закричали "браво" и сыграли туш.

Шаляпин продирижировал всю свою партию. Альтани что-то отмечал карандашом .в партитуре. Шаляпин пел за себя и за хор.

Когда Коровин с Шаляпиным вышли из театра, он сказал:

- Видишь, какая история, теперь все ладится. Я же боялся сказать: "дайте мне продирижировать." Черт его знает - Альтани обидится, что я их учу, а они все ученые. Я прошу понять меня, и только! Теперь споем...

Бенефис прошел с огромным успехом. Но гордая московская пресса холодно отозвалась о бенефисе Шаляпина. Вообще Шаляпин был с прессой не в ладах.

-- ШАЛЯПИН НА ДЯГИЛЕВСКИХ СЕЗОНАХ В ПАРИЖЕ

После исключительного, триумфального, сен- сационного успеха Шаляпина в роли Мефистофе- ля в опере Бойто в Миланском оперном театре "Ла Скала", а затем и в опере "Фауст" Гуно, он стал очень востребован ведущими оперными театрами Европы и Америки. Федор Иванович пробил окно в Европу для русского искусства. Вторым действием этого процесса является всеобщий успех Русских сезонов в Париже, организованных Сергеем Дягилевым - это была панорамная демонстрация русского балета, оперного искусства, живописи. Все началось с того, что Дягилев в 1906 году в Париже организовал выставку русских художников. Грандиозный ее успех побудил Дягилева в следующем году продолжить начинание, и в 1907 году в Париже он организует выступление русских артистов под названием "Русские сезоны за грани-

цей". В "Grand Opera" состоялось пять исторических русских концертов, в которых участвовали С. Рахманинов, А. Глазунов, Н. Римский-Корсаков, Ф. Шаляпин, Иосиф Гофман, Ф. Блюменфельд, Ф. Литвин. Исполнялась музыка Глинки, Чайковско- го, Мусоргского, Римского-Корсакова, Глазунова, Бородина, Скрябина, Лядова. Французская пресса восторженно писала о музыке России и ее представителях, особый успех выпал на долю Шаляпина.

С. Дягилев, окрыленный успехом, решил на следующий 1908 год показать Европе русский оперный спектакль, остановив выбор на опере М.П. Мусоргского "Борис Годунов" с участием Шаляпина.

В "Борисе Годунове" режиссер А.А. Санин выстроил впечатляющие, красочные мизансцены, включив в драматическое движение массу статистов. Подлинные вещи и аксессуары привнесли в спектакль дыхание времени. Обстановка, предметная среда создавалась кропотливо, с музейной тщательностью. Коронационное облачение Бориса Годунова, украшенное драгоценными камнями, весило 27 кг. Исторической достоверности способствовали старинные часы с курантами, под их бой Шаляпин произносил речитативы.

Замечательный художник А. Н. Бенуа вспоминал: "О, это были незабываемые дни,- и мы, все участники торжества, отлично чувствовали, что переживаем поистине исторический момент... у нас было

полное ощущение колоссальной победы, победы, в которой мы главным образом обязаны Федору. О да, весь спектакль был прекрасен. Декорации, писанные по эскизам Головина, Юона и моим, удались на славу и создавали надлежащую атмосферу... Но, разумеется, над всем этим орлиным полетом парила гениальность нашего "главного актера" и она-то и давала тон всему, от нее и шло главное настроение... И до чего же он был предельно великолепен, до чего исполнен трагической стихии! Какую жуть вызывает его появление, облаченное в порфиру, среди заседания боярской думы в полном трансе безумного ужаса. И сколько благородства и истинной царственности он проявил в сцене с сыном в "Тереме"! И как чудесно скорбно Федор Иванович произносил предсмертные слова "Я царь еще..." Шаляпин переживал как раз кульминационный момент расцвета его таланта."

-- ШАЛЯПИН В РОЛИ КАРДИНАЛА*

Как-то, принеся за кулисы, по обыкновению, стакан чая для Фивейского, я нашла его в комнате

-- Л. Я. Нелидова-Фивейская, "Из воспоминаний С. В. Рахманинова" в книге Воспоминания о Рахманинове. Издательство Музыка, М.: 1967, стр. 236.

Шаляпина, где находился и Рахманинов. Шаляпин был в хорошем настроении и рассказывал о своем первом выступлении на сцене:

-- Я тогда был главным статистом. Поручили мне бессловесную роль кардинала, который дол- жен был торжественно проследовать через всю сцену в сопровождении свиты. Но статисты мои были, как на подбор, один бестолковее другого! Перед выходом на сцену я так волновался, что у меня дрожали руки и ноги, но я гордился своей первой ролью и с замиранием сердца предвкушал эффект величественного шествия. "Следуйте за мной и делайте все так же, как я!" - приказал я своей свите, выходя на сцену. Но вдруг от волнения наступил на край своей длинной красивой мантии и бухнулся прямо носом в пол! Моя свита решила, что так это и надо, и тоже упала на пол. Желая подняться на ноги, я, стараясь выпутаться из широкой мантии, еще больше запутался в ней, да так и прополз на четвереньках через всю сцену! То же сделала и вся моя свита... В публике поднялся гомерический хохот! За кулисами ко мне подскочил взбешенный режиссер и, схватив меня за шиворот, спустил с лестницы, дав хорошего пинка, и пригрозил, чтобы я и за версту не посмел бы больше подходить к театру.

Свой рассказ Федор Иванович закончил под гомерический хохот Рахманинова, который даже схватился руками за голову и смеялся до слез. Шаляпин все это изображал в лицах, и не расхохотаться было невозможно.

-- ЗАМОЛЧИ, ШАЛТАЙ-БОЛТАЙ*

15 ноября 1903 года в Петербурге в одном из симфонических концертов А. И. Зилоти состоялась исполнение Сергеем Васильевичем его Второго концерта.

После Концерта Рахманинова исполнялась кантата Н. А. Римского-Корсакова "Из Гомера" и в заключение - "Мефисто-Вальс" Ф. Листа. По окончании концерта мы были приглашены к А. И. Зилоти на ужин. Собралось очень много музыкантов, как петербуржцев, так и москвичей, при- ехавших на этот концерт. За ужином почти рядом с Сергей Васильевичем сидел Ф. И. Шаляпин, ко- торый довольно неожиданно провозгласил тост за приехавших молодых московских музыкантов.

-- А. Ф. Гедике, "Памятные встречи" в книге Воспоминание о Рахманинове, Издательство Музыка, М.: 1967, стр.5.

Все было бы ничего, если бы он не прибавил во вступлении к тосту, что берет на себя смелость говорить этот тост "от лица русской музыки Ни- колая Андреевича Римского-Корсакова". Александр Ильич (Зилоти) и Вера Павловна были просто ошеломлены, а Сергей Васильевич крикнул: "Замолчи, Шалтай-болтай", после чего Шаляпин

еще громче крикнул: "Молчи, татарская рожа". Затем он продолжил свое выступления примерно такого содержания: "Выступая от имени Николая Андреевича и зная его теплые чувства к молодым музыкантам, я хотел приветствовать наших молодых друзей - Сергея Васильевича и Александра Федоровича - и пожелать им дальнейших успехов на их жизненном пути". Все присутствующие хорошо помнили неудачу первой симфонии Сергея Васильевича в Петербурге и что именно Николай Андреевич отнесся к этой Симфонии холодно и не сочувственно, так что выступление Шаляпина было до дерзости бестактно. Все были озадачены, а Римский-Корсаков, сидя рядом с Глазуновым, нагнулся над своей тарелкой и не поднимал глаз. За весь ужин он не произнес ни слова. Хозяева были очень недовольны этим выступлением Федора Ивановича, до сих пор так во мне живо, как буд- то все это произошло вчера.

Когда после этой поездки я был в гостях у Сергея Васильевича и вспомнил с ним о выходке Шаляпина, он рассказал мне о целом ряде интересных случаев, связанных с Федором Ивановичем, из которых один врезался в память. На одной из репетиций в Русской частной опере, где пел Шаляпин и дирижировал Рахманинов, случилось следующее: репетиция шла без костюмов и без декораций; Шаляпин в этот

час не был занят и просто стоял "без дела"; несколько солистов повторяли неудавшиеся места, и вдруг Сергей Васильевич замечает, что Шаляпин стоит с разинутым ртом и имеет какой-то нелепый вид. В то же время ясно чувствую, что кого-то копирует. Сер- гей Васильевич говорит мне: "Стараюсь разгадать и не могу. Наконец, вдруг меня осенило: да это он меня копирует, и я чувствую, что я покраснел до корней волос. А дело было в том, что я имел привычку иногда дирижировать с полуоткрытым ртом, а Федор Иванович, со свойственным ему талантом схватывать характерные черты любого человека, заметил эту мою привычку. Рот я приоткрывал вследствие какого-то дефекта в носоглотке (так говорили мне врачи), но с этого дня рот мой закрылся наглухо".

-- ПРОГУЛКА ПО НЕВСКОМУ ПРОСПЕКТУ

В один из последующих дней, пользуясь свободным понедельником, я выхожу из дому за покупками. И вот на углу Большого я неожиданно сталкиваюсь лицом к лицу с Шаляпиным. Он в се- ром осеннем пальто, в мягкой плюшевой шляпе, на шее синее шелковое кашне.

На миг я останавливаюсь в оцепенении. Внешность Шаляпина привлекает внимание прохожих, и многие при встрече с ним останавливаются, провожая его взглядом.

-- Куда вы? - спрашивает он, протягивая мне руку.

-- На Невский, за нотной бумагой.

-- И я туда, очки купить,- говорит он таким мягким певучим баском, что у меня от удовольствия становится тепло в груди,- "Мартышка в старости слаба глазами стала..."

И, вынув из карманов три футляра, показывает их мне:

-- Никак не подберу - то слабы, то сильны, то очень слабы,- а вы?

-- У меня превосходное зрение.

-- Сколько вам?

-- Двадцать четыре.

-- Младенец, А мне сорок четыре,- тяжело вздыхает он,- в феврале стукнет. Первого февраля. И вдруг на миг задумавшись, вдруг спрашивает?

-- Пройдем квартала два пешком?

-- Да хоть до самого Невского!- Горячо подхватываю я.- Ужасно люблю гулять по Петрограду.

Мы медленно идем, и Шаляпин, натягивая коричневую замшелую перчатку, тихо, как бы про себя декламирует:

"Мартышка в старости слаба глазами стала, А у людей она слыхала,

Что это зло еще не так большой руки: Лишь стоит завести очки."

И он читает всю басню целиком.

-- Как хорошо...- почти шепотом говорю я.

-- Да...- скромно отводит Шаляпин мои похвалы в другое русло.

-- Могучий был старик.

-- А мне однажды удалось услышать, как вы читаете монолог Пимена,- хвастаю я.

-- Где? - удивляется артист и смотрит на меня своими светлыми, прозрачно-серыми глазами.

Я напоминаю ему, что в прошлом году, в антракте перед последним действием "Бориса", он, стоя за кулисами в ожидании начала, тихо произнес: "Еще одно последнее сказанье, и летопись окончена моя..." А потом, незаметно увлекшись, прочел весь монолог.

-- Помните? - спрашиваю я.

-- Нет.

-- А я чудесно помню. Я слышу до сих пор все малейшие нюансы...

-- У вас хорошая память.

-- Это запомнил бы любой, даже самый забывчивый человек.

-- Неужели действительно хорошо прочел? - серьезно переспрашивает Шаляпин.

-- Если бы вы не были великим певцом, вы были бы великим драматическим актером! - пылко воскликнул я.

-- Нет, это неизвестно,- убежденно возражает артист,- что великим, а может, быть даже никаким... Я ведь пробовал, знаю... Я читал байроновского "Манфреда" с оркестром. Музыка Шумана. Ничего не получилось.

-- Но это, вероятно, оттого, что вы привыкли петь,- пробую я возразить.- Оркестр тянул вас за собой, а чтение требует другого.

-- Да, может быть это... Но у меня вообще без музыки, без так сказать, вокальной выразительности нет и драматической. .. Вот в чем дело, вот почему, я думаю, актер драмы из меня не вышел бы.

Мы проходим мимо памятника "Стерегущему",

и Шаляпин останавливается.

-- Сильная скульптура,- говорит он, всматриваясь в позеленевшую бронзу.- Сколько раз ни гляжу, всегда хочется опять посмотреть... А может быть, это и потому, что изображает она великое дело. Только русские люди способны на этакий подвиг.

-- У ЛЬВА НИКОЛАЕВИЧА ТОЛСТОГО

С Рахманиновым у меня связано не совсем заурядное воспоминание о посещении Льва Николаевича Толстого. Было это 9 января 1900 года в Москве. Тол- стой жил с семьей в своем доме в Хамовниках. Мы с Рахманиновым получили приглашение посетить его. По деревянной лестнице мы поднялись во второй этаж очень милого уютного, совсем скромного дома, кажется, полу-деревянного. Встретили нас радушно Софья Андреевна и сыновья - Михаил, Андрей и Сергей. Нам предложили, конечно, чай, но не до чаю было мне. Я очень волновался. Подумать только, мне предстояло в первый раз в жизни взглянуть в лицо и в глаза человеку, слова и мысли которого волновали весь мир. До сих пор я видел Льва Николаевича только на портретах. И вот он живой! Стоит у шахматного столика и о чем-то разговаривает с молодым Гольденвейзером. Я увидел фигуру, кажется ниже среднего роста, что меня удивило,- по фотографиям Лев Николаевич представлялся мне не только духовным, но и физическим гигантом, могучим и широким в плечах. Моя слуховая впечатлительность (про- фессиональная) и в эту многозначительную минуту отметила, что Лев Николаевич заговорил со мной голосом как будто дребезжащим и что какая-то буква, вероятно, вследствие отсутствия каких-либо зубов,

свистала и прошептывала! Я это заметил, несмотря на то что необычайно оробел, когда подходил к вели- кому писателю, а еще более оробел, когда он просто мило протянул мне руку и о чем-то спросил, вроде того, давно ли я служу в театре, я - такой молодой мальчик... Я отвечал так, как когда-то в Казанском театре отвечал "веревочкой" на вопрос, что я держу в руках.

Л. Н. Толстой в юности, зрелости, старости

Сережа Рахманинов был, кажется, смелее меня, он тоже волновался и руки имел холодные. Он го- ворил мне шепотом: "Если попросят играть, не знаю, как - руки у меня совсем ледяные." И дей- ствительно, Лев Николаевич попросил Рахманинова сыграть. Что играл Рахманинов, я не помню. Волновался и кажется все думал: кажется, придется петь. Еще больше я струсил, когда Лев Николаевич в упор спросил Рахманинова:

-- Скажите, такая музыка нужна кому-нибудь?

Попросил и меня спеть. Помню запел балладу "Судьба", только что написанную Рахманиновым на музыкальную тему Пятой симфонии Бетховена и на слова Апухтина. Рахманинов мне аккомпанировал, и мы оба старались представить это произведение возможно лучше, но так мы и не узнали, понравилось ли оно Льву Николаевичу. Он ничего не сказал. Он опять спросил:

-- Какая музыка нужнее людям - музыка ученая или народная?

Меня попросили спеть еще. Я спел насколько вещей и, между прочим, песню Даргомыжского на слова Беранже "Старый капрал". Как раз против меня сидел Лев Николаевич, засунув обе руки за ременной пояс своей блузы. Нечаянно бросая на меня время от времени взгляд, он с интересом следил за моим лицом, глазами и ртом. Когда я со

слезами говорил последние слова расстреливаемо- го солдата:

"Дай Бог домой вам вернуться."

Толстой вынул из-за пояса руку и вытер скатившиеся у него слезы. Мне неловко это рассказывать, как бы внушая, что мое пение вызвало во Льве Николаевиче это движение души; я, может быть, правильно изобразил переживания капрала и музыку Даргомыжского, но эмоцию моего великого слушателя я объяснил расстрелом человека. Когда я кончил петь, присутствующие мне аплодировали и говорили мне разные лестные слова. Лев Николаевич не аплодировал и ничего не сказал.

Софья Андреевна немного позже, однако, говорила мне:

-- Ради Бога, не подавайте виду, что вы заметили у Льва Николаевича слезы. Вы знаете, он бывает иногда странным. Он говорит одно. а в душе, помимо холодного рассуждения, чувствует горячо.

-- Что же,- спросил я,- понравилось Льву Николаевичу, как я пел "Старого капрала"?

Софья Андреевна пожала мне руку:

-- Я уверена - очень.

Я сам чувствовал милую внутреннюю ласко- вость сурового апостола и был этим счастлив.

Но сыновья Льва Николаевича - мои сверстники и приятели - увлекли меня в соседнюю комнату:

-- Послушай, Шаляпин, если ты будешь оставаться дольше, тебе будет скучно. Пойдем лучше к Яру. Там цыгане и цыганки. Вот там - споем.

Не знаю, было ль мне "скучно", но, что я чувствовал себя у Толстого очень напряженно и скованно - правда. Мне было страшно, а вдруг Лев Николаевич спросит меня что-нибудь, на что я не смогу как следует ответить. А цыганке смогу ответить на все, что бы она ни спросила... И через час нам цыганский хор распевал "Перстенек золотой".

-- ИВАН ЯКОВЛЕВИЧ ШАЛЯПИН

Отец мой пережил мать. В 1996 году, когда я пел в Нижнем, он приехал ко мне с братом, которому в то время было лет десять.

Худой, угрюмый, отец был молчалив и настроен как-то недоверчиво ко мне и ко всему, что окружало меня. Кажется, он не верил даже стулу, на котором сидел. Мой заработок казался ему баснословным - в это он тоже не верил, но вскоре убедился, что мальчишка, которому он советовал идти в дворники, действительно зарабатывает сказочные деньги. Он стал ходить в театр на спектакли с моим участием, но никогда и ничего не говорил мне о своих впечатлениях, только увидев меня в "Русалке" и в "Жизни

за царя", он как-то за обедом, пристально посмотрев на меня, неожиданно сказал:

Иван Яковлевич Шаляпин

Черт знает, кругом эдакие господа сидят и вообще... а ты им мужика в лаптях валяешь! Это - ловко! Другой раз он устроил в театре такую сцену: когда публика стала вызывать меня, он почтительно - в трезвом виде, он оставался таким же почти- тельным и вежливым, каким был,- обратился к си-

дящему рядом с ним генералу:

-- Ваше превосходительство! Превосходительство удивленно и строго посмо-

трел на странного соседа в длинном сюртуке бутылочного цвета, в мятой - измятой рубашке с галстуком веревкой.

-- Что вам угодно?

-- Слышите, Ваше превосходительство, Шаляпина кричат!

-- Ну, и что такое? Вызывают...

-- Это - моя фамилия, Ваше превосходительство!

-- Очень хорошо, но вызывают не вас, как я понимаю, а Шаляпина-артиста.

-- Так это - сын мой...

Генерал посмотрел на него и промолчал, но в антракте спросил у входа у кого-то, действительно ли сидит рядом с отцом Шаляпина, и уже в следующий антракт беседовал с ним добродушно.

Отцу не нравилось жить у меня: однажды, в пьяном виде, он откровенно заявил мне, что жить со мной - адова скука. Пою я, конечно, непло-

хо, мужиков изображаю тоже хорошо, но живу - скверно, водки не пью, веселья во мне никакого нет и вообще жизнь моя ни к черту не годится.

Он часто просил у меня денег, возьмет и исчезнет. Перезнакомился с мастеровщиной, сапожниками, портными, ходит с ними по трактирам и посылает оттуда ко мне за деньгами разных джентльменов, нетвердо стоящих на ногах. Эти присылы скоро стали настолько частыми, что, боясь, за здоровье отца, я перестал давать ему денег. Но тотчас вслед за этим услышал своими ушами, как он, остановив прилично одетого человека, говорит ему:

- Господин, я родной отец Шаляпина, который поет в театрах. Эта скважина не дает мне на вы- пивку, дайте на полбутылки отцу Шаляпина.

Я привел его домой и начал пенять - что он де- лает? Он угрюмо молчал.

"Заснул. Слава Богу",- подумал я. Но каково было мое удивление, когда, отворив дверь в комнату, я никого не нашел там,- отец вылез в форточку окна точно акробат и, несмотря на мороз, босиком ушел в трактир. Как ни уговаривал я его воздержаться от пьянства или хотя бы пить дома, это не помогло. Да я и сам видел, знал всю бесполезность убеждений моих. Пьяный, отец становится общи- тельным, ему необходима была компания, он дол- жен был идти в трактир.

Наконец, он сам заявил мне, что больше не может жить в Москве, город и его содержимое ему не нравятся, он желает ехать к себе в деревню. Я согласился с ним, что в деревне ему будет лучше, и, оставив брата у себя, отправил его в Вятку.

Но из Казани мне написали, что, добравшись туда, отец пропил деньги, одежду, купил на толкучем рынке солдатскую николаевскую шинель и пошел в Вятку пешком. Он почему-то очень любил николаевские шинели.

Ходило в этой шинели по Руси геройское горе, привлекая себе сочувствие народа, понимающе- го толк в горьком житье как никакой иной народ, и, видимо, с той поры николаевская шинель стала способна возбуждать больше сочувствия деревень и вызывать на щедрое даяние.

Добравшись до деревни, отец написал мне, что хочет строить избу и чтоб я прислал ему денег. Денег я ему послал, но избу он не выстроил, а до конца жизни снимал у одного из мужиков ветхую хибарку. Перед тем как мне пришлось впервые ехать в Милан играть "Мефистофеля", я получил от отца письмо,- он извещал, что чувствует себя очень плохо и хотел бы перед смертью повидаться со мной. Я тотчас же собрался и поехал к нему пароходом до Казани и Вятки, а затем до Медведок сто верст на лошадях.

Когда я нанял лошадей, какой-то земляк с досады, что ни его наняли, сказал характерным вятским говорком:

-- Лико, он те дорогой укокошит! Другие ямщики запротестовали:

-- Чо вруны врешь? Лико-сам он не укокошил-бы, эвона какой могуцей? Разок даст в толы-те - дак семеро дома подохнут!

Мне вспомнилось, как, бывало, в дни моего детства, к отцу и матери приходили люди этого говора, называющие глаза - толы и говорившие вместо гляди-ка - "лико".

По простым полям, мимо жиденького хвойного леса приехал я в Сырцово, Шляпинки тож, маленькую деревушку среди голых полей. Спросил какую-то бабу - где тут живет Иван Яковлевич Шаляпин? Она ответила вопросом:

-- А ты чьих будешь?

-- Сын его.

-- Так иди в ту избу, чо ли...

В избе ужасно пахло гнилью, гудела туча мух, сновали тараканы, на полу ходили куры, безуспешно уничтожая их. Свет едва проникал сквозь стекла окон, измазанные грязью засиженные мухами. В углу на лавке, среди какого-то грязного тряпья, лежал отец, худой как скелет, с заострившимся носом, щеки его провалились, скулы высунулись.

Кроме него, в избе была какая-то встрепанная баба, с равнодушными глазами на стертом деревянном лице. Когда она вышла, отец тихо, с натугой сказал:

-- Воровка. Обирает, обкрадывает меня. Пока был здоров - еще ничего, а теперь плохо. Шабаш, Федор.

Я видел, что в этой обстановке невозможно жить, тут и здоровый заживо сгниет, тогда я отправился в село, в земскую больницу, верст за восемь от Шаляпинки. Попал как раз на прием, застав огромную его очередь баб с ребятишками, старух, стариков. Откуда-то явился полупьяный человек мещанского вида с подвязанной щекой, уперся в меня осоловевшими глазами и спросил:

-- Ты за каким чертом? Эдакий бычище, а по больницам ходишь?

-- Я насчет отца.

-- Какого отца? Шаляпина, Ивана? Знаю. Захворал он, да. Теперь пьянствовать не с кем. А ты кто ему?

-- Да вот, он мне отец...

-- Стало быть, ты ему сын? Гляди, пожалуйста.

Пьяный говорил громко, не стесняясь, мужики и бабы окружили меня, из их расспросов я понял, что отец рекомендовал меня деревне как "песель-

ника". Кто-то спросил меня: правда, что в Москве есть зеленое "листричество", которое, бегая по проволоке, гоняет вагоны? Часа два, в ожидании моей очереди у доктора, я беседовал с земляками и, видимо, понравился им, потому что человек с подвязанной щекою задумчиво сказал:

Ты, гля, ребята,- шаляпинский, а - какой выродок!

Врач принял меня довольно сухо, усталым голосом спросил: в чем дело? - долго размышлял и, наконец, заявил, что завтра приедет взглянуть на отца. Приехал, посмотрел и сказал, что положение серьезно и едва есть смысл везти отца в больницу. Действительно, отец задыхался, кашлял непрерывно и все выплевывал шматки чего-то, что издавало зловоние гнилого мяса. Но, в конце концов, доктор решил все-таки перевезти отца в больницу, где ему отвели отдельную комнату, очень приятную, чистую. Приказав сделать больному ванну, доктор повал меня к себе выпить чай и стал говорить, что, пожалуй, положение не так серьезно, как это показалось ему, и что может быть старик еще поживет.

Мне нужно было ехать в Милан. Я простился с отцом и поехал, а в Москве получил телеграмму доктора, что отец умер на другой же день после моего отъезда.

-- ВСТРЕЧА ФЕДОРА ШАЛЯПИНА С ОВАНЕСОМ АБЕЛЯНОМ В ЧИКАГО

Ованес Артемьевич Абелян и Федор Иванович Шаляпин встретились и подружились в 1892 г. в Тифлисе. Абелян на 8 лет старше Шаляпина, он уже сформировался как актер и сотрудничал в армянском драматическом театре, в то время как Федор еще совсем не определился, пел в одном коллективе, который затем распался, и он оказался в затруднительном положении. Часто поиски работы

ни к чему не приводили, и он оказывался на грани жизни и смерти, но затем фортуна ему улыбнулась и благодаря музыкальным деятелям в Тифлисе Шаляпин смог сформироваться как вокалист, петь в оперном театре и затем раскрыться настолько, что где бы он не выступал, везде писали о гениальном, легендарном Шаляпине. И вот их встреча состоялась спустя много лет в Чикаго.

Известный армянский актер Ованес Артемьевич Абелян родился 4 ноября 1865 в г. Шемахе в Бакинской губернии. Учился в Бакинском русском реальном училище. Cценическую деятельность начал в Бакинском русском театре, затем перешёл на армянскую сцену. С 1918 - председатель "Союза артистов" (Тифлис). Гастролировал в России, на Украине, в Средней Азии, выступал также в Турции, Иране, Египте, Германии, Франции, Англии, США. С 1925 - работал в армянском Театре имени Сундукяна (Ереван). Умер 1 июля 1936 в Ереване. О. А. Абелян- народный артист Армянской ССР (1932), народный артист Азербайджанской ССР (1932), Герой Социалистического труда (1932). В городе Ванадзоре (Армения) действует драматический театр имени О. А. Абеляна.

Федор Иванович Шаляпин родился в Казани 13 февраля 1873 г. В Тифлисе провел примерно два года 1892-1993 гг. Здесь он встретился с известным

преподавателем вокала Дмитрием Андреевичем Усатовым, который при первом прослушивании сразу оценил его высокое вокальное дарование, приютил, занимался с ним бесплатно, опекал, по- добрал ему спонсора-покровителя Михаила Константиновича Алиханова. Музыковед-журналист Василий Давидович Корганов в прессе освещал его выступления в музыкальном обществе, опер- ном спектакле в газетах "Кавказ", "Тифлисский листок", "Новое обозрение". Кроме того, у Федора Ивановича в Тифлисе появлялись друзья, приятели, с которыми он затем встречался в разных странах, городах, театрах. Одна из таких встреч с О. А. Абеляном произошла в Чикаго (1923).

Ф. И. Шаляпин, который с теплотой вспоминал годы, проведенные в Тифлисе, написал в автобиографии, что для жизни он родился в Казани, а для искусства - в Тифлисе.

После Тифлиса Федор Иванович с большим успехом выступал в Большом театре в Москве, в Мариинском театре в Санкт-Петербурге, в "Ла Скала" в Милане, "Гранд опера" в Париже, "Ковент-Гарден" в Лондоне, "Колон" в Буэнос-Айресе, "Метрополитен-опера" в Нью-Иорке, и везде было одно восклицание: Великий Шаляпин. И это исходило от такого эксперта как великий дирижер Артуро Тосканини.

В этом немалая заслуга той музыкальной среды, которая была в Тифлисе.

Эпизод встречи Ф. Шаляпина с О. Абеляном описан в книге дочери Абеляна Марики Абелян "О моем отце Ованесе Абеляне". Воспоминания, Ереван, 2000.

В Чикаго произошла долгожданная встреча Абеляна с Шаляпиным (1923), который пригласил его на спектакль "Севильский цирюльник". После спектакля Абелян зашел к Шаляпину за кулисы и обнял его. "Это я пел для тебя, Ваня!"- сказал Шаляпин и пригласил его в ресторан поужинать, и, главное, тряхнуть стариной. Они вспоминали свои молодые годы в Тифлисе, когда только начинали артистическую деятельность - 1892 -1893 гг., когда в городском театре начиналась их дружба. Вспоминали, как любили поесть у итальянца, который на ломанном русском языке говорил: "Кушайте маслинки, маслинки", чтобы они не брали икру или балык. В разговоре Шаляпин узнал, что Абелян собирается на родину. Федор Иванович сразу загрустил и сказал: "Значит, едешь, Ваня. И хорошо делаешь. Не наше это место Америка. И я собираюсь свой юбилей отметить на родине со своим народом. Вот пою и не чувствую удовлетворения, здесь понимают, но не так загораются." Абелян очень обрадовался, что Шаляпин тоже собирается ехать, и рассказал ему, что на днях получил письмо от своего старшего

брата Нерсеса Артемьевича из Тифлиса, который пишет каким вниманием окружают на родине артистов. "Если ты Федя, вернешься в Россию, тебя на руках будут носить. Самое главное для актера - зритель. Вот я здесь в Чикаго и играл хорошо, и принимали прекрасно, и спектакли прошли с аншлагом, не могу жаловаться, но чувствую нутром - не то. Здесь чужое, а там родное."

Так и сидели два друга, и каждый думал о своем, устремляя взгляд вдаль, перед ними вставали знакомые города, театры, соотечественники, по которым они стосковались, и каждый ощущал, что ему необходимо быть ближе к своему народу, чтобы творить новое, еще более совершенное. К своему народу, который как-то совсем по-особому вдохновляет. Шаляпин стал жаловаться, что у него в Москве отняли дома, что семья большая и всех надо кормить. "Эх, Ваня, устал я мотаться из города в город, по этой Америке. Сейчас у меня договор на "Севильский цирюльник". Сам понимаешь, как актер актеру могу сказать: как же я могу творить, когда целый год должен петь одну и ту же роль Дона Базилио? Недавно уехал Борисов, исполнитель песен Беранже, уехал на родину Владимир Хенкин. Как я им завидую! Да вот и ты, Ваня, собираешься". Оба расслабились, немного отлегло от души, но стало еще грустнее. Встали они из-за стола, оба высокие богатыри, вышли из ресторана

и пошли по улицам Чикаго к своему отелю. "До скорой встречи, Федя, на родине". Крепко обня- лись, крепко расцеловались и разошлись.

-- ФЕДОР ШАЛЯПИН И ВЕЛЬМОЖИ

Ф. И. Шаляпин впервые вышел на сцену Большого театра в сентябре 1999 года, а в декабре следующего года великая княгиня Елизавета Федоровна и великий князь Сергей Александрович, брат императора, просят представить им певца. Супругам артист показался симпатичным, они просят его выступить в концерте в Благородном собрании в пользу московского Дамского благотворительного тюремного комитета. Программа составлена удачно: участвуют С. В. Рахманинов, А. Б. Гольденвейзер...

Вскоре Шаляпина приглашают на домашний вечер. Высшее общество: государь, императрица, их близкие, министр Двора Фредерикс... Присутствовал и Владимир Аркадьевич Теляковский, директор императорских театров. Вечером он записал в дневнике: Шаляпин удостоился высокого одобрения и похвал, как от государя, так и от министра Двора. Императорская семья с удовольствием посещает спектакли с участием Шаляпина.

Однажды в антракте спектакля "Борис Годунов" в Мариинском театре певца пригласил Николай

-- Шаляпин в костюме и гриме вошел в царскую ложу. Царь говорил комплименты, хвалил голос, исполнение. "Но мне всегда казалось,- вспоминал Шаляпин,- что я был приглашен больше из любопытства, посмотреть вблизи, как я загримирован, как у меня наклеен нос, как приклеена бо- рода. Я это думал, потому что в ложе всегда были дамы, великие княгини и фрейлины. И когда я вхо- дил в ложу они как-то облепляли меня взглядами. Их глаза буквально ощупывали мой нос, бороду. Очень мило, немножко капризно спрашивали:

- Как же наклеили нос? Пластырь?

-- Вслед за государем и великими князьями хотят заручиться приятельством с певцом. Так, Мария Клавдиевна Тенишева, сама склонная к любительскому музицированию и даже мечтавшая о карьере оперной певицы, встретила Шаляпина в Париже и пригласила в свой салон. Растроганная его пением, одарила красивой булавкой - на память о прекрасном вечере. Супругу Марии Клавдиевне князю В. Н Тенишеву это почему-то не понравилось: певцу же пришлось не по душе поведение хозяина дома:

"Князь!

Я крайне удивлен и обижен Вашей запиской ко мне: я был приглашен княгинею к Вам петь и

исполнил эту просьбу с удовольствием. Княгиня подарила мне сувенир-булавку, а я, довольный любезным ко мне отношением, выразил ей мою благодарность. Требований, каких бы то ни было я, кажется, Вам не предъявлял, и получение от Вас 1000 франков и Вашей визитной карточки, на которой написано было: "прошу возвратить булавку подателю", во-первых, меня удивило, а во-вторых, заставляет теперь уже сообщить Вам, что гонорар мой я определил в 2000 франков за каждое мое участие, а потому покорнейше прошу Вас, Князь, прислать мне по нижеследующему адресу сумму, оставшуюся мне Вами недоплаченной. Булавку же могу возвратить только уважаемой княгине, ибо от нее лично я имел честь получить, и если княгиня скажет мне только слово, то не медля ни минуты булавка будет выслана. Всегда с почтением к Вам имею честь быть

Федор Шаляпин".

Однако княгиня М. К. Тенищева в своих воспоминаниях описывала эту историю иначе: " Хотя Шаляпин назвался ко мне сам, я все хотела его отблагода- рить за участие и перед отъездом преподнесла ему на память небольшую вещицу. Это была булавка для галстука из бриллиантов в виде маленькой урны. Отдавая ее Шаляпину, я сказала, что в эту урну я собрала те слезы, которые он заставил меня пролить своим

чудесным исполнением. Он был растроган и благодарил. Однако, спустя несколько дней, приезжает ко мне В. В. Андреев и говорит, что Шаляпин очень сильно обижен, не получив платы за свое участие. Муж написал письмо Шаляпину, извинился за происшедшее недоразумение, объяснив, что я сделала ему подарок, который, очевидно, ему не понравился, а потому посылает ему деньги, булавку же просит вернуть. Ответа не последовало. Муж послал человека, и тогда Шаляпин ответил, что деньги он получил, а булавку оставляет себе на память".

-- Как-то во время выступления в Зимнем дворце князь Сергей Михайлович вынес после концерта бокал шампанского в драгоценном старинном венецианском стакане:

-- Шаляпин, мне государь поручил предложить вам бокал шампанского в благодарность за ваше пе- ние, чтобы вы выпили за здоровье Его Величества.

"Я взял бокал, молча выпил содержимое, рас- сказывал Шаляпин,- и, чтобы сгладить немного показавшуюся мне неловкость, посмотрел на князя, на поднос, с которым он стоял в ожидании бо- кала, и сказал:

-- Прошу Ваше Высочество, передайте государю императору, что Шаляпин на память об этом заме- чательном случае бокал взял с собой домой."

-- Великая княгиня как-то кокетливо жаловалась Шаляпину: "Видите, до чего вы меня доводите. Вообще, вы такой артист, который любит разорять. В прошлый раз вы меня разорили на дюжину венецианских стаканов."

Шаляпин ответил:

-- Ваше Высочество, дюжина эта легко восстанавливается, если к исчезнувшему стакану присоединятся другие одиннадцать.

"Великая княгиня очень мило улыбнулась, но остроумия моего не оценила,- комментировал этот эпизод Шаляпин,- стакан остался у меня горевать в одиночестве..."

Император Николай II в антракте "Бориса Году- нова" спросил:

-- Я, Федор Иванович, хотел у вас кое-что приватно спросить: скажите, вот я часто бываю на оперных спектаклях. Почему это тенора всегда имеют у публики, в особенности у женщин, такой успех, а басы - кроме вас -нет?

-- Ваше Величество, ведь это очень просто...Тенора всегда поют партии любовников... Куда, куда вы удалились? Ну, женщины и умирают... А мы басы, кого поем? Либо монахов, либо дьяволов, либо царей... Кого это интересует?!

Государь подумал, подергал бороду и согласился.

-- Да, действительно, роли все неинтересные...

Оставить комментарий
Размещен: 01/07/2018, изменен: 02/07/2018. 122k. Статистика.
Очерк: Публицистика

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"

Оставить комментарий © Copyright Галечян Георгий Ашотович (gartu@mail.ru) Размещен: 01/07/2018, изменен: 02/07/2018. 122k. Статистика. Очерк: Публицистика Иллюстрации/приложения: 22 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:

Галечян Георгий Ашотович : другие произведения.

Федор Шаляпин-король вокала