Петра Павлова мучила совесть. Совесть, которая терзала его и не давала ему покоя на протяжении многих лет. Казалось, что он преступил границы не дозволенного соблазна и теперь пожинал плоды содеянного. В Павлове находились какие-то не понятные ему чувства вины и жалости, но ни в коем случае в нём не было обиды или зависти по отношению к себе или другим людям. Не смотря на то, что он был необыкновенным, замечательным, наделённым особым даром человеком, он не был тем, которому всё дозволенно; наоборот, он являлся человеком, которому ни чего не дозволенно. Только дуракам и ничтожествам, всё дозволенно. Больше всего на свете Павлов ценил свободу. Свободу не действий, но внутреннюю, духовную свободу, лишённую всяких предрассудков и предубеждений. Однако цена такой свободы оказалась высокой и привела его к аскетическому, почти полу монашескому образу жизни. Жизнь потихонечку шла своим чередом, а он почему-то даже не старел и выглядел очень молодо. В Павлове происходил непреодолимый конфликт между свободой и счастьем. Он был согласен на несчастья, лишения и страдания, чтобы остаться свободным. Но совесть, которая точила его душу, покушалась на лишение этой свободы, и давила своей тяжестью.
Павлову шел тридцать третий год. Возраст зрелой, сформировавшейся личности.
Всё бы хорошо, но Павлов был неисправимым мечтателем. Мечтал он обо всём, особенно когда употреблял алкоголь. Жизнь казалась такой бесконечной, и хотелось, вернее, мечталось сделать столько много, что если бы подумать об этом, - то, наверное, понадобилось бы несколько жизней, что бы уместить все планы и мечты. Однако человек живёт не долго, в этой жизни. Время, которого Павлов не замечал, бежало, как родник лесной, и давало о себе знать. Мечтания Павлова, были не какими ни будь особенными, а обыкновенными, человеческими. Всё казалось, что у него ни как у других людей, знакомых. Что жизнь проходит стороной. У Павлова был идеал, к какому то совершенству, объяснить которое он не мог и был не в силах, но всем своим нутром, он чувствовал и представлял этот идеал как на картинке. Особенно это ощущалось после пары рюмок водки. Одиночество. Женщины, только усугубляли это дело своим непостоянством и причудами. Всё те, которых любил Петр, принадлежали кому-то другому, а те, кто любили Павлова, не были любы ему. Пойди и разберись.
Был у Павлова один особый дар. Он мог заглядывать людям в души и видеть, что творилось, там, внутри.
Порой, он бродил по улицам Москвы, Парижа, Берлина, Нью-Йорка и других городов планеты, и ему иногда встречались такие же люди, как и он сам. Вначале он не понимал, что общего у него с этими людьми. Казалось, что существует какая то невидимая, едва уловимая связь между ним и этими редкими прохожими. Какая-то энергия притягивала и объединяла этих, на вид не похожих людей. У Павлова была маленькая комнатка в районе Садового Кольца, и он не помнил, как, и когда попал туда жить. Так же это кольцо было известно, как Кольцо Нибелунгов. Но это из другой истории, оперы или жизни... После очередных провалов в памяти он оказывался в различных городах мира. В своих жизнях он, бывало, оказывался в Германии и был там Питером Паулюсом, в другой раз он появлялся в Америке, как Пит Пауэл и вот в последний раз появился в Москве с паспортом на имя Петра Павлова. И что самое интересное, все события из жизней были вполне действительными и реальными. Опыт был накоплен большой.
До конца было ещё далеко и предстояло проделать некоторые дела, более или менее важные.
Деревья в районе Садового Кольца были покрыты ржавой, как водопроводные трубы, редкой листвой. На небе пролетали перелётные птицы, жалобно испускающие крики на красную от заката атмосферу Москвы. Прочитав конец книги, Микаель, написанную в студенческие годы Иозефом Геббельсом, Пётр подумал про американский фильм, с таким названием в котором участвовал Джон Травольта, закурил сигарету и вышел на растерзание городу.
- Милок, пожертвуй ветерану первого Белорусского фронта, спросила полная бабка, с усыпанной боевыми орденами, огромной как город грудью.
--
Бабуля, а где воевали
--
- Берлин брала, с гордостью ответила бабка фронтовичка. Павлов вытащил все, что было в кошельке и всунул это в старческую руку. Правда или не правда, о чём говорила бабка, Пётр не знал. Просто привык верить сказанным словам. Да и кошелёк у него был особенный. В нём ни когда не кончались деньги...
- Дай Бог милок, дай Бог. Бабка начала кланяться как барину при царе, от чего Павлов смутился, и ему захотелось принять алкоголя как можно скорее. Возле пивной, находившейся неподалеку стояли мужики среднего возраста, пили водку и беседовали о политике страны и молодом президенте. Рядом с ними, удобно устроившись на куче листьев, сидела парочка бродячих собак. Разных мастей и пород. Неподалёку тлел костёр из опавших листьев, издающий едкий запах. По парку, между деревьев, в поисках бутылок, бродили похожие на леших небритые бомжи. Тётка продавщица, ругая какого-то Ваську, отворила дверь ларька и вынесла миску с похлёбкой для собак. - Да чтоб тебя лихоманка побрала, кобель поганый! Ишь ты, алкоголик несчастный. Повадился шляться тут, жених. Ну, Джек, Джек, Барбоска, Ларик идите сюда, я вас накормлю,- продолжала женщина непонятного возраста, подзывая собак. За столиком с мужиками стоял сконфуженный Васька и неловко переминался с ноги на ногу. - Вась, не просто с бабами, к ним особый подход нужен разливая в стаканы водку, сказал другой мужик. Вася достал из пиджака пачку Беломора и закурил.
- Ну а как по-другому, люблю её и всё, а ей хоть бы хны. Чего уж не делал и не говорил. Подарки дарил, в театр драмы приглашал. Васька осушил стакан, закусив чёрным хлебом, и окунул пучок лука в солонку.
- Эх, ты меня не любишь, не жалеешь, заныл Васька, обжав лохматую голову руками. Мужики с сочувствием выпили свои стаканы. Услышав Ваську, Пётр сказал, - жизнь моя, иль ты приснилась мне? В тот момент он проходил мимо поалее.
- Мамаша, чекушку Гжели сделай, - попросил Пётр. Тётка нехотя оторвалась от собак и зашла в пивную, захлопнув за собой дверь. Мужики прекратили разговор, наблюдая и рассматривая нового человека. Вроде новый русский, а глянь, к нам забрёл.
- Да нет говорил другой мужик. Бандит. Пришёл денежки собирать с Валерки Александрова, хозяина ларька.
Глянь, водки взял, Ирод. Напротив, пивной находилась "Крошка-Картошка" Там даже была очередь из шести человек. Пётр встал в очередь.
- Сынок, помоги дорогой. Учительница я. Историю когда-то преподавала, литературу и философию. Жить не на что. Женщина в коричневом пальто, с облезлым беличьим воротником кротко глядела голубыми глазами, в глаза Павлову. По улице проходило много народа. Пётр достал портмоне и, стараясь, что бы ни кто не видел, сунул женщине банкноту.
- Какой хороший новый русский послышался, чей то женский голос. Петра затрясло, как при эпилепсии и всё что он мог сказать было,
- Я, БЛЯДЬ, НЕ НОВЫЙ РУССКИЙ, Я ПРОСТО РУССКИЙ! Быстро расплатившись с еле двигающимися, полуживыми работницами киоска, Павлов направился на другую сторону улицы, к пивной. Мужики слышали разговор Петра с учительницей и от их пронзительных глаз не скрылось ни чего. Павлов выбрал угловой столик. Столы, замурованные в землю были предназначены для стояния, а в случае дождя, над заведением находилась прозрачная как бутылка, зелёная пластиковая крыша. Достав из пальто чекушку, Пётр налил половину пластмассового стакана и с удовольствием выпил и закусил картошкой с фаршированной осетриной. Голуби и воробьи хаотический передвигались по вытоптанной земле в ожидании подачек. Павлов увидел одноногого воробья и кинул ему кусочек хлеба. Воробей-инвалид, смешно подпрыгнул к нему, схватил добычу в клюв и моментально, как истребитель взлетел в воздух, пролетел над старыми Московскими домами, и исчез из поля зрения.
- Однако птицам можно без ноги жить, - думал Павлов. Да и зачем им ходить, когда можно летать? Это только люди ходить могут, а птицы прыгать и летать могут. Хорошо им, наверное. Летать то люди всегда мечтали.
На ум пришёл Икар. Мысль об Икаре прервал проезжающий по Садовому кольцу, когда-то жёлтый, но утративший свои цветовые качества автобус Икарус. Под номером N6.
-Икар, Икарус, воробей, автобус, глобус, чародей, - пришло в голову такое вот сочетание. Вдруг, из-за угла вышел человек, ужасно напоминающий кого-то явно знакомого. Белая одежда, и длинная борода. У человека на голове была одета фашистская каска, где по идее, подумал Павлов, была должна находится чалма.
- Мать честная, так это же Осама-Бин-Ладен. Террорист N1, которого американцы ищут по всему миру. А он по Москве шляется, да ещё со шлюхами, - в ужасе, узнав злодея подумал Павлов. Осама шёл в сопровождении брюнетки и блондинки под руки. Обе были очень красивые, с длинными и стройными как пальмы ногами. Одна была одета в рыжий полушубок, а другая в чёрный. Выглядели они очень эффектно.
- Darling! You are so cute, - проходя мимо пивной, сказала брюнетка.
- И богатенький тоже уже по-русски, сказала блондинка. Бин-Ладен улыбался улыбкой блаженного дегенерата.
Мужики за соседним столиком притихли, и молча глядели на процессию.
- Глянь, каких краль себе отхватил, сквозь зубы процедил, тот, который страдал от любви к продавщице из пивной. Как дать ему в рог,- продолжал Васька. Те хоть и бляди, да наши. Да ещё каску нацепил. Фашист проклятый.
Сплюнув на пол, в знак презрения, он закурил Беломор. Павлов не мог поверить своим глазам, но это был именно он. Осама-Бин-Ладен.
-Осик, ёр литл бёрдс ар хангри,- прижав голову к плечу, сказала блондинка. У Осика была деревянная клюка-посох и он, вроде Моисея, указал этой палкой на "Крошку-картошку". Полакомится столичными деликатесами решил гад, подумал Павлов, наливая водки в стакан. Надо было, что-то делать. Махом, выпив последний стакан водки, Павлов обратился к мужикам.
- Ребята, заработать не хотите?
- А чего делать надо спросил один из мужиков.
- Да говнюка одного надо поймать, и говнюк этот ходит прямо перед вами мужики.
- Бандитские разборки, ясно дело - в пол голоса сказал Васька, - Чеченцы с московской братвой чего-то не поделили. Ты нас орёл в свои мафиозные козни не ввязывай. Мы люди простые. Рабочие и пьющие. Ни к чему нам ваши дела.
- Да не бандит я ни какой! Попал сюда случайно, а тут злодей ходит. Вы даже себе не представляете. Телевизор, наверное, все смотрите. Что в мире происходит, знаете?
- Да не смотрим мы ни чего и нет нам дела до того, что в мире происходит.
-Ну ладно, мужики, а миллион баксов не хотите получить? Мужики открыли рты от удивления.
- Это ж, сколько бухла купить можно на такие деньги, спросил Васька.
- Много, брат, очень много. Всю Москву, всех пьющих напоить можно и ещё жёнам на колготки останется. Только ребята, надо быстро действовать, а то ускользнет. Надо перейти на другую сторону улицы и повязать этого, в каске. Он один, без телохранителей по Москве шляется. Мы его Американцам сдадим.
Вдруг, у Осамы зазвонил мобильный телефон, и он заговорил на арабском языке. Кого-то ругал долго и злобно.
Его дамы закурили длинные, чёрные сигареты More. Поругавшись вдоволь, лицо Бин-Ладена приняло прежнюю, блаженную улыбку.
-We have to go, girls. Девочки взяли Осаму под руки, и пошли на перекрёсток. Из-за угла выехал Мерседес с затемненными стёклами. Окно на заднем сидении было открыто и там сидел человек, очень похожий на Гитлера. На голове у него была чёрная чалма. В руках у него была плоская, стеклянная досточка с белым порошком, разложенным в виде свастики. Гитлер поднёс к лицу досточку, вытащил из кармана трубочку и всосал ноздрёй порошок, крякнув при этом, как гусь, и сказал на немецком языке,
-Ein mal frei! *
Чтоб я так жил. (Нем.) Примечание автора
Осама с женщинами залез в авто, из которого раздавалась песня One Way Ticket . Водитель резко газанул и машина скрылась за углом.
- Ушёл подлец, - с сожалением сказал Васька.
- В Сокольники рвёт гад,- пошутил Павлов. Ничего мужики в другой раз, в другой раз, как бы сам себе сказал Павлов. Пётр достал маленькую записную книжку, закурил сигарету и написал вот такое стихотворение:
Мне не выбраться из этой ямы,
Не добраться до другого берега.
И не выплыть против течения.
А река-жизнь, несёт меня щепку,
Не даёт мне покоя усталому.
Не я первый, не я последний,
Кто пытался её переплыть.
Кто бы смог меня успокоить?
На мгновенье забыть мою грусть.
Отпускаю мечты мои грешные.
Обойдусь я без них, как ни будь.
Без отравы надежд несбыточных,
Легче станет неведомый путь.
На душе стало легче, Павлов попрощался с мужиками и в меланхолическом настроении пошёл, повесив голову, вдоль одинокой, усыпанной листвой алее. Остановился он только возле билетного ларька. Пётр взял билет за 600 рублей на Чеховского "Чёрного Монаха" в ТЮЗ и решил зайти в церковь, которая находилась неподалёку.
??
Спектакль был замечательным. Актёры играли на маленькой сцене чудесно. Павлов вспомнил свои предыдущие прожитые жизни, которых было много. Но он почувствовал, что эта, - есть самая последняя. Бывало, чёрный монах приходил и к нему... В театре работала очень красивая девушка, которая помогала зрителям рассаживаться по местам. Какой то голос подсказал Павлову, что знакомиться с хорошими девушками надо именно в театрах. Он решил подарить ей цветы и познакомиться. После спектакля, Пётр не спеша, спустился в гардероб, взял пальто и вышел к парадному подъезду поджидать незнакомку. Люди, торопясь, разъезжались на своих Мерседесах и джипах, а Павлов стоял на улице, наблюдая за происходящей на ней жизнью. Уже смеркалось. На другой стороне Мамоновского переулка, происходили странные вещи. Рядом с забором, в шеренгу стояла группа молодых женщин. Неподалеку от них стоял зелёный микроавтобус и парочка не дорогих иномарок, в которых сидели ребята в кепках. Мимо этой шеренги то и дело останавливались машины. О чём говорили, Павлову не было слышно. Вдруг, неожиданно все, как солдаты по тревоге бросились в зеленый автобус, и в считанные секунды скрылись.
- А чего они, недоумевая, спросил Павлов у девчонок, стоящих рядом с ним, на другой стороне улицы возле театра
.- Облава, захихикав, ответили девчонки, которые ожидали актёров, чтобы вручить им цветы.
- Каждому свое подумал Павлов Мне, тоже своё, а тому его, а той её. Задумавшись над этим вопросом, он не заметил, как из театра вышла та девушка. На мгновенье он решил, что она непременно примет его за маньяка и заедет в лицо или пшик нет балкончиком с газом. Стало страшно.
- Девушка, можно минутку внимания. Девушка, чуть сбавила шаг.
- Да, я вас слушаю.
- Да как-то неловко, а можно было бы с вами познакомиться, выпалил Павлов. Девушка смерила Павлова взглядом и ответила,
- Нет нельзя, и пошла в сторону Тверского бульвара. Павлов не очень расстроился по этому поводу и, насвистывая песенку "Раз в вечернем дансинге", не спеша, решил пойти покушать в какой ни, будь дорогой столичный ресторан один.
Неожиданно пошёл дождь. Зонта у Павлова не было, он решил спрятаться у подъезда старого здания, которое подпирали могучие атланты и переждать дождь. Павлов отряхнул воду с воротника и начал разглядывать мускулистые плечи и страдальческие лица скульптур. Из подъезда вышла девушка, вся одетая в белом свитере, белых джинсах и белых кроссовках. У неё были густые бесподобные белые волосы, заплетённые в толстую косу. Павлов же был одет во всё черное и к тому же был брюнетом.
- Так. Ин встретил Ян, подумал Пётр Павлов. Девушка достала чёрный зонтик и с радостной улыбкой на лице раскрыла его на встречу косых потоков дождя.
- Вам до метро спросила девушка давайте со мной под зонтиком.
-Давайте, нервно улыбаясь и не веря происходящему, ответил Павлов.
-Павлов Пётр.
- Татьяна Соболева, студентка пятого курса Исторического университета, сказала девушка, протянув Павлову руку.
-Студентка исторического значит, молниеносно думал Павлов, вспоминая учительницу, которой он дал сегодня денег. "Отпускай хлеб твой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдёшь его", пришла на ум Библейская фраза Еклизиаста.
На другой стороне улицы находился какой-то, судя по автомобилям и швейцарам в ливреях дорогой ресторан.
- Пойдемте Татьяна Соболева в ресторан. Я вас приглашаю. Ни чего с утра не ел кроме фаршированной картошки с водкой.
-Пойдемте, - на удивление легко согласилась Татьяна. Нам надо к переходу, и на ту сторону улицы.
Таня схватила руку Петра и притянула его к себе.
- -Давайте ко мне под зонтик
Неожиданно, его обдало нежной волной тонкого запаха, - запаха женщины. От него, участилось сердцебиение, и, заволновались спящие в груди демоны. Напомнил этот божественный запах Павлову Альпийские луга, усыпанные душистыми летними цветами, непроходимые тропики Амазонки с диковинными растениями и цветными попугаями, розариум Голден Гейт парка в Сан-Франциско и дорогие, бескрайние поля Воронежской губернии.
--
Поистине, в вас, женщинах вмещается целый мир, - с восхищением подумал про себя Павлов.
- Да, да! Вот именно так, уже вслух ответила ему Таня. Пётр вы извините, я вам не сказала, что умею у некоторых людей мысли читать. Порой неловко так бывает. В этом есть что-то удивительное Танечка. Ведь я тоже кое, какие таланты имею. Например, людям в души заглядывать. У вас там, я увидел прекрасную, белую лилию. А порой там такого насмотришься, страшно становиться, аж жуть. Однако думаю, что даже злодеи имеют шанс.
-Это вы о покаянии Пётр говорите? - И об этом тоже, но в России с этим гораздо сложнее. Нельзя замолить греха перед священником в церкви, у бога нужно замаливать и не поступать больше, как поступал. Да что об этом говорить, я и сам грешный из грешников.
-Вы хороший Пётр и не такой как все. Идем, те же скорее внутрь, я совсем промокла. Прижавшись, друг к другу под зонтом, они побежали к переходу.
От огромных хрустальных ламп, пылал свет, излучающий тепло и деньги. На красном ковре стояли резные столы с золочеными ножками, а рядом с ними покрытые красным бархатом кресла.
-Прошу внутрь сказал швейцар с поддельной и сальной улыбкой. А внутри происходила следующая картина. На сверкающей от цветомузыки танцплощадке, под группу Чин-Гиз-Хан плясал Осама-Бин-Ладен, обнявшись за плечи с теми же девицами, которых Павлов встретил в тот день. Девицы, как в кабаре, высоко закидывали ноги, а Бин-Ладен стараясь попасть с ними в такт, припевал ух ах, ух ах, ух ах. Чин,Чин,Чин-Гиз-Хан и так далее и тому подобное. В окружении телохранителей, встав на стул, кричал пьяный русский олигарх с несчастным глазами и заплаканным лицом. Он задавал вечный вопрос, себе и всему ресторану, Так всё-таки, кто мне скажет, Россия это Азия или Европа?
-Опять он здесь, будь он проклят. Ни где от него покоя мне нет. Это вы о ком спросила Таня. Да так, ни чего особенного. Чёрт с ним подумал Павлов, пусть его ЦРУ ловит.
- Кого ловить вопросительно спросила его спутница. Ах, Танечка, давайте не будем об этом. Я хочу концентрироваться только на вас, но в меру того, что порой неожиданно приходят и другие мысли, прошу извинить. Таня нежно рассмеялась и загадочно улыбнулась зашифрованной улыбкой Монны Лизы. Давай присядем, куда ни будь, где нам всех будет видно, а нас нет, предложила она.
-Умница, подумал Павлов и сразу смутился.
Принесли меню.
-Советую взять Lapin au Coniac, кролик в коньяке, очень вкусно, - предложил Пётр, а себе, пожалуй, возьму грибной суп и сома в вине. Как ты Танюша на это смотришь? - неожиданно перешёл на ты Павлов.
- Доверяю твоему вкусу, - ответила Таня. Интересно здесь. Люди все такие странные, иностранцев много. А чем ты Петя занимаешься, если не секрет. Павлов налил в Танин бокал вина, а себе, из хрустального графина маленькую рюмочку водки. Ищу волшебный град Китеж, улыбаясь, ответил Павлов. Давай Танюша, за знакомство.
Они стукнулись хрустальной посудой, которая выдала необыкновенно мелодичный, похожий на колокольный, звон звук.
- Вот слышишь, я, по-моему, уже на пороге этого города стою, и колокольни там звонят и встречают. Пойдёшь со мной, лукаво подмигнув глазом, сказал Павлов. Существует легенда о том, что в самом центре России, в лесной чаще, есть озеро. Воды озера лежат неподвижно днём и ночью. Иногда до берегов доносится протяжное пение и слышится далёкий колокольный звон. До пришествия татар, великий князь Георгий Всеволодович построил на Волге город, Малый Китеж, а потом, переправился через реки Узлу, Санду и Креженец, вышел на прекрасное место, где поставил он город, Китеж Большой. В центре города возвышались шесть глав церквей. Придя на Русь и завоевав многие земли, Батый услышал про славный Китеж-град и устремился к нему со своими ордами...
В это время вновь зазвучала музыка, группы Чин-Гиз-Хан. На этот раз играла известная в старые времена песня Moscow-Moscow. Откуда-то из темноты на танцплощадку выбежал Гитлер, в сопровождении шлюх. Песня исполнялась в немецком варианте. Гитлер знал слова наизусть и плясал на русский манер, в присядку.
.- Узнала, кто танцует? - Как такого не узнать. Я в историческом диссертацию пишу, оТреьем Рейхе, оккультизме и мотивации фюрера. Корни идут в средневековье. Христианство. Буддизм. Поиски Граля. Шарлемань, Барбаросса, Фредерик Великий, Вагнер. Много мутного и не ясного, но я кое, что собрала. Таня задумалась, глядя сквозь бокал с красным как кровь вином.
- Так вот продолжал Павлов, когда злые татары подошли к малому Китежу и в битве убили брата князя, сам он скрылся в новопостроенном, лесном городе. Пленник Батыя, Гришка Кутерьма, не вытерпел пыток и выдал тайные тропы к городу. Татары тучей обложили город, но когда прорвались к его стенам, то изумились. Жители города не только не построили никаких укреплений, но даже не собирались защищаться. Жители молились о спасении, так как от татар не приходилось ждать чего-либо доброго. И как только татары ринулись к городу, из-под земли вдруг забили многоводные источники, и татары в страхе отступили. А вода всё бежала и бежала... Когда стих шум родников, на месте города были лишь волны. Вдали мерцала одинокая глава собора с блестящим посередине крестом. Она медленно погружалась в воду. Таня с упоением слушала рассказ Петра, и от её голубых и чистых глаз исходило тепло и добро. Вскоре исчез и крест. Теперь к озеру есть путь, который называется Батыевой тропой. Она может привести к славному городу Китеж, но не каждого, а лишь чистых сердцем и душою. С тех пор город невидим, но цел, а особо праведные могут увидеть в глубине озера огоньки крестных ходов и слышать звон колоколов. Когда он закончил, Таня задумалась на несколько секунд, а затем, как бы проснувшись от сна, огляделась вокруг.
- Странное место ещё раз сказала она как мы, и все эти люди сюда попали? - Мы с тобой Танюша, попали сюда как свидетели истории, а они по другой причине.
Таня протянула тёплые руки через стол и взяла в них ладонь Павлова.
Ich sehe die Zukunft dieses Landes!* - начал было кричать подогретый наркотиками и алкоголем Гитлер.
Я вижу будущее этой страны. (Нем.) Примечание автора.
-Halt die Klappe Adi. Du hast einfach Scheise gebaut*,- ответил из за столика Бин-Ладен.
Заткнись. Ты однажды уже обосрался.(Нем.) Примечание автора.
Проститутки утащили Гитлера с площадки за стол, где сидел Бин-Ладен в окружении двух людей, сомнительного вида. Один человек был в очках и кепке, а второй был генерал-лейтенантом ракетных войск. О чём-то торговались...$$$
-Бред какой-то, ни чего не пойму, - сказала Таня
- А ни чего тебе понимать и не надо. Каждому своё,- ответил ей Павлов. Вдруг в зале стало темно, остались гореть только свечи, и заиграл вальс Шуберта.
- Разрешите, мой ангел, на танец вас пригласить? Павлов встал и протянул ей руку.
-С удовольствием. В вихре танца смешались мысли Петра, за которыми Татьяна уже была не в состоянии проследить, а Танина душа, как белая лилия была раскрыта перед Павловым. Музыка не кончалась, и они словно два лебедя, белый и чёрный, плавно плыли по залу.
Им обоим казалось, что слились они в одно целое. Одну сильную единицу. Что им не страшны ни какие препятствия и невзгоды. Потихоньку они начали отрываться от земли и парить над залом. Ни кто этого не заметил.
Когда они прошли обратно за стол, Пётр закурил сигарету. Таня тоже оказалась курящей, и курила исключительно русские сигареты.
-Тань, я тебе на десерт кое-что приготовил. Подожди минутку. Павлов пошел к сцене, и что-то спросил у музыкантов. Затем он забрался на сцену, сел за рояль и взял пару нот со вступления к песни группы Deep Purple, Child In Time(Дитя во времени). Затушил сигарету в пепельницу, подтянул поближе микрофон, и сказал,
-Это Танечка,- для тебя, и запел под рояль песню.
Годы, летят стрелою
Скоро, и мы с тобою.
Вместе из города уйдём.
Где-то в лесу дремучем
Или, на горной круче,
Сами, себе построим дом.
А вокруг, такая тишина
Что, вовек не снилось нам.
И за этой тишиной как за стеной
Хватит места нам с тобой.
Нет надобности пересказывать весь текст песни, но слова и музыка подходили в самый раз для момента и состояния души. В зале его ни кто не слушал, кроме Тани. Они глядели друг другу в глаза. Два маленьких человечка.
Две вселенных. И сам Святой Дух, опустился на землю и умилённо наблюдал за ними.
- Parsifal! Das ist Parsifal, - спрятавшись за спинами проституток, в панике закричал Гитлер. Он начал быстро надуваться, пока не лопнул и превратился в бурые, похожие на паклю лоскутья. За ним исчезли и проститутки, превратившиеся в куски льда.
Бин-Ладен, закружился как волчёк и вылетел в раскрытое окно, став пыльным облаком. Весь Русский Ренессанс поплыл. Стены начали растворяться.
Всё внезапно затихло. Не было больше ресторана Русский ренессанс. Не было Москвы, колец, Бин-Ладенов, генералов, долларов и Гитлера.
Была только едва слышная музыка. Казалось, что пел хор, состоящий из мужских и женских голосов. Божественная музыка заполняла всё пространство, так, что было тяжело определить, от, куда исходят звуки.
Все, было, есть и будет.
Добро и зло, рождение и смерть, любовь и ненависть. Мы свободны в выборе. Мы так созданы.
Павлов думал, что сейчас он проснётся вновь, где ни будь на другом конце земли.
Но на сей раз, этого не случилось. Под собой он увидел воду. Он поглядел в отражение и увидел чёрного лебедя, плавно плывущего по воде затона.
Скользя по водной глади, огибая лилии, навстречу ему выплыла белая лебёдушка и поплыла рядом. Где-то, на середине затона выскочила рыба, и с шумом плюхнулась обратно в воду, оставив после себя расписные круги.
А на кудрявой рябине, склонившей красивые ветви с красными ягодами над водой, сидел одноногий воробей.