Аннотация: Печаталось дважды. Горжусь этим! И ведь ни одного неприличного слова, а на ура.
СЕРВИС И МЕНЕДЖМЕНТ
1. ДЖУНГЛИ (менеджмент)
Давно подмечено: если президент компании - голубой, то все будет делаться через задницу. Не верите мне - спросите у Джима. Уж он-то знает - испытал, так сказать, на собственной шкуре. Я это в прямом смысле, насчет шкуры-то.
А дело было так. Мы тогда работали в "Дженерал неглектик", я - начальником службы маркетинга, а Джим - помощником кладовщика в оранжерее. Чем фирма занималась, я до сих пор без понятия. Главное, платили неплохо. А работа простая: утром соберешь подчиненных и даешь втык - вы, дескать, олухи, должны землю рыть от счастья, что имеете честь работать в такой компании... опережать конкурентов... расширять рынок - ну и все такое, сами знаете. Потом в кабинет зайдешь, подмахнешь пару бумаг - и завалишься куда-нибудь, расслабиться, а вечерком звякнешь: как, мол, там? босс не искал? Ребята во мне души не чаяли: все бы, мол, такие начальники были. Дизайнер один был, так тот со слезами на глазах признавался - вы, мистер Грейсон, первый босс, который не мешает работать, да что там - вообще единственный порядочный человек на фирме! Ну, мне это везде говорили. А все почему - не лезу куда не надо, - зачем мне знать этот дизайн или эти рынки? - я ж менеджер, мое дело организовать все да поплевывать в потолок. А если уже все организовано - так тем более, и соваться нечего. Но я забыл Джима - он, само собой, не больше моего напрягался, а вот получал меньше. А все потому, что числился не кладовщиком, а только помощником, хотя работа была той же: выдай пару раз в неделю кой-какой инструмент садовнику и сиди себе посматривай видик. Опять же, на совещания ходить не надо. А мне раз, а то и два в неделю приходилось. А тоска там была! Президент чего-то лепит, лепит - одно и то же, конечно, и все без толку, а слушать все равно приходится. Джим вот меня не понимал, пока сам не попал - пришлось ему как-то раз подменять начальника хозяйственной службы. Порядок был такой: если сам отсутствуешь, то должен идти заместитель, а если его нет - то еще кто-нибудь. А как раз заместитель был с бодуна, а начальник в командировке. Садовник отказался идти - я, говорит, этих начальских рыл на дух не переношу, - ну, Джим и пошел представлять, так сказать, в своем лице хозяйственную службу.
С этого все и началось. Джек Уотермен, президент наш, как водится, час талдычил, что, дескать, конкуренты наступают, надо приспосабливаться к новым условиям, то, се, - в общем, тоску нагнал жуткую. Тут Джим и встрял:
- Это вы верно говорите, мистер Уотермен, что надо приспосабливаться. Я вот, кстати, случай припомнил из жизни. Даже не случай, а анекдот. Тетка Энн как-то рассказывала отцу. Пришла, значит, обозленная, после ссоры с любовником - у них насчет уз Гименея как-то все не было понимания, ну, да это уже другая история... Пришла, значит, тетка Энн к моему старику и говорит: - Какой я анекдот про вас, мужиков, знаю, - вся ваша в нем подлая сущность! - Что за анекдот? - А вот слушай: поймали дикари в джунглях автобус с туристами. Вывели их, разделили - мужиков налево, баб направо. Приходит вождь, осмотрел тех и других и рассудил: "Баб на мясо, а мужиков будем трахать." Тут бабы как взвыли: "Вы что! Мужиков же не трахают!" А мужики им в ответ: "Трахают, трахают! Еще как трахают!" - Рассказала, значит, тетушка Энн этот анекдот папане и говорит этак обвинительно: - Вот ведь какие вы приспособленцы! - мужики, то есть. А старик газету отложил и отвечает ей, - главное, на полном серьезе: - Ну, так ведь жить-то хочется. Так что я и говорю - насчет приспосабливаться - это вы, сэр, в самую точку.
Тут все как-то странно стали смотреть на Джима. Уотермен помолчал и спрашивает:
- Что-то я не припоминаю вас, мистер... э...
- Драккер, Джим Драккер, сэр. Можно просто - Джим.
- Хорошо, Джим. Вы у нас чем занимаетесь?
- Я-то? Кладовщику в оранжерее помогаю. Кладовщика-то нет, так я помощником там.
- А, ну, ну! Очень приятно познакомиться, Джим. Как-нибудь непременно к вам загляну.
И что же - не то что заглянул, а прямо-таки повадился ходить к Джиму в оранжерею. Я-то и знать не знал, это уж мне Джим потом рассказал. А только и мы заметили - новый какойто крен наметился у нашего шефа. Как ни совещание, у него один разговор - про джунгли. Что хватит, дескать, довольствоваться традиционным рынком, пора осваивать третий мир. Мол, сидят в джунглях бедные дикари и страдают по зажигалке для газовых плит. Пропадают, значит, без электронных календарей. А мы, "Дженерал Неглектик" то есть, р-раз и появляемся при всех зажигалках и водяных зубочистках: "Вот они мы, мистер каннибал!" Ну, и так далее. Слушаем мы это неделю, балдеем, конечно, а в толк взять ничего не можем. А Уотермен уже и приказ отдает - подготовить план широкомасштабной экспансии в джунгли. Ну, плановик его и спрашивает: "А в какие джунгли прикажете готовить экспансию - в Конго или Бразилию? Уотермен сверкнул очками и говорит: "Это я вам поздней сообщу" - вроде как пока секрет.
Проходит еще неделя, прихожу я как-то на фирму и узнаю новость: наш президент сбежал! Ночью на самолете компании улетел с мешком золота и, по слухам, спрыгнул на парашюте в джунглях не то Боливии, не то Заира. Я бегом к Джиму: слыхал новость? Смотрю, Джим сидит какой-то грустный, задумчивый. Я, - говорит, - теперь ничему не удивляюсь. И тяжело так вздохнул.
- Что с тобой, старина? - изумленно воскликнул я. - Ты такой рассеянный и печальный! Это так не похоже на тебя, Джим!
А Джим только вздыхает. И лицо такое - будто он кошелек потерял. Взял я его за плечи покрепче и говорю:
- Не забывай, старина, - мы с тобой друзья. Выкладывай - что у тебя стряслось?
- Не знаю, поймешь ли ты меня, Пит.
- Да задница ты проктитная (у Джима проктит), когда же я тебя не понимал!
- А ты не выдашь?
- Как ты можешь так думать, Джим!
Джим вздохнул еще пару раз и такое мне рассказал - у меня челюсть отпала.
Оказывается, после того случая с анекдотом Уотермен зачастил к Джиму в оранжерею. Придет, принесет с собой бутылку виски и затевает беседу.
- Помните, Джим, вы случай про туземцев рассказывали?
- Как же, помню мистер президент.
- Нет-нет, Джим. Давай просто - Джек.
- Хорошо - Джек.
- Так вот, как вы думаете, в каких джунглях было дело?
- Не знаю, сэр.
- Джек.
- Джек.
- Может быть, в Бразилии?
- Может быть, и в Бразилии.
- А как насчет выпить по маленькой, Джим?
- Так на работе же...
- А что - на работе. Рабочий день уж кончился. Мы бы присели тут под пальмой да и сделали по глотку.
- Что ж, я не против, Джек.
- Так в каких джунглях, говорите? В Сенегале?
- Может, и в Сенегале.
- Слушай, ты славный парень, Джим!
- Ты тоже, Джек!
В другой раз придет, и вновь о том же:
- Как, Джим, насчет того, чтобы горло промочить? Я вот тут ром захватил.
- А что, Джек, можно и промочить.
- Я вот хочу тебя спросить... Ты как-то про туристов рассказывал... Ну, что их дикари в джунглях трахают.
- А как же, рассказывал.
- А как ты сам к этому делу относишься - ну, к голубым?
- А никак не отношусь, Джек. Меня-то они не трахают - ну, и пусть себе живут потихоньку.
- А вы сами, Джим, не...
- Что вы, мистер Уотермен!
- Джек.
- Джек.
- Так что, Джим, вы и мысли не допускаете, что сами могли бы... ну, как вот эти туристы...
- Если честно, Джек... Пока я в ясном сознании и твердой памяти - то нет, исключено. Как-то мне это не по кайфу.
- Ну, а если в бессознательном состоянии?
Джим подумал-подумал:
- Ну, если человек в бессознательном состоянии - упившись, например... Кто ж про него чего скажет... Это ведь не за деньги. Взять хоть меня - я человек бедный, тысчонок десяток не помешали бы, но чтоб за деньги... Это - нет. А к чему вы это спрашиваете?
- Да я вот все думаю - в каких краях тот инцидент был с туристами? Может, в Индонезии?
- Может, и в Индонезии.
- Ну что, еще по глотку, Джим?
- Давай, Джек!
Вот, ходил он так к Джиму, ходил, да и признался:
- Ты, Джим, поди все думаешь, - чего это я к тебе хожу?
- А мне-то что, - говорит Джим, - Нравится, ну и ходите. Чего ж не выпить с хорошим человеком.
- Ну, а что мне надо, как ты думаешь?
- Не знаю, Джек. Гнетет вас что-то, наверно.
- Это верно, что гнетет... А хочешь знать - что? Я, Джим... Я... Джим! Я люблю тебя!
- Ну, так что же, - отвечает Джим. - Меня все любят. Да и я вас, Джек, тоже крепко уважаю.
- Нет, Джим. Ты меня не понял. Я тебя иначе люблю - как мужчина мужчину - вот как.
У Джима чуть стакан из рук не выпал:
- Как муж... Это что же, мистер Уотермен - вы трахнуть меня хотите?
- Да, Джим. Хоть и грубое это слово, но... хочу. Именно тебя. Трахнуть.
Джим помолчал и спрашивает:
- А какое у вас образование, мистер Уотермен?
- Джек.
- Джек. Так какое образование?
Босс на него покосился подозрительно:
- А ты что, только образованных к себе подпускаешь? Если так, то не сомневайся - образование самое что ни на есть высшее: Массачусетский технологический институт.
- Я это потому спрашиваю, - про образование-то, - объяснил Джим, - что у меня наблюдение есть проверенное: не к добру эта учеба. Что ни человек после Гарварда или там Принстона - непременно его в какую-нибудь дурь заносит.
- Нет, Джим, образование мое тут ни при чем. Я и до института по этой части был ходок.
- А чего же вас тогда ко мне потянуло?
- Любовь - это загадка, Джим. Сам не знаю. Как ты рассказал тот случай про туристов, так меня и потянуло. Как на тросе за буксиром. Волшебник ты, Джимулечка, заколдовал ты меня. Прямо наваждение, - сплю и вижу, как я тебя под пальмой этой... как мужчина мужчину...
Джим и сказать не знает что.
- Знаете, что я вам скажу, Джек - останемся друзьями.
- Э, Джим, друзьями меня не устроит. Скажи мне правду, - у тебя есть кто-нибудь?
- Это в каком смысле?
- Ну, как партнер?
- Да нет же, Джек, говорю тебе, что я не... никогда...
Уотермен так и повис на Джиме:
- Зулус мой невинненький!
Джим еле от него освободился.
- Что это африканского вы во мне нашли, мистер Уотермен? Вы оставьте это, а то я ведь рассердиться могу.
- Хорошо, Джим, но только знай - я от своего никогда не отступаю. Раз сказал - значит, так оно и будет. Под этой вот самой пальмой.
- Да ну, бросьте, мистер Уотермен!
- Джек.
- Джек.
Ну вот, а на следующий же вечер приходит, босс к Джиму с портфелем: так и так, Джим, разбил ты мне сердце, надумал я уехать, хочу вот только с тобой бутылочку распить - прощальную, так сказать. Присели они под пальмой, выпили по стаканчику. Уотермен достает какую-то бумагу и дает Джиму. Он прочитал и спрашивает:
- Зачем вы мне даете данные своего теста на спид, Джек?
- Это, Джим, чтоб ты не волновался понапрасну. А то, поди, боишься, - вдруг, мол, у меня спид.
- Да ну, Джек, я же говорю... А зачем вы мне деньги показываете?
- Вот, смотри, - десять тысяч - все, как ты говорил. Мало если, так скажи. Я еще тыщу добавлю. Твое будет, Джим.
- Перестаньте, мистер Уотермен. А то я уйду или позову кого-нибудь.
- Не получится, Джим. Я всех отправил домой, а оранжерея закрыта. Вот он, ключ, - у меня. Так что снимай штаны, Джим.
- Как вам не стыдно, мистер Уотермен! Вы же президент крупной компании, такое положение в обществе, а вы...
- Вот именно, - я, босс крупнейшей компании, должен спорить с каким-то паршивым кладовщиком. Других трахал - и тебя трахну! Снимай штаны!
- Не сниму!
Ну, тут они немного поспорили.
- Немедленно снять штаны! - выходит из себя Уотермен.
- Да будет вам известно, что у меня проктит! - режет в ответ Джим.
Не мог же бедняга знать, что это только распалит вельможного извращенца! У Уотермена аж руки затряслись, а вслед за тем он полез в портфель и достал - что бы вы думали? - пистолет! Навел на Джима и приказывает:
- Достань из моего портфеля бутылку рома! Налей стакан! Пей!
Если бы он что другое скомандовал, так это, конечно, западло слушаться, - ну, а выпить стаканчик, так в этом ничего ведь такого нет, верно? Джим и выпил стакан. А потом еще, и еще. А потом и за второй бутылкой в портфель слазил. Короче, в конце концов он свалился под пальму в бессознательном состоянии. Ну, а как с ним обошелся коварный транссексуал - это уж вы и сами представите. А когда Джим очнулся, то вокруг была глубокая ночь да бутылки вокруг пальмы, а Уотермена, конечно, и след простыл. В общем, оттянули Джима Драккера! В полный рост!
Тут я Джима прервал и спрашиваю:
- А почему ты думаешь, что этот гад тебя... того... поимел? Может, он так только - попугал да ушел?
- Нет, не ушел, - с грустью отвечает Джим.
- Да откуда ты это можешь знать? Ты ж в беспамятстве был?
- Знаю, - так же задумчиво говорит Джим.
- Да откуда? Болит, что ли? Так это же, поди, от самовнушения!
- Нет, не только. Он мне одиннадцать тысяч оставил, - объясняет Джим. - Вон, на столике лежат.
Как он это сказал, меня аж мороз по спине продрал: это же надо - одиннадцать тысяч долларов! И такая меня тоска, такая обида взяла - да что же это такое, иной честный труженик за такие деньги должен месяц, а то и два вкалывать, на рабочем месте торчать, на совещания всякие ходить, а тут - выпил бутылку виски да полежал полчаса со спущенными штанами - и тебе за это одиннадцать тысяч! Ну, где же после этого правда на белом свете!
Посмотрел я на Джима и прямо возненавидел его. Весь он мне стал отвратителен: и глаз его косой, и голос этот пришепетывающий, и улыбочка его идиотская... Вот так сижу и чувствую - ненавижу Джима!
- Джим, - говорю, - одиннадцать-то тысяч не мало, кажись, за задницу-то, за хворую!
- Нет, не мало, - вздохнув, отвечает Джим.
- И что же ты теперь делать будешь? Поди, на Гавайи махнешь? Ты ведь теперь Рокфеллер!