Николая Владимировича Балахнина узнаешь издалека, и ни с кем не путаешь. Несмотря на немалые уже годы, выправка и походка у него воистину спортивные: плечи всегда развернуты, ступает не на пятку, а на носок, и голова на шее ни при каких обстоятельствах не кособочится. Право, есть еще с кого пример брать подросткам, спортивными упражнениями пренебрегающими, а потому уже в отрочестве ссутулившимися и подошвами ног при ходьбе по-стариковски шаркающими.
Однако не одна только телесная бодрость причина того, что Николай Владимирович выглядит и шагает по улицам так, как подобает победителям: он не только внешне, но и по сути своей таковым является. Одно из зримых и значимых для всех подтверждений тому - добротно отреставрированное и оборудованное специально и только для районного историко-краеведческого музея старинное здание в расположенном неподалеку от райцентра селе Байки. Презентация широкой публике перемещенных из здания школы и по-новому размещенных музейных экспонатов, дополненных подготовленными всеми сельсоветами экспозициями, состоялась 21 ноября 2004 года.
Одним из самых активных инициаторов столь радикального разрешения "музейного" вопроса был именно Н.В. Балахнин. Во многом благодаря его неоднократным и настойчивым обращениям, глава МР "Караидельский район" И.Г. Мусин приказал, несмотря на финансовые затруднения, изыскать, необходимые для ремонта и оборудования под музей до революции построенного в Байках одним из купцов просторного дома, денежные средства. Курировал реализацию проекта заместитель главы администрации района по социальным вопросам И.В. Гарифуллин. Вопросами интерьера и обеспечения мебелью перемещаемого из поселковой школы в собственное помещение музея много занимался начальник управления культуры района Р.Р. Булатов.
Ремонтом доведенного прежними хозяевами "до ручки" дома и приведением в должное состояние ими же замусоренной прилегающей к дому территории много месяцев подряд (кто - по два-три дня, кто - неделями) занимались самого разного профиля и квалификации специалисты. Однако непосредственным руководителем и участником всех этих работ был опять-таки Николай Владимирович.
Уверен, все согласятся, что более подходящего, чем Байки, населенного пункта для местного историко-краеведческого музея и более подготовленного для работы смотрителем и хранителем этого музея человека, чем Н.В. Балахнин, в районе нет.
В пользу такого именно заключения, в части, касающейся выбора месторасположения музея, свидетельствует и такой факт: Байки - одно из самых старинных поселений района, основанное в 1741 году не пожелавшими жить "под рукой" и заводчиков, и помещиков переселенцами-казаками из Кунгурского уезда Пермской губернии.
Помимо этого, располагается село на проложенном по повелению не кого-нибудь, а самой Екатерины Великой так называемом Малом Сибирском тракте. Том самом тракте, по которому в разные годы проезжали - в том числе - и оставившие заметный след в истории государственные деятели.
Одним из таких был император Александр I, при следовании из Москвы в Сибирь даже заночевавший в селе Старый Перевоз. (Ныне Старый перевоз - это - Бердяш, а трасса тракта в то время проходила именно там, а не через Караидель как сейчас, да и самого-то Караиделя тогда еще и в помине не было.) Кроме того, именно село Байки было центром по - разному в былые годы именовавшегося административного образования, располагавшегося в границах, примерно совпадающих с границами сегодняшнего Караидельского района: сначала - Байкинской волости, потом - Байкинского района. И именно тогда, когда Байки было райцентром, учительница истории местной средней школы Мария Матвеевна Денисова, много раньше коллег из других населенных пунктов района, организовала сбор экспонатов для устроенного по ее настоянию в школе небольшого музея.
Мария Матвеевна особое внимание уделяла краеведению. Но Нурихан Галяутдинович Кайбышев, в бытность свою директором Байкинской СШ, пополнение экспозиций школьного музея новыми экспонатами стал совмещать с военно-патриотическим воспитанием молодежи. По его инициативе из школьников были сформированы поисковые отряды. Собранные отрядами материалы дали возможность школе, первой в районе, оформить стенд "Они сражались за Родину!", посвященный тридцатилетию Победы.
Понятно, что в пополнении экспозиций школьного музея участвовали практически все сотрудники школы. В их числе всегда были и Н.В. Балахнин, и его супруга Галина Петровна, работавшая в школе старшей пионервожатой и за успехи в воспитании молодежи удостоенная ордена "Трудового Красного Знамени". Сам Николай Владимирович в Байкинской школе начал работать в 1955 году. В разные годы преподавал он и физкультуру, и военное дело, и историю. Много лет проработал он и директором школы - с 1977 по 1987 год. И все эти годы трудился с полной самоотдачей.
Одно из свидетельств тому - нагрудный знак "Отличник народного образования РСФСР", которым наградили его задолго до выхода на пенсию. А на так называемый "заслуженный отдых" ушел он лишь в 1990 году, причем не для того, чтобы телевизионные "мылодрамы" день-деньской просматривать, а для того, чтобы всецело посвятить себя музейной работе.
Описать все тонкости и нюансы музейной работы в одном очерке невозможно. Сам Н.В. Балахнин главное в ней определяет словами: "Любовь к Родине начинается с любви к родному краю!" Кроме того, при ознакомлении с тем, как организовывает ее Николай Владимирович, невольно отмечаешь, что происхождение его предков, а также военное прошлое и жизненный опыт отца, существенно влияют на выбор им приоритетов в многогранной этой работе.
Не случайно же Н. В. Балахнин не забывает, что его дед, проживший 101 год, и даже в последние годы жизни остававшийся активным и общительным, поднимая первую рюмку во время праздничных застолий, любил говаривать: "Мы казацкого породу, нам не будет переводу!" Нет сомнений, что и выбор профессии Н.В. Балахниным (в юности учился в Уфимском физкультурном техникуме, а потом - в Омском институте физкультуры) определило то, что его отец, из-за тяжелой контузии вернувшийся с фронта полнейшим инвалидом, спортивными упражнениями сумел восстановить былую трудоспособность. И на пенсию ушел не как инвалид, а как все - то есть тогда, когда шестьдесят лет ему исполнилось.
Да и не один Николай Владимирович в Байках таков. В том числе и поэтому в этом селе так активно возрождают старинные русские традиции и обычаи. В частности, по инициативе председателя сельсовета Альбины Николаевны Шадриной, начиная с 1987 года, ежегодно, 21 ноября устраивают так называемую "Михайловскую" ярмарку. И не забывают, что до революции их прадеды ежегодно устраивали еще две ярмарки: 2 февраля - "Сретенскую", а 29 мая - "Ивановскую". И именно к 21 ноября было приурочено торжественное открытие разместившегося в собственном отдельном доме в центре села районного историко-краеведческого музея.
Чтят в Байках и фронтовиков. И тех, кто ушел уже от нас. И тех, кто здравствует. Да и сам Н.В. Балахнин, хотя и не воевал, но служил не в обычной, а элитной части. Одной из тех, личный состав которых в конце пятидесятых годов прошлого столетия обеспечивал военный паритет СССР с ведущими державами остального мира. То есть авиамехаником в авиационном полку, главным вооружением которого были новейшие на те годы реактивные бомбардировщики ИЛ-28, способные при нужде в том быть носителями и ядерного оружия.
Вероятно поэтому, в повседневной и связанной с пополнением и обновлением экспозиций музея работе Николая Владимировича явственно просматривается "упор" на военно-исторический аспект. Подтверждает это, в том числе, и такой факт: за подготовленный им альбом про земляков-фронтовиков, Башкирский республиканский музей Боевой Славы, проводивший в 2003 году конкурс экспонатов под девизом "Никто не забыт, и ничто не забыто!", удостоил вверенный попечению Н.В. Балахнина музей диплома лауреата конкурса, а его самого поощрил денежной премией. Неоднократно участвовал музей и в других, подобных этому, конкурсах. Причем, в большинстве случаев, и в них становился победителем.
Мощно поддерживает Николай Владимирович и других краеведов, без проволочек размещая оформленные ими стенды и распечатки написанных ими текстов в районном музее.
Однако было бы ошибочным полагать, что в музее, смотрителем и хранителем которого работает Николай Владимирович, только стенды про фронтовиков и военные реликвии.
Много в музее и иной тематики стендов, а совокупное число экспонатов, по состоянию на май 2012 года, приближается к двум тысячам. Практически все посетители уходят довольными, а число хвалебных отзывов о музее и его директоре день ото дня множиться.
Еще один аспект многогранной работы Н.В. Балахнина - это постановка, посредством систематических публикаций в газете "Караидель" и рассылкой методического толка писем, масштабных и рассчитанных на продолжительные периоды времени перспективных задач всем краеведам района.
Весьма показательна в этой связи статья Н.А. Глухова "Сокровищница исторического наследия", опубликованная в "районке" 19 ноября 2011 года. Фотография Н.В. Балахнина, аналогичная той, что была использована в статье, и под которой было написано, что он всегда готов к сотрудничеству с каждым любителем истории и активистом музейного дела, а также тоже выделенный особо крупным шрифтом фрагмент статьи завершают очерк. Полагаю, что комментарии и пояснения в данном случае никому не потребуются.
"В канун юбилея района Николай Владимирович на базе уже имеющихся фондов начал создавать небывалую доселе летопись предприятий и учреждений района и вовлек в эту историческую работу огромное число людей из актива существующих организаций".
Дополнительные данные в тему таковы: Лаконичная информация, с некоторыми подробностями об экспозициях и экспонатах музея, есть, в том числе, на сайтах и < www. goman. su>.
Обстоятельный и профессионально выполненный обзор экспозиций и экспонатов РИКМ - это рекламный буклет: "Районному историко-краеведческому музею - 10 лет", - подготовленный фотохудожником Р.А. Кашаповым .
Подробнее о письмах Н.В. Балахнина краеведам района - в статье: "Письмо педагогам", - размещенной в третьей: "Летопись и летописцы", - книге данной трилогии.
А в иллюстрированных версиях этой главы завершает очерк еще одна фотография Р.А. Кашапова, использованная им для обложки рекламного буклета: внешний вид здания историко-краеведческого музея Караидельского района в 2014 году.
Сучкоруб Маклифа-апа и ее товарищи
Переменчивы людские симпатии. В двадцать первом веке в кумирах у молодых россиян банкиры, маклеры и даже "путаны", если они, разумеется, не очень потасканные, а такие как Красотка из популярного американского фильма.
В отличие от нынешних студентов, курсантов и школьников, Маклифа Ибрагимовна Ибрагимова и ее погодки и сверстники индивидуализм не жаловали. В то, что коллективизм - это хорошо, верили. Поговорку: "Как потопаешь, так и полопаешь!" - уважали. И в далекие уже 50-е, 60-е и 70-е годы трудились на рабочих местах так, как работают сегодня разве что на своем подворье. А доминирующий в те годы стереотип поведения, суть которого в словах - сначала производственное, а потом уж личное, укоренился в сознании поколения, после войны отстроившего заново полстраны и из года в год наращивавшего потенциал государства, вовсе не потому, что средства массовой информации настойчиво поднимали "на щит" людей труда и позорили тунеядцев. Истоки уважения к труду и нетерпимости ко всякого рода "захребетникам" у тех, кто родился в первые десятилетия прошлого века - в тех немыслимых трудностях, которые пришлось им преодолеть и пережить в детские и юношеские годы. В этом плане биография Маклифы-апы вполне типична.
Родилась Маклифа Ибрагимовна весной 1927 года в Абдуллино. В стране не устоялся еще новый порядок. Многие были сорваны смутным временем с насиженных мест и скитались далеко от родного дома. Потому отца своего Маклифа- апа увидела впервые уже взрослой девушкой - в 1948 году. Ее мать умерла при родах. Выходила грудным младенцем оставшуюся одной девочку престарелая бабушка. А после ее смерти помогали сердобольные односельчане, не давшие умереть с голоду ковылявшей на неокрепших еще ножках от дома к дому девочке. Понятно, что не только лишнего, но и необходимого у большинства из живших тогда в ее родной деревне земляков не было. Но хоть скудно, однако почти шесть лет кормили они и маленькую Маклифу, усаживая ее за один стол со своими тоже не слишком сытыми детьми.
В 1933 году Маклифу-апу взяла в свою семью тетка и увезла в небольшую деревню Кадычи. В колхозе Кызыл-Чишма, объединявшем жителей этой деревни, Маклифа Ибрагимовна начала работать десятилетней девочкой. А проработала 16 лет: с 1937 по 1953 год. Но энергичной девушке на месте не сиделось, и она решила поискать применение своим силам на промышленных предприятиях. Несколько лет ездила по стране. В Свердловской области трудилась на бумажной фабрике и на железной дороге. Работала и в леспромхозах. В Башкортостане - в Карлыхановском и Мулдакаевском. В Сибири - в Тобольском. В родной район вернулась в ноябре 1963 года и устроилась на работу в мастерский участок Ачит Магинского леспромхоза, где проработала с одним небольшим перерывом (выезжала на несколько месяцев в Златоуст) без малого 18 лет.
Нелегка работа на заготовке леса. Первыми автобусами для перевозки рабочих лесопромышленные предприятия обзавелись лишь в конце 60-х. А до того лесорубы с работы и на работу ездили в едва прикрытых брезентом кузовах грузовых автомобилей. И сегодня работа непосредственно на лесосеках считается самым опасной и трудоемкой составляющей комплекса работ по переработке древесины в бревна, доски и другие потребительские товары. Но в двадцать первом веке праздников хоть отбавляй. А в годы, когда работала Маклифа-апа, пятидневки и в помине не было. С ноября и до середины апреля лесозаготовители отдыхали по скользящему графику, да и то не всегда. Ленинский субботник - один выходной минус. Ударный месяц март - еще один выходной минус. Иной раз таких "минусов" - по поводу какой либо знаменательной даты или вовсе без повода - набиралось за осенне-зимний сезон лесозаготовок до шести штук.
Да и на лесосеке лесорубы не "пряники перебирают". Недаром "бородатой" стала шутка, что разница между лесорубами и "зеками" лишь в том, что последние валку леса предпочитают называть "лесоповалом". Понятно, что нелегко на заготовке леса было всем. Но особенно трудно было женщинам. Это сегодня сучки отпиливают бензопилами. А в те годы их отрубали топорами. А "парикмахерами" - так шутливо называли сучкорубов, работали, почти всегда, женщины. Нелегко целый день "махать" тяжеленным топором, обрубая толстые (иной раз в 10 сантиметров) сучки на осинах и березах или более тонкие, но в значительно большем количестве, на вековых пихтах и елях. А надо было еще отрубить и оттащить в сторону вершину дерева, - чтобы легче было работать чокеровщикам и трактористам.
Сучкорубы же "очищали лесосеки" - то есть собирали и складывали в кучи на середине тракторных "волоков" сучья и вершинки на тех участках лесосеки, с которых хлысты были уже трелевочными тракторами на погрузочные площадки вытащены. Они же зимой "огребали" деревья, то есть лопатами убирали снег от стволов деревьев, подготавливая место работы для вальщиков. А о трудоемкости всех этих работ убедительнее всего свидетельствует тот факт, что в конце 70-х годов прошлого века применение женского труда на лесосечных работах было запрещено: в том числе и потому, что у женщин-сучкорубов, почти у всех, были дети.
Троих детей сумела вырасти и воспитать и сучкоруб Маклифа Ибрагимовна Ибра-гимова. И при всем при этом и на заготовке леса трудилась не спустя рукава, а лучше многих. Подтверждают это ее многочисленные награды. В их числе и Почетные Грамоты (только сохранившихся более 40 штук), и медали "За трудовое отличие" и "Ветеран труда", и орден "Дружба народов".
Не менее добросовестно работали бок о бок с ней и большая часть ее товарищей по работе. Одно из документальных свидетельств тому - опубликованная в газете "Ка-раидель" в марте 1980 года статья, в которой есть и такие слова: "В начале марта справился с пятилетним планом коллектив мастерского участка Ачит. Его возглавляет мас-тер Г.М. Валеев.
Заготовлено 335 тысяч кубометров древесины".(Конец цитаты). То есть, иначе говоря, в восьмидесятые годы один только мастерский участок Ачит ежегодно отправлял на приречный нижний склад в Магинске около 80 тысяч кубометров заготовленной и доработанной до состояния "хлысты" древесины.
В двадцать первом веке этот показатель всех, кто представление о лесозаготовках имеет, особенно впечатляет, поскольку такие объемы, пока еще, всем лесозаготовителям района, вместе взятым, к сожалению, не по силам. Однако отработка адекватных времени форм лесопользования продолжается. Активно участвуют в ней и дети передовиков былых лет. И это обнадеживает.
Механизатор "от Бога"
Во все времена были женщины, конкретными делами доказывавшие, что ни в чем не уступают мужчинам. Именно про таких слова поэта: "...коня на скаку остановит, в горящую избу войдет..." А магинчанка Лидия Николаевна Гробова (в девичестве Захарова) свое равенство с мужчинами подтвердила в полном соответствии с идеалами и устремлениями подавляющего большинства сверстников и погодков, родившихся на рубеже двадцатых и тридцатых годов. Как и все они, уже в детстве и ранней юности Лидия Николаевна стреми-лась сделать все лично от нее зависящее для укрепления экономической и военной мощи страны. Но, в отличие от большинства подруг, сумела стать высококвалифицированным механизатором. Причем таким, от результативности работы которого напрямую зависели производственные показатели всего коллектива. Но во всем остальном трудовая биография Л. Н. Гробовой такая же, как и у сверстников. То есть тех самых подростков, которые неокрепшими еще руками очень много полезного сделали для страны и фронта в военные годы. И именно они, повзрослев немного, вместе с фронтовиками восстановили и многократно приумножили порушенное в военное лихолетье народное хозяйство. Вместе со всеми прошла этот нелегкий, но славный путь и Лидия Николаевна.
Родилась Л. Н. Гробова в 1930 году в Бердяше. Учиться в школе довелось ей только че-тыре года. Двенадцатилетней девчонкой наравне с взрослыми стала работать в колхозе. Шестнадцати лет от роду устроилась в Юрюзанскую сплавконтору. Проработала в сплавконторе около года. Причем исключительно только на так называемых "прямых" работах: то - на лесозаводе в бригаде по распиловке сортиментов на доски, то - на ручной погрузке бревен на подвижной состав, то - на ремонте дорог. В 1947 году Л.Н. Гробова перевелась в Магинский (тогда он именовался Караидельским) леспромхоз. На механизатора выучилась в 1951 году в Уфе на четырехмесячных курсах трактористов. После учебы трудилась в Атняшевском лесопункте на газогенераторном тракторе КТ - 12. Любая работа на лесозаготовках требует немалой сноровки и больших физических усилий. А работа тракториста-трелевщика - особенно. Работать приходилось в две смены. Тем не менее, даже в первый месяц работы на тракторе Лидия Николаевна трудилась ничуть не хуже мужчин. Да к тому же с присущими всем женщинам дисциплинированностью и аккуратностью. Потому в последующие годы работы в леспромхозе Л.Н. Гробову направили на курсы крановщиков. Эту специальность она тоже быстро и досконально освоила. И несколько лет подряд, уже в других лесопунктах леспромхоза - сначала в Берлоговском, затем в Крушском - работала на автомобильном кране на погрузке сортиментов на лесовозы непосредственно на лесосеках. Трудиться в те годы Лидии Николаевне приходилось сутками. Особенно трудно было в ночное время, когда работать приходилось при свете одних только укрепленных на кабине автокрана прожекторов.
Все последующие годы работа Л.Н. Гробовой, так или иначе, тоже была связана с механизмами и механизаторами. В том числе и тогда, когда трудилась она кладовщиком на центральном складе запасных частей и технических материалов леспромхоза в Магинске. Хоть и именовалась эта должность столь обыденно и буднично, должным образом справлялись с этим делом немногие. В леспромхозе эксплуатировали в те годы самых различных марок специальные лесозаготовительные, общехозяйственного назначения промышленные, и чисто сельскохозяйственного назначения механизмы и агрегаты. А кладовщик центрального материального склада леспромхоза должен был досконально знать номенклатуру всех необходимых для этого исключительно разнообразного и очень сложного технического и энергетического хозяйства запасных частей и эксплуатационных материалов. Лидия Николаевна свободно ориентировалась в маркировке всех этих валов, зубчатых колес, шестерен, подшипников, электроприборов и прочих материалов и деталей. Образцово вела она и всю полагающуюся для учета этого прямо-таки великого множества запасных частей и технических материалов картотеку. А нужную запасную часть без малейшего промедления выдавала просителям, в каком бы уголке ее обширного хозяйства, размещавшегося сразу в нескольких весьма вместительных и просторных зданиях, она не находилась.
Что называется на "ты" с любой техникой была Л.Н. Гробова и в частной жизни. Умело управлялась хоть с мотоциклом, хоть с личным легковым автомобилем. При нужде в том сама и ремонтировала их весте с мужем. Образцом для всех Лидия Николаевна была и в части соблюдения трудовой дисциплины. А на пенсию ушла только в апреле 1986 года, проработав в сельскохозяйственных и лесопромышленных предприятиях в общей сложности сорок четыре года.
Труженик
В тридцатые, сороковые, пятидесятые и шестидесятые годы научно-техническая элита страны реализовала множество самых дерзких своих задумок и вывела СССР в число веду-щих индустриальных стран мира. Сделано это было за счет крайнего напряжения физических и духовных сил и в ущерб жизненному уровню миллионов оставшихся как бы "в тени" безотказных и безответных рядовых тружеников. Одним из таких работников, которые безропотно и довольствуясь очень малым, несмотря ни на что неизменно добросовестным трудом, приумножали тогда экономическую и военную мощь державы, был Назип Лутфурахманович Лутфурахманов. Однако если по совести, веские основания недолюбливать советскую власть лично у него, как и всех других, необоснованно репрессированных в годы коллективизации, безусловно, были.
До коллективизации его отец - Лутфурахман Габидуллович Габидуллин - был муллой деревни Нижнее Манчарово Дюртюлинского района. То есть, иначе говоря, и современным языком выражаясь, фактически являлся духовным лидером односельчан. И как таковой не только мирил друг с другом повздоривших из-за пустяков соседей, но и представлял деревню в случавшихся иногда земельных и иных спорах с жителями окрестных населенных пунктов.
Лутфурахман-хазрат был очень образованным человеком, и успел обучить многих, в том числе и своих детей (Нагима - 1911 года рождения, Назипа - 1913 года рождения, Зайтуну - 1916 года рождения) и Корану, и арабской письменности. Но в части, касающейся сынов, не ограничился этим, и за год до коллективизации, определил их в общеобразовательную школу, обучение в которой велось на русском языке. Да и во всем остальном начинаниям советской власти он не противился. Тем не менее, в 1931 году, его, как священнослужителя, осудили на десять лет каторжных работ на золотых приисках Колымы.
Пережил эти долгие и страшные десять лет Лутфурахман-хазрат только потому, что начальник прииска, чтобы всегда иметь, что называется, под рукой, не только порученца на все случаи жизни, но и грамотного личного секретаря, взял его себе в ездовые. А красноречивый факт, наглядно иллюстрирующий смертность в те годы в лагерях на Колыме таков: в зимние месяцы трупы умерших заключенных складывали в штабели на берегу океана, а когда наступало лето, грузили на баркасы, отвозили подальше от берега и - за борт выбрасывали...
Старший брат Назипа еще до ареста отца, на всякий случай и от греха подальше, уехал сначала в Белорецк, а потом и того дальше - в Магнитогорск. Но Назип Лутфурахманович остался дома помогать матери и младшей сестре управляться с хозяйством и переживать лихие годы, так как не чувствовал за собой вины и надеялся, что его, тогда еще восемнадцатилетнего, не осудят. Но ошибся. Поздней осенью 1931 года, вместе с группой других, таких же, как он бедолаг, его в пешем порядке за сто с лишним верст отконвоировали в Караидельский район. И как спецпоселенца, определили на жительство в один из построенных уже к тому времени в тринадцати километрах от Комсомола бараков, положивших начало поселку Верхний Резим.
В трудовой книжке Н.Л. Лутфурахманова, заполненной кадровиком Магинского мехлесопункта 11 августа 1939 года, этот факт его биографии отражен так: год - 1931, месяц - ноябрь, число - 11. Принят в качестве лесоруба. Запись сделана "со слов" (имеется в виду: владельца трудовой книжки).
С тех пор и вплоть до выхода на пенсию Назип Лутфурахманович Лутфурахманов работал только в леспромхозе, хотя именовался он в разные годы по-разному: сначала - мехлесопунктом, затем - Караидельским леспромхозом, а потом только - Магинским леспромхозом. Несколько раз за десятилетия работы в предприятии сменил он и профессию.
Много раз за годы его работы на лесозаготовках менялись и первые руководители предприятия: в составленном им для памяти при выходе на пенсию списке девятнадцать фамилий бывших директоров леспромхоза.
Но неизменным все эти годы было то, что в раздел его трудовой книжки, предназначенный для сведений о поощрениях и награждениях, систематически вносили все новые, и новые записи. Всего их - двадцать девять. В их числе:
Занесен в Книгу Почета предприятия. 1951 год.
Присвоено звание: "Лучший рабочий лесной промышленности БАССР". 1952 год.
Награжден орденом: "Трудовое Красное Знамя". 1952 год.
Присвоено звание: "Лучший шофер". 1958 год.
Занесен на Доску Почета. 1962 год.
Занесен в Книгу Почета предприятия за успехи в социалистическом соревновании. 1963 год.
Занесен на Доску Почета леспромхоза. 1967 год.
В честь праздника: "Первое мая" - награжден Почетной Грамотой. 1969 год.
Кроме того, при выходе на пенсию Назипа Лутфурахмановича наградили медалью: "Ветеран труда", а две так называемые "юбилейные медали к тому времени у него уже были.
Однако не за красивые глаза хвалили и награждали Н.Л. Лутфурахманова, а за неиз-менно добросовестный и очень нелегкий труд. Особенно изнурительной была работа в первый год жизни в Верхнем Резиме. Паек был скудным, рабочий день - ненормированным, механизмов - не было, и все работы выполнялись вручную. А когда доставленные годом позже в Верхний Резим мать и сестра сбежали - всю неделю, пока их разыскивали, - Назипа Лутфурахмановича днями, как и всех, заставляли работать, а на ночь - запирали в "каталажку". Несмотря на все это - Назип Лутфурахманович всегда работал лучше многих.
Не чурался он и учебы. В 1936 году закончил организованные при леспромхозе курсы трактористов, - после чего стал работать на газогенераторном тракторе "Сталинец", а в 1948 году - курсы шоферов, после которых работал сначала лесовозчиком, а потом - водителем автобуса на перевозке рабочих.
И лишь последние годы перед выходом на пенсию трудился непосредственно в по-селке - в ремонтно-механических мастерских слесарем по ремонту автомобилей. И все три-дцать семь лет работы в леспромхозе немногие публично сказанные им слова - как передовику, иногда и это приходилось ему делать, - всегда подтверждал конкретным делом.
Немногословным был он и в личной жизни. Вероятно, поэтому пятерым его детям, которых вырастил и воспитал он вместе с женой Гайшой Мансуровной, - тоже спецпоселенкой, но из моторстроевцев, - так запомнились лишь несколько раз, хотя и в разном контексте оброненные им слова: "
Даже врагам не желаю я того, что моему поколению в молодости довелось испытывать!"
Талант-самоучка
Много и справедливо сказано о пользе и преимуществах обучения в колледжах, вузах и иных образовательных учреждениях. Но от природы одаренные люди, которые настойчиво занимаются самообразованием, тоже добиваются немалых успехов. Да не на одном, а на разных поприщах. Один из таких самородков - Николай Егорович Сухорослов. Жил он в Комсомоле. Перед выходом на пенсию почти 30 лет проработал в Магинском леспромхозе. Особенно полно реализовал он несомненную склонность и незаурядные способности к техническому творчеству в бытность свою старшим механиком Комсомольского лесопункта. Работал им Николай Егорович почти 11 лет - с октября 1975 года по февраль 1986 года.
Всего работников в лесопункте было тогда более 300 человек. Примерно четверть персонала либо трудилась на механизмах, либо занималась их текущим ремонтом и техническим обслуживанием, и все они работали под руководством старшего механика. Именно в те годы на нижнем складе Бурунгут были смонтированы и пущены в эксплуатацию три полуавтоматические линии по разделке хлыстов, один козловой и три башенных крана. Тогда же в лесопункте на заготовке древесины были апробированы и успешно эксплуатировались несколько лет специализированные (смонтированные на базе трелевочных тракторов ТТ-4) валочно-трелевочные машины и агрегаты для обрезки сучьев с деревьев.
Эффективное использование, своевременное техническое обслуживание и качествен-ный ремонт всей этой техники обеспечивал, в том числе и Н.Е. Сухорослов. Кроме того, исполняя служебных долг, много занимался вопросами, связанными с электро-, водо- и теплоснабжением населенных пунктов в зоне ответственности лесопункта (поселках Абдуллино, Янаул-Арзаматово, Сухояз, Комсомол, Северный). Он же отвечал за эксплуатационную надежность оборудования, использовавшегося при строительстве жилых и производственных объектов, а также выработке пилопродукции в лесопильном цехе лесопункта.
Многочисленные служебные обязанности Николай Егорович исполнял уверенно. В леспромхозе слыл одним из самых опытных и квалифицированных механиков. Недостаток специальных инженерных знаний, обусловленный отсутствием системного образования (учиться-то Н.Е. Сухорослову довелось только в семилетней школе, на шоферских курсах и курсах повышения квалификации при Свердловском ИПК), восполнял самостоятельным изучением специальной технической литературы.
Но главная основа служебных успехов Н.Е. Сухорослова - это, несомненно, его врожденные способности к техническому творчеству. Изобретательность, практическая сметка и умение использовать для решения технических задач дешевые подручные материалы, особенно пригодились при отладке оборудования нижнего склада Бурунгут и внедрении в технологический процесс заготовки древесины мастерским участком Северный валочно-трелевочных машин (ЛП-49) и агрегатов для обрезки сучьев с деревьев (ЛП-33). Николай Егорович внес множество рационализаторских предложений. Многие его оригинальные предложения и находки использовались и в других предприятиях.
Другая грань природной одаренности Н.Е. Сухорослова - ярко выраженные художнические способности. Особенно наглядно и полно проявилась эта сторона его натуры после ухода на заслуженный отдых. Наконец-то у бывшего старшего механика появилось свободное время, часть которого Николай Егорович стал уделять художественной резьбе по дереву. В какой именно манере он творил - судить искусствоведам. Но простые люди единодушно отмечали тщательность отделки, многообразие сюжетов и неповторимую красоту изготовленных Николаем Егоровичем барельефов и иных поделок.
Работы Н.Е. Сухорослова с успехом экспонировались на торжественных мероприятиях, посвященных 70-летию ОАО "Магинский леспромхоз". Очень понравились они и тем, кто любовался ими на райцентровских выставках-ярмарках потребительских товаров и художественных изделий, и все они сходились в том, что работы Николая Егоровича способны украсить и храм, и жилую комнату.
Художник из "народа"
Свое семидесятилетие (12 декабря 2004 года) Абелнагим Хусаинович Хусаинов отпраздновал в просторном доме, собственноручно выстроенном близ берега разделяющего Магинск на две неравные части и глубоко вдающегося в сушу залива Павловского водохранилища.
Из громадных окон венчающей дом мансарды, которую без грана натяжки можно назвать вторым этажом дома, открывается прекрасный вид и на Магинск, и на берега очень широкой в этом месте Уфимки, и на тот участок ее русла, где сливается с нею Юрюзань. Рядом с домом множество надворных построек: хозяин-то и корову с подростками, и прочую домашнюю живность содержит, и пчеловодством занимается. А начнешь его расспрашивать, как он с таким хозяйством управиться умудряется, невольно завидовать начинаешь. И плотник-то Абельнагим Хусаинович отменный. И столяр первоклассный. И с любой сельхозтехникой - на "ты". Однако особенное уважение односельчан снискал все же тем, что он еще и исключительно самобытный живописец из числа тех, кого - немного переиначивая впервые прозвучавшие в популярной кинокомедии: слова: "...не народные артисты, а артисты из народа..." - называют художниками "из народа".
Весьма примечательно, что большую часть своей жизни А.Х. Хусаинов трудился в де-ревнях и поселках, расположенных в непосредственной близости от Юрюзани, долина которой своеобразием и живописностью выделяется даже в слывущем "второй Швейцарией" Башкортостане. Но во всем остальном жизненные обстоятельства больше препятствовали, нежели помогали самореализации Абелнагима Хусаиновича как живописца. Да и у его родителей никогда не было достаточно средств на покупку кистей и красок, необходимых для развития художнических способностей сына. Его отец - Хусаин Гарипович Гарипов (1900 - 1943 годы), прожил свою столько же нелегкую, сколько и короткую трудовую жизнь в очень трудные для россиян годы, на которые пришлись и войны, и революция. Довелось ему и самому воевать - с финнами. Повестку о призыве отца шестерых детей на войну с фашистами тоже прислали, но случилось это лишь несколько дней спустя после того, как скончался он от тяжких травм, полученных на лесоповале. Мать художника - Майфруза Гильвановна (1905 - 1982 годы), тоже всю свою жизнь очень напряженно трудилась. Как и все другие деревенские женщины, с раннего утра и до позднего вечера хлопотала она то на подворье, обихаживая домашнюю живность, то на огороде, то дома, обстирывая и обшивая многочисленную семью. Однако, в отличие от односельчанок, Майфруза Гильвановна была разносторонне образованной женщиной. Свободно говорила и писала на русском, латинском и греческом языках. Не была для нее тайной за семью печатями и арабская письменность. Почти так же полно и глубоко, как и родным башкирским, владела она и другими языками "тюркской" группы, то есть, если потребовалось, смогла бы полноценно общаться хоть с иранцами, хоть с турками, хоть с азербайджанцами. Поражала всех и ее начитанность. И в редкие часы досуга Майфруза Гильвановна щедро делилась своими знаниями со всеми, кто просил ее об этом, и в первую очередь с собственными детьми, конечно.
Сомневаться, что повседневное общение с матерью духовно обогатило детей, и решающим образом определило выбор Абелнагимом Хусаиновичем жизненных приоритетов, не приходится. Не случайно же демобилизовавшийся в 1958 году после четырех лет службы в войсках ПВО бывший командир зенитного орудия стал заведовать клубами сразу двух, привольно раскинувшихся на берегу Юрюзани и расположенных неподалеку друг от друга деревень - Шамратово и Нового Бердяша. Веские основания уже тогда считать себя вполне пригодным для выполнения именно такой работы у А.Х. Хусаинова, безусловно, были. Стройный, спортивный, и не только по облику, но и на самом деле, новый завклуб хорошо играл на скрипке, гитаре, мандолине, балалайке, гармони и баяне. А все струнные музыкальные инструменты, в том числе и скрипки, мог изготовить собственными руками. Не были для него проблемой и художественное оформление клубов, и изготовление декораций. Уже тогда Абелнагим Хусаинович умело пользовался не только столярным и плотницким инструментом, но и карандашами, кистями и всевозможными красками.
Однако и в те годы возможности для получения высшего гуманитарного образования для стесненных в средствах и зачастую не имеющих паспорта сельчан были весьма ограниченными. Не имел богатых родственников и Абелнагим Хусаинович, а потому сумел получить он тогда лишь смежную выполняемой работе специальность киномеханика. В этой должности и трудился А.Х. Хусаинов с 1961 по 1964 год: сначала - в Караяре, а потом - в Шамратово, Александровке и Ямбаке.
Но мечта получить полноценное художественное образование не оставляла А.Х. Хусаинова. Он настойчиво искал возможности для ее осуществления. И в 1964 году сумел поступить в Московский университет народных искусств. В том же году сменил он и работу, и стал преподавать в Шамратовской средней школе. Учеба и работа очень неплохо дополнили друг друга. В частности, заочно проучившись в очень престижном для одаренных людей университете на отделении живописи и рисунков четыре года, А.Х. Хусаинов с общей оценкой "хорошо" сдал экзамены и получил свидетельство об окончании университета, давшее ему право на преподавание и в специальных учебных заведениях. Кроме того, два последних года из десяти лет (1964 - 1974) работы (в разные годы обучал детей и рисованию, и черчению, и труду, и истории, и физкультуре) в Шамратовской средней школе, Абелнагим Хусаинович был ее директором.
Однако и в школе уделять занятиям живописью столько времени, сколько хотелось, А.Х. Хусаинову не удавалось. В том числе и поэтому с 1975 по 1978 год Абелнагим Хусаинович трудился близ города Благовещенска в Степановском совхозе. И только в эти три года в официальном названии работы, которую исполнял А.Х. Хусаинов, было слово "художник", дополненное словами "старший киномеханик". Но фактически был он тогда заместителем директора совхоза по культурно-массовой работе. А главным в его тогдашних обязанностях было руководство клубами и киноустановками в деревнях, отделениях и хуторах (всего их было более десятка) не жалевшего средств на культурное обслуживание коллектива и очень успешно работавшего совхоза. Но и там времени на живопись почти не оставалось. Потому в 1978 году Абелнагим Хусаинович вернулся в родной район, устроился на работу в Магинский леспромхоз, а все свободное время тратил на строительство собственного дома. Да не простецкого, а дома своей мечты, в котором в часы досуга можно было бы всецело отдаваться любимому увлечению - живописи. Место для дома Абелнагим Хусаинович выбрал очень обдуманно: в полутора километрах от устья Юрюзани - главной реки его жизни и творчества, неповторимую красоту которой отобразил он на многих своих картинах.
Такова внешняя канва жизненного пути А.Х. Хусаинова, отмеченного множеством Почетных Грамот предприятий и учреждений, в которых некогда он работал. Очень достойно и лучше многих, Абелнагим Хусаинович и его супруга Дамира Нурлыгаяновна управились и с семейными проблемами. Все пятеро сынов, которых вырастили и воспитали они, начинали трудовую жизнь в родном районе и обзавелись уже собственными семьями. А что касается картин художника, то они давно разошлись не только по району, но и по всему Башкортостану. Судить, в каком именно стиле написаны они, и соответствуют ли академическим канонам, - дело искусствоведов. Несколько раз они уже сделали это, и оценили мастерство художника положительно. Первое (по времени) подтверждение тому - отобранные и увезенные ими полотна экспонировали на художественной выставке в Уфе, посвященной пятидесятилетию СССР. А обыкновенные люди чаще всего отмечают правдивость картин Абелнагима Хусаиновича, причем связь между характером художника и искренностью его полотен чувствуют даже совсем уж зачерствевшие душой люди.
Советский человек!
Стереотипов и мифов, с подачи пишущей братии угнездившихся в массовом сознании, не счесть. Один из них: лесоруб - это могутный и дородный увалень двухметрового роста, при нужде через коленку елки способный ломать, с манерами и характером, мало чем отличающимися от медвежьих. Однако и этот стереотип однобоко отражает действительность. На самом-то деле увальням там, где лес рубят, совсем бывать не следует: наверняка падающим деревом ушибет, если не того хуже. Да и чрезмерно располневшим в густом подлеске, среди бурелома и рядом с засекой лежащими только что сваленными деревьями, даже просто переходить с одного места на другое, по меньшей мере, затруднительно. Понятно, что толстяки на лесосеках не задерживаются. Именно поэтому большая часть профессионалов-лесорубов - это, как правило, не чаще и не более чем работники других отраслей высокие, но непременно жилистые, ловкие, с хорошим глазомером и отменной реакцией люди.
Именно таким был и будущий кавалер ордена "Трудовое Красное Знамя" Резван Саляхутдинович Саляхутдинов, когда в январе 1963 года впервые приступил к работе на лесосеках Магинского леспромхоза. Всего в этом предприятии проработал он двадцать восемь лет, в том числе двадцать шесть лет на самом трудоемком и опасном переделе работ - заготовке древесины. В разные годы был он и трактористом, и вальщиком, и чокеровщиком, и слесарем. Но кем бы Резван Саляхутдинович ни трудился, доминирующая черта его характера - честность, сказывалась и на том, как он работал. То есть, иначе говоря, Резван Саляхутдинович всегда, что называется, выкладывался, а за спины товарищей никогда не прятался.
Особенно зримо и выпукло эта сторона его натуры проявилась в шестидесятые и семидесятые годы прошлого века, когда Р.С. Саляхутдинов руководил так называемой "малокомплексной" лесозаготовительной бригадой. Даже в Крушском лесопункте, где в те же годы работали и другие лесозаготовители-орденоносцы ( в частности, С.А. Абканиев), его бригада всегда была в числе передовых. А слаженной работы бригады Резван Саляхутдинович добивался не грубыми окриками и матом (еще один ошибочный стереотип), а тем, что за любую из комплекса работ, в совокупности называемых заготовкой леса, при необходимости брался сам, а за ним подтягивались и остальные.
Будучи первоклассным вальщиком, и быстро вывалив очередные "волок" или "привал", да не крест-накрест, а так, чтобы удобно было и сучья с деревьев обрубить, а потом и "хлысты" на погрузочную площадку вытрелевать, он не засиживался на пенечке, а помогал сучкорубам, отпиливая бензопилой вершинки и самые крупные сучья. Если отставала трелевка, бригадир сам садился за рычаги резервного трактора, благо и трактористом он был опытным, или же помогал чокеровщику. В полном составе, во главе с Р.С. Саляхутдиновым, его бригада выполняла и крайне неприятную и трудоемкую (особенно - зимой) работу - очищала от порубочных остатков пройденные рубкой участки лесосеки.
Еще один из мифов о лесорубах - то, что работа в лесу только закаляет и укрепляет. На самом деле редко кому из ветеранов удалось проработать на заготовке леса два-три десятка лет без травм и заметного ухудшения здоровья. Нелицеприятная правда такова: в шестидесятые, семидесятые и восьмидесятые годы в Магинском леспромхозе на неполные две тысячи постоянно работающих ежегодно происходило по тридцать-сорок несчастных случаев. Примерно каждый пятый из них был тяжелым, то есть с переломами или иными тяжкими повреждениями. Почти каждый год бывали несчастные случаи и со смертельным исходом. Особенно опасна работа в лесу. Не способствуют укреплению здоровья лесорубов и вибрационные нагрузки от бензопил, загазованность и грохот двигателя в кабине трактора, обеды у костра и поездки на работу и с работы не только в автобусах, но и, иной раз, в едва прикрытых брезентом кузовах грузовых автомобилей. И этих, и иных прелестей "работы на свежем воздухе", сполна хлебнул и Р.С. Саляхутдинов. Недаром, учитывая нездоровье ветерана, ему дали возможность последние два года перед выходом на пенсию работать непосредственно в поселке - машинистом электростанции в ставшем для него родным Биязе.
Поселок этот в середине 50-х основал леспромхоз. Благодаря добросовестному труду как самого Р.С. Саляхутдинова, так и подавляющего большинства его односельчан и товарищей, мастерский участок Бияз в доперестроечный период заготавливал и отгружал на нижние склады предприятия (в некоторые годы - не в одни только Озерки) до 120 тысяч кубометров хлыстов в год. Производственные достижения участка существенно улучшили качество жизни всех биязовцев. Пока участок преуспевал, в поселке были: начальная школа, детский садик, клуб, пекарня, фельдшерско-акушерский пункт, а на дороге, связывающий Бияз с остальным миром, рассчитанный на большегрузные автомобили свайно-ряжевый (не подвесной, как в двадцать первом веке!) мост. Проблем с выездом хоть в Озерки, хоть в Караидель тоже и в помине не было.
Именно в этом поселке Резван Саляхутдинович, с которым я более двух десятилетий проработал в одном предприятии, (причем два года - в одном мастерском участке), приоткрыл мне еще одну грань своей натуры, присущую, на мой взгляд, подавляющему большинству тех советских людей, которые так и не обзавелись "палатами каменными". И не потому, что ленились, а потому, что фраза " ...раньше думай о Родине, а потом - о себе..." стала основой их жизненного кредо, а не использовалась как маскировка истинных устремлений. Случилось это в конце 90-х, во время беседы, после того, как я попросил показать Резвана Саляхутдиновича орден.
Застенчиво-горделивая улыбка, с которой подал он картонную коробку с орденом, медалями и Почетными Грамотами, по сей день жива в моей памяти.
И сейчас, по прошествии более чем десяти лет, эту улыбку понимаю я так: застенчивость - от скромности.
Горделивость - Резван Саляхутдинович никому не говорил, но осознавал, что имеет стопроцентное моральное право подытожить свою трудовую жизнь и так: "...в обустройстве левобережья района, а через то в выполнении планов, успешная реализация которых дала возможность России и после распада СССР остаться в ряду ведущих держав мира, участвовал.
И при этом: авторитет предприятия - приумножил, достоинство собственной фамилии - даже пустячком не умалил..."
Екатериной "выписанные"
В двадцать первом веке мало кто даже самых влиятельных политиков считает "вождями" наций и "отцами народов". Но не так уж давно политические лидеры Советского Союза и Германии в представлении значительной части своих "подданных" были именно таковыми. Любая критика действий и решений "вождей" в обеих странах жестко пресекалась, хотя очень часто принимаемые ими "судьбоносные решения", не на годы даже, а на десятилетия определяли род занятий и место жительства простых тружеников. Причем сами эти труженики, в большинстве своем, "политикой" никогда особенно не интересовались, и всегда желали не так уж многого: всего-то незатейливо, спокойно и не хуже других жить.
Владимир Фридрихович Кархер несомненно из числа тех, ключевые моменты жизни которых жестко определили именно "вожди наций". По национальности Владимир Фридрихович немец. Но родился не на "исторической Родине", а в Советском Союзе, в Запорожье. Именно там императрица Екатерина Великая поселила "выписанных" ею из Европы иноземных мастеров. В их числе были и пращуры В.Ф. Кархера. Родители Владимира Фридриховича в предвоенные годы были колхозниками. В начале Великой Отечественной войны отца мобилизовали в трудовую армию. Мать вместе с детьми Володей и его старшей сестрой Лилией попытались эвакуироваться. Но выехать в глубь страны не удалось. Эшелон с беженцами разбомбили фашистские летчики. Кархеры во время бомбежки не пострадали, но были вынуждены остаться на временно оккупированной территории. С тех пор, в течение полутора десятка лет, место жительства и род занятий всех троих определялся уже не их собственными желаниями и устрем-лениями, а соответствующими директивами германских и советских вождей.
Во исполнение указаний германских вождей и мать (Зельда Христофоровна, 1909 года рождения) и ее дети (четырехлетний Володя и девятилетняя Лилия) были учтены и зарегистрированы оккупационными властями как "фольксдойчи", после чего в организованном, но вовсе не добровольном порядке вывезены сначала в Польшу, а затем (в 1943 году) и в саму Германию. Но не как гости, а в качестве "рабочей силы".
Сначала в поместьях "бауэров" работала только мать, но в конце войны рядом с ней работали и повзрослевшие уже дети. А в победном сорок пятом году судьбу всех троих определили директивы советских "вождей". В этих документах вчерашние "фольксдойчи" именовались на русский лад - "лицами немецкой национальности". И именно как таковых (после недельного пребывания в проверочно- фильтрационном лагере НКВД СССР в германском городе Клитце) девятилетнего Володю вместе с четырнадцатилетней сестрой и матерью под конвоем привезли в Башкирию. И опять-таки в качестве "рабочей силы", но на сей раз для предприятий Караидельского района
Сделано это было во исполнение директивы НКВД СССР от 11 октября 1945 года. Директивой определялся особый режим проживания всех подпадавших под ее действие "лиц немецкой национальности". В том числе и в нашем районе. Все они должны были периодически отмечаться в специальных комендатурах. Одна из таких комендатур была в Хорошаево (именно в это село доставили на пароходе бывших "фольксдойчей"), другая - в Кирзе. Первое время "лица немецкой национальности" права участвовать выборах не имели. Были и другие ограничения и установления, которые все они неукоснительно соблюдали вплоть до конца 1956 года.
И только в 1956 году девятнадцатилетнего Владимира Фридриховича уравняли в правах с остальными гражданами Советского Союза. Его сразу призвали на действительную военную службу. Демобилизовался В.Ф. Кархер в 1959 году. После службы вернулся в Караидельский район, хотя имел право жить в любом населенном пункте Советского Союза. В нашем же районе заработал большую часть своего сорокапятилетнего трудового стажа. Дольше всего (28 лет) проработал в отделе рабочего снабжения Магинского леспромхоза. Трудился в основном шофером. Работал всегда в высшей степени добросовестно и производительно. Подтверждают это и многочисленные, бережно сохранённые Владимиром Фридриховичем Почетные Грамоты, и устные отзывы бывших его начальников и сослуживцев, и тот факт, что жил он в построенном предприятием для него в Магинске отдельном доме.
Несмотря на ту роль, которую сыграли в его жизни "судьбоносные решения вождей", а может быть - именно поэтому, даже став пенсионером, от разговоров на политические темы уклонялся. Во всем, что касалось насущных нужд, рассчитывал в первую очередь на самого себя, и не забывал побаловать подарками внуков, число которых еще в двадцатом веке перевалило за одиннадцать.
Детей ради!
Фотоматериалы для очерка прислала дочь Р.М. Махияновой - Роза Кулмамбетова . Ее электронный адрес < [email protected] >
В семидесятые, даже в досужие часы и в праздники, мужчины, жившие в лесной глубинке, главным образом и чаще всего, толковали друг с другом о работе.
Женщины из лесных поселков в те годы тоже, почти все, не только дома трудились. Причем работали они не только на традиционно женских рабочих местах, - в школах, больницах и магазинах, и в филиалах районных служб и учреждений. Но и в профильных для лесной глубинки предприятиях.
То есть и на заготовке древесины в удаленных от населенных пунктов на тридцать, сорок и более километров лесных урочищах. И на раскряжевке хлыстов, вывезенных с лесных делянок на нижние склады. И в тарных цехах на выработке разного размера пиломатериалов из напиленных на нижних складах бревен. Потому и они такие разговоры охотно поддерживали. Им тоже всегда хватало чего в этой связи веско и со знанием деталей и особенностей порассказать.
Однако пожившие уже и многодетные женщины, детство и юность которых при-шлись на переломные для державы годы, когда советские люди мирным и ратным трудом отстояли право и возможность самим определять своей страны будущее, мало-помалу разговор на проблемы своих детей переводили.
Понятно, что разговоры эти были не глобального, а местного масштаба. То есть, кто именно и хорошо ли воспитывает и кормит их детишек в детском садике. Достроят ли в этом году дополнительный корпус (слава Богу!) одиннадцатилетней уже школы, поскольку в одном старом, хотя и типовом, школьном корпусе, их взрослеющим детям, которых в посел-ке год от года все больше, тесновато стало. И как быстрее и проще их почти совсем уже взрослым чадам добраться до Владивостока или Калининграда, чтобы поучаствовать в соревновании абитуриентов за место для учебы хоть в очень удаленном от родного поселка, но в их глазах самом
престижном в стране вузе.
И при этом никто из женщин не сомневался, что денег у семьи на это хватит. И что именно ради таких возможностей для детей они на работе "горбатятся". И все они знали, что польза для детей от их добросовестного труда на производстве двоякая. Это и это хорошая зарплата, которая в те годы у женщин, работавших в передовых (а тогда почти все они такими были) бригадах лесопромышленных предприятий, была больше, чем у среднего ранга чиновниц "районного" масштаба. Что, помимо прочего, стопроцентно гарантировало дочерям и сыновьям тех и других, одинаковые стартовые возможности. Но еще больше пользы для всех, кто жил в лесных поселках, было от активного участия предприятий, в которых, в том числе, женщины трудились, и в благоустройстве населенных пунктов, и в инженерном обустройстве территорий в зонах своей ответственности. То есть именно там, где эти женщины своих детей рожали, растили и воспитывали.
Особенно веско и авторитетно звучали в этой связи голоса людей, слывших в своих цехах "ключевыми" работниками. На нижнем складе Крушского лесопункта в семидесятые годы прошлого века, в части, касающейся разделки хлыстов, такими истинными мастерами своего дела были, в том числе, и мужчины-раскряжевщики К.С. Сабиров, Г.А. Аланго, И.З. Закиров, Р.Г. Зарипов, А.Ф. Фаузетдинов, А.М. Камбулатов, М.Е. Стерхов, П.А. Айдушев, и женщины-сучкорубы Е.В. Логинова, Р.М. Махиянова, Х.Н Кураева, К.Т. Айдушева, Т.М Гайнетдинова, З. Закирова, С. Садретдинова и Р.Х. Зарипова.
Именно такие работники непосредственно на рабочих местах разъясняли неуклюжим поначалу новичкам, таким, какими были в первые недели работы на нижнем складе практически все приехавшие в леспромхоз заработать строевой лес договорники-колхозники, когда, где и что и как надо делать, чтобы и план перевыполнить, и руки-ноги при этом не переломать.
Они же жестко спрашивали с разгильдяев и лентяев за допущенные ими нарушения технологии производства работ и трудовой дисциплины, стопроцентно обеспечивая тем самым перевыполнение бригадой в целом месячных планов, что, помимо прочего гарантировало женщинам, трудившимся сучкорубами, еще и стабильно высокий заработок.
Понятно, что женщины в те годы на нижнем складе не только в бригадах по разделке хлыстов работали. Разделка была лишь одним из переделов комплекса работ по ежегодной переработке более 120 тысяч вывезенной из лесных урочищ в виде "хлыстов" древесины. Но все другие выполняемые женщинами нижнескладские работы проходили по категории "легкий труд". Хотя в их числе была и погрузка "швырка", то есть дров-коротья в кузов грузовой автомашины. Согласно действовавшему в те годы сборнику норм и расценок, норма на человеко-день, для тех, кто эту работу выполнял, была равна 9 кубометрам. А "состав работы" определяли слова: с подноской до 20 метров, и подъемом на высоту до 2 метров. Уверен, любой мужчина-клерк, при одной только мысли, что и ему, при неудачном раскладе, какое-то время тоже такую работу выполнять придется, содрог-нется.
И ведь есть чего пугаться. Объемный вес сырой древесины немногим менее единицы. То есть этим женщинам, чтобы выполнить норму, надо было сначала примерно 8 тонн неудобного груза поднести на расстояние до 20 метров, затем эти 8 тонн на высоту до 2 метров поднять, а потом эти самые 8 тонн в самосвальном кузове автомобиля еще и аккуратно в поленицы уложить. А ведь для того, чтобы прилично заработать, мало было просто норму выполнить. Надо было еще и план на 20-30 процентов перевыполнить.
В числе других выполняемых в те годы женщинами "легких" нижнескладских работ, были еще и копка ям при устройстве так называемых "мертвяковых" опор в грунтах третьей и четвертой категорий, и уборка строительного мусора, и многое другое: не менее, чем погрузка "швырка" трудоемкое, но тоже по расценкам для работников первого либо второго разряда оплачиваемое.
Однако работа сучкорубом в бригадах на разделке древесины "легкой" даже в семидесятые официально не считалась. Женщины-сучкорубы трудились в этих бригадах наравне с мужчинами и на таких же, как для физически более крепких мужчин, условиях. В составе таких бригад тогда было по 5 человек. Трое (раскряжевщик и два сучкоруба) трудились, главным образом и больше всего, непосредственно на разделочной эстакаде. Два человека (официально их называли "навальщиками-свальщиками") сбрасывали отправленные на бревнотаске с эстакады выпиленные раскряжевщиком и с обрубленными с этих бревен (заподлицо с поверхностью) сучкорубами сучьями в карманы-накопители, устроенные по всей длине бревнотаски, сортируя таким образом бревна по назначению, сортам, длинам, а иногда и по породам.
Норма на человеко-день на разделке хлыстов по такой технологии в те годы была 11 кубометров. Кроме названных уже работ, члены бригады еще с помощью электроле-бедки и длинного троса диаметром 22 миллиметра с массивным крюком на конце перед началом работы громадной кучей наваленные на край эстакады (подвезенные и разгруженные ночью) хлысты на более удобные для раскряжевки части растаскивали. Они же, если это требовалось, наваленные в карманы-накопители кучи бревен вручную, совместно, в штабеля длиной до 20 метров раскатывали.
Они же порубочные остатки и опилки от эстакады на расстояние до 20 метров относили. А в зимнюю пору еще и сжигание всего этого древесного хлама им в обязанность вменяли. Кроме того, работали такие бригады, чаще всего, то в первую, то во вторую смену, и в любую погоду. А чтобы хорошо заработать, члены бригады ежедневно по 60-70 кубометров хлыстов разделывали. То есть, иначе говоря, пятеро членов бригады каждый день примерно 55-65 тонн бревен, в том числе корявых и очень массивных, по несколько раз разными способами с места на место перекатывали, а иной раз и перетаскивали.
Понятно, что страдающих ожирением в бригадах на разделке и в помине не было, а женщины-сучкорубы о послаблениях и скидках не помышляли даже. Главным для них в этой работе была возможность стабильно и хорошо, по меркам тех лет, зарабатывать. Причем большая часть этих женщин не ради себя лично, а ради возможности полноценно материально почти взрослым, но все еще маленьким в материнских глазах детям-студентам помогать, именно так не год-два, а по 10-20 лет отработали.
Но и правительственными наградами "ключевых" работников в те годы систематически награждали. Практически все они за добросовестный труд были награждены: кто - одной, кто - несколькими медалями. Некоторых наградили еще и орденами. В частности, К.С. Сабирова и Г.А. Аланго наградили орденами Трудовой Славы третьей степени. Из работавших на нижнем складе в семидесятые сучкорубами женщин, орден Трудовой славы третей степени получила Е.В. Логинова, а орден "Знак Почета" - Р.М. Махиянова. Несколько женщин-сучкорубов, а в их числе и Р.Х Зарипову и Х.Н. Кураеву, за добросовестный труд наградили медалями
Однако главной наградой для всех добросовестно трудившихся в послевоенные десятилетия в Крушском лесопункте и живших в Озерках женщин стало очень существенное улучшение качества жизни всех жителей поселка, а в их числе и их собственных детей, благодаря год от года нараставшим возможностям построившего поселок предприятия, то есть Магинского леспромхоза. В части, касающейся размера жилых помещений, свидетельствующий об этом ряд фактов таков
Начиная с 1954 года, то есть с года организации Крушского лесопункта, почти все, в том числе многодетные семьи, получали в Озерках для проживания лишь четвертую часть наспех собранного щитового дома, площадью всего 25 квадратных метров. И только особенно большим семьям выделяли половину брускового дома общей площадью 36 квадратных метров. Но в середине 70-х почти все семьи, даже всего из двух-трех человек, в значительно увеличившемся к этой поре поселке, проживали уже или в половине капитально отремонтированного щитового дома, или в половине брускового дома общей площадью 48 квадратных метров. И только бобыли либо на старости лет ставшие одинокими люди, продолжали жить в "четвертушках" площадью 25 квадратных метров. А в конце семидесятых леспромхоз приступил к строительству в своих поселках, а в том числе и в Озерках, еще более просторных двухквартирных домов, с общей площадью одной квартиры 72 квадратных метра, причем для особо заслуженных работников строили не двухквартирные дома, а особняки.
Примерно так же и в те же сроки улучшили материальную базу поселковой школы. Всего год после организации лесопункта школа работала в половине щитового дома в центре поселка. Потом школу, на время необходимое для завершения строительства типо-вой школы на улице Набережной, разместили в трех двухквартирных домах, с общей полезной площадью в 72 квадратных метра каждого из них, на улице Нагорной. А когда и типовая школа стала тесной для поселковых ребятишек, рядом с ней еще один школьный корпус построили.
Не менее динамично, чем увеличивалась полезная площадь самой школы, для учившихся в ней ребятишек год от года росло число возможностей для закрепления полученных на уроках теоретических знаний на "бытовом" уровне. То есть благодаря использованию для повседневных нужд все более совершенных бытовых приборов и механизмов. Ряд фактов, иллюстрирующих именно эту "пользу" от добросовестного труда родителей на производстве для озеркинских ребятишек, таков:
Первые электрические лампочки в квартирах жителей Озерков появились осенью 1955 года. Сначала в каждой квартире была только одна лампочка на длинном, в несколько метров, электрошнуре с матерчатой оплеткой. Но в конце семидесятых даже вто-роклассники гуляли с портативными радиоприемниками, а старшеклассники сами, без помощи специалистов, переделывали на свой вкус кассетные магнитофоны.
Чуть позже, в восьмидесятых, в поселке установили телетранслятор, обеспечивший качественный просмотр телепрограмм центрального телевидения, что тоже существенно расширило кругозор школьников. Озеркинские мальчишки к той поре и двигатели внутреннего сгорания изучали не по картинкам, а регулируя и отлаживая мотоциклы и лодочные моторы, которые в восьмидесятые годы практически каждая озеркинская семья имела. К водопроводу в восьмидесятые в Озерках тоже почти каждый дом подсоединили, а центральную улицу поселка заасфальтировали.
Такими же темпами и по такой же схеме к тому времени была радикально обновлена транспортная инфраструктура всей страны. В результате все озеркинские девушки и юноши, ни по умению пользоваться бытовой техникой, ни по полученным в школе на уроках теоретическим знаниям, от сверстников-горожан ни в чем не отставшие, могли, если хотели того, тоже участвовать в конкурсах абитуриентов за право учебы в престижных вузах.
Понятно, что воспользовались этой возможностью не все. Но дети тех, кто активно побуждал своих сыновей и дочерей продолжить учебу в городских учебных заведениях, и при этом средств на оплату расходов на образование для своих чад не жалел, чаще других этой возможностью пользовались.
Одна из таких матерей, которая не только ни сил, ни здоровья, ни денег не пожалела, чтобы ее сыновья и дочери лучшие, чем у нее самой были, стартовые возможности имели, но и детей возможности эти использовать убедила - это кавалер ордена "Знак Почета" сучкоруб Раиса Махияновна Махиянова.
Старшая ее дочь, Далия, еще в Озерках вышла замуж, несмотря на это, сумела закон-чить техникум, а в 21 веке живет в уральском городе Ревде и работает на заводе. Млад-шие дети Раисы Махияновны - Роза и Мансур, закончили Томский институт автоматизированных систем управления и радиоэлектроники, и тоже стали полноценными специалистами. А очерк о старшем сыне Р.М. Махияновой - полковнике Сагите Галеевиче Валееве, завершает пятую главу второй книги трилогии "Лес и люди".
Родину защищал!
Опорные факты и фотоматериалы прислала Роза Кулмамбетова.
Родители Сагита Галеевича Валеева (Раиса Махияновна и Галей Галиахметович) большую часть трудового стажа заработали в Верхне-Уфимской сплавконторе и Магинском леспромхозе. Оба предприятия в те годы были "поселкообразующими", в каждом численность персонала колебалась в пределах от полутора до двух тысяч работников, которые, помимо всего прочего, занималась еще и обустройством вовлекаемых в хозяйственный оборот новых территорий.
Работая в рамках единого плана, сплавщики и лесорубы с "нуля" построили около двух десятков новых лесных поселков и добротно благоустроили все старые. Именно в таких рабочих поселках Раиса Махияновна и Галей Галиахетович вырастили и воспитали своих четверых детей. И сплавконтора, и леспромхоз были лидерами лесной отрасли Башкортостана, и своей обязанностью, по первой просьбе обеспечивать школы всем необходимым, никогда не пренебрегали. Школы в поселках обоих предприятий и по оснащенности, и по квалификации работавших в них педагогов, стандартам тех лет соответствовали. А если стандарты менялись, да и численность населения в те годы стабильно увеличивалась, новые школы строили по другим типовым проектам, а старые за счет дополнительных корпусов увеличивали.
В рамках этой концепции изменялась материальная база школы и в построенном Магинским леспромхозом поселке Озерки, в который родители Сагита Галеевича переехали в 1954 году. В результате, все четверо детей Раисы Махияновны и Галея Галиахметовича, как, впрочем, и практически все их сверстники, полноценное школьное образование получили в поселке, в котором жили с родителями. И лишь старший из них, то есть Сагит Галеевич, родившийся в 1949 году, десятилетку заканчивал в Магинске, да и то потому только, что нужды в таковой в Озерках тогда еще не было. Он же, первым из детей Раисы Махияновны и Галея Галиахметовича, воспользовался имевшейся у всех советских людей возможностью бесплатно продолжить обучение в высших учебных заведениях.
Проблем со здоровьем тогда у него и в помине не было, педагоги считали его од-ним из самых способных воспитанников, летчиком решил он стать еще в детстве, а по-тому, не тратя попусту время на раздумья, в тот же год, когда закончил десятилетку, Сагит Галеевич поступил в Сызранское высшее военное летное училище. Училище закончил (с отличием) в 1970 году. Но учеба на этом для него не закончилась. Учился и переучивался, повышая свою летную и командирскую квалификацию, Сагит Галеевич все годы, пока служил. Свидетельство тому - его послужной список:
Первые пять месяцев после окончания училища - правый летчик на вертолете Ми - 4пл в 475 отдельном противолодочном вертолетном полку морской авиации Балтийско-го флота.
С марта 1971 года (после переучивания и успешной сдачи экзаменов) - командир корабельного вертолета Ка - 25
С 1975 года - заместитель командира эскадрильи.
С середины 1978 года - командир эскадрильи.
1979 - 1982 годы: учеба в высшей военно-морской академии имени Н.Г. Кузнецова в Ленинграде.
После окончания (снова - с отличием) академии, Сагита Галеевича назначили командиром того самого полка, в котором начинал он службу на флоте.
1985 год - очередное повышение: С.Г. Валеев стал командиром запасного командного пункта морской авиации Балтийского флота.
1989 год - Сагита Галеевича назначили старшим инспектором-летчиком морской авиации Тихоокеанского флота.
Однако требования к здоровью летчиков всегда и везде были очень жесткими. В 1991 году Сагит Галеевич Валеев в чине полковника уволился по болезни из Вооруженных Сил страны и поселился в Калининграде.
Вспоминая годы службы, Сагит Галеевич самую суть ее характеризует так: "Вся моя служебная деятельность состояла в поддержании высокой боевой готовности личного состава и боевой техники подразделений, которыми я командовал, с отработкой и совершенствованием ее элементов. В числе таковых были: поиск и слежение за подводными лодками; торпедометание; бомбометание; целеуказание ракетным силам флота; траление мин с помощью вертолетов; спасательные операции над морем и сушей; десантирjвание; полеты с палубы кораблей. И все это днем и ночью".
Помнит Сагит Галеевич и экстремальные случаи. В частности, самому ему, после того, как в ходе поиска подводной лодки у вертолета отказал левый двигатель, пришлось садиться на аэродром с одним работающим двигателем. Но и без нештатных ситуаций, жизнь и служба Сагита Галеевича были очень напряженными и насыщенными событиями. Летать довелось над Балтийским, Черным, Охотским, Японским морями и Тихим океаном. А на рубеже восьмидесятых и девяностых годов, когда жесткое и бескомпромиссное соперничество стран блока НАТО и Советского Союза кануло в лету, он даже встречи вертолетных корабельных групп из Канады и США в городе Владивостоке организовывал.
Но главный итог своей командно-служебной и летной деятельности Сагит Галеевич Валев формулирует так: "Там, где я служил и командовал, не было летных происшествий и потерь личного состава на земле". Подтверждают этот факт, в том числе, его правительственные награды. Орденов и медалей у него более десятка. А кроме них еще и разного рода почетные звания есть.
Достойно, на зависть многим, управился С.Г. Валеев и с семейными проблемами. Вместе с супругой Ритой Гареевной, свадьбу с которой, кстати, справил именно в Озерках, вырастил и воспитал он двух дочерей. Обе дочери после школы поступили в Калининградский технический институт и успешно закончили его. Обе - замужем. Старшая - по профессии ихтиолог, живет и работает в США, в штате Массачусетс. Младшая - инженер-програмист, живет в Германии. Не утратил с детства выделявших его среди погодков и сверстников активности и задора и сам Сагит Галеевич. И вместе с супругой много путешествует: благо, родственники есть и в России, и в Казахстане, и в Киргизстане, и в США, и в Германии.
Нет сомнений, что в каждой из этих стран свой аналог культового в Российской Федерации фильма "Офицеры" имеется. Неоспоримо и то, что профессия - "Родину защищать!", очень нескоро перестанет быть одной из самых востребованных. Очевидно также, что офицеры, сумевшие на протяжении десятилетий поддерживать боеготовность Вооруженных Сил Советского Союза на высочайшем уровне, обеспечив тем самым мирное и, вплоть до начала девяностых годов, поступательное развитие своей Родины, везде и всегда, в том числе в странах бывших "потенциальных противников", будут пользоваться уважением. Сагит Галеевич Валеев, несомненно, из их числа. Убедительно подтверждает это объем корреспонденции, посылаемой на его адрес в Интернете: . А некоторые эпизоды его насыщенной событиями неординарной биографии, на продолжающей очерк в иллюстрированных версиях этой главы подборке фотографий...