Возвратились из европейского путешествия 26 апреля 2000-го года около десяти часов вечера. Мои путники разъехались по рижским квартирам, а мне - дальше. Но сегодня, ни автобусы, ни поезда, в ту сторону не пойдут, и мне придется ждать до завтра. Со мной увесистая сумка с объемистым кульком.
С былых времен, я вспомнил, что на верхнем этаже железнодорожного вокзала, есть два зала ожидания, в одном из которых и решил дождаться утра. Однако, оба оказались закрытыми. Значит, оставался балкон второго этажа. Спустившись туда, я увидел, что удобные пластмассовые кресла почти все заняты. В разных позах, дремали молодые парни, в годах, мужчины и две женщины. Почти что у всех 'обитателей' вид страшно потрепанный, отталкивающий. Кроме одного! Он сидел в первом ряду, с самого краю. Лет под пятьдесят, одет нормально, если не сказать - прилично. Под носом маленькая щетинка усов, с аккуратно подстриженной бородкой, подчеркивали в нем некий средневековый аристократизм. На его коленях лежал кожаный, пузатенький саквояжек, которым, по старым фотографиям, пользовались в прежние времена. Рядом, прислоненная к правой ноге, такого же, старинного фасона тросточка, с замысловатым набалдашником. С виду, он казался совершенно трезвым.
С противоположного конца, этого ряда кресел, сидят только двое: уснувший, пьяный парнишка и, через одно пустое место, по всему, женщина, набросившая на себя большой теплый платок. В этом же ряду, уселся и я, зажав между ног поставленную на пол сумку, а кулек положил на колени. Вот, в таком положении и обществе, я и собрался дожидаться утра.
Но, после одиннадцати часов двое, маленького роста полицейских, на русском языке, попросили всех выйти. Оказывается, вокзал на ночь закрывается. Я даже удивился, когда дремавшая, спавшая публика, без вторичного напоминания, дружно поднялась и, шатаясь, на ходу протирая глаза, безропотно стала удаляться. Сбросила с головы платок и моя соседка. Поправив всклокоченные волосы, подкрасив посиневшие губы, снова присела, посмотрела в зеркальце, и только после этого, зашаркала белыми сапожками на выход. Вышел и я.
Привокзальная площадь, освещаемая скупым электрическим светом, быстро пустела. Вот, подошла и последняя электричка. Человек пятнадцать, двадцать прибывших, торопливо скрылись за светофором. А куда же, податься мне? Ночь казалась не очень холодной, хотя и дул довольно свежий ветерок. Ага, вон, у остановки такси виднеются три скамейки, на которых можно будет посидеть. А поодаль, но не у самой остановки, и машины с 'шашечками' стоят. Только они стоят не так как обычно, ожидая пассажиров. Три иномарки с опознавательными кубиками на крыше стоят почему-то не один за другим, а бок о бок, да ещё с повернутыми к площади радиаторами. Ещё три подобные, тоже рядышком, но к первым - перпендикулярно. Две обыкновенные легковушки, оставлены чуть поодаль. Ни в одной из перечисленных машин не видно, ни шоферов, ни пассажиров.
Средняя скамейка находилась как раз напротив тех трех машин, что радиаторами стояли к площади. На ней я и поставил свои вещи, а сам стал так, чтобы площадь была за моей спиной, а впереди - эти машины. Не знаю почему, но все-таки была некоторая уверенность........ Кроме того, в таком положении я мог контролировать вещи. Для пущей уверенности, одной рукой придерживал сумку. Ведь все купленные сувениры, находились в ней.
Из всей 'публики', выпровоженной с вокзала, мою судьбу, пока, разделяли только трое, среди которых находился и 'аристократ' со своим саквояжем. Все трое топтались у скамейки, что стояла ближе к вокзалу. Изредка к ним подходил и четвертый, помоложе, по всему, с глубокого похмелья. Перебросившись несколькими словами, он тут же, куда-то удалялся. Эти трое, на одном месте долго не задерживались. Если один из них и приседал на краешек скамейки, то двое других, бесцельно прохаживались неподалеку.
К двенадцати часам ночи, кроме нас, на площади уже никого не было. Лишь однажды, у самой стенки вокзала промелькнули маленькие полицейские и скрылись за широко распахнутой дверью, что вела в соседнее с вокзалом помещение.
В это время подъехала шикарная, черная иномарка и остановилась позади тех трех машин, что стояли ко мне 'носами'. Из неё вылезли двое, прилично одетых парня и через всю площадь направились в сторону пригородного вокзала.
Почти одновременно с прибытием этих парней, со стороны светофора появилась среднего роста, в зеленом нейлоновом пальто, женщина. Проходя мимо меня, поинтересовалась: 'не желаю ли я переночевать в теплой квартире?' На вид, ей было не больше тридцати и довольно приятной наружности. Узнав, что не желаю, направилась к башне с часами. Я невольно поднял взгляд вверх. К моему удивлению, там высвечивались одни нули. Полночь!
Потянул прохладный ветерок, и мои компаньоны задвигались поживее. Лишь один из них, засиживался подольше - видимо чувствовал себя не совсем важно. Он поднимался только тогда, когда кто-то из товарищей приближался, чтобы переброситься с ним несколькими словами, и тут же, снова садился.
Ровно через три минуты, (так высвечивались цифры), в сторону часов, мимо меня прошла худощавая, невысокого роста, дама. Как и той, что уже находилась здесь, на вид - не больше тридцати. На меня - никакого внимания. А еще через минутку, к ним присоединилась и третья. Эта была одета очень плохо и, как мне показалось, не очень трезвая. Её немного пошатывало. Теперь все трое уселись на низкий подоконник пригородного вокзала. Но, ненадолго. Ту, что пошатывало, потянуло в мою сторону. Вообще-то, я уже стал чувствовать, что в покое меня не оставят, только не предвидел, что 'наступление' начнут сходу! Вот она, с посиневшей рожей, подпухшими глазами, скривленным носом, чем-то намазанными губами, приближается ко мне.
- Дай закурить - просит сиплым голосом.
- Не курю, и тебе не советую - с внутренним отвращением, ответил этому чудовищу.
Нет, похожих образин мне приходилось встречать и раньше, но, то было днем и мимоходом. А тут, один в полночь, кругом полумрак. Но я уже знал, что с подобными типами следует быть особенно на чеку, поэтому, когда добавил 'не советую', понадеялся на миролюбивость встречи. Ведь я на привокзальной площади приезжий гость, а это её, как и ей подобным, почти что родная территория. Только поэтому, они здесь ведут себя так уверенно.
Мне показалось, что своим ответом я что-то выиграл, потому что, получив отрицательный ответ, моя собеседница покорно удалилась к подружкам, которые, к тому времени, успели пересесть на бордюры, ограждающие ступени большого вокзала. Это я заметил, как бы вскользь, потому что в это время, мое внимание привлекли двое мужчин средних лет, вынырнувших неизвестно откуда и усевшихся в среднюю машину, что стояла передом ко мне. Как мне почудилось, они даже вселили в меня слабенькую уверенность в том, что я такой здесь не одинок и, в случае чего, будет к кому обратиться за помощью. Ведь любой человек с преступными мыслями понимает, что значит, постороннее лицо, нежелательный свидетель... Это, я уже только к утру сообразил, что для меня и они сами могли стать не меньшей угрозой! Ведь нормальным людям в такую пору, здесь делать нечего! Судя по всему, Рижская привокзальная площадь на всю ночь отдается на откуп всякому сброду, не поддающемуся нормальному осмыслению, отбросам цивилизованного общества, в пособничестве чему, не малая роль отведена и ночным полицейским, о чем будет сказано ниже. К рассвету я убедился, что ночью, привокзальная площадь живет и дышит определенным способом, в корне отличном от дневной. Конечно же, не в лучшую сторону. Меня удивило и то, насколько здесь все плотно и неразрывно взаимосвязано. Впечатление осталось такое, что над ночными законами площади потрудилось не одно поколение рецидивистов, совместно с городской администрацией. Мне только осталась не совсем понятной роль полиции в том вертепе.
Ладно, я забежал немножко вперед. Не вытерпел. Слишком, уж, сильные впечатления, ощущения, оставили те несколько томительных часов, что провел в незнакомом обществе.
Так, вот. С появлением двух упомянутых 'свидетелей', я почувствовал себя немного увереннее, поэтому позволил себе внимательнее оглянуться по сторонам. В нескольких десятках метров, длинный павильон, а рядом автобусная остановка. Там шумная группа молодежи. Парни, девушки. Они очень чем-то заняты, но, от плохого освещения, трудно разглядеть, чем. Вторая группа, но поменьше, толкутся рядом со светофором. С той же стороны, на пешеходном переходе появилась молодая парочка. Парень одет плоховато и, по моему предположению, выглядел на сутенера. Она же, облачена во все новенькое, коротенькое. Потоптавшись на проезжей части, направились в мою сторону и, невдалеке, видимо соображая, в какую сторону податься, остановились. Заметив меня, парень, оставив девушку, подошел ко мне и поинтересовался: сколько теперь времени? Конечно же, стоило ему только поднять голову вверх, чтобы и без моей помощи увидеть на башне интересовавшие его цифры. Значит, я мог его заинтересовать только как потенциальный клиент. Узнав от меня истинное время и, видимо, убедившись, что я не гожусь в 'клиенты' для его подружки, отошел к девушке, которая, при такой одежде, начала дрожать от холода. А, может быть, мне это только показалось! Но холод почувствовал и я. Стали мерзнуть руки.
В половине первого от башенных часов появились те два парня, что пол часа назад садились передо мной в машину и на чью помощь, в случае чего, собирался рассчитывать. Когда они покидали машину - не заметил. На некотором расстоянии от меня, остановились, о чем-то посоветовались, поспорили, внимательно поглядели в мою сторону и, по-видимому, не придя к общему мнению, один из них, махнув рукой, ушел к машине. Очень неохотно, за ним последовал и второй.
Ровно в час ночи, те же, маленького роста полицейские, снова промелькнули у здания вокзала, после чего скрылись в 'Баре', что в самом углу, рядом с 'Почтамтом'. Безвылазно, в нем они просидели до двух часов.
За последний час, в сторону часов прошло несколько 'бесцветных' пар, а недавно появившийся одинокий парень в старом джинсовом костюме, бесцельно топтался рядом со мной. Он был под хмельком. Раза три, попросил закурить, а потом куда-то скрылся, даже не подойдя к своим товарищам, по несчастью. 'Не за подмогой ли?', невольно, мелькнула мысль. Мои нервы стали понемногу напрягаться. А тут, ещё этот холод! Надо бы потереть затекшие руки, но, боюсь отпустить вещи. Теперь неизвестно, с какой стороны попросят закурить. Я даже нагнулся и посмотрел под скамейку - нет ли там кого!
Как только ушел от меня этот парень, ко мне тут же приблизились две, уже 'знакомые' дамы. Одна в нейлоновом пальто, а вторая - с посиневшей физиономией. Я ещё сильнее сжал пальцы на дужках моих вещей, на что сразу обратила внимание 'нейлониха'
- Смотри, он боится, что мы отберем! - довольно громко, пояснила она своей подруге.
Обе присели на краешек соседней скамейки, изредка бросая взгляд, то в мою сторону, то на машину, в которую сели те, двое. Неужели заодно! - не до конца веря в свое предположение, ужаснулся я. Но, поскольку неподалеку могли быть полицейские, то у меня ещё теплилась некоторая надежда на них. В отличие от приезжих, лучше зная ночную обстановку, дамы, не стесняясь, постепенно стали сжимать кольцо вокруг меня.
- Дай закурить - привстала и в очередной раз попросила припухшая рожа.
- Я же тебе говорил, что не курю, а ты снова пристаешь, - довольно твердым голосом, отвечал я.
Во-первых, я порядком подзамерз, что выразилось в некоторой несдержанности, а во- вторых я знал, что подобное отребье бывает и трусливым, если почувствует должный отпор.
- Ты здесь, особенно не выступай! - не менее твердым голосом, посоветовала мне нейлониха. - А почему ты не хочешь пойти в теплую комнату? - немного подумав, добавила она.
Я сдался. Моя уверенность пошатнулась и, как можно дружелюбнее, ответил:
- Не хочу. Мне и здесь хорошо
- Глянь кось, оказывается ему и здесь хорошо, - ухмыльнулась припухшая.
Минут несколько посидев, обе поднялись и ушли к той, что осталась у вокзала. Она все ещё сидела. Я даже удивился её мужеству. Ночные камни такие холодные, а у неё только платьице! Какой же надо быть выносливой во всех отношениях, чтобы пережить не гостеприимную ночь! Да, их работа не из легких.
Пока я в душе сочувствовал их 'работе', всей троице, однако, не терпелось. Скоро утро, а на всей привокзальной площади я единственный фраер! Да ещё с такими объемистыми сумками! Для них, упустить такой выгодный случай, был бы настоящим профессиональным грехом. По-человечески, я вполне понимал стратегию напирающих юбочниц. Будь на их месте я, поступал бы точно так же. В следующую минуту, все трое поднялись и направились ко мне. О-о-о! Это уже серьезно! Они решили действовать. На самом деле! Сколько может мозолить глаза такой лакомый кусочек, как я, что маячит в отдалении! Я невольно посмотрел на часы и вокруг себя. До рассвета ещё далеко. Обе стайки молодежи, что тусовались поодаль, исчезли, а вместо них появились парень с девушкой, что недавно проходили мимо меня. Они поравнялись со мной раньше тех троих дам, что шли от вокзала, поэтому я слышал, как девушка молила сутенера отвести её куда-нибудь погреться. По всему, просьбу девушки он все-таки внял, и повел в 'Бар', а за это время, подошла ко мне и настойчивая троица. Молча, они присели на соседнюю скамейку, с моей стороны. С минуту - молчали, будто проходя так, мимоходом, остановились отдохнуть. Я ещё сильнее сжал свои вещи, что опять же, не ускользнуло от внимания нейлоновой дамы. Здесь, видимо, она была старшей.
- Я предлагала теплую кроватку, а ты отказался. Вот и мерзни теперь на дворе, да ещё вещи в придачу стереги, - как-то обыденно, будто ко мне и не обращаясь, произнесла она. - Может быть, за это время передумал?
Я промолчал. Но это не остановило целенаправленность болтушки.
- Молчит, значит сожалеет, - не унималась она.
- И закурить дать, пожалел, - добавила сине рожая.
Третья, в разговор не вступала. Возможно, что ей отводилась другая роль. Хотя и выглядела она костлявенькой, худенькой лицом, но казалась, намного приятнее своих подружек.
В это время, по улице проехала оперативная машина с включенным проблесковым маячком, а за ней такси, которое подъехало не к остановке, где стоял я, а подвернуло к 'Почтамту', развернулось и остановилось. Из неё, пошатываясь и споря, вылезла непривлекательная парочка, с 'горла' чего-то хлебнула из бутылки, мимо меня, перешла площадь и скрылась за часами. Я обратил внимание, что после двенадцати часов, это уже третье такси не подъезжавшее к регистрационной остановке, а, высадив поодаль пассажиров, тут же пропадала за углом. Наверное, заканчивали смену.
Наконец старшая, предлагавшая мне погреться, решила перейти в решительное наступление. Мимолетно бросив взгляд на стоявшие машины, пересела совсем рядом с моими вещами, а две другие, то же поднялись на ноги. А я-то рассчитывал, что до наступления рассвета, мы так беззлобно и 'поиграем'. До боли в пальцах, намертво уцепившись за вещи, я посмотрел на топтавшихся поодаль бомжей, надеясь на их сочувствие, если можно так выразиться в складывающейся ситуации, Их было четверо. Тот, что дольше всех сидел, уже был на ногах. Аристократ и ещё один из их сообщества, стояли рядом. Там же топтался и тот в джинсовом костюме, на время, было, исчезнувший, и который просил у меня закурить. В их поведении меня удивило только то, что если в самом начале они болтались как бы порознь, то теперь стали держаться вместе.
- Ты откудова прибыл, что с вещами? - поинтересовалась подсевшая ко мне дама. - Что-нибудь ценное, что так уцепился?
- То же, что и у того мужика, что с бородкой, - отвечал я, как можно спокойнее, качнув головой в сторону бомжей.
- В его портфеле старые газеты, - осведомленно, отвечала она. - А у тебя что, тоже газеты? Давай посмотрим! - и пододвинулась ещё ближе.
Я даже опешил немного. В случае потери, одежду, что там лежала, я ещё мог бы купить. Но сувениры, да ещё с такой дальней дороги! Это было бы выше моих соображений. Их уже не восполнишь. При этой мысли, по спине даже забегали мурашки.
Удивительно, но, как внезапно начала приставать, так же внезапно и кончила. Поднявшись, все трое отправились к бомжам, постоянно оглядываясь в мою сторону. Приблизившись к тем, стали им что-то доказывать, убеждать. Но мне показалось, что не нашедшие место в жизни люди, небыли склонны ввязываться в предлагаемую сделку. Видно было, как они неохотно отвечали разгоряченным женщинам. Вот только тот, что в джинсах, по моему наблюдению, чем-то заинтересовался. Не упуская из виду все подступы к моим вещам, я все же задержал взгляд на проходящей сценке готовившегося сговора. Когда же, по моему определению, тот в джинсах, окончательно сдался и уже собрался направиться в мою сторону, я не выдержал. Очень уж было жаль сувениров! Где и когда такие ещё добуду? Конечно же, нигде и никогда!
Ещё с сибирских времен я знал, что если организованная банда жуликов хочет кого ограбить, то вперед высылает, относительно, слабейших. Вся группа может пожертвовать двумя, тремя 'бойцами' для того, чтобы тот, четвертый, или пятый смог схватить вещи и с ними удрать. Эти отвлекающие маневры стары, как само воровство и, насколько мне известно, лучшего, эффективнейшего в их мире, ещё не придумано. Ведь 'вор в законе', убивать не должен. Для таких темных дел, есть другие формирования. Здесь же, судя по всему, дамы решили прибегнуть к описанному, проверенному способу. Пока я буду перепираться с джинсовиком, остальные, свое дело сделают.
Пока готовилась этакая операция, у стенки вокзала появились три полицейских, только что вышедших из 'Бара'. Часы показывали половину третьего. Их появление, несколько скомкало задуманный план. Операция остановилась, и её участники, в нерешительности, поглядывали то в мою сторону, то на блюстителей порядка, ещё не успевших скрыться за углом.
Не видя другого выхода в сложившейся опасной ситуации и, воспользовавшись появившейся заминкой, я подхватил вещи и демонстративно, буквально в двух шагах от их носа, прошествовал в незнакомые открытые ворота, что за 'Баром'. Ещё когда я только обосновался у этих скамеек, то заметил, как над ними, но чуть в стороне, плохо освещенное окно, а из самих ворот выходили две женщины со швабрами. Значит, они ведут в какие-то хозяйственные помещения! Мелькнула надежда на то, что, если эти бродяги, на протяжении всей ночи ни разу в них не заглядывали, значит туда им путь заказан. Оказалось, что они вели на второй этаж здания, где располагались какие-то вспомогательные службы вокзала. К моему удивлению, здесь оказался и полицейский участок. Вот оно, что их удерживало! Широкое окно, у которого остановился, выходило прямо на привокзальную площадь, на которой только что находился я сам. Здесь было немножко теплее, хотя откуда-то сверху, все равно поддувало. Только теперь я почувствовал, что немножко прозяб, что, однако, не помешало, перед моим мысленным взором, спокойно проплыть искривленным лицам моих недавних 'подружек'. Тот, что в джинсах, стоял крайним и, когда проходил мимо его, показалось, что даже качнулся в мою сторону. А, может быть, мне только почудилось. Все-таки, нервы уже были напряжены до предела.
Немного отогревшись, я стал понимать, что, хотя ночью здесь и свои законы, но, на виду у полиции, открыто выступать не принято. Иначе, как пояснить происшедшее? Стоя в относительной безопасности, я и не предполагал, что этот коридор напрямую соединяет верхний и нижний перроны. Не доводилось здесь бывать.
С этого места, очень хорошо просматривались не только машины, что меня внизу подбадривали, но и мои 'товарищи' по ночи. На безопасном расстоянии было заметно, что они о чем-то спорят. Особенно женщины! Среди них выделялась та, с посиневшей физиономией. Она энергично махала рукой в сторону дверей, куда я скрылся. Топала ногой и что-то упорно доказывала безразличным мужчинам. Но, нет. Её внимательно слушал только тот, что в джинсах и регулярно даже помахивал кулаком в воздухе, кому-то угрожая. Аристократ с тросточкой, так тот вообще отошел в сторону. В это время, компания пополнилась сильно выпившей, до селе невиданной, молодой парочкой. Эмоции, жестикуляции, вспыхнули с новой силой. Мне показалось, что обновленная компания собирается направиться в мою сторону.
Дверь с табличкой 'Полиция', находилась рядом со мной и, для верности, попробовал её открыть. Но она оказалась запертой. Я снова к окну. Нет, кажется, всё успокоилось. Примкнувшая, было, парочка, шатаясь, удалилась к пешеходному туннелю, а дамы, к моему удивлению, полезли в ту машину, в которой по-прежнему сидели те двое, о которых я уже и позабыл, что они есть. А я-то и на их помощь рассчитывал!
Когда, по моему разумению, основная опасность для меня миновала, я снова обратил внимание на бомжей. Вот, аристократ. Теперь он вообще отдалился на почтительное расстояние от других. Вообще-то он меня сильно заинтриговал. Как такой человек мог жить раньше, если до сих пор сумел сохранить такой опрятный, подтянутый вид? Что привело его в компанию бомжей? Неужели он рассчитывает провести остаток жизни в таком обществе и на положении нищего? Вопросы, вопросы, сочувствие...
Ага, вон сутенер уводит свой 'товар' к светофору. Сегодня ему с клиентами не повезло. А тот, что в джинсах, не отрывая взгляда, уставился в сторону Пригородного вокзала, который закрывает от меня угол здания. В это время, с той стороны вышли трое маленьких полицейских. Интересно, так их подбирают на дежурство, или совпадение? И ещё. То больше часа сидели в 'Баре', то теперь вообще неизвестно откуда появились! Ведь двери вокзала закрывали на замок. Это я приметил. Появившись, стали бесцельно прохаживаться, будто до окружающего у них нет никакого дела. Будто стерегут только самих себя, либо вокзальные стены. И вдруг, снова пропали.
Прошло ещё минут пятнадцать, и эти полицейские появились сверху. Я даже испугался! Когда они прошли мимо, не обратив на меня внимания, мне оставалось только удивляться, что таких парней берут в полицию. Мало того, что маленького роста, так ещё на удивление щупленькие, невзрачные, осунувшиеся. Невольно подумалось: тресни первого хорошим щелчком, и они, как горох, один за другим посыплются на пол. Проводив их, я с опаской последовал наверх, чтобы убедиться, что же там такое находится? К моему удивлению и разочарованию, передо мной появились такие же распахнутые двери, что и внизу. За ними, железнодорожная платформа с железными сетчатыми скамейками, на одной из которых, неимоверно закутавшись в тряпье, спала женщина.
Я снова быстренько вниз, к окошку. Под ним стоят полицейские. Вот, к ним подходят две цыганки - старая и молодая. Предлагают закурить, и вытаскивают из сумки целый блок каких-то сигарет. Блюстители порядка охотно принимают угощение. Все довольны, шутят, громко выражая свои эмоции. Не успел я наудивляться таким разноплеменным содружеством, как меня напугали два подвыпивших мужика, внезапно появившихся за моей спиной. У одного в руках, метровой длины, арматурный прут, а другой в пальцах одной руки, ловко вращал финку. Признаться, я даже не успел полностью оценить обстановку, как они, не обращая на меня внимание, о чем-то споря, прошли мимо. Надо же! А я уже считал, что надежно укрылся от посторонних. Я к окну. Там же только что были полицейские! Нет ни цыганок, ни полицейских. И куда они могли так моментально исчезнуть? Когда эти двое вышли на площадь, я осторожно открыл боковую дверь, из-за которой, как мне показалось, они могли только что, выйти. За ней оказался не очень длинный коридор, тускло освещенный несколькими лампочками. 'Нет ли здесь туалета?', кстати, подумалось мне. Для надежности, переставив вещи в темный угол, проследовав до конца коридора, когда наткнулся на грязнущий, видимо, никогда не чищенный сортир. Очень кстати! Возвратясь на прежнее место заметил, что из машины вылезла знакомая женская троица. На улице предутренняя прохлада. Они топчутся, ёжатся. Вылезли и мужчины. Один из них, властным жестом указал в сторону вокзала, и дамы покорно удалились. Сами же они, пошли в 'Бар', располагавшийся рядом с моим окном, только на первом этаже. Сперва я даже подумал, что ищут меня. Но, нет. Прошло несколько томительных минут, и никто мой покой не нарушил.
После трех часов ночи, что-то зашевелились полицейские. То зайдут в 'Бар', то пропадут за углом, то, пройдя по краю площади, подойдут к светофору, что рядом с длинным ларьком. Но ни разу не приблизились ни к бомжам, ни к женщинам, которые уселись на 'моей' скамейке.
Десять минут четвертого. Ко мне, в коридор, вбежала молодая запыхавшаяся девушка. Одета опрятно, во все черное, сама темноволосая и немного подкрашена. Сбросив с плеча черную, объемистую сумку, каковую надо - не надо, стало модным иметь при себе, она тут же, на неё села, не в силах отдышаться. Я смотрел на неё молча, предчувствуя неминуемую погоню. Нет, все тихо. Потом, когда немного успокоилась, спросил:
- От кого убегала?
- Да, - дрожащим голосом, отвечала она. - Ну, и порядочки здесь, у вас!
- А что, не местная?
- Из Литвы я. Только что Минским автобусом прибыла.
- Значит литовка?
- Нет, я русская. И куда только смотрят полицейские!
- Ты их видела?
- Стоят, с какими-то цыганками курят за углом, а всякие суки только и пользуются их расхлябанностью.
- Может быть, сговор... а как ты нашла этот коридор?
- Мне подружки показали это место. Я спортсменка, бегаю. В прошлом году были соревнования в Риге, а в этом опять. Вот, я и приехала.
- За тобой бежали?
- Ещё хуже! Тут, между автобусной станцией и железнодорожным вокзалом идет большая стройка, поэтому от проезжей части улицы отгорожена дощатым забором, а к нему примыкает нечто вроде туннеля, что бы и машины не наехали, и на голову пешеходу что не упало. А посредине ворота, машинам заезжать. Захожу в этот тоннель, смотрю на том конце два мужика топчутся. Повернулась назад. А за мной какой-то тип увязался. Я, в западне. Бегом до разрыва, где ворота и - на проезжую часть. Двое передних попытались мне наперерез, но, я же спортсменка. Как драпанула! Дай отдышаться.
- Повезло. А здесь, на площади? Здесь же, тоже всякой швали полно.
- Стоят, сгрудившись у дверей вокзала. Наверно замерзли, такая холодина. Нет, один в сторонке топтался с тросточкой.
-Женщины с мужчинами вместе?
- Да, вместе. Я даже удивилась. Думала, погонятся за мной, но - нет.
- А полицейские, говоришь, на дармовой цыганский табачок позарились?
- Кому же, такой не нравится.
Не прошло и десяти минут, как мы разговорились, а, в это время, сюда кто-то бежал, громко выстукивая твердыми каблуками о бетонные ступеньки.
- Господи, что творится! - громко воскликнула вбежавшая, с растрёпанными волосами девушка, изо всей силы, дергая ручку полицейской двери. - Неужели никого нет? - вопросительно посмотрела она в нашу сторону.
- Как видишь, - отвечал я. - Там внутри либо пусто, либо дежурный спит.
- Страсти-то, какие! Куда только смотрит полиция! Говорите, тут нет никого?
- Я троих на улице видела, - отвечала первая.
- А где надо, там их никогда нет.
- Ты тоже минским? - спросила первая.
- Минским. Ночью здесь лучше не показываться.
- Местная?
- Да, и живу совсем недалеко, а добраться спокойно до дома, никак нельзя. Ну и порядочки в нашей Риге, будь они прокляты все полицейские с градоначальниками!
- Лучше ночью не ездить, - не к месту, почему-то вырвалось у меня.
- Что поделать, если жизнь заставляет. Вы же, тоже приехали, или уезжаете.
- Да, так и есть, - не было мне, что ответить.
- А меня встретили в конце пешеходного туннеля, что стройку огораживает. Я со страху, толком даже не успела разглядеть кто там был. Кто-то, как цапнул за мою сумку, а я, как рванула со всей силы, даже один конец ручки оторвался, и сюда, убегать. Я знала, что здесь полиция находится.
- Вот-вот. Полиция так нас здесь и ждет, не дождется, - улыбнулась первая, привставая, и заглядывая в окно. - Как же, вон и они, долгожданные в форме.
- Где, покажи мне их, окаянных! - встрепенулась вторая, тоже подходя к окну.
- Да вон, у тех киосков околачиваются. Глядите, из машины двое вылезли, пошли в их сторону.
- В тех машинах грелись женщины, которые предлагали мне теплую кровать на ночь, - сообщил я. - Тут, похоже, на некую круговую поруку, вместе с цыганами.
- Да, знаем мы ихние теплые кровати, - воскликнула вторая. - Оберут до ниточки. Хорошо ещё, если живым выпустят. Слухи ходят всякие про них. Скореебы, утро наступило.
- Скоро рассветет. - сказал я, тоже, заглядывая в окно. - Вон как, здорово на улице посветлело. Смотрите, что стало твориться на площади. Её ночные хозяева, кажется, начали расходиться.
Да, действительно, по одному, парами, какие-то люди пересекали площадь. Шли они, в основном, со стороны Пригородного вокзала. Я удивился! Я же был свидетелем этой площади целую ночь, но такого количества людей, перемещавшихся в ту сторону, не замечал. То ли они здесь появились раньше моих наблюдений, то ли у них здесь несколько притонов. К тому же, ещё забыл про подземные переходы, расположенные по обе стороны вокзала. А там должно быть теплее, нет ветра, хотя, может быть, сколько-то и продувает. Возможны и другие причины их рассредоточения, о которых я и не догадываюсь. Но, куда они направляются? Сейчас же, не ходит никакой транспорт. Даже такси. Живут поблизости, что ли? Ан нет, такси все-таки есть! Это те, что всю ночь стояли радиаторами к площади и на хозяев которых, у меня теплилась некоторая надежда на спасение. Вон, в них стали залезать какие-то люди. Ба-а-а, даже зелено пальточная затиснулась в крайний к вокзалу, после чего машины стали покидать свое место стоянки. Причем как-то организованно, быстро. Минут за десять, исчезли все. Как бы там ни было, но настойчиво наступал долгожданный рассвет.
Полицейские сделали вертикальное круговое хождение вниз, с верхнего перрона. Спускаясь, предложили нам идти в помещение вокзала, так как он открывается в половине четвертого. Подошли к двери, а они закрыты. Но у них уже стоят знакомые и незнакомые, от куда-то взявшиеся, бомжи. Им напоминать не надо. Вот и без двадцати минут четыре, и без пятнадцать, а нас не впускают. Сквозь стеклянную дверь, внутри никого не видно. Подошли первые пассажиры. Откуда ни возьмись, появилась та, подвыпившая парочка, что приезжала на такси. Он ещё ничего, а она еле держится на ногах. Лицо побито, а левый глаз почти затек. Подрались - помирились. Теперь она мужественно цепляется за руку своего провожатого кавалера. Какая преданность! Интересно не за что, а когда он успел её побить, что даже глаз подпух настолько, что еле его видно! Этому же процессу требуется определенное время.
Мимо снова проходят полицейские. Если бы так старательно они обходили ночью свои владения!
- Почему не открывают! - возмущается кто-то из пассажиров.
Не ответив, те, несколько десятков шагов прошли вперед молча, потом возвратились и начали стучать в стеклянные створки дверей, что рядом с игральным залом. Долго стучали, пока внутри кто-то не зашевелился, Какой-то заспанный мужик изнутри подошел к двери и долго возился с огромным замком, тщетно пытаясь попасть ключом в отверстие. Потом ещё несколько минут не мог сообразить, как снять стойловую цепь, что охватывала дверные ручки. Наконец, цепь грохнулась на пол и полицейские помогли распахнуть створки дверей. Бомжи вошли первыми. Одна из девушек, что пришла второй, сразу же ушла домой, а оставшуюся я предупредил, что бы не торопилась садиться. Надо посмотреть в какую сторону подадутся это бедолаги, всю ночь не сомкнувшие глаз. Теперь они должны выспаться. Конечно, расселись точно так, как сидели вчера вечером, заняв свои облюбованные места.
В половине пятого, совсем рассвело. Оставив 'минчанку' кого-то дожидаться, я вышел на улицу. Удивительно, но улицы совершенно пустынны. Хоть бы одна машина проехала! Хоть бы один человечек прошел! И это, называется столица! В шесть тридцать, отходит мой автобус, и я иду на Автобусную станцию. Мог идти и через базар, там путь короче, но зато там много темных углов, а здесь стройка, на которой вот-вот должно было начаться какое- то движение. Сразу же за часами, за мной увязался какой-то мужчина в джинсовом костюме, но не тот, что подходил ко мне ночью. Этот старше - лет под тридцать. Я обернулся раз, другой, а он все в шагах пятнадцати, двадцати от меня, но расстояние между нами не меняется. Длинный дощатый навес, о котором говорили мои подружки по несчастью, от проезжей части, отгорожен широкими рейками. Безопасность от проезжающего транспорта. Идешь, будто в подземном туннеле и, в случае чего, не вывернуться. Нет, на легке, рейки можно было бы перепрыгнуть, но у меня же, тяжелые сумки! Конечно, в этот тоннель можно было и не входить, а проследовать рядом по проезжей част, но не решился - слишком на виду. Не прошел в нем и двадцати шагов, как заметил, что с противоположного конца, бок- о бок появились два верзилы. Я невольно оглянулся назад, и мне показалось, что мой преследователь подает какие-то знаки. Надо честно признаться - я подходяще струхнул! Но, к счастью, впереди заметил разрыв. Там ворота. Я резко прибавил шагу, и первым достиг этого места. Здесь я почти выскочил на проезжую часть, по которой, в это время, проезжала полицейская машина. И надо же, такому случиться, что как раз в этом месте у неё открылся багажник и она остановилась. О-о-о, тут я герой! И торжествующе хотел посмотреть на того, что маячил сзади. Оглянулся - а того и след простыл! Верзилы остановились, как вкопанные, а потом и вовсе повернули через улицу, в сторону универмага. Полицейский закрыл дверцу, и машина укатила. До Автобусной оставалось не больше сорока, пятидесяти метров.
У дверей Автобусной станции - я первый, а они закрыты. Только опустил на землю сумки, как смотрю, со стороны базара направляются в мою сторону два неопрятных мужика. Один с торбой, надетой на перевязанную согнутую руку. На том конце мостика через канал, остановился, а второй идет прямо ко мне. Приблизившись вплотную, не агрессивно, но довольно настойчиво сказал:
-У моего друга только что украли документы, деньги, и он теперь не может доехать до дому. Дай пятьдесят копеек.
- Ты видишь, я с дороги, все растратил, так что, помочь не могу, - твердо ответил я, сжимая ногами сумки.
Здесь я был уверен, что если у того сломана рука, то с этим одиночкой, легко справлюсь. У меня же, в армии, был второй разряд по боксу.
- Тогда дай закурить.
- Не курю.
В это время, по трамвайным путям, что-то очень громко загромыхало. Мы оба, как по команде, повернули головы в ту сторону. Оказалось, станционный носильщик вез на своей фирменной тачке очень толстую претолстую женщину. Едва он поравнялся с нами, как открылись двери и этого вокзала. Я схватил вещи и, вовнутрь!
Только в половине седьмого, наконец-то, автобус отчалил от вокзала. Какое приволье, после бессонной, прохладной, проведенной на ногах ночи, сидеть в теплом кресле и наслаждаться скорым возвращением домой. Автобус полупустой. Рядом со мной примостилась, уже в годах, женщина. Меня неудержимо стало клонить ко сну, а мою соседку стало разбирать любопытство. Несколько минут, внимательно меня оглядев, пришла к выводу, что я ею виданный по телевизору, депутат Сайма, и назвала фамилию. Поскольку у меня полусонного, не было никакого настрою вступать в разговоры, то промолчал, а она, видимо, приняла это за подтверждение своей догадки. И, пошло, поехало. Чуть ли не до самого дома ругала, стыдила 'нас, депутатов'. В общем, кажется, успела высказать все, что 'о нас' думала.
Вот так и закончилось моё путешествие по Европейским странам.