... Вадим в темноте налег на дверь, она поддалась, Вадим вывалился в коридор. На плохо слушающихся ногах он, опираясь руками о стены, вышел в подъезд, дверь за ним скрипнув, захлопнулась. Спустился на один полет, тяжело сел в проем нижнего окна.

На площадке, разделявшей лестничные пролеты, было два окна - одно - прямо рядом с полом, второе на уровне головы. Подъезд был не из самых престижных, однако аккуратный, всегда чистый. Половая плитка аккуратно подогнана. Стены выкрашены в скромный розовый цвет. Весь подъезд производил впечатление вещи, произведенной не руками узбекских гастеров, но руками неведомым образом занесенных в Россию гномов - настолько все было аккуратно и ладно.

Руки нашарили в карманах зажигалку, сигарета во рту... 3 часа ночи... где-то так... Приснится же... Неприятный мерзкий сон. Плохо запомнился. Какие-то лестницы, коридоры, старуха... Ведьма, что ли? Впечатления детства. Черт с ним. А-а, кайф.

Сигарета стаяла на четверть от глубокой затяжки. Посмотрел на свою дверь. 26. Как там Алина? Спала, когда уходил.

Она была самой большой удачей в жизни Вадима. На втором курсе, летом они поехали с парнями из группы на залив. Компания где-то отстала, увлеченная беседой с какими-то девчонками, Вадим бесцельно и скучно шатался. Увидел двоих - парня весьма среднего роста. И высокую девушку. Длинные прямые волосы, лица не видно, в руках ракетка от бадминтона, простое платье, тонкие щиколотки, тонкие икры... Взгляд задержался на них. Кровь в паху явно ускорила свое течение. Коротыш, явно незнакомый с девушкой, к ней клеился, она из вежливости, судя по всему, терпела, но вся ее фигура выражала скуку и уже нетерпение. Решение пришло мгновенно. Завернул за куст, подхватил чью-то ракетку, волан, демонстративно спортивными скачками приблизился к паре и заорал: "Нашел! Давай, принимай! Ну, ты что?" Волан упал у ног девушки, она тут же нагнулась, поворачиваясь, наконец, спиной к надоедливому ухажеру.

Знакомство прошло легко. Тоже студентка, иногородняя, общага, да, следующий вечер свободный. Красивое, может слишком простое лицо, высокая, как уже было подмечено. Но дело не в этом. Не тупопиздень, зацикленная на себе барби, не интеллектуальная мадам, сосредоточенная на своем внутреннем мире. И не в этом дело. А в том, что находясь рядом ней, Вадим почувствовал себя... Взрослым и опытным. А еще Покорителем. А еще остроумным и красноречивым весельчаком. И много кем. Находясь на его волне, она могла внимательно слушать то, что его волновало. И своими наивными вопросами подчеркивать и оттенять то, на что он не обращал внимание. То, что он охуенен. Никто никогда не вызывал в нем такое ощущение. Находясь в компании, когда привычные лидеры задавали тон беседе и темы для нее, Алина могла внезапно всех перебить своим наивным вопросом, обращенным к Вадиму, и он, что удивительно, всегда находился с остроумным ответом, перетягивал на себя внимание, втягивался в обмен остротами, занимал место лидера.

Стали жить вместе, сам, Вадим-то, нашел работу, снял квартиру, чудом выжал из городской администрации малосемейку. Молчун лентяй и рохля, уже готовый было неудачник, вдруг обернулся предприимчивым, хитрым и деловым. И все для ее восхищенного взгляда, все для того, чтобы вновь и вновь ощущать свою исключительность. А когда ее не было рядом - не было ничего. Он становился тем, прежним тугодумом, который не может себе пачку пельменей купить на обед. Все для нее. Ради себя. О других женщинах речи и не шло, конечно. Они отучились, устроились работать. Пользуясь своими новоприобретенными навыками Вадим взял ипотечный кредит, нагло встроившись в безумно выгодную ипотечную программу, задуманную одним гос банком исключительно для своих. Прекрасный дом. Однокомнатная квартира - но с нуля же. Отношения на том же уровне. Ни одного скандала. Мужик сказал и сделал. Алина - прекрасная хозяйка. Работает скорее для удовольствия. Основные деньги в семью уже приносит мужик. Такое золото ценить надо. И Вадим ценил. Все ее подруги, их мужья - его друзья. Все знают, что если что надо сообщить ему. Ему не скучно выспросить ее о прошедшем дне, во всех подробностях, кто что сказал, каким тоном. Ее это абсолютно не напрягает. Даже как бы льстит. Ее почтовый ящик, страничка тщательно и тайно контролируются... Все чисто.

А, черт. Сигарета обожгла пальцы. Потушил. С площадки седьмого этажа звуки. Кто-то приглушенно разговаривает. Невнятно. Тихо. Уснул, что ли? Вадим встрепенулся, уловив остаток разговора. "26 квартира...". Этот его с Алиной квартира. Кто-то поднимается. На седьмом этаже, в одной из квартир жили студенты - квартиросъемщики. В гостях у них бывали разные люди. Закурил еще одну.

Показался человек. Полноватый очкарик, высокий, джинсы, черная куртка, пьяная ухмылка. Поднялся на площадку, где курил Вадим.

"Есть закурить?"

Дал. Очкарик, покачиваясь оперся на перила рукой, спросил: "Ты к кому?". Фамильярность не понравилась. Буркнул: "Живу здесь".

"Да? Я тоже".

Очкарик бросил бычок в пространство между перилами - до первого этажа и стал подниматься на этаж Вадима. В голове мысль - дверь-то не закрыта. А там Алина. Встал, тоже стал подниматься. На площадке очкарик направился к 26.

"Э, стой".

Схватил рукой за куртку, за плечо. Тот попытался смахнуть руку, рванул, Вадим потерял равновесие, отпустил куртку чужака, уже схватившегося за ручку, блядь, открывающего дверь... Ну, сука...Вадим рванулся, схватил, в этот раз, крепко, в бешенстве рванул по дуге... И не удержал, сам гулко отлетел спиной на дверь 25 квартиры. Очкарик на мгновение завис над ступеньками вниз, медленно завалился и упал прямо вниз, головой. Глухой мгновенный хруст-удар. Собака за дверью 25 громко залаяла.

Вадим подошел к ступенькам. Лежит, кровь.

Блядь.

Спустился, потрогал шею, руку. Ничего не чувствуется, если и должно, тепло, но... Почувствовал взгляд соседа - вышел из 25. Стоит молча, в опущенной руке молоток, взгляд на расползающемся пятне крови. Знакомый скрип двери. Алина. Бледная. Смотрит на ... этого. Внезапно бросается к очкарику, садится рядом на колени, прижимает его голову к себе. Хрипит на вдохе, не на выдохе: "Вадим, Вадим".

"Я случайно, что...?"

Слова не выходят из горла. Краем сознания отмечается неприятное: халат, заливаемый кровью чужака слишком оттопырился, не непристойно, но нескромно... Из 28 тоже вышли, стоят за спиной. Неприятная старуха.

Временная пропасть. Мусоровозка приехала неестественно быстро, молодой долговязый лейтенант, старый коренастый капитан. Чего-то ему говорят, лейтенант подталкивает к лифту... Старуха внезапно оживилась, заговорила, стала хватать за руку лейтенанта, потом кричать...

Все как во сне. Ни мыслей, ни воли что-либо сделать. Приходится идти куда ведут на ватных ногах.

Проснуться бы...

Внизу у подъезда, в УАЗике увидел, что весь перемазался в крови очкарика. Алина не вышла.

Что? Что?

Поехали. В отделение, как сказал лейтенант.

Хуево. Согнулся сидя, положил голову на руки, локтями - в колени. Да, хуево. Но самое хуевое то что я не Вадим. А Игорь из 28.

Гарбакарай 2011