Александр ГЛУЩЕНКОДЬЯВОЛ КРОЕТСЯ В ДЕТАЛЯХ (часть 1)
или
14 марта 2020 года президент Владимир Путин подписал принятый Госдумой и Советом Федерации федеральный конституционный закон о поправке к Конституции Российской Федерации Причин, по которым я и позже не приду на участок для голосования, несколько.
Для начала замечу, что сегодня изобретать велосипед — не самое общественно полезное и необходимое занятие. В Российской Федерации уже существует федеральный закон от 4 марта 1998 года Причём, в соответствии с частью 2 статьи 2 ФЗ № 33: а) под поправкой к Конституции РФ «понимается любое изменение текста глав 3 – 8 Конституции Российской Федерации», б) «одним законом Российской Федерации о поправке к Конституции Российской Федерации охватываются взаимосвязанные изменения конституционного текста» (здесь и далее все шрифтовые выделения мои. — А. Г.). Исходя из этого, непонятно, чем продиктована необходимость написания статей 2 и 3 закона «О Поправке», и почему все, в том числе невзаимосвязанные, изменения к Конституции, а также порядок проведения общероссийского голосования внесены в один закон, превратив его в неудобоваримый документ. Если меня вполне устраивает одна поправка, но совершенно не устраивают другие, я должен голосовать «За» или таки «Против» поправок в целом? И никакого «всенародного» или же «общероссийского» голосования ФЗ № 33 не предусматривает. Объясните, чем обусловлена данная новелла? Здесь мне хотелось бы определиться с тем, что понимается под терминами «всенародное» или «общероссийское голосование» и насколько таковые правомерны в применении к принятию поправок к Конституции.
Сколько бы мы ни копали законодательство Российской Федерации, определения ни «всенародному», ни «общероссийскому» голосованию не найдём — нет ни единого закона, толкующего эти термины. Зато имеется федеральный конституционный закон (Странный, на первый взгляд, правовой пробел между прочим ставит под сомнение легитимность действующей Конституции Российской Федерации, которая, как известно, «принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 года». Но тогда, в условиях «чрезвычайщины» и отсутствия необходимой законодательной базы, очевидно, было не до юридических тонкостей. А что мешало (или мешает?) устранить указанный пробел за истекшую с тех пор четверть века? Что мешает во всей этой свистопляске вокруг поспешного втюхивания поправок в действующую (независимо от того, нравится она кому или нет) Конституцию внести их через референдум?) Далее, частью 3 статьи 6 закона «О референдуме» прямо предусмотрено, что на референдум выносятся «вопросы государственного значения». Но разве предлагаемые (и утверждённые уже) поправки к Конституции не являются вопросами государственного значения, подлежащими принятию референдумом — всенародным голосованием граждан? Разве не относятся к таковым вопросы образования неких федеральных территорий (ой, что это?! — закон определит сие только в будущем, но голосовать необходимо нынче), формирования Государственного Совета в целях «определения основных направлений внутренней и внешней политики Российской Федерации и приоритетных направлений социально-экономического развития государства» (как это? как это? — об этом тоже «после того, как») и т. п.? По мнению инициаторов «общероссийского голосования», — нет, не являются. А теперь постараемся уяснить: «всенародное голосование», предусмотренное Конституцией РФ, и «общероссийское голосование» из ФКЗ № 1 — это одно и то же? Если да, то к чему вводить этакую цветистость терминов; если нет — то в чём именно их различие? А то ведь в одном и том же материале газеты «АиФ» (№ 13, 2020 г.) читаем: «Президент подписал указ о назначении на 22 апреля общероссийского голосования...», ниже — он же: «...если эпидемиологическая обстановка позволит, будем проводить это голосование всероссийское...», а Элла Памфилова (глава ЦИК, на минуточку!) «поблагодарила депутатов за ужесточение ответственности для виновных во вмешательстве в ход общенародного голосования»... Случайность? Однако в государственных документах случайностей не бывает. Различие выявляется в статьях, определяющих практические результаты голосования. Так, в статье 80 закона «О референдуме» сказано:
«...5. Центральная избирательная комиссия Российской Федерации признает референдум состоявшимся, если в голосовании приняло участие более половины участников референдума, внесённых в списки участников референдума.
Таким образом, решение по вопросу, вынесенному на референдум, будет принято, если за него проголосовало более 25 % граждан государства (считаю излишним напоминать, что речь идёт о дееспособных гражданах, обладающих избирательным правом и внесённых в списки для голосования, — маслу, как водится, положено быть масляным) и не будет принято в противном случае. Так и только так! А вот статья 3 закона «О поправках» ограничения в этом плане существенно сокращает: «...5. Изменения в Конституцию Российской Федерации, предусмотренные статьей 1 настоящего Закона, считаются одобренными, если за них проголосовало более половины граждан Российской Федерации, принявших участие в общероссийском голосовании». И если, утрируя, допустить, что на «общероссийское голосование» явится один-единственный человек и проголосует «За», то и этого будет достаточно, чтобы изменённая Конституция была принята в качестве Основного закона государства. Заметим, к слову, что портал «Госуслуги Онлайн» в предисловии к полному тексту Конституции РФ – 2020 пишет: «Поправки вступят в силу, если в ходе всенародного голосования, назначенного Путиным на 22 апреля, ЗА них проголосуют более 50 % избирателей». Как видим, оговорка «...принявших участие в общероссийском голосовании» из текста исчезла. И если это не попытка дезинформации граждан, то что это?
Возможность обеспечения необходимого инициаторам поправок результата голосования (или, иначе говоря, манипулирования результатами) возрастает при использовании предусмотренного пунктом 19 статьи 2 закона «О поправках» электронного голосования — при том, что пункт 25 статьи 3 того же закона однозначно предписывает: «Количество граждан, принявших участие в общероссийском голосовании, определяется по количеству бюллетеней в ящиках для голосования». Конечно, и здесь можно сделать оговорку, что электронный ящик — это тоже «ящик», а некая виртуальная запись — бюллетень. Но что-то заставляет меня усомниться в прозрачности подобного голосования. А вы верите, что закон, принятый Государственной Думой и Советом Федерации, получивший положительное заключение Конституционного суда Российской Федерации и подписанный Президентом Российской Федерации, может вдруг оказаться «не одобренным» гражданами Российской Федерации? Если так, то я могу лишь восхититься вашей наивностью.
Часть 3 статьи 3 действующей и грядущей Конституции Российской Федерации гласит: «Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы». Лишая народ права на референдум, подменяя его эрзацем в виде «общероссийского голосования», власти превращают историю с поправками в некое шоу, преследующее пока ещё неизвестные мне политические цели. Участие в этом «мероприятии» в качестве статиста мне противно и мерзопакостно. Извините, не ждите!
Магадан, 28 марта 2020 г.
ДЬЯВОЛ КРОЕТСЯ В ДЕТАЛЯХ (часть 2)
Я вполне себе сознаю, что мои потуги каким-то образом повлиять на ситуацию изначально обречены на провал, — как констатировал классик, «голос единицы тоньше писка». Тем не менее, чтобы потом кто-либо не попрекнул меня: «А что ж ты ТОГДА молчал?!», продолжу свои комментарии. Спрашивается, чего и для чего не хватает в нынешней Конституции? По какой причине вдруг этот конституционный сыр-бор разгорелся? Мне пальцем тычут в поправки о детях, которые, якобы, являются (или явятся?) «важнейшим приоритетом государственной политики России», о русском языке, который по «старой» Конституции был «государственным языком Российской Федерации на всей её территории», а теперь станет ещё языком «государствообразующего народа», о том, что культура в Российской Федерации — это не баран чихнул, а «уникальное наследие её многонационального народа»... Как же мы раньше-то жили, без этих жизнеутверждающих статей?! И как теперь, наверное, заживём! Или вот, читаю преамбулу действующей (и будущей) Конституции: «Мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле, утверждая права и свободы человека, гражданский мир и согласие, сохраняя исторически сложившееся государственное единство, исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов, чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость...» и сравниваю этот текст с поправкой, внесённой в часть 2 новой статьи 67.1: «Российская Федерация, объединенная тысячелетней историей, сохраняя память предков, передавших нам идеалы и веру в Бога, а также преемственность в развитии Российского государства, признает исторически сложившееся государственное единство». Похоже, что что-то у нас не так с «предками»: в одном случае народу они передали любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость, в другом же — мы получили от них идеалы и веру в Бога, а также преемственность в развитии Российского государства. Это как прикажете понимать? К слову, мои «предки» и полученное мною советское образование воспитали меня атеистом, и упоминание в Основном законе государства о боге меня лично коробит. Хотелось бы напомнить авторам инициативы содержание части 1 статьи 14: «Российская Федерация — светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». А мы теперь что будем иметь: с одной стороны — светское государство, вера в добро и справедливость, с другой — вера в бога, притянутая в основной государственный закон за уши... Читая статью 67.1, упираюсь взглядом в упоминание об «исторически сложившемся государственном единстве». Я уж не говорю о том, что самое понятие «исторически сложившееся» является достаточно расплывчатым — не ясно, на какой момент определять подводящую итог «историческую сумму» — ведь даже за последний век территория, государственная власть и государственно-правовые отношения в России менялись неоднократно. Так ведь нет и чёткого определения термину «государственное единство» — по этому вопросу по-прежнему ломают копья историки, филологи, юристы, хотя, в самых общих чертах, все они сходятся в том, что государственное единство подразумевает целостность, сплоченность и неразрывность совокупности граждан государства, его территории, государственной власти, права и основанных на нём государственно-правовых отношений. Так вот, о целостности территорий. В Конституции СССР присутствовала статья 29, предусматривающая нерушимость границ и территориальную целостность государств, что не помешало национал-предателям Горбачёву и Шеварнадзе в 1990 году передать Соединённым Штатам около 80 тысяч квадратных километров советской (российской!) территории в Чукотском и Беринговом морях. Да, соглашение о передаче не ратифицировано Россией и по сей день, но попытайтесь теперь забрать эту территорию у США обратно! Кто-нибудь ещё помнит о событиях марта 1969 года в районе советского острова Даманский на Амуре, когда за две недели боёв Советская армия потеряла 58 человек убитыми и 94 ранеными? За проявленный героизм отстоявшие остров, «край нашенский» пятеро военнослужащих получили звание Героя Советского Союза, в том числе трое — посмертно. А в 1991 году остров Даманский тихонечко отошёл к Китаю. Впрочем, как и ещё около 600 более мелких островов по Амуру... В действующей Конституции РФ 1993 года появилась и сохранилась на будущее статья 4, часть 3 которой декларирует: «Российская Федерация обеспечивает целостность и неприкосновенность своей территории». Всё, наступил конец территориальному беспределу? Как бы не так! 14 октября 2004 года президент России Владимир Путин и председатель КНР Ху Цзиньтао подписали дополнение к соглашению о российско-китайской государственной границе (ратифицировано 20 мая 2005 года), на основании которого Китаю передано 337 квадратных километров российской территории в районе Хабаровска, включая остров Тарабаров и часть Большого Уссурийского острова.
5 сентября 2010 года президент России Дмитрий Медведев и премьер-министр Норвегии Йенс Столтенберг подписывают договор «О разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане» (ратифицирован федеральным законом от 5 апреля 2011 г. Разумеется, все вышеописанные события на официальном языке никогда не назывались отчуждением российских территорий — в документах они имеют гораздо менее понятное российским гражданам определение — «демаркация границ». И что же мы читаем в части 2.1 статьи 67 новой редакции Конституции? «Российская Федерация обеспечивает защиту своего суверенитета и территориальной целостности. Действия (за исключением делимитации, демаркации, редемаркации государственной границы Российской Федерации с сопредельными государствами), направленные на отчуждение части территории Российской Федерации, а также призывы к таким действиям не допускаются». (Делимитация — это договорное определение линии границы между сопредельными государствами.) Первое предложение поправки практически в точности повторяет текст части 3 статьи 4, а последующее — фактически узаконивает возможные потери российской территории и в будущем. Захотим — и проведём демаркацию хоть по границе Московской области, хоть по кремлёвской стене. Вот такая история об «исторически сложившемся государственном единстве»...
При рассмотрении поправок, внесённых в текст действующей Конституции, бросается в глаза, что они не коснулись глав Ну, хотя бы уже потому, что, в соответствии со статьёй 135 Конституции РФ и частью 2 статьи 1 вышеупомянутого ФЗ № 33, пересмотр положений глав 1, 2 и 9 требует рассмотрения вносимых поправок Конституционным Собранием, которое «либо подтверждает неизменность Конституции Российской Федерации, либо разрабатывает проект новой Конституции Российской Федерации». Затем проект Конституции выносится на — заметьте! — «всенародное голосование», то есть, как надо полагать, на референдум. Что вы, уважаемый читатель, можете сказать о Конституционном собрании Российской Федерации? Полагаю, что ничего, поскольку по сегодняшний день такого органа в государстве российском нет. Соответственно, нет и федерального конституционного закона о созыве Конституционного собрания, проект которого ещё 5 марта 2012 года поручил разработать тогдашний президент Российской Федерации Дмитрий Анатольевич Медведев, обозначив срок — до 20 марта того же года. Вообще говоря, начиная с 1997 года, таких проектов было как минимум пять. Но вот же незадача — не сложилось, нет пока что ни закона, ни Конституционного собрания... И снова вопрос: что за спешка?! Принимайте закон, созывайте Конституционное собрание, разрабатывайте нормальный проект новой Конституции, выносите его на референдум... Да? А сколько времени для этого потребуется? Управится ли «команда» к очередным президентским выборам (хотя, моё-то какое дело?!)? И далеко не факт, что Конституционное собрание согласится со всеми предлагаемыми к внесению в Конституцию поправками. В частности, неизбежно всплывёт вопрос об «обнулении» срока пребывания на посту президента. Сразу хочу предупредить оппонентов: лично я ничего не имею против Владимира Владимировича Путина; по устоявшемуся собственному мнению считаю: каков правящий класс, таков и президент, другого ждать не стоит. Но столь откровенного «наезда» на конституционные принципы и я от него не ожидал... Обратите внимание на внесённую поправками часть 3.1 статьи 81 новой Конституции и вдумайтесь — скольких человек она касается или может коснуться? Ответ однозначен: эта поправка абсолютно конкретно касается всего лишь двух граждан нашей великой державы — Дмитрия Анатольевича Медведева и Владимира Владимировича Путина (был и третий, но боженька его своевременно прибрал, о нём речи нет), а в будущем, в соответствии с частью 3 той же статьи, подобные ситуации исключены (если только не будут внесены очередные поправки в «старую-новую» Конституцию!). Но, похоже, звезда Дмитрия Анатольевича уже сегодня постепенно закатывается. Значит...
А как же быть в этом случае с положениями о равенстве прав и свобод граждан, предусмотренными конституционной статьёй 19? И не подпадает ли подобный экивок под преследования по федеральному закону, предусмотренные частью 4 статьи 3 Конституции? Нет ответа... Вернее, ответ есть: Конституционным судом в проекте поправок нарушений не усмотрено. А можно ли было ожидать чего другого?
Происходящее — срочное, если не сказать экстренное, принятие конституционных поправок в обход существующих процедур — очень сильно напоминает свидетельство наличия серьёзного конституционного (читай — властного) кризиса в государстве. В чём конкретно он выразится, боюсь, мы очень скоро узнаем.
Магадан, 30 марта 2020 г.
|
![[]](/img/g/glushenko_a_g/pochemu_ja_ne_pridu/krf-2020a.jpg)
![[]](/img/g/glushenko_a_g/pochemu_ja_ne_pridu/krf-2020.jpg)