Девчонка впереди меня вздрогнула. В нашу сторону, растопырив лапы, двинулось огромное волосатое чудище.
- Привет, Россомахер, - обняла его я и осторожно высвободилась из складок черной кожи, цепей и заклепок. - Старый друг пригласил, куда ж деваться...
Услышав это, девчонка обернулась: даже малолеткам любопытно, кто считает старым другом единоличного владельца голо-метал-клуба "Гран-Гиньоль", а в прошлом великого гитариста Россомахера. Встретилась со мной глазами и поперхнулась.
- Альберта Борисовна!
Ну, и я ее узнала - по голосу, потому что дешевая голограмма юной вампирессы совсем исказила лицо. Саша Панкова из девятого "Б", где я как раз вчера проводила урок по интегралам. Меня-то узнать было нетрудно: представить вместо черного гипюра клетчатый учительский пиджачок да стереть с лица пару килограммов грима (голограммы я презираю и крашусь по старинке).
Только вот когда я хожу по кабинету с указкой, едва ли кому-то из учеников придет в голову, что перед ними сама Бледная Берта - фронтвумен знаменитой "Макабрены", лучшая, как многие считали, блэк-вокалистка прошлого десятилетия. Впрочем, про мою группу юная Саша вряд ли слышала, а вот увидеть собственную училку на метал-концерте - это полный хеллхаммер, как я понимаю.
Я усмехнулась, показала глазами на сцену, мол, концерт начинается, и Саша наконец перестала пялиться на нас с Россомахером.
Тем временем ребята уже отстроили звук и взялись за гитары. В клубе стало совсем темно, только над сценой парили, покачиваясь, две огромных серебристых сабли, да мерцали алыми искорками медиаторы гитаристов.
- О-о-о-о! - на сцену вырвался вокалист, и понеслась.
Россомахер хлопнул меня по спине и полез в темноте куда-то влево, за сцену. Я не обиделась: старый приятель - да что там, в одной команде играли! - но провести концерт - это вам не квадратный корень из четырех.
Тем временем действо на сцене разворачивалось не на шутку. Скакали голографические кони, свистели воображаемые сабли, лезвия окрашивались алым - да, вспомнила я, группа называется "Кровавые палаши" или что-то в этом роде. Вокалист визжал как резаный, но его скричинг проигрывал роскошным спецэффектам. Ладно, скажу прямо: у меня появилось сильное подозрение, что вся эта красота предназначена для того, чтобы отвлечь внимание зрителей от посредственной музыки.
Из-за постоянного мелькания картинок у меня с непривычки заболела голова. Видно, не у меня одной, потому что на сцене снова стало почти темно. Вокалист застыл, сложил руки на груди и широко расставил ноги. Гитары тихо зудели, нагнетая напряжение.
Рядом с вокалистом возник квадрат света. А в нем - курица. Крупная, белая. Она стояла, щурилась на свету и переступала лапками. Я невольно восхитилась реалистичностью голограммы.
Вокалист поднял правую руку, и одна из сабель погасла. Через секунду в его руке появилась похожая, только поменьше.
Вокалист замахнулся и - перерубил птице шею. Кровь брызнула на белые перья, на сцену, на белые штаны вокалиста. Тот все пел, а обезглавленная тушка забила крыльями и побежала со сцены куда-то вбок.
Выглядело все чрезвычайно реалистично. Я смотрела на происходящее со смесью интереса и отвращения: до чего додумались, а? Лучше бы играть научились.
Тем временем мош-пит рассыпался, подался назад, причем как-то очень уж поспешно. Некоторые стирали с лиц капли, многие уже бежали прочь.
Включился верхний свет. Толпа забурлила. И тут до меня донесся явственный железистый запах крови.
Это не голограмма!
В углу уже рвало Сашу Панкову.
Я поспешила за сцену, против потока толпы. Что учудил этот проклятый Россомахер в своей погоне за оригинальностью? Сначала всю музыку задушили голограммами-шмаграммами, теперь им опять реализм подавай?
За сценой Жорик - солист "Кровавых палашей" - сидел, обняв себя за голову окровавленными руками, и рыдал. Россомахер ходил туда-сюда и кричал на бегающих помощников:
- Всех уволю! Сволочи! Кто? Кто это сделал?
После недолгих расспросов мне наконец удалось выяснить, что произошло.
Курица и должна была быть живая, для большей реалистичности, мать их - а вот ее убийство собирались инсценировать. Но какой-то придурок взял и подменил бутафорскую высокотехнологичную голосаблю Жорика настоящим палашом, причем весьма острым. Оставался один вопрос: на какой стадии невменяемости должен был быть вокалист, чтобы не сразу это заметить.
- Берта! - увидел меня Россомахер. - Ты мне и нужна. - Он бросился ко мне, взял за локоть, отвел в сторонку. - Помоги мне найти этого гада, - прошептал он.
- Почему я? Вызывай полицию.
Гарм меня дернул поддаться ностальгии и пойти на этот концерт!
- Берта, послушай... Ты хоть и девчонка... - Я угрожающе покосилась на него, но Россомахер продолжал: - Но мозги у тебя что надо работают. - Он отвел глаза. - И еще, я хочу оттянуть официальную огласку. Представь, как клуб пострадает. На "Палашей" уже точно никто не пойдет.
Эх, чего не сделаешь ради старого друга... По-крупному я ему давно отказываю, помогу хоть в мелочи.
- Ладно, - вздохнула я. - Показывай улики.
***
Главная улика не обнаружилась.
- Куда дели курицу?
- Уб-брали, - пролепетал один из помощников.
- Гарм с Хеллхаммером, что за идио...
Не успела я договорить, как подоспел Россомахер и потащил меня обратно к Жорику.
Пришлось перейти сразу к допросу свидетелей.
Нет, он ничего не помнил. Нет, не видел. И мотивов никаких... Жорик мотал растрепанной и окровавленной блондинистой шевелюрой, тупо смотрел в одну точку и все отрицал. Так мы далеко не пойдем.
- Стой! - завопил Россомахер. - Я знаю, что надо делать!
- Ну?
- Это наверняка не шутка, а акт протеста. Нужно просто найти группировку, у которой есть мотив.
- Хм... Кому может быть на руку публичное убийство курицы?
Россомахер начал загибать пальцы.
- Ордену юных геномовцев. Антиголокомитету. Борцам за чистоту трехмерной графики.
- Мотив, мотив...
- Да революционным вегетарианцам, в конце концов!
- Кому-кому?
- Да! Точно! - Россомахер даже подпрыгнул от радости. - Они давно кричат, что металлисты пропагандируют насилие над братьями нашими меньшими.
Я поморщилась. Опять эти дешевые эффекты. Впрочем, Валере (так Россомахера звали на самом деле) нельзя не идти в ногу со временем. Если в его клубе не будет того, что хотят видеть теперешние подростки, он просто не сможет отбивать цену выступлений.
- Ну так вот! - с энтузиазмом продолжал Россомахер, почесав объемистый живот под байкой. - Эти чертовы вегетарианцы имеют на меня зуб! На "Гиньоль"! Мол, после наших концертов в городе резко возрастает потребление мяса, а еще учащаются случаи жестокого обращения с кошками и собаками...
Ох, Гарма на них нету... Устроить инцидент, привлечь внимание общественности - но таким глупым способом? Одно с другим не вязалось, но я никак не могла понять, что именно не так. Пожалуй, если они сами не возьмут на себя ответственность, стоит их завтра навестить.
Время приближалось к полуночи, и Россомахер любезно предложил подбросить меня домой, а потом утром - к вегетарианцам в своем флае. Я не отказалась. Пусть помучается, раз втянул меня в эту катавасию, тем более что я сама водить так и не научилась. Когда отменили метро, я стала ходить на работу и домой пешком, а на более дальние и редкие вылазки всегда есть флай-такси.
***
Флай взмыл над утренним городом в стратосферу. У меня заныло под ложечкой, будто на качелях. К счастью, аппарат быстро пошел на посадку, и нам навстречу бросились готические шпили, золотые луковицы и голубые пирамиды Анклава.
- Здесь подожду, - буркнул Россомахер, подведя меня к довольно непримечательному зданию между белыми лепестками храма бахаи и странным подобием сельского лабаза, на котором было написано "ДОС РУЛЕЗ" - церкви неизвестной мне конфессии.
Я кивнула Россомахеру и нажала на кнопку звонка. Отъехала массивная дверь, и я оказалась в приемной.
Темно-красные, совсем как свежая говядина, стены смотрелись в ставке вегетарианцев довольно странно. С другой стороны, революционный цвет, с традициями.
Приемная была пуста, только на стенах покачивались, шурша, агитки и листовки. Я остановилась посреди комнаты и стала ждать: кто-то же мне открыл.
Бах! Вторая дверь в прихожую распахнулась, и мне навстречу выбежал очень высокий и худой человек в красном балахоне.
- О! Вы и вправду к нам! О! Заходите! Заходите!
Не дав мне сказать и слова, он обнял меня за плечи и увлек в открытую дверь.
Большой зал с матерчатой драпировкой: ромашковый луг, солнышки, кролики, цыплята.
- Вы садитесь, садитесь! - Вегетарианец усадил меня на мягкую тахту, сам подвинул табуреточку, присел, подпер подбородок руками и изобразил на лице глубочайший интерес. - Чем могу служить?
- Вы... революционный вегетарианец? - опешила я.
- Ах, да, да! Молодость, молодость.... - Вегетарианец улыбнулся и вздохнул. - Как сейчас помню публичное сожжение книг рецептов с мясными блюдами в пятнадцатом году! А как мы вышли на главную улицу в двадцатом с макетами травяных гамбургеров!.. - Его глаза мечтательно затуманились.
- М-м... Меня больше интересует ваша теперешняя деятельность, - осторожно сказала я.
- Вы хотели бы к нам присоединиться? - оживился вегетарианец. Его глаза радостно заблестели.
- Да нет, я как-то... - замялась я.
- Ну вот! Все так говорят! - Вегетарианец воздел руки; красные рукава упали и обнажили тощие предплечья. - Куда катится мир! Белок синтезируют, животных не убивают - да что там, даже человек человеку просто друг! - Он опустил голову. - В эру всеобщего благоденствия нам не за что бороться. Вы видите, у нас... у меня не осталось ни одного соратника.
А у меня не осталось никаких вопросов.
Я вежливо попрощалась, вышла из "революционной ставки" и села во флай.
Интересно, почему все религиозные группировки и секты в нашем городке, да, как говорят, и в столице тоже, собираются в один Анклав? Вроде бы идеологические различия и все дела... Хотя кто их знает? Мир и вправду как-то очень быстро изменился, и теперь, вместо того чтобы пасти паству, они вполне могут резаться друг с другом в "Манчкина", "Каркассон" или, на худой конец, в преф.
- Куда теперь? - прервал мои мысли Россомахер.
- Ну, давай в клуб, твоих сотрудников поспрашиваем.
- Это хорошо бы... Только сегодня воскресенье, у нас выходной.
- Гарм и Хеллхаммер! Не подумала.
- Да у меня адреса есть, прямо в автопилот записаны. - Россомахер бодро ткнул огромным пальцем в кнопку на панели и вызвал адресную книгу.
***
Следующие пять часов слились в одну сплошную пьянку. Везде по чуть-чуть: пиво, чипсы, оливки... Мы с Россомахером летали от дома к дому, допрашивали хозяев с пристрастием, а потом вываливались из очередной двери, хохоча и хлопая друг друга по плечам и прочим частям тела. Как в старые добрые времена...
Увы, я уже отвыкла от рокерского образа жизни и вскоре с трудом держалась на ногах. Россомахер оказался чуть крепче, но когда солнце стало садиться, он тоже едва доплелся до флая.
- Старушка, я пас. Сейчас подброшу тебя - и домоюшки, - выговорил он.
У меня даже не было сил кивнуть.
Через полчаса я уже боролась со сном над компом. По Гиньолю выпадали только исторические источники и всего пара блогов (возможно, не все блоггеры были в курсе, как слово правильно пишется). Тишь да гладь. Только это ненадолго: журналисты все равно рано или поздно пронюхают, и вся его репутация Гарму под хвост.
Если бы успеть хоть кого-то вывести на чистую воду... Я свернула новостной сайт и открыла таблицу подозреваемых.
***
Очнулась я от резкой боли в шее: неудивительно, если всю ночь проваляться щекой на клавиатуре! Вытерев натекшую лужицу слюны и кое-как выпрямив шейные позвонки, я открыла новости и ударила по кнопке обновления.
"... А теперь главная новость дня! В районном центре N во время концерта молодежной рок-группы было совершено вопиющее преступление - публичное обезглавливание курицы. Чтобы избежать дальнейшей пропаганды насилия, власти приняли решение о запрете любых шоу-эффектов во время музыкальных концертов и выступлений. Клуб... "Гран-Гиньоль"(бойкая кудрявая корреспондентка, к ее чести, почти не запнулась) временно закрыт до полного разбирательства. Владелец клуба(в кадре мелькнула хмурая и помятая физиономия Россомахера) отказался давать комментарии".
Гарм и Хеллхаммер! Валерка, наверное, уже запил по-черному. Я решила даже не звонить, а сразу вызвала флай-такси и полетела в клуб.
***
Россомахер встретил меня как ни в чем не бывало, с традиционно распростертыми медвежьими - точнее, россомашьими - объятиями.
- Берта! Слушай, мне тут еще наводку дали...
Он увидел мое лицо и осекся.
- Что? Что случилось?
- Новости видел? - спросила я.
- Новости? Какие новости?
Его глаза забегали.
- Столичные. Эти журналюги все-таки добрались до твоего клуба. Ты ж сам отказался давать интервью. Только что сказали, что клуб временно закроют, а голограммы запре...
Я замолчала. На экране компьютера за спиной Россомахера проигрывался тот же информационный ролик. Закольцованный.
А перед компьютером стояло не пиво. Не водка. И даже не прозрачная жидкость неизвестного науке состава и происхождения. Нет, там стояло... шампанское. И два пустых бокала.
Та-а-а-ак. Я прошла на середину кабинета и встала перед Россомахером, уперев руки в боки.
- Короче, Макиавелли. Выкладывай. Что празднуем?
Россомахер потупился и покраснел.
- Берта, я... Я рад, что у меня все получилось. Послушай... Клуб закрыли временно, но зато все эффекты запретили. А мы с тобой здорово провели время, правда? Как будто в старые добрые времена.
Подозрение, которое росло во мне все это время, окрепло. В горле застрял мерзкий комок.
- Блин, ты опять за свое? У тебя ж Юлька, - прошипела я. - И Витек!
- Да не, не, Берта, ты что! - Он замахал руками, и у меня немного отлегло от сердца. Слава богу, эту страницу мы с ним давно перевернули. - Я объясню лучше. Когда ребята увлеклись дешевыми эффектами, ты ушла со сцены. Теперь наконец отменили это фальшивое мочилово, прикроют все голографические лавочки, и народ станет просто слушать музыку. Народ придет слушать нас. "Макабрену", а не всякие "Кровавые палаши". Я хочу вернуться в музыку, Берта. Но без тебя - без тебя никак.
Ну вот. Вот тебе и мотив, о Берта, великая и ужасная сыщица всех времен и народов. Что ж, могло быть хуже...
- И ты решил, что за это время, пока мы будем тусоваться, я к тебе снова проникнусь и не смогу отказать?
Он вздохнул и почесал в затылке.
- Ну... Типа того.
Я набрала в грудь воздуха, чтобы возмутиться, но он поднял руку и остановил меня.
- Берта, ты посмотри на меня. Я что, похож на счастливого бизнесмена? У меня в голове только блэк и дэт. Это моя кровь, мой воздух, моя сила. Моя первая любовь. Я и клуб-то открыл, чтобы быть поближе к сцене. - Он начал ходить передо мной из стороны в сторону, размахивать руками. - Или вот... возьми Жорика! Он как вокалист вообще никакой. Ему бы на бас, за мной с Черкасом соляки и ритм, а тебя - тебя снова к микрофону. Не надоела тебе доска с указкой? Давай тряхнем стариной!
- Ты наивный мечтатель, вот кто, - покачала я головой. - С какой радости ты решил, что молодежь пойдет на твой замшелый блэк? Им даже голография скоро прискучит. Предугадать, что войдет в моду, невозможно, так все быстро меняется. Извини за банальность, но историю вспять не повернешь.
- Вот именно! - подхватил Россомахер. - Но есть вечные ценности! Как.. ну, как твои гипотенузы и биссектрисы!
Я хмыкнула. Его бы слова да в уши моим малолетним крокодилам. Или тому, кто определяет размер учительской зарплаты.
Россомахер продолжал:
- А раз нам за ними уже не угнаться... Старушка, давай делать то, что мы умеем. По крайней мере, мне не будет стыдно перед Витьком, когда он вырастет.
- Не знаю, Валера. Я подумаю. Все-таки... Зря ты так. - Я вздохнула и выложила на стол последний козырь. - А главное, курицу жаль. Жестоко ты с птичкой.
Россомахер улыбнулся.
- Ну, а если я тебе скажу, что она жива? И даже покажу?
- Ты мог подменить ее. - Я не удержалась и съязвила: - Как палаш.
- Да жива она!
- Стоп... А как же вся кровь, бегание по сцене, хлопание крыльями?..
- Гм... Помнишь, пятнадцать лет назад к нам приезжал двойник Элиса Купера со своим шоу с гильотиной?
Я, видимо, изменилась в лице, потому что Россомахер поспешно взял меня за руку, подвел к стулу и усадил.
- Вот-вот. Короче, один приятель, еще из тех, кто работал тогда на сцене, согласился сделать мне спецэффекты. Пластиковый мешок с краской, лезвие с секретом, все как положено. Правдоподобно вышло, да и Жорик не подкачал. Так что твоя птичка испытала разве только моральную травму.
- Ах ты... Боркнагар неумытый! Мардук неприкаянный! Ворфалак волосатый! Да Иеронимус по тебе с топором плачет! Да чтоб тебя Апокалиптишен Райтерс на куски разорвали и сверху потоптались! Чтоб тебе Сатир рога и копыта приделал! Чтоб тебя...
Россомахер слушал меня и ухмылялся все шире, пока мой поток красноречия (и перечень любимых групп с исполнителями) наконец не иссяк.
- Ну? Я скажу ребятам, что Бледная Берта снова в деле?
Я вздохнула, запустила пальцы в волосы, дернула...
Видят Гарм с Хеллхаммером, я еще пожалею об этом идиотском решении.
- Да, пожалуй. Да.
Мой голос чуть не утонул в его торжествующих воплях.
- Но учти: школу бросать не стану. Не дождешься. Две репы в неделю, один гиг в месяц, тур раз в полгода, - отрезала я. Потом подумала и добавила: - И вообще. Соглашаюсь лишь ради того, чтобы ни одно животное больше не пострадало.