Аннотация: О. Генри "Дороги, кот. мы выбираем"... В этот раз все нормально: с английского на русский и хватит...
О. Генри
Дороги, которые мы выбираем (The roads we take)
Перевод: дМитрийгоршков
"Вечерний экспресс" остановился у водокачки в двадцати милях от Таксона, чтобы пополнить запасы воды. Но вместе с водой на поезд попало еще кое-что, не совсем ему необходимое.
Пока кочегар опускал подающий шланг, Боб Тидбол, "Акула" Додсон и индеец из племени Криков по кличке Джон Большая Собака взобрались на паровоз и показали машинисту три круглых отверстия своих артиллерийских мини-орудий. Это произвело на машиниста сильное впечатление. Он неловко вскинул руки вверх, как будто хотел сказать: "Что вы говорите?! Не может быть?!"
Под чутким руководством командира нападавших - Акулы Додсона - машинист спустился на землю и отцепил паровоз от остальных вагонов. Затем Джон Большая Собака взгромоздился на кучу угля и направил два пистолета на кочегара и машиниста, предложив им отогнать паровоз на пятьдесят ярдов и там ждать дальнейших распоряжений.
Акула Додсон и Боб Тидбол не удостоили своим вниманием пассажиров-бедняков, а сразу направились грабить вагоны, в которых ехали "тугие кошельки". Их появление до глубины души поразило проводника почтового вагона. Он, как никто другой, был уверен в том, что "Вечерний экспресс" в данный момент вряд ли набирает что-нибудь более неприятное и опасное, чем простая вода. Пока Боб выбивал у него из головы эти мысли рукояткой от пистолета, Акула Додсон уже готовился взрывать сейф динамитом. Последствиями мощнейшего взрыва оказались 30 000 $ (долларов) золотом и наличными. Пассажиры взволнованно высовывались из окон, желая узнать причину неожиданного грохота. Кондуктор изо всех сил дернул за веревку колокола, которая совсем не сопротивлялась его рывку. В это время Акула и Боб, с добычей в холщовом мешке, выпали из вагона и, спотыкаясь в своих высоких сапогах на каблуках, побежали к паровозу.
Машинист неохотно, но зато довольно благоразумно запустил мотор и, в соответствии с приказом, начал быстро отгонять вагон от застывшего состава. Но минутой раньше пришел в себя после "беседы" с Бобом Тидболом проводник. Он выпрыгнул из вагона с винчестером в руке и принял самое непосредственное участие в разворачивающихся событиях. Мистер Джон Большая Собака несомненно допустил большую ошибку, сыграв роль мишени, мимо которой проводник не промахнулся. С пулей между лопаток видный представитель племени Криков скатился с кучи угля на землю, увеличив тем самым долю своих партнеров на 1/6.
Когда паровоз отдалился от водокачки на две мили, машинисту приказали остановиться.
Грабители помахали ему на прощание и скрылись в густом лесу, окружавшем железную дорогу. Пять минут они продирались сквозь кусты и, наконец, вышли на поляну, где их дожидались три лошади, привязанные к деревьям. Одна из них ждала Джона Большую Собаку, которому уже никогда не доведется на ней прокатиться. Грабители сняли с животного седло с уздечкой и отпустили на волю. Оставшихся лошадей они нагрузили добычей и тронулись в путь. Миновав лес и холм, грабители добрались до одинокого ущелья. Здесь лошадь Боба Тидбола поскользнулась на покрытом мхом валуне и сломала ногу. Недолго думая, лошадь застрелили и сели решать, как быть дальше. Времени было предостаточно, десятки миль и часов отделяли их от самой быстрой погони. Лошадь Додсона щипала траву у ручья. Боб открыл мешок и вынул оттуда несколько опрятных пачек с хрустящими банкнотами и увесистый слиток золота.
- Послушай-ка, старый пират! - с детским ликованием воскликнул Боб, - Ты сказал, мы сможем сделать это. Ты круче всех в Аризоне! У тебя просто нюх на бабки!
- Что мы будем делать с твоей лошадью, Боб? Мы не можем терять время. Они начнут нас искать еще до полудня, а может, и раньше.
- О, я думаю, твоя индейская лошадка без проблем выдержит двойную ношу, - ответил жизнерадостный Боб. - А потом мы заберем первую лошадь, которую увидим. И все-таки мы сделали это, точно?! По меткам на мешках, здесь 30 000 штук, по 15 000 каждому!
- Это меньше, чем я думал, - сказал Акула Додсон, мягко ударяя носком сапога по пачкам с банкнотами. Потом он перевел взгляд на мокрые бока своего усталого коня.
- Старый Боливар свое отбегал, - сказал он медленно. - Я бы хотел, чтобы с твоей кобылой было все в порядке...
- Я тоже, - ответил Боб взволнованно. - Но ничего уже не поделаешь. У Боливара полно сил, он дотащит нас до свежих лошадей. Я все думаю, как странно, что человек с Востока, типа тебя, Акула, приходит сюда с Востока и учит нас, ребят с Запада, как делать вещи! Ты, вообще, откуда именно с Востока?
- Штат Нью-Йорк, - сказал Акула Додсон, садясь на валун и покусывая хворостинку. - Я родился на ферме в Уиллере, убежал из дома в семнадцать. На Запад я, вообще, попал случайно. Направлялся в Нью-Йорк по пыльной дороге со всеми пожитками в узелке. Всегда знал, что смогу сделать там кучу бабок. Однажды я подошел к развилке. Какую дорогу выбрать, я не знал. Думал полчаса и выбрал левую. Той ночью я попал в лагерь ковбойского цирка. Он путешествовал по маленьким городкам. С этим цирком я и попал на Запад. Я все время думаю, что бы со мной было, выбери я тогда другую дорогу...
- Я считаю, ты бы закончил так же, - сказал Боб философски и одновременно дружелюбно. - Дело не в дорогах, которые мы выбираем, дело в нас самих. Внутри нас находится то, что заставляет пойти тем или иным путем.
Акула Додсон поднялся и встал напротив дерева.
- Было бы хорошо, если бы твоя гнедая не сломала свою чертову ногу, - сказал он почти трогательно.
- Ты прав, - согласился Боб. - Но, если честно, моя коняга была первоклассной приманкой для воров. А Боливар... Он нас обязательно вытащит. Я думаю, нам пора ехать, точно? Акула! Я сейчас соберу добычу, и двинемся!
Боб собрал деньги в мешок и перевязал его веревкой. Когда он поднял голову, то первое, что увидел, было дуло пистолета сорок пятого калибра, которое Додсон направлял на него без всякого колебания.
- Заканчивай свои шуточки, - сказал Боб раздраженно. - Нам пора ехать!
- Не двигайся! - приказал Акула. - Ты никуда не поедешь, Боб. Мне не хочется тебе это говорить, но шанс есть только у одного из нас. Боливар очень устал и не выдержит двоих.
- Мы были друзьями, Акула Додсон, ты и я, три года, - спокойно сказал Боб. Я всегда был честен с тобой. Я думал, ты был человеком. Я слышал разные истории, что ты застрелил кого-то без причины, но я никогда им не верил. А сейчас, если ты не валял дурака со мной все это время, Акула, убери пистолет: мы сядем на Боливара и унесем ноги. А если хочешь стрелять, то стреляй, ты, бесчувственный сын тарантула.
Лицо Акулы Додсона изобразило гримасу глубокого оскорбления.
- Ты не знаешь, как отвратительно я сейчас себя чувствую, - сказал он. - Все из-за того что, твоя кляча сломала ногу, Боб.
И вдруг выражение лица Додсона изменилось и запечатлело невероятную смесь алчности и безжалостности. Истинная душа человека показала себя на мгновение, как дьявольское лицо в окне добропорядочного дома.
Бобу Титболу не пришлось никуда "ехать". Смертельный выстрел фальшивого друга наполнил ущелье громом и разломил его, а эхо отбросило стены назад. И невольный соучастник - Боливар - повез прочь лишь одного из грабителей "Вечернего экспресса".
Акула Додсон скакал прочь, и лес, казалось, исчезал из вида, а револьвер в его руке превращался в изогнутую ручку дорого кресла. Седло было немного непривычным. Тут он открыл глаза и увидел свои ноги не торчащими в стременах, а мирно отдыхающими на маленькой скамеечке.
Итак, Додсон из фирмы "Додсон энд Декер", брокер с Уолл Стрит, открыл глаза. Около его кресла стоял служащий - Пибоди - и боялся заговорить. Снизу доносилось назойливое жужжание машин.
- А, Пибоди! - сказал Додсон подмигивая. - Я, наверное, задремал. Видел необычный сон. А, вообще, в чем дело, Пибоди?
- Пришел мистер Уиллиамс, сэр, из "Трейт энд Уиллиамс". Он хочет уладить дело по акциям компании "Икс, Игрек, Зед". Он погорел с ним на бирже, сэр, как Вы помните...
- Да, я помню. Как они сейчас котируются?
- Одна 85, сэр.
- Тогда такой и будет цена.
- Простите, сэр, - сказал Пибоди весьма нервно, - за эти слова, но я разговаривал с Уиллиамсом, он Ваш старый друг, мистер Додсон, а Вы скупили почти все акции компании. Я подумал, Вы можете... точно, я подумал, Вы можете не помнить, что он продал вам их по 98. Если он сейчас продаст их по рыночной цене, то потеряет все до единого цента. Ему даже придется продать свой дом, чтобы покрыть расходы.
И вдруг выражение лица Додсона изменилось и запечатлело невероятную смесь алчности и безжалостности. Истинная душа человека показала себя на мгновение, как дьявольское лицо в окне добропорядочного дома.
- Он заплатит 85, - сказал Додсон. - Боливар не выдержит двоих.