Трансформация и развитие "положительно прекрасного" характера в творчестве Ф.М.Достоевского. Значение дальнейших образов для интерпретации героя романа "Идиот"
Аннотация: Содержание данной статьи было положено в основу дипломной работы, защищённой на "отлично" в БашГУ в 2011 году. В дальнейшем материал дорабатывался. В статье много внимания уделено романам Ф.М.Достоевского "Идиот", "Бесы", "Братья Карамазовы".
Трансформация и развитие "положительно прекрасного" характера в творчестве Ф.М.Достоевского. Значение дальнейших образов для интерпретации героя романа "Идиот".
Романы Ф.М.Достоевского достаточно сложны для понимания - в них не проведено четких границ между положительным и отрицательным. Все обращают внимание на многогранность созданных Достоевским произведений. Но для раскрытия значения творчества писателя недостаточно признать мастерство изложения. Необходимо выяснить цели, которые преследовал автор. Ключевое значение имеет мировоззрение Достоевского, его представление о нравственных ценностях. В связи с этим появляется задача изучения эталона Достоевского. Наиболее полно идеал писателя воплощен в характере Л. Н. Мышкина.
"Положительно прекрасный" образ - самый значительный в творчестве Достоевского. Он определяет нравственную идею книги: то, ради чего автор их создавал. Положительный герой помогает читателям оценивать ситуацию, поведение других персонажей. Образ Льва Николаевича Мышкина назван Федором Михайловичем "положительно прекрасным", "князем - Христом".
Исследования "положительно прекрасного" образа проводились множеством критиков: в контексте одного произведения, соотносились с некоторыми другими, образ рассматривался с разных точек зрения. Уже давно встречаются мнения абсолютно противоположные. Так, например, Г. М. Фридлендер достаточно скептически относился к образу Мышкина в романе "Идиот": "Победить враждебные людям силы Мышкину не дано: он сам становится их жертвой" (1). Однако подобные утверждения находили оппонентов. П. И. Гражис, раскрывая идею романа, писал: "Мышкин призван Достоевским нести в жизнь принципы христианской нравственности, а не победоносно преодолевать трудности" (2).
В современном литературоведении продолжаются споры вокруг "положительно прекрасного человека". Причём "отрицательная" интерпретация существенно отличается от той, которая имела место в более ранних исследованиях. Раньше Мышкину не отказывали в положительных намерениях. Теперь ситуация изменилась. В новых исследованиях возникает образ "антихриста", несущего всем гибель и страдания. Устоявшиеся взгляды подвергаются радикальному пересмотру. Полное отрицание положительных черт образа подкрепляется множеством аргументов.
При интерпретации "положительно прекрасного" образа в нём открывается много нового, если исследовать его трансформацию и дальнейшее развитие на основе романа "Бесы" написанного после "Идиота", когда автор находился под влиянием предыдущей работы, и "Братьев Карамазовых" - итогового произведения Достоевского. Это помогает осмыслить образ в контексте творчества автора; позволяет наиболее объективно интерпретировать образ князя Мышкина, разрешая спорные вопросы, выделить основные черты положительного героя, остающиеся наиболее важными для писателя после написания романа "Идиот".
"Бесы". "Тёмный князь".
В центре "Бесов" - Николай Ставрогин. По определению самого автора, это герой "трагический". Проблема личности Ставрогина во многом определяет проблематику романа в целом. Герой - персонаж-загадка, наверное, один из самых неоднозначных и сложных героев в творчестве Достоевского. При сопоставлении образов князя Мышкина и Ставрогина на стадии создания произведений, наблюдается обратная взаимосвязь их развития. Идиот в подготовительных материалах - тип гордого человека, прямо соотносимый со Ставрогиным: "Страсти у Идиота сильные, потребность любви жгучая, гордость непомерная, из гордости хочет совладать с собой и победить себя. В унижении находит наслаждение" (9, 141). "Главная мысль романа: Столько силы, столько страсти в современном поколении, и ни во что не веруют" (9, 166). Борьба веры и безверия происходит также в сознании Ставрогина: "Я к вам пришёл, докажите мне бога" (11,268). Герой "Бесов" в черновиках постепенно становится ближе к образу Мышкина, воплощённому в романе: "Вообще иметь в виду, что Князь обворожителен как демон, и ужасные страсти борются с... подвигом. При этом неверие и мука - от веры. Подвиг осиливает, вера берёт верх, но и бесы веруют и трепещут. <...> Главная мысль Князя ... следующая: дело не в промышленности, а в нравственности, не в экономическом, а в нравственном возрождении России" (11; 175, 196). Мы наблюдаем зеркальное развитие образов главных героев "Идиота" и "Бесов" на стадии написания романов: Ставрогина Достоевский готовит к подвигу, но герой остаётся опустошённым, безверие побеждает. Мышкин же утрачивает черты "гордого человека" и трансформируется в "положительно прекрасный" образ. При этом множество черт объединяют героев, как на стадии написания романов, так и в их окончательных вариантах. При создании "Идиота" и "Бесов" автор находится под влиянием одних идей, разрешает те же вопросы.
Мышкина и Ставрогина объединяет мотив одиночества, они не способны вполне адаптироваться в обществе. Однако реализуется это по-разному. Мышкин идёт к людям с добром, желая сделать их жизнь лучше, помочь нуждающимся в этом. Все интенции героя "Идиота" направлены на окружающий мир. Ставрогин, желая преодолеть дисгармонию во внутреннем мире и одиночество, идёт по пути постоянного самоанализа, замыкаясь на себе и своих проблемах. Он, хотя и способен порой на добрые чувства и поступки в отношении других людей, полностью сосредоточен на себе. Он в плену "дьявольской сосредоточенности на самом себе, явившейся следствием принципа свободы ради свободы, который для него означает зло ради зла" (3). Соглашаясь с первой частью утверждения исследователя, можно поспорить с выводом. Видимая умышленность, с которой Ставрогин творит зло, требует отдельного рассмотрения.
Интерпретация образа Ставрогина вызывает затруднения и споры. Видимое зло, которое несёт герой слишком очевидно и, порой, впечатление от развития сюжета заслоняет сложность и неоднозначность персонажа. Ставрогина мучает вера, желание поверить во что-то безрассудно и невозможность отдаться идее - это его "крест". Он постоянно "пробует себя", реализуя таким образом стремление к самопознанию. Но сознательно ли Ставрогин творит зло? Возможно, в этом он находит удовлетворение? Ответить на этот вопрос может помочь анализ "Исповеди".
Ставрогин мечтает о высшей гармонии, он не равнодушен к прекрасному, не отрицает его, а стремится приблизиться. Это воплощается в его сне о "золотом веке": "Ощущение счастья, ещё мне неизвестного, прошло сквозь сердце моё даже до боли" (11, 22). То есть, истинное блаженство герой испытал именно в тот момент, а зло не приносит ему счастья. Но воспоминания о преступлении его не отпускают, проснувшись, он сразу же видит перед собой Матрёшу. В черновых материалах Достоевский усиливает мотив раскаяния героя: "Этот жест - именно то, что она мне грозила, был уже мне не смешон, а ужасен. Мне стало жалко, жалко до помешательства, и я отдал бы моё тело на растерзание, чтоб этого тогда не было. Не о преступлении, не о ней, не о смерти её я жалею, а только того одного мгновения я не могу вынести. Никак, никак, потому что с тех пор оно мне представляется каждый день, и я совершенно знаю, что я осуждён. <...> Мне бы хотелось, чтоб она опять хоть раз поглядела на меня своими глазами, как тогда, большими и лихорадочными, и поглядела в мои глаза и увидела... Глупая мечта, никогда не будет!" (12, 127). Ставрогин сразу оговаривается - ему не жаль её. Но это - муки совести, которые он с трудом выносит. Мечтает, чтоб она посмотрела ему в глаза и увидела - что? Быть может, его раскаяние? То, что изменилось в нём с того дня, когда она, поглядев на него, ушла - сняло с его лица мертвенную маску. Через несколько лет (!) после происшедшего с Матрёшей, Ставрогин едет во Франкфурт: "... проходя мимо бумажной лавки, я, между продажными фотографиями, заметил маленькую карточку одной девочки, одетой в изящный детский костюмчик, но очень похожей на Матрёшу. Я тотчас купил карточку и, придя в отель, положил на камин. Здесь она так и пролежала с неделю нетронутая, и я ни разу не взглянул на неё, а, уезжая из Франкфурта, забыл взять с собой. Заношу это именно, чтобы доказать, до какой степени я мог властвовать над моими воспоминаниями и стал к ним бесчувствен. <...> Что же касается до Матрёши, то я даже карточку её позабыл на камине" (11, 21). Ставрогин хочет казаться хуже, чем есть на самом деле. Он вовсе не бесчувствен. Прошли годы, а он не расстаётся с мыслями о девочке, совесть его мучает. Он сразу покупает карточку, хотя смотреть на неё невыносимо тяжело - слишком оживают воспоминания. Поэтому он и оставил фото, подсознательно желая освободиться от видения и укоров совести. Причём, в словах Ставрогина, несмотря на то, что он всячески старается и здесь спрятаться под маску бесчувственного злодея, всё же видно, насколько сильно он переживает случившееся. Герой, отличающийся огромной силой воли и умением в самых критических ситуациях сохранять холодный рассудок и самообладание, показывает своё лицо. Он называет карточку Матрёшиной, хотя это совсем другой ребёнок! Настолько сильно впечатление, производимое ею на Ставрогина. Герой различает добро и зло и раскаивается в преступлении, постоянно думает о своей вине.
В исследованиях часто упоминается яркая черта внешности Ставрогина - лицо его похоже на маску. Однако когда Ставрогин появляется в обществе, и Хроникёр видит его, спустя годы после данного определении, он отмечает произошедшие в нём перемены: "... уже никак нельзя было сказать, что лицо его походит на маску. Не оттого ль, что он стал чуть-чуть бледнее, чем прежде, и, кажется, несколько похудел? Или, может быть, какая-нибудь новая мысль светилась теперь в его взгляде?" (10,145). Таким образом, красота Ставрогина вновь "задаёт загадку". Но мы видим, что он изменился, в нём идёт какая-то внутренняя работа. В романе изображены сердечные порывы Ставрогина, приближающие его к "положительно прекрасному" образу: он пытается спасти Шатова, угрожает Верховенскому, понимая, что рискует сам, предупреждает Шатова о готовящемся преступлении; герой охвачен искренним волнением, пытается поддержать Тихона, когда тот едва не упал в келье, поражённый видением.
При интерпретации образа Ставрогина, проведя параллель с Мышкиным, можно заметить черту, резко разделяющую героев. Справедливо отмечено: "Ставрогину тоже были доступны какие-то касания внутреннего света. Но Мышкин принимает толчки света со смирением и готовностью на муки, как огромную задачу (не высказано, но брезжит - родить в себе Бога); а Ставрогин (и Кириллов) - как разрешение поставить себя, какой есть, на место Бога. Без способности поставить себя на второе место, без способности умалиться - все дары становятся жерновами на шее, и Ставрогин не может не утонуть" (4). Таким образом, наиболее важное из качеств Мышкина, высоко ценимое автором, совершенно не свойственно Ставрогину. Это смирение.
Идеи Ставрогина, высказанные им Шатову и Кириллову (их образы будут рассмотрены далее), прямо отсылают к словам Мышкина. Но он, заражая идеями других, сам не способен поверить во что-либо. Рассудок всегда в нём побеждает и не подсказывает пути к гармонии. "Ставрогин одновременно отказывается от креста и - подтверждает стремление его нести. Оба варианта пути уживаются в нём чудовищным и непостижимым образом. Он заводит верных учеников, потенциальных апостолов. Шатов и Кириллов готовы служить ему "..." (5). В "Бесах", как и в "Идиоте", возникает тема "учитель - ученики". Но, в отличие от Мышкина, Ставрогин сам не верит в высказываемые им идеи. "Каждый из них (Шатов, Кириллов, Верховенский - М.Г.) идёт за Ставрогиным как за учителем, принимая его голос за цельный и уверенный. Все они думают, что он говорил с ними как наставник с учеником; на самом же деле он делал их участниками своего безысходного внутреннего диалога, в котором он убеждал себя, а не их. <...> Ему ни в чём не удалось убедить себя самого, и ему тяжело слышать убеждённых им людей" (6). Ставрогин мучается безверием, хочет, чтобы ему "доказали бога". В главе "У Тихона" герой ищет поддержки в разговоре с верующим человеком. Но он ожидает от Тихона большего, чем тот может дать и оказывается в том же положении, что и те, кто видит учителя в самом Ставрогине. Доказать бога невозможно, в него можно только поверить, открывшись миру и людям.
С Мышкиным Ставрогина объединяет мотив женской любви, окружающей их. К сожалению, путь к возрождению через любовь также закрыт для героя. Любовь женщин не выдержала испытаний. Даже Лиза отказывается от Ставрогина, фактически превращает его в игрушку, манипулирует им, внезапно оставляя, причём сама знает об этом заранее. Образ Хромоножки, отвергающей Ставрогина, нуждается в отдельном рассмотрении. Только Даша Шатова сохраняет любовь к герою, но от неё-то он и не может принять её, считая себя недостойным. Здесь мотив отказа от возможного счастья зеркально повторяет ситуацию в романе "Идиот": Даша-Ставрогин - Мышкин-Настасья Филипповна. Настасья Филипповна отказывается от любви Мышкина, полагая, что она не заслуживает счастья.
Тема неотвратимой гибели также объединяет Ставрогина и Мышкина. Оба героя неумолимо приближаются к трагическому финалу на протяжении всего действия. В них заложено много творческих, духовных сил, огромный потенциал, но они не способны адаптироваться в жизни.
Николай Ставрогин - человек, от которого все ждут чего-то сверхъестественного, спасения для всего человечества и себя лично. С ним связаны чаяния и надежды большинства героев. Он не оправдывает ожидания, но и не в силах их оправдать. В нём видят совсем не того, кем он является на самом деле. Для окружающих он - сильная личность, в нём черпают вдохновение, на него хотят опереться, пойти за ним. На самом же деле Ставрогин сам нуждается в поддержке. За этим он приходит к Тихону. Но он разрываем противоречиями. Его маска сверхчеловека уже неотделима от истинного лица, мы его не видим и только смутно догадываемся, какое оно на самом деле. Он искренно хочет покаяться и получить прощение, но, в то же время, он не способен принять его; признать кого-то равным себе, а тем более - выше - уже немыслимо для него. И всё-таки он делает попытки, небольшие шаги навстречу людям. Но чаще наталкивается на непонимание.
Полная противоположность Ставрогина - князь Мышкин. Его, напротив, воспринимают как слабого, хрупкого человека, ребёнка, "идиота". Однако именно Мышкин - образец сильной личности у Достоевского. Причём его огромная внутренняя сила проявляется в критические моменты даже в форме физической силы, сноровки, ловкости в сочетании с феноменальным самообладанием, которое Келлер назвал "беспримерной философией". Он в силах остановить Ганю, офицера в Павловском парке, защищая женщин. При этом он не теряет контроля над собой и ситуацией.
Характерно, что великодушие окружающие воспринимают как проявление слабости и категорически не хотят с этим качеством мириться. Это происходит и с Мышкиным - Аглая мечтает научить его стрелять и непременно попадать в цель, и со Ставрогиным - именно его великодушие не могут выносить Лиза и Марья Лебядкина. Для них это - однозначное проявление нецельности личности, слабости.
Поразительное самообладание - яркая черта личности, объединяющая Ставрогина и Мышкина. "Беспримерная философия" князя Мышкина заключается в мудрости и смирении - в этом суть его самоконтроля. Это не искусственное сдерживание себя, а естественное состояние. Герою "Бесов" самообладание даётся с трудом, он ломает, насильно сдерживает себя. Он возмущается внутренне, но не проявляет этого внешне. Это также форма его протеста против окружающего мира, вид самозащиты, маски, отгораживающей его внутренний мир от всех остальных. Мышкин же принимает мир, всё, что выпадает на его долю, он принимает даже человеческую жестокость и прощает её. Понимание того, что иногда трагедия неизбежна, неразрывно связано с пониманием сложности человеческой природы, не свободной от греха.
Ставрогин и здесь противоположен Мышкину. Он не принимает так близко к сердцу происходящее, так как привык относиться ко всему несколько отстранённо, занимая позицию зрителя. При этом его крайне возмущает и раздражает окружающее, он легко впадает в ярость. Отношение к миру и людям диктует уязвлённая гордость. А внутренне Ставрогин постоянно находится в состоянии смятения, недовольства собой, "тоски" по чему-то неведомому, в чём он нуждается. У него совершенно отсутствует гармония в душе, нет нравственного, идейного стержня. Однако он понимает своё несовершенство, смутно осознаёт, что теряет в себе нечто ценное. Именно это делает его героем Достоевского. Только у Ставрогина поиск себя и осознание своей ущербности воплощается в агрессивном отношении к миру, недовольство собой он вымещает на окружающих. Испытывая себя, он готов на низкий поступок.
Говоря о трансформации "положительно прекрасного" образа, проводя линию Мышкин - Ставрогин, необходимо рассмотреть мотив смертной казни, неразрывно связанный с темой сострадания. Мышкин - трагический герой, мы искренне сострадаем ему; видя его гибель, переживаем катарсис. Он остаётся жить, но это скорее - затянувшийся конец. Почти нет надежды на то, что он способен что-то понимать, радоваться хотя бы видам швейцарской природы, что он выздоровеет. Князь приговорён. Скорее всего, оставив неисследимый духовный след в мире, в своей земной жизни он обречён на медленное умирание. Ставрогин, наделённый множеством отрицательных черт, погибая, вызывает сострадание. Мышкин говорил о муках приговорённого к смерти. Мотив казни вновь появляется в романе "Бесы". Ставрогин - приговорён. В отличие от Шатова, он приговорён не извне, суть и причина его гибели - в нём самом, в том внутреннем разладе, который он уже не в силах преодолеть, хотя и пытается до самом конца это сделать. "Бесы" раскрывают перед читателями смерть Ставрогина. Процесс умирания растянулся, но он уже неостановим. Это крест героя, несомый им через всю жизнь, описанную в романе. Гибель героя неизбежна, как и Мышкина. Достоевский показал, что привело Ставрогина к такому концу. Его смерть вызывает сострадание, но жизнь оставляет тяжёлое чувство, он не нёс свет как Мышкин. Тот мрак, что был в душе Ставрогина, сделал неотвратимым его гибель. На протяжении всего действия романа Ставрогин испытывает муки приговорённого к смерти. Их гениально описал в "Идиоте" Достоевский словами князя Мышкина. Герой то стремится обратиться к свету, продлить жизнь хоть на мгновение; то он в ярости, в безысходности своего страдания хочет скорее умереть. "Тёмный князь" испытывает муки, о которых "Христос говорил".
В романе "Бесы" Достоевский изображает крах "положительно прекрасного" начала, недовоплощённого в Ставрогине. Сильная личность, с творческим порывом и идеями, объединяющими его с князем Мышкиным, герой "Бесов" оказывается опустошённым своим безверием. В романе показано возможное развитие, трансформация "положительно прекрасного" под влиянием того самого "закона я", который препятствует достижению рая на земле.
Кириллов и Шатов. Пути развития адептов Ставрогина.
Кириллов и Шатов - наиболее значительные для понимания романа герои. Они выступают как продолжатели Ставрогина. Развитие образов Шатова и Кириллова, их жизненный путь воплощают возможную судьбу Ставрогина, если бы он не охладел к своим мыслям и идеям, который заронил в сознание персонажей. С другой стороны, Кириллов и Шатов - не только продолжатели конкретно Ставрогина. На их примере мы видим, как могут развиваться и трансформироваться сами идеи, проповедуемые ими.
Образ Шатова противоречив. Он угрюм, неразговорчив, "когда затрагивали его убеждения, раздражался болезненно и был очень невоздержан на язык". При этом он необычайно стыдлив. В нём заметны черты героя "Идиота". Один эпизод буквально повторяет происшедшее с Мышкиным: пришедший благодарить за помощь Варвару Петровну, Шатов "застыдился в прах, кстати уж задел и грохнул об пол её дорогой наборный рабочий столик, разбил его и вышел, едва живой от позора". Хроникёр отмечает, что под внешним обликом Шатова, человека "шерстью вверх", скрывается личность ранимая: "Снаружи человек он был грубый, но про себя, кажется, деликатнейший. Хоть и терял часто меру, но первый страдал от того сам". "Шатов - фигура, несомненно, пользующаяся симпатиями автора" (7). Исследователь отмечает моральную цельность и человеческое обаяние героя. Он во многом близок Достоевскому. Образ имеет и автобиографические черты. Например, в сцене родов Mari Достоевский воспроизводит эпизод из своей семейной жизни с Анной Григорьевной, изображая своё поведение, чувства, некоторые факты.
Идея Шатова во многом воспроизводится в словах героя "Идиота" и самого Достоевского. В рассуждениях Шатова снова повторяются мысли Мышкина о социализме и атеизме как логическом развитии римского католичества, о католичестве как продолжении идеи западноримской империи. "Но специфика мысли Шатова в другом - в крайнем сближении религиозной и национальной идеи. Национальное самоопределение народов неотделимо от национального самоутверждения во всей его исключительности" (8). "Система" Шатова догматична и прямолинейна. Герой романа "Бесы" мыслит нацию как церковь: религиозное служение для него - единственное связующее нацию начало. "Достоевский также исповедовал убеждение о теснейшей, многосторонней взаимосвязи русского национально духа и православной христианской веры, но характер этой взаимосвязи он понимал достаточно сложно. Его религиозно-общественный идеал (особенно в последние годы) действительно включал в себя идею постепенного превращения общества в церковь, но он далёк был от отождествления национального и религиозного, от растворения первого во втором (во всяком случае, старец Зосима говорит об "ожидании" "полного преображения (современного.- Б.Т.) общества как союза почти ещё языческого во единую вселенскую и владычествующую церковь". 14, 61)" (9).
Таким образом, абсолютизируя идею, Шатов искажает её изначальную гармонию. Максимализм трактовки и бескомпромиссность суждений, неминуемо приводят к смещению акцентов, извращению сути. Так, говоря об атеизме, герой отрицает возможность этого убеждения у человека, относимого им к русской нации. То есть атеист не может называть себя русским, не веря в Бога, он сразу отделяет себя от нации, по мысли Шатова, неразрывно связанной с религиозной идеей и не существующей без неё. Если обратиться к роману "Идиот", становится ясным отличие столь сходных мыслей Шатова и Мышкина (и самого автора романа, наиболее полно воплотившего свои идеи именно в образе князя): "Не из одного ведь тщеславия, не всё ведь от одних скверных тщеславных чувств происходят русские атеисты <...>, а из боли духовной, из тоски по высшему делу, по крепкому берегу, по родине, в которую веровать перестали, потому что никогда её не знали" (8, 453). "В отличие от Шатова, для самого Достоевского "русский атеист" - это не противоречие в определении, а трагический тип" (10). Шатов захвачен, задавлен идеей, он постигает её, больше доверяя мнению Ставрогина и своему. Возводя "систему" в статус непреложной истины, он уже не замечает её недостатков. В то же время, в его излишней эмоциональности, резкости, с которой он отвергает любые возражения, ощущается его неуверенность в верности идеи. Для него она полностью воплощена в словах Ставрогина, он поверил в неё только потому, что Ставрогин преподнёс ему эту мысль. "Печать ставрогинщины, которая лежит на идеях Шатова, становится ясной, только если выйти за пределы "Бесов" и сопоставить Шатова с Мышкиным. Рядом с Мышкиным, свободным от всякой одержимости, одержимость национальной идеей обнаруживает себя как та же бесовщина. Но роман "Бесы" этот вывод не подсказывает (только совокупность пяти романов)" (11). Таким образом, противоречивость характера Шатова, объясняется его одержимостью новой мыслью, он человек "задавленный идеей". Причём идея эта не становится основой для его внутреннего мира, а, напротив, вносит хаос, дисгармонию.
Шатова и Мышкина объединяет внутренняя суть характеров. Несмотря на длительное влияние идеи, преподнесённой Ставрогиным, противоречивость, Шатов сохраняет в себе черты "положительно прекрасного". В романе реализуется мотив утешения страдающей и нуждающейся в помощи и защите женщины (он воплощён в линии воссоединения семьи - Марии и Ивана Шатовых, в "Идиоте" наиболее полно раскрыт в истории с Мари). Шатов способен простить измену жене, любит её по-прежнему, и в его сердце нет места для укоров или обиды. Он весь захвачен новым событием, счастлив, что любимая к нему вернулась, искренне и восторженно радуется рождению ребёнка - сына Ставрогина. Способность к состраданию и всепрощению, умение быть счастливым, смирение - качества, объединяющие Шатова с князем Мышкиным. Герой возвращается к настоящей, естественной жизни. Так он приходит к настоящей вере, воплотившейся в любви к ближнему, в живом чувстве, а не мёртвой логической схеме. К сожалению, герой уже втянут в развитие конфликта и становится жертвой "бесов", но он успел испытать настоящее счастье и гармонию.
Кириллов более целен в своём следовании идее. Захваченный мыслью о "Человекобоге" он неотвратимо приближается к гибели. Герой видит, что люди несчастны, злы, жестоки, но он уверен, что они по природе своей хороши, но не знают этого - им надо это показать. Воплощением свободы и высшей гармонии, доказательством правильности избранного пути для Кириллова становится смерть. Здесь мы видим, как из вполне гармоничного и светлого устремления рождается безумная идея. Способ показать человеку его лучшие стороны основан на насилии. Всё приходит к желанию преодолеть бога, а не найти гармонию в существовании. Кириллов находится во власти идеи, сформированной им на основе некоего материалистического, структурного, мёртвого подхода к анализу окружающего мира и себя. Это "не то", о котором говорит Мышкин, на которое опираются атеисты. Система Кириллова основана на отрицании мира, а не на постижении его гармонии. При внимательном анализе суждений Кириллова можно заметить, что для него главная проблема заключается во временнóм факторе: желание "всего" сразу противопоставлено медленному течению времени в Священном Писании (12). Герой стремится к воплощению "рая" на земле, видит единственный путь к этому в отрицании Бога и заявлении человека как божества. Сам же Достоевский отмечал, что достигнуть совершенства на земле невозможно. Человек, как существо переходное, развиваясь, может только стремиться к этому.
Отмечен абсолютизм идеи Кириллова: "Субъективизм Кириллова ведёт к отрицанию иерархии ценностей, "... всё хорошо", - утверждает он. А значит, не существует различия между добром и злом" (13). С этим можно не согласиться, так как герой вовсе не отвергает эти различия. Он говорит, что если все станут свободными - не будет зла, люди поймут, что "они хороши" и "не будут насиловать девочку". Таким образом, иерархия ценностей не отрицается героем. Он говорит о будущем, когда она станет не нужна, так как все будут "хороши". "Сиина отмечает у Кириллова противоречие между фразой "всё хорошо" и фразой "когда узнают, не будут насиловать" и ощущает за этим противоречием существование какого-то света, который дарит ему чувство свободы. Он назвал это ощущение "свет сквозь противоречие"; ощущение этого света приближает атеиста Кириллова к вере в Бога" (14). Таким образом, идея Кириллова - это своеобразная мечта о "золотом веке", которую он стремится осуществить. Но путь, избираемый героем для приближения гармонии, противоречит первоосновам бытия. Достоевский изображает весь ужас, сопровождающий уход Кириллова из жизни. Он сам себя приговорил к этому, но всё его существо протестует. Борьба продолжается долго, процесс мучительного отказа от жизни, насильственного прерывания её, чудовищный и отталкивающий, сам по себе опровергает правильность идеи. Это напоминает казнь, когда уже ничего нельзя изменить, нет надежды на спасение.
Кириллов, безусловно, во многом близок Мышкину. Ему знакомо сострадание, доброта, желание помочь. Но он постоянно отстраняется от жизни, замыкается в одиночестве. Герой ощущает иногда присутствие высшей гармонии. Но Шатов эти моменты связывает с эпилепсией. Безусловно, наделение Кириллова эпилепсией не случайно. Состояние перед приступом - прямо соотносимо с описываемым состоянием Мышкина. Здесь мы видим явную общность деталей в образах героев. Если обратиться к облику Кириллова и подробнее остановиться на его характере, внутреннем мире, можно обнаружить и другие черты, отсылающие нас к образу "положительно прекрасного человека". Очень трогательна сцена, в которой Кириллов играет с маленьким ребёнком. В ней герой раскрывает свой внутренний мир, мы видим, что в нём есть ресурсы любви, нерастраченные возможности, нереализованный потенциал. Ребёнок, только что плакавший, уже счастлив и весел. Кириллов предстаёт перед нами как герой, сохранивший в себе черты детского, невинного, способность быть счастливым, радоваться истинным ценностям бытия. Это и есть высшая гармония, посещающая его иногда. Она символически связана с эпилепсией. К сожалению, это лишь краткий миг, после которого Кириллов вновь обращается к ложному интеллектуальному анализу, подсказываемому "неглавным" умом. Показательно, что к обычной, реальной жизни (в которой он одержим идеей самоубийства) Кириллова возвращает Ставрогин, воплотивший в себе чудовищную силу саморазрушения личности. Но мы увидели того Кириллова, каким он ещё способен быть порой, его "детскость" роднит героя с князем Мышкиным, умеющим устанавливать контакт с детьми и быть счастливым, общаясь с ними.
При анализе образов Шатова и Кириллова, многое открывается в них при сопоставлении с князем Мышкиным, как со своеобразным эталоном, воплотившем положительно прекрасные черты. Мышкин верит в Бога, он не создаёт себе кумира и не основывает свои принципы на исключительности собственной личности. Он воплощает смирение и способность к самоумалению. Шатов и Кириллов верят не в Бога, а в конкретного человека. Шатов создал себе кумира в лице Ставрогина, это - основа его веры и идеи. Кириллов, столкнувшись со Ставрогиным, внушил себе мысль об исключительности своей личности (как первого, провозгласившего идею Человекобога). Желая доказать это самому себе и окружающим, он исполняет свой замысел и кончает с собой, идя против Бога и своей природы. Идея собственной исключительности приводит Кириллова к гибели. Шатов возрождается любовью и состраданием. Он забывает о Ставрогине, своей идее и познаёт истинную гармонию.
Суть идей, реализуемых Кирилловым и Шатовым, при формальном сходстве, кардинально отличается от мыслей Мышкина. При похожем содержании, проявления совершенно противоположны. Это основывается на противоположных интенциях, рождающих идеи. Пути развития идей Ставрогина у его продолжателей действительно показали их крах, гибель того, что было так близко к "положительно прекрасному", но осталось недовоплощённым.
Хромоножка и Тихон. Неоднозначность образов.
Хромоножка и Тихон занимают заметное место в системе персонажей романа. Эти герои важны для понимания идеи произведения в целом, имеют большую смысловую нагрузку. В тех исследованиях, где им уделяется внимание, образы чаще трактуются как носители идей Достоевского о прекрасном. Однако они представляются не столь однозначными, требуя отдельного рассмотрения в контексте воплощения "положительно прекрасного" образа.
Хромоножка - героиня, неоднозначность образа которой наиболее явная. Традиционно Марью Лебядкину относили к бесспорно положительным персонажам. Она "разоблачает" Ставрогина, является образцом "вечной женственности" и "матери-земли", трагически гибнет, завершая путь юродивой. Но, проводя параллель Ставрогин - Хромоножка, можно увидеть иные стороны образа героини. Р.Я.Клейман выделяет общий для персонажей мотив ряженья: "Именно ряженье и маска характеризуют взаимоотношения Ставрогина с Хромоножкой. Само лицо Марьи Тимофеевны - откровенно, по-балаганному размалёванная маска, что неоднократно отмечено автором. Знаком ряженья Лебядкиной является искусственная роза, наивно и беспомощно вставленная в крошечный узелок волос" (15). Говоря о ряженье, Клейман отмечает: именно маска роднит Хромоножку и Ставрогина. Эта загадка, но в ней больше пугающего, чем неизвестного. Быть может, искусственный цветок в волосах, о котором дважды упомянуто в тексте, явно акцентируя внимание читателей, - символ чего-то ненастоящего, ложного в образе самой героини? Отчего с жалостью к ней всё время возникает некое неприятное, тяжёлое ощущение? Возможно, это символ неживого - смерть уже коснулась Хромоножки. Говоря о мотиве ряженья, исследователь отмечает, что он сопровождает и Мышкина (нелепая одежда, затем модные костюмы), и Алёшу (ряса). Однако, говоря о ряженье Мышкина и Алёши, скорее всего, можно прийти к выводу, что их внешний вид лишь воспринимается окружающими как нелепый, не являясь воплощением их внутреннего облика. При этом внешне мы наблюдаем сходство, единый мотив в облике Ставрогина, Хромоножки, Мышкина и Алёши Карамазова. Это также символизирует их "выпадение" из массы героев, непохожесть на других. Но под формой скрывается разное содержание. У Ставрогина и Хромоножки - их тёмные стороны. Это можно заметить, если более детально рассмотреть образ Хромоножки.
Героиню, несмотря на её трагическую гибель, ряд высказанных ею идей, всё же сложно поставить в один ряд с князем Мышкиным. В ней всё слишком иррационально, неясно, присутствует тёмная сторона в её образе, порой это даже принимает формы пугающей агрессии. Особенно чётко это проявляется в её последнем разговоре со Ставрогиным. Л.И.Сараскина обращает внимание на суть "разоблачения" Ставрогина Хромоножкой: ""Мой-то и богу, захочет, поклонится, а захочет, и нет, а тебя Шатушка (милый он, родимый, голубчик мой!) по щекам отхлестал, мой Лебядкин рассказывал". Оказывается, Хромоножка анафемствует Ставрогина за то, что он хотел смирить гордыню, снёс пощёчину и не убил обидчика" (16). Также фантазия героини об убитом ею ребёнке роднит её с самыми тёмными сторонами личности Ставрогина (он вспоминает о Матрёше, она - об утопленном ею младенце). Возникает ощущение, что именно за худшие пороки она полюбила героя.
Ставрогин одновременно хочет обнародовать "Исповедь" и брак с Лебядкиной. В браке с Марьей Тимофеевной есть мотив покаяния, "креста" и преступления. "Брак Ставрогина и "дело с Матрёшей" находятся в одном смысловом ряду, оба поступка имеют одну цель - испытать сладострастие падения, уничтожить себя духовно. Отношения с Хромоножкой в подсознании Ставрогина оказались продолжением и замещением так жутко оборванных отношений с девочкой. Брак с Хромоножкой сравним с клеймом, видимым выражением преступления" (17). Таким образом, в романе воплощается мотив воссоединения убийцы со своей жертвой. А.Б.Криницын связывает это с христианским звучанием идей Достоевского (рай на земле наступит тогда, когда осуществится всепрощение и жертва обнимется со своим мучителем). Но в "Бесах" этого не происходит: Марья Лебядкина отталкивает Ставрогина. Чувство героини ничего общего не имеет с евангельским. Марья Тимофеевна то восторгается, то раздражается, обличает. "Само ясновидение Хромоножки провидит не добро, а зло: Ставрогин приходит к ней с миром, от самого себя, скрывая худое. И пусть его предложение уехать в Ури и вместе сорок лет просидеть не слишком соблазнительно, зато вполне осуществимо. Для Ставрогина согласие Марьи Тимофеевны могло бы явиться хоть и абстрактным, но всё же шансом начать всё снова. Но "проницательная" Хромоножка - первая! - отнимает у него этот шанс, а ей бы как раз и не "мыслить зла". В каком-то смысле скорее Марья Тимофеевна отказалась, отреклась от супруга, а не он от неё" (18).
В образе Хромоножки много и светлых черт, даже её портрет напоминает князя Мышкина: "...тихие, ласковые, серые глаза её были и теперь ещё замечательны; что-то мечтательное и искреннее светилось в её тихом, почти радостном взгляде. Эта тихая, спокойная радость, выражавшаяся и в улыбке её, удивила меня после всего, что я слышал о казацкой нагайке и о всех бесчинствах братца". Но облик героини способен мгновенно меняться. Во время встречи со Ставрогиным "лицо её перекосилось какою-то странною улыбкой, подозрительною, неприятною". Хромоножка тоже одержимая, она одержима идеей гордости, силы, образом Ставрогина, который способен бросить вызов Богу. Возможно, это связано с тем, что она чувствует себя обиженной Богом, терпит издевательства брата. Но в образе Марьи Лебядкиной видна та же лже-идея, что и у Ставрогина. Как и у героя, у Хромоножки её слова о Боге и природе вступают в противоречие с поступками и желаниями: она мечтает о Ставрогине, как демоническом гордом герое, и отвергает его, видя его "слабость", хотя он нуждается в её поддержке.
Хромоножка наделена болезнью, она "юродивая", её жизнь трагична. Всё это, как и её слова о Боге и природе, любовь к Шатушке, почти материнская забота о нём, приближает её образ к "положительно прекрасному", связывает с князем Мышкиным. Однако во многом обнаруживается резкое несходство. Лебядкина крайне противоречива, она постоянно показывает другую, тёмную сторону своей личности, порой её образ становится пугающим. Она одержима страстями, бесами, как и Ставрогин, это сближает героев, на этом основана и её любовь к нему.
Глава "У Тихона" и изображённый в ней герой имеют огромное значение в романе. Тихон воплощает образ праведника. Но и он неоднозначен. Тихон говорит, какова будет реакция людей после опубликования "Исповеди": "Ужас будет повсеместный и, конечно, более фальшивый, чем искренний. Люди боязливы лишь перед тем, что прямо угрожает их личным интересам. Я не про чистые души говорю: те ужаснутся и себя обвинят, но они незаметны будут. Смех же будет всеобщий". Тихон скептичен, у него несколько утрированный "реальный" взгляд на людей и жизнь. В его оценках порой не хватает доброты, сострадания. Но он предельно искренен. Ни капли фальши нет в его словах. С замечанием Ставрогина "И прибавьте замечание мыслителя, что в чужой беде всегда есть нечто нам приятное" Тихон соглашается: "Справедливая мысль". Его осуждают в "небрежном житии и чуть ли не в ереси", считают сумасшедшим; в действительности же у него бывают "по временам какие-то нервные судороги". То есть герой наделён болезнью, напоминающей эпилепсию Князя Мышкина. Келья Тихона также убрана странно: дорогие вещи соседствуют со скромными, среди книг есть театральные сочинения, "а может быть, ещё и хуже", по словам обывателей. Привычка Тихона опускать глаза, как бы пряча их от собеседника, тоже выглядит загадочно. Герой признаётся, что "не совершенно верует". Очень меткое замечание Тихона - можно сплошь и рядом веровать в беса, не веруя в Бога, говорит о том, что сомнения близки и знакомы ему. Это позволяет ему действительно понять человека, проникнуться его страданием, постараться помочь.
Образы Тихона и князя Мышкина, безусловно, очень близки. Неоднозначность Тихона, разумеется, не является свидетельством того, что его нельзя назвать праведником. Он - воплощение положительно прекрасного начала. Но в нём постоянно присутствует и ощущается некая загадка. Он несколько мрачно смотрит на мир. И говорит об этом Ставрогину! Хотя герою, наверняка, хотелось именно от Тихона услышать слова, выражающие полную веру в мир, людей и Бога. Это стало бы для него, возможно, доказательством истинности веры. Быть может, Ставрогин искал как раз этого: чтобы его искренне и твёрдо направили на бесспорный и единственный путь, доказали Бога. Но Тихон этого не делает. Он искренен со Ставрогиным, не в силах подсказать ему лёгкого решения. Мир, как и человек, сложен и неоднозначен. Даже будучи праведником и веря в Бога, его не воплотить в строгой схеме. А Бога нельзя доказать, его можно только постичь. Главное, что предлагает сделать Тихон - смирить гордыню. Как и герой "Идиота", Тихон говорит о силе смирения, его огромном значении.
Для Ставрогина возможный путь к постижению мира и самого себя только в этом - самоумалиться, чтобы иметь возможность посмотреть вокруг, выйти из состояния замкнутости на себе, постичь гармонию мира. Но это-то герой и не может сделать. Эгоцентричность и рациональный взгляд на окружающее его многообразие жизни в нём непобедимы.
Образы Хромоножки и Тихона не так однозначны в романе, как может показаться поначалу. Порой им не хватает доброты и сострадания. В них заметна некоторая двойственность, проявляется мотив загадочности и недосказанности. На героях словно лежит отсвет личности Ставрогина, в них нет той близости к гармонии, которая воплощена в князе Мышкине. В романе "Бесы" мы не находим "положительно прекрасного" образа, его героям не свойственны законченность, определённость.
В этом необъятном произведении Достоевский заключает все свои основные идеи, создает сложнейшую композицию. "Братья Карамазовы" - крупное, итоговое, многогранное произведение Достоевского. Задумано оно в 1878 году, через десять лет после написания "Идиота". Но черты образа князя-Христа вновь прослеживаются в обликах героев романа - Алёши и старца Зосимы. Оба героя имеют огромное значение в произведении.
Роман Достоевский называет "жизнеописанием '...' Алексея Федоровича Карамазова". Таким образом, Алёша сразу заявлен автором как главный герой "Братьев Карамазовых". Роль Алёши в произведении очень велика. С его помощью открываются неизвестные стороны персонажей, по-новому освещаются конфликты. В этом Алёша Карамазов близок князю Мышкину. Оба героя крайне важны в структуре романов. Алёша, как и Мышкин, открывает читателям других героев. Он является главным связующим центром романа, соединяющим все линии сюжета и всех персонажей. Однако Мышкин гораздо больше втянут в само действие романа. Он - ключевая фигура всех основных сюжетных линий, без него развитие основного сюжета невозможно. Князь - главное действующее лицо. Алёша является как бы включённой, третьей стороной в основных линиях "Братьев Карамазовых". События, например канва взаимоотношений Мити и Грушеньки, в принципе могли бы протекать без него. Но, в то же время, образ Алёши необходим для понимания облика героев и логики развития сюжета.
"Алёша, как и князь Мышкин, играет почти ритуальную роль старца, исповедника. <...> Раскрывая душу перед Алёшей, человек раскрывается уже Богу, Христу; таким образом, здесь люди высказывают то, что они хотят. Причём в этой ситуации даже, казалось бы, совершено падшая душа раскрывает в себе образ и подобие Божие (поручик Келлер - князь Мышкин), и, подчёркивая это единство, князь Мышкин говорит, что у него самого беспрерывно бывают двойные мысли" (19). Алёша Карамазов помогает раскрыть истинную суть героев, многое читатель видит его глазами. В этом смысле можно сказать об идейной наполненности Алёши, необходимой для понимания романа. При этом в отличие от Мышкина, герой не является активным деятелем в произведении.
Тема праведности также по-разному воплощается в образах Алёши Карамазова и князя Мышкина. Мы видим "бунт" Алёши, через который он проходит, укрепляясь в вере. Здесь Достоевский изображает процесс окончательного формирования личности героя, когда сомнения преодолеваются самостоятельно, находятся новые источники укрепления веры в Бога. В "Идиоте" столь явно и расширенно не показан кризис веры главного героя. Исследователи нередко связывают праведность Мышкина с внешними факторами, будто бы облегчающими соблюдение им христианских принципов: "Не случайно и то, что Достоевский облегчил герою его праведность: он из-за своего слабоумия был выключен очень долго из реальной жизни, жил в Швейцарии, зло его близко не касалось, он к тому же исходно лишён и сладострастного начала. Алешу же писатель видел "твёрдым на всю жизнь бойцом", которого не может сломить жизнь, и который свою праведность выстрадал в борьбе со злом мира и с собой" (20). С этим можно не согласиться, так как Мышкин далеко не так однозначен в романе. Герой нередко сталкивается с непониманием, жестокостью. Ему знакомы сомнения в людях и в себе, "двойные мысли", у него нередки минуты отчаяния, порой он становится даже раздражительным. В душе Мышкина также происходит внутренняя борьба веры и неверия в человека, в окружающих, в самого себя. Это лишает его образ статичности, князь - не застывший характер, а сложная личность.
Важное место в "Братьях Карамазовых" принадлежит теме бунта праведника. Происшедшее в монастыре производит крайне тяжёлое впечатление на героя. Столкнувшись с несправедливым и кощунственным поведением людей, Алёша усомнился в вере, в справедливости мира Божьего. В момент кризиса герой забывает о словах Зосимы о всеобщей вине за грехи. Возможно, здесь это связано ещё и с тем, что отношение Алёши к старцу было близко к созданию кумира. Но, несмотря на смятение, сильнейшее переживание, герой по-прежнему остро реагирует на окружающие события, чутко воспринимает жизнь и внимателен к людям, их словам и поступкам. Разговор с Грушенькой становится поворотным моментом для его сознания и внутреннего мира. "К согласию с правдой Христа Алёша приходит не путём логических доказательств, не рассуждая о "высшей справедливости", а мгновенно чувствуя всем сердцем, "как что-то твёрдое и незыблемое, как этот свод небесный, сходило в его душу. Какая-то как бы идея воцарялась в уме его - и уже на всю жизнь и на веки веков" (XIV, 328). Происходящее с Алёшей может быть названо мистическим озарением. <...> В лице Грушеньки Алёша увидел любовь сестры и прощение себе, своей злости, бунту и маловерию" (21). Искренность, внимание, истинное сострадание Грушеньки поражает героя. Он вновь обращается к миру, к вере, выходит из состояния замкнутости на себе и своих переживаниях.
Исследуя роман "Братья Карамазовы" при изучении трансформации и развития "положительно прекрасного" образа, можно открыть то особое значение, которое придаётся бунту Алёши. Герою знакомы периоды кризиса, сомнения и неверия, когда он начинает рассуждать о справедливости мира и Бога, привлекая разум. Он близок к заблуждению, потере веры. Но Достоевский показывает, что удерживает Алёшу от саморазрушения, что останавливает его бунт и возвращает гармонию. Герой вновь обращается к людям, выходит из состояния самосозерцания, оставляет попытки "объяснить", "доказать" справедливость или несправедливость Бога.
Достоевский здесь показывает единственный возможный выход из ситуации отрицания. Ставрогин замыкается на самом себе, он ищет веру, но не может ни на чём остановиться. Центр его миросозерцания и мировосприятия - он сам, а главное орудие познания - разум. Именно поэтому его поиски обречены. Трагический тупик, в который попал герой - неизбежное следствие его эгоцентричности. Такое же заблуждение приводит к гибели Кириллова. Разум не подсказал ему выхода, а чувства были слишком подчинены рациональному взгляду на мир. Князь Мышкин, несмотря на свои сомнения, "двойные мысли", как и Алёша - весь обращён к миру и людям, страдая от непонимания, он видит и прекрасные стороны, собственная боль не заслоняет для него многообразия жизни. "... Алёша умеет не подпасть под власть "бунта" <...> преодолевает первые искушения <...>. Но именно потому, что он по собственному опыту знает о карамазовских бурях, живущих в душе каждого человека, он в состоянии понять другого, не осудить извне, механически, как осуждает государство, суд и т.п. учреждения, а пробиться к личностному ядру человека, если оно ещё сохранилось. Бунтарский дух в Алёше <...> претворяется в силу не разрушительную, а созидательную" (22).
Алеша не наделен тяжелой болезнью, в отличие от Мышкина. Здоровый, краснощекий, статный, со светлым взором, Алексей воплощает более надежное земное существо. Возможно, это также воплощение и некоторой отстранённости от основных конфликтов, он не так органично втянут в романный мир. С другой стороны, герой, не являющийся в этом произведении неотделимой частью трагического конфликта, ближе к реальной, земной жизни. Перед ним открыто будущее.
Подобно Мышкину, Алеша благотворно влияет на окружающих. Братья Иван и Митя, скупые на любовь, обожают Алексея. Даже отец Федор Павлович, развращенный и озлобленный "стал его ужасно часто обнимать и целовать '...' полюбив его искренне и глубоко". Князь и Алеша любят детей, быстро привязываются к ним, устанавливают контакт. Отношение ребят к обоим героям кардинально меняется. Алеше удалось внушить мальчикам, дразнившим Илюшу, любовь и сострадание к нему. Умирающий маленький Снегирев был обрадован и утешен добрым отношением Алеши и бывших врагов - одноклассников. В романе "Идиот" мы также видим учеников главного героя - это дети из швейцарского городка, Вера Лебедева, Коля Иволгин, даже Антип Бурдовский. Говоря о безрадостном и безнадёжном финале произведения, о них словно забывают. Видимо, это связано с тем, что герои эти не выведены в главные и внимание ни них не так резко акцентируется. В последнем романе Достоевский очень чётко выписал яркие образы тех, кто будет продолжать, начатое Алёшей (хотя и сам герой тоже будет действовать в дальнейшем). Четвёртая часть начинается десятой книгой, носящей название "Мальчики". А заканчивается роман "Речью у камня" - ярким и трогательным эпизодом, в котором ощущается особое единение Алёши Карамазова и детей - детей, уже становящихся личностями.
В романе "Братья Карамазовы" Достоевским тщательно выписан еще один "положительно прекрасный" образ. Старец Зосима - наставник и учитель Алёши Карамазова. Старец очень терпелив к порокам окружающих, видит их причины и готов простить. В отличие от князя Мышкина, Зосиму окружает огромное количество людей, так как он много лет занимается проповедованием. Старец принимает сотни посетителей. Убеждения Зосимы, его отношение к окружающему миру и людям, очень напоминают Мышкина, его характер и правила поведения. В "Идиоте" Мышкин поступает точно по заповеди Зосимы: "Если возможешь принять на себя преступление стоящего перед тобой и судимого твоим сердцем преступника, то немедленно приими и пострадай за него, его же без укора отпусти" - страдая в финале за Рогожина и не укоряя его. Очень похоже у Мышкина и Зосимы отношение к природе и животным. Их значение - способность восстанавливать, делать добрее человека - прослеживается в рассуждениях старца о красоте, кротости и доверчивости лошади и высказывании князя об осле, как о "добром и полезном человеке". Зосима уверен: животные безгрешны; он призывает любить природу. Старец словно подтверждает своими проповедями необходимость того отношения к миру, которое было у Мышкина, говорившего: "Лучше птички нет ничего на свете", "как можно проходить мимо дерева и не быть счастливым, что видишь его?".
Следует отметить черту Зосимы, отличающую его от Мышкина. Старец проповедует в монастыре, не действует "в миру", не вращается в светском обществе. Таким образом, Зосима не может влиять на общество изнутри, как это делает Лев Николаевич. Мышкин сам приходит к людям, налаживает контакты с окружающими. Он свободен в выборе, его добро более деятельное. Мышкин включён во все взаимоотношения и конфликты, Зосима же выступает как сторонний наблюдатель.
Очень важное место в романе занимает смерть старца. "В сценах, связанных со смертью Зосимы, писатель показывает отсутствие истинной веры даже и в православном монастыре. Ещё при жизни Зосимы многие монахи сомневались в его "святости". Но когда от тела умершего Зосимы пошёл "тлетворный дух", почти все монахи и даже сам игумен монастыря "соблазнились": для их веры в святость умершего необходимо было "чудо"; их вера лишена была истинной духовной свободы" (23). Чтобы поверить старцу даже монахам, людям тесно связанным с религией, понадобились фактические доказательства его праведности - чудо. Этот эпизод очень важен в канве романа. Показательно отношение людей, не обладающих истинной верой к подобным концам, не имеющим так необходимого им, как представителям наивной толпы, волшебного ореола. То, что происходит с телом Зосимы - закономерно, и точно никак не может изменить мнение о герое, как о подвижнике, праведнике, порядочном и необычайно мудром человеке. Но, в поиске слабых сторон находят эту. Здесь можно провести параллель с восприятием финала романа "Идиот" частью читательской аудитории и исследователей. Благополучный конец произведения был бы не меньшим чудом, чем "нетленность" праведника. Однако именно его так хотели увидеть. Но чуда не происходит - и в этом винят главного героя - князя Мышкина, как бы отрекаясь тем самым и от его идей. Деятельность Мышкина признаётся безуспешной, он не в состоянии привести остальных героев к счастливому финалу.
В "Братьях Карамазовых", несмотря на множество трагических событий, жизнеутверждающее завершение. Роман весь словно устремлён в будущее. В финале мы видим Алёшу и его учеников. Произведение заканчивается "просветлённо-торжественной речью Алёши и Илюшечкиного камня. Именно здесь "ранний человеколюбец" говорит о силе "совместного добра", здесь обещает плачущим мальчикам блаженство всеобщего воскресения" (24).
В последнем романе Достоевский изображает двух героев, воплотивших "положительно прекрасный" образ. Но именно князь Мышкин максимально соответствует определению "князь-Христос". Проводя параллель Мышкин - Зосима - Алёша, (говоря о воплощении облика праведника), видим: Алёша наиболее адаптированный к жизни герой. У него есть будущее, возможно продолжение рода и полное слияние с обществом. Зосима самый удалённый от людей и их жизненных коллизий персонаж. Его связь с людьми односторонняя - сам Зосима в миру не живёт и не в силах сделать первый шаг, вмешавшись в какую-либо ситуацию. Алёша действует в миру, но способен на "бунт". При этом он также влияет на окружающих как бы извне, как третья сторона, основные конфликты не касаются его лично. Мышкин же - гармоничное и полное воплощение положительно прекрасного начала. Он приходит в мир, становится непосредственным участником событий, влияет на их развитие, на героев, подвергается сам сильнейшему воздействию с их стороны (в отличие от Алёши, который не так втянут в конфликты романа). При этом он максимально приближен к эталону, сохраняет в себе праведность, не способен на бунт. Князь Мышкин, даже по прошествии времени, после написания Достоевским романа "Братья Карамазовы", остался наиболее законченным и гармоничным воплощением "положительно прекрасного" образа.
Рассматривая трансформацию "положительно прекрасного" образа в творчестве Ф.М.Достоевского в романах "Бесы" и "Братья Карамазовы", можно сделать ряд выводов, открывающих наиболее объективные пути к интерпретации героя романа "Идиот". Исследованные образы героев "Бесов" и "Братьев Карамазовых", несущие в себе черты князя Мышкина, но в уже трансформированном виде, становятся здесь ключом к пониманию своеобразия Князя-Христа, его значения в романе "Идиот".
Современные исследователи говорят о крахе положительного героя в "Идиоте", апеллируя к его сюжету и структуре. Финал трагичен - значит, Мышкин не сумел выполнить возложенную на него миссию. Мышкина винят, главным образом, в том развитии событий, которое наблюдается в романе. От него ожидают полного разрешения всех конфликтов, примирения всех героев. Поскольку этого не происходит, его миссию либо считают неудавшейся, либо обвиняют его в трагическом финале. Однако, "положительно прекрасный человек", подобно своему прообразу Христу, не должен победоносно преодолевать трудности. Достоевский не собирался показывать борьбу с существующим положением вещей, оканчивающуюся победой героя. Князь Мышкин - носитель христианского идеала, он направляет людей, помогает им открыть прекрасное в себе и окружающем мире, стать лучше и самим приблизиться к идеалу Христа. Необъективно отрицать положительное значение Мышкина, апеллируя к событийной канве романа. Примирения не происходит и на духовном уровне - но оно невозможно на земле. А от миссии Мышкина ждут немедленной пользы. Это несовместимо с философским содержанием произведения, определяющимся прообразом Мышкина - Христом.
В данном исследовании, утверждая безусловную общность образов Мышкина и Ставрогина и признавая Мышкина одним из основных источников образа Ставрогина, можно раскрыть содержание и значение "положительно прекрасного" героя по-новому. В романе "Бесы" показано, как может трансформироваться изначально заложенное в Ставрогине "положительно прекрасное" начало. Именно в романе "Бесы", а не финале "Идиота" Достоевский изображает крах "положительно прекрасного" начала, недовоплощённого в Ставрогине. Сильная личность, с творческим порывом и идеями, объединяющими его с князем Мышкиным, герой "Бесов" оказывается опустошённым своим безверием. Показано возможное развитие "положительно прекрасного" под влиянием того "закона "я"", который препятствует достижению рая на земле.
В герое мы видим черты "положительно прекрасного" образа, но уже в трансформированном виде. Исследование отдельных черт, тем и мотивов, объединяющих образы Ставрогина и Мышкина и, в то же время, реализующихся в итоге разными путями, открывает новое в интерпретации героя романа "Идиот". Таким образом, здесь можно говорить не только о диалогическом единстве романов, но и о развитии положительно прекрасного образа в "Бесах", где его черты, в той или иной степени трансформированном виде, проявляются в Ставрогине, Кириллове, Шатове, Хромоножке и Тихоне.
Развитие образов Шатова и Кириллова, их жизненный путь воплощают возможную судьбу Ставрогина, если бы он не охладел к идеям, которые заронил в сознание героев. На их примере мы видим, как могут развиваться и трансформироваться идеи, проповедуемые ими и близкие мыслям Мышкина. Пути развития идей Ставрогина у его продолжателей действительно показали их крах. Образы Тихона и Хромоножки, чаще трактуемые как воплощения прекрасного, представляются не столь однозначными. В Хромоножке, несмотря на ряд высказанных ею мыслей, всё слишком иррационально, есть тёмная сторона в её образе. Возникает ощущение, что именно за худшие пороки она полюбила героя. Тихон воплощает образ праведника. Но и он неоднозначен. В нём постоянно ощущается некая загадка. Он несколько мрачно смотрит на мир - и говорит о сомнениях Ставрогину, нуждающемуся в поддержке. На Тихоне и Хромоножке словно лежит отсвет личности Ставрогина, в них нет близости к гармонии, воплощённой в князе Мышкине. В романе "Бесы" мы не находим "положительно прекрасного" образа, его героям не свойственны законченность, определённость.
Черты образа князя-Христа вновь прослеживаются в обликах героев романа "Братья Карамазовы" - Алёши и старца Зосимы. Особое значение придаётся бунту Алёши. Достоевский показывает единственный возможный выход из ситуации отрицания - Алёша, как и Мышкин, весь обращён к миру и людям, собственная боль не заслоняет для него многообразия жизни. Проводя параллель: Мышкин - Зосима - Алёша, видим - Алёша наиболее адаптированный к жизни герой, у него есть будущее. Зосима самый удалённый от людей и их жизненных коллизий персонаж. Алёша действует в миру, но способен на "бунт". При этом он также влияет на окружающих как бы извне, основные конфликты не касаются его лично. Мышкин приходит в мир, становится непосредственным участником событий, влияет на их развитие, на героев, подвергается сам сильнейшему воздействию с их стороны. При этом он максимально приближен к эталону, сохраняет в себе праведность, не способен на бунт.
Князь Мышкин остался наиболее законченным и гармоничным воплощением "положительно прекрасного" образа.
1. Фридлендер Г.М. Ф.М. Достоевский и его наследие // Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: В 12 томах. - Москва, 1982. Т.1. С. 12.
2. Гражис П.И. О взаимодействии реалистического и романтического начал в романе Достоевского "Идиот" // Вопросы романтического метода и стиля. - Калинин, 1978. С. 87.
3. Келлер К. Антигерой у Достоевского, Сэмюэля Беккета и Юджина О"Нила (в сравнительном аспекте) // Достоевский. Материалы и исследования. Том 18. - Санкт-Петербург, 2007. Стр. 277.
4. Померанц Г.С. Открытость бездне. Встречи с Достоевским. - Москва, 1990. Стр. 266.
5. Пантелей И. Роман Фёдора Сологуба "Творимая легенда" и "классические мениппеи" Достоевского // Коллектив авторов. Достоевский и XX век. Т. 1 - Москва, 2007. Стр. 299.
6. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - Москва, 1979. Стр. 304.
7. Чирков Н.М. О стиле Достоевского. Проблематика, идеи, образы. - Москва, 1967. Стр. 167.
8. Чирков Н.М. О стиле Достоевского. Проблематика, идеи, образы. - Москва, 1967.
Стр. 169.
9. Тихомиров Б.Н. "Наша вера в нашу русскую самобытность" (к вопросу о "русской идее" в публицистике Достоевского) // Достоевский. Материалы и исследования. Том 12. - Санкт-Петербург, 1996.
Стр. 117.
10. Тихомиров Б.Н. "Наша вера в нашу русскую самобытность" (к вопросу о "русской идее" в публицистике Достоевского) // Достоевский. Материалы и исследования. Том 12. - Санкт-Петербург, 1996.
Стр. 117.
11. Померанц Г.С. Открытость бездне. Встречи с Достоевским. - Москва, 1990.
Стр. 383.
12. Сальвестрони С. Библейские и святоотеческие источники романа "Братья Карамазовы" // Достоевский. Материалы и исследования. Том 15. - Санкт-Петербург, 2000. Стр.279.
13. Гург М. Опыт анализа речи Ставрогина ("Чужое" слово и его контекстуализации в процессе создания идеологии персонажей). // Достоевский. Материалы и исследования. Том 9. - Ленинград, 1991. Стр. 118
14. Киносита Т. Ф.М.Достоевский и японская литература до и после второй мировой войны. "Школа Достоевского": писатели Р. Сиина, Т.Такэда и Ю.Хания // Коллектив авторов. Достоевский и XX век. Том 2. - Москва, 2007. Стр. 430.
15. Клейман Р.Я. сквозные мотивы творчества Достоевского в историко-культурной перспективе. - Кишинёв, 1985. Стр. 72.
16. Сараскина Л.И. "Бесы": роман-предупреждение. - Москва, 1990. Стр. 152.
17. Криницын А.Б. Образ Хромоножки в перспективе мотивной структуры романа Достоевского // Вестник Московского Университета. Серия 9. Филология. - ? 3. - 2010. Стр. 61.
18. Сараскина Л.И. "Бесы": роман-предупреждение. - Москва, 1990. Стр. 150.
19. Померанц Г.С. Открытость бездне. Встречи с Достоевским. - Москва, 1990. Стр. 113.
23. Поспелов Г.Н. Творчество Ф.М.Достоевского. - Москва, 1971. Стр. 46.
24. Альми И.Л. Поэтика образов праведников в поздних романах Достоевского (пафос умиления и характер его воплощения в фигурах странника Макара и старца Зосимы) // Достоевский. Материалы и исследования. Том 15. - Москва, 2000. Стр. 271.