Гра Максим : другие произведения.

Зажигалочка (глава 1)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    весь мир против них. За главный приз-остаться в живых- придется бороться, используя все методы.


   ЗАЖИГАЛОЧКА.
   Пролог.
   - А теперь поиграем. Очень старая и очень добрая игра.- Он вынул из кармана зажигалку, любовно погладил поблескивающую чистым серебром поверхность.
   - Очень хорошая зажигалка. Очень надежная. У нее гарантия сто лет. Представляешь, мы умрем, а она будет все такая же блестящая и надежная. Настоящий вечный огонь.
   Он ловко зажег зажигалку о джинсы и поставил ее на стол. Желтое пламя с синими язычками задышало, облизываясь, затем, словно успокоившись, замерло.
   - Что за игра?- тихо спросила Она.
   Он, не спеша встал и выключил свет. Комната озарилась неясным сиянием. По стенкам и потолку поползли темные тени. Казалось, все что было в комнате: цветы, мебель, книги, бокалы и бутылка с вином ожили, таинственные силы заставляли шевелиться их искаженные силуэты.
   Он снова вернулся на диван. Сел рядом.
   - "Зиппо",- сказал Он.
   - Название не русское.
   - Конечно не русское, это название зажигалки.
   - А что за игра?
   - Зажигалочка,- нежно сказал Он.
   Обнявшись, Они молча смотрели на огонь.
   - В чем смысл?- наконец шепотом спросила Она.
   - Ни в чем,- невозмутимо ответил Он, затем добавил,- Просто, это игра такая: "Зажигалочка". В нее играют молча.
   - Тогда давай молчать.
   - Давай.
   Они еще долго играли в "зажигалочку", а потом бензин закончился, огонек погас и игра закончилась.
   Клуб? Клуб?! Клуб!
   В этот полночный час, когда над городом сквозь опрокинутую чашу небес, закопченную солнцем, пробивались яркие огоньки далеких искрящихся звезд, когда освещенные искусственным мерцающим светом улицы наполнились тенями и призраками, ожившими в чревах многочисленных московских клубов, когда утомленные работой и солнечным светом спокойные добропорядочные жители уютно посапывали под мягкими одеялами и уже видели титры и первые кадры своих замысловатых снов, возле "Масачусетса", в красной "девятке", нервничая, но, упорно скрывая свое беспокойство, курили, шутили и пытались говорить на несерьезные темы четыре человеческих особи. На улице было жарко, нагретые солнцем дома и мостовые щедро излучали теперь все свое тепло в пространство. В машине было еще жарче, чем на улице, но, несмотря на это сидящие в ней люди не опускали окна и не открывали дверей. Все четверо томились в душной прокуренной атмосфере.
   Из динамиков лилась легкая музыка, было темно и противно. Каждый из сидящих испытывал невыносимые муки и тошноту от этого вынужденного стечения обстоятельств, заставившего их в этот вечер собраться всем вместе в этой машине и вести себя так, словно все хорошо, словно так и должно быть, словно через час они просто разойдутся и каждый пойдет своей дорогой.
   ***
   Игорь был музыкантом-неудачником. Такое бывает, уж поверьте, ни популярность, ни талант не становятся значительнее от денежного вливания. Игорь взял деньги в надежде хорошенько раскрутиться. Но время шло, долг необходимо было отдавать, а Игорь как был, так и остался никому не известным рядовым гитаристом, с которым по-прежнему никто из людей большого музыкального мира не хотел иметь ничего общего. Его чуть надтреснутый голос звучал иногда в клубах, но ни восторга, ни пламенной поддержки эти редкие выступления не имели. А деньги надо было отдавать. Работу в студии над своим диском он так и не закончил, не хватило терпения и, конечно же, денег. И в одно прекрасное утро Игорь понял, что отныне он на крючке, и только чудо поможет ему избежать самоубийства. Некоторое время к нему никто не приходил от его кредитора, не было ни разговоров о счетчике, ни угроз, ни физического воздействия. Игорь жил как в вакууме, внутри у него было пусто. Окружавшие его люди вроде бы остались прежними, но все чаще он ощущал на своем затылке сочувствующие взгляды. О том, что он должен деньги одному очень грубому и неприятному человеку с очень звучным именем Рахмет, знали все. И в разговоре с Игорем старались не касаться этой темы, где-то в глубине души подозревая, что этот молодой человек уже не жилец на этом свете и петь ему теперь своим надтреснутым голосом в нестройном хоре небесных ангелов.
   Игорь отстранился от жизни, избегал теперь прежних знакомых, сломал гитару, запил, и не спеша, продавал все, что можно было продать из своей квартиры. Наконец он продал и квартиру. В принципе, вырученной суммы хватило бы на оплату существенной части долга, но тогда он оставался практически без всего, без средств к существованию и по-прежнему на крючке. Поэтому он просто сдался. Решил - пусть будет, как будет. Жил в ожидании звонка или появления демонической личности с быстрым стилетом в рукаве, мгновенно решившей все проблемы Игоря одним лишь взмахом руки. Но вместо демонической личности к Игорю пришел Борис. Аккуратный, как немецкий бизнесмен, коротышка с замашками обколовшегося Наполеона. Борис дурманил окружающий его мир недорогим одеколоном и своим навязчивым шармом простоватого щеголя, отчего-то полагая, что рост, образование и сила в жизни человека не играют никакой роли.
   Борис был курьером, он принес в дом Игоря жестокую волю кредитора. Никаких отказов или сомнений со стороны должника не предполагалось. Даже не вникая в суть дела, Игорь согласился. Единственный вопрос, который он задал Борису и который волновал его в это время: "Не продадут ли меня в какой-нибудь "голубой" бордель?" Получив отрицательный ответ, Игорь успокоился. "В пятницу в кафе, смотри не опоздай, Шостакович" - напоследок съязвил Борис. Игорь не опоздал.
   ***
   Игорь добавил громкость. В машине все притихли, словно бы вслушивались в произносимые певцом слова и пытались понять скрытый в них смысл.
   - Как можно петь подобную чушь? - не выдержала Алена. - А ведь он думает, что он настоящий бог. Придумал дурацкое четверостишие, затем украл музыку, и вот тебе шедевр. Уши вянут, выключи!
   Она потянулась к кнопке громкости, но Игорь резко схватил ее за руку и, обернувшись, зло глянул ей в лицо. В полумраке нельзя было разобрать ни выражения глаз, ни удивленно поднятых бровей, ни ярких губ. Игорь подавил в себе внезапно вспыхнувшую агрессию. Он тяжело сглотнул и выпустил запястье девушки.
   - Никогда не обсуждай того, чего не знаешь, - устало произнес он.
   - Ты - псих, - Алена потерла свою травмированную руку. - Ты - настоящий псих. Ты мог сломать мне руку.
   - Извини, - вздохнул Игорь. - Это получилось само собой. Если бы ты знала, какие чувства испытывал человек, когда сочинял это, ты не была бы так цинична.
   - Кончал, что ли? - усмехнулась Алена. - Успокойся, эти чувства мне знакомы. Ничего особенного в этом нет.
   - Дура, - процедил сквозь зубы Игорь.
   - Что? - взорвалась Алена.
   Неожиданно в ее руке оказался пистолет, и она с силой ткнула дулом в щеку Игоря.
   - Что ты сказал? - завизжала она.
   Но Игорь ловко увернувшись, схватил ее за руку и отвел от себя дышащее смертью дуло.
   - Ты дура, - шептал он, - Ты не ценишь никакие человеческие чувства, возвышенные чувства. Все о чем ты знаешь, все что ты видела в своей жизни, все что представляет для тебя ценность находится у мужчины в штанах. И знаешь что? У меня тоже есть кое-что в штанах, - свободной рукой Игорь выхватил торчащий за поясом пистолет и направил его в сторону Алены. - Как тебе такая штука? Нравится?
   - Отпусти, мне больно, - неожиданно спокойно сказала Алена, - и убери эту дрянь от моего лица, испортишь макияж.
   Игорь словно вмиг лишился сил. Он обмяк и отвернулся. В руках его по-прежнему был пистолет. Рукоятка была теплая и скользкая от пота. Он подумал, что в эту минуту смог бы застрелиться, вот так вот просто поднести дуло к лицу, с силой засунуть себе его в рот и нажать на спуск. Его руки задрожали, и он в страхе разжал пальцы. Пистолет тяжело упал на ногу, а затем с громким стуком оказался на полу.
   - Выяснили отношения? - глядя перед собой, спросил Крис. Он молча сидел за рулем и только теперь решил вмешаться. - Хватит играть в крутых мальчиков и девочек. На время акции царским указом запрещаю все дуэли.
   - Тоже мне царь, - хмыкнула Алена.
   Она положила пистолет обратно в сумочку.
   - Посвети, - обратилась она к сидящей рядом в напряженном ожидании трагедии девушке.
   Света чиркнула зажигалкой. В неясном желтом отблеске Алена попыталась в, который раз подкрасить губы, глядя на себя в маленькое зеркальце, которое мелко подрагивало в ее руке. От горящей зажигалки Игорь прикурил сигарету и невнятно сказал:
   - Прости.
   - Да чего там, мне не привыкать, - попыталась отшутиться Алена, но ее интонации никто не поверил.
   - Господа, давайте жить дружно, хотя бы пока. Не надо ссориться. Мы одна команда. - Крис изо всех сил пытался приободрить сидящих, - Дело-то плевое. Все ведь давно продумано и отрепетировано. У нас еще есть полчаса, давайте представим, что мы с вами старые друзья, нам очень хорошо всем вместе, весело. Мы сидим, слушаем музыку, курим, болтаем, а после пойдем в клуб...
   - И ограбим его, - прошептала Света и погасила зажигалку.
   В машине снова стало темно и противно.
   ***
   Алена. Да, че рассказывать. Влипла, как дура. В моей жизни всегда все было
   не так, как у других людей. Но не думайте, что я сильно переживала из-за этого. (Закуривает) А долг? Что я могу рассказать? А можно я не буду говорить об этом? Все случилось само собой. Из-за любви. Да, из-за любви. Знаете, мужчины совершают подвиги, а женщины - глупости. Иногда это одно и то же. Мне неприятно вспоминать все что случилось. Лучше я расскажу вам одну историю. Я недавно прочитала рассказ, не помню только, кто написал, и название тоже не помню. Это особенность моей памяти. Но это не главное. Можно рассказывать? Хорошо. Там говорилось об одном известном писателе. Нет, не нашем, заграничном. Он был не то француз, не то итальянец. И там, у себя на родине, он был очень знаменит и популярен. Его книги изучали в школе и уже назвали классикой. Он даже получил Нобелевскую премию за свои произведения. Он был богатеньким мужичком, у него было все - и шикарная вилла на побережье, и громадный счет в банке, и своя издательская компания, и еще у него был кокер-спаниель. Я это точно запомнила, потому что сама обожаю собак. Они в сто раз лучше любого человека, добрее, преданнее. У меня тоже была собака, колли, Стелла... (Гасит одну сигарету и тут же, словно опомнившись, достает из пачки следующую и прикуривает) Вот, этот итальянский или французский писатель был так талантлив, так одарен, что просто презирал других писателей. Ну не презирал, а так, относил их к людям второго сорта. Он был так уверен в себе, что с легкостью, с какой мы разбиваем яйца на сковородку, он решал судьбы их произведений. Брал и выбрасывал их в мусорную корзину. Но однажды к нему в руки попала рукопись, написанная от руки. Прочитав ее, он даже не смог уснуть. Наверное, вы уже поняли почему? Это было настоящее гениальное произведение. Так написать мог только он. Только его бог уполномочил писать такие великие вещи. И вот на тебе. Тогда он потерял покой и сон. Он долго думал, и наконец придумал гениальный план. Он пригласил к себе этого молодого писателя. И увидев его у себя на вилле, жалкого, бедного, с голодными глазами, он сразу понял, что его план удастся. Надоело? Ничего, я уже скоро закончу. Осталось совсем немного. Известный всему миру творец решил избавиться от своего молодого конкурента. Он предложил ему деньги и полное обеспечение в обмен на очень простые условия: молодой автор должен был до конца своих дней жить жизнью обычного человека и ни в коем случае не писать книг. И что вы думаете, молодой писатель согласился. Он был бедный и не знал, что он талантлив. Он сделал свой выбор в пользу обывательского благополучия. Они заключили сделку. Чтобы удостовериться в исполнении всех обязательств, известный автор назначил надсмотрщика, который в случае чего должен был доложить о нарушении условий этого глупого контракта. Прошло лет десять. Однажды известный писатель понял, что совершил ужасную ошибку - он лишил человечество еще одного великого гения. И тогда он поехал к этому молодому писателю, чтобы помочь ему обрести свободу и занять достойное место в обществе, и может даже получить Нобелевскую премию. Он приехал на виллу и нашел неизвестного никому писателя лежащим у бассейна. Надзиратель объяснил, что его подопечный, взявший на себя обязательство никогда ничего не писать, нашел простой выход из положения. Так как оказалось, что не писать вовсе он не может, он делал это так, чтобы после ничего не оставалось. Он горчицей и майонезом писал на бутербродах, а после ел их, писал на туалетной бумаге, а потом использовал ее, писал на воде в ванной и здесь, на поверхности бассейна. Сейчас он как раз заканчивает свою книгу. Старый известный писатель застрелился, он не вынес этой ужасной ответственности за судьбу другого. А молодой - просто сошел с ума. От всего этого выиграл один лишь надзиратель. Он стал богат и очнь сдружился с молодым полоумным гением. Все. Так себе сказочка? Я тоже не поверила ни одному слову.
   Но иногда мне кажется, что я, вот так же, как тот молодой гений, пишу что-то на воде, и ничего не остается. Ничего, одна только вода. А я все пишу и пишу, выполняя условия ужасного контракта, и сама не понимаю, зачем я это делаю, ведь мне за это никто ничего не заплатил... Ерунда, да? Как реклама прокладок. Говорю, и чувствую себя как настоящая дура.
   ***
   Мимо машины прошла веселая, немного пьяная компания ребят, они смеялись и громко переговаривались.
   - Плевое дело, - негромко сказала Света.
   - Что? - Крис обернулся.
   - Плевое дело - так любил говорить мой отец. Починить кран? - плевое дело. Сломался утюг? - плевое дело. Не получается задачка? - плевое дело.
   - А что дальше? - спросил Игорь.
   - Он ушел от нас.
   - Плевое дело, - зло сказала Алена.
   Игорь уже пришел в себя. Он пошарил руками на полу у своих ног, пока его ладонь не коснулась, странно холодной стали оружия. Он подобрал пистолет и засунул его обратно за пояс.
   - Мы сделаем это, - усмехнулся Крис. - Они думают, что нашли четверых идиотов. Думают, что мы куклы или марионетки.
   - Ты о чем? - Света подалась вперед.
   - Так, ни о чем. Все помнят свои обязанности?
   - Мы со Светой в зале, - вяло произнес Игорь. - Делаем много шума.
   - Все правильно, - Крис взглянул на часы, - Уже скоро. Если кто-то слишком волнуется, могу предложить глотнуть немного коньяку.
   - Давай, - Алена взяла из рук Криса фляжку и сделала несколько глотков. Затем поморщилась, - фу, гадость.
   Алена протянула флягу Свете, но та отрицательно покачала головой.
   Назначенное время приближалось.
   ***
   Господин Болдин взглянул на часы. Секунды неумолимо бежали куда-то вперед без оглядки. Скоро все случится. А вслед за этим придет успокоение и блаженная радость победы. Господин Болдин давненько уже не радовался, а точнее, с тех самых пор, когда он стал совладельцем клуба "Масачусетс", он вовсе забыл о смысле слова радость. Но чего только не случается в жизни, может на этот раз удача улыбнется ему, и все пройдет гладко, как и было задумано. Теперь главное ждать, терпеливо ждать.
   Болдин любил ждать. Особенно приятных известий.
   - Ты чего дергаешься, старый? - раздался за спиной насмешливый хриплый голос.
   Болдин вздрогнул и обернулся.
   - Боже, да ты пугаешься, как невинная девушка. Ты видел, когда-нибудь, как вздрагивают невинные девушки, когда касаешься их плеча или коленки?
   - Избавь меня, пожалуйста, от этих твоих сальных воспоминаний, - брезгливо поморщился Болдин и добавил, - твои сексуальные победы меня не интересуют.
   - Напрасно, - усмехнулся вошедший. Не дожидаясь приглашения, он плюхнулся на диван. Раскинув руки по широкой мягкой спинке, он продолжил лениво говорить: - А я вот собираюсь мемуары писать. Читают же люди о похождениях Казановы. Представь: обложка глянцевая. Здесь кокетливая попка. Здесь девичья головка. А тут, сверху, название - "Похождения Грызлова"!
   - Ты - пошляк, Грызлов, - Болдин прошелся по кабинету. - Уже скоро.
   - Я знаю, знаю. Не волнуйся ты так, все пройдет на высшем уровне.
   - Скорей бы уж. Что-то сердце... - Болдин провел рукой под мышкой и испугался. Его ладонь отчетливо уловила суматошное биение. "Этого еще не хватало" - подумал он с тоской.
   - Сядь, - грубо приказал Грызлов, - сядь и успокойся!
   Болдин подчинился. Он сел рядом с Грызловым, но лишь на краешек дивана. Рука его по-прежнему покоилась на левой стороне груди, и он невольно считал сердечные удары, постоянно сбиваясь со счета.
   Наконец он тяжело вздохнул:
   - Лучше бы я сейчас был в Швейцарии.
   - Какой же ты все-таки нытик, - скривился Грызлов. Он встал и направился к небольшому бару, встроенному в стену. - Выпьешь? - спросил он, обернувшись.
   Болдин кивнул.
   - Это другое дело, - улыбнулся Грызлов и вынул из бара бутылку кальвадоса.
   - Надо за успех, - сказал он, разливая напиток в стаканы.
   - За успех будет после, - пролепетал Болдин. Он взял из рук Грызлова стакан. Они чокнулись.
   - Тогда за здоровье, - согласился Грызлов и первым осушил свой стакан.
   - Оно нам понадобится, - согласился Болдин.
   ***
   Возле черного хода клуба "Масачусетс" со стороны универсама и детской библиотеки собралась небольбшая, но довольно грозного вида компания. Черные кожаные штаны и куртки, тяжелые армейские ботинки, бороды, прищуренные пустые глаза, нервные движения и постоянное сплевывание - настоящий антураж для зубодробильного американского боевика. Независимая анархическая группа "Вольные стрелки", не подчиняющаяся никому и презирающая весь мир целиком, нуждалась в деньгах не меньше, чем любая малоимущая семья. Лица были похожи друг на друга. Застывшее выражение злобы, пропитанное презрением. Так в комиксах изображают плохих парней. "Вольные стрелки" не были героями комиксов, они были настоящими плохими парнями. Здесь, возле клуба, они должны были выполнить работу. Грязную работу, но довольно-таки прибыльную.
   Все молчали и стояли неподвижно, отчего компания со стороны напоминала забытые кем-то манекены, оставленные по недосмотру или специально здесь, в вонючем переулке, у мусорных баков перед черным ходом. За невзрачной железной дверью бушевала музыка, наполненная ею пестрая толпа танцевала и веселилась, но ни один звук не проникал наружу. В переулке было душно, скучно и страшно.
   Где-то далеко послышалось неясное тарахтение, напоминающее движение тачки со всяким металлическим хламом по каменной мостовой. Звук нарастал и становился отчетливее. Сомнений не осталось, это были мотоциклы.
   Манекены ожили и заговорили человеческими голосами. "Вольные стрелки" встречали подкрепление.
   Грохоча и изрыгая сизый дымок, перед черным входом возникли три тяжелых мотоцикла с колясками. В колясках сидели по две собаки.
   Шум смолк, и стало очень тихо. В звенящей тишине вдруг стало отчетливо слышно сипящее частое собачье дыхание, затем звонкие звуки соприкосновения когтистых лап с асфальтом. Собаки выпрыгнули из колясок и теперь, сдерживаемые толстыми, проклепанными кожаными поводками, замерли так же, как и их хозяева, в тупом ожидании. Для пущего устрашения своих врагов, морды бультерьеров были искусно обмазаны фосфором и, словно, смертельные огромные светлячки, теперь достаточно ярко освещали два мусорных бака, на которых белой краской неверной рукой, наискось было выведено: "Масачусетс".
   ***
   Света. Отец ушел от нас. Он ушел к другой женщине. Представляете? У нее от него было уже двое детей. Он разрывался между двумя женщинами, с которыми его связывала постель, дети и дом, и сделал наконец свой выбор. Не знаю, что повлияло на его решение, но больше я его не видела и никогда не разговаривала с ним. Иногда мне так хотелось, чтобы он приполз ко мне и к маме на коленях и стал просить прощения, а я на его голову выливаю целое ведро воды, а после хлещу его по щекам цветами, которые он приволок с собой. Это глупые детские фантазии. Было время, когда я зациклилась на этом. И меня от этого кошмара спас другой кошмар. Я попала в ад, а когда твое тело словно бы погружено в бочку с кипящей смолой, и все вокруг противно и ненавистно, воспоминания о папочке-предателе становятся лишь далеким детским сном.
   Я думаю, что я пошла в маму. Я такая же истеричка и лицемер. Я тоже ничего хорошего не жду от этой жизни. Папа ушел, и мы остались одни. Семья распалась на отдельные составляющие. Папа полюбил другую женщину и своих других детей, мама - водку, вино и хандру, а я - героин и сладкие яркие приходы.
   Я сама не заметила, как стала наркоманом. Но это вдруг заметила моя мама. По-моему, после ухода отца из нашей семьи ушла любовь. Ничего нет страшнее предательства, разве только наркотики... Мама вытащила меня из ада. Я снова оказалась на земле, среди людей, я снова человек. Мой выход стоил очень дорого. Об этом, правда, я узнала уже после того, как выписалась из клиники.
   Я не хотела возвращаться в ад, поэтому я должна была заплатить. Я брала деньги у мамы, крала ее драгоценности, но долг все не уменьшался. Противное чувство. Мама думает, что я взялась за старое, и теперь следит за мной. Подарила мне мобильный, чтобы легче было меня контролировать.
   Тут возник Борис. Я познакомилась с ребятами. Они хорошие, хоть и злые,
   но они не виноваты. Они просто слабые люди. Они знают это, но еще страшнее то, что это знают и окружающие. Тогда, в тире, я поняла, что я не просто слабый человек. Люди недооценивают магическое влияние оружия. Я стреляла по мишеням, чувствовала отдачу. С каждым выстрелом я наполнялась новой взрывной энергией.
   Человек до конца не знает, на что он на самом деле способен, и какие ресурсы энергии хранит его организм и его психика. Я должник, но я знаю точно, что это ненадолго. Как многое может решить один только выстрел. Теперь мне плевать на моего отца. Я очень благодарна своей матери, но мы словно стали чужими. Я чувствую это, она считает, что задолжала мне. Да, задолжала: - любви, внимания, ласки. Она также на крючке, на крючке у меня... Как много может решить один только выстрел...

***

   - Вперед, - резко скомандовал Крис и первым вышел из машины.
   Теплая московская ночь приняла в свои нежные трепетные объятия четверых издерганных, утомленных долгим ожиданием, но все же полных решимости молодых людей.
   Выйдя из машины, Игорь автоматически закурил. Это оказалась последняя сигарета в пачке. Он замер, глядя внутрь пустой коробки, затем резко смял ее и швырнул в сторону. К черту приметы! Он еще накурится за всю свою долгую жизнь. Игорь и Крис первыми двинулись в направлении ярко освещенных дверей клуба. За ними с отяжелевшей сумкой на плече шла Алена. В этот вечер первым ее заданием было благополучно пронести оружие через охрану клуба. На случай провала Крис держал в ладони гранату. Об этом варианте не знал никто. В их лицах особым мерцающим светом засветилась решимость. Они исполнят все, что им приказали, и на этом их проблемы закончатся. Света шла последней. Вдруг в ее кармане ожил мобильник.
   - Мама, - прошептала она.
   Крис резко остановился и оглянулся. Он смотрел в глаза Свете просто
   и открыто. Заметив этот взгляд, она лишь махнула рукой и кисло улыбнулась.
   Крис переглянулся с остальными.
   - Надо идти, время, - четко разделяя слова, произнесла Алена.
   Группа вновь двинулась ко входу в клуб. Света еле поспевала за своими компаньонами.
   - Алло, мама, сколько можно меня контролировать? Ты же знаешь, что я уже достаточно взрослая и могу отвечать за свои поступки. Ах, ты знаешь. Я иду в клуб с друзьями. Я больше не могу говорить. Все, пока.
   ***
   Госпожа Огурцова сжимала дрожащей рукой мобильник и пристально, с тревогой вглядывалась в худую, немного сутулую спину своей дочери, которая неуклюже заталкивала мобильник в карман своих джинсов. Света вошла в клуб.
   Огурцова отключила свой телефон и глубоко вздохнула. На часах - пятнадцать минут первого. "Что ты делаешь здесь, мамаша?" - горько спросила она себя и поняла, что не может дать внятный ответ на такой простой вопрос. Взрослые должны отвечать за свои поступки. Безответственно могут поступать только дети.
   Огурцова закурила, но сделав всего две затяжки, с силой погасила сигарету о пепельницу. "Она пошла к "ним". Она снова с "ними". Снова этот ужас. Зачем рожать детей от безответственных отцов? Каждый взрослый должен... Опять руки в синяках, эти потусторонние глаза, волосы, словно смазанные жиром. Света, доченька моя."
   Огурцова вышла из своей машины. Дома, нависающие над ее головой, о чем-то тревожно шептались. Нет, это не дома. Шепот доносился из подворотни. Там принимают наркотики, отчего-то сразу решила Огурцова. Нет, на сей раз этой липкой паутине не удастся опутать ее Свету! Она никому больше не позволит обижать своего ребенка. Краем глаза Огурцова увидела две светящиеся головы. Они катились, не спеша по асфальту, сантиметр за сантиметром. Неужели это смерть? Старуха с косой - это
   лишь образ. Никто еще из умерших людей, никогда не сообщал, в виде
   чего или в виде кого явилась перед ним смерть. Здесь на улице было лишь две
   светящиеся головы. Одна за ней, за Огурцовой, другая - за Светой.
   По спине тонкими холодными струйками стекал пот. Огурцова хотела закурить, но вспомнила, что сигареты остались в машине. Доставать их она не решилась, полагая, что если она вот так будет стоять и смотреть в черные глаза смерти, с ней ничего не случится. А если она повернется спиной, тогда это тут же произойдет - сердечный приступ, инсульт, камень, сорвавшийся с крыши, да все что угодно. Подбородок противно задрожал. "Господи," - тихо произнесла Огурцова, ощутив в это мгновение такую сильную веру во Всевышнего, что, казалось, могла поделиться ею со всем грешным миром.
   Вдруг одна из голов замерла, послышалось невнятное журчание.
   Вторая голова также остановилась и вдруг гавкнула. Огурцова присела.
   - Ты чего, мать, собак боишься? - спросил хриплый насмешливый голос. - Не бойся, они, когда это делают, не кусаются.
   Только теперь она отчетливо смогла увидеть, что светящиеся головы перемещались не сами по себе, а имели довольно реальные тела, лапы и хвосты.
   - Тьфу ты, черт, - вырвалось у нее.
   Светящиеся головы одновременно обернулись в ее сторону. Противный хриплый голос взорвался жутким смехом. Огурцова развернулась и без оглядки побежала к таким радушным дверям клуба. Какие бы существа не обитали за этими дверьми, они же все-таки люди. А с людьми Огурцова умела находить общий язык.
   ***
   Крис не спеша, с ухмылкой набивал обойму. Казавшиеся скользкими патроны один за другим с противным хрустом тонули в его ладони. Ребята
   заворожено следили за его манипуляциями.
   В тире было прохладно, легкая летняя одежда не спасала от назойливого липкого сквозняка. На лицах застыло выражение растерянности. Что мы здесь делаем, говорили их глаза, влажные и блестящие, казавщиеся такими яркими, словно холод и внутреннее напряжение заставляли их светиться новым, еще незнакомым им светом.
   Крис поглядывал на своих компаньонов с превосходством. Он считал себя человеком кое-что повидавшим в этой жизни и усвоившим все ее жестокие уроки. Ничего не бойся, никогда ничего не бойся. Страх и нерешительность убивают жизнь. Сомнения существуют лишь для того, чтобы ощутима была внутренняя сила, побеждающая их. Крис загнал обойму в пистолет. Затем, также не спеша, он принялся набивать следующую обойму. Его движения были твердые и будничные, он исполнял смертоносный ритуал с удивительным спокойствием мастера, всегда четко знающего свою работу, не допускающего никаких оплошностей. Так токарь вытачивает деталь на станке, а столяр ловко и точно водит рубанком по заготовке. Никаких сомнений, лишь профессионализм и знание своего дела.
   Борис начал ощущать легкое беспокойство, глядя, как этот высокий красивый парень ловко обращается с оружием. Об этих ребятах он знал все. Или это ему только казалось? Он изучил их биографии. Знал их слабые места и привычки, знал, что сейчас они беспомощны, как котята, оставленные кошкой на проезжей части среди проносящихся мимо машин. Борис знал, что сможет манипулировать ими, может спасти, а может подтолкнуть к гибели одним только движением. Ему оказали доверие, поручив подготовить этих ребят к операции. Одним из пунктов этой подготовки было знакомство с огнестрельным оружием, с которым им предстояло иметь дело. Основной задачей было научить их действовать так, чтобы в ответственный момент не допустить лишних жертв, и самое главное, чтобы они не перестреляли друг друга. Последнее в план операции никак не входило, все четверо должны были остаться в живых. Пока...
   В отличие от остальных Крис был сдержан, и в его взгляде и движениях чувствовалась уверенность. "Чего доброго, он еще и меня хлопнет", - думал Борис, не в силах отогнать подкрадывающийся животный страх. Чтобы не показаться слишком беспомощным и неуклюжим под магическим воздействием хладнокровия, пропитавшего все существо Криса, он постоянно курил. Затем нацепил солнцезащитные очки, надеясь за темными стеклами скрыть от окружающих глаза, в которых отчетливо мерцало зарождающееся беспокойство.
   - Готово, шеф, - Крис положил на стол последний, четвертый пистолет и обернулся к Борису.
   Ссутулившись от страха, тот казался еще ниже. Если бы не трехдневная щетина и яркие, словно светящиеся залысины на макушке - признак безрассудного отношения к своему здоровью, в этом слабо освещенном зале Бориса можно было принять за подростка, утопающего в шикарном костюме. Борис не знал, что Крис, как и все остальные, сильно нервничает и напуган не меньше, чем он сам. Быть в долгу невыносимо, и когда где-то вдали замаячило, наконец, освобождение, словно первые лечи утреннего солнца там далеко, за теми холмами, особенно жутко в эти предрассветные мгновения переживается страх провала - а вдруг покажется могучая свинцовая туча, и солнце погаснет, а вдруг Борис сейчас скажет: "Эй, да вы сопляки, вы ни на что не годны." Он уйдет, а их заставят возвращать деньги. И по мере того, как они будут освобождаться от этой зависимости, из их тел тудет вытекать душа и в итоге от их молодой пока еще цветущей жизни останутся невзрачные мутные лужи.
   - Я вижу, ты мастер в этих делах, - попытался весело улыбнуться Борис, но губы его лишь зло скривились, превратив лицо в отвратительную гримасу презрения, отчего похвала прозвучала, как явное неодобрение или скорее, как издевательство над ловкостью Криса.
   - Был опыт, - холодея от предчувствия неприятных для себя последствий, коротко ответил Крис. "Неужели все-таки нам конец", - мелькнула мысль.
   - Значит, учить стрелять вас также не прийдется? - не то спросил, не то заявил Борис.
   Все молчали в ожидании дальнейших указаний.
   - Расстояние пятнадцать метров, - наконец заговорил Борис и почувствовал, что с каждым сказанным им словом к нему возвращается уверенность в себе. И как он вообще мог бояться этих четырех дохляков, чье место на помойке. Они - пустое место, и он еще им это докажет.
   - Делаете по три выстрела, затем я мишень приблизиться на пять метров, - продолжал инструктировать он, подходя к пульту.
   Ребята продолжали стоять в нерешительности.
   - К барьеру, господа, - заметив их нерешительность, подбодрил Борис.
   Он взял в руки наушники. - Вам нужно привыкнуть к звуку выстрела. А мне незачем. Смелее берите оружие.
   Все четверо взяли в руки пистолеты, выстроились каждый напротив своей мишени. Игорь оглянулся.
   - А еще два? - спросил он.
   - Что? - Борис снял наушники.
   - А еще два патрона? Всего ведь восемь.
   - Себе в голову, - съязвил Борис, потом добавил, - Мишень приблизится еще на пять метров. Все, открывайте огонь.
   Никто не стрелял.
   - Отдача сильная? - спросила Алена, не обращаясь ни к кому и глядя перед собой, отчего казалось, что она задала вопрос своей мишени.
   - Представьте, что питолет - это часть вашей руки, - тихо заговорил Крис,
   - Рука должна быть прямая, локоть не сгибать. Старайтесь стрелять не целясь, просто направляйте руку в нужном вам направлении.
   - Как все просто, - пробормотал Игорь.
   - Звук выстрела напугает вас, но это вначале. Забудьте обо всем, что вас окружает. Существует только мишень, в которую вам необходимо попасть. Поехали!
   Загремели выстрелы. Алена и Света завизжали и опустили оружие.
   - Стреляйте!!! - заорал Крис.
   Оглохшие, возбужденные, доведенные почти до безумия девушки вновь открыли огонь. Борис снял очки, пытаясь разобрать на темных силуэтах, нарисованных на огромных листах, светлые метки пробоин.
   ***
   - Внимание, - громко сказал Крис, - сейчас внимание. За нами наблюдают. Не делайте резких движений. Мы вошли, все идет по плану. Веселимся, можем даже потанцевать и выпить. В нашем распоряжении минут пятнадцать. Игорь и Света, не зевайте, займете оговоренные ранее позиции в половине первого, мы с Аленой пойдем в другой конец зала, затем на второй этаж. Веселитесь! Мы молоды, сильны, и мы сделаем это!
   Крис обнял Алену за талию и повел через танцующую толпу к лестнице, ведущей на второй этаж.
   Игорь взглянул на Свету.
   - Пойдем, потанцуем?
   - Что-то не танцуется, - попыталась улыбнуться Света. - Воздух здесь тяжелый. Неужели на кондиционерах сэкономили?
   - Воздух, как воздух, пойдем тогда за столик.
   Они прошли к свободному столику.
   - Нервничаешь? - спросил Игорь.
   - Теперь нет, - Света посмотрела ему прямо в глаза.
   Нет, это не тот взгляд, который ей хотелось бы сейчас поймать. Сквозь эти блеклые глаза она отчетливо видела пустоту. Игорь ей не нравится ни как мужчина, ни как компаньон в таком серьезном деле.
   - У тебя глаза, как у моего отца, - отчего-то заметила она и тут же сама испугалась своей искренности.
   Игорь покачал головой.
   - Все-таки надо идти танцевать. Если так и будем сидеть и зло пялиться друг на друга, нас быстро раскусят. А в танце все обман. Пойдем, отдадимся обману.
   Света нехотя поднялась со своего места. И вот они уже среди шумной разгоряченной толпы. Два сосредоточенных на внутренних проблемах человека. Еще миг, и они станут врагами для всего живого, что движется и веселится в этом зале.
   Крис и Алена скептически следили за нервными движениями своих товарищей.
   - Они похожи на солдат, - произнесла Алена.
   - Почему на солдат?
   - Танцуют, как по принуждению.
   - Странное у тебя представление об армии.
   - Лишь бы они не начали палить друг в друга.
   - Они крепкие ребята.
   - Давай хоть поцелуемся, - неожиданно предложила Алена.
   Крис засмеялся, ему импонировала такая прямолинейность девушки. Значит, у них все получится. В данной ситуации главное не потерять голову, а если умеешь держать себя в руках - это уже девяносто процентов успеха.
   Они поцеловались.
   - Класс, - восхищенно вскрикнула Алена, оторвавшись от губ Криса. - После такого поцелуя я готова на все. Ну, где там эти несчастные банкиры? Пора проверить их дурацкую бухгалтерию.
   - Не сходи с ума, - Крис веселился. - Всему свое время.
   - Тогда давай целоваться? - невинно спросила Алена.
   - Успеем еще, - отмахнулся Крис.
   Его взгляд невольно выхватил из толпы танцующих щуплую фигурку Светы.
   - Ах вот в чем дело, - понимающе улыбнулась Алена. - Третий лишний.
   Вдруг за их спиной прошипела рация. Как ни сильно было желание резко оглянуться, они лишь плотнее вжались в поручни, совсем не боясь, проломив их, угодить в самый центр толпы танцующих.
   - Тогда давай целоваться, - превозмогая возникщее беспокойство, легко сказа Крис.
   Их губы соприкоснулись, но ни Крис, ни Алена совсем не чувствовали восхитительную возбуждающую близость. Это таинство могущественного проникновения любви оказалось только поводом рассмотреть, что у них делалось за спиной. Скосив в сторону глаза до рези, до предела, они жадно ловили все детали происходящего. Двое крепких парней о чем-то тихо перешептывались, рация трещала из-под их пиджаков. Если они пришли за Крисом и Аленой, тогда все пропало, но может быть это лишь обыкновенный обход? У службы охраны есть свои функуии и обязанности. Невзирая ни на что, они будут их исполнять.
   Алена резко отстранилась.
   - Больно, - недовольно проворчала она, трогая языком укушенную губу, - Ты опасный тип, Крис!
   - Ты опаснее, - пошутил Крис. - Ничего, все в порядке, они уходят. Будем еще целоваться?
   - Да ну тебя, еще язык мне откусишь.
   Крис вновь глянул на танцующую внизу Светлану. Девушка двигалась как робот. Мысли, толпящиеся у нее в голове, мешали ей до конца расслабиться. Игорь был ей под стать. Они даже не заметили, что вокруг них образовалось свободное пространство, люди неосознанно сторонились странной пары и отодвигались все дальше и дальше. То ли они чувствовали опасность, исходящую от Игоря со Светой, то ли их пугало безудержное безумство, каким были наполнены все незамысловатые па их дикого бессмысленного танца.
   - Пора в бухгалтерию, - шепнул на ухо Алене Крис.
   Света и Игорь, резко остановившись, разошлись в противоположные стороны.
   Началось!
   ***
   Огурцова потеряла дочь из виду. Она пристально всматривалась в лица окружающих ее девушек в надежде увидеть знакомые черты. Куда же она запропастилась? Неужели уже колется? Женщину передернуло от омерзения, она живо представила, как игла с запекшимися на ней каплями крови туго проникает под кожу.
   Музыка тяжело била по ушам. Еще мгновение, и перепонки вдавятся в мозг, и она, Огурцова, совсем оглохнет. Что ж, такая теперь жизнь, ее переполняют звуки, ощущения и постоянное давление, разве нормальный человек сможет все это выдержать и остаться собой, не сломаться, не поддаться общему психозу. Да нет же, здесь люди просто отдыхают, а утром они совсем другие, совсем такие же, как и миллионы других молодых людей. Огурцова с сожалением подумала о забытых в машине сигаретах. Сейчас бы ей очень помогла одна незамысловатая затяжка, едкий дым помог бы расслабиться и посувствовать себя увереннее. Что-то уж слишком старой я себя чувствую, подумала она.
   Незаметно для себя она оказалась у барной стойки.
   - У вас сигареты есть? - спросила Огурцова у молодого бармена. Тот кивнул и с очень серьезным видом положил перед нею пачку.
   "Для всех веселье, а ему работа," - с искренней жалостью подумала она, расплачиваясь. Неловкими пальцами, чуть не сломав ноготь, она вскрыла пачку и дрожащей рукой вынула сигарету, но вместе с нею выпало еще пять сигарет и беспомощно покатившись по стойке бара, упали на пол. "Как патроны," - испугавшись возникшей ассоциации, Огурцова вложила сухой фильтр сигареты в полуоткрытый рот. Стоп, но зажигалка ведь тоже в машине, и телефон, и все, все, все осталось снаружи. Она почувствовала себя такой беспомощной и чужой в этом незнакомом ей мире. Захотелось расплакаться или напиться. Нет, нет, только не спиртное! Ведь ошибки должны учить, точнее, нормальные люди учатся на ошибках, а спиртное - это была ее самая главная ошибка, ну может не самая. Главной ошибкой все-таки был развод, нет, замужество, нет, любовь, нет, рождение ребенка, нет... Боже, вся моя жизнь - это ошибка! Нет-нет, все-таки во всем виноват алкоголь. Если бы я была сильной женщиной, я не позволила бы Свете превратиться в того бездушного монстра. Она вся в своего отца. Ее просто переполняют противоречия! Она, как и отец, не может жить нормальной жизнью. Это для них скучно, им обязательно нужен выбор, нужно искушение и постоянная борьба с искушением. Света пошла в отца, в этого негодяя, почему он не передал ей все то лучшее, что она, Огурцова, полюбила в нем когда-то, все то, чем она жила четырнадцать долгих и вместе с тем стремительных лет их совместной жизни. И теперь Света, как и он, не любит ее, презирает ее и выбирает, всегда выбирает и никак не может выбрать что-то важное, нужное для себя. Бесполезно пытаться оградить своего ребенка от жизни. Чем выше выстраивать этот барьер, чем крепче делать решетки, тем сильнее это заставляет детей мучительно искать способы побега к пресловутой свободе. Странно, но почему свобода - это всегда освобождение от зависимости чего-то естественного, ради другой, в основном пагубной зависимости? Разве это свобода?
   Перед лицом Огурцовой вспыхнул огонек зажигалки. Автоматически она затянулась. Только теперь, возвратившись из мира своих тяжелых, как мокрая вата, мыслей, она смогла достаточно четко рассмотреть стоящего перед ней парня.
   Молодое, отчаянно красивое лицо. Очень широкие плечи явственно сигнализировали о наличии силы, чего всегда недоставало ее мужу. Теплые карие глаза, чего же в них больше - любопытства или нахальства?
   Огурцова была так ошарашена, что забыла об элементарных приличиях.
   Но, похоже, парень совсем не обратил внимание на отсутствие скучного и надоевшего всем "спасибо".
   - Как тебя зовут? - просто спросил он, сразу переходя на "ты".
   "Галина Петровна," - чуть не варвалось у нее. Огурцова по-настоящему смутилась. Парню было лет двадцать, а ей... Ей тоже когда-то было двадцать лет. Какое-то странное щемящее чувство ожило вдруг в ее душе. Что-то знакомое, но давно забытое затеплилось, окатило с ног до головы приятной волной обезумевших мурашек.
   - Меня Петей, - назвавшийся Петей протянул ей широкую сильную ладонь.
   Огурцова пожала ее, с тоской ощутив скрытую в этой руке силу.
   - Отдыхаешь? - не обращая внимания на ее молчание, он продолжал с ней общаться.
   "Может уйти?" - мелькнула у нее мысль. Взволновавшись не на шутку, ощущая себя словно на первом свидании, она даже не заметила, как все терзавшие ее до этого момента мысли вдруг превратились в облако, взмыли куда-то вверх, и в голове теперь было пусто и легко.
   Парень кивнул бармену и показал два пальца: при определенных обстоятельствах этот жест обозначает "свобода".
   Огурцова курила и глупо смотрела на парня, но его не смущал ее пристальный взгляд. Он тоже закурил, без спросу угостившись из лежащей на прилавке пачки Огурцовой. Их глаза встретились.
   - Выпьешь? - спросил он, не отводя взгляда.
   Вместо ответа она просто выпила залпом содержимое стоявшего возле нее стакана. Приятная сладковатая жидкость пощекотала небо, предупредив тем самым весь организм о наличии в напитке алкоголя. После второго бокала Огурцова заговорила.
   - Я - Галя.
   - Очень приятно, - Петя вновь протянул ей руку и улыбнулся.
   "Может быть он просто издевается?" - предположила Огурцова, допивая
   уже третью порцию. Постепенно их беседа оживилась. Галине казалось, что
   прошел целай час с тех пор, как она вошла в клуб, на самом деле не более
   пятнадцати минут.
   Она так и не заметила, когда мимо нее прошла Светлана. И мать, и дочь были так погружены в собственные мысли, что даже не узнали друг друга.
   - Мне нужно в туалет, - улыбнулась Огурцова.
   - Я жду, - кивнул Петя.
   Нетвердой походкой она направилась на поиски дамской комнаты. Зайдя в светлую, наполненную звуками бегущей воды уборную, она открыла кран, смочила носовой платок и, отжав его, торопливо приложила к разгоряченному лицу.
   ***
   Борис заказал еще коньяк и кофе.
   - Кофе и коньяк помогают думать, - объяснил он сидящей рядом с ним четверке.
   Игорь закурил.
   - А вот курение наоборот расслабляет мозг, - назидательно сказал Борис.
   - Разжижает, - усмехнулась Алена.
   Официантка принесла заказ. Борис отхлебнул из бокала.
   - Приступим. Теперь, когда улажены формальности и, так сказать, официальную часть можно считать закрытой, я перехожу к обсуждению деталей, поэтому прошу вас быть предельно внимательными. Не беспокойтесь, вы мне так же противны, как, надеюсь, и я вам. Людей с одинаковыми чувствами уже можно считать единомышленниками.
   - Нас всегда объединяла ненависть, - вставил свое слово Крис.
   - Кого, нас? - не понял Борис.
   - Нас, русских.
   - А?! - протянул Борис. - Может быть.
   Он вынул из портфеля скрученные в трубочку листы. Неловко стащив с рулона резинку, он разложил на столе один из листов, поставив на его углы чашки с кофе и бокалы с коньяком.
   - Вот план объекта, - деловито начал он. - Это схема первого этажа, еще есть схема подвала и схема второго этажа. Позже вы детально ознакомитесь с ними, а пока я расскажу общий план. В мою компетенцию не входит принуждение каждого из вас выполнять определенную ему роль, с этим, я думаю, вы справитесь сами, руководствуясь своими собственными пристрастиями и, конечно, возможностями. Здесь, на первом этаже, будут находиться двое. Их основная задача - отвлечь внамание от проведения основной операции. Эти двое должны хорошенько пошуметь. Побольше паники и устрашения. Основная цель - стянуть к залу охрану и привлечь на себя внимание камер. Это даст возможность двум другим сделать свое дело с меньшим риском. Постарайтесь все хорошенько запомнить. Конечно, мы еще потренируемся, но все равно смотрите внимательно. Точки на схеме - это начальное местоположение. Находясь в этих точках, вы можете достаточно легко контролировать весь зал, а также входы и выходы. Крестами обозначены возможные местоположения охранников, это также не случайно, у них все это отработано, и, если хотите, это оптимальные позиции, которые они могут занять. Предупреждаю сразу, возможно возникнет перестрелка, но об этом позже. Далее вы видите на плане стрелки - это пути отхода. Задача людей, находящихся на первом этаже, обратить на себя максимум внимания, только лишь на пятнадцать минут, а затем вот по этим стрелкам отступить. Далее, - Борис поверх одного листа положил второй. Ловко манипулируя чашками и бокалами, он закрепил углы. - Вот план второго этажа. Вот коридор, по которому пойдет курьер. Услышав шум в зале, два человека занимают позиции, отмеченные на плане двумя красными точками. Отсюда вы начнете свою атаку. По-моему, все предельно просто. Вот пути отступления. Здесь вы встречаетесь, и дальше через подвал, - Борис положил на стол третий лист, - покидаете клуб с черного хода. Возле универсама будет стоять машина. Ключи будут в замке зажигания. Все понятно?
   Игорь вновь закурил и посмотрел на девушек.
   - И это все?
   - Все, - кивнул Борис.
   - И долг прощен?
   - Конечно, - Борис взял свой бокал, придерживавший один из углов листа. С сухим шелестом, почувствовав свободу, лист свернулся.
   Борис победно поглядывая на ребят, с наслаждением пил коньяк.
   Крис почесал затылок и хохотнул:
   - Ловко.
   - Так, так, тихо. Не надо привлекать к себе внимание, - Борис быстро огляделся по сторонам.
   - Почему именно мы? - тихо спросила Света.
   - Вы отказываетесь? - изумился Борис.
   - Только не я, - Алена взяла свою чашку кофе, после чего лежащие на столе листы свернулись в трубочку.
   - Я не отказываюсь, - испуганно начала Света. - Но мне кажется, чтобы сделать это, нужно было обратиться к профессионалам. Если честно, оружие я видела только по телевизору.
   - Это ничего. Я предусмотрел и это, - успокоил ее Борис. - Сейчас очень модно говорить о тренингах, так вот, при подготовке этой операции у меня запланирован тренинг по стрельбе. Не беспокойтесь, это не самое сложное.
   - А что самое сложное? - спосил Игорь.
   - Сделать все правильно и... - Борис замолчал и окинул сидящих внимательным взглядом. Ему так хотелось в этот момент заглянуть каждому в глаза, но эта театральная пауза никого не вынудила поднять голову, и поэтому немного разочарованно Борис закончил свою фразу, - ... и остаться в живых.
   - А это возможно? - не унимался Игорь.
   - У тебя есть выбор? - зло отозвался Борис.
   Игорь его особенно раздражал.
   - У меня нет, - пожал плечами Игорь, хотя в душе он был уверен, что выбор всегда есть.
   ***
   Бежать по узкой боковой лестнице Крису мешала граната, втиснутая в карман. Она сковывала движения и ему хотелось избавиться от нее, оставить после себя на этой узкой лесенке, а маленькое стальное колечко и сумку с деньгами унести с собой.
   За спиной Криса слышалось прерывистое дыхание Алены. Судя по доносящимся из зала стрельбе и крикам, Крис понял, что ни Игорь, ни Света не подвели и четко и правильно выполняли свои обязанности. Теперь главное успеть. Успеть раньше них к этой чертовой двери.
   Они думают, что мы марионетки и нами можно распоряжаться, дергая за тонкие ниточки. Но все они забыли главное: мы люди, мы не куклы. Еще только час, господи, подари мне этот час, мне и трем моим товарищам. Это так мало, так ничтожно мало для всего мира, но это так много и так важно для нас.
   Сумка билась о ноги, но она совсем не мешала бежать. Мешала лишь лежащая в кармане граната, если бы ее выбросить...
   - Стой, ты куда? - раздался за спиной хриплый голос Алены.
   Крис на мгновение обернулся. В красивом лице девушки он не увидел
   даже намека на страх, только удивление. Встречаются же такие искренние люди!
   Он улыбнулся так, как всегда улыбался всем девушкам улыбкой, не признающей отказа, улыбкой, дающей надежду, улыбкой ожидания счастья.
   - Не бойся, цыпленок, - подмигнул он ей. Его рука уверенно надавила на ручку двери. Собачка замка послушно подчинилась, и они вдвоем ворвались в танцевальный зал.
   Света и Игорь стояли там, где было оговорено. Они действовали строго по плану. Все выходы и входы были под контролем. Игорь уже успел дважды выстрелисть в охранников и был уверен, что не промахнулся. "Просто направляйте прямую руку в сторону мишени," - словно комар, противно зудела у него в ушах фраза, сказанная когда-то Крисом. Игорь не думал, он действовал. Это было приятное ощущение. Он победил, победил себя, свой страх, свой долг и дюжину здоровенных подготовленных парней, которые теперь прятались где-то по углам, как крысы, не в силах сообразить, как же им поступить. Игорь ждал. Еще минута, и Света побежит к нему. Он будет прикрывать ее отход, затем возле двери то же самое сделает Света. И они уйдут, просто уйдут.
   Когда Игорь увидел перед собой возбужденное смеющееся лицо Криса, он испугался. Он сразу понял, что план рушится. Он вмиг почувствовсл себя слабым и беспомощным, ему до боли в руках захотелось взять гитару и начать играть.
   Крис уверенно шел среди лежащих на полу нарядных людей. Он шел прямо к посеревшей от страха Свете. За ним торопливо бежала Алена, неуклюже спотыкаясь о руки и ноги лежащих.
   - Внимание, господа! - громко крикнул Крис и выстрелил вверх.
   Лежащие плотнее вжались в пол, в тот момент они с радостью провалились бы сквозь эту гладкую, пахнущую пылью поверхность. Алена наконец догнала Криса.
   - Ты что делаешь? - прошептала она.
   Крис с улыбкой смотрел на Свету.
   - Что ты делаешь? - одними губами произнесла Света.
   Крис невозмутимо отдал сумку с деньгами изумленной Алене.
   - Третья дверь справа - это кухня, - быстро проговорил он, - бери Игоря и Свету, и туда! Я вас прикрою. Ну, живо!
   Алена кивнула, хотя в этот момент она смутно представляла себе, что происходит, и совсем не была уверена, что сможет четко сосчитать до трех. Взяв Игоря за руку, она потянула его к одной из дверей.
   - Уходи! - крикнул Крис Свете.
   Светлана, не спеша и также неотрывно глядя Крису в глаза, пошла за
   Аленой и Игорем.
   - А теперь, господа, извините за прямолинейность, вам всем крышка, - в руках у Криса оказалась граната. - В основном я обращаюсь к тараканам из службы охраны. В руках у меня граната. Для непосвященных скажу лишь часть ее боевых качеств: радиус разлета осколков сто метров. Уверяю вас, что большинство из присутствующих выживет, хотя долго потом будет отходить от контузии. Вы слышите, охрана?
   - Не дури, - раздалось откуда-то сбоку. - Уходи.
   Крис выдернул кольцо из гранаты и бросил его в сторону только что раздавшегося голоса.
   - Это мой свадебный подарок. Извини, дорогая, не знал размера твоего пальца.
   В наступившей тишине был слышен чей-то плач и тихое всхлипывание.
   - Уходи, - снова раздался уверенный голос.
   - Ну, как хотите.
   Держа гранату в вытянутой руке и крепко сжимая предохранитель, Крис не спеша вышел из зала на кухню. Некоторое время в зале слышалось только всхлипывание, все мучительно ожидали взрыва.
   - Он ушел, - неожиданно резко в этой тишине прозвучал чей-то шепот.
   Не сговариваясь, охранники бросились к кухне. Осторожно распахнув дверь, они быстро начали просачиваться в помещение.
   В центре кухни с зеленым лицом стоял шеф-повар, уже немолодой мужчина, из прикушенной от волнения губы на подбородок протянулась неровная струйка крови. Две-три маленькие ярко-красные капли отчетливо виднелись на его белом халате. Дурашливый высокий колпак подрагивал на голове. В побелевшей от напряжения руке он сжимал гранату.
   - Они ушли, - сказал кто-то.
   В клуб вдруг снова вернуласть жизнь. Все вдруг защумело, крики и возгласы заплескались, забились о стены, и их брызги ударялись о высокий потолок.
   - Выводи людей! Давай за ними! Сюда! - охрана действовала профессионально.
   Один из охранников подошел к шеф-повару.
   - Он сказал, если держать так, крепко, ничего не случится. А у меня внук в этом году в школу пойдет, - бормотал шеф-повар и ищущим поддержки взглядом, какой бывает только в собачьих глазах, пытался пробиться сквозь невозмутимую и немного отрешенную маску в профессиональное выражение лица охранника.
   - Все будет хорошо, - отозвался тот, - сейчас я просто заберу гранату, и вы сможете еще проводить в школу своих правнуков. Только не разжимайте пальцев. Все будет хорошо.
   - Ой, - вскрикнул повар и до боли заклыл глаза.
   В кухне стало совсем тихо. Упавшая на пол граната резанула время, разбив его на две части, на до и после. Все замерли. Охранник бросился на стоящего повара и повалил его на пол. Следом на пол упали все. Медленно, очень медленно, словно во сне, повар поднял обе руки к лицу и заткнул уши, затем открыл рот. Все ждали взрыва.
   ***
   - Я что, похож на идиота? - пытаясь перекричать своих товарищей, орал Крис.
   Красная девятка петляла по узким переулкам.
   - Все пропало! - орал Игорь.
   Света только теперь ощутила, как она была напряжена все это время. Ее психика требовала немедленной разрядки, она накинулась на Криса, в исступлении била его по лицу, по затылку.
   - Граната учебная! Учебная! Учебная! Учебная! - орал Крис.
   - Ты псих! - Игорь хотел закурить и дрожащими пальцами шарил вокруг себя, совсем забыв, что всего полчаса назад он выбросил пустую пачку.
   - Тихо! - вновь заорал Крис.
   Все замолчали. В наступившей тишине страно и неестественно мелодично урчал мотор. Иногда вздрагивая, он замолкал прислушиваясь к хрусту коробки передач.
   Крис был превосходным водителем.
   - Учебная? - вдруг спросила Алена. Она засмеялась нервным дрожащим смехом, который очень скоро перешел в скулящее всхлипывание.
   - Что теперь с нами будет? - спросил Игорь и вдруг взорвался. - Да есть у кого-нибудь сигареты или нет?
   - На, возьми, - Алена сунула ему в руки пачку сигарет. Нервный срыв у нее прошел, так же быстро, как начался. Она окончательно успокоилась когда передала Игорю сигареты. В ее груди было пусто и звонко, казалось, даже свое сердце она где-то потеряла. И оно бъющееся беспокойно и одиноко валялось сейчас на полу в клубе. Алена представила себе это так живо, что невольно вздрогнула, увидев, как спешащий куда-то охранник наступив на ее еще живое сердце, подскользнулся и грохнулся на пол. Чтобы избавиться от навязчивого видения она тоже закурила, ощутив как дым сизыми струями втекает в ее грудь, заполняя жуткую пустоту.
   - Все, успокойтесь, сейчас я вам все объясню. Все.- Торопливо проговорил Крис продолжая внимательно смотреть на дорогу.
   - Что все? Что ты хочешь нам сказать? Раньше мы были всего лишь должниками, а теперь мы покойники, точно покойники, - Игорь нервно курил и говорил, давясь дымом.
   - Крис, - тихо произнесла Света, - ты нас всех погубил.
   - Я вас спас, идиоты!
   ***
   Грызлов приложил телефонную трубку к уху.
   - Але, - он сразу узнал звонившего и теперь пытался скрыть от окружающих охватившее его волнение. На миг он встретился взглядом с Болдиным, но тот быстро отвернулся.
   - Слышишь ты, - заговорил в трубке противный гнусавый голос, - че-то я не понял, где клиенты? Что за аттракцион ты устраиваешь? Мои братки не клоуны и за апплодисменты не работают. Ты все равно выложишь все обещанные бабки. Ты понял? Мы свою работу сделаем, ты понял?
   - Да, - твердо сказал Грызлов.
   Болдин вновь оглянулся.
   - Жди нас сегодня, с деньгами, понял?
   - Да, - сказал Грызлов и выключил мобильник.
   - Кто звонил? - шепотом спросил Болдин.
   - Так, это мои дела, - отмахнулся Грызлов.
   Болдин очень сильно нервничал. Когда они остались наедине, он с трудом мог сдержать накатившую на него радость.
   - Господи, спасибо, все получилось!
   - Зачем было в последний момент менять план? - стараясь говорить равнодушно, спросил Грызлов. - Еще этот трюк с учебной гранатой. Шоу что надо. Но по-моему, это перебор.
   - Я думал это ты изменил план, - Болдин искренне удивился. - Неужели мы ошиблись. Но это ведь не главное. Ведь все получилось. Может им просто захотелось поиграть в крутых ребят. К черту все. Главное, все получилось.
   - Не нравится мне все это.
   - Брось, Грызлов. Пора выпить за успех.
   - Но деньги ведь еще не у нас.
   - Они будут у нас. Этим ребятам ничего другого не остается, у них нет выбора.
   - Лучше бы обратились к профессионалам.
   - Мы уже, кажется, обсудили это, - Болдин поморщился. Он налил себе водки и сам выпил.
   - Теперь спать, - сказал он и вышел.
   Грызлов покачал головой, в его ушах еще звучал противный голос одного из "вольных стрелков". С ними нужно было расплатиться.
   ***
   Крис вынул из багажника сумку и направился к стоящему неподалеку синему "фольксвагену". Игорь, Алена и Света пристально следили за каждым его движением. Вот он подошел к машине, вот он постучал в окно, вот он передал сумку, вот он возвращается.
   - Все в порядке, - сказал Крис с улыбкой.
   - А дальше что? - серьезно спросил Игорь.
   - Мы свободные люди. Можем делать все что угодно. Только пока надо спрятаться. В соседнем квартале у меня приготовлена машина. Алена, у тебя, кажется, есть права, вы втроем поедете по адресу, который я назову.
   - А ты? - спросила Света.
   - Все будет хорошо, - улыбнулся Крис.
   - Куда уж лучше, - проворчала Алена.
   - А теперь на дно, на дно, господа, в ил, в тину, - у Криса было явно хорошее настроение.
   Машина двинулась вдоль улиуы, синий "фольксваген" остался где-то позади.
   - А ведь ты все спланировал заранее, - произнес Игорь, - ты все спланировал заранее. Ты втянул нас в смертельно опасную историю. Но ты сам не знаешь, что с нами будет.
   - А вот тут ты не прав, - серьезно возразил Крис.- Я точно знаю, что с нами будет. С нами ничего не будет, и именно потому, что я все продумал заранее. Мы теперь одна команда, и мы победили. А в том, что ты оказался среди нас, виноват ты сам, и нечего винить других в своих ошибках. Жил бы как все, и не сидел бы сейчас в этой машине.
   - К сожалению ты прав, - согласился Игорь. - Значит, судьба, и ничего больше.
   - Не бойся, - Крис снова улыбнулся, - пока мы вместе, мы настоящая сила.
   Игорь устало покачал головой, ему страшно захотелось спать... а может проснуться?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   13
  
  
  
  
   ЗАЖИГАЛОЧКА.
   Глава2.
   Житие Обломова. 2002 год.
   - Егор Обломов.
   - Как?
   - Егор Обломов.
   - Я же говорил, - обрадовался Келдыш.
   - А паспорт есть? - не унимался мастер.
   Егор показал паспорт.
   - Надо же, - мастер от волнения закурил. Он отложил машинку в сторону и, глупо улыбаясь, качал головой.
   - Фамилия как фамилия, - пожал плечами Егор, но тут же вздрогнул от боли. Правое плечо с недобитой еще татуировкой противно саднило. Он бережно осмотрел вспухший участок кожи с темным контуром будущего рисунка.
   - Не скромничай, - Келдыш весело смеялся, - Обломов - это звучит!
   - Звучит как приговор, чес-слово. Я слышал, что есть там всякие Дураковы, Упыревы, Похмельевы, даже Чмыревы, но я лично не встречался с обладателями таких фамилий, чес-слово, - мастер курил, коротко затягиваясь. - Не повезло тебе, парень, чес-слово.
   - Обломов - это писатель такой? В школе проходили, да? - интересовалась сидящая рядом с Келдышем девушка.
   - Обломов - это облом, невезучесть полнейшая, - объяснил ей мастер.
   - Да нет же. Обломов - это был такой литературный персонаж, - неторопливо подбирая слова, говорил Егор. - В школе меня учителя любили за мою фамилию. А теперь я по своей фамилии определяю степень образованности человека.
   - Это как?- девушка смешно подняла бровки. Ее и без того маленький лобик стал еще меньше.
   За Егора ответил Келдыш.
   - Он пошел как-то посылку получать на почту, а оператор его спрашивает: "Обломов - это как у Чехова, что ли?" Ну, Егор сразу понял, кто перед ним, и чего ждать от этого человека - темнота, одним словом. Интеллигентный человек сразу должен сообразить, что к чему, - Келдыш окинул всех присутствующих взглядом полководца, только что выигравшего главное сражение. Ему очень нравилось рассказывать всем о своем друге.
   - А что должен сообразить интеллигентный человек? - не унималась девушка.
   Мастер посмотрел в упор на нее уничижительным взглядом, загасил сигарету и вновь вернулся к работе.
   - И как? - спросил он шепотом у Егора, - облом по жизни? Или бывают просветы?
   - Бывают просветы, - шепотом ответил Егор, - но очень редко.
   - Фамилию надо оправдывать, - вздохнул мастер и принялся водить зудящей машинкой по многострадальному плечу Егора.
   Келдыш глупо улыбался, глядя на перекошенное от боли лицо своего друга, думая однако о совершенно серьезных вещах. Своей распространенной, затертой и потрепанной великой русской фамилией Иванов он похвастаться не мог. И уж тем более он не рассказывал никому о причине возникновения своей клички "Келдыш", имевшей некий прибалтийский налет. К несчастью, любая компания, любое людское сообщество, куда волей судеб заносило его течение его скромной жизни, моментально узнавало об этой второй, искуственной, навязанной ему фамилии, и с тупым упорством все начинали именовать его только Келдышем, и никак иначе. Бороться против общественного мнения - занятие бессмысленное и требующее огромной силы воли и особой степени упрямства, чтобы выдержать и побороть устоявшиеся стереотипы. Человек, не обладающий столь выдающимися характеристиками, быстро сдается, либо, продолжая настаивать на своем, оказывается в полном одиночестве. Келдыш не любил одиночество, а даже наоборот, обожал всяческие компании и сборища, поэтому он даже не пытался переубедить окружающих. Все-таки "Келдыш" звучало более таинственно и величественно, нежели Иванов.
   Лет пять назад, в годы своей тревожной юности, Юра Иванов на одной из безумных беззаботных подростковых вечеринок очень крепко выпил. Молодой растущий организм в страхе отключил сознание Юрия. Он лег головой на стол, уровень алкоголя в его крови достиг критической отметки. Сначала собравшиеся подумали, что Юрий благополучно уснул, но его его безвольно покоящаяся среди тарелок и рюмок голова, между тем, не утратила возможности говорить, и окружающие могли слышать некоторые фразы, срывавшиеся иногда с его непослушных губ. Одной из них и была : "Келдыш". Его спрашивали: "Юра, пить будешь?", а он в ответ: "Келдыш". И только через некоторое время кто-то из компании сообразил, что "Келдыш" - это ни что иное как: "Я и так еле дышу". Сам Юра ничего этого не помнил и впоследствии долго обижался за такое фривольное с ним обращение - теперь вместо прежнего "Иван" его все начали называть Келдышем. Называли каждый день и по нескольку раз, вплоть до полного согласия Юры отныне именоваться подобным образом.
   Все эти печальные события вновь всплыли в памяти. Чтобы хоть как-то отвлечься от воспоминаний, он заговорил с сидяшей рядом с ним девушкой.
   - А вы впервые в этом салоне?
   - Ну что вы, - весело отозвалась девушка, - татуировка - это мое хобби. Вот здесь, на лодыжке, у меня бабочка, - декушка продемонстрировала Келдышу свою изящную ножку с застывшим в вечном полете ширококрылым махаоном, - а здесь, - она встала и чуть приподняла свою короткую юбочку, оголив довольно аппетитное бедро, - мышонок.
   - Совсем как настоящий, - восхищенно пробормотал Келдыш, не понимая, что же его так восхитило: то ли вид мышонка, то ли прелестная нагота.
   - Набивал с натуры, - усмехнулся мастер и показал рукой на стоящий в комнате аквариум с пушистым серым обитателем внутри, лениво копашащимся в эту минуту в кучке опилок.
   Девушка вновь уселась в кресло.
   - А теперь у меня будет ящерка,- продолжала она. На губах у нее светилась легкая улыбка свободного счастливого человека.- Вот здесь. Хвостик ее будет на спинке, а вся она будет здесь, на боку, одна лапка будет на животике. Когда я надену топик, хвостик будет выглядывать. У меня есть такой открытый бирюзовый купальник,- мечтательно щебетала она,- На пляже она будет видна полностью. Я лягу на бочок и она будет, как живая: ящерка, греющаяся на солнце, как на камушке - Девушка опустила край футболки. - Моему парню это очень понравится.
   - Здорово, - согласился Келдыш.
   Тот рисунок, который сейчас заканчивал мастер на плече Егора, не имел ничего общего ни с животным, ни с растительнам миром. Келдыш уговорил своего друга сделать такую татуировку, чтобы тем самым ознаменовать новый этап в жизни Егора. Столь странная форма изогнутой в виде вопросительного знака стрелы была замечена им в одном из клубов на плече одного парня. Обломов давно хотел сделать себе татуировку, но все не мог решиться. Этот острый вопросительный знак вмиг лишил Егора сомнений и нерешительности. Келдыш тут же убедил Егора в правильности выбора. Уже утром они были в салоне.
   ***
   Мастер. Странный конечно рисунок. Но мнение клиента для меня закон, чес-слово.
   Конечно как художнику мне приятны более сложные, конструктивные работы, требующие применения моего таланта. А это и не рисунок даже, чес-слово, так, знак вопроса, рыболовный крючок. И вообще, фамилия у парня странная, и говорит он как иностранец. Они тут с другом у меня целую лекцию устроили. Чес-слово, заплатили как люди. Рисунок, как рисунок. Лучше, чем всякие там купола и аксельбанты, чес-слово.
   ***
   Обломовы, точнее вся их мужская линия, были отмечены татуировками. Ныне покойный дед при жизни часто демонстрировал Егору профиль Сталина на своей груди. Отец Егора, как прилежный десантник, в знак памяти о двух прекрасных годах, проведенных в армии, заклеймил себя замысловатым гербом с мордой тигра, колосьями, звездочкой и надписью "ВДВ" на развевающейся ленточке.
   Егор в армии служить не хотел, Сталин был ему противен, но все-таки он знал, что не избежит этого надругательства над собственной кожей. Преемственность поколений, скажете вы. Ну уж не знаю.
   Егор с благоговейным трепетом мазохиста впитывал в себя все переживаемые им в настоящий момент чувства, полагая, что все действительно прекрасное и великое рождается из крови, боли и страданий. Келдыш татуировку делать не захотел. В его жизни никаких этапов замечено не было. Все шло ровно и гладко, один день сменялся другим, минута шла за минутой, и не было ни особенных всплесков радости, ни мигов горького разочарования. А вот Егор, в его жизни вдруг случилось самое настоящее событие, сродни разве что солнечному затмению. Такие случаи надо тщательно исследовать и писать о них книги. Разве вы не слышали, что Егор Обломов получил наследство? Нет, вы не поняли. Он не просто получил определенную сумму денег, он стал богат по-настоящему. Пятьсот тысяч долларов, после уплаты налогов и пошлин, находились у него на счету в Цюрихском банке и примерно столько же в ценных бумагах хранилось там же. Егору повезло. Просто повезло. Он родился мальчиком. Смешно? Не так уж и смешно, если знаешь, что от пола зависит, получишь ты миллион долларов или нет.
   Сумасшедщий прадед Егора, впрочем, сумасшедшим он стал только на сто первом году своей жизни, завещал большую часть своего состояния своему правнуку. Заметьте, не правнучке, а правнуку. Будь у него трое правнуков, тогда миллион добросовестно поделили бы между тремя мужиками из рода Обломовых, но к несчастью для остальных родственников и несомненно к счастью для Егора, он являлся одним, неповторимым, единственным правнуком, обладателем мужского достоинства и теперь еще огромного состояния.
   ***
   Папа Егора. Род Обломовых мало известен на территории России. Здесь им действительно не везло. Все носившие эту фамилию представители старого разоривщегося дворянского рода во все времена испытывали репресии и гонения.
   Их взгляды и идеалы всегда конфликтовали с общественными. Их уделом стало изгнание и ссылка. Одна ветвь Обломовых, не выдержав противостояния, эмигрировала и обосновалась в Голландии. Поменяв фамилию на "Бломовы", они не спеша обретали силу и влияние в Европе. Труд, терпение и отказ от своих корней помогли им выжить и превратиться в одних из богатейших людей двадцатого века. Вторая ветвь, оставшаяся в России, избрав для себя революционный путь, пройдя все этапы становления молодой российской республики, также преуспела. Сейчас вряд ли кто-нибудь помнит об этих героических и свободных людях.
   В тридцать седьмом году лучшие представители фамилии Обломовых были казнены. Оставшиеся в живых, как и многие другие люди того времени, отреклись от прошлого и жили тихо и смирно, становились, если удавалось, членами партии и своим трудом и высоким уровнем сознательности доказывали свое право на жизнь в социалистическом обществе.
   ***
   Мама Егора. Ой, я не знаю. Это такое чудо! Я до сих пор сама не своя. Наш Егорушка - миллионер. Отец давно мечтал о машине, а я никогда не бывала за границей. Наш Егорушка, как бы трудно нам ни приходилось, никогда ни в чем не нуждался. И рос, можно сказать, в тепличных условиях. Он всегда был окружен любовью и заботой. Наш Егорушка очень часто болел, ну вы знаете, эти дети, там сквозняк, там погладил уличного щенка, а вокруг столько инфекции. Сколько он пережил, бедненький, сколько болел. Но мы с отцом всегда были рядом. Наш Егорушка, он просто чудо. А как он учился! Эти физика и химия, для него они были настоящей пыткой. Папа всегда помогал ему. И теперь он вырос, он настоящий мужчина, настоящий Обломов. Мы так гордимся им. Наш Егорушка всегда был чувствительным мальчиком, вы бы видели, как он переживал из-за этих денег. Пришло письмо из Голландии, мы все читали его, а Егорушка чуть не плакал.
   ***
   Папа Егора. Я уверен, что сын правильно распорядится своими деньгами, и нам
   не прийдется краснеть за него. Фамилия Обломовых имеет древние корни, но также имеет многообещающие побеги, на которых буйствует молодая жизнь.
   ***
   Мама Егора. Лучшего подарка я и не могла ожидать. Когда ребенок в порядке, материнское сердце наполняется радостью. Наш Егорушка всегда любил нас и относился к нам с уважением.
   ***
   Письмо пришло к двадцать третьему февраля. Дом Обломовых был полон гостей. Оливье, винегрет, отбивные и картофель-пюре - атрибуты любого праздника, приготовленные с любовью, торжественно поданные, занимали почетные места на праздничном столе. Выпили по второй, разговор еще не заладился, гости и хозяева плотно закусывали, и тут звонок в дверь.
   Почтальон, перепуганный свалившейся на него ответственностью в виде заграничного конверта с особой пометкой "срочно, лично в руки", тут же принял приглашение хозяев "отметить немножко", и со вздохом облегчения вручив конверт Егору и получив заветную подпись в свой журнал, присоединился к общему празднику.
   Егор под одобрительные возгласы присутствующих вскрыл конверт. Нотариальная контора Рунгеров аккуратно исполнила возложенные на нее обязанности и постаралась всеми известными ей средствами оповестить далекого русского наследника о свалившейся на него радости, отпечатав последнюю волю старика Бломова на трех европейских языках: английском, французском и немецком, полагая, что современный человек (где бы он ни жил) должен непременно владеть хотя бы одним из них. Все три экземпляра, переходя из рук в руки, вызывали восхищение и зависть, но не вносили ясность в происходящее. Оказалось, никто из присутствующих не мог похвастаться своими лингвистическими способностями.
   Егор понял только два слова из английского варианта - Mr. Oblomov. Его конечно покоробила такая вольная трактовка своей фамилии. Егору отчего-то казалось, что все русские фамилии, оканчивающиеся на "ов" в английском варианте непременно должны иметь окончание "off". Келдыш умудрился вычитать еще и слово "million". Но даже это не помогло понять смысла письма, зато весь вечер был посвящен обсуждению мировых проблем, особенно рьяные споры вызвала дискуссия на тему "А у них... А у нас..." Гости разошлись, утащив с собой захмелевшего почтальона, под воздействием хмельных паров забывшего свой драгоценный журнал на полочке в коридоре.
   Полноценный перевод удалось получить лишь через неделю. На работе у отца нашелся знаток английского языка, который призвав на помощь словарь и свои подзабытые институтские знания, сумел дать более или менее правдоподобную трактовку текста письма. Боже, что тут началось!
   Не мне вам объяснять те чувства, что захлестнули семью Обломовых, какие желания переполняли их сердца. Думаю каждому, кто умеет мечтать, знакомы эти переживания.
   Когда улеглась первоначальная эйфория, родители как люди взрослые и знающие цену деньгам, заработанным тяжелым трудом, остро ощутили, чего будет лишен их сын в ближайшее время. Нет, не было никакой зависти, просто тихая такая тоска о молодости, растраченной на утверждение себя в этой жизни, на долги и бесконечно долгое ожидание от получки до получки. Егор всего этого избежит.
   Из Голландии приехал один из Рунгеров. На оформление необходимых бумаг ушел целый месяц. Единственное, что так и осталось загадкой для Обломовых, это настойчивое нежелание голландских родственников принять у себя гостей из России.
   Неожиданно отец Егора увлекся изучением истории своего рода. Теперь каждую свободную минуту он проводил в архивах. На стене в спальне он повесил громадных размеров лист бумаги, на котором аккуратно, как опытный чертежник, он рисовал схемы: квадратики, кружочки, стрелки, линии, пытаясь исключительно точно восстановить генеалогическое древо рода Обломовых.
   Когда все формальности были улажены и Егор стал полноправным наследником части огромного состояния, сам собой возник вопрос: "Что дальше?"
   Отец хотел машину, мама - за границу, Келдыш - отметить это дело, а
   Егор - и сам не знал, чего он действительно хотел. Все его желания, которыми он был переполнен, когда еще не был богат, а только мечтал об этом, вдруг стали такими незначительными и казались смешными. Внутреннее стремление к большому, к великому требовало от него решительных грандиозных действий.
   Но пока более или менее приличной идеи ему в голову не приходило, а все так, по мелочи. Он купил машину отцу и себе. Помог маме поменять обстановку в квартире. Долго не хотел ехать за границу.
   Все-таки родители были немного разочарованы такой скупостью Егора, полагая, что заслуживают большего. Но просить у сына денег им не позволяла родительская гордость. В коце концов он сам должен обо всем догадаться.
   "Чего я там не видел," - даже обиделся Егор, когда мама дала ему прочитать буклет о двеннадцатидневном туре в Париж. Если бы не Келдыш, возможно новоявленный скупердяй Обломов так и не решился бы на этот шаг. Егор внимательно выслушал все аргументы своего друга в пользу этого путешествия. "И меня возьми с собой, хоть в чемодане, хоть как багаж... Егор, ну так хочется. Живем тут, мира не видим. И ведь недорого, у тебя одних процентов в тысячу раз больше набегает," - надоедал Келдыш. И Егор сдался.
   Семью Обломовых Париж встретил проливным дождем. "Так себе," - пожал плечами Егор, удивляясь восторгам своих близких. Мама, уже поняв настроение Егора и в душе начавшая с одобрением относиться к его сдержанности в отношении трат, подавив робость и стыдливость, проходила мимо манящих ее бутиков и отоваривалась исключительно в "Тати". Отец с завистью поглядывал на снующие по парижским улицам "рено" и "пежо", с грустью вспоминая о своей "волге", запертой в московском гараже. На более дорогой подарок для отца Егор не решился.
   Келдыш как мог пытался увлечь своего приятеля прелестями Парижа, но
   Егор оставался непреклонен: "Та же Москва", "В Москве даже лучше". Нет, Егор не считал себя патриотом до мозга костей, просто ему было неинтересно, а главное, его по-прежнему мучила живущая в нем тяга к значительным, грандиозным поступкам.
   Вернувшись на родину, все погрузились в новую, незнакомую им прежде жизнь состоятельных людей. Родители, не сговариваясь, оставили работу и всерьез занялись обустройством дачи, обкатывали новенькую "волгу" и целыми днями пропадали в своем "имении". Егор, предоставленный самому себе, жил, отягощенный смутными мыслями. Его размышления наконец обрели нужную направленность, как ему казалось. Он считал, что каждый богатый человек на Руси должен построить храм, непременно в глуши и непременно красивый, или точнее сказать особенный, не похожий ни на один уже существующий.
   Егор решительно взялся за исполнение своего плана. К счастью сам архиерей его принять не смог по состоянию здоровья. Егор протомился в очереди в приемной около трех часов, с опаской поглядывая на иконы в углу. Наконец он был удостоен чести быть принятым Преподобным Никодимом, отвечающим за связи с общественностью. Преподобный Никодим внимательно выслушал робеющего, заикающегося Егора, чья речь была полна повторений и изобиловала словами: "как русский человек", "бог", "вера", "Россия".
   В результате, после почти часовой дискуссии Егор ушел ни с чем, если не считать мыслей о собственной незначительности в этом мире и о своем косноязычии, помешавшем донести до преподобного свою идею, казавшуюся ему такой ясной и светлой.
   ***
   Протоирей Никодим. Да, у меня состоялась беседа с вышеназванным, э-э...
   Как вы говорите? Да, с Обломовым Егором. В его речи не было ясности. Его желание я трактовал исключительно по общим фразам, и как мне кажется, оно сводилось к строительству нового храма. Я предложил ему несколько вариантов инвестиций, но по-моему, ни один из них не привлек его внимания. Очень странный молодой человек. Мне даже показалось, что он немного не в себе. Такая необычная фамилия. Для меня так и остались сокрытыми во тьме причины, побудившие его принять подобное решение обратиться ко мне. Скажу только, у меня сложилось впечатление, что все, что он говорил, и главное, то, как он это говорил - это заученный и тщательно отработанный текст, словно он исполнял некую неведомую мне роль. Отчасти, даже возникли сомнения в искренности его слов. Скорее всего это была еще одна попытка со стороны католической церкви спровоцировать очередной конфликт. Фактов о подобных провокациях мне известно достаточно, насколько я знаю, самые громкие прецеденты даже стали достоянием общественности. Какие в данном случае цели преследовал Ватикан, мне не понятно. Жаль, что столь юный молодой человек стал слепым орудием в грязной политике. В одном я убежден, на сей раз им точно не удалось дискредитировать нашу церковь.
   ***
   Келдыш, когда узнал куда и зачем ходил Егор, просто повалился на диван, изображая тем самым крайнюю степень возмущения.
   - Ты что! - закричал он и тут же вскочил.
   - Я русский человек, - гордо сказал Егор.
   Келдыш принялся ходить перед Егором, поучая, так словно он учитель, а его друг - запутавшийся в интегралах ученик.
   - Разве ты не знаешь, что нормальные люди подразумевают под строительством храма, - говорил Келдыш, яростно жестикулируя, - Нет? Так я тебе скажу, что это самый верный способ замолить все свои грехи. А какие у тебя грехи? Ну какие? Стащил пирожок в буфете, списал контрольную? Что тебе замаливать?
   - Я думал, что так будет лучше, - промямлил Егор, ощущая, что в очередной раз аргументы Келдыша побеждают его собственные убеждения.
   - Конечно так будет лучше, - неожиданно согласился Келдыш, - но не торопи события. Поживи, погреши, как следует, а уж потом, уж конечно, со всей душой кайся, строй храмы, иди с сумой по Руси. Всему свое время. Да и церквей сейчас знаешь сколько. Поверь, недостатка нет. И церковь ведь не главное, верить надо. Ты веришь? В бога веришь?
   - Я не знаю. Я хотел как лучше. Я думал, что если у человека есть деньги, лишние деньги, почему бы часть из них не потратить на хорошее дело.
   - Лишние? Ты мне их дай. Поможешь конкретному человеку,- последняя фраза прозвучала особенно искренне. Келдыш замолчал, боясь что в таком возбужденном состоянии он сможет наговорить много гадостей. Всего через секунду он уже забыл о всякой предосторожности и сыпал словами, какие лезли ему в голову не сортируя их по степени обидности и жестокости. В дискуссиях на темы не имеющие лично к Келдышу никакого отношения он был страшен и красноречив до неприличия. Егор пытался невнятно оправдываться, но звучало это слабо и не убедительно.
   - Может их в фонд отнести? Или детдом поддержать? А может больницу?
   - Ага, давай иди. Ты разве не знаешь, куда все эти деньги деваются? Я тебе дело говорю, хочешь сделать что-нибудь доброе - начни с меня.
   - Куда тебе деньги, ты их пропьешь.
   - Так ведь за твое здоровье!
   - Ладно, что ты предлагаешь?
   - А вот это разговор! Слушай, я тебе предлагаю позабыть на время об этих твоих широких жестах и пожить наконец в полную силу. А то купил "Волгу" отцу, только соседей насмешил, а эту поездку в Париж мы у тебя чуть ли не клещами вытащили. Егор, расслабься! Живи, кути, ошибайся, греши. Оглянись вокруг, что ты видишь? Правильно, ты видишь жизнь, но главное, ты не видишь своих возможностей. Почувствуй себя богатым. А то ты, как жил в бедности, так и дальше собираешься жить.
   - Мне эти деньги ладони жгут. Словно они ко мне по ошибке попали или я их украл...
   - Я все понял. У тебя сознание раба. Тебе дали свободу, а ты кандалы стесняешься снять. Так и ходишь, позвякивая ими: "Кому нужен раб? Кому нужен раб?" Твой прадедушка в Голландии о чем думал?
   - Откуда я знаю?
   - Он думал о будущем. О твоем будущем. Мы не рабы! Повтори.
   - Мы не рабы.
   - Громче скажи! Прокричи. Мы не рабы!
   - Мы не рабы.
   - Скажи: "Свобода!" Да здравствует свобода!
   - Ну тебя. Ну, свобода.
   - Тьфу на тебя! Лепечешь, как дистрофик. Ладно, вижу, пора мне взяться за тебя всерьез. Едем прямо сейчас. Жизнь не будет ждать, пока ты начнешь ее любить по-настоящему, она ведь может и повернуться к тебе, как избушка к лесу. Ты когда-нибудь пил кофе за пятьдесят долларов? Сорок грамм черной ароматной жидкости за пятьдесят долларов? Нет? Вот с этого и начнем. Поехали, я знаю место. Всему тебя учить приходится!
   - Зачем пить кофе за такую цену?
   - Это круто! А вообще, закатим праздник по-русски. Вот это действительно будет круто.
   ***
   Мечты о празднике по-русски очень быстро сбылись. Сразу после посещения салона художественных татуировок Егор и Келдыш отправились гулять по Москве в поисках злачных мест. Именно в этой гениальной связи двух противоположностей
   - захудалого кабака с дешевой кислой водкой и богатеньких "навороченных" парней виделась им основная суть праздника. Погружение на самое дно жизни веселило и щекотало нервы не хуже, чем встреча с Никитой Михалковым или выпивание на брудершафт бокала шампанского с Чулпан Хаматовой.
   Собираясь серьезно отпраздновать клеймение, Егор машину не взял. Это был сигнал для Келдыша: пить будем крепко.
   Заветный кабачок под тусклой вывеской "Закусочная" был известен им еще со школьной поры. Из открытых дверей его в атмосферу вырывался тяжелый угар, состоящий из табачного дыма и дыхания людей, принимающих на грудь.
   В "Закусочной" можно было сидеть за грязными столиками, можно было стоять у широкого прилавка, но, к счастью, положение пьющего в момент потребления напитка никогда не играло особой роли, поэтому за место под солнцем здесь никогда не дрались. Люди мирно беседовали и курили. Меню этого заведения было простым, но таким близким для сердца: огурчики, селедочка, кривые бутерброды с колбасой и сыром. Основной закуской здесь, конечно же, было пиво.
   Вдохнув ноздрями густой, плотный как туман воздух, Келдыш блаженно улыбнулся. Для него свобода личности начиналась именно здесь.
   - Представь, - шептал он на ухо Егору, когда они стояли в очереди, - ты богатый мужик. Ты мог бы пить текилу, коньяк или вермут, но ты как настоящий русский человек плюнул на условности. В России нас лепят из одного теста, замешанного на особых дрожжах, будь ты хоть бомж, хоть президент, ты всегда сможешь вот так запросто махнуть сто пятьдесят и запить пивком, и никто тебе и слова не скажет. Вот страна! Вот истинная свобода! Скажи круто?
   - Лучше говори, что брать будем, Робеспьер?
   - Пивка и бутербродиков. Ты бери, а я мигом место организую.
   Уже через пять минут в тусклые, словно запотевшие стаканы забулькала тягучая водка. Келдыш ловко открыл бутылку пива о край стола.
   - Как ощущения? - поинтересовался он у Егора.
   - Пока нормально, - кивнул Егор. Он неуверенно держал стакан в руке, словно проверял на вес правильность дозы.
   - А потом поедем в парк, - безапеляционно заявил Келдыш.
   - Если доедем, тогда поедем, - согласился Егор.
   Они торжественно чокнулись.
   - Поздравляю, граф, вы на дне, - торжественно провозгласил тост Келдыш.
   Егор кивнул. Выпить им помешал противный скрипучий голос.
   - Привет, глисты, - проскрипел голос.
   Егор и Келдыш, не сговариваясь, поставили на стол стаканы и посмотрели на обладателя голоса, смахивавшего на карикатурное изображение пьяниц. Тот же красный нос, щетина, всклокоченные волосы, тусклый взгляд. Потрепанного вида пиджак был накинут поверх затасканной футболки.
   - Мы не глисты, - с вызовом произнес Келдыш, - а я вообще интеллигентный человек.
   - Чего надо, дядя? - ласково спросил Егор.
   - А ведь можно и в морду, - добавил Келдыш.
   Мужичок пожал плечами и сказал: "Можно и в морду". Каким-то чудом Келдыш умудрился увернуться от костлявого кулака, но его резкое движение лишило стул, на котором он сидел, устойчивости, и Келдыш загремел на пол. Егору повезло меньше, он также оказался на полу, но в результате меткого удара в скулу.
   - Ах ты гад, - прошипел Келдыш.
   Началась драка. Никто из пристутствующих даже не пытался вмешаться. Продавщица, стоявшая за прилавком, зевнув, пошла звонить в милицию. Мужичок оказался ловким и на удивление проворным. В отличие от своих молодых и более сильных противников, он действовал профессионально. Видимо сказывался огромный опыт участия в подобных потасовках.
   Приехавший наряд милиции тут же успокоил дерущихся, применив дубинки и наручники. Перед тем, как покинуть "Закусочную", Егор оглянулся. Все те же скучающие лица провожали их равнодушными взглядами. На столе, где всего пять минут назад начинался праздник "по-русски", лежала опрокинутая бутылка, из нее на стол, хлюпая, вытекала водка.
   В милицейском "бобике" пахло еще хуже, чем в закусочной. Но самым противным было это соседство с мужичком, лицо которого, невзирая на объединенные усилия Егора и Келдыша, совсем не пострадало, а кажется наоборот стало немного привлекательным, как у лихого уличного бойца, побывавшего в своей стихии. Наручники больно сковавыли запястья.
   - Ты че, мужик, охренел? - промямлил Келдыш, почувствовавший, что снова способен соображать.
   - Я же говорил, глисты. Глисты вы и есть, - невозмутимо проскрипел мужик и смачно плюнул на пол.
   - Ах ты, - Келдыш пытался ударить его ногой, но мужик по-прежнему демонстрировал превосходную изворотливость.
   - Эй вы там! - прикрикнул один из милиционеров, - Кончай буянить!
   Келдыш успокоился. Он сидел насупившись и только изредка бросал в сторону мужичка злобные взгляды. Мужичок явно чувствовал себя здесь как дома. Он, насколько позволяла теснота и наручники, развалился на узкой лавке и запел "Владимирский централ".
   И тут Егор взорвался. Он начал неистово хохотать. Не имея возможности вытирать выступающие на глазах слезы своими руками, он терся лицом о плечо Келдыша.
   - Угу, давай, давай, - зло шипел Келдыш.
   - Ха-ха, праздник по-русски, - не унимался Егор.
   Только теперь и до Келдыша дошла вся нелепость их положения. Он несколько раз хрюкнул, пытаясь сдержать рвущийся их груди смех, но потом все-таки не выдержал и сам расхохотался. Мужичок ничего не понимал, но, похоже, был не прочь поддержать всеобщее веселье. Обнажив свои потемневшие, с частыми просветами зубы, он смеялся невнятно и как-то осторожно: "Гы-гы, гы-гы".
   - Что, ребята, - спросил немного ошарашенный таким поведением своих подопечных милицоинер, - вечер юмора?
   - Простите, - еле сдерживая смех, пытался произнести Келдыш. - Послушайте, может не надо в отделение. Мы ведь так, по-свойски.
   - А куда же вас, на курорт? - искренне удивился милиционер. - Не-е, на курорт я вас повезти не могу. А вот в камере у нас как раз три места забронировано.
   - И сколько стоит бронь снять? - вдруг спросил Егор.
   Келдыш тут же перестал смеяться.
   - Ты серьезно? - вдруг оживился милицоинер.
   - Серьезно, - сказал Егор и подмигнул Келдышу.
   - Сотню зеленых, - с сомнением в голосе ответил милиционер.
   - Двести, - вдруг встрял другой.
   - Каждому, - подал голос водитель.
   - Идет, - согласился Егор.
   - Они у тебя с собой? - спросил тот же милиционер, что рассказывал о забронированных местах в камере.
   - Возле банкомата останови.
   - Только по самому высшему курсу, - снова вставил свое слово водитель.
   - Все будет нормально, - зачем-то сказал Келдыш.
   "Бобик" остановился возле банкомата. Егора выпустили.
   - Только без глупостей. Учти, мы шуток не любим, - напутствовал его милиционер, снимая наручники.
   Егор кивнул и пошел к банкомату.
   Пересчитав деньги, милиционер кивнул и освободил Келдыша.
   - Ладно, только не бузите больше, - сказал он и зачем-то пожал их руки.
   - Да мы люди интеллигентные, - пытался успокоить его Келдыш.
   - Эй, ребят, и за меня, за меня, - умолял мужичок.
   - А за него сколько? - спросил Егор, чувствуя себя в этот момент заправским римским работорговцем.
   - Так забирайте, - махнул рукой милиционер и выпустил мужичка.
   "Бобик" уехал, оставив после себя сизое облако выхлопа.
   - Ну вы, братки, простите меня, - пытался извиняться мужичок. - Идемте, полирнем знакомство.
   - Нет, - Егор покачал головой.
   Мужичок горячо пожал им руки и тут же затерялся в толпе.
   - Давай лучше покатаемся, - предложил Егор.
   - Правильно, - поддержал Келдыш.
   ***
   Перевалило за полночь. Егор и Келдыш сидели в машине и тихо беседовали.
   Улицы кругом были пусты и казались декорациями.
   - Глупо, конечно, получилось. Но ты не бойся, мы все еще наверстаем, - в который уже раз повторил Келдыш.
   - А я и не боюсь, - отвечал Егор, невольно касаясь синяка на лице, -
   Это от нас никуда не уйдет.
   - Знаешь, а я, наверное, женюсь, - задумчиво глядя перед собой, сказал Келдыш. - Как-то хочется жениться, понимаешь?
   - На ком, на Наташке?
   - А хоть бы и на ней. Она классная. Красивая, и вообще. Родители скорее всего будут против. Они меня до сих пор в институт определяют. И главное, знают же, что я не выношу учебу. У меня же аллергия.
   - Не хочу учиться, а хочу жениться, - пропел Егор. - Зря ты, Келдыш. Зачем это тебе надо?
   - Я в прошлом году с ней в Новороссийск ездил. Отдыхали мы. Мне очень понравилось. Денег бы побольше. Она девчонка классная, я тебе говорю.
   - Я верю.
   - Будешь у меня свидетелем на свадьбе, а?
   - Конечно, о чем речь. Давай женись, свадьбу закатим!
   - Ага, ты же поможешь?
   - Помогу.
   Они помолчали, думая каждый о своем.
   - Знаешь, в тот раз... Ну, когда мы с Наташкой отдыхали... Жили там
   у одних. Квартира ничего, и не квартира, а дом частный. Окна в сад выходят,
   красиво, тихо, воздух свежий. А сын хозяйки, гнида, каждое утро в этом саду
   мочился. Представляешь, каждое утро просыпаться под это журчание. Ладно я бы
   один был, а так с Наташкой.
   - Ну, и ты это так оставил?
   - Нет, конечно. Я поговорил с ним. Мол, я не один, я с дамой. Был бы один, мне-то все равно. Но девушка у меня классная. Говорю ему, ты же мужик, туалет вот рядом, в чем проблема?
   - А он?
   - Он говорит, привык. С детства, говорит, по утрам сюда хожу.
   - А с хозяйкой говорил?
   - Да ну ее!
   - Ну в морду бы дал.
   - В морду? Ты же знаешь, я человек интеллигентный, я не могу в морду. А вдруг он и вправду привык. Вдруг у него в другом месте не течет.
   - И что?
   - Ничего, целый месяц так и просыпались под журчание. А вообще хорошо отдохнули. Наташке очень понравилось.
   - Конечно, главное море, воздух.
   - Вот, вот.
   Они снова замолчали. Неожиданно со стороны Егора кто-то постучал в окно машины. Егор посмотрел на незнакомца и неторопливо опустил стекло. Высокий парень сказал просто: "Здравствуйте", затем сунул в окно сумку. Егор ощарашенно взял эту сумку и передал ее Келдышу.
   - Теперь мы в расчете, - улыбаясь, сказал парень, - Всего хорошего.
   - И вам того же, - кивнул Егор.
   Парень направился к стоящей невдалеке машине. Сел за руль. "Девятка" стремительно рванувшись, пронеслась мимо озадаченных Егора и Келдыша, которые долго еще смотрели ей вслед. И даже когда машина свернула за угол в переулок, они продолжали смотреть, словно ожидая, что она вновь появится.
   - Это что было? - тихо спросил Келдыш.
   - Я не знаю, - пожал плечами Егор, - Я думал, это твой приятель.
   - Мой приятель, - задумчиво повторил за Егором Келдыш, перебирая в памяти все более или менее похожие на незнакомца лица. Ощущение, что он его когда-то видел, прочно засело в голове и переросло в убежденность.
   - Где-то я его уже видел, - твердо сказал он. - Нет, не помню где.
   - А что в сумке? - с интересом спросил Егор. - Тебе должны были что-то передать?
   - Да нет, вроде, - пожал плечами Келдыш.
   - Ну так открой ее, - разумно посоветовал Егор.
   - Сейчас, сейчас.
   Келдыш бережно потянул замок на сумке. Змейка с сухим треском расползлась.
   - Бумаги какие-то, - ворчал Келдыш.
   Неожиданно он замер. Он не мог в это поверить. Он уже узнал портрет, изображенный на этих бумажках, и теперь в слабом свете стоящих вдоль улицы фонарей сумел разобрать цифру, написанную на всех этих бумажках.
   - Что там? - Егор потянулся к сумке.
   Неожиданно для себя Келдыш рванул сумку к себе и словно реликвию, прижал ее к груди. Глаза его затравленно сверкали. Егор ничего не понял, но отдернул руку, словно коснулся оголенных электрических проводов. Келдыш уставился на Егора, Егор на Келдыша.
   - Ты что? - тихо спросил Егор.
   - Везет же тебе, - прошипел Келдыш, - правду говорят, деньги к деньгам липнут. Можно я оставлю это себе?
   Ничего не понимающий Егор пожал плечами. Он еще никогда не видел друга в таком возбужденном состоянии.
   - Да, пожалуйста, - сказал он, - это же тебе передали.
   - Мне? - Келдыш растерянно захлопал глазами. - Не может быть. Мне не могли это передать.
   - Мне тоже. Да что там?
   - Деньги, - выдохнул Келдыш и распахнул сумку.
   - М-да, - после пятиминутного разглядывания содержимого сумки только и смог сказать Егор.
   - Можно, это будет мое? - почти жалобно пролепетал Келдыш. - У тебя ведь уже есть. Тебе ведь хватит?
   - Да бери, зачем они мне, - согласился Егор.
   Он осторожно взял одну из тугих пачек. Келдыш подавил в себе возникшее вдруг желание выхватить ее из рук друга и засунуть обратно в сумку. Егор надломил пачку и весело хмыкнул.
   - Кукла, - сказал он и брезгливо бросил пачку обратно в сумку.
   - Что? - от волнения Келдыш открыл рот.
   - Я думаю, пора смываться. - спокойно сказал Егор.
   До Келдыша только теперь начал доходить смысл слова "кукла". Мимо него проносились дома с темными окнами, мелькали витрины и вывески, но он ничего
   этого не замечал. Ему было обидно. Он чувствовал себя обманутым и теперь с
   трудом сдерживал слезы досады.
   - Эй, Келдыш, оживай, - ласково позвал Егор погруженного в свою обиду друга.
   И Келдышу стало вдруг стыдно за этот приступ жадности, сковавшей все его существо, и он уже завидовал Егору, который в один миг став обладателем огромного состояния, не потерял головы и остался тем, кем был всегда - Егором Обломовым.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"