Аннотация: За друга можно и жизнь положить, особенно, если он при деньгах.
СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ
Фаршированный килькой пудель - хорошая закусь под водку. Я первый раз попробовал его на берегу Собачьего озера в Сосновке. Туда, в лесопарк, мы часто ходили с друзьями жарить шашлык. Но в этот раз мяса не было, а водки и кильки имелось в изобилии. Когда мы растравили голод алкоголем, к нам подбежал играть пудель. Пудель был хоть и карликовый, а мяса в нём с лихвой хватило на пятерых мужиков. Хозяйка поздно вспомнила о блудной собаке. Упитанное животное вылезло из воды, когда семейный любимец был освежёван, запечён и частично начал перевариваться. Соли мы с собой не взяли, но пришла мысль начинить тушку килькой. Надо сказать, килька со своей задачей справилась на удивление сносно. Пуделятина вышла съедобной, а рыбный запах придал ей неописуемую отдушку, начисто истребив псиную вонь.
Мы навалились впятером. Тушка разлетелась вмиг. Под водку, на свежем воздухе, пудель - штука улётная! Горячую кильку выгребали руками пряма из дымящегося нутра и тоже пускали в дело. Прикончив жаркое, полезли в озеро. Прерывая водные процедуры только для того, чтобы догнаться, мы славно скрасили душный летний вечер. Когда спиртное кончилось, зассали костёр и потянулись домой к Ильюхе. Хотелось продолжения банкета. Ильюха был холостяком и жил совершенно один. Необыкновенно часто умиравшая в последние годы родня оставила ему приличное наследство. На вымороченные деньги Ильюха купил и обставил двухкомнатную квартиру, а остальное положил на валютный счёт и жил как истинный рантье, снимая раз в полгода проценты. Мы бесцеремонно пользовались его гостеприимством, напрашиваясь на ночлег после очередной семейной склоки. Ильюха никогда не отказывал. Он всегда давал в долг и часто единолично спонсировал наши гулянки. Унаследованных денег он не жалел никогда. Вот и сейчас, он купил мне с Борей пива, а Шурику и Стасу водки, так как наших бабок хватило только на дневную кильку.
Мы разместились у Ильюхи и только начали, как зазвонил телефон. Я терпеть не могу неожиданные звонки. Они преподносят сюрпризы, как правило, неприятные.
- Слушаю, - Ильюха взял трубку, и я заметил, что плечи у него поникли. - Да. Нет... Ну, это... это так не делается. Хорошо, побазарим... встретимся... У меня? Когда? Да, буду дома... Ладно... Да...
Он растерянно положил трубу.
- Случилось чего? - спросил Шура.
- Да, блин, - Ильюха брякнулся в кресло, закрыл глаза и откинул голову. - Наезжают на меня конкретно.
- Кто?
- Зачем?
Мы проявили интерес к проблемам друга, усиленный опьянением до состояния почти неприличного.
- Бандиты наехали. Узнали, что я наследство получил. При деньгах типа, а крыши нет. Вот и решили подоить.
- Вот борзота!
- Шибко блатные?!
- Мочить козлов!
Ребята взорвались в справедливом негодовании. Я выждал, пока буря стихнет, и спросил:
- Чьи бандиты, ты знаешь?
Ильюха пожал плечами.
- Они вроде сами по себе. Пока не обзывались никак.
- Тогда мочить! - Боря твёрдо стоял на своём. Я полгода просидел с ним на зоне в одном отряде и знал, что он от принятого решения не отступит.
Шура и Стас, однако, его точку зрения не разделяли.
- Пацаны, вы в своём уме? - Стас был сторонником мирных переговоров. - Давайте все вместе встретимся с ними, побазарим. Нас пятеро, перетрём как-нибудь вопрос.
- Как-нибудь не надо, - вмешался я. - Это нас сегодня пятеро, завтра. А послезавтра они Ильюху выловят одного и повезут за клюквой... на болото... Только назад вернутся одни. А если от них попробовать откупиться, то начнут доить, пока не заберут всё. Ильюху на бабки кинут конкретно. Потом и квартиру заберут. Он им всё подпишет, это ясно. Боря прав, их мочить надо. Сколько они с тебя хотят?
- Три тонны баков, типа налог.
- Тогда тем более. Бабки не велики, о такой сумме старших в известность ставить не будут. Ильюху пробивали по своим каналам и наезжать будут от себя, поэтому и обзываться не стали, чьи они, откуда.
- Может, их просто под волыны поставить? - не мог уняться гуманист Стас.
- А смысл? Чтобы они опять пришли? Если они решили со старшими не делиться, а по всем признакам выходит так, значит, мозгов у них нет. Тогда и разговаривать с ними без толку. Их нужно успокоить раз и навсегда. Кстати, о волынах. У кого они есть?
Ильюха пожал плечами. Боря помотал головой.
- Значит, их нужно купить, - у меня оружия не водилось давно. Освободившись, я завязал. Как и все остальные. Потому и сидели без денег, хотя наши семьи давно желали обратного. - Когда они придут?
- Завтра в час, - понуро ответил Ильюха. - Хотя, теперь уже сегодня.
- Я достану волыны, - сказал молчавший ранее Шура. - Но в разборки лезть не буду.
- Я тоже не хочу в это макаться, - заявил Стас. - Я больше с "мокрого" не соскочу, мне потомственная колдунья Ирина нагадала.
- Лады, - согласился я. - Боря, ты остаёшься?
- Говно вопрос!
- Значит, нужны две волыны, - распорядился я. - Ильюха, деньги давай.
Друг, окончательно утративший контроль над ситуацией, передал тысячу долларов Шуре.
- Ну, мы пошли? - спросил Стас.
- Валяйте, - насмешливо помахал я рукой бздиловатому кенту. - А ты, Шура, постарайся с волынами обернуться... до часу дня.
- Сделаю, - кивнул тот. У него был очень озабоченный вид.
Они ушли, и я озвучил план действий.
- Когда раздаётся звонок в дверь, мы с Борей спрячемся в дальней комнате. Ты, Ильюха, ведёшь их сюда. Начинаешь базар, а сам становишься вот в этом углу, чтобы мы тебя не задели, а то времени разбирать кто где, сам понимаешь, не будет. Когда встанешь, скажешь что-нибудь типа: "Ну, вы даёте". Мы с Борей тут же выскакиваем и валим их. Поскольку старшим бандиты ничего не сказали, то в квартиру пойдут все, никого внизу оставлять не будут, всё равно за помощью обращаться им не к кому.
Я повернулся к Боре:
- Всё так?
- Нормально. Выйдем. Дадим каждому по маслине в тело, их на десять минут всяко рубанёт. Потом в ванну оттащим, добьём, там, горло перережем. Они до темноту полежат, заодно вся кровь выйдет, а ночью мы на их машине вывезем в лес... за клюквой! - Боря так по-вурдалачьи ухмыльнулся, что Ильюха, собственноручно ободравший пуделя, гулко сглотнул и втянул голову в плечи.
Я с самого начала понимал, что затея довольно гнусная, но только когда Шура принёс волыны, с ужасом безысходности осознал, насколько она необратима. Мы больше не пили, хмель к тому времени улетучился и образовалось гнетущее чувство тоски, смешанной с запоздалым раскаянием. Но кидаться в обратку было нереально, тот же Боря не поймёт. Поэтому я тщательно проверил оружие, дослал патрон в ствол и принялся ждать.
После ухода Шуры время полетело быстрее. Возможно, уверенность придавали волыны. Мы чифирнули, чтобы придти в себя. Часам к девяти утра я задремал и проспал до полудня. Разбудил меня Боря:
- Хорош кемарить. Ильюха чифир сварил.
Мы пустили по кругу эмалированную кружку и заели кусочком селёдки. Положительно, солёная рыба преследовала нас не к добру. Как бы в скором времени не начать закусывать ею чифир в Крестах!
Остаток времени просидели на нервяке. Боря угрюмо вертел пистолет, будто видел "макарова" первый раз. Меня тоже начало слегка мандражировать, как всегда случалось перед верной мокрухой.
Ровно в час раздался звонок.
- Тихо! - шепнул Боря, и мы бесшумно скрылись в соседней комнате. Ильюха пошёл открывать. Из коридора донеслись невнятные голоса.
Я очень надеялся, что братки не упороли косяка, например, действительно не поставили в известность своих старших или не подстраховались ещё каким образом.
Заскрипел паркет в комнате.
- Вот смотри сам: ты делаешь дела, рубишь капусту, а в общак не засылаешь. Не по понятиям, согласись, - обосновывала свои претензии братва, совершенно не подозревая, что живёт последние минуты.
- Вы присаживайтесь, пацаны, в ногах правды нет, - заюлил Ильюха. - Насчёт общака это вы правильно всё говорите...
Судя по звукам, из троих прибывших двое остались стоять. Мы я Борей переглянулись. Я ткнул большим пальцем себе в грудь и указал подбородком направо: мол, буду начинать искать цель справа, а ты - слева. Боря понял и кивнул.
- ...давай, если всё правильно, - заканчивали разводить Ильюху на лавэ борзые ребята.
Ерунда всё это, нет у людей никакого предчувствия смерти. Было бы - не поехали б, и вообще не вписались в такую тему.
Крякнул паркет под ильюхиными ногами.
- Ну, вы даёте, пацаны. Это же наследство...
Ильюха договаривал, когда я уже скакал у него за спиной, держа волыну обеими руками. Встал он идеально: братки оказались как на ладони, а нам с Борей хватило места, чтобы не мешать друг другу.
От неожиданности бандюги не успели и шевельнуться. Я выстрелил в корпус стоящему справа, у самых дверей, братку. Тут же шмальнул Боря, и другой бывший на ногах пацан, как подкошенный, рухнул на колени и мешком завалился на пол. Третьего мы прикончили одновременно, получилось словно дуплетом. Он выгнулся в кресле и пронзительно захрипел пробитой грудью.
Я убрал палец со спускового крючка и шумно выдохнул.
Получилось всё как нельзя лучше. В таком деле важно вовремя остановиться, а не шмалять до конца обоймы, на чифирном нервяке добивая уже мёртвые тела и стреляя в тех, кто пробует тебя остановить. Только оглянувшись на Борю я понял, как близко мы были у этой черты.
Я поставил "макаров" на предохранитель и Боря поставил свой. Я ткнул волыну за пояс и Боря сделал то же. Главная опасность миновала. Мы держали себя в руках.
- Давай их в ванну, быстро! - скомандовал я.
Мы подхватили под мышки братков и уволокли в ванную комнату. Двое были ещё живы, а тому, кто сидел в кресле, пуля пробила сердце и он уже кончился. Мы свалили пацанов в ванну. На полу остались кровавые потёки. Ильюха схватил тряпку и исчез в туалете, где энергично стал макать её в унитаз.
- Надо бы их обшмонать, прежде чем резать, - рассудительно заметил Боря. - Ксивы, там, лавэ забрать, чтобы кровью не залило.
- Да, забрать надо всё, чтобы менты потом не опознали, если найдут, - согласился я.
В коридоре Ильюха аккуратно собирал с линолеума кровь.
Мы облазили карманы бандитов, стараясь не пропустить что-нибудь важное. Раненые пацаны уже начали стонать. Один открыл глаза и, как мне показалось, с укором посмотрел на меня. Расплачиваться за глупость ему приходилось жизнью.
- Давай их бошками на сток, - Боря достал из кармана нож. - Душем потом быстро смоем, а то они все извозятся, перепачкаемся потом...
Перетягивать парней к сливу оказалось труднее, чем закидывать в ванну. Мы аккуратно уложили головы вместе и Боря чиканул своего бандита по сонной. Кровь толстой струёй ударила в борт и растеклась по эмали.
- Давай, мочи, - передал он мне складник.
Так ловко перерезать артерию, как Боря, я не сумел. Кровь хлестнула в ладонь, однако я успел отдёрнуться и не запачкать рукав.
- Ф-фу, хорошо! - сказал я, пуская в раковину струйку тёплой воды и подставляя под неё кисть. Нож я бросил туда же.
- Точно! - кивнул Боря.
В коридоре Ильюха успешно справился со своей задачей и теперь спускал воду, отполаскивая тряпку.
- Пускай они пока протекут, - предложил Боря, - а мы похаваем чего-нибудь.
- Кровь учуяли - жрать охота! - мы заржали, чтобы скрыть смущение от проявления столь первобытного чувства.
Боря вымыл нож и почистил картошку. Я рядом на столе изучил собранное в кучку содержимое бандитских карманов, вывернул бумажники. Денег набралось сотен на пять долларов - дополнительный приработок, на который мы не рассчитывали.
- А вот и машина, - отложил я в сторону ключи и техпаспорт. - Надо будет сходить на неё посмотреть.
- Пойди, глянь сейчас, - посоветовал Боря. - Вдруг там кто сидит, ждёт. Заодно ментов пропасёшь.
- А ведь мысль! - спохватился я и выскочил на лестницу.
В машине, классической красной "девятке", к счастью, никого не было. Милицию я тоже не заметил. Да и кто её будет вызывать в разгар рабочего дня? Кому вообще её нужно вызывать? Ну, услышали соседи громкие звуки... Даже, если внимание обратили, первым делом предположат хлопушки. Не так давно мы у Ильюхи взорвали на газовой плите пригоршню китайских петард. Никто не повёлся. Сегодняшнее мочилово было куда менее шумным.
Когда я вернулся в дом, Ильюха уже навёл порядок, а Боря заканчивал стряпню.
- Я её с тушёнкой запарил, - радостно сообщил он, занося накрытую полотенцем кастрюлю.
- Ильюха, у тебя чёрный молотый перец есть? - спросил я.
- Сейчас, - друг обалдело пошёл на кухню.
- Тогда неси заодно и соль! - крикнул я, дабы его расшевелить. Было заметно, что ему здорово не по себе. Хорошо, если к ночи оклемается и перестанет бояться.
Мы навалили по тарелкам размятый картофан. Боря откупорил остатки вчерашней водки.
- Мне только полтишок, а то вечером за руль, - сразу предупредил я.
Водка успокоила взвинченные нервы. Я с жадностью накинулся на еду, ведь со вчерашнего пуделя маковой росинки во рту не было! Ильюха без аппетита ковырял вилкой.
- Давайте за удачу, - Боря поднял рюмку, Ильюха вяло последовал за ним.
- Будем здоровы! - искренне пожелал я и допил, что оставалось на дне.
Ночью я перегнал машину вплотную к парадному. Разложил заднее сиденье и открыл багажник. Набрал номер на бандитском мобиле:
- Готов.
Через минуту Ильюха с Борей выволокли первого жмура. Голова его в гигиенических целях была замотана пакетом и перетянута на шее верёвкой. Я принял труп из машины и затянул его в салон. Вылез и прикрыл багажник, чтобы случайный жилец, которому приспичит сейчас выйти, не удивлялся. Мы благополучно погрузили всех. Напоследок Боря сказал:
- Сотни две баксов дай, на расходы, если менты остановят.
Не до конца оклемавшийся Ильюха тупо мотнул головой и убежал за деньгами.
В лес мы заехали по "пьяной" дороге. К счастью для ментов, они там сегодня никого не ловили.
Сгоревшие на работе братки нашли последнее пристанище под грудой валежника, неизвестно кем и для каких целей срубленного лет десять назад. Я давно приметил это место и теперь оно пригодилось.
- Лёгкого лежанья! - Боря сделал большой глоток и завинтил крышку.
- Думать надо головой, коли уж выбрали опасную профессию, относящуюся к группе риска, - брезгливо напутствовал я отошедших в небытие бандитов.
Мы залезли в машину. Посидели молча в пахнущем кровью салоне и поехали в город.
Тачку я бросил в новостройках, неплотно прикрыв дверцы и оставив в замке зажигания ключ. Любители покататься всегда отыщутся в подобных кварталах, неважно, пятнадцать им лет или сорок пять. Прежде, чем разойтись по домам, мы поделили бабки. Боря дал мне сотню из тех долларов, что принёс Ильюха, а я отмаксал ему половину бандитских денег. Для начала, на каждого вышло примерно по триста пятьдесят баков. Двести я отложил для семьи, а остальные заначил на карманные расходы.
Домой я вернулся к семи утра. Жена с тёщей уже встали и хозяйничали на кухне, раздражённо громыхая посудой. Когда я ввалился туда, они обернулись, как две мегеры, и только сейчас я заметил, насколько похожи мать и дочь - в однотипных заношенных халатах, с рано постаревшими лицами, к которым прилипло выражение капризного недовольства, они выглядели сёстрами-близняшками.
- Нагулялся? - спросила Зойка.
- Вообще-то я работал, - ответил я. - Доброе утро.
- Здравствуйте, - вступила в разговор тёща, нарываясь спозаранку на скандал. - Не перетрудились на работе-то?
Я вдруг вспомнил, что не успел спрятать в комнате "макаров", который на лестнице засунул в задний карман джинсов. И ещё подумал, что как-то чересчур отстранённо смотрю на родню, пусть не самую лучшую, но хорошо знакомую и привычную. Должно быть, касание смерти и хождение по кромке безумия вернули мои мозги на старое место - эпохи начала девяностых годов и времён первого ареста. Жена с тёщей тоже уловили эту перемену и затаили дыхание.
Я запустил руку в задний карман. В другой, где лежали деньги.
- Я полтора суток выгоны разгружал. Пил, конечно. Иначе никак. Экстренная работа. Зато всё законно и платят хорошо, - я протянул Зойке стодолларовую купюру.
Обе женщины вздохнули с облегчением. Бумажка моментально исчезла в зойкиной руке.
- А мы завтрак тебе готовим, - запоздало обрадовалась она. - Всю ночь ждали-ждали, думали, куда ты пропал? Хоть бы позвонил.
- Не успел, тема была срочная, а оттуда не мог, - я улыбнулся и второй раз избежал искушения выпустить до конца всю обойму.
- Умывайтесь тогда и идите кушать, - приветливо сказала тёща. Она с удивительной скоростью умела менять настроение. С этим я тоже смирился.
Стараясь не поворачиваться к ним спиной, я отступил в комнату и спрятал волыну в укромном месте. Лавэ укрыл в особом тупике, заготовленным очень давно и до сих пор никем не обнаруженным. Ни Зойкой, ни её мамашей, ни милицией. В ванной я заглянул в зеркало и лишь покачал головой: глаза как у филина, щетина в разные стороны торчит, волосы всклокочены - двое суток без сна дались тяжело. Я наскоро побрился и разгладил хайр мокрой пятернёй.
- Рюмашку выпьешь? - участливо спросила Зойка, когда я сел к столу.
- Нет, - сказал я. - Теперь я пить долго не буду.
Вечером я встретился с Борей и Шуриком. Мы раскинули на троих тонну баков, которую дал Ильюха на покупку оружия. Сами волыны достались нам бесплатно - их дали пацаны, с которыми мы договорились развести на бабки состоятельного лоха.
Идея принадлежала мне. Бандитов предложил Боря. Не знаю, чьи они были и где он с ними сошёлся, но ребята оказались недалёкими и согласились вписаться в абсолютно гнилую тему. Я встретился с ними месяц назад и познакомил со своим планом: они наезжают на Ильюху, мы с Борей вступаем в переговоры и снижаем налог до тонны баков. Вместе с тысячей, выделенной на пистолеты, получается две, итого по четыреста долларов на брата. Заурядное кидалово, схема самая простая и испытанная бандюгами не раз. Денег выходило мало, и своих старших они в известность не поставили. Подготовительный этап прошёл как по маслу, только вот делиться с ботвой мы не стали. Боря предложил их замочить, у него с ними были какие-то свои счёты. Шура согласился выступить в роли посредника, принести от бандитов волыны, а затем свалить и в убийстве не участвовать. Бедного Стаса мы загрузили втёмную, он так никогда ничего и не узнал.
Мы ещё не раз потом ходили вместе на Собачье озеро и съели там не один пуд кильки, с домашними любимцами и без, а Ильюха продолжал нам ставить и верить в дружбу. Мы тоже относились к нему очень хорошо, и больше таких комбинаций с ним не проводили, хотя у нас у всех были семьи, а жизнь с роднёй без денег - просто собачья.