Смутные времена.

Ирина Петровна стояла у окна, более чем наполовину прикрытого тяжелыми казенными шторами. За пыльным стеклом буйствовал немыслимой игрой красок по настоящему осенний теплый день.

Но "теплый" для Ирины Петровны сегодня совсем не означал "ласковый".

День совсем не радовал эту уже немолодую женщину.

Некая отрешенность, сквозившая в ее взгляде, взгляде бесконечно усталого человека, в котором, кажется, даже ощущались признаки надлома, еще больше старили.

- Смутные времена. Смутные...

Вчера прямо у парадного входа на глазах у студентов и преподавателей был расстрелян в упор ректор института.

Неделей раньше Измаил Андреевич, старший преподаватель кафедры стоматологии убит прямо у себя квартире.

Ни за что, ни про что ведь убили...

Кто следующий?

Нет, надо уезжать и чем быстрее, тем лучше.

А ведь к ректору не задолго до этого приезжал замминистра здравоохранения. Пригласив на совещание, принародно обмолвился, что мол он не совсем уверен, что многоуважаемому ректору удастся вернуться обратно живым и невредимым.

Видно, кому-то был не угоден.

Ирина Петровна устало смотрела в окно, совсем не замечая ни тревожные лица редких торопливых прохожих на припорошенных жухлой листвой, давно не убиравшихся и до невозможности разбитых тротуарах, ни проезжающие грузовики, заполненные угрюмыми вооруженными людьми.

Груз событий последних дней давил своей неимоверной тяжестью.

- Смутные времена.

И совсем не чувствуется, что этому когда-нибудь придет конец.

Хэппи-энд - атрибут западных вестернов, а в жизни все куда более прозаично и порой намного страшнее.

...И ведь только прикрываются высокими словами о процветании нации, конечно же в светлом и, конечно же, нескором будущем, о засилии иноверцев, инородцев, заворовавшихся, зажравшихся и плетущих всевозможные козни.

...А народ, измученный безработицей, и, следовательно, голодный и холодный, завлечь красивыми словами - дело несложное.

Старый проверенный метод.

Если копнуть глубже, то вся эта бойня - всего лишь борьба кланов и - не более того.

Но, надо жить.

Врачи нужны были всегда и всем независимо от вероисповедания и политических взглядов.

Прежняя спокойная, размеренная жизнь, основным содержанием которой была работа: лекции, семинары, коллоквиумы, исследовательская работа, все больше и больше сменялась на нервозную сумятицу.

Русскоязычная часть профессорско-преподавательского состава, кто не успел покинуть пределы страны, давно живет на полуказарменном положении.

Ходить по улицам небезопасно. Занятия никто не отменял, но институт лихорадило.

Все шло как-то наперекосяк в этой предгрозовой атмосфере.

Казалось, в воздухе присутствовали еще неизвестные науке флюиды страха, неуверенности, недоверия, недоброжелательности и еще каких-то других "не", отравляющие души человеческие, вызывающие трудно преодолимое желание покинуть весь этот бедлам и бежать, бежать, бежать!

Впрочем, может быть, это все, просто, кажется.

Нервы, нервы!..

Постучались в дверь. Вздрогнув от неожиданности, но тут же взяв себя в руки, Ирина Петровна как можно более спокойным голосом выдавила из себя:

- Войдите.

В дверях стоял студент-четверокурсник.

Фамилию его Ирина Петровна не помнила, но память подсказывала, что он совершенно бездарно провалился на последнем экзамене - полный, абсолютный нолик без палочки.

Непонятно, каким образом смог дотянуть до четвертого курса.

А если совершенно не занимается и не готовится к экзаменам, то - спрашивается, - зачем ему нужен диплом врача?

- Ирина Петровна, я бы хотел пересдать экзамен. -

неуверенно пролепетал студент. На его лице играла немного смущенная и одновременно чем-то раздражающая улыбочка. Да, это была не улыбка, а именно улыбочка, которая таила в себе нечто недоброе.

С такой улыбочкой, лишь слегка прикрывающей стриптиз мыслей, подходят в глухих темных переулках с просьбой дать прикурить.

- Хорошо, проходите.

Ирине Петровне по сути было - все равно. Большинство повседневных дел в сложившейся из сплошных неурядиц и недоразумений ситуации как-то сами собой сошли на - нет. Ближайшие два часа были в принципе свободны и их заполнить было не чем; разве что продолжением войны со своими же родными, начинающими понемногу проигрывать нервными клетками.

Студент неуверенной походкой потенциального вечного студента входит в кабинет.

За ним - нагловато враскачку еще двое, на голову выше студента с покатыми плечами культуристов.

- Извините, Ирина Петровна это - мои телохранители.

Джинсовые куртки группы поддержки слегка топорщились, недвусмысленно указывая на то, что там у них находится.

Качки, не поздоровавшись и даже не попросив хотя бы из приличия разрешения, прошли к окну и развалились на стульях.

- Так вы готовы к пересдаче? -

спросила Ирина Петровна скорее, чтобы заполнить как-то несколько затянувшуюся паузу, открывая зачетку будущего хирурга.

- Читал я... -

Неуверенно промямлил студент. Его выражение лица чем-то напоминало страничку конспекта: одной единственной, на которой уместились все познания его владельца в области медицины.

Да и то это, скорее всего, была лишь обложка...

- Уж не поэтому ли возникла необходимость подкреплять свои знания с помощью этих держиморд?

Все было ясно, как божий день.

Но совершенно не ясно, как выходить из сложившейся ситуации.

Ирина Петровна, несколько оправившись, после шока, - к ее стыду это было именно так. - встала из-за стола и машинально подошла к массивным шкафам, стоящим вдоль стены.

- Страх. Инстинкт самосохранения... Как это унижает! -

думала она.

- Все-таки, наверное, важней не то, что чувствуешь, пусть даже чувство это и низменное, совсем не украшающее тебя, а какие при этом совершаешь поступки. -

успокаивала себя Ирина Петровна.

Надо было найти выход из сложившейся ситуации.

Рассеянный взгляд остановился на стеклянных банках, аккуратными рядами разместившихся на полках шкафа. Ирина Петровна достала склянку с препарированным человеческим сердцем.

- Скажите-ка, сударь, что это такое? -

Спросила она уже полностью взяв себя в руки, глядя почему-то не на студента, а на качков, со скучающим видом наблюдающих за происходящим.

Студент взял в руки склянку, минуту-другую рассматривал со всех сторон содержимое и не совсем уверенно сказал:

- Это - мочевой пузырь.

После минутной паузы, которую студент, явно, использовал на лихорадочный поиск в своем пусть и скудном, но все же имеющемся банке данных, подтверждений своей весьма смутной догадке.

- Да, это мочевой пузырь.-

Добавил он более уверенно.

А затем показав на аорту и совсем оживившись, добавил:

- А вот мочеточник!

Ирина Петровна ровным, но жестким с металлом голосом, каким обычно отчитывают нашкодивших школьников, но опять-таки почему-то глядя не на студента, а на качков, сухо заговорила:

- Вы, сударь, желаете стать врачом, хирургом. Это похвально. Нет у человека ничего дороже здоровья. И лечить людей, что может быть более почетным?

- Но, молодой человек -

продолжила Ирина Петровна, опять же обращаясь к качкам,

- Не мочевой пузырь вы держите в руках! Это - сердце! Человеческое сердце!

Как же собираетесь оперировать людей, если не можете отличить сердце от мочевого пузыря!?

Представляете, как вы будете себя чувствовать, если этот уважающий себя без пяти минут хирург прооперирует вас? -

несколько повысив голос и уже обращаясь непосредственно к "группе поддержки" добавила Ирина Петровна.

Качки переглянулись, посмотрели на незадачливого будущего хирурга, а затем встали и, не попрощавшись, вышли, осторожно прикрыв за собой дверь.

* * *