Всю ночь Вену омывал холодный майский дождь и затих только ранним утром.
Герхард Бреннер вез небольшой чемоданчик на колёсиках, в руке он держал объемный портфель.
- Гутен морген.
Пожилой наёмный водитель открыл багажник, положил туда чемодан, затем хотел туда же положить кофр.
- Нет, не надо, спасибо.
Герхард, положив портфель на свои худые колени, уселся рядом с водителем.
Тёмный универсал 'Фольксваген' медленно ехал по односторонним улочкам старой Вены, мимо дворца Хофбург, бывшей резиденции Габсбургов, третьему кольцу, затем резво двинулся в аэропорт Вена Швехат.
Герхард Бреннер, тридцатидевятилетний продюсер, занимался крупным бизнесом. Он был холост, и если кого-то и слушал, то только свою мать. Матушка Герхарда, Евгелина Августа фон Трапп, пятидесятисемилетняя цветущая женщина с особенной редчайшей красотой, унаследовала от своего покойного мужа пятьдесят миллионов шиллингов, когда единственному наследнику было два года. Всю свою жизнь мать увеличивала капитал всеми возможными способами, и даже с учётом инфляции ей удалось это сделать многократно.
Их обоих объединяла всепоглощающая алчность, и если существуют приличествующие границы, они бы их давным-давно перешли. Герхард несколько раз спрашивал у матери об отце и о темной истории его смерти, а также о происхождении этого капитала, но мать отмалчивалась или неудачно отшучивалась, и со временем он перестал поднимать эту тему.
До самого аэропорта пассажир не проронил ни слова, и только в конце поездки прозвучало сухое:
- Данке.
Герхард добрался до зала ожидания, поправил серый клетчатый мятый костюм и уселся недалеко от стойки, поблескивая толстыми очками. Зал постепенно наполнялся. Он не заметил, что в толпе за ним независимо друг от друга наблюдали два человека.
Один из них был с огромными руками, шеей и головой, хотя и невысокого роста, со смуглой кожей, хищным носом, темными рыхлыми бровями и с неприятными очертаниями нижней части лица. В глазах его было постоянное напряжение. По национальности он был турок, но родился в Германии, недалеко от Вюрцбурга. Он служил рядовым, когда его заприметили спецслужбы БНД. Имя у него было Дурмус Экидже, но чаще всего его называли просто Турок.
Другой, высокий, с чуть одутловатым лицом, в роговых очках, с приятной открытой внешностью, был похож скорее на сотрудника крупной компьютерной компании, чем на одного из лучших киллеров Моссада, которым работал под прикрытием в качестве мясника и у которого был, специальный номер и счет. Звали его Ари Пик, по прозвищу Хася-мясник.
Оба представителя этой замечательной непыльной профессии, конечно, не обменивались любезностями, такова служба, но зафиксировали друг друга, более того Хася-мясник понял, что встреча в аэропорту с Турком была не случайной. С присущей ему звериной интуицией он понял, что здесь будет очень горячо.
На табло зажегся номер рейса BA 699\ CX 252 британо-гонконгской компании 'Катей Пацифик' вылетом в 7:40 утра 19 мая 2015 из Вены в Гонконг с пересадкой в Хитроу.
*
В 5 часов утра в гостинице Ренессанс Майфловер в Вашингтоне надрывался звонок телефона. Оливия с трудом открыла глаза, медленно сползла к журнальному столику и прохрипела:
- Достал.
Затем она прокашлялась и певуче произнесла:
- Май дарлинг!
Когда-то она была диктором в своем Белореченске.
- Я слушаю, Василий Иванович.
Бархатистый низкий голос Василия Ивановича стал инструктировать:
- В одиннадцать часов утра в галерее Фрира вы должны изобразить начало семейного развода.
- А он кто?
- Фамилия - Гельмут фон Нойман.
- Сколько ему?
- Семьдесят восемь.
- Семьдесят восемь!?
- Не волнуйся. Он крепыш, может дать фору молодым.
Она почувствовала, что её спутник рядом. Роберт, который не понимал по-русски ни слова, сзади обнял Оливию и стал гладить её безумно красивые ноги.
- Он должен шумно уйти, Вы должны где-то поблизости заплакать.
- Василий Иванович, все остальное я знаю сама.
Они вышли из номера только в 8 часов утра, едва успев на завтрак. Люсика, китаянка, отвечающая за завтрак, с интересом разглядывала удивительную пару.
- Оторвались, - подумала она, - глаза как у наркоманов, а этот запах.
*
Южная ночь с огромными звездами и миллионами цикад уже заканчивалась. В горах уже начинали просвечивать легкие контуры молочного рассвета.
Полковник допивал виски из своей инкрустированной фляжки, с которой он не расставался никогда. Не известно почему, но зачем-то со школы его обзывали 'Дуксом'.
Сказочный огромный пятизвездочный отель 'Храм Цезаря', где Полковник торчал уже без определенного плана вторую неделю, раскинулся в виде вилл и бунгало. Тридцативосьмилетняя Леони рассказывала тоскливую историю о своей жизни.
- Нам пришлось закладывать дом, Карлу пришлось просить дядю оставить Сару...
'Еще неделя и я убью её', - подумал Дукс.
Её холодные губы, лицо и рассказы достали его. Эту немку он нашел случайно, когда любовался морскими утренними восходами. Многолетняя привычка получать приказы и инструкции рано утром стала частью его жизни.
- Прозит, - он пошлепал по выпуклой заднице Леони, покрутил свой нательный медальон, затем завалился на огромную белоснежную кровать и захрапел.
'Странные эти русские'. Леони посмотрела на Полковника и принялась быстро наводить порядок. По всей комнате валялись десятки маленьких и больших предметов, о назначении которых она лишь догадывалась. Среди кип исписанных и скомканных бумаг выделялись обрывки проводов. Она сложила рядком носки, трусы, майки, рубашки, штаны с различными непонятными тяжёлыми предметами в карманах. Единственную систему в этом хаосе можно было построить по типу пластмасса-пластмасса, объедки-объедки, бумага-бумага, как на складе.
Кончилось это всё тем, что Леони случайно нажала на некий черный девайс. Оттуда выкатился на пол серый шарик. Подняв его, Леони почувствовала в ладони острое жжение. Она побежала в ванную, налила воду. И это было её ошибкой.
Отель содрогнулся. Вой и крик прошлись волной от утреннего тихого отеля, где металась Леони, до гор.
Полковник проснулся, побежал в ванную, осмотрел место происшествия, улыбнулся и понял, что эти новые 'успокаивающие' швейцарские круглые мини-таблетки успешно работают!
*
Аида Чтонова, двадцати восьми лет, киргизка, худенькая, невысокая, но крепкая, родилась в поселке Орлиное в предгорьях Тянь-Шаня. Она закончила строительный факультет в Бишкеке, поступила в аспирантуру, подрабатывала пионервожатой, мастером на стройке, мыла посуду и даже была контролером на автобусных линиях. Жизнь её круто изменилась, когда ей однажды пришлось помогать отцу отстреливать по ночам воющих волков в горах Тянь-Шаня с группой иностранцев-охотников.
Отец и мать Аиды заканчивали тот же институт и работали на кафедре железобетонных конструкций, но основой семейного бюджета был талант отца в качестве проводника и тренера-охотника. До 1991 года ему приходилось обхаживать партийных боссов, в 90-х годах он сопровождал самые опасные грузы, чаще всего работая в качестве снайпера, а с 2000 года он попал в туристическую компанию со специализацией охота.
Аида умела чувствовать горы, как живые существа, словно за их контурами прячутся обитаемые пирамиды с бесконечными лестницами внутри.
Когда-то, на третьем курсе, её вызвали в местную киргизскую 'лубянку' и заставили подробно рассказать обо всех иностранцах, которые охотились. Особенно им был интересен один американец, который был душой тогдашней компании. Он активно ухаживал за единственной девушкой в группе.
Тогда же Аида стала совершенствовать свой английский, вести с ним переписку, сначала в виде писем, а потом уже в Интернете. Звали американца Пит Гордон, и за ним внимательно следили спецслужбы. Дружба с Питом дала Аиде первое повышение. Она стала старшим лейтенантом СНБ Киргизии и начала своё первое самостоятельное расследование.
*
Ночная тень увязалась за ним уже в полночь. Турусбек чувствовал, что кто-то идет по его следу. Турусбек остановился, тень также остановилась.
Тогда Турусбек побежал и ужас охватил его. Турусбек понял, что ему не надо оборачиваться. Но он также чувствовал, что обернется. То, что он при этом увидел, было его последним чудовищным видением.
*
Боинг 747-300 бесшумно летел над Индийским океаном. На темном фиолетовом небе стали зажигаться яркие южные звезды.
Герхард попросил симпатичную китаянку-стюардессу принести крепкий кофе. Крупный бизнес, который он вел, сопровождался чехардой встреч в разных странах. Время полетов было для него отдыхом. Как в любом бизнесе, полосы успеха у него сменялись темными полосами. Но последние пять лет он был на волне удачи. Герхард протер очки, открыл портфель фирмы Винсенсо Палермо, который купил в свое время в Лас-Вегасе, и углубился в чтение. Он просматривал объемистую папку. Это было досье на его конкурентов. Александра, его секретарша с выцветшими голубоватыми глазами, собирала эти разрозненные данные почти целый год: цитаты из газет, океан информации в Интернете, выписки из больниц, кража которых оплачивалась. Важнейшую информацию он получал через своего главного информатора из самой верхушки истеблишмента Вены. Герхард понимал, что если кто-либо узнает о том, кто ему поставляет эту информацию, последствия будут абсолютно непредсказуемыми.
Неожиданный случайный толчок локтем разбудил его. Пред ним предстал смуглый огромный тип, который пытался как-то извиниться. Герхард не знал, что все документы были уже незаметно сняты лучшей израильской скрытой камерой Висоник, которая была встроена в спинку кресла впередисидящего пассажира. Более того, он не знал, что его айпод был на некоторое время заменен копией во время аэропортовой сумятицы. И он не знал, что за ним было установлено круглосуточное наблюдение.
*
Уже поздним утром, когда Полковник уснул богатырским сном, телефон стал дико надрываться. Результат был нулевой. Через несколько минут стал пищать его мобильник, и с таким же исходом. А в горах отпылал кровавый рассвет, шумно шелестели, чирикали мелкие пигалицы и по побережью тянулись первые ранние торговки. И Дуксу приснилась, наконец-то, теплая Леони.
Василий Иванович с грустью включил вторую ступень тревоги.
- Я правда этого не хотел!
Глаза Полковника полезли на лоб и его конечности стали дрыгаться, как у новорожденного кричащего младенца. Прежде прекрасное видение стало распадаться.
И вновь во сне зашипел бесшумный бульон смерти. Прежде чем проснуться, он чуть было не разрядил новейший умный пистолет с вольфрамовой начинкой, который лежал у него под подушкой.
- Слушаю, шеф.
- Хватит спать, - недовольно буркнул генерал, - сегодня вылет в Бишкек, инструкция письменная, сопровождение, виза в аэропорту. Радуйся, это молодая девчонка.
- Понял, Василий Иванович.
- Да, проблемка. Из верхов. Пахнет политикой, категория сложности три, не замарайся.
Наконец звук тревоги затих.
- Сволочь, - подумал Дукс. - В следующий раз, наверно, включится первая ступень тревоги.
Через 20 минут Дукс вышел из номера, внизу его ожидал таксист. Машина выходила на трассу Стамбула.
- Миша, ну и вид у тебя, - усмехнулся Дукс.
Полковник любил глазеть на дорогу, но в этот раз он будет спать беспробудным сном.
*
В 10 часов утра по местному времени из огромного ультрасовременного аэропорта Чик Лап Кок Гонконга вышел г-н Бреннер. Прищурившись, он посмотрел на яркое солнце, красивые зеленые контуры гор, синее море и направился к стоянке желтых такси. Над бездонным небом летали стайки птиц и с влажным перегретым воздухом моментально улетучивался европейский грипп. Если бы г-н Бреннер мог знать, что будет через неделю, он бы вернулся назад. Но такси катилось с сумасшедшей скоростью по прекрасной левосторонней трассе с микрорайонами небоскребов и фантастическими огромными мостами. Внизу там и сям виднелись кусочки моря со стайками корабликов, пересекающие зеленые отвесные барашки волн. Этот город всегда поражал Герхарда: и поразительный Сити, и разнообразные суда всех типов со всего мира, и запах безумных денег. Через час езды по центру такси добралось до главной набережной под названием Ти Цдин. Гостиница называлась 'Де Пенисула отель' и была построена в двадцатых годах прошлого века. Герхард обычно снимал номер в пятизвёздочном отеле, но здесь ему необходимо было пустить пыль в глаза. Номер делюкс обходился ему в шестьсот пятьдесят долларов в сутки, но вид на набережную Виктории был настолько захватывающим, что он сразу перестал сожалеть о деньгах.
Свежий, в накрахмаленной рубашке, Герхард сытно пообедал и вышел на набережную.
*
Рейс GI508 из Стамбула в Бишкек сильно задерживался. Полковник любил суматоху аэропортов, моментальные психологические портреты необычных людей из разных стран и ожидание новых встреч. По-настоящему он отдыхал только в этих длинных поездках, где его редко пасли.
Дукс всегда садился рядом с иллюминатором. Более того, он никогда не спал и часами туповато смотрел на пролетающую землю. Бывший физик-экспериментатор привык искать аналогии и закономерности, которые часто были совсем не очевидными. Земля, море, облака были для него как открытая книга. Вот Иранское нагорье с вздымающимися гигантскими валами гор, кратерами вулканов и следами недавнего потопа. Игрушечные зеленые причудливые округлые холмы бывшей Византии у теплого Средиземного моря, подобные раю. Пустыня Ирака, залитая кровью и нефтью. Ему вдруг вспомнилось, как когда-то он, юный студент, оказался на дискуссии по вопросам эволюции человека и происхождения видов на биологическом факультете. Юноше с обостренным чувством справедливости и поиском истины было очень сложно продираться через дебри очевидной лжи официальной науки о космогонии, Земле и о происхождении жизни. С годами он стал склоняться к тому, что этот мир еще совсем молодой. Вот уже зажглось табло 'пристегнуть ремни', и Боинг 737-800 начал снижаться.
*
Освальд прошел через второй турникет и терпеливо дождался конца процедуры проверки. Охранник внимательно осмотрел его со всех сторон, поскольку черный воротник закрывал его до подбородка. Когда прошло сканирование небольшого чемодана с колесиками, секьюрити подумал немного и выдал зеленый свет.
Освальд нажал кнопку лифта 17-го этажа на 38-й стрит, недалеко от здания ООН. Камеры бесстрастно сняли его в анфас и в профиль. Его ждали, и огромная горилла, во всем черном, провела его к хозяину. Освальд увидел шефа, человека по прозвищу Смерть. Его черная шляпа, которую он никогда не снимал, чуть качнулась. Освальд стал торопливо выкладывать кэш. В пакете было по весу несколько килограммов. Пачки были и новые, и измятые, и целая куча мелких купюр на сумму около шесть миллионов долларов.
- Считать не буду, - сказал шеф.
Улыбка у него была еще страшнее, чем его прозвище.
- Через две недели забери еще из аэропорта Майами.
Когда Освальд вышел из Хейвери на улицу, то с удивлением посмотрел на свои пальцы. Они были белыми.
*
Полковник оглядывал толпу встречающих. Их вид не вызывал у него никаких положительных эмоций. Она была в белой кофточке и темной юбочке, на голове нелепая шляпа. На ногах - темные высокие платформы. Дукс вздохнул.
Но через час он повеселел. Она говорила легко, быстро, по делу, с очень хорошим юмором. Гостиница по местным меркам была прекрасная, с видом на горы, недалеко от правительского квартала Киргизии.
Полковник отдохнул, сытно поел и вышел к фонтану, который находился недалеко от американского университета. Она была в белом удивительном платье.
Она говорила, а он подумал, что так можно и влюбиться.
- Значит так. Мальчишке было восемнадцать лет, на втором курсе. Он поехал к матери, сел в рейсовый автобус, вышел из автобуса один ночью, его запомнила пара свидетелей, затем бесследно исчез. Мальчишку звали Турусбек.
Темная, непонятная история. Главная проблема, что сыночек был из самых верхов, не просто местный кенеш. Одет был в коричневые вельветовые брюки, светлую рубашку, коричневые туфли, за плечами темная спортивная сумка. Мобильник крутой, Нокиа, самый новый и навороченный. Вот и все.
Основных версий было три. Грабеж, похищение с целью выкупа, политический заказ.
Полковник изучил досье. Папка была чрезвычайно тощая. Протокол допроса водителя автобуса, он запомнил мальчишку, из автобуса он вышел один. В автобусе оставалось с десяток пассажиров, каждого из них ищут. Десятки страниц распечаток мобильника. Турусбек звонил много и разговаривал подолгу. Основные звонки были от невесты, но было достаточное количество других звонков.
Дукс автоматически просматривал досье, мысленно улыбался девушке и просчитывал непонятный для него приказ генерала.
Вытаскивать джокер втемную из нераскрытой колоды было глупо. Интуиция подсказывала ему, что придется использовать свой собственный джокер.
- Слушайте, Аидочка, давайте попьем кофейку. Вы просто прекрасное видение Бишкека! Покажите какое-нибудь неплохое местечко. Работать нам вместе долго.
Аида оказалась невероятно легкой веселой собеседницей, а Дукс вдруг почувствовал себя в её окружении 'настоящим полковником'.
Уже темнело, когда он отправил девчонку на такси домой. Вновь у него появилось знакомое нудное тяжелое чувство, будто кто-то внимательно смотрит ему в затылок. Он осмотрел ряды припаркованных автомобилей и почувствовал, что в двух автомобилях прятались топтуны.
Не надо было быть гением, чтобы понять, что в этих двух автомобилях его снимали на камеру и прослушивали его мобильник.
- Если сегодня я останусь живым, обязательно вызову Тень, - подумал Дукс.
Он снял с предохранителя интеллектуальный миниатюрный пистолет, новейшую моссадовскую разработку с дистанционным лазерным наведением, затем нашел скамейку с идеальным обзором. Минут десять он готовил им сюрприз. Потом подошел, чуть качаясь, ко второй машине и попросил закурить.
Топтун улыбнулся, два ствола уперлись в Дукса.
- Убери пушку. Позвони Бакаеву. Надо встретиться.
Пока топтун звонил начальству, вся электроника этих двух автомобилей уже была незаметно сосканирована. Новейшая техника была украдена в прошлом году из Моссада и скопирована. Полковник расслышал характерный сильный треск и гудение в мобильнике топтуна. Из первой машины также растерянно выскочил другой бубен. И пока Дукс продолжал изображать из себя полупьяного простака, обе машины лихорадочно двинулись в непонятном направлении.
'Да, представляю, что им пришлось пережить с их электроникой', - подумал Полковник и от души рассмеялся.
*
Клуб де Гонконг, черный двойной куб, был известен своими мрачными историями. Его не было в путеводителях. И даже в Интернете информация о нём была крайне скудной. Он был основан в середине 19-го века в разгаре опиумных войн, когда острова переходили из рук в руки с огромной скоростью. В конце концов, англичане победили и захватили Гонконг.
Полуостров и система островов с прекрасной гаванью, все вместе размером с нынешний большой Лондон, стали самым большим городом контрабандистов, королей опиума и пиратов всех мастей. Видавший виды клуб, которому было сто пятьдесят лет, нес на себе аристократический налет, запах опиумных денег и ужасов военных конфликтов.
В клубе было прекрасное просторное казино, уютные залы, четыре зала для конференций: темно-фиолетовый, оранжевый, зеленый и белый, вышколенная обслуга, которая была способна ответить на любые вопросы.
- Дурацкая история, - вздохнул Пауль. Ему было необходимо подготовить конференцию для четырехсот участников, небольшой демонстрационный зал на тысячу квадратных метров, кушанья по максимуму и запасную каперку в триста квадратных метров.
Пауль родился в небольшом селении Шварцвальд недалеко от Штутгарта, где находятся тихие сказочные холмы, существует достойная спокойная сытная жизнь, мирно сосуществуют вечные кирхи с колоколами и католический собор с копулами органов.
Он закончил политехнический университет в Штутгарте, потом учился на отделении рекламы и выставок. Дослужился до технического директора зарубежных международных выставок. Шеф отдела Азии долго вталкивал ему, что это специфическая небольшая выставка с небольшим пространством. Основной доход выставки - это билеты.
Потом начались какие-то непонятные ему вещи.
Во-первых, этот несуразный медленный разговор с длинными паузами на сорок минут с заказчиком. Потом шеф долго чего-то мычал. Потом еще эта морда. Настроение его было хуже некуда.
Китайская физиономия по имени Фен Мен показала ресторан, блюда и всякие мелочи. Пока этот день тянулся, в каперку привезли чёрные ящики. Пауль знал, что лишь страховка этих экспонатов была на сумму пятьдесят миллионов долларов США. Неожиданно для самого себя он почувствовал жгучее любопытство. Ящики не были опломбированы. Один из ящиков лежал неровно и Пауль инстинктивно попытался поправить его. Он воровато оглянулся и открыл крышку ящика. Через несколько секунд он издал низкий жуткий протяжный крик и смертельный немыслимый ужас охватил его.
*
В три часа ночи Полковник наконец добрался до номера гостиницы. Он долго вслушивался в обманчивую тишину. Затем бесшумно открыл дверь и проскользнул в ванную. Чужие запахи перебивали его звериное чутье, но какая-то нотка продолжала трепыхаться в его раскаленном подсознании. Включить свет и выставить пистолет за четыре десятые секунды - это неплохой результат для хорошо натренированного тела. Он успел разглядеть её расширенные от ужаса глаза и что в её руках нет оружия.
- Ух! - Дукс присел.
Серая двубортная кофта, темная узкая юбка и большие черные глаза. Она сидела на стуле у кровати и, наверное, давно дремала. На тумбочке лежала серая кожаная сумочка с сотней ненужных вещей.
- Можно у вас покурить?
Она вытащила длинную тонкую сигарету. Вид у неё был какой-то отрешенный. Она долго молчала. Он начал засыпать.
Дукс понимал, что расклад будет не в его пользу.
Она стала рассказывать. Полумрак, почти сон, огромные глаза.
- Выпьете?
- Хорошо.
О себе: четвертый курс юридического факультета, второй год в разводе, с ребенком не успели, развод был ужасным. Её тепло, певучий голос и удивительный аромат стал доводить его до сумасшествия.
- Вы думаете, я проститутка?
Она рассмеялась. Боль в глазах, черная киргизская ночь, вместо понятного разговора какие-то обрывки, как осенние листья.
Полковник завалился на койку. Она присела у стула рядом с ним. Честно говоря, он почти спал, но какая-то часть его слушала и ощущала ее.
Через миг он осознал, что за ним пришла смерть, вот в таком обличии. И он чувствовал, что она тоже жертва тех, которые пытаются убить ее.
На размышления были секунды.
Полковник схватил её так, как выносят с поля боя. Она заорала, попыталась вырваться и схватить сумку, но железные лапы Дукса не давали ей никаких шансов вырваться.
- Маньяк! - она истошно заорала и попыталась лягаться. Он потащил её к аварийному выходу, но когда, уже снаружи, стал её профессионально ощупывать, она яростно укусила его в плечо. Пронзительный вопль гармонично слился со страшным взрывом.
Она обмякла и прижалась к нему всем телом.
- У меня же там паспорт!
'Дура', - подумал он.
Что-либо ловить в номере было бесполезно.
Дверь вывалилась наружу, сорвав петли. По коридору разлетелись десятки осколков. Взрыв был профессиональным, эквивалентен тысяче грамм тротила.
Из всех номеров выскакивали ошарашенные полуодетые люди, бежали охранники и полицейские. Сейчас начнется паника. Полковник тянул эти бесценные секунды. Его многолетний опыт подсказывал, что сейчас появится пара с микрофоном и телекамерой. Он усмехнулся правильности своей догадки.
Парочка смешалась в ночной толпе обезумевших постояльцев, бегущих из гостиницы.
*
Прогулочные корабли набережной Ти Цдин были особым шоу.
Огромные лайнеры, сверкая яркими красками, были созданы для восторга и роскоши. Верхняя палуба была с отдельным входом. Сам капитан встречал солидных гостей, для которых предоставлялись отдельные апартаменты с ценами, безумными даже для богачей. Г-н Бреннер хоть и мог носить затертые засаленные брюки, но никогда не отказывал себе в топ-роскоши. Капитан с английской внешностью излучал всяческие улыбки и даже сам попытался поднести портфель Герхарда, но тот агрессивно отказался.
- Сэр, добрый день, мы надеемся, что вам у нас понравится, лейтенант проведет вас.
Бреннер сунул этому лейтенанту мятую пятидолларовую купюру, повалялся на просторной двухместной кровати и вышел наверх. На верхней палубе были минигольф, водопад, смотровая площадка, пол который был аквариумом с разноцветными рыбками. Герхард прищурился, глядя на невероятный вид пролива, покрутил фальшивый штурвал и полез в портфель за камерой. Завораживающий пейзаж заставлял его лишь снимать, снимать и снимать. Профессионал, который отдал кино полжизни, почувствовал себя здесь просто восторженным мальчишкой. Бреннер попросил соседа снять его на фоне набережной.
Он не знал, что его случайным соседом оказался уже известный ему Ари Пик. Герхард все равно не смог бы его опознать. У Хаси-Мясника было около сотни образов перевоплощения, которыми он владел в совершенстве, с мгновенными изменениями мимики, тембра, походки и выражения лица.
*
Гонконг - это система двухсот шестидесяти небольших островов, ставших частью Британской Колониальной Империи по Нанкинскому договору 1842 года. Бывшая колония сравнима с Манхэттеном с сотнями небоскребов. Роскошные дачи раскинуты по склонам полуострова, а обычные клерки живут в пятидесятиэтажках, украшенных золотыми львами. Цена жилья на набережной настолько высока, что называть вслух её неприлично.
Г-н Бреннер понимал несколько сотен простых слов на языке мандарина, но его попытки понять что-либо на кантонизе, местном диалекте с особенностью понимания на слух семи интонаций, были безуспешными.
В конце концов Герхард победным взглядом окинул этот фантастический пролив, в самом дальнем углу нашел свободный столик, вытащил из своего объемного портфеля мини-компьютер и углубился в работу.
Цифры, которые складывал г-н Бреннер, исчислялись сотнями миллионов долларов: столбики, диаграммы, графики, гистограммы с кучей рисунков, фотографии. Работать он умел и любил.
Его новая папка, которая была собрана всего лишь год назад, сулила баснословные суммы. Поэтому за ним давно ходили самые лучшие спецы такие, как Ари Пик из Моссада или Дурмус Экидже из БНД. На хвосте сидела парочка ЦРУшников, агрессивный сегун, японский военный разведчик из Восточного отдела Шина-Ка и, конечно, стайка китайцев из разных направлений, типа УПО 'Управление Политической Охраны' или экзотическая спецслужба 'Управление по уничтожению предателей', которые за последние семь лет стали выигрывать половину шпионских игр мира.
Безусловно, Герхарду более всего досаждали конкуренты. Но Бреннер давно понял, что должен найти союзника или союзников, иначе его возможности скоро будут исчерпаны. Поэтому он назначил встречу ближайшему конкуренту в ресторанчике у Делового центра с изображением чайки недалеко от пристани.
В этот момент нить его размышлений была прервана прощальным гудком парохода. Разноцветная толпа с нижних палуб двинулась на пристань, и Герхард поторопился к Конвеншн-центру, фальшиво улыбнувшись капитану.
Он поднялся на самый верх Делового центра с видом на набережную Ти Цдин, где у него был заказан столик в 'Хойригере', венском ресторанчике в 'Конгресс ресторан'.
*
Англичанин пришел минута в минуту. Он широко улыбался, небрежно окинув взглядом светлый полупустой роскошный зал. В отличие от г-на Бреннера, вид которого был, мягко говоря, как у человека с помойки, Кевин Эдварс, был джентльменом с типичной английской внешностью. Высокого роста, он был одет в дорогие сверкающие коричневые туфли, белые безупречные брюки, двубортный коричневый пиджак, который был сшит по специальному заказу, ослепительно белую рубашку с ярким галстуком и часы от Базеля, которые стоили двести тысяч фунтов стерлингов. Выпускник Лондонского императорского колледжа в королевском районе между Кенсингтоном и Вестминстером защитился по специальности гистология и получил степень бакалавра. Средства позволяли ему находить время для спорта. Трижды в году он исчезал на неделю, занимаясь летом парапланом, зимой сноубордом, а весной серфингом в Шри-Ланке. Прекрасный спортсмен, Эдварс был убежденным холостяком, в свои тридцать четыре года любил жизнь и женщин. Родители Эдварса хотели определить его на юридический факультет, но он заупрямился и нашелся некий паллиативный вариант. Пару лет в университете он ни в чем не проявился, может быть лишь в команде регби. Такие прекраснейшие светила королевского колледжа, как профессор Марк Пэпис, лорд Джорж Портер, нобелевский лауреат, профессор Ян Флеминг и профессор Вассо Эпископоу, вряд ли запомнили этого типичного середнячка.
Возможно, он бы и дописал статьи по внутренним мышцам и стал бы хорошим прикладным врачом. Начинал бы выпивать ровно в пять часов вечера в компашках своих подружек и приятелей в пабах типа 'Маленький Шофер', 'Де Алекс' или 'Герцог Велигтонский', но в его жизнь вмешался случай. Иногда случай бывает невероятным.
Г-н Бреннер поднялся из-за столика. Джентльмены пожали друг другу руки.
- Разговор может и не состояться, если Вы не работаете самостоятельно.
- За мной две команды и еще китаец. А кто полез в Москву?
- Это мои люди.
- Вы уверены? У них были немецкие морды.
Герхард явно разволновался. Он мрачно выпил полный бокал вина Хойригер, раритет за границей Австрии.
Возникла длинная пауза. Кевин медленно выпил пару унций шотландского виски.
- Мы готовы перестать наступать на пятки друг другу. Это всего лишь вопрос цены.
Герхард, нервничая, всегда начинал говорить медленно.
- Мы все имеем один источник. Но у нас дороже, мы же можем убрать со счетов китайца.
- Это ваши проблемы, - вдруг запнулся Кевин, затем, потупив глаза, отрешенно медленно и тихо сказал, - но ведь мы говорим с вами совсем о других суммах и другой цене.
Если бы не было серого толстого налета на щеках Бреннера, он бы стал пунцовым. Он долго выпивал вторую рюмку. Глаза бешено вращались за толстыми очками. Но когда с каким-то мычанием был выпит третий стакан, Кевин быстро всучил Герхарду салфетку с написанной цифрой, кивнул подобно эсквайру или морскому офицеру и откланялся.
Еще целую вечность г-н Бреннер допивал вторую бутылку своего любимого Хойригера и доедал салат из морских деликатесов Желтого моря. Он держал салфетку в ладони и рассчитался за ужин, не разжимая кулака. Лишь у выхода он впился взглядом в нацарапанную цифру.
С побледневшим лицом Герхард откусил кусочек салфетки с цифрой, разжевал его и съел.
*
- Вау! - выкрикнул Полковник. Горная черная ночь вырывала редкие белые столбы сумасшедшей дороги, скрипела ухабами и визгом тормозов. Дукс, в обычной жизни стесненный тысячами пут, был охвачен азартом погони, привкусом опасности и скорости. В заднем зеркале блеснула пара фар. Полковник вывел высокий вираж с подъемом и дорога пошла вверх вилять змейкой. Он понимал, что за ним едут новые джипы против раздолбанного военного уазика армейской разведки. Но удача, вроде, этой ночью улыбнулась ему. Прапорщик долго вдалбливал что-то о том, что все заграничные джипы неадаптированные, а наши уазики не только адаптированные, но и усиленные.
Однако два джипа стали догонять уазик уже через десять минут. В поднимающемся тумане можно было разглядеть контуры машин.
- Стоп, машина! - ругнулся Дукс.
На первом же повороте он совершил любимый кульбит с разворотом. Первая машина уже начинала поворачиваться налево, когда на нее с огромной скоростью пошла встречка Полковника. В доли секунды решалась судьба огромного джипа. Тот инстинктивно начал выворачивать направо, стараясь избежать лобового столкновения, но касательный удар буквально разрезал его заднюю левую обшивку. Водитель попытался вывернуть налево, но это и была ловушка Дукса. Если бы водитель был опытнее и искуснее, джип бы перевернулся пару раз и остался на дороге. Но водитель удержал джип, и тот помчался по радиусу левого поворота, где с математической точностью рухнул в пропасть.
Уазику тоже досталось. Укрепленная рама, хваленая прапорщиком, превратилась в параллелепипед, и он быстро, как раненый зверь, завилял по спускающейся дороге навстречу второму джипу. Расстояние между ними неумолимо сокращалась.
- А-а! - заорал Полковник и первым открыл огонь, который совпал со страшным взрывом погибшего первого джипа. Жаркий бой длился несколько секунд. Эти мгновения иногда длятся дольше, чем вся оставшаяся жизнь. Вся мишень была плотно изрешечена пулями, и известно, что пули летят быстрее звука.
*
- Они еще живые, - пробурчал человек-смерть. В полумраке стояла Оливия.
- О, мой пескарь, - прошептала она. В его безумных глазах промелькнула искра разума. Он посмотрел на неё расширенными зрачками, качнулся с неестественно поднятой рукой и погрузился во тьму.
Гельмут не любил свет. И поэтому свой штаб он скрывал в подземелье, который мог выдержать не только взрыв атомной, но и современной точечной бомбы.
Пятьдесят мужчин, одетых в черное, стояли, молча и бесстрастно.
*
Уазик застрял у обрыва. Его добивали, но огонь был рваный, видимо, основная команда второго джипа была выбита. Полковник полз, как раненный зверь, пытаясь спрятаться за камнями от воющего свиста смерти. Через кровавую пелену он увидел приближающиеся к нему два силуэта, даже успел выстрелить и ему показалось, что он попал, но вдруг страшная огненная боль расколола его тело.
Держа Дукса под прицелом, чистильщики подошли к нему.
- Козел, - ругнулся тот, что поменьше,- ладно, давай, контрольный.
Его напарник наставил в затылок Полковнику АК-74, но вместо того, чтобы выстрелить, он накрыл своим телом Полковника. Тот, что поменьше, запрыгал вокруг камней и рухнул рядом со своим приятелем.
Это была Аидочка. Она бежала к Полковнику через камни, как козочка, и слезы застилали её глаза. Удивительно, что она сумела так сильно привязаться к Дуксу, и на бегу она ревела. Она с трудом оттащила грузного типа, который был побольше, и прижалась к Полковнику. Несколько секунд она лежала с замирающим сердцем и почувствовала, что его сердце ответило. Он был жив. С нечеловеческой силой она оттащила его к откосу и попыталась спрятаться в расщелине.
Аида сняла с него френч с темными бурыми пятнами и рваными дырочками, где-то около десятка, и то, что когда-то было его сорочкой. Его спас новейший израильский бронежилет, созданный на основе эластичных нанотрубок. Она рассмотрела, что жилет нигде не пробит. Считать его синяки уже не было времени, она лишь промыла рану на бедре. Это было весьма своевременно, так как еще пара джипов подъезжала к полю боя.
- Максимум пять минут, у меня есть пять минут.
Каждое её движение было равно жизни и смерти. Аида быстро и тщательно собрала то, что было его одеждой, и уничтожила следы. С невероятной силой она взвалила на себя грузное тело и затащила его в самую чащу острых колючек, изодрав и свою одежду, и его обнаженный торс. Она нашла углубление, похожее на волчью яму. Аида добавила патроны в полупустой карабин. Затем положила оружие, легла на Полковника и затихла.
*
Все её тело исказилось изогнутыми линиями самки. Утреннее солнце залило этот прекрасный мир. Сонм различных звуков создавал веселую какофонию, угадывалось поющее соло птиц, шорохи различных ползающих, прыгающих и пищащих тварей, подобно органу гудел стрекот цикад. Небесные цвета переходили в сочную зелень с гаммами цветущих деревьев и цветов. Её истома стала переходить в безумие. Она почувствовала, что его тело вдруг стало отвечать ей. Она жадно ползала по всему телу, её губы и язык слизывали бесконечно новые терпкие ощущения, запахи ран, смерти, пота и желания и, наконец, волны цветущей природы слилась с шумом прибоя любви.
*
Евгений Леонтьевич Гринев, бывший боевой офицер, подполковник, выпускник Омского пехотного училища, бывший афганец, который перешел пограничную речку молодым офицером в далеком 1984, нервно звонил своему начальнику, бывшему однополчанину Дроздову Александру Петровичу. Оба они несколько лет назад как-то нашли непыльную работу на службе СНБ Киргизии, в основном на зачистках.
- У меня неприятности.
- ?
- У второго четыре трупа, первый джип угодил в пропасть, Васятка побежал, наших там было пятеро.
- Засранцы!
- Козла не видать, виден кровавый след, далеко не уйдет, газик в лом.
- А, однако ты обмишурился. Ищи! Целых двенадцать бойцов, в двух джипах, пять и семь, действуй, сам понимаешь. Да, скажу сразу, пацаны были самими лучшими.
Гринев перевел дух. Только что Васятка сообщил, что, увы, все пятеро остались лежать на дне ущелья вместе с полусгоревшим первым джипом.
- Два года по контракту, и так вляпаться, - подумал Гринев.
Четверо ребят из третьего джипа были совсем никудышные. Руководил теперь ими Васятка, родившийся в деревне, который некогда попал солдатом на чеченскую войну и дослужился до старшего сержанта, когда его пригрел Гринев.
- Найди и жди. Он где-то недалеко. Возможно, есть напарник. Через двадцать минут приедут пацаны. Твоя задача: не дергайся, чтобы не убежал. Трое пойдут налево, а двое направо. Патроны не жалеть. Быстро!
Васятка, Василий Григорьевич Мальцев, ходил на зачистки или, как он говорил, 'на разборки' уже раз двадцать: туда, где ходит смерть, где каждое мгновение в сотни раз ярче, чем серые безрадостные тусклые годы, где страх и адреналин сильнее наркотиков. Да, там была война, но, если честно, он её любил.
Тишина. Бойцы медленно заходили в колючие кустарники, осматривали огромные камни, щели и овраги. Они чувствовали, что зверь рядом, он ранен и очень опасен. Обе группы сошлись у ручья. Нервы были на грани срыва.
И вдруг...
*
Первая конференция под названием 'Бесконечное здоровье 2015', 21-23 мая 2015, началась ровно в десять часов по адресу: Набережная Ти Цдин, в здании Клуба Де Гонконг. На небольшой экспериментальной конференции были заявлены фирмы из тридцати пяти разных стран со своими докладами. В основе конференции-выставки лежала идея собрать все, что связано с увеличением длительности жизни человека. Само собой разумеется, традиционная современная медицина занимала большую часть конференции. Подобно реальной жизни, все эти направления были востребованы на сегодняшний день. Это отражалось прежде всего в большом количестве докладов, которые были разделены по секциям.
Основной интригой выставки были жаркие дискуссии между обороняющимися крупными фармацевтическими компаниями и голодной стаей мелких непримиримых представителей альтернативной медицины, таких, как акупунктура, гомеопатия, иридология и так далее.
Уже с утра в четверг в фойе конференц-зала произошла шумная стычка.
Очень хорошо одетый джентльмен с лощеными манерами, господин Арнольд Лангбо, представитель совета директоров известнейшей компании Джонсон и Джонсон, пытался их усмирить:
- Вы знаете, мы ведь вас даже уважаем! Вы идеалисты! Ваша проблема - это отсутствие денег. Неужели вы не понимаете, что все гораздо сложнее?
- А вы!!! - громко закричал моложавый мужчина, известный в области альтернативной медицины, доктор Элштейн из Австралии. - Вы всего лишь серые среднестатистические мыши! Вы не способны быть честными и свободными. Вы просто посредники между вашими хозяевами, дорвавшимися до больших денег и власти!
- Конечно, я понимаю вас. Но мы реалисты. И не нужно увеличивать накал. Мы практики. И прошу вас не повышать голос!
- Знаете ли, самое страшное то, что вы даже не краснеете, когда так невероятно врете. Вы лгун!
Можно было увидеть, как разъяренная толпа докторов сначала подталкивала друг друга локтями, затем седая голова профессора слегка задергалась, очевидно, ему чуть-чуть передалась кинетическая энергия от альтернативщиков.
Это было неслыханно!
Господин Лангбо вспомнил, что в 1967 году он был капитаном университетской бейсбольной команды. За последние сорок восемь лет ему не приходилось использовать эту технику, но она дремала в его подсознании. Ему удалось нанести несколько удачных ударов по подбородку доктора Элштейна, затем он быстро разобрался со своим классовым врагом, доктором Луи Броуэром, известным специалистом по молекулярной биологии и гомеопатии, который защитил диссертацию в университете Рене на тему: 'Отношения между врачами и обществом', где высказал массу колкостей в адрес фармацевтических компаний.
Господин Лангбо наконец горделиво покинул немногочисленную группу дерущихся, успел увидеть двух полицейских, которые почему-то медленно проходили мимо, но тут в его руку вцепилась зубами жена доктора Элштейна и стала больно лягать по его ногами. Господин Лангбо взвыл.
Эта была не женщина, это была медуза-горгона и фурия. Хрупкая на вид дамочка по имени Мария-Тереза, полуфранцуженка-полулитовка, недурно играла в женский футбол, была мастером по фехтованию и вообще-то любила доктора Элштейна. И поэтому у господина Лангбо шансов не было.
Часть докторов была в полном недоумении, некоторые хлопали в ладоши, а некоторые улыбались.
*
Конечно, скандал был вопиющий. У интеллигенции, да еще на таком форуме, в таком виде, это редкость. Там намного больнее кусают втихомолку, и в этой тине тонет больше людей, чем в открытой схватке, где есть честь и ясность поединка. Организаторам повезло, что рядом не было журналистов, им было выгодно это замять, иначе могли бы возникнуть некоторые санкции.
За всем этим внимательно наблюдал человек в шляпе с широкими полями. Затем он проследовал в большой зал и устроился в восемнадцатом ряду.
Первый день был самым насыщенным и, конечно, представительным. Шестнадцать докладов должны были максимально осветить проблему. Если в середине девяностых прошлого века инвесторы по всему миру были готовы вкладывать в увеличение продолжительности жизни сумму в сто тридцать миллиардов, то на сегодняшний день эта сумма увеличилась почти в пять раз. Две трети инвестиций вносилось в виде бюджетных средств развитых государств, включая здравоохранение и военные разработки. Треть вкладывалась частными инвесторами в разных странах. Ведущую роль США в этой теме нельзя было переоценить. По различным оценкам, эта страна вкладывала около шестидесяти пяти процентов всех средств в программы по увеличению продолжительности жизни.
Неудивительно, что первый доклад зачитал представитель департамента здравоохранения США известный доктор Гарри Посман, который быстро и уверенно засыпал публику красочными графиками и гистограммами, по которым получалось, что в ближайшие годы среднестатистическая продолжительность жизни граждан США должна была уверенно перейти столетний рубеж.
*
Под убаюкивающий голос доктора Посмана черная фетровая шляпа Гельмута фон Ноймана слегка качнулась и вздрогнула. Боль началась с пенсне Посмана, а затем пошла по обоим боковым рядам зала конференции. Гельмут знал, что он может не успеть. Его правая рука нащупала спасительный карман брюк, где у него лежал целый пакет эндорфинов, включая некую экзотику типа Рока-мол или таблеток Залдиара. Он цеплялся за этот спасительный мешочек зная, что это не поможет. Огненная боль стала медленно обходить с обоих флангов.
Через день у Гельми был бы день рождения. Мальчишке исполнилось бы шесть лет. Он подсмотрел у папы пару подарков. Хотя папа появлялся редко, он не забыл про день рождения. Да, это была мечта: компас и бинокль! В тот день воспитательница тетя Ханна организовала экскурсию. 'Экскурсия' - это был шум и гвалт, флажки, переход через улицу, целый мир.
Когда завыли сирены, Гельми зажимал кулачки, изображая бинокль. Пока тетя Ханна торопливо загоняла детей в убежище, Гельми считал самолетики, и запомнил тогда, что их было почему-то очень много. Он тогда заигрался. У каждого мальчишки в те времена было 'оружие': палка, деревянный пистолетик, а у особых счастливчиков игрушечный шмайсер. Гельми мечтал, что его когда-нибудь представят к награде за его подвиг и он стоял бы перед строем рядом с отцом.
В результате он замечтался и замешкался. Это его спасло. Тетя Ханна больно схватила мальчишку и побежала к глубокому входу в убежище. В коридорчике у входа воспитательница стала громко окликать и искать группу, когда земля задрожала и свет погас. Это было подобно землетрясению. Казалось, что приглушенные толчки взрывов были совсем рядом. Посыпалась штукатурка, и из сводов вываливались кирпичи и камни. Тетя Ханна, больно держа мальчишку, металась по убежищу, с трудом продираясь через людей и, наконец, услышала детский плач и крики детей.
Что потом Гельмут увидел, человеческая душа не способна ни постигнуть, ни забыть. Это будет приходить в черных кошмарах всю его жизнь, и, если небеса существуют, останется его вечным императивом.
Как будто само солнце со своими пертурбациями ворвалось в земную твердыню с целью испепелить все живое. За эти доли секунды Гельми успел увидеть, как мгновенно, подобно факелам, сгорали и его маленькие друзья и взрослые. Он видел, как бушевало невиданное пламя, корчились люди, пузырилась и лопалась человеческая кожа и прямо на глазах уменьшались в размерах их тела. А потом с обоих сторон к нему подступил адский огонь, и Гельми истошно заорал, когда вспыхнули его волосы и ресницы и пронизывающая боль стала затмевать его сознание, когда он буквально провалился вместе с тетей Ханой в щель перекрытий, и этим она спасла жизнь мальчишки, прикрыв его своим телом.
*
Мария-Тереза, или просто Мари, тридцативосьмилетняя белокурая бестия, успевала поглядывать и мимолетно улыбаться доктору Элштейну. Его доклад был четвёртым, и доктор очень хотел, чтобы он произвел фурор. Она победно поглядывала на второй ряд, где сидел покусанный господин Лангбо, успевала внимательно слушать длинный доклад, написанный по кальке янки, и поэтому для нее нудный, и с любопытством рассматривала странного человека в темном костюме и фетровой шляпе, лицо которого почему-то никак не удавалось разглядеть.
- Слушай, может быть этому типу плохо? - беззвучно прошептала Мари Томасу, но он был слишком поглощен своим докладом.
В жизни Мари было многое: большие балы, преферанс до пяти часов утра, высокие оценки в различных университетах, шумные тусовки и умение дружить. Благодаря своему быстрому и живому интеллекту она с жадностью поглощала знания. Полтора года она проучилась в Техническом университете Мюнхена, около трех лет в парижском университете Сюд, полгода в Королевском колледже в Лондоне, а потом стала мотаться по разным штатам Америки и в результате стала профессором в свои тридцать четыре года. Она была разной.
Когда она впервые приехала в Париж из Вильнюса, был такой прикол. Она попросила по-французски старикашку-профессора дать ей конверт. Там были еще студенты. У старикашки вылезли глаза на лоб. Он сказал буквально:
- Мадемуазель, вообще-то я согласен, но почему зеленый?
Народ выпал в осадок. Дело в том, что 'верт' переводится как зелёный, а 'кон' - это разновидность французского жаргона, который можно перевести как женский половой орган.
*
В следующем докладе сообщалось о новостях в области гормонального состояния взрослого человека и дефицита гормонов при старении. Уважаемый доктор медицины Марк Гордон из Чикаго ярко рассказал о последних гормональных достижениях анти-старении. Несмотря на его вдохновенный рассказ, она краем уха сумела отделить агнцев от козлищ. С двадцатых годов многие ученые стали использовать гормоны для различных целей, в том числе и для замедления старения. Настоящий расцвет этой науки произошёл в семидесятых годах, когда стало возможно трансформировать гормоны. Теоретически это могло бы постоянно препятствовать разрушению гормональных центров, и жизнь человека могла бы увеличиться на десятки лет. Но экспериментаторам пока удавалось лишь на которое время восстанавливать частичные нарушения гормональных центров.