Губский Владимир Иванович : другие произведения.

Весть, явленная боем под Бадаберой. Пролог. Часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    25 летию подвига советских воинов под Бадаберой посвящяется. В повести использованы тексты песен - "В горах под Пешаваром" - С. Ильева, "Памяти Вадима Бураго" - Игоря Морозова, "Горит звезда над городом Кабулом" - Виктора Верстакова, а также тексты песен автора.

  
  

Весть, явленная боем под Бадаберой.

  
  

Пролог.

  

   Трое мужчин - Михаил, Гавриил и Рафаил, сидели у костра. Они о чем-то беседовали. На небе ярко горели звезды. Легкий ветерок тихо шелестел листвой.
  Вдруг эту тишину разорвал какой-то речитатив, издаваемый молодым голосом под звуки гитары, терзаемой неумелыми руками.
   Один из мужчин - Михаил, поднялся и пошел на вопли срывающегося голоса, раздающиеся от стоящей недалеко палатки. Там тоже горел костер, возле которого сидело трое парней и две девушки.
  Когда мужчина подошел к этой группе отдыхающей молодежи, то спросил -
  -- Молодой человек не одолжите на несколько минут вашу гитару?
  Молодежь дружно повернулась в его сторону. Музыкант, криво улыбнувшись, ответил -
  -- Дядя, а вдруг ты поломаешь этот нежный инструмент? Как мне тебе его доверить?
  -- Возьми залог, - сказал мужчина и протянул парню купюру в 100 долларов.
   Вся группа стала внимательно рассматривать - просящего. Мужчина был среднего роста, но крепкого телосложения. На вид ему было лет сорок пять. Из-под расстегнутого воротника рубашки, виднелась тельняшка. Во взгляде его была холодная уверенность.
  -- Ладно, уговорил! - сказал держатель гитары, взяв стольник и протянув гитару.
  -- Можете присесть у нашего костра, - сказал незнакомец, беря левой рукой гитару.
  -- А нальете? - спросил один из парней, - А то у нас, у самих, есть!
  -- Нальем. Только у нас - не пьянка, не пикник, не уик-энд, а вечер памяти погибших товарищей! Поэтому без пошлостей, лучше молча!
   Молодежь, после недолгих колебаний, приняла приглашение, немного, поутихнув.
  Когда подошли к костру, возле которого сидели Гавриил и Рафаил, начали знакомиться. Парней звали - Игорь, Павел, Сергей, а девушек - Татьяна и Ольга.
   Когда все расположились у костра, Михаил, неспешно, настроив гитару, запел -
  
  В горах под Пешаваром, в Пакистане,
  Решив позор плененья кровью смыть,
  В ночь группа пленных подняла восстанье,
  Чтобы хоть день свободными прожить.
  И пусть нас мало, но никто не дрогнул,
  Хоть жерла смерти нам в глаза глядят.
  Советские солдаты - это значит,
  Что даже мертвых нас не победят.
  
   Нас не сломили рабские колодки
   И даже автоматы нас не взяли.
   Враги трусливо всех прямой наводкой
   Из пушек пакистанских расстреляли.
  
  Нам Родина звездой далекой светит,
  И ловит взгляд призывный этот свет.
  Мы не отступим ни за что на свете,
  И малодушных, между нами - нет.
  Ведем сраженье, но уходят силы,
  Живых все меньше, шансы не равны...
  Знай, Родина, тебе не изменили
  Твои в беду попавшие сыны.
  Знай, Родина, тебе не изменили
  Твои в беду попавшие сыны!
  
   Нас не сломили рабские колодки,
   И даже автоматы нас не взяли.
   Враги трусливо всех прямой наводкой
   Из пушек пакистанских расстреляли
  
   (слушай песню)
  
   Песня прозвучала, но еще некоторое время царило молчание. Так разительно отличались торжественно-тоскливые звуки гитары и красивый голос певца, от того мягко сказать бесталанного бряцанья и ора недавнего владельца гитары.
  -- Как красиво, торжественно и с пафосом! - сказала одна из девушек - Ольга.
  -- Ну, сейчас прошли времена надуманного пафоса, - сказал с некоторой ехидцей посрамленный музыкант - Павел.
  -- Вы, наверное, воспитанные говорливыми демократами, думаете эти слова - поэтический вымысел?
  -- А то не так? - возразил вопросом Павел.
  -- Не так! Это лишь весьма поверхностное, да поэтическое, но весьма неполное отражение настоящих событий, подлинного героизма! - ответил Михаил.
  -- Интересно услышать, что за события вдохновили поэта на такие слова! - сказала Ольга.
   Михаил, тоскливо перебиравший струны, обратил свой взор на просившую девушку. Холодок в его глазах растаял, появилась некоторая теплота.
   И, отложив гитару, он сказал, -
  -- Хорошо, слушайте!
  

  
  

Воины, ушедшие в легенду.

  

Рассказ Михаила.


   Если двигаться из города Кабула - основанного Александром Македонским, избранного столицей великим Бабуром - основателем Империи великих Моголов - по реке Кабул на восток, то попадаешь в город Джелалабад, основанный Акбаром - самым великим императором великих Моголов. И Кабул, и Джелалабад лежат среди плодородных долин. Бабур был очарован, в свое время, мандариновыми садами Кабула. Далее, двигаясь от Джелалабада по реке на восток, приходится проплывать между крутых гор по достаточно узкому руслу, а вокруг и намека нет на долины. В этом месте реки и проходит граница между Афганистаном и Пакистаном. А река течет не куда-нибудь, а в полноводный в низовьях Инд.
   Значение этого пути из гористой Азии в долину Инда понимали и в прошедшие века.
   По этому пути издревле двигались армии и в Индию, и оттуда в гористую Азию.
   Водили здесь армии и Александр Великий, и Чандрагупта Маурья, основатель династии Маурьев, и Харша (Харшавардхан), тоже основатель империи, и хромой Тамерлан, завоевывать Индию проходил этим путем, и конечно Бабур. Как вы поняли, стратегически важный был путь.
   И вот когда из Азии движешься между скалистых гор в долину Инда и вдруг выходишь на равнину - на юг открывается путь в плодородную долину Инда. И вот там, ребята, стоит город Пешавар, а немного южнее стояла старинная крепость возле селения Бадабера.
   Эта крепость и создавалась для задержки армий вторгающихся сюда путем, о котором сказано ранее.
   Не забыли эти места и современные стратеги. Здесь, под Бадаберой, в 50-е годы двадцатого века был построен американцами аэродром. С этого аэродрома летали на разведку над Советским Союзом самолеты фирмы Локхид - U2. Они обладали чрезвычайной высотностью и беспрепятственно летали, некоторое время, над Союзом. Американцев интересовал, строящийся тогда, Байконур и другие стратегические объекты.
   Отсюда ушел в свой последний полет Фрэнсис Пауэрс. Полет был прерван советской зенитной ракетой комплекса С-75. А сам летчик, впоследствии, был обменян на легендарного советского разведчика - Абеля.
   А в 80-е годы 20 века здесь концентрировались отряды афганских моджахедов.
   Здесь они получали подготовку в специализированном лагере, где преподавали военное дело американские инструкторы.
   Здесь они получали новейшее оружие, с которым их учили обращаться заботливые учителя, несущие миру общечеловеческие ценности.
   Здесь же, в крепости Бадабера и находились: арсенал с оружием, казармы очередных экспресс-курсантов из моджахедов, и комнаты отдыха от трудов праведных их американских учителей.
   Отсюда они, молодые стервятники, вскормленные американскими орлами, - отряд за отрядом отправлялись на войну с неверными - с шурави, в Афганистан.
   Рядом, за территорией крепости, расположился палаточный городок афганских беженцев, исправно получающий гуманитарную помощь мирового сообщества.
   Но вот мужское население этих беженцев было структурировано на полки, которые ротацией проходили через учебный центр и отправлялись в Афганистан, совершенно с мирной миссией - с американскими "Стингерами", с американскими же, снайперскими винтовками, минометами, рациями и прочим снаряжением, странным образом не соответствующим их декларированным гуманитарным акциям.
  
   Уже нельзя установить имя одного из тех гуманистов - кому принадлежала идея, в надежных подвалах средневековой крепости, сделать застенок для особо упорных советских пленных. Тех, у которых чрезвычайно сложно было сломать волю, а у некоторых, наверное, вообще невозможно.
   Может быть, идея пришла Биллу, командиру американских инструкторов, но не будем наговаривать на самых добрых людей на Земле, выходцев их империи Добра. Доподлинно - неизвестно.
   Вдохновитель этого деяния вполне мог гордиться своими гуманистическими принципами. До этого пленных держали в вырытых тюрьмах-ямах - зинданах, а теперь они получали надежное содержание в каменных камерах средневековой крепости. Правда били и издевались здесь над пленными не меньше, но таковы были издержки этой войны, впрочем, как и многих других войн.
  
   Пленных, конечно, использовали на работах по переносу тяжелых ящиков с боеприпасами и оружием. Казалось, не было - ни для моджахедов, ни для их высокоцивилизованных наставников, никакого риска быть уличенными в лживости их гуманитарных начинаний, в рассекречивании этого плацдарма войны. Чего бояться осведомленности пленных, какие секреты они могут выдать, и кому. До границы с Афганистаном 20-25 километров, а там до Джелалабада километров 80 среди гор и скал. Убежит - и как далеко. Нет, бегство немыслимо - это верная смерть. Ну, узнают пленные - сколько, и какого оружия на складе, а рассказать то никому не смогут.
  
***
   Но не учли эти мыслители всего лишь одно обстоятельство - дух пленных не был сломлен. А последствия этой ошибки были огромными.
   Нельзя сделать рабом того - кто не сдаётся в любых обстоятельствах. А легендарных героев даже смерть не может победить.
   При таком стечении обстоятельств бой должен был произойти. Бой должен был произойти, несмотря на чудовищное неравенство сил. Бой должен был произойти, не смотря на безнадёжное положение и на отсутствие шансов вырваться живыми. Эта вспышка колоссальной энергии Духа, должна была произойти.
   И это произошло. И бой вспыхнул. Даже не бой, а битва.
  
***
   Михаил неожиданно прервал повествование, взял гитару и запел песню -
  
  И вспыхнул бой, который и в преданьях -
  Бывает раз на несколько веков.
  Срывают вдруг таинственный покров
  Так демиурги с Духа Мирозданья.
  
  Узнает враг, что победить не сможет -
  Пусть даже в клочья разорвёт тела.
  Их не сразить ракетой, пулей, ложью -
  Вселенная их сердцем приняла.
  
  И в битве той - когда придет расплата,
  Когда вся нечисть - двинется на нас,
  Когда расколет небо мира атом,
  Отряд с небес позиции не сдаст.
  
  Творец так редко открывает двери,
  Иных миров для жителей Земли -
  Лишь для того что бы прийти успели,
  У края Бездны выжить помогли.
  
  И надо стать эпическим героем,
  Что бы пройти сквозь звездные врата.
  А это можно показать лишь боем -
  Где ярко видна Духа высота.
  
  Да - вспыхнул бой, который и в преданьях -
  Мы редко видим в нынешний эон.
  И можем в нём, мы прочитать посланье -
  Ведь там сверкает Космоса закон.
  
  

   Когда умолк певец и затихли звуки гитары, в кругу у костра и на этот раз - все молчали.
   Все были в предчувствии драматического рассказа; рассказа о не столь давних временах, о деяниях людей ушедшей в небытиё страны, о событиях в далёкой стране - Пакистан. В душах слушателей вдруг начала пробуждаться родовая, как-то связанная с устройством мира сего, память.
   Михаил тихо, но твёрдо проговорил, -
  -- Это сокровенная песня! Не для телешоу, дискотек, радиотрансляций. Не для исполнения поп-звездами. Для исполнения в узком кругу. Это только у проходимцев и исцеляются, и просветляются оптом - стадионами. Услышавший эту песню и принявший её сердцем, сможет стать на путь избранных - если конечно будет достаточно упорен.
  -- А что такое - звёздные врата? - спросила Ольга.
  -- Наверное, тут подразумевается - "царство небесное", - ответил Павел.
  -- Я не тебя спрашиваю! - резко сказала Ольга.
   Михаил пристально посмотрел на Ольгу. Он уловил в ней просыпающееся чувство сопричастности, которому что-то мешало внутри; и она пыталась как-то справиться с возникающими преградами, поэтому и задала вопрос.
  
***
   Михаил вздохнул и начал объяснять -
  -- Сейчас всем вам - трудно понять, а главное - трудно прочувствовать это; но я попытаюсь, всё же, объяснить -
   - Есть люди возвышенные, а есть люди с приземлённою, часто порочною, душой. Возвышенные натуры, это не те, иронически изображаемые, бесплодные мечтатели, а творцы этого мира. Именно им открываются таинства природы, сила и красота мира. Они, постигнув всею душою, заметьте не только разумом, но и душою, законы природы - творят красоту мира, великолепные архитектурные ансамбли, чудеса техники; великолепные творения разума, сердца и души. Их переживания настолько своеобразны, ощущение счастья, так необычно, что приземлённые натуры их попросту не понимают. Приземлённым надо упиваться - непосредственным контактом, осязанием, зрением, обонянием; всеми теми чувствами, которыми наделены и животные, им надо отключать разум, который мешает буйству животной стихии внутри них; надо упиваться водкой, вином, пивом. Тот восторг, который возвышенные натуры охватывает при озарениях, в которых участвуют и разум, и глубины подсознания, и глубины родовой памяти, низменным натурам недоступен. Они только могут имитировать возвышенное состояние, как им, кажется - правдоподобно имитировать; но это, так же, правдоподобно, как имитация фригидной женщиной оргазма. Недоступность этих ощущений для низменных, ещё вызывает у них неприязнь, стремление растоптать возвышенную душу; возвысится, господствовать, в том числе и над более возвышенными людьми, вот пламенная страсть этих низменных, порочных натур; и пламя это - воистину адское. Глубинная причина всех земных войн именно в этом. Противоречия между классами и общественно-экономическими формациями - лишь производная от этой фундаментальной причины. Много приёмов выработали эти низменные, за прошедшие тысячелетия, для того, что бы втаптывать возвышенное в грязь, многих людей, совсем не низменных, они отвратили от светлой дороги. А сейчас настало время их глобальной вакханалии. И вот, что самое печальное - многие совращённые, которым было доступно и иное, более возвышенное, бытиё, помогают строить этот гнилой мир, нечистым душою. Некоторые даже не понимают произошедшей с ними духовной инверсии; потому не понимают, что вооружилась нечисть оружием, воздействующим на сознание.
   Но есть определённый уровень, который преодолев, становишься недоступным для этих низменных происков. Это я образно называю - "звёздными вратами".
  -- А что - обязательно надо умереть в бою, чтобы пройти звездные врата? - спросила Ольга.
  -- Много надо рассказать, что бы вы поняли, что уровень космической, точнее Звёздной Цивилизации, требует перестройки сознания определяющей массы Человечества на совершенно новый уровень; а сейчас мы наблюдаем не приближение к этому уровню, а откат от него всё дальше и дальше. Не могу я вам сейчас читать лекцию о Космической социологии; а скажу коротко - нам ещё предстоит построить звёздные корабли, создать космический флот, стать жителями Галактики. Это будет, совершенно не похожая на боевики - "Звёздные войны", фантастическая мистерия созидания. Звёздные корабли - это корабли жизни, а не войны, прежде всего, конечно. Перед цивилизацией, прошедшей через определённый барьер, своеобразные звёздные врата, откроются невиданные перспективы развития.
 []
  Но надо ещё преодолеть все пакости нечисти, что бы стать Звёздной Цивилизацией.
  Поэтому пока не построены звездные корабли - только во время смертного боя, настоящий человек приобретает невероятные возможности, которые и открывают звёздные врата! Да и за постройку звездных кораблей кто-то должен выдержать бой! Но это другая тема. Слушайте о самом бое, - сказал Михаил.
   Пламя костра то взлетало вверх, то прижималось к земле. Отсветы огня на лицах парней и девчат причудливо играли. Все ожидали продолжения рассказа.

  
***
   И Афганистан, и Пакистан - страны мусульманские. Поэтому даже в военизированном формировании соблюдались установленные законом Шариата обычаи. Пять раз в сутки мусульмане не планируют на определённое время, какие либо дела - ни работу, ни учёбу. Время это освобождалось для совершения намаза - молитвы, медитации (кому как понятней).
   После занятий, вечером - 26 апреля, как обычно совершался вечерний намаз - салят аль-магриб.
   Почти всё было как обычно. Но вот закат смотрелся как-то уж очень кроваво и некоторые моджахеды наблюдавшие закат, шли после призыва муэдзина на салят аль-магриб с тяжёлым предчувствием.
   Стража как обычно несла свою службу, дожидаясь того момента, пока не пройдут два раката (цикла молитвы) из трёх положенных в салят аль-магриб и их не сменят, а они пойдут на третий ракат намаза, как это было принято делать в присутствии врагов.
   Но не суждено было, некоторым из них, дождаться третьего раката.
   Да и третьему ракату, не суждено было благополучное завершение.
  
***
   Пулемёт ДШК ударил по охране ворот крепости. В вечерних сумерках далеко разнеслись звуки коротких пулемётных очередей. Охрана была убита в первую же минуту. Но моджахеды, прервав намаз, уже выскакивали из здания, служившим им местом проведения намаза. Американские инструкторы вскакивали из кресел и коек, в которых отдыхали. Все метнулись к оружию.
   И вот зазвучали ответные очереди. Трассирующие пули с разных сторон прочертили в сумерках огненные траектории, сходящиеся на укрытии на крыше здания, где находился зенитный пулемёт. Начинал разгораться бой.
   Начало боя показало, что суетящимся очень быстро предоставляется возможность умереть. Первые атаки моджахедов, рассчитанные на ошеломление противника массированным огнём, были отбиты. Потеряв около десяти человек, цепи атакующих залегли. Заградительный, отвлекающий огонь помогали мало. Потери нарастали. Вскоре десятки раненых лежали в учебных помещениях.
   Один из американских инструкторов, Джон, не выдержал и, схватив снайперскую винтовку, сказал своему командиру Биллу -
  - Билл, я сейчас заставлю замолчать, этот чёртов пулемёт! А моджахеды пусть атакуют, как только замолчит пулемёт. А появится другой активист - я и его уберу!
  Джон прямо таки искрился уверенностью в себе. Ему казалось не таким и сложным делом из снайперской винтовки убрать пулемётчика и не дать никому другому его заменить.
   И вот Билл наблюдает в бинокль за действиями пулемётчика. Он то и дело поворачивал пулемёт в какую-нибудь сторону и стрелял короткими очередями. Иногда после этого раздавался громкий предсмертный крик или крик очередного раненого. Но вот Билл услышал знакомый звук выстрела снайперской винтовки. Тело пулемётчик дёрнулось, но он стал поворачивать пулемёт в сторону стрелявшего.
   Джон видел в оптический прицел, что попал пулемётчику в грудь. Туда в район сердца он и целился. Если в сердце не попадёт, то пулемётчик всё равно упадёт скованный болевым шоком. Но пулемётчик не упал. Он стал разворачивать пулемёт в сторону Джона. Джон как завороженный смотрел на действия пулемётчика. "Когда, когда же, он упадёт!" - крутилась мысль. Но пулемёт извергнул короткую очередь и через несколько мгновений Джон был пронзён пулями. Так закончилась эта дуэль.
   Билл видел, что пулемётчик продолжает бой, но когда узнал что Джон погиб, он приказал Махмуду, командиру моджахедов, подымать бойцов в атаку.
   В сумятице боя другой американец, Майкл, со снайперской винтовкой побежал искать выгодную позицию, Билл не успел его остановить.
   Вторично дуэль снайпера и пулемётчик закончилась также гибелью снайпера.
   Билл крикнул своим подчинённым -
  -- Не играйте в суперменов, как Джон и Майкл! Главное в этом бою не засвечиваться. Пусть местный контингент поработает. Вы анализируйте происходящее и помогайте советами, а не огнём.
   К этому времени моджахеды, захватив своих раненых, отходили в укрытия.
   Махмуд распорядился посчитать убитых и раненых.
  
***
   Махмуд понимал - бой перешел в затяжную фазу. Патронов у восставших хватало. Арсеналы с оружием и боеприпасами оказались в руках восставших. И значит в этом недостатка у них не будет. А это значит, глядя на результаты - 37 убитых и 76 раненых, что скоро он лишится половины своих людей. Половины людей уже хорошо обученных. А там, в лагере, есть ещё тысяч пять бойцов. Бойцов слабо подготовленных, но стрелять то, они умеют. Пусть и они поучаствуют в штурме захваченных арсеналов. Надо выходить на связь с Раббани и просить у него помощи. Сколько просить? Да втрое больше чем у него, Махмуда. Они же менее подготовлены. Надо просить полк!
   Командир американских советников его поддержал. Билл был очень зол, на этих шурави, из-за потери своих двоих людей. Два убитых американца его волновали больше чем 37 убитых моджахедов. За это он готов был бросить в бой все пять полков из ближайшего лагеря.
   Билл связался с Раббани по радиостанции и дал трубку Махмуду.
  -- Уважаемый Бурхануддин, ведем бой с восставшими пленными - у меня большие потери в людях. Прошу помочь хотя бы одним полком!
  -- Вижу, Махмуд, ты так и не научился командовать. Имеешь 300 бойцов против горсточки шурави и просишь помощи! Мне, наверное, надо искать достойную замену тебе!
   Махмуд уже был не рад, что просил подкрепления. Ему захотелось, уничтожить всех этих восставших, не взирая на потери. Хотелось доказать свои способности решать боевые задачи.
  И вдруг, Махмуд услышал -
  -- Подожди на связи! Мне надо переговорить с властями.
   В это время на связь с Раббани вышел командующий 11 армейским корпусом армии Пакистана. И Раббани перешел к другому аппарату.
   Вся армия Пакистана состояла из девяти армейских корпусов. В каждом корпусе было несколько механизированных дивизий и несколько танковых. Командиру армейского корпуса подчинялось несколько эскадрилий армейской авиации - вертолеты, истребители-бомбардировщики. Вся территория Пакистана была поделена на зоны ответственности различных корпусов. В Пешаваре находился штаб 11 армейского корпуса армии Пакистана.
   Так что, Раббани позвонил большой начальник. При таком положении дел - важность разговора с Махмудом отходила на второй план.
  -- Слушай, Бурхануддин, что там у тебя стряслось, что меня тревожит сам губернатор?
  -- Восстали пленные!
  -- Сколько их?
  -- Двенадцать.
  -- И вы их до сих пор не перебили?
  -- Они захватили арсенал! У нас - большие потери.
  -- Какие такие большие потери. Батальон, два?
   Говорить даже о полсотне убитых генералу Раббани не сал бы, а тут всего 37. Вот, правда, два американских советника. И Раббани, теперь уж, вынужден был принять решение о посылке помощи Махмуду, но с объёмом помощи ещё не определился. Но в это время услышал то, что его подстегнуло к решительным действиям -
  -- Бурхануддин, ты работаешь в зоне моей ответственности и за твоё разгильдяйство отвечать перед Президентом нужно будет мне. Как ты думаешь, могу я тебе доверить решение вопроса с максимальной быстротой?!
  -- Я подымаю полк! Надеюсь, через пару часов мы эту проблему решим, генерал! - поспешил заверить командующего корпусом Раббани.
  -- Хорошо! Жду твоего доклада! - сказал генерал и положил трубку.
  -- Махмуд! - просто закричал в трубку Раббани.
  -- Слушаю!
  -- Я подымаю полк! Даю тебе подкрепление. Пока идет переброска, начни переговоры с восставшими, потяни время, с американскими советниками подготовь план ввода в бой подразделений полка.
  
***
   В лагере все слышали отдалённую стрельбу. И потому в лагере было неспокойно. Мужчины доставали оружие, проверяли его, укладывали патроны, но тяготились неопределённостью ожидания. И вот пришёл приказ полку "Святого Халида ибн аль-Валида" сосредоточиться и выступать в сторону старинной крепости, в сторону всем известной учебной военной базы и арсенала оружия. Что там произошло, с кем идёт бой - было непонятно. Командир, получивший приказ по радио от Раббани, тоже не совсем понимал обстановку. Сказано - обстановку объяснят на месте.
   В лагере царила суматоха сборов. Женщины собирали продукты мужьям в поход. Мужчины проверяли оружие в последний раз перед выходом. Командиры рот проверяли личный состав. За кем-то посылали посыльных, кто-то возвращался за забытыми вещами.
   Но примерно через полчаса полк был готов к выступлению. И вот командир отдал приказ и полк выступил. Более тысячи человек, вооружённых автоматами, пулемётами, снайперскими винтовками, ножами, гранатами, шли на помощь тем трём сотням, которые уже увязли в ожесточённом боестолкновении.
   Воображение, выступивших в поход, рисовало жаркую схватку с полчищами врагов, в которой мужественно держат оборону их соплеменники. А враги всё высаживались и высаживались из своих грозных воздушных боевых машин. Но вот они, спешащие на помощь, подходят и вступают в бой, и обращают врагов в бегство - и на небе, и на земле. Да именно им, выступившим в поход, суждено переломить ход сражения. Так думали многие. Но действительность оказалась несколько иной.
  
***
   Пока на поддержку моджахедам двигался полк святого Халида ибн аль-Валида, на позициях царило перемирие.
   Переговоры, начатые Махмудом, никем иначе, как передышка не воспринимались. На требования сдаться в течение часа, было выдвинуто встречное требование - сообщить о пребывании советских военнопленных в советское посольство, в организации Красного Креста и Полумесяца.
   Махмуд понимал, восставшие не сдадутся. А восставшие понимали - в советское посольство, в организации Красного Креста и другие международные организации о содержании советских воинов в средневековой крепости на территории Пакистана никто сообщать не будет.
   Советские воины использовали передышку для пополнения патронов, гранат и ракет. Они таскали ящики с патронами со склада боеприпасов, обкладывали их камнями. Принесли дополнительное оружие. У каждого теперь было по 2-3 автомата, рядом с которыми лежали - снаряжённые рожки и гранатомёт с запасом гранат. Всё это старались по мере возможностей оградить от осколков и пуль.
   И вот к моджахедам, наконец, подошло подкрепление - полк Святого Халида ибн аль-Валида, насчитывающий более тысячи бойцов. Настроение уже поучаствовавших в этом бою несколько приподнялось. А у вновь прибывших, боевой задор сменился удивлением и растерянностью. Оказалось что - нет полчищ противника, нет грозных винтокрылых боевых машин, нет сильно вооружённых и прекрасно обученных десантников. Оказалось - бой идёт с горсточкой пленных.
   После того, как подразделения полка заняли позиции, начался очередной штурм. На штурм был брошен первый батальон. Около пятисот стволов вели заградительный огонь. Не дать противнику высунуться и вести прицельный огонь, пока вперед перебежками перемещаются бойца первой роты. Но, не смотря на столь плотный огонь, противник, всё же, отвечал с различных точек обороняемой позиции, автоматными и пулемётными очередями.
   Билл насчитал, по полёту трассирующих пуль, в определённые моменты боя до 20 стреляющих автоматов. Это было странно, как будто к восставшим тоже пришло подкрепление. Билл не догадывался, что многие советские воины стреляли из двух автоматов, что бы создать тоже достаточную плотность огня.
  

  
  
Обращение Раббани к командующему 11 армейского корпуса армии Пакистана.
  

  -- Генерал - у нас потери - пол батальона. Восставшие продолжают сопротивляться! Без тяжелого вооружения и поддержки авиации мы потеряем полк, а результата не добьемся.
  Нужны танки, артиллерия, бомбовые и ракетные удары авиации! Что бы решить проблему, нам нужна помощь. У вас есть и танки, и авиация. Помогите нам. Лучше сейчас, чтобы не затягивать дело, - Раббани, проговорив всё это, с тревогой ожидал ответа генерала.
  
   Генерал понимал, что сейчас должен принять важное решение. Вступать или не вступать, силами своего корпуса, в бой с советскими солдатами. Судя по творящейся фантасмагонии - это потребует многих жертв. Вероятно больших жертв, чем столкновение с индийским полком. Что скажет Президент - генерал Зия-уль-Хак. Если звонить ему, то он все равно будет недоволен, что командир 11 армейского корпуса его заставляет принять фактически политическое решение - стать на грань войны с Советским Союзом. Самому взваливать на себя груз принятия решения, ох как не хочется.
   Видимо, поняв настроение генерала, Раббани передал трубку командиру американских инструкторов. Они потеряли уже четырех. Билл был злой, как никогда.
  -- Генерал, я подтверждаю - без тяжелого вооружения восстание не подавить! Только напрасно можно потерять сотни людей. И неизвестно - насколько это затянется. Нужны танки. Нужна штурмовая авиация. Желательно сначала нанести - достаточно плотный ракетно-бомбовый удар, а потом бросить танки, и только за ними наступающую пехоту.
  Принимайте, наконец, решение - мы теряем людей.
   Здесь конечно он думал о своих людях, из которых - четверых, он уже потерял.
   Командующий 11 армейским корпусом, наконец - решился.
  -- Я перебрасываю к вам два батальона, танковую роту, артдивизион. Даю команду готовить вертолеты огневой поддержки. Готовьтесь дать пеленг на основные направления ударов и желательно подсветить цели.

  
  
Переброска батальонов 11 армейского корпуса.
  

   По дороге, подымая клубы пыли, шла боевая техника 11 армейского корпуса армии Пакистана. Впереди пылили бронетранспортеры, с сидящими на броне сипаями. Из командирских башенок бронетранспортёров виднелись фигуры хавильдаров и хавильдар-мойоров. За бронетранспортёрами, грозно рыча моторами, ползли танки. Машина за машиной эта стальная змея растянулась на несколько километров. Земля дрожала под извивающейся змеёй колонны бронетехники. Вскоре эта змея бронетехники вползала на позиции. Эти позиции полукольцом охватывали старинную крепость, из которой то и дело раздавались пулемётные и автоматные очереди, а иногда одиночные выстрелы из гранатомётов и отдельные пуски ракет.
  
   После вступления в бой пакистанских частей с ними начали происходить метаморфозы. Эти метаморфозы касались, прежде всего, сферы духа. И они были осознанны некоторыми офицерами пакистанской армии.
   Коллективное сознание прибывших частей пакистанской армии повторило эволюцию коллективного сознания вступивших ранее в бой военизированных формирований моджахедов. Вера в свои силы и надежда на победное окончание борьбы из ярких, и сильных постепенно превращались в бледнодрожащих, а потом давали доступ в сознание сомнениям, отчаянию и страху.
   И вот эти причины заставили командира пакистанских батальонов просить огневой поддержки вертолётов. И такая поддержка была оказана.

  
  
Применение вертолетов.
  

   Пара вертолётов огневой поддержки приближалась к месту боевых действий. Пилоты и стрелки увидели, что никакой подсветки целей не требуется. Там внизу на земле в предрассветной мгле шёл ожесточённый бой. Они увидели впечатляющую картину, начертанную трассирующими пулями в воздухе. Внизу был виден огненный веер со сходящимися к центру огненными лучами. Со всех сторон стреляли в достаточно компактный центральный участок. Там же, в этом центральном участке вспыхивали огненными цветами разрывы снарядов и гранат. Картина была потрясающая.
  - Первый удар наносим залпом по восемь ракет. Цель - участок, на котором сходятся трассирующие пули. Дистанция 500, делаешь залп, вслед за мной, - сказал по радио ведущий ведомому.
   Вертолеты прошли по выбранной траектории и сделали залп. 16 ракет устремилось к цели. Вскоре в центральном участке произошла серия взрывов. В небо поднималось пламя, в стороны летели куски бетона, вздымались столбы пыли смешанные с дымом. Казалось с восставшими покончено.
   Командир танковой роты решил воспользоваться моментом, когда противник находится в замешательстве после столь мощного удара и приказал танкам двинуться по направлению к охваченной огнём и дымом позиции противника.
   Но командир танковой роты ошибся. Замешательства не было. Из огня и дыма то в одном месте, то в другом выскакивали фигуры воинов и стреляли по танкам из гранатомётов. После выстрелов они куда-то исчезали. Вскоре загорелось два танка, один из них командира второго взвода, очень грамотного и храброго командира.
   Командир роты дал приказ отступать и попросил у командира батальона снова вызвать вертолёты и пару раз пройтись ракетными залпами по этому, гиблому, месту.
   Вскоре появилась пара вертолётов и начала совершать манёвр для нанесения ракетного удара. Вдруг предрассветное сумеречное небо пронзили кинжальные трассы пуль зенитного пулемёта. Лоб ведущего сразу покрылся испариной. По ним стреляют из зенитного пулемёта. Стреляют в родном небе Пакистана. Надо делать залп, делать противозенитный манёвр и уходить.
  - Быстро делаем залп по 16 ракет, манёвром уходим. Всё делай за мной, - кричал ведущий, ведомому.
   На сей раз - 32 ракеты устремились к цели. Вертолёты маневрировали и уходили. Стрелок не мог в них попасть. Либо не имел навыков стрелять по воздушным целям, либо был изранен и не успевал отслеживать быстрые манёвры вертолётов. А скорее и то и другое - был изранен и не имел опыта боёв с вертолётами.
   Взорвавшиеся ракеты превратили плацдарм обороняющихся в огненно-дымовое месиво, которое и в кино никто из наступающих не видел, в том числе американцы.
   На этот раз командир танковой роты согласовал свои действия с пехотой. Засевшие, в разных местах, пехотные взвода получили приказ - держать, каждый свой сектор. При выдвижении танков, по всему, что движется в выделенном секторе открывать дружный плотный огонь всем взводом.
   Взревев моторами, танки двинулись на пылающий и дымящий участок обороны.
   То, что произошло потом, повергло и танкистов и пехотинцев в мистический трепет.
   Из дыма и огня вышла фигура воина с гранатомётом в руках. Он стоял в полный рост. И сотни стволов, развернувшись в его сторону, извергли из себя лавину пуль. Многие пули были трассирующими. Некоторые трассы проходили мимо, но несколько трасс, огнём рассекая воздух, сошлось на груди воина. Было даже видно, что пули пронзили бойца насквозь. Но он произвёл выстрел из гранатомёта и танк запылал. Воин стоял, пока не увидел, что танк горит, а потом упал.
   В наступившем замешательстве ещё пара гранатомётчиком подбила два танка. Но в них даже не стреляли. Все бойцы наступающей пакистанской армии находились в кратковременном оцепенении. Но этого краткого времени хватило, что бы ещё два танка запылало.
   Командир танковой роты кричал, хотя от этого ларингофоны не стали лучше передавать его команды.
  - Всем машинам назад! Всем в укрытие!
  О каком бое пехоты могла идти речь, когда танки ползли в укрытия.
  После созерцания этого поединка в бинокль, командир американских наёмников передал по радио -
  - Ведём бой с превосходящим нас по силе противником!
  Это была последняя передача. Залетевший шальной осколок разбил радиостанцию.
  Американец спрятался в дальнюю комнату и сидя на кровати пытался прийти в себя.
  Год назад по всей Америке с колоссальным успехом прошёл фильм - "Терминатор".
  Он сам его смотрел в Америке - в кинотеатре, а здесь в Пакистане - по видео в американском посольстве, перед отправкой сюда.
   Сейчас ему казалось, что они вот уже более 10 часов сражаются не с людьми, а с терминаторами русских, которых пули не берут. В голове у него проносилась смесь кадров из фильма и картины настоящего боя. Голливуд по силе воздействия, явно проигрывал.
   Начальник штаба пакистанского батальона тоже видел этот эпизод боя в бинокль. После увиденного, он прошептал -
  - महरथ (Махаратха санск.- великий воин, сражающийся на колеснице, тем самым дополнительно подчёркивалось его величие).
   Начальник штаба в этом батальоне 11 армейского корпуса был индусом, точнее агентом индийской разведки, который должен был давать периодически сведения о намерениях и реальных действиях отдельных частей корпуса, столь близкого к зоне конфликта в районе штата Джамму и Кашмира.
   Сейчас его охватил священный трепет. Он своими глазами увидел воина, словно явившегося из глубин тысячелетий, из времён, увековеченных в сказаниях Махабхараты. Он вспоминал, как ему всегда казалась надуманной сцена, когда пронзённый сотнями стрел Бхишма даёт наставления окружающим его воинам и ученикам. Но сейчас он видел проявление силы Мирового Духа в бою. И вот теперь он должен разрабатывать схему боя для ликвидации этого воина и его товарищей. Он понимал, что победить не сможет. Нет таких схем в современном военном искусстве, что бы победить Мировой Дух, проявившийся в бою у воина. Тщетны усилия, бессильна мощь танков, напрасны удары боевых вертолётов. Победы не будет.
   Он всё же, по настоянию командира танковой роты, потерявшей пять танков, передал в вышестоящий штаб просьбу о возобновлении ракетных ударов боевых вертолётов. Передал и стал, с трепетом, ожидать последующих событий.
   Танки из укрытий методично посылали снаряды в горящий и дымящий плацдарм обороны.
  
   Командир 11 армейского корпуса всё же не ожидал, что о помощи так скоро будут просить батальоны его корпуса. Моджахеды для него были ополченцами диких пуштунских племён, значительно уступающими выучкой регулярной армии Пакистана. Тем более он не ожидал быстрой потери пяти танков.
   Он приказал - поднять в воздух две пары вертолётов, с полной боеукладкой; и совершить 4-5 штурмовых захода на позиции восставших.
   Вскоре вертолёты были в воздухе. Они в полёте вели активный радиообмен, обсуждая каким образом, будут совершать боевые заходы.
  

  
  
Джелалабад. Аэродром.
  

   На аэродроме Джелалабада недалеко от стоявших вертолётов под навесом сидело двое. Это был один из двух дежурных экипажей 1-й вертолётной эскадрильи 335 особого боевого вертолётного полка. Невдалеке стоял их вертолёт - Ми-24 - "крокодил", как его называли бойцы. Командир экипажа, капитан Алексей Плиев, играл на гитаре и пел песню, а сидящий рядом, второй пилот старший лейтенант Виктор Буратов, слушал его пение -
  
  И вот опять летим мы на задание,
  Режут небо кромки лопастей.
  А внизу земля Афганистания
  Разлеглась в квадратиках полей.
  
  И несет спокойствие привычное
  Вот уже тебя под облака,
  Тянуться прерывистые встречные -
  Огненные трассы ДШК.
  
  И кому судьба какая выпадет,
  Предсказать пока что не берись.
  Нам не всем ракетой алой высветят
  Право на посадку и на жизнь.
  
   (слушай песню)
  
   Из пункта связи вышел ещё один капитан - Иван Кочетов, командир ведомого экипажа и подошёл к сидящим.
  -- Там, - махнул он рукой по направлению к Пакистанской границе, - за кордоном, что-то творится. Идёт какой-то бой. Пакистанские боевые вертолёты наносят ракетные удары, в небе, по крайней мере, четыре вертолёта и сделали они уже по 4 захода на цель.
   Может какой-то отряд спецназа пробивается?
  -- Откуда информация? - спросил, игравший на гитаре, прекратив песню.
  -- Наши радисты прослушивали эфир на частотах армейской авиации Пакистана и поймали переговоры экипажей, выполняющих боевое задание.
  -- И кто же там такой грамотный, что не только дари моджахедов, но и урду пакистанских вертолётчиков понимает? - спросил Алексей.
  -- Да вот новенький начальник связи, - ответил Иван.
  "Грушник!" - подумал Алексей. "Связист значит. Что-то не припомню училища связи в Союзе, выпускники которого свободно владеют - дари и урду".
  -- Пойду, потолкую с Начсвязи, - сказал Алексей, откладывая гитару и подымаясь из-за стола.
  Когда Алексей вошёл в комнату, где сидел начсвязи, то увидел его за работой, начсвязи - майор Фёдор Сыромятин, прослушивал магнитофонную запись и делал какие-то пометки.
  -- Разрешите, товарищ майор! - обратился Алексей к начсвязи.
  -- Зачем так официально, капитан, - сказал майор Сыромятин, выключив магнитофон и вставая.
  -- Фёдор! - сказал Сыромятин, подойдя к Алексею и протягивая руку.
  -- Алексей! - сказал капитан Плиев, крепко пожав руку Фёдора.
  -- Так, что у тебя за вопрос, Алексей?
  -- Вот интересно узнать, чьи позиции штурмуют пакистанские вертолётчики? - сказал Алексей, кивая в сторону магнитофона.
  -- Это из переговоров не понятно. Понятно, что пакистанские батальоны несут серьёзные потери в людях и технике, горят уже несколько пакистанских танков. Пехота требует усилить ракетные удары по обороняющимся.
  -- А кто обороняющиеся?
  -- Неясно!
  -- Да ведь, Фёдор, после простеньких рассуждений получается, что там - наши!
  -- Каких это простеньких рассуждений? - майору интересно было услышать ход мысли этого вертолётчика.
  -- Афганские моджахеды не будут рубить сук, на котором сидят. Они пользуются благосклонностью Пакистана, который их приютил, дал возможность снабжаться продовольствием и оружием. Если их базы выкинуть в Афганистан, то война вскоре для них кончится поражением. Так мы отметаем первого кандидата в обороняющиеся.
   Иран тоже страна мусульманская, но даже если предположить, что там неприемлемый для Пакистана ислам...
  -- Там точно другой ислам. Персы в Иране исповедуют в основном ислам шиитского толка, а в Пакистане - ислам суннитского толка, - вставил уточнение Фёдор.
  -- Всё равно определяющим является другой фактор - длящаяся уже пять лет война с Хусейновским Ираком, забирает все силы и ресурсы страны. Ведь они уже обмениваются ударами баллистических оперативно-тактических ракет. И удары наносятся по столице. В Тегеран уже угодило более сотни ракет Хусейна. Надо Ирану открывать второй фронт. Нет.
  Вот так отметается второй кандидат в обороняющиеся.
   Индия многократно вступала в военные конфликты с Пакистаном. Но так далеко от индийской границы индийская армия не проникала. Да и сопровождалось её проникновение всегда широчайшим разворотом пропагандисткой компании обеих сторон, которая прямо таки сотрясала эфир. Этого сейчас не слышно!
  Так отметается третий кандидат на место обороняющихся.
   Если бы там высадились американцы, ротой, полком или дивизией, а по ним пакистанские вертолётчики нанесли бы ракетный удар, то мы бы слышали о вероломном нападении на славных американских парней, случайно заблудившихся во время учений в Техасе.
  Ничего подобного не слышно.
  Так отметается четвёртый кандидат на место обороняющихся.
   А других кандидатов, кроме Советского Союза, больше нет.
   Да - нас задолбали рейды моджахедов с пакистанских баз. Я вот и думаю, неужели там, в верхах, нашлась мудрая и волевая личность, что бы ликвидировать одну из баз моджахедов в Пакистане? Что-то, наверное, пошло наперекосяк, вот и имеем этот бой. Но, надо же, помочь.
  Что скажешь, Фёдор?
  -- А что может тебе сказать простой начальник связи?
  -- Не совсем простой, он из той конторы, где связисты знают - дари и урду. И потому, может по каким-то внутриконторским каналам, знает гораздо больше простого начальника связи.
   Глаза Алексея и Фёдора встретились. И по взгляду они поняли друг друга. И разговор дальше продолжался вполне откровенно, с соблюдением лишь тех условностей, перейти которые не позволяла легенда разведчика с одной стороны и чувство такта, не посягавшее на раскрытие недозволенного, с другой стороны.
  -- Тогда, Алексей, послушай мои простенькие рассуждения.
   Спецоперация всегда имеет прикрытие. И в случае нештатной ситуации, должны быть силы и средства для поддержки отхода. В этом случае или ваш полк имел бы дополнительные вводные директивы для заступающих на дежурство экипажей, либо здесь бы гнездились кроме вас ещё вертолёты какой-то части с особыми инструкциями.
  Других вертолётов нет. Может вот ты, Алексей, заступая на дежурство, получал необычную вводную?
  -- Не-ет! - протяжно ответил Алексей.
  -- А посему с большой вероятностью можно сказать - это не спецоперация, там сражается не спецназ. Ещё один штрих - полное радиомолчание в течение всего боя, ни о результатах, ни о помощи никаких сообщений, а это у группы спецназа, держащей многочасовую оборону, быть не может.
  -- А кто же тогда там сражается?
  -- Есть сведения из разных источников, что моджахеды захватили с собой в Пакистан наших военнопленных. Их немного гораздо меньше сотни. Так вот возникает подозрение, что это они сражаются. Обычные парни, без спецподготовки, без знаний тонкостей диверсионного дела, без спецснаряжения и уникального оружия, без уникальных боеприпасов, захватили оружие у врага и этим оружием сражаются. А судя по тому, что сражаются долго и упорно, то в придачу к оружию они захватили склад боеприпасов. Наверное, они захватили одну из баз моджахедов и - похоже, возвращать её хозяевам не собираются.
  -- Да это невероятная новость! Это же бой насмерть. Они ведь не пробьются сюда.
  -- И самое печальное - мы им не поможем! - с горечью в голосе сказал Фёдор.
  -- И они наверняка это понимают. Они сделали то деяние, на которое до сих пор не решилось наше командование. Они это делают ценою своих жизней. При этом они на это дело не получали приказ никого из ныне живущих. Они, получаются, как орудие Провидения совершают сейчас Воздаяние, - сказал Алексей.
  -- Да, Алексей, такого я даже не помню в истории Великой Отечественной.
  Наши военнопленные - самолёты угоняли у немцев, прорывались на танках с немецких полигонов, но что бы захватить военную базу и сражаться не смотря на 50-100 кратное превосходство врага, такого не помню.
  (Фёдор не знал, что, к этом моменту, силы моджахедов и пакистанской армии превышали силы обороняющихся в 250 раз. При абсолютном превосходстве в танках и авиации.)
  -- Надо передать в штаб армии, может там знают, что за группа ведёт бой, может нас на выручку бросят.
  -- Это, вряд ли. Ты же знаешь, что из Москвы понаехало всяких военных прокуроров, следят - что бы мы, не дай бог, моджахеда перебежавшего границу, пусть даже увешанного пулемётными лентами, не грохнули на территории Пакистана. Но в штаб армии я сообщение передал. Пусть всё же разберутся в ситуации.
  -- Такое чувство, что если б просили помощи, то без приказа бы полетел! Плевать хочется на этих проверяющих козлов. И какого хрена они понаехали.
  -- Да вот новый Генсек к новому мышлению призывает и крутит педали соответственно.
  -- Да за такое новое мышление в Отечественную - расстреливали. Не говоря уже о том, что ссаживали с велосипеда, - сказал Алексей.
  -- С какого ещё велосипеда? - спросил, не понявший символизма, Фёдор.
  -- Да с того, на котором он крутит педали, - угрюмо ответил Алексей.
  -- Алексей ты не слышал песни "Горит звезда над городом Кабулом"?
  -- Нет, не слышал.
  Фёдор достал из стола кассету, протянул её Алексею и с нотками печали в голосе сказал -
  -- Тогда послушай! Там ситуация во многом напоминает нынешнюю!
  Алексей взял кассету и пошёл к себе. Сидя на кровати, он вставил кассету в магнитофон и стал слушать. Песня, печальный романс, зазвучала -
  
  Горит звезда над городом Кабулом,
  Горит звезда прощальная моя.
  Как я хотел, чтоб Родина вздохнула,
  Когда на снег упал в атаке я.
  
  И я лежу, смотрю, как остывает -
  Над минаретом синяя звезда.
  Кого - то помнят или забывают,
  А нас и знать не будут никогда.
  
  Без документов, без имен, без наций -
  Лежим вокруг сожженного дворца.
  Горит звезда, пора навек прощаться -
  Разлука тоже будет без конца.
  
  Горит звезда декабрьская, чужая,
  А под звездой дымится кровью снег,
  И я слезой последней провожаю -
  Все, с чем впервые расстаюсь навек.
  
  Горит звезда над городом Кабулом,
  Горит звезда прощальная моя.
  Как я хотел, чтоб Родина вздохнула,
  Когда на снег упал в атаке я.
  
  Алексея песня взволновала, и он, выйдя из помещения, пошёл почему-то к своему вертолёту.
  Он сел в кабину винтокрылого, бронированного штурмовика, а в сознании проносились сокровенные смыслы песни - (слушай песню - "Горит звезда над городом Кабулом")
  
   А нас и знать не будут никогда.
  
   Как это было созвучно нынешней ситуации. Неизвестные герои вели бой, а великая держава ничем им помочь не могла и сама не знала, кто там сражается.
   На небе в лучах рассвета ещё не погасла яркая звезда на юго-востоке - толи Юпитер, толи Венера. Алексей смотрел на неё через лобовое бронестекло, а в сознании звучало -
  
   Горит звезда, пора навек прощаться,
   Разлука тоже будет без конца.
  
   Алексей мысленно прощался с неизвестными героями, просил мысленно прощения, что ничем не помог им в этом бою. А сквозь бронестекло на него светила далёкая яркая звезда, свет которой дрожал и сердце Аслексея также подрагивало.
  
***
   В штабе 40-й армии, получив радиограмму, немного посовещавшись, и разобравшись, что никаких спецподразделений армейского подчинения, выполняющих задание, на территории Пакистана нет, направили радиограмму в Генеральный Штаб.

  
  
Бадабера. Объединённый штаб карателей.
  

   Командир батальона связался со штабом корпуса -
  -- Соедините меня с начальником штаба корпуса, - попросил комбат. Его соединили.
  -- Господин генерал, прошу Вас выслать для поражения атакуемого нами плацдарма несколько истребителей-бомбардировщиков. Наши два батальона понесли тяжёлые потери. Батальоны потеряли около двухсот сипаев. Три командира рот - убиты, остальные тяжело ранены. Ранены практически все командиры взводов, некоторые убиты. Ещё немного и батальоны потеряют управление. Накал боя такой, что без командиров сипаи быстро превратятся в смертельно напуганную толпу и батальоны практически перестанут существовать как боевые подразделения. Надо уничтожить обороняющихся, бомбовыми ударами или нанести им максимальный урон. Иначе последствия для наших батальонов катастрофичны.
  -- Спокойнее майор, спокойнее - без паники!
  -- Господин генерал, вы же меня знаете по последней индийской кампании. Я не паникёр. Положение дел сейчас хуже чем тогда на самом опасном участке индийского фронта.
  -- Наверное, это действительно так. Я подымаю истребители-бомбардировщики, - ответил генерал.

  
  
Пешавар. Аэродром.
  

   На аэродроме, в Пешаваре, вскоре стали готовить истребители-бомбардировщики к вылету. Подвешивали бомбы, заряжали пушки, подвешивали ракеты, заправляли топливом.
  Экипажи заняли места в кабинах, уже запустили турбины двигателей. Но в это время со штабом 11 армейского корпуса связался президент Пакистана - генерал Зия-уль-Хак.
  -- Что там у вас происходит, генерал? Что за боевые действия разгораются? - спрашивал президент.
  -- Подавляем мятеж, вспыхнувший в лагере моджахедов, господин генерал.
  -- Вы там поаккуратней, не вздумайте бомбардировщики применять!
  -- Слушаюсь, господин генерал.
   Вскоре запущенные двигатели самолётов остановили, а в батальоны ушёл приказ разбираться наличными средствами вплоть до применения систем залпового огня.

  
  
Бадабера. Объединённый штаб карателей.
  

   Известие о том, что бомбардировщики не будут применяться, всех в штабе огорчило, кроме индуса, который лучше всех понимал, что происходит на самом деле.
   Американец же, услышав о возможности применения систем залпового огня, приободрился.
  -- Какие установки систем залпового огня у вас на вооружении? - спросил он командира пакистанского батальона. Хотя мог бы и не спрашивать, ведь таких установок американцы Зия-уль-Хаку не продавали, а альтернативные поставки таких систем мог предложить только Советский Союз.
  -- Советская система - "Град"! - ответил комбат, подтверждая догадки американского инструктора.
  -- Это очень эффективное оружие! - сказал американец и продолжил - Первое применение этих установок было в конфликте СССР и Китая 16 лет назад. Когда советские войска сделали залп по фронту 10 километров и на глубину 7 километров, то находящаяся там, в состоянии полной боеготовности, китайская дивизия перестала существовать, как организованная военная сила. Были тысячи убитых, но были и тысячи потерявших рассудок бойцов. Министр обороны Китая отдал приказ отвести все дивизии от границ Советского Союза на расстояние, не позволяющее СССР применять такое оружие - на 20 километров от границы. Наращивание китайских сил на границе Советского Союза прекратилось. Начались переговоры, на которые до этого китайцы не соглашались. Вот что значит один залп такого оружия.
   Американец не стал рассказывать о другом случае применения системы "Град" в военном конфликте. Он умолчал о применении арабами против израильской армии установок "Град".
  Это случилось 12 лет назад во время войны, которую потом назвали "войной судного дня". Сосредоточившаяся моторизованная группировка израильской армии была подвергнута обстрелу из установок "Град" - она также перестала существовать, как организованная военная сила. Несколько сот убитых, сотни сгоревших боевых машин, а из полутора тысяч доставленных в госпиталь только половина имела ранения, остальные получили психические травмы различной степени тяжести. На место этой воинской части пришлось выдвигать другую часть, ибо оставшиеся в живых уже не могли вести организованный бой. Умолчал американец о том, что не только на жёлтолицых азиатов эта система воздействуют не только физически, но и психологически. Причём воздействует с огромной поражающей силой.
   Все с большим интересом выслушали американца. При этом, пожалуй, единственным, кто сомневался в психологическом воздействии на этих бойцов столь грозного оружия, был индус, который по воле судьбы был начальником штаба пакистанского батальона.
   "Только закостенелый материалист или нигилист может надеяться сломить носителей Мирового Духа таким оружием", - так думал индус, но остальным такое - не приходило в голову.
   По приказу, батарея из трёх установок, выдвинулась на позиции. Началась подготовка к стрельбе. Подносили снаряды и заряжали установки, осуществляли топопривязку, выставляли заданные углы стрельбы.
   И вот, наконец, все три установки кончили заряжать. В каждой по сорок реактивных снарядов. Командир батареи представил себе сейчас то, что возникнет на месте дружного приземления всех ста двадцати снарядов, которые несли в себе боеголовки трёх типов - зажигательные, фугасные и осколочные. Море огня, свистящие стаи осколков, рваные куски бетона и комья земли, разлетающиеся в разные стороны. С такого расстояния плотность огня, осколков, ударных волн будет такой, что всё живое там погибнет. Обороняющиеся просто перестанут существовать как живые организмы. И этот кошмарный бой завершится. Итак, он подаёт команду, завершающую бой, -
  -- Батарея, огонь!
  Со свистом и воем, озаряя всё вокруг пламенем, вырывающимся из хвостов, реактивные снаряды понеслись к цели. Но что это? Навстречу им полетела одна ракета, судя по огненному следу противотанковая; оставив характерный короткий огненный след, полетела граната из гранатомёта; разрезая воздух, и прочерчивая огненный пунктир - из ДШК вылетела очередь; и всё это понеслось к батарее, только что, сделавшей залп.
   И вот почти одновременно и сто двадцать снарядов и встречные - ракета, граната и пулемётная очередь достигают своих целей.
   Командир батареи действительно правильно представлял и море огня и стаи осколков и куски бетона с комьями земли, летящие в разные стороны, всё это действительно возникло там, куда прилетели сто двадцать реактивных снарядов. Но он совершенно не представлял, что будет в том месте, откуда они вылетели. Но то, что не нарисовало его воображение, то увидели глаза - в первую машину попала ракета и она взорвалась, разметав вокруг направляющие для ракет; направляющие падали на позиции сипаев его батальона; во вторую машину попала граната, машина загорелась, стали раздаваться взрывы, но разлёта направляющих не наблюдалось; третью машину пронзила очередь крупнокалиберного пулемёта, пули пронзали металл, пронзили кабину, пронзили бензобак - машина тоже начала гореть. Несколько человек его батареи сразу упали замертво, а много других стали издавать вопли. Некоторые горели, некоторые катались по земле, хватаясь за различные участки тела.
   Батарея была уничтожена.
   Но это - ни шло, ни в какое сравнение с тем, что творилось на плацдарме обороны. Там бушевал огненный шторм.
   Не обладая той дисциплиной и выучкой, которая была у пакистанских сипаев, моджахеды повскакивали, чтобы лучше разглядеть смерть лютого врага.
   Но то, что произошло, выходило за рамки представления как командиров пакистанской армии, так и командиров моджахедов. Из адского огненного пекла начали стрелять, выходили горящие фигуры воинов и стреляли. Многие вскочившие моджахеды получили нежданное свидание с пулями. Некоторые падали замертво, некоторые с криками и стоном падали на землю и продолжали на ней корчиться и стонать.
   Командир батареи, дрожащим голосом, по рации передал -
  -- Батарея сделала залп, все снаряды попали в цель. Ответными действиями противника батарея уничтожена. Противник продолжает бой с пехотой.
   Но это, последнее, не соответствовало действительности. Никто из сипаев и моджахедов не думал продолжать бой. Все просто старались срастись с землёй, никакой приказ командира не мог заставить их вступить в бой с тем, что находится там, в море огня. Все уже потеряли ощущение реальности или реальность изменилась до неузнаваемости. Как бы там ни было, но тягаться с посланцами демонов или богов никто не хотел.
   Наблюдавший всё это в бинокль начальник штаба второго батальона произнёс коротко -
  -- Итог вполне понятный, если знать, что противник - махаратха.
   Наблюдавший всё это командир американских инструкторов, тоже сказал коротко -
  -- Этого нужно было ожидать в бою с терминаторами.
   Командир американских инструкторов - Билл, был образованным, и увлекающимся военной историей, офицером. Он вспомнил, что массированный удар из ракетного оружия впервые в истории применили англичане. В 1807 году, из-за боязни захвата военного флота Дании Наполеоном, англичане подвергли ракетному обстрелу Копенгаген. За три дня обстрела, употребив около 20 000 ракет Конгрива, англичанам удалось практически деморализовать столицу и правительство Дании; и Дания подписала капитуляцию - сдав весь свой флот "на хранение" Англии. Но тот факт, что многочисленные бомбардировки Севастополя с использованием более миллиона снарядов, гораздо большей мощности не смогли сломить дух защитников Севастополя, который оборонялся около года, раньше никакому осмыслению и трактовке Биллом не подвергался. И вот сейчас, наблюдая неудачное применения системы залпового огня, Билл невольно вспомнил все эти эпизоды военной истории. Наверное, у русских иногда проявляется непонятный и не встречающийся у других народов, боевой транс, что и делает их похожими на - терминаторов. Так размышлял Билл, а обстановка вокруг всё ухудшалась.
   В конце концов, взрывы и огонь сделали своё дело, начали рваться боеприпасы на складе. Сначала рвались ящики с патронами, потом начали рваться и разлетаться в разные стороны мины и снаряды. Они разлетались на сотни метров и даже более чем на километр. Пожар разгорался. И вот раздался чудовищный взрыв - это взорвались одновременно тысячи ракет из-за огромной температуры воцарившейся внутри склада. Тысячи других ракет стали разлетаться в разные стороны. Пламя, охватившее склады, всё разрасталось. Горячий воздух уносился ввысь, и в центре возникала зона пониженного давления. Туда устремлялся воздух из окрестных мест. Кислород сразу пожирался пламенем и, несмотря на всё время прибывающие потоки воздуха, в центре пожара был недостаток кислорода. Сипаи и моджахеды учащённо дышали, но в голове мутилось, им казалось - они задыхаются. Излучение от огня пожара было таким, что они старались закрыть все открытые участки кожи. Потоки воздуха, нагреваясь, закручивались и вот все видят огромный огненный смерч, уносящийся в небо. Огненный смерч втягивал пыль и мелкие частицы, всё это вместе с пламенем неслось вверх, а выше уже за пределами огненного столба огромное чёрное пылевое облако разрасталось в разные стороны. Оно разрасталось и клубилось, а из него летели на землю красные раскалённые частицы. На окрестности стал выпадать раскалённый дождь и пепел.
  
***
   Казалось, с восставшими, наконец покончено. Такой, дорогой ценой, взрывом складов, потерей запасов оружия и боеприпасов, которые концентрировались здесь многие месяцы американскими союзниками моджахедов, всё же уничтожены эти восставшие и не сломленные бойцы. Сипаи и моджахеды, смотря на это бушующее моря огня и осознавая, что там живых уже быть, не может, не могли уже радоваться - они были психологически выжаты до предела и опустошены.
   Бурхануддин Раббани сокрушался о потерянном вооружении, сокрушался о потере такой учебной базы, сокрушался о потерях сотен бойцов.
   Несколько часов спустя, когда огненный смерч, высосав всё что смог, утихомирился, но пожар ещё продолжался, Билл сказал Бурхануддину -
  -- Нужно осмотреть позиции восставших!
  -- Зачем? Ведь видно же - что всё кончено! - ответил Раббани.
  -- Так положено! Перед докладом нужно убедиться в достоверности того, о чём докладываешь! Надо убедиться, что противник уничтожен полностью, надо увидеть и посчитать трупы противников! - сказал Билл.
   Попытка уговорить командиров пакистанской армии, послать сипаев на прочесывание участка местности, который до последнего времени контролировался восставшимися, не принесла успеха. Ответ был простой и доходчивый -
  -- Ваша база - вот и разбирайтесь на её месте сами!
   Вскоре перед Раббани стоял Махмуд, с перевязанной рукой, но довольный тем, что удалось уцелеть в этом бою. Когда же он получил задачу - силами своих бойцов прочесать местность, где находились восставшие, то его настроение резко ухудшилось и это ухудшение вполне чётко читалось по его лицу.
   И вот моджахеды, группами по три-четыре человека, начали с разных сторон осматривать местность, на которой совсем недавно бушевало море огня.
   Наконец одна из групп наткнулась на обгоревший труп солдата. Первое, что бросилось в глаза - на одной ноге была оторвана ступня. Чуть выше места отрыва ступни ногу перетягивал жгут, который не давал крови вытечь из истерзанного тела. И в таком состоянии он, вероятно, продолжал бой. Руки его крепко сжимали автомат. Один из моджахедов, в котором злость пересилила все остальные чувства, - подошёл и пнул: израненное и обгоревшее тело. Далее всё произошло будто в фильме ужасов. Обгоревший труп открыл глаза, вскинул автомат и одним выстрелом застрелил, потревожившего его покой. Потом он очередью прошёлся по сподвижникам этого озлобившегося неприятеля.
   Всё это было той каплей мистического ужаса, которая переполнила потрепанные души моджахедов. Все моджахеды, которые прочёсывали местность, бросились бежать. Эти воины в военной амуниции и с оружием неслись со скоростью, пожалуй, большей, чем олимпийский чемпион по бегу, бегущий налегке - в трусах и майке.
   Раббани так и не сумел послать их снова на прочёсывание местности. С ними можно будет разговаривать после лечения, а до тех пор на адекватную реакцию от этих бойцов мог рассчитывать лишь слепой, который не видел лиц этих людей вернувшихся с места боя.
   То, что мёртвые стали оживать - вмиг стало известно всем сипаям и моджахедам. Идти туда к ожившим мертвецам не желал никто.
   Попытка Билла поднять бойцов - закончилась трагически для самого Билла. Он был убит очередью из зоны руин и пожаров.
   Беспечность Билла объяснялась его глубоким убеждением, что трупы стрелять не могут.
   Активность Бурхануддина Раббани была пресечена прилетевшей на его командные крики гранатой. Будущего президента Афганистана спасло лишь то, что его телохранитель заметил выстрел из гранатомёта и закрыл босса своим телом.
   Всё стихло. На поле боя наступило затишье. С одной стороны находились неизвестно в каком состоянии советские воины, с другой стороны тихо лежали сипаи и моджахеды в состоянии полнейшего разгрома. Состояние советских воинов никто проверять не рвался. Бурхануддин Раббани, успокоился, находясь в уютной комнате в глубине толстостенного здания.
   Сколько бы такая, миротворческая идиллия продолжалась бы, сказать трудно. Но прервал её зуммер, вызывающий к телефонному аппарату кого-нибудь, из не утративших способность здраво рассуждать. Это пробился по каналу связи, к увлечённым боем и его последствиями, командир 11 армейского корпуса пакистанской армии.
   Здравомыслящим оказался индус - начальник штаба второго батальона пакистанской армии.
  Он доложил, что склады с вооружением взлетели на воздух, а после утвердительного ответа на вопрос цел ли Раббани, он по приказу комкора пригласил Раббани к аппарату.
  -- Бурхануддин, какова обстановка? - спросил командир корпуса.
  -- Склады взлетели на воздух! - тоскливо произнёс Раббани.
  -- Я это знаю! Что с восставшими?
  -- Они были в зоне поражения ракет! Билл, американский инструктор, попросил прочесать местность и посчитать трупы. Я отдал такой приказ моджахедам. Но трупы начали отстреливаться. Моджахеды бежали. Билл хотел остановить их. Его застрелили. Меня чуть не убило гранатой. Слава Аллаху, меня закрыл собой - мой телохранитель! - голос Бурхануддина дрожал и самопроизвольно менял тональность.
   Командир корпуса положил трубку. К чему слушать продолжение бреда о стреляющих трупах. "Видимо после разрыва гранаты он ещё не пришёл в себя. Позвоню через полчаса", - подумал командир 11 армейского корпуса.
   Через полчаса генерал действительно позвонил. Но его уже не интересовали подробности, ему важно было - что бы восстановился порядок мирной жизни, а убитые были похоронены, тем более советские воины, о существовании которых должно знать поменьше людей, а знающие должны помалкивать. Раббани уже более осмысленно слушал генерала.
  -- Вы, Бурхануддин, должны всё же навести порядок на вверенной вам территории. Не забывайте, что ваше пребывание здесь зависит от доброй воли президента Зия-уль-Хака, а он будет очень недоволен хаосом и беспорядком на вверенной вам территории. Так что потрудитесь, прежде всего, найти всех убитых и похоронить их. Особенно это касается восставших. Никто не должен знать о них, вспоминать о них.
  -- Всё будет сделано в кратчайшие сроки, генерал! - заверил комкора Раббани, думая, прежде всего, о политических последствиях и совершенно не думая о том, как же ему удастся выполнить распоряжение.
   Только тогда, когда Махмуд, выслушав приказ Раббани, смертельно побледнел, у Бурхануддина проснулась смутная тревога, но он отмахнулся от сумбурных мыслей.
   Но от тревожно-сумбурных мыслей не мог отмахнуться Махмуд. Его разбушевавшееся воображения рисовало невероятные картины с участием оживших мертвецов. Помимо автомата он решил взять с собой гранаты, которые лихорадочно рассовал по карманам. Он отобрал 16 наиболее вменяемых бойцов и разделил их на четыре группы. Каждой группе приказал брать с собой гранаты, что было с усердием исполнено.
   Перед выходом он сказал своим бойцам, что бы они, обнаружив труп, забрасывали его гранатами и приближались бы к нему только тогда, когда у него будут оторваны руки. Махмуд в эту минуту не думал, что граната не топор мясника и аккуратно отделить руку от туловища не сможет, а обязательно разорвёт тело на много частей.
   И вот четыре четвёрки моджахедов осторожно двигаются по пепелищу.
   Наконец, одна из четвёрок наткнулась на обгоревший труп. Они выбрали укрытия для каждого и стали бросать гранаты. Каждый бросил по одной гранате. Четыре взрыва прогремели в тишине. Обгоревшее тело воина было разорвано на множество частей, а с этими четырьмя бойцами ничего не произошло. Дальше и они, и их соратники стали двигаться смелее и быстрее.
   Раббани вздрогнул от взрывов и воскликнул -
  -- Что же это такое!
  -- Это ваши герои сражаются с мёртвыми! - ответил ему, оказавшийся рядом, командир пакистанского батальона.
   Взрывы продолжали повторяться. После нескольких минут тишины, раздавалась серия из четырёх-пяти взрывов - это сводили счёты с очередным убитым, измученные моджахеды.
   Раббани догадался считать серии взрывов. Когда он насчитал двенадцать серий - взрывы больше не возобновлялись.
   Наконец, явился Махмуд и доложил о выполнении приказа. Когда он говорил, голос его дрожал, лицо было бледным, руки тряслись. На победителя он не был похож.
   Раббани размышлял - если бы на их совместную с пакистанской армией трёхтысячную группировку с танками и вертолётами напал отряд численностью в триста человек и после двенадцатичасового боя убив пятьсот солдат противника, взорвав склады, оставив на поле боя двенадцать своих бойцов, ушёл - то кто бы был победителем?
   Так что Бурхануддину Раббани теперь надо рапортовать о победе, которая и победой то не является.
   Раббани подошёл к начальнику штаба пакистанского батальона, Мирзе Абдулла-хану, и попросил его соединить с командиром 11 армейского корпуса. Но Абдулла-хан не стал ничего делать для Раббани, а прямо и с нескрываемым негодованием заявил, -
  -- Ваши моджахеды не выполнили приказ! Они не похоронили убитых, они глумились над телами убитых! Если вы не вмешаетесь и не распорядитесь собрать останки и захоронить их, то в моём рапорте командиру корпуса и заодно генералу Зия-уль-Хаку будут весьма красочно описаны подвиги ваших подчинённых и ваше блистательное руководство!
  -- Вы забываетесь, вы нарушаете субординацию! - взорвался негодованием Раббани.
  -- Вы для меня не начальник, а иностранец, которому понятие о чести воина, похоже, не ведомо. Я сделаю так, как подсказывает мне долг воина, не смотря ни на какие последствия - разжалование, увольнение из армии! - резко сказал Мирза Абдулла-хан.

  
  
Захоронение останков.
  

   Раббани понял, что сказанное ему - не просто слова, а самая настоящая угроза, игнорировать которую нельзя. Иначе выдворят из Пакистана, а там - в Афганистане - его, совместно с его воинами, перемелют жернова войны. Надо снова кого-то посылать в это мистическое место, собирать останки восставших.
   Махмуд и командир полка Святого Халида ибн аль-Валида - отказались посылать людей в зону смерти. Они прекрасно понимали состояние своих бойцов.
   Бурханнудину Раббани пришлось вызывать людей из близлежащего лагеря.
   Вместе с вновь вызванными бойцами из лагеря беженцев-ополченцев к полю брани прибыли десятки женщин. Вскоре ввысь небес устремился женский плач - это женщины оплакивали убитых мужей и братьев. А южное солнце бросало свои всё более жаркие лучи на дымящиеся развалины. По развалинам ходили угрюмые люди с мешками. Они изредка нагибались, подымая куски мяса, с раздробленными костями и складывали в мешки. То одиноко лежащая кисть, то раздробленная ступня, то часть головы с обожжённой кожей попадались этой угрюмой команде. Их уже трясло, и они - давно повернули бы обратно, если бы не, приставленный к ним, пакистанский хавильдар, который, недружелюбно посматривая на иноязычных единоверцев, бросал изредка какие-то резкие фразы на своём языке - на урду.
   Хавильдар, Ариф Матин, шел вместе с моджахедами по дымящейся земле. Попадавшиеся на их пути, разорванные человеческие останки, перемешанные с кусками бетона, с застрявшими осколками, создавали впечатления внеземной действительности. Внутри Арифа просыпался внутренний протест против такой действительности. Не они, эти неизвестные непобедимые воины пришли с войной на его Родину. Их сюда, как зверей, привезли афганские моджахеды. Над ними издевались и они восстали. Восстали, что бы вернутся, что бы вернутся вопреки всем законом войны. Пройти с боем этой горсточке воинов через многие земли к своим матерям и сёстрам было невозможно. Это делало их поступок бессмысленным. Но Ариф, видевший бой, уже понял - в этом бою перед участниками раскрывался какой-то иной, вселенский смысл, который Всевышний пытается донести до туго мыслящих голов земных жителей. Что-то в жизни этих воинов, из далёкой северной земли, было священно, и потому бой приобрёл такой характер. И возможно в высшей, внеземной, реальности эти воины вернулись на свою Священную Родину.
   Как бы ни заблуждались те, кто послал этих воинов в земли Афганистана, как бы ни были хитры и неоднозначны интриги геополитики, всё же в душах этих воинов были россыпи вселенской правоты, которую мир, потеряв, не скоро вернёт. Да и возврат её - будет стоить немалой крови.
   Раздавался плач афганских жён и матерей над местом побоища под Бадаберой, но молчало Великое Небо. Неслышно было плача других матерей, тех которые вырастили этих воинов, которые смогли устоять против противника, превосходящего их в сотни раз. Неслышно было этого плача в пакистанской земле, но хавильдар Ариф Матин - его услышал.
   Этот плач наполнял иное, внеземное, измерение этого мира. Его можно было услышать, перейдя в иное состояние духа.
   Перед хавильдаром, Арифом Матином, стоявшем среди дымящихся развалин, по неясным причинам, открылась картина другого измерения мира сего.
   Матери купают своих маленьких детей. Поют колыбельные и рассказывают сказки. Дети растут. Вот они играют. Они мечтают полететь на другие планеты, мечтают полететь к звёздам. Что их туда тянет, что их там ждёт? Ариф видит - их туда тянет, и их там ждёт - подвиг. Новые просторы, новые земли и энергии становятся доступными Человечеству. Не подавлять других и забирать у них земли и энергии, а идти вперёд, в мир необузданных стихий и укрощать эти стихии - вот о чём мечтали эти дети. Матери зовут их обедать, прерывая их удивительные игры. В этих детях просыпалась ипостась Творца, они вбирали в себя с ранних лет дух героев. И они стали героями. А сейчас эти герои покидают этот мир, их души уходят в мир, где они достойны пребывать. Мир многое потерял, мир ждёт очень жалкая участь без них. Арифу кажется, что не только матери этих героев - плачут и скорбят об утрате своих сыновей, но и Небо, и Земля - тоже скорбят.
   Вселенская скорбь - разлилась в пространстве избранном Вселенским Духом; она пронзала тело и душу, она проникала в самое сердце Арифу. Сердце, казалось, билось в потоке слёз матерей великих героев этого мира. Слёзы матерей древних эпических героев, смешивались со слезами матерей героев - зороастрийцев, буддистов, христиан, мусульман. Эти слёзы кроме острого горя и тяжёлой печали несли тревожно-торжественный пульс бытия Вселенной.
   Мрачные моджахеды, по указанию своего лидера, Бурхануддина Раббани, зарыли мешки с собранными останками советских воинов на свалке пищевых отходов. Этим поступком Бурхануддин унизил самого себя, точнее показал свою истинно низменную сущность.
   Нет над останками советских воинов памятника. Нет над их могилой ни звёзд - символов их веры, ни крестов - символов веры предком, да, собственно говоря, и могилы то их нет.
   Могли ли поставить памятник противнику в бою? Могли! Но для этого надо было другое духовное состояния и народа, и их лидера. Шведам, погибшим под Полтавой - памятник поставили русские. Англичанам и французам, погибшим под Севастополем - памятник поставили русские. И это притом, что это были армии завоевателей. Погибшие под Бадаберой советские воины, не были в землях Пакистана завоевателями.
   Но сначала лидеры Пакистана боялись сказать правду, ибо существовал грозный Советский Союз. А позже настало чёрное время и о Чести, Доблести, и Славе - перестали говорить, а склонились в боязни и раболепии перед нечестивыми, несущими новый мировой порядок.
   Но тогда в эфире, не доступном обычным ощущениям людей, был слышен тревожный плач Вселенской Матери, а Вечное Небо не поскупилось на свои огненные слёзы.
  

   Михаил вынужден был прервать свой рассказ. В кругу сидящих вокруг костра слушателей раздалось всхлипывание. Ольга и Татьяна - плакали.
   Михаил взял в руки гитару. Раздалась печальная мелодия. Сердца наполнялись тоской, девушки заплакали громче. Но мелодия постепенно наполнялась жизнеутверждающими, оптимистическими нотами. Вскоре девушки перестали плакать и стали вытирать слёзы.
   И Михаил пропел вновь отрывок из ранее звучавшей песни -
  
  Узнает враг, что победить не сможет -
  Пусть даже в клочья разорвёт тела.
  Их не сразить - ракетой, пулей, ложью -
  Вселенная их сердцем приняла.
  
   Парни сидели молча, на лицах было видно напряжение и сосредоточенность.
   Вдруг Павел полез в карман, достал оттуда сто долларовую купюру и протянул Михаилу со словами -
  -- Не надо - никакого залога! Играйте, сколько хотите!
   Михаил взял банкноту, спрятал в карман и, пристально взглянув на парня, отложил гитару и продолжил рассказ.

   После этого боя, пакистанские батальоны замерли в своём лагере, моджахеды замерли в своём лагере. Командиры ходили как во сне. Не было ни веселья, не звучали - ни шутки, ни пространные разговоры солдат. Все общались короткими фразами, а чаще всего молчали.
   Через несколько дней из этого своеобразного оцепенения стали выходить некоторые командиры. Бурхануддин Рабани пришёл в себя - одним из первых. Начались какие-то переговоры по радио, отдавались какие-то распоряжения.
   Вскоре Бурхануддину Раббани позвонил Гульбеддин Хекматияр, и спросил -
  -- Дорогой Бурхануддин, когда ждать караван с оружием и боеприпасами?
  -- Каравана не будет очень долго! - ответил Раббани.
  -- Позволь узнать причину задержки.
  -- Проклятые шурави, восстали и взорвали арсенал.
  -- Так это - правда, что разносится по всей стране?! Правда, что погибли - сотни наших, все американские советники и сотни пакистанцев?
  -- Да, к сожалению это правда!
  -- Меня там не было!
  -- Молись Аллаху, что ты - избежал этого боя! Это мистика, а не бой. Такого не могло быть - но это было!
   Хекматияр задумался.
   Гульбеддин Хекматияр представлял собой яркую иллюстрацию к понятию - "боевик". Он даже создал свой спецназ, который назвали - "Чёрные аисты". Символически подчёркивая, что в отличие от белых аистов, которые в детских сказках приносят в этот мир детей, эти "аисты" уносят чьих-то детей из этого мира. И командовал "Чёрными аистами" в ту пору молодой командир - Усама бен Ладан.
   Справедливости ради, надо отметить, что выходцы из Саудовской Аравии принесли в Афганистан не чистый ислам от пророков, а одну из позднейших ересей - ваххабизм. Да и американские союзники, которые пели в хоре антисоветчиков первым голосом, старались влиять на Хекматияра совместно с ваххабитами, совместно с тем-же Усамой бен Ладаном. Но сам факт того, что Гульбеддин Хекматияр, поддавшись пению сирен антисоветчиков, создал таки этот спецназ, говорит о многом. А создание отряда с чёрными целями, что недвусмысленно следует из названия отряда, заокеанским геостратегам только кажется безобидным, и не влекущим негативных последствий для из заокеанской страны. Придёт время и "Чёрные аисты" долетят до логова этих гуру геостратегии.
   Хекматияр, после размышлений о невероятном бое под Бадаберой, отдал приказ, суть которого можно свести к двум фразам -
  "Шурави в плен не брать. Расстреливать на месте".
   Это был странный символ доблести в устах врага. Это был жест отчаяния, бессилия и злобы. Это было признание, издающим приказ, духовного могущества противника.
  
***
   На следующий день на связь с Раббани вышел Ахмад Шах Масуд.
  -- Бурхануддин, скажи мне - как долго мне ждать оружия и боеприпасов?
  -- Долго, но сколько, не знаю. Не знаю, как скоро наши американские друзья вновь пополнят наш арсенал.
  -- Так его же недавно пополняли и солидно.
  -- Нет теперь всего этого.
  -- Как нет! Куда ушли караваны?
  -- Никуда караваны не ушли, на воздух всё взлетело. Шурави взорвали.
  -- Неужели и в Пакистане с вертолётов десантировались тысячи, как два года назад у нас в Панджшерском ущелье?
  -- Не десант выбросили, а пленные восстали, захватили арсенал, многих наших убили и взорвались вместе с арсеналом. Или сами взорвали, или от снаряда взорвалось, но нет теперь - ни боеприпасов, ни оружия.
  -- И сколько этих пленных у тебя было?
  -- Двенадцать.
  -- И это всё они сделали?!
  -- Они ещё и моего телохранителя, и всех американских советников убили ... - Бурхануддин замолчал. На него нахлынули - воспоминания об этом ужасном бое.

  
  
Май 1985г. Афганистан. Панджшер. Штаб Ахмад Шаха Масуда.
  

   Ахмад Шах Масуд тоже молчал. На него нахлынули - противоречивые мысли.
  Он не мог понять, как в одной стране уживаются - такие великие воины и подлые предатели. Он прекрасно помнил как, за изумруды и лазуриты, ему позволили вернуться в свой Панджшер, и заключили на год перемирие. Одни проливали кровь, другие торговали завоёванной территорией, фактически торговали кровью своих соотечественников.
   Но его поражала в этом бою одна вещь. Такое он слышал, лишь в легендах.
  Как могли эти воины, находясь в полном окружении тысяч стреляющих противников, поразить всех своих злейших врагов? Как будто их пули знали путь к цели, находящейся совсем не в первых рядах атакующих. Как будто не из пулемётов они стреляли, а из легендарного оружия - поражающего наиболее оголтелую нечисть.
   Да, надо продолжить встречи и разговоры с тем полковником из разведки, который рассказывал об истории Советского Союза, о его самой великой войне, давал читать книги-воспоминания о той войне. Надо понять эту страну. Надо понять этого загадочного северного соседа.
   Ахмад приказал постелить одеяло из бараньих шкур на холме недалеко от дома. Наступила ночь, звёздная ночь. Он хотел лежать и размышлять, глядя на звёзды, как в детстве. В детстве он действительно был счастлив. Пытливый ум его уносился в звёздную даль, ему вспоминались сказки и легенды. Вспоминались легенды о Синбаде, о его корабле, плывущем по океану под яркими звёздами. Когда он был мальчишкой, то услыхал, что, наконец, люди поднялись до звёзд, потом увидал их корабли, как яркие звёздочки, плывшие среди, казалось вечных звёзд, светивших от сотворения мира. Тогда же он узнал, что - первым человеком, плывущим на звёздном корабле - был человек из страны, находящейся на севере - из Советского Союза. Счастливое было детство. И он Ахмад, вспоминая детство, стал называть себя Масудом, что значит по-арабски - счастливый.
   Теперь он вновь мысленно отправлялся в эту северную страну, где, по-прежнему, рождались герои. Но и подлые предатели там тоже были. Так с кем же он - Масуд, воюет? Наверное, зло идёт от этих алчных и злобных людей, которым и своя Родина - лишь предмет торга и наживы, а земля Афганистана - для них мелкая разменная монета.
   И снова Ахмад, как в детстве смотрел на прекрасные звёзды, пылающие в чёрном бархате родного неба. И вдруг он увидел как в ночной тиши, словно огненная слеза, скатилась по небосводу звезда; через небольшое время ещё одна; потом ещё и ёщё...; казалось небо - оплакивало печальную участь героев и возвышенных натур на этой планете. Огненные слёзы проливало небо, как в старинных преданиях. Масуда охватила какая-то запредельная тоска, на душе была печаль, тревога и парадоксально - с этим сливалась какая-то возвышенная торжественность. Он про себя назвал эти переживания - Реквиемом Вселенной.
  
***
   Михаил замолчал, пристально посмотрел на присутствующих, и после небольшой паузы, продолжил -
  - Вы ребята думаете, наверное, что не мог какой-то там полевой командир бедных афганцев так мыслить! Но не торопитесь в подобных случаях с суждениями. Ахмад шах Масуд, родился в семье военного, офицера королевской армии. Учился в Кабульском лицее, где выучил французский язык. Потом учился в политехническом институте по специальности - строительство и архитектура. И если бы не переворот принца Дауда, то, наверное, стал бы прекрасным строителем и архитектором. Воображением и усердием он был явно не обделён. Так, что - возвышенные мысли его явно периодически посещали.
   И ещё один странный штрих - в яркой биографии Ахмад шаха Масуда. 9 сентября 2001 года, за два дня до всем известным событий, он был убит арабскими террористами (ваххабитами), точнее смертельно ранен. И на самолёте был отправлен на операцию в Душанбе. Но по дороге скончался. К этому моменту на севере Афганистана огромная территория контролировалась его военными формированиями (Северный альянс) и называлась она в простонародье - Масудистан. И он уже налаживал хорошие контакты с ослабленной реформами Россией.
   Не знаю, как арабам, но американцам, напавшим на Афганистан, после, как говорят "Дня самострела", эта смерть ох как оказалась кстати.
  
   Но тогда, в далёком 1985, в Панджшерской долине, под падающими звёздами, Ахмад шах Масуд думал о превратностях судьбы, о героизме и предательстве. Глядя на звёзды, он слушал в ночной тиши Реквием Вселенной.
   И ему казалось - Всевышний посылал символы-вести для ищущих душ. Казалось, огненные слёзы проливает вечное небо о людях, чьи судьбы, чьи помыслы - есть духовный стержень Мирозданья.

   Умолк рассказчик. Наступила тишина.
   В этой ночной тиши - слегка потрескивал костёр; искры от костра летели вверх - к звёздам; на небе не было туч; звёзды сверкали; Млечный Путь, мелкой сверкающей звёздной пылью, протянулся по небу неровной дорожкой.
   Молодые парни и девушки сидели молча, с какими-то посветлевшими лицами; будто чистая родниковая вода смыла с их лиц налёт суетной грязи; внутри них словно звучала песня -
  
  И надо стать эпическим героем,
  Что бы пройти сквозь звездные врата.
  А это можно показать лишь боем -
  Где ярко видна Духа высота.
  
   Вдруг Ольга обронила фразу-рефрен слов Михаила -
  -- Пока не построены звездные корабли!.., - а потом со вздохом продолжила -
  -- И за постройку звездных кораблей кто-то должен выдержать бой!.. И снова наступила тишина.
  
   Через некоторое время заговорил Гавриил.


Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список