Если бы не её сварливый характер, природная вредность и постоянное желание объяснять всем, что она всегда права, можно было бы представить женщину бальзаковского возраста. Возраст соответствовал бы такому определению, но такой норов, не был описан ни в одном из произведений Оноре де.
В учреждение она видимо пришла от безнадеги, после сокращения должности, где была хоть и не большой, но начальницей.
Упаси господи кому либо, попасть под такое руководство.
Небольшого роста, расположенная к полноте, совсем не красивая и к тому же вздорная, она с первого дня не понравилась никому из персонала.
Начальник, на инструктаже, был немало поражен заявлению, что она и без всяких инструкций расставит здесь всё на свои места! Объяснения о том, что здесь все "не так", были демонстративно проигнорированы.
Несмотря на стервозный характер, дамочка оказалась на редкость работоспособной и деятельной натурой, без страха так сказать и упреку.
Первая выходка самостоятельной дамы повергло всю зону в шок!
Июль, лето в разгаре, в тени за тридцать градусов. Медработникам в жару можно было обходиться халатом, умеренно раздевшись и не использовать форменную одежду. Чему и последовала врачиха, перед обедом посетив пищеблок с рутинной ежедневной проверкой.
Слепящей белизной халат, значительно выше колен, не скромно скрывал все, что находилось выше. Тонкая ткань спец. одежды откровенно проявляла голое тело, слегка прикрытое двумя обязательными предметами туалета, более менее воспитанной дамы.
К тому же декольтированный халатик позволял без труда обозреть всё спереди , не приподнимаясь на цыпочки.
В таком виде она продефилировала по двору, не спеша прошлась по помещению столовой, кухни, хлеборезки, где её встречали обомлевшие зеки.
За пятнадцать минут пребывания в кормоцехе, весть о голой бабе разлетелась по зоне мгновенно и, вот уже на выходе её ждала толпа человек из тридцати голодных мужиков с нашивками на левом кармане. Увидев топу, дама, нисколько не смутившись, прошла сквозь строй, не торопясь, с достоинством фотомодели среднего уровня.
Замечание начальника нисколько не подействовало на сотрудницу. Зато очень даже привлекло внимание службы безопасности.
Девушка была вызвана на беседу к вышестоящему начальству, откуда вернулась в состоянии стойкого оловянного солдатика, с презрением взглянув на своего начальника, всем видом показывая, что он здесь вовсе не главный.
Подобная реакция некоторых вновь прибывших подчиненных, после бесед в опер.части, давно была известна майору...
Врачиха начала вести себя не просто гордо, она начала наглеть, с каждым днем показывая своё, как ей казалось, превосходство над всеми.
Делая, выволочку медсестрам, по любому незначительному поводу, ругаясь с коллегами и выгоняя любого не понравившегося ей пациента.
А как то в запале никому не понятной ярости, проходя по коридору, откровенно взвопила, что негоже начальнику в рабочее время пить халявный спирт, закрывшись в кабинете!
Никакие увещевания, попытки побеседовать и наставить "на путь истинный", не приносили результатов.
А вскоре персонал начал замечать странную её привязанность к одному осужденному. Продолжительные беседы в кабинете, ничем не обоснованные мелочные просьбы и желания дамы, стали поводом для беседы с молодым человеком.
Тот божился и клялся, что она замучила его своими претензиями и просьбами, постоянными вызовами в кабинет, бестолковыми наставлениями и отчетами.
И здесь, человеку, проработавшему не один год в "системе" было просто понять, что отношения между ними приобрели не формальный характер.
Будучи человеком не глупым, дама поняла, что возникших отношений не скрыть.
В свои 35 докторша не имела ни семьи не детей. Жила со старушкой мамой, давлеющей над ней с детства.
И видимо такая патологическая самостоятельность требовалась ей, для самоутверждения там, где не было её мамы.
Позднее, она рассказала многое из своей жизни, ненавистному когда то ей начальнику.
Вскоре "замученный" докторшей осужденный, внезапно заболел туберкулезом и был отправлен в спец. больницу
Не смотря на это, дамочка вдруг начала меняться! Заметно поубавилось прыти, стала спокойнее и доброжелательнее. В кабинете своем никого не задерживала больше положенного времени, приветливо обращалась с коллегами и совсем перестала ругаться с начальником.
Но при всем при этом категорически отказывалась работать по воскресеньям.
Тайна её раскрылась быстро.
С вечера каждой субботы до воскресенья, она встречалась со своим осужденным в той самой больничке куда его, как позже оказалось, она сама и перевела.
Баба влюбилась, и как ей казалось, любовь её была впервые взаимной. Никакие беседы, напоминания о подписке не могли повлиять на поведение счастливой женщины.
- Я его люблю, делайте со мною что хотите -
Заявила она начальнику в первой их спокойной беседе.
- Увольняться не буду, увольняйте сами, если есть на то основания.-
Она была права, оснований не было.
- Это старый зековский прием -
Объяснял начальник.
- Он выжмет из тебя всё, пустит по миру, разденет догола, загонит в долги, возьмет все что сможет и в одно прекрасное время выбросит тебя, как надоевшую игрушку. Ты не первая... -
Женщина слушала, но ничему не хотела верить, она любила и была любимой.
- И пусть он осужден за крупные мошенничества, не за убийство же! Он добрый, ласковый, он не обманет, мы скоро оформим наш брак.-
Вот так, истеричная дама превратилась в пушистого котенка....
Она не выходила на работу два дня, на третий позвонила её мама и сообщила, что дочь в больнице, в тяжелом состоянии..
Через два месяца, похудевшая и постаревшая женщина, рассказывала как на исповеди всё, что с ней случилось за эти месяцы.
Майор и без неё давно все знал. Знал, что она согласилась сотрудничать с оперативным отделом, докладывая обо всем происходящем в медсанчасти. О поведении начальника, о его "срастании" с криминалитетом, "взяточничестве" и "торговле сильнодействующими средствами среди осужденных", о тех кто из медперсонала "таскает водку и наркотики" и "освобождает от срока по состоянию здоровья"...
Знал даже как поздно вечером в субботу у неё остро заболел живот и как в пылу любви, превозмогая боли, она позволяла развлекаться своему любимому до вечера следующего воскресенья, когда её без сознания, "скорой помощью", доставили на операционный стол. Знал, что она уже не станет матерью и был неприятно уверен, что эта женщина, видимо, никогда не выйдет замуж.