Шел второй год войны. Меня, и других призывников как стадо овец затолкали в один из вагонов паровоза. На станции все куда-то спешили, неуверенно оглядывались и перекрикивались. Вокруг была одна суматоха, солдаты бегали, в один состав загружали людей, в другой ящики то ли с провизией, то ли с боеприпасами. Все происходило хаотично, но быстро и организовано, как будто каждый знал, что сейчас ему делать. Я знал лишь, что мне надо лезть в сырой, дырявый как старое корыто вагон и ждать что будет дальше.
Внутри было тесно. Я даже не знал, как мы все тут поместимся, когда увидел состав с вагонами и то количество людей, которые должны там поместиться. Я сумел протиснуться к противоположной стенке от входа и хоть как то к ней прислонится, так как догадывался, что путь будет не короткий. Я посмотрел на выход и слегка удивился, что в вагон по прежнему набиваются люди, хотя здесь уже и так, повернуться было негде. Наконец-то дверь заслонили и закрыли на замок, в принципе, что и правильно сделали. Мало, кто из нас хотел отправляться в это путешествие, и наверняка бы захотел сбежать, что с легкостью могут сделать и сейчас, всего лишь проломив ногой трухлую, деревянную стенку вагона. Примерно через минуты три паровоз тронулся, медленно он начал набирать скорость. С трудом я повернулся к стенке лицом, при этом зацепив троих человек, но они того не заметили, и посмотрел сквозь щель на улицу. Мы уже покинули пределы железнодорожной станции и проезжали мимо леса толи посадки, не знаю, я не бывал этих местах раньше. И в этот момент я вспомнил родное село, родной дом, семью. Вспомнил, как хорошо там было, когда то, как ходил с друзьями на ставок ловить рыбу, а если была хорошая погода то и купаться. Вспомнил как после училища сел за руль первого в нашем селе трактора, который выделил колхоз, он был намного удобнее, чем обычный плуг, на нем было очень просто обрабатывать землю, даже забавно.
За какое-то время в голове я прокрутил всю свою жизнь, на моем лице даже появилась улыбка. Но в метрах триста от нас внезапно прогремел взрыв снаряда, и улыбка прошла с моего лица. Еще один снаряд ударил прямо в деревья лесополосы, и те с треском и мне даже показалось со стоном, рухнули вниз. Через минуту в непосредственной близости от паровоза ударило еще несколько снарядов. Наш вагон слегка тряхнуло, но вреда не причинило. Внутри все за метушились, некоторые начали паниковать. Кто-то закричал:
-Черт, нас разбомбят, не доехав до фронта! Надо линять от сюда, пока живы, кто со мной?!
Некоторые промолчали, но были и те которые поддержали безумца. Я молча стоял и наблюдал за происходящим. У меня даже и в мыслях не было взять и сбежать, бросив свою родину в беде испугавшись когтей фашистского зверя.
Инициатор побега с несколькими сторонниками выбрали, как им показалось самое уязвимое место в стене и уверено к нему протолклись. Общими усилиями им удалось выбить небольшое отверстие, что бы смог пролезть человек. Главный из них присел возле отверстия и произнес:
-Я полезу первым, вы сразу за мной.
Хоть и паровоз ехал не быстро, но прыгать, на мой взгляд, было весьма опасно, тем не менее, тех ребят это не остановило, один за другим человек пять выпрыгнули из вагона. Судя по шуму от прыжков, который удалось мне услышать, приземлились они не очень мягко, я не удивлюсь, если кто-то из них сломал себе руку или ногу. Практически все наблюдали за происходившим, начали бубнить и оглядываться по сторонам. И я понял, что многие тоже захотели, повторить этот как им казалось побег спасения.
-Погодите, ребята я с вами! - неуверенным голосом кто-то выкрикнул из толпы и бросился сквозь яркое пятно в стене, а вслед за ним еще и еще, друг за другом начали выпрыгивать люди. Внутри даже стало немного просторнее, и он как бы разделился на две группы людей. Одна половина толпилась возле дырки спасения, и каждый норовил, пихаясь и ругаясь вылезти через нее наружу, а вторая половина людей ностальгически наблюдала за происходящим.
Через пару мгновений возле отверстия уже оставалось несколько человек, как вдруг в воздухе прозвенели выстрелы и пулеметная очередь.
-Стоять суки! - донеся разъяренный голос за пределами вагона.
-Открыть огонь по дезертирам! Стрелять на поражение! - был слышен голос одного из комиссаров. Не успевшие выпрыгнуть несколько человек попятились назад, так как поняли, какая участь их ждет, если те сунутся из дыры. Выстрелы продолжались минуту или две, потом все затихло, затихли и в вагоне. Так как места было уже достаточно, многие присели, облокотившись к стенкам или просто на корточки, каждый со своими мыслями наедине, почти ни кто, ни с кем не разговаривал.
Так сделал и я. Я присел, съежившись и обхвативши себя руками периодически дыша на кисти рук, из-за рта шел пар. Наверное, я только сейчас почувствовал, как мне было холодно. Было начало октября, погода пасмурная и сырая. А я был одет явно не по погоде. На мне телепалась на размер больше летняя армейская форма и старые сапоги на босу ногу. Я посмотрел на остальных ребят, их было человек 40-50 и все были приблизительно моего возраста. Снова дыхнув теплым дыханием на кисти рук, я начал всматриваться в их нахмуренные, задумчивые лица, и мог только догадываться, о чем они сейчас думают. То ли они вслушиваются в стуки колес паровоза, пытаясь таким образом услышать от них ответ на свой вопрос, то ли просто подводят итоги, и осознают, что больше не будет той жизни как прежде, а лишь страдания и боль наполнят их жизнь. Вчера они наверняка в последний раз видели своих родителей, своих жен, своих детей, и что впереди на фронте они найдут свою смерть от захватчиков, что не будет у их родных больше родины и свободы.
Только такими словами я мог описать выражения лиц этих ребят. Наверное, я думал, так же как и они, но в моей душе все-таки оставалась частичка надежды на лучшее будущее. Облокотивши голову к стенке, закрыв глаза, я попытался заснуть. Жуткая усталость охватило мое тело, наверное из-за того что я целый день не чего не ел и все утро шел пешком до железнодорожной станции, еще к этому холод буквально пронзал меня насквозь, как будто хотел обледенить меня изнутри, так что заснуть у меня не получалось.
Через три часа начало темнеть. Спустя некоторое время вагон поглотила абсолютная тьма, я с трудом мог разглядеть лишь собственные руки, когда дышал на них теплом который во мне и так уже кончался. Время от времени я посматривал в щель и следил за огоньками на горизонте, наверняка то были огни какого не будь города или поселка до которого еще не добралась война. К полуночи почти все заснули, лишь пару человек вели тихую беседу про политический строй и злодеяния Сталина. Мол, если бы Киров стал Генеральным секретарем, то и войны бы не было, и жили бы лучше. В чем-то я был с ними согласен, но не винил его во всех бедах, думаю, Германия все равно на нас бы напала независимо кто бы нами не правил. В частности Сталин был продолжателем дела великого Ленина и следовал его принципам.
Несмотря на опасность что на них могут донести за антисоветские высказывания, два призывника около получаса вели беседу на эту тему, лишь иногда осторожно оглядываясь. Вскоре легли спать и они, тем самым оставив меня наедине с самим собой в бодром состоянии. Я уже подумал, что этой ночью и не засну, а если и засну, то не проснусь, так как замерзну. Ночью температура опустилась ниже нулевой отметки, свернувшись калачиком, мне все-таки удалось уснуть.
Все-таки мне повезло, ночью я не замерз. Меня разбудило гудение паровоза, было уже около семи часов утра, открыв глаза, я понял, что мы уже подъезжаем к месту прибытия. Внутри была какая-то возня, посмотрев в дальний конец вагона, я сообразил, в чем дело. Три человека замерзли насмерть, когда спали, их тела аккуратно положили в угол. Один парень подошел к ним и начал рыскать у них по карманам, но никто значения этому не предал, обыскавши три трупа и обогатившись пачкой сигарет и корочкой хлеба он тихо отошел в сторону спрятав украденное себе под куртку.
Паровоз остановился. Дверь наружу наконец-то открылась, в проходе стоял комиссар с двумя красноармейцами.
-На выход! Чертовы дезертиры, наверное все бы сбежали если мы б не заметили. - произнес повышенным тоном комиссар. Все не спеша начали спрыгивать со ступеньки на землю.
-У нас тут три жмурика, замерзли ночью. - кто-то выкрикнул из толпы.
-Не у вас одних. В соседних вагонах тоже, человек десять загнулись. Выносите их сюда! - скомандовал офицер.
-А когда нас накормят!? Аж живот ссосет. - поинтересовался один из ребят.
-Родина в беде, а вы о еде думаете!? На складе каждому выдадут сухой паек и Снаряжение. Пошевеливайтесь, через несколько часов вас на транспортных паромах перебросят через волгу к Сталинграду. - объяснил тот закуривая сигарету. Спрыгивая со ступеньки вниз, у меня подкосились ноги, и я упал, больно ударившись лицом об сырую землю. С трудом поднявшись на колени, вытирая с лица куски грязи, я понял, насколько я обессилен, умру, не успевши еще и немца в лицо увидеть. Внезапно сзади один крепкий парень подхватил меня под руку и рывком поставил на ноги.
-Идти сможешь? - хриплым голосом поинтересовался парень, положивши руку мне на плечо.
-Думаю смогу, спасибо за помощь. - ответил я.
-Пойдем, нужно идти. - сказал тот смотря на колону людей двигающихся в сторону широкого одноэтажного здания. Вместе мы двинулись в ту сторону, куда и все. Шел я хромая на одну ногу, так как очень болело колено, которым я ударился при падении об какой-то камень. На улице было ветрено, моросил мелкий дождь и больно бил в лицо. Склад был широким кирпичным зданием с большой дыркой на крыше, наверное, снаряд упал или еще чего-то там. Вокруг склада я заметил два пулеметных гнезда и одну противотанковую пушку. Вошедши во внутрь здания, я отстоял целый час очереди . Выдали кусочек хлеба и банку тушенки, не долго думая я одолжил у одного из солдат нож, открыл им жестяную банку и за три минуты опустошил ее заедая хлебом. Так вкусно мне, наверное, еще ни когда не было, и я буквально ощутил, как ко мне начали возвращаться силы. Один из комиссаров сказал, что у нас есть два часа на отдых до наступления.
К одиннадцати часам нас всех собрали на площади перед трибуной недалеко от штаба. Вышел комиссар в звании полковника с рупором и листиком в руках, повернувшись к нам лицом начал читать пропаганду:
-Товарищи! Родина нуждается в вашей помощи, помощи от каждого из вас. Сегодня мы покажем, что такое патриотизм советского человека, сделаем решительный шаг в освобождении города, который носит имя вождя всех народов, всех пролетариев - великого Сталина. Фашисты попытаются сделать все возможное, что бы нам помешать, будут вести отчаянное сопротивление. Но их силы на пределе, линия их снабжения растянута на сотни километров и постоянно прерывается из-за налетов нашей авиации, фрицы очень устали и вот-вот дадут слабину. В городе сейчас ведутся ожесточенные бои, и уже на протяжении двух месяцев нам удается сдерживать многочисленные силы противника, наступающие со всех сторон.
Полковник читал речь выразительно и с патриотизмом. Но его выдавали глаза, в них не было, ни капли уверенности, как мне показалось, он и сам не верил в то, что говорил.
-Мы уже одержали героическую победу в битве под Москвой, у нас не хватило смелости сдать столицу врагу, фрицы понесли там огромные, непоправимые потери. Теперь пришло время добить их волю к победе, и прогнать их с нашей родины, и сделаем мы это в городе, имя которому Сталинград! - закончил свою речь комиссар, и удалился.
Сразу же после этого, всех пешком погнали к Волге, шли мы около минут пятнадцати, но мне показалось, что прошло больше часа. Не доходя около пятисот метров до берега, нашу колону остановили, возле укрепленных окопов и широкого блиндажа. Я уже мог увидеть город на другой стороне реки, но трудно было что-то там рассмотреть, на том берегу были видны только огромные клубы дыма и смог на всю длину побережья. Даже трудно было разглядеть очертания отдельных домов. Через какое-то мгновение после увиденного, мое тело охватило дрожь, не знаю, то ли от страха то ли от холодного ветра который дул мне в спину, или от того и другого одновременно. Немного отвлекшись, впереди толпы людей я услышал, какой-то шум и возню. Через пять минут я понял, что началось форсирование реки. Одновременно, протяжностью в километр вдоль Волги, начали плыть полные людьми транспортные лодки.
Прошла минута, две, но, ни чего не происходило. Я не думал, что переплыть реку к городу будет так просто, не могут же немцы ничего не делать, когда к его противнику спокойно направляется подкрепление. В шахматном порядке они непринужденно двигались вперед, те, что плыли впереди, уже были на половину пути к берегу. Тем временем возле себя я заметил, как люди постепенно начали продвигаться вперед. Мне не было видно, что делается у нашего побережья реки, но толпа начала туда уверено продвигаться и я вместе с ней.
И в этот момент я услышал протяжный нарастающий гул. Этот звук был не одним целым, а скорее несколько, независимо друг от друга приближающихся звуков. Вся наша толпа (наверное, нас был целый полк), повернулась в сторону реки. С ужасом и ожиданием самого худшего все мы смотрели в одну сторону, на транспортные доки, которые растянулись по всей ширине Волги. Первый снаряд ударил прямо между двумя лодками, тем самым подняв вверх трех метровые брызги воды. Лодку слева надвигающейся волной повернуло на 90 градусов, и та, колтыхаясь, остановилась на месте. Та, что была справа от взрыва, повезло меньше, бешеным потоком воды ее подбросило вверх и она, перевернувшись боком, рухнула вниз. Люди в панике начали выбираться из-под лодки, хвататься за тонущий под воду корпус, и топить друг друга, пытаясь не утонуть самим. Я представлял, какой холодной была вода. Отвлек мое внимание второй снаряд, который ударил менее точно, попавши в противоположный берег от нас, потом ударил третий, четвертый, пятый, артиллерийские снаряды начали беспрерывно бить, куда попало, переправа через Волгу стала уже настоящим побоищем. С ужасом я наблюдал, как на беззащитных солдат рушится шквал огня, которые, наверное, молили, что бы следующий снаряд, не попал в их паром. Внезапно, на моих глазах артиллерийская мина пробила насквозь один из паромов полным людьми, сработавший взрывной механизм разнес лодку на две части, и все находившиеся в ней солдаты вместе с другими составляющими лодки разлетелись в разные стороны. Через мгновение, оставив на том месте груду покореженного, тонущего метала и окровавленных человеческих останков. Через минуту от начала бомбежки я уже насчитал четыре тонущие лодки.
Первые транспортные паромы уже высадили солдат к берегу города и направились в обратный путь. Буквально уклоняясь от артиллерийских снарядов, они на всех парах плыли обратно, чтобы совершить новый заход для транспортировки солдат. К этому моменту еще один снаряд пронзил насквозь возвращавшийся паром, но тот не детонировал. Лодка и за всех сил пыталась доплыть до берега, стремительно набиравши воду из отверстия, пошла ко дну в метрах тридцати не дотянувши до побережья.
Следуя за потоком толпы людей, я оказался возле пункта снабжения, который находился прямо перед причалом. Там мне, как и другим ребятам выдали винтовку "Мосина" и пять патронов, потом со словами - Вперед братцы, за родину! нас погнали к первым вернувшимся паромам.
-Жуткое зрелище, да? - чей-то довольно знакомый голос прозвучал у меня из-за спины. Оглянувшись я увидел того парня который утром подал мне руку помощи.
-Думаю это еще не наихудшее что нам придется увидеть. - ответил я кивая ему головой.
-Ну что ж, посмотрим, что нас там ждет. - сказал тот и направился к лодке вместе с остальными. Потом он спрыгнул на борт, протиснувшись в толпу, и я потерял его из виду. Недолго думая я пошел к той лодке, но, не успев дойти, как туда запрыгнули два комиссара и отдали команду к отплытию. Лодка медленно поплыла сквозь дым и обломки, которые укрыли весь переправочный маршрут.
Тут подплыли еще две вернувшиеся лодки, одна из них остановилась возле причала там, где стоял я, впереди всей толпы. Немного не уверено я ступил шаг на бортик и спрыгнул внутрь. За мной сразу же следом спрыгнуло на борт человек пятьдесят, пока дот полностью не был забит людьми. Я стоял в передней части судна, после того как мы отчалили от берега мне открылся еще лучший вид на происходящее, невольно мне пришлось смотреть на плавающие обломки и тела погибших солдат. Вдруг я захотел пройти назад в середину парома, но меня не пускали прижатые друг к другу люди. Если судить по прошлым лодкам, то плыть до другого берега минут десять. Впереди по Волге не прекращала бить артиллерия, наша лодка не спеша продвигалась вглубь этого кошмара. Проплыв метров пятьдесят, в пяти метрах от левого борта ударил снаряд, поднявши за собой столб воды в несколько метров вверх. Холодные брызги накрыли всю лодку, как бы я не пытался от них укрыться, меня полностью накрыло водой. На пароме началось волнение и паника, кто-то сзади кричал, что не хочет умирать, но комиссар быстро заткнул его, пригрозив расстрелом на месте. Дул не большой ветерок, обдувая мое мокрое и холодное лицо, я начал непроизвольно дрожать от холода и молится, что бы все это быстрее закончилось. Плыли мы еще не долго, проделавши всего, наверное, четверть пути, но я думал, мы плывем уже полчаса. Берег казалось, не приближался, а, наоборот, отдалялся. Уже со всех сторон гремели и свистели снаряды, меня охватывал ужас, осознавая, насколько я сейчас беспомощен и уязвим, я не мог ни чего поделать, что бы укрыться или спрятаться от летящих мин. Я мог только молиться, и наедятся наудачу.
Параллельно с нами в метрах десяти плыла лодка, с такими же беспомощными созданиями, как и я. Которые даже не подозревали, что станут следующими, кому суждено будет погибнуть на этой проклятой реке. Прямым попаданием снаряда лодка разлетелась на сотни больших и маленьких, серо кровавых кусочков. Не все на той лодке погибли, кто-то выныривал и бултыхался между обломков и останков их товарищей, я видел, как кто-то вынырнул без рук, или с обожженным до костей телом. Но я, ни чем не мог им помочь, а мог только за всем этим наблюдать, черт возьми, только наблюдать. Мне казалось, что их стоны громче, чем гул снарядов и грохоты взрывов, крики и мольба о помощи намертво вцепились в мой мозг. Я посмотрел на небо в надежде увидеть Бога, который, наверное, за всем этим наблюдает с ухмылкой и без капли сострадания, раз он сумел такое допустить. Хуже чем здесь может быть только в аду, хотя и там, наверное, нет столько боли и страданий. И тут Бог, наверное, надо мной сжалился и попытался отправить меня на тот свет, поскорее. Через какое-то мгновение мои уши пронзил раздирающий свист, затем я ощутил резкий, сильный толчок.
Сначала я не чего не ощущал, потом постепенно меня начал пронзать до костей жуткий холод, а потом удушье. Я не понимал что происходит, мое тело находилось в какой-то невесомости. Сначала у меня проскользнула мысль, что я умер, но почему тогда так холодно? Внезапно до моего тела небрежно что-то коснулось, и я открыл глаза.
Видимо, сегодня мне не суждено было погибнуть. Я вынырнул из-под ледяной воды, жадно глотнув воздух с запахом дыма и горелого мяса. Мне трудно было что-то разглядеть возле себя, все в круг было как в тумане, мои глаза и сознание прояснились только спустя несколько секунд. Сперва я смог разглядеть дымящийся корпус лодки, который медленно погружался под воду в метрах восьми от меня, пытаясь доплыть до него, моя рука наткнулась на что-то. Протерев глаза, перед собой я увидел обезглавленный труп солдата, который непринужденно качался по волнам. В ужасе я оттолкнул его от себя и погрузился с головой под воду, захлебнув в рот воды, потом резко вынырнул, и, пытаясь прокашляться начал думать, что мне делать дальше. Теперь я все отчетливо видел, вокруг меня плавало полсотни обезображенных трупов, которые медленно плыли по темно красному течению, цепляясь за обломки, и друг друга. От холода мое тело начало деревенеть и не слушаться меня, надо было быстро сориентироваться и без паники определить, как далеко от берега я нахожусь. Я начал оглядываться по сторонам пытаясь сквозь дым и обломки разглядеть сушу. Но с огорчением заметил, что нахожусь прямо посередине ширины реки. Недолго думая я поплыл в сторону города, потому что понимал, что если вернусь обратно, то меня расстреляют на месте свои же за измену родины, а так уж лучше погибну за родину, или хотя бы от переохлаждения. Из-за всех сил я поплыл к Сталинграду, даже не обращая внимания на бомбежку артиллерии и сильного течения.
Когда до берега оставалось уже сотню метров, у меня отказало левую руку, я ее просто не чувствовал. Из последних сил, которые остались в моем изможденном теле я начал грести правой рукой. Постепенно сила течения начала ослабевать и у меня появилась надежда, что я все же доплыву до побережья. И вот подошвой армейских сапогов уже мог коснуться вязкого дна реки, с облегчением снял нагрузку с гребущей руки я на носочках потихоньку начал выходить из ледяной воды. Тяжело дыша, и с дрожью по всему телу я плюхнулся как мертвый на берег. Меня страшно колотило от холода, лежа на земле, я вцепился правой рукой в мягкую землю и начал ее сжимать из-за всех сил которые у меня были, мышцы рук жутко болели от холода и от сильного переутомления. Пролежав на земле пару минут, я понял, что если останусь, так лежать дальше, то умру. Мне нужно было двигаться дальше. Подняв с земли голову, я посмотрел по сторонам, что бы понять, где я нахожусь. Передо мной была возвышенность, судя по всему, на ней или за ней должны были быть окраины города. С правой стороны от меня я разглядел укрепленные окопы и причал, к которому подплывали уцелевшие лодки с солдатами. Судя по всему, именно туда я должен был доплыть на пароме.
Неуклюже поднявшись на ноги, я медленно пошлепал в сторону окопов. Один из комиссаров меня заметил и пошел ко мне на встречу.
-Ты откуда взялся рядовой? - спросил офицер и подхватил меня под руку. Я лишь тяжело дышал, и не в состоянии, что-то был ему ответить.
-Ты весь мокрый! Ты что вплавь переплыл реку солдат? - задал вопрос тот. Пытаясь что- то ответить сквозь колотившие зубы я смог лишь кивнуть головой.
-Где твое оружие солдат, ты случайно не дезертир? Или в реке выбросил, с ним же далеко не доплывешь. - продолжил комиссар. Я лишь кивнул в ответ.
-Ладно, пойдем, отведу тебя в блиндаж, там хоть согреешься. А через час все выдвинемся к нашим позициям в Сталинграде. - разъяснил комиссар. Быстро, как мне позволяли силы, я шел к окопам, опираясь на офицера. По-прежнему тяжело дыша и кашляя, пытаясь перевести дыхание. Пройдя половину пути, впереди в трех метрах от нас упала немецкая артиллерийская мина. Я успел только с замиранием сердца набрать в грудь ледяного, влажного воздуха как глаза заслепила яркая вспышка, и сильным толчком энергии нас обоих отбросило назад. Сильно ударившись спиной о землю, я еще пару метров проехался на ней по инерции. Лежа на земле, я скривился от жуткого свиста в ушах и головной боли. Пролежав какое-то время на мокром берегу, я понял, что мне надо подняться и посмотреть, что случилось с комиссаром. Нагнувшись вперед, держась за голову, я заметил лежащего рядом со мной офицера красной армии. В моей голове все помутнело и я не мог трезво оценить случившеюся ситуацию, надо было посмотреть поближе, жив ли он или нет. Я попытался подняться и стать на ноги, но попытавшись это сделать, у меня подкосилась левая нога, и я неуклюже снова упал на землю. У себя, чуть выше колена, я нащупал большую, кровоточащею рану. Наверное, осколком зацепило, подумал я про себя. Теперь уже не пытаясь встать, по-пластунски я дополз к телу офицера.
Он был в сознании, но лежал с открытым ртом полным крови, держась рукой за шею, он хрипел и кашлял. Как я понял, ему пробило глотку. Я попытался своей рукой прижать рану и остановить кровотечение, но моя рука так сильно дрожала от переохлаждения и шока что из этого не чего не вышло. Горячая кровь продолжала просачиваться из-под моих пальцев. Потом я попробовал как-то привлечь свое внимание в блиндаже, но в суматохе на нас не обращали внимание. Я кричал и размахивал руками, лишь через минуту несколько солдат нас заметили и подбежали.
-Господи, что случилось? Товарищ старший лейтенант, что с вами произошло? - быстро спросил, первый добежавший красноармеец.
-Ты что критин? Сейчас не для разговоров, ему надо быстро оказать медицинскую помощь. Санитара сюда, быстрее! - прокричал второй в чине сержанта.
-Что здесь произошло? О боже! Товарищ старший лейтенант, как это вас так угораздило? - с изумленным видом лица спросила только что подбежавшая санитарка.
-На носилки его быстро, и в санчасть! А у тебя здесь что, рваная рана ноги. - дала команду, и оценила ситуацию девушка.
-Д-да, наверное нас осколками покромсало от снаряда. - ответил я сквозь зубы, скривившись от боли.
-Так, его тоже на носилки, быстро! - скомандовала она, размахивая руками. Нас быстро положили на носилки и понесли в сторону окопов. Я лежал на спине и смотрел на серое, угрюмое небо, прокручивая случившееся в своей голове. Осмысливал то, что я уже за сегодня несколько раз был за шаг до смерти, сильно устал и замерз. Закрыв глаза, я заснул, то ли потерял сознание, я так этого и не понял.
Очнулся я на койке в каком-то темном, не освещенном помещении. Только из щелки в двери проникал бледный тусклый свет от электрической лампочки, тем самым не давая комнате, полностью погрузится во мрак. В этот момент меня интересовало только два вопроса, где я сейчас нахожусь и сколько времени я был без сознания? Немного осмотревшись по сторонам пытаясь что-то разглядеть вокруг себя, я медленно свесил босые ноги, с койки коснувшись холодного бетонного пола. И сразу же резким покалыванием дала о себе знать раненая нога. Я поднес руку к ране и нащупал на ней перевязку из какой-то ткани или мешковины, но точно не бинтом. В комнате, где я находился, было тихо, за дверью тоже не доносилось ни звука. Через пару мгновений с небольшим трудом я встал на ноги и не спеша похромал по холодному полу к единственному источнику света в этом помещении.
Дверь была не заперта, взявшись за ручку, я медленно ее приоткрыл. И сразу в мои глаза ударил яркий, неприятный и болезненный свет. Высунувши голову за дверь, мое лицо скривилось в безобразную гримасу, я пытался что-то разглядеть, но еще не привыкшие к свету глаза продолжали сопротивляться, и лишь через пару секунд начали вырисовываться очертания комнаты.
-Стой, ты куда? - донеся чей-то встревоженный голос.
-А? Что? Где я? Где я нахожусь? - ответил я, находясь в недоумении, кто меня спросил.
-Лида! Иди сюда, тут раненый очнулся. - снова донеся голос. Наконец-то сквозь яркий туман я разглядел солдата, который сидел за большим дубовым столом обложенным папками и бумагами. Пройдя несколько шагов в помещение, мои глаза уже почти полностью привыкли к свету, свет уже не казался таким ярким, а даже был немного тусклым. Комната была длинная, вроде коридора с несколькими дверьми.
Вдруг из дальней двери вышла девушка в сером халате, присмотревшись получше я понял, что халат не серый, а просто покрыт грязными пятнами.
-Солдат, вижу вам уже лучше, нога не сильно болит? - остановившись передо мной, спросила она.
-Немного покалывает, но ходить могу как видите. - ответил я сделав шаг вперед.
-Отлично, у вас была осколочная рана ноги, но врач вытащил осколок и обработал рану, думаю через неделю я смогу вас выписать, а то в городе и так не хватает бойцов. - разъяснила санитарка.
-Сколько я был без сознания? - задал вопрос я.
-Больше суток, видимо ваш организм очень устал, и переохлаждение дало о себе знать. Но вам повезло что вы вообще выжили, через Волгу перебралось только чуть больше половины призывников. - ответила та - Вам надо поесть, на лево за углом есть столовая, вас там покормят. - показала рукой девушка и улыбнулась.
Глава 2
Мертвый город
Неделя прошла быстро, на месте раны на моей ноге образовался небольшой, продолговатый рубец, который почти уже не болел, но жутко чесался. Меня направили в роту под командование капитана Мартынюка, которая обороняла стратегически важное двух этажное здание школы в юго-западной части города. Везли меня туда, с дюжиной новобранцев на грузовике, чтобы залатать дыры в составе роты, образовавшихся от прошлого наступления немцев.
В кузове все стояли, облокотившись к борту автомобиля, смотрели по сторонам. Ехал ГАЗ быстро, как будто хотел от кого-то оторваться, резко заворачивал по узким улицам и не сбрасывал скорость на поворотах. Со мной ехали на первый взгляд не чем не претемные солдаты. Возле меня стоял парень, который до войны явно был сталеваром, об этом говорили точечные шрамы на его руках. Другой, с белыми волосами, торчащими из-под каски, всю дорогу щурил глаза, что указывало на то, что его глаза мало бывали на ветру или на открытом воздухе. Еще один парень, который стоял напротив меня, явно еще не был готов принять такую судьбу как должное, или он просто был очень труслив, который во всю это демонстрировал своим внешним видом и поведением. У самого выхода стоял черноволосый солдат с длинным носом, который ласково гладил приклад винтовки и что-то нашептывал себе под нос, по его виду не трудно было догадаться, что он жаждал мести, за кого-то из близких. Когда едешь в неизвестность, когда точно не знаешь, что будет с тобой дальше, начинаешь замечать разные мелочи, которые не замечал раньше.
Приближался вечер, холодный северный ветер дул в лицо, навевая запах сырости и гнилой плоти, из открытого кузова машины была видна большая группа ворон, которая накрыла собой значительную часть и так угрюмого, темного неба. ГАЗ-42 аккуратно, объезжая обломки зданий и мусор подъехал к заднему двору школы и остановился, заглушив двигатель.
-Так, выгружаемся! - скомандовал водитель ГАЗа, не выходя из кабины. Не спеша, с опаской все начали спрыгивать на вязкий, сырой грунт. С грузовика я спрыгнул последним, посмотрев по сторонам, я наблюдал пустые улицы, и полуразрушенные постройки которые почти уже полностью погрузились в вечерний мрак, город так казался еще более одиноким и несчастным. На улице было тихо, слышно было лишь завывание ветра и крики ворон. Здание школы было в метрах пятидесяти от нас, мы не отходя далеко, друг от друга направились к заднему ходу здания. Сделавши с десяток шагов, по моей спине побежали мурашки от неожиданного громкого звука сзади, только через мгновение до меня дошло, что это завелся двигатель грузовика, на котором меня сюда привезли. Не став оборачиваться назад, крепко сжав в руках винтовку, я пошел дальше. Смотря по сторонам, я шел с мыслью: почему так тихо, и почему нас ни кто не встречает? Двери здания были приоткрыты, но в них был виден только мрак. Остановившись перед дверями, мы переглянулись между собой, как бы спрашивая, кто зайдет первым. Но почему-то не кому не хватало решительности ступить навстречу неизвестности. Мне было жутко, но не страшно, в тот ветреный вечер меня покинул страх. Я подошел вплотную к проходу и остановился, уткнувшись лицом во тьму мертвого здания, внутри было темно и тихо, не что не указывало на присутствие здесь живых людей. У себя за спиной, я ощущал теплое, прерывистое дыхание товарищей, которое предавало мне уверенности. Переступив через порог и пройдя немного, я оказался в школьном коридоре, оглядевшись по сторонам, во мраке я едва ли мог разглядеть очертания внутренних помещений.
-Что за дела? Где же все! - сказал в полголоса парень, вышедший вперед из-за моей спины.
-Надо осмотреться, не могли же они вот так просто взять и исчезнуть. - сказал один.
-Да, школа большая, я слышал, что после вчерашнего наступления их человек пятьдесят осталось, нужно разделится и прочесать здание, наверняка они где то забаррикадировались. - поддержал второй. Спустя минуты раздумий, наш отряд разделился на две группы. Шесть человек пошли осматривать первый этаж, а я с остальными направился по главной лестнице на второй. Поднявшись на междуэтажную площадку, тишину нарушил легкий шорох от наших сапог, когда мы наступали на обломки битых стекол и кирпича. Посмотревши в окно, я заметил, что уже солнце полностью зашло за горизонт, город погрузился в абсолютную тьму. На улице я не увидел не одного источника света, ни одного фонаря, не было даже луны, лишь абсолютная тьма. Это очень угнетало и даже немного пугало, грело душу только живое дыхание товарищей за спиной, которые шли за мной по пятам. Посмотревши себе под ноги, я едва ли мог разглядеть свои сапоги которые стояли на чем-то подозрительном. Сев на корточки, по моему телу прошел холодный пот, на земле было большое пятно засохшей крови с маленькими кусочками кожи, мяса и ткани, которые лежали по всему периметру междуэтажной площадки вперемешку с мусором и стеклом. Вокруг не было видно самого тела бедолаги, лишь маленькие кусочки плоти. Тяжело вздохнув, я поднялся, переступив это, начал медленно подниматься по второму лестничному маршу.
-Черт! Вот херня, не нравится мне все это, надо сваливать пока не поздно. - раздался чей то встревоженный голос сзади.
-Заткнись! Надо идти дальше. - кто то перебил громким шепотом.
-Черт! Черт! Дерьмо! Вот дерьмо. - еле слышно начал бормотать другой. Глаза уже сумели адаптироваться к темноте, я уже мог видеть не в метре от себя, а намного дальше, но то, что я мог видеть дальше, наоборот только ужасало. Поднявшись по лестнице, я остановился посреди коридора, опустив голову вниз, боясь смотреть по сторонам, опасаясь увидеть кучу трупов или еще чего хуже. На земле передо мной уже не было кусков тела, но было разбросано много отстрелянных гильз. Гильз было очень много, они лежали хаотично маленькими кучками. Проведя взглядом по полу возле меня, я понял, что на этом месте была очень большая и длительная перестрелка. Задержав дыхание, я посмотрел по сторонам коридора.
Стены были в различных выщерблинах и пулевых отверстиях. В обеих сторонах коридора лежала куча парт, кирпичей и мешков в виде баррикад, так же частично полуразрушенных, что указывало на длительную оборону территории.
-Пойдемте на право, я там что то слышал. - тихо сказал один.
-Когда? я ничего не слышал. - возразил второй смотря в ту сторону.
-Ладно, нужно опять разделится, вот мы втроем пойдем туда, - показывал винтовкой в левую сторону самый высокий из нас. - А вы четверо с ту сторону, если что встречаемся здесь. - закончил он.
-Думаю это плохая идея, нам не стоит снова разделятся. - перебил его парень с белыми как молоко волосами.
-А чего ты испугался? - с небольшой ухмылкой произнес высокий.
-Я не испугался, ну..., просто.., ладно пошли. - немного смущенно ответил тот. На мгновение осмотревшись по сторонам, все не спеша пошли в свои стороны коридора, неловко перелезши через баррикады. Теперь когда нас уже было четверо, мы уже не чувствовали себя комфортно в этом мрачном и длинном коридоре, мои товарищи начали все чаще оглядываться назад, буквально с интервалом в несколько секунд. Один солдат вообще схватил меня за руку выше локтя, и держался за нее как ребенок за маму, я не знаю, сделал он это сознательно или нет, думаю, страх приглушил все его моральные принципы и он действовал инстинктивно. Я остановился и пристально посмотрел на него, только после этого он отпустил мою руку и открыл рот от не зная, что сказать.
Мы остановились возле одного из классных кабинетов школы. На обшарпанной и грязной двери еле виднелась надпись "кабинет географии". Я прислонился к ней ладонью и посмотрел на сзади стоящих солдат в ожидании от них реакции, один из них кивнул мне головой. Надавив на дверь, она со скрипом открылась, нарушив гробовую тишину, пронзая режущим и неприятным звуком все здание. Сделав пару шагов вглубь кабинета, перед нами открылась не самая приятная картина: перевернутые и поломанные парты хаотично валялись, классная доска упала на пол, вниз лицевой стороной, повсюду были разбросаны изорванные книжки и различные бумаги. Только через пару секунд во мраке я заметил, что смежная стенка между кабинетами и вовсе обвалилась.
На мгновение я представил, что здесь когда-то, еще до войны учились дети, видел их образы во мраке, сидящими за партами и тянущими руки, потом представил как они бегают и веселятся, улыбаются и смеются. Мне казалось что я уже слышу их звонкий смех, вижу их счастливые лица, чувствую их радость и детскую беззаботность, как это было здорово. Сразу согрелась душа, мое лицо растянулось в непринужденной улыбке, на какое-то время я забыл обо всем горе и страданиях, которые принесла с собой война.
-Эй, пойдем, слышишь? - положил мне руку на плечо один из товарищей. Сразу же все яркие образы детства рассеялись у меня перед глазами, снова открылся вид пустого, мрачного кабинета географии. С лица сошла улыбка, а в груди как будто образовалась бездонная пропасть, которая стремительно засасывала меня изнутри.
Помяв немного пальцами уставшие от постоянного напряжения глаза, я прошел в соседний кабинет через обвалившуюся кирпичную стену, судя по виду и обстановки класса, я пришел к выводу что когда-то он был кабинетом математики. Немного осмотревшись, мы подошли к выходу. Взявшись рукой за дверную ручку, я замер. По ту сторону двери были отчетливо слышны чьи-то шаги. Слышал их не я один, поэтому ребята сзади меня застыли с неоднозначными выражениями лиц, растерявшись, что им делать, испугаться или обрадоваться. В этот момент меня тоже посещали разные мысли и эмоции. Звук от шагов нарастал, и внезапно остановился прямо за дверью напротив нас. Я сглотнул образовавшийся в горле комок и взглянул назад на товарищей, которые начали пятиться назад с тревогой на лице. Вдруг я почувствовал, что кто-то взялся за дверную ручку с другой стороны и начал ее поворачивать, но моя рука застыла в мертвой хватке, держась за ручку не давая ее открыть. Потом ее отпустили, по ту сторону начала доносится какая-то возня. Не став испытывать судьбу, я отпустил дверную ручку и отошел назад на несколько шагов, нацелив винтовку на дверь. От резкого и сильного удара снаружи, дверь влетела в кабинет, приземлившись прямо у моих ног. В дверном проеме стояло несколько человек в красноармейской форме, нацеливши на нас винтовки.
-Стойте! Не стреляйте, мы свои! - выкрикнул сзади меня один из ребят.
-Кто такие? чего здесь шастаете? Немецкие шпионы? - сказал один из них, который был в офицерской форме.
-Нет, мы свои, нас направили сюда как пополнение, личному составу капитана Мартынюка. - продолжил парень позади меня.
-Врешь падла, почему нас тогда не оповестили. - возразил тот.
-Вы капитан Мартынюк? - спросил я.
-Я ваша смерть падаль! Почему я должен вам верить, что вы те за кого себя выдаете, сейчас постреляем вас как зверье и дело с концом. - с повышенным тоном сказал офицер.
-Давайте лучше фашистов стрелять, чем на друг друга пули тратить. - сказал, сделав пару шагов вперед из-за моей спины один из товарищей и опустил вниз винтовку.
-Смелый малый! Ладно! Сколько вас?
-Всего тринадцать человек. Остальные на первом этаже и в левом крыле здания. Пришлось разделиться по группам, чтобы отыскать вас. - разъяснил я.
-Комаров, сходи с ребятами, разыщи остальных и веди их в наш штаб. - скомандовал комиссар одному из своих солдат.
-Есть! - солдат немного вяло поднес руку к виску и удалился.
-Черт, эти идиоты совсем с ума по сходили. Я же доложил командованию, что с прошлого наступления фрицев нас осталось 41 человек, а они нам присылают каких-то 13 жалких молокососов, всего 13. - высказал свое мнение Мартынюк, задумчиво смотря в пол.
-Ладно, нечего здесь торчать, пойдемте. - развернулся, и быстрым шагом пошел в глубь правого крыла школы. - Меня зовут капитан Мартынюк, но можете обращаться ко мне просто по званию, так как я из личных причин не люблю свою фамилию. Я надеюсь, что вас там научили как вести себя в бою, и вы в суматохе не подстрелите самих себя или своих товарищей. Вам наверное сообщили, что наша рота, уже как две недели удерживает позицию в этом здании, когда-то бывшей школы. Мы должны и дальше держать эту позицию любой ценой, даже ценой собственных жизней, то есть об отступлении не может быть и речи, те кто не будет повиноваться приказам или дезертирует, будет расстрелян на месте без суда и следствия! Вам все понятно? - оглянувшись, задал вопрос лейтенант.
-Так точно! - неохотно и в один голос, сказали мы, идя следом. Пройдя в самый конец коридора мы свернули направо и остановились возле кабинета, вместо двери у которого было укрепление по пояс из камней и мешков. Мартынюк аккуратно перелез через них и скрылся во мраке кабинета. Проследовав за ним мы оказались в большой комнате в которой находилось группа из нескольких десятков солдат, которые занимались своими делами, но большинство из них просто сидело возле стенок или спали. Из этой комнаты можно было пройти в соседний кабинет через смежную дверь, но в там почти никого не было, наверное из-за того что у него отсутствовала часть наружной стены через которую открывался вид во двор. Лишь пару человек дежурило ту комнату, следили за обстановкой на улице. Через несколько минут к нам привели и остальных ребят из нашего отряда.
Вечер казался бесконечным, заниматься по большому счету было нечем, кто-то сидел сам и дремал, некоторые раскидывались в карты почти в абсолютной темноте, некоторые просто разбивались по группам и болтали кто о чем. Болтать мне было не охота, да и не о чем, я сел на какой-то деревянный ящик и через пару минут заснул.
Проснулся я, от кошмара, который уже и забыл через минуту. Вокруг было по-прежнему темно, уже почти все спали. Не спало только несколько человек и капитан Мартынюк, который сидел в углу и крутил в руке пистолет ТТ-33. Широко зевнув, я прошел через всю комнату и сел на ящик напротив капитана. Ему было на вид лет 35, через грязь на его лице можно было разглядеть свежий шрам от недавнего ранения, который проходил в виде полосы от веска до скулы.
-Что-то хочешь спросить? - кинул на меня взглядом капитан.
-Да нет, я просто.... Ну, в общем да. - промямлил я.
-Ну так спрашивай. - спокойным тоном ответил тот.
-Просто хотелось услышать мнение от опытного человека. Товарищ капитан, как думаете, мы выиграем войну? - спросил я. Капитан Мартынюк бросил взгляд на пол и начал почесывать рукой щетину на подбородке.
-Ну что я тебе могу ответить как офицер красной армии, конечно же, выиграем. Ну а если честно, то это самому только господу Богу известно. А так ты и сам, наверное, знаешь, в каком наша страна сейчас положении. Если еще до сих пор Москву и Ленинград не сдали - это уже хорошо, а если и их просрем, то тогда уже конец войне и всему на свете. - высказался капитан и убрал руку от подбородка.
-Хотите сказать, что нужно жить одним днем, и не задумываться что будет завтра. - Удивленно спросил я.
-Ну, необязательно нужно, просто так жить легче и спокойнее. Живешь, и радуешься в душе, что сегодня хотя бы тебя не убили, а завтра будет завтра. - спокойно и непринужденно ответил он.
- Возможно, вы правы товарищ капитан. Что будем делать утром? - спросил я, после чего снова зевнул.
-Что мы будем делать утром... Сидеть. Ждать. Молится, что немцы не пойдут в наступление. - так же спокойным тоном ответил капитан.
-Как ждать? Чего ждать? Я вас не понимаю, товарищ капитан, разве мы не должны пытаться выбить фрицев с города?- немного повысил тон я.
-Ты удивляешь меня своим патриотизмом, но он тебя погубит. Мы сейчас не в том положении, что бы попросту тратить людей на бессмысленные атаки, немцы уже крепко вцепились в этот город и просто так его не отпустят. Нам нужно держаться за еще не захваченные части города и оборонятся, держатся за каждый дом. Насколько я знаю, командование подтягивает к Сталинграду большое количество войск для крупномасштабного наступления, а если мы потеряем все позиции в городе, то наступление потеряет смысл, а немцы в Сталинграде получат очень выгодный плацдарм для маневра, и тогда нашей родине придется очень худо. - договорил он. Капитан Мартынюк, наверное, первый человек за последнее время, слова которого были разумны, без излишнего патриотизма. По его лицу сразу было видно, что он был не глупым, мне казалось, что ему можно было доверить жизнь. Вдруг со стороны окна в помещение начали падать прерывистые вспышки света, хорошо ощутимые глазом среди почти абсолютной темноты, через мгновение их догнали отчетливые звуки выстрелов. Я повернул голову к окну и увидел, что идет стрельба, где то в метрах 300 от школы, но разглядеть что-то больше не удавалось.
-Черт! Кажется эти гады пробиваются к универмагу. - выкрикнул капитан подбежавши к окну.
-А ну вставайте! Живо! Немцы наступают. - начал он будить всех спящих. Солдаты мгновенно проснулись, быстро сориентировались и заняли оборону возле окон и выхода.
-Где?! Откуда наступают? - спросил сержант, сидя под окном.
-Нет, возле нас тихо. Штурмуют людей Майора Гвоздева в районе универмага. - объяснил капитан выглядывая в окно.
-Нужно им помочь. Товарищ капитан, разрешите возглавить отделение, и выдвинутся в поддержку. - предложил сержант подойдя к Мартынюку.
-Отставить! Мы не можем так рисковать. Будем сидеть здесь и ждать. Майор Гвоздев опытный командир, в его подчинении человек 250, должен продержатся. - прокричал капитан. Среди звуков выстрелов, постепенно начал слышатся гул от дизельного двигателя.
- Кажется это Т-3! Помоги им господь Бог. - сказал один из солдат.
-Товарищ капитан!.. - продолжил сержант.
-Нет! Будем ждать. - с понижением тона отрезал Мартынюк.
Шум боя доносился несколько часов, все это время мы сидели в боевой позиции, наблюдая за вспышками света от выстрелов, слушали с замиранием сердца крики и вопли солдат обеих сторон, стоны раненных. Потом все стихло, настала абсолютная тишина. Что бы ее не нарушать, молчали и мы. Некоторые солдаты, сидя под окнами, утомленные постоянным напряжением снова по засыпали. Но большинство просто сидело и о чем-то думало, каждый о своем.
-Серега! Серега.... Сколько времени? - спросил один из солдат, толкнув плечом товарища сидевшего возле него.
-М-м-м?.. Что? Время? Уже почти четыре. - сонным голосом ответил тот, посмотрев и протерев от грязи часы с тоненьким кожаным ремешком. Я сидел и смотрел в черное небо через разбитое окно помещения, так сидел я и три часа назад, когда бой только начался. Просто сидел и смотрел на ночные облака, скрывшие собой звезды, даже почти не о чем не задумываясь. Ко сну меня не клонило, даже не знаю почему.
-Товарищ капитан. Уже полчаса как не слышно выстрелов. Думаю, стоит сходить разведать, чем все закончилось. - предложил сержант сидя рядом с капитаном Мартынюком.
-Хорошо. Через час, перед рассветом. Ты возглавишь отделение. Если Гвоздев удержал универмаг, поможете ему с раненными и убитыми. Если же немцы захватили позицию, то сразу же возвращайтесь, в бой не вступайте. Все понятно? - немного помолчавши, ответил капитан.
-Так точно! Разрешите идти, готовится? - поднялся на ноги сержант с небольшой улыбкой на лице.
-Иди. - посмотревши в пол сказал Мартынюк.
К пяти часам утра сержант Гаврилов набрав отделение добровольцев из 8 человек. В основном вызвались те солдаты, которые успели поспать, хотя бы несколько часов за ночь. С ними вызвался и я. Хоть я и не чувствовал себя сильно бодро, мне просто хотелось поучаствовать в первом боевом задании, так как перспектива сидеть и охранять школу казалась мне менее привлекательной. Когда мы вышли через боковой выход, во внутренний двор школы, на улице было еще темно, лишь тусклое зарево от еще не взошедшего солнца виднелось из-за горизонта. Сначала мы шли быстро, лишь после того как вышли к основной дороге ведущей к небольшой площади возле универмага мы замедлились. Не зная чего ожидать впереди, мы шли на полусогнутых ногах на расстоянии в пару метров друг от друга, с опаской смотря по сторонам. Из-за темноты и утреннего небольшого тумана нам не удавалось еще что-то разглядеть на поле боя. Мелкими перебежками мы добежали до невысокого кустарника, который находился прямо возле площади, и затаились за ним.
-Так! Слушайте меня внимательно. Медленно выходим, и небольшими перебежками прячась за укрытиями, бежим к главному входу универмага. Что б ни стать крупной мишенью, держимся друг от друга на расстоянии в несколько метров. Смотрите по сторонам и прикрывайте друг другу спины. Запомните, мы здесь как разведка, ищем выживших из батальона майора Гвоздева. При виде немцев не стреляем, а тихо отступаем. Стрелять можно только в крайнем случае, если враг вас засек и открыл огонь. Нам не нужны потери. - объяснил сержант сидя на корточках смотря на нас. После этого, не став долго ждать, мы сразу же рассредоточились и стали пробираться через кустарник насаженный вдоль пешеходной аллеи. Пробираясь на присядках через колючие кусты и деревья моя нога наступила на что-то необычное, на то что по ощущению ни когда еще не наступала. Посмотревши в низ, я содрогнулся от неожиданности. Стоял я, на бледной, присыпанной грязью руке, которая мертвой хваткой держала винтовку. Посмотрев в сторону в поисках тела, я увидел мертвого немецкого солдата с раскуроченной грудью, из которой до сих пор сочилась темная, густая кровь, медленно растекалась по земле и впитывалась в сухой грунт. Его стеклянные глаза были широко открыты, они внимательно смотрели на угрюмое ночное небо, как будто пытались разглядеть звезды сквозь суровые облака. С надеждой в последний раз полюбоваться звездным ночным небом, и загадочной, одинокой луной. Но даже такой мелочи, не дано было осуществиться. Я смотрел на него с призрением, даже без капли обычного человеческого сострадания. Наверняка у него была семья, возможно даже дети, но даже мертвое его присутствие на нашей земле вызывала у меня гнев и ненависть. Я думал про себя: "Зачем он пришел сюда? С какой целью? Наверняка он вторгался на нашу родину с чувством вседозволенности, обожествленности, уверенности в своем превосходстве, величии. Скотина!" Переступивши его руку, я двинулся дальше.
После того как я через кусты добрался до аллеи, передо мной открылась небольшая, но полностью покрытая бездыханными человеческими телами площадь. Я еще никогда в жизни не видел столько мертвых одновременно, перед универмагом лежало несколько сотен солдат в униформах разных сторон, много тел было обезображено или разорванных на куски. На лицах убитых были запечатлены гримасы ужаса и боли. На поле боя было тихо, не было слышно стонов раненных. Единственное, что было слышно это ветер, который обдувал тела мертвых колыша на них одежду и волосы на головах, что делало общую картину еще мрачнее. Он даже завывал зловеще, заставляя твое сердце биться быстрее и покрываться телу мурашками не от холода, а от ужаса. Ветер так же навевал неприятный запах пороха и горелой человеческой плоти, который доносился от подбитого немецкого танка, стоявшего на самой середине площади. Я посмотрел по сторонам на товарищей, которые тоже были в остолбенении от увиденного.
-А ну, чего встали на открытом месте, хотите пулю от снайпера получить. Быстро всем в укрытие, к универмагу. - говоря громким шепотом подбежал сзади сержант. На секунду переглянувшись друг с другом, мы выполнили приказ сержанта, заняв укрытие возле центрального входа в здание.
-Товарищ сержант! Кажется худо дело, много наших полегло. - сказал один из солдат.
-Вижу. Но все равно, думаю, Гвоздев смог удержать здание. - выразил свое мнение сержант заглядывая сквозь щель между досок которыми была забита витрина.
-Я ни кого не вижу из живых, не наших не немцев. - озадаченно дополнил один из солдат.
-Кто-то же должен был выжить. Надеюсь, это будут все-таки наши. - ответил командир.
-Какие наши действия? - спросил я.
-Так. Двое остаются здесь, следят за обстановкой на улице. Остальные со мной через парадный вход. - сказал сержант и зевнул в кулак от недосыпания.
Дежурить на улице оставили меня и парня с кавказкой внешностью, скорее всего грузином. Сержант с остальными членами отделения скрылись в дверном проеме здания, я же со своим товарищем залегли возле площади за упавшим деревом.
На горизонте уже виднелось солнце, которое пробивалось лучами сквозь серые осенние тучи. Начало постепенно светлеть. К свисту от ветра теперь еще и добавился шум от криков ворон, которые большой стаей пролетали над головой. От чего еще больше нагоняло тоску. Вдруг я заметил, как две вороны приземлились на одного из мертвых солдат и начали что-то из него выклевывать. Мне стало мерзко, и я не мог за этим спокойно наблюдать. Нащупавши под собой какой-то камень, я швырнул его в них. Внезапно сзади мой товарищ оттащил меня рукой назад за дерево.
-Тихо! Ложись! - громким шепотом сказал он.
-Что!? Что такое? - не понял в чем дело я.
-Смотри! - сказал грузин, указывая пальцем в сторону универмага. Из-за бокового фасада здания вышли два немца с карабинами в руках. Пройдя до главного входа к универмагу, остановились. Один из них достал сигарету и закурил.
-Слюшяй?! Шьто будемь делать! - испугано спросил товарищ, прижавши к себе винтовку.
-Черт! Все-таки немцы всех перебили... Я даже не знаю что делать. Сержант приказал огонь не открывать. - ответил я смотря на них сквозь ветки упавшего дерева.
-Надо возвращаться. - сказал тот.
-Но мы же не можем бросить своих, надо что-то предпринять. - ответил я.
-Ну, шьто ми можемь? - возмутился грузин.
-Я? Я не знаю! Давай хотя бы еще посидим, понаблюдаем. Может наши заметили присутствие немцев внутри, и как-то выбрались из здания.
Мы стали сидеть и наблюдать за немцами, которые стояли и о чем-то переговаривались, при этом совершенно спокойно смотря на трупы, лежащие перед зданием. По их форме было видно, что один из них был офицером. Куря сигарету, он что-то показывал второму фрицу на листке бумаги. Не прошло и минуты как внезапно из здания начали доноситься прерывистые звуки выстрелов. Два немца насторожившись, оглянулись в сторону универмага. Офицер начал показывать рукой в ту сторону, что бы тот пошел и проверил что происходит. Что тот и сделал.
-Слюшяй! Им уже не помочь. Уходим скорее, надо доложить капитану. - нервно сказал солдат у меня за спиной.
-Подожди. - угрюмо сказал я и поднял с земли свою винтовку.
-Шьто ти?! Не деляй этого. У нась биль приказ. - немного подвысил тон товарищ. Став на колени я высунулся из-за дерева и дрожащими руками взял на прицел немецкого офицера. Немец в то время, не видя меня, докурил сигарету и начал прятать листик бумаги себе в портфель. Враг стоял всего в метрах пятидесяти от нас на открытом месте, но все равно я чувствовал себя не уверенно. У меня сильно дрожали руки, из-за частого сердцебиения я меня участилось дыхание. Все тело покрылось мурашками от холодного и сильного ветра, который обдувал мне голую шею и лицо. Мой палец напряженно и неуверенно лежал на курке и дрожал. Целясь около пяти секунд, я нажал на курок. Немец выронил портфель и упал на землю, после чего начал что-то кричать, держась за ногу выше колена.
-А-а-а! Боже мой. Добей его. - воскликнул сзади грузин. Пару секунд я еще сидел в остолбенении от того что в первый раз выстрелил в человека, потом собравшись с мыслями передернул затвор и прицелился снова. В то время раненый офицер стал на одну ногу и начал прыгать в сторону ближайшего укрытия. Я снова выстрелил. Пуля пролетела в нескольких сантиметрах от его головы и попала в стенку универмага за ним. Немец, услышав свист пули перед своей головой, снова упал на землю и начал ползти, по-пластунски. Набрав в грудь воздуха, я снова выстрелил. Пуля попала в землю возле него.
-Ну же! Убей его. - снова воскликнул солдат сзади. Следующий выстрел попал в землю, прям у него перед носом от чего тот перестал ползти и прикрыл голову руками. Передернув затвор с последним патроном в магазине, я снова выстрелил. Пуля попала немцу в кисть руки, которой он прикрывал голову лежа на земле, тем самым пройдя насквозь, убила его.
-Теперь уходим. - сказал я повесив винтовку на плечо и начал пятится назад.
На звуки выстрелов из здания выбежало около пяти солдат немецкой армии, заметив труп офицера те, занявши укрытие, начали палить из винтовок во все стороны. Из здания выбежало еще человек десять, после чего разделившись по группам, начали прочесывать территорию. Я с товарищем почти ползком, не поднимая головы начал пробираться через кусты.
Два немца прочесывая территорию, быстро приближались к нам.
-О боже, они близько. Бежим! - занервничал грузин и бросил свою винтовку, выскочил из кустов, побежал через парк в направлении школы.
-Куда! Стой! - крикнул шепотом я ему вдогонку.
Тем временем, заметившие его два немца выстрелили ему в плечо, от чего тот сразу же упал и начал стонать. Потом фрицы между собой переглянулись и не спеша, осторожно побежали к раненному грузину. У меня не было времени для раздумий, так как видел, как они быстро начали ко мне приближаться. Я поднял брошенную винтовку раненного товарища. Поднялся из-за кустов, и почти в упор выстрелил одному из немцев в шею. Пуля прошла насквозь, перебила ему позвоночник и артерию. От чего у того упала голова набок, а из раны струей начала хлыстать кровь заляпавши стоящего в остолбенении рядом немца. Через мгновение, немец с перебитой шеей упал. Пока второй с открытым ртом переводил взгляд с мертвого товарища на меня. Я успел передернуть затвор и нацелил винтовку на него. Тот успел лишь немного приподнять оружие, чтобы в меня прицелится, как я выстрелил. Пуля пролетела в сантиметре от его головы, отстрелив ему лишь верхнюю часть уха. От чего тот от боли выбросив винтовку, и схватился за раненое ухо. Я попытался его добить, но винтовка дала осечку при выстреле. Я, без раздумий сделал два шага вперед, и ударил изо всех сил, что у меня были прикладом, проломив ему череп.
Остальные немцы прочесывавшие территорию, находились в метрах ста от меня, начали стрелять. Но густо насаженные деревья не давали им в меня так просто попасть. Решивши этим воспользоваться, я из-за всех сил побежал в парк. Добежавши да раненного грузина, который сидел, прижавшись спиной к дереву, тяжело дыша и держась за плечо, я на мгновение остановился.
-А-а. Друг. - тихо сказал раненый в плечо товарищ.
-Пойдем! Скорее! Обопрись на меня. - запыхавшись сказал я подхватывая того за руку.
-Почему? Почему ти не послюшал меня? Теперь я умираю. - начал стонать грузин опершись на мое плечо.
-Ты не умрешь! Давай! Нужно бежать! - сказал я, после чего мы побежали так быстро как это мог себе позволить раненый товарищ. За спиной были слышны свисты пуль и разъяренные крики немцев, которые постепенно приближались. Пробежав метров пятьдесят, мы начали приближаться к школьному двору. Как вдруг бежавший рядом со мной товарищ с криком упал на землю как подкошенный.
-А-а-а!!! Нога! Нога! Шакалы! - кричал грузин, катаясь по сырой земле держась за простреленную голень. Я резко остановился и присел, что бы поднять раненого, как в нескольких метрах, с другой стороны от нас, за деревом взорвалась брошенная немцами граната. От взрыва меня отбросило на спину и оглушило, в голове шумело и свистело. Я знал, что если хочу выжить, то не стоит отвлекаться на легкую контузию. Быстро вскочил, шатаясь и еще не уверенно стоя на ногах, поднял раннего товарища на плечи и побежал к школьному двору.
Усталость и недомогание быстро дали о себе знать. Когда до здания школы оставалось около сотни метров, я уже не бежал, я уже с трудом шел, мои ноги дрожали под тяжестью раненого на плечах. За спиной я уже чувствовал дыхание смерти, которое быстро приближалось. Немецкие пули пролетали рядом, но каким-то еще чудом в меня не попадали. Но я знал, что это ненадолго, в любую секунду одна из них могла в меня попасть. Пройдя еще несколько шагов, я остановился и почувствовал, что уже не могу ступить и шагу, я уже с трудом мог стоять, а спина жутко болела от усталости и тяжести на ней.
Я не мог больше идти с ношей на плечах. Но и не мог бросить раннего товарища. Но и не хотел умирать. В моей голове все перемешалось, приходили разные мысли, я не знал, что мне делать. От физического и морального бессилия я упал на колени. Тяжело дыша, от отчаяния я склонил голову в низ. Возле меня в землю ударило две пули. "Вот он, конец" сказал про себя я и закрыл глаза со слезой на щеке, не отпуская с плеч стонущего от боли раненого.
-Беги. - раздался еле слышный голос в моей голове сквозь свист и шум от контузии.
-Беги скорее. - уже немного громче и отчетливее сказал голос в голове. "Нет сил" тихо вслух ответил я.
-Давай! Мы прикроем! - сказал голос уже почти криком. Я открыл глаза и увидел солдат стреляющих из окон школы.
-Ну же! Давай! Вставай! - кричал в окне капитан Мартынюк, стреляя в сторону немцев.
-Я! Я сейчас! - ответил шепотом я. И как будто с новым приливом сил, но по-прежнему с дрожью в ногах встал с колен. Набрав в грудь воздуха, я медленно, постепенно набирая темп, пошел к зданию. Шаг за шагом я начал приближаться к своим.
-Я дойду! Я дойду! Я почти дошел! Почти! Чуть-чуть! Еще чуть-чуть! - говорил я вслух с каждой новой парой шагов. Я шел под перекрестным огнем между своими и немцами, слушая тяжелое дыхание солдата на плечах, и звон в голове. И вот, до фасада школы остается с десяток метров, а я каким-то чудом до сих пор еще живой, измотанный и обессиленный, но живой, снова...
-Давай скорее! К нам в окно! - кричали два солдата, протягивая мне руки.
Подойдя к окну, я скинул раненого с плеч на руки солдатам, которые аккуратно его подхватили и затащили вовнутрь. С облегчением распрямившись, я сразу же обратно согнулся от боли в спине и стиснул зубы. Не разгибая спины, я перекатился через широкое школьное окно и с грохотом упал на бетонный пол. Лежа на спине, я распрямился и тяжело вздохнул, переводя дух от сильной усталости и напряжения.
-Фрицы отступают! - кто-то радостно кричал на втором этаже.
-Да! Как мы их! Проваливайте ублюдки! - кто-то продолжил. Я выглянул в окно и увидел как с десяток немцев постепенно, отстреливаясь, отступают обратно вглубь парка.
Через пять минут, когда все стихло, ко мне спустился капитан с угрюмым видом.
-Рядовой! Какого черта там у вас произошло? Где сержант? - задал вопрос капитан, повысив тон.
-Погиб сержант, как и все остальные солдаты отделения. - тихо ответил я опустив взгляд вниз.
-Черт!.. Насколько я понял универмаг у немцев. - сказал Мартынюк посмотрев в окно.
-Так точно. - тихо ответил я.
-Почему тогда не отступили? - снова подвысил тон капитан. После чего я рассказал ему, как все произошло в точности до деталей. Про побоище на площади, про гибель сержанта со всем отделением, про то, как мы вдвоем чудом выжили, отступая обратно.
-М-да. Жалко парней совсем еще сопляки. Сержант, толковый парень был, и так глупо погиб, нехорошо. - сказал Мартынюк и почесал голову под фуражкой.
-Товарищ капитан! Нужно раненого в санчасть отправить. - подбежал один из солдат к капитану.
-Хорошо! И доложи в штаб о случившемся. - ответил тот.
-Есть! - сказал солдат и удалился.
-Ну что ж боец, объявляю тебе благодарность. За убитого немецкого офицера и за не брошенного в бою товарища. Хотя ты б даже заслужил благодарность, если б просто выжил в этой ситуации. Здесь некоторые и даже и такого не могут. - сказал Капитан Мартынюк смотря на меня.
-Служу Советскому Союзу! - громко, немного смущенно, но гордо ответил я.
Глава 3
Сквозь мрак
Мой взгляд упал на плавно летящую вниз снежинку, которая медленно, словно пританцовывая, кружилась в воздухе. Небольшими порывами ветра ее небрежно носило из стороны в сторону, качало и закручивало. Одна, посреди пустого, дымного неба снежинка постепенно опустилась на землю, землю пропитанной густой человеческой кровью, без памяти погибла в ней снежинка, возле мертвого советского солдата, убитого снайпером.
Я лежал вместе с остальной своей ротой в заснеженном окопе на подступах к городу, посреди множества мертвых тел солдат, которых так и ни кто не спешил убирать. Некоторые уже лежали здесь с неделю, еще со времени первой попытки немцев вырваться из котла, в который мы их замкнули в городе при наступлении основных наших сил.
-Хорошо, что уже декабрь месяц, а то мы б задохнулись здесь среди жмуров лежать. - сказал один солдат другому, стуча тому кулаком по каске.
-Да уж не знаю. Может лучше от вони задохнуться, чем здесь замерзнуть насмерть. - тяжело кашляя ответил тот.
-Что с тобой? Ты уже несколько дней от кашля свои легкие чуть не выплевываешь. - поинтересовался первый и полез рукой себе под шинель.
-Не знаю. Простудился, тут по окопам мотаться. Старый я уже для этого. - сказал и еще раз громко кашлянул.
-На вот, подлечись. - достал из под шинели металлическую флягу собеседник.
-Что это?! - сдвинув брови, поинтересовался тот.
-Она самая, огненная. Лечит от любых недуг. - ответил ему друг отвинчивая крышку, и предварительно сделавши перовым глоток, дал тому флягу.
-Хороша горилка, месяца два уже, наверное, не смаковал такой благодати. - сделавши пару глотков ответил второй, протирая намочившиеся усы.
-Да, сей час бы еще сальца, да с хлебушком. - поддержал первый.
-Хороший ты человек. Если дай бог, война кончится, айда ко мне на село. Я с бабой свинью заколем, и посидим, отпразднуем, на рыбалку вместе сходим. У нас в речке вот такие караси водятся. - солдат приподнялся с земли, и начал показывать руками размер рыбы.
-Ты куда?! Не высовывайся! - крикнул солдат и схватил того за рукав.
-Что такое? - удивленно и с улыбкой на лице успел лишь тот спросить, как просвистела пуля, и он упал замертво.
-А-а-а! Сука! Тварь!.. Гниды... - взбесился его друг и от горя и ненависти начал быть кулаком о заснеженную стенку окопа.
-Черт! Кто высунулся из окопа? - выкрикнул, где то не далеко от нас старшина.
-Это рядовой Гречка товарищ старшина, убит снайпером в голову. - ответил тому один из солдат находившейся рядом, и на полусогнутых пошел успокаивать друга убитого.
-Да ну, сколько можно повторять! В зданиях, в пятистах метрах от нас действуют вражеские снайперы. Головы из окопа не высовывать. - возмущенно прокричал всей траншее старшина.
К концу дня, в окопе было как обычно тихо. Солнце село за горизонт. Небо было затянуто цельной серой массой смеси туч и копти дыма. Если бы не отблески снега лежащего на земле, то и вовсе не чего не возможно было бы разглядеть вокруг.
Я сидел на снегу, спрятав руки под шинель от холодного ветра, и пытался дышать теплым дыханием себе, то на нос, то на шею что б их не отморозить. Страдали только уши, которые не полностью покрывались шапкой, и приходилось периодически высовывать руки из-под шинели и согревать уши, прикладывая к ним ладони. Так продолжалось несколько часов, пока по окопу не прошел сержант и не приказал полную боевую готовность.
-Что немец идет? - кто-то встревожено спросил в конце окопа.
-Товарищ сержант!? - один из солдат крикнул вдогонку. Я поднял свою винтовку и подполз поближе к краю окопа, насыпал себе на шапку снега и немного высунул голову наверх, чтобы посмотреть в сторону окруженных фрицев. Хоть и было темно, но, ни каких скоплений вражеских сил на горизонте я не видел. Не став долго испытывать судьбу я быстро спрятал голову назад. Через некоторое время к нам пришел капитан Мартынюк в полевой форме.
-Товарищи, с минуты на минуту к нам на позиции в подмогу прибудет батальон солдат для выполнения одного боевого задания. Нам приказано занять вон ту группу зданий, - показал рукой капитан на несколько полуразрушенных построек. - Занять мы их должны этой ночью, под покровом темноты и удерживать. Дальнейшие подробности вам расскажет старшина. - договорил капитан.
Когда подоспел батальон, было уже около полуночи. Они шли сюда пешком с самой железнодорожной станции, которая находилась от нас в 40 километрах. Видимо до этого они уже были проинструктированы, потому как быстро, без лишней суматохи позанимали места в траншее на всю длину, которая растягивалась между фундаментом, когда то стоявшего двухэтажного здания и магистральной дороги, за которой находится небольшой лесок. В котором тоже находились наши войска, но уже не под командованием Мартынюка. Через час мы уже были готовы выдвигаться к новой позиции.
Капитан аккуратно высунулся из окопа и осмотрел окрестности мертвого города. Потом также аккуратно опустил голову, назад и повернулся к майору, который привел с собой около трехсот солдат.
-Ну что Валера? Вперед за орденами?! - спросил того капитан Мартынюк.
-Да! - резко ответил тот, перед этим сделав небольшой вздох. - Надо пойти сообщить всем, что мы выступаем, - договорил майор и на полусогнутых ногах, немного спеша пошел вдоль траншеи.
Что бы успеть, до рассвета выполнить приказ из штаба, командир приказал выдвигаться к цели не группами в несколько заходов, как я подумал в первый раз и незаметно подойти под покровом темноты, а одновременно батальоном и нашей ротой целиком.
-Черт! Они совсем рехнулись что ли!? - нервно сказал один парень недалеко от меня. - Да до туда метров с-с-сто, с-сто пятьдесят! - снова повторил он, уже немного заикаясь. - Да это, это самоубийство! Я не хочу умирать! Я не хочу! Я!? Нет! Не хочу...
-Да заткнись ты! Иначе я тебя сейчас сам пристрелю. - пригрозил подошедший сержант и присел напротив меня. - Так слушайте меня все здесь, приказ вы знаете, выступаем все по свистку, который подаст командир. После свистка сразу же бежим, ползем, как хотите, к вон тем застройкам. Ваша основная задача добраться дотуда живыми, порвать глотки засевшим там фрицам, укрепится, занять оборону и ждать дальнейших указаний. Кто после свистка останется здесь или вернется назад, будет приравниваться к изменнику родине и будет расстрелян на месте, так что только вперед. Думаю, я понятно объяснил, ждите свистка! Все пойду к следующим. - сержант приподнялся и пройдя вдоль по траншее присел к следующей группе солдат для инструктажа.
Спустя несколько минут, в укрепленных траншеях стояла тишина, все сидели в ожидании сигнала. Ни кто даже и не думал что-то говорить или шуметь, что бы не пропустить команды идти в атаку. А быть может, просто многие задумались, начали греться теплыми воспоминаниями о доме, ведь может они доживают последние минуты, перед неминуемой гибелью. Стараются вспомнить сквозь туман времени лица своих близких, на мгновение представляют, себя рядом сними. В тепле в уюте, в родном селе, в родном доме, без войны. Осознавая, что наверняка это их последняя возможность улыбнутся, вспомнив какую ни будь забавную историю из прошлой жизни, согреть морщинистую, измотанную душу. Или так думаю только я, я не знаю. Но, по крайней мере, все сидели, опустив голову, уставившись взглядом вниз. Тем временем в лицо, начали больно ударять крошечные ледяные снежинки, превращенные ветром в снежную пургу, который грозно завывал, словно командуя покорной армией маленьких снежинок, нанося все новые и новые, болезненные удары по неприятелю. В какой-то момент я подумал, что свистит командирский свисток, но на деле это оказалось новое, злобное завывание метели. Меня уже начало по не многу клонить ко сну, закрывались глаза, рот растягивала зевота, как вдруг громко и отчетливо, словно гром в ясный день, засвистел свисток командира. Продолжительный свист, дающий команду о начале атаки.
От внезапности, по мне пробежали мурашки, а тело немного дрогнуло. Оглядевшись по сторонам, я наблюдал как из траншеи один за другим неуклюже, но стремительно, начали выбираться солдаты. Некоторые еще сидели, недоумевали, как и я от резкости происходящего, потом быстро вскакивали с круглыми, испуганными глазами вслед за другими выпрыгивали из траншеи в сторону врага. За мгновение, собравшись с мыслями, я нащупал возле себя обледеневшую винтовку, подхватив ее, и резко встал на ноги. От длительного сидячего положения, отекшие ноги подкосились, и я едва успел схватиться за деревянный борт траншеи, что бы ни упасть. Постояв секунду, я перекатился через заснеженный борт, применив при этом огромное усилие. Поднявшись с колен и выпрямившись, мне в лицо ударила сильная метель. Щуря глаза и прикрывая лицо рукой, я едва ли мог, что-то разглядеть в нескольких метрах перед собой. Выбравшись из уютного окопа, я переместился в заснеженный хаос. Гул ветра практически заглушал все остальные звуки, снежная пороша впивалась в кожу острым, холодным лезвием, залетая в глаза, больно жаля их, не давая их приоткрыть больше чем на защитную ширину ресниц. Сделавши шаг вперед навстречу буре, моя нога по колено провалилась в сугроб. Немного постоя в недоумении, я шагнул второй ногой, но провалился уже не так глубоко как первой, всего по щиколотку. Осознавая, что нельзя останавливаться, я кое-как, неуклюже, с большим трудом начал бежать. Сильный ветер сбивал с ног, но лишь застревавшие в снегу при беге ноги не давали мне упасть. Я бежал практически в слепую, просто прямо, не видел перед собой почти ни чего кроме снега летящего мне на встречу. Я понятия не имел, в какой стороне находятся застройки, которые нам надо занять, я вообще сомневался, что кто-то их найдет в такую бурю. За полминуты я преодолел, наверное, только метров 20-25, и по-прежнему еще не видел и не слышал не одного из товарищей по близости, только под ногами видел едва различимые в темноте и метели следы оставленные ними. Так же не слышал звуков выстрелов и вспышек света впереди, значит, фрицы еще не заметили нас, - что совсем не удивительно в такой снегопад.
После минуты непрерывного бега и борьбы со снежной стихией - меня замучила сильная одышка, ноги стали тяжелыми от усталости и набившегося снега в сапоги. Постепенно от изнеможения я начал останавливаться, не пробежав, наверное, и трети пути я присел на колени отдохнуть. Тяжело дыша, я прислонил руку до горящего, обветренного лица и протер его от ледяной влаги, пальцами снял с ресниц образовавшиеся на них обледенение и начал согревать уши руками. Подняв голову, я оглянулся назад, сзади уже не чего не было видно кроме едва заметного в темноте горизонта между небом и землей и летящего в него снега. Это выглядело пугающе, как бездна, засасывающая в себя материю. Повернувшись вперед, сквозь прищуренные глаза, вдали, я заметил еле различимый свет от каких-то прожекторов. Откуда он шел и как далеко от меня находился, я определить не мог, потому как снежная метель, просто немыслимой плотности и силы не давала это сделать. Внезапно краем глаза я заметил как возле меня, почти на карачках ползет товарищ. С большими усилиями он по немного преодолевал снегопад и сугробы. Меня он, наверное, даже и не заметил, по тому, как ему было просто не до меня. Его отчаянную борьбу со стихией я наблюдал еще несколько секунд, пока он не скрылся из вида в снежной мгле.
Отдышавшись, я, сделал глубокий вдох ледяного, влажного воздуха, после чего тяжело закашлял. Потом посмотрел вокруг себя по сторонам в поисках винтовки, но к своему удивлению, ее нигде не было. Только немного погодя я догадался, что за то короткое время, что я отдыхал, ее успело занести снегом. Покопавшись перед собой в снегу, я без труда ее отыскал, после чего медленно встал с колен, сделав небольшой рывок, снова побежал вперед.
Шаг за шагом я бежал, не останавливаясь, уже стараясь не думать об усталости. С каждым новым преодоленным метром свет от прожекторов приближался, ставал ярче и периодически моргал, я уже начал замечать едва различимые контуры построек. Кажется, я все-таки не заблудился, и преодолеть мне оставалось метров 50-60. Как вдруг мне показалось, что я слышу какие-то странные, трескающие звуки, но свист ветра, мое тяжелое дыхание и скрип снега под сапогами при беге все заглушали. Я решил на мгновение остановиться и прислушаться. Восстановивши дыхание, я начал отчетливо слышать какой-то странный, прерывистый треск. Я замер, от этого звука мне стало не по себе, он казался жутким и настораживающим. Вслед за трещащим звуком последовали тяжелые и быстрые хлопки, лишь по ним я догадался, что все эти приглушенные звуки были выстрелами.
С каждым пройденным метром, моргающий свет прожекторов превращался в свет от непрерывной стрельбы пулемета. Загадочный треск - в автоматные и пулеметные очереди, хлопки - в выстрелы винтовок. Я хотел как можно быстрее помочь своим, но я по-прежнему не видел в кого стрелять, метель не утихала. Преодолевая усталость, я не переставал бежать к месту боя, так же неуклюже, погружаясь чуть-ли не по колено в снег. Вдруг снега под ногами стало меньше, и бежать стало легче, но не успел я даже перевести дух, как неожиданно споткнулся через чье-то изувеченное тело и кубарем скатился в воронку от разорвавшейся мины.
Лежа в яме вниз лицом, я тяжело дышал и пытался прийти в себя несколько секунд. Потом перевернувшись на спину, пребывая еще в небольшом шоке, я начал осматривать воронку. Внутри нее был тонкий слой снега, указывающий на то, что она была еще довольно свежей. Диаметром в метров семь, а глубиной около двух метров. Мне очень повезло не свернуть шею, летя в нее вниз головой. Внизу до меня не доставала снежная метель, и было довольно спокойно и уютно, но оставаться здесь было нельзя, как, не манил бы соблазн. Еще раз оглядевшись, я попытался понять, с какой стороны я упал вниз, потом немного погодя, уже сориентировавшись, начал выползать из ямы по пластунски в противоположную сторону. Это было довольно не просто, с двух метровой глубины, да еще по крутому склону и во всем обмундировании. Выкарабкавшись на поверхность, и не вставая с земли, я уткнулся носом в лежащую передо мной обледеневшую оторванную голову. Она была частично обугленная, в некоторых местах были оторваны куски кожи, и даже виднелась белая кость, покрытая замершими пятнами крови. В ужасе я оттолкнул ее от себя руками, и она быстро покатилась по небольшому склону, пока не загрузла в сугробе. Подняв взгляд, я увидел перед собой в метрах 35 небольшое четырех этажное здание, в котором темные окна периодически моргали яркими вспышками света с последующими глухими звуками выстрелов. Потом мой взгляд упал чуть ниже, перед зданием на полуразрушенный, каменный забор, за которым находилось человек 50 с нашего батальона, ведя свободный огонь по окнам.
Я подскочил и на полусогнутых ногах побежал к забору, придерживая рукой шапку, что бы ее ни сорвало ветром. По пути, меня чирком зацепила пуля, попавши в руку выше локтя, и порвала шинель на рукаве. От неожиданности на скорости я потерял равновесие и рухнул на снег, потом несколько оставшихся метров до забора быстро дополз на коленях и прижался к нему спиной. Вокруг творился хаос, и, наверное, мало кто из моих товарищей обратил внимание на мое появление. Спустя секунду, к забору подбежали еще пару человек выбежавших из снежной мглы как я, и сразу открыли огонь по неприятелю засевшего в доме. Приподнявшись, я высунулся из-за невысокого забора и прицелился через прицел винтовки в одно из окон постройки, подождал мгновение, пока в мрачном окне не моргнет вспышка выстрела, и сразу же выстрелил в то место. После чего быстро спрятался назад, что бы ни испытывать судьбу. Попытавшись передернуть затвор винтовки, чтобы выбросить гильзу и зарядить патрон в патронник я столкнулся с проблемой. Винтовка была покрыта тонким слоем обледенения, а металлический затвор и вовсе обледенел коркой льда и забился снегом. Мне пришлось применить огромное усилие, что бы его передернуть. Вылетевшая оттуда теплая гильза с шипением утонула в снегу.
-Так! Всем окружить здание! Вытесняем фрицев с первого этажа! - закричал старшина во все горло. После этих слов, несколько солдат послушно перепрыгнули через забор, рывком добежали и прижались к внешней стороне стены дома. После них еще два человека решительно начали перелазить через забор, но один из них поймал вражескую пулю прямо в грудь, и как тряпочная кукла сперва повис брюхом на заборе, а потом медленно начал сползать вниз и упал замертво на снег. На гибель солдата почти ни кто не обратил внимания, все были вовлечены в бой, стреляли, кричали, укрывались за укрытием от свистящих пуль неприятеля.
-Вперед! Бросайте в окна гранаты! Гранаты! У кого с собой граты?! В окна их! - кричал старшина, надрывая голос, что бы перекричать шум боя и свист метели. Один из солдат приподнялся, зажимая в руке гранату, и метким броском закинул ее в одно из окон первого этажа, но почему-то сразу не спрятался назад за укрытие и продолжал стоять, следя за тем окном, пока спустя секунду не получил пулю в голову. Граната взорвалась спустя три секунды, глухо прогремела и осветила яркой вспышкой сразу три окна, мне даже показалось, что я смог разглядеть в них несколько темных фигур людей разлетающихся в стороны от взрывной волны.
-Отлично! Занимаем здание! За мной! В окно! - закричал старшина, перепрыгнул через забор и подбежал к дымящемуся оконному отверстию. Сразу после его команды, несколько человек подбежали, и первыми залезли в окно, исчезнув из виду в темноте.
Я, пока сидел под забором и левой рукой зажимал кровоточащую правую руку, я мог ей безболезненно двигать и сгибать ее. Пуля видимо порвала только кожу, не зацепивши кость и мышцу, так как оттуда просто непрерывно сочилась кровь. Оставивши руку в покое, я снова высунулся и прицелился в одно из окон, но стрелять не стал, чтобы не тратить патрон попусту, не зная точно, попаду я в кого-то в темном окне или нет. Я еще постоял мгновение в каком-то ожидании, а потом быстро перепрыгнул через выщербленный от пулевых попаданий кирпичный забор и направился к одному из окон первого этажа. Следом за мной еще человек семь преодолели забор и следовали, вперед ведя огонь по окнам верхних этажей.
Не успел я подбежать к зданию, как внезапно из-за угла дома выскочил немец с mp-40 в руках, взявши меня и еще несколько человек на мушку, оказавшихся в ловушке на открытой местности между забором и фасадом здания. Осознав всю серьезность своего положения, по моему телу пробежала ледяная дрожь. В ужасе и с моментально участившимся сердцебиением я успел лишь дрожащими от страха руками приподнять винтовку, как фриц, зажав курок, открыл автоматический, непрерывный огонь в нашу сторону. Парень, который находился само ближе к врагу и всего в полуметре от меня принял на себя первый основной поток пуль. Мелкокалиберные пули, выпущенные из пистолета-пулемета немца, не смогли пробить его и толстую шинель насквозь, вместо этого уже мертвое тело солдата отбросило с силой назад и сбило меня с ног. Оказавшись лежащим спиной на снегу, я приподнял голову и увидел, что мертвый солдат придавил мои ноги своим телом, весом в килограмм 80, не давая вне возможности пошевелиться. Краем глаза я заметил, как еще два человека упали, попав под пули, наверное, толком не осознав, кто в них стреляет. Попытавшись быстро сориентироваться, что делать, я, лежа на спине почти толком ни прицеливаясь, выстрелил из винтовки в сторону немца. Из-за того что я не крепко ее держал, при выстреле винтовка вылетела у меня из рук и сильно ударила мне в лицо прикладом. От резкой боли у меня потемнело в глазах, а из разбитого носа потекла кровь. Пытаясь преодолеть боль и эмоции, я снова поднял винтовку, чтобы выстрелить и глянул в сторону фашиста. К своему удивлению я увидел, что при том выстреле, не промазал, а попал в него. Тот тем временем сидя на заднице и держась рукой за пах отползал назад, оставляя перед собой кровавый след на снегу. Быстро передернув затвор, я прицелился, чтобы добить его, как вдруг кто-то сзади меня опередил и метким выстрелом пробил ему лоб через каску.
-Сука! - выкрикнул солдат и еще раз выстрелил уже в мертвое тело немца. Я тем временем снова приложил руку к носу, что бы пощупать, не сломан ли он. Но из-за того что онемело все лицо, мне так не чего и не удалось понять. Я просто вытер с лица кровь и начал высвобождаться из-под мертвого тела товарища. Еще не выйдя из состояния шока, поднявшись, я, быстро добежал до окна, и, не останавливаясь, запрыгнул через него в дом.
Первый этаж был полностью под нашим контролем, и, судя по звукам, уже велась борьба за второй, а то и выше этажи. Лишь несколько человек еще оставались на первом этаже, а кто-то только проникал внутрь с улицы. Некоторые резво бегали от одного вражеского трупа к другому, собирая трофеи. Внутри было довольно тихо, лишь отдаленно и приглушенно слышалась метель снаружи, и звуки перестрелки из лестничного марша наверху. В комнате, где я находился, лежало три убитых немца окутанных в какое-то тряпье поверх свей одежды, наверное, им было холодно по ночам и они заматывали ноги, шею и голову в ткань. В углу я заметил, за опрокинутым деревянным столом mp-40. Не став долго думать я повесил свою винтовку на плечо и подобрал лежащий пистолет-пулемет, сразу начал его осматривать. Мне впервые доводилось держать его в руках, я вообще кроме винтовки системы Мосина, пистолета ТТ-33 и гранат не чего не держал из оружия. Обойма в нем была почти пуста, а по близости у мертвых немцев запасные были только от винтовок и то их образца. Немного расстроившись, я не стал выкидывать находку, выйдя в коридор, я побежал к лестничному маршу, перепрыгивая трупы, чтобы поддержать атаку на верхних этажах. По пути мертвые немцы были вооружены опять же таки только винтовками.
Быстро поднявшись на второй этаж по лестнице, я увидел, что его заняли наши бойцы и уже его патрулируют. Немного осмотревшись, я побежал дальше вверх по лестнице. На небольшой междуэтажной площадке лежало сразу 5 трупов, два вражеских и трое наших. Аккуратно их, переступив, я поднялся по лестнице на третий этаж, где находилась основная часть всех наших сил, которые вели стрельбу через лестничный марш с еще занятым немцами четвертым этажом. На котором видимо, находились само больше фрицев, ожесточенно обороняя свой последний рубеж не давая нашим захватить дом полностью.
-Степан!.. Степан!.. Рядовой Макаров! Твою мать... - прокричал старшина во все горло.
-Я здесь товарищ старшина! - отозвался рядовой и подбежал к нему.
-Давай вперед на лестницу и поджарь их противотанковой. - дал указание старшина показывая рукой на верх.
-Но!? Но товарищ старшина?! От взрыва нас может накрыть сверху этажом! Пол не выдержит! - удивленно и напугано перебил того рядовой.
-Выдержит! Делай что говорю, черт возьми! Мы должны их выкурить от туда. - возразил старшина, махая руками от злости.
-Есть! - послушно согласился рядовой, поднеся руку к виску.
-Вы трое! Прикройте его огнем! - старшина указал рукой на троих солдат, а потом на лестничный марш. Рядовой достал из сумки на спине противотанковую гранату, держа ее в руке, подошел к лестнице и посмотрел наверх, пытаясь что-то разглядеть. Сзади к нему подбежали три солдата и начали медленно подниматься вверх по лестнице, нацелив винтовки на четвертый этаж. Почти дойдя до междуэтажной площадки, одному из них метко выстрелили сверху в голову. И тот с насквозь простреленной головой упал и небрежно скатился назад вниз по лестнице. Началась стрельба, втроем они добежали до междуэтажной площадки, пока еще одного из них не убило несколькими пулевыми попаданиями в торс. Рядовой Макаров не став ждать ни секунды сильно замахнулся с тяжелой гранатой в руке, что бы ее докинуть до четвертого этажа, как кто-то из немцев выстрелом перебил ему коленку и тот вместе с гранатой упал на лестничную площадку.
-Черт! Назад! В укрытие! - в панике прокричал один из солдат и рывком забежал за угол, спрятавшись от лестницы. За ним в панике начали разбегаться все остальные по всему третьему этажу. Я в небольшом шоке быстро побежал по коридору как можно дальше от лестничной площадки.
-Вот черт! Все назад! Прячьтесь! - с выпученными глазами старшина побежал вниз по лестнице на второй этаж. Последний живой солдат на междуэтажной площадке, отчаянно бросив винтовку, быстро поднял упавшую гранату в руки, чтобы успеть ее кинуть в немцев как она взорвалась.
Взрыв прогремел с такой силой, что задрожало все здание, а уши заложило. Солдата успевшего поднять гранату, взрывом размазало по стенкам и лестнице в кровавое месиво, отдельные его части долетели даже до пола третьего этажа, где находились мы. От взрывной волны возле междуэтажной площадки выбило часть стены на улицу, а сама междуэтажная площадка с грохотом, поднимая клубы пыли, провалилась вниз на этаж ниже. После чего настала пятисекундная тишина.