Выйдя из обшарпанной хрущевки, человек в темном плаще поднял воротник и под порывами ледяного ветра заспешил к метро.
Стоял февраль. Поземка, гололед, тяжелый сумрак над головой. На станции - толчея. Все бегут домой. Или в центр - развлекаться. Вечер. Человек с трудом втиснул себя в поезд. Вышел на Пушкинской. Не скажу в каком из высоких зданий вокруг Тверской находится эта контора. Не так важно. Главное, что Крузя в кармане плаща туда попала. Она прошла через проходную с кучей охраны и детекторов, проникла в служебный лифт и спустилась на нижние ярусы.
В большом помещении, похожем на голливудский морг и лабораторию одновременно, было светло и тихо. Негромко звякал металл. Это высокий худощавый человек с неприятным сухим лицом перебирал какие-то неаппетитные приборы на металлическом прозекторском столе. Он то наклонялся прямо к поверхности, то резким движением подносил очередную железку к глазам. Куцый седоватый хвостик волос, стянутый черной резинкой, мотался за спиной. В круглых очках, а-ля Джон Леннон, отблескивало. Лучший эксперт "по всяким штукам" Ланс Корнев, за глаза и для тех, кому позволялось, доктор Ланцет, не любил посетителей в своем царстве. Он раздраженно обернулся на шаги.
- А... Это ты. Что принес? - голос усталый и хриплый, как у недовольной вороны.
- Возможно, что-то интересное. Очередной выкидыш Курнуга. На сей раз забавный.
Человек в черном плаще говорил слишком спокойно.
Хозяин лаборатории отложил странного вида скальпель, стянул перчатки и кинул их в утилизатор.
- Давай сюда. - он перешел к другому металлическому столу и нетерпеливо хлопнул ладонью по его поверхности.
И тут Крузя, наконец, освободилась из темного кармана. Пришедший положил игрушку прямо под большую подвижную лупу. Лампы дневного света невыносимо отражались от стекла, металла и белых стен. Даже в пластмассовых черных зрачках улитки вспыхивали тусклые блики.
- Так, посмотрим. - доктор нагнулся. Очки блеснули над выпуклой линзой. Руками он к игрушке не прикасался.
Минут пять прошло в молчании. Эксперт как прилип к увеличительному стеклу, временами что-то в нем подкручивая. Оперативник терпеливо ждал. Наконец, исследователь разогнулся. С нехорошим интересом посмотрел на человека в плаще и задал лишь один вопрос:
- Как?
Пришедший замялся. От ответа зависела его карьера.
- В общем, не рассчитал силу файра. Кастанул на девять, хотя пяти хватило бы за глаза. В результате часть рассеялась по комнате. Аквариум лужицей стал. Вот это, - он кивнул на стол, - игрушкой...
- Понятно. - очкарик скривил губы. - Я ее забираю. В отчете можешь не указывать. Что превысил - тебе, конечно, в минус пойдет, но про аквариум забудь. Все, свободен.
Невозмутимая физиономия человека в плаще стала еще более невозмутимой. Видимо, от облегчения.
- Ладно. Тогда до завтра. Информация по ножам когда будет?
- Когда сделаю. - Корнев поморщился. Он уже снова уткнулся в лупу, не глядя натягивая новую пару перчаток. - Давай, не мешайся тут...
Дверь в лабораторию тихо закрылась.
Этим же вечером, еще до наступления полуночи, доктор Ланцет покинул свой подземный морг-лабораторию и вышел на Тверскую. Веселье только начиналось: клубы, девочки, иномарки. Ничто не помешает празднику, даже мороз и метель.
Ланс нервничал. Но даже те, кто считал, что хорошо знает Корнева, не догадался бы об этом. Все же репутация. Неприятного, недоброго профессионала. Его не любили, боялись и ценили.
Ветер толкал в спину, закидывал снегом. Доктор не особенно считался с правилами той организации, где работал. И начальству приходилось с этим мириться. Эксперты его класса почти вымерли. Тем не менее, он совершал сейчас поступок, за который кого другого уволили бы в момент. До конца уволили бы, без выходного пособия. Потому доктор, конечно, хорошенько обнюхал все слои бытия на сто метров вокруг, прежде чем нырнуть в подворотню.
Грязно-розовое небо над центром города, похожее на нездоровою плоть, тяжело переваривало замерзшую воду, вываливая на землю липкую снежную массу. Снег шел все гуще и гуще, скрывая из глаз полуподвальные кафешки и магазины, подвыпившие компании, нечастых прохожих, неповоротливые на узких улочках автомобили. Ланс углублялся все дальше и дальше в переплетение старых московских двориков. Возле очередного кирпичного трехэтажного особнячка, на удивление не отреставрированного и обшарпанного, он остановился и осмотрелся еще раз. Все было тихо. Никаких людей поблизости. Старое здание окружали такие же дряхлые дома, отделанные снаружи, но прогнившие внутри, в которых днем ютились мелкие фирмочки. Даже вывески их сильно не бросались в глаза. Пройдя между привратными столбами, Корнев вошел под арку. Снег сразу перестал стегать глаза. Небольшой фонарь с цветными стеклами висел над спуском в подвал, тяжело покачиваясь под резкими рывками зимника. Радужное пятно света давало возможность прочесть "Магазин игрушек и маленьких чудес", выведенное готическим шрифтом на слегка качающийся вывеске. Ступени были высокими и стертыми. Доктор не стал стучать стилизованным молотком - просто толкнул тяжелую металлическую дверь. Он знал, что заведение все еще работает.
Мелодичный звяк и ароматная теплая полутьма. Ланс никак не мог понять, чем здесь пахнет: всякий раз ловил догадку за хвост, но она уворачивалась. Не индийскими благовониями, точно. И не ладаном. Глаза быстро привыкли к негромкому освещению. Мельтешение снега все же утомило. Стеллажи, стеллажи, стеллажи. Где-то застекленные, где-то открытые, но неизменно высокие. На таких должны стоять массивные тома в кожаных переплетах. Из человеческой кожи, разумеется. Но нет - тут жили игрушки. От огромных, в человеческий рост, мягких зверей, до крошечных электронных механизмов. От кукол, безумно похожих на людей, до изощренных настольных игр. Всякий раз, смотря на эти богатства, Ланс Корнев жалел, что не попал сюда ребенком. И бесконечно благодарил Небо за это. Он-то знал, что от рая до ада всего полмысли. Да и сейчас старался не слишком присматриваться к притаившимся в тени обитателям полок - многие из них готовы были составить счастье взрослого человека. А какая здесь была коллекция оружия! А машинки!
Очень вовремя из глубины зала раздались шаги. Из-за полки вышел высокий человек. Ланс чуть улыбнулся. Он представил, как посетители магазинчика его воспринимают. Молодой человек с копной иссиня-черных волос до плеч в черном костюме семинариста и черных солнцезащитных очках. Явно фанат "Матрицы" или гот-переросток.
- Доктор? Давно тебя не было.
Голос хозяина звучал глуховато, но приятно. Ланс знал, как этот торговец очаровывает молодых мамаш и бизнес-леди. А также бизнесменов и утомленных отцов семейств. О детях лучше вообще не говорить.
- Все дела-дела. Ты же знаешь, Джеки, эти колдунишки вечно во всякое дерьмо вляпываются. А мне расхлебывай.
Корнев пожал худую холодную руку, к которой бы с удовольствием не прикасался.
- Ко мне тоже дела привели? Или на чай? - продавец повел гостя вглубь помещения. - Если на чай, то очень вовремя. Только заварил.
- От чая не откажусь. - Ланцет вздохнул. - Но ты прав, у меня к тебе есть дело.
- Это случайно не твое дело в правом внутреннем кармане куртки сопит?
"Начинается".- доктор поморщился.
- Сопеть оно, к счастью, не может. В остальном, ты угадал.
Они вошли в комнату при магазине. В другом месте, это, вероятнее всего была бы подсобка или офис. Здесь же оказалась уютная, гостиная, не без странностей, правда. Того, кто впервые заглянул сюда, сильно удивил бы настоящий камин, с треском поедающий поленья, темный ковер длинного ворса на полу, по которому как-то неловко было ходить в зимних ботинках, антикварного вида шкафы по стенам. Узкая винтовая лестница на второй этаж. И, конечно круглый столик с двумя креслами по бокам. Столик приглашал к чаепитию.
Ланс снял куртку, достав предварительно нечто, завернутое в темную ткань. Куртка легла на низкую кушетку в углу, а хозяин с гостем сели в кресла. Пока Джек разливал чай из китайского чайника, пока они дегустировали напиток, никто не говорил. Доктор Ланцет наслаждался минутами отдыха и хорошим напитком. Джек улыбался чему-то своему, прикрыв глаза, медленно вертел в длинных пальцах маленькую глиняную пиалу, сплошь изрезанную узорами. Одному нечасто выдавались минуты покоя. Другой просто любил хороший чай.
Поставив пустую чашку, доктор развернул сверток. Как можно было догадаться, это оказалась плюшевая улитка.
Тот, кого назвали Джеки, не выказал удивления или иных чувств. Он чуть подался вперед, обхватил ладонями пиалу и смотрел перед собой, склонив голову. Если бы Вы были наблюдательны, как Крузя, то кое-что поняли бы. Когда игрушку положили на лаковую поверхность столешницы и подвинули к господину в черном, в ее газах отразились и темные очки, и бледная кожа, и белая трость, прислоненная к одному из шкафов. Гостеприимный хозяин был слеп.
Отставив чай, он неуловимо-точным движением положил узкую ладонь на мягкую игрушку. Подержав так руку несколько секунд, взял улитку уже двумя руками и поднес к самому лицу.
- Кто же тебя так, маленькая? - в его голосе послышалась неподдельная жалость.
Ланс помрачнел.
- Оперативник, болван. Силы не рассчитал. - он поставил локти на стол и переплел пальцы. - И я вообще не понимаю, почему она...
- Тсс, тихо! Помолчи немного, хорошо? - Джек вскинул руку и опять сосредоточился на игрушке.
Они сидели в молчании минут двадцать. Доктор пристроил подбородок на сплетенные пальцы и смотрел на хозяина магазина. Джек держал улитку возле лица, изредка морщась. Наконец он встал, отнес ее и положил на кушетку, подвинув куртку доктора, словно Крузя была не вещью, а живым существом, спящим котенком. Молча вернулся, сел, перегнувшись, пошарил под столом и достал распечатанную бутылку вина. Дотянулся до серванта. Извлек из стеклянной глубины два бокала. Разлил, не пролив и капли. Подвинул один Лансу. Они выпили не чокаясь. Вино было сухое и очень старое.
- Так ты хочешь сказать, что после манипуляций твоего неандертальца, обычная улитка стала игрушкой и приобрела ауру разумного человека? И ты совершенно не знаешь, что делать и пришел спросить об этом у меня, хотя тебе очень не хотелось.
Ланс вздохнул и прикрыл глаза. Он давно привык, что от человека с белой тростью скрыть что-либо было сложно.
- Да, именно это я и хочу сказать. Так ты посоветуешь, что с ней делать?
- Оставляй у меня. Ты ей не поможешь, а я попытаюсь.
Потом они сидели, допивая вино, перебрасываясь редкими фразами. Потом хозяин проводил гостя, и доктор Ланцет ушел сквозь ночную метель, думая о работе, о том, как списать незадачливую игрушку и по-настоящему заставить забыть колдуна о ней. И парочка мыслей проскочила о Джеке П. хозяине магазина игрушек, но он старательно их растоптал, потому что даже думать об этом человеке опасно, в особенности, если он угостил тебя чаем и вином и сделал должником, взяв на себя этот слишком неудачный выверт Курнуга.
Проводив доктора, Джек запер входную дверь - в первом часу ночи да еще и в метель посетителей ждать не стоит. Потушил в зале свет и вернулся в гостиную. На столике было не убрано. Пустая бутылка стояла рядом с креслом. С кушетки в дальнем углу отчетливо слышалось дыхание.
Джек вздохнул. Щелкнул пальцами в сторону столика. Чайник вздрогнул, поднапрягся и поднялся в воздух. За ним вся посуда, как ленивые толстые гуси, выстроилась в клин и неторопливо поплыла в сторону винтовой лестницы. Кухня, спальня и все удобства располагались на втором этаже, прямо над магазином. Паленья в камине почти прогорели, брюзгливо шипели оранжевыми углями. В углу кто-то всхлипнул и закашлялся. Джек подошел. Если бы он видел, то наверное залюбовался бы хрупкой подростковой фигуркой девушки, свернувшейся калачиком на кушетке. Короткие, абсолютно белые волосы ее торчали в разные стороны. Но если он и видел, то совсем не так, как мы. Вытянув руку в сторону, нетерпеливо дернул пальцами. Что-то скрипнуло, прошуршало, и в руку ему ткнулся плед, словно послушный пес. Развернув его, он осторожно накрыл девушку. Положив ладонь на непослушные вихры, тихонько погладил. Она стала дышать ровнее.