Страшно ложиться, 
а нужно бы...
Вдруг на подушке лежат 
его печальные уши?
Под ними шёлковые глаза.
Смотрят, слушают, 
ждут, 
чего-то хотят.
Напрасно. 
Всем ясно - у нас не будет зайчат. 

Мужу скажу: 
"Смотри, опять
в постели моей заяц.
Откуда берётся, мерзавец, 
как появляется, 
главное, как прогнать?
Возможно, дочь подложила
случайно
или забыла сознательно.
Возможно. 
Не обязательно.

Ведь если
на сундуке в прихожей,
где духота с темнотою - в руке рука,
клубочком свернусь, похожая на кота
нравом и тёплой кожей...
И что же?
Лишь темнота уступает взгляду, 
я вижу, 
как он 
мостится рядом. 
Всегда, понимаешь? 
Всегда. 

Или в банном халате 
на даче 
на час облюбую полати 
за номером шесть, 
я точно знаю, 
он здесь.
И точно - он здесь". 

Муж молчит, он слушает, 
он спокоен.
Он не ревнует к зайцам, 
к животным прочим, 
тем более, плюшевым.
К Зюзе - тем более, 
не потому, что тот не достоин
ревности. 
Просто он сам подарил его дочери 
утром той ночи.
Есть и другие причины:
кажется мне, что они побратимы.

Когда той весенней полночью, 
сквозь мрак, 
разрываемый вспышками молний 
(простите банальщину, 
никак
не описать иначе)... Ну вот... 
Преодолев все опасности, 
выломав створки ворот, 
они появились вдвоём.
Грязные джинсы и брюки в дикую клетку.
Икнули:
"... раз в пятилетку!..
ладно...
больше не пьём..."

Мне бы тогда понять, 
к чему всё идёт.
В мире столько икеевских зайцев, 
как зайцы схожих, 
в штанах "а-ля Карлсон",
и улыба-ю-щих-ся. 
Мне же случайно
достался тот, 
у кого с моим мужем тайна, 
условные знаки, 
секретный код.

И мне до сих пор не ясно одно,
открыт вопрос -
кто же из них двоих и кого 
той весенней ночью 
принёс... 

Решите, что это на бред похоже,
шестые полати... 
Скажете тоже.
Это стихи, 
я писала их ночью, 
лёжа,
с мужем.
Одна на троих кровать.
Зюзя не даст соврать.