Это было необыкновенное утро. Джим проснулся рано, хотя сегодня у него был выходной. Он не работал по средам. Внизу, где-то далеко под окнами, расходились и разъезжались по своим офисам люди, для которых это утро было самым обыкновенным утром среды. Но рядом с Джимом лежала Бэла. Он чудесно помнил, как они случайно познакомились вчера вечером на улице и решили посидеть в кафе. Помнил, как они разговаривали обо всём на свете - от накаляющейся внешнеполитической обстановки до их собственной судьбы. Как он взялся проводить её домой. Как они целовались на улице, как резко сменили направление и пошли к нему. И вот, два сведённых судьбой жителя огромного Нью-Йорка сейчас лежали вместе в постели Джима. Ничего подобного ни в его, ни в её жизни ещё не было. Если бы они читали Бунина, то могли бы сравнить это с солнечным ударом. Но Бэла не собиралась уходить. Она жила одна, и всего лишь на другом конце города.

И сейчас она спала. Джим лежал рядом и любовался её спокойным прекрасным лицом. Он легонько провел рукой по нежной коже её щеки. Её губы немного пошевелились, словно она улыбнулась. Это было лучшими мгновениями жизни Джима, простого продавца-консультанта простого нью-йоркского гипермаркета. Секунды тянулись часами. Часы сжимались в мгновения.

Но всё когда-нибудь заканчивается. И эти секунды закончились. Раздался шум винтов вертолёта. Перекрикивая его, звучал голос громкоговорителя: "Внимание! Ядерная атака на город! Ядерная атака на город! Всем пройти в убежища! Внимание! На город летит ядерная ракета! Всем немедленно пройти в убежища! Внимание!.."

Шум разбудил Бэлу. Она открыла глаза и посмотрела на Джима. "Что происходит?" - спросила у него девушка. "Говорят, ядерная атака..." - ответил тот. Девушка сначала несколько секунд молча смотрела на него, но потом внезапно рассмеялась: "Знаешь, я, наверное, должна паниковать, бежать в убежище, но... Но почему этого не происходит?" Парень улыбнулся: "Знаешь, у меня есть идея гораздо лучше..."

Они встали с постели и оделись. Он взял из ящика связку ключей. Они вышли из квартиры и поднялись по лестнице на последний этаж. Джим открыл ключом дверь на чердак, и они очутились сначала там, а потом на крыше. На простой плоской крыше простого высотного здания, каких в Нью-Йорке десятки. Оно было ниже соседних, и их серые стены с пустыми окнами поднимались вверх. Была весна. На крыше было тепло и как-то удивительно спокойно. Шум и суета внизу не долетали до нее и тонули в царившем наверху безмолвном спокойствии. И небо, такое удивительное, абсолютно белое небо, какое бывает только зимой...

Двое сели на крышу и сидели на ней, ожидая. Люди внизу копошились, пытаясь сохранить свои жизни, и прорывались по головам друг друга к убежищам. Но те двое, сидевшие на крыше, не думали об этом. У них было нечто более ценное, чем жизни спасавшихся внизу. То, что родилось в какой-то момент в их душах. Они взялись за руки и смотрели на это странное белое небо, и чувствовали, что они рядом.

Где-то там, многими километрами выше, неслась ракета. Над городом она рассыпалась на десятки боеголовок, хаотично круживших в воздухе. Несколько из них сбили системы ПРО, но достаточная часть спустилась ниже и детонировала. Яркая вспышка полыхнула в небе Нью-Йорка, поглощая город, съедая небоскрёбы, парки, машины и людей, которые не успели добежать до убежища. Крики, ужас, страх пронеслись за доли секунды по городу. Не затронули они лишь двух людей, сидевших на крыше и спокойно смотревших приближающееся пламя. Людей, которые были вместе до самой смерти.

15.04.2010

Москва