Было четыре часа утра. На перекрестке, около светофора, стоял Даниил Петрович - воспитанный в строгости соблюдения общественных правил. Его неистовый педантизм вызывал в окружающих легкий зуд неприятия. Каких-нибудь полчаса тому назад он еще был горд собой и не чувствовал неудобства от своей черты характера, которой он до сих пор тайно гордился. Но что-то вдруг изменилось: мир рушился, уходил у него из-под ног. Он вышел из дому на мороз, чтобы купить себе валидолу: старость подкралась незаметно и теперь тело доставляло много мучительных ощущений. Аптека находилась через дорогу, однако путь преграждал красный свет светофора: то ли неисправного, то ли сошедшего с ума. Уже сорок минут цвет не менялся, оставаясь раздражительно-красным.
Даниил Петрович облокотился на столб. Стоять было все тяжелее с каждой минутой; здравый смысл шептал ему вернуться домой; несгибаемое упрямство оставляло его стоять наперекор холодному ветру и боли в левой груди. "Ведь не может он больше часа гореть только "красным". Это ошибка!" --, подумал Даниил Петрович и - его нога поднялась сделать спасительный шаг. Так он постоял минуты три. Лицо его обезобразилось сомнением. Нога нехотя вернулась на прежнее место. В метре от него валялся камень. "Эх, -- вздохнул наш герой, жадно смотря на осколок булыжника, -- хорошо бы... но это хулиганство..." Он присел на корточки, но скоро выпрямился. Хотелось прилечь - остальные положения тела не давали отдохновения. "Чертовщина!.. Я долго не выдержу!" - подумал он, задыхаясь. Светофор веселился нелепым status quo и побагровел. Не меньше раскалился и Даниил Петрович, только ему было не до смеха. Он начал награждать себя крепкими словесными оборотами и короткими, но очень е(д)мкими словами, а с места не двигался. Сознание его располовинилось: одна, большая часть, держала его на привязи абсурда; другая, меньшая, но набирающая все больше власти, внутренне бичевала старого человека жгучим желанием перейти дорогу, забыв о запрете светофора. У него разболелась голова...
Время подошло к отметке шести часов утра. Из домов показались ленивые люди. Некоторые из них стали называтся пешеходами, потому что там и тут переходили, перебегали дороги, преследуя каждый свою цель. У кого цель была неотложной, те двигались быстрей остальных. Несколько человек промелькнуло мимо Даниила Петровича, с любопытством пытаясь постичь его оцепенение. Кто-то спросил: "Вам плохо?" Но странный старик не отвечал. Глаза его, будто выбеленные катарактой, безучастно взирали на мир и ничто не отражалось в них, кроме упрямого предостережения светофора. Он что-то бормотал себе под нос, дергал плечами и стал пританцовывать, напевая дикий мотив прародителей человечества. Его сторонились: одни улыбаясь, другие с опаской поглядывая на его молодецкие телодвижения. Внезапно он схватился двумя руками за сердце, покачнулся и шагнул на дорогу. Сделав первый шаг он трагикомически вскинул голову и завыл. Его левый глаз смотрел направо, а правый - влево. Словом, зрение отказало и до аптеки он не дошел...
Полдня за ним гонялся милицейский наряд: старик оказался невероятно вертким.
И только на кушетке психиатрической клиники он угомонился, когда смекалистый доктор, узнав о приключениях пациента, выставил перед ним белый лист бумаги, на котором был нарисован большой зеленый круг...