Анна Ильинична закончила обход пациентов, села на пошарпанный старый диван сестринской, и посмотрела на дрожащие руки. Ей еще нет сорока лет, а руки, как у столетней бабки - морщинистые, дрожащие и желтые.
- Конечно, потаскай столько уток, - хмыкнула Анна и посмотрела на неплотно закрытую дверь, затем встала, закрыла ее и подошла к медицинским шкафчикам - белым и аккуратным, висящим на стене над письменным, тоже белым, столом. Медицинский спирт - вот что ей интересно.
Она налила из бутылька в прозрачную колбу, добавила в нее же воды из-под крана и потрясла. Пока спирт смешивался с водой, она посмотрела в зеркало на двери открытого шкафчика - свежее и румяное когда-то лицо сейчас было отвратительно опухшим, с щелками вместо глаз и огромной картофелиной, вместо носа. И за что Мишка ее еще любит?.. она снова хмыкнула и на одном дыхании выпила всю жидкость.
- Анна Ильинична?
Анна вздрогнула от неожиданности и стеклянная посуда вылетела из рук. Словно издалека послышался звон битого стекла, и запахло спиртом.
- Ой, извините.
Анна обернулась - в дверях стояла молодая рыжеволосая Оксана, новенькая медицинская сестра.
- Что ты влетаешь, как бешеная?! - крикнула Анна и кивнула на осколки. - Убирай теперь!
- Ой, Анна Ильинична, извините, - девчонка схватила швабру, нагнулась над осколками. - Я только хотела спросить про раствор.
- Спокойней надо быть. - Холодным тоном произнесла Анна и, переступив через швабру, села на диван. - Орешь, как буйная! Так всех пациентов на уши поставишь.
- Я же уже извинилась! - Оксана повысила тон, оборачиваясь к Анне.
- А мне то что! - отозвалась та и почувствовала, что очень хочет курить. - Убирай стекло и сама убирайся! Мне еще дежурить всю ночь! Никакого отдыха.
- А что вы раскомандовались вдруг? - блеснула зло глазами молоденькая медсестра. - Вы забыли, что вы тоже медицинская сестра, а не врач, как когда-то давно?!
Анна с нескрываемым отвращением посмотрела на нее, а та уже бросила осколки обратно на пол и поднялась на ноги.
- Оксана, что ты себе позволяешь?
- Это вы что себе позволяете? Мало того, что пьете постоянно на рабочем месте, так еще и работу свою не выполняете! Абрамову из третьей палаты раствор внутривенно нужно было ввести еще час назад. Это должны были сделать вы, а заниматься приходится мне! Почему?
- Замолчи! - Анну затрясло, она сжала кулаки и прошептала сквозь зубы: - Да ты мне в дочери годишься, не смей так разговаривать со мной!
- Знаю я про вашу дочь, тоже мне мать нашлась! - Оксана нагло хмыкнула, упершись руками себе в бока. - Брошенный никому не нужный подросток!
- Заткнись!
- А то что? Пожалуетесь на меня заведующему отделением? Да. Пожалуйста! А может я вообще, первая это сделаю! - Оксана вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью.
Анна, поддаваясь порыву, бросилась следом, но остановившись посреди темного коридора, облокотилась о стену и медленно сползла на пол. Хотелось рыдать, но слез не было. Она закрыла глаза, а в ушах вдруг треск ламп сменился голосом дочери:
- Мам, до первого сентября месяц остался...К школе будем готовиться?
Анна открыла глаза: все вокруг плыло темный и без того коридор погрузился в кромешную тьму.
...Анна вошла на кухню, поправляя на голове бигуди, муж и дочь у же сидели за столом.
- Что так рано встала? - спросила она у Маши, присаживаясь за стол.
- Чай налить? - вместо ответа спросила Маша и уже потянулась к чайнику.
На кухне было прибрано, но она точно помнила, что когда уходила спать, весь стол был заставлен грязной посудой. Анна обернулась и, как и предполагала у двери увидела несколько мусорных пакетов, забитых до верха.
- Ты вчера, во сколько пришла? - спросила Анна у дочери.
- В полночь, - ответила Маша, ставя перед матерью кружку чая.
- Ясно. - Анна сделала глоток чая, задумалась, опустив голову в пол.
Маша взяла с тарелки печенье, поскребла тонким пальцем край слегка облупившегося блюдца, сказала:
- Треснутую посуду нельзя держать в доме.
- А то что? - мать усмехнулась, вырванная из размышлений.
Маша пожала плечами:
- Жизнь будет с трещиной.
- Она и так с трещинами, - сказал отец, перелистывая газету. - Вон, в мире что творится!
Грубоватый, от многолетнего курения, смех матери заполнил кухню, и Маша улыбнулась, окинула взглядом мать: еще не старая, но от былой красоты мало что осталось, а с фотографий, висящих на стене коридора - мать смотрела на нее молодой и красивой, блондинкой с большими зелеными глазами и курносым носом. Да и сейчас глаза матери были все такие же зеленые, но не яркие. Как сочная молодая зелень, а тусклые, как осенняя листва, а вокруг виднелись темные припухшие круги, почему-то никогда не исчезающие, даже в те редкие, теперь уже, дни, когда мать не пила.
- Скоро сентябрь, - сказала Маша, - надо бы к школе готовиться.
- Да, кстати, - вновь подал голос отец и посмотрел на время, отложил газету на край стола. - Мне на работу пора. До вечера.
Он поднялся, отодвинув от себя недопитый крепкий чай, потрепал Машу по волосам, прикоснулся пальцами к плечу Анны и вышел в коридор. Через несколько минут входная дверь со скрипом закрылась. В повисшей тишине слышно было, как тикают, висящие над столом круглые желтого цвета часы, как мать делает глотки чая.
- Так что со школой? - спросила Маша, представив себя в черном сарафане, в котором появлялась на первое сентября последние два года. - Сарафан мне мал.
- Я знаю, дочка, - ответила Анна и посмотрела на нее долги взглядом. - Все купим, но позже.
- Хорошо.
- Чем будешь сегодня заниматься?
Мать снимала с волос бигуди и складывала их по одной на стол.
- К Гальке пойду, она попросила с ней на почту сходить. Ей посылку тетка из Германии прислала.
- Сходите. - мать кивнула, взъерошила пальцами волнистые короткие волосы. - Опять шмотки?
- Скорее всего, - Маша пожала плечами, жалея о том, что у нее нет такой тетки.
- Буржуи! - мать дернула плечом, закурила.
- Ма, ты опаздываешь.
- Нет, нормально. - Обе посмотрели на стрелки часов, сквозь сигаретный дым, подымающийся к потолку.
- Мам? - Маша попыталась заглянуть матери в глаза.
- Что?
- Зачем ты пьешь?
- Ой, Маша, хватит! - отмахнулась Анна и подошла к окну, открывая форточку.
- Когда-то мы были счастливы.
- Все проходит, - отозвалась мать. - Счастье - это всего лишь миг. Счастье скоротечно, как и сама жизнь. Все когда-нибудь заканчивается. И жизнь тоже.
- Что ты такое говоришь?
Маша бросила на стол недоеденное печенье.
- Все зависит от нас самих.
- Взрослеешь.
- Надо полагать, скоро пятнадцать!
- Выглядишь старше.
- Знаю. - В голосе Маши слышалась обида.
- Извини, - мать обернулась, в глазах блестели слезы.
Но Маша не увидела их. Она пошла в свою комнату и оттуда вскоре заиграла музыка, потом стихла, но после глухого стука - заиграла вновь.
- ...Анна Ильинична? - спросила Оксана и потрясла женщину за плечо. - Вам плохо?
- Помоги мне! - попросила подбежавшая санитарка и они вместе подняли Анну на ноги. - Дверь открой в сестринскую.
- Да, сейчас, - Оксана распахнула дверь. - А что с ней?
- Все хорошо, - Анна мотнула головой, открывая глаза. Из темноты появились два женских лица, нависающие над ней. - Сейчас...Будет лучше.
- Таблетки она принимала? - спросила санитарка у Оксаны.
- Какие таблетки? - растерялась та. - Я не знаю.
Но женщина лишь махнула на нее рукой и побежала по коридору. Уже позже Оксана узнала, что женщина неизлечимо больна.
Маша, как и обещала подруге, сходила с ней на почту и они вдвоем, еле дотащили большую коробку до ее дома. Пока Галюня с восторгом и восхищением разбирала новые шмотки, Маша сидела на диване, поджав под себя ноги, и мысленно примеряла каждый наряд на свое худенькое тело, благо зеркало, в котором она отражалась, висело напротив, и можно было пофантазировать. Галька со свистом вынула из коробки очередной пакет, в котором лежало что-то вязаное, красивого небесного цвета, Маша невольно вытянула шею, заглядывая.
- Класс! - Галька тряхнула длинными черными волосами, подбежала к зеркалу и приложила к себе свитер. - Блин, мне не идет голубой! - Она возмущенно надула губы. - Почему он не красный к примеру?
Свитер ненужным комком упал на диван, аккурат около Маши, а сама Галька уже потеряв к нему всякий интерес, примеряла черную юбку. Маша взяла свитер, мягкий и красивый и приложила к себе, посмотрев в зеркало. Затем быстро откинула его от себя - слишком хорош он для нее прежней и подбежала к зеркалу, беря расческу. Расчесала волосы, собрала их в аккуратный хвост на затылке - вот и резинка у нее тоже голубая! - сняла старую толстовку, подтянула растянутые джинсы и посмотрела на Галю.
- Да померь уже! - засмеялась та. - Тебе хорошо будет голубой, волосы светлые.
Маша улыбнулась, быстро облачилась в свитер, с восторгом ощутив его мягкость и нежность к коже.
- Класс!
- Ага. - Без особого энтузиазма сказала Галька и отвернулась.
Маша поджала губы - о свитере оставалось только мечтать, а попросить - неудобно. Она сняла его, аккуратно сложила в пакет и вновь уселась на диван, продолжая с легкой ноткой зависти восхищаться чужими новыми вещами.
Но Галька проявила щедрость и втайне от своей матери подарила Маше свитер - тот самый голубой, с длинными рукавами и черными вставками на груди в виде ромбов. В этом свитере Маша и отправилась гулять. Без Гальки - та помирилась со своим Славиком и как обычно, сразу же забыло про нее.
Маша остановилась у киоска, достала из кармана всю мелочь и принялась считать. Хватало только или на жвачку и семечки, или на сигареты, но хотелось и того и другого. Еще, конечно, хотелось еды, нормальной, вкусной, но об этом и речи не было. Она еще раз окинула взглядом стеклянную витрину в разводах и постучала пальцами в закрытое окошко.
- Семечки, - сказала она, протягивая мелочь. - Нет, в большом пакете, - она показала пальцем на витрину. - Да, да, эти.
- Не бросила еще курить?
Маша вздрогнула и обернулась. Максим стоял, опираясь спиной о стену киоска.
- Привет. Нет. - Она отвернулась, чувствуя, как запылали щеки.
- Ясно. - Он сделал шаг и слегка отодвинул ее от окошка. - Воды, пожалуйста.
Маша сделала шаг назад, Максим обернулся:
- Гуляешь?
- Да.
- А чего одна?
- А с кем еще?
- Подружек нет что ли? - он сделал глоток из бутылки. - Постоянно одна ходишь.
- Есть, - соврала Маша, кроме как с Галькой больше ни с кем не дружившая. - Они не пошли сегодня, да и вообще я люблю одна гулять.
Маша зажмурилась. Что она говорит? Правильно повторяет всегда отец - молчание иногда дороже слова.
- Странная ты, Маша.
Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Какие синие у него глаза, который раз восхитилась она мысленно и быстро отвела взгляд. Такой взрослый, красивый, студент уже...
- Нет, ты просто меня не знаешь. - Она мотнула головой, облизнула губы, продолжая от смешанного чувства неловкости и стеснения, чертить носом кроссовка на пыльной дороге круги.
Максим хмыкнул, но продолжил стоять напротив нее, к машине не уходил.
Маша продолжала смотреть в пол, пока он вновь пил воду, а затем жутко покраснела, когда урчание ее голодного желудка, казалось, заглушило даже музыку, доносившуюся из стоявшей у дороги машины. Максим никак не отреагировал и, Маша, переминулась с ноги на ногу, сказала, как можно бодрее:
- Дай сигарету.
- Держи.
Маша взяла и хотела спросить про зажигалку, как из-за остановки появилась Надька и ее подружки.
- Ой, девочки, смотрите, чамара! - пропела Надька, окидывая, Машу презрительным взглядом и все заливисто рассмеялись. - Привет, Макс.
- Привет. - Максим поднес к Машиным губам огонь. - Подкуривать будешь?
Маша подкурила, выпустила колечко дыма и отвернулась от них. Хотелось бежать, быстро-быстро, но ноги не слушались, словно налились свинцовой тяжестью.
- Котовас! - крикнула Надька. - Так и будешь стоять здесь?
- Когда надо, тогда и пойду. - Маша почувствовала, как к горлу подступил ком отчаяния и ненависти, сжал горло, буквально мешая дышать.
- Ты осмелела что ли? - Надька, нахмурившись, двинулась на Машу.
- Так, девочки, хватит! - сказал Максим и взяв Надьку за руку, повел к своей машине. - Нам пора.
Надька победоносно сверкнула глазами, жирно обведенными серебристым карандашом и пошла вслед за ним, три ее подружки побежали следом.
Машина поехала вперед по Космическому проспекту, а Маша обессиленно села на лавку внутри автобусной остановке и чувствуя невыносимую горечь стыда, сжалась от ветра. И даже начавшийся ливень не поднял ее с места и не отправил домой. Она все сидела и раз за разом прокручивала в голове слова Надьки, ее насмешливый взгляд, и пусть она привыкла к подобному, но то, что это видел Максим - угнетало. Стыд и позор, в очередной раз подумала она и натянула рукава нового свитера на замерзшие пальцы. Живот заныл тупой болью, заурчал, напоминая, что не мешало бы поесть, но Маша знала, что дома еды нет, кроме старого не сладкого галетного печенья, что мать еще две недели назад принесла с работы. Вернее, вечером, когда к ним обязательно заглянут гости, что-то на столе будет, но этот наскоро организованный закусь нормальной едой не назовешь. И почему так, интересно - денег на еду жалко, а на водку нет. Ведь пьют самую дорогую, она сама лично в магазине смотрела.
Спустя час тойота Максима остановилась у шиномонтажа и он, выскочив из машины, быстро пробежал по лужам внутрь, на бегу здороваясь с рыжеволосым работником.
- Клиенты были? - Максим бросил ключи от машины на столик, вновь обратился к Рыжему: - Дождь закончится, заднее колесо мне подкачаем. Денис не приезжал?
- Макс, давай по порядку. - Рыжий вытер мокрые руки о полотенце, смахнул с лица невидимый волос, сморщил конопатый нос. - Дениса не было, клиентов тоже - льет как из ведра!
- Да, - протянул Макс, - погода уже осенняя.
Он по-хозяйски окинул взглядом полки с инструментом, отодвинул ногой от прохода домкрат.
- Как там молодежь? - спросил Рыжий, которого звали Колей, открыл дверь и, встав на пороге, закурил.
- Нормально. Веселятся. - Максим встал рядом. - Одноклассниц его только что отвозил к нам домой, напьются все по любому.
- Сколько Игорьку сегодня исполняется?
- Пятнадцать.
Максим нахмурился - на той стороне дороги в остановке сидела на скамейке одинокая фигура, сливающаяся в густеющих сумерках с темными афишами за ее спиной, лишь черные ромбы хорошо виднелись на светлом фоне свитера.
- Вот, дуреха! Так и сидит там.
- Девчонка эта? - отозвался Коля, кивнув на Машу. - Это Машка из той пятиэтажки на углу. Моя бабка живет с ней в одном подъезде.
- Она одноклассница моего Игорька. Весь их класс сейчас у нас дома громит квартиру, отмечая его день рождение, а она там сидит.
- Ага, она всегда одна. - Согласился Рыжий и выкинул окурок в лужу воды, от чего та пошла кругами. - Неблагополучные они.
- Семья ее? - Макс настороженно нахмурился, щелкая суставами на пальцах. Все его тело слегка ныло от тренировки.
- Ну да, - Рыжий потянулся. - Родители пьют.
- Сильно?
Рыжий кивнул.
- Бабка моя говорила как-то, что мать Машкина больна чем-то неизлечимым. Опустила руки и бухает теперь, - Коля мотнул головой. - Ну знаешь, бабушки же всегда в курсе всего.
- А отец?
- И Мишка тоже пьет. - Рыжий уловил заинтересованный взгляд Максима и продолжил: - Я с дядей Мишей знаком, они с моим отцом раньше вместе работали, пару раз даже в гомтях у нас были, когда не пили еще. Он на гитаре так классно играет.
Коля с восторгом закачал головой, вспоминая.
- И поет отлично.
- Ясно, - Максим щелкнул пальцами и вышел в дождь.
Маша увидела, как Максим вышел из шиномонтажа и направился в ее сторону. Тело охватила дрожь. Она хотела встать и бежать прямо по лужам, но заметив его взгляд, осталась сидеть. Ноги снова онемели, а сердце учащенно забилось.
- Маша. - Позвал он ее, подходя к киоску.
Она подняла глаза, улыбнулась.
- Шоколадку будешь?
- Буду.
- Буду, - передразнил он ее, улыбаясь, и что-то сказал продавщице.
Крупные капли дождя падали ему на волосы, отчего те слегка завивались. Синие джинсы и серый свитер были уже влажными.
- Держи, - он шагнул под козырек остановки, протянул ей сникерс, сел рядом, поставил между ними упаковку сока.
- Спасибо.
- На здоровье, - усмехнулся он, - ну и как, интересно тебе здесь?
- Нормально.
- Лучше чем дома?
Их взгляды встретились - ее удивленно-несчастный и его серьезно-сердитый.
- Ладно, жуй, давай. - Мягко сказал он, кивая на шоколад в ее тонких пальцах. - У брата моего сегодня день рождение, все гости там, а ты чего?
Маша пожала плечами:
- Меня никто не звал.
- Вы же вроде общаетесь?
- Иногда. - Маша засунула последний кусок шоколадки в рот, зашуршала оберткой. - Я не думаю, что девочкам понравилось бы мое общество. Ты же сам все видел и слышал.
- Не обращай на них внимания. - Прозвучало мягко, почти ласково, несмотря на его слегка хрипловатый голос. - Переростки! Что Игорь, что девки эти - пятнадцать лет, а уже как проститутки.
- А я подумала они с тобой.
Максим засмеялся, а Маша снова прокляла себя, за то что сморозила эту глупость. И все-таки прав отец, молчание - золото!
- Думаешь обо мне что ли? - он слегка толкнул ее в бок. Маша молча улыбнулась. - Маленькие они еще, чтобы ходить со мной.
- Сам говоришь, что выглядят старше и ...
- А возраст, то какой? - перебил он ее, сделал глоток сока. - Я то уже давно совершеннолетний, понимаешь к чему я?
Он снова засмеялся, и Маша подумала, что смех у него такой же приятный, как и голос. И запах. Легкий аромат одеколона исходил от его одежды, и Маша вдыхала его, дыша часто-часто.
- Поздно уже. - Максим повернулся к ней. - Проводить?
- Да. - На город опустилась ночь, хорошо еще, что дождь закончился.
- Пойдем.
Они вышли с остановки и направились в сторону ее дома, но никак вчера, теперь они шли медленно и рядом. Они не спеша обогнули киоск, прошли вдоль проспекта под светом фар, проезжающих мим машин, свернули в сторону виднеющегося двора ее дома, и Маша вдруг почувствовала, как немеет ее сердце. Окна их квартиры были темными, а значит, родителей до сих пор нет?..
- Что-то случилось? - спросил Максим, заметив. Как Маша напряглась и испуганно нахмурилась.
- Нет. - Маша мотнула головой. - Просто дома света нет, видимо, родители где-то задержались, хотя странно, обычно они по вечерам дома.
- Сегодня, наверное, решили сходить в гости. - Произнес он нарочито бодро. - Одиночества ты, как я видел, не боишься, так неужели, боишься темноты?
- Нет. - Маша улыбнулась, но тут же всхлипнула, прикрыв рукою рот - у ее подъезда стояли взволнованные соседи.
Маша бросилась к толпе, Максим побежал следом и почти у подъезда услышал ее крик:
- Мама! Ма-ма! Что с тобой? - она упала на колени, прямо на асфальт у лежавшей неподвижно матери.
К ней тут же подошел отец:
- Маша, все хорошо. - Он прижал ее к себе, но Маша попыталась вырваться.
- Что с ней? - Маша ничего не видела из-за катившихся из глаз слез и вновь начавшегося дождя. - Что случилось? Подними ее, там же мокро! Мама!
- Скорую вызвали? - спросил Максим и собравшихся зевак и все кивнули головами. - А что случилось?
Он посмотрел на лежавшую на земле женщину с копной светлых волос на голове, отдаленно напоминавшую Машу. По стону и легкому движению руки, он понял, что та жива и облегченно вздохнул.
- Приступ случился. - Пробормотал кто-то позади, упала, когда шла и не может подняться, сломала, может что.
- Мам! - Маша продолжала биться в истерики, скованная отцовскими объятиями.
- Тише, Маша, тише. - Отец прижимал голову дочери к своей груди, а глаза его блестели испугом.
Свет фар осветил собравшихся, все расступились, давай машине скорой помощи подъехать. Женщину осторожно подняли с земли, положили на носилки и погрузили в машину. Машин отец, что-то пытался сказать не слушавшей его дочери и Максим заспешил к ним.
- Машенька, побудь дома, я скоро приеду.
- Нет, я с тобой и с мамой!
- Маша тебе лучше остаться дома.
- Но почему?
Максим взял Машу за руку, обратился к отцу:
- Я побуду с ней.
Михаил метнул на него быстрый взгляд, немного помедлил, но спорить не стал и побежал к машине неотложки.
- Пап!
Маша рванула следом, но Максим крепко обхватил ее и с силой прижал к себе. Она вся промокла от дождя, ее била мелкая дрожь, а узкие плечи сотрясались от всхлипов.
- Все будет хорошо, слышишь? - Максим обхватил ее лицо руками, заставил посмотреть на него. - Маша, успокойся, все наладится.
- Ма-ма!
- Тише, не плачь и ничего не бойся.
Соседи разошлись по домам, жадно обсуждая семью Котовас, а Маша и Максим сидели на влажной от дождя скамейке, курили и молчали, пока, наконец, Маша не сказала:
- Я пойду домой. Спасибо тебе и извини, что...
- Не извиняйся. - Перебил он ее, поднялся. - Если хочешь, я могу побыть с тобой, пока не вернется твой отец.
- Нет, не надо, я хочу остаться одна.
- Хорошо, - он кивнул на двери подъезда. - Иди.
- Пока.
Маша, сжавшись и втянув голову, вошла в темный подъезд, а через минуту в окне на втором этаже загорелся желтый свет.