"Нет, так нормально поесть не получится, - думал он в ожидании заказа,
наблюдая за чумазым пацаном, сосредоточенно перекапывающим содержимое
мусорного бачка, - надо ему что-нибудь купить поесть".
Его дорогой бежевый, по моде слегка примятый хлопчатобумажный костюм, плетеные туфли на кожаной подошве, массивные часы, говорили о том, что он мог позволить себе обед в более роскошном месте. Но он последнее время
приходил съесть свой дежурный комплексный набор именно сюда. Просто ему нравилась одна из официанток. Он время от времени интересовался, как идут
у неё дела, нейтрально шутил, оставлял хорошие чаевые, но никаких серьёзных отношений заводить с ней не собирался. К своим сорока с небольшим он успел трижды жениться и столько же раз развестись. Ни одна из его бывших жён не смогла выдержать испытания большими деньгами.
Пацан меж тем продолжал изучать нутро урны в надежде найти что-нибудь
съестное. Он попросил официантку принести пару пирожков с мясом и сладкой
воды. Надо накормить это дитя природы.
- Слышишь, дружок, возьми, поешь, - обратился он к пацану, когда его
спецзаказ был выполнен.
Но пацан брать предложенное не торопился. "Бать!" - крикнул он какому-то
бомжеватого вида мужичонке, копающемуся в соседней урне на другой стороне
улицы. Мужичок торопливо пересёк улицу, подошёл к сыну, о чём-то пошептался
с ним и нерешительно подтолкнул его к столу. И такое знакомое проскользнуло
в этом жесте, в этой нерешительности, что "дорогой" мужчина сам встал из-за столика и подошёл к отцу пацана...
Что с людьми делает время! Что люди делают со временем?
- Тоха? - неуверенно спросил "дорогой" мужчина.
- Славик? - удивился бомжеватый мужичонка.
Он постеснялся первым протянуть свою грязную, заскорузлую руку.
- Да, да, я Славик, из сорок четвёртого дома, - обрадовавшись, что он не
ошибся и его тоже вспомнили, протянул руку "дорогой" мужчина.
Пацан не очень понимал, что происходит. Что нужно этому дядьке от его
отца.
- Тоха! Тоха! - плохо веря в происходящее, повторял "Славик", - пойдём
за мой столик, отметим встречу. А то я сижу здесь один, как бездомная собака.
Они втроём прошли за столик. Славик передал меню Тохе.
- Заказывай, - предложил Славик.
- Не, заказывай сам, - отказался Тоха, - я не умею.
Славик попросил знакомую официантку принести чего-нибудь повкуснее на её усмотрение и побольше.
- Странно, что ты меня узнал, - сказал Славик, - прошло столько времени.
- Что тут странного? Ты же меня тоже узнал, - не поднимая глаз, ответил
Тоха. - А прошло двадцать семь лет.
Он всегда был таким. С самого детства. С чистыми, ясными голубыми
глазами, тихим голосом, почти девичьей застенчивостью. Что, впрочем, не мешало
ему участвовать наравне с остальными пацанами во всех не самых безвинных
детских забавах.
- 1 -
- Зачем ты подошёл ко мне? - спросил Славика Тоха. - Я не тот Тоха, да и ты
не тот Славик.
- Не знаю, Тоха, не знаю, - сказал Славик, - наверное, мне и вправду сейчас очень захотелось превратиться в четырнадцатилетнего босяка в порванных кедах
и растянутой футболке.
- Что тебе теперь мешает им оставаться в душе? Человека ничто не может
изменить до тех пор, пока он способен представить себя ребёнком. Жалеешь, что
вырос?
- Да нет, - неопределённо пожал плечами Славик.
- Боишься старости?
- Нет, и этого я не боюсь. А ты стал философом, - улыбнулся Славик. - Где
учился?
- Библиотеки есть не только в университетах. Так что же тебе не даёт покоя? - опять-таки не поднимая глаз, спросил Тоха.
- Я очень много должен, - вздохнул Славик.
- Денег? - уточнил Тоха.
- Нет, здесь скорее должны мне, - отрицательно покачал головой Славик.
- Тогда кому и что должен ты? Родным? Посторонним людям?
- Я должен жизни.
- Разве долг перед людьми и жизнью не одно и то же? - Тоха впервые поднял
глаза на Славика.
- С людьми, даже родственниками, можно и должно рассчитываться. А вот жизнь никогда не предъявляет счетов к оплате в открытую. Но ты прекрасно знаешь, что должен и что именно должен. Этот груз постоянно давит чугунным прессом, он всегда с тобою, и с каждым прожитым годом становится всё тяжелее и тяжелее. И день ото дня его тяжесть лишь увеличивается, как проценты по займу у старого ростовщика.
- Может быть, этот груз попросту зовётся совесть? - Тоха рассматривал
принесённые официанткой блюда с едой, но не притронулся ни к одному из них.
- Давайте будем есть, - предложил Славик.
- Я пока не хочу, - отказался Тоха.
- Ну, и я пока не буду, а ты давай питайся! - Славик подвинул тарелку
- Спасибо, я свои, - отказался Тоха, доставая из кармана помятую пачку
"Примы", - от заграничных я кашляю.
- Ты когда курить начал? - спросил Славик.
- Не помню. Но бросил во втором классе.
- Во втором и я бросил, - рассмеялся Славик, - до девятого. Помнишь, как мы после школы собирали бычки возле шахтёрской столовой? А потом залазили
на дерево...
- Мы называли его дубом Робин Гуда. Хотя это был вовсе и не дуб, а акация.
- Но всё равно - здоровое дерево! И цветы его можно было есть. Лёха с него
лихо спикировал. Помнишь?
- Конечно. Я же говорил ему, чтобы за ветки покрепче держался, чтоб не шандарахнуться, когда от дыма голова закружится или от сигарет закашляешься.
Так он - всё нет да нет. Кашляю, говорит, потому что простудился. Второй раз
закурил, а туда же - простудился.
- А семечки? Семечки! - заблестели глаза у Славика. - У каждого в кармане
обязательно были семечки, чтобы заедать курево. И зубчик чеснока, чтобы пальцы
табаком не воняли. Не то мать, если дома унюхает - прибьёт!
- 2 -
- Это ваши матери вас обнюхивали. Моей было абсолютно всё равно - курю я, не курю, - Тоха снова опустил глаза. - Отец, тот, пока не помер, всё пытался
меня воспитывать. В основном, с похмелья. Только он сам толком не понимал,
за что бьёт. Наверное, просто за то, что я есть, за то, что имел наглость родиться.
Как будто я их с матерью об этом просил!
- Тоха, можно я спрошу у тебя одну вещь? - теперь пришла очередь опустить
глаза Славику.
- Спрашивай, чего там. Что так долго тянул? - невесело улыбнулся Тоха.
- Тогда, в детстве, - нерешительно начал Славик, - было как-то страшно спрашивать. Все пацаны между собой говорили, что вы отца во дворе своего дома
похоронили.
- Похоронили, - спокойно ответил Тоха. - А откуда у нас было взяться денег
на похороны?! Мать получила пособие на погребение и за два дня пропила его
с отцовскими дружками. Они решили, что похоронить его завсегда успеется, а вот
помянуть надо бы прямо сейчас.
- Прости, Тоха... - ещё ниже опустил голову Славик.
- Да ладно, Славик. Проехали. Только это ещё не всё. Деньги кончились,
мать протрезвела: "Боженьки мои!.." Бога вспомнила! Ты думаешь, ей отца жалко
стало? Какое там! Хоронить-то его всё равно надо, а на что? Нашла она чудом
какие-то деньги, и вместо того, чтобы похоронить отца, снова набрала дешёвого
пойла. А от отца уже запах пошёл. Вот и пришлось нам со старшей сестрой копать
могилу в глубине двора. Там и похоронили его завёрнутого в старое одеяло как смогли.
- То-то весь двор тогда гудел, - вспомнил Славик, - бабки то крестились,
то плевались. Ещё, наверняка, кто-нибудь из добрых людей в милицию настучал?
- Да мы самим виноваты, - Тоха достал из пачки очередную примину. - Никто и ничего никогда не узнал бы, но мы с сестрой, по нашей наивности и
душевной простоте своей детской поставили над могилой крест, сколоченный
из дощечек от ящика. А с улицы его было видать. Пришёл участковый и говорит:
"Чтобы через три дня перезахоронили на кладбище!" А мать трезвая, злая, ему
в ответ " Тебе надо, ты и хорони!" Участковый выматерился, плюнул и ушёл.
Закончилось тем, что мы убрали крест, и больше к нам никто не приставал.
- Прости, Тоха, - извинился ещё раз Славик, - спросил по глупости.
- Ты знаешь, - казалось, совершенно не обращая внимания на извинения Славика, продолжал Тоха, - мы когда с сестрой копали могилу, я всё пытался
представить, что мне жалко отца, и заплакать. Ничего не получилось. Я, наверное.
очень злой.
- Нет, товарищ мой Тоха, ты самый добрый и щедрый!
- С чего это ты так решил? - вызывающе по-детски спросил Тоха.
- Как-то перед школой я выносил мусор и... - Славик замялся на секунду,
затем продолжил, - ты только не обижайся, пока не дослушаешь.
- Рассказывай, - кивнул головой Тоха.
- У мусорных баков я встретился с твоей матерью. Она там что-то искала.
- Тоже мне - новость! - спокойно проговорил Тоха. - Ничего она там не
искала. Это было её обычным занятием - копаться по помойкам.
- Она нашла возле одного из баков полиэтиленовый кулёк, - рассказывал
дальше Славик, - затем высыпала из него всё на землю. Там была сморщенная
свёкла, вялая морковь с зацветшей капустой и проросшая картошка. Наверное,
кто-то перебирал после зимы овощи в подвале и выбросил испортившиеся. А вечером того же дня, после того, как мы, набегавшись до чёртиков в глазах,
играя в футбол...
- ...счёт, как обычно, был примерно 25:18?
- ... да где-то так. Так вот, ты пригласил всех к себе в гости. "Приходите,
у нас сегодня будет борщ", - сказал ты.
- 3 -
- И ты называешь добротой и щедростью - накормить борщом из несвежих овощей, собранных на помойке?
- Но ты же пригласил нас! Нам никому и никогда хотя бы раз не пришло
в голову пригласить тебя на обед. Пусть и овощи у нас были свежими и не со
свалки.
- А сегодня ты решил исправить эту ошибку, и закатить для нас с Тохой
пир на весь мир, - Тоха-старший указал на забитый всякой снедью стол.
- Я и сам не могу объяснить себе, зачем я это делаю. Просто мне с некоторых
пор стало не доставать какой-то безоблачности. Не знаю даже, как сказать. Хочется
вздохнуть полной грудью, чтобы небо стало выше, время не так быстро летело...
А ещё я хорошо помню, как ты всю нашу компанию накормил вяленой рыбой.
Такой огромный лещака! Мы все удивлялись, где ты его умудрился раздобыть.
Ты говорил - поймал. Помнишь? Такая рыба! - разошёлся Славик.
- Смутно, - не мог припомнить такого случая Тоха.
- Ну как ты мог забыть! А на следующий день тебя поймал её хозяин. Потом
ты ещё с синяком ходил. Мы спрашивали: "Откуда?", а ты сказал, что, мол, рыба
хвостом ударила.
- А-а, вспомнил, - встрепенулся Тоха, - это мне хозяин того самого леща
засветил. Помнишь, мужика из сорок второго дома с вечно красной рожей?
- Он всей округе резал свиней и пил свинячью кровь.
- Его так и дразнили - Упырь, - жестко сказал Тоха. - Мне тогда не столько
рыбы хотелось, сколько наказать Упыря. Он жил на втором этаже, и постоянно
сушил рыбу на бельевых верёвках, натянутых у него на балконе. Я пришёл ночью
с секатором, знаешь, такие большие садовые ножницы на длинной палке - как раз,
то, что нужно - и срезал у него пару лещей. Одного отнёс домой, а вторую рыбёху притащил нашей компании. Если бы я оба леща домой отнёс, то так бы и не
попробовал ни пёрышка. Отец, он тогда ещё живой был, рыбу у меня сразу же
забрал, оттащил её на рынок и променял на две бутылки палёной водки.
- Классная была рыба. Навряд ли здесь такую подадут, - вздохнул Славик.
- Стоила синяка, - согласился Тоха, - правда мать потом ещё добавила, чтобы воровать не повадно было и чтобы меньше по друзьям раздавал. Упырь
нажаловался. Но после того как меня воспитывал отец, это было так - семечки.
- А я, к тому времени, когда меня можно было воспитывать по полной
программе, - делился с другом наболевшим Славик, - никто не наказывал. Потому
что я научился всё делать так, чтобы об этом родители ничего не узнали. У меня
всегда перед глазами был живой пример - мой старший брат. Отец наказывал его,
а меня заставлял смотреть. Но зато потом меня бил старший брат, потому что
я видел, как бьют его.
- У меня не было старшего брата, но и старшая сестра тоже не подарок...
В этот момент у Славика в кармане зазвонил мобильный телефон. Славик
недовольно полез за "раскладушкой". На том конце женский голос сообщал, что