Прелестная дама за прилавком старательно покрапывала алой губной помадой пестрящий от всяческих добродетелей чуть-чуть как посиневший рот. Обнаженную ее, схватив за свисающие от ее рук аппетитные выпуклости, Рубенс поволок бы к этюднику и превратил бы за ночь в звезду. С той оговоркой, что, состоящий далеко не из одних облаков метеоритной пыли и туманностей Млечного Пути, ее зад располагался на кресле, которое начинало принимать форму неровных изгибов ее безупречно безобразных бедер.
-- "Извините, мне тут долго стоять? Через утренние пробки еще на работу успеть бы, собственно".
-- "Нам-то что? Занята, не видите? Подойдите ко второй кассе!"
-- "В отделе из персонала больше никого. Можете, но только в два раза быстрее?"
Невозмутимым жестом левой руки продавщица достала из корзины подушку и, еле дотянувшись, посмотрела на ценник пухового одеяла. А это был фирменный и жутко дорогой магазин, в которых ходят девушки тощие как манекенщицы, она же осталась, не особо-то и вымирающим мамонтом, среди них, по причине знакомства с начальством. Кое-что прикинув в голове, корпулентная дама посчитала общую стоимость. Слегка косящий глаз придавал ей особенное очарование, говорила она с чувством и без остановки среди подходивших сотрудниц, достаточно четко не произнося гортанные звуки. С раннего детства кривоногая, она приучилась находить свою фигуру зажигательной, а кулинарные таланты ставила выше головы.
-- "Умоляю, поторопитесь, тут уже очередь выстроилась - скоро время обеда".
-- "Тем более, расслабьтесь, у нас сверхурочные не оплачиваются".
- "Пожалуйста!"
- "Пусть будет по вашему," сделав как бы одолжение, процедила сквозь зубы кассирша.
"Истеричка", предположила кассирша, выпучив вертящиеся под бровями глаза и накручивая указательным пальцем белокурые волосы. Стоя в такой позе, она вспомнила термин в химчистке, где еще в далеком 85-ом году ей смастерили модную прическу почти за даром, разве что за оказание некоторых услуг. Держались волосы прочно уже которую декаду, неподвластные резким Российским климатическим переменам и перепадам общественно-политического устройства.
-- "Надо же - достала. Оставь в покое. Надоело уже," - и задремав, пышка видела сон. - "Интересно, а сегодня он пройдет мимо или приедет как тогда, в первый раз, чтобы забрать заказ?" -- проплыло перед мысленным забором, опоясывающим ее поле зрения, первое за эту неделю, как потерявшаяся тучка-овца, соображение, тем временем как ее правая рука отыскивала сдачу и левый глаз смотрел мимо молодой женщины в клетчатых колготках.
Добравшись вместе с закатом солнца до дома, всячески преуспевающая молодая красавица, вынимая из багажника покупки, заметила уроненный листочек, и, тут же подняв его, невзначай присмотрелась. В чеке, оказалось, не выбили наволочку, значит, просто взяли и не просканировали штрих-код - обидно даже. Следом за этим, театрально разинув рот, она произнесла следующую речь: "Ну и ну!", и утром вернулась в Центр еще до открытия магазинов.
Прекрасная особа, потеребив мочку уха, порхнула в сторону прозрачной двери, которая как застивший зимой водопад, охраняла эту пещеру от посторонних взглядов. То ли от ветреного характера, то ли потому, что дверь открывалась в противоположную строну, она расползлась по стеклу как зеленая лягушка, но быстро образумилась, постучав кому-то, кто недоверчиво высматривал ее отчаянное наступление, за окном.
-- "Женщина, что Вам надо? Не хватало и так, что декабрь на дворе - подарки упаковывать, беготня, дети сопливые - а тут еще в субботу и чай попить не дадут? Безобразие!"
Зеленоватая при обращении с рабочим персоналом женщина смутилась, но была почти уверена в том, что проронила тогда: "Вчера я была у Вас, хотела... тут страшно как дует, неужели Вы не впустите?", но, как потом вспоминала, вслух не произнесла и полслога.
-- "Тут не базар, войдете? Дверь теперь открыта".
Побледнев, юная особа вошла внутри и, стоя у входа, протянула банкнот в тысячу рублей, добавив: "Вчера Ваша напарница забыла посчитать наволочку, вот деньги за покупку. У Вас ведь могли возникнуть неприятности из-за этого?!"
Но при последних словах что-то, видимо, щелкнуло в филигранном механизме мозгов консультантки, то ли от высокого самомнения - как это они, они-то могли ошибиться, - то ли просто от перепуга, как из настоящих часов вылетела кукушка, если развивать сравнение, и объявила затмение солнца, окончательно испортив диалог:
-- "Послушайте, нам не надо неприятностей, премию обрежут. Как одна копеечка здесь не общество благоденствия, Вы, похоже, ошиблись конторой," - отчеканила консультантка и собралась уходить.
-- "Поймите, я принесла доплату за покупку, так как иначе это получается почти что кража. Если есть причина оспорить мое право вернуть деньги, то я готова выслушать, иначе обойдемся без формальностей, останемся на этом и разойдемся".
Случаи возмущения психически неуравновешенных покупателей остались неоговоренными в контракте при устройстве на работу, а принять собственное решение считалось осудимим преступлением в нищих кругах высшего Света, к которому считали себе причастными начиная от портних до швейцаров, прислуживающие особенно обаятельным особам. На всякий пожарный случай, чтобы прорвать пленку глухоты, об которую как об барабан отскакивали словесные потоки, консультантка решила задать перцу. Но решение осталась на уровне проекта, так как острить умела только шпильками по асфальту, а сказать умно не умела.
Продавщица сосредоточила доступные ей умственные средства и, через пять минут интенсивного мысленного процесса, сопровожденного странными звуками, сообразила, что самой ей не справиться и, строго насупив брови, позвала: "Дуняша, подойди на минуточку, тут дело есть".
Глазом моргнуть не успела Маргарита, как стройная как фонтанная струя, вся из себя хорошая такая Дуняша стояла в середине магазина, высматривая в большущем зеркале на стене себя сзади. Ей подумалась следующая мысль: "Ума не приложу" и на том и закончилось. Передвигаясь со скоростью теплой воды после летних каникул по старым батареям, к ним подошла заведующая отделом белья и постельных принадлежностей по кличке Дуняша, подмеченная нами на предыдущей странице. Прекраснейшая из дам, стала под потоком света, просвечивающим через нее как рентгеновские лучи, и, хотя видно это было только с определенного угла, своей прозрачностью и состоянием здоровья она вызывала доверие.
Кротким выражением лица и еще более короткой стрижкой она позвала молодую особу в сторону и почти шепотом загадочно спросила:
-- "А чек, чек-то у Вас наверняка остался?"
-- "О чем вы? Вы, должно быть, шутите".
-- "И все же Вы наставайте, кажется, на своем?"
-- "Сейчас уже все меньше и меньше," - не без иронической нотки ответила посетительница.
-- "Похоже, что чек остался в кармане меховой шубы. Уясните два момента: первое, меня вполне устраивает качество товара и менять или сдавать его я не собираюсь; второе, позвольте вернуть сумму, которая за нее полагается. Помня это, извольте, если нельзя иначе, хотя бы чисто из вежливости, принять ее, сдачу оставьте на мелкие расходы. Если что, можно снять с кредитной карточки, иначе..."
Чудодейственное упоминание "чаевых" привело заведующую отделом в движении и она, приподняв палец в знак минутной отлучки, ушла в бухгалтерию, потом несколько раз демонстративно, не обращая внимание, прошлась мимо старающиеся не показать огорчение покупательницы, и кого-то разыскивала.
-- "А это вы тут. Главный бухгалтер подготовит бумаги ко вторнику".
-- "Я и не уходила никуда! Можно попросить стакан воды?"
-- "Какие могут быть разговоры без документа, который должен свидетельствовать о покупке? Если его у Вас нет, а похоже это как раз такой случай, -- и тут она перешла на напущено вежливой тон, -- "советую Вам оставить это помещение или покажите тот чек".
-- "Согласитесь, в последний раз предлагаю, вот тысяча рублей, а потом уже разбирайтесь с администрацией магазина без моего присутствия сколько угодно. Мое дело честность, а там уже как получиться".
-- "Для заявления нужен паспорт и три-четыре белых листа. Ручка есть?"
-- "Кажется, вместо того чтобы тихо извиниться, Вы предлагайте написать мне, жене мэра, чистосердечное признание, как при отягчающих обстоятельствах я учувствовала в особо крупном грабеже, похитив в ювелирном салоне ценности за более чем на полмиллиарда рублей, потому что в вашей лавке не хватает денег после инвентаризации? Будьте проще, а?"
-- "Административный совет рассмотрит Ваш запрос в порядке поступления заявления в течение недели, не считая праздничные и выходные дни. Желаю всего хорошего на Новый год!" выставила на показ красивые зубы и улыбнулась фирменной улыбкой Дуняша, подглядывая на улицу.
-- "Блин, плюнуть на всех Вас хотела, так и быть - инфляция в стране. Умываю руки в невинности", горделиво приподняла нос и повернула им в сторону выхода преуспевающая молодая женщина. И если бы в тот момент там не оказался бы парень, о котором грезила пышка, и не посадил бы ее на заднее сидение мотоцикла, ее бы однозначно посадили бы в "клетку", оштрафовали бы за нарушение порядка в общественном месте и отослали бы в каторгу дробить камни. Теперь же она, вольная пташка, крепко обняла талию пахнувшего смолой мужчины и бросила семью ради новых приключений на дороге.
Мартин Гасунс (декабрь, четвертая редакция)
Физкультурная элегия (декабрь)
Шесть секунд, почти десятую часть минуты шлюпик храбро держался и сдался только ради приличия, чтобы не показаться плохо воспитанным, укор, в котором его никто, даже ректор Литинститута не мог бы упрекнуть. Однако каждая история имеет начало, каждая сказка - зачин. Откуда ему было знать, заходя в судейскую, что перед ним мастер спорта и чемпион мира? Поглощенный словами тренера, который верил в удачу на дурака и полушутя, расставаясь, заверил ему победу, прибавил: "Без выигрыша домой не пойдешь!"
Взвешивается, значит, Антон и, между прочим, уже почти как раскрыв рот попросить списать полтора кило, нашел это лишним, так как судья - очаровательная, уже не так и молодая, но до сих пор занимающаяся активно спортом в свои 80 лет, девушка - записала его в весовую категорию, в которой одной у него был шанс выжить, шанс, по правде говоря, невеликий, но тем не менее обнадеживающий.
- "Левой, правой?" - "А что лучше?" - "Эх, одного поля ягода - Литературный?" - "Немножко. Так что предпочтительнее?" - но до Антона, упорно не желающего понимать, в чем тут суть, донеслись следующие слова: "В принципе разница не большая. Бери сколько угодно - одну возьми. А там посмотришь или же бери обе сразу" - до мозга костей еврейский парень, Антон, наконец, разобрал надпись на противоположной стене, оглашающую начало соревновании по армрестлингу, время же равно как и место показались юному единоборцу подозрительно что-то напоминающими, и только через года он понял, где и почему он тогда оказался. Недооценив предстоявшую опасность и закрыв от счастья глаза, он вытянул два номерка. Раз бесплатно дают, мелькнуло в голове, надо больше захватить".
До начала соревнований осталось несколько минут. Можно было расслабиться и посмотреть вокруг. Тьма тьмущая наиболее доблестных мужичков из всея Московии, кому не лень было встать с печки и запрячь коней, пока зал не наполнился до отказа и через балконные периллы второго этажа не посыпалась парочка болельщиков, чтобы окончательно замолкнуть, прибыли сюда, в МГСУ. Прозвучал гимн Москвы и состязание объявили открытым.
"К столу N3 приглашается Солостатов, Лисянок. За столом N1 победу одержал Сергей Макаренко. К столу N2 приглашается Игнатенко, Биф". Игнатенко, смотря сверху, походил на горбатого, который под американской армейской формой с зеленым камуфляжем и татуировкой какаду на внешней стороне левой руки ниже плеч, обратили бы и царя джунглей в бегство. Штангу для качания такая верзила могла запросто согнуть в бараний рог, хотя это Самсонове туловище и было прикручено к безобразно тоненькой нижней части тела, которая существовала как бы отдельно. Гармония была нарушена, этот парень не знал прикосновений Грации, да и вообще сторонился баб, и походил на Пана в картине, из ступы которого сатир вынимает занозу.
Для Игнатенко предложили притащить деревянные подставки из-под женского стола, но левша, не без чувства затронутого самолюбия, сделал жест той же левой, несравненно более развитой, чем его правая, рукой и отказался от всех приспособлений, придуманных для малорослых, вызвав тем всплеск рукоплесканий среди зрителей.
Биф стал известен как наемный убийца, когда пристрелил Дж. Ленона и сумел уйти, чтобы его не только не поймали, но и даже не заподозрили. Вытирая вспотевшую ладонь об надетый шерстяной рукав, высушенный на парах Мертвого моря и таким образом приспособленный для впитывания морских солей, под которым тяжелым грузом лежали неподвижные груди трицепсов, бицепсов и других полезных вещей, которых он влачил за собой, Биф сосредоточивался. Сделав и свалив левой лапой Игнатенко тупой деревенской силой лесоруба, Биф преследовал и педагогические цели, стремясь показать всяческие преимущества такого подхода над расчетливой игрой, что оценили фаворитки, к которым он повернулся в знак уважения.
Как нарочно, видимо, чтобы не дать шлюпику насладиться открывающимся перед ним батальной картиной в мельчайших нюансах, к нему подбежал член команды, не допущенный из-за джинсов. Тот, имя которого нам пока пусть останется неизвестным, попросил, скорее даже приказал, одолжить ему экипировку настоящего физкультурца. Короче говоря, бросить товарища Антону не позволяла та же врожденная вежливость и, как покорная овца, он устремил притупленный взгляд на хозяина, тем временем как тот искал местечко, где без лишних свидетелей им можно было бы уединиться. Нервничая в манере присущей ему мышиной возни, незнакомец, тем не менее, алкал остаться при чести-достоинстве, которые, считал ог, были бы попраны, если этот чудик увидел бы его в кальсонах и дырявых, на месте большого пальца, носках. Заставив почти что силой покорную жертву втиснуться в угол за ограждением, гость, готовый рвать и метать, на лету приспустил штаны и помог Антону избавиться от своих. Схватив спортивную обувь и брезгливо кинув взгляд со своих высот на домашнего животного, неведомый оставил его в огненно-красных боксерских шортах на власть четырем ветрам, разбушевавшимся в вентиляционной системе.
Вообразите, как тогда, стоя во вес свой рост в четыре и три четвертых дюжин дюймов, он, хотя и сильно смахивая на сына Иессея, услышавшего оскорбительные речи Филистимлянина, вышел на арену твердым шагом в чем его оставил безымянный, лелеющий замысел остановить восхождение Антона к величию. Побойся Яхви, искуситель! Секретарь в микрофоне объявила поединок Голиафа из Гефа против Давида из Вифлеема, и, даже если по склонности произносить иностранные имена ошибочно секретарь оговорилась, публика же под грубой формой узрела борьбу добра и зла. Прикрытый футболкой торс, в боксерских шортах, босой ногой Антон-Давид стал неотразимым и покорял сердца прекрасного пола, который был представлен тут в пышном букете.
"Правила известны?" обратилась к израильтянину судья и, хотя это слегка огорчило его, так как ему обещали бой без правил, он, из дурацкого чувства пиетета, попросил огласить список запрещенных ходов. Прервав ее на середине, он вступил в схватку и хотел взять через вверх, но истукан, плохо разбираясь во ветхозаветных приемах, дал Антону попыхтеть пару сотых секунды перед его полным разгромом, когда он прижал его в следующий момент на лопатках к столу. Сразил его левым ударом вниз титановым мускулом. Вместо медного шлема гефимец поправил безупречную рыжую стрижку и вместо чешуйчатой брони схватил рыночные часы с алюминиевым ремнем как победную трофею. Черная кошка проскочила в дверях и Саулов раб превратился обратно в шлюпика.
Последовал перерыв. Можно было перевести дыхание, но, не успев сделать четыре неполных вздоха, так как для Антонио уже подобрали нового соперника. Подобный Бхиме, соперник прослыл за отсутствие костяного мозга как у рыбы, имел гладкое, лишенное черт лицо пиявки и состоял из одних жил и суставов, обтянутый кожей фиолетового оттенка. Шея напросто отсутствовала и поэтому белая повязка с отрывком из Гиты окутывала его как плащ. Имя его - угроза, рука - лопата, челюсть словно бульдозер, вышедший из строя. Арджуна же, раньше известный под прозвищем шлюпика, по всем правилам искусства, выехав вместо величавой колесницы на роликах, которых имел привычку носить везде с собой, поздоровался. И когда судья, вместо обычного "go!" затрубил в раковины, стол для армрестлинга превратился в поле Куру, где вот-вот должна была пролиться кровь. Но, распознав в облике Бхимы женские черты, да к тому и низкого сословия, Арджуна вспомнил наставления тренера и отказался от поединка в самый ответственный момент, когда победа была уже предначертана на трех горах: Синая, Сумеру и фьордах. Раньше, когда он еще не познал прелестей физкультурных занятий, про него ходили слухи, что он: "ни те, ни се," теперь же он, стоило ему это возжелать, мог врасти в землю непоколебимой стеной, которую и ураган громовержца страны Адонаи, Индры, Одина не сдвинуло бы его ни на йоту. Моральная доблесть взяла вверх над природной стихией, грубая сила покорилась благим намерениям.
Объявили перемирие. Но не долго пришлось Антону почивать на лаврах, суровый ветер скандинавских равнин окутал его, когда против него с растянутой правой рукой выступил старый, но хитрый, с юности борец, Локки, переживший средние века для того, чтобы принять участие на этих соревнованиях. Цыганские повадки плюс репутация вольнодумца и отпущенные до пояса волосы, жидкие как пена безалкогольного бельгийского пива и смешные усики стали свидетелями его заходящей славы. Костлявые пальцы, стальное сцепление, дисциплина и техника были его девизом и визитной карточкой. И только потом, из газет Антон узнал, что за него делались бешенные вставки и держались пари, но боясь не повиноваться тренеру, не дойдя до полуфинала, он не вернулся в родной дом, забегая вперед событиям, скажем мы. Секретарь же, увидев через туман, который пустили для создания атмосферы, украшения мифологического героя и обручальное кольцо бабушки, которое Тор носил как талисман удачи, лично вмешалась. Убранство велели снять, так как со времен Моисея, Ману, Карла пятого строго регламентировались правила схватки единоборцев.
Балкон оживился, через шепот между зрителями доносились имена героев и доходящие до астрономических суммы ставок. Дело дышало на ладан, так как предстояло хитростью переплюнуть лукавого, оптическим обманом провести фокусника. Тор исковал из руки кувалду, а стол использовал ковальной так, что столик ушел на локоть в выложенный гранитами пол. Птицы, свившие гнезда в его бороде замерли, детский лепет в санях, которые катались по его спине, умолк и было слышно, как кто-то дерзкий приглушенно, но что не значит что менее заметно, пукнул.
Зал пришлось освободить, территорию огородили, когда приехал отряд спецназа борьбы с терроризмом, повсюду бегали пламенные пожарники в защитных костюмах и противогазных масках, ища возможный источник взрыва. Лишившись возможности увидеть родных, брат Антоний отправился в монастырь.
Эпизод (декабрь)
Поселок, в который он приехал, давно как опустел, так как молодежь не находила разумным оставаться в провинции, а те, кто могли бы работать, спивались до видений розовых слонов, которые здесь как рабочий скот водились крайнее редко, так как история развертывалась в средней полосе Российского государства. Безработица поедала тех, кто думал иначе и поэтому, когда в местной газете с тиражом в триста экземпляров он, совершенно лишний человек, неумеющий шнурки-то толком завязать, случайно наткнулся на приятно неожиданное объявление, радость легла на его плечи тяжелым грузом. Текст, по пересказу, помню и теперь: "Меняю бабушку на мотоцикл. При нахождении бракованных частей обмену не подлежит".
Свершилось, думал он. Ты пропал, подумал тот, кто таился слева от него и шептал всякие гадости на ухо при всяком начинании, когда он собирался в очередной раз сделать доброе дело и терпел, в очередной раз, поражение.
На следующий день, долив в бак остаток бензина, мужчина, руководствуясь скорее ощупью, чем дорожными знаками, добрался до внука, который, веря в невинность затеянной шутки, не ждал реального предложения. Теперь же перспектива оставленного около скамейки мотоцикла вытеснила из его сердца чувство любви к родственникам, и подтолкнуло подписать подсунутые ему бумаги. Незнакомец вкратце проинструктировал подростка по уходу за советской техникой и при этом постоянно курил папиросу. Потом переспросил, где проживет почтительная старая женщина, которую отыскав, он хотел определить свое место в жизни при ее нравственных наставлениях и финансовой поддержке. И только когда, не оставив и визитной карточки, ушел его деловой партер, в сердце потомка великого рода Шлахтичев закралось сомнение о чистоте намерений сегодняшнего гостя. Внучек поднял трубку телефона, чтобы предупредить участкового, но был вторник и некому было ему ответить, хотя бы потому, что на рабочем месте полноценно никого не оказалось. Захватив за собой тарантас, и больше толкая, чем ежа на нем, внук добрался до хорошо известному ему краю.
Тети Тамары, как ее именовали с тех пор, когда она младой только начинала копить копеечку, рабствуя в шахтах тогда еще не отделившиеся Малороссии, в доме, также как и в прилегающей к нему теплице, не оказалось, как и не оказалось ключей от передней под ковриком. Тучи над домом N 51 нарастали и собиралась гроза. Патологично подозрительный после совершенной сделки, Юра, так звала его бабушка, нашел у входа топор, а под ним красное пятно. Живот екнул и голова пошла кругом и, повинуясь ей, он и сам пошел кругами.
Так Юра дошел до угла дома, где наткнулся на сомнительно прислоненную к открытой форточке туалета лесенку, и решительно струсил. Струсив от полета фантазии, которая уносила его быстрей, чем самый быстрый самолет, в свете которой бабушка лежала в объятиях гнусного вора как царевич Дмитрий, медленно истекая кровью, он, не добежав до забора, остановился и повернул обратно.
Но, тьфу ты пропасть, перепрыгивая бетонное ограждение, сел и сел буквально на шею участкового, доскакав как на ишаке до поворота, где зацепился за ветку дерева и сидел там как Маугли до приезда пожарных, которые отвезли его на допрос. Но перед тем, как к нему преступили, он уже подкупил бригадира и, в его сапогах и маске, спокойно вышел на свободу. Свобода была вещью непрактичной, и он, стараясь найти себя место, решительно повернул обратно.
Позванивая у калитки и поторчав у входа, племяш, чтобы скоротать время, решил пройтись. Сегодняшний день начался с того, что в месте ночлега он встал с левой ноги, ну пусть и так. Что имело значение, было то, что он встал на час позже, опоздав на автобус, который ждали как появление Мессии в этих забытых партией и нелюбимых народом краях. Потом, ровно на час, парень опоздал на встречу с потенциальным работодателем и, пав духом, отгонялся палкой колбасы от лютых овчарок, добежав, увы, до уже остывшего, ровно на час, обеда, который состоял из чеснока, черного хлеба и супа.