Галимов Брячеслав Иванович. Нефертити, жена фараона, царица Египта

Нефертити, жена фараона, царица Египта

- Как ты хочешь изобразить меня, Тутмос? - спрашивала Нефертити своего придворного живописца и скульптора.

- Как велит нам традиция, - отвечал он. - Вначале будет фараон, - пусть боги даруют ему сто лет царствования! Это изображение мы поместим выше других и сделаем крупнее, ибо фараон сам является воплощением бога. Фараон будет сидеть на троне, а перед ним я изображу тебя, царица, ведь ты к нему ближе всех.

- А наши дети? - спросила Нефертити.

- Дети будут стоять в стороне в почтительной позе, как подобает младшим по отношению к старшим, - ответил Тутмос.

- Да, ты изображал нас подобным образом уже много раз, а до тебя так же изображали всех фараонов и их семейства, - произнесла Нефертити, чуть нахмурившись, и вдруг бросила на Тутмоса быстрый живой взгляд. - А что если мы нарушим традицию? Недавно жрецы упрекали моего мужа в том, что он не соблюдает традиции, а он ответил: "Традиции - это крепость. В ней хорошо отсиживаться во время осады, но ещё никому не удавалось победить, сидя в крепости. Для того чтобы одержать победу, надо идти вперёд". Если сам фараон указывает нам такую дорогу, мы должны пойти по ней; я давно тебя знаю, Тутмос, тебе это по силам.

- Благодарю, великая царица, - поклонился он. - Но я пока не понимаю, чего ты хочешь.

- Правды, Тутмос, больше правды, - улыбнулась Нефертити. - В одной старинной книге написано, что правда это свет, а неправда - тьма. Всё прекрасное стремится к свету, а всё безобразное его ненавидит, ибо может спрятаться только во тьме.

- Это верно, но я всё ещё не понимаю, что требуется от меня? - спросил Тутмос.

- Изобрази меня и фараона такими, какие мы есть, - сказала Нефертити. - Не бойся правды.

- Изобразить человека не так-то просто, для этого его надо знать, - возразил Тутмос.

- Что же, я могу многое тебе рассказать о себе и фараоне, однако сказанное мною не должно выйти за стены твоей мастерской, - Нефертити посмотрела на Тутмоса.

- Клянусь, царица! - он приложил руку к сердцу.

- Не клянись, я верю тебе, иначе не начала бы этот разговор, - остановила его Нефертити. - Отошли подмастерьев и передай мой свите, чтобы они никого не допускали сюда... А теперь садись - садись, не возражай, рассказ будет долгим!

***

- Тебе известно, что я родилась не в Египте: моя родина в Месопотамии. Ты никогда не был там?.. В Египте природа пышнее и богаче, но и у нас она даёт человеку всё, что нужно для жизни, - начала рассказывать Нефертити. - Говорят, что первые царства возникли у нас, и династии наших царей древнее ваших. Надпись с именами предков моего отца занимала огромную стелу, и сам он был великим царём. Он мог бы сравниться в величии с фараонами, если бы царство его было бы столь же большим, как египетское.

Дворец моего отца был великолепен: в нём были сотни комнат, дворики с фонтанами и висячие сады. У отца было много наложниц и несколько жён; я было дочерью его любимой жены. Я выросла в роскоши, со мной занимались лучшие наставники, но отца я видела редко: он вечно был занят государственными делами. Мою мать он навещал чаще, однако и её порой предпочитал другим женщинам. Таковы все мужчины: когда любовь и страсть воспламеняют их, они готовы всё бросить к ногам возлюбленной, но удовлетворив свои желания, скоро остывают. У одних любовь длится недели, у других - месяцы; есть такие, которые могут любить целые годы, но я ни разу не встречала мужчину, который мог бы всю жизнь любить одну женщину. Мой муж - не исключение; он любил меня многие годы, но затем охладел ко мне...

Что ты так смутился, Тутмос? Тебе непривычно слушать такое про фараона? Но я обещала тебе откровенный рассказ, чтобы ты узнал всё человеческое, что есть во мне. Ты служитель искусства и не должен смущаться этого, - Нефертити с лёгкой усмешкой взглянула на Тутмоса.

- Прости меня, царица, я действительно не привык к подобной откровенности, однако тем больше я ценю её, - ответил он. - Продолжай, прошу тебя.

- С детства меня приучали к мысли, что я предназначена для продажи, - продолжала Нефертити. - Таков удел девушек: и в семьях царей, и в семьях бедняков их продают, то есть выдают замуж, для получения какой-нибудь выгоды. Если есть на свете свободные независимые женщины, то и они выходят замуж в надежде получить от мужа заботу, ласку и внимание, что тоже можно назвать сделкой. Для того чтобы как можно больше получить от такой сделки, женщина должна уметь понравиться мужу, а лучший способ добиться этого - преуспеть в любви.

Едва я достигла зрелости, меня стали обучать любовному искусству; на чужих примерах, конечно, ибо девственность я должна была подарить своему будущему владельцу. Возбудить любовное влечение в мужчине не сложно, если он не больной и не старый, но удовлетворить мужские желания так, чтобы он стремился к тебе вновь и вновь, - это целая наука; владеющая ею женщина может надолго удержать мужчину возле себя и даже подчинить его.

Я оказалась способной ученицей богини любви Инанны, я познала её семь тайных сил, главной из которых было умение привлекать мужчин.

Моё обучение ещё не было окончено, когда меня отослали в Египет к фараону Аменхотепу, в знак союза между ним и моим отцом. Мне не исполнилось и четырнадцати лет, когда меня привезли фараону, а ему было за пятьдесят. Наложниц у него было больше, чем у моего отца, но они уже ничем не могли порадовать его; ко мне он отнёсся как к красивому, но бесполезному подарку. Моё положение было незавидным: чужеземка, не имеющая покровителей и отвергнутая фараоном, я была обречена на никчёмное существование. Меня спас случай: сын Аменхотепа, тоже зовущийся Аменхотепом, обратил на меня внимание. Да, да, я говорю о нашем владыке и моём муже! - улыбнулась Нефертити, уловив движение Тутмоса. - В то время он был совсем молодым и очень робким; у него был старший брат, который должен был унаследовать власть отца, поэтому младшего брата воспитывали в духе подчинения, зато не препятствовали в выборе занятий. Он увлекался искусством, редко выезжая на охоту и вовсе не интересуясь военными делами.

Женщины привлекали его, но из-за своей робости он не знал, как к ним подступиться. Сжалившись над ним, его отец разрешил ему посещать наложниц, тогда-то я увидела своего будущего мужа в первый раз. Он мне понравился, хотя не был особенно привлекательным, - понравился своей утончённостью и высокой одухотворённостью. К тому же, этот юноша казался таким беззащитным, что я почувствовала к нему что-то вроде материнской любви, пусть я и была моложе его на пять лет. Вначале он недоверчиво отнёсся к моим попыткам сближения, но убедившись, что мои чувства искренние, ответил мне горячей любовью.

Далее боги вмешались в нашу судьбу: вначале умер его старший брат, а через год после этого и отец. Мой избранник занял трон фараона и первое, что сделал, - женился на мне. Из никому не нужной чужеземки я стала царицей Египта, - гордо сказала Нефертити. - Разве в этом не видна воля богов?..

- Да, такой случай свидетельствует о божественной воле, - согласился Тутмос. - Тем более, что тебе суждено было стать великой царицей.

- Но не сразу, - возразила Нефертити. - В первое время мы не думали о политике, - всё шло как-то само собой, - мы упивались своей любовью. Вот когда мне пригодились уроки, полученные от жриц богини Инанны! У нас были упоительные ночи, мы были счастливы...

Женское начало в нашем браке преобладало над мужским, свидетельством чему являются шесть дочерей, которых я родила моему мужу. Они красивы и умны, настоящие царские дочери, однако ни одна из них не может наследовать трон и править они могут только при отце или муже. Как это несправедливо, что женщины во всём считаются ниже мужчин! Разве не доказала величайшая царица Хатшепсут, что женщина способна управлять государством не хуже мужчин? А до неё была ещё царица Нефрусебек, тоже успешно правившая Египтом... Почему ты вздрогнул при упоминании их имён, Тутмос? - спросила Нефертити. - Что тебя напугало?

- Эти имена под запретом, - ответил Тутмос, пряча взгляд, - так же, как всё, что связано с жизнью этих цариц. Ни одна женщина не может обладать божественной силой фараона.

- Но эти царицы были, и правление их было славным, особенно Хатшепсут, - с вызовом сказала Нефертити. - Она восстановила торговлю, покровительствовала ремеслу, установила справедливые подати, что привело к возрождению богатства страны; нынешняя династия фараонов обязана Хатшепсут своим величием. А строительство? Египет преобразился при этой царице, её постройки до сих пор вызывают восторг и трепет.

- Храм, который построил в честь царицы её зодчий Сенмут, и через тысячу лет будет восхищать людские взоры, - осмелев, согласился Тутмос. - Нигде нет ничего подобного: в нём видна безупречная гармония.

- Так и есть, - согласилась Нефертити. - А строили этот храм по замыслу и плану царицы: Сенмут лишь воплощал её идеи в камне. Как же можно говорить, что женщины не имеют божественной силы? Согласись, что без божьей искры Хатшепсут ничего не смогла бы сделать...

Я всегда чувствовала эту искру и в своей душе. Когда мой муж решил полностью изменить жизнь Египта, я поддержала это решение. Какой простор открылся для деятельности, и, главное, это было на пользу стране!.. Ты хочешь спросить, как Аменхотеп решился на такое? Ты не первый, кто этим интересуется: меня спрашивали об этом и раньше. Я отвечала, что такова воля богов, но тебе я скажу всю правду.

- Ещё раз благодарю за доверие, царица, - поклонился Тутмос.

- Сейчас я поступаю как обычная женщина, для которой молчание тягостно, - усмехнулась Нефертити. - А перед кем я могу выговориться, как не перед тобой?.. Слушай же и помни, что мои слова предназначены только для тебя и не для кого больше.

- Я никогда не забуду об этом, - ответил Тутмос.

***

- Слушай же... - сказала Нефертити. - Через два года после того, как мы поженились, я стала замечать, что в Египте творится что-то неладное. Мы стали выезжать из дворца, совершали поездки по стране, участвовали в празднествах. Нас встречали пышно и уверяли, что всё обстоит хорошо, государство процветает, а народ благоденствует, однако я видела, что это ложь. Большинство людей жило очень бедно, и роскошь дворцов и храмов не могла скрыть кромешной нищеты народа. Огромная богатая страна - и нищий обездоленный народ! Как могло случиться такое?..

Я убедила мужа найти тех, кто скажет правду, и он призвал ко двору советников из числа "сирот". Тебе, разумеется, известно, кто это?

- Я сам из "сирот", - сказал Тутмос, - и раньше это считалось постыдным.

- Да, раньше так считалось, - кивнула Нефертити, - ведь "сироты" не имеют родовитых предков и не владеют землёй. Зато они живут своим умом и знаниями; они трудолюбивы и толковы, из них выходят лучшие служащие и мастера. Их происхождение не давало им возможности полностью проявить себя, но когда такое случалось, они удивляли всех. Что говорить, когда Тия, мать моего мужа, тоже была из "сирот" и достойно правила вместе с его отцом: чужеземные цари до сих пор вспоминают о ней в своих посланиях! Да и ты, Тутмос, по праву занял первое место среди египетских мастеров, и имя твоё не будет забыто.

- Великая царица слишком добра ко мне, - сказал Тутмос с довольной улыбкой.

- Я всего лишь воздаю тебе должное, - ответила Нефертити и продолжила: - Новые советники мужа составили для него полный отчёт о том, что происходит в стране. Прочитав его, мы с мужем пришли в ужас. Почти всё что производилось у нас, присваивалось спесивой знатью и жадными жрецами, из которых самыми алчными были жрецы бога Амона. Когда-то они шли служить ему, чтобы вымолить мир и процветание для народа Египта, но эти времена давно прошли: Амону стали служить, чтобы обеспечить сытую жизнь для себя. А между тем, что это за бог, почему его следует почитать больше, чем других?

- Он бог небес, а что может быть выше неба? - сказал Тутмос. - По крайней мере, так утверждают жрецы Амона.

- И это вдвойне неправильно! - горячо возразила Нефертити. - Во-первых, он бог воздуха, а это далеко не то же самое, что небо. Разве небо состоит из одного воздуха? Разве на нём нет звёзд, и они не наполняют его светом? И уж, конечно, звёзды выше воздуха, поэтому и тут жрецы Амона неправы.

- Однако именно они хранят Книгу мёртвых, без которой нет надежды на спасение души в загробном мире, - снова возразил Тутмос, скорее чтобы услышать опровержение Нефертити, чем подтверждение этих слов.

- О, да! Они всегда ссылаются на загробный мир, будто являются единственными, кто знает правду о нём! - иронически воскликнула Нефертити. - Но разве лишь те, кто почитает Амона и его жрецов, достойны спасения? Нет, загробный мир одинаков для всех, и суд, который вершится там над людскими душами, не зависит от того, во что веровал человек и веровал ли он вообще; перед судом Осириса предстают все, кто покинул наш мир, без различия верований и народностей.

Книга мёртвых рассказывает, как вершится этот суд: Осирис восседает на троне посреди огромного зала как верховный судья; ему помогают сорок два других бога, знающие всё, что происходит на земле. В центре зала стоят весы, на которых боги Тот и Анубис взвешивают душу покойного: её кладут на одну чашу весов, а на другую - перо богини истины Маат, чтобы проверить, насколько праведно он жил.

Горе тому, чья душа отягощена грехами и перевешивает истину! Эту грешную душу тут же пожирает страшное чудовище Аммат, у которой туловище гиппопотама, лапы, как у льва, а пасть, как у крокодила. Души больше нет и никогда не будет, она канула в вечное небытие...

Счастье тому, чья душа легка и не перевесит истину на посмертном суде! Он будет жить на прекраснейших полях Иалу, где царит вечная весна, и где спасённые души проводят дни без печали и забот.

***

- Так написано в Книге мёртвых, но причём здесь жрецы Амона? - продолжала Нефертити. - От них ничего не зависит: спасение души - это забота самого человека. Таким образом, жрецы присваивают себе то, что им не принадлежит. И так во всём: они покушаются даже на верховную власть - они хотели бы, чтобы и фараон подчинялся им.

Для того чтобы изменить жизнь Египта к лучшему, надо было ограничить, если не прекратить совсем, непомерные притязания жрецов Амона. Мой муж и я поняли это, и мы знали, какой бог нам поможет. Среди всех богов право верховного божества принадлежит, разумеется, Атону. Он бог света: его живительные лучи пронизывают весь мир, а без него была бы холодная безжизненная тьма. Его иногда изображают в виде бога Ра, бога Солнца, имеющего тело человека и голову сокола, но это условное изображение, потому что Атон не имеет и не может иметь человеческого облика.

Если же представить себе бога в виде человека, то неизбежно надо будет представить и всё человеческое в боге. Такой бог должен есть и пить, спать и справлять естественные надобности - не насмешка ли это над божественным?.. Истинный бог не может иметь человеческого и ничьего иного облика; истинный бог непостижим, он всюду и везде. Таков Атон, власть которого безгранична.

- Я изображаю его как диск с солнечными лучами, - сказал Тутмос. - Это тоже условность, но допустимая, учитывая, что сам фараон одобрил подобное изображение.

- Это лучше, чем нелепый бог в человеческом облике, как Амон, - согласилась Нефертити. - Подумать только, что его жрецы пытались доказать, что он-то и есть настоящий бог Солнца! Моему мужу пришлось потратить немало времени, доказывая превосходство Атона, но жрецов нельзя было разубедить, ведь они отстаивали собственную выгоду. Тогда фараон приказал оставить почитание Амона и поклоняться Атону; чтобы подчеркнуть свою приверженность Атону, мой муж переменил имя - прежнее Аменхотеп, "Амон доволен", он сменил на Эхнатон, "Полезный для Атона". Так мы его теперь все и зовём.

- Да славится он во веки веков! - вставил Тутмос.

- Однако не все были этим довольны: ты помнишь, как жрецы, а вместе с ними знать, пытались вызвать волнения в народе, когда храмы Амона закрывались? - спросила Неферити.

- Они так и не закрылись, многие по-прежнему действуют, пусть и потеряли былую пышность, - заметил Тутмос.

- Это верно, трудно преодолеть давние заблуждения. Часто бывает легче построить дом на новом месте, чем перестроить старый, - вздохнула Нефертити - Вот почему мой муж решил выстроить для себя новую столицу, - здесь, где мы сейчас находимся, - а вместе с тем полностью преобразить искусство. Впрочем, ты сведущ больше меня, Тутмос. Что ты скажешь о строительстве Ахетатона: станет ли этот город новым чудом света, подобно пирамидам?

- Он будет лучше пирамид, - убеждённо сказал Тутмос. - Что такое пирамиды? - просто огромные груды правильно уложенных камней. Они поражает своими правильными формами и точностью постройки, но не красотой. Город же, который строит великий фараон Эхнатон, недаром назван "Всем, что видит Атон": тут будет всё лучшее, что есть в зодчестве, ваянии и живописи.

- Ты видел план города? - спросила Нефертити.

- Ещё бы! Его видит каждый человек, входящий в Ахетатон, - ответил Тутмос. - Стела, на которой изображён план, великолепна сама по себе, а изображения на ней просто восхитительны! Великий фараон и ты, царица, и вся ваша семья поклоняются Атону; раньше подобным образом изображали поклонение Амону, но никогда ещё не было такой правдивой и живой картины.

- Разве я не говорила, что мой муж просит, чтобы мастера изображали нас как можно правдивее? Иногда они даже чересчур усердствуют в этом, - засмеялась Нефертити. - Я вспомнила, как один из твоих собратьев по искусству изобразил фараона. У него удлинённое лицо, толстые губы, тяжёлый подбородок, худая шея, отвислый живот и хилые ноги с полными бёдрами. Пусть будут свидетелями все, кто знает моего мужа, - это сильно преувеличено, он вовсе не безобразен!

- Мастер увлёкся: он забыл о соразмерности пропорций и чрезмерно заострил внимание на деталях, - засмеялся и Тутмос.

- Зато росписи на стенах дворца получатся, я надеюсь, действительно хорошими, - продолжая улыбаться, сказала Нефертити. - По замыслу фараона, на самой большой из них мы сидим напротив друг друга в окружении первых трёх своих дочерей - это было самое счастливое время в нашей жизни. Наша старшая дочь Меритатон стоит возле отца; он целует её и протягивает ей серьги с подвесками, на лице Меритатон радость. У меня на коленях сидит вторая дочь, Макетатон; она одной рукой гладит мою щёку, а в другой тоже держит серьгу. К этой серьге тянет ручки маленькая Анхесенпаатон, третья наша дочь. Вот такая семейная сцена.

- Поразительно! - удивился Тутмос. - Нас всегда учили, что человеческие чувства допускается показывать на росписях лишь в сценах оплакивания умерших.

- Теперь всё будет по-иному, - разве только чувство скорби достойно показа? - Нефертити пожала плечами. - И разве фараон только грозный правитель и полководец, разве в нём нет ничего человеческого? Он ведь ещё муж и отец, не говоря о том сокровенном, что скрыто в его душе. Вспомни, лишь безобразное и злое боится правды, а светлому и доброму её бояться нечего! Мой муж поклоняется свету и добру, зачем же ему скрывать свои чувства?..

Ты знаешь, Тутмос, он даже стихи начал сочинять, - с доброй усмешкой призналась Нефертити. - Написал "Гимн Атону", а мне посвятил любовные строки. Откровенно говоря, они не совершенны, но сколько в них тепла и искренности!

- Поразительно! - повторил Тутмос. - Поразительно...

***

- Но есть и другие причины, почему нам важно как можно скорее построить этот город и окончательно утвердить новую веру, - сказала Нефертити, невольно понизив голос. - Моя беда в том, что я не смогла родить фараону наследника: мы долго ждали сына, но рождались одни дочери, и я стала замечать, что муж охладевает ко мне. Я уже говорила, что таковы все мужчины, они не способны любить долго, но здесь вмешалась ещё сама судьба. Наши отношения и без того ухудшались, и в это время умерла наша вторая дочь Макетатон. Муж сильно любил её, порой я даже ревновала его к ней, - и вот она угасла за несколько недель! Она начала худеть, плохо ела и ослабла настолько, что не могла вставать с постели.

Мы все дни проводили возле неё, надеясь на чудо, но Макетатон умерла. Это был ужасный миг: мы стояли у её ложа, убитые горем; у меня подкосились ноги, и муж одной рукой поддерживал меня, а второй прикрыл своё лицо, чтобы никто не увидел его слёз. Заплакали и запричитали служанки, но страшнее всего был крик старой няньки, ухаживавшей за Макетатон с детства. Старуха бросилась на её неподвижное тело, выла и рвала на себе волосы; с трудом вывели несчастную женщину из комнаты, - Нефертити тяжело вздохнула. - Фараон хочет, чтобы и эту сцену изобразили на стене, но я прошу его не делать этого: боль не утихла до сих пор...

После смерти Макетатон мы жили как чужие люди, - продолжала она после молчания. - Мне так нужны были его внимание и сочувствие, но он почти совсем перестал бывать у меня. Раньше он редко посещал наложниц, но теперь проводил с ними все ночи.

Вскоре мне объявили, что фараон решил взять себе вторую жену; меня убеждали, что это необходимо, ведь без наследника некому будет продолжить дело Эхнатона. Впрочем, моё согласие ничего не значило, вторая жена для фараона уже была выбрана: ею стала принцесса из Митаннийского царства. Так же, как меня, её прислали Аменхотепу, отцу моего мужа, в дар для скрепления союзнических отношений, - и так же, как я, она оставалась ненужным подарком среди других его наложниц. Имя этой принцессы было Тадухепа, но египтяне прозвали её Кийей, "Младшей" или "Малышкой", а когда мой муж решил жениться на ней, он назвал её Бакетатон.

Она столь же глупа, как красива, - презрительно усмехнулась Нефертити, - но фараону не ум её был нужен. Он наслаждался её телом, и она родила ему сына, однако, - продолжила Нефертити шёпотом, - мне передавали, что тот, кто сейчас считается её сыном, на самом деле ребёнок от другой наложницы, а настоящий сын Кийи умер, не родившись. Это великая тайна, которую даже мне не доверили: во всяком случае, фараон признал наследника и дал ему имя Тутанхатон.

Это славный мальчик, я полюбила его как собственного сына, но он слаб здоровьем и душа его слаба. Что будет, когда он станет фараоном?.. Сможет ли он продолжить дело Эхнатона, устоит ли в борьбе с сильными и коварными жрецами Амона и знатью, поддерживающей их? Не вернётся ли Египет к старым застывшим порядкам, к почитанию Амона? Ведь тогда и Тутанхатон сделается Тутанхамоном, и это будет конец всего, к чему стремились я и мой муж.

Фараон понимает это, он знает, что только во мне найдёт опору своим делам, поэтому Кийю он отослал от себя, - в голосе Нефертитти промелькнуло мимолётное торжество. - Я приняла его, будто ничего не случилось; богиня любви Инанна учит нас, что женщина должна уметь прощать, ведь чувствующий свою вину, прощённый мужчина ещё крепче привязывается к той, которую обидел. Однако мною двигал не холодный расчёт и не желание власти, чтобы обо мне ни болтали: Эхнатон мой муж по духу и плоти, он отец моих дочерей, и я люблю его, - да, люблю! - с вызовом сказала Нефертити. - Я готова до конца помогать ему во всём, но, повторяю, нам нужно время, что навсегда утвердить новые порядки, и, главное, получить поддержку народа. Теперь ты понимаешь, как важно для нас твоё искусство, Тутмос?

- Ты хочешь, чтобы народ увидел в вас человеческое и полюбил вас? - спросил Тутмос.

- Конечно! Об этом-то я и толкую! - воскликнула Нефертити. - Тогда жрецы Амона будут бессильны, ибо кто может победить любовь?.. Всё сделанное Эхнатоном утвердится навеки, и Тутанхатону не придётся отречься от дел его.

***

- Ты задаёшь мне нелёгкую задачу, царица, но мне кажется, я знаю, как её решить, - оживлённо сказал Тутмос, и глаза его блеснули. - Я повидал многих женщин, однако ни одна не сравниться с тобой. Благородство и ум, достоинство и честь - вот что я покажу в твоём изваянии! И при этом облик прекраснейшей женщины, будто созданной по канонам божественной красоты: правильный овал лица, чувственные губы, тонко очерченные уши, стройная шея. Пожалуй, нос несколько длинноват, что ни в коей мере нельзя считать недостатком, напротив, это придаёт твоему облику особое очарование, - прибавил он, всматриваясь в лицо царицы.

- Как ты разгорячился! - несколько смущённо рассмеялась Нефертити. - Но ты верно уловил то, что я хочу - изобрази меня женщиной, изобрази человеком. И муж мой тоже пусть будет иметь собственные человеческие черты на твоих произведениях.

- За изваяние фараона я возьмусь позже, а пока займёмся твоим, - сказал Тутмос, в нетерпении потирая руки. - Ты позволишь наложить воск на твоё лицо, чтобы снять затем маску? Не беспокойся, тебе не будет от этого вреда, мне уже приходилось делать такое. Потом я отолью изображение в гипсе и доведу его до совершенства, чтобы изготовить по нему известняковый бюст.

Ты будешь в короне; твоя шея будет подана вперёд, что создаст впечатление покоя и движения одновременно. На твоих плечах будет ожерелье - то самое, которое сейчас на тебе, из плодов персеи, цветков лотоса, василька и мака, - оно лучше подходит тебе, чем ожерелье из золота и драгоценных камней, и свидетельствует о твоём безупречном вкусе. Глаза я выполню из горного хрусталя и обведу их чёрным контуром, а лицо раскрашу нежнейшим розово-бежевым цветом, - тем, который оно имеет в действительности.

- Благодарю тебя, Тутмос, никогда я не слышала столь изящной похвалы себе, - улыбнулась Нефертити.

- Люди будут восхищаться тобою до тех пор, пока стоит мир, - уж я постараюсь! - сказал он, вскочив со своего места. - Ты разрешишь мне позвать моих подмастерьев?.. Эй, бездельники, все сюда! - крикнул он, открыв дверь. - Мы сотворим чудо.

Оставить комментарий © Copyright Галимов Брячеслав Иванович (os-20062006@yandex.ru) Размещен: 18/01/2023, изменен: 18/01/2023. 27k. Статистика. Рассказ: История Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Бюст Нефертити - одно из самых знаменитых творений мирового искусства. Нефертити была женой фараона-реформатора Эхнатона и его верным помощником во всех преобразованиях. Эхнатон всегда появлялся на публике в сопровождении супруги; некоторые историки даже считают эту незаурядную женщину инициатором и вдохновительницей его реформ, которые оживили Египет и привели к созданию величайших произведений скульптуры, живописи и архитектуры. В данном рассказе Нефертити сама поведала историю своей жизни скульптору, готовившемуся изваять её изображение.

Галимов Брячеслав Иванович : другие произведения.

Нефертити, жена фараона, царица Египта