Из книги "Время новых болезней" (Москва, Музей Вадима Сидура, 1996)
             15 СТИХОТВОРЕНИЙ О ПОДВАЛЕ
        
Они подвели меня к двустворчатому люку
и понукая острыми баграми
заставили встать на него

Створки на мгновение разъехались
и моя плоть сделалась невесомой
Я успел провалиться до подбородка
когда они защелкнулись
откусив голову

Туловище полетело в бездну
и я зачавкал кровью
от ужаса


 
Мы спинами срослись
затылком трусь о твой затылок
обнять хочу
руки вывертываю
будто надеваю пиджак
Твоего лица никогда не видел
а может быть
от моей отпочковалась женская плоть?

Уперлась
ногти в мой пах вонзила
кожу содрала на ребрах
и обессилела

Тебя тащу куда-то на спине
напрасно извергая семя


 
Свой язык 
я посадил в саду перед домом
и каждый день поливал из лейки
Обложенный кончик показался из-под земли
Он рос быстро
как бамбук
и вскоре превратился
в гладкое дерево
бесстыдно красного цвета
Я заболел
должно быть оттого что в моей гортани
давно не раздавалось никаких звуков
кроме хриплого кашля
и сопения легких
которые ворочались по ночам
как две крысы
Однажды когда я лежал в постели
с обмотанным вокруг шеи шарфом
и грелкой на груди
я услышал чей-то голос
под своим окном
Я поднялся и выглянул
Язык дрожал
будто его трясли внизу мальчишки
а вокруг него вились птицы
не осмеливаясь подлететь поближе
Окна домов
кольцом окружавших двор
были раскрыты
и люди
подперев головы руками
слушали его безумную речь


 
Мы шли в темноте
Отец нес мамину голову
прижав ее к груди
Я постучался в дверь
на которую мы наткнулись в конце коридора
Отец присел на корточки
ссутулившись
и что-то зашептал
маме
Я зажег свечу и сел рядом
Мы услышали шорох
Человек в белом халате
соскочил с велосипеда
и взял голову из папиных рук
Он отворил дверь ключом
и исчез
прикрыв ее за собой
Послышался плеск воды
и чье-то глухое ворчанье
Дверь опять скрипнула
Оттуда
высунулся длинный хобот
и обвил шею отца
Его очки соскочили на пол
рубашка на спине задралась
Я схватил его за плечи
пытаясь удержать
Задыхаясь
он с трудом обернулся
и я увидел синий крест
на его виске


 
Лежал на площади раскинув ноги
и подложив под голову руки
Телу было неудобно в одиночестве

Птицы кружились надо мной
что-то высматривая

Разделся
достал из кармана тюбик
и раскрасил фаллос
кольцами
Представил
что женщины спешат ко мне издалека

Опять улегся
любуясь
воздвигнутым моею плотью
знаком


 
Течением относило женщину вниз
я видел только ее беременный живот
пузырь плыл по реке


 
Обхватив себя руками
я гладил свою спину
живот
грудь
будто любил кого-то
верившего в меня
как никто другой

Мальчик прошлепал босыми ногами по полу
и взяв меня за руку
подвел к раскрытому окну
Мы встали на подоконник
обнявшись
и помчались навстречу тротуару
пахнущему людьми
Я распутывал его курчавые волосы
а он что-то говорил
но я не слышал

Нас подбросило
как на качелях
вверх
к светлеющему небу

Ночью
я бродил на злобных окраинах моего сознания
и скорчившись над водой
выплескивал свое ненужное семя
потоком уносимое из города


 
Мы остановились
перед горой отторженных человеческих голов
что-то шептавших друг другу
в сумерках

Я взял одну из них за волосы

Нагруженные корзины
мы оттаскивали на пустырь
Он укладывал головы
в вырытые мной лунки
обращая их лицами к небу
и притаптывал вокруг них
отсыревшую землю

 
Женщины выбрасывали младенцев из окон
Подобрал одного
Дыханием согревал ему лоб
и слизывал кровь
вытекавшую из его носа
Окоченел от жалости и бессилия


 
Кошки бродили в высокой траве
и терлись о меня спинами

Я вглядывался
в темнеющее дно
города
где в потоках испарений
восходивших к небу
вздрагивали огни

Земля стыла и прорастала
человеческой плотью
в беспамятстве
восставшей из праха

Я двинулся вперед
отстраняя чуждые торсы
и у склона
обросшего крапивой
увидел 
знакомую мне
руку
торчавшую из земли

Я опустился на колени
и разглядывал ее
будто цветок

Наклонив голову
я ощутил прикосновение ее ладони
на своих щеках
а потом она скользнула вниз
расстегивая на мне рубашку


 
Голову сорвала с моей шеи
и отбросила в сторону
Откатившись увидел
как она ворочается
обнимая мое обезглавленное тело


 
На четвереньки встав
друг друга беспокойно щупали
два безголовых неуклюжих тела


 
Мужчины приносили стеклянные баночки
и оставляли их на столе
передо мной
Я брал каждую из них
и разглядывал на свет
мутную сперму
а потом накрывал банку листиком бумаги
обматывал горловину
ниткой
и завязывал сбоку аккуратный бантик
Они озирались по сторонам
и уходили
молча
тупо шаркая ботинками
Комната темнела
будто весь дом опускался
в глубокий колодец
с блестящими от воды стенами

Я сидел и ждал еще кого-то
но не дождавшись
ложился в постель
и любовался
как прорастает в темноте
чужое семя

 
Наконец я заметил гробовщика
Он был рядом
и словно заснувшего младенца
укладывал в гроб
последнего урода
В нем было что-то преступное
"Профессия должно быть не из легких"
подумал я

Он угрожал мне пустым длинным ящиком
который приподнял с пола
"Хотелось бы проблеска солнца
или хотя бы озарения
спички"
Он покачал головой и приоткрыл рот
нагло показав искусственные зубы

Внутри меня кто-то скоропостижно скончался

Я лег в гроб
и он залил меня гипсом
Я барахтался в этой ванне
а потом застыл 
наслаждаясь тишиной
и непроницаемостью

Только мой фаллос
желал восстать


 
ВРЕМЯ НОВЫХ БОЛЕЗНЕЙ

Люди в общественной уборной
мочились бактериями
опорожнялись микроскопическими существами
пожирающими белые кровяные тельца
Болезнетворные микробы
образца последней четверти века
если они проникают в кровь
через кровоточащее ложе ранки
на руке
лице
шее
или при гомо- или
как уже теперь говорят
даже гетеросексуальном сношении
через трещины в анусе
царапины влагалища
язвочки на члене
то начинают разрушать человека изнутри
лишая его надежды на выздоровление после гриппа
способности благополучно пережить насморк
оправиться от любого невзрачного и пошлого недуга


Синдром приобретенного
иммунодефицита
называется эта болезнь
СПИД сокращенно

В газетах пишут
что она характерна для буржуазного образа жизни
но я раскрываю дверь общественной уборной
брезгливо
носком ботинка
и она хлопает у меня за спиной
безнадежно и неотвратимо

Пересекая зал ожидания Киевского вокзала
я понимаю
наступило время новых болезней
и дверь
за которой гулко журчат писсуары
пробуждает во мне
постыдные
шарики страха
1986


НА ШОССЕ

Мотыльки бабочки мухи
разбивались на лобовом стекле
мчавшегося автомобиля

Стекло было в желтых
зеленоватых
кровавых брызгах

Я увидел уничтожение тех
кто населял
криком скорости истязаемый воздух




У ОКНА

Моя голова опустела и умерла
Вечером я сидел у окна
и в мои открытые глаза
влетали мохнатые бабочки





Ее ноги
в холодные узкие норы
вползают
У меня на глазах ее пальцы
обреченно прижались друг к другу




За окном проносятся птицы
а может быть листья
встревожили сердце
необитаемой осени




ухо - улитка
ухо затянутое паутиной
ухо с мухой уснувшей внутри
ухо без мочки
ухо со шрамом
ухо как ухо
ухо - замочная скважина
ухо чтобы войти в человека
ухо для игры на гитаре по самоучителю
ухо - влагалище
ухо того кто живет с одним ухом
в глухоту твоего одиночества
ухо




У меня в крови блуждает ресница
женщины проскользнувшей как шорох





Такое солнце
что за день выцветают газеты
расклеенные на улицах для прохожих
и голова болит и болит
пока не наступит
неправдоподобно короткая ночь




Будто чужую рукопись
я разглядывал освещенное лампой
пространство бумаги
в пятнышках от погибших
под моей бесцельной рукой
насекомых





Лестница - память умерших шагов
Крик - извилистый времени рок
Рак - вползающий судорог страх
Осень - ворох сожженных объятий





"Твое
что ты пишешь
несовместимо с бытом"
шептала она
и я благодарно распутывал ее волосы
забывая
о притаившемся внутри нас
времени




Что останется
одинокие сквозняки памяти
облако шепота
скрюченные листья объятий
паутина восхищения
горсть моих родинок
рукава пепла





Дом был таким высоким
что пока тело умершего
спускали вниз
оно начинало разлагаться
и люди переставали разговаривать
друг с другом
возмущенные тем что до сих пор
в квартиры
не провели трупопроводы
куда можно сбросить покойника
вместе с мусором
и сопутствующими ему вещами





Головы мужчин и женщин скатывались по мосту вниз
туда где начиналась улица
и люди
держа в руках
сумки
авоськи
портфели
выбирали кому что нравится
ощупывая добычу
поглаживая по ней пальцами
заглядывая понравившейся голове в глаза
гребешком расчесывая ей волосы
Милиционер прохаживался рядом
и следил за тем
чтобы каждый брал только одну голову
и свистел в свисток
когда кто-нибудь пытался взять больше

Я выбрал среднюю голову женщины
и положил ее к себе за пазуху
пряча от ветра

Мы гуляли по набережной
и она лизала мне шею
своим отогревшимся языком






Пригоршнями 
он зачерпывал мертвых мух из мешка
взвешивал на весах
и насыпал подходившим
в сумки
в пакеты
в оттопыренные карманы
в кульки из газет
а некоторые
предъявив документы
ели прямо из рук продавца
Иногда насекомые оживали во рту
Их глотали
но они выползали из горла наверх
и люди давились
и задыхались
Глухонемой показывал всем
ожившую муху
у себя на высунутом языке
Она лежала вниз крылышками
перебирая беспомощно лапками
Инвалид ее съел
утомившись ходить
с разинутым ртом
Дома я нанизывал их
на длинную нитку
протыкая иглой
а потом во дворе продавал
ожерелья из мух







Я бродил по пляжу
и наткнулся на вытянутый узкий холмик
Я стал разгребать его руками

Отец лежал в пальто
и подвязанной у подбородка 
шапочке
Я сдул песок с его лица
и протер его запотевшие очки
Он попросил меня включить транзистор
стоявший возле
удлинившейся за ночь головы

"Холодно"
сказал он
"и ноги уже не умещаются
в ботинках"

Я встал на четвереньки
Я набирал песок в пригоршни
и укрывал отца 
от ветра

Я восстановил холм
и услышал грохот
идущих на побережье
льдин






Стихотворение притаилось под ее кожей
Оно темнело в переплетениях нор
пронизывающих средоточие жизни
оно вздрагивало
ленивым отголоском сердца
оно шумело
как вершины деревьев перед грозой
оно умирало
недоступной для моего сладострастия
болью






Хлынуть могут они отовсюду
из носа
из горла
из ануса
По каплям
наружу сочиться извилистым ухом
Стихами можно мочиться
Ждать затворников плоти
как женщина месячных

Стихов еще нет но они уже пахнут

Опухли ступни и зудели
Расчесывал их
Ночь умерла на ладонях
Я завернул ее в тряпку и вынес
Бутон распустился кровавый 
двуглавый




Я говорил слова 
и они обрастали телом
паря надо мной в комнате
Вот губы - устье ветра из пустоты моего отчаянья
Вот трубка горла - никчемная ловушка крика
Вот отверстие похоти - преддверие памяти
Пальцы девушки падают на пол - тревожные перья будущего





Я пишу очень мало
каплями
листьями
птицами
даже чьими-то волосками
ногтями
ресницами
Я пишу лепестками мучений
синяками на теле
рубцами отживших отпавших растений

Мухи кружась надо мной
уносят на лапках величье сомнений





КАМЕНЬ

Брошенный кем-то из раскрытого окна
камень
угодил мне в грудь
и застрял возле сердца

Я упал во дворе под листвой
в ослепительную тяжесть дня
радуясь невесомости
залетевшей в меня смерти
"Остальное довершит гул
ненасытной как похоть
печи"
подумал я
и мою голову обступило братство
безымянных растений

Но камень затянулся кожей
ребра впустили чужестранца под свои своды
Его пронизали сосуды
нервы
артерии
Он стал чем-то питаться
что-то выделять
перекачивать с усердием вновь прибывшего 
кровь
лимфу
жизнь

Поворочавшись с боку на бок
камень превратился в орган
по имени камень
Он одарил меня сладостным видением
нетерпеливо набухших складок преддверия девушки

Мое обновленное семя
изверглось

В паху стало мокро
прохладно
печально


 
РУКОПИСЬ

Я вскрыл себя в темноте
и вынул из простуженной груди
сверток
опутанный скользкими водорослями
подступившей к горлу стихии

Я развернул сверток
и узнал свою рукопись
но не смог прочитать ни слова
слишком болезненный свет
источали бессильные 
над моей головой
листья

Я прижался к дереву
и впустил к себе его дыхание
живучее
как влечение к женщине

Вереница воспоминаний
устремилась с беспроглядной как небо кроны
к моему сердцу
и оно стало муравейником
разворошенных предчувствий

 

                 Памяти Вадима Сидура

Женщина держала под мышкой
Мужскую голову словно плод
Сорванный с дерева плоти
Среди неустанного шелеста
Любовных объятий сада

Она положила голову к себе на колени
И глядела в нее как в облик младенца
Распутывая непокорную отчужденность волос
И лаская пальцем
Проницательную тишину взгляда

А на поляне совсем рядом
Резвились девушки
Каждая катила по заросшей травой земле
Голову своего мужчины
Подталкивая ее ногами

Тяжкая мгла полуденных пространств леса
Пахла трепетом сырости и ленью забвенья

Головы перекатывались пачкая щеки и лбы в зелени
И просили взять их на руки
Устав от головокружительных перемещений
И распалившихся лучей солнца

"Сложите нас" сказал один мужчина
Он тяжело и напрасно вгонял в себя воздух
Не в силах отдышаться сквозившим насквозь ртом

Девушки остановились и начали подбирать добычу
И когда головы замерли в тесноте сетки
Облизываясь и косясь друг на друга
Они уселись в кружок
Вокруг поблескивающего капельками пота холмика
И начали снимать с себя платья
Выгибая спины и предчувствуя близость
Неутолимой радости
Чутких прикосновений

 




ПТИЦА


Я лежал на шпалах
вытянув руки по швам
вдоль блестевших луною рельсов

Пахло дегтем и гравием
угольным пеплом
дымком
от уютных печек
растапливаемых проводниками

Обрывки газет и сплетения мусора
ворочались и шептались лениво
норовясь приладиться к ветру
который гнал то ли собственный гул
то ли предчувствие поезда

Я не верил что он пролетит надо мной в эту ночь
Такое до сих пор не случилось ни разу

Как и вчера появились обходчики
Они простукивали молотками рельсы
и поравнявшись со мной
присели на корточки
пощупали пульс
а один из них ударил своим инструментом
в мою коленную чашечку
Нога подпрыгнула
и они двинулись дальше
нахлобучив поглубже фуражки
и запахнув просторные белые халаты без пуговиц
подпоясанные ремнями
Какое дело мне было до поезда 
до его мимолетной вони
из омерзительных шатких уборных

Не поезда я ждал
а ПТИЦУ
Я ждал
когда она обнимет мне голову крыльями
и начнет
щипать брови
перебирать ресницы
щекотать ноздри и уши
а потом разомкнет губы
и станет тереться прохладным клювом
о мой присмиревший размягший язык

Робкая прочность гортани
стыдливый туннель голоса
желание вырвать перья
из вороха птицы
и развеять их пригоршнями

как семена
чреватые
цепкой страстью растений


 



Сваленных бревен туши
изнуряли себя гниеньем
и расползались
чуждаясь бремени
принужденных объятий

Пытался определить их возраст
по кольцам на потемневших срезах
Сбился со счета
желая проникнуть
в незапамятную жизнь леса







БАБУШКА

Бабушка умирала несколько лет
Она сходила с ума
Не узнавала себя в зеркале
Спрашивала что там за мужик в передней стоит?
Мочилась в постель
Ложилась мимо кровати на коврик
Отхаркивалась за батареи
- еще долго после ее смерти
на стенах в самых укромных уголках
оставались рыжие полосы засохшей мокроты 
пока мы не сделали ремонт -
Прятала под подушку ломтики хлеба
Тайком брала сахар из сахарницы
Боролась с домашними растениями
Особенно с кактусами
Говорила что они за нее цепляются
Когда она проходит мимо
Норовила выкинуть отцовы книги
Весь дом заполонил брошюрами
И в итоге умерла кажется от печени
В той самой больнице
Где когда-то лежал я
С юношеским подозрением
На порок сердца
Случилось это в мае 1977 года

А родилась бабушка в деревне Пешки под Москвой
Болела тифом в гражданскую
Ездила за хлебом на крыше вагона
Бандиты поезд остановят и все отнимут
Вспоминала нэповские магазины
Чего изволите? Заходите пожалста
А мы бегом оттуда: денег-то ни у кого не было
Сталина называла рябым
а Гитлера кривым чертом
Ругала попов за то что они мучили их в школе
Законом Божьим
А то и побьют бывало

Под конец жизни она ненавидела всех
Говорила что финны злые
Нашим глаза выкалывали штыками во время войны
Что немцы жадные
Из одной косточки варят себе суп целую неделю
Слово еврей она произносила шепотом

Читала газеты и книги
Пока не стала беречь глаза
Ей нравились Три товарища
Которых написал Ревмарк
С удовольствием смотрела телевизор
Особенно когда передавали кохей

Мама не хотела открыть гроб
Считая что у нас в памяти должен сохраниться
Другой образ бабушки
Так обезобразили ее смерть и старческое слабоумие

А служитель морга спросил у меня
Что? Протекла бабуля?