Небо - это ярко-синяя точка, только она находится очень близко к зрачку. Когда глаз моргает - наступает ночь. Когда наступает ночь, мир Человека Обыкновенного Трезвомыслящего, Цивилизация Глубокомысленных Глупостей и Невыполненных Обещаний, незаметно растворяется в обволакивающих его сумерках, прячется за стену оглушающей тишины в свои привычные, опостылевшие комнатушки. И тогда постепенно, как бы нехотя, лениво появляется на уставших от нашего мельтешения улицах совсем другой, параллельный мир. Это мир забытых владельцами, кричащих в тоске и ужасе автомобилей, мир говорливой воды и молчащих людей - Цивилизация Безумных Поступков и Утреннего Разочарования. Именно в эту стеклянно-слоистою тьму иногда выходят странные люди и необычные звери. Это загадочные Люди Ночи совершают свои прогулки, желая Странного, а иногда и творя его.
Если мы с вами, дорогой читатель, замордованные на работе до потери всяческого любопытства, похоронившие в глубинах уютных диванов свои юношеские мечтания и стремления, захотим вдруг встретиться с чем-то таинственным и непонятным, то давайте наконец оторвемся от заезженного до отвращения телесериала и попробуем взглянуть в лицо Непознанного, попробуем прорваться в Ночь.
Только заклинаю вас, отчаянные смельчаки, не стоит бросаться вдогонку за тенями, изящно скользящими среди деревьев в вашем родном дворе. В лучшем случае встретите вы небритого соседа с нагловатым ротвейлером на поводке. Надо быть вкрадчивым, но настойчивым, ибо тайны боятся нас не меньше, чем мы боимся тайн. Тем более, имейте в виду, что наш безжалостно-равнодушный, к нам в том числе, мир практически уничтожил ту параллельную реальность, мир Неожиданных Встреч и Разлук Навсегда. И очень жаль.
***
А для меня началось все с того, что мой трехцветный кот апокалипсиса стал пропадать где-то ночами напролет. Причем, именно вскоре после того, как заимел он где-то шикарную полоску ярко-зеленой краски вдоль хребта, и из обычного черно-белого Васьки превратился в весьма модного и даже кислотного кота апокалипсиса. Ну вот еще проблема, скажете вы, обычные кошачьи дела, свадьбы-разводы и героические бои за участок крыши с прелюдией в виде громкой хвалебной песни в свою честь. Да, да, разумеется, так все и было, но раньше, еще до приобретения им этого забойного аксессуара. После же приобретения, как я заметил, свободное кошачье племя стало не то что бы бояться или игнорировать его, а просто начало относиться к нему как к абсолютно непохожему на них зверю, до которого им совершенно нет никакого дела. Да и зверь мой, и до того высокомерный как тридцать три египетских фараона, окончательно перестал замечать своих хвостатых собратьев.
Я стоял на балконе прозрачной майской ночью, курил, щурился сквозь дым на приветливо подмигивающие звезды и на гордую и величественную полную Луну. В такие моменты иногда кажется, что все еще впереди, что тебя еще полюбит отчаянно красивая девушка, а может ты сочинишь гениальную музыку, - и тебе становится немного грустно, но в то же время какая-то мрачноватая гордость поднимается из глубины души, прорывается сквозь равнодушие, лень и трусость. Да, именно в такие моменты человек может чуть-чуть приоткрыть занавес и попытаться увидеть необычайное. К сожалению, это удается лишь единицам из многих и многих тысяч, потому что люди убеждены, что тайны всегда "окутывают какие-то покровы". На самом же деле человек сам настолько запутался в своих и только своих "покровах", что не может увидеть без искажений даже улицу из окна автобуса. Ведь мы не в состоянии понять - за чем так увлеченно следит кошка, сидящая на ваших коленях, с кем она играет, когда катается по полу и бьет лапами воздух? А загадочные огоньки в их узких зрачках?.. О, эти вопросы занимали меня с самого детства, даже больше, чем, например, таинственное и пугающее поскрипывание половиц под чьими-то неведомыми шагами, когда все в доме давно уже спят, или пронзительное ощущение пристального взгляда, уставленного в затылок, когда лежишь в полусне, и в то же время точно знаешь, что в комнате кроме тебя нет никого, и быть не может...
Я тряхнул головой, отгоняя наваждение. Итак - сейчас или уже никогда! Надо раскрыть тайну кота апокалипсиса! С этими мыслями я решительно сгреб в карман сигареты, привычным движением сунул в другой заветную фляжку с коньяком, переобулся, и, воинственно насвистывая "Закрой за мной дверь, я ухожу", спустился в Ночь. Конечно, не надо здесь громко разговаривать, шуметь и махать руками. Просто внимательно посмотрите - куда зовет вас безалаберный ветер, в какие знаки сложились прихотливые тени, что могут сказать узоры из светящихся окон, - и тогда идите по этим указателям. Но аккуратно, прошу вас, аккуратно. Попытайтесь хотя бы не встретиться с обычными гоблинами, коих полным-полно в ночных подворотнях.
Сегодня ветер настойчиво подталкивал меня в сторону реки. Ну что ж, Берег - это не худший вариант - место встречи беспокойной, вечно спешащей куда-то воды и застывшей в постоянстве и неизменности земли. Надо только еще зажечь огонь, пусть танец пламени дополнит и закончит картину. Однако не каждое место на Берегу подходит для встречи с Неведомым, и я не спешил останавливаться, неторопливо шагал, придирчиво изучая речные картины. Луна светила так ярко, что, казалось, даже можно было различить окраску окружающих предметов, и ослепительно сверкала Лунная Дорога на беспокойном, тревожимом ветром зеркале реки. Я брел уже довольно долго, погруженный в созерцание и собственные мысли, как вдруг метрах в ста впереди замаячил довольно необычный для наших рек пейзаж. Обычно на этих берегах можно встретить иву, тополь, колючие кусты облепихи, а также длинные тонкие палки клена. Там же, куда я устремил взгляд, росли сосны, корабельные сосны-великаны, росли в непосредственной близости от воды, образуя этакий своеобразный карман у Берега, войдя в который, я оказался как бы отрезанным от внешнего мира - только полоска прибрежного песка, сосны вокруг, Луна и Лунная Дорога, и бездонное черное звездное ночное небо...
Тут я с удивительной отчетливостью осознал - я нашел, что искал, и, если встрече суждено вообще состояться, то произойти это может только здесь. Я наломал сухих веток, сложил их шалашиком и зажег огонь. Ветер помог мне, раздувая и питая его, а сам я удобно устроился на удачно подвернувшейся поблизости коряге, принесенной, видимо, рекой в половодье, но успевшей уже просохнуть. Я достал из костра тоненькую веточку с угольком на конце, раскурил сигарету и сидел, любуясь попеременно танцем языков пламени и беспокойной водной гладью, рассеченной напополам Луною. Предутренний ветер заставил меня придвинуться поближе к огню, протянуть к нему руки как к брату. Я смотрел, как пальцы стали прозрачными, словно засветились внутренним светом - это было очень красиво.
Вынув из нагрудного кармана фляжку, я сделал щедрый глоток. Глубоко затянулся, глотнул еще раз и замер, упиваясь ощущением огненного и в то же время ласкового тепла, разливающегося по телу. В голову мягко ударило, и до меня вдруг дошло, что я каждой частичкой существа своего испытываю восторг, первобытный восторг коренного городского обитателя, угнетенного тягостной необходимостью каждое утро ломать себя, поднимаясь в несусветную рань, умываться, завтракать, трястись в общественном транспорте по отвратительным, разбитым колесами грузовиков дорогам, чтобы добраться до работы, и опять трястись, каждый вечер, на тех же отвратительных ямах, добираясь обратно домой, чтобы, добравшись, приготовить себе наспех дежурный ужин, съесть его, сделать какие-то домашние дела, и, если повезет, успеть еще прочесть десяток-другой страниц из любимой книги... А на следующее утро опять вставать, трястись, и так до бесконечности, до конца Жизни, повторять этот бесчеловечный, кошмарный цикл... И таким пронзительным контрастом по сравнению с этой мрачной картиной резануло меня ощущение Свободы, которое я сейчас испытывал, что, желая не упустить, продлить это счастье хоть на несколько мгновений, я торопливо скрутил колпачок фляжки, глотнул обжигающую жидкость, в очередной раз глубоко затянулся, и, закрыв глаза, подставил лицо холодящему ветру.
Внезапно на ум пришли слова, похожие на строки из какой-то древней Песни. Они крутились в голове, постепенно вплетаясь в плеск воды, потрескивание сучьев в костре, шум сосновых ветвей, - и губы сами стали шептать: "Ветер... Ветер перебирает твои волосы... треплет, путает, играет. Он молодой. Ему можно...".
Что-то насторожило меня. Я открыл глаза, огляделся и вздрогнул - справа на коряге, недалеко от меня сидел кот, обвив вокруг себя пушистый хвост. Что за черт, откуда он взялся - подумал я, и, приглядевшись, заметил зеленоватую полоску на его спине. Так это же мой апокалипсический котяра! - обрадовался я, а кот повернул голову, взглянул на меня, словно бы приветствуя, и снова уставился в даль. И моя мимолетная радость начала улетучиваться, сменяясь смутным чувством тревоги, и я спросил себя, готов ли я к встрече следующей, встрече с Неведомым, которая, я понял ясно, теперь скорее неизбежна... И еще понял я, что неспроста, ох неспроста пришел сюда мой трехцветный кот, что близок я к разгадке его тайны. "А, ну и пусть!" - легкомысленно махнул я рукой и, вновь закрыв глаза, стал медленно поворачивать голову, наслаждаясь контрастом жара от костра и прохлады ветра.
- Это твой Зверь? - произнес нежный мелодичный голос. Снова вздрогнув, я открыл глаза и посмотрел на обладателя голоса, и едва не задохнулся от счастья - это была Она. Та, чьими волосами играл ветер, та, что смеялась в лицо Солнцу, та, которой не было никогда.
- Зверь? А, это чудо разноцветное, - я протянул руку и потрепал кота по загривку, - да, мой. Нравится?
- Очень. - Она присела на корточки и стала гладить кота. Удивительно, но этот маленький стервец нисколько не был против. - Это очень радостно, - заиметь такого потешного проводника...
- Какого еще проводника, - недоуменно пробормотал я, - куда проводника? Это мой котяра, что ли...
- Ну конечно. Когда мне хочется прийти сюда, твой друг всегда помогает.
- Теперь понятно, где он пропадает ночами. Подожди, а зачем вообще, чтобы прийти на этот берег, тебе нужен кот? - Все больше удивляясь, спросил я. - Даже странно как-то. Ведь здесь совсем недалеко.
- Очень далеко. Ты даже представить не можешь, как далеко и как трудно сюда добраться.
- Посмотри туда, - я махнул рукой, - видишь огни? Это свет в окнах. И фонари светят на дорогу.
- Это не мои окна и не моя дорога. - Она грустно и как-то тоскливо улыбнулась. - Даже прийти сюда, на границу, и то радость.
Плечи ее поникли, руки бессильно опустились. Произнесенные ею странные слова только усилили мое недоумение, но оно мгновенно улетело, сменившись настолько острым приступом жалости, что я, совершенно безотчетно, желая утешить, согреть своим теплом, попытался взять ее за руку, и... моя ладонь совершенно свободно прошла сквозь ее пальцы!.. "На тебе!" - бухнуло в уже немного хмельной голове, будто обухом ударило. Идиот, вихрем пронеслись мысли, дождался "встречи с Неведомым", не сиделось дома, кретину, накликал на свою дурную голову привидение... Я вскочил, расширенными глазами уставясь на нее, хотел попятиться, забыв о коряге, и та, конечно, предательски подтолкнула меня под коленки, и опрокинулся я на пятую точку, нелепо и непристойно, успев, однако, выбросить назад руки...
Кот снова посмотрел на меня, мне показалось - неодобрительно, как бы говоря: "Чего это ты устраиваешь истерику?", а я вдруг сообразил, что он, священный зверь Древнего Египта, по преданиям - страж загробного мира, должен однозначно, резко и отрицательно реагировать на присутствие "потустороннего" существа, и уж, во всяком случае, не сидеть совершенно спокойно, задумчиво взирая на него... Нет, что-то тут не вязалось, и я, осознав до конца нелепость своей позы, поднялся, кое как отряхнулся и уже открыл было рот, чтобы задать вопрос, но она опередила меня:
- Чего ты испугался?
- Испугаешься тут, - сердито пробормотал я, - тебе бы такое... - Впрочем, сердился я в основном на самого себя. - Так кто же ты?
- Я... человек. - Задумчиво произнесла она. - Только я... ну, в общем, я - не из этого мира. Но уж и не из загробного, можешь не беспокоиться. - Она лукаво усмехнулась, поняв, что угадала мои мысли.
А мысли мои пришли в полнейший уже сумбур, сказать, что я был удивлен - значило ничего не сказать. В полной растерянности я смотрел на нее, а она смотрела на меня - молча и внимательно. Я понял, что она ждет моей реакции, и смутные догадки зароились в моей голове, и я неуверенно заговорил:
- Подожди... Так ты... - я снова смолк, вспомнив ее слова о "проводнике" и свои же недавние размышления о загадочном поведении кошек, и меня наконец осенило, но я не поверил, и ошарашенно воскликнул: - Так ты хочешь сказать, что ты из параллельного мира?! И это он, - я указал обеими руками на кота, - привел тебя сюда?..
- Вот видишь, как быстро все становится на свои места, когда перестаешь паниковать и начинаешь думать. - Она произнесла это насмешливо, но глаза оставались серьезными, и я понял, что попал в точку, как бы неправдоподобно это ни звучало. - И я действительно могу прийти сюда, только когда этот Зверь поблизости.
- И что же ты здесь делаешь? - Все еще недоверчиво протянул я. - Неужели этот мир интереснее твоего?
- Мой мир... - сказала она, как мне показалось, с грустью, - там все совсем по-другому... Там есть только дома и люди. А здесь... Этот водный поток, эти странные, удивительные предметы, - она протянула руку к соснам, - у нас ничего подобного нет... У нас нет даже зверей, наш мир слишком перенаселен, о них сохранились только воспоминания.
- Так как же вы живете? - Растерянно спросил я. - Чем дышите, чем питаетесь?..
- О-о, - мимолетно улыбнулась она, - для нашей науки это не проблема.
- Но как можно жить без всего этого? Вот река, - я показал рукой на струящуюся воду, вот деревья, - я указал на сосны, - как жить без этой красоты!..
Я замолчал, очень медленно начиная осознавать, как должен выглядеть этот мир: голые улицы, и только дома, дома, дома, и ни кусочка зелени, и пустота, и только люди, люди, люди... И тоска, тоска, тоска... Видимо, мое лицо что-то выразило помимо воли, потому что она слегка кивнула и негромко произнесла:
- Вот теперь ты понял... - Помолчав секунду, она продолжила: - Конечно, как жить без этой красоты... Но у нас ничего этого нет, и даже наше небо - это ярко-синяя точка в бетонном колодце, и наши люди ни о чем подобном не думают. - Она снова улыбнулась, уже откровенно тоскливо. - Это только я немного не такая как все, мне постоянно чего-то хочется, я сама не знаю - чего... И я прихожу сюда, и любуюсь рекой, деревьями, - она говорила медленно, словно пробуя непривычные слова на вкус, - но всегда приходится возвращаться... всегда...
Я видел, что она готова расплакаться, и опять пронзила меня нестерпимая жалость, и захотелось обнять ее, хоть как-то утешить, но это было, к сожалению, невозможно...
- Ну что ты, - произнес я, стараясь говорить ласково, но голос предательски подрагивал, - ведь ты здесь, и я с тобой! Ты можешь быть здесь столько, сколько захочешь!
- К сожалению, только до утра, - улыбаясь все еще грустно, ответила она. - Спасибо тебе. Ведь ты единственный, кого я здесь встретила, и я очень рада, что ты смог понять меня.
- Спасибо, - смущенно отозвался я. И вдруг выпалил помимо своей воли: - Но все же удивительно, черт возьми! Рассказать кому - точно за сказочника примут!
Слово "сказочник" было ей незнакомо, она попросила объяснить его значение. Она смотрела с живым любопытством, печаль ее прошла, и это было прекрасно. Я снова невольно залюбовался ею. Ну как я мог ей отказать? Я объяснил, однако это ничего ей не говорило. Я спрашивал ее о литературе ее мира, но она только все больше удивлялась, не понимая значения произносимых мною слов. Нехорошая догадка зародилась во мне. Я стал по очереди перечислять ей музыку, живопись, скульптуру,- словом, все направления нашего искусства, и оказалось, что ни о чем подобном она не имеет понятия. Так и выяснилось, что в ее мире нет не только природы, что, конечно, удивительно, но в общем понять возможно, но нет еще и искусства, что показалось мне совсем уж диким и противоестественным. Я был совершенно ошеломлен, а она - в высшей степени удивлена и заинтригована. Ощущение бреда достигло крайней точки, и вдруг в голове моей возникла гадкая мыслишка - уж не разыгрывает ли она меня, не издевается ли? Чтобы исключить эту возможность, я на память прочел заученный еще со школы отрывок из "Евгения Онегина", внимательно наблюдая за ее реакцией. И тут же устыдился своих мыслей, потому что реакция вышла бурной, никак мною не ожидаемой: глаза распахнулись в изумлении, губы задрожали, она принялась восхищенно шептать - "что же это?" и "как же это?", в общем, пришла в совершенный восторг! А я с пронзительной отчетливостью понял - я и моя Тайна нашли наконец друг друга. И еще понял я, что к жизни моей, наполненной осточертевшей рутиной, добавился новый, настоящий Смысл...
***
С той ночи прошло три года. Мы с Ней по-прежнему вместе. Три года продолжается наш странный союз, но в одном я уверен: она не бросит меня, не заставит испытать горечь расставания, когда с корнями приходится выдирать из души образ любимого человека, память о нем, его слова и мысли, ставшие такими близкими и родными... К каждой нашей встрече я готовлюсь особо. Поначалу я читал ей лекции о культуре, о каждой составляющей искусства, попутно разъясняя специфические, неизвестные ей термины, и убедился - нет слушателя благодарнее, чем она. Я знаю, о чем говорю, я работал преподавателем, и ни один студент не слушал меня так. Теперь она уже неплохо разбирается в нашем искусстве. Оказалось, что ей, как и мне, особо близки литература и музыка, и у нее есть уже любимые произведения. Теперь каждую субботнюю ночь я собираюсь, беру с собой ноутбук или книгу, выхожу на Берег и развожу огонь, и приходит она. Иногда я читаю ей вслух, иногда мы садимся рядом и читаем вместе, иногда слушаем музыку или смотрим фильм. Мой кот всегда приходит ко мне, независимо от меня, но он тоже с ней. Иногда мы - я и кот - садимся в автомобиль и уезжаем подальше от города, чтобы ей не наскучил однообразный пейзаж. Но всегда есть Берег, сосны и огонь. Я смотрю на нее, как она читает, как она смеется над смешными эпизодами, как наливаются слезами глаза, когда она переживает эпизоды трагические, и жалею только об одном. Я жалею, что нельзя обнять ее, прижать к себе, это романтичное, желающее Странного существо, дочь холодного, безразличного мира, Мира Где Нет Искусства, нет Романтики, нет Мечты... Кот всегда сидит либо рядом, либо на моих коленях, обвив вокруг себя пушистый хвост, и задумчиво смотрит, любуется на нее, и я понимаю что он, как и я, любит ее, верный ее проводник, мой трехцветный кот апокалипсиса.