Сборник рассказов, новелл, зарисовок, репортерских материа-лов о городе-герое Новороссийске. Об его жителях.
Моряки, портовики, нефтяники, учителя. Генеральные директоры, офицеры и священники. Ветераны войны, дети и бомжи. Счастливцы, живущие в городе-красавце. Видящие горы, море, мемориалы защитникам и купола церквей. Над ними цветут каштаны и парят в порывах норд-оста чайки.
Сборник-попытка выразить Любовь к родному городу-герою на берегу, откуда начинается Россия.
Автор: Губарь Вячеслав Анатольевич
(Вячеслав Горд-псевдоним с 1996 г.)
Магия города
Буйно полыхают каштановые свечи над площадью Героев в День Победы. И отражают трепетное Пламя Вечного огня. Мемориал десантникам под командованием Ц.Л. Куникова, как и купола Храма Исповедников и Великомученников, в земле российской просиявших, освящают Малую Землю.
Вопреки невосполнимым духовным и экономическим потерям 90-х годов, сегодняшний город еще полон романтики. Пока не проданы море, Маркотхский хребет и воздух над ними. Потому доныне ранней весной слегка веет запахом хамсы былого "Рыбпрома". Круглый год поныне излучает ароматы таежных елей лесной порт. Чего-то не хватает, когда долго нет нефтяного "духа" с Шесхариса и мазутного терминала. Никогда не померкнет дурманящее благоухание миллионов роз былых розариев, делавших райской Парковую аллею. А на набережной аромат километровых розариев рождал улыбку на суровом лике Стража города-Неизвестного матроса. Пока нет Морского собора, Суджукский лиман остается пристанищем лебедей. В Цемесской бухте резвятся дельфины, стаи чаек гоняются за косяками рыб. Еще живы остатки Цемесской рощи-плавней. В текущей сквозь лес реке живут утки и бобры. На склонах Маркохта растут десятки видов чабреца, ярко цветут маки, благоухает дикий жасмин, ползают черепахи, переливающиеся изумрудными оттенками змеи...
. Миллионы россиян стали душою новороссийцами, побывав хоть день на берегу Цемесской бухты. Сибиряки говорят напрямик: "Вы не осознаете, что живете в Раю". Действительно, в Новороссийске непостижима магия, рождающая высокую Любовь у всех, вне зависимости от места рождения. Спасибо тебе, Родной город, за то, что ты есть! С тебя начинается в нас Россия.
2015 г.
<
Морское сердце.
<
Родина.
"Арктур" пришел в Марсалу утром. Агент "Морфлота" попро-сил посетить местную больницу, где с неделю лежит наш моряк.
Перед уходом в рейс ему сделали очередной стандартный набор прививок. Произошло невероятное. Вместо иммунитета, некие бациллы в экстремуме тропиков пробудили дремавший вирус. Тот начал пожирать легкое, ухватился клешней за двигательный центр мозга. По словам лечащего врача, эта быстротечная форма рака сжигает человека за недели. Моряк, конечно, догадался о диагнозе. Перестало жечь под правыми ребрами, немели ноги.
Увидев после недельного одиночества в чужой стране, своих, он вскинулся навстречу вошедшим с мольбой:
-Братцы! Заберите домой, хуже плена тут!
Больше омертвения тела убивало бездушие. Едва узнали, что не жилец, прекрасное обслуживание сменилось хладнокровным садизмом. Стали игнорировать просьбы. Сделали вид, что не понимают английский. Отключили телевизор и кнопку к дежурному. Потом брезгливо выговаривали, морщась запахам.
За час до прихода ребят, отчаявшись докричаться санитара, парень на руках выполз в коридор. И взбесился, увидев медиков, склоненных в молитве. Назло иезуит-сатанистам выпрямился и, чудом встав на ноги, дошел до туалета.
"Арктур"-миниатюрный виновоз. Исключена перевозка пасса-жира. Но экипаж освободил каюту для больного. В дорогу набрали из клиники медикаментов, инструкций. Несмотря на напряженность перехода, каждый находил возможность бывать рядом с больным. Организовали питание, хоть символическое- бульон. Первые три дня моряк упорно спал на полу, стесняясь замарать койку. Но тактичное ухаживание, родная речь на глазах возвращали его к жизни.
Судовая трансляция в его каюте не выключалась круглые сутки. Услышав, что до прихода в Новороссийск остались пару часов, он преобразился. Тщательно выбрился, сменил нательное белье. Полежал около часа, что-то обдумывая. Затем перелез на стул, одел белую сорочку, брюки.
-Мужики ! Ведь-Родина...
Голос его окреп, лицо озарилось умиротворенностью. Покопавшись в чемодане, отыскал и надел нательный крест. Как то смущенно перекрестился. Матрос вынес его на палубу вместе с стулом, усадил лицом в сторону приближавшегося порта. Заходящее солнце пронзило багрянцем зелень деревьев на далекой набережной Серебрякова. Навстречу шел пограничный катер, на котором должны были прибыть медики.
Моряки избегают речей о патриотизме. И это возвращение на Родину было обычным возвращением домой.
Были этой немало лет. Ей бы так и остаться мимолетными строками в потерянной со временем записной книжке. Заметкой о трагедии. Но недавно на одной из досок Почета под портретом немолодого мужчины читаю имя-отчество-фамилию того больного моряка. Нетерпеливо звоню старпому корабля, назван-ного мною "Арктуром". "Помнишь, рассказывал о... Так я нашел его полного тезку!". В ответ ошарашенно слышу: "Ну, это он и есть!". "Но ведь-рак!". Друг удивленно отозвался: "Ты что-не знал? Нет рака!. Вылечил. Сам. Уполз за перевал. Где-то за Ахонкой в долине родников жил в шалаще. Здоровым битюгом вернулся! А врачи года три инвалидность не снимали...". Усмехнулся: "Просто, некому написать о рехнутости нас, россиян. С того света, ради прикосновения к родной земле, возвращаемся! А она, видишь-воскрешает".
1983 г.
<
Парад Победы.
Утром девятого мая смотрю на каштаны в парковой аллее. И точно: накануне Дня Победы большинство из них вспыхивают!. Белыми свечами, озаряющими темную гущу резных листьев. Так в Новороссийске начинается святой для России День.
За утро численность населения увеличивается во много раз. Десятки автобусов привозят экскурсантов и отдыхающих санаториев. Приезжают соседи по Кубани, Дону, Ставрополью. Ведь ежегодный Парад на Юге только в нашем городе-герое.
К десяти утра участники Парада стоят на "Товсь!". Традици-онно впереди-внуки Победителей из Весны 1945 года с именными копиями Победных знамен фронтов Великой Отечественной. Рядом-символ Побед государства Российского на Южных рубежах против турецких и арабских захватчиков последние почти 250 лет. Кубанское казачье войско вновь обрело святыни наших предков, увезенные на чужбину в гражданскую войну. Теперь не только кровь казацкая, кровь отцов в жилах этих ребят, но их души преданы клятве возвращенным знаменам и знакам воинской доблести защитников Кавказа.
На трибуне у здания городской Администрации-полторы сотни ветеранов Войны. Сидят в креслах на почетном возвышении. Это их День. В руках многих зрителей по краям главной улицы города Памятниые плакаты и стенды...
После озвученных уличными динамиками курантов Москов-кого Кремля, после торжественных речей и жуткой по накалу горечи Минуты Молчания в Память о павших, начинается Парад.
Командует им традиционно высший чин военно-морской базы. Правда, вместо грозных крейсеров, здесь-на суше на суше он довольствуется затрапезным уазиком, отчего вовсе не страдает возвышенность происходящего.
В каждой российской семье свой солдат Бессмертного полка
Парад начался ! Как на всех Парадах России в этот день, после знаменной группы родов войск новороссийского гарнизона, идут воины в форме Победителей
Победные знамена из Весны 1945 года
Сегодняшние защитники России для новороссийцев прежде всего-в морской форме. Есть некая магия в лицах офицеров и матросов всех без исключения колонн военных моряков. Их бое-вые ордена иногда заслужены вдали от родных берегов.
Одновременно, наш город единственный Герой на кавказском Юге России. А Кавказ-дело изящное. Потому то по-праву вслед за моряками идут десантники. По количеству и, омытому солдатской кровью, "качеству" они одни из "практиков" в защите Родины на ее территории. Заслуги десантников штурмовой дивизии очевидны. Лица этих ребят опалены битвой с арабскими наемниками, поныне пытающимися на американские деньги воевать на Кавказе против России.
Долго, подразделение за подразделением, шли парадом погра-ничники, ракетчики и представители других видов войск, защищающих Россию на Юге. Ярко запомннаются десятки эпизодов Парада.
Еще издали приближавшийся звук марширующей пока невиди-мой следующей роты заставил зрителей восхищенно, сначала прислушаться, затем восторженно увидеть. Так не дано воинам- мужчинам пройти строевым шагом. Продефилировать на высоких каблуках единым, до идеальной слитности движений, может тольео рота прапорщиц и лейтенанток. Мороз по коже был явно у многих из присутствовавших при виде боевых наград на лацканах кителей многих из них. Девочки, милые, простите нас за то, что вам сегодня приходится быть военными и воевать..
Надо отдать должное зрителям. Рота девчат шла сквозь звенящую тишину завороженности. И уже шли последние шеренги их строя, когда площади и центральная улица по очереди взорвались аплодисментами!
Строевой Вальс каблучков.
Но были и юморные моменты. Увешанный орденами молодой, но явно прошедший пекло-седой командир роты лет тридцати от роду зарделся и сбился с строевого шага, когда из толпы вырвалось шутливое: "Шнурок завяжи!". Грозные на вид казаки тоже вызвали добрую улыбку. Прикольно смотрелся их пузатый Атаман. Говорят, доныне в свои неюные годы запросто жонглирует штангой.
С Атаман-Горой во главе
Потом загрохотала техника.
Кони у защитников Родины стальные. Готовы пролететь по горам и по степям как в танце по паркету
Кульминация парада-Бессмертный полк. Идет бесконечная колонны жителей, освященная фот0графиями отцов и дедов. Идут молча сквозь притихший в священном трепете город.
Завершает святой ритуал оркестр. Саксофоны, горны и фанфары Победы после грохота техники и скорбного шелеста шагов бес-смертного полка возвращают город в сегодняшнюю Жизнь.
Самое мощное "оборудование" в День Победы выставлено на площади Свободы "для разграбления". Взрослые вчитываются в таблички. Детишки-отвинчивают все, что удается. Рядом с памятником Освободителям возвысилось то, что сдерживает нынешних захватчиков. Грозный "пальчик" приподнят над кабиной одного из тягачей. Для непрошенного "гостя" "постраш-нее" мощи установки ее бортовой номер "13"! Зато для детишек эта оборонная техника-лишь игрушка. Может, уже "поиграли"?. Одна из ракетных шахт пуста. Да нет же! Военные благоразумно сберегли содержимое от любознательных "инженеров".
Город-герой полон мемориальных мест. Один памятный комп-лекс защитникам Малой Земли чего стоит! Миллионы граждан хранят в душе потрясение от свидетельств героизма Малозе-мельцев. Но об этом 16 сентября- в День Освобождения.
Пока же-Дань Памяти защитникам всей России. Цветы несут и несут к постаментам у обелисков Героям. Ветеран снял кепку и возложил цветы к постаменту памятника. Он пришел не к дважды герою Советского Союза, новороссийцу, Константину Коккинаки, а к другу детства Так, с непокрытой головой и возвращается к правнукам. Наверное растерянно сокрушается: "Костя-Костя! Какого хрена ты уже ушел. Шас бы за Победу с тобой-по сто, фронтовых..."
.
Цветы ровеснику
А город наполнился концертными признаниями Любви к Победителям. У здания городской Администрации - самая гран-диозная эстрада. Выступали профессиональные и самодеятель-ные коллективы артистов Республик Кавказа. Песня военных лет сменялась величавым девичьим танцем гордых горянок, казачий хор сменялся тенором или бардом...Концерт несколько раз замирал лишь на десять-двадцать минут, отступая очеред-ному нашествию дождя. Но тем не менее артистов хватило на концерт до позднего вечера...Чуть поменьше по площади было еше с десяток концертных площадок. Одной из них традиционно стала площадка перед памятником Пушкину. Рядом с Алек-сандром Сергеевичем фронтовые песни особенно задушевны. Впрочем, от этого площадь не перестала быть главным местом свидания влюбленных. Тем более, что поодаль-лирическая скульптурная композиция "Незнакомка". Орденоносный Ветеран присел к ней в карету, а собравшаяся фотографировать бабулька предупредила : "Только не обнимай! Ты-мой...".
В конце Парковой Аллеи на душе вновь теплеет. Новороссийск получил официально звание города-героя благодаря Совести Леонида Ильича Брежнева. Вопреки циничному большинству, обычному для руководящего "звена" любой страны, он нашел смелость не замолчать подвиг малоземельцев. Поэтому около памятника "Лене" в День Победы обязательно почетный караул. Так должно быть, если государство уважает свою историю.
Под вечер в День Победы приходят с цветами к еще одному святому месту. Приходят новороссийцы из поколения опаленных необъявленными войнами 60х-70х годов. У них, помимо церкви, только у Мемориала афганцам есть право быть в открытую с боевыми орденами и склонить голову в память погибших собратьев.
Имена павших воинов-интернационалистов,
призванных из Новороссийска.
Возложат цветы. Постоят обнявшись. Молча разольют коньяк. Главный тост: "За Победу!" в память отцов, научивших защищать Родину.
После праздничного Салюта небо вспыхивает фейерверками. Белоснежным букетом с алым сердцем посередине. Подобно соцветию каштана, расцветающего в день Победы.
.2010 г. (ред 2015 г).
.
Возьми бомбу в руки.
( или с снарядом в обнимку).
Началась и закончилась эта история в буфете. С разницей, по времени, в сутки.
Опустил ложку в борщ. Звонок служебного сотового:
-Докладывает дежурный. Только что ремонтники обнаружили снаряд, около столовой...
Выглядываю в окно. Столовая на ремонте. Там все наизнанку-черта выкопаешь. Отечественная Война оставила немало сувениров. Звоню сотруднику, отставнику: "Давай, с ребятами к столовой-там...". Находку не назовешь своим именем, чтоб не пугать обедающих. Но поныне верна виза Ворошилова на документах: "Сов.секретно. Копия-на рынок". Сарафанное радио в минуты опустошает буфет от посетителей.
Доедаю в одиночестве. Звонит сотрудник: "Предмет в траншее живой". Обычно он хладнокровен. А тут-осип. Меня это раздражает. Не первый раз железяки "коллекционируем", а он... Ведь, почти все проржавевшие остатки "былой славы" обычно мертвы. Быстро придя к месту, резко спрашиваю: "Почему еще в траншее?". Все отводят глаза, молчат. Наступает момент истины. За плечами у каждого-не раз наедине с смертью. Но это в прошлом, в кадровой Службе. Сегодня дождавшаяся тебя семья, нормальная пенсия. У меня нет морального права на команду "Вперед!". А лезть к снаряду надо. Чтоб исключить ложный вызов спецслужб. Если окажется, что находка-ржавый прах Войны, будут оплеухи руководства за ложную "рекламу" градообразующему предприятию!
Не оглядываясь иду "вперед". На взгляд-обычная ржавая фиговина. "Господи, помоги!"-шепчу под нос. Скупо крещусь и плавно опускаюсь в траншею, сажусь на корточки. Так бережно, как я взял снаряд, брал впервые своего первенца, Сашу. Но тогда хрупкой была его жизнь, сейчас-моя... Медленно встаю, поворачиваюсь, собираюсь положить снаряд на россыпь глины. Но нога подворачивается на скользком дне. Медленно ложусь на россыпь навзничь. В железяке, плотно прижатой к груди, как мне кажется-мертвый холод сменился теплом. Проникаюсь сумасшедшим желанием нежно погладить находку "Успокойся, дите, я осторожно!". Видимо, меня бросило в жар. Еще медленнее, чем до того, кладу железяку на основание, потом на бок. Лежу рядом с ней и боюсь пошевелиться. Лишь через несколько минут отползаю в сторону...
Ни на кого не глядя, выхожу за организованное службой охраны оцепление. Лишь там, вдали от смерти, "догоняет" дрожь в ногах и руках. Закрываю глаза, шепчу: "Спасибо тебе, боженька!". Потому что только сейчас вспоминаю, что не один в этом мире. Да, вдовец. Но есть ради кого жить. Увиделись растерянные глазенки внучки Настеньки. А где-то там, поодаль, обернулась ко мне усталым лицом с грустными дивным глазами и укоризненно покачала головой, как нашкодившему пацану, хрупкая мерзлячка. Не говоря уже о женушке. Оттуда, сверху, боль за нас ей стократ острее. И улыбаюсь, успокаивая: "Не волнуйтесь за меня, любимые!".
Через полчаса понаехало, казалось полгорода "контроли-рующих" и правоохранительных служб. Встали на почтительном расстоянии. Чем-то похожие сдержанностью на участников панихиды. Затем примчались специалисты-саперы. Работы им в Новороссийске хватает. Мы не задумываемся над фактом, что в 43-м здесь на каждый квадратный метр приходилось более 250 кг взорвавшихся, а зачастую и доныне "живых подарков".
Саперы, трое молодых парней, внешне равнодушно "обнюхали" находку. Поцокали языками, что-то выкрутили, приказав всем отойти подальше. На настырные расспросы прокуратуры старшего группы прорвало:"Это-чудо! Тот чудак, кто вытащил ее из траншеи, вот в тако-о-ой рубашке родился!". И в низком поклоне коснулся рукой земли. Откуда ему было знать, что тот чудак сбоку от него. Работаю с ним по должностной обязанности. Спрашиваю: "Неужели так серъезно?". "Да ты чо!!"- взрывается спец. "Упади камешек на нее, когда расскапывали траншею-в клочья всех"- показал на собравшихся. Не спросишь его, почему в моих руках не рвануло. Молитва перед траншеей-не для всех аргумент.
Военных, кому предстояло вывезти железяку из города и рвануть на Раевском полигоне, все не было. Ожидая, я сидел в кабинете, уставившись в окно. Там-море, полное солнечных бликов и вечности... Так подвиг или глупость- совершенное мной в траншее? И не было однозначного ответа. Потому что с уходом дедов, тем более после геноцида перестройки, тает норма заслонять идущих за тобой. Вести своим примером, а то и жертвовать собой.
Ждать военных стало бессмысленно, попросил охрану усилить караулы у находки ночью. И тут в дверь постучали. Мои сотрудники. "Товарищ командир!.."-начал, было, один. Но я прервал. По воинскому званию-он выше. Мое "выросло" не в кадровой службе. Последнее, чем командовал-батальон. И то на сборах в 80х. Набрались шибко горячие парни. Немало рыжих, через одного Асланы, крымские татары. Это потом братски обнимались. Вначале не раз "протыкали" взглядом, как ножом. Но принятие сотрудниками "в свои" грело душу. Через полчаса приехали в Храм на Малой Земле. Где же еще, как не рядом с останками погибших в Войну, нам было помолиться о мире и здравии нашим близким! Моя молитва была также в благодарность за то, что мой поступок не закончился взрывом...
Назавтра, только присел пообедать, звонок сотового. "Мы заблудились!". Пришлось объяснять саперному взводу, как подъехать к находке. Еще не успел отключться, как со всех сторон посыпались настойчивые советы обедавших: "Да Вы, сначала, доешьте, Вас подождут!...". Это был знак уважительного внимания...
Два низкорослых щупленьких солдатика бережно подняли ржавую находку и замедленными плавными шагами понесли к "Уралу". Вскоре торжественная процессия из машин в сопровождении УАЗика с мигалкой медленно выехала за КПП. Мощный морской комплекс, едва сдерживавший дыхание сутки, выдохнул. Побежали погрузчики, лязгнули железнодорожные составы, замелькали красные каски и оранжевые спецодежды.
До следующей железяки, коими полнА новороссийская земля.
2009 г.
Контора Глубокого Бурения
Услышав во втором классе от одноклассника, что по примеру отца будет служить в КГБ, надумал идти в разведчики. Вырос. Жестокая армейская "школа" исключила возможность, как одно-курсники по университету, напроситься в эту самую-"контору глубокого бурения"...
Преданная тобой Мечта лукаво напоминает о себе. Новорос-сийцы связаны с морем, с границей-заграницей. Значит, немину-ема встреча с ребятами "из конторы". Во мне после встреч с ними сложился некий портрет, Конечно без реальных фамилий, имен.
До середины 90х было пароходство с сердцем в полтораста судов загранплавания. Без "спецов" никак. Но как ни присматри-вался к работавшим рядом-никого "оттуда"! Как вдруг, Коля Некрасов, завсегдатай комсомольских сходняков пароходства, смущенно объявил: "А я-в Минскую спецшколу". Тогдашний ВУЗ КГБ. Голубоглазый, схож с популярным тогда Джо да Сеном. Ага, туда берут красавчиков!...
За гостиницей "Бригантина" была пивная. Пришлось нена-долго зайти. Не на улице же вести разговор с работавшим в гостинице другом. В каждой компании рядом безошибочно узнавался морячок. Жили в гостинице, ожидая рейс.. Один такой сидел по соседству. Немолодой в донельзя стоптанных, но "ино-сранных", штиблетах. В ветхих джинсах, ковбойке, с висящей на губе сигаретой. Типичный "водоплавающий". Каково же было мое удивление, когда наутро мы с ним оказались в одной комиссии!. Различия с вчерашним "минимальны". Та же сигарета на губе. Но-выглаженный до мундирности! Вместо радушной улыбки-забрало. Другой человек! Мы отправлялись на внешний рейд "открывать границу" вернувшемуся домой экипажу. В полугодовом рейсе супертанкера было ЧП. Потому состав комиссии был широк. Улыбка радушно встречавшего нас капитана "скисла", когда с трапа послышался невнятный голос поднимавшегося на борт последним. Это был он, вчерашний сосед по пивной. Непонятное остальным было произнесено на итальянском. Капитан и старпом суетливо повели комиссию в кают-компанию. Заметив, что "иностранец" исчез, я спросил коллегу из руководства пароходства, мол, а-кто тот.. Обычно сдержанный в эмоциях, он просиял: "Ты чо? Контора!". И показал большой палец. Стало ясно, к чему с прибытием комиссии члены экипажа остаются в своих каютах. И для того, чтоб "спец" мог без огласки зайти к "друзьям". Вскоре "конторский" вернулся. Широко улыбаясь объявил "Зря от дел Вас оторвали!". Дружески похлопал капитана по плечу: "Экипаж-во! Все-в тебя...". Потом еще часа два оформлялся протокол. Решалась судьба дуралея, ставшего причиной ЧП за границей.
Работая в пароходстве, транснефти, торговом порту, привык к "конторским". Свойские ребята. От одного из них услышал: "Не смотри на погоны. Главное-кто под ними". Не раз, потом, усмехался, узнав офицерское звание "спеца", с кем беседовал: "А сам-обыкновенный!". Складывались приятельские отношения. Как-то шли, болтая, по аллее с одним из них. Вдруг тональность его речи стала напряженной. "Линейка в спине" шедшего нам навстречу, твердый шаг. Аристократ. Когда расставались, я все-таки спросил: "Начальник твой?". Приятель усмехнулся: "Он "там" был бароном. И, представляешь, коммунист. Похоже, доныне шеф вон там!". Кивнул на здание, упрятанное за забором. "Но-мы его не видели!"-закончил он.
Немало знакомых "конторских"- выходцы из горкома комсомо-ла. Встретил на улице Мира в Краснодаре бывшего руководителя горкома. Будто не прошло четверти века. Озарен улыбкой и окры-лен чубом. "Ну ты не изменился"-не сдержался я от компли-мента. "Рыбников" усмехнулся: "С учетом, что сполна прошел северА". "Посадили?"-неудачно пошутил я. В ответ тот рассме-ялся: "Неа-"конторами" рулил!" и кивнул в сторону краевого управления. Разговорились. Одно осталось трагичным в его судьбе. На Аляске на нас работали. Как вдруг один за одним погибли. Как раз Ельцин запустил ЦРУшников на Лубянку, может-в нелегалку!. "Очевидно же, работавших на нас продали заживо!."-усмехнулся с болью отставник. Сгорбился и, не прощаясь, ушел.
Яркая до поры Судьба была и у других бывших горкомовцев. Довелось быть знакомым с одним интеллектуалом. Когда ушел в "контору" встречи были случайны. За два десятилетия службы он почти не изменился. Аккуратный, "ботаник", явно не был в оперативке. Столкнулись в "Магните" после пары лет "потери". Глядя в упор, не сразу узнал его. Кащей бессмертный в траурном плаще до пят! Молча обнялись, понимая, что в последний раз. Легенда говорит, что душу ему вынуло задание Родины. Один "выпускник конторы" в 90-е вошел в руководство совместного с иностранцами предприятия. Позарился на многомиллионный вклад в предприятие из госбюлжета. И исчез. Видно, интеллектуал исполнил за кордоном приговор предателю.
Последняя встреча с "конторой" была отчасти хохмой. Обхожу барахолки. А тут-зашел и "повезло". По соседству взвизгнула бабулька, пытаясь вернуть что-то из рук стоявщего ко мне спиной парня. Перешагиваю ряд. У парня своя правда. Уцепившись за медальон с арабской вязью, талдычит "Слова Пророка! Этим не торгуют!". Бабулька возражает "Ваши из Турции принесли-продать!". Пытаюсь ее защитить. Предложил ему: выкупи! В ответ тот взвился: "Шайтан! Взорву этот рынок!". И убежал. Через несколько минут меня остановил молодой человек и торопливо спросил: "Вы разглядели лицо парня?". Так я стал невольным участников контртеррористической операции ФСБ. Вскоре мы ехали в затрапезном Жигуленке. Как услышал по тональности, двигатель был "с секретом". Трое "хозяев" машины выглядели обыкновенными парнями. Но, тоже "с запалом". Водитель умудрялся вписаться в плотный поток Анапского шоссе, не упуская из вида добротную иномарку. Лексика разговора ребят и серъезные смартфоны говорили об их непри-митивности, вопреки банальной внешности и "прикиду". Не упускали возможность похихикать над лихачами, успели распро-сить, записать координаты. Жаль было с ними, вскоре, прощаться.
Да, кстати, откуда ироничное "контора глубокого бурения"? Для края нефтяников, где прошли детство и юность, это словосочетание было обыденным. На вывесках принадлежности объекта оно употреблялось в прямом смысле слова. А уже шутники дописывали аббревиатуру "КГБ".
2013 г.
Барк "Крузенштерн" у Морвокзала.
Океан будущих капитанов начинается на нем.
"Ум, Честь и Совесть..."
Еще в начале 90-х в Новороссийске было пароходство с числен-ностью свыше семи тысяч работников. Полторы сотни судов с двумя тысячами моряков загранплавания. На берегу порты, судоремонтные заводы, базы технического обслуживания флота. Больницы, дворцы культуры. Руководил этим "городом" началь-ник пароходства Павленко В.Д. Но по политической реальности тех лет он и подчиненные ему руководители предприятий и ректор мореходки, были рядовыми членами бюро партийного комитета. Возглавлял бюро парткома НМП Подборский Ю.Н.
На одном из заседаний разбирали персональное дело капитана дальнего плавания. После долгого загранрейса он вернулся домой. Войдя в квартиру, увидел, что сын-старшеклассник, с офицерским кортиком отца в рке, гоняется за матерью. Защищая жену, выбивая оружие у мерзавца, капитан запнулся в подска-занном инстинктом приеме. Клинок, вывернутый кавалером иконостаса орденов за Великую Отечественную войну, уже и Ветерана Министерства морского флота, вошел в сына.
Оказывается, от капитана несколько лет скрывали, что едва отец в рейс, сын наркоманил. Похоже, парня из "образцовой" семьи, как стало у ментов нормой с ельцинского бардака, втянули в порок и использовали подсадной уткой. Потому что спортивно накачанный безумец безнаказанно искалечил в драках немало сверстников. Типичное для семей моряков загранплавания. Придя из рейса, отец таких семей пол отпуска отдыхал по полной, а вторую пытался хоть вникнуть в чуждую ему береговую реальность. То есть отца фактически нет. Мама водиночку "вкла-дывала" заработанное мужем в материальное.. В этой искусственной среде в детях формировалась мораль, раздавленная "суперменством" над нищими одноклассниками.
... Наиболее скандальные персональные дела к бюро готовил Корж В.В, заведующий отделом пропаганды, По одному из дипломов-юрист. Умел выстроить логику материала в прокурор-ской тональности. Один из цинизмов уголовного права в том, что главным источником обвинения было то, что лично жизни капитана ничто не угрожало. Он обязан был лишь наблюдать гибель жены. Выслушав материал, члены бюро парткома на правах райкома окаменели. Обычно обвинялись развратные судовые буфетчицы-поварихи, либо запившие трюмные механики или садисты-боцманы. А тут!
Обсуждение по статусу начинал кто-либо "мелкий". Главврач больницы моряков скромно молчал. Опустив глаза, что-то сфор-мулировал директор судоремонтного Чекулаев В.Р. Было загорел-ся и рванул в бой, начальник АСПТР. Но под взглядами "коллег" по партии осекся. Серъезный вопрос требовал веского слова. В повисшей тишине заговорил начальник пароходства Павленко В.Д. Обладающий яркой харизмой, бывший хозяин высокого кабинета в крайкоме партии, Виталий Дмитриевич был свободен от условностей. Сумел внести в неизбежный приговор партии в адрес преступника нотки объективной оценки заслуг капитана. Как бы с ответной репликой дипломатично "поправил" его секре-тарь парткома Подборский Ю.Н. и вернул в тональность обсужде-ния партийную строгость. Могла повиснуть тяжелая пауза, потому что еще не выступившие человек десять членов партбюро молчали. Подборский тщетно попытался поднять "должников". Но тут поднялся начальник торгового порта Мартиросян Т.А.-ветеран и орденоносец войны, ветеран морского флота.
По тому, насколько почтительно уставились на него начальник пароходства, секретарь райкома и остальные члены партбюро, враз определился старейшина, чье слово -решающее:
- Прежде всего мы-люди! Потом уже облеченные доверием избравших нас. Моральный кодекс строителя коммунизма-фундамент каждого шага любого из присутствующих и миллионов идущих с нами"- начал Тигран Аветисович слово, больше похожее на исповедь. Собираясь с мыслями, задумался. Чем воспользовался секретарь парткома. Рывком ладони выпро-водил традиционно приглашаемых на слушание персонального вопроса сотрудников комитета и других не членов бюро....
В читальном зале кабинета политпросвещения сложился стихийный митинг аппаратчиков парткома. Привычной было бы назвать партсобранием. Только вот, "повестка" была вне канонов идеологии. Уже четвертый час решался персональный вопрос капитана. А тут-шел бесконечный разговор о судьбах морских семей. Безмерной была боль о жестокой цене за право жить любимым делом и этим неплохо зарабатывать. Судьбы большинства полны горьким личным опытом....
Секретарь парткома Подборский Ю.Н. лишь формально был членом первичной партячейки аппарата. На ее собраниях бывал в исключительных случаях. Потому его появление в читальном зале заметили не сразу. А заметив, севшего позади всех в углу, внутренне ахнули. Обычно на его холеном молодом лице блуждала ироничная полуулыбка превосходства над тобой. Сейчас, подперев подбородок сцепленными ладонями, на нас смотрел старик, потрясенный бессмысленностью жизни. Отказ на естественное приглашение "в президиум", жесткая позиция "я один из вас", насторожила, но и заставила вглядеться в него .
- Бюро нашего райкома не народный суд. Тем более не Небесный. "Не судите, да не судимы будете"-процитировал секретарь парткома, воздев указательный палец вверх. Да, для нас коммунистов, Бог-лишь философское понятие, условность. Но-законы Морали, унаследованные марксизмом из культуры, в том числе, религии, объективно-незыблемы. Да, Моральный кодекс строите-ля коммунизма-не повторение библейских заповедей. Но, в отличие от буржуазной идеологии, мы отрицаем конкуренцию оправдывающую уничтожение людей. Наши принципы продик-тованы Любовью к каждому человеку. Потому капитализм уж который век пытается уничтожить Россию. Заражает наше общество наркоманией, отравляет сознание принципами анархии под видом псевдодемократии. Насаждает практику рабовладель-ческой Римской империи "Хлеба и зрелищ" через попсу и шоу. Вбрасывает под видом свободы бандитскую вседозволенность хозяев экономики. Теперь, понимаете, почему партбюро оказалось между двух огней? Да, юридически капитан-детоубийца. Но его преступление-лишь следствие западного сатанизма. Сын-наркоман уже был морально уничтожен, раз поднял кортик на маму. Высшая мораль еще с библейских времен требует защитить Родину от поругания оккупантом...".
Секретарь парткома говорил еще минут пять. А заключил сов-сем непротокольно. "Компартия, как любое живое дело-не Идеал морали. Один из Вас, знаю, как-то в сердцах сказал: мол, вляпался! Знал бы-не вступал. Так вот, мораль наша, как любого человека, начинается с голоса Совести самому себе. Стал коммунистом-твои поступки должны укреплять моральную основу партии. А если от тебя ей хуже-уйди, не позорься перед самим собой!. Иначе, не только компартия, Родина рухнет...
Описываемое было менее десяти лет до геноцида нашего народа руками ельцинской братвы. Сейчас звучит издевательски определение тогдашней партии как "ум, честь и совесть нашей эпохи". А, может, сумей неуклонно следовать ее Моральному кодексу, мы не пришли к нынешнему самоуничтожению под улюлюканьеи заокеанской империи Сатаны?. Может, и Подбор-ский Ю.Н. не умер бы молодым. Говорят, сердце не выдержало гибели Державы. Разграбили пароходство, торговый порт эконо-мически управляется из Лондона, судоремонтный завод-убогая мастерская. Под флагом Родины в Новороссийск приходят только военные корабли.
1984, 2013 г.
"Дом со шпилем" на Набережной.
В нем было описанное заседание парткома.
Взгляд боженькиной мамы.
В электронной почте появилось настойчивое приглашение давней знакомой приехать в Дрезден. По телефону назавтра , извиняясь за настойчивость, ее голос произнес: "во имя боженькиной мамы...". Оказалось и: авиабилет забронирован.
В Дрезден прилетел поздно вечером. И сразу понял, эничего не случайно. Подруга, на первый взгляд беспардонно, сразу повезла в Цвингер. Посреди ночи !? Сказала явно задуманное заранее:
- "Пока не выветрился дух Новороссийска!". Я едва смолчал, что ее сюрпризы начинают озадачивать. Видо, объяснения впереди.
Передавая меня дежурному администратору Галереи, подруга предупредила:"Извини-так надо! Будешь наедине...Позвонишь-приеду". И-исчезла! Оказаться почти в полночь единственным в Дрезденской Галерее?! Такого и фантазия не подарит.
Зыбкий полусвет. Как тогда, тридцать лет назад, когда был здесь впервые. И тогда, словно был один-не замечал никого. Но, иногда слышал сопение. А сейчас, наедине с Вселенной, поначалу испугался эха своих спешащих шагов! Я инстинктивно спешил мимо залов с другими полотнами. К главному, ради которого, как теперь понимал, прилетел из России.
Оказалось и тогда, десятилетия назад, я не ошибся. Кажется, оно не освещено светильниками. А выступает из тьмы потоками внутреннего сияния. Мадонна с младенцем. Босыми ногами вступает по белому облаку. Видевший ее не раз иллюстрацией, увидев воочию, был оглушен. Облака у Рафаэля-тысячи душ с ликами ангелочков! И я слился с ними-стал сгустком энергии, пронизанным Любовью...
Сейчас, в полночь, не было черных силуэтов пытавшихся вглядеться в Мадонну вблизи. Облако с полотна продлилось навстречу мне матово клубящейся тропой. Меня стало возносить Мадонна звала взойти под покров Любви ее сына. Звала изумляюще знакомым, родным взглядом. Сердце взорвалось сокровенностью вспыхнувшей во мне исповеди младенцу на руках Мадонны Я благодарил Творца за дарованную мне встречу с Едннственной, чьим взглядом Мадонна благословляла меня "Живи!". Через время поблагодарил и побрел прочь.
От Цвингера через невнятный мост над Эльбой мы поехали сквозь калейдоскоп размытых во тьме кварталов. Проехали мимо громадного жд вокзала. Через другой мост выехали на Берлин.
-Не хочу видеть новый город. Прежний был святым. Представь, им в школе говорили, что Дрезден уничтожала не американская авиация, а русские!"-подруга кивнула на сидевшего сзади сына.
Ночной автобан был почти пуст. Впечатление, что подруга специально выбрала ночной марафон. Ведя машину, говорила словно сама себе. "Причина встречи не в нас с тобой, прежних... Летом сорок третьего года в твоем Новороссийске был мой отец. Ему приказали. Да, именно он командовал орудием, что разрушило Вашу церковь. А на митинге жителей отец стоял рядом с комендантом. Тот объявил, что церковь, полную людей, уничто-жили русские с другого берега бухты. Батарея какого-то Зубкова...
На предложение осудить коммунистов вышла женщина с мальчиком на руках. Сказала фразу по-русски и перешла на под-линный немецкий: "Вы не учли глапвного. Пустой храм, если б надо, давно бы разбомбили. Но полный людьми-никогда! За это вы прокляты небом! Месяц-два еще будете...". И пошла к толпе. Комендант выстрелил длинной очередью вослед. Стрелять в спину не решился. Женщина, подождав, обернулась. Стала боком, заслоняя собой сына. Перекрестила окровавленные развалины погибшего храма, уперлась взглядом в моего отца...".
Мы бы разбилась, не упрись бросившая руль подруга в педаль тормоза. Окаменела Я огляделся: автобан с нашей стороны пуст! На просьбу: "Позволь мне" подруга звучно проглотила спазм в горле. Мотнув головой, продолжила путь и нечто исповедальное. "В отца стреляли партизаны. И, может, тем спасли жизнь. Комиссованный вернулся в Дрезден. Мама сказала, что испуга-лась за его рассудок, когда американцы бомбили их квартал. Посреди ада он улыбнулся и сказал: "Это мне казнь за русскую церковь. А тебе?".
Вздохнув, подруга заговорила по-иному: "Я-поздний ребенок. Потому мы ровесники. Уже была в турбюро. Похвасталась отцу, что доверили самостоятельно работать с русской группой. Из пароходства какого-то Новороссийска. Отец напрягся. Попросил поехать с ним в Галерею. А перед входом рассказал то, что тебе пересказала. Потом привел к "Сикстинской мадонне". Несколько замялся. Я не узнавала его, тем более-исповедь. А он указал на Мадонну и сказал: "Глаза! Той женщины. Знает, что погибнет от любого из нас. Но! С любящей улыбкой говорит этими глазами: будьте Людьми-любите друг-друга!". Сказал и оставил наедине с Мадонной...
В Берлине мы в какой-то гостинице сняли номер. Поднялись в ресторан на крыше. Заказали меню торжественного то ли вче-рашнего ужина, то ли уже завтрака. Как всегда, по-женски непредсказцемая, подруга с извинительным: "Оставляю на полча-сика" исчезла. Вглядевшись в сидевшего передо мной ее сына, поймал себя на ощущении, что он в маму, не во всем немец. Но тут же одернул себя. В чем-то и я сегодня не типичен. Под-спудное разглядывание уловил и с его стороны, тридцатилетнего ровесника моего сына. До того замкнутый, молодой человек начал разговор первым.
-"Я только сегодня услышал, где был мой дед. Никто не рассказывал. Заканчивал школу, когда мама вспомнила об одном разговоре с дедушкой. Рассказала ему, как вчера водила вашу тургруппу в дрезденскую оперу. Вы были поражены, увидев в гардеробной, как бабушка одела внучке театральные туфельки. Явно из ее собственного детства. А дедушка спросил, а сказала ли мама, что такое в крови нации? Мама тогда подтвердила, мол еще добавила: "И ни фашизм ни коммунизм не перечеркнут этого". Но один из вас в ответ усмехнулся: "Ага! В театральных тапочках оставили нам пепелища деревень, сожженых с жителями". После маминого того рассказа мы с дедушкой заговорили по-взрослому. Много лет обсуждали парадокс: высокая культура нации и концлагери. Благодаря деду стал богословом. С мамой освоил русский язык. Изучаю пути взаимодействия двух христианских братств: православия и люте-ранства. Если быть точнее, объединяющее нас с староверами. Ведь практика, сначала католицизма, а поже через Раскол вашим Никоном, и православие задавлены государством!..." Между нами сложился важный для обоих разговор о духовном завтра наших наций. Увлекшись, не сразу заметили возвращение его мамы.
"Ну! Если б так думали наши отцы, ввек бы не было войн!" - усмехнулась она. И напомнила сыну: "Время! К студентам нельзя опаздывать...". Глядя ему в спину спросила меня: "Ну, как он ?". Я, конечно, отозвался положительно. Не оборачиваясь, она с грустью констатировала: "И не решился тебя обнять!". Я пожал плечами: "Да кто я ему?". По обернувшемуся лицу текла слеза. "Эх! Мужики-вы..." бросила она. "Ты, даже не понял, что сидим в том же ресторанчике. Та же Александер-плац вот там, дальше-Унтен ден Линден, угол Бранденбургских ворот, Рейхстаг.... И номер, который сегодня-тот же! Ну, не могла тогда сказать, почему хочу от тебя сына... А ты, как-то, виновато: Нельзя! Жена там, в Новороссийске, скоро родит... Я- все помню!". Она вновь отвернулась в сторону восхода. Осторожно придвинув кресло, я обнял ее. Так, молча вобнимку, мы просидели долго. Решился спросить: "Письмо получила? Летом. Фотку женушки вложил. Сынок прислонился щека к щеке, смотрят...". "Получила! А вот тепиерь могу сказать все!"-отозвалась подруга. "Это не пара-нойя-это высшее, что в женнщине. После рассказа папы, после Мадонны.. Хотела родить от тебя, русского. Хотела, как Мадон-на! Вздохнув, уже в полной окрыленности, выпалила: "Родила! Его!!". И показала вослед сыну. "От русского, кстати твоего друга по пароходству". Поерзав в объятьях, призналась: "Сын с моих слов убежден, что его отец-ты! И в интернете твои публика-ции он разыскал". Мда! Русская, француженка, итальянка, но не расчетливая немка могла такое сотворить! "Видишь! Вы поговорили, думаю понравился ему". "А-дальше?"-огрызнулся я. "Пожалей..." -хныкнула она и зримо озябнув, сжалась. Обняв ее крепче, слушал сбивчивое: "Готовила логичные доводы! А сейчас! А, как смогу... Ты же не спросил, почему именем боженькиной мамы уговорила приехать?. Почему-в Цвингер! Мы-то живем в Берлине. Сын преподает. Теперь скажу, откуда знаю-чьими глазами на тебя смотрела Мадонна!". Я едва слерживался от вопросов. Она вздохнула: "Ну, получила тогда фотографию твоей жены с сыном и взвыла. От прозрения какого-то. Боженькина мама Рафаэля смотрела на меня с фото! Ведь, скажи, глазами твоей женушки, там в Галерее, она смотрела и на тебя??". У меня перехватило горло, слезы заставили зажмуриться. Конеч-но, все было так несколько часов назад там, в Дрездене. Я уже догадывался, что в душу каждого Сикстинская мадонна вглядывается глазами самого святого для пришедшего к ней... Глазами потрясшей немца новороссийской мадонны. Глазами безумно любимой мной и чистой душой женушки... "Сын в интернете прочитал публикацию в память твоей жены. Сказал мне.... Тогда я и решилась на эту встречу!".
...Прилетев домой долго скоблил отвыкшую от женской руки хрущобку. Будто уже завтра приедут зарубежные гости. Конечно квартал, где была разрушенная церковь давно оккукупирована застройщиками. Покажу гостям Успенский храм. После пожара, более похожего на поджог, он расписан дивными древнерусскими образами. Уверен-будут интересны слависту, внуку немца, бомбившего храм с прихожанами.
2013 г.
dd>
Мемориал "Непокоренным"
на месте расстрела новороссийцев в 1943м году.
Свеча в окне.
Окна его квартиры смотрят на Анапское шоссе. Потому демонстрации центральной части города и февральское шествие к Мемориалу малоземельцам, не видны. Но поздними вечерами накануне Дня Победы он напряженно ждет едва заметного землетрясения. Потому что грохот отсечен стеклопакеты. С пред-праздничной тренировки возвращаются парадные "коробки" и техника. Вот и сейчас-завибрировало. Он подошел к окну в ожидании, когда парадный строй будет виден у "Бригантины"...
Не оставляло ощущение недосказанности в разговоре с внучкой . Два часа назад шли мимо мемориала Афганцам в парке имени Фрунзе. Внучка спросила: "Деда! А ты воевал?". "Нет! Один день не в счет..."-машинально ответил он. "Ну, как это: я же видела твой Орден, медали!"-не унималась девочка. "Мой отец, дедушка твоего папы, воевал! Молодым морским офицером. На Пулковских высотах-защищал Ленинград. Оглоушило миной, попал на два года в гитлеровский плен. Потом советский концлагерь-три года. Вернулся домой 27 летним-глаза мертвые. Почти шесть лет вычеркнуты из жизни. Ордена и звание через 20 лет вернули."-попытался он увести разговор в сторону. "Значит, мой прадедушка! А папа мой: на какой войне был?"-не унималась она. "Слава Богу-спасли от Чеченской". "Но он же-ранен?". "Эт так, рикошетом. Их всего двое на спецобъекте служило. Напарник свихнулся, открыл стрельбу. Говорят-арабский боевик, которого привезли из Чечни, что-то брызнул. Если б не твой отец, десятки офицеров погибли бы". "Деда! Ну, все-таки, а ты?". "Прости, маленькая, не могу. Заплачу!"- оборвал он внучку. Через сорок лет былая реальность стала невыносимой болью. Мучил безответный вопрос: "Почему только я жив?". Каждая мысль об оставшихся в сопках теперь вызывала слезы...
Дважды в год, в День Победы и в конце сентября, они созванивались и приходили вечером с цветами к Мемориалу Афганцам. Одиннадцать новороссийцев-инженеры, бухгалтер, тренер. Не кадровые военные с боевыми орденами. Склонившие голову в память погибших собратьев. Возложив цветы, постоят обнявшись.
Призывались пацанами от военкомата наискосок от пароходства. Служили в разных местах. Увидели друг-друга в эшелоне из Уссурийска. Поседевшие в 20 лет. Лишь одному, оставшемуся без ноги, удалось потом оформить инвалидность. И ордена вручали скрытно. Едва ли не вахтеры военкомата. А маме вскоре умершего-курьер. Не принято уточнять за что. В принципе, за одно и то же в однн день мирной жизни Родины. Задолго до Анголы, Афгана и Чечни. За их спинами Страна не узнала об остановленном на границе Апокалипсисе. Спасибо, отцы научили заслонить собой Родину!
Если попадают за стол, традиционно озвучивается три тоста. "За отцов...", "За сыновей...", "За тех, кто...". Может вырваться: "За женушек...". Увы-вдовцы. Так было и год назад, в юбилей Победы. И не заметили, как к столу подошли ребята с букетами сирени. Опередив попытку "оправдаться", вручили с пожела-нием: "Отцы!. Будьте здоровы!". Он уверен, что каждый принимал букет в память о своем отце и в память о погибших сверстников.
Но повторение прошлогоднего-святотатство. Вопреки боевым наградам, они не Победители. Вопреки выполненному воинскому долгу, не остановили нашествие дерьмократии, предавшей Родину. Сложно теперь вернуть проданные задарма за рубеж, с ведома Ельцина, ключевые предприятия оборонно-промышленного комплекса, торговые порты и многое другое, без чего Страна-колония. Вернуть- сложнее Победы в 45м. Стыдно за это перед отцами. Может, именно этот стыд за прошедший год остановил сердца еще троих собратьев. Похоронены на Кабахахе. Вопреки их мечте еще в эшелоне домой, в Новороссийск. Пройденный Ад обязывал жить недолго. Потому двадцатилетние договорились: умер-сожгите, прах развей-те над морем. Выбрали утес с видом на родной город за километр перед Кабардинкой... Завтра ему предстоит водиночку смотреть сквозь слезы на фейерверк Победы над бухтой...
Анапское шоссе внизу расцвело сине-красными мигалками сопровождения. Не вытерпев, распахнул окно. Строевой печатный шаг доныне вызывает в нем восторг. По роду воинской службы его подразделения приучали двигаться безшумно. Даже на своей территории. А этот ритмичный перестук одновременно сотен подошв говорил: не таясь идут хозяева этой земли.
В начале 70х американский идеолог нацеливал силы планетар-ного сатанизма: "Мы обязаны уничтожить Россию. И уничтожим -руками самих русских!". Печатный шаг защитников Родины уводил от тяжелого ощущения гибели Державы в 90-е...
Короткий грохот шедшей за личным составом гусеничной техники сменился шорохом громадных противоракетных комплек- сов. Чем-то напоминал инстинктивную привычку спецподразде-лений двигаться бесшумно. И эта ассоциация окрыляла душу! За "спинами" этих комплексов Россия, не впервые в своей истории, расправит плечи экономики, преодолеет последствия горбачев-ско-ельцинского геноцида.
Он вслепую нашел на подоконнике оставшуюся с февраля церковную свечу. Ежегодно, в час торжественного Марша к Мемориалу малоземельскому десанту, он следует призыву зажечь "Свечу в окне". Провожая взглядом уходящую по Анапскому во мглу парадную колонну, он вновь зажег памятную свечу и ею перекрестил удалявшихся. Прошептал: "Бог вам в помощь, сыны!".
2015 г.
<
Танго моему городу
<
Город на ладони.
Телефонный звонок был накануне. Не совсем знакомый женский голос свойски пригласил в поход. Не принято обижать вопросом: "А Вы-кто?". Благодарю за приглашение. В Новороссийске, раз "попав" в группу "выходного дня", зачастишь "на природу".
Легкость на подъем повела нас сегодня утром вновь за хребет в еще живой лес у Неберджаевского водохранилища. Подъем по склону-не прогулка по аллее. Шуршание в ушах встречного ветра сливается с легкой одышкой. Можно дефилировать по серпантину дороги рядом. Но там нет экологически чистых трАв, ради которых идут в горы. Бухта за спиной зримо опускается вниз и превращается в серебристое зеркало с замершими на внешнем рейде танкерами и сухогрузами. Противоположная ее сторона с микрорайонной спальней временами скрывается за кружевными занавесями еще сизых туманов. Потому не нависает над городом Колдун-гора. Призрачные многоэтажки уменьшаются до невзрачных коробков. Пока нам не до оглядок на город.
Ведет признанный мэтр травных премудростей Сережа. Он без умолку рассказывает, показывает, подводит к нужным кустикам. Подкапывает, выдергивает, сует под нос желающим-дает вдохнуть неповторимый аромат растения. Терпеливо объясняет ошибки... Прямо-"натаскивает" на бесчисленные травы. Из-за него собралась большая команда. Без скидки на возраст все одинаково усердно лазают меж козьими тропами в густом ковре чебреца и млеют от восторга, получив похвалу предводителя за удачно найденный шалфей, черноцвет или медуницу... .
Очнулись едва ли не у перевала. Рюкзаки ощутимо "располнели" от кульков с залежами трав. Устало плюхаюсь лицом вниз в густой ковер зарослей чебреца. И-вновь задыхаюсь. Каждая очередная поляна на склоне рождает свою разновидность пахучих трав. Запах, провожающий тебя с предыдущей поляны, порой никак не похож на аромат следующей. Тот же чебрец, тот же шалфей, та же мята, та же медуница, а запахи лишь похожи. Потому и зовутся: горчичный, перечный, мятный, пряный, медовый, пресный, резкий, лавровый, даже-тленный.
- Смотрите!!...- слышится восторженный выкрик.
С трудом поднимаю одурманенную запахами голову, оборачи-ваюсь в сторону вытянутой руки. И пораженно застываю. Если кто помнит песню в исполнении Софии Ротару с словами: "Мой Белый город-Ты цветок из камня!". Этот гимн написалн словно только что. Автор лежит рядом на склоне горы над Новороссийском! Только- раньше меня обернулся!. Вон сияет синими очами нескольких десятков этажей стеклянная башня на набережной. В белом массиве микрорайонов изящные пары небоскребов-близнецов. В центре города, сверкают кресты маленького отсюда Собора. Вон синие куполочки Церкви всех святых на Малой Земле. Слава Богу, Мемориал малоземельцам еще не погребен московскими застройщиками. Душа города еще жива! Живы еще аллеи, парки, скверы с белоснежными свечами цветущих каштанов!
Туман окутал Колдун-гору, отчего скальный массив явился мудрым Ангелом-Хранителем. Инстинктивно крещусь, шепча над улыбающимся просинью моря и белизной домов красавцем-героем просьбу "Храни, Господь, мой город!". Солнце позади нас вынырнуло из облаков над Кавказским хребтом и Новороссийск вспыхнул слепящими отблесками тысяч окон, за каждым из которых наши близкие...
Даже дети, что с нами, ненадолго притихли. Ненасытно любуются залитым солнцем своим Домом. Думаю, каждый из них остро пожалел, что нет с ним десятков оставшихся там, внизу родных, друзей. Но детское терпение кОротко. "Смотри-еще один!"-закричал умудрившийся первым разглядеть ставшего рано утром у морвокзала очередного гостя города-заокеанского крейсера. "Гля-парусник!"-отзывается другой. Под очистившимся от туч небосклоном, как в распАхнутом окне, город-на ладони...
Город манил и завораживал своей воздушностью. Мы ненасытно любовались им. Наш сегодняшний предводитель Сережа принялся неутомимо рассказывать детишкам о примечательном. Там гора "Пирамида"-на ней альпинисты тренируются. Там Неберджаевский водовод. А в-о-о-н там, будет объездная дорога. А вон, едва выступают из дымки сбоку перевал Волчьи ворота- въезд в город. Они как врата в Рай. Днем ли въез-жаешь в город-перевал одаривает крыльями. Взлетаешь взглядом едва ли не до Геленджика, Ну, до Кабардинки однозначно. А ночью еще "улетней". После тьмы перед тобой, как только проезжаешь поворот на Раевскую, вмиг разворачивается зарево огней автострады, проспектов, улиц Осоавиахима, Видова, Мысхакского щоссе, до россыпи светлячков корабельных огней на рейде.
Вместе с Серегой "завелись" и родители детишек. Принялись то и дело подсказывать своим чадам упущенные детали.
Но-нас ждал маршрут....Сегодня нет главного заводилы таких вылазок. С туристическим гуру нескольких поколений новороссийцев Геннадием Николаевичем Синюшиным освоены озеро с лотосом рядом с Абрау-Дюрсо, горные тропы за Шесхарисом и поляны у поселка Ахонка. С ним открыты Тешебские водопады и побережье чуть ли не до Анапы. Несколько лет, по примеру Геннадия Николаевича, компания "Арго" под руководством Ольги Серебренниковой собирала туристические группы. Лет пять в интернете регулярно публиковался цикл ярких очерков "Кругосветка с Арго". Потому сегодняшний выход "на Неберджайку" как повторение букваря. Вскоре достигаем намеченной поляны у озера.
Первым делом-разобраться с добычей. Пока собранный чабрец не задохнулся в кульках. Поляна "расчертилась покрывалами с разложенным на них травами. Вскоре разложили и содержимое рюкзаков, взятое из города..