В воздухе висел колокольный звон, наскоро и неумело смешанный с ревом спецсигналов, которые, постепенно угасая, уступали ему первенство и даже как будто прибавляли выразительности. Вдруг неожиданно все стихло. Наступила привычная московская тишина с лаем автомобильных гудков и постоянным гулом двигателей проезжающих машин.
Пока я наслаждался красотами столицы, мой мозг совершал утренние экзерсисы (физические упражнения). Нужно же было держать в тонусе и одновременно чем-то занимать эту нашу самую главную мышцу, чтобы не впасть в состояние полнейшей паники и умственного расстройства. Один в незнакомом городе, среди незнакомых людей и, что самое ужасное и пошлое, без денег. Однако мир не без добрых людей, как говорила мне моя бабушка.
Досыта налюбовавшись красотами в районе Красной площади и близлежащих улиц, я начал подумывать о пище телесной. Странно, в жизни ведь все наоборот, а может это сон? Я что было силы ущипнул себя за руку и от нечеловеческой боли закричал, словно обнаруживший пропажу кошелька страдалец. Чем вызвал неподдельный интерес группы корейцев, соображавших селфи на фоне мавзолея, и тут же оказался под прицелом вороненых объективов корейских фотоаппаратов. Почему-то очень не хотелось международного конфликта, пришлось поднять руки и сдаться. В плен меня брать не стали, вдобавок на ломаном корейском я смог объяснить всю тяжесть моего финансового положения и получить корейский потребительский краткосрочный кредит без обеспечения.
Китайские юани удалось реализовать в обменном пункте неподалеку. Утолив голод, я снова обрел способность продуктивно думать. Первая мысль, подвернувшаяся сытому мозгу, была о китайских деньгах в корейских кошельках, ‒ может, это корейские шпионы, работающие на китайское правительство? Вовремя прервав полет фантазии, исключительно в целях экономии добытых в результате почти разразившегося международного конфликта ресурсов, я кинул все силы на поиск денежных средств. Смеркалось.
Оставаться на Красной площади, где меня уже знали не только корейцы, но и полицейские, кидавшие на меня свои правоохранительные взгляды, было явно небезопасно. Я велел мозгу сосредоточиться на поиске возможных вариантов ночлега. Мозг, не желая сильно напрягаться, привел меня к двери несколько-звездочной гостиницы и уснул крепким сном, не отвечая на мои отчаянные призывы. В гостинице с меня требовали деньги, которых у меня не было, а мозг предательски спал и даже, как мне казалось, храпел. Оскалившись заискивающей улыбкой, я поведал о моем горе, подтверждая каждое слово дрожью озноба и стуком зубовным. Мне поверили и пустили на ночлег бесплатно.
Утром проснувшийся мозг с трудом разбудил отдувавшееся накануне за двоих и теперь отогревшееся в теплом номере тело. Тело нехотя подчинилось, наспех приняло утренние процедуры и покинуло гостиницу, раскланявшись на выходе с сердобольным портье. Традиционно сделав несколько кругов по Красной площади, я не встретил никого кроме туристов из Саратовской области. Пора уже было сворачивать парадные шествия и искать выход из создавшегося финансового тупика. Осмысливая вчерашние приключения, особенно все тонкости получения корейского кредита, я неожиданно понял, что совсем упустил из виду его отечественный аналог.
Неохотно раскрывшиеся двери банка впустили меня внутрь центра кредитной эмиссии. Совсем недолго, от силы три с половиной часа, помучавшись с необходимыми формами и анкетами, я услышал, что в течение четырнадцати рабочих дней со мной свяжутся и сообщат о принятом решении, которое может быть как положительным, так и отрицательным. Мой мозг, приняв на себя командование в сложившейся непростой ситуации, небрежно бросил мое тело на мягкий удобный диван и заставил меня очень вежливо, даже вкрадчиво, спросить ответственного работника кредитного учреждения: "А нельзя ли заключить решение в модульные скобки и выдать мне его сегодня вместе с деньгами?" Ответ был быстрым, отрицательным и без всяких скобок.
Столичные блуждания в поисках пищи и ночлега привели меня к однозначному и непоколебимому выводу, что в банке работают не люди, а какие-то звери. Снова смеркалось.