Гецеу Яна Александровна : другие произведения.

Двое

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

ДВОЕ

рассказ

    
   Этот денёк в середине июля выдался прекрасно-жарким, в отличие от непомерно мрачной погоды прошлых дней. И он решил прогуляться. Вышел даже раньше времени, не утерпев - так уж сильно скучал по солнышку! Оно было ему всерьез противопоказано, по особым причинам, но...  он решил рискнуть - терять все едино, нечего!
   "Сейчас ведь вообще вся природа будто взбесилась, - тихо бредя в тени прекрасных каштанов размышлял он. - Все сезоны наперекосяк... не то, что раньше..." Ах, выражение "раньше" наводило страшную тоску на него и он всячески избегал этого понятия, но в этот раз как-то само повернулось - не обойти, не объехать! Он вздохнул, подняв голову к небу, постоял, глядя пристально в одну золотистую точку сквозь густую листву, лишь одному ему видимую махонькую точку. Может, ее еще кто-нибудь углядел бы. Но никому она не нужна, кроме одного лишь замкнутого, тихого прохожего. "Может, это глаз моего ангела? Следит за мной, все еще... зачем только? Что со мной теперь-то может стрястись?.."
   Он застыл с поднятой головой, как лишнее дерево на аллее, и размышлял о чем-то своем. Невыразительный, небольшого росточка, худощавый человек неопределенного возраста. И можно было обнаружить некоторые странности в его облике, если присмотреться. Довольно молодой, в общем-то, что-то между двадцатью пятью и... сорока? Так сразу и не сказать. Сутулится, глаза темные, запавшие, щеки впалые. Небрит дня три. Весь вид несколько чахоточный, болезненный. Кутается в дурацкий пиджачок, немного не по размеру, и какой-то пыльный. Аккуратная некогда стрижка отросла неровно и некрасиво, приличный человек осудил бы подобную небрежность. Но, скорее всего, у парня не было денег на парикмахера. Вообще, весь вид  бомжеватый и потертый. К тому же плотно замотан в длинный, клетчатый старый шарф, это в приличный июльский вечерок, среди влажного марева? Человек то и дело поправлял его, неуклюжими жестами, прятал руки в карманы, и снова поправлял шарф, будто боясь что спадет. Он не потел, и не дрожал,  и странно, очень странно было -  к чему этот шарф? Что за нужда человеку в нем? Но удивиться некому - все спешат мимо, или рассеянно бросают взгляд, и уплывают рассеяно по аллее.
   И вообще никто не стал бы смотреть на него - непримечательного. И  не желающего, чтобы на него смотрели. Скорее даже, меньше всего желающего обратить не себя чье бы то ни было внимание. Если и натыкался на кого-то неуклюже, то шарахался, стесняясь.
   А она подошла сама. Странно даже, почему? Ну, что, что могло привлечь ее, такую молодую, такую... восхитительно красивую. Ослепительную просто!
   - Молодой человек... простите...
   Он не понял, что это ему. А когда понял - остекленел. Как же это, женщина... и к нему (?!) обращается? Этого не просто не может быть, это вообще неестественно!
   - Молодой человек... я вам не помешаю? Можно мне... кхм, вы удивитесь, конечно, но... можно мне рядом с вами постоять? Там такая золотая точка проглядывает, с другого места не видно!
   - А... да-да, конечно!  Что вы! - он поспешно отпрянул, не понимая и не веря ещё, что она именно о том и говорит. Она скромно улыбнулась, и встала рядом, подняв голову к небу. Он застыл, разглядывая её. Она была прекрасна! В длинной серой юбке, твидовом жакете и теплых перчатках. Огромные густо подведенные глаза, алый рот. Так прекрасна, что хотелось зажмуриться, и прислониться к ней. Сердце остановилось - подумал он, и горько усмехнулся - да давно уже. А она смотрела завороженно и не дыша на эту точку, в небе. И была такой родной, такой... милой, такой своей! если бы объективно смотреть, так ничего особенного - худощава, большеглаза, росту среднего. Но он млел и таял, и если бы мог думать в тот момент, то точно благодарил бы богов, за дарованный миг стоять с ней, чудесной рядом. Он забыл обо всем, он грелся... даже шарф упал, а он не заметил, теплый от её присутствия.
   - Милая... - прошептал он, непроизвольно.
   - А? - вздрогнула она, и посмотрела на него.
   - Вы извините, я... - тут она пожала плечами, и он ощутил пугающую дрожь - что-то не так?
   - Я пойду, не буду вам мешать, вы извините, я не хотела, чтоб вы подумали обо мне...
   - Нет, нет, что вы! - промямлил он, теряясь.
   - Я пойду, помешала вам, наверное, спасибо! - она быстро развернулась, и ссутулившись зашагала прочь. Он стоял, и в отчаянии смотрел ей в спину. Неужели?.. Нет, она не должна уходить! Тёплая, милая - нет!
   - Погодите! - закричал он, бросаясь ей вслед. Шарф был забыт, не глядя затолканный в глубокий карман пальто. - Ради бога, девушка!
   - Да? - она обернулась с такой надеждой и тоской в глазах, что он чуть не схватил её в объятья.
   - Я... это... - промямлил он, ища свой шарф на шее, и не находя. - Я хотел Вас спросить, вы... - тут он опустил голову, чувствуя, что не знает что сказать, и в ужасе от своей беспомощности.
   - Вы правда видели ту точку? - ему было очень неуютно без своего шарфа, и он тер горло, глазами собаки заглядывая ей в глаза. Непроизвольно прикрыл шею руками, и ему стало легче. А она, если бы могла, если бы не была так зачарована им,  точно заметила бы, конечно его странные и пугающие шрамы на шее. Но она смотрела в его печальные глаза Пьеро, и нежно улыбаясь говорила:
   - Да, я видела её... я просто подумала, что такой человек, как вы.. вы ведь смотрели в небо, я решила - вы видите её, но... не знала как сказать! - она мило пожала худыми плечами:- Вы видели, да?
   - Да. Дело в том, что... - боже, что я хочу сказать? - пробормотал он. - Да, я видел, и то, что вы сами сказали...
   - Да, я понимаю, - она взяла его за тонкие пальцы, и нежно пожала их. - А вы не спешите, нет? - спросила она.
   - Нет-нет, что вы! - поспешно ответил он. И грустно пожав плечами добавил:  - Мне сейчас некуда спешить
   - Да и мне тоже! - ответила она печально.  - А может, это и хорошо? Мы ведь можем погулять теперь с Вами вместе? - и тут же спохватилась: -  Ой, а ничего,  что я сама вам предлагаю прогулку?
   - Ой, извините, я сам должен был это сказать, ведь думал! - спохватился он.
   - Да ничего, что вы! - рассмеялась она. - Идем?
   - Идем! - просиял он.
   Так начался их роман.
    
   Они утомились вскоре, и сели на лавочку. Он читал ей Бодлера, отчаянно путаясь, а она смотрела на него во все глаза. Он тоже не сводил взгляда с неё. Но прохожие косились странновато, на его поднятый воротник глупого пиджачка, на её шерстяную длинную юбку... Вокруг девочки с голенькими животиками, а эти закутались не по сезону!
   - Да уж, чего взять со старичья лет под сорок? - думали эти голоживотые девочки, расправляя плечики, моментально забывая странную парочку наркоманов в возрасте. А кто же они ещё, если и издали видны тени под глазами, сутулость, худоба.
   Но он держал её за пальцы, и оба светились от негаданного счастья.
   А солнце распалилось не на шутку, будто стараясь согреть зябнущих не по сезону.
   - Николай, я... - замялась вдруг она: - Вы знаете, я солнце плоховато переношу, может пойдем ко мне, продолжим беседу?
   - Ой, а я тоже! - просиял он наивно, как ребенок.- Я тоже не переношу яркого солнца!
   - Вы шутите? - округлила она глаза.
   - Нет, я радуюсь, как же много у нас с вами общего!
   И они едва не вприпрыжку, как могли быстро заторопились по аллее, и сквозь дворы, сокращая дорогу. Она держала его всё так же лишь за пальцы, а когда он пытался взять поплотнее, её ладонь аккуратно соскальзывала, и он решил, что это от скромности. А сам все прятал горло под воротником, боясь, что она заметит его некрасивые шрамы.
   - Ну вот, мое скромное жилище, - она смущенно посторонилась в темном коридорчике типовой хрущёбки, пропуская его.
   - Да-да... - он терялся все больше, и не знал, что говорить и делать.
   - Вы пока... кхам, раздевайтесь, а я пойду, пожалуй, чайничек поставлю? - вопросительно сказала она, поправляя волосы неровным движением. "Я стесняю её", подумал он. "Может, не надо было так развязно соглашаться на визит. Может, она из вежливости пригласила?"
   - Николай, вы где? - позвал её тихий голос с кухни.
   - Да-да, Машенька, я иду! -  ответил он, и торопливо проскользнул на кухоньку. "И зачем я её так... фамильярно?" - снова забеспокоился он, уловив её потемневший взгляд. "Наверное, тороплюсь все же".
   - Вот моя кухня, места конечно мало, - она нервно рассмеялась.
   - Ну так и что, у меня тоже не ахти... - поспешно выдал он, и сразу пожалел опять о сказанном. "Кретин, чего несу?"
   - Да? - ответила она, и отвела глаза. "Что за дура, притащила так некстати человека к себе, что подумает теперь... Как бы перчатки снять, чтоб не заметил шрамы эти проклятые? Чай в перчатках пить, глупость какая, ой, и дура я!"
   - Маша, а вы... - он и сам не знал, чего собирался сказать. - Вы одна живете? - и снова смутился.
   - Да, одна... - ответила она, отворачиваясь к чайнику.
   - И я, знаете ли, и наверное, даже лучше, да? - опять невпопад сказал он.
   - Николай... вы... не смотрите, если я перчатки не сниму, я просто... у меня руки все время так мерзнут, что я не могу без них ничего, вам пусть странно не будет, я... я чаю налью сейчас! - она подняла глаза на него с такой надеждой и отчаянием, что он сумел только кивнуть.
   - Вот и ничего, вот и хорошо... - кивнула она в ответ, размещая чайник на подставке. Торопливо поставила на стол две чашки. Села напротив него, и попросила:
   - Николай, вы не обидитесь, я попрошу вас самому чаю налить...
   - Да-да, ничего, сейчас! - вскочил он. - Мне, Маша, приятно за вами поухаживать!
   Налил деревянными руками чаю, и уселся на свое место. Но пить не стал.
   - А что вы не пьете? - спросила она, хотя сама тоже к чашке лишь руками притронулась.
   - А вы? - улыбнулся он, извиняясь.
   - А  мне... ой, я наверное, совсем странная, вас испугаю ещё, но и чаю не пью, извините! - сказала она, снова смущаясь.
   - Так и я не буду, за компанию с вами, можно? - облегченно отодвинул он чашку от себя. "Вот и отлично", - думал он: "А то не знал, как бы ей сказать, что мне чай, да ещё горячий..."
   - Ну тогда, может, давайте я вам покажу... кхм, покажу свое жилище! - предложила она.
   - Давайте, конечно!
   Они прошли в комнату. Ничего особенного, типовая "двушка", если бы не запустение какое-то и мрак.
   - Как у вас... - он подбирал слово, чтоб не обидеть: - Уютно...
   - Да что вы Коля, меня дома... в общем, не было давно, ой, то есть... как бы не было, я больна была, в больнице пролежала, и некому было ни цветочки полить, ничего.
    Она отодвинула штору:
    - Вот смотрите, завяли!
   - Жаль! - покачал он головой на сухие, пожухлые буздылики в горшках.
   "Так и "живу" у себя дома, никому не нужная, никем не замечаемая", - горько подумала она, на мгновение отвернувшись.
   - Я и не знаю, как решилась на улицу-то выйти сегодня, мне вроде как... не рекомендуется!
   - Да, и я знаете, тоже по-наитию какому-то сегодня вышел, а так-то я домосед! - ответил он. - За уши не вытащишь на солнце, да и тоже... нельзя.
   Он осторожно потер шею, коротко глянув на нее - не смотрит ли она на его шрамы? Но она или и правда не видела ничего такого, или просто не хотела видеть. Он вздохнул спокойнее.
   - Я... я на секунду бы отлучился, если вы...
   - Нет-нет, что вы, в коридоре вторая дверь!
   - Спасибо, - кивнул он благодарно, прошмыгнув в коридор, поспешно обшарив вешалку, вытащил из кармана пальто шарф, и заперся для вида в туалете. Там он проклиная себя за рассеянность, замотался шарфом, и стал лихорадочно придумывать, как бы оправдать столь неуместную вещицу... Долго засиживаться неприлично, и так ничего не придумав, он рискнул  выйти без объяснения, а если оно потребуется, то попытаться отделаться экспромтом. Он чувствовал себя совершеннейшим дураком, но ситуация отчаянная, деваться некуда!
    Она стояла спиной к нему и смотрела в окно. Он помявшись, деликатно кашлянул. Она вздрогнув, обернулась:
   - Ох, Николай, вы меня испугали немного! - и хрипловато рассмеялась, но так невесело...
   - Я? - он совсем потерялся. - Так я, Машенька...
   - Нечаянно вы, знаю! - снова выручила она.
   - Ага! - он улыбнулся извиняясь, и хотел было уже сесть, но она взмахнула руками:
   - А давайте с вами покурим!
   - Ой, да я... - он не курил, но сейчас это так важно: - Давайте!
    
   Тут, наверное, общей сигарете и сделать бы дело "трубки мира", чтоб покурив вместе на балконе, он осмелел от её кокетства, и принялся травить смешные байки,  и они хохотали как дети, а потом он даже обнял её, и им было так хорошо, тепло и просто вместе, будто они подростки, и всё так безоблачно и чудно... НО. Ничего подобного. Конечно, им очень-очень этого всего хотелось, простой и идиллической картинки, чтоб потянуться к нему-ней, тихо вторя один другому - как хорошо, что у меня теперь есть ты! Нет. Слишком неуютно им было от самих себя. Слишком страшно и грустно, потерявшимся и больным...
   Так и просидели по своим углам, перебрасываясь ободряющими и робкими фразами, стараясь не смотреть на шарф и перчатки. Пока не стало неприлично поздно, и она нехотя намекнула, что пора обоим и честь знать.
   - Чтож, Коля, до завтра! - улыбнулась она на пороге, пожимая его ладонь пальцами в перчатках.
   - Да-да, Машенька, я приду, непременно ждите! - горячо подался он к ней, но она мягко отстранилась:
   - Я буду, только вы идите сейчас, ведь поздно!
   И он ушел окрыленный. Каждый из них остался вновь наедине с собой.   Несчастные и замогильно одинокие.
    
   - Мне почти сорок лет, и уж в таком-то возрасте глупо стесняться того, что ты... э-э, не совсем как все! - сказал он себе, глядя в летний антрацит неба.
    
   Но раз они "не-такие" оба, вроде есть какая-то надежда - верно? Но - и тут ничего не поделаешь! - ненадолго.

- Да и хотя бы... - кинула на стол она свои надоевшие перчатки, и скривившись в отвращении, посмотрела на грубо склеенные почерневшие раны запястий.

   А он шел по улице от нее, и смущенно кутаясь в свой пресловутый шарф, думал про себя - как чудно, нежданно-негаданно, встретил такую женщину! Но до конца не трогал эту мысль, отгораживаясь сознательно от безысходности сиих рассуждений. Просто думал, как в следующий раз придет к ней. Божественной и загадочной... своей.

- Ведь у мертвого - и то надежда есть, - тихо сказал он себе, и потер шею под шарфом. - Уж больно неуютно среди живых...

30 ноября 2006г.

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"