По длинному, узкому коридору помещения колонии друг за другом, пригнувшись, бежали люди с сумками и баулами.
С обеих сторон живой цепочки, размахивая в воздухе резиновыми дубинками, сотрудники (слово то какое - сотрудники...) молча подгоняли пробегающих.
Сержант, размахнувшись что есть силы, врезал споткнувшемуся по ягодицам, заржал по идиотски и с криком
-Вы чё суки тормозите! -
Не пропускал уже никого .
Другие, то же в форме, заржали по - лошадиному и с долгожданной, какой то животной радостью начали дубасить пробегающих резиновыми палками!
Крики, вопли осужденных, возбуждали идиотов, они входили в раж, зверели в своем стадном желании избивать людей.
- Хватит -
Крикнул вошедший врач.
- Паашёл ты...-
В зверином оскале захрипел лейтенант, ударив дубинкой пустоту.
- Следующий -
Заорал сержант, застыв на изготовке.. .
Мужчина шел не торопясь, без вещей, руки за спиной.
Идиоты, в полутемном коридоре, услышав неторопливый шорох двигающейся фигуры, уже глубоко вздохнули и замахнулись, когда вдруг, в светлом пятне помещения проявилось спокойное лицо вора в законе...
Желание орать и махать палками пропало у сотрудников так же неожиданно, как и появилось...
Степан знал, что скоро умрет, доктор не говорил об этом, да он и сам не спрашивал, просто знал. Знал потому, что не взялся бы тюремный врач обследовать его на вольных больничках и готовить документы для "актировки".
Во рту постоянно сохло, живот с каждым днем увеличивался, кожа желтела, слабость обездвиживала, дышать становилось все тяжелее.
Смерти он не боялся, пожил круто, пожил, как хотел, как нравилось, как подсказывало воровское сердце. Было что вспомнить хорошего, и посожалеть, было о чем, но ни как не жалеть и не проклинать свою жизнь.
Потому, как у каждого она своя и только ему принадлежащая, своими руками и умом сотворенная.
Одно его беспокоило, только одно - желание хоть дня два подышать вольным воздухом и умереть, пусть на чужой, но не тюремной кровати.
Три суда и три одинаковых приговора: "Отказать в предоставлении условно-досрочного освобождения....".
Не нравился он прокурорам, статья его не нравилась или болезненный вид не вызывал сожаления, а может быть те тысячи долларов, которые он украл со своими пацанами - компьютерщиками хитроумным перечислением и не вернул государству.
Вся эта суета надоела, он уже не понимал, от чего его тошнит. Толи от печени, которая отказывалась работать, толи от этих мутных прокурорских разводов.
И в мозгу постоянно вертелась фраза последнего прокурора, нечаянно услышанная за дверью суда
-Пусть он сдохнет в зоне -
.Кефир протянул Степану "чек". В почти микроскопическом свертке фольги, находилось то, что его сейчас успокоит, немного расслабит и даст возможность подышать полной грудью, пусть хоть и на минуту, зато почти как на воле...
"Доза" не принесла облегчения.
-Опять нае....-
Мелькнула последняя фраза...
Его долго не забирали из морга. Родная сестра требовала денег от его сожительницы на похороны, а та, в свою очередь и не собиралась хоронить теперь чужое для неё тело...
В кабинет вошел хитроватого вида мужичок в зековской телогрейке, прикрыл дверь, попросил включить телевизор, вновь прижал дверь покрепче и полушепотом сообщил доктору
-Тебе опера наркоту подбросить собираются -
И пропал, будто не было его.
Видно до предела достал доктор этих " санитаров зоны", когда в последний раз, отказав им в ложном заключении, не ведая того, поломал все их "оперативные планы" и возможность срубить "бабла". Врач давно стоял поперек горла у этой недообразованной своры, считающих себя хитрее и умнее всех. Периодические стычки обычно заканчивались руганью - не более, а тут на тебе, решили разобраться радикально.
К вечеру пришлось отправить в городскую больницу осужденного.
Наутро привезли обратно, диагноз не подтвердился. Начальник распекал доктора за неумение рассмотреть "мастырку", не увидеть обмана, не расколоть притворяющуюся тварь, которую надо было "погрузить на машину и кататься вокруг зоны пока она не сдохнет".
В голове не укладывалась предложенное "мероприятие". Начальник сам врач.
И как ему, человеку с медицинским образованием, могло придти в голову "катать пациента на машине до смерти"!!
Обида за предъявленный "непрофессионализм" долбила мозг весь день.
Ему, хирургу с 15летним стажем, сопляк начальник, не державший скальпеля никогда, делает выволочку за то, что человеку правильно оказана медицинская помощь.
В нашем деле главное не ошибиться и не навредить, будь твой пациент хоть демоном из ада!
Толик давно присматривался к Зеленому и тот чувствовал это.
За 2 года расконвойки сколько перетаскал в зону водки, ширева, знал только он.
А Толик подозревал, ощущал "откуда ветер дует", но никак не мог поймать удачливого зека с "товаром".
Примерив к Зеленому все методы своего оперского искусства, Толик всё же получил результат, выраженный зеком доходчиво и конкретно
-Я тебя убъю-
В запале безответной ярости произнес он на последнем допросе. Что было занесено в его учетную карточку красным по белому!
А через месяц Зеленый сбежал ... На инструктаже, перед выездом на место предполагаемого пребывания беглеца, Толику запретили брать личное оружие.
Взял он наручники, дубинку, баллон с газом и со вторым опером отправился в "засаду".
Ждали они четыре дня, расслабились, друг его пошел по своим делам и вот тут то появился Зеленый .
То ли по глупости своей природной, то ли от ностальгии по родном стенам, на 10 сутки своего побега, решил он обозреть родной дом, где и наткнулся на задремавшего Толика. Приставил ножик к горлу, рассказал, как он ненавидит все ментовское, напомнил былую угрозу и полоснул по горлу острым лезвием от уха до уха.
За ту минуту пока Зеленый откровенничал, Толик держал правую руку в кармане и раз десять нажал на спусковой крючок воображаемого пистолета, который не позволили ему взять из оружейки начальники...
К вечеру в санчасть занесли Шукояна.
Засохшая кровь покрывала всю одежду и только на месте правой руки, через грязную тряпку проступали капли крови.
На животе лежала его отрубленная рука, как жуткое назидание друганам, принесшим её хозяина. Руку ему отрубили утром на просеке, пока везли умереть должен был. Но кто то ловко наложил жгут, что и спасло жизнь вору.
Митька впервые видел такое. Знал, что делать нужно, но не знал, как это делается.
Альтер вторую неделю в ШИЗО. И вот теперь бы ему в ассистенты встать к Абрамзону, но видать придется самому оперировать и даже без помощника.
Разбираясь в кровавом месиве, зажимая артерии и вены, Митька не заметил как вошел майор.
- Жить будет?- тихо спросил он, пытаясь не смотреть на Шукояна.
- Не знаю -
Ответил Митька
Майор глянул на место где раньше у вора была рука и неожиданно шлёпнулся в обморок..
Вот так, сколько он народа поизмучил, скольких в кровь избил. И вдруг при виде обнаженного человеческого мяса потерял сознание.
Значит есть в нем ещё, что то человеческое, не убитое, хоть на тонкой ниточке, но сохранившееся от далекой детской любви к своим родителям...
Майор лежал на спине и не кому было поднести ему нашатыря, похлопать по щекам, потрясти, привести в чувства.
Сам же посадил Альтера на кичу, лишил Митьку помощника и одновременно себя элементарной медицинской помощи.
Хотя...от обморока никто не умирает.
Закончив бинтовать Шукояновские раны, Митька приблизился к лежащему оперу, сунул под нос нашатырный спирт.
Майор тряхнул головой, очнулся, зло глянул на фельдшера, поднялся и вышел.
-И зачем ты эту падлу с того света вытащил, доктор?-
Положенец не смотрел на фельдшера. На лице отразилось чувство озабоченности и неприязни.
- А я тебе кто?-
Вырвалось у Митьки
-Я вроде не шестерка твоя и не торпеда, я просто фельдшер, я лечить всех обязан.
И это не только призвание, это обязанность моя, я за это перед людьми и совестью в ответе.
А ты Николай Авдотич, со своими рассуждениями от врага своего ничем не отличаешься. Вот одень тебя в его шинельку и вы два брата близнеца.
Но по мне, разбирайтесь как вам вера ваша велит, а в мои дела не лезьте, здесь я сам себе голова! И случись мне вас обоих от смерти спасать, приоритетов не будет.-
-Ясно - Ответил вор.
- Я вот что тебе сказать хотел, слух прошел, что закусил на тебя майор крепко, подляну готовит, будь внимателен, он на пакости мастер.-
Опять какие то мутки, заморочки и напряги. Ну что за жизнь!
И делал все Митька, как предписывали правила, и лечить никого не отказывался, и водки не пил, и на работу не опаздывал, и не нарушал законов никаких и даже перерабатывал сверх нормы, а вокруг сгущались мрачные тучи.
И шло два чёрных облака на встречу друг другу, медленно увеличиваясь по мере сближения, заряжаясь страшной, разрушительной силой предстоящего разряда.