Горлов Сергей Анатольевич : другие произведения.

Гранд Сентрал

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Повесть о полуслучайной встрече немолодого (42 года) таксиста и девушки-радиоведущей на русском радио, в Нью-Йорке 1993 года. Оба - русские эмигранты. Действие - один вечер.

  
  
  
   (1998)
   (НБ: года: 27-42)
  
  
  
   ГРАНД СЕНТРАЛ
  
  
   Сергей ехал по Гранд Сентрал. Шёл дождь.. . День ещё только начинался, но он успел уже свозить одного из аэропорта.
   Последние два года он работал только по аэропортам. Он работал только по выходным.
   В основном.
   Машину дали хорошую, что случалось не так уж часто, особенно в последнее время. Дворники легко смахивали быстрые капли воды. Было довольно туманно. Он включил радио. Обычно в его машинах радио не работало. Вдали всё терялось в серой мгле. Раздался бодрый голос Севы Каплана.
   - Продолжим нашу музыкальную лотерею, - сказал Сева. - Попробуйте отгадать, кто это поёт... Кто угадает исполнителя и название этой песни, тот получит поощрительный приз - чек на десять долларов и возможность заказать его любимую песню.
   - Или её, - поправил голос Ланы Глас. - А вместо названия разрешается угадать, где звучала эта песня, - добавила она.
   - Да-а... но ты не имеешь виду место, - пошутил Сева. - А нечто другое.
   - Естественно, - сказала она. - Я всегда имею в виду нечто другое.
   У них было два диктора. Сергей слушал только две станции: русскую и "Family Radio" Гарольда Кэмпинга.
   Ему нравился голос дикторши. Как, наверно, и большинству мужчин. Бывают такие обаятельные голоса... Трудно определить, почему они нравятся. Точнее, ему было трудно.
   В данный момент.
   Он ехал и думал об этом. Слегка ныло сердце. Не сильно, но довольно противно. Руки привычно крутили руль, и голова не отвлекалась на обгоняющие и обгоняемые машины. Как все таксисты, он ехал быстро... "It's my mode of operation", - сказал он как-то одному седоку. Он имел в виду, что он не спешит, а просто быстро едет. Штрафы за это давали редко. Ему - один раз за семь лет.
   Было четырнадцатое ноября.
   Недавно его жена пошла на медицинские курсы. А до этого он возил её вечером на бесплатные курсы английского для эмигрантов. Они были недалеко от их дома в Роуздэйле.
   Она хотела устроиться на работу.
   Из младшей дочери Маше было семь лет. А старшей Лине - уже шестнадцать. В прошлом году она решила учиться дома, но это ей не очень понравилось. У Сергея вечно не было времени на занятия с ней... или казалось, что нет времени. А жена не могла заниматься по -английски.
   Да и не хотела.
   Поэтому они с Линой всегда успевали только сделать расписание уроков, которое надо было посылать для отчёта в Роно. Потом ей стало скучно, или обидно, и она опять пошла в школу.
   Теперь он об этом жалел.
   Блестящая синяя машина подсекла его у самого носа, и это прервало его мысли. Он был уже близко от развилки автострады на Ван Вик.
   "Подлец", - подумал он.
   Вообще-то он никогда не был шофёром в России, и поэтому не знал шофёрского языка.
   По-русски.
   Движение было хорошее. Только закончился час пик, - но он был в другую сторону, в город. Сергей смотрел на мокрый серый асфальт. Вокруг мчались блестящие от дождя машины.
   Он не интересовался марками и названиями, поэтому узнавал лишь три-четыре, самые заметные... Или пять-шесть.
   Скорее даже, семь-восемь.
   Например, мерседесы. Или джипы-чероки. У него была "шеви каприс" - как и почти все такси в городе. "Форды виктория" были гораздо реже.
   ... - А вот ещё одна новость, - говорил Сева. - Вчера в Таиланде одному страдальцу по имени Пранат Лем, потерявшему известную часть своего тела, проделали такую же операцию, как и известному Джону Слизу в Америке.
   - У кого что болит, тот о том и... - сказал милый голос Ланы. - Давайте лучше послушаем новую песню нашей музыкальной лотереи.
   Ей была явно неприятна эта развязность. Что за этим стоит, Сергей не знал...
   - Ну, не новую, а старую, - пошутил Сева.
   - Сами догадайтесь, - добавила Лана. - И не забудьте позвонить нам по номеру 1-212-458-4980.
   Он почти перестал слушать, смотря на движущиеся вокруг машины и думая про себя. Ему пришла в голову одна мысль... которая раньше никогда не приходила. Просто потому, что он считал всё это чепухой.
   Вроде рекламы.
   Чем это и было.
   Естественно.
   Но сейчас...
   Он был давно слегка влюблён в эту Лану Глас, хотя и в основном бессознательно. Наверно, как и большинство мужчин. Только, конечно, не в такой степени. Поскольку не все души одинаково возвышенны.
   И одинаково высоки.
  
   Он вспомнил один случай, из далёкого прошлого. Как они с Вовкой Сотниковым поехали в "Россию" смотреть "Три толстяка". Серёжа тогда смотрел их, конечно, далеко не первый раз. Они поехали после школы, и на обратном пути в уже полном автобусе Вовка сказал "мой Суок" с довольно сладким выражением. Конечно, девочка ему понравилсь. Да и кому из молодёжи она могла не понравиться? Но Серёжу тогда немного удивило, что Вовке она понравилась совсем по-другому. Но он не стал об этом думать. Его характеру был чуждо копание в психологии. Как своей, так и в чужой. И его отношение к Вовке не изменилось.
   Он был его друг.
  
   Попозже, в конце восьмого класса, когда они с Вовкой сидели после школы у него в квартире, и Серёжа рассказывал ему длинную историю про особую машину по названию "Роанна", которую они где-то достали и как они поехали на ней в Эстонию, и под конец упомянул, что с ними была и Лина Бракните с другой девочкой, Вовка ухмыльнулся в середине действия и прибавил с тем же выражением: "А потом они с ними кое-что сделали". Серёжа опять слегка удивился, что он его не понял, поправил его и досказал историю. Серёжа был самый умный в классе... и самый простой. В смысле наивности. Вовка пожал плечами не стал возражать.
   Они были друзьями.
   Тогда...
  
   "Да-а... почему бы и нет?" - думал он, ловко обходя тёмно-синий минивэн слева.
   Ну, повесят трубку или обругают... подумаешь. От него не убудет. У него не было переносного телефона, которым уже обзавелось большинство таксистов. Да и не только их.
  
   В настоящее время с работой не везло, и он едва успевал платить за квартиру и прочее. Телевизора у них не было, ещё с весны, когда у него не хватило денег на кабельную компанию, и он её отключил. Не хватило в общем-то случайно - тогда он ещё нормально зарабатывал, даже за два дня в неделю. Просто в декабре 1991 он попал в аварию, отделавшись тремя сломанными зубами, а потом сразу простудился, а уже после простуды неожиданно начало пошаливать сердце. Не так уж сильно, как он потом убедился... к своему сожалению. Но тогда это было совсем непривычно, после долгих лет здоровой жизни. После болезни он решил его так и не подключать. Они смотрели только свои фильмы, которые регулярно покупали на Брайтоне.
   А с 1995 с заработком снова стало всё хуже и хуже. Он полностью перешёл на работу в аэропортах, после аэропорта подвозя лишь случайных пассажиров, если попадались по дороге. А это было не так уж выгодно... если такси - наёмное.
   Впрочем, наверно ему просто не везло.
  
   Однажды сосем давно, в начале 1977, с ним случилось нечто похожее - вроде осложнения после простуды, после Нового Года. Тогда он даже и не думал о каких--то подвохах. Думал, что просто болезнь... Хотя ни один врач потом никакой болезни не находил.
   Совершенно.
   Вплоть до её постепенного прекращения, особенно к лету и потом далее. Хотя и появилась какая-то аллергия к зубоврачебному новокаину, от которой он чуть не помер в мидовской поликлинике в конце 1977. Во всяком случае, судя по переполоху, который подняли две докторши, сразу отведя его в особую комнату и дав чего-то. Кардиамина, что ли...
   Одна из них была симпатичная.
  
   В общем, случаи были похожи, но сами симптомы в 1991 году были совсем другие. Возникали они не так уже часто, и он как-то обходился валерьянкой. Но один раз почувствовал в сердце что-то слишком сильное и необычное, и решился вызвать скорую. В больнице тоже не нашли никакой болезни. Как он потом сообразил, лет через десять, симптомы были как у перебравшего наркомана - и тогда он понял, почему внизу в приёмном отделении дежурный врач-араб отнёсся к нему так небрежно. Кроме того, что у Сергея была пышная борода, и все в Нью-Йорке считали его евреем.
   Все, кто его видел.
  
   Да, но теперь в отличие от 1977 года он уже немного набрался жизненного опыта и знаний, и считал, что почти наверняка дело было в отраве... или облучении. Тем более, что летом 1991-го в скаутском лагере НОРР он встретил Сашку Черкасца, сначала обрадовался, но уже тогда в душу вкрались подозения. Поэтому он не сказал ему, в какой компании такси он работает и где живёт. Потом осенью Черкасец ему позвонил и спросил обо всём этом, и тогда Сергей почувствовал, что вляпался. В лагере тот сказал ему, что вступил в РИС - Русский Имперский Союз. Тогда Сергей не знал, что это полумасонская организация под сатанинским контролем, но ощущение было противное. И не только по чисто-идейным причинам. У него была хорошая интуиция. Которая редко его подводила. Но когда он немного заболел, в первый раз за четырнадцать лет - хотя ему казалось, что сильно - он приписывал это в основном сатанистам. Про которых он тогда уже знал довольно хорошо, хоть и теоретически. Незадолго до этого, где-то в 1990 году он написал большую статью о психогенезе масонов и сатанистов и строении Сатанизма как единой глобальной организации.
  
   Он давно уже рассылал свои статьи по множеству крайне правых организаций, сначала в основном в ЮАР, а потом - постепенно всё больше в Америке, а также в два места в Австралии и Англии. Левая идея была у него пока впереди.
   Потому что у шара и у магнита не бывает одного полюса. И у Образа Божьего - две руки, а не одна.
   Кроме того, он с самого детства был очень консервативен, и поэтому считал Новое Движение не только чисто-правым, но и наци-христианским. Поэтому он автоматически отвергал все анти-христианские проявления в нацистском движении, считая их признаком ложного направления. Тем самым, и себя он считал себя наци-христианином. Хотя по сути всегда, с шестнадцати лет, был наци-коммунистом, только с большим правым креном.
   Не зная этого.
   Пока.
   По-русски он писал философски-исторические и в большой степени богословские письма - с 1983 года - своей семье в Москве, то есть в основном брату, а когда брат духовно сломался и стал пятидесятником, Сергею почти сразу подвернулся парень из России, который сам написал ему, узнав его адрес из южноафриканской газеты, где Сергей напечатал одно из своих последних объявлений о поисках работы.
   А может, и последнее.
   Это было уже в Роуздэйле, в конце 1989 года.
   Парня звали Игорь Шорников, и он был младше Сергея. Лет на восемь. Он был тоже крайне правого направления и тогда он ещё жил в Туле...
  
   В общем, эта сердечная болезнь тогда прошла довольно быстро, уже с лета 1992 Сергей чувствовал себя прекрасно, в 1993-95 годах бегал, делал зарядку, лазил с сыном на деревья - в общем, всё было нормально. Пока в начале осени 1995 он снова не почувствовал что-то неладное. Сначала почти совсем незаметно - просто заметил, что руки чуть опухают от долгого ношения тяжёлых пакетов с ярмарки. У них в пяти минутах езды от дома была ярмарка, каждые выходные. Но потом симптомы постепенно усилились. Он относил это целиком к отраве и особенно к облучению. О колдовстве он тогда совсем не задумывался.
   По наивности.
  
   Вот и теперь...
   Снова появились какие-то симтпомы. Это была аритмия самого различного типа. Но в то время он об этом не имел понятия. И совершенно не знал, чем с ней бороться.
   Кроме молитвы.
  
   Он решился.
   Телефоны были на небольшой длинной стоянки вдоль берега похожего на озеро залива, возле заправки перед самой Ла Гвардией. А он уже проехал 9-ый выезд. Движение было достаточно плотное, но быстрое.
   Ещё две минуты...
  
   Он подъехал к самому телефону, которые стояли в ряд вдоль узкой стоянки. Ему хотелось слышать, что говорят в студии. Он знал, что это почти невозможно, из-за задержки. Но он никогда не пробовал. И надеялся, что обойдётся. В крайнем случае радио было тут - можно было его выключить одним нажатием кнопки.
   За бордюром был узкий газон с декоративными кустами, а за ним сразу - тёмная вода. На зелёной траве таяли редкие снежинки. Днём обещали холодную погоду. До нуля градусов. То есть, до 33 градусов.
   По-ихнему.
  
   - Алё? - спросил незнакомый мужской голос. - Вы в первый раз?
   - Да... - неуверенно ответил Сергей.
   Он рассчитывал на что-то в этом роде, но всё равно это было как-то неожиданно.
   - Как вас зовут?
   - Сергей, - пробормотал он.
   - Фамилия? - нетерпеливо спросил мужской голос.
   - Горлов, - ответил он.
   - В каком каунти живёте?
   - Квинс, - ответил Сергей.
   - Телефон?
   Сергей отбарабанил заранее замеченный номер на телефоне-автомате. Может, их проверяли? Но не на этот раз...
   - Адрес? - ещё более нетерпеливо спросил голос.
   Сергей оттарабанил свой адрес, вместе с почтовым кодом.
   - Говорите, - сказал мужской голос. - Вы в эфире...
   Молчание... щелчок.
   - Алё? - спросил знакомый голос на другом конце провода.
   Это была Лана.
   На миг он испугался, что ведь звонок мог попасть и к этому засранцу Севе. Но думать было некогда.
   - Алё? - глупо повторил он.
   Хотя по дороге в общем обдумал, что сказать. Он был не силён по части импровизации. Тем более в разговоре с девушками.
   А уже если она ему нравилась...
   - Ну говорите, - подсказала Лана. - Я вас внимательно слушаю.
   - Утёсов, из кинофильма "Весёлые ребята", - выдавил он, стараясь говорить естественно.
   Он ведь говорил с ней в первый раз.
   Именно с ней.
   Да и вообще... по радио.
   Тут только он вспомнил, что его слушают сейчас тысячи... или десятки тысяч, и ещё больше смутился.
   - А как вас зовут? - мило спросила она.
   У неё действительно был очаровательный и завлекательный голос. Не хуже, чем у дикторши в испанском радио Уадо, которая сейчас куда-то делась. Сначала её переманили на другую станцию, а потом она совсем пропала.
   Он забыл представиться.
   - М-м... Сергей, - ответил он, чуть краснея.
   - Очень приятно, - сказала она. - Поздравляю... судьба к вам благосклонна. Называйте песню.
   А вот этого он и не придумал...
   "Что делать?" - мельком пронеслось в мозгу. - Э-э... - промямлил он. - М-м... песня...
   - Ну ничего, - милостиво подбодрила она, - у вас как видно вылетели из головы все песни, которые вы знаете.
   - Да... четыре... или пять, - подхватил Сева своим развязным голосом.
   - Ну нет, - возразила ему Лана. - Сергей высокоодарённый и музыкальный человек. Он наверняка знает больше песен, чем ты. Поэтому и не может никак выбрать...
   - Надо было заранее, - съехидничал Сева. - Как я уверен делают все наши слушатели...
   - Ну ладно, короче, - прервала его Лана. - Давайте я выберу за вас, Сергей, - согласны?
   - М-м... да, - облегчённо вздохнул он.
   Как будто его только сейчас избавили от виселицы особым эдиктом французского короля.
   - Ну тогда слушайте, - уже ко всем обратилась Лана. - Посмотрим, кто будет следующий.
   Шанс ускользал из рук со скоростью щуки, за которой Емеля опустил руки в холодную колодезную воду. Растерявшись на сотую долю секунды, он вдруг неожиданно для самого себя спросил:
   - Лана... а можно в качестве награды попросить у вас одного совета?
   Это он, конечно, придумал заранее. Иначе ему пришлось бы думать до второго пришествия.
   В такой обстановке.
   - Совета? - чуть растерянно произнёс милый голос Ланы. - А какого? - тут же оправиласдь она от неожиданности.
   - Дай ему, дай, - с подвохом проговорил Сева своим развязным тенорком. - Она вам даст, Сергей. Да ещё какой...
   Что ж...
   В конце концов, это была развлекательная передача, и в сущности, такие пассажи были ей только полезны.
   - М-м... - промямлил он, краснея как рак. - У вас наверно есть другой телефон, на студии...
   - О, - чуть насмешливо произнёс Сева. - Это что-то новенькое... вот как надо действовать, друзья мои... не теряя времени. На песни и прочие музыкальные упражнения.
   Однако Лана не смутилась. В конце концов, она была дикторшей. И уже довольно давно.
   "И наверняка попадала в разные переделки", - пролетело у Сергея.
   - Ну что ж... в дополнение к вашему призу я дам вам телефон редакции нашей радиостанции. Но только в виде особого исключения, - душевно добавила она. - Но это в последний раз, - прибавила она. - А то я вас знаю... много охотников. А наш Сергей - человек пожилой и положительный. Правда, Сергей? - подбавила она. - Итак, запоминайте: 201-347-90-90. Запомнили?
   - Да, - пробормотал Сергей.
   - Оставьте сообщение на автоответчике, - посоветовала она. - В течение трёх минут. Так что поторопитесь. Свой телефон я никому не даю, - добавила она. - И свиданий тоже.
   - Ну ладно, хватит про свои личные дела, - снова подковырнул Сева. - Давай свою песню.
   - Я? - удивилась Лана.
   - Ну, - сказала Сева. - За нашего забывчивого Сергея.
   - А, - сказала она. - Пожалуйста. - Дайте пожалуйста романс Лапина из кинофильма "Разные судьбы".
   - Ну вот, - чуть глумливо посетовал Сева. - Опять старьё...
   - Терпи, казак, - невозмутимо сказала Лана. - Атаманом будешь.
   - С тобой станешь, - парировал Сева. - Слушайте, друзья.
   В трубке зазвучали частые гудки, и осталось одно радио. В нём всё ещё слышались голоса Ланы и Севы. И в конце - его собственный...
   На минуту он потерял всякое соображение, не понимая, как это происходит. Чисто технически.
   Да и вообще.
  
   Впрочем, когда он выезжал с этой узкой стоянки, он всё ещё не понимал. Вообще, он не жаловался на сообразительность. И всегда думал, что тут нет ничего особенного.
   Но...
   Ведь когда он позвонил, они на радио говорили. Тут его голос с телефона... но тогда если они сразу начали говорить и с ним, то какая тут задержка? Может быть, она была короткой - именно та пауза, когда они якобы ждали нового звонка. То есть, за счёт этой паузы они говорили с ним чуть раньше, чем это передавалось по радио. Буквально на несколько секунд.
   Вероятно, этого было достаточно...
  
   Он опомнился.
   Она сказала, три минуты. Тут не могло быть шуток. Надо было звонить, и без малейшего промедления. Он и так потратил минуту на свои дурацкие размышления. Если не больше.
   Он надеялся, что нет.
   Он набрал номер с бьющимся сердцем. Вспомнив, что это автоответчик, он немного успокоился. Но всё же... что он будет говорить? Этого он тоже не придумал. А может, и придумал, но теперь забыл. В голове всё перемешалось. Руки немного вспотели.
   Да и не только руки...
  
   У него была не такая уж плохая жизнь. С точки зрения шансов. Всяких... но в первую очередь в том, что касалось для него главного. Но все эти шансы он упустил.
   Он ни разу в жизни не признавался в любви.
   Не говоря уже о просто симпатии.
   И тем более о влечении.
   Правда, с одним исключением. Он признался Нелли - хотя и на два с половиной года позже, чем надо было - что она ему нравится. Наверно, это и сыграло роковую роль в его жизни. Точнее, судьбе.
   Судьбе.
   А теперь... а теперь, уже в пожилом сорокадвухлетнем возрасте у него появился ещё один шанс.
  
   Правда, тут была ещё одна история. Женившись на Нелли, он надолго потерял способность влюбляться в кого бы то ни было. А может, просто никто не подвёртывался... Хотя скорее и то, и другое.
   В 1992 году, когда он начал ходить с семьёй в церковь - разумеется, зарубежную - он заметил там очень стройную девушку с малышом около года. Она была не такая уж ослепительно красивая, но - симпатичнее, чем другие в их церкви. Они ходили тогда в Асторию, в ту церковь, которая была около их старого дома.
   То есть, квартиры.
   В 1993 году он заметил, что она часто на него смотрит. Но совершенно не испытывал никаких чувств. Наоборот, однажды заметил своей старшей дочери, что девушка немного сутулится.
   Летом 1994 года, когда девушка куда-то делась, он смутно почувствовал какое-то сожаление. Даже догадываясь, почему.
   Но только сердцем.
   А в середине этого года до него вдруг дошло, что он в неё сильно влюбился. Может быть, потому, что она всё время смотрела на него, и в глазах у неё что-то было...
   Так он думал.
  
   А сейчас была середина ноября, и у него появился шанс позвонить Лане Глас. В которую он был немного влюблён уже года четыре. С тех пор, как она появилась на русском радио.
   - Алё, - ответил нежный певучий голос в трубке.
   Он растерялся. Это была она сама. Он не знал, что если бы он её не заинтересовал своим застенчивым заиканием, то она просто шутя отбрила бы его, не дав ему никакого телефона. Передача телефонов противоречила политике редакции.
   Это был нонсенс.
   Поэтому она просто отпросилась на минутку из студии, села в приёмной для гостей и сама подняла трубку. У него захватило дух, и он на секунду потерял способность соображать.
   - Алё, - оторопело ответил он.
   - Это я уже сказала, - мягко заметила она. - Скажите что-нибудь ещё. Только быстрее, мне надо обратно в студию, - деловито сообщила она своим милым голосом.
   - Э-э... - неуверенно произнёс Сергей, неудержимо краснея. Так, что почувствовал жар в голове. - Я хотел бы с вами встретиться...
   "От меня не убудет..." - в который раз подумал он, ожидая вежливого отказа.
   - В восемь часов вечера, у подъезда большого дома номер 3 по Lemoine avenuе, - просто сказала она. - Вы в какой машине?
   - Т...такси - еле выговорил он, слегка очумев от счастья.
   - До свиданья, - сказала она. - Только не стойте около офиса, а вставайте вперёд через один дом.
   Послышались частые гудки.
   Уже второй раз за последние пять минут. Но эти гудки были совсем не такие, как те.
  
   Привычно выезжая на большую дорогу с быстрым движением, он так и не знал, как ему удалось понять, и разговор по телефону, и то, что говорили в студии. Наверно, каким-то шестым чувством...
   Или вторым слухом.
  
   День прошёл по-разному.
   То он был в приподнятом настроении, думая о своей удаче, то пугался встречи с незнакомой девушкой по поводу, который он вряд ли мог бы объяснить. Тогда он сомневался, стоит ли туда ехать. В тех местах он бывал сто раз, хотя и не каждый день. И конечно, не боялся, что заблудится. Он был почти пожилым человеком. Молодость прошла. А вместе с ней и все основания для желания нравиться девушкам.
   Но не само желание, конечно.
   Время от времени, занимаясь своей привычной работой, он забывал о том, что его ожидало. Но лишь ненадолго.
   День был хмурый. Почти всё время моросило. Налёт утреннего снега совсем быстро растаял. Но на улице было зябко.
   Дул промозглый ветер.
  
   На немного ухабистом выезде с Major Deegan он оказался на час раньше, чем надо. Он ехал из верхнего Бронкса, где высадил последнего пассажира. При таком движении он будет на месте минут через двадцать... если не меньше. Однако он всё сделал правильно. Обычно в это время тут на сквозном участке автострады из Бронкса по высоченному мосту с неизвестным ему названием через Ист Ривер, через узкий конец верхнего Манхэттена и потом по мосту George Washington были заторы, иногда и минут на сорок пять. Сегодня ему просто повезло.
   Он проехал хитросплетение заезда на первый мост, и помчался по этому старинному мосту через Ист Ривер, высотой метров в пятьдесят.
   Сейчас он будет там...
   "Куда я еду?.." - недоумённо подумал он, представив себя в глазах симпатичной молодой девушки.
   Со своей полуседой бородой.
   У него чуть вспотели руки. Левая привычно лежала на руле. Обычно он правил одной рукой. На лобовом стекле ходили дворники. К концу дня непогода по-настоящему разыгралась.
  
   Он подъехал по освещённой фонарями улочке к современному стеклянному офису. На этой улице были и частные дома, и небольшие офисы. Дом, к которому он подъехал, был самый большой. Сергей знал, что радио снимает студию на каком-то этаже. Но, конечно, стал ждать у тротуара в машине, как ему было сказано. У дома и около него стояло только две машины, и не надо было искать места. Не то, что в Манхэттене.
   Было семь часов десять минут.
   Посидев минут двадцать, он вдруг вспомнил, что надо отъехать через один дом, и включил мотор.
   У этого частного дома тоже стояла только одна машина. Второе место было незанято.
   - Уф, - выдохнул он.
   Ему показалось, что он избежал большой неприятности. Может быть, так оно и было...
  
   На такси он всегда одевал часы, хотя обычно их не носил, по здешнему обычаю. Просто привык, как все. Он взглянул на часы в уютной полутьме кабины. Было почти восемь часов вечера. На улице моросил холодный дождь. По радио ночью обещали снег.
   "Можно будет подработать", - подумал он.
   Во время снегопада пассажиры стояли на каждом углу. Только успевай подбирать.
   "Хотя..." - смутно подумал он.
   Но он конечно не надеялся ни на что особенное. Он не был ни молодым красавцем, ни миллионером. В лучшем случае, она даст ему свой автограф. Он так и не мог понять, почему она подняла трубку вместо автоответчика.
   Наверно, случайно...
  
   Через секунду он увидел в заднее зеркало, что из крутящейся двери дома вышла стройная фигурка в пальто-миди.
   У него ёкнуло сердце.
   Что теперь делать?
   Даже в молодости он всегда тушевался, стесняясь знакомиться с девушками. За всю жизнь он самостоятельно познакомился наверно, с четырьмя девушками... или чуть больше. И то через силу. А теперь, когда ему было сорок три года, и совсем отвык от этой мысли. Конечно, с другой стороны, он повзрослел, и уже не был в душе подростком, как лет в двадцать.
   Но всё равно...
   Ему просто стало совестно, что он припёрся к такой молодой и симпатичной девушке.
  
   Женская фигурка оглянулась и уверенно направилась к его машине. На хорошо освещённой улице было нетрудно различить жёлтое такси.
   "Вылезать?.." - неуверенно подумал он.
   Времени было мало.
   У него чуть перехватило дыхание. Он чуть приоткрыл дверцу, потом захлопнул её и остался сидеть на своём месте.
   У руля.
   Девушка в изящном пальто чуть ниже колен подошла к машине уже с открытым зонтиком. Недолго думая, она открыла заднюю дверцу и забралась в машину. Это было обычно, и придало ему немного бодрости. Так к нему забирались тысячи раз. Но... это была настоящая Лана Глас.
   - Уф, - сказала она. - Ну и погодку вы выбрали...
   Она сложила свой зонтик, чуть отряхнув его в темноте. Обернувшись, он вдруг почувствовал себя просто водителем. В полутьме салона он увидел круглое лицо девушки с забранными в пучок волосами, и снова смутился. В темноте не было видно цвета глаз.
   - Ого, - чуть слышно пробормотала она.
   - Здравствуйте, - сказала она. - Вас зовут Сергей?
   - Да, - сглотнул он.
   Он инстинктивно понял, что она имела в виду его бороду. Хотя понять это можно была и просто так.
   Без всякой интуиции.
   - Вы меня ждали? - поинтересовалась она.
   - Да, - снова сказал он, не отворачиаясь обратно.
   - А что я вам сказала по телефону?
   Он на секунду замешкался.
   - Э-э... встать за один дом от офиса, - проговорил он.
   В конце он потерял голос от волнения.
   - Точно, - сказала она, улыбнувшись в полутьме от уличных фонарей. - Тогда я пересяду к вам вперёд. Это разрешается?
   - Угу, - кивнул он, чуть задохнувшись от волнения.
   У неё был тот же милый завораживающий голос. Хлопнула задня дверца. Потом раскрылась передняя. У него чуть захватило дух. Она оказалась рядом, на расстоянии вытянутой руки.
   Даже ближе.
   - Ну, что же вы? - она уселась, повернувшись к нему лицом. - Давайте знакомиться. - Лана.
   - С-сергей, - выдавил из себя Сергей.
   - А фамилия? - непосредственно осведомилась она.
   - Г-горлов, - произнёс он.
   - А мою вы, наверно, знаете, - проговорила она, улыбаясь. - Ну, поехали.
   - А-а... куда? - нерешительно спросил он.
   - Ну, куда, - повторила она, как непонятливому ученику. - Хотя бы в Манхэттен.
   - А-а... - непонимающе сказал он. - "Хочет домой, что ли?.."
   Это было бы не очень-то вежливо.
   Она понятия не имела, сколько денег он сейчас терял. С тёмного неба уже начали падать мокрые снежинки. Да ещё час пик... Впрочем, ему было на это совершенно наплевать.
   Даже если бы она просто прокатилась в его такси к себе домой с работы, он вспоминал бы об этом долгие годы. Не так уж много событий было в его жизни. После того, как сбежал из Сирии в Ливан, а потом в Америку через Германию.
   Он повернул ключ, и мотор заурчал.
   - Э-э... а куда? - нерешительно уточнил он.
Манхэттен большой... наверно, не меньше всей Москвы. Если ехать со всей скоростью от паромного вокзала на South Street по автостраде вдоль берега широкого пролива до самого конца на севере острова, то наверно не хватило бы и полчаса. Иногда он гонял по этой автостраде ночью. Только не до самого конца. У него была работа.
   - Послушайте, - вдруг с неподдельным интересом спросила она, не отвечая на его вопрос. - Почему у вас такая большая борода?
   Вопрос прозвучал точно, как в "Красной шапочке". Что она явно и имела в виду. Она смотрела на него, полуоткрыв рот. Свет от ближнего фонаря падал на передние сиденья через мокрое лобовое стекло, и он увидел, что у неё серые глаза.
   Она улыбалась.
   - Кгм, - кашлянул он, не зная, что сказать.
   Вообще-то он не лез за словом в карман. В обычных ситуациях он был довольно разговорчив. И даже умел хорошо выражать свои мысли и чувства.
   Но сейчас он был уже влюблён.
   - Ну-у, - протянул он. - Просто так... она уже давно... лет десять.
   У него была окладистая чёрная борода с сильной проседью. Он сбросил на пол свою сумку, чтобы она ей не мешалась. Хотя машина была широкая... шевроле каприс, как и большинство такси в Нью-Йорке. Просто сумка была не очень-то презентабельная.
   - Вы что, хасид?
   Она этого явно не ожидала.
   - Нет, - сказал он, мотнув головой. - Православный.
   - А-а, - чуть удивлённо протянула она.
   Он сидел, отвернувшись от неё и смотря вперёд на освещённую желтоватыми фонарями улицу. Надо было что-нибудь сказать... но он не знал, что.
   - Ну, не стесняйтесь, - сказала она. - Поехали.
   Она так и не сказала, куда ехать. Хотя было ясно, что обратно через мост Washington.
   Пока машина выезжала с улицы Lemoine, Лана всё также сидела вполоборота, разглядывая его. Когда он выехал с улочки на автостраду, прямо ведущую к мосту, она немного засмотрелась на него. Он был хороший водитель, это было видно с первой минуты. Он плавно брал с места, резко не тормозил, прекрасно видел всю дорогу впереди и сзади, и с лёгкостью обходил другие машины. Даже с изяществом. Так, что не к ему было придраться.
   - Э-э... а куда мы едем? - спросил он, слегка стесняясь её взгляда.
   - Ну-у, - в раздумье протянула она, - давайте нa West Broadway.Там мало народу...
   Пока она говорила это, он успел обрадоваться, что не к ней домой. Наверняка она жила где-то в Бруклине. Как и почти все русские евреи.
   - Это будет не очень дорого? - чуть смущаясь, спросила она.
   - А-а... - удивился он, чуть запнувшись от неожиданности. - Э-э... а вы что, хотите заплатить?
   - Я? - тоже слегка удивилась она. - Н-не знаю... а что, надо?
   Он покраснел.
   Но это было незаметно в полутьме салона... как он надеялся. Он мельком взглянул на неё, отвернувшись от дороги. Не то, чтобы он не мог смотреть большую часть времени... иногда он умудрялся читать на ходу. Как и некоторые другие. Но с меньшим риском.
   Просто он стеснялся.
   - Нет, - сказал он. - Это я просто так спросил. По привычке...
   - Да? - недоверчиво произнесла она.
   - Ну-у... я же таксист, - объяснил он, чуть краснея. - А вы спросили...
   - Ну тогда всё в порядке, - сказала она. - А то у меня с собой всего двадцать долларов. А надо ещё обратно...
   - Обратно? - повторил он, ни о чём не думая.
   Нахлынули чувства...
   - Ну да... а такси ведь карточек не берут. - сказала она.
   Они проехали больше половины длинного бесконечного моста. Он ехал на первом ярусе. Сбоку внизу иногда просвечивала далёкая тёмная вода Гудзона. Он был широкий, как море.
   Почти.
   - Да-а... хорошо так прокатиться, - сказала она после затянувшегося молчания. Он вёл машину, не смея вымолвить ни слова. Точнее, не зная, что сказать. - Не так уж часто приходится ездить на такси через весь Манхэттен, - доверительно добавила она.
   - Почему? - спросил он.
   - Нам не так уж много платят, - сказала она. - Это ведь не ABC.
   - A сколько? - сдуру ляпнул он.
   - Много будете знать, скоро состаритесь, - невозмутимо сказала она.
  
   В это время на West Broadway было довольно много народа. Выходные дни... Но поставить машину было можно.
   Если очень постараться.
   Это был более солидный район, чем например Greenwich Village. Частые прохожие были весёлые, но не под хмельком. С ненастного тёмного неба падали редкие мокрые снежинки. Он надел чёрный берет, а Лана раскрыла свой зонт.
   - Хотите, пойдём в кафе? - спросила она.
   Он так давно не слышал этого слова... В этом городе почти не говорили "кафе". Это было что-то из прошлого.
   - М-м... - выдавил он.
   - Ну-у... что же мне с вами делать?.. - задумчиво проговорила она.
   - Кафе? - повторил он.
   У него промелькнул вопрос о деньгах. Но деньги у него были. На сегодня он заработал долларов сто. Не считая те, что надо было отдавать хозяину.
   - Давайте... а в какое? - спросил он.
   - Не знаю... - сказала она. - А вы в какое хотите?
   Он пожал плечами.
   - Не знаю, - сказал он. - Я тут нигде не был.
   - Правда? - сказала она.
   - Угу, - сказал он. - Дорого...
   Она искоса посмотрела на него.
   - А вы машину хорошо поставили? - заботливо спросила она, переступая через лужицу на тёмном тротуаре.
   - Ничего, - сказал он. - Там правда ночной счётчик. Но у меня нет монет.
   - Да? - она округлила глаза. - А вы не боитесь?
   - Чего?
   - Что вам штраф дадут.
   - Не-е, - сказал он.
   Подумаешь, штраф... сейчас.
   Да и вообще, ему уже надавали столько штрафов, что он давно в них потонул, и сейчас не имел не только таксистной лицензии, но недавно отобрали и водительскую. Один раз его даже поймали, прямо в Ла Гвардии. Но отпустили... полицейские были не такие строгие к водителям. Правда, замечалось закручивание гаек. Пару раз у него уже увозили машину только за неуплату на счётчике.
   Что было раньше неслыханно.
   "А что, если сейчас увезут?.." - с мимолётным страхом подумал он.
   Ну ничего... в конце концов он отвезёт её на такси. Не мог же он истратить все сто долларов на кафе.
   - Ну давайте сюда, - кивнула она.
   Это было не кафе, а скорее маленький ресторанчик. Она его явно знала. Тут было уютно и как ни странно, не очень много народа. Половина столиков были пусты.
   "Ничего... за остальную половину хозяин с нас сдерёт", - ядовито подумал он.
   - Давайте сядем у окна, - предложила она.
   Они сели.
   На каждом столике была зажжённая лампа с матовым абажуром, похожая на старинные лампы девятнадцатого века. Окна были слегка задёрнуты зелёными занавесями с толстой кручёной бахромой. За окнами чернело пасмурное ночное небо. А внутри было тепло и уютно...
   Здесь умели жить.
   Лана сняла своё немного намокшее серое пальто с ремешком из зелёной цепочки на тонкой талии и оказалась в вязаном костюме серого цвета с юбкой ниже колен. Сергей тоже снял синюю дождевую куртку и обрадовался, что он не в таком затрапезном виде, как это иногда бывало. Сейчас он был в новых джинсах и чёрном свитере, вполне по своему размеру.
   И в тяжёлых бутсах.
   Вообще, он не обращал внимания на свою одежду, которую всегда доставал из больших железных ящиков для благотворительного сбора. Конечно, она была чистая, но далеко не всегда достаточно добропорядочного вида. Один раз его даже не пустили в закусочную, в верхнем Манхэттене. Правда, он тогда не сразу понял, почему.
   Он никогда ничего не понимал сразу.
   Почти никогда.
   Он осмотрелся, не заметив, что девушка с интересом бросила на него быстрый взгляд.
   Никто к ним не подходил.
   Вероятно, ожидая, пока они окончательно устроятся и осмотрятся по сторонам. Солидным людям некуда спешить...
   На отдыхе.
   - Ну расскажите что-нибудь, - сказала Лана, подперев руками голову и смотря на него серьёзными круглыми глазами.
   Подошёл парень-официант.
   Сергей ещё не успел посмотреть в меню, хотя и взял его в руки. Лана Глас отвлекала его.
   - Мне каппучино, - сказала она по-английски и замолчала, уступая ему слово.
   Сергей вспомнил, что за всю свою жизнь в Америке это второй раз, когда он был в ресторане с официантами.
   Первый раз он ходил с женой... но это было просто массовое мероприятие, в банкетном зале за городом.
   - Мне тоже, - повторил он за ней.
   Он говорил по-английски почти без акцента. В сущности, он знал английский лучше, чем местные. В некоторых отношениях.
   А она говорила как американка.
   "Наверно, здесь училась", - подумал он.
   - И всё? - спросил официант, чуть растянув последнее слово.
   - Да, - кивнула она. - А там будет видно.
   Официант бесшумно удалился.
   В ресторане было совсем тихо. Это было небольшое, со вкусом обставленное заведение для солидных людей.
   "Сколько они возьмут?.." - подумал Сергей.
   - Ну что же вы молчите? - спросила Лана, сидя напротив него.
   - М-м... а что? - пробормотал он.
   - Ну... это вы позвали меня сюда, - резонно заметила она. - За советом... вот и говорите.
   В милом голосе девушки проскользнуло скрытое ехидство. Она повернулась в ворсистом зелёном полукресле, устроившись поудобнее. Как будто собиралась слушать занятную историю. Полукресло было темнее её костюма.
   "Серое на зелёном..." - подумал он.
   - Да? - сказал он.
   Не придумав ничего умнее.
   - Ага, - сказала она.
   - Ну-у... - чуть запнувшись, произнёс он. - Я давно слушаю вашу станцию... - Он медленно, но неотвратимо покраснел.
   На этот раз она не могла этого не заметить.
   - Лучше признавайтесь сразу, - посоветовала она. - Вы что, влюбились?
   У него спёрло дыхание от неожиданности. Но делать было нечего. Она припёрла его к стенке.
   Впрочем...
   - В кого? - пробормотал он.
   - Вам лучше знать, - сказала она своим милым чарующим голосом.
   Подошёл официант с двумя чашками кофе на бронзовом подносе. Он случайно оборвал их беседу.
   - Вечно вы со своим кофем, - недовольно сказала Лана, искоса взглянув на официанта. - Ну ладно, поставьте здесь.
   Она кивнула на столик перед собой. Официант поставил обе чашки на стол с белой скатертью и безмолвно удалился.
   - В вас, - выпалил Сергей, поглядев на дымящееся каппучино и собравшись с духом.
   - Ну вот, - успокоительно сказала она. - Ничего страшного... а вы боялись.
   Он сидел, не смея поднять на неё глаза.
   Хотя именно его синие глаза ей и нравились. В них было что-то небесное. Такое, чего она не видала в глазах у других мужчин.
   Пока.
   - Ну а совет? - спросила она.
   На это он не смог ничего ответить.
   Она тихонько подвинула к нему белую как роза чашку с дымящимся кофем с небольшой горкой взбитых сливок.
   - Совет... - с трудом выдавил он, снова краснея. - Это я так... просто хотел с вами встретиться, - нашёлся он.
   - А зачем?
   - Ну... поговорить.
   - О чём?
   Тут он опять смешался.
   Что он мог на это сказать?.. Вместо ответа он взял в руки чашку с кофем и снова поставил её на стол.
   - Ну расскажите о себе, - предложила она. - Сделайте вид, что я принимаю вас на работу.
   Она чуть прыснула, вовремя отодвинув от лица чашку с кофем. Чашка была необычной формы, как цветок. На белом лице Ланы выделялись красные губы. Она повернула голову, пошевелив пучком тёмно-каштановых волос.
   Он чуть золотился в притушенном свете ресторана.
   "Фирменная", - подумал он.
   Про белую чашку, на которой остались еле заметные следы от помады. То, что она сказала, немного привело его в чувство.
   Он собрался с мыслями.
   - Ну, мне сорок два года, - робко начал он, постепенно входя в колею. - У меня четверо детей, три дочки и один сын. Старшей шестнадцать лет, а младшей семь.
   - А как их зовут? - перебила она его, чуть отхлебнув обжигающего ароматного кофе.
   - Э-э... - протянул он. - Лина, Матвей, Яна и Маша.
   - Всё ясно, - сказала она. - Валяйте дальше, - чуть заинтересованно добавила она.
   Это придало ему духа.
   Она села, положив локти на стол и опираясь подбородком на сложенные пальцы рук.
   - Мы приехали в Америку в 1980-ом году... - сказал он. - Сначала нас поселили в гостинице, а потом нашли квартиру в Астории.
   - Вы не так подробно, - посоветовала она ему. - Лучше скажите, а жена у вас есть?
   Он сразу покраснел.
   Ему показалось, что она на что-то намекает. Точнее, на то, зачем он сюда притащился.
   - Есть, - сказал он. - Но-о...
   Он не знал, как бы это сказать.
   - Но она вам не нравится? - с готовностью подсказала она ему, снова отхлебнув кофе. - Пейте кофе, - добавила она. - А то остынет.
   - Да ну, - отмахнулся он.
   О кофе он даже не думал.
   - Вы что, любите холодное каппучино? - смешливо спросила она.
   - Нет, - сказал он. - Да я его только один раз пробовал... давно уже.
   - Да? - удивилась она. - А почему?
   Он пожал плечами.
   - Дорого... в Астории мы каждую копейку считали.
   Он почти совсем освоился, привыкнув к сидящей напротив девушке с симпатичным округлым лицом и серыми глазами, и наконец отпил своё кофе.
   - Почему? - снова удивилась она. - Вы же работаете на такси?
   Она прекрасно знала, что особой нужды у русских не было, если получать пособие и нелегально работать на такси. И не слишком копить на дом. И не только у русских.
   - Нет, - сказал он, почти совсем освоившись. - Я тогда не знал.
   - И вам никто не посоветовал? - не поверила она.
   - Не... - пробормотал он себе под нос. - Нас поселили в Астории... а там нет русских.
   Он вспомнил Черкасца, с которым он познакомился на работе на пивном складе, в 1981 году. Тот ничего не говорил... но теперь Сергей был о нём другого мнения. По разным причинам.
   Так что всё было объяснимо.
   - И вы нигде не работали? - спросила она.
   За полуоткрытой занавеской было видно тёмное ненастное небо и неприветливая мокрая улица.
   - Нет... работал, сторожем, - ответил он. - Только один год, пока они меня не уволили.
   Про работу уборщиком он не стал упоминать. Не то, чтобы он стеснялся своей работы. Но она и была-то всего три месяца.
   Пока его тоже не уволили.
   - Это вас Сохнут устроил? - спросила она.
   - Нет, - сказал он, снова отпив своё кофе. Оно было ещё горячее. - Я не еврей. Я русский.
   - Ну, какая разница, - отмахнулась он. - Муж или жена...
   - Нет, - снова сказал он. - Мы вообще русские.
   - Ну да? - не поверила она. - А как же вы приехали? Политический, что ли? - догадалась она.
   Она посмотрела на него с некоторым сожалением.
   - Ну... не совсем, - проговорил он, смущаясь под неотвязным взглядом серых глаз девушки с каштановым пучком волос. - Я перебежчик.
   - Не может бы-ыть, - недоверчиво протянула она своим милым голосом. - Почему же вас не устроили на порядочную работу?
   Сергей пожал плечами.
   Он до сих пор и сам не знал, почему. Так только, смутно догадывался. Он не был догадливым.
   В житейских вопросах.
   - Хм... наверно, не заслужил, - чуть хмыкнул он.
   Сейчас он уже достаточно пропитался исконной американской культурой, и относился к Америке реалистически, но в Астории, первые лет десять, ненавидел эту страну наравне с СССР. Он был нацистом с шестнадцати лет и считал, что если бы Германия освободилась, она стала бы прежней. И тогда история пойдёт по другому пути... ещё года два назад он думал, что конец света начнётся с уничтожения Америки Россией, а потом лучшая часть освобождённой Европы двинется на Ближний Восток. После чего с начала 1999 года возродится Золотой Век. Но город Нью-Йорк он всегда не любил, относясь к нему, как к мусорному баку с тараканами. До приезда в Америку у него были о ней другие представления, он считал, что она менее испорченная, чем Европа, и жаждал приложить свои таланты в идейно-политической сфере. Однако через месяц-другой сообразил, что надо отсюда сматываться - и конечно, в ЮАР. Он пытался это сделать лет девять, но почему-то не удалось.
   Он так и не догадался, почему.
   А потом стало поздно.
   Так ему казалось.
   Сейчас.
   - Да? - лукаво спросила она. - А почему?
   Он снова пожал плечами.
   - Не сообщили, - сказал он.
   - А сколько вам лет? - спросила она.
   Она не очень интересовалась политикой. Но как и большинство русских евреев из третьей волны, была настроена просоветски.
   - Сорок два, - сказал он.
   Он вспомнил про семью и совсем стушевался.
   - А мне двадцать семь, - сказала она, чуть наклонив голову.
   "Как Карлсон", - подумал он.
   - Угадайте, почему я не очень удивилась, что у вас такая борода?
   Он чуть покраснел, пожав плечами.
   - Я из хасидской семьи, и у моего отца такая же борода, - тихонько рассмеялась она.
   Обе чашки с кофем были пусты и одиноко стояли на покрытом белой скатертью столике. Официант маячил где-то у стойки, поглядывая на них. Лана оглянулась на него.
   - Вы хотите что-нибудь? - спросила она.
   Сергей не сразу понял вопроса.
   - Э-э... да, - очнулся он. - То есть, нет.
   - Ну тогда пойдём?
   Отчасти он обрадовался, что не истратит много денег. Но чувство сожаления было гораздо сильнее. Оттого, что чудесный случай проходит, и пора расставаться. У каждого из них была своя жизнь.
   - Ага, - сказал он, вставая.
   Но сразу спохватился и снова сел. Официант увидел его и подошёл к ним.
   - Мы уходим, - сказал Сергей, сунув руку в задний карман.
   Он не умел рассчитываться в ресторанах. В бумажнике у него хранились более крупные деньги. А долларовые бумажки для сдачи он хранил отдельно в боковом кармане.
   Сейчас их было двадцать семь.
   - Дайте мне счёт, - сказала Лана.
   Сергей чуть торопливо достал бумажник.
   - Дайте ему десятку, - посоветовала Лана, мило улыбнувшись.
   Сергей расплатился, и они встали.
   Вставая, он успел подумать, что они тут совсем зажрались. Такие деньги они тратили на еду для всей семьи на целый день. Долларов двенадцать...
   В среднем.
  
   Когда они вышли, ненастье рагулялось вовсю. Шёл то ли дождь, то ли снег. Порывы промозглого холодного ветра бросали его в разные стороны.
   Особенно в лицо.
   - Ну как, понравилось кофе? - спросила она, сразу нахлобучив на себя капюшон.
   - М-да... - маловразумительно промямлил он, снова надевая свой чёрный берет. Который не очень-то защищал от непогоды. - А вам?
   - Да ну их, - сказала она. - Со своими ватрушками... Демьянова уха.
   Сегодня у неё был яблочный день, и она ела только яблоки. Но не стала об этом упоминать. Сергей только сейчас сообразил, что не спросил у неё, чего она хочет. Может, она собиралась поужинать...
   Но было поздно.
   - Пойдём в ту сторону? - сказала она.
   Машина была в другой стороне, позади за углом.
   - Ладно, - сказал он, недоумевая.
   Почему она хочет погулять в такую паршивую погоду. Конечно, у неё был капюшон... Но он промокал так же, как и её демисезонное пальто. Они пошли вдоль освещённых витрин.
  
   Они гуляли, идя по тротуару этой широкой улицы уже минут пятнадцать, лишь пару раз перебросившись словами. Сначала она собиралась направиться прямо к машине, но ей почему-то не хотелось сразу уезжать. Он чувствовал небольшое сердцебиение, и понемногу отстал от неё.
   "Вот блажь нашла", - подумал он.
   Обычно он чувствовал себя нормально, мог спокойно играть в салочки или в футбол с детьми на диком пляже, но с осени этого года всё чаще стали ощущаться какие-то недомогания в сердце. Они были разного типа. Он считал, что это облучение.
   Или отрава.
   - Вы знаете, в меня влюбляются наверно тысячами, - сказала она, медленно шагая по широкому тротуару.
   Людей стало больше.
   Было странно смотреть на это медленное движение среди суетящихся и спешащих прохожих. Был снова час пик... сегодня пятница. Впрочем, на этих улицах он был всегда.
   Почти.
   Сергей старался не быть оторванным от неё беспорядочным движением прохожих. Она повернула голову и посмотрела на него серыми глазами. Он хотел сказать "да?" - но оказался слишком далеко от неё, шага на два-три. Молодая женщина вдруг отошла к ближайшей стене с витриной и остановилась.
   - Вы устали? - спросила она, участливо посмотрев на него из-под серого капюшона.
   Он и вправду себя неважно чувствовал.
   Может быть, после кофе... После той аллергии он его совсем не пил. Но вроде обошлось.
   - Нет, - сказал он, догнав её.
   Он встал напротив, мешая прохожим.
   Ему пришло в голову, в какой несусветное, несуразное положение он вляпался. На что всё это?..
   Он чуть покраснел.
   "Ну ладно, - подумал он. - Отвезу её домой, и дело с концом."
   - Пойдём обратно? - спросила она, заглядывая ему в лицо.
   - Ага, - сказал он.
   Нет, это было не зря...
   Вообще-то, после ресторана он всё ещё надеялся что-то ей сказать, но в шуме улицы, да ещё с порывистым ветром тут это сделать было гораздо труднее, чем там.
   За столиком.
   "Дурак", - обругал он себя, чувствуя, что всё пропало.
   Они дошли до машины.
   Лана стояла около машины, с ожиданием смотря на него. Может, он что-нибудь скажет?
   Не-ет...
   - Отвезёте меня домой? - спросила она.
   - Угу, - кивнул он, окончательно потеряв всякую надежду.
   Собственно, он просто собирался сказать девушке, что влюблён в неё. Но так и не смог этого выговорить.
   - Ну открывайте, - сказала она, чуть пнув шину кончиком сапога.
   "Да-а..." - подумала она.
   Впрочем... разве она не понимала всё с самого начала? Но это было далеко не всё... а лишь его малая часть. Ведь чем больше мужчина любит девушку, тем меньше он испытывает к ней плотское влечение. Она кое-что знала о жизни.
   От своего отца.
  
   Он завёл мотор.
   Выехав на улицу с оживлённым движением, он сразу разогнался, непринуждённо обгоняя других.
   Как таксист.
   Посмотрев в окно на сырой снег под неприветливым тёмным небом, Лана коротко рассмеялась своим обаятельным голосом.
   - Вы чего? - повернулся он.
   Посидев в кафе, он уже не так стеснялся эту девушку, как при первой встрече. На той улице...
   - Съездили, - с иронией сказала она. - За семь вёрст киселя хлебать.
   Он чуть хмыкнул.
   - А где вы живёте? - спросил он.
   Сначала он об этом не подумал, и поехал обратно. Туда, где они встретились. В Форт Ли на другом берегу Гудзона.
   И доехал уже до Двадцать седьмой улицы.
   "Дубина", - подумал он.
   - А-а... догадались, - с чуть скрываемым ехидством сказала она. - А ещё таксист...
   Он повернул голову, посмотрев на неё. Она прижалась в уголке сиденья, вполоборота к нему.
   - Ехайте обратно, - сказала она своим смешливым голосом. - А там я покажу.
   Он обрадовался, что узнает её адрес. А может быть, и телефон... Ведь спросить телефон гораздо легче, чем признаться в любви.
   Тем более, у знакомой девушки.
   - Ну... чего же вы молчите? - спросила она, посидев в молчании минут десять. - Скажите что-нибудь.
   - А что? - спросил он.
   Не-ет... так из него не вытянешь и слова. Что ж... молчание - тоже о чём-то говорит.
   Иногда о многом.
   - Ну, почему я подняла трубку, - мило произнесла она.
   - А что? - немного удивился он, мчась вверх по Шестой авеню.
   И тому, что она правда подняла трубку, и тому, что она об этом спрашивает. Как о чём-то странном. Она ведь сказала по радио...
   - А вы думаете, в том телефоне на самом деле был автоответчик? - иронически спросила она, всё также прижимаясь в углу сиденья и смотря на него.
   Она положила ногу на ногу.
   Из-под длинного до полуколена пальто выглянул целиком красно-коричневый сапог.
   Но коленки не было видно.
   - А что? - снова спросил он.
   - Эх вы, дон Жуан, - проговорила она. - Вы думаете, вы первый позвонили с такой просьбой?
   У него чуть покраснели уши, из-за "дон Жуана". Но в кабине такси было темнее, чем на улице.
   Поэтому он не очень смутился.
   - А что? - снова повторил он.
   Откинувшая мокрый капюшон девушка в сером пальто сжала губы, сдерживая смех. Он посмотрел на неё, и ещё больше влюбился.
   - Если вы ещё раз скажете "а что", я подарю вам свою подвязку, - сказала она, смеясь.
   - Ну... - он хотел снова сказать "а что", но вовремя передумал.
   Действительно...
   Хотя... он тут же пожалел об этом. Интересно, что бы она сделала за неимением подвязки? В чём он был уверен.
   Почти.
   - Это у нас специальный телефон, - сообщила она, - для таких олухов, как вы. - Там всегда просто гудки.
   - Какие? - не понял он.
   - Как будто занято, - разъяснила она, как малышу.
   - А почему? - глуповато спросил он.
   - Потому, - сказала она. - У нас в редакции не разрешается использовать радио в личных целях. - Так что если бы меня застукали, то могли и уволить.
   Сказав это, она уставилась на него, чтобы посмотреть на выражение его лица. И что он на это скажет.
   - Да? - удивился он.
   - Ну... почти, - мило произнесла она.
   Тут она несколько преувеличила.
   Конечно, они бы её поругали... но её отец дал хорошие деньги за эту работу. К тому же у него были знакомые в начальстве Сохнута. Которому принадлежала эта станция.
   В основном.
   - А-а, - сказал он, замолчав.
   Но она не собиралась молчать всю дорогу.
   - Тут я слышала слухи, - доверительно сообщила она, - что в Нью-Йорке один священник в такси работает. Это случайно не вы?
   Он тоже слышал такие слухи. Среди таксистов. И подозревал, что речь шла о нём. Хотя большинство считало его просто евреем. На стоянке в Ла Гвардии один еврей с бородой помог ему завести машину в самый ответственный момент. Когда он мог застрять в двигающемся ряду. Помог как еврею... Потому что остальные бороды были в основном у тёмных пакистанцев. Больше евреев с бородой он вроде не видел... на такси.
   - Нет, - сказал он.
   - А чего ж вы носите бороду? - спросила она. - Вам ведь не нужно.
   Он обернулся к девушке.
   В тёмной кабине у неё в глазах отражались искорки от уличных огней. Он решил проехаться по улицам, вместо автострады FDR Drive. Всё равно бесплатно...
   К тому же он не спешил.
   Совсем.
   - Так, - сказал он, чуть пожав плечами. - Просто как мужчина, - добавил он, найдя слова.
   - Да-а? - удивилась она. - А как же все остальные?..
   - Кто?
   - Мужчины, - пояснила она. - Вы считаете, они не полноценные?
   - Хм, - произнёс он.
   Быстро...
   До некоторой степени он так и считал. Но не будет же он говорить ей об этом. Впрочем...
   - Ну, они просто не понимают, - объяснил он. - Сейчас такая культура...
   - Вы имеете в виду, в двадцатом веке? - заинтересованно спросила она, чуть наклонив голову.
   Позади покачнулся пучок волос.
   Он только сейчас обратил внимание на широкую бархатную резинку красного цвета у неё на волосах.
   Взади.
   "Хм... знает.." - подумал он.
   Она была не такая дура.
   В том числе она знала, когда бороды совсем вышли из моды. Впрочем, по ней было и так видно... ещё по радио. Молодых женщин второй белой касты он отличал сразу, с первых слов. Лет до сорока пяти... иногда даже с первого взгляда. По лицу... и глазам. Такая у него была способность...
   Или талант.
   - Ну, не только, - сказал он. - Но особенно в двадцатом.
   - Вы что, ретроград? - поинтересовалась она.
   - Хуже, - мрачно хмыкнул он. - Мракобес.
   - Это интересно, - сказала она, чуть пошевелившись. - Ну расскажите же, какое у вас мракобесие. Православное?
   - Ну-у... - неуверенно протянул он.
   Он не мог выложить сразу всё, как есть. Но... он умел это делать по-другому. Так, что не подкопаешься.
   - Вы антисемит? - спросила она, улыбаясь краешком губ..
   - Я сионист, - сказал он. - Такой же, как Шамир.
   - Ну да? - произнесла она, слегка округлив глаза.
   Таким пленительным голосом, что он на секунду позабыл, о чём говорит. Когда можно просто смотреть на неё.
   И слушать.
   - Ага, - кивнул он.
   - Постойте, - вдруг сообразила она. - А причём тут тогда православие?
   - Ну, - сказал он, обгоняя другое такси. Такси было невенькое и блестящее, и он слегка позавидовал, как всегда. - Православие - правильная религия. Но их Церковь немного отстала от жизни. Большинство не понимает, что произошло в нашем веке. Или по своей темноте, или совести не хватает.
   - А что случилось? - с интересом спросила она. - Я тоже не знаю...
   Он оглянулся.
   Она всё так же сидела в уголке сиденья, глядя на него большими тёмно-серыми глазами.
   - Э-э... - нерешительно протянул он.
   Он снова что-то ляпнул.
   - Это по моей темноте? - подбавила она.
   - М-м... - ещё больше смутился он. - Ну-у... а что такого? Сейчас все люди в какой-то степени тёмные, - вывернулся он.
   - А вы? - с подковыркой спросила она.
   Они подъезжали уже к концу Центрального парка. Здесь он собирался свернуть налево и дальше ехать по Бродвею.
   - Тоже... в какой-то степени.
   - Но в меньшей, чем я? - спросила она смешливым голосом. - Кстати, поэтому вы меня и везёте самым длинным путём?
   Он невольно улыбнулся.
   - Ну... всегда приятно посмотреть на ночной город, - сказал он. - Не то, что на тёмной автостраде.
   - Хм... автострада, - пробормотала она. - Вы говорите по-старомодному. Как мой папа.
   - А что, ему столько же лет? - брякнул он.
   "Идиот", - тут же обругал он себя. - "Впрочем... какая разница."
   Сергей не обольщался на свой счёт.
   Он давно уже не был молодым, красивым, умным и здоровым студентом МГИМО. Ум, конечно, остался... Но всё остальное улетучилось.
   Только борода прибавилась.
   - А вам что, шестьдесят лет? - съехидничала она.
   - Н-не-ет... - протянул он, неудержимо краснея.
   - Чего ж вы набиваетесь на комплимент? - поинтересовалась она.
   - Я... ничего я не набиваюсь, - ответил с пунцовыми ушами.
   К счастью, в машине это было не очень заметно. Но она заметила, что по некоторой причине у него немного потемнели уши.
   - А если мне рано вставать? - с подвохом спросила она, не отставая от него.
   - А-а... а вам надо быстрей? - снова смутился он.
   - Нет... мне всё равно, - сказала она, замолчав.
   Прошло минуты две.
   Они оба молчали. Здесь движение было уже чуть поменьше, но огней от витрин и фонарей столько же.
   - Но лучше раньше, чем позже, - добавила она, решившись. - Давайте по Henry Hudson.
   Он как раз подъезжал к Сто двадцать пятой улице. Доехав, он послушно свернул на тёмный проезд на автостраду. Они понеслись по не очень освещённой автостраде. Вверх, по направлению к мосту Washington Bridge.
   - Ну так причём тут православие? - вспомнила она. - Вы забыли сказать, антисемит вы или не очень.
   - Сионисты не бывают антисемитами, - сказал он, слегка кривя душой.
   - Ну это ещё вопрос, - заметила она.
   Да-а... он знал это по себе. В восьмидесятых его сильно качнуло в антисемитизм. Но сейчас он просто считал, что бывают жиды, а бывают просто люди. В любой нации. При этом сионистом он был всегда, с шестнадцати лет.
   - Ну и что, - сказал он. - Человек не может всего знать, поэтому и возникают вопросы.
   - Например? - полюбопытствовала она.
   - Например... просто со временем Церковь стареет, и постепенно перестаёт понимать, что происходит. - Потому что оно ведь происходит, - неясно пояснил он. - Человечество же не стоит на месте.
   - А-а, - сказала она. - Прогрессирует?
   - Ну да, - подтвердил он. - Постепенно портится... как колбаса.
   Лана не удержалась, рассмеявшись.
   - Всё время? - спросила она.
   - Конечно, - ответил он, ловко объезжая вставшую у борта автострады машину с еле мигающими огоньками. - Начиная со Средних веков. А раньше - с Золотого века.
   - А почему же вы тогда не приняли иудаизм? - спросила она. - Постеснялись?
   - Почему? - сказал он. - Иудаизм не принял Христа. Точно так же, как сейчас Его не узнали христиане, - добавил он. - Так называемые... и поэтому Бог возродил Израиль в 48-ом году, чтобы показать, что его грех искуплён. Тем, что ранее принявшие Христа оказались ещё хуже. Ведь у них был Новый Завет, а у древних иудеев его не было.
   - Христос... - задумчиво промолвила она, пошевелившись на сиденье.
   Сергей оглянулся, увидев в темноте смотрящую на него девушку. Она имела перед ним это преимущество.
   - Что же, мой папа зря носит бороду? - спросила она.
   - Почему? - не понял он.
   - Ну ведь он не верит в Христа, - сказала она. - Значит, его религия ложная?
   - Борода и Христос - разные вещи, - заметил он. - Борода - это просто признак мужчины. От Бога.
   - Не изворачивайтесь, - с серьёзностью сказала она. - Ложная или нет?
   - Нет, - сказал он, слегка покраснев в темноте машины. - Ложная религия не знает Бога как Единого, но истинной религии дозволено не знать Сына Божьего.
   Он говорил уже почти не смущаясь.
   Может быть, из-за кофе и этой поездки. А может быть, она просто умела это делать. Тем более, что она это и сделала... за него. Да и вообще, он совсем не пугался женщин. Пока не надо было действовать. Сейчас, конечно, он был другим, в этом отношении. А в молодости он всегда упускал свои шансы. Тем более, когда был влюблён.
   Хотя бы слегка.
   - Что же, не бывает ложных религий? - с сомнением спросила она.
   - Почему? - сказал он. - Самая большая ложная религия - буддизм. И то внутри него есть ветвь настоящей религии.
   - Да, но я спросила вас про своего папу, - вспомнила она. - А вы уводите меня в свои дебри.
   "Кто кого уводит", - подумал он. - "И в какие дебри..."
   - Нарочно, небось? - с ехидностью добавила она.
   - Ну, если он иудей, то у него более узкое богословие, чем у настоящего христианина.
   - Православного?
   - Вообще, - сказал он. - Но особенно православного. Только не современного, а средневекового.
   - Dark Ages, - смешливо произнесла она. - Выходит, мы с ним оба тёмные?
   - Это провокация, - возразил он, тормозя и сворачивая на тёмный въезд. - Я этого не говорил.
   - Почему? - спросила она. - Вы же сами сказали, что эта религия более узкая. Наверно, не в смысле скамеек в синагоге? - Вот как вы обращаетесь с дамой, - усмехнулась она. - Которая вам нравится, - нахально добавила она.
   Сергей покраснел, как рак.
   Он обрадовался, что они ещё не въехали в освещённый тоннель, ведущий прямо на нижний ярус моста.
   "Дурацкие привычки... как будто на радио", - подумал он.
   - Э-э... ну-у... - невразумительно протянул он.
   Она нарочно водила его в краску.
   Но тут было довольно темно... Слева за ними светился огнями огромный мост с железными фермами.
   Washington Bridge.
   - Ну чего вы покраснели? - бесцеремонно спросила она. - Что, неправда?
   Он молча крутил баранку.
   Вообще-то она никак не могла видеть, что он покраснел. Сейчас они ехали в относительной темноте.
   Пока.
   - Ладно, не отвечайте, - сказала она. - А то ещё инфаркт схватите.
   Наконец они выехали на мост.
   Сергей молчал, как будто его оглоушили поленом по голове. Он не привык к такому свободному обращению с молодыми девушками. Во всяком случае, давно отвык.
   - Ну так что же? - спросила она.
   Когда с удовлетворением увидела, что он уже не в состоянии ничего произнести. По крайней мере, до самого конца пути.
   "Как Сова в "Винни-Пухе", - подумал он.
   - М-м... - наконец подал он звук. - Вы уже говорили... то есть, я... э-э... вы ведь не станете отрицать, что Эйнштейн в старости знал больше, чем в молодости, - сказал он.
   - Ну это в мой огород, - согласилась она. - А как насчёт моего папы?
   - А откуда вы знаете? - спросил он, по наитию.
   - Что?
   - Что он не верит Христа?
   - Вы что, обалдели? - с участием спросила она.
   - Нет, почему, - спокойно сказал он. - Вы знаете, что все великие еврейские мудрецы верили в Христа?
   Он догадался, что она бывает в синагоге. Хотя для русских евреев это было совсем не свойственно.
   "Да-а..." - подумал он. - "Скорее там можно увидеть араба."
   - Ладно сказки рассказывать, - сказала она. - Кто это?
   - Рамбам, Калонимус... ну и другие, - сказал он. - Я сейчас не помню.
   - А откуда вы их знаете? - с неподдельным любопытством спросила Лана.
   - В основном по журналу "Алия", - сказал он. - Читал в 80-ых годах.
   - Что же они, так прямо и писали?
   - Нет, - сказал он. - Человек никогда не может всегда говорить всё, что он знает.
   - Ну-ка, ну-ка, - сказала она, чуть улыбнувшись в тени. - Погодите... "никогда не может всегда...". Ну, в общем, понятно, - подумав, сказала она. - Хотя и не очень изящно. - Совсем никто? - добавила она.
   - Конечно, - сказал он.
   Вообще, когда он говорил на духовные темы, то обычно половину своих открытий и сам узнавал в первый раз. Видно, у него было призвание учителя. Ведь настоящий учитель всегда учится вместе со своими учениками... как Сократ.
   Вот и сейчас...
   - Даже апостолы? - спросила она.
   - М-м... - он подумал. - Даже Христос... как человек, конечно.
   - А-а, - в задумчивости проговорила она.
   На нижнем ярусе была пробка. Он не видел отсюда, но по мелким признакам понял, что и наверху тоже.
   "Ну и хорошо", - подумал он.
   Ему не хотелось расставаться.
   Вообще он любил учить людей тому, что ему открывалось от Бога. Но сейчас... у него было скорее другое желание. Подольше ехать с ней в одной машине... на одном сиденье.
   И слушать её милый голос.
   - И вы думаете, что мой папа мне об этом не скажет... если даже предположить, что он верит? - с сомнением спросила она.
   - А зачем? - чуть пожал плечами Сергей. - Чтобы присоединить вас к этой мировой лжехристианской своре? Если он мудрый человек, он просто не будет ругать Христа и Богоматерь... и христианских святых, - добавил он. - Старых, конечно. Я думаю, с начала 20-ого века половина святых фальшивые. А у католиков ещё раньше.
   - М-м... разумно, - сказала она, подумав. - Он вроде и не ругал... - немного задумчиво пробормотала она про себя. - Да, но мы так и не добрались до Ицхака Шамира, - напомнила она.
   - Да, - произнёс он, снова посмотрев на девушку в уголке сиденья.
   - А почему именно он? - спросила она. - А не Даян?
   - А вы знаете, против кого воевал Шамир в 1943-ем году? - спросил Сергей, бросив попытки выбрать более быструю полосу.
   На мосту было четыре полосы с каждой стороны. Где-то далеко внизу плескалась вода.
   Сергей как будто слышал этот плеск.
   - Против англичан, - сказала она.
   "Знает..." - подумал он, слегка удивившись.
   - А Даян?
   - Даян объявил перемирие, - пожала она плечами. - Ну и то?
   - Значит, Шамир воевал на стороне Германии, - сказал он.
   - Почему это? - немного возмутилась она.
   - Потому что у любой войны только две стороны в любой момент времени, - сказал он. - По определению.
   - Как же, - скептически хмыкнула она. - Вы что, не смотрели ковбойских фильмов?
   Он смутился только на один момент. Как и обычно в таких случаях, слова приходили сами собой.
   - Нет, я говорю о войне в историческом смысле, - пояснил он. - Тут это слово имеет определённые рамки. Как термин, - добавил он, снова оглянувшись на девушку на сиденье у правого окна.
   В окне виднелся один ряд плотно идущих машин с зажжённными фарами и красными подфарниками. А дальше железные фермы моста...
   - Да и вообще, вы же не назовёте ковбойскую свалку войной. - Если говорить по-русски, - уточнил он. - А у войны - всегда только две стороны. Потому что любая война на земле - это символ борьбы Добра и Зла в мире под Небесами. Вы же знаете, что третьей стороны нет, - не останавливался он. - Да и не может быть, поскольку у Творца только одна Тень.
   - Включите отопление, - вдруг попросила она.
   Он немного смутился, осёкшись.
   - Вниз и вверх... а то я замёрзла, - объяснила она. - Пальто немного промокло...
   Ему почудилось, что она ничего не слушала, и включив отопление, он в смущении замолчал. Отопление в его машинах всегда работало.
   В отличие от кондиционера.
   - Ну продолжайте, - наконец попросила она после затянувшейся паузы. - Чего вы остановились? Вы говорили о тени... какая там тень?
   Она прекрасно поняла, почему он замолчал.
   - У Бога есть только одна Тень, потому что у Него только одно Творение и только одна переходная сфера этого Творения, Земная, - сказал он. - По-английски Frontier Realm. Которая и отбрасывает эту Тень. Во всех смыслах. В том числе в смысле Борьбы Добра со Злом. Поскольку земля и есть сфера Борьбы. В других сферах Творения никакой Борьбы нет, - сказал он. - Ни на Небесах, ни в Преисподней. Да-а... так что как Образ Божий, мы бросаем тень на своего Творца... в обратном смысле, - добавил он то, что сейчас пришло ему в голову.
   - Вы имеете в виду нашу планету? - спросила она, сильно заинтересованная его речью.
   - Под чем? - не совсем изящно спросил он.
   - "Под чем", - передразнила она. - Вот и видно, какой из вас оратор. - Под Frontier Realm, - смилостивилась она, заметив, что он начинает краснеть.
   - А вы что, знаете, что есть другие обитаемые планеты? - спросил он.
   - А чего тут не знать, - фыркнула она. - Только вот кем...
   - Если говоришь "обитаемые", то надо иметь в виду людей, - поучительно заметил он, медленно продвигаясь в долгой пробке.
   - М-м... согласна, - сказала она. - Ну так что же? Есть они?
   "Опять..." - подумал он.
   С той же интонацией...
   На миг ему показалось, что она знает о нём гораздо больше, чем он думает, и нарочно насмехается над тем, что он до сих пор читает детям "Винни-Пуха". И главное, не только детям... но и себе.
   Но это была, конечно, чушь.
   - Кто? - чуть рассеянно спросил он. - То есть, что?
   - Ну, эти обитаемые планеты, - нетерпеливо сказала она, как маленькому.
   - Вы же сказали, что сами знаете, - слегка укорил он девушку в длинном сером пальто до половины колена. Сейчас она сидела, прижав колени.
   - Ничего я не сказала, - ответила она.
   - Ну-у... как же, - чуть озадаченно протянул он. - Вы же сказали, чего тут не знать...
   - Да, - сказала она. - А дальше что?
   - Что дальше? - недоумённо повторил он.
   Она весело рассмеялась.
   От этого милого притягательного смеха у него замерло сердце. С полминуты длилось молчание.
   - Что, что, - досадливо сказала она. - Я же сказала, что неизвестно кем. И вообще, чего вы всё время препираетесь? - с колкостью спросила она.
   - Неизвестно кем... - не думая, повторил он.
   Он немного отупел от счастья, что она с ним так запросто разговаривает. Та самая Лана Глас... которую он всегда слушал с таким неизъяснимым чувством. И которая всегда была так далеко...
   Она смотрела на него, чуть прикусив губу.
   - Да, - наконец сообразил он. - Конечно, есть... обитаемые людьми. Собственно, на всех Зелёных планетах есть маленькие колонии - Замки на крайнем севере, обитаемые людьми с белыми как лён волосами и серыми глазами, как древние финны, - сказал он. - И называют они себя Далла, то есть Далёкая. - В нашем испорченном варианте Туле, - добавил он.
   - А откуда вы знаете? - зачарованно спросила она. - В книге прочитали?
   - Нет, - сказал он. - Сам догадался... по вдохновению, конечно, - чуть поправился он. - Я ведь историк по образованию... и к тому же первой касты.
   - Как это? - спросила она.
   - Ну, люди делятся на семь каст, - пояснил он. - От рождения... это ещё в Ригведе описано. Только там четыре касты, потому что писание позднее и подпорченное. Знаете, как мифы в древней Греции. Особенно у афинян...
   - Значит, вы брахман? - немного иронически спросила она.
   Она была хорошо образована.
   То есть, не просто образована, а вообще, интересовалась окружающим миром... и всем остальным. Не считая понимания людей, чувства юмора, врождённой деликатности, и прочего, и прочего.
   Как девушка второй касты.
   - Можно сказать и так, - ответил он. - Только это название тоже фонетически испорчено. Ведь все источники этих знаний - очень поздние переписки, самое раннее - времён Римской империи.
   - А я какой касты? - со смешинкой спросила она.
   - Второй белой, - сказал он.
   - Ого, - произнесла она. - Кшатрии... тоже довольно почётно. Валяйте дальше, - добавила она. - Я люблю фантастику.
   - Я тоже, - сказал он. - Только хорошую... но это не фантастика.
   Он сказал это так серьёзно, что Лана невольно начала немного верить... во все эти чудеса. Ведь иначе он был бы сумасшедший. А в это она не верила. Потому что она бы это обязательно почувствовала. У неё была достаточно развитая интуиция... и вообще, понимание людей.
   А тут нет...
   Явно другой случай.
   Может, тип учёного-чудака?
   "Ну, это мы ещё посмотрим", - неопределённо подумала она.
   - Ну тогда тем более, - сказала она, переменив позу и вытянув сапоги под панель управления.
   Откуда шёл тёплый воздух.
   - А вы верите? - спросил он.
   Ему не хотелось болтать просто так... и выставлять себя идиотом. Но главное, не только себя... а также и собеседницу.
   Тем более в данном случае.
   - Понемногу, - сказала она. - Вы продолжайте, а там посмотрим. Да, а как же с Шамиром? - спохватилась она.
   Эта тема была тоже довольно интересной. И уж слишком непривычной, тем более для неё.
   Из верующей хасидской семьи.
   - Шамир воевал на стороне Германии, - повторил он. - В германском руководстве были открыто разные мнения по этому вопросу... не то, что у Сталина, - добавил он.
   - По какому? - спросила она, грея ноги внизу под потоком тёплого воздуха. - Сделайте чуть похолоднее, - прибавила она.
   Сергей покрутил настройку отопления около радио.
   - По еврейскому, - сказал он. - Но начиная с 1943-го года абсолютное большинство считало, что евреев надо переселить в Израиль... из всей Европы. То есть было полностью на стороне сионистов, в этом вопросе.
   Главном для них.
   - Ну и чего ж они не переселяли? - сомнительно произнесла она. - А топили ими печи?
   - Они пытались, - сказал он. - Но англичанам это было невыгодно, потому что тогда они теряли часть своей колонии. Но главное не в этом... уже тогда Англия практически направлялась сатанистами.
   - Ого, - поощрительно сказала она.
   - А что? - спросил он. - Вы не верите в сатанистов?
   - Хм... верю, - неохотно ответила она. Было видно, что говорить об этом было ей неприятно. - Читала кое-что... да и слышала.
   Сергей вспомнил брошюру Линдона Ларуша... которую бесплатно раздавали на улицах в Нью-Йорке в 1989 году.
   У него она была.
   - Ну тогда всё в порядке, - вздохнул он.
   Воспоминание было действительно неприятное. Даже для него... а что говорить о девушке...
   - А о потоплении англичанами всех судов с евреями, отплывавшими в Палестину из Румынии, и сами евреи пишут, - добавил он. - Да и после войны... были с ними случаи...
   - С кем? - спросила она.
   - С англичанами, - сказал он. - Уморили половину пасажиров на одном судне.
   - Знаю... - задумчиво сказала она.
   Он много чего читал, в этом еврейском сионистском журнале "Алия". Один раз даже написал им какой-то полезный совет.
   Безответно.
   - Положим, - сказала Лана. - Что же из этого следует? Что вы нацист? - с непритворным любопытством спросила она.
   Он чуть не вздрогнул.
   Он не хотел потерять её симпатии... на которую надеялся. Но в её голосе не было особого возмущения, и это придало ему бодрости. Впрочем, он имел опыт общения с настоящими сионистами, ещё в СССР. Один раз, с парнем по имени Борис Цитлёнок... но этого было достаточно. Для них главное было - отношение к Израилю. На всё остальное они смотрели сквозь пальцы. Не зря же в советской и левой прессе на Западе их обвиняли в апартеиде и сотрудничестве с ЮАР... когда там было расистское правительство с явно нацистской идеологией, и уже начинало делать ядерное оружие, с помощью Израиля. Он прекрасно знал, что всё это правда. Ведь и сатанисты иногда говорят правду.
   Когда им выгодно, в этом Пограничном мире...
   "Да-а..." - подумал он. - "Берёт быка за рога..."
   - Сионист, - чуть поправил он. - Я же сказал, как Ицхак Шамир.
   - А печи? - невинно спросила она.
   - А в печах американцы с англичанами сжигали заморенных ими евреев, которые померли с голоду, когда они нарочно при наступлении обходили все еврейские концлагеря, тем самым блокируя их, пока там все не вымрут от голода. Вы ведь видели фотохронику, - тихо добавил он. - Страшную...
   - Для чего? - поинтересовалась она.
   Она тоже сочувствовала сионистам в Израиле, и не собиралась обвинять человека, пока не узнает всё, что он думает.
   Особенно такого.
   - Ну, а о чём бы тогда был Нюрнбергский процесс? - спросил он. - О каких-то сожжённых книгах? Или "антихристианских" идеях? Или о зверствах бендеровцев? Это несерьёзно... А бендеровцев, латышей и прочих там не было... ни одного. Тем более ни одного хорвата, под опёкой католической Церкви. Вы сами знаете.
   - Да-а... - неясно протянула она.
   Она надолго задумалась.
   Минут на пять... Но пробка была надёжной, он это знал по своему опыту. До сих пор они продвинулись только до середины моста.
   Даже немного меньше.
   - А как же Советский Союз? - спросила она. - Он ведь всё подтвредил, и сейчас тоже.
   - А кто вы думаете правит миром с 1945-48 года? - спросил Сергей.
   Машина ехала очень медленно.
   Лана наклонилась вперёд и положила голову на сложенные на панели руки, чтобы лучше видеть его лицо.
   - Вы меня спрашиваете? - уточнила она.
   Положив голову на панель с бардачком, она два раза невинно моргнула длинными ресницами.
   "Кокетничает..." - подумал он.
   Для него это было неожиданно. В такой момент... когда он рассуждает о судьбе евреев во время войны.
   - Угу, - сказал он.
   - Ну... наверно, американцы, - сказала она. - А потом и Советский Союз...
   - Вы не историк, а всё равно знаете, - подпустил он незаметную лесть. - В конце войны у СССР осталась лишь треть всей армии, и половина промышленности и сельского хозяйства. Не говоря уже об атомной бомбе. Поэтому он был для Америки всего лишь пугалом, чтобы подчинить себе Европу, - сказал он. - Я это знаю как специалист. - Да и в конце, когда СССР усилился до практического равенства с Америкой, она всё равно правила. Ведь в итоге развалился он, а не она.
   - Да-а... ловко чешете, - проговорила она со смешком. - И в сердце льстец всегда отыщет уголок...
   "Заметила", - с досадой подумал он.
   Он не совсем уловил, что она имела в виду. Недоверие или просто вспомнила "Место встречи"?
   - Итого, вы согласны с арабами и левыми либералами, что Израиль - в сущности нацистское государство? - вкрадчиво спросила она.
   - Какого цвета паруса, алые или кровавые? - пожал плечами он. - Главное, как вы к ним относитесь, не правда ли? Лет в восемнадцать, когда я был крайним расистом, я одно время слегка жалел, что я не еврей. Потому что одно время не мог понять, кто белее, евреи или русские. Но потом это прошло. Хотя в Москве в семидесятых годах меня часто принимали за еврея, и раза три чуть не побили за это. У меня ведь мама армянка, - добавил он.
   - А вы уверены, что они алые? - в задумчивости спросила она.
   - Хм... конечно, - сказал он, повернув к ней голову. Он влюблялся в неё всё больше и больше. Да и не мудрено... - Я люблю Грина, - добавил он.
   - Я тоже, - сказала она, с теплотой посмотрев на него.
   Так, что у него замерло сердце.
   - Ну а как же со зверствами немецких карательных отрядов в Белоруссии? - спросила она. - Они тоже были украинцами?
   - Хм... в основном да, - сказал он. - Хотя у нас в СССР об этом старались не говорить... чтобы не портить дружбы народов. Ну а немцы... вы смотрели советский фильм "Жажда"?
   - Угу, - произнесла она. - А вы? - с интересом спросила она.
   Она забыла, что он из другого поколения. Ну, не совсем... но почти. Особенно учитывая, где он вырос.
   - Ну и ориентируйтесь на него, - посоветовал он.
   - Что же, немцы совсем невинные? - сказала она. - Как ягнята?
   - Нет, почему, - сказал он. - Были случаи отдельные... как и в любой войне. Вы бы почитали о Тридцатилетней войне в 17-ом веке, - добавил он. - Тридцать процентов населения Германии уничтожено. Все подряд... дети, женщины, старики... И никто никого не судил. Наоборот, обе Церкви признали друг друга...
   - Ужас, - тронуто промолвила она.
   - Война есть война, - сказал он, чуть пожав плечами. - Сейчас ведь не Золотой Век, - добавил он. - Но всё же... есть разные нации... разный накал страстей... разные обычаи... и разные случаи. Например, когда в одиннадцатом веке в Норвегии дружина короля сожгла заживо богатого викинга в его доме... со всеми домочадцами. Только за то, что тот не стал признавать его главенство. Или как в Англии вождя датских викингов бросили в яму с гадюками. Не думаю, что это приятнее... А сажание на кол в Швеции во времена датской войны... По сравнению с ними немцы вели себя как Швейцер в Африке, - докончил он. В его голосе была саркастическая нотка. Он не уважал Швейцера... и тому подобную слюнявую шваль. - Вы когда-нибудь читали книгу Иисуса Навина?
   Она молча кивнула.
   - Но евреев никто в этом не обвиняет, - сказал он. - Кроме лжехристиан.
   - Угу, - тихо произнесла она.
   Она понимала, почему он не сказал "Ветхий Завет"... хотя сама читала и Новый. Только папа посоветовал ей об этом не очень распространяться.
   Среди верующих евреев.
   - Победителя не судят, - сказал он. - Поэтому вы вряд ли читали немецкие воспоминания о советской оккупации.
   - Нет, - мотнула она головой. - А вы?
   - Читал... в английском переводе, - сказал он. - Бывало и пострашнее... чем в Белоруссии. Особенно если говорить не о Красной армии, а о местных народах. Чехи, сербы, поляки...
   - Да? - сказала она.
   Она ему верила.
   А это было самое главное. Теперь надо было не потерять это доверие. И приобрести симпатию девушки. Конечно, он об этом никогда не думал... и сейчас, как и в прошлом.
   А просто чувствовал.
  
   - Значит, Америка вам не очень нравится? - спросила она, о чём-то думая. - А что же тогда?
   - Ну-у...
   - Кроме Израиля, - досказала она.
   - Больше всего - Южная Африка, - сказал он. - Я туда с самого начала хотел переехать, с сентября 1980 года... но не получилось.
   Он не знал, почему.
   Тогда.
   - Но больше не сама страна, а государство Африканера, - пояснил он.
   - Апартеида? - чуть смешливо добавила она.
   - Ага, - подтвердил он.
   - А СССР?
   - Нет, - честно признался он. - Но песни и кино были хорошие... особенно в пятидесятых годах. Да и вообще... - вспомнил он своё детство.
   О прошлом он обычно вспоминал только хорошее. Как и любой человек, ведомый Добром.
   - Да-а... - согласилась она, смотря на него из своего угла сиденья и удивляясь, что у него такие же вкусы.
   Как у неё.
   - А мне нравится, - сказала. - Точнее, раньше... а теперь его нет - докончила она с грустной ноткой в голосе.
   Она ведь не знала, чего она избежала при Горбачёве и Ельцине. Как и большинство советских эмигрантов.
   Не считая политических.
   Он не нашёлся, что сказать.
   Ему было только сорок два года. И он пока понятия не имел, почему у Творения две Руки. Только знал, что так положено. Как человек с особой натурой, он никогда не подвергал сомнению ничего Божественного.
   С тех пор, как уверовал.
  
   Земная жизнь - это Борьба.
   И она разделена невидимыми линиями судьбы на периоды духовного роста и тления. Сначала одновременных и попеременных, а потом - кому как дано.
   Творцом.
   Поэтому он пока не знал, что в сорок пять лет, полном возрасте неповреждённой первой Касты, Бог откроет ему полную истину. Не полную, как полное ведро, а полную, как человек с двумя руками. И тогда он поймёт, почему у Творения есть левая Рука.
   Богородица.
   И только тогда станет уже полнодействующим, зрелым благовестником Добра в этом мире и в будущем.
   Наци-Коммунистом.
  
   Поэтому тогда, зимой 1971-го года, он уверовал в Бога просто потому, что давно завидовал верующим. А придя к повзрослевшему уму, понял, что это зависит только от него. И тогда взял и поверил. Просто...
   Своим умом.
  
   Люди не созданы равными.
   Но у каждого человека свои таланты - маленькие или большие. Обычно они развиваются вместе с человеком, до полного возраста в двадцать или восемнадцать лет, в зависимости от космического времени.
   Дня или Ночи.
   Когда свалившийся с Неба расколотый надвое сотворённый дух теряет последние крохи своего ангельского достоинства, оказываясь уже полностью на Земле... в царстве Пограничья. Человеком по уму и по сердцу...
   Переставая быть ребёнком.
  
   У Сергея было несколько талантов, которые он до времени не сознавал на уровне ума. Потому что был совершенно лишён тщеславия.
   Как и честолюбия.
   Но со временем он постепенно замечал их, начиная относиться к своим талантам более сознательно.
  
   И самым необычным из них был пожалуй талант веры... почему он его и не осознавал.
   Пока.
   Не Божественной веры, а веры вообще. В отличие от Фомы, он с лёгкостью верил в любые чудеса... и не только. Даже в то, во что обычный человек просто никогда не поверит.
   Это сослужило ему хорошую службу в восемнадцать лет, когда он решил поверить в Бога.
   Поняв, что логика тут не при чём.
   Но это же стало ему и преткновением для его личной судьбы. Ведь вера - это ещё и доверчивость. И чем мощнее способность к вере, тем сильнее и способность к доверчивости. А это в растлённом и тёмном мире нашего времени совсем не такое уж полезное качество... в личном плане.
   Точнее, свойство.
  
   Мост кончался.
   На огромном мосту Washington bridge был серьёзный затор из-за какого-то ремонта на верхнем ярусе, и они доехали до той улицы только без десяти одиннадцать.
   - Наконец, - вздохнула девушка, посмотрев в окно на неприветливую мокрую и холодную улицу. - С грехом пополам.
   Машина стояла на том же самом месте, где он впервые увидел выходящую из здания стройную девушку в изящном сером пальто с капюшоном.
   И где она к нему села.
   - Выключайте мотор, - сказала она.
   - Почему? - не понял он.
   - Пойдём ко мне кофе пить, - пояснила она. - Вы не против? - с подвохом спросила она милым голосом, чуть наклонив голову.
   - Н-не, - чуть слышно пробормотал он.
   У него на минуту перехватило в горле. На это он не рассчитывал. Точнее, на это он даже не надеялся. Посмотреть, как она живёт, вместе с ней... об этом он только мечтал.
   Иногда.
   - A-а... - пробормотал он. - Вы что, здесь живёте?
   Вдоль улицы росли большие старые узловатые вязы.
   Сергей стал вспоминать южные деревья. Бук, граб, вяз, тис, дуб, каштан, карагач... Хотя тис - вроде хвойное, вроде кипариса...
   - Да, - она махнула куда-то в конец улицы на другой стороне. - Вон там.
   Окна в большинстве домов ещё светились. Было ещё не так поздно... Тем более для пятницы. Пригородная улица под тёмным небом снова обдала их промозглой сыростью. Мокрый снег перешёл в холодный дождь. Сергей молча выключил машину, вытащив ключ. В стеклянном офисном здании светились только два этажа, второй и пятый... или шестой. Когда он захлопнул дверцу, Лана уже ждала его возле машины. Она стояла, чуть дрожа от пронизыващего холодного ветра. Пальто было достаточно тёплое, но оно немного промокло.
   - Пойдёмте? - сказала она.
   Он только кивнул головой.
   Несмотря на весь свой жизненный опыт, ему и в голову не приходило ничего, кроме кофе и ещё часа беседы с ней. В некоторых случаях его познания жизни пропадали... в том числе литературные.
   Бесследно.
  
   Подойдя к четырёхэтажному дому, она вытащила из сумочки ключ и стала продрогшими руками отпирать стеклянную дверь в просторный тамбур. За полутёмным тамбуром через вторую стеклянную дверь виднелся освещённый холл, обшитый деревом медового цвета.
   - Опять не открывается, - с милой досадой пожаловалась она. - Попробуйте вы.
   Она чуть отошла, и после некоторых стараний Сергей открыл стеклянную дверь в полутёмное пространство.
   - У меня руки озябли, - виновато сказала она, беря у него ключи.
   Вторая дверь открывалась без проблем. За ней был пустой ярко освещённый холл с двумя лифтами в большом углублении посредине.
   - Второй этаж, - сказала она ему.
   Девушка подула, чтобы согреть сложенные озябшие руки. Лифт мягко тронулся с места. В нём была зелёная обивка.
   "Дорогая квартира", - подумал Сергей.
   - Ну вот мы и дома, - сказала она, открыв свою дверь и пропуская его. - Не бойтесь, там никого нет. - Добавила она.
   Она давно его раскусила...
   Сняв с себя полупромокшее пальто с капюшоном и повесив его на вешалку, она открыла широкую раздвижную дверь и облегчённо упала на пышное как облако кресло, обитое тёмно-зелёным букле.
   - Ох, устала, - проговорила она. - Ну и холодища сегодня, правда?
   Сергей остановился в дверях, не зная, что ему делать.
   Комната была светлая, с кремовыми стенами. Почти незаметные лампы в углах светили в потолок, создавая мягкий рассеянный свет. Напротив зелёного дивана и столика с креслами была тёмная стенка с книгами, посередине которой висела красочная картина. Между книгами на полках были раставлены большие ракушки и куски малахита.
   Она развалилась в утопающем кресле, протянув вперёд и скрестив ноги в модных красноватых сапогах почти до колен. Модных в Европе... местные такие не носили.
   - Ну садитесь, - сказала она. - Чего вы встали, как завороженный?
   Он поискал глазами и не найдя стула, сел на краешек такого же пышного кресла, только сбоку и подальше, у низкого журнального столика.
   Не так удобно, но...
   - Знаете, зачем я вас позвала? - спросила она.
   - Ну-у... э-э... кофе, - пробормотал он, чуть пожав плечами.
   Девушка внимательно посмотрела на него серыми глазами. Она откинула голову с пучком волос на мягкую зелёную подушку кресла. Она-то прекрасно знала... ей хотелось побеседовать с ним ещё и послушать его россказней. Особенно про разные планеты... и тому подобное.
   - Значит, вы не видите в этом ничего особенного? - полюбопытствовала она.
   - Э-э... в каком смысле? - не понял он.
   - В обычном, - сообщила она.
   - Н-нет... - пробормотал он, почему-то посмотрев на свои промокшие кеды.
   Они были не очень-то новые. Но до него вдруг дошло, на что она намекает, и он тут же покраснел.
   - Ну? - недоверчиво посмотрела она на него.
   - А что? - спросил он, стараясь не показать своего смущения.
   Несмотря на то, что уже провёл с ней почти три часа, он готов был провалиться сквозь землю.
   - Вы умеете делать кофе, Сергей? - спросила она, не отвечая.
   - Ну... умею, - сказал он.
   У него похолодело в груди оттого, что она назвала его по имени. В первый раз... до этого как-то не приходилось.
   А ему тем более.
   - Ну пойдите, сделайте, - предложила она. - Там на кухне кофеварка.
   Ей совсем не хотелось вставать со своего мягкого дивана. И чего она устала?.. Наверно, просто не привыкла так долго сидеть на неудобном сиденье в старом такси.
   - Ладно, - сказал он, поднимаясь.
   - Если что, позовите меня, - крикнула она ему вслед.
   Выйдя за открытую раздвижную дверь, он пошёл направо, нашёл в темноте кухню и зажёг свет.
   Тут всё блестело.
   Кофеварка была не такая, как у него дома, а автоматическая... с которой он не очень-то умел обращаться. Когда он работал ночным сторожем в богатых манхэттенских небоскрёбах, кофе текло из автомата само, только нажимай кнопку.
   А тут...
   Так и не справившись с кофеваркой, он легонько стукнул её сверху. Кофе не текло... случайно оглянувшись, он увидел в дверях Лану.
   Она стояла там и наблюдала за ним.
   "Нарочно, что ли?.." - подумал он.
   - Правильно, - смешливо сказала она. - Нечего с ней церемониться.
   Она подошла поближе.
   - А фильтр положили? - спросила она.
   - Нет, - он качнул головой.
   - А кофе?
   - Вон, - сказал он, открыв крышку.
   - Курам на смех, - сказала она. - Разве так делают кофе?
   - А как? - спросил он.
   - Вы мне всю кофеварку испортите, - сурово упрекнула она, не обращая внимания на его вопрос.
   - М-м... извините, - выдавил он, покраснев.
   - Ладно уж... повинную голову меч не сечёт, - милостиво сказала она, чуть отодвинув его плечом и сама занимаясь с кофеваркой.
   От этого прикосновения у него защекотало под ложечкой.
   - Вот, - сказала она. - Теперь сидите здесь и ждите.
   - А вы?
   - А я сейчас приду, хорошо? - сказала она.
   - Ладно, - сказал он.
   По крайней мере, тут были нормальные стулья, из лакированного дерева. Они небрежно стояли у стола, а один - около такого же лакированного шкафчика возле мойки. Как будто на него вставали...
   Чтобы что-то достать.
   - Не взыщите, - обернулась она, уходя в тёмный коридор.
  
   Вернувшись, она сама проворно достала из нижнего шкафчика чашки, из верхнего сахарницу, из холодильника сливки, перелила кофе в стеклянный кофейник с длинной белой кухонной стойки, бросила в две чашки по маленькой ложечке из высокой деревянной вазочки в виде медово-жёлтого медведя около мойки и взяла блестящий как серебро поднос, который лежал рядом с кофеваркой.
   - Ну пошли, - сказала она, нагрузив всё это на поднос. - А поднос сами несите.
  
   - Ставьте на тот столик, - показала она на тёмный полированный столик у такого же как кресла пышного и широченного зелёного дивана. - Садитесь сюда.
   Он послушно сел на зелёное кресло у столика, а она уселась на тёмно-зелёном диване, навалившись боком на пышную подушку подлокотника. В своём сером вязаном костюме цвета покрытого облаками неба, с юбкой до полуколена.
   - Ну чего вы смотрите? - сказала она, заметив его взгляд. - Рассказывайте.
   В милом голосе девушки звучало удовлетворение. У неё была хорошая фигура, и он случайно засмотрелся.
   Бескорыстно.
   - Про что? - спросил он, чуть покраснев.
   - Не знаю... - задумчиво произнесла она.
   - А вы тут одна живёте? - случайно сорвалось у него.
   - А вам что? - спросила она.
   Он запнулся, смутившись.
   Она налила себе кофе из кофейника и чуть попробовала пальцем дымящееся горячее кофе. Закинув ногу за ногу в серой юбке ниже колен, она на минутку задумалась о чём-то своём, глядя на волны тяжёлой шторы болотного цвета.
   - Э-э... вы... - пробормотал он, пытаясь привлечь её внимание.
   - Что? - повернулась она к нему. - Чего вы стесняетесь... называйте меня Ланой.
   У него запершило в горле.
   Он уже был влюблён по уши. И как всегда в таких случаях, этого нельзя было скрыть.
   Тем более от неё.
   - Ну чего вам? - спросила она. - Можно, я буду называть вас по имени? Не люблю формальностей, - добавила она.
   - Угу, - кивнул он.
   У него снова защекотало в горле.
   От того, что она спросила про это. Но это было ещё не всё...
   - Ничего, - привередливо сказала она, отпив глоточек горячего кофе из маленькой коричневой чашечки с красным драконом. - Нормально... горячее.
   "Да-а..." - подумал он.
   После дождя со снегом.
   Она похвалила кофе, как будто он сам его делал, а не она... со своей дурацкой кофеваркой на кухне. Девушка поставила одну ногу в длинном сапоге на край столика. Он смутился, посмотрев на овальный край ковра с бледными розами на полу.
   - А вы что не пьёте, Серёжа?
   Он застыл от неожиданности.
   В этом не было ничего сногсшибательного. Само по себе. Но для него это было непостижимо. Что его так называет молодая девушка.
   В которую он влюблён.
   - Я?.. Ничего, - промямлил он, взяв с подноса чашечку с красным японским драконом.
   - Для начала объясните мне, - взяла она вожжи в свои руки, - откуда вы взяли, что американцы обходили лагеря, чтобы уморить евреев?
   - М-м... - стал он собираться с мыслями.
   Вообще, сейчас он думал совсем о другом. Да и она думала о чём-то... не говоря об этом.
   - Читали нацистскую литературу? - подсказала она.
   Он чуть покраснел.
   Она была из еврейской семьи... и ему невольно становилось неуютно от подобных вопросов.
   - Хгм... - у него чуть запершило в горле. - Это всего лишь клеймо, - объяснил он, чуть покраснев от стеснения. - Всё равно, что в СССР у вас спросили бы в месткоме "вы что, читали троцкистскую литературу?..", в 1939-ом году при Сталине. Или тут во времена Маккарти - "вы что, читали коммунистическую литературу?"... или в Германии во время войны - "вы что, читали советскую литературу?"...
   - Ну и что? - сказала она. - Сейчас ведь у нас не Маккарти.
   - Вы хотите сказать, что сейчас лучше? - мягко спросил он.
   Она чуть запнулась, задумавшись.
   - Нет, - сказала она. - Хотя для евреев... не знаю, - откровенно призналась она. - Если бы я была белокурой христианкой, то конечно хуже. А так... по шее и ворот, - докончила она свою мысль.
   "Пословиц начиталась..." - подумал он.
   Лана отпила своё кофе, снова задумавшись. Она откинулась на мягкую как пух спинку дивана. Достав до неё спиной, она чуть утонула в диване с приподнятыми коленями, в тёмных красноватых сапогах почти до колена.
   Верха сапог было не видно под серой юбкой.
   - Или если у араба в Газе спросить "ты что, за Израиль?" - продолжил он.
   - По-моему, вы слегка увлеклись, - заметила она, подумав. - Ведь в любом случае ясно, что кто-то прав... или более прав. Значит, вы больше верите им?
   - М-м... я историк, - сказал он. - В сущности, это очень просто, если есть совесть, - сказал он. - Главное, не верить английскому Дракону...
   - К-какому? - чуть запнулась она.
   - Английскому, - пояснил он.
   - Вы выражаетесь, как Кретьен де Труа, - с едкостью сказала она, поставив на столик свою чашечку. - В "Ланселоте".
   Сергей помнил имя, но не очень представлял, кто это. Кроме страны и эпохи....
   - Историк? - спросил он.
   - Не знаю... - протянула она. - Я читала только романы... рыцарские.
   - Я тоже читал, ещё в Москве, - сказал он. - Несколько штук. Но по-моему они были анонимные, кроме Романа о Розе... до двенадцатого века их не подписывали. Да и вообще, тогда мало писали... больше устно рассказывали.
   Сергей вспомнил свои длинные повести, которые он рассказывал своему брату Андрюшке. Там было всё... от древней старины до умопомрачительной фантастики.
   - А может, я позабыл, - задумчиво добавил он. - Хотя нет, историк был Фруассар... но его хроники были почище любого романа.
   Он читал отрывки в монографии Доза.
   - Ну так что же с английским Драконом? - поинтересовалась она, чуть наклонив голову. - Что это?
   В голосе девушки прозвучало неподдельное любопытство.
   - Ну-у... в данном случае это воплощённое существо другого порядка.
   - Какого это? - ещё больше заинтересовалась она, не отводя от него серых глаз.
   - То, что мы не видим плотскими глазами, - сказал он. - Ведь на земле происходят сказочные вещи... только не из добрых сказок, - добавил он. - Во всяком случае, в наше время.
   - Вы верите в драконов? - слегка подтрунила она.
   - А что? - пожал он плечами. - Они и сейчас есть... только не показываются.
   - Почему? - спросила она, шевельнув ногой.
   Он невольно отвлёкся.
   Оба замолчали... Он стал рассматривать книги у неё в тёмной стенке до потолка напротив зелёного дивана, а она воспользовалась этим, чтобы посмотреть на него в профиль.
   - Ну? - сказала она, удовлетворившись рассматриванием профиля.
   С окладистой седоватой бородой.
   В конце концов, она так привыкла к чёрным бородам лопатой у своих братьев и папы... да и в синагоге. Где она иногда появлялась.
   Два раза в год.
   - Не знаю... слишком много народа, наверно, - сказал он. - Вообще теперь связь с потусторонним миром нарушена... вы же знаете.
   Он уже привык, что она ловит всё с полуслова.
   И достаточно знает... как и следует образованной девушке второй белой касты. Касты Боадицеи и Изабеллы.
   - Ничего я не знаю, - капризно сказала она. - Расскажите сами...
   - Ну, - сказал он, раздумывая, - наверно к концу космического дня Сатане в конце концов удаётся почти оборвать связь земли с Навью, её продолжением.
   - Для чего это? - подначила она, чуть наклонив голову в ладонях.
   По привычке, ей это казалось больше похоже на сказки... чем на реальность.
   Он и сам не знал ответа.
   Пока.
   В том-то и заключается талант духовного учителя, что объясняя что-то ученикам, он именно для этого осеняется знанием свыше.
   Потому что Богу угодно дать им знание.
   Тем, кто хочет получить.
   - Ну-у... - протянул он, подумав. - Потому что эта связь делает человека более независимым от сил Преисподней.
   - То есть, вы думаете, что чем больше эльфов и гномов, тем лучше? - сделала вывод она.
   Она согнулась вперёд, опёршись локтями о колени, и смотрела на него, положив голову на ладони. С одного из манжетов серого вязаного свитера с широким отворотом под горло чуть свешивался браслет в виде тонкой золотой цепочки.
   - Ну да, - сказал он, забыв о кофе и обо всём прочем... кроме Ланы. - Ведь чем меньше мы видим потусторонних существ, тем больше привязываемся к этому миру... и теряем связь с Небесами.
   - Да? - мило произнесла она.
   - Ну конечно... отсюда и практический материализм, да и всё остальное, - сказал он. - Отчасти...
   - А что значит практический? - спросила она. - Бытовой, что ли?
   - Ну... примерно в этом смысле, - сказал он. - То есть, не умственный, а сердечный. Когда умом знаешь обо всём, но сердцем веришь только в этот мир. А это им и надо...
   - Кому?
   - Злым духам... - пояснил он. - Ведь они губят не умы, а сердца... как и сказано в Библии.
   - Значит, старинные сказки были не только небылицами? - спросила она.
   - Ну да, - сказал он. - Что касается сказочных существ, во всяком случае. Да и в Библии полно великанов, драконов и всякой нечисти... - вспомнил он. - Только мы этого не замечаем.
   - А английский Дракон, - поинтересовалась она. - Это что, из сферы мифологии? То есть, символы и метафоры?
   - Угу, - согласился он. - Но любой символ на земле имеет реальный смысл, то есть действительно наполнен реальностью. Скажем, дерево... это символ человека или народа, но одновременно оно - на самом деле воплощение в нашем мире той положительной части потустороннего духа, которая связывает его с земным миром, то есть с материей. В данном случае.
   - Потустороннего духа... - задумчиво сказала девушка, подперев ладонями щёки. Он посмотрел на её длинные малиновые ногти на мизинцах. Не очень длинные, но всё же... - Вы имеете в виду, усопшей души? - закончила она.
   - Ну да, - сказал он. - Те души, которые потеряли присущую плоть, перейдя в Навь и поэтому могут укоренённо воплощаться в Земной сфере только как растения.
   - А как же гномы? - спросила она.
   - А это их неукоренённые воплощения, - сказал он. - Которые могут раствориться в воздухе.
   - То я-явятся, то растворя-ятся... - шутливо пропела она.
   Она не подражала голосу Высоцкого, но ему стало смешно от серьёзного вида девушки.
   - И какого они порядка? - критически поинтересовалась она.
   - Третьего, - сказал он. - Частично или временно воплощённые души из потустороннего мира, в теле, отражающем текущее состояние их души.
   - Та-ак, - с удовлетворением протянула она.
   "Как на экзамене по английскому..." - вспомнил он своё далёкое прошлое и пожилую преподавательницу Фрадкину.
   Промахи на уроках английского в их группе она обычно комментировала: "Железная мужская логика".
   - А мы? - поинтересовалась Лана.
   Она сидела, упёршись локтями в серую юбку и чуть протянув красноватые сапоги по блестящему тёмному паркету.
   - Первого, - сказал он. - Второй порядок - растения из Нави, то есть усопшие души с их доброй стороны. Четвёртый - животные первого типа, то есть земное воплощение душ из ада, отражающее их добрую сторону.
   Лана внимательно слушала, не перебивая.
   Она как будто попала совсем в другой, сказочный мир... а не тот, который она изучала в школе.
   - Пятый - сами гуманоиды, - продолжал Сергей, тоже увлёкшись. - То есть обитатели ада, случайно попавшие или завезённые на нашу Обитаемую планету.
   - А какие они? - спросила девушка на краешке зелёного дивана в сером костюме с длинной юбкой.
   Как шестилетняя девочка у своего папы.
   - Ну-у... - сказал он. - Вы видели кино "Кин-дза-дза"?
   - Угу, - произнесла она, не шевельнувшись.
   - Ну вот такие... только это самые приличные, - добавил он. - и внешне, и внутренне.
   - А шестой?
   - Шестой - животные второго типа, - сказал он. - То есть, внутренние паразиты.
   - Да? - спросила она. - А какая у них разница?
   На её лице отразилась смесь брезгливости и интереса.
   - Да ну вас, - тут же сказала она. - Лучше не объясняйте... а то ещё наскажете тут... как всегда.
   "Почему как всегда?.." - подумал он, сначала немного обидевшись.
   Но понял... по её тону.
   - Ну а седьмой? - спросила она. - Только бросьте ваши штучки, - добавила она, на всякий случай. Тут вам не паноптикум... сами любуйтесь.
   - Седьмой - частичное или временное воплощение злых духов из ада, то есть бесов и чертей.
   - Фу, - сказала она, милостиво посмотрев на него. - Надеюсь, вы всё исчерпали?
   Этих она не очень-то представляла себе... как и большинство современных людей. Почему эти слова и стали более приличными.
   В приличном обществе.
   - Нет, - сказал он. - Их всегда семь-восемь видов... восьмой вид - особый, отражающий неисчерпаемость Божию.
   - Ну... какой? - спросила девушка, взмахнув длинными ресницами.
   Она была снова заинтригована.
   Лана устала сидеть согнувшись и снова откинулась на мягкие как пух подушки дивана, небрежно положив правую руку на зелёную подушку подлокотника.
   - Временно воплощённые на земле ангелы, - сказал он. - Полностью или частично...
   - Ах да, - сказала она.
   Про ангелов на земле она была наслышана... как и любая девушка из хорошей семьи. Не в смысле дохода, а в смысле воспитания и нравов.
   - Это и есть самый высокий порядок, как я понимаю? - прибавила она.
   - Ну да, - подтвердил он.
   Они снова замолчали, разглядывая друг друга. Осознав это, оба рассмеялись. Сергей немного покраснел. Он не любил выдавать свои чувства...
   Как будто и так всё не было ясно.
   Любому.
   - Так где же воплощается английский Дракон? - спросила она, уставившись на него серыми глазами.
   Встречаясь с которыми, он терял слова.
   В её глазах была непонятная, непостижимая для него тайна... как и для любого настоящего мужчины.
   Тайной сердца.
   - М-м... - протянул он.
   Она и не думала забывать, с чего он начал.
   - Это другой вид воплощения, - сказал он. - Составное, или коллективное воплощение... которое мы не можем видеть плотскими глазами. Всё равно, что увидеть дивизию в виде одного богатыря. Которым она на самом деле и является, перед взором Небес.
   - То есть, вы имеете в виду Англию? - уточнила она.
   - Не совсем, - сказал он. - Это весь английский народ, который состоит из нескольких больших и малых членов.
   Она так на него посмотрела, что он смутился, на минуту забыв, о чём он собственно говорил. Потом медленно покраснел... как будто провинившийся школьник.
   "Хм..." - подумала она, с некоторым душевным удовлетворением. - "Снова попался".
   Просто ей нравилось смотреть, как на него действует то, что у других в обычном обиходе.
   - Включая Америку? - сказала она.
   - Конечно... - сказал он. - это тот самый Дракон, который столкнул Рейх и Советский Союз, чтобы потом уничтожить обоих. Что ему и удалось... ведь у масонов планы на десятки и сотни и даже тысячи лет вперёд. Всё дело в уровне кольца... они изображаются на древних манускриптах, как кольчатые черви. Ведь не Гитлер всадил нож в спину холую английского масонства, - сказал он. - А совсем наоборот.
   - Ой, - поморщилась сероглазая девушка, утопая в пышном зелёном диване. Она отпила глоточек тёплого кофе. - Не надо подробностей...
   Он увлёкся... как всегда.
   Она задумалась, водя пальцем по холодной поверхности тёмного полированного столика. Конечно, папа часто объяснял, что к чему. Особенно за семейным столом... на праздники. И довольно понятно... Но конечно никогда не упоминал о Шамире.
   В таком смысле.
   - Хм... похоже, - протянула она. - Но ведь Гитлер сам напал...
   - Когда тебя колят иглой с задней парты, ты поворачиваешься не для того, чтобы погрозить пальцем, - сказал Сергей. - Если ты Воин с большой буквы, - добавил он. - Если исподтишка уколоть Воина, то будет большая драка. А английский Дракон и Советский Союз были к этому времени уже тайными союзниками, каждый по своей причине. Последний по слабости...
   - Ну да, - насмешливо произнесла она.
   - Всё остальное - просто мифы, - объяснил он, пожав плечами. - Вспомните Финскую войну. Да и начало 1941-го...
   - Ну ладно... - сказала она. - А что вы про это читали? - девушка задумчиво проводила взгядом отблески от фар на волнистых плотных шторах болотного цвета.
   Она напала на профессионала, в своей области. Да и вообще... образованного человека. В прямом смысле этого слова. И это было приятно... для разнообразия.
   После остальных.
   - Хм... всякое, - сказал он. - Я же учился в СССР. А потом жил здесь... и не просто жил.
   - А что? - спросила она, положив ногу на ногу.
   - Ну-у... - немного смущённо сказал он. - Пишу статьи для крайне правых организаций, читал их литературу... в том числе для тайных групп ФБР.
   - Представляю, - сказала она, чуть выпятив губу. - А при чём тут ФБР? - подняла она тонкие брови.
   Он отпил чёрного кофе.
   Но уже далеко не такого горячего... он окинул взглядом столик с коричневыми чашечками и стеклянным кофейником.
   С серебряной крышкой.
   "Вот что значит болтать... не то, что другие", - подумал он.
   Впрочем, он не хотел ничего другого.
   В данный момент.
   - Хм... а вы думаете, лучше читать Вашингтонскую Правду? - возразил он. - Ну а ФБР... в Америке это - главный идейный центр крайне правых, - пояснил он. - Тайный, конечно. - Как КГБ в Советском Союзе... ещё со Сталина.
   - Откуда вы знаете? - не поверила она.
   - Да вы и сами знаете... только не всё, - пожал он плечами. - Сами ведь знаете про господство Гувера до 1970-ых годов.
   - Ну... слышала, - призналась она.
   - А я про ФБР ещё в СССР читал, и в прессе и в институте, - сказал он. - Да и в художественной литературе... особенно один американский фантастический рассказ, - вспомнил он. - Сильно помог разобраться... что к чему.
   - А где вы учились? - спросила она.
   - В МГИМО, - сказал он.
   - Ну да? - удивилась она. - На экономическом?
   "И это знает..." - тоже удивился он.
   Хотя тут не было ничего удивительного. Просто она уехала из СССР не в семь лет, как он предполагал.
   А в семнадцать.
   И именно из Москвы... её папа был тогда членом партии и работал на хорошей должности в Министерстве финансов.
   Совсем без бороды.
   - Не... на МО, - ответил он. - На Западном отделении... по специализации - Англия.
   - Ого, - сказала она. - Как же вас угораздило... хорошая работа, за границей. Наверно, работали дипломатом?
   На его месте она бы в жизни не убежала... с такой работы, в СССР. Но это сейчас... а тогда, в семнадцать лет, ей хотелось жить в Америке. А теперь... теперь она и сама не знала, чего ей хочется. Наверно, она поехала бы в Израиль... или просто жила бы на берегу тёплого синего моря. На Багамах... но лучше во французской Мартинике. Она любила французский язык... и вообще, Францию. Но у папы тут была хорошая работа.
   Да и дела.
   - Не... - нехотя сказал он. - Просто дали плохое распределение, потом призвали в армию военным переводчиком и послали в Сирию. А там... ну, просто так сложилось... интриги, зависть... ну и добились, чтобы меня отозвали раньше срока. Я думал, буду невыездным... ну и сбежал, с семьёй.
   - У вас были дети? - сочувственно спросила она.
   - Только дочка... совсем маленькая, меньше года.
   - И что, пошли в американское посольство? - спросила она.
   - Нет, что вы, - мотнул он головой, сев поглубже в мягкое как облако зелёное кресло.
   Он уже привык к своему совершенно непостижимому положению тут за столиком с кофем, напротив развалившейся на диване Ланы.
   Той самой.
   - Сирия ведь была советской, - пояснил он. - Пришлось бы жить в посольстве лет десять. А то бы и выдали, потихоньку.
   - Почему? - удивилась она.
   - Ну, в обмен на что-нибудь, - пожал он плечами.
   - Ну... а как же вы тогда? - искренне поинтересовалась она.
   - Через Ливан, - сказал он.
   - А граница?
   - Да-а... там была проблема, - согласился он. - Но мне случайно помог какой-то араб на новеньком мерседесе, - добавил он. - Местная шишка... или толстосум. Взял и провёз нас через границу. Его там знали...
   - Почему? - в сомнении поинтересовалась она.
   Он пожал плечами.
   Впрочем... он всегда считал, что богатый араб просто посочувствовал стоящей на обочине молодой паре, тем более с маленьким ребёнком. Но теперь ему пришла в голову другая мысль... которая раньше никогда не приходила. Он был всегда недогадлив, когда дело касалось хитростей... или страстей. Ведь этот араб приглашал их в свой дом, в Хомсе. Значит, мог иметь виды на Нелли... она была тогда красивой, ничего не скажешь.
   По-настоящему, а не как в журналах.
   - Сам не знаю, - сказал он. - Может быть... м-м...
   - Ну договаривайте, - подтолкнула его Лана, допив свою чашку и поставив её на столик. - Что, жена была красивая?
   - Ну... всё может быть, - неопределённо согласился он, вспомнив про Абдаллу.
   Но это была совсем другая история...
   - Она вам изменяла? - спросила Лана.
   Девушке было интересно... и она не собиралась оставлять эту тему. Пока... а остальное может подождать.
   - Ну-у... - протянул он, обдумывая, как бы получше выразиться.
   - Но если не хотите, можете не говорить, - поправилась она. - Это ваше дело...
   - Нет, почему, - пожал он плечами. - Мне-то что... - он ещё подумал, тоже допив свою чашечку кофе.
   Он не клал в него ни сахара, ни сливок... просто забыл о них. Лана тоже выпила кофе без ничего.
   - Понимаете, - наконец сказал он. - Я прожил такую странную жизнь... всю жизнь я в сущности знал, что она мне изменяет, но мне так не хотелось верить в это, что я не верил. Хотя всё равно мучился, конечно, - добавил он.
   - Что, так часто? - поинтересовалась она.
   Почему бы и нет... раз уж он всё равно ей ответил. И был не против подобных вопросов.
   - На каждом шагу, - пожал он плечами.
   Последний раз он ревновал свою жену в 1991-ом году, когда она работала летом в скаутском лагере НОРР.
   А теперь всё прошло...
   - Хм... чей черёд, тот и берёт, - усмехнулась она, чтобы его подбодрить.
   Он хмыкнул.
   Тоже мне, утешение... Сейчас, задним числом, он тоже переживал... когда вспоминал о своей молодости.
   - А чего ж вы не развелись? - с любопытством спросила Лана. - Худая трава - из поля вон.
   - Я же говорю, сначала не хотел верить, а потом, когда она меня предала в 1987-ом году - из-за детей. Мне бы их всех не оставили, сами знаете. Не то, что в Сирии... - добавил он.
   Сказав это, он позволил себе полностью утонуть в мягком кресле, а она снова налегла на пышную зелёную подушку подлокотника, повернувшись к нему из дальнего конца дивана.
   Сергей сидел у торца длинного столика.
   - Предала? - переспросила она.
   - Ну, пошла жаловаться на меня в полицию, - пояснил он.
   - Что, сильно буянили? - спросила она, взмахнув длинными ресницами.
   - Да нет... не очень, - признался он, чуть покраснев.
   - Домострой? - подначила она.
   - А чего? - сказал он, оправдываясь. - Ветхий завет...
   - Побивать камнями? - поинтересовалась она.
   - Ну... если не раскается, - допустил он. - А вообще, по закону страны... бросить, и всё.
   Он вспомнил, как его спросила об этом одна девушка, когда ему было девятнадцать лет. В то время он больше уважал свободу воли, и поэтому так и сказал ей, как сейчас... бросить.
   Её звали Аня.
   Она была лёгкого поведения в более прямом смысле этого слова, и возможно, даже подрабатывала этим. Тогда это даже не пришло ему в голову. Но сейчас... пожалуй, да... хотя бы за иностранные тряпки.
   Однако ответ Ане явно понравился. Он прямо ей сказал, что на ней он не смог бы жениться, намекая на все эти обстоятельства. Они встречались всего недели две, а потом приехали из Африки его родители, без которых он жил два года, она куда-то пропала, и в последний раз в Сокольниках сказала, чтоб он больше ей не звонил. Как раз когда он уже достаточно влюбился, чтобы его окрутить.
   Но сейчас он знал, что это был лучший вариант, чем Нелли. Потом он как-то позвонил и понял, что кто-то решил жениться на ней и наставить на путь истинный.
   И что она послушалась.
   - А вы? - спросила Лана, с непритворным интересом уставившись на него большими серыми глазами.
   - Что? - спросил он.
   - Всё то же, - сказала она. - Изменяли?
   Он вдруг почувствовал, что всё это интересует её скорее как девочку, чем как современную девушку.
   Двадцати семи лет.
   "Не может быть..." - с недоверием подумал он.
   - Нет, - просто сказал он.
   - И не пытались?
   - Хм... да у меня никогда не получалось, - ответил он, чуть покраснев. - А теперь уже поздно.
   Он уже привык к этой девушке с округлым лицом и удивительно обаятельным голосом.
   И не так стеснялся.
   - Да ну? - произнесла она, сделав большие глаза. - Совсем никогда?
   - Угу, - сказал он, не понимая, чего тут такого.
   Чего она так развеселилась.
   - А почему поздно? - справилась она.
   Он неловко пожал плечами.
   Всё было и так ясно... Он прекрасно сознавал свои возможности. Ведь некрасивые женщины его не интересовали... никогда.
   Не считая отрочества, конечно.
   - Вам что, шестьдесят один год? - спросила она. - Мой папа и то считает, что ему не поздно.
   - А мама? - удивился Сергей.
   - А мамы нет... - грустно сказала Лана.
   - А что, он с вами советуется? - со скрытым подвохом спросил он.
   - Конечно, - сказала она. - Папа мой лучший друг... по-настоящему, единственный, - добавила она.
   - Вы вместе живёте? - спросил Сергей.
   - Формально да, - сказала она. - Но когда я стала тут работать, он купил мне квартиру в этом доме. Чтобы не ездить на машине из Бруклина.
   - И вы тут одна? - немного удивился Сергей.
   Судя по всему, что она говорила, это была патриархальная семья. Мог бы тогда и сам переехать. Правда, у них там наверно обжитый дом... Но он лично никогда бы не отпустил своих дочек жить самостоятельно в далёкой квартире. Во-первых, они бы и сами не поехали. У него с детьми была очень тесная связь. Они просто не представляли жизни без семьи.
   А во-вторых, глупо.
   - А он мне доверяет, - похвасталась Лана.
   "Н-да..." - подумал он, посмотрев на широко раскрытую дверь в коридор. Где было полутемно от света из гостиной.
   Где они сидели.
   - Что, думаете, зря? - спросила она, положив голову на ладонь и уперевшись локтём на зелёную подушку подлокотника.
   Локоть утонул в ней наполовину.
   - Нет, почему, - сказал он, чуть покраснев.
   Девушке явно нравилось смотреть, как он краснеет. В серых глазах иногда проскальзывали весёлые искорки.
   "Вот и обостряет..." - подумал он.
   - Просто женщину очень легко соблазнить, - объяснил он.
   Он высказал эту мысль как чисто научный факт, и поэтому не почувствовал смущения.
   Сначала.
   - Да? - иронически сказала она.
   - Конечно, - сказал он. - Слабый пол...
   - Вот ещё, - сказала она.
   Он промолчал, опустив глаза.
   - У вас что, большой опыт? - с неподдельным любопытством спросила она.
   У него покраснели уши.
   Он отвернулся, посмотрев на белый как кафель горшок с небольшим миртовым деревцем с белыми цветами около широкого окна, занавешенного тяжёлой шторой.
   - Хм... всё ясно, - сказала она.
   - Что? - спросил он.
   - Не зная броду, не суйся в воду... - задумчиво произнесла она.
   - Ну... не-ет... - пробормотал он, отвернувшись на картину с лисой и виноградом.
   Посреди целой стенки книг в разноцветных матовых переплётах, некоторые с позолотой. Между рядами книг были расставлены похожие на рыбачьи сетки с ракушками, большие раковины и куски зелёного камня. Он чувствовал, что Лана уставилась на него своими серыми глазами. Она сидела справа, и ему стоило усилий избегать её взгляда.
   - Это я так... вообще... - пробормотал он.
   - Ну, если вообще... - серьёзно протянула она. - Тогда это можно обсудить... потом.
   Он потупил глаза, не зная, кудя деться.
   - Подождите, я сниму сапоги, - встала она, немного потянувшись. - Сидите на месте, ладно?
   Сергей посмотрел на часы. Было без четверти двенадцать... Лана ушла в просторную тёмную прихожую.
   Там зазвонил телефон.
   - Нет, папа, - приглушённо донёсся милый голос девушки. - Сейчас лягу...
   Воспользовавшись перерывом в разговоре, который иногда по живости походил на допрос с пристрастием, Сергей налил себе из кофейника ещё одну чашку кофе. Оно было уже тёплое, но ему было всё равно.
   Почти.
   - Ну как, не соскучились? - спросила она, войдя в комнату в тапочках. - А-а... - прибавила она, увидев его с чашкой кофе в руке. - А Васька слушает да ест... а погорячее не хотите?
   Ему сразу вспомнилось английское название фильма "В джазе только девушки". Но это было просто совпадение.
   - Можно, - согласился он. - А что вы сказали своему папе?
   - Ничего, - сказала она. - А то будет беспокоиться. А что?
   - Так... - туманно сказал он.
   - А вы не такой тюфяк, как кажетесь на первый взгляд, - сообщила она, мило улыбаясь. - Думаете, что я подам на сладкое?
   - Ничего я не думаю, - сказал он, совсем осмелев.
   Ведь теперь он понял её тактику.
   Всё время бросать его в краску и любоваться на дело своих рук. Чисто платонически, разумеется... из вредности.
   Кому он такой нужен...
   - Ну ладно, - согласилась она. - Давайте своё кофе.
   Он протянул ей свою тонкую фарфоровую чашку с японским драконом на коричневом фоне.
   "Пускай подогревает..." - мрачно подумал он.
   Она ушла.
   Обычно он был довольно проницательным. Но сейчас совсем не догадывался, что у неё на уме.
  
   - Ну валяйте дальше, - сказала она, принеся горячий кофейник и снова утонув в пышном тёмно-зелёном диване.
   Только уже не в дальнем углу, а совсем рядом. Сергей невольно скользнул взглядом по её привлекательной фигуре в вязаном костюме с длинной юбкой до половины колена. Теперь стали видны чёрные кружевные чулки.
   Она перехватила его взгляд.
   - Вот вы какой... - непонятно протянула она, чуть наклонив голову набок.
   - А что? - спросил он, с покрасневшими кончиками ушей.
   - На вид-то он хорош, да зелен, - с подвохом сказала она, подняв голову и разглядывая зелёные гроздья винограда на большой картине на противоположной стене, посреди тёмной стенки с книгами до потолка.
   Картина была точно по басне.
   "Всё-таки добилась..." - с досадой подумал он.
   Со сладким замиранием в сердце.
   - А про что? - спросил он, чтобы отделаться от её подковырок.
   - Про исторические книги, - напомнила она. - Почему вы одним верите, а другим не очень.
   - Ну-у... - протянул он. - В основном понимание истории базируется на косвенных доказательствах... или признаках, - сказал он.
   - Например? - спросила она, небрежно откинувшись на зелёные подушки дивана и наполовину утонув в них.
   - Например, вы видите в комнате пепел от трубки, - пояснил он. - А у вас нет знакомых с трубкой.
   - Ну и что? - спросила она.
   - Что... значит, тут был мужчина.
   Она тихо и заливисто рассмеялась, как серебряный колокольчик, снисходительно посмотрев на него из глубины своего зелёного дивана.
   - Что, личные воспоминания?
   - Не-ет, - с неловкостью протянул он. - Просто так.
   - А если это женщина?
   - Что? - не понял он.
   - С трубкой, - беспечно объяснила она, отпив из своей чашечки.
   - Тогда вы ставите ногу своих умозаключений на иглу вместо табуретки. - сказал он.
   - Почему табуретки? - спросила она, приоткрыв рот.
   От удивления.
   Он только сейчас заметил, что у неё малиновая помада. Сначала казалось, что она ей не шла... Но чуть погодя всё вместе производило впечатление изысканной гармонии.
   "Что ж... лучше, чем синяя", - подумал он со сладкой смесью обиды на свою судьбу и любви.
   - Потому что как учёный, вы стараетесь залезть повыше, - сказал он. - Чем выше, тем дальше видно.
   - А-а... - сказала она, посмотрев чуть дольше, чем надо, в его синие глаза. - Недурно...
   У него было молодое лицо, если не считать бороды лопатой. Но главное, у него были синие как море глаза. В которые можно было смотреть, как на россыпи звёздного неба.
   Когда их видишь, конечно.
   - Тогда я пас, - сказала она. - Вам видней...
   Он пошевелился, чуть привстав, чтобы поставить на столик свою пустую чашечку.
   - Вам пора идти? - спросила она.
   В очаровательном голосе утонувшей в зелёном диване девушки сквозило сожаление.
   - Мне? - пробормотал он, застигнутый врасплох.
   Он не был уверен, почему она спросила. Но всё же... когда задают такие вопросы, принято соглашаться.
   - Ну... наверно, - согласился он.
   - Зачем? - случайно сорвалось у неё с языка.
   - Э-э... - малоразумительно протянул он, потеряв дар речи. Он замолчал, оторопело посмотрев на неё.
   Девушка слегка покраснела.
   Она была так хороша... Сергей забыл, на каком свете он находится и что его так ошеломило.
   - Я хотела сказать, почему, - со смущением поправилась она.
   - А, - промолвил он, неодолимо краснея.
   Не от того, что она сказала, конечно.
   Он всегда краснел за себя... Потому что не чувствовал своего превосходства над другими.
   В этом отношении.
   - Ну так что же? - иронично спросила она, тут же оправившись от смущения.
   В отличие от него.
   - Чего? - бестолково спросил он.
   "Опять..." - подумал он, про "Винни-Пуха".
   - Пора или нет? - спросила она, не сводя с него серых глаз.
   - Э-э... пора... чего? - снова не понял он, предательски покраснев.
   После её случайной оговорки его захлестнули такие чувства, с которыми он не силах был сразу совладать.
   За одну минуту.
   - Чего, чего... вы думаете, я хочу вас прельстить? - поинтересовалась она.
   - Да ну вас, - сказал он, снова заливаясь краской.
   Она даже немного перепугалась.
   - Вы что, Серёжа? - заботливо спросила она. - У вас давления не бывает?
   Он молчал, уткнувшись взглядом в стеклянный кофейник на тёмном полированном столике. Возможно, в обычной светской беседе это не произвело бы на него особенного впечатления. Но тут было совсем другое...
   Лана.
   - Чего вы ко мне пристали, - наконец произнёс он, постепенно приходя себя. - Ничего я не думал... такого, - растерянно добавил он, уже не такой красный.
   Не подумав...
   - Какого? - с интересом спросила она.
   - Никакого, - невразумительно буркнул он, снова опустив глаза в стол с кофейными чашками.
   Кофейник, вазочка с сахаром, серебряный кувшинчик со сливками и коричневые чашки с красными драконами на зелёных лапах стояли на тёмном полированном столике в живописном беспорядке.
   - Свежо предание, а верится с трудом, - критически заметила Лана. - Ну да ладно, - продолжила она, свернувшись калачиком в уголке пышного дивана, обитого зелёным букле. - Раскажите мне ещё что-нибудь.
   - Про чего?
   По неосторожности он снова загляделся на притягательную фигурку девушки, поджавшей под себя ноги в углу дивана.
   Тапочки она сбросила под столик.
   - Насмотрелись? - вежливо спросила она.
   - Э-э...
   Лана увидела его замешательство, и в серых глазах девушки промелькнуло сочувствие. Она решила его не трогать.
   Пока.
   - Про себя, - сказала она. - Как вы работаете на такси.
   - А вам интересно? - с сомнением спросил он.
   - А как же, - подтвердила она. - Вы знаете... вам это только кажется, - добавила она.
   - Что?
   - Что вы неинтересный человек, - сказала она.
   - Ну-у... мне и не кажется, - пожал плечами он. - С чего вы взяли?
   Она слегка округлила глаза.
   - Правда? - сказала она, чуть качнув головой.
   Пучок каштановых волос, стянутый бархатной красной повязкой, пошевелился, чуть коснушись зелёной подушки дивана.
   Как перина.
   - Наоборот, - сказал он.
   Он совсем не был стеснительным, когда дело касалось его достоинств в отношении ума и способностей.
   С самого детства.
   - Что наоборот? - уточнила она.
   - Хм... в смысле, интересный, - сказал он, чуть покраснев.
   Конечно, хвалиться он не привык...
   - Беспримерно, - сказала она. - Какое сочетание...
   Девушка откинула голову назад, на зелёную подушку дивана. Она задумалась, незаметно смотря на него сквозь чуть прикрытые веки с длинными ресницами.
   - Какое? - спросил он.
   Ей было уже двадцать семь...
   В её семье все с нетерпением ждали её замужества. Хотя папа мало в ней сомневался... но всё же. Да и вообще, надо устраивать жизнь. Не сидеть же всю жизнь в девках. Но все её знакомые были ненамного лучше Севы Каплана. У последнего молодого еврея, с которым её познакомили, глаза были как сливы. И главное, с ними не о чём было поговорить... если не считать работы и ресторанов.
   В основном.
   - Удачное, - сказала она.
   - Почему? - спросил он.
   - Потому что мне нравятся синие глаза, - случайно призналась она.
   - Да? - сказал он, чуть покраснев.
   - Да, - сказала она. - Как у вас... Серёжа.
   Он подумал, что ослышался.
   Потом посмотрел в бездонные глаза утонувшей в диване Ланы. Онемев от счастья, он замолчал, бездумно вертя в руках свою пустую коричневую чашечку с красным драконом.
   - Ну чего ж вы? - напомнила она.
   - Что? - сказал он.
   - Рассказывайте.
   - Ну, чего тут рассказывать, - сказал он. - Снимаю машину в гараже на сутки, работаю два раза в неделю, в основном по аэропортам. Раньше ездил в Манхэттене... там больше заработок.
   - А теперь почему? - с интересом спросила она.
   - Ну, не знаю... вообще, просто ленюсь, - признался он. - В последнее время денег совсем мало набираю. Иногда вообще несколько долларов.
   Лана округлила серые глаза с длинными ресницами.
   - Не может быть, - протянула она. - Говорят, на такси прилично зарабатывают... может, у вас не получается? - с сочувствием спросила она.
   - Хм... - хмыкнул он. - Наоборот... прекрасно получается. Вообще, я один из лучших таксистов в Нью-Йорке. Особенно по вождению...
   Лана чуть приоткрыла рот.
   - Ну да? - сказала она. Она вытянула губы, рассматривая его. - Я вижу, скромность вас не очень мучит, - одобрительно заметила она.
   Девушка переменила позу.
   Она села на широком диване, протянув по нему ноги в чёрных кружевных чулках. Серая вязаная юбка скрывала колени.
   - Вам не холодно? - добродушно спросила она.
   - Не-а, - сказал он. - А вам?
   - На что вы намекаете? - спросила она.
   Она не могла удержаться, чтобы не поставить человека в неловкое положение. Тем более такого, как он.
   Чувствительного.
   - Я? - удивился он, пытаясь сообразить. - Ни на что...
   Однако после небольшого раздумья, у него снова начали краснеть уши. На этот раз, правда, меньше.
   Только кончики.
   - Ну а теперь скажите мне, сколько вы платите хозяину, - предложила она. - Об остальном я уже примерно догадываюсь.
   - Сто сорок за сутки, - сказал он. - Это считается мало... потому что машины старые.
   - Кошмар, - двинула Лана головой с пучком каштановых волос по пухлой зелёной подушке дивана. - Кровопийцы.
   Он пожал плечами.
   Таковы правила игры... когда он начинал работать в 1988-ом году, за сутки платили сто десять.
   Тоже за старую машину.
   - Ну, теперь вы у меня спросите, - сказала она. - А то так неинтересно...
   Она налила себе ещё кофе, добавив туда сливок и сахара. Он и не заметил, что в тот раз она принесла вместе с кофейником такие же чашки, только побольше.
   - А ваш папа живёт один? - спросил он.
   Она снова заливисто рассмеялась милым голосом. Кончив смеяться, она посмотрела на него.
   - Вы не обижаетесь? - спросила она.
   - Почему?
   - Что я смеюсь, - сказала она. - Невпопад...
   "Невпопад..." - подумал он.
   От её смеха у него замирало сердце.
   Смех проницательной и женственной девушки с бездонной глубиной в глазах слышится как неземная музыка.
   Тем более Ланы.
   - Нет, наоборот, - сказал он. - Вы...
   Он замолчал, чуть покраснев.
   Она с любопытством посмотрела на него, неприметно приняв более соблазнительную позу. Но он мало воспринимал её манящую обаятельность как женщины.
   Он был влюблён.
   - Ну продолжайте, - с нетерпением проговорила она, чувствуя, что у него было на душе.
   - Ну-у... я... вроде... э-э... в вас влюбился, - наконец выдавил он из себя это слово.
   Конечно, она сама это сказала.
   И даже не один раз... но то могло быть шуткой. Мало ли что... А признаться самому - надо... Таков был его отрицательный жизненный опыт. Из-за которого он испортил себе всю свою судьбу.
   Данную ему свыше.
   - Ну вот и хорошо, - с явным удовольствием сказала она. - Наконец высказались... такие вещи всегда идут на пользу, - туманно добавила она.
   - А... а что мне делать? - с надеждой спросил он.
   - Вы имеете в виду, прямо сейчас? - досказала она.
   - Э-э... м-м... нет... вообще, - витиевато высказался он.
   - А что вы хотите? - спросила она.
   - Вообще? - спросил он.
   - Да, - сказала она. - И прямо сейчас...
   От волнения у него немного вспотели руки.
   Девушка на утопающем диване посмотрела на него влекущим взором, пару раз взмахнув длинными ресницами.
   Для большей действенности.
   - Ну-у... вы не ответили на мой вопрос, - вовремя вспомнил он.
   Он налил себе кофе в чашку побольше и стал мешать ложечкой, лихорадочно думая, что она имеет в виду.
   - Хм... поэтому вы меня и рассмешили, - сказала она. - У меня два брата, и у обоих семьи. У одного двое детей, а другого один. Так что они занимают почти весь дом. А папа живёт на чердаке... как и я, пока не переехала сюда. Но на все праздники я там ночую, - добавила она.
   - На чердаке? - удивился он.
   - Ну, это мы просто так называем его "чердак", - сказала она. - Когда играли в прятки. А на самом деле там три комнаты, - добавила она. - Нам с папой было вполне достаточно.
   - Когда были маленькие? - спросил он, вспомнив, как играл со своими детьми, особенно в Астории.
   Сейчас было совсем не то...
   Они в основном читали книжки, пели русские песни, смотрели кино, играли в настольные игры... но иногда и в подвижные.
   Особенно в прятки.
   - Нет, почему, - сказала она. - Мы ведь приехали только десять лет назад...
   - Значит, вы не ходили в американскую школу? - спросил он.
   - Ходила, - сказала она, - только один год.
   - Правда? - удивился он.
   Она говорила по-английски совсем без акцента.
   Ну... конечно, десять лет тоже порядочно. Но всё-таки не в детстве... например, Нелли так и не научилась говорить по-английски, за пятнадцать лет. Да и он не всегда говорил без акцента.
   Только по наитию.
   "Наверно, в белую..." - подумал он, чуть позавидовав.
   Он вспомнил, как его детям пришлось ходить в чёрные школы. Во всяком случае, первые годы. После того, как жена снова его предала и согласилась на школьное обучение. До этого он с огромным трудом выхлопотал домашнее. Не повезло особенно Маше и Яне. Они пошли с первого класса.
   А Лина - только с пятого.
   - В еврейскую, - добавила она. - В публичную меня бы в жизни не отправили. У нас приличная семья.
   "Да.." - с горечью подумал он о семье.
   Точнее, о Нелли.
   Слишком поздно он понял, где была главная ошибка в его жизни. Когда было уже поздно.
   - Чтобы легче было поступить в институт, - объяснила Лана, переменив позу. - Я в Колумбии училась.
   - Bachelor? - спросил он по-английски.
   - Нет, - мотнула она головой. - Master's.
   - По-какому?
   - Основной - психология, - ответила она. - Я одно время хотела в ФБР устроиться.
   - Ну и как? - спросил он.
   - Ничего... - задумчиво проговорила она. - Наверно, у них там слишком много психологов.
   Но она не знала настоящей причины, как и главной работы своего отца. Которая с самого начала и не давала ему с семьёй уехать в Израиль. Он ей не говорил... а в ФБР имели некоторые сомнения.
   Но никаких улик.
   - Слушайте, - сказала она, немного понизив голос. - Вы тоже не ответили на мой вопрос... может, забыли? - с притворной простотой напомнила она.
   - Да? - искренне удивился он. - Какой?
   - Хм... - произнесла она.
   Ей не хотелось его повторять.
   Тогда он потерял бы всякую остроту. Которую она ценила не только в людях, но и в беседах с ними.
   - Вспомните сами, - непринуждённо предложила она. - У вас ведь пока нет склероза...
   - М-м... - произнёс он, прилежно вспоминая. - А-а... - радостно сказал он, сразу осёкшись.
   Сергею тоже вдруг показалось, что в вопросе витал дух скрытой двусмысленности.
   Ни с того ни с сего.
   "Да..." - рассудительно подумал он. - "Беседа получилась довольно сумбурная..."
   - Ну так что же? - бесцеремонно спросила она.
   Он снова вспомнил "Винни-Пуха", и у него появилось мимолётное желание сбросить её с дивана. Конечно, это было совсем не так легко, как сбросить Кролика с ветки... но иногда человек сам не понимает, почему ему приходит в голову та или другая мысль. Иногда довольно странная... Просто не отдаёт себе отчёта.
   Чаще всего.
   - Слушайте, Лана, - обратился он к ней.
   Она обаятельно улыбнулась, пошевелившись на утопающем диване.
   - Что, Серёжа? - спросила она приторным голосом.
   Своим ангельским голосом, который не стал от этого менее влекущим. Куда-то в небеса.
   Он снова замер от щемящего чувства нежности.
   - Вы меня нарочно дразните, - сказал он, собравшись с духом.
   - Чем это? - спросила она, сделав большие глаза.
   Она посмотрела на него серыми глазами, подняв тонкие брови. Он опустил взгляд, снова поглядев на кофейник.
   - Сами знаете, - туманно ответил он.
   - Ничего я не знаю, - сказала она.
   Девушка полуоткрыла тёмно-красные губы в ожидании ответа. Она хотела посмотреть на него, когда он поднимет глаза.
   - Ну так что же? - повторила она.
   - Вы что, читаете на ночь "Винни-Пуха"? - сорвалось у него.
   - А-а... слышала в детстве, - бессовестно солгала она. - А почему вы спрашиваете?
   Он уловил в пленяющем голосе утонувшей в диване девушки новую интонацию. Как у воспитательницы в детском саду. Поймав момент, когда он поднял глаза, она прельстительно взмахнула длинными тёмными ресницами.
   "Ну и ну..." - подумал он.
   Он в растерянности замолчал.
   - Ну так что же вы хотите? - спросила она, устав ждать.
   И проявив прекрасное знание вопроса.
   Вообще, сейчас ему хотелось её поцеловать, прямо в приоткрытые тёмно-красные губы. Но это было исключено.
   По его мнению.
   - Может, уже поздно? - робко сказал он, посмотрев на часы и ужаснувшись, что уже двенадцать.
   Конечно, дома его не ждали так рано.
   Да и о сегодняшнем заработке он мало заботился... сегодня. Но Лана... он заметил, что она немного сонная.
   - Вы хотите спать? - смешливо спросила она.
   - А вы? - спросил он.
   - Страх как хочется, - призналась она.
   - А во сколько вы ложитесь? - простодушно спросил он.
   Лана хмыкнула, вытянув ноги на диване и положив ногу на ногу. Она утопала в нём, как в пуховой перине. Видно было, что ей очень удобно. Она могла провести там всю ночь. Даже если пришлось бы спать.
   Иногда она так и делала.
   - Мне кажется, наш разговор приобретает слегка гривуазный оттенок, - с едкостью сообщила она.
   Он замолчал, немного пристыженный. Действительно, вопрос показался ему не очень уместным.
   В данных обстоятельствах.
   - Ладно, скажу, - сказала она. - Прощая вашу навязчивость...
   Он только открыл рот.
   - Часов в одиннадцать. - ответила она. - А вы?
   - А я... - подумал он. - Дома примерно так же, а после работы - часа в три... или четыре. Раньше я работал до утра. Пока не кончится смена, в шесть часов. А домой приезжал часов в семь. Ну, чуть пораньше, - добавил он.
   - А теперь почему? - с интересом спросила она.
   - Сам не знаю, - отозвался он. - Наверно, просто устал... или обленился. Не знаю...
   - Ах, да, - вспомнила она. - Ну так чего же вы хотите?
   "Ничего себе", - подумал он. - "Настырная..."
   - Я? - сказал он, решив оставить её с носом. - Переехать в Айдахо.
   - Прямо сейчас? - раскрыла она глаза.
   - Почему... потом, - смешался он.
   - А сейчас? - не отстала она.
   - А сейчас... - он немного задумался. "Играть так играть..." - подумал он. - бутерброд с фалафелем.
   Она опустила ноги на пол. Он посмотрел на её чёрные кружевные чулки и чуть покраснел... без всякой причины.
   Вроде бы.
   - Вы что, всегда так бесстыдно врёте? - пожурила она его.
   - Н-не-т... - в смущении промямлил он. - Э-э... почему бесстыдно?
   - А что... просто такой обычай? - поинтересовалась она.
   - Чего? - не понял он.
   - Врать?
   - Ничего не обычай, - ответил он.
   "Да и вообще... с какой стати?" - подумал он. - "Привязалась..."
   - А что... только у меня дома?
   Вместо ответа он покраснел до корней волос. Она с удовлетворением посмотрела на его красные уши.
   Он опустил глаза, рассматривая тёмный паркетный пол.
   - Странно, - сказала она.
   - Чего? - спросил он.
   - На что вам сдался этот фалафель, - малопонятно пояснила она.
   - А чего такого, - потупившись, сказал он.
   Но она не сводила с него глаз.
   Она всё время вгоняла его в краску. А потом наслаждалась этим. Тоже мне... представление. Он понял, что для неё это просто развлечение.
   А для него...
   - Вы что, правда хотите есть, Серёжа? - спросила она, нащупывая ногами замшевые тапочки на блестящем паркете из морёного дуба.
   Мохнатые внутри.
   - Не-ет, - застенчиво протянул он, сразу отходя.
   Хотя он именно в это время заезжал в арабскую закусочную в Greenwich Village, чтобы купить там фалафель.
   Примерно.
   - Лучше я пойду, - сказал он, поднимаясь с мягкого как пух кресла.
   Чтобы из него вылезти, надо было опереться на столик с подносом и еле тёплым кофейником.
   - Ладно чушь пороть, - непринуждённо сказала она. - От меня так скоро не отвяжитесь. Сейчас я принесу. А вы не вздумайте улизнуть, а то... а то будет худо, - докончила она.
   Но он и не собирался.
   У него лично было полно времени. В конце концов, он ей не навязывался. Если ей хочется, пускай...
   - Ну ладно, - вздохнул он.
   Он был счастлив смотреть на Лану и слушать её чудесный милый голос... хоть до самого утра.
   Она потрогала еле тёплый кофейник.
   - Давайте, я вам помогу, - вызвался он, вставая.
   - Нечего тут, - довольно сильно толкнула она его ладошкой в чёрный свитер. Так, что он покачнулся, чуть не упав обратно в кресло. - Бредовая затея... опять хотите кофе варить? - издевательски добавила она.
   Он понуро сел на своё место.
   "Безалаберный балбес", - подумала она, оглянувшись на него у самой двери в тёмный коридор.
   Широкая дверь была раздвинута до конца.
  
   - Ну как, не скучали? - спросила Лана, входя в комнату с тем же подносом.
   Сергей вдохнул восхитительный запах свежего кофе. Он заметил, что у неё немного сонливый голос.
   Ему стало неловко.
   - Ну я пойду, - полувопросительно сказал он, поднимаясь из мягкого как пух зелёного кресла.
   - До свиданья, - притворно поддакнула она.
   С подносом в руках.
   Она проводила его взглядом до широко раздвинутой двери в тёмный коридор с прихожей.
   - А кофе я для кого сделала? - спросила она ему в спину.
   Он обернулся.
   У неё на подносе был большой американский бутерброд с помидорами, котлетой и салатом.
   И всё прочее.
   - Ну, уже поздно... - пробормотал он. - Вам наверно спать пора...
   - Неужели? - спросила она, критически посмотрев на него.
   Бородатый мужчина в джинсах и чёрном свитере.
   Поставив поднос на низкий тёмный столик, она подошла к нему почти вплотную. Он отодвинулся... из деликатности.
   - Нет, останьтесь, - строптиво сказала она, потянув его за свитер.
   - Ну-у... вы же сами... - пробормотал он, сбитый с толку.
   Он робко отступил, но Лана не отпустила пальцы, и чёрный свитер чуть вытянулся.
   - Серёжа, - строго промолвила она. - На место.
   Она кивнула на его кресло, которое постепенно расправлялось, как пуховая перина.
   "Из чего оно..." - подумал он про кресло.
   До него дошло, что она сказала. От такой бесцеремонности он почувствовал себя на седьмом небе.
   - Вы наверно хотите спать, - в смущении повторил он.
   Он избегал смотреть ей в глаза.
   Обычно он действовал в жизни не в свою пользу. Но это было не нарочно, а получалось само собой.
   - А то как же, - кивнула Лана, поставив на столик поднос.
   - Ну-у... тогда я пойду?
   - А то нет, - промолвила она, потерев глаза.
   У неё немного слипались глаза.
   Вообще, она не вела светский образ жизни, и довольно редко ложилась спать после двенадцати.
   - Не туда, - поймала она его за свитер, когда он снова собрался уходить.
   Она подтолкнула его к столику.
   Он совсем не хотел спать, потому что в пятницу это был самый разгар рабочего времени.
   Примерно до трёх часов ночи.
   - Э-э... сюда? - спросил он, оказавшись около своего кресла.
   - Разумеется, - сказала она.
   - А спать? - глупо спросил он.
   - А вам не терпится? - язвительно пробормотала она.
   Лана села на кресло около него.
   Он потоптался и сел, совсем сбитый с панталыку. Девушка в в сером костюме с длинной юбкой явно хотела спать.
   "Ещё заснёт тут..." - с опаской подумал он. - "А вдруг у неё дверь с ключами... или сигнализация?"
   - Хм... - хмыкнул он. - Не мне... а вам.
   "Мне..." - колко подумал он.
   Лана слегка зевнула, прикрыв рот ладонью. Она откинулась в кресле, закинув ногу за ногу.
   Сбросив тапочки.
   - Вы думаете, это вас касается? - поинтересовалась она. - Сейчас хлебну кофе, и всё будет в порядке, - добавила она, хлопая глазами. - У меня всегда так.
   - Как? - спросил он.
   - Сначала завалюсь, а потом не хочу спать... до утра, - туманно пояснила она, взяв чашку с дымящимся кофем.
   - Почему?
   - Сами знаете, - туманно протянула она.
   - Бессоница? - сочувственно спросил он.
   - Ну, - смутно пояснила она. - Вот как сейчас...
   "Тоже мне..." - подумал он. - "Бессоница... сейчас заснёт, как убитая... а я расхлёбывай."
   - А у вас дверь с ключом? - спросил он, на всякий случай.
   Лана прыснула.
   - А что, вы хотите ключ от квартиры, - едко спросила она, повернув к нему голову с каштановым пучком волос, - где деньги лежат?
   Хлебнув сразу полчашки чёрного кофе, Лана заметно воспряла духом. Она чуть нагнулась, заглянув ему в глаза.
   - Не-е... - начал он, смутившись.
   - Вот, - сказала она, достав из кармана юбки ключ и со стуком бросив его на стол. - Пожалуйста.
   Сергей опешил.
   Он поглядел на Лану, потом на звякнувший о чашку ключ. Длинный квадратный ключ от особого замка валялся на тёмном столике, чуть поблескивая сталью. Переведя взгляд на поднос, он только сейчас заметил на нём пузатую бутылочку коньяка с чёрно-золотой наклейкой.
   Он покосился на Лану.
   "Не может бы-ыть..." - с недоверием подумал он.
   Но бутылка была запечатана.
   - Хорошенькое дельце, - осуждающе проговорила она. - Я вам сделала бутерброд, а вы... смываться.
   Она привстала, расторопно и ловко поставила всё с подноса на столик и снова без сил упала в зелёное пуховое кресло.
   Стеклянный кофейник с носиком остался на подносе.
   - Вот ещё, - подвинула она к Сергею хрустальную вазочку. - Мирабель... я сама сварила.
   "Откуда тут мирабель..." - подумал он. - "Впрочем, наверно есть... где-нибудь."
   Он протянул руку к ложечке на коричневом блюдце.
   - Нет, - сказала Лана, перехватив его руку в чёрном свитере. - Сначала бутерброд... а то аппетит перебьёте, - чуть хмыкнув, добавила она.
   У него ёкнуло сердце от прикосновения руки девушки.
   Взяв со стола бутерброд, он остановился с открытым ртом, увидев, как она на него смотрит.
   - Ну кусайте, - подбодрила она.
   Ей хотелось посмотреть, понравится ему бутерброд или не очень. Ключ так и валялся на столике.
   - А зачем вам понадобился ключ? - ехидно спросила она.
   - Ну... думал, вы заснёте, - прошамкал он, жуя бутерброд.
   - А-а... хотели улизнуть, - догадалась она. - А если сигнализация?
   - А что... есть? - сдуру спросил он, жуя.
   - Ещё какая, - похвасталась она, наливая себе ещё горячего кофе. - В жизни отсюда не выберетесь.
   - Ну, теперь вы наверно не заснёте, - сказал он, осторожно откусывая от бутерброда.
   Он старался не показаться неряшливым, и поэтому всё время думал об этом дурацком бутерброде. Как бы не накрошить на пол... Заметив его неловкость с бутербродом, девушка отзывчиво улыбнулась. Она всё замечала... и делала свои выводы.
   - Отчего это? - спросила она, словно он сказал что-нибудь неприличное.
   "Опять за своё..." - с досадой подумал он.
   - Ну... сами знаете, - повторил он её слова.
   - Ах та-ак, - таинственно протянула она. - Значит, совсем разошлись?..
   - Да ну, - сказал он, почти не покраснев. - Вы сами разошлись.
   Она посмотрела на него, закусив губу. По девушке было видно, что она на что-то решилась. Но на что?..
   Он не имел понятия.
   - Ну тогда давайте выпьем по рюмочке, - предложила она, подавая ему нераспечатанную пузатую бутылочку. - На ты...
   - К-как? - огорошенно пробормотал он, остановив руку с бутербродом.
   - Очень просто, - успокоила она его. - Совсем понемножку... чего вы боитесь?
   - Э-э... а потом что? - маловразумительно спросил он.
   - А потом ничего, - неопределённо объяснила она.
   - Не-е... - пробормотал он, чуть покраснев.
   Сергей не мог себе представить, как он будет называть Лану на "ты". Ту самую Лану...
   А она его.
   - Не хотите? - спросила она.
   - М-м... - в замешательстве протянул он.
   Он хотел... но не мог осмелиться.
   Чтобы не отвечать, он снова принялся за свой бутерброд. От которого осталась ещё половина.
   - Ну ладно, - просто согласилась она. - Тогда в следующий раз...
   Его снова охватила тёплая волна невообразимого, одуряющего чувства неземной любви.
   - В следущий раз? - повторил он, шамкая бутербродом.
   И стараясь не чавкать.
   С самого начала он боялся рассчитывать на большее, чем на удачную встречу поклонника с артистом кино. Хотя и надеялся, конечно... в глубине души.
   Но не верил.
   - Угу, - кивнула она, допивая вторую чашку чёрного кофе.
   На этот раз она пила из большой чашки. Чтобы отогнать сон... и не ударить лицом в грязь.
   Она поставила чашку на столик.
   - Ну-у... попробуйте коньяку, - неожиданно предложила она.
   - Да ну, - чуть качнул он головой.
   - Серёжа, - сказала девушка, удобно свернувшись в кресле. - Вы что, не хотите меня слушаться?
   Он немного раскрыл рот от того, что она так откровенно высказала его тайное пожелание.
   - М-м... - сказал он, чуть краснея.
   - М-м... будем понимать это как молчание, - смешливо сказала она, не двигаясь. - Ну тогда откупорьте бутылку и налейте себе рюмочку. Вон там и штопор есть, - кивнула на поднос.
   - Д-э...э... для чего? - пробормотал он, от неожиданности.
   - Для храбрости, - неопределённо пояснила она.
   Что касается отношений с мужчинами, она всегда придерживалась советов своего папы.
   "Ладно", - подумал Сергей, не обратив внимания на её слова. - "От коньяка ничего не будет... и давление снижается."
   С осени этого года понемножку снова начались явно посторонние воздействия на сердце, и он стал осторожничать. Правда, вино на праздники по-прежнему покупал.
   На Рождество и на Пасху.
   Одно время он почти перестал отмечать неправославное Рождество, но потом опять решил восстановить старые семейные традиции.
   Ещё с Астории.
   - Ну что, хороший коньяк? - спросила она.
   - Угу, - кивнул он.
   Это был "Камю", но особого выпуска.
   - Хотите ещё? - радушно предложила она.
   - Нет, - сказал он. - Я и так кофе напился...
   Лана рассмеялась милым зачаровывающим голосом. Он не совсем понял, почему. Иногда она смеялась невпопад.
   По его мнению.
   - Ну, теперь поговорим о вашей семье, - беззастенчиво сказала она, откинувшись в кресле.
   Она задумчиво потрогала ногой в кружевном чулке краешек тёмного полированного столика, чуть коснувшись его чашки. Он не решился взять чашку со стола. Чтобы случайно не притронуться к ней.
   Тем более так...
   - Берите, берите, - смешливо сказала она, подвинув к нему чашку ногой. - Не бойтесь... она вас не укусит.
   "Она..." - бездумно проплыло у него.
   Она сочувственно посмотрела на него, не убирая свою упёршуюся в край столика ногу и покусав губы, чтобы не засмеяться.
   Он отпил глоток горячего кофе.
   - Да я вроде всё рассказал, - напомнил он, чуть покраснев и наконец отправив в рот последний кусок злосчастного бутерброда.
   - Нетушки, - покачала она головой. - Давайте снова... всё начистоту.
   Он пожал плечами.
   Жалко, что ли?
   - Зачем вы ко мне приклеились? - мило спросила она. - Раз у вас семья?
   Он немедленно смутился, покраснев.
   - Я? - чуть растерянно спросил он, перестав жевать.
   - Угу - невозмутимо подтвердила она, взяв ложечкой варенья из розетки.
   - М-м... - промямил он, краснея ещё больше.
   - Влюбились? - помогла она ему.
   "Снова..." - подумал он.
   - Н-ну... да, - пробормотал он.
   - А жену не любите? - спросила она.
   Он только мотнул головой.
   - А детей?
   - А дети... дети мои, - сказал он, наскоро покончив с бутербродом и налив себе чашку кофе.
   - Вот как? - задумалась она. - А как же наследственность?
   - Н-не знаю, - произнёс он. - М-м... они совсем не такие, как она.
   - Да?.. - с сомнением промолвила она. - А сколько им лет, вы знаете?
   Он фыркнул.
   - Ну, - сказал он. - Ну и что?
   - А кто их воспитывал?
   - Ну...я, - сказал он.
   "А кому же ещё", - подумал он, пожав плечами.
   "Естественно..." - подумала она.
   - Ну и как по-вашему... они всегда останутся такими, как вы их воспитали? - поинтересовалась она, полуоткрыв рот в ожидании.
   - Конечно, - сказал он, пожав плечами. - Чего им меняться...
   Он замолчал.
   Вообще-то, он замечал иногда что-то... этакое... но почему-то не задумывался. Наверно, не верил, что это всерьёз. Сначала Лина после того, как пошла в школу, года два вдруг перестала относиться к нему, как раньше. А наравне с Нелли, даже чуть хуже... Потом лет в четырнадцать она правда раскаялась и снова стала его дочкой. Но сразу после этого Матвейка неожиданно попал под влияние Нелли. Не совсем, конечно... но довольно сильно. Даже книги они с Нелли стали читать отдельно. Причём такие, которые Сергей не одобрял. "Герой нашего времени"... и тому подобное.
   Как будто нарочно.
   Мало того, Матвейка вдруг сказал, что больше "не верит в касты". Еще года два назад... в 1993-ем году.
   Всего в двенадцать лет.
   - Ну, чего вы задумались? - спросила Лана. - Уже что-то заметили?
   - Да нет, - уклончиво протянул он. - Ничего такого...
   Сергей и правда думал, что всё образуется.
   Он всегда так думал... и никогда не строил подробных планов на будущее. Всегда бессознательно ожидая от жизни лучшего.
   В будущем.
   - Нет, признавайтесь, - не согласилась она. - Ведь у вас дети ходят в публичную школу? Да и жена...
   - Да ну, - снова открутился он. - Пока всё нормально... я и сам не очень пошёл в своих родителей.
   - В обоих? - недоверчиво спросила она, мило наклонив голову набок.
   Сергей посмотрел на пучок каштановых волос, слегка расыпавшихся по зелёной подушке кресла.
   - Да, - сказал он.
   - Хм, - неопределённо хмыкнула она. - Значит, вы особый случай? - слегка иронически добавила она.
   Лана твёрдо помнила то, чему научил её папа. И сама никогда не собиралась меняться. Она с горечью вспомнила свою маму.
   Всего три года назад...
   - Наверно, - сказал он. - Когда я ещё не родился, у моей мамы был особый сон, - добавил он. - Пророческий.
   - О чём? - с живостью поинтересовалась Лана, пошевелившись в кресле.
   - Ну, я не помню точно, - сказал он. - Там была вся земля, как земной шар, необъятное голубое небо... и ещё чего-то. Ну-у... в общем, пророческий не по содержанию, а по духу, - малопонятно заключил он.
   - А, - понимающе произнесла она.
   - И у моей жены был тоже пророческий сон, - добавил он. - В молодости... когда мне был двадцать один год.
   - Какой? - с искренним любопытсвом спросила она.
   - Что у меня было ведро, полное бесценных драгоценных камней, - сказал он. - А потом мы с двоюродным братом поменяли их на бумажные деньги и принесли ей... и их было несметное количество.
   - Ну и что? - с сомнением спросила она. - Вы считаете, это хороший сон?
   Она уселась, подогнув под себя ногу.
   - Ну-у... а что? - протянул он. - Ведь драгоценности означают скорее небесное богатство, а бумажные деньги - земное. Тогда он может быть вполне положительным...
   - Земное в смысле денег? - уточнила она, пошевельнувшись.
   В милом голосе Ланы прозвучало непонятное огорчение. Он посмотрел в серые глаза девушки.
   Она ждала.
   - Нет, почему, - сказал он. - Просто небесное богатство, воплощённое на земле, - объяснил он.
   - Во что? - усомнилась она.
   - Ну... в божественные земные дела, - пояснил он. - Те, которые делаются на ниве Божьей.
   Она слушала его, чуть шире раскрыв серые глаза. Временами он говорил совсем, как её папа.
   - Вы серьёзно? - спросила она, на всякий случай.
   Она прекрасно знала, что этот седоватый мужчина с бородой лопатой не стал бы её обманывать.
   Никогда.
   - Конечно, - уверенно произнёс он. - Сначала я и сам сомневался... особенно из-за личности моего брата, - прибавил он. - Этого... Но потом подумал, что сон хороший.
   - Для кого? - с лёгкой иронией спросила она.
   Сергей чуть смутился.
   Вообще, он и сейчас был не вполне уверен, что означал тот сон. Но как всегда верил в лучшее.
   Всё-таки.
   - Для меня, - сказал он.
   - Может быть... - задумчиво сказала она. - Попробуйте мирабель, - нелогично добавила она. - Она вкусная...
   - Угу, - согласился он, наклонившись к столику.
   Варенье из мирабели было зеленоватого цвета. Он взял прозрачную хрустальную розетку и наложил в неё две ложки варенья.
   Только попробовать.
   - Серёжа, - вдруг сказала Лана со своего кресла. - Отвернитесь на минуточку, ладно?
   Он чуть не вздрогнул от неожиданности, на минуту застыв с ложечкой варенья в руках.
   Над тёмным лакированным столиком.
   "Зачем?" - промелькнуло у него.
   - А-а... на сколько? - не к месту спросил он, с чуть покрасневшими ушами.
   - Не бойтесь, не надолго, - снисходительно промолвила она. - Я не собираюсь вас соблазнять.
   Он опустил голову с красными ушами.
   Ей просто надоело сидеть в этих дурацких капроновых чулках. Смотря на его затылок и застывшую руку с ложечкой варенья, она не долго думая задрала свою вязаную серую юбку, высоко подняла стройные ноги и не вставая с кресла, стянула с себя опостылевшие чулки.
   Сначала один, а потом другой.
   - Ну, чего же вы? - сказала она, бросив чулки на диван через столик с кофейником и всем остальным. - Оборачивайтесь.
   Он повернул голову, посмотрев на Лану со слегка недоумённым выражением лица. Сам не зная, чего он ожидал... впрочем, он давно пришёл к выводу, что от неё можно было ожидать всего.
   Почти.
   - Ну, что? - с ласковой насмешкой промолвила девушка в сером вязаном костюме с длинной юбкой. - Не оправдала ваших ожиданий?
   Вместо ответа он залился краской от шеи до ушей. Такого он не ожидал даже от неё. Впрочем... подсознательно он был готов ко всему.
   Без исключения.
   - Ну чего вы, - сердечно пожурила его Лана, в своём сером костюме до полуколена. - Вы что, никогда не были на пляже?
   Да-а... с пляжем тут не было ничего общего.
   Девушка смотрела на него, утонув в кресле и скрестив ноги на блестящем тёмном паркетном полу. Он только сейчас сообразил, что она сняла свои кружевные чулки. Ничего особенного... просто он к этому не привык. Конечно, не к голым ногам ниже колен.
   А ко всему остальному.
   - Ну, продолжим нашу беседу, - сказала она, развалившись в кресле.
   Сон у неё как рукой сняло, после двух чашек крепкого чёрного кофе... и всего прочего.
   - Вы что, и Карлсона читаете? - спросил он.
   С горящим, но постепенно остывающим лицом.
   - Перед сном, - невозмутимо сказала она.
   Сергей улыбнулся и чуть откинулся в кресле. На стене справа от него рыжая лиса всё так же облизывалась, не в силах достать зелёные гроздья винограда.
   Он облизал свою ложечку.
   - Вкусно? - поинтересовалась Лана.
   - Угу, - кивнул он.
   - Та-ак... - с подвохом протянула она. - Значит, своих детей вы оставить не можете...
   - Да, - удручённо вымолвил он.
   - Ну а что же вы собирались делать? - спросила она, с искренним интересом посмотрев на него. - Когда позвонили?
   Он поднял голову от своей чашки с кофем и утонул в бездонных серых глазах девушки.
   - Н-не знаю, - с трудом выдавил он.
   - Значит, у вас нет шансов? - полуутвердительно сказала она.
   Да-а... ей не надо было ничего объяснять. Она всё понимала с полуслова... иногда лучше своего собеседника.
   - М-м... ну-у... может быть, - малопонятно протянул он.
   Вообще-то, сейчас он был не состоянии отказываться от своего счастья... если оно вдруг подвернётся. Любовь сильнее смерти и адских уз... он вспомнил и Библию, и мифологию, и то, что ему было открыто по вдохновению.
   Как учёному.
   - Кошмарный случай, - душевно посочувствовала девушка, посмотрев на его опущенную в задумчивости голову.
   Она встала с кресла, мягко ступая босыми ногами по гладкому тёмному паркету к закрытой волнистой шторе болотного цвета. Достав с подоконника из-за неё стеклянный кувшин с водой, она стала поливать миртовое деревце в белом кафельном горшке.
   С белыми цветками.
   - А что мне делать? - спросил он.
   Надеясь, что она скажет то, что ему хотелось.
   А не что-нибудь более разумное. Ведь когда говорят чувства, разум молчит... Может быть, так и нужно? М-м... смотря какие чувства...
   Кто знает...
   - Ну что... - легко протянула она.
   Он отвернулся от неё, посмотрев на зелёный диван с чёрными чулками. Несколько секунд она оценивающе разглядывала его профиль. С большим норвежским носом и чёрно-серебристой бородой.
   - Слушайтесь меня, - решила она. - И всё обойдётся... так или эдак.
   Она стояла у тёмного окна на одной ноге, чуть подогнув другую в непередаваемо притягательной позе. Его охватило щемительное чувство нежности.
   Он набрался смелости.
   - Как? - пробормотал он, не глядя на девушку.
   - Там посмотрим, - туманно пообещала она. - Потом...
   - Потом? - спросил он, оглянувшись на неё.
   Как будто нырнув в холодную воду.
   - Ну да, - сказала она. - Вы ведь ещё зайдёте?
   - А-а... а можно? - сомневаясь, спросил он.
   Лана вернулась на своё место, изящно повернувшись на пятке и плюхнувшись в своё пуховое зелёное кресло.
   Спиной к цветной картине в тёмной стенке с книгами и торшеру в углу, над маленьким квадратным столиком с парой журналов. У торшера было три кремовых абажура на гибких кольчатых ветвях, как было модно в Европе лет тридцать назад.
   А может, и сейчас...
   - Ох, глухота - большой порок, - насмешливо сказала она, чуть наморщив носик с еле заметной веснушкой.
   - На что вы намекаете? - в замешательстве спросил он.
   - Догадайтесь, - сказала она. - Без труда не вынешь и рыбку из пруда.
   "Во даёт", - подумал он.
   Она знала назубок все пословицы.
   Он вспомнил, что во втором-третьем классе сильно увлекался пословицами. Когда бабушка водила его в гости к своим знакомым старушкам в Тбилиси, у всех них находились для него различные книжки с русскими пословицами и поговорками.
   "Почему это?.." - только сейчас пришло ему в голову. - "Может, только у армян?.."
   - Дайте-ка мне сумочку, - попросила Лана, кивнув в сторону дивана.
   Он поднялся, принеся ей сумочку.
   Она порылась в сумочке, которую бросила на блестящий тёмный паркет около дивана со стороны дверей.
   - Вот вам, - достала она из сумочки красную ручку.
   Из чёрной сумочки появилась рука Ланы с белой визитной карточкой. Она подала ему свою карточку, расписавшись на обратной стороне красными чернилами. Он взял из её руки карточку, немного ошеломлённо разглядывая прелестный почерк с тонкими красными завитушками. Прикоснувшись к её руке, он ощутил небесное блаженство.
   - Звоните в любое время, - снисходительно сказала она. - Для вас я делаю исключение... только если поздно, по мобильному телефону. - А то я не люблю вставать посреди ночи, - призналась она.
   Он спрятал карточку в карман джинсов. Лана сидела с сумочкой на коленях и ожидающе смотрела на него.
   - Ну? - произнесла она.
   - Чего? - не понял он.
   - А если потеряете карточку, - с интересом спросила она. - Что вы будете делать? Снова звонить мне на радио?.. Я вам не советую, - сердечно добавила она. - Я и так из-за вас нарушила все правила. - Думаете, Сева не донесёт? - прибавила она, подумав. - Если разузнает, конечно.
   Она съела ложечку своего варенья.
   - А-а... а он у вас бывает? - спросил Сергей, набравшись смелости.
   - Ага... разогнался, - саркастически заметила она. - Но всё время набивается... кстати, это он придумал музыкальную лотерею.
   Она съела ещё одну ложечку варенья.
   "Проголодалась", - подумал он.
   - Довольно придурочная игра, - сказал Сергей, допив остатки кофе на дне своей чашки.
   Вообще-то, он сказал это просто из ревности. Ничего особенно придурочного в ней не было.
   - Вы так думаете? - с сомнением спросила Лана. - А слушателям она нравится... особенно некоторым, - добавила она со скрытым ехидством. - В общем, хватит препираться, - деловито сказала она. - Давайте мне вашу карточку.
   - А, - осёкся он, чуть краснея. - У меня нет...
   Ему было немного стыдно оттого, что у него не было даже карточки. Не то, что карманного телефона... "мобильный" он не говорил из принципа. Потому что по-русски такого слова не могло быть. Вот мобильная связь - пожалуйста... другое дело.
   - Нету? - удивилась она, с ноткой простодушного участия в милом голосе. - А мобильного телефона? - догадалась она.
   Раза два он заказывал карточки, в надежде завести свою контору на дому. У него была лицензия нотариуса, на которую он сдал экзамен ещё в Астории. Но все они уже устарели.
   - Нет, - смущаясь, сказал он.
   - А как же вам звонить? - спросила она.
   - Ну... по домашнему, - не понял он.
   - А если ваша жена подойдёт? - поинтересовалась девушка, со скрытым смехом смотря на него. - Она не будет против?
   "Да-а... - озабоченно подумал он. - "Ещё скажет, что меня нет... или... э-э..."
   Он не додумал свою мысль.
   - Ладно, - придумала Лана. - Я спрошу вас по-английски... как будто из банка. У вас есть счёт в банке? - вдруг спросила она.
   Но счёт в банке у него был.
   Он завёл его не так давно, уже Роуздэйле. Когда решил переселиться со всей семьёй в Айдахо и узнал, что прокатная перевозочная фирма принимает в залог за пикап только деньги на карточке. А не так, как в Париже в 1993-ем году. Когда он просто дал в залог двести долларов.
   Прямо в аэропорте.
   - Угу, - кивнул он.
   Она достала из своей чёрной кожаной сумочки блокнотик и протянула ему, вместе с ручкой.
   - Давайте, - сказала он.
   Пока он записывал свой телефон, она украдкой наблюдала за ним. Но он совсем не краснел.
   "Странно... интересно, о чём он думает", - пришло в голову ей.
   - Ну так вот, - сообщила она. - Я даю вам месяц на размышление... а потом поговорю с вами по телефону. Но только один раз... чтобы не портить вам семейную жизнь, - смешливо добавила она.
   Но он был влюблён...
   Ему не приходило в голову ничего постыдного. Он просто думал ходить к ней в гости... или гулять по улице. О том, что это будет значить для девушки, он совсем не думал.
   По своему простодушию.
   - Ладно, - сказал он, упав духом.
   - А чего вы огорчились? - поинтересовалась она.
   - Я?... - смутившись, проговорил он. - Ну-у... как сказать...
   - Начистоту, - сказала она, облизав губы от варенья.
   Вместе с вареньем она слизала и часть помады, поэтому тут же покопавшись в сумочке, достала тюбик с малиновой помадой.
   "Интересно, он и по вкусу малиновый?" - подумал он.
   Он был в этом почти уверен.
   Во-первых, сейчас были в моде помады со вкусом. О чём он знал из телевизионной рекламы. К тому же он почувсвовал лёгкий запах малины... если только это не показалось. Что было бы неудивительно... в его состоянии.
   А во-вторых...
   - Э-э... - пробормотал он. - А раньше месяца нельзя?
   - Чего? - не сообразила она.
   - Ну... позвонить, - пояснил он, чуть краснея.
   - Вы извините меня, Серёжа, - ответила она, чуть прикусив губу. - Но вы балбес...
   - Почему? - удивился он.
   - Потому что надо лучше понимать того, с кем разговариваете, - пояснила она. - Вы же наверно считаете себя одним из умнейших людей своего времени... что, неправда?
   - Хгм, - несколько смутился он.
   Но откуда она догадалась?
   Он уже забыл, что всего два часа назад сам сообщил ей, что он "брахман". И по его тону она прекрасно поняла, что это большая редкость. Но сейчас для него два часа было как целый год.
   Слишком давно.
   - Ну, скажите мне, что вы поняли из того, что я сказала? - полюбопытствовала она, смотря в зеркальце и тщательно поправляя помаду на своих губах.
   - Когда? - бестолково спросил он.
   - Ну вот ещё, - хмыкнула она. - Сами вспомните...
   Он подумал, стараясь не смотреть на девушку, чтобы не отвлекаться. Когда он смотрел на неё, у него почему-то пропадали умные мысли.
   Сейчас он был уже не то, что в такси.
   - Про месяц?.. - неуверенно спросил он.
   - Угу, - кивнула она.
   - Что вы позвоните мне через месяц? - расстроенно уточнил он.
   - Нет, - сказала она.
   Она посмотрела на Сергея, стараясь заглянуть ему в глаза. Но он бессовестно уворачивался.
   - Серёжа, - повелительно сказала она.
   Она не собиралась с ним церемониться. Тем более в такое позднее время. Когда давно уже пора спать.
   Он поднял голову.
   - Посмотрите мне в глаза, - сказала она.
   Он послушно посмотрел ей в глаза, и от неожиданности чуть не утонул в них.
   - Ну, - подбодрила она. - А теперь не отводите глаз...
   Он собирался... чуть раньше. Но чем больше смотрел в серые глаза девушки, тем меньше мог это сделать.
   "Ого..." - мелькнуло у неё на краю сознания.
   Но это было не главное... а совсем наоборот. В данном случае, она думала не о своих талантах.
   А о нём.
   - Запоминайте, - сказала она, моргнув. - Позвоните мне завтра... или другой день в течение месяца, в любое время. - Поняли? - добавила она, отводя от него глаза.
   Для неё это тоже было испытанием. Почти таким же, как для него. О чём он даже не подозревал. Он кивнул, с совсем другим настроением. Как будто получил в подарок замок в Адриатике.
   Только ещё лучше.
   - А потом? - поинтересовался он, со смутным подозрением.
   Что потом всё кончится.
   - А потом я сама позвоню вам, - сказала она. - На случай, если вы потеряете мои телефоны.
   - А потом? - снова потерял он нить разговора.
   Заглянув в серые глаза девушки, спокойно развалишейся в мягком как пух кресле сбоку от него.
   - А потом всё станет ясно, - малопонятно пообещала она. - Даже вам, - добавила она со скрытой ехидностью.
   Она чуть повернула кресло от столика, задумчиво любуясь своими вытянутыми вдоль него ногами, закрытыми до полуколена пушистой серой юбкой.
   Как оренбургский платок.
   - Ну что, договорились? - спросила она.
   Видя, что от него ничего не добьёшься и с лёгкостью прощая ему это, поскольку входила в его положение.
   - Угу, - сказал он.
   Они замолчали.
   - Ну, говорите что-нибудь, - упрекнула его она.
   - А что? - спросил он.
   - Хотите я вам загадаю три загадки? - придумала она. - Если отгадаете, получите награду.
   - Какую? - опрометчиво спросил он.
   - Отгадайте, - сказала она.
   В её тоне не было ничего особенного... на первый взгляд. Но посмотрев в глаза девушки, он невольно покраснел.
   В них было всё.
   Сначала он покраснел немного, скорее по наитию. Но она не сводила с него глаз, и он делался всё более и более пунцовым.
   По самую макушку.
   "Хм..." - подумала она, достигнув нужного эффекта.
   - Обычную, - сказала она. - Как в сказке.
   Но сейчас он позабыл все сказки и старался выглядеть непринуждённо, помешивая ложечкой в пустой чашке.
   - Э-э... в какой? - спросил он.
   - Да ну вас, - сказала она. - Сами думайте...
   Он молчал, уставившись в пол и чувствуя, что предательская краска даже не собирается сходить.
   - Ну что я вам, должна сказки рассказывать? - сжалилась Лана, поглядев в его растерянное лицо. - Ну что, согласны?
   - Угу, - чуть слышно прохрипел он.
   - Ну вот, первый вопрос, - сказала она, чуть заметно улыбаясь. - Что самое странное на свете?
   Услышав от сидящей рядом в кресле девушки что-то разумное, он начал понемногу приходить в себя.
   Наконец.
   - Самое странное... - задумчиво повторил он. - Н-не знаю...
   На ум с трудом приходили разные вещи, но... все они были или высокопарные или глупые.
   До невозможности.
   - Эх, вы, - сказала она. - А ещё философ...
   - А что? - спросил он, с удовольствием чувствуя, что лицо уже не так горит от краски.
   Откуда она взяла, что он философ?..
   Сергей ничего такого не говорил... Ему как-то не пришло в голову, что познакомившись с девушкой, мало кто станет говорить на такие темы, какие он обсуждал в такси, во время их длинной поездки под холодным ночным дождём из нижнего Манхэттена в Форт Ли, на другую сторону Гудзона. Мало у кого хватит ума...
   В обоих смыслах.
   - Время, - поучительно сказала она. - Потому что оно было... и вот его вдруг нет.
   - Ну и что?..
   Он смутно ухватил её мысль... но не совсем.
   Она оценивающе посмотрела на него, опустив глаза на ещё наполовину чёрную бороду.
   - Ну, вам это ещё рано, - сказала она, с ноткой мудрости в голосе.
   Что не совсем вязалось с её молодостью и длинными тёмно-красными ногтями на указательных пальцах.
   - Почему? - спросил он.
   - Потому что вы ещё не доросли, - мило объяснила она.
   Он промолчал, ожидая продолжения.
   - Ну, понимаете, - таинственно сказала Лана, свернувшись в мягком кресле. - Вот человек жил со своими родителями, у него были разные родственники, дяди и тёти... друзья, знакомые. Были их квартиры, разные дела... а потом он вспоминает всё это - и ничего уже нет, - добавила она с грустной ноткой в голосе. - И никого... а он старый.
   "А-а..." - догадался он.
   Это были не её загадки.
   - Да-а... - неопределённо протянул он. - А вторая?
   - Что самое недосягаемое? - небрежно произнесла она.
   Было видно, что она не ожидала путёвого ответа. Потому что сама никогда не могла отгадать таких загадок.
   - Недосягаемое?.. - снова повторил он. - М-м...
   В голову приходила какая-то чепуха...
   Вообще-то, в обычных условиях он догадался бы... тем более, что уже получил намёк. Если бы только рядом не сидела эта девушка.
   У него над душой.
   - Ну так что же? - спросила она.
   - Ну-у... - сказал он. - Всеведение?
   - Да ну, - сказала она. - Я же вас спрашиаю не об абстрактном понятии, а о предмете реальности.
   "Ого", - подумал он. "Натаскал..."
   - Ну, не знаю, - сдался он.
   Тем более, что он уже всё равно проиграл... а ему хотелось посмотреть, что она скажет.
   После этого.
   - Прошлое, - сказала она. - Два - ноль в мою пользу, - с удовольствием добавила она.
   - А третья? - спросил он.
   - Что самое неотвратимое? - спросила она, заранее предвкушая свою полную победу.
   - Хм... - подумал он. - Будущее.
   - Хм... угадали, - слегка удивлённо произнесла она, взмахнув длинными тёмными ресницами.
   В её голосе была смесь лёгкого разочарования и одобрения. Хотя на этот раз загадка была совсем примитивная... после двух наводок.
   Но не для неё.
   - Ну и что я проиграл? - беспечно спросил он.
   Он редко учился на своих ошибках.
   Гораздо реже, чем на чужих... и то в основном теоретически. Без особой пользы для себя.
   - А-а, вот что вас интересует, - поймала она его. - Так я и знала... - смутно протянула Лана приманчивым нежным голосом.
   Он снова начал непреодолимо краснеть.
   Но усилием воли сдержал себя, понимая, что девушка нарочно подсмеивается над ним.
   Она съела ещё ложечку варенья.
   - Да ну вас, - немного надулся он. - Чего вы надо мной смеётесь...
   С такой девушкой у него не было шансов, в свои сорок два года... и поэтому он почувствовал себя немного обиженным.
   - Я? - слегка недоумевающе произнесла она.
   Она и не думала...
   - Серёжа, - ласково произнесла она, заглянув ему в глаза.
   Он молча опустил голову.
   - Подумаешь, - сказала она. - Проиграли сейчас, выиграете в другой раз...
   Он молчал... думая о своей бороде лопатой. И чёрном свитере с немного потёртыми локтями.
   - Вы что, обиделись? - чуть огорчённо спросила она.
   - Не-е... - пробормотал он.
   Со значением посмотрев на него, она потянулась и встала, невыразимо притягательной походкой подойдя босыми ногами к широко раскрытой раздвижной двери.
   Он проводил её взглядом.
   - Совсем-совсем? - спросила она оттуда.
   Он молча мотнул головой.
   В голову пришёл Незнайка на скамеечке у забора в Зелёном городе. Когда он прощался с Синеглазкой...
   - Ну и чудненько, - сказала она, наклонив голову. - Пойдёмте, я покажу вам кое-что, - таинственно прибавила она.
   Он встал.
  
   Она привела его на кухню, освещённую ярким светом.
   Около открытой двери со стеклянным верхом и ситцевой занавеской блестели красные эмалевые ручки узкого стенного шкафа до потолка. Вся кухня была обита светлым деревом. Он почувствовал аромат свежемолотого кофе.
   Он подошёл ближе.
   - Хотите, я вас поцелую? - спросила она, вытерев губы от варенья.
   Его бросило в жар.
   Такого он не ожидал... даже от неё. Она стояла, облокотившись о дверь и смотрела на него, чуть приоткрыв тёмно-красные губы.
   - А... - ошарашенно запнулся он. - Н-не знаю... - в оцепенении сказал он, остановившись.
   - Чего вы так ошалели? - невинно спросила она. - Я же не предлагаю ничего такого... не хотите, не надо, - добавила она, пожав плечами. - Отложим на потом... - про себя произнесла она, искоса наблюдая за ним.
   Он всё также остолбенело стоял перед шкафчиком до потолка, немного вспотев и в полной растерянности.
   Не зная, что сказать.
   - Я собираю травы, - выручила она его, распахнув дверцу шкафчика. - Смотрите, сколько...
   За дверцей были вереницы коробочек с травами, с надписями на английском и русском языке.
   - Лечебные? - пробормотал он, совершенно смешавшись.
   Просто так, чтобы она не вспоминала о той фразе.
   - Угу, - кивнула она.
   Она стояла около него, касаясь его плечом. Отчего он временами терял нить разговора.
   Она была чуть ниже него ростом.
   - Вы любите травы? - спросила она.
   - Да-а... ничего - маловразумительно протянул он.
   Она улыбнулась, поглядев на него снизу вверх. Она знала, что он в полной её власти, и это было приятно. Не вообще... а именно в данном случае.
   С ним.
   - Ой, дайте я помою руку, - проговорила она, отойдя от него к раковине и включив холодную воду.
   У неё на руке остались следы от зеленоватого варенья из мирабели. Вазочка с которым осталась там, на столике в гостиной с мягкими как пух зелёными креслами и диваном.
   - Вот, смотрите, - сказала она, снова коснувшись его плечом.
   Но на этот раз не только плечом. Он стоял, ничего не соображая. У него совсем отнялся язык.
   - Вот, смотрите, - милым голосом произнесла она. - Вот кипрей... земляника... пустырник... крапива... ландыш... лопух... красавка... мать-и-мачеха... хвощ... тысячелистник... гвоздика... - стала перечислять она, с увлечением показывая ему коробочки с травами. - Клевер, ромашка, шиповник, рябина, малина, калина, боярышник, облепиха, смородина, ежевика, барбарис, зверобой, бесмертник...
   Показывая, она иногда трогала коробки. Не обращая внимания на то, что приходилось давить на него.
   Всем телом.
   - Вам что, неинтересно? - спросила она, оглянувшись на него.
   Сергей молчал, потеряв голос от её близости... и всего остального. Он чувствовал себя, как в сказочном замке с многочисленными медными шпилями и башенками... и прекрасной и недоступной принцессой. Которая к нему хорошо относится.
   Почему-то.
   - Вы не хотите есть? - вдруг спросила она.
   Он мотнул головой.
   Поняв по его виду, что большей разговорчивости пока ожидать не приходится, она закрыла шкафчик.
   У него перед носом.
   - Ну пойдёмте, - сказала она. - Я покажу вам свой гербарий... в той комнате.
   "В какой?.." - со смутным опасением подумал он.
   - А то у нас мало времени, - добавила она, посмотрев на кухонные часы.
   Белые часы в красном ободке на светлой деревянной стенке, над кухонным столиком.
   С чёрными стрелками.
   "Докуда?.." - с неясным сомнением подумал он.
   Она потащила его в ту же комнату.
   Подведя его за руку к тёмной полированной стенке с книгами до потолка, она нагнулась и достала из шкафа внизу толстый альбом с пухлым цветастым переплётом. На переплёте болотного света были нарисованы красочные растения, от деревьев до трав с аленькими цветочками.
   - Пойдём на диван, - потянула она его.
   "Пойдём..."
   У него покраснели уши.
   Он вспомнил, как много лет назад в своей квартире в Ховрино пытался соблазнить Наташу, рассматривая с ней картинки иностранного немецкого каталога, которого она конечно никогда в жизни не видела. Но ничего не получилось, хотя она этого и хотела. Как потом деликатно призналась, в гостях у своей подруги.
   Он познакомился с ними сам, в автобусе. В тот же день... Это был один из пяти или шести случаев, когда он самостоятельно познакомился с девушкой... за всю жизнь.
   Наташа была пышная, но там, где надо... и симпатичная. Больше он её не видел... она была из Белоруссии.
   Но потом получил пару писем.
   В юности он догадывался, что в него влюблялось много девушек. Но сейчас знал, что большинство. И не только девушек...
   Но и женщин.
   Но из этого ничего не выходило. Он был слишком кроток и застенчив, когда дело касалось девушек.
   И женщин.
   Практически все три девушки, с которыми он имел дело, сами его соблазнили. И лучше всего это получилось у его жены. К сожалению...
   Как оказалось.
   - Ну чего вы упёрлись? - спросила Лана, чуть шире раскрыв серые глаза. - Пошли...
   Но он просто задумался.
   - Садитесь, - гостеприимно сказала она, плюхнувшись на мягкий как пух диван. - Вот сюда, - похлопала она по подушке дивана около себя.
   Из зелёного букле.
   Он скованно сел, сразу утонув в пышном диване и немного съехав в сторону девушки. Но достаточно, чтобы коснуться её пушистой серой юбки своими джинсами. Делая вид, что не замечает его состояния, она открыла свой большой пухлый альбом у себя на коленях... и у него. Он попытался чуть отодвинуться. Но диван не позволял отодвинуться немного. Не меньше, чем на шаг. А это было невозможно, с альбомом на коленях.
   Просто невежливо.
   - Ну смотрите, - сказала она милым голосом, как будто не замечая его мучений.
   Открыв широкую обложку, она стала показывать ему пальцем засушенные образцы разстений в специальных карманчиках. Впервые почувствовав её близость совсем по-другому, он покосился на девушку с заманчивой фигурой.
   Он покраснел.
   - Вот таволга, - потрогала она прозрачный карманчик с засушенной травой с белыми цветками.
   Она тоже была прижата к нему коварным диваном, но не обращала внимания ни на это, ни на его скованность и красные уши.
   Отчасти по привычке.
   - Вот осиновый лист, - сказала она, мельком оглянувшись на него.
   Под каждым растением была надпись рукой Ланы с замысловатыми красными завитушками.
   - Вот шотландский вереск, - потрогала она пальцем засушенные листочки. - Вы любите Бёрнса? - вдруг спросила она, повернув голову.
   Её лицо было совсем рядом.
   От этого он немного помолчал, соображая. Она держала палец на своём вереске, не отводя от него глаз.
   - Да-а... - сказал не очень уверенно. - Раньше любил... когда в школе учился.
   - А теперь? - спросила она, чуть задержав дыхание.
   - А теперь... - сказал он. - Ну-у... теперь я думаю, что он был вроде Франсуа Вийона.
   Он всё же слишком хорошо чувствовал её бедро через свои джинсы... и её юбку. И это сильно мешало ему думать.
   На отвлечённые темы.
   - Да? - с интересом сказала она. - А что, это плохо?
   - А вы любите Вийона? - немного оживился он.
   - Ага, - сказала она. - Только не всё... в нём какой-то старинный дух, - призналась она. - Как у аббата Прево...
   - А у Чосера? - спросил он, с некоторым замиранием дыхания.
   Ему не хотелось разочаровываться.
   - Чосера? - задумчиво спросила она. - Я его не читала... папа мне не советовал.
   - А, - сказал он. - А Потоцкого?
   - Который "Рукопись"? - уточнила она.
   - Угу, - кивнул он.
   - Папа сказал, что можно... только когда я выйду замуж, - чуть покраснела она.
   Сергей почувствовал, что в свои двадцать семь лет она в сущности девочка. Он не позавидовал, потому что был уверен, что и его дочки будут такими.
   Почти.
   - А из русских... что вам нравится? - спросил он, почти совсем войдя в свою тарелку.
   - М-м... - протянула она, держа альбом с гербарием и касаясь своей серой юбкой его бедра.
   Всё же это было тяжёлое испытание... он снова отвлёкся, почти ни о чём не думая.
   - Грин, конечно, - сказала она. - Ну и Шварц... вы его читали?
   - Угу, - кивнул он, с чуть покрасневшими ушами.
   - Раньше его не печатали, - сказала она. - А теперь всё печатают... чего хочешь. Хоть Гитлера... или "Молот ведьм".
   - М-м... - туманно протянул он.
   - Вы его читали? - мило спросила она.
   - Кого... то есть, чего? - уточнил он.
   - Его, - малопонятно пояснила она.
   - Нет, - признался он. - Читал небольшой отрывок, но мне показалось не очень интересно. Я тогда подумал, что враги нарочно перевирают... а вообще, - добавил он, - я слышал, будто он есть в американских библиотеках. Только надо спросить...
   - Да? - удивилась она.
   - А чего вы спросили? - застенчиво спросил он.
   Потому что во время беседы у неё была манера уставляться на собеседника, не отрывая от него своих неотвязчивых серых глаз. С недосягаемой тайной в бездонной глубине... Он не знал, со всеми она так или только с ним.
   Как с самым безответным.
   - Так... - загадочно сказала она. - Никогда не видела живого нациста... и одновременно сиониста. - Вы правда сионист? - спросила она, простодушно посмотрев ему в глаза.
   - А чего такого? - спросил он. - Вы что, не слышали, как арабы и разная св... дрянь называет Израиль расистским государством с апартеидом?
  
   Он включал в эту "сволочь" и отдельные лица, и государства, и всю ООН. При этом будучи Осенённым свыше с шестнадцати лет, он считал, что их надо уничтожать, как тараканов, в буквальном смысле этого слова. Всех... от Пикассо до последнего антирасиста и антифашиста.
   Целыми гнёздами и народами.
   Безжалостно.
   Как действовал Святой Дух в настоящие Средние века... в отличие от нечистых творений современных историков и прочей "культуры".
  
   Лана смешливо хмыкнула, заметив, что он чуть запнулся, постенявшись грубого слова. Вообще, она встречала таких мужчин, которые не стеснялись выражаться при ней и покрепче.
   Разного возраста.
   - Ну, это они просто для пропаганды... - застенчиво сказала она. - Так все говорят...
   - Хм... - хмыкнул он. - в шестнадцатом веке все говорили, что Солнце вращается вокруг Земли. - А сейчас все говорят, что Стравинский - великий композитор. Ну и что?.. - пожал он плечами.
   - А что, вам не нравится Стравинский? - спросила она, наклонив голову и чуть раширив серые глаза.
   - А вам нравится? - парировал он, на минуту забыв о тесном прикосновении к её бедру в серой юбке ниже колена, на слишком мягком диване.
   Точнее, на секунду.
   Он был уже почти уверен в ответе.
   Сергей вспомнил свои единственные три дня, когда он был счастлив с Нелли, летом 1973 года. Когда его выгнали из пионерского лагеря за неправильные методы воспитания детей, а она получила отпуск на три дня. Тогда он не знал, почему... к счастью для себя.
   Или к несчастью.
   Скорее...
   Во всяком случае, они прожили эти три дня вместе, в уютной комнате её коммунальной квартиры, и это было чудесное слияние духовной и плотской близости с девушкой, которая ему нравилась. Такое слияние, о котором он раньше мог только мечтать...
   У неё было много французских книг, в том числе полуфилософских. Они их вместе читали, и их вкусы и взгляды сходились... чем он наслаждался. Конечно, он не был в неё влюблён в неё той небесной любовью, которая делает невозможной для мужчины вообще всякие плотские помыслы. Он знал, что есть такое явление... и не только из своего опыта. Блок, Шварц... и другие, в том числе в самой литературе.
   В молодости он был довольно образованным парнем. Во всяком случае, равного себе он не встречал, если говорить не только о глубине познаний, но и о широте - которая не менее важна, для культурного человека. А он вращался в культурном обществе.
   В основном.
   И в эти три дня он испытал один раз настоящее слияние не только тела, но - души с душой. Что случается в жизни далеко не со всеми, как он понял позже, спустя много лет. В том числе и из житий русских святых...
   Как и любовь.
   Если не говорить о суррогатах, конечно...
   Тогда он думал, что Нелли приедет из лагеря, и всё будет продолжаться как прежде.
   Но получилось не так.
   В этот период своей жизни она как раз начала резко скользить вниз. С осени 1973 года и до лета 1974 он мало с ней встречался, поняв после её приезда из лагеря её неверность и разочаровавшись.
   Только после долгой жизни с ней он понял, что это была не просто неверность... а много хуже. Даже тогда, в 1974 году она по-прежнему с ним почти никогда не спорила, но постепенно менялась. Уже через год она высказывала уже совсем другие мнения. В ней была искренность и откровенность, и она не особенно скрывала их, пока уже окончательно не решила выйти за него замуж... ведь сначала у обоих и мысли об этом не было.
   Она была старше на десять лет.
   Это решение далось ей не сразу, и несколько раз она пыталась его отговаривать... и словами, и делами. То ли совесть мучила, то ли самой не хотелось замужней жизни. Скорее всего, и то, и другое...
   Но окончательно она пришла к своему намерению уже гораздо позже, году в 1976... в особенности поддавшись на советы своих родственников и знакомых. Потому что сама она была по натуре типичной гетерой. Точнее, стала, как из кокона вылупляется бабочка.
   Красивая во всех отношениях... но и только.
   А тогда, летом 1974 года он вдруг почувствовал в себе к ней уже иное влечение, не такое чистое, как тогда, после лагеря... Что ж... плотское общение с ней давало себя знать. Рано или поздно это должно было случиться.
   Но в этом он тогда мало что смыслил.
   Только чувствовал.
   Со своей стороны, он не был дурачком, которого просто окручивают. Он всё чувствовал и почти всё понимал, но... как всегда в своей жизни, верил только в то, во что ему хотелось верить. С одной стороны это был, конечно плюс... с его необычно добрыми задатками, данными от рождения.
   От Бога...
   Но с другой стороны... это испортило ему всю жизнь. Причём как это обычно бывает, он был сам виноват. Когда он уже стал жить с Нелли и до самой женитьбы, Бог по своей непостижимой милости посылал ему пару хороших шансов от неё отвязаться. Но тогда уже его погубила просто слишком большая стеснительность. От обычной отроческой бытовой стеснительности он довольно быстро отделался. Но в отношении женщин она так и осталась... как у древнего святого.
   В общем, судьба...
   - Чего вы задумались? - вдруг спросила Лана, заглянув в его синие затуманенные глаза.
   Она тоже влюбилась.
   И только сейчас это поняла. Хотя и до того почувствовала, конечно, что-то такое. Ведь любовь обычно бывает с первого взгляда.
   Кроме исключений.
   - Так, - уклончиво сказал он, снова безуспешно попытавшись немного отодвнуться от неё. - О жизни...
   - А чего вы от меня отодвигаетесь? - без малейшего стеснения спросила она. - вам что, тут неудобно... около меня?
   Спросив это, она посмотрела ему в глаза... как всегда, не отводя взгляда. Сам не зная почему, он решил выдержать взгляд, и девушка пару раз моргнула длинными тёмными ресницами.
   "Ага", - подумал он, хоть в чём-то одержав победу.
   - Ну а как насчёт Стравинского? - спросил он, достаточно осмелев от общения с ней целый вечер.
   - Нет, - мотнула она головой. - Я слушаю советские песни... Ободзинского, Сенчину... ну и вообще.
   Он вдруг почувствовал нечто вроде того, что было тогда, летом 1973 года. С той лишь разницей, что Нелли действовала на него соблазняюще, как шоколад на мальчишку. Она была обольстительна и душой, и телом... и привлекала его в любое время дня, как голодающего найденная под лодкой еда. Как будто она была его первой женщиной. Но она была второй... и последней. Два или три раза с Таней, подружкой Наташи, можно было вообще не считать.
   По разным причинам.
   Но сейчас он почувствовал почти то же самое, что тогда.
   Потому что суть была именно в душевной близости. Да и он давно уже не был юнцом.
   - Ну, чего вы? - легонько толкнула она его локтём в бок.
   - А... ничего, - чуть смутился он.
   Он снова сделал попытку чуть отодвинуться от неё. Но диван был к этому совсем не приспособлен.
   А наоборот.
   "Вот подлецы..." - подумал он. - "Придумают же..."
   - А мы дома сами песни поём, - сказал он, попытавшись откинуться на спинку. Но она была далековата. Не мог же он позволить себе полулежать. Как она до того... - Все вместе... или по двое-трое.
   - На праздник? - спросила она.
   - Не... просто так, - сказал он. - Каждый день.
   - А, - сказала она, чуть поскучневшим голосом.
   Он не понял, почему.
   - А какие? - спросила она.
   - Ну... разные, - сказал он. - Советские... и русские народные.
   - Ну спойте что-нибудь, - совершенно неожиданно предложила она, чуть пихнув его коленом.
   Она никогда не видела, чтобы люди пели не за праздничным столом. Особенно с такой бородой. Сергей покраснел, смутившись от её бесцеремонности в обращении. Он незаметно опустил глаза на круглое голое колено девушки в длинной серой юбке.
   Правда, он был в джинсах...
   - Не-ет, - неохотно протянул он. - Я без песенника не могу... слов не помню.
   - Ни одной песни? - не поверила она.
   - Угу, - немного слукавил он.
   Пару песен он помнил.
   Или нет... даже больше... штук шесть-семь... а то и десять, не считая отрывков. Некоторые из них он часто распевал в такси. Во весь голос... когда не было пассажиров, разумеется. Раньше он всегда стеснялся петь при людях.
   Так уж их приучили, с детства.
   Хотя Нелли любила петь.
   Но в конце 1994 года это стеснение вдруг пропало, совершенно неожиданно для него. Настолько, что теперь он мог петь даже перед чужими людьми... хоть на сцене. И тогда они начали петь все вместе дома, по песенникам. Каждый день... так же, как читали вместе книги. И смотрели советские фильмы. Нелли помнила мелодии сотни песен... а то и больше. У неё был на это талант... и хороший слух... лучше, чем у многих певцов.
   Превосходный.
   Сейчас он тоже не особенно стеснялся. Петь для него стало естественным. Как для араба, которого он однажды увидел в Сирии поющего за рулём, и страшно удивился. У них в Москве это считалось неприлично.
   Но...
   Все слова действительно вылетели у него из головы. Особенно тут, на диване около Ланы.
   - Ну, спойте хоть кусочек, - пристала она.
   - Ладно, сказал он, на минуту отвлёкшись от неё.
   От её слишком осязаемой близости, рядом с ним на зелёном букле мягкого дивана. Она его не очень смущала физически, как бывало в отрочестве.
   Но заставляла забыть всё на свете.
   - Тот, кто рождён был у моря... - начал он душевным проникновенным баритоном.
   Вообще, у него бы не очень широкий диапазон, и он часто не мог разобраться, что у него в основе - баритон или тенор. Допев до конца, он замолчал. Скосив глаза, он увидел, что она сидит, как завороженная. Не только потому, что никому никогда даже не приходило в голову петь ей.
   Но и по другой причине...
   - Ну ладно, - деловито сказала она. - Остальное потом... когда принесёте свой песенник. - У вас хороший голос, - чуть стеснительно добавила она. - Мне понравилось...
   Конечно, дело было не в голосе.
   Они оба прекрасно это понимали. Просто так говорят, когда в песне у человека душа.
   - Давайте смотреть альбом? - нерешительно спросила она.
   Ему показалось, что в её словах было что-то ещё... но как всегда в своей жизни, он посчитал это недостаточным.
   Для слов... или чего-нибудь ещё.
   - Угу, - кивнул он.
   И тут ему снова вспомнился тот вечер с достаточно обольщающей Наташей в его пустой двухкомнатной квартире, и красочный немецкий каталог на столе в гостиной... почему-то.
   Сначала был ранний светлый вечер, потом постепенно потемнело. Они сидели за столом и раговаривали... Он сразу начал высказывать свои ретроградные антиобщественные идеи, особенно против государственных школ... и тому подобное. Она довольно долго рассказывала про своего знакомого, который нажрался наркотика типа ЛСД, и его впечатления. Сергей в первый раз слышал о наркотиках. Ведь в СССР их не было, насколько он знал. Ему это было совсем неинтересно, и он не понимал, что тут такого занимательного.
   В тот момент его занимало совсем другое...
   Потом он задёрнул занавески, просто для порядка. Он не очень стеснялся соседей из дома напротив, через двор. Тогда он ещё не привык стесняться открытых занавесок. Потому что ничего такого не делал у себя дома. Все два года, пока жил один, без родителей.
   Почти.
   Да-а... он понял.
   Он был сейчас гораздо старше, чем тогда. Можно сказать, прошёл через огонь и воды. Относительно, конечно... потому что каждому - своё. Это было одно из его любимых изречений.
   Но сейчас...
   Всё было наоборот.
   Лана поправила альбом на их коленях, перелистнув страницу. Сергей случайно прикоснулся к её руке, ощутив щемительное блаженство. Он посмотрел на часы, немного упав духом.
   Было около двух часов ночи.
   - А-а... - неуверенно промямлил он. - Уже поздно... мне ещё не пора?
   Кажется, он уже говорил это... но тогда получил по заслугам. Лана не любила, чтобы ею командовали.
   В таком деле.
   - Вы опять за своё, - пожурила она, покачав головой. - Когда будет пора, я вам сообщу, - скромно добавила она.
   Но в словах милой девушки проскользнуло что-то коварное... он чуть поёжился, с замиранием сердца.
   - Не морочьте мне голову, - сказала она, тоже покосившись на часы. - Смотрите в альбом.
   Круглые тёмные деревянные часы были в тёмной полированной стенке, между томами серого Грина и синим пятитомником Стивенсона.
   - Вот пижма, - сказала она, перевернув страницу. - Красивая, правда?
   Он молча кивнул, сглотнув.
   Он лично не находил в этих засушенных цветочках ничего особенно красивого. Натуральные были лучше.
   Хотя и не намного.
   - Вот, смотрите, падуб, - повела она пальцем по странице. - Тот самый... на Новый Год. Только здесь ягодки высохшие... вы любите Новый Год? - внезапно спросила она, перескочив мыслями совсем в другое время.
   - Ага, - сказал он, вдруг вспомнив, как он с семьёй отмечает Новый Год.
   Это был у них один из главных праздников в году. Точнее, самый главный... они отмечали его четыре раза - два Рождества по разному календарю, и два Новых года. Причём с одинаковым размахом. На этот праздник у них было так весело, что их знакомая по церкви Вера Васильевна сказала, что их дом похож на волшебный теремок. Они пригласили её только один раз. Хотя надо бы и больше... она тогда ничуть не помешала.
   Но... как-то не получилось.
   Может, просто постеснялись...
   Кто знает...
   - Что, вспомнили свою семью... детей? - поняла Лана его подавленный вид.
   - М-м... да-а... - признался он.
   - Ну и что? - спросила она. - Хотите уйти?
   Она чуть отодвинулась от него.
   Лана давно поняла, что он из себя представляет. Наполовину неудавшаяся семья, но... такие дети, которые не дают ей развалиться.
   "Всё, что наполовину - обречено", - вспомнила она слова своего папы.
   Он сказал, что так сказано в Библии.
   Он называл так всё Писание, кроме Нового завета. Ведь настоящие хасиды не признают Талмуда.
   Сергей только помотал головой.
   - Нет? - уточнила она, чуть исподлобья посмотрев на него.
   Она видела, что он не хочет уйти. Совсем не по той причине, по которой это обычно бывает. Так что ей надо было действовать.
   А не сидеть, сложа руки.
   - А точнее? - настойчиво спросила она своим милым голосом.
   Таким голосом, в который влюблялись на расстоянии, даже не видя её. Что он и сделал.
   - Не... - чуть слышно выдавил он.
   Она села чуть подальше, не прикасаясь к нему и придерживая одной рукой свой большой красивый альбом с гербарием. Он покосился вниз, до самого тёмного паркетного пола, где были скрещены её босые ноги. Большой палец чуть поскрёбывал малиновым ногтем по гладкой тёмной деревяшке.
   "И на ногах..." - подумал он.
   - Серёжа... у вас что, каша во рту? - неотступно спросила она.
   Ей хотелось услышать более однозначный ответ.
   Она слегка потрясла его за плечо, чтобы немного расшевелить его... а не ждать до второго Пришествия.
   - Ну... - пробормотал он. - Если уже поздно...
   "Опять..." - с досадой подумала она. - "Что же с ним делать..."
   Нет, конечно...
   Ему не хотелось уходить, и для это не надо было обладать даром провидения. При всей своей любви к семье, в которую Нелли со временем входила всё больше только отчасти, он был настолько влюбчив, что его ничего не стоило поймать на крючок. Его сознание переключалось на предмет влюблённости, а остальное...
   Просто отключалось.
   - Будет поздно, если вы будете меня доводить, - пригрозила она, искушающе улыбаясь.
   На это он только кротко улыбнулся.
   "Как мученик", - подумала она, немного его пожалев.
   - Ну ладно, давайте досматривать, - сказала она. - А то не успеем...
   - Чего? - не подумав, спросил он.
   - Там увидите, - смутно пообещала она.
   Она подсела к нему, и его снова как будто ударили обухом по голове. Но это было лишь отчасти плотское чувство.
   А больше духовное.
   - Вот смотрите, - снова начала она водить пальцем с длинным малиновым ногтем по странице с прозрачными карманчиками. - Колокольчики... береста... ольховые листья... орешник... бузина...
   - Вы знаете, что такое бузина? - вдруг повернула она к нему голову.
   - Ну... куст такой, - непределённо пожал печами он.
   - Куст... - мило съязвила она. - Это у нас там куст... а здесь - целое дерево. Вы ведь из Москвы?
   - Угу, - кивнул он.
   - Я тоже, - сказала она. - Только мало там прожила... всего семнадцать лет.
   - А я двадцать семь, - сказал он. - Точнее, двадцать шесть, - добавил он, вспомнив сирийскую командировку.
   - Почти десять лет... - задумиво произнесла она.
   Для неё это было много...
   Для него тоже... но не настолько.
   - Ну смотрите, - сказала она, перевернув страницу. - Вот ивовый лист... черёмуха... сирень... щавель... крыжовник... только без ягод.
   Да-а... у неё в гербарии явно не хватало научной системы. Всё было вперемежку, и травы, и кусты, и деревья...
   "Сама составляла..." - подумал он.
   У него перехватило дыхание от любви к ней.
   - А как называется ива южнее Московской области? - спросила она, испытующе посмотрев на него.
   - Э-э... ветла? - догадался он.
   - Хм... правильно, - похвалила она.
   Как учительница в пятом классе. Он конечно знал это название, но не знал, что оно более южное.
   - Ну, переворачивайте страницу, - сказала она, прикрыв рот тыльной стороной ладони и чуть зевнув.
   Он перевернул.
   Посмотрев на неё, он заметил, что она немного осоловела. Что было неудивительно, такой поздней ночью. Ведь она никогда не участвовала в разгуле выходных дней большого Нью-Йорка. Он только теперь заметил, что в комнате сохранился еле заметный запах от субботних свечей. Запах почти не чувствовался, потому что от девушки исходило слабое благоухание чудесных духов.
   - Ну во-от... - протянула она. - Вот тут у меня красные цветки бобовой лозы... из Израиля. Вот белая и розовая кашка, то бишь клевер... дикая лебеда...
   Она снова чуть зевнула.
   Сергей заметил около её пальца на странице засушенную веточку барбариса с длинненькими красными ягодами.
   - Вот медуница с белыми цветочками, вот... м-м... - девушка чуть растерянно посмотрела на место, где не было подписи. - Бурьян какой-то...
   У неё это вышло так смешно, что Сергей прыснул. Осмелев от смеха, он опёрся рукой на зелёное букле пышной утопающей диванной подушки за спиной девушки.
   Она подняла на него голову.
   "Наконец-то..."
   Но она его не поняла.
   Не совсем.
   - Ну хватит, - сказала она, захлопнув альбом. - Всего понемножку... пора и честь знать. И мне, и вам... в особенности, - не удержалась она, чтобы не подтрунить над ним. - Мне спать пора...
   Сразу покраснев, как мак и незаметно отведя руку от пушистого серого костюма, Сергей посмотрел на часы в тёмной полированной стенке.
   Было три часа ночи.
   - Можно мне ещё чуть-чуть кофе? - несмело спросил он.
   Чувствуя, что тоже немного осовел.
   Но не от позднего часа, а больше от тепла в её комнате. У него в такси было обычно немного прохладней. Он только сейчас заметил, что тут немного жарко.
   Для него.
   - Перебьётесь, - сказала она. - Хорошенького понемножку...
   Они поднялись с дивана, и он почувствовал, то что-то потерял. Он уже привык на нём сидеть.
   С ней.
  
   По дороге ко входной двери он увидел открытую комнату справа. Там было полутемно.
   - Я тут с кошкой сплю, - невозмутимо поведала Лана, кивнув на открытую дверь, за которой виднелась роскошная кровать с тёмно-синим бархатным покрывалом.
   - У вас новый дом? - спросил он, одевая свою синюю дождевую куртку.
   - Новый, новый, - сказала она, чуть приподнявшись на цыпочки и нахлобучивая ему на голову шляпу. - Дома новы, а предрассудки стары, - почему-то добавила она, улыбнувшись краешком губ.
   Малинового цвета.
   Он носил джинсовую шляпу довольно старинного покроя. Нелли нашла её в благотворительном ящике для одежды.
   Она ему нравилась.
   И не только ему.
   В этой шляпе со своей бородой он вылядел как типичный американский мракобес с Юга... или со среднего Запада. Все окружающие обычно так и понимали. Так же, как с платком...
   Когда он повязывал на голову цветной американский платок. Один раз чёрный полицейский в Гарлеме принял его за чистокровного южанина... и хотел оштрафовать... подумав, то он расист.
   Белый южанин на такси в Нью-Йорке... смех. Вроде медведя с рогами. Но слишком уж он был похож. Да и говорил тогда без особого акцента. Который тот принял за южный. Пока он не показал свои права с русской фамилией.
   Да и тогда...
   А вообще, в быту Сергей вовсе не был расистом... а совсем наоборот. У него была открытая душа... для всех.
   Как у святого.
   Почти.
  
   Он стоял спиной к двери.
   - Ну, до свидания, Серёжа, - произнесла она своим милым голосом. - Позвоните мне завтра, ладно?
   Он кивнул.
   - Не забудите?
   - Не, - сказал он.
   Он еле сдержался, чтобы не улыбнуться до ушей.
   - Ну смотрите, - произнесла она. - Позвоните мне в шесть часов вечера... или позже, - добавила она, с чуть просящей ноткой в голосе. - В любое время.
   - До какого? - спросил он.
   Хотя он смутно помнил, что об этом она уже говорила. Но мало ли что... может, тогда она пошутила.
   - До утра, - сказала она.
   Он чуть покраснел... как будто ему дали медаль.
   - В следующий раз я вам покажу, какие у меня чаи, - таинственно пообещала она. - На кухне.
   Он не совсем понял, о чём она говорила. О тех травах в коробочках или о настоящих чаях с разными вкусами.
   Но не стал спрашивать.
   - Ну вот, - сказала она, открывая дверь.
   Он стоял спиной к двери с бродящей по лицу улыбкой... как будто забыл, в какую сторону идти.
   - Ну идите, идите, - сказала она, выпроваживая его. - Пока я не передумала, - коварно произнесла она искушающим голосом.
   Чтобы помучить его.
   Она была проницательной девушкой с тонким чувством юмора и необыкновенно женственными движениями. Но она не догадывалась, что он был готов сидеть на полу у её кровати.
   Пока она спит.
  
   Он оказался на площадке.
   - Смотрите, не ошибитесь, Серёжа, - неясно сказала она ему на прощанье. - Сейчас я вам открою сигнализацию... только не стойте там, а то она действует всего пять минут. А если не успеете... придётся подниматься сюда... и снова включать. У вас ведь нет телефона, - с подвохом добавила она.
   Она стояла на пороге, чуть подогнув ногу.
   На минуту у него промелькнула сумасшедшая мысль. Но она действительно была сумасшедшая... эта мысль.
   Так он думал.
  
   На полутёмной холодной улице с промозглым мокрым ветром улице стояла его жёлтая машина.
   Такси...
   Сергей быстро залез внутрь, сразу включив мотор и обогрев. Он не трогался с места, слишком поглощённый тем, что с ним случилось за этот безумный вечер. В положительном смысле этого слова.
   Такого у него никогда не было.
   До сих пор.
  
   Он думал о её последних словах.
   "Смотрите, не ошибитесь, Серёжа..."
   Сначала в них не было ничего неясного. Она предупреждала о том, что он может потерять. Но постояв минут десять в машине на пустой улице, он вдруг почувствовал в её словах нечто совсем другое.
   То, что он может найти.
   Слова девушки действительно можно было понять по-разному. А он был не очень сообразительным. Особенно в таких обстоятельствах...
   Да ещё когда тебе говорят таким голосом... Девушка, в которую ты влюблён по уши.
   "Да-а..." - подумал он.
   Снаружи снова пошёл густыми хлопьями белый мокрый снег. Сергей включил дворники и тронулся с места.
   Осень... а как зимой.
  
  
   Он ехал по опустевшему Washington Bridge.
   Перед ним стояла дилемма... И как всегда, он собирался решить её не в свою пользу. Хотя, с другой стороны...
   Пути Божьи не только неисповедимы.
   Но и неисчерпаемы.
  
  
  
  
  
   НБ:
   "Не в свою пользу" - в духовном и небесном смысле: позвонит в шесть часов.
  
  
  
  
  
   Август-ноябрь 2014.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   75
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"