Если ты пока не научился ходить, не беда - в помощь тебе упорство! Не научился держать ложечку - советуем запастись терпением или же бутылочками из заботливых отцовских рук! Если не научился рисовать - да поможет тебе настойчивость и хорошо наточенные карандаши! Не научился распознавать, что есть хорошо, а что - плохо - да поспешит на помощь мама и все её мудрые ответы-разъяснения на миллион твоих "почему?". Ну а если же речь идет о самом экстренном случае, и ты не освоил науку чтения - тебя не спасет ни-че-го. Учись скорей, дружок!
Дорогой юный читатель или же его не менее юный и очаровательный родитель, ты держишь в руках не просто книгу, лёгонькую и развлекательную, одну из тех, что принято читать перед сном, перед тобой серьезный и осмысленный труд, который, возможно, сумеет приоткрыть для тебя завесу взрослой жизни. Ты готов? Тогда мы начинаем.
Эту книгу мы решили написать вдвоем: я и мой пёс Шарик. Мы - соавторы. Хотя не буду лукавить, идея всё-таки принадлежит ему. Пойдем по старшинству, и эстафету повествования я передаю, таким образом, Шарику.
***
Воспоминания о детстве успели несколько померкнуть и пожелтеть, словно старые фотографии в каком-нибудь раритетном альбоме, но едва ли я смогу когда-нибудь забыть тот день. Тот день стал особенным.
Это случилось в одном из стареньких, многое повидавшем на своем веку, дворе. Под "этим" я подразумеваю случай, который зачастую ведет себя крайне вызывающе и вольно, врываясь в нашу жизнь без проса и переворачивая в ней всё верх дном. Стоял последний день осени. Погода, скажу вам так, была не из приятных и явно не располагала к пешим прогулкам. Срывался дождик, он был робким и нерешительным: не осознавал еще, пришло ли его время. Я сидел на сырой, влажной земле, плотно прижавшись к бортику коробки. Незамысловатое картонное сооружение заменяло мне дом, и до этих пор, вот уже четыре недели, неплохо справлялось с этой ролью.
Я остался совершенно один. Миска, в которой не так давно разливалась белая жижа, (молоко, как потом я узнал её имя!), была опрокинута. Это сделал с ней Василий - рыжий задиристый кот, что удирал каждое утро от заботливого и питающего к нему исключительно теплые чувства дворника Лёньки. Я особенно не горевал над своим одиночеством, но временами мне делалось совершенно не по себе оттого, что не с кем было и поговорить.
- Господи, Вовка, посмотри, кто здесь сидит и трясется, словно осиновый листочек?
- Мэри, детка, ну в кого ты такая гуманная у нас!?
Вовка придвинулся к Маше еще ближе и покрепче сжал её теплую ладошку, такую маленькую и хрупкую, в сравнении с его ладонью. Затем он подмигнул девушке и звонко поцеловал её в лобик, который, по-видимому, собирался хмуриться.
- Вовка, милый, ну он же совсем один. Один-одинешенек, понимаешь? Он нам вовсе не помешает, точно тебе говорю.
Маша сделала виноватый вид, опустила глаза, а в следующее мгновение обрушила самый пронзительный и умоляющий взгляд в сторону супруга.
- Мэри, лапочка, ты хорошо подумала? Это приобретение дают в комплекте с целым набором забот и хлопот, мы потянем?
- Конечно, дорогой! Вместе мы непременно справимся. Ну, разве я когда-нибудь заставляла тебя о чем-нибудь жалеть, ну вспомни!? Подумай хорошенько.
И Володя действительно задумался на какое-то время. Сначала эта авантюра с прыжком с парашюта. Дурак, взял и согласился, не мог же я упасть в грязь лицом в глазах любимой девушки. Еще какой дурак, ведь я боялся выходить на балкон четвертого этажа...Нет, разумеется, я потерял сознание уже на земле, а когда открыл глаза, моя голова была на чудных коленках Машеньки, что настойчиво тормошила меня за плечи. Потом эти танцы. Я чувствовал себя, не иначе как медведем, когда выходил на паркет... Ну это же так распрекрасно, когда у людей есть общие увлечения. Со временем и эта мысль уложилась в моём сознании...
Маша начала нетерпеливо дергать его за рукав пальто.
- Не понимаю, ты еще и задумываешься?! Ну-ка, расскажи, над чем это?!
- Что ты, детка, да как я могу. Ты права, еще ни разу мне не приходилось жалеть о тех авантюрах, авторами которых становилась ты. Решено - мы возьмем его.
Я молча сидел и наблюдал за происходящим. Оглядывался по сторонам и не понимал, кого и куда эти чудаки намеривались взять.
- Иди сюда, не бойся, мальчик! Ты ведь мальчик, я не ошибся?
Улыбка образовалась на лице Вовы.
- Володя, милый, ну не на холоде же нам заниматься решением такого важного вопроса, как определение полового признака этого комочка! В самом деле, идем.
И Володя, мой Володя, очень он скоро стал "моим", усадил меня за пазуху пальто. Так сделалось тепло и приятно, как не было еще никогда. Это был тот самый день, когда в моей жизни появились они: молодые, жизнерадостные, не похожие на других, люди.
***
В квартире четы Литвиновых мне сразу понравилось: было сухо, тепло, а главное, приятно пахло едой. Первые дни запах еды, этот прекрасный утонченный аромат, буквально ходил за мной по пятам. Я никак не мог наесться, хотя кормили меня по первому, что называется, зову. Ну, это всё Машка, она не была олицетворение дисциплины и периодически нарушала наказы Володьки касаемо моего воспитания, тем самым подрывая его авторитет в моих глазах.
- Ты только посмотри, дорогой, какой он у нас очаровательный! Это черное пятнышко, что украшает его ушко, сводит меня с ума, приводя в дикий восторг. А этот носик... Носик-пылесосик! Загляденье просто.
- А кто выбирал, детка?! Всё ведь ты, моя умница!
Володя погладил ее по голове, а затем нежно расположил руку на ее животе. Да, живот ее этот... Отдельная история. Он был такой большой, я даже не мог вообразить, что столько корма может вместиться в одного. Володя питал к нему слабость, доходило до того, что он начинал с ним разговаривать, представляете? Это где такое видано, разговаривать с животом, да еще и таким великаном.
В нашем доме у меня было свое место. Отдельное. Подушка, вышитая в цветочек. Да, мне определенно был люб этот орнамент: в прекрасном я знал толк. Еще игрушки, они мне их покупали: Маша и Володя заботились обо мне. Знаете, я даже забыл о том времени, когда жил без них. И как я раньше справлялся без них? Сейчас я попросту жизни представить не мог без этой парочки.
***
За окном прогуливался февраль. А в нашей жизни произошло несчастье, именно так мне думалось с ту пору. Дело в том, что от нас уехала Мэри. Она взяла чемодан, положила туда халат, еще какие-то непонятные предметы, помахала мне рукой на прощание и пообещала скоро вернуться. Дверь за ней плотно закрылась. Бежали дни, но Мэри не возвращалась.
Вовка сделался каким-то рассеянным, вечно куда-то бежал, опаздывал. Он даже забывал порой поиграть со мной, не то, что поговорить. Я молчал. Я понимал, ну, по крайней мере, делал вид, что понимаю.
- Что Барбос, не весил, голову повесил?!
Весело потрепал он меня за ухо, усаживаясь в кресло. Вид у него был, как у того дерева, что мы взгромождали на Новый год: зеленого и колючего. Он светился. Как будто на него мы перевесили все эти гирлянды в виде снежинок и звездочек.
- Парень, у меня для тебя новость. Прими ее пожалуйста с мужеством, присущим всем обитателям нашего гнезда.
Он рассмеялся, а мне отчего-то сделалось не по себе.
- Завтра возвращается наша Мэри. И она будет не одна, так что надень свой лучший галстук и готовься к встрече.
Ох уж этот Володя. Ох уж эти его шуточки. Я отродясь галстуков не носил, скажет тоже...
Однако Вовка не соврал: наша Мэри вернулась.
- Иди ко мне, ну чего же ты сидишь в нерешительности, я так соскучилась по тебе, Шарик.
Я бросился было к Мэри, но что-то меня остановило. В руках она держала какой-то сверток, перевязанный для чего-то голубой ленточкой. Сначала я даже обрадовался, подумалось: подарок, для меня. Но очень скоро восторг сменился паникой: сверток начал издавать неистовые крики. Не то чтобы я струсил, просто из-за кресла мне было действительно комфортней наблюдать за происходящим.
-Что ты, сыночек!? Мы дома, осмотрись, тебе нравится?
-Митька, будь мужиком, не реви, - пытаясь принять серьезный вид, буркнул Володя.
Да что это такое происходит? Они разом забыли обо мне, и были заняты лишь им. Тем, что я еще и не знал, чем являлось. Одно я понял сразу - это была угроза для нашего счастливого семейства. Это кричащее и шумное под названием "сыночек" лишило меня сна и покоя.
Еда стала мне не в радость. Весенние вечера потеряли былое очарование, и всё после того, как появился Он. Его, как вы смогли догадаться, звали Митенька. Производных его имени было еще много, родители - то наши изобретательностью отличались, но я предпочитал называть его Митя.
Митя был какой-то уменьшенной версией Маши и Вовы. Большие зеленые глаза, доставшиеся от Мэри и густые черные бровки - подарок папашки, маленькие теплые пальчики, что я любил облизывать, пока однажды за этим занятием меня не застала Машка (я вынужден был стать осторожней, чтобы не попасться в следующий раз!), и много еще других "составляющих" этого карапуза, сделавшегося для меня самым родным человеком. Пока маленьким, но уже занимавшим столько места в моём собачьем сердце.
***
Наша мама - Маша, да, она стала мамой, после того как обменяла свой круглый большой живот на Митьку, какое-то время сидела дома, а потом снова начала носиться, как угорелая. Маша была человеком, который не сидел на месте, неугомонный характер, бунтарка по натуре. Она у нас врач. Белый, всегда чистеньких халатик жутко ей шел. В нем Мэри походила на озорную девчонку, что делалась вдруг серьезной и сосредоточенной каждый раз, когда раздавался телефонный звонок.
А что до Вовы, то он у нас моряк. По долгу работы он пропадал на полгода, а мы его ждали. Очень ждали его возвращения.
И вот Митька. Он отчего-то постоянно рос, становился больше и больше день ото дня. Помнится, как он учился ходить на своих толстых неуклюжих ножках, падал, а потом вставал, падал и вставал, эта серия падений и подъёмов, казалось, была бесконечной. Нужно отдать должное, он не плакал. Он вообще перестал плакать, видимо понял, что мне это было не очень - то приятно. Дело даже не в том, что меня порой раздражали его вопли, просто я искренне начинал за него тревожиться. То эти зубки его режущиеся, то животик, не оставляющий в покое, то еще масса всяких вещей, что постоянно с ним происходили.
***
- Литвиновы, вы готовы!? Опаздывать нельзя!
- Да, босс, мы готовы к выполнению поставленных вами задач. Мы вообще давно уже готовы на всё, что взбредет в вашу очаровательную головку!
Володя подмигнул Машке, и у него на лице снова засияла эта его "коронная" улыбочка. Он бросил едва уловимый взгляд на своё отражение в зеркале и притянул ее к себе, как делал это и прежде, свою Мэри, нашу Мэри.
- Вовка, миленький, ну скажи, разве тебе когда-нибудь приходилось пожалеть...
Он перебил её поцелуем, наполненным нежностью, а затем крепко обнял за плечи.
-Митенька, сыночек, где ты там?!
- Сейчас, мама, я иду-иду.
Наш Митя шел в первый класс. С большим букетом лилий и ранцем за спиной наперевес, он предстал перед нами. Какого красавца я вырастил вот этими самыми лапами, подумал я про себя! Не парень, а загляденье. Литвиновы переглянулись, а потом дружно захохотали, таким заразительным прекрасным смехом, который был присущ самым лучшим людям, какими, собственно, и были мои домашние.
***
Помнится, в девятом классе Митя сломал ногу. На него тогда наехала машина. Он лежал в больничной палате, от которой за версту разило безысходностью и скукой. Вовка был в рейсе, поэтому Мэри одна навещала сына. Однажды она взяла и меня с собой. Не могу передать, дорогой читатель, как счастлив был я снова увидеть своего парня, потереться носом о его теплые руки, упереться мордой в его лицо.
- Шарик, дружище, я так рад, что ты нашел минутку, чтобы навестить меня. Спасибо, друг.
Эту привычку шутить он определенно перенял у родителей, которые чувством умора обделены не были. Ну, какая свободная минутка, у меня ведь был свободен целый день, сейчас, без Митьки, я места себе не находил.
- Мама, мне нужно познакомить вас с одним человеком. Я выйду отсюда, и это знакомство, оно обязательно состоится.
Лицо Мэри просияло.
- Разумеется, дорогой. Я думала, ты лишишь нас такой возможности.
"Один человек". Уже тогда я отнесся с недоверием к этому объекту. Её звали Ника, она отчего - то решила, что может разлучить нас с Митькой, всеми силами пыталась это сделать. То фильм новый выходил, то каток открывался, то концерт её любимой группы - везде ей нужно было поспеть, ну а Митька, в общем-то, и рад был стараться. Втрескался наш малыш по самые не балуйся.
В общем, как вы понимаете, многое нам пришлось пройти вместе: и влюбленности и расставания, и радости и разочарования, и встречи и прощания. Нас всегда было двое. Мы были с Митькой друг у друга, и потому всё нам было по лапе, ну в смысле, по плечу! Пожалуй, это самое главное из того, что я хотел сказать, ибо утомлять вас больше не стану и передам слово Мите, уж очень, и он хотел что-то донести до вас.
***
Дорогой юный читатель или же его не менее юный и очаровательный родитель, ты держишь в руках не просто книгу, лёгонькую и развлекательную, одну из тех, что принято читать перед сном, перед тобой серьезный и осмысленный труд, который, возможно, сумеет приоткрыть для тебя завесу взрослой жизни. Ты готов? Тогда мы продолжаем.
Я, в отличие, от Шарика буду немногословен. Я просто скажу, что ничто не может стать помехой для истинной дружбы. Мой пёс - мой лучший четвероногий друг. Такого у меня больше не будет, и я хочу, чтобы он как можно дольше оставался со мной рядом, в нашей семье. Он - это её неотъемлемая часть.
Я помню, как этот мохнатый, горячо дышащий зверь наклонялся надо мной, когда я падал, и начинал ободряюще вилять хвостом, а затем лизал мне нос (вот этого я до сих пор не могу ему забыть). Невероятно, но я действительно это помню! Помню, как он разделял со мной участь наказанного: мама моя, удивительная женщина, за что-то начинала меня отчитывать, я опускал голову, а Шарик тем временем уже располагался в соседнем углу. Так мы с ним и стояли по разным углам, до тех самых пор, пока приговор не выйдет из силы. Я помню, как он сидел на вокзале, когда меня провожали в Волгоград к бабушке, и не спускал с меня своего пристального взгляда, как будто до самого последнего момента пытался что-то вразумить. Я помню, как он сидел напротив меня в больничной палате и скулил, грустно опустив свою добрую морду мне на ладонь.
Сегодня мне 22 года. Я - курсант высшего военного училища, будущий летчик-испытатель. Сегодня я мужчина, который с уважением и трепетом относится к своим родителям. Сегодня я заботливый и галантный кавалер для своей Ники, девушки, на которой я, кстати говоря, намерен жениться. Шарику только не говорите, а то он и без того ревнует Никуху ко мне. Сегодня я другой, но всё тот же. И сегодня у меня слёзы наворачиваются на глаза, и какой - то предательский комок подкатывает к горлу, когда я смотрю на своего верного пса, на своего поседевшего товарища. Сегодня мне хочется кричать от невозможности остановить время, которое порой просто неумолимо. Сегодня мне хочется разбивать в кровь кулаки, когда я зову Шарика, а тот не откликается, он даже не ведет ухом - мой пёс теряет слух. А еще он практически не прыгает, потому что и зрение стало подводить. Мой друг стареет, и это неизбежно. И жизнь отчасти несправедливая штука, но, не смотря ни на что и вопреки всему, я искренне счастлив от того, что мой Шар есть у меня.
Мы были с Шариком друг у друга, и продолжаем быть! Возможно, именно поэтому всё нам по плечу, ну в смысле, по лапе!
***
-Мама, милая, здравствуй! Со мной всё в порядке, я здоров. Как ты? Как отец? Как наш Шар?
- Здравствуй, сыночек! Всё хорошо, ты главное, ни о чем не переживай. Шарик здоров, он активно посветил себя воспитанию Молли. Мы как знали с папой, что появление этого лопоухого существа приободрит его!
-Это отличные новости! Я очень рад. Мама, дорогая Мэри, у меня для вас с отцом тоже есть новость: я женюсь...
***
Эту книгу мы решили написать вдвоем: я и мой пёс Шарик. Мы - соавторы. Хотя не буду лукавить, идея всё-таки принадлежит ему...