Ярко освещенную зеркальную полусферу ровно посередине разделяет массивная стальная решетка. На одной половине, уткнувшись в засыпанный опилками пол, лежит человек в темно-зеленой униформе, а на другой стрелок медленно поднимает автомат и целится через решетку.
И лишь только ощутив в руках тяжесть оружия, я понимаю, что сейчас я выступаю не в роли стороннего наблюдателя, а являюсь непосредственным участником действия. До сих пор неподвижно лежащая фигура в униформе вдруг начинает шевелиться, приподнимается и встает на колени. Окровавленный человек медленно поднимает голову и внимательно, запоминающе смотрит на меня. Лицо разбито пулями, но из кровавой мешанины слипшихся с опилками прядей волос, обломков костей и лохмотьев кожи его единственный уцелевший глаз смотрит зло и ненавидяще. Привычная тяжесть оружия действует успокаивающе и вселяет уверенность, оттого я лишь плотнее прижимаю к плечу автоматный приклад, и преспокойно целюсь прямо в этот самый глаз. Ну-ну, поглазей теперь мне... А вот выстрела нет. Указательный палец каменеет на спусковом крючке, и хоть я давлю на спуск изо всех сил, оружие по-прежнему молчит. Тем временем окровавленная фигура, сверля меня своим циклопьим оком, не спеша подниматься на ноги, и я слышу хриплый и страшный его вой, и крик этот звонким эхом отдается в моей голове.
...И просыпаюсь от собственного вопля, но напряжение схватки не сразу отпускает меня, оттого я, скатившись с кровати, несколько секунд лихорадочно шарю взглядом по углам, отыскиваю своего противника. Но вокруг царит тишина. Стол и табуретки залиты мягким синим светом ночника, светится табло электронных часов над дверью. Так, начало пятого. А сосед мой, оказывается, не спит уже, оконную решетку перечеркивает его силуэт, мерцает огонек сигареты.
--
Ну ты и орал сейчас! Что, теща любимая опять приснилась?
За полтора проведенных бок о бок месяца я не раз будил его подобными криками, и всякий раз отшучивался на его расспросы. Так что неудивительно, что он стал с иронией относиться к моим ночным кошмарам. Да и вообще, незачем ему знать о том, что мне постоянно снится один и тот же сон, и в кошмаре этом мне ни разу еще не удалось добить своего противника. Зачем мне его настораживать заранее, давать пищу для размышлений? Поэтому просто промолчу. Тем более, что для моего молчания есть весомая причина.
Половина пятого. Через три с половиной часа нас отсюда выведут. А еще через два часа мы встретимся вновь, но уже под куполом, по разные стороны стальной решетки. Ты готов к этой встрече, солдат?
Как и все гениальное, аттракцион этот незамысловат и прост. Да и в самом деле, если в стране отменена смертная казнь, а содержать армию приговоренных к пожизненному заключению накладно и хлопотно; то почему бы не сделать так, чтобы у них появился реальный шанс вновь увидеть свободу? Не все, конечно, но половина из них запросто может ее обрести. Под куполом.
И вот в нашей, самой демократической в мире стране родилось это замечательное и поучительное шоу. В выигрыше оказались все - преступники, что досрочно выходят из тюрьмы, государство, которое не только зарабатывает на этом представлении, но и ненавязчиво напоминает своим гражданам о настоятельной необходимости быть законопослушными, и эти самые граждане, которые получили превосходное, щекочущее нервы развлечение.
Еженедельно по воскресеньям под куполом из матового бронестекла , в ярком свете ламп сходятся в поединке двое бойцов. По обе стороны металлической решетки стоят два стола, на них вперемешку лежат патроны и детали разобранного автомата. Тот, кто окажется проворней и изворотливей, тот, кто убьет своего противника и останется цел, тот и получит желанную свободу. Что может быть проще этого? А, кроме того, общеизвестно и то, что победитель еще получает весьма солидную, гарантирующую пару лет безбедной жизни, сумму. И из-за этого уже появились заявки на поединок даже со стороны цивильных граждан. Но имеется одна, вовсе даже не афишируемая деталь. Перед тем, как сойтись в схватке, противники несколько недель живут в одной камере, в полнейшей изоляции от внешнего мира. Волей- неволей им приходится общаться между собой. И два разных человека, каждый со своей жизнью, со своей болью, со своими воспоминаниями беседуют, спорят, копят симпатии и антипатии. Случается и так, что они становятся здесь настоящими друзьями, и когда приходит их время выходить под купол, то они отказываются стрелять друг в друга. Благородно это, конечно, но и такое развитие событий предусмотрено организаторами аттракциона. С каждой стороны купола находится снайпер. И торчащие над ареной винтовочные стволы молчаливо напоминают о том выборе, который сделал каждый из пришедших сюда. Вместо одного трупа будет два - вот и вся разница.
Со своим соседом я не разговариваю уже две недели. И он поступает также. Пара- тройка фраз , которыми мы обмениваемся за день - не в счет. А до этого мы долго пытались найти общие точки соприкосновения, но их отчего-то оказалось до смешного мало. Поиск этот завершился крайне принципиальным разговором, в ходе которого было решено приберечь свои нервы и эмоции до купола. Так вот и живем теперь, друг друга игнорируем. Скучновато, конечно. Радио и телевизора тут нет, книг или газет сюда не приносят, на прогулку не выводят, и даже раздача пищи здесь автоматизирована. Долго так не выдержишь, но пара недель или месяц - это пустяк.
Он по-прежнему курит у окна, и я присоединяюсь к нему. Стоим, курим, смотрим через двойную решетку на падающий снег. В белом луче тюремного прожектора отчетливо видны падающие снежинки, а еще ночное, зимнее небо кажется угольно-черным. Просто стоим, курим, молчим.
Все уже известно наперед. Вчера днем нас водили на медосмотр, а вечером, вместе с ужином, мы получили по карточке ресторанного меню. Это такая здесь традиция - последний завтрак или обед заказывается в известном столичном ресторане. Владельцу выгодно кормить смертников, потому что вечером после поединков, масса народа закажет именно то, что ели перед боем гладиаторы. Из любопытства - а что же кушал за обедом крокодил? А некоторые блюда уже получили имена конкретных бойцов. Кто не слышал о Баклане? И вот - пожалуйте отведать ассорти "Баклан"! Этот маньяк и садист был еще, оказывается, гурманом - вегетарианцем. Отныне каждый желающий может заказать себе на закуску политую соевым соусом мешанину из экзотических овощей и фруктов - любимое блюдо покойного.
Я все стою у оконной решетки и разглядываю бесконечную зимнюю ночь. Да, именно так - рассматриваю ночь. И, сколько себя помню, я всегда любил ночь. А больше всего мне нравятся короткие летние городские ночи. Над головой сверкают огромные звезды, а чахлые скверы и пыльные городские парки становятся таинственными и загадочными. Я давно научился чутко и осторожно скользить темными улицами и переулками, реагировать на посторонние звуки, предчувствовать опасность... И вспоминались мне тогда другие ночи - когда над головой одна за другой загорались парашютные ракеты-"люстры", черный бархат ночи прошивали огоньки трассеров, а я, срывая ногти, карабкался по скалам. За полтора десятка лет я привык к ночным боям, и везде - в пустыне и в городе, в джунглях и на песке океанского побережья я весьма удачливо выходил из всевозможных переделок, но вот, чуть более полугода назад, в превосходную, безлунную и дождливую летнюю ночь, я попался как зеленый новобранец. Недаром ведь сказано, что и на старуху бывает проруха! А, с другой стороны, можно ли прожить на армейскую пенсию? Поэтому предложение своего старого дружка я принял сразу, и потом еще даже удивился - как это мне самому в голову не пришло - взять и ограбить банк?!
Нет, рыть подкоп, взламывать сейфы или потрошить банковские компьютеры мы не собирались. Это не наш профиль. А вот автомобиль для перевозки денег, водитель и шестеро охранников - вполне посильная цель для двух бывалых легионеров.
Раз в неделю, к курьерскому поезду, в спецвагон, из банка привозят изрядную сумму. И вся наша задача сводилась к тому, чтобы аккуратно аккуратно перехватить этот автомобиль в укромном месте на подъезде к станции. Короче говоря, однажды этот броневик напоролся на мощный фугас. Взрыв основательно разворотил кабину, покорежил кузов, покалечил охрану.
Нашу задумку испортил шофер. После взрыва он потерял сознание, поэтому не мешал нам добивать охранников и выволакивать опечатанные мешки, а та очередь, что я на всякий случай дал по кабине, лишь ранила его. Парень вывалился из разбитой кабины внезапно, и первой же очередью снес голову моему незадачливому приятелю. Второй - продырявил мне ногу. А вот на третью в его скорострельной трещотке уже не осталось патронов, поэтому ему лишь оставалось смотреть на то, как я целюсь в него и кричать что-то нечленораздельное, ведь с перебитыми ногами он убежать не мог. Добить-то я его добил, а вот уйти, стреноженному самому, не удалось. Но еще несколько часов подоспевшим блюстителям порядка пришлось уговаривать меня сдаться. Штабель новеньких шпал, за которыми я укрылся, стал бы надежной баррикадой, но умирать в куче просмоленных брусьев мне не хотелось, вот я и тянул время, и сдался лишь тогда когда туда приехали высокие чины из департамента и телевидение. Да, шофер свое дело сделал. Более того - он, уже однажды убитый мною, теперь посещает меня в кошмарах, а вот еще раз убить его у меня не выходит. Чушь какая-то, да?
Короткая трель звонка и через несколько секунд на потолке вспыхивают лампы дневного света. Шесть часов. Подъем. Интерьер нашей камеры по-спартански прост и практически ни чем не отличается от обстановки обычной тюремной камеры - металлическая дверь, зарешеченное окно, стол и пара вцементированных в пол табуретов, кровати и тумбочки. Крашенные серой краской стены, щербатый бетонный пол, давно уже нуждающийся в побелке потолок, зрачок следящей камеры в углу. Но, кроме всего этого, есть тут предмет, который никогда не встретишь в обычной тюремной камере - автомат. Обычный учебный автомат - порядком обшарпанный, с разболтанным затвором, один из тех, что собирают - разбирают пацаны на уроках военной подготовки, лежит на нашем столе.
Я по-прежнему стою у окна, а сосед мой подходит к столу и задумчиво смотрит на оружие. Хмурое у него лицо, осунувшееся, и глаза запали. Похоже, что этой ночью он даже не ложился спать. Так, а дальше что? Он не спеша разбирает автомат, раскладывает детали. Затвор, затворная рама, возвратная пружина, газоотводная трубка, крышка ствольной коробки, магазин, пенал, шомпол. Поправляет их , отходит на несколько шагов, смотрит на табло часов. И я тоже засекаю время. Пошел! В два прыжка он преодолевает расстояние до стола, четко, не путаясь и не роняя детали, собирает автомат, передергивает затвор, прицеливается в дверь. Щелчок бойка. Семнадцать секунд. Неплохо. А пенал с шомполом так и лежат на столе. Чтож, все верно, незачем тратить на них драгоценное время. Он поворачивает голову, встречается со мной взглядом, чуть улыбается и вновь разбирает оружие, поправляет детали, отходит от стола. Пошел! Лязганье деталей, щелчок бойка. Шестнадцать секунд. Ну-ну, давай - давай, играйся.
Кто как, а я зарядку делаю ежедневно - в здоровом теле, как известно, и дух здоровее. Впрочем, если насчет духа вопрос еще спорный, то с телом полный порядок. Без всяких скидок на возраст и пять ранений. Спортзал я устроил в углу около двери, поначалу приобщал к гимнастике и соседа, но не заметив в нем желания и усердия, оставил в покое. Чтож, каждому свое.
Разминаюсь, приседаю, отжимаюсь от пола. А он все также звенит железками, тоже тренируется, значит. Звени-звени, авось и поможет.
С самого начала, с первых дней неволи, я знал, что эта лотерея под куполом - мой единственный шанс. В нее может выиграть только тот, кто с оружием на "ты". Баклан вот мастерски работал с ножом, а жребий его свел с бывшим стрелковым инструктором, и шансов на победу у него изначально не было. Он знал это, психовал, и ,улучив момент, едва не удавил своего противника. Но парень оказался вертким, смог продержаться пару минут, пока их не растащила подоспевшая охрана. Да и на что рассчитывал Баклан? Задавил бы он своего противника, а что толку? Попал бы он тогда с разряженным автоматом в спаринг-партнеры к вояке из спецназа - вот и все дела. А я потягался бы и с тем самым инструктором! За два десятка лет я изучил массу оружия, и этот автомат я знаю наизусть. Собрать и разобрать его я могу в любой позиции. В полной темноте, под водой, даже со связанными руками... И стреляю прилично. А, кроме того, есть один секрет. Для того, чтобы сделать один-единственный выстрел, все детали ставить не нужно. И магазин тоже не надо. А то, что пацан оставляет на столе пенал и шомпол, так это ерунда. Ведь, пока он будет возиться с газоотводкой и крышкой, заталкивать скользкие от смазки патроны в магазин, я успею десяток раз перевести его в состояние трупа. Откровенно сказать, мне с ним здорово повезло. Признаюсь, что перед жеребьевкой я изрядно переволновался, но все-таки вытащил выигрышный билет.
Прошение об участии в поединке я заготовил заранее, и сразу после оглашения приговора вручил его судье. Кстати сказать, это абсолютно никакого удивления у него не вызвало. А чего же еще, спрашивается, можно было ожидать от профессионального солдата? И, первого числа наступившего месяца, нас всех, добровольцев, нас отвезли в Амфитеатр на демонстрационный бой. Так получилось, что раньше мне ни разу не пришлось бывать в этом огромном здании, поэтому сейчас я с интересом разглядывал трибуны, ложи, огромный экран на стене. На входе магазинчики сувениров - миниатюрные копии автоматов, пули и патроны на цепочках, прочая дребедень. Рядом - элегантный бар. Легко представить себе, как выглядит этот холл и зал перед боем - шумная разодетая толпа, сигарный дым, тотализатор... на телеэкране всего этого не разглядишь, да и к тому же, не люблю я кровавых забав, оттого это зрелище я смотрел редко. Тот, кто любит насилие, упивается видом чужой крови, смакует чужую боль, тот никогда не будет хорошим солдатом.
Цепочка охранников растянулась по верхнему ярусу, а мы, полусотня смертников - добровольцев, вплотную окружили блестящий пузырь купола. Фокус с освещением стар и надежен - матовые стены купола ярко освещены изнутри, поэтому находящимся внутри видны лишь зеркальные стены, а те, кто заполняют трибуны, все происходящее под куполом видят четко и ясно, в беспощадно- хирургическом свете ламп. Мы все, окружившие купол, внимательно наблюдали за происходящим под ним. Метров пять от двери до стола, еще метр до разделительной решетки, и именно тогда я понял, что ставку нужно делать на единственный выстрел - с такого расстояния я не промахнусь.
Выстрелы внутри купола нам были едва слышны, но лицо отброшенного автоматной очередью к стене, бьющегося в агонии человека все разглядели отлично. Но только трое из нас отказались от своего намерения, а все остальные на следующий день подписали контракт. На мой неискушенный взгляд только два пункта из него заслуживали внимания - то, что победитель получает немедленное освобождение, и то, что он имеет право покинуть эту страну. Уеду отсюда - так я решил. Есть на свете один замечательный уголок, и уверен я, что будут мне там рады. Там - всегда теплое море и белый коралловый песок, пальмы и синее небо. А еще живет там женщина с грустными глазами и подрастает у нее светловолосый парнишка. Она не забыла лихого легионера, и каждый год на Рождество я получал от нее открытку. Скажу даже больше - вышла бы удачно та затея с банком, давно загорал бы я на белом песке. ..
А вечером того же дня, едва познакомившись со своим противником, я понял, что в этот раз мне здорово повезло, и, если верить подписанному контракту, максимум через три месяца я буду на том острове. Девятнадцатилетний пацан отродясь не держал в руках боевого автомата, а свое пожизненное заключение он получил за то, что раздавил машиной мотоциклиста - офицера дорожно-патрульной службы. Пьяная компания "золотой молодежи" резвилась всю ночь, а под утро они решили съездить проветрится за город. Мой сосед был за рулем своей новенькой спортивной машины, и когда инспектор попробовал его остановить, стал удирать. Погоня окончилась результативно: мотоциклист попал на кладбище, водитель - в камеру гладиаторов.
На поединок он решился от отчаяния. Сама мысль о том, что теперь ему несколько десятков лет, до самой смерти, суждено жить в наглухо закупоренной бетонной коробке с такими же, как и он сам, изгоями, была ему невыносима. И поэтому он решил использовать свой маленький шанс - а вдруг повезет? О своей жизни я ему ничего не рассказывал, а из-за недостатка опыта он не смог прочитать мою биографию по многочисленным рубцам и шрамам, оттого, добросовестно тренируясь в сборке автомата, искренне недоумевал: почему это я пренебрегаю этой игрушкой?
Вот именно - игрушкой! На столе под куполом будет лежать боевое оружие, и навыки скоростной сборки раздолбанного автомата там не помогут. Ковыряться с боевым стволом ты будешь втрое, если не вчетверо дольше, а устанавливая ненужные детали, потеряешь время. И погибнешь.
Хорошенько размявшись, я иду мыться. Смываю пот, чищу зубы, а сосед мой забыл про автомат, застыл неподвижно на табурете, вперился взглядом в какую-то точку на столе. Водится за ним такое, замечал уже ранее.
--
Встряхнись, пацан! Нас ждут великие дела! До свободы - пара часов!
Но он пропускает мимо ушей мои бодрые призывы, все также сидит в оцепенении. И ладно.
Семь часов. Сейчас будет завтрак. Плотно завтракать я не люблю, поэтому из всего обширного меню уделил внимание только десерту. Набивать брюхо перед боем - глупость величайшая. Пуля в живот - и чревоугоднику долго каяться не придется. Звонок. Я поднимаюсь, отодвигаю створку оконца в стене и снимаю с подъемника два подноса - себе и соседу. Ставлю их на стол, небрежно отодвигаю автомат, и он падает на пол. звон железа выводит пацана из транса, и теперь он с интересом рассматривает свой вчерашний заказ - бифштекс с картофельным гарниром, какай-то салат, розоватое желе на тарелочке, бутылку сухого вина.
Спиртное перед схваткой разрешено. В разумных, понятно, пределах: полбутылки водки или бутылка вина - на выбор. А я предпочитаю шоколадный ликер. Пакетик сливок я смешиваю с ликером и заливаю получившейся смесью сухой песочный бисквит. Щедро насыпаю сахар в кофе, а вторую чашку кофе, коробку конфет и пачку "Кэмэла" оставляю на потом . сдавать посуду сегодня не надо, можно и посмаковать напоследок. Бисквит и кофе - завтрак солдата по-генеральски. Но после тюремной диеты немного сахара во вред не пойдет.
В девять часов за нами придут, а пока вот так, за кофе и сигаретами, я коротаю оставшееся время. Сосед мой совсем уже оправился, и угощается предложенной конфетой. А я отказываюсь от вина. Холодный черный кофе и сигарета - вот и все, что мне сейчас надо. Разговаривать мне с ним не хочется, хотя на прощанье и можно было бы побеседовать, но зачем? Прошло время бесед. И я сижу молча, попыхиваю "Кэмэлом", потягиваю кофей, посматриваю на пацана.
Говорят, что нет существа страшнее, чем взбесившаяся овца, и хотя лично сам я никогда не видел таких овец, этому утверждению верю. Я видел другое - когда такой же слизняк мгновенно перерождается в зверя, и это, поверьте, впечатляет. Страх - мощный стимулятор, и зажатая в угол медуза превращается в безжалостного спрута. У таких людей нет великодушия и благородства, им чужды понятия совести и чести, поэтому тот, кто выводит такого человека из бездеятельного состояния, падет первой жертвой разбуженного самолюбия. Две недели тому назад я едва не довел его до критической точки, но успел вовремя остановиться. Нельзя давать ему сорваться, иначе поступки его станут непредсказуемы. Если он просто бросится на меня - это ерунда, в рукопашной схватке я ему хребет сломаю, ну, а если ночью он врежет мне по голове прикладом? Короче говоря, я вовремя осознал угрозу и прекратил всякое с ним общение.
Я встаю из-за стола и подхожу к окну. Курю и смотрю, как неспешно распускается зимнее утро.
Мне отчасти даже жаль своего соседа, но выбора нет - кто-то должен умереть. А мне еще надо пожить, увидеть своего сына, и, если получится, вырастить из него настоящего мужчину. Хитрая все-таки это вещь - смысл жизни. Для меня он заключается в постоянном движении к избранной цели, а для кого-то лучше всего просто плыть по течению. И велика ли ему разница - увидеть на десяток восходов больше или меньше.?
Прерывистый звонок обрывает мои размышления. Без десяти девять. Пора собираться в путь.
Сборы недолги. Все наши вещи, от носков до зубных щеток - казенные, поэтому брать с собой нечего. Делю оставшиеся конфеты поровну, и присаживаюсь за стол. Посошок на дорожку.
Лязганье дверного замка прерывает наше угрюмое молчание.
--
Встать! Руки за спину! На выход!
После короткого инструктажа нас разводят в разные стороны. Начинаются предстартовые процедуры. Душевая комната с большим выбором всевозможных шампуней и гелей. Парикмахерская. Накрахмаленные простыни и зеркала. Раздевалка. Спортивные костюмы из белоснежной переливающейся ткани и такого же цвета кроссовки специально изготавливаются известной фирмой. Белый цвет выбран не зря. На белом и кровь заметнее и в мечущуюся под зеркальным колпаком переливчатую фигуру труднее попасть. Сейчас меня постоянно сопровождают два крепких парня, и один из них постоянно отчитывается о нашем местонахождении. Они бесстрастно наблюдают за тем ,как я подбираю кроссовки. Пол там металлический, плохо будет, если подошвы начнут скользить по опилкам. Шнурую обувь. Все, готов. После очередного доклада по телефону меня отводят в небольшую комнату без окон. Три кресла, столик, пепельница. Усаживаюсь посредине. Они закуривают, и я прикуриваю заначенную сигарету, осматриваю этот зал ожидания. Кроме кресел и столика тут есть только две двери - та через которую мы вошли, и другая, овальная, напротив нас. Над этой дверью плафон, в нем горит красная лампочка, чуть выше табло электронного секундомера, на нем застыли зеленые цифры - "180". Соображаю - предбанник этот, или как они его там называют выходит этой дверью под купол. И тут раздаются трель зуммера - побежали цифры на табло.
--
Не дергайся парень, - это тот, который с телефоном, - у тебя еще три минуты. И напоминает чуть погодя, - дверь поднимется вверх на пять секунд. Знаю. Видел. Помню. На табло цифры стремительно сменяют друг друга: "130"; "125"; "120". Сигарета уже потушена, но я не поднимаюсь. И охранники, ребята бывалые, преспокойно сидят. А, если я сейчас заартачусь и не встану, что будет? Врежут мне по голове и выкинут на арену? Поднимаюсь я при цифре "30". Иду к двери, останавливаюсь. Жду. Теперь в моей голове абсолютно пусто, нет ни мыслей, ни эмоций, ни воспоминаний. Страха тоже, впрочем, нет. Просто жду. Опять зуммер и дверь пошла вверх. Не дожидаясь, пока она откроется полностью, я, пригнувшись, выпрыгиваю под купол. Стол- напротив! В три прыжка я преодолеваю расстояние до него, попутно успев прикинуть, что решетка целиться не помешает. Сосед мой тоже не теряется, он тоже уже возле стола, лязгает деталями. Давай, солдат! Затвор в затворную раму. Есть! Возвратная пружина. Есть! Патрон в патронник, затвор на взвод. Есть! Упор приклада в плечо, в прицеле фигура в белом. Есть!
--
Пацан недвижно замирает у стола, судорожно прикрывается полусобранным автоматом, а его лицо, губы, и даже округлившиеся от страха глаза становятся в один цвет с белоснежным одеянием. Вот и все, пацан, приехали. Тяжесть автомата в руках, палец замер на спусковом крючке. А вот выстрелить не могу! Тот дурацкий сон, тот навязчивый кошмар вдруг обернулся явью. Перед стволом моего автомата вновь корчится залитый кровью человек в униформе, и я опять не могу нажать на спуск. Закрываю глаза, пытаюсь отогнать наваждение, и вдруг понимаю, что проиграл. Сломался я на том шофере. Открываю глаза. противник мой бросил автомат, отскочил к дальней стене. Эх, ты, вояка!
--
Чтож, живи, пацан. Может и станешь когда-нибудь человеком. Живи. И салютую ему автоматом. Четко делаю поворот кругом. Два строевых шага и я останавливаюсь прямо перед торчащим из амбразуры стволом. Автомат в положении "к ноге", подбородок приподнят. Хоть умру по-солдатски, с оружием в руках. Что медлишь, снайпер?!
--
Короткая автоматная очередь прогремела под куполом оглушительно и неожиданно. На таком расстоянии промазать невозможно, и я полетел на пол, сбитый сразу несколькими пулями. Вот тебе и слизняк!!! Но сознания я не потерял, и оружия из рук не выпустил. Досталось мне здорово, опилки подо мною уже залило кровью, но это еще не конец. Рывком перевернул на бок отяжелевшее тело, перехватил оружие липкими от крови руками. И прицелился через расплывающийся перед глазами туман в скачущую перед решеткой и что-то хрипло орущую фигуру в белом костюме. Теперь я выстрелю, это точно. Держи овца! Грохот выстрела, звон разлетевшихся на полу деталей автомата, хрипение отброшенного пулей в голову пацана и тишина. Я победил.
...Вот и остров, вот и синяя вода, вот и белобрысый мальчишка бежит по белому коралловому песку. Все хорошо. Только вот почему-то картина это становиться все темнее и темнее...
...Этим вечером в "Гладиаторе" на десерт предлагали торт "Победитель" - пропитанный смесью ликера и сливок песочный бисквит, залитый кроваво-красной глазурью.