Горбачёва Татьяна Александровна : другие произведения.

Адские муки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  ВАНЯ
  Ванечка сидел, потупив взгляд, на лавке возле входной двери. Их уже пересчитали, но ни дети, ни воспитатели не спешили выходить на улицу. Дети стояли по два, а затем разбежались во все стороны, совершая странные телодвижения, как будто пытаясь чем-то заполнить время их детства, которое они всё равно обязательно забудут. Ваня с тоской поглядывал на их беготню. Ему невыносимо надоело ждать, пока они соберутся, пока подойдёт воспитательница и начнёт всех считать, будет успокаивать: "так, тихо! Я не могу вас пересчитать"; собьётся и начнёт считать заново; потом отойдёт по каким-то делам, вернётся, опять начнёт успокаивать, поможет одеться тем, кто уже успел раздеться; затем опять отойдёт, но уже "на одну минуточку"; удивиться, почему мы не можем "и одну минуту на месте постоять спокойно"; построит и, уже у самой двери, скомандует остановиться. Строй качнётся, и Ваня будет смотреть в затылок впереди стоящему. На улице дети разбегутся по своим делам, начнут играть и что-то выяснять между собой.
  Ваня сбежал на лестничную площадку и встал у окна. На стёклах были нарисованы большие красные цветы. Если смотреть между их размашистыми листьями, то можно увидеть площадку, забор и весь остальной мир. Вот из двери на первом этаже выходит женщина в белом халате и выбрасывает мусор. Она толстая, безликая, вместо лица какое-то месиво. Ваня ей улыбнулся и одновременно скрестил руки на груди.
  Лето пробивалось сквозь окно не жарой, а утренней прохладой. В такой день можно было почувствовать, как над земным шаром встаёт солнце и освещает множество стран, океан бликует под его лучами, а ниже дымкой невидимых облаков подостывшая за ночь земля встречает его со спокойным, но неотвратимо сильным желанием жены перед мужем, приехавшим на рассвете из командировки и "скользнувшим" к ней под тонкое одеяло.
  Новый день звенел, застряв на высокой ноте, путаясь в мусорных ящиках и молодой траве. Он падал росой на рыхлую землю и тут же восходил на небо пролетающим самолётом. Молодая девушка, спеша на работу, стучала по асфальту каблуками будто бранясь на свои проблемы. Она жила своей жизнью, а Ваня жил этим днём. Да и своей жизни у него не было. Ваня провёл пальцем по красному лепестку. Ему вдруг захотелось плакать.
  "Здравствуй, Боже. Такой прекрасный летний день сегодня"
  Он сделал паузу.
  "А я совсем один"
  Ваня как бы прислушался, ни ответит ли кто.
  "А как бы я мог быть сегодня счастлив с мамой"
  Наверху затопали и послышался голос воспитательницы. Ваня подхватился и пошёл им навстречу, тихо встал в конце группы. Его никто и не заметил. На улице он присел на корточки у песочницы. За забором папа спешил куда-то с маленькой дочкой за ручку. Она была другой. Более наполненной чем-то, что ли. Она более уверенно смотрела в будущее, и он это отчётливо чувствовал. Когда они прошли, Ваня посмотрел им вслед, затем на низкое, до земли, небо. Затем глянул на воспитательницу. Иногда она как будто замечала в нём что-то странное и смотрела с опаской. Тогда он брал машинку, начинал водить её по земле и приглушённо кричать: "ж-ж-ж".
  День вначале долго тянулся, а к вечеру летел быстрее. Когда их укладывали спать, было ещё не темно и пахло, как днём. Ваня закрыл глаза.
  "Спасибо, тебе, Боже, за этот день. Ты так и не отвечаешь мне, за что ты отнял у меня маму. Ответь мне, пожалуйста.
  Этот день прошёл хорошо. Мне нравится засыпать, когда ещё светло. И совсем не жалко оставшегося дня.
  Спокойной ночи"
  •
  -- Подъём!
  Воспитательница открыла окно, и в комнату свежим потоком ворвался тёплый летний воздух. Ваня, как током ошарашенный, быстро встал, застелил кровать, заправил майку в трусы, надел шорты и украдкой поцеловал лёгкий крестик.
  "Доброе утро, Боже!"
  Он старался умываться последним, но сегодня как будто забыл про это и одним из первых вошёл в ванную комнату. Тут уже стоял Рома с вспененным мылом на щеках и запрещённым станком в руке.
  -- А, Ванёк! - подскочил он и с силой хлопнул его рукой по спине; протянул бритву. - Нужно?
  -- Нет, спасибо.
  Ваня намочил лицо водой и вышел. Рома нагнал его в комнате, положил руку на плечи и сжал ей шею.
  -- А почему ты зубы не почистил? С таким никто не захочет разговаривать. А ты же общительный мальчик?
  Умывшиеся дети собрались вокруг них и хихикали. Рома воодушевился:
  -- Ну, так что? - Он сильнее сжал Ванину шею.
  -- Что ты хочешь?
  -- Ты не ответил на вопрос.
  -- Да, я общительный.
  -- Молодец тогда. А-то вожусь с тобой прямо как мать родная. - Рома отпустил его, толкнув вперёд. - Иди, умойся, сынок.
  "Как смешно"
  Ваня опять вошёл в ванную. Там уже никого, к счастью, не было. Он включил воду и вытер слёзы из глаз, затем посмотрел в маленькое окошко наверху: оттуда сияло светло-голубое небо; навстречу его невидимым потокам летели жучки, невесомый пух свободно поднимался вверх. Он сплюнул.
  "Хватит плакать. Ты уже взрослый"
  Отёр слёзы и пошёл завтракать. Рома сидел напротив него и немного сбоку.
  -- Кушай, Ванечка, кушай.
  Дети развеселились. Они подносили ложку ко рту и, не сдержавшись, "пырскали" смехом, раздувая бляшки каши по воздуху, цепляя её на нос и щёки. Ване тоже стало смешно.
  -- И ты, Рома, кушай. Сильным, может, станешь. Не то, что сейчас.
  Рома сузил глаза.
  -- Как ты разговариваешь со старшими? Я возьмусь за твоё воспитание.
  Он потёр руки и бросил ложку в пустую тарелку. Ваня замер, дети смотрели на него с сожалением.
  Настя, проходя мимо с пустой тарелкой, обронила:
  -- Договорился.
  Весь день он старался находиться поближе к воспитательницам и напряжённо ждал. Вечером всех загнали мыться. Ваня умылся, посмотрел в окно. Небо уже заметно потемнело, но было ещё довольно светло. Всё стихло.
  Вдруг Рома ударил его в живот, а когда Ваня нагнулся от боли, отшвырнул его к стене.
  "Вот теперь точно не смешно"
  Ваня приложил руку ко лбу. На ней была кровь.
  -- А-а-а!!!
  Бегал он по ванной и кричал; в ужасе отирая руку о стену.
  -- Что ты делаешь? - услышал он голос запыхавшейся воспитательницы. Она что-то дожёвывала; затем схватила его, подвела его к умывальнику, решительно повернула рычаг холодной воды и начала грубо смывать со лба и рук кровь.
   -- Что ты наделал, я тебя спрашиваю. - Она сгоряча ударила его рукой по лицу. - В угол пошёл.
  Ваня с радостью побежал в угол. Он прислушался: в ванной собирались все взрослые и бурно обсуждали, что же он наделал.
  "За что мне это, Боже?"
  •
  Утром Ваня проснулся от того, что его мутило. Вначале он сдерживался, но при первых лучах солнца, его вырвало прямо на пол. Воспитательница, как раз пришедшая на смену, посмотрела на него с отвращением.
  -- Убирай. Ты знаешь, где ведро.
  Ваня с облегчением вздохнул и потихоньку убрал пол пока тот не начал блестеть. Затем спохватился, прижал к губам крестик.
  "Доброе утро, Боже"
  Снова подошла воспитательница, проверить. Она смотрела на него уже больше с сожалением.
  -- И что мне с тобой делать? Иди - завтракай.
  Ваня, сам от себя не ожидая, горячо заплакал. Он хотел сказать ей: "мама" и прижаться к груди. Она подошла поближе и приложила руку ко лбу.
  -- Срочно в медпункт.
  Она подхватила его за руку и они пробежали по длинному тёмному коридору и постучались в маленькую дверь. Ване сразу протянули термометр. Мужчина в белом халате с выражением посмотрел на него.
  -- Тебя кто-нибудь бил?
  -- Нет.
  -- А как ты тогда ударился?
  -- У меня закружилась голова, и я сам упал.
  -- Хорошо.
  Он всё время что-то писал, не отрываясь. Затем взял трубку, набрал номер, подождал несколько гудков с недовольным выражением лица, представился:
  -- Нам срочно нужна карета скорой помощи. Мальчику плохо. Подозрение на сотрясение мозга, высокая температура, рвота, накануне ударился головой.
  Затем обратился к Ване:
  -- Подожди немного. Если будет тошнить - говори.
  В больнице Ваню вначале положили в отдельную палату, перебинтовали голову и говорили с ним шёпотом. Ему нужен был покой.
  "Это точно. Мне очень нужен покой" - думал он и смотрел на белый потолок.
  Все знали, что в больнице райская жизнь и стремились сюда попасть любым путём. А он попал в больницу благодаря Роме! Огорчало одно, что его когда-нибудь отсюда выпишут. Однако он здесь лежал и лежал, а все как будто забыли про него. Хотя у него даже не было температуры, а таблетки детям могла давать и воспитатели. Когда к нему однажды, может по ошибке, зашёл врач и спросил, как он себя чувствует, то Ваня не смог соврать и сказал, что чувствует себя отлично. За это он и поплатился: на следующий же день после завтрака к нему пришла воспитательница. На ней была зелёная кофта и джинсы, причёска растрепалась от ветра на улице.
  -- Как головка не болит, Ванька? - Она потрепала его по волосам.
  "Ванька"
  -- Нет, уже почти не болит.
  -- Ну, и отлично. Мы по тебе уже заскучали. - Она усмехнулась и посмотрела на его документы. - Тебе ещё назначили физиопроцедуры. Будешь ходить со мной в поликлинику. Хорошо? - Она заглянула ему в глаза и улыбнулась.
  "Весёлая. И совсем не злиться"
  -- Хорошо.
  Она вздохнула:
  -- А этого Рому ни сегодня, так завтра жизнь накажет, не переживай. Настоящий бандит растёт. Тюрьма по нему "плачет".
  Они сели в автобус. Ваня смотрел в окно на мир, и ему почему-то хотелось плакать.
  "Боже, пусть Рома вырастет хорошим человеком. Может быть, я очень добрый, но я его простил и совсем не злюсь на него. Пусть он вырастет очень хорошим человеком, пожалуйста"
  •
  Ночью Ваня проснулся от боли. Он увидел подсвеченное снизу фонариком лицо Ромы. Тот приглушённо кричал:
  -- Кровь! Ты весь в крови! Вся кровать в крови.
  -- А-а-а!!! - Не сдержался Ваня и заорал во всю глотку.
  Когда включился свет, он внимательно осмотрел себя и свою кровать - всё было в порядке.
  -- Ты чего орёшь? - В дверях стояла заспанная воспитательница в халате.
  -- Мне страшный сон приснился, - с облегчением ответил он.
  -- Стань в угол.
  Ваня присел в углу на корточки и заплакал.
  -- С возвращением, Ванёк. - Добродушно шептал ему Рома откуда-то из темноты.
  "Боже, прости его.
  Пожалуйста, найди мне маму.
  Пожалуйста.
  Почему Рома такой плохой? Он меня просто пугает, а ты забрал у меня маму. Боже, постыдись!"
  •
  Ваня вдохнул запах наступившего утра: невнятный и невесомый. Он поднял корпус вперёд, облокотясь ладошками о матрас, и прислушался к себе. Ощущение счастья ручейками расходилось по его телу. Радость дарила спокойствие, она просто росла зелёной травой, билась об асфальт стеклянной бутылкой; она жила своей жизнью, не подвластной людям; радость поднималась от этой земли любовью ко всему миру и прикасалась к Ване безусловным, лёгким, но самым настоящим счастьем.
  После завтрака детей пригласили в зал. Там волонтёры устраивали им праздник. Ваня уверенно огляделся. Он спокойно подошёл к женщине-волонтёру. Её уже обступили дети. Она сидела худая, невысокая, с крупными чертами лица и редкими волосами на большой голове. Он чувствовал, что с ней ему будет хорошо, что она умная и добрая. Ваня растолкал детей и присел без приглашения к ней на колени. Она улыбнулась ему и погладила по голове.
  "Мама"
  -- А вы отведёте меня в церковь?
  Она удивлённо подняла брови.
  -- А зачем?
  -- Помолиться.
  Она вздохнула.
  "Мама. Это же моя мама!"
  -- Конечно, отведу, зайка. - Она поцеловала его а лоб. - Обещаю.
  "Мама! Мама! Это же я!"
  Она естественным движением убрала Ваню с колен, встала и подошла к воспитательнице.
  "Мама, иди сюда!"
  Ваня, встревоженный, стоял и смотрел на неё не отрываясь. Воспитательница ходила с ней по комнате, разговаривая и жестикулируя. Они подошли к Ване. Воспитательница стала грубо гладить его по голове, Ваня хмурился и прислушивался.
  "да он тихий-тихий, а потом..." и они быстро отошли и скрылись в коридоре.
  Ванина душа бежала за ними.
  "Мама, я люблю тебя!"
  •
  Папа аккуратно открыл шампанское. Его руки немного дрожали, но он, как всегда, был бодр и весел. Он встал.
  -- Ваня, сынок, я искренне поздравляю тебя с поступлением на юридический факультет. Мы с мамой очень рады, что ты решил пойти по нашим стопам. Но хочу тебя предупредить, что это не простая профессия и, чтобы в ней чего-то добиться, нужно очень много работать. Да ты и так это знаешь, конечно. - Папа опустил голову и откашлялся. - В любом случае мы тебя очень любим и всегда поддержим.
  Они чокнулись.
  Мама разложила всем по тарелкам отбивные и салат.
  -- Сыночек, - начала она вслед за отцом, - у тебя начинается новая жизнь, и мы с отцом тебя поздравляем. Ты мог бы выбрать любую профессию, мы всегда были горды тобой. Пусть эти студенческие годы будут лучшими годами в твоей жизни: учись и не забывай отдыхать.
  -- Спасибо вам большое: мама, папа. Я вам всем обязан всем, что у меня есть. Вы подарили мне детство, о котором может мечтать любой ребёнок и вы мои самые любимые и родные. Спасибо вам за вашу поддержку и любовь.
  Ваня улыбнулся родителям и они улыбнулись ему в ответ. Несколько минут они с аппетитом ели, потом папа подлил шампанского в бокалы.
  -- Видимо, опять мой тост, - засмеялся он. - Хорошо, что мы так втроём сегодня собрались. Ты уже, Ваня, взрослый, уже папу перерос. - Он посмотрел на сына снизу вверх. - Всё время чем-то занят, но это наша вина: отправили тебя во все секции, что только можно. - Мама во время паузы поцеловала Ваню в щёку. - Мы уже сильно постарели...
  -- Ну, что ты, папа.
  Ваня взял отца за руку.
  -- Да, это правда. Не забывай про нас, но строй сейчас свою жизнь.
  Ваня подошёл к отцу и обнял.
  -- Благодаря вам я уверенно смотрю в будущее и ничего не боюсь. Я надеюсь вы знаете, что я вас сильно люблю и помню о вас всё время.
  Они чокнулись и выпили шампанского. Мама подложила Ване салата.
  -- Ванечка, ты наша радость. Почему ты не рассказывал нам про жизнь до нас? Тебе было не очень тяжело?
  -- Мама, к чему поднимать эту тему, - вмешался отец.
  -- Да, мне нечего рассказывать...просто, когда ты ребёнок, боль отдаётся в десять раз больше, счастье тоже. Поэтому я так хотел быть счастлив и так боялся потерять своё драгоценное детство без вас. Но в первый же раз, когда я тебя, мама, увидел, я понял, что всё будет у меня хорошо, что ты нашла меня. И всё стало так, как должно было быть.
  Мама погладила Ваню по спине.
  -- Сыночек мой. - Они отхлебнули из бокалов. - А тебе сегодня на репетицию не нужно? У вас же скоро концерт. Ты не опоздаешь?
  -- Да, мам, скоро нужно будет выходить.
  -- Может, тогда ещё добавки скушаешь? - Мама потянулась за ложкой.
  -- Нет, спасибо большое. Всё было очень вкусно.
  -- Ну, иди, сын, тебя ещё раз обниму. - Папа встал.
  Они поцеловались, и Ваня попрощался.
  Мама подошла к нему в коридоре.
  -- Ванюшка, а ты не пьяный?
  -- Нет, мам, что ты.
  -- Вот немного денег. Отметьте. Пива много не пейте и купите чего-нибудь покушать. Давай я тебе отбивных заверну?
  -- Не надо, мама, спасибо. Нам же репетировать нужно.
  Она поцеловала его в щёку. Ваня поцеловал в ответ.
  -- Скоро приду.
  •
  "Почему, Господи Боже, ты даёшь мне немного времени отдохнуть, а потом опять бьёшь наотмашь со всей силы? Да чем же я так перед тобой провинился? Не даёшь ты мне пожить, а склоняешь меня только страдать и мучиться. Разве для этого живёт человек? Чтобы страдать? Чтобы мучиться? Боже наш милостивый, ответь мне? Почему ты не отвечаешь мне на это никогда?"
  -- Я тебе воды принёс, - прервал его мысли Дима.
  Он стоял со стаканом воды в руке.
  -- Спасибо.
  Ваня быстро выпил воду и отдал стакан. Он огляделся: сонные врачи и медсёстры сновала туда-сюда без дела.
  "Ненавижу ждать"
  Он зажал голову между ладоней.
  "Как же всё быстро пронеслось, как сон. Ещё пару лет назад я был абсолютно счастлив"
  Он отёр слезу рукой.
  -- Я смотрю, ты совсем "расклеился". - Похлопал его по плечу Олег. - Я уверен, что всё будет хорошо. Ты же знаешь: мы с тобой всегда, что бы ни случилось. Всегда поддержим в любой ситуации. Сам подумай: Света немного подлечиться и вернётся домой, всё будет по-прежнему. И семь детей ещё вырастите. - Парни приглушённо засмеялись. - Ты помнишь?
  -- Да. Это было лучшее, наверное, время в моей жизни. Спасибо вам и идите уже домой. Я хочу побыть один. Сейчас ещё Светины родители подъедут.
  Они похлопали его по плечу и начали удаляться по светлому коридору больницы. Ваня смотрел им вслед. Олег оглянулся и ухмыльнулся:
  -- Только не плачь, ладно? - Он подбежал к нему и взял за плечо. - Может посидеть с тобой?
  -- Идиот.
  -- Нет, я серьезно.
  -- Уйди.
  Он догнал Диму и Андрея и они снова обернулись.
  -- Помни, ты не один. - Ваня отвернулся и покачал головой. - Я серьёзно, слышишь. Звони нам в любое время.
  Ваня вздохнул. Он вспомнил тот вечер, один из последних абсолютно счастливых вечеров в его жизни, когда они с мамой и папой праздновали его поступление, а потом он ушёл на репетицию к Диме домой. Он специально долго и громко звонил в дверь. Дима открыл, недовольный. Ваня без приглашения прошёл в комнату и "упал" на диван.
  -- Счастливый такой, - меланхолично сказал Дима.
  -- Конечно, на четыре года от армии "откосил". - Он внёс пакет с пивом в комнату и открыл две бутылки. - А у тебя что слышно?
  -- Таких, как я, не берут. Годик ещё поживу, подумаю: чего я вообще хочу.
  Они чокнулись бутылками.
  -- Пусть будет так, - подытожил Иван.
  В дверь опять усиленно звонили. Пришли вместе Олег, Андрей и Света. Света подсела к нему и кокетливо погладила по коленке.
  -- Поздравляю.
  Олег пододвинул к себе оставшееся пиво.
  -- А вы тут пьянствуете? - Он порылся в рюкзаке и достал смятые листки. Раздал всем. - Это наша новая песня. Завтра играем в кафе. - Он указал на пиво. - А это нам со Светой. Я-то уже отработал своё.
  Дима забарабанил палочкой.
  -- Как всегда, экспромт.
  -- Поехали, - скомандовал Олег и взмахнул рукой.
  Ваня взял гитару и улыбнулся Свете, погрузился в ноты. В конце песни она зааплодировала.
  -- Молодцы!
  -- Может, немного критики или это в вашей семье под запретом? - шутил Олег.
  Света встала.
  -- Из меня объективного критика всё равно не получится.
  -- Попробуй, Света. Ведь от этого зависит доход нашей семьи. - Вставил, смеясь, Ваня.
  -- Да, - протянула она, - тогда вам выгодней всего будет меня продюссировать.
  Ребята засмеялись.
  -- Будешь петь только детям. Семерым минимум, - парировал Ваня.
  -- Ого! Трое максимум.
  Он встретил Свету в школе на репетиции концерта по случаю Нового года. В этом году его назначили ведущим. Он произнёс заученное приветствие и посмотрел в папку.
  -- Сейчас на сцену выйдет очаровательная Светлана и споёт песню "Под небом голубым".
  -- Нет, - закричала высокая блондинка и отчаянно ринулась на сцену. Ей очень шло синее платье и тяжёлая бижутерия, которая ничуть не сковывала её движений. - Я буду петь другую песню. Не хочу петь эту песню вначале. Она не подойдёт.
  Она кокетливо подмигнула, показывая уверенную чёрную стрелку на веке, взмахнула волосами. Накрученные кудри чуть пружинили. Они взмыли в воздух и снова аккуратно улеглись ей на плечи и грудь.
  -- Записал?
  -- Если хочешь, могу уступить тебе наше место в конце.
  -- Да? Почему? - Заулыбалась она.
  -- Да нам так легче выступать вначале. - Сказал он более грубым голосом.
  -- Я не против. Но песню все равно другую спою.
  -- Отлично. Итак, твой выход.
  Включили музыку. Света запела звонким голосом. Она держалась уверенно, чуть покачивала бёдрами и смотрела прямо на него, улыбаясь на музыкальных проигрышах. Он не дышал.
  Света оказалась очень бойкой, быстрой, весёлой. Они всё время что-то обсуждали, планировали будущее. Самой главной проблемой в жизни оказалась финансовая проблема. Они оба хотели как можно быстрее зарабатывать сами. При этом не просто зарабатывать, как студенты или молодые специалисты, а сразу заложить фундамент на будущее, и, чтобы не растерять теперешний свой порыв и потом не "работать за гроши", они решили занять деньги у родителей и открыть маленький магазин-островок по продаже электронных сигарет. Первое время Света работала там продавцом без выходных, Ваня закупал товар и иногда её подменял. Продажи шли хорошо, им было весело вместе. Тогда-то и он был абсолютно счастлив. Он был абсолютно счастлив, наверное, достаточно долго: до того момента, пока отца внезапно не стало, а через год - мамы. И Ване расхотелось радоваться жизни. Он сидел днями дома, не общался с ребятами, только со Светой иногда. Она всё это время поддерживала его как могла и при этом сильно не вмешивалась, не "лезла в душу". Говорила в основном по делу, отчитывалась по магазину и даже убиралась и ходила иногда для него за продуктами. Как только он немного оправился от потери, - сразу сделал ей предложение. Они решили пожениться летом, в начале июня. Подготовка к свадьбе занимала много времени у Светы. Она завела какой-то блокнот и в него вписывала всё, что они уже сделали и что ещё предстоит сделать. Самым странным было то, что он сейчас почему-то чувствовал, что уже не "всё на свете" может рассказать ей. Она по-прежнему была высокая, стройная, свежая, красивая, активная, веселая, чуть недоступная. Его будущая жена.
  Ваня посмотрел в блокнот через плечо Светы, отодвинул белые кудри, слегка пахнущие лаком.
  -- Так. А венчаться мы будем? Это в блокнот записано?
  Света опустила ручку и серьёзно усмехнулась.
  -- Ну, наверное, не сразу же. Можно пожить какое-то время, а потом повенчаться. Мы и так все "наспех" делаем. А ты как думаешь?
  -- Я не знаю. Но мне это кажется важным. Самым важным.
  -- Вот я и говорю. Можно потом повенчаться. И готовиться нужно. Я тоже хочу.
  -- Да?
  -- Да. Обязательно повенчаемся.
  Света указала на него ручкой и широко открыла глаза.
  -- Жалко только, что родители этого не увидят.
  Она прижала его к себе.
  -- Ты же знаешь, они будут с нами. Они тебя очень любили. И любят.
  -- Хорошо, что они тебя знали. Ты им очень нравилась.
  -- Я тоже рада, что узнала их. Они исключительные люди и ты "весь в них".
  Ваня "засиял". Наклонился над блокнотом.
  -- Что там у нас осталось? Давай и мне какие-нибудь задания. Хватит меня жалеть.
  -- Осталось практически все. Но для начала тебе нужно купить костюм и туфли, затем подыскать ресторан, оформление, фото и видео.
  Света оторвала пару листков. На одном написала "ресторан", на другом - "оформление", на третьем - "фото", а на четвёртом - "видео".
  -- Вот сюда можешь всё записывать. Хорошо, что тамада и музыка у нас уже есть.
  -- Ты уверена, что хочешь пригласить этих "раздолбаев"?
  -- Они по-любому придут, - смеялась Света. - Так они хоть делом будут заняты.
  -- Скорей бы жениться.
  -- Чего так?
  -- А так всю жизнь мечтал.
  -- Мечты сбываются, - смеялась она.
  -- А-а... - закричал Ваня и встал на диван. Тот в ответ "захрипел" и прогнулся. Света смотрела немного с издёвкой и вопросительно.
  -- Ну, что ещё такое?
  -- У нас же нет кличек. Как мы друг друга будем называть?
  Света закрыла лицо блокнотом, прижала его к губам.
  -- М-м-м...придумай.
  Ваня надул щёки и схватился за телефон.
  -- Позвоню Олегу.
  Света забрала его.
  -- Что?
  -- Да я шучу.
  -- Вот ты и будешь шутник.
  -- А ты кто? Шутница? Шутана?
  -- Что-о?
  -- Не подойдёт. - Ваня поморщился.
  Свадьба прошла, как одно мгновение, оставив приятные воспоминания: белое платье, фата, танец, шутки, поцелуи. Жить они начали вместе тоже легко. Света оказалась прекрасной хозяйкой: готовила абсолютно всё и очень вкусно.
  Однажды он сидел за компьютером, погружённый в необходимые закупки для магазинов, как подошла Света своим размашистым уверенным шагом и бросила на стол что-то.
  -- Вот.
  Ваня присмотрелся.
  -- Тест на беременность?
  -- Угу. Ты не рад?
  -- Я очень рад. Просто это так неожиданно. И ты не подготовила меня даже. - Ваня крутил в руках тест. - Иди сюда.
  •
  Он очень хорошо помнит сегодняшее утро. Соседи делали ремонт. В семь утра по их головам "бум-бум-бум", потом сверлили. В перерыве между сверлением Света сказала:
  -- Нужно вставать. В университет на сессию собираться.
  Они встали, оделись, Света разогрела вчерашний пирог и сварила кофе. Она сложила свою сумку, накрасилась.
  -- Ты во сколько придёшь? - Ваня поцеловал её в щёку на прощание и вдохнул аромат духов и косметики.
  -- Буду поздно. - Она натянула сапоги до колена. - Скользкие.
  Застегнула молнию на куртке, ударила сумкой о дверной косяк.
  -- Уже скучаю.
  •
  -- Можете войти в палату.
  Ваня вздрогнул и встал. Он потёр переносицу, огляделся. Медсестра смотрела на него в упор. Он вдохнул и дёрнул за ручку. На просторной белой кровати кто-то лежал с огромной перебинтованной рукой. Ваня стоял в дверях, когда кто-то начал шевелиться и с усилием поднял голову, посмотрел на него.
  -- Не спишь? - Он подошёл ближе и дотронулся до щеки. - Здравствуй, милая, как ты?
  Она отвернулась. Ваня тихонько присел на край кровати.
  -- Ты же знаешь, что случилось? - хрипел Светин голос.
  -- Врач мне сказал, что тебя кто-то ударил по голове, когда ты шла домой с пар. У тебя сотрясение и перелом ключицы. Мне очень жаль. Прости.
  Она повернулась. Ваня разглядел Светины белые волосы и кожу.
  -- Ты знаешь про ребёнка?
  -- Это уже точно?
  Она заплакала, посмотрела на него отстранённым взглядом.
  -- Не волнуйся, всё у нас будет хорошо. Свет, ты только не волнуйся.
  В палату ворвались Светины родители. Мама бросилась к ней со слезами на глазах:
  -- Доченька!
  Папа замер в дверях. Он похлопал Ваню по плечу.
  -- Здравствуйте, Аркадий Семёнович.
  -- Здравствуй, Ваня.
  -- Не буду вам мешать.
  И он выскочил вон. На улице жадно глотнул свежего холодного воздуха, посмотрел на низкое сине-серое небо.
  "Боже!"
  •
  Дома Ваня не знал, что ему делать. Он выпил немного пива и провалился в сон.
  Проснулся он часов в двенадцать из-за телефонного звонка; откашлялся:
  -- Алло!
  -- У-у...спишь? Ваня, мне нужны вещи: халат, тапки, бельё, щётка, там полотенце.
  -- Да, конечно. Я сейчас привезу. Ты как? - он старался говорить как можно мягче.
  -- Боли не чувствую. Ничего вообще не чувствую. Переводят в общую палату; может, станет легче.
  Она как будто заплакала.
  -- Я скоро приеду.
  •
  Перед дверью палаты он немного помешкал, резко вошёл. Света сидела на краешке кровати. Ваня обнял Свету. Она одной рукой распаковала пакеты. В палате его украдкой разглядывали пациентки. Он наклонился к Свете и шепнул на ухо:
  -- Может тебе арендовать отдельную палату?
  Она усмехнулась и сказала громко:
  -- Нет, мне так легче. Можно выговориться.
  -- Ты можешь выговориться мне, - шепнул он тихо-тихо.
  Пациентки замерли, прислушиваясь. Казалось, они его лучше знают, чем он сам себя. Каждое его слово взвешивалось и оценивалось. Равнодушно смотрела только Света.
  -- Ты и так всё знаешь. Нету теперь нашего ангелочка, нашей Аллочки.
  Ваню что-то кольнуло в сердце. Он прижался к Светиному уху:
  -- Кого? Это была девочка?
  Она отстранилась, закрыла глаза, хотела, возможно, заплакать, но потом передумала. Громко сказала:
  -- Я не знаю.
  Потом закрыла рот рукой, посмотрела в окно.
  -- Приходил милиционер.
  Из палаты начали выходить женщины. Ваня вздрогнул и присел на край кровати. Она продолжила:
  - Составил протокол, но сказал, что найти будет сложно. Они будут стараться, но...он может быть пойман по аналогичным преступлениям. Только если так, я думаю.
  Ваня встал. Света ждала от него чего-то.
  -- Я убью его. - Он взял Свету за слабую руку. - Я найду его и убью. Не волнуйся, я найду этого урода.
  Света заплакала. Она прижалась к Ивану свободной рукой, положила щёку на плечо, затем поцеловала в губы.
  -- Люблю тебя.
  •
  Ваня вышел из палаты и выдохнул.
  "Нужно что-то делать."
  Он набрал Олегу, затем заехал в магазин.
  Вскоре к нему пришли все вместе Олег, Дима и Андрей.
  -- Спасибо, что пришли.
  -- Какие могут быть вопросы?
  -- Берите пиво. - Ваня подвинул картонный ящик с пивом.
  Ребята оживились. Они молча открыли пиво и сделали несколько глотков.
  -- Как там Света?
  -- Нормально. Потихоньку восстанавливается. С ней всё будет в порядке. - Ваня откашлялся, отхлебнул немного пива и продолжил. - Нам нужно найти тех уродов, которые на неё напали. Вы как?
  -- Ты же знаешь: мы с тобой. Мы для этого и приехали. - Без промедления ответил Олег. Все остальные кивали. - Есть план?
  -- Хорошо. План такой: идём на вокзал (они, видимо, там "шарятся"), находим их, выделяем главного и оставляем его мне. Остальных ловите вы по возможности.
  Света хорошо разглядела главаря. Он выделяется среди остальных, сильно доминирует. Ну, тут ничего примечательного: невысокий, среднего роста или чуть ниже, среднего телосложения, в джинсах, чёрной куртке, на вид нашего возраста, славянская внешность. Самое главное: густые, тёмные, вьющиеся волосы, полные губы, широкий нос, правильные черты лица. Ходят они по три-четыре человека. И этот главный, как я уже говорил, выделяется среди них. Я думаю, что как только мы их увидим - сразу узнаем.
  Одеваемся в свои старые вещи и строим из себя таких же уродов, как они. Может быть, они к нам даже сами подойдут. И вот ещё. - Ваня достал коробку с бейсбольными битами. - Сегодня купил. Прячем, естественно, в куртки.
  Дима подбежал и взял биту, покрутил, поперикидывал в руках.
  -- Тяжёлая штука.
  Подошёл Олег и направил биту ему в грудь.
  -- Защищайся.
  Они начали драться на битах, как на шпагах. Вдруг Олег остановился и победоносно произнёс:
  -- Я уже представляю, как они будут умолять нас о пощаде.
  •
  Вечером вокзал "кишел" таксистами, бомжами, весёлой молодёжью и простыми прохожими, спешашими домой. Оранжевый свет фонарей тускло освещал тёмные спины людей и глыбы грязного снега непонятной формы. На остановках сонное ожидание прерывалось возгласами бомжей или пьяных гуляк разного возраста, выбросившихся на улицу из кафе покурить. Запоздалые студенты спешили с пар. Ваня оценивающе всех обсматривал. Друзья пинали бордюр ногами. Пиво уже "выветрилось". Молодая девушка, проходя мимо них, прибавила шаг. Когда она прошла, неритмично стуча каблуками, Дима сказал:
  -- Мы можем понаблюдать из машины в следующий раз.
  -- Что ножки заболели, - ухмыльнулся Олег.
  -- Чувствую себя "не в своей тарелке". Всё время то в музыкальную школу ходил, то на английский, то, блин, в театр, а теперь хожу с битой по вокзалу. Я понимаю, что это для дела. Но кто мешает так же из машины понаблюдать? Что думаешь, Ваня? - Дима с надеждой посмотрел на него.
  -- Хорошая идея. Предлагаю сегодня по домам, а завтра понаблюдаем из машины.
  Ребята закивали. К Ване вплотную подошёл Олег.
  -- Как ты? Их поимка - вопрос времени.
  -- Я понимаю. Продолжим, значит, завтра.
  Они пожали руки и разошлись.
  Ваня прошёл ещё один круг по вокзалу и пришёл домой. Повалился спать.
  На следующее утро он поехал к Свете, затем по делам магазина и вечером обратно вернулся на вокзал. В машине время летело намного веселее. Олег включил музыку, щёлкнул пальцами и сказал:
  -- Меня сегодня Лена не хотела отпускать: ревнует.
  -- А ты ей рассказал?
  -- Нет, конечно. Тогда бы она меня точно не отпустила.
  -- А что ты ей сказал, - не унимался Дима.
  -- Почти правду: то, что Ване нужна сейчас наша поддержка.
  -- Я пройду кружок, - заёрзал Ваня. - А вы сидите. Я на связи.
  Ваня хлопнул дверью и вышел. На него обрушились пьяные звуки вокзала и пронизывающе-холодный ветер. Он посмотрел вперёд: молодой парень с девушкой назло погоде и обстановке весело кокетничали; пожилая женщина с двумя пакетами спешила на остановку, брюнетка в приподнятом настроении выбежала из такси и застучала шпильками по асфальту; на противоположной стороне улицы бомж наклонился прикурить. Иван пошёл вглубь узкой улочки. В окнах четырёхэтажных домов беззастенчиво занимались своими делами люди. Он пошёл дальше к центру, потом развернулся и пошёл по другой стороне улицы. На ней никого не было, горели только скучные вывески с рекламой. Он повернул параллельно вокзалу и, не рассматривая людей на остановках, дошёл до рельсов, прошёл вдоль технологического университета, затем назад и остановился у машины. Тихо открыл дверь.
  -- Ну, как дружинник всё спокойно?
  На заднем сидении спал Андрей. Олег проследил за его взглядом и добавил:
  -- Он сегодня перетрудился. Рано встал.
  -- Биту хоть достал?
  -- А биты у него уже нет: мама изъяла.
  Они рассмеялись.
  -- Поехали домой. С таким настроением мы если их и встретим, то, наверное, расцелуем от радости.
  Ваня приехал домой, дошёл до дивана и повалился спать.
  Следующим вечером они долго кружили по узким улочкам вокзала, а затем поставили машину на старое место. Дима пару минут всматривался в окно, потом машинально полез в рюкзак и достал ссобойку и термос.
  -- Кто будет бутерброды с колбасой и сыром?
  -- У меня салат с тунцом. Кто будет? - Вторил ему Андрей.
  -- Пойду пройдусь.
  -- Вань, мы с тобой.
  -- Нет, я один. Я быстро.
  Ваня захлопнул дверь и побежал вперёд. Он не всматривался в прохожих.
  "Я найду и убью этого урода. Урода, который пьёт человеческую кровь. Он ответит за всё сполна. И я больше никогда не отпущу Свету одну вечером на улицу."
  Ваня посмотрел по сторонам и перешёл дорогу.
  "Убью его"
   "Жажду его смерти"
  Он развернулся.
  "Интересно, кто его родители? Они будут оплакивать этого урода. Они могут быть не плохими людьми. Мама будет отчаянно плакать и кричать: "за что мне это и сыночек мой".
  Он представил безутешную мать и потряс головой.
  "Представим, что у него нет матери, нету никого. Он сирота, коптящий это небо"
  Ваня посмотрел на тёмное беззвёздное небо.
  "Не убей" - пронеслось в голове против его воли.
  Он закрыл глаза.
  "Всё-таки без Бога жить легче"
  Он развернулся перед машиной и прошёл ещё один круг.
  •
  Сегодня Света встретила его "прохладно". Ваня поцеловал её в щёку.
  -- И когда тебя уже домой отпустят?
  -- Знаешь, сотрясение - это такое дело. Нужно пить таблетки, делать физиопроцедуры и находиться под наблюдением врача. Мне предлагали выписаться и наблюдаться в поликлинике, но лучше я здесь пока что останусь.
  -- Вот ещё придумала!
  "Не видишь, как я каждый вечер стараюсь!"
  Света опустила глаза.
  -- Ты ещё не поймал его?
  -- Нет ещё. Неужели ты не хочешь домой?
  Ваня чувствовал повышенное к себе внимание. Пациентки менялись, но их внимание и как будто бы мнение о нём оставалось прежним.
  "Жена не хочет идти домой"
  -- Мне просто ещё плохо. Как только станет лучше - сразу выпишусь, - успокаивала Света. - Мне нельзя нервничать.
  -- Разве дома ты нервничаешь? - Он прислонился к её уху. - Я так соскучился.
  Света подняла голову вверх и дотронулась до своей длинной шеи, вздохнула.
  -- Я попрошусь, чтобы меня отпустили домой на выходные.
  •
  В субботу он забрал Свету из больницы. Они устроили небольшой ужин вдвоём.
  В десять вечера Ваня встал, оделся.
  -- А ты куда?
  -- Нужно выйти...спи.
  Он доехал на автобусе до вокзала.
   "Господи Боже, помоги мне!".
  Ваня пошёл по знакомому маршруту, по длинным узким привокзальным улочкам. Люди собирались у кафе или кутались в капюшоны на остановках. Раздолбанный асфальт обнажился под снегом. Ваня шёл, шпуля под ногами его куски. Разноцветные вывески освещали лица случайных прохожих: в основном, невесёло-весёлые подвыпившие кампании, женщин, парочки. По своему маршруту кругами ездили автобусы и троллейбусы.
  Ваня подошёл к главному входу вокзала. Когда он поднимался по лестнице, то заметил спускающуюся в переход кампанию. Четверо парней. Один явно главный. Он шёл впереди в джинсах и чёрной кожаной куртке. Волосы тёмные и немного вьются. Он шли как бандиты, развязно.
  Ваня развернулся и осторожно пошёл следом. Он нащупал нож. Они о чём-то говорили, как будто вспоминали какое-то своё недавнее преступление. Они свернули с главной улицы. Главарь обернулся.
  "Это они!"
  -- Закурить не найдётся? - небрежно спросил Иван, обращаясь к главному.
  Шайка опять обернулась, главарь ухмыльнулся и подошёл ближе:
  -- Что так сильно курить хочется? - сказал он и полез в карман.
  Ваня одним прыжком навалился на него, сжал его правую руку и прижал к горлу нож. Шайка стояла в замешательстве.
  -- Не подходите, - хрипел главарь, так как с каждым приближением Ваня все сильнее прижимал нож к его горлу.
  -- Не подходите, иначе я перережу ему горло, - подтвердил Ваня.
  Они отошли, оскалясь.
  -- Не подходите, - ещё раз закричал главный урод. - Что тебе нужно?
  -- Мы сейчас пойдём в милицию все вместе и вы сознаетесь, что недалеко отсюда примерно месяц назад напали на девушку и сильно ударили по голове.
  -- Мы ни на кого не нападали, - шептал тот.
  -- И не стыдно тебе врать.
  Ваня плотнее прижал нож к горлу. Урод в ужасе заёрзал.
  -- Ты меня зарежешь.
  -- Зарежу, если нужно.
  Ваня быстрым шагом повёл его во двор. Шайка шла за ними молча.
  -- Скажи им, чтобы ушли.
  Урод мешкал. Ваня прижался к его уху.
  -- Не зли меня, друг.
  -- Уйдите! Уйдите, сказал.
  По одному из шайки начали уходить в разные стороны уроды. Ваня поспешил в открытую дверь подъезда и закрыл за собой дверь. Он достал припасённую верёвку, задрал его руки вверх и крепко привязал к перилам.
  -- Ты что делаешь? - шептал тот. - Не трогал я твою бабу. Клянусь, не трогал.
  -- Сейчас мы проверим.
  Урод начал выкручивать руки. Ваня набрал Светин номер.
  -- Все в порядке. Сейчас я тебе кое-кого покажу и ты мне скажешь, он ли это.
  Светины глаза спросонья были как две бездонные пустые чёрные дыры. Она тихо моргнула и всмотрелась. Ваня поднёс камеру к лицу урода, но тот отвернулся. Ваня взял его за волосы и подставил крупным планом прямо под камеру в телефоне. Урод начал кричать:
  -- Спасите.
  -- Я предупреждаю: будешь кричать - зарежу. И неужели ты думаешь, что кто-то придёт к тебе на помощь?
  Он отбросил его голову.
  -- Ну что?
  Света дрожала.
  -- Это он!
  •
  Ваня бросил телефон на пол и сжал в руке нож.
  -- Пожалей меня! Умоляю! Прости меня. Умоляю!
  Урод как будто хотел опуститься на колени, но не мог из-за связанных рук. Он плакал:
  -- Прости меня. Я больше не буду. Я пойду сам в милицию. Я сознаюсь. Ты не понимаешь, ты же не знаешь, через что я прошёл.
  Ваня взял его за волосы опять. Руки его дрожали. Главарь плакал:
  -- Я сирота.
  Ваня, как током ошарашенный, отшатнулся.
  -- Умоляю, прости меня. Господи Боже, как я дошёл до такой жизни? Не убивай... - он рыдал взахлёб.
  Ваня подобрал телефон с пола и посветил ему фонариком в лицо.
  -- Рома?
  Тот перестал рыдать и сглотнул. Ему как будто хотелось вытереть слёзы.
  -- Ты меня знаешь? Умоляю, помилуй меня. Делай, что хочешь, но не убивай. Умоляю, умоляю. Боже, пожалуйста.
  В эту минуту Ваня отчётливо вспомнил детство, Рому, свои беды, но больше всего, то, как он хотел, чтобы Рома не вырос бандитом. Он желал тогда Роме только добра, несмотря на тот ад, который он ему устроил. Он вспомнил себя тогда: для него не было плохих людей, только заблудившееся и глупые, не было уродов на всём белом свете!
  Он осветил своё лицо.
  -- Я - Ваня. Помнишь, как ты обижал меня в детском доме?
  Тот замер, потом начал неистово кричать:
  -- Помогите. Помогите.
  Но дом не откликался.
  -- Тихо, сказал.
  -- Ваня, пожалуйста. Ты же добрый, Ваня. Не делай этого. Я... - он начал раскачиваться и извиваться, чтобы вырваться из верёвки.
  Ваня начал его медленно развязывать. Рома в отчаянии шептал:
  -- Что ты делаешь? Что ты делаешь?
  -- Я так хотел, чтобы ты не вырос уродом. - Он освободил его вторую руку. - Видимо, я хотел этого больше тебя самого.
  Когда обе руки были свободны, он откинул Ваню и бросился вон из подъезда.
  Ваня застыл.
  "Боже, я простил его!"
  •
  Когда он пришёл домой, Света не спала. Она сидела в полутьме на краешке кровати в вечернем платье.
  -- Ваня, милый, ну что?
  Он молчал.
  -- Ты убил его? - Она смотрела на него горящими от нетерпения чёрными дырами. - Убил?
  Ваня присел на кровать. Она подошла к нему и заглянула в лицо.
  -- Что с тобой? Ты такой счастливый? Вань, - она начала трести его. - Ты в порядке?
  Она бросилась к нему на грудь.
  -- Это был этот урод. Точно.
  Она целовала его в лицо и губы и тяжело дышала. Он встал.
  -- Я не убивал его. Света, ты должна понять, - Ваня вздохнул, - хоть это и сложно. Я понял это внезапно, то есть я вспомнил себя в детстве, каким я был. Ты же знаешь библию: мы должны прощать врагов своих, не воздавать злом за зло.
  Света щурилась:
  -- Какую библию? Когда ты таким верующим стал? Что случилось?
  Она подошла к нему и максимально подняла свои брови.
  -- Мне стало очень легко на душе, когда я простил его. Я знаю, что сделал правильно. Это даже не правильно. Все знают, что это правильно. Но именно для меня правильно, действительно...
  Она открыла рот и причмокнула языком:
  -- Всмысле простил?
  -- Я его отпустил и простил. В сердце своём простил.
  -- Ха-ха! Ты шутишь?! Ты можешь мне всё рассказать, Вань.
  Она начала пытаться через верх снять узкое платье, но потом остановилась:
  -- Скажи мне только: да, я это сделал. Я ни о чём тебя больше не спрошу. Скажи мне.
  -- Я простил его.
  Света стянула платье одним движением одной свободной руки и осталась в трусиках. Она быстро залезла под одеяло, отвернулась и закрыла глаза, губы её тряслись.
  •
  Утром Ваня встал пораньше и сделал завтрак.
  -- Доброе утро.
  Света не отвечала.
  -- Отвези меня в больницу.
  -- У нас же ещё один день?
  Ваня протянул к ней руку, но она отдернулась, как от удара тока.
  -- Пожалуйста, я не могу сейчас разговаривать. Будет лучше, если ты отвезёшь меня в больницу.
  -- Понимаешь, это так легко прощать. Пойми меня, пожалуйста, Света.
  Она отрыгнулась в руку и посмотрела на него.
  -- Хотя бы в милицию его сдал.
  -- Я знаю его и знаю, как его зовут.
  Света заулыбалась.
  -- Ну, слава Богу. Сегодня они работают ведь. Пойдём тогда вместе.
  Он взял её за руку.
  -- Возможно, он и сам туда придёт с повинной. Попробуй простить его.
  Она вырвала руку и начала что-то шептать про себя. Потом вдруг заплакала без слёз.
  -- Нет, ты серьёзно? За что ты так со мной?
  •
  После того, как Ваня отвёз Свету в больницу, он зашёл в церковь.
  "Как же я давно тут не был. Теперь всё изменится. Как же я забыл про тебя, Боже? Как же мне хорошо. Спасибо тебе. Спасибо, что ты не забыл про меня. Что рука твоя ведёт меня. Что спасаешь меня от меня самого. Спасибо, спасибо. Господи Боже, спасибо тебе за всё"
  Ваня пришёл домой абсолютно счастливым. Он упал на кровать и решил подумать о Свете, но о ней абсолютно не думалось. "В конце концов, я не подкаблучник какой-то" - решил он и спокойно заснул.
  На следующий день он заставил себя позвонить Свете.
  -- Привет. Ты как?
  -- Нормально. Меня уже скоро выпишут. Знаешь, ведь мне нельзя нервничать...
  -- Может тебе чего-нибудь привезти?
  -- Привези мне себя, Вань.
  •
  Как только Ваня зашёл в палату, пациентки шумно и демонстративно вышли.
  "Они уже всё знают"
  Он присел на кровать.
  --Зачем ты им всё рассказала?
  -- О чём ты? В любом случае, ты же гордишься своим поступком.
  -- Да, но не все меня поймут.
  -- Может тебя никто не поймёт, потому что ты не прав.
  Ваня посмотрел на пол. Света нежно погладила его по щеке.
  -- Я рада, что всё так вышло. Это так глупо мы придумали. Мы же не убийцы какие, Вань. Ещё бы тебя нашли, обвинили неизвестно в чём и меня как сообщницу. Семья зеков, - Света развела рукой. - Прости меня, что тебе вчера наговорила. Ты всё правильно сделал.
  Он наклонился, чтобы поцеловать Свету. Она подняла указательный палец.
  -- Но... но мы должны заявить в милицию. Если ты знаешь, кто он.
  -- Зачем ты меня так мучаешь, Света?
  Она с ненавистью облокотилась о его плечо.
  -- Вань, он будет и дальше издеваться над людьми. Ему же всё сходит с рук. Если тебе меня не жалко - пожалей следующую жертву. Хорошо, ты простил его. Но наказание пойдёт ему на пользу.
  -- Это нам неизвестно. Давай думать за себя. Уже всё равно ничего не исправишь. Не судите и не судимы будете.
  -- Отчего ты стал таким вдруг верующим? - С яростью начала она. - Мы с тобой даже ни разу в церковь не ходили. Чего ты так боишься? Я что за священника замуж выходила. - Света бесслёзно плакала. - Признайся, что ты просто струсил.
  -- Наверное, ты никогда меня не поймёшь.
  -- Все уже всё поняли, Ваня.
  Она смотрела на него, далёкая и холодная. Ваня как будто сам чувствовал фальш в своём голосе.
  -- Прости его, ведь всё равно ничего не исправишь.
  Она стукнулась спиной о спинку кровати и прищурилась.
  -- Ты бы никогда не простил, если бы это произошло с тобой.
  -- Что ты такое говоришь?
  -- Да просто тебя, видно, это не сильно "задело".
  Ваня встал и выбежал из палаты. Когда дверь настежь открылась, туда начали вбегать женщины. Одна из них "зацепила" его своим взглядом: "трус" - прошептала она.
  •
  Он выбежал на улицу и сел в машину и отдышался.
  "Господи Боже, дай мне сил. Дай мне сил простить Свету"
  Он подъехал к зданию отделения милиции. На крыльце спокойно курили люди в форме. Из приоткрытого окна машины пахло весной. Подтаявший снег лежал кусками, посреди серого дня иногда выглядывало солнце. Звуки передавались быстрее, но не так молниеносно, как летом. Люди заходили и выходили из здания с каменными лицами. Некоторые женщины искренне улыбались. Ваня успокоился и выдохнул.
  "Как мне теперь жить, Боже?"
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  КАТЯ
  Говорят, что после шести часов кушать нельзя, но это не совсем верно. Поужинать можно и за три часа до отхода ко сну. При этом пища должна быть разнообразной, но не жирной. Овощи, салат - лучше всего комбинировать с рыбой или курицей на пару. Ужинать нужно не спеша. Да, и хлеб лучше исключить. Если же Вы приготовили довольно калорийную пищу: суши, например, (суши из-за риса), то можно просто скушать чуть-чуть. (Вкусного по чуть-чуть, как говориться). При этом считается (не у нас, конечно, - у французов), что неплохо на ужин распить бутылочку вина. Здесь стоит отметить, что вино, а тем более целая бутылочка, может быть очень калорийным. Это особенно относится к крепленым винам с большим содержанием сахара. Лучше покупать сухое вино. Кроме того, красное сухое вино воздействует на микрофлору кишечника подобно кефиру и спасает (это особенно важно в моём случае) от малокровия, а вдобавок позитивно воздействует на сердечно сосудистую систему (ССС). Так что можно без зазрения совести позволить себе бокальчик красного сухого вина за ужином. Перед приёмом пищи у меня есть правило выпивать стакан воды. Это немного снижает аппетит и защищает от переедания.
  -- Здравствуй, любимый! - Катя поцеловала Андрея в щёчку. - Итак, что будем кушать на ужин? - она заёрзала на сидении, пристегивая ремень безопасности в Андреином Джипе и снимая пушистый капюшон. На улице -15!
  Андрей уверенно выехал на главную дорогу.
  -- А что у нас есть? - подумав немного, он добавил, - Мы вроде вчера "затаривались" в супермаркете.
  -- Да есть почти все: рыба, овощи, салат, мясо. Что хочешь? Или можно просто купить пиццы, хотя пиццу мы недавно кушали. Я бы сыра съела.
  -- Ну, можно суши сделать и посмотреть что-нибудь по телевизору. Или купить заехать.
  --Хорошо. Договорились. Я знала, что ты суши предложишь.
  Андрей улыбнулся и посмотрел прямо Кате в глаза, большие и ярко-синие. Вверху аккуратная нестираемая хитрая стрелка.
  Катя вспомнила супермаркет, большой и уютный, приятный стук тележки и удовольствие от покупки вкусных и полезных продуктов.
  -- Как сегодня на работе день прошёл? - как всегда спросил Андрей.
  -- Все как всегда: собрание, почему маленькие продажи. Как будто мы виноваты! О тяжёлой экономической ситуации в стране. - Катя вздохнула.
  Машины выехала на МКАД. Ещё немного - и показался большой серо-жёлтый коттедж с окнами до пола и большим забором. Типичный коттедж в посёлке.
  Катя сняла макияж, незаметно чуть намазала ресницы маслом, расчесала волосы и нанесла небольшим слоем на кожу крем-маску, позвонила маме (сказала, что она у Андрея и всё хорошо) и чуть подкрасила губы, аккуратно сложила платье и колготы и переоделась в домашний костюм: короткие шортики и маечку. Остальным: волосами, косметикой, ногтями и своей любимой зарядкой - она займётся утром.
  Андрей скинул свои джинсы и кофту, надел мешковатый костюм и пробрался на кухню.
  -- Катюш, я все достал для суши. Нужно, наверное, рис приготовить.
  -- А, ты, голодный поросёночек! - Катя наморщила нос. - Давай, может, пока что, рыбой и сыром перекусим?
  Андрей включил увесистый экран и сделал себе большой бутерброд: чёрный хлеб с маслом и красной рыбой. Катя подала ему ещё маслин и сыра. Андрей с аппетитом ел, раздувая пухлые щёчки и причмокивая.
  -- Ты ешь очень много масла, лучше сыра возьми.
  Она аккуратно подложила сыра и зелени к нему на тарелку.
  -- Хозяюшка моя. - Он взял сыр и поцеловал Катю в щечку во время рекламы.
  Пока варился рис, Катя нарезала рыбу и накрыла стол. Возле двух тарелок, стоящих напротив друг друга, положила салфетки и поставила соевый соус, положила палочки. Затем выпила стакан отстоявшейся воды.
  -- Я сегодня опять объявление создал по поводу курьера. Сейчас так тяжело найти нормального курьера. При этом деньги предлагаю немаленькие почти ни за что. С утра поработал и свободен, - декламировал Андрей.
  -- А ещё говорят работы у людей нет, маленькие зарплаты. Ну, ничего, думаю, что следующий курьер точно тебя не подведёт. Может выбирать нужно более тщательно?
  -- Может, у тебя знакомые есть, или у подруг, кому работа нужна?
  -- Я спрошу. Может действительно кому-нибудь нужно. Тем более что такие условия хорошие: предложить не стыдно.
  Андрей вздохнул, будто сказал: сложно сейчас бизнес "на плаву" держать, но он постарается.
  -- Может, вино? - Предложил он и начал разливать в бокалы.
  -- Мне только если один бокальчик, а-то завтра на работу, - отозвалась Катя, выкладывая роллы на тарелку.
  Андрей улыбнулся. Ему нравилось, как Катя накрывает на стол: большое блюдо с суши, бутылочка вина, соки, кола, вода, хлеб (если ему нужен), соль, соус, обязательно зелень, бутерброды. Голодным не останешься!
  Андрей посадил Катю в её смешной домашней маечке за стол и сфотографировал на ее и свой телефон. Получилось интересно: жёлтый свет, дымка и радостная аккуратная Катя за большим столом.
  -- Хозяюшка.
  •
  Опять же, считается, что завтрак должен быть полноценным и сытным. И это правильно, тем более, что овсянка на воде очень полезна для кожи и не "сказывается" на фигуре. Конечно, сначала стакан воды. Можно съесть ещё яйцо, потому что белки с утра залог того, что будешь чувствовать себя сытым до обеда.
  Катя встала на час раньше: сходила на пробежку, в душ, уложила волосы, накрасилась, приготовила завтрак. Она не любит долго спать в отличие от Андрея, который так мило посапывал в кровати. Она надушилась, затем подошла и поцеловала его в щёку.
  -- Чудо, вставай. Завтрак готов.
  •
  В этом году под бой курантов Катя который раз чётко сформулировала своё желание: выйти замуж за Андрея. Интересно, что пожелал он? Она не из тех девушек, которые сами предлагают парню руку и сердце, тем более что они это навряд ли оценят. Да, девушка может намекнуть, но "скатиться" до прямого предложения или ультиматума нельзя. Это путь в никуда. Девушка должна уметь ждать. Хотя это так трудно, иногда даже Катя зарывала лицо в подушку и долго плакала. Ожидание...на эту тему можно долго философствовать, но правда жизни в том, что она чувствует, что всё будет хорошо, что каждодневное гнетущее ожидание сменится счастливым браком, что у них будет двое прекрасных детей. У них будет самая лучшая семья. Люди будут восхищаться ими.
  Катя думала об этом во время утреннего кофе на работе, во время волнительного собрания, во время обеда в понимающей женском кампании и во время перекуров. А говорить об этом устала.
  -- Ну, что, Кать, как у тебя с Андреем? Когда уже на свадьбу пригласишь?
  -- Я, девочки, уже расслабилась. Пусть всё будет, как будет. В конце концов, я верю, что всё сложится наилучшим образом.
  -- С твоей фигурой, Катюш, можно задуматься о поиске запасных вариантов. Потом твой Андрей будет ещё локти кусать.
  Катя рассмеялась.
  -- Когда только?
  -- Ты же на выходных дома.
  -- Но мы часто и на выходных встречаемся, плюс всякие дела. Да и где их искать?
  При упоминании о Катиной фигуре все оценивающе на неё посмотрели и одобрительно закивали. Да, она следит за своей фигурой. Кто-то ей восхищается, кто-то говорит, что она уж очень худая (что не так), родители постоянно заставляют покушать. Однажды она даже "загремела" в больницу из-за малокровия. Но это всё из-за неправильного питания. А теперь появился ещё новый аргумент у завистников: "в твоём возрасте это некрасиво". Но она предпочитает думать современно: у неё прекрасный возраст - двадцать девять лет и у неё всё ещё впереди. Точка.
  -- Может "надавить" на него?
  -- Да, я пыталась и он пошёл на многие уступки. Но на предложение пока не готов: вы же знаете, какой он правильный. (Андрей раньше здесь работал. Так и познакомились). Пока тысячу раз всё не обдумает и не взвесит...зато то, что решит, то уже на века.
  -- Аминь
  •
  Андрей заехал за Катей после работы. Он поцеловал её в щёчку.
  -- В магазин заедем по дороге? Хотя ещё вчерашние суши и вино осталось.
  -- Я могу сегодня сделать макароны с сыром, а суши возьмешь на ссобойку.
  Катя подставила руки к печке.
  -- И вино сегодня допьём.
  Она вспомнила об угрозе малокровия. Можно купить кровянку завтра, дома покушать.
  А вы знаете, что кровянка мало того, что полезна, но в чуть поджаренном виде ещё и очень вкусная. Можно просто положить её на хлеб и она растает у вас во рту. Дёшево, вкусно, полезно.
  -- Как на работе? Что нового?
  -- Как всегда низкие продажи. Кризис да ещё затишье после праздников. Может в следующем году нам даже каникулы сделают в это время. Неоплачиваемые, конечно. А у тебя что? Нашли курьера?
  -- Пока рассматриваем. Студента, наверное, опять придётся брать. В каком ВУЗе учатся порядочные студенты?
  Катя улыбнулась. Андрей через зеркало заглянул Кате в глаза. Она чувствовала тепло и счастье.
  "Может ничего не получается, потому что я очень сильно этого хочу?" Она бессознательно посмотрела вверх.
  -- Я спросила у девчонок. Может они кому предложат. Будем значит искать студента. Шурика.
  Андрей улыбнулся.
  -- Это хорошо, что ты спросила. Нужно всегда спрашивать, искать. Меня друзья так научили; успешные.
  Катя посмотрела с восхищением.
  -- Хорошо. Хорошо, что ты у меня такой учёный.
  "Чему они тебя ещё научили. Большая часть неженатых и раведённых."
  -- А ещё они тебя чему научили? - усмехнулась Катя.
  Андрей усмехнулся и переключился на дорогу. Шутник из него неважный. Он больше по серьезным разговорам. Хотя серьезных предложений от него тоже не дождешься.
  •
  Ура, пятница! В офисе весь день царило приподнятое настроение. Девчонки улыбались друг другу: "пятница-развратница", и курили с особым наслаждением. Катя смотрела на часы каждые полчаса. Скорей бы домой, отдохнуть. После работы ничего уже не нужно делать, никуда не нужно идти, готовить, даже думать.
  Мама и папа поцеловали дочку, как будто сто лет не видели. Хомячок Пух залез на колени. Катя надела спортивный костюм, нанесла на лицо маску толстым слоем и заколола волосы в гульку.
  -- Папа купил тебе кровяной колбасы. Сейчас он сделает фирменное блюдо, а я приготовлю салат, картошку, овощи как ты любишь.
  -- Спасибо, мама. Я как раз думала, что нужно будет кровянки скушать, а потом забыла. Я так наелась на работе, что колбасы будет более чем достаточно.
  Катя достала телефон с огромной для неё диагональю экрана и показала фото с суши.
  -- Вот мы с Андреем делали. Всё съели, и сегодня на работе ещё доедала, так что мы не голодаем.
  Мама смотрела с восхищением. Она обожала Катин телефон и всё время просила почаще фотографироваться.
  -- Фотографируйся каждый день, потом мне покажешь.
  -- А вот бы было интересно действительно фотографироваться каждый день в одной позе, на одном даже фоне от первого дня и до...может последнего, а потом запустить все фото в быстром темпе.
  -- Когда запустить? - Испугалась мама.
  Катя подняла брови:
  -- Может на день рождения. На пятьдесят лет, например.
  Мама задумалась.
  -- Да. Наверное очень интересно будет, - потом засмеялась, - главное, чтобы не печально. Но это ты уже так своих детей будешь так фотографировать каждый день. Дождаться бы мне только этого счастья.
  -- Мама, не начинай. Я так хочу отдохнуть от этого хотя бы один день.
  -- И что там Андрей говорил?
  -- Ничего, - Катя как будто смотрела в пустоту. - Тяжело быть девушкой, мама. Очень тяжело. Нужно было парня рожать.
  -- Вот ты и родишь, Катюша, - смеялась мама. - Мальчика и девочку.
  Папа вошел в комнату:
  -- Кровянка по-королевски готова. Катюш, иди на кухню.
  Семья села за стол. Каждый положил на тарелку скромную порцию своего любимого блюда.
  -- Что такое, Катюш? Ты не обиделась? - Смотрела с любовью мама.
  -- Хорошо так дома. Хорошо с Андреем тоже. Вот поженимся, детей заведём - всё будет хорошо, я вам обещаю.
  •
  Итак, сегодня с утра пробежка, зарядка, питательная маска для волос и лица, маникюр, педикюр, скраб для тела. Но сначала питательный завтрак.
  Катя встретила папу на кухне:
  -- Овсянка, сэр.
  -- И что тебе не спиться, доча?
  -- Полно дел. Дома же только два дня бываю. Нужно ещё по магазинам сходить, платье купить, а вечером с Андреем на каток, наверное, пойдём.
  -- Так, может, сегодня без пробежки? - Мама выглянула из-за угла. - Пробежки по магазинам будет вполне достаточно.
  -- Нет, нет и нет.
  Каждый день должно происходить что-то хорошее. Он чем-то должен быть, так сказать, обозначен. Иначе зачем жить, о чём говорить? Особенно если это выходной. Нельзя сидеть дома!
  Итак, после виртуальной прогулки по магазинам с питательной маской для волос, Катя красиво оделась, надушилась, накрасилась, сбрызнула волосы лаком и "вылетела" на улицу. Набрала Андрею. Знакомая мелодия и... сброс!
  Поразительно, как некоторые йоги готовят себя к состоянию полного отсутствия мыслей, и как оно иногда наступает у людей абсолютно не подготовленных. Они идут, например, спускаются по ступенькам подъезда в хорошем настроении, потому как идут на шопинг. Набирают номер и вдруг на раз ... замирают, мыслей нет, движений тоже. Только дыхание. Они стоят и слушают своё дыхание. Затем проходит сосед и смотрит на них с опаской. Тут они понимают, что нужно двигаться, что-то делать. И они продолжают заниматься своими делами. Ведь ничего не случилось. Они осторожно поглядывают на часы, не думая ни о чём. И только в шесть часов вечера густую тишину нарушает телефонный звонок.
  -- Здравствуй, зайка. Я не звонил, был очень занят. Сейчас большой заказ. У меня всё хорошо. Скучаю. Давай завтра созвонимся.
  -- Да, конечно, работай. Я сегодня как раз хотела провести вечер дома.
  Йог начинает выходить из транса. Дыхание снова становится сбивчивым. Голос любимого заставляет откликаться на внешние раздражители. После приходит просветление: всё хорошо. Нужно почаще говорить самой себе: всё хорошо. А-то в последнее время такое чувство, как будто кто-то взял за горло и всё время держит. Не душит, но и не отпускает.
  Вечером Минск "накрыл" ураган. Хотя поначалу просто казалось, что идёт снег и не прекращается. Крупные снежинки кружились в оранжевом свете фонарей. Зимняя сказка позволяет забыть обо всём. В голове тоже кружится какая-то мысль, не доходя до сознания. Может, о том, как прекрасен сегодня день?
  Ночью Катя в ужасе проснулась от терзавшего её кошмара. Ей снилось, что ей вынесен смертельный приговор. Её приковали к столбу, поместили в стеклянную комнату и запустили полчище комаров. Они должны были съесть её, выпив всё кровь или закусав до смерти. При этом Катя была рада своему приговору, сказала судьям: "спасибо" и послушно взошла на пьедестал, где её руки и ноги сковали, затем закрыли стеклянную дверь и выпустили маленьких паразитов. При этом за каждый укус она про себя благодарила. Люди смотрели на неё через стеклянную дверь и плевали прямо на стекло, а она за это благодарила их ещё больше. Она проснулась в ужасе, вспоминая.
  "Откуда что взялось?"
  Катя посмотрела на часы: полшестого, можно вставать. Она привстала и на минуту закрыла глаза, чтобы забыть о сне.
  •
  Катя поцеловала Андрея в щёку.
  -- Я соскучился.
  -- Да, мы редко видимся, - она хитро подняла брови.
  -- Такой был снегопад, сегодня еле машину раскопал.
  -- Меня бы позвал, раскопали бы вместе.
  -- Буду иметь в виду.
  Катя захихикала.
  -- Зарулим в магазин?
  Они решили сделать салат из сыра фета и пожарить курицу. В просторной кухне включили свет, телевизор, плиту. Стало тепло и светло.
  -- Только камина не хватает.
  -- Я тебе сделаю и камин.
  -- Было бы неплохо.
  У Андрея зазвонил телефон.
  "Наверное, родители"
  Он вышел из комнаты.
  "Или по работе"
  Через пять минут он пришёл обратно, глаза у него "бегали", на щеках проступил румянец.
  -- Катюш, мне срочно нужно отлучиться к другу, помочь. Ему плохо. Вернусь как только смогу. Я позвоню тебе. Кушай сама.
  -- А что случилось?
  -- Да я и сам толком не знаю, на месте разберёмся. Я быстро, обещаю. Я позвоню, как только что-то проясниться. Ты ведь не боишься оставаться одна? Если что - звони.
  -- Нет, едь, конечно. Всё хорошо.
  Андрей в спешке надел куртку и вышел. Машина "зарычала" и сразу же тронулась с места. Когда звук стих, Катя продолжила готовить салат, затем остановилась и села за обеденный стол. Её руки дрожали. Она никогда ещё не была в доме одна, даже в квартире. Какие-то мысли опять кружились в голове, но Катя не успевала за их ходом.
  "Да что происходит?! Я даже не знаю сама, о чём я думаю. Мне нужно..."
  Она прислушалась.
  "Звонок!?"
  Она даже не знала раньше, какой он. По телу пошла щикочащая волна страха, Катя осунулась и закрыла рот рукой.
  "А вдруг это Андрей".
  Не отпускало какое-то тревожное чувство, но не было времени обдумывать. В дверь настойчиво звонили!
  Катя вскочила с места, но потом резко остановилась.
  "Да это не Андрей. Он бы не звонил так навязчиво. У него есть ключ"
  Она прислонила руку к губам и поморщилась, хотелось плакать. В ужасе она как будто посмотрела на себя со стороны, и ей стало весело: Катя представила себя героиней какого-то триллера.
  "Я смогу за себя постоять!"
  Она встряхнула головой, расправила плечи и схватила нож со стола; спрятала сзади и подбежала к двери.
  -- Кто там?
  -- Меня зовут Лена.
  Молодая девушка. Катя выдохнула.
  -- Я бы хотела с вами поговорить.
  -- На какую тему? Я вас не знаю. Может, вы перепутали.
  -- Нет, Катя, я не перепутала. Я бы хотела поговорить об Андрее.
  Катя открыла дверь, быстро глянула на девушку: полная, неухоженная девка, к тому же малолетка.
  -- А вы кто?
  -- Можно пройти?
  -- Да, давайте пойдём на кухню.
  Катя молча смотрела на неё.
  -- Я бы хотела сказать, - начала она робко, - что на выходных Андрей был со мной. Он раньше был со мной гораздо больше времени, пока ты к нему не "прилипла" с этим переездом. Дело в том, что я его настоящая девушка, его любовь. А ты типо официальная девушка для друзей и родственников, для показухи, короче. Ты для него не человек. Он не хочет с тобою тут жить, не хочет на тебе жениться иметь детей... он... он сейчас вышел потому что я ему позвонила и сказала, что мне плохо.
  -- Так ты ему соврала?
  -- Что?
  •
  Катя около минуты прибывала в ступоре. Затем побежала в ванну, быстро вымылась, надела халат, отнесла в погреб грязную одежду, порылась в аптечке и достала оттуда все транквилизаторы. Налила виски, встретила Андрея у ворот и заставила немедленно с ней выпить, затем завела его в спальню и уложила на кровать. Он сразу же отключился.
  Она переоделась и спустилась вниз, энергично начала тащить тело, но оно не поддавалось. Она попробовала катить его. Оно оставляло за собой шлейф крови. Катя принесла скотч и обмотала его в несколько слоёв. Докатила до двери; помедлила. Откатила обратно, забежала за болгаркой в сарай, перекрестилась и начала резать; дошла до кости. Та не поддавалась. Она срезала мясо вокруг, дошла до позвоночника, сняла грудь и вонючий живот. Так она потихоньку продвигалась, складывая ошмётки в мусорные пакеты. Скелет со всем, что на нём осталось, положила в картонную коробку. Перетащила по одному все мешки к сараю и зарыла в неглубокую яму. Вымыла пол и всё вокруг, помылась сама, надушилась, накрасилась, уложила волосы и спрыснула лаком, разбудила Андрея. Впервые за долгое время она отчётливо слышала каждую свою мысль.
  -- Андрей, доброе утро. Ты проспал. Поехали, не завтракая. Я уже одета.
  -- Хорошо, Катюш. Мы вчера выпили немного, и я заснул без задних ног, - медленно говорил он.
  Он выглядел отдохнувшим.
  -- Тебе нужно меньше пить, а-то ты сильно храпишь. Я вот не спала от этого всю ночь.
  -- Ну, что ты, зайка. Разбудила бы.
  Андрей нагнулся, чтобы поцеловать, и Катя вдруг почувствовала навалившийся приступ тошноты.
  -- А вообще-то ты не выполнил свой долг.
  Она залезла на него верхом, стянула с себя нижнее бельё, провела рукой по накаченному животу и чуть выступающим соскам, откинула голову и непроизвольно застонала, вся отдаваясь накрывающему её желанию.
  •
  Андрей сидел, расслабленный, в машине и что-то напевал под нос. Катя закрыла глаза, затем резко открыла, посмотрела в окно: сквозь чёрную дымку наступившего дня она отчётливо видела её глаза. Катя сглотнула и наклонилась.
  -- Тебя что тошнит, зайка? - Скрипел своим детским голоском Андрей.
  -- Дай я попробую выйти.
  Он остановился на МКАД. Катя выбежала на обочину и сбежала вниз, прилегла на снег, медленно подняла глаза вверх к белому небу.
  "Боже!"
  -- Тебе помочь?
  -- Я сейчас.
  Она отвернулась и засунула два пальца в рот, затем поползла наверх к машине. Андрей дёрнулся.
  -- Давай помогу, Катя! - Он поднял её с колен. - Тебе очень плохо, Кать?
  Катя выдохнула и села в машину, он сел следом и взял за руку.
  -- Кать?
  Она медленно скрутилась и зарыдала.
  -- Кать, где болит? Пожалуйста, не стони так. Отвезти тебя в больницу?
  Она выпрямилась и посмотрела вперёд с безразличным видом.
  -- Всё в порядке. Едем на работу. - Он медлил и вопросительно смотрел на неё. - Какой-то спазм.
  На работе Катя первым делом плотно закрыла жалюзи, затем опёрлась о свой любимый рабочий стол и осторожно села, рьяно погрузилась в работу.
  Вечером они с Андреем, не поужинав, занялись долгим сексом. Потом он принёс из холодильника всё, что там было, наелся и уснул.
  Катя уставилась в темноту, где двумя горящими точками на неё смотрели те же глаза. Они сняли с неё, непосильным грузом лежавшее, жгучее всепоглощающее женское желание быть любимой, быть женой и матерью.
  "У меня нет будущего"
  Она с отвращением посмотрела на спящего Андрея и, обессиленная, отключилась.
  •
  На крещение они поехали набрать освящённой воды. За городом, недалеко от их коттежда, была прорубь. Довольная женщина в купальнике три раза окунулась в воду и вышла радостная, обновлённая. Катя смотрела на неё в оцепенении, затем подошла к проруби и осторожно на выдохе заглянула в её серую воду. Голова у неё закружилась.
   "Беги отсюда. Беги" - стучало в голове.
  Она в ужасе побежала, падая, к машине.
  -- Что с тобой такое? Ты так сильно бежала. Я сначала смеялся...
  Андрей дышал на неё морозным воздухом.
  -- Нечего там делать.
  -- Кать, что с тобой?
  -- А с тобой что: ходишь всё время и молчишь?
  -- Кать, я хотел...
  Она с остервенением повернула голову к багажнику.
  -- Ты воды набрал?
  -- Ну да.
  -- Вылей её!
  -- Что?
  -- Вылей её.
  -- Но зачем?
  -- Вы-не-си её.
  Он, подняв брови, вынес шестилитровую бутлю и поставил со злостью на снег.
  -- Катя, что происходит?
  Она села в машину и пристегнула ремень.
  -- У меня бешенство, - смеялась она.
  -- Ха-ха. Так может забрать?
  -- Нет. Поехали отсюда.
  •
  Проснувшись на своей кровати в родительском доме, Катя почувствовала глухое отчаяние. Она потёрла сухую щёку о подушку и подскочила.
  "Я не хочу видеть маму с папой"
  Она быстро застегнула тугие джинсы и выбежала из дома. Немного отойдя от подъезда, она жадно прикурила сигарету. Ноги вели её к метро, чтобы доехать до своего любимого парка.
  "О чём я опять думаю?"
  Не торопясь, по парку прогуливалась девушка. Их глаза встретились.
  -- У вас сигареты не будет? - спросила Катя.
  -- Нет.
  -- У меня будет.
  Девушка пошла, ухмыльнувшись, дальше. Катя догнала её.
  -- Простите, не думайте, что я какая-то умалишённая. Просто очень-очень одиноко. А вам?
  -- Простите?
  -- Вы не подумайте, я нормальной ориентации. Просто давно с подругами не общалась. Может, сходим в кафе, пообщаемся. Я всё оплачиваю.
  -- Ну, давайте сходим. Мне тоже сейчас нечего делать.
  -- А, может, поедем ко мне в загородный дом? Там много всего интересного.
  -- Извините, не могу.
  Она ускорила шаг. Довольно стройная, аккуратная, невысокая брюнетка с длинными секущимися волосами в скромном хвостике.
  "Типичная одиночка"
  -- А вы учитесь?
  -- Нет, уже работаю.
  -- Я работаю тоже в неплохой фирме. Всё, так сказать, есть, только бывает очень одиноко, понимаете, не с кем пообщаться. Мы могли бы с вами выходить иногда гулять в кафе, в ресторан за кампанию. А я всё оплачиваю. Только не подумайте чего, я нормальной ориентации. Мне подруга нужна.
  Катя заглянула ей в глаза.
  -- Ну, я даже не знаю. Странное предложение.
  -- А что тут странного? Если нужен молодой человек, то знакомятся, а если нужно, так сказать, - Катя засмеялась, - позарез подруга, то что? Как тебя зовут?
  -- Лена.
  -- Хорошее имя. Меня Катя.
  Катя непроизвольно принюхалась.
   "Я как мужик, цепляющий дуру. Эти ужимки, эти улыбочки, это давящее желание найти нормального парня. Неудачница, жаждущая счастья. Эти аккуратные некрашеные волосы, этот ненавязчивый тональник, этот бесцветный лак, без шапки, в начищенных сапожках. Ты не в Европе, детка!"
  Они зашли в уютное кафе. Их радостно поприветствовала официантка и усадила за деревянный столик.
  -- Что будешь пить?
  -- Можно бокальчик вина.
  "И перед кем ты сейчас комедию ломаешь?"
  -- Как хочешь. Я буду capitan morgan black с колой и горячее с гарниром. Может, тебе то же самое, чтобы не заморачиваться, а-то мне бутылки много будет.
  -- Ну, можно чуть-чуть.
  "Ну, можно чуть-чуть. Ты только и жаждешь, чтобы тебя оценили по достоинству. Но кто это сделает? А знаешь, я оценю тебя, детка. Меня не волнует, что ты абсолютно не видишь себя со стороны: что ты ни рыба, ни мясо. Я оценю тебя по твоему искреннему желанию любить, по твоей доверчивости, неподкупности и, конечно, лебединой верности. Десять баллов, крошка. Разве не весело? Да это твой звёздный час!"
  Катя поймала себя на мысли, что болтает без умолку обо всём на свете. Кроме того, они уже изрядно подвыпили. В конце концов, она уверенно сказала:
  -- Поехали ко мне. Не бойся, приставать не буду. Но то, что будет весело - гарантирую.
  -- А что там такого весёлого? - Дружелюбно протянула Лена.
  -- Там у меня много друзей и они гуляют всю ночь. Кстати, есть неплохие варианты. Я тебя познакомлю.
  -- Ну, тогда можно.
  "Ага! Попалась. И что я тебе вначале говорила?"
  Они подошли к одиноко стоящему такси.
  -- За МКАД ездишь?
  Из машины "понесло" топливом и теплом.
  -- Да. Залазьте.
  -- За сколько?
  -- По счётчику довезу.
  -- Тогда включай.
  Всю дорогу Катя ругала кафе, в котором они сидели, официантов, рассказывала про цены и что они ели, как они ели и сколько они ели. Таксист ей вторил. Лена иногда вставляла свои комментарии. Езда немного укачивала. Как только они выехали за МКАД, он надавил на газ. Ему было, видимо, всё равно, Кате тоже, Лена вцепилась в сиденье.
  -- А можно не так быстро.
  "А можно не так быстро"
  Когда Катя захлопнула дверь такси - почувствовала тишину природы, свежий воздух будил желание жить. Снег похрустывал под их сапогами. Она устала говорить и молчала. Лена напряжённо спросила:
  -- Ты тут живёшь? Красивый дом. А где твои друзья? Я представляла себе всё иначе.
  "Может быть, для тебя бы всё обошлось. Ещё бы пять минут тишины"
  •
  Последние дни смешались в ком. Он состоял из глупых постоянных разговоров, обмана, а затем бессмысленной агрессии и тяжёлой работы, которая на некоторое время поглощала мысли, эмоции и силы. Но только на протяжении этой работы она забывала обо всём на свете, как будто бы кровь не виновных смывала на минуту всё. Она хорошо помнила эти моменты. До этого спешка, беготня, суматоха, какие-то дела, а потом ночь, реальность как галлюцинация, тяжёлая долгая работа, а наутро чёрной дымкой лицо жертвы перед глазами. У неё даже зрение сильно упало. Папа стал к кровянке добавлять натёртую морковку, и Катя съедала. И она бы съела всё. Вкус еды она чувствовала плохо.
  Непонятно откуда пришло это чувство. Чувство, которое мучило больше всего или даже единственное чувство, которое мучило. Чувство, что нет ей прощения. Внезапная стопоцентная уверенность, что Бог есть и что он, как это не затаскано звучит, всё видит. Что нет ей прощения, но не от людей, а от Господа Бога, что никак невозможен рай после смерти. Что с небом её постоянно соединяла какая-то нить и по ней поступала какая-то маленькая, но помощь, которую она никогда и не ощущала. Зато теперь она очень явно ощущает, что небо накрепко закрыто, что на нём для неё стоит железобетонный люк с пломбой, что оно не смотрит на неё, отреклось совсем и что она одна, теперь действительно одна и она просто мусор, просто кусок материи, который ничем не избежит вечных мук и отречения. Отречения самой жизни от него. И она погаснет. После смерти она погаснет, как свет светлячка днём, но здесь, сейчас, в этом мире ещё возможно как будто что-то сделать или было когда-то возможно... а сейчас только страшное отчаяние и раскаяние.
  "Что же я наделала"
  Всё, что раньше казалось таким страшным: не выйти замуж, не завести детей, быть одной, расстроить родителей, не иметь успеха на работе и даже заболеть смертельной болезнью - стало вмиг смехотворным для неё. Как какая-то сказочка для детей. Всё это может быть ужасно только в соотношении с чужими мыслями. Ужасно только грешить - вот что ужасно на самом деле! Нет, конечно, быть смертельно больным - это плохо, очень плохо. И если бы раньше Кате поставили такой диагноз, она была бы глубочайше несчастным человеком, может даже немного сошла бы с ума от своего несчастья. Да как бы она была тогда несчастна!
  Но теперь... теперь она готова была обменять не задумываясь и с великой радостью этот диагноз на свои ужасные злодейства, даже если о них никто никогда бы в жизни не узнал! И с какой великой радостью и настоящим счастьем обменяла бы она свои поступки на что угодно, на самые страшные события на протяжении хоть ста лет. Как бы она счастлива жила толстой, косой, нетрудоспособной и никому не нужной умирающей чахоточной от голода, на которую все плюют и бомжи пусть даже насилуют. Она бы вызывала у людей только жалость, а люди бы вызывали жалость у неё, потому что только она была бы по-настоящему счастлива с верой и возможностью жить дальше в Боге.
  А если бы ей надоело это всё, то она бы подняла голову к небу и попросила бы облегчить муки и тогда бы... но лучше не просить этого, потому что у красивой и умной так много соблазнов в жизни, что и самой настоящей жизни не видно становится. Нет! Она бы за всё была благодарна. И она бы знала или бы имела наглость надеяться, что попадёт в рай или куда-то, где есть Бог и он никогда её не оставит.
  •
  Пять жертв. Пять страшных невозможных грехов. Их нельзя никак исправить. Пусть весь мир лежит во грехе, но не в таком же страшном, непростительном, чёрном грехе. Весь мир лежит в глупости, в глупости и невозможно противиться этой бесконечной глупости, которая сжирает тебя с самого рождения. И вот ей сейчас, этому уже пропащему человеку это известно. Но зачем?
  Всё было так хорошо для неё, так прекрасно: почему же она всё время думала не о том? Почему родители этого не видят? Почему мы только просим себе побольше и осуждаем других? Почему мы постоянно жалуемся? Насколько бы было лучше, если бы это была одна жертва, одна случайная жертва. Насколько бы это было лучше. Но!
  Катя вскочила с кровати, надела джинсы, кофту, сапоги, куртку. Мама, выходя из кухни, наткнулась на одетую Катю и улыбнулась:
  -- Катюш, ты уже встала. А куда ты? Покушай.
  Катя выбежала в предбанник. Мама бежала вслед за ней, схватила за капюшон.
  -- Катя, ты куда? Доченька, что случилось?
  -- Мама, я скоро приду. Скоро приду. Всё хорошо.
  -- Но куда ты?
  -- Да приду я.
  Катя с силой вырвалась и побежала по лестнице, чтобы не ждать лифт.
  "Сегодня я приду, мама"
  Ей хотелось плакать, но она сдержалась. Она не заслуживает слёз.
  Катя не стала ждать автобуса. Она побежала на Немигу к церкви. Сил на всю дорогу не хватало и она передыхала, идя быстрым шагом, а потом опять бежала. Но как только она начала подниматься к церкви по ступенькам, то остановилась совсем. Как войти в Храм Божий? Она упала прямо там, где стояла, на колени и начала бесконтрольно рыдать.
  -- Девушка, вам помочь? - Подошла к ней женщина с пакетом в руках.
  -- Уйди.
  Какие-то подростки начали её фотографировать на телефон. И вдруг она почувствовала в себе смелость.
  "Пожалуйста, пожалуйста, умоляю тебя. Прекрати это. Пусть меня поймают. Умоляю, помоги мне. Пожалуйста. Я никогда тебя ни о чём не просила. Да и если бы попросила, это было бы всё не то. Я расстраивалась больше из-за внезапно выскочившего прыща, чем из-за смертного греха. И хоть никогда мне не найти прощение, но пока я тут. Пока я тут, слышишь. Я же могу попросить? Я умоляю, помоги. Пусть они найдут меня".
  Кате стало легче. Она встала и пошла домой пешком.
  Мама спокойно открыла дверь.
  -- Привет, мам. Всё нормально?
  -- Да. Всё хорошо.
  -- А что у нас есть поесть? Я проголодалась. Может, сегодня фильм вместе посмотрим?
  -- Давай, сейчас много чего хорошего показывают. А куда ты ходила?
  -- В церковь.
  -- В церковь?
  Катя села за стол.
  -- Да. Почему мы никогда не ходим в церковь?
  -- А что случилось, Катюш?
  -- Я вот спрашиваю: ты веришь в Бога?
  -- Да, верю.
  -- А почему мы тогда никогда не ходим в церковь?
  -- Помолиться и дома можно. Что такое эта церковь?
  -- Просто мы никогда не говорим об этом, не задумываемся. Как животные какие-то, а нужно ходить.
  -- Катя, тебя что в секту какую-то втянули? С кем ты общаешься? Кто тебе уже мозги промыл?
  Катя вздохнула.
  -- Я бы хотела помолиться за вас с папой, чтобы вы всегда находили в себе силы радоваться жизни. Я бы так хотела помолиться за это. Ну, так что будем смотреть?
  •
  Этой ночью она не могла заснуть. Посмотрела на мобильный - полпятого. Не хотелось закрывать глаза. Это было страшно. И также страшно было признаться. Невыносимо страшно. И ещё страшнее было жить вот так. Тем более эти девушки. Это не просто девушки. Это семьи.
  Она прокралась на кухню. В животе приятно забурчало. Катя взяла из шкафчика запасенную водку и чёрного хлеба на закуску, выпила и провалилась в сон.
  -- Катя, что это такое?
  В дверях стояла мама в халате, сдвинув брови. Её немного трясло и она была явно растеряна. На полу валялась пустая бутылка водки и кусочки чёрного хлеба. Катя лежала раскрывшись в одних трусах, разбросав ноги в разные стороны. Проснувшись, она непроизвольно отрехнулась, как курица. Мама подошла ближе. Строгое выражение сменилось заботой и полной растерянностью.
  -- Катя, с тобой хотят поговорить из милиции.
  Она вскочила с кровати и посмотрела в окно: ровные дома с равнодушными окнами и дымка снега на асфальте. Мама смотрела выжидающе.
  -- Скажи, что меня нету, - прошептала она.
  -- Но я сказала, что ты есть.
  "Надо идти"
  -- Я сейчас оденусь.
  Катя заметалась по комнате.
  "Ты не достойна слёз. Возьми себя в руки"
  Она закатила бутылку под кровать, посмотрела на свои аккуратно разложенные вещи. Что может подойти для такого случая? Джинсы - нет, юбка - нет. Гольф! Гольф и старые штаны. Она дрожащими руками натянула одежду на истощённое тело и вышла.
  -- Здравствуйте! Вы хотели поговорить?
  -- Здравствуйте, Екатерина Александровна. Вы знаете некого Андрея Алексеевича Романько.
  -- Да. Он мой парень.
  --Нам нужно задать вам несколько вопросов. Где вы предпочитаете поговорить здесь или в отделении?
  -- В отделении.
  Мама подбежала к Кате и шепнула:
  -- Кать, зачем в отделение?
  Катя поцеловала маму в ответ.
  -- Ты такая мягкая, мамочка.
  •
  В кабинете было полно народу. Все радостные и встревоженные.
  -- Ещё раз по порядку всё расскажите.
  Катя в третий раз устало ответила на все вопросы. Самое главное, что теперь всё закончится. Теперь ей руководят эти люди, и они её уже не отпустят.
  Она осталась на ночь в камере. Ей сказали, что сообщат обо всём родителям.
  Утром им разрешили свидание.
  Мама молчала. Потом медленно произнесла:
  -- Катенька, как ты заинька?
  Они с папой заплакали. Видно было, что они не спали всю ночь.
  -- Что они с тобой сделали? Мы не знаем как, но нужно нанять хорошего адвоката. Катя, ничего им не говори. Когда тебя выпустят? Катя, ты слышишь. Без адвоката ничего им не говори... я... я не понимаю. Ну что ты молчишь? - Мама всхлипнула. - Неужели это правда?
  Катя молчала.
  -- Да что же они с тобой сделали? Что случилось? - Потом тихо. - Неужели же это правда? - Мама перестала себя контролировать. Она рвала на себе волосы, сжимала кулаки. Затем в ступоре посмотрела на Катю. - Отвечай.
  -- Нет. Нет, я думаю, что это Андрей. А они на меня сваливают. Конечно же нет, это не правда.
  Папа выдохнул и вытер слёзы:
  -- Катя, послушай. Ты взрослая. Не волнуйся главное. Мы тебя уже завтра отсюда заберём. Найдём самого лучшего адвоката и заберём тебя.
  -- Да, пап. Но у меня есть очень хороший адвокат, честное слово. Я уже с ним договорилась. Он очень хороший. Не всё же деньгами меряется.
  -- Какой же он хороший! - Папа стукнул кулаком по столу. - Если он ещё ничего не сделал, и ты всю ночь провела здесь.
  -- Но почему ты призналась? - Шептала мама.
  -- Не "пори ерунду", - кричал папа, - никто ни в чём не признавался.
  Катя смотрела на своего всегда спокойного папу с удивлением.
  -- Ну, а что случилось?
  -- Мам, но ты же знаешь, как это делается. - Катя многозначительно посмотрела на маму.
  Мама кинулась на милиционера, стоящего в дверях со словами: "да что вы с ней тут делаете?"
  И их увели.
  •
  Только Катя перевела дыхание, пришёл воодушевлённый новый следователь. Он представился, включил видеокамеру.
  -- Ваше имя, где родились, где проживаете.
  И всё пошло по-новому.
  -- Расскажите мне ещё раз всё по порядку, Екатерина Александровна.
  -- Что рассказывать? Я ничего не делала.
  -- Как не делали? А что вы вчера рассказывали? И в том месте, где вы указали, мы нашли тела девушек. Так что не отпирайтесь. Вы же понимаете, что лучше сотрудничать со следствием. Может, у вас есть пособники?
  -- Я ещё раз повторяю: я ничего не делала.
  -- А откуда вы тогда знали, где спрятаны тела? Может вы не сделали, а сделал кто-то другой и вы его выгораживаете. Будет очень хорошо для вас, если вы расскажете всю правду, абсолютно ничего не утаивая. Итак, откуда вы знали, где спрятаны тела?
  -- А мне это приснилось. Я чувствовала, что в доме плохая энергетика и сказала наугад.
  -- И признание наугад сделали?
  -- А призналась я, чтобы вы проверили, а то мне страшно было ночевать.
  -- Выходит, вы экстрасенс. Или у вас были основания для догадок?
  -- Я говорю, как есть.
  -- И как есть?
  -- Я всё видела во сне.
  -- Или наяву?
  -- Нет, во сне.
  -- Мы будем вас допрашивать очень долго, и я бы вам посоветовал не отступать от своего признания. Сегодня мы выезжаем на следственный эксперимент. Покажите подробно, что видели во сне.
  -- Больше ничего не видела.
  -- Покажите, что видели. Может быть, ещё одумаетесь.
  •
  Но она не одумалась. Когда её вывели из СИЗО на улицу, там уже толпились люди, как перед выходом знаменитости. Они кричали: "убийца", "чудовище", "мы с ней сами расправимся". Внезапно от этих слов ей стало намного легче. Каждый возглас на минуту избавлял её от душевных адских мук. Когда она подошла к машине, какая-то женщина попыталась плюнуть в неё:
  -- Здохни, чудовище!
  Катя села в машину.
  "Нет, чудовище теперь ты."
  За ней захлопнули дверь. Конвоиры внимательно следили за Катей, на их лицах было написано: "ну, что получила, тварь".
  Она безжизненно смотрела вперёд.
  "Глупые несчастные конвоиры, глупые люди. Каждый ваш вскрик ненависти, как глоток воды для умирающего от жажды в пустыне, как глоток чистейшего свежего воздуха. Господи Боже, прости этих глупых людей. Если бы вы меня простили, если бы хоть кто-то из вас простил меня - да я бы сгорела заживо на этом же месте".
  Когда Катю ввели в зал суда, началось тоже самое. Она жадно слушала каждый возглас и внутренне отвечала: "спасибо, прости их Боже".
  Всё слушание люди не унимались и хотели услышать приговор. Смертный приговор. Единственный, на который они были согласны. Но могло ли это их успокоить? Они вцепились в неё глазами и всё время чего-то ждали. Но что она могла им дать?
  "Богу молитесь"
  Сколько зла она причинила этим людям, этим несчастным глупым людям, совесть которых бы им теперь абсолютно спокойно позволила убить бы её, недочеловека, зверя, урода. И потом не видеть её лица в страшных мучительных снах. Катя встала.
  "Суд признал виновной (возгласы одобрения) ... и приговорил к высшей мере наказания - смертной казни путём расстрела".
  Аплодисменты.
  Её как будто что-то кольнуло, и она вздрогнула.
  "Аплодисменты! Спасибо, они заглушили то, что кричала моя мама в отчаянии. Аплодисменты! Всю жизнь я старалась понравиться окружающим и боролась за их мнение обо мне. Как же глупа я была. Аплодисменты! Чему вы всё время аплодируете?"
  На Катю надели наручники, со всех сторон обступили охранники.
   "Вот теперь начинается настоящий ад, - подумала она, и ей вдруг захотелось бежать и молить о помиловании, стоять на коленях перед каждым и умолять. - Господи Боже, помилуй меня грешную!" - вместо этого повторяла она всю дорогу.
  Спасибо одному священнику, что он научил её молиться. Тогда она сидела в СИЗО и увидела, как из одной из камер выходит священник. Он был худой. "А что ещё заставит священника быть худым как не вера", - подумалось ей. Она попросила, чтобы он к ней зашёл. И через пару дней он действительно зашёл к Кате. Он перекрестился.
  -- Простите, батюшка. Что мне делать? - Он молча смотрел на Катю. - Каждую минуту, каждую секунду я испытываю испепеляющие муки, иногда мне кажется, что я не выдержу. Мои грехи, которые ничем не смыть и которые никто не поймёт, они всегда стоят передо мной. И их тяжесть невыносима для человека. Я знаю, что прощение невозможно.
  -- Для Бога всё возможно.
  -- О! Нет, я чувствую, что это невозможно и об этом не могу даже просить. Но так жить я тоже не могу. Я, как это ни странно, не хочу, отчаянно не хочу сойти с ума, но иначе тоже невозможно мне здесь находиться. Я на грани безумия. Я не могу сама с этим справиться, но, может, есть какая-то помощь?
  -- Если очень тяжело, и вообще во всякий день нужно непрестанно молиться.
  -- Молиться? Спасибо. А вы научите меня, как?
   "Нужно непрестанно молиться!"
  -- Очень просто: "Господи Боже, помилуй меня, грешную".
  Поначалу ей было тяжело повторять эти слова, потому что она понимала - о помиловании не может быть и речи, но потом мысленно прибавляла: "хотя бы в эту минуту".
  •
  Катю в путах и со всех сторон под охраной, как супермена, который раз двадцать удачно пытался бежать, привезли в какое-то романтичное и вместе с тем страшное место. Когда она выходила из машины, то казалось, что до свободы рукой подать. Тут же ходили люди, ездили машины, но свобода уже навсегда осталась в прошлом. Её поджидал следующий конвой. Идти было тяжело - цепи звенели! Несмотря на это, её всё время поторапливали. В конце концов, спустили в какой-то подвал или подземелье и посадили в очень маленькую сырую каморку. Стоял только туалет (дыра) и металлическая кровать, без белья. Было почти темно. Кате стало холодно. Она села на ледяной край кровати.
  "Смерть путём расстрела". А ведь раньше она даже не задумывалась, как именно убивают людей.
  Катя засмеялась: "и какой цирк с этого устраивают". Она пробовала смеяться разными голосами, как будто здесь много людей. Потом остановилась и начала читать молитву.
  Молитва перемежалась со страшными мыслями, но всё-таки начала составлять основу её жизни здесь. Именно здесь она впервые прочитала "Новый завет"! Надо же, она никогда не читала Библию, и при этом прочла тонны всякой ерунды. Книги по диетологии, например.
  Каждый день ей всё-таки хотелось жить. Жить, чтобы не умереть или просто, чтобы жить, понять было сложно. Но, если бы она была действительно невиновна, умирать было бы не так мучительно страшно. Хотя тогда она была бы другим человеком, и кто знает, какую глупость бы она тогда лелеяла в своих мыслях.
  Даже здесь её окружали люди. Она краем глаза смотрела на других заключённых, и они смотрела на неё. Маленькая, худая, обритая наголо, в мешковатом костюме.
  "Такая я одна"
  Однажды её даже пригласил на беседу начальник тюрьмы. Он был очень мил и спрашивал, как у неё дела. Во время разговора у неё в голове крутилась только одна мысль: "уже скоро"!
  Когда её отвели обратно, её охватило отчаяние.
  "Все-таки ко всему привыкаешь. Жизнь на воле, в конце концов, тоже похожа на тюрьму". Он захлёбывалась страхом, и ей казалось, что она чувствует через стены, как другие заключённые чувствуют то же самое. Она уставилась в маленькую светящуюся дырочку в наморднике. Вдруг на свет по паутине спустилась малюсенькая светло-зелёная гусеница. Она начала крутиться на своей тоненькой паутине, скручивалась и раскручивалась в разные стороны. Катя смотрела на неё как завороженная. Это малюсенькое создание наполнило комнату светом и неподдельной радостью жизни. И ведь что она о ней знает? И как правильно её использует. Она всё не унималась и кружилась в разные стороны, принимая невероятные позы.
  "А ведь некоторые люди совершают самоубийство. Господи Боже, помилуй меня, грешную".
  •
  Через два дня ночью Катю и ещё четверых заключённых под усиленным контролем вывели из камеры и погрузили в машину. Всё её тело тряслось.
  "Господи Боже, помилуй меня, грешную".
  На минуту она оглянулась вокруг. Остальные сидели скрутившись, они тряслись, а губы их что-то шептали.
  Наверное, никто в мире сейчас не молится так искренне, как мы - подумала Катя, запинаясь в мыслях от дрожи.
  •
  На множестве коек лежали люди и, видимо, лечились. Перед некоторыми стояли "утки", кто-то читал газету, кто играл в шашки, кто-то просто лежал, накрывшись одеялом. К Кате подошла медсестра в белом халате: "располагайтесь"; и указала на кровать.
  Койка была "совдеповская" со скрипящими пружинами и обвисшим матрасом. Но самое ужасное - она была вся измазана то тут, то там, извините, настоящим засохшим дерьмом. Катю начало подташнивать. Она внимательно посмотрела на соседа, накрывшегося таким же одеялом с головой.
   "Да что это за больница такая! Что за антисанитария!"
  Она стояла у своей койки, её никто не приветствовал, люди ходили туда-сюда, пили таблетки, лежали.
  -- Обед, - сказал пациент, и некоторые люди поднялись и не спеша вышли из палаты.
  Катя удручённо села на кровать.
  Сосед сбоку высунулся из-под одеяла.
  -- И вам кажется это больница?
  -- Ну...
  -- Женщина, это не больница. Зачем вы сюда пришли? Это же чёрт знает что. Подойдите поближе.
  Катя повиновалась.
  -- Сегодня я прокрался к ним в сестринскую. Кстати, вы заметила, что сестры все почти на одно лицо. Так вот, я прокрался в сестринскую и позвонил своей жене. Слышу её голос:
  -- Алло! - Я говорю:
  -- Здравствуй, Марина.
  -- А она знаете, что мне ответила?
  -- Что?
  -- А она мне: "Сергей, ты же умер!" Представьте себе. Умер! Я и бросил трубку от ужаса. Нас тут держат неизвестно зачем, а родным говорят, что мы мертвы. Но если бы мы умерли, смогли бы мы с вами разговаривать?
  -- Нет, наверное.
  -- Вот и неизвестно, что они, эти милые сестрички, задумали с нами сделать. Мне нужно опять позвонить жене и всё ей рассказать. Но где я сейчас? Вот что я её скажу? Вы не знаете адрес, хоть примерно?
  -- Я не знаю. Я тоже не знаю, где я.
  К ним подошёл весёлый мужчина с каким-то месивом в грязной тарелке в руках. Он ел с удовольствием.
  -- А ты уже пристаёшь к женщине. Она хочет отдохнуть, что ты не видишь? Станислав. - Он протянул руку Кате.
  -- Катя.
  -- А по отчеству как?
  Катя оценила мужчину. На вид лет сорок - пятьдесят.
  -- Можно и без отчества.
  -- Неудобно как-то.
  -- А сколько вы полагаете мне лет?
  -- Ну, лет пятьдесят. Я плохо разбираюсь.
  -- Да вы смеётесь, наверное. Мне двадцать девять лет, - гордо сказала Катя.
  -- Ого-го! Ранняя седина.
  -- Это не седина. Я блондинка и крашу корни каждые две недели.
  -- Ну, видно, какие-то две недели вы пропустили.
  С соседних коек послышались смешки. Катя запустила руку в свои волосы, они были почти все седые, перемежаясь с парочкой чёрных волос.
  -- А зеркало. Где здесь зеркало?
  -- А нас здесь зеркалами не балуют, - радовался Станислав.
  -- Да что тут происходит?
  Мужчина принялся за чай. Он тянул его из маленькой ложечки и причмокивал.
  -- А что? Ничего! Тут очень хорошая больница. Вот мне поставили неутешительный диагноз. А тут мне нормально, ничего даже не болит. Ещё немного и полностью выпишут; и домой, наверное, отпустят.
  -- Но мне не нужна больница.
  -- А вы не болеете? Как вы сюда попали? - не унимался Станислав с чаем.
  -- Я не помню. Я жила с родителями, всё было хорошо, встречалась с молодым человеком...потом я с какими-то людьми еду в цирк, у меня плохое настроение. И вот я здесь.
  -- Всё понятно, у вас потеря памяти. Какой цирк? Вас что покусало дикое животное? И какой парень? Молодой? У вас эта болезнь, как её, Альцгеймера.
  -- Но нет! Меня ещё мучили кошмары.
  -- Это старческое.
  Катя легла на кровать и укрылась с головой.
  "Мне действительно нужно отдохнуть"
  •
  Проснулась она, наверное, на следующий день и осмотрелась. Все "копошились" по своим делам. Кто опять лежал, закрывшись, кто смотрел в потолок, кто всё читал газету. Сосед, который звонил своей жене, начал кричать:
  -- Сестра, дайте мне позвонить. Почему я не могу позвонить домой?
  Та его игнорировала.
  -- Нет, вы видели? - Он посмотрел на Катю. Она с участием потрепала его по плечу и спросила:
  -- А вы сюда как попали?
  -- На меня упала сосулька, представьте. И вот я здесь. Не больница, а, как вы говорили, цирк. Чувствую я себя, спасибо врачам, не плохо. Я понимаю, что должен ещё какое-то время понаблюдаться. Но почему мне не дают сделать звонок? Это безобразие, сестра, - крикнул он проходившей мимо сестре.
  -- Я просто делаю свою работу, - спокойно ответила ему сестра.
  -- Но адрес? Какой здесь адрес, скажите?
  -- Лягте, вам нельзя нервничать.
  -- Сестра, - вмешалась Катя, - что же это за больница? Когда в последний раз вас посещала санстанция? Ну, нельзя же так! Посмотрите, какая грязь, даже не грязь, а неизвестно что.
  -- Я сестра, я не уборщица, - бросила она и убежала.
  -- А вы, женщина, только приехали - уже разорались. Да тут доктора с того света, можно сказать, скольких людей вытащили. Спросите - узнайте, - опять прихлёбывая чай, размышлял Станислав.
  -- А, Миша! - закричал он.
  К ним подошёл очень худой или даже не худой, а просто кости обтянутые кожей и абсолютно плоский мужчина, он улыбался во весь рот огромной улыбкой. Он начал:
  -- Я почистился. Теперь я чист. - Пошатывался он от своего дыхания.
  Катя смотрела в ужасе: "Да он абсолютно плоский".
  Он начал пританцовывать между кроватей.
  "Но где его кости, где внутренние органы, где, в конце концов, пара слоёв эпидермиса, чёрт возьми"
  Катя почувствовала усталость и опять прилегла. Пришла сестра и сказала, что врач назначил ей капельницу. Она не сопротивлялась. Просто лежала и смотрела по сторонам. Люди были заняты своими делами, некоторые уже поменялись.
  "Значит, тут выписывают, всё-таки"
  Хотя людей было очень много и, может быть, она просто всех зрительно не запомнила. Огромное ничем не огороженное помещение со множеством коек и узенькими проходами между ними. Кате становилось легче и спокойнее от капельницы.
  "Может, и меня скоро выпишут"
  Мужчина, который звонил жене, плюхнулся на кровать и зажал свою голову в руки. Он плакал.
  -- Знаете, что мне сказала жена?
  -- Что?
  -- "Ты, грёбанный шутник, кто бы ты ни был, гореть тебе в аду. Из-за тебя мне пришлось эксгумировать тело моего мужа". И бросила трубку...знаете, чего я только не понимаю?
  -- Чего?
  -- Кто там лежит вместо меня?
  Он лёг и накрылся с головой.
  •
  Катя развела руками. После капельницы она наконец-то почувствовала в себе силы и лёгкость. Один пациент как раз принёс магнитофон.
  -- Чего заскучали? - громко спросила Катя у всех.
  Многие лежали с "каменными лицами" и всё о чём-то думали, думали, думали.
  Она включила магнитофон и начала танцевать между кроватей. Наиболее весёлые сели на кровати и улыбались ей, кто-то даже посвистывал.
  "Видимо, моя болезнь Альцгеймера начала отступать"
  Через магнитофон пел знакомый голос, и Катя подпевала ему:
  -- У-у-у... ты вернёшься опять.
  Она ходила туда-сюда, как ковбой и кокетничала с пациентами: "у...ты вернёшься опять".
  Она чувствовала себя красивой и молодой. Да она и была молода и стройна! Раздались аплодисменты. Катя присела на кровать. Соседа, страдавшего по своей жене, уже не оказалось.
  -- Простите, сестра, - она остановила проходившую сестру, - а где мой сосед? Недавно лежал тут.
  -- Выписали, - небрежно бросила она.
  И тут же на его место привезли новенького. Он озирался вокруг. Присел на кровать, старался найти незапачканное место.
  Вдруг Катю "пронзила" какая-то мысль. Но какая? Она обратилась к весёлому соседу:
  -- Вы говорили, что были при смерти, что вам поставили страшный диагноз. И что случилось?
  Он немного поморщился.
  -- Да вот, лежал в дурацкой больнице, мучился от боли. Меня уже и лечить отказались. Я уже думал, что умру, как очутился здесь. Видимо, перевели как очень тяжёлого больного.
  -- А если бы вы умерли, что бы с вами стало?
  -- Что за глупые вопросы, девочка моя, - он рассмеялся, - меня бы не было. Всё. Финита ля комедия.
  -- А с душой вашей?
  -- С какой душой? Я есть - и значит я живу, как говорил кто-то из великих. Вы понимаете?
  -- А вы что понимаете?
  -- А что мне понимать!? Я не хочу ничего понимать, - он понизил голос до шёпота.
  Катя, как током поражённая, легла на свою койку.
  "Стоп. Стоп. Стоп"
  Она встала и выбежала из палаты, побежала вниз по лестнице. За ней погналась сестра. В фойе открылся лифт, она вскочила в него и нажала самый верхний этаж. На этаже было пусто. Из чёрного хода вышла запыхавшаяся сестра.
  -- Когда надумаете просто позовите меня.
  Катю отвели обратно в палату.
  -- Ага! Сбежать хотела? В магазин за сладеньким? Блондиночка наша, - сам себе смеялся Станислав. - Так, давайте играть в игру, - кричал он. - Игра "Кому нужен".
  Никто не отзывался. Он расшевелил Катю рукой.
  -- Дамы вперёд. Кому нужен...
  -- И что?
  -- Продолжайте.
  Кате не хотелось никого видеть.
  -- Кому нужен...
  -- Чай без сахара.
  -- Так, следующий. - Он обратился к новенькому. - Кому нужен...
  Тот сидел в абсолютной растерянности.
  -- Ну же...кому нужен...
  -- Сапог без пары?
  -- Засчитывается! Кому нужен... - он показал на пожилую женщину.
  -- Вот на себя и покажите, - рявкнула та.
  -- Засчитывается. Кому нужен...
  -- Гроб без покойника.
  -- Мужчина, ну что вы, - обижался Станислав. - Давайте ещё раз: кому нужен...
  -- Живой покойник.
  -- Нет, ну, я вам больше не буду задавать вопрос, честное слово...
  Катя подозвала сестру.
  -- Я, кажется, надумала.
  •
  Её посадили на коляску мотоцикла и повезли с бешеной скоростью, а затем выкинули лицом в чёрную землю. Она сразу же в спешке начала рыть землю, чтобы было куда спрятаться. Но потом увидела множество вырытых ям, в которые она могла залезть полностью. Она влезла в одну из них и закрыла лицо руками. Она дрожала всем телом. И зачем она оставила больницу? Там было так хорошо. Что же она наделала?
  Вдруг Катя почувствовала тёплый свет и безграничную любовь к ней. Она сжалась и зарыдала.
  -- Катя, ты совершила очень большие грехи, - слышала она то ли голос, то ли свои мысли. Голову она на всякий случай не поднимала. - Такие большие, что за всю жизнь их было бы нельзя исправить. Но так как ты приобрела веру, то попустил я, чтобы тебя убили. Ведь не имеют права люди распоряжаться судьбой другого человека, миловать или убивать, и поэтому есть у тебя второй шанс родиться снова либо отправиться в ад. Выбирай.
  -- Конечно, родиться снова, подумала Катя автоматически.
  -- Эта жизнь тебе будет дана "с чистого листа". Но не попадёшь ли ты опять в ад, промучившись? Есть ли смысл тебе опять родиться на свет?
  -- Господи Боже, но попаду теперь! И грешить больше вообще не буду. Буду теперь только молиться во славу твою. Да если бы я знала - не согрешила бы никогда в жизни. Буду жить и смерти теперь ждать с радостью, буду всем помогать, чтобы хоть как-то искупить грехи свои смертельные и непосильные для человека. И только милостью твоей искупаемые, Господи.
  У Кати было ощущение, что Господь Бог смеётся над ней.
  -- Но помнить ты себя уже не будешь. Сможешь только сама выбрать, кем придти на этот свет.
  -- Спасибо тебе, Господи Всемогущий.
  Катя рыдала взахлёб.
  •
  Огромный груз камнем упал с сердца. Теперь она не согрешит во всю свою жизнь. Только надо помнить, нужно родиться и твёрдо помнить, что Господь Бог есть.
  А как не забыть при рождении?
  Она будет сидеть в этой яме, и повторять всё время: помни, что Бог есть. И не греши. Помни о суде страшном; и самое главное - помни о том, что Господь Бог Всемогущий любит тебя. Помни, что и сама ты разговаривала с Богом живым.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"