Аннотация: Маньяк, охотящийся на маньяков... Каково это? И что за этим стоит? Журнал: Redrum 4
Альберт Гумеров
Дневник охотника
Небо цвета синяка трехдневной давности настроения не улучшало. На душе и так было паршиво, и каждая мелочь, даже самая несущественная, била по нервам, как по натянутой струне. Спецовка неудобная, синтетическая ткань липнет к телу, мелкий дождь попадает за шиворот, да еще этот цвет неба дурацкий...
Завалить урода было делом нетрудным. Гораздо сложнее оказалось спрятать тело. В итоге, я решил убить, даже не двух, а трех зайцев - и самолюбие потешить, и ментов по носу щелкнуть, и избавиться от бесполезного куска мяса.
Главное в таких случаях - правильно обработать тело. Просто засунуть в пакет и закопать можно только где-нибудь на пустыре или в лесу, словом, в месте, где вероятность, что на могилку кто-нибудь наткнется, приближается к нулю. Я же закапывал бренные останки в самом центре города, неподалеку от мэрии, а тут уже нужен особый подход. Закапывая тело, надо учитывать, что спустя некоторое время, оно раздуется, а значит, земля вспучится и, скорее всего, вскроется, а оттуда пойдет неприятный запах. Собственно, тогда-то тело и обнаружат.
Мне это было совсем ни к чему. Технически выполнить необходимое было несложно. Тело вскрывается от шеи и до паха, ступни дробятся. В конце руки от запястья и голова отделяются из соображений перестраховки - вдруг тело всё-таки обнаружат. Без кистей и головы это даст мне чуть больший запас времени до того, как личность жертвы установят.
Да какая он жертва! Урод уродом! Да, формально Александр Васильевич Дубов, сорока двух лет от роду, никого не убил. Фактически же эта мразь при жизни торговала наркотиками. И не просто торговала, а подсаживала на иглу "золотую молодежь", чтобы потом не было перебоев с получением денег за дурь от несчастных богатеньких болванов. Скотина не просто жила, она процветала. Правда, не так уж долго...
Я улыбнулся своим мыслям. Миссия выполнена. Спецовка с гордой надписью "Горгаз" не вызывала никаких подозрений, а потому тело было благополучно зарыто между мэрией и торговым центром. Да мало ли, что закапывает работяга, правильно? Ему сказали - он и закопал, а что именно находится в свертке - кто ж его знает?
Не вызвав никаких подозрений, сел в свою старенькую раздолбанную "шестерку" и покатил в сторону промышленной зоны. Сперва голова, а руки можно закопать где-нибудь или просто выбросить на мусорке на съеденье грызунам и стаям бродячих собак. По обе стороны от дороги на километры тянулись склады, огороженные территории, стихийные свалки и душные июльские вечерние часы . Как раз то, что нужно.
Ничего не опасаясь, я вышел из машины, открыл багажник, достал пакет для мусора. Голова как голова, ничего примечательного: нос с горбинкой, борода, измазанные кровью сбившиеся в сосульки волосы, вывалившийся язык, вонища. Как там говорят? Глаза - зеркало души? Ну что ж, посмотрим.
Я бережно вынул из футляра скальпель...
Я занимаюсь тем, что охочусь на всякую погань. На те отбросы человечества, бороться с которыми у полиции нет ни сил, ни желания, а порой бывает так, что эта рыбка полиции просто не по зубам. Работаю в паре. С семнадцати лет. Сейчас мне двадцать три. Я исполнитель. Тот, кто меня направляет, никогда не ошибается. Кто он такой, я не имею ни малейшего представления. Как выглядит? Жутко. Черный балахон с капюшоном, за плечами - мешок. Не рюкзак, а именно мешок. Вроде как для картошки, только хранит он там кое-что другое.
Если бы не он, я, пожалуй, никогда не стал бы охотником. Так и терпел бы постоянные приставания и липкие руки отчима, боясь лишний раз вдохнуть в его присутствии. Так и остался бы затравленным бедолагой. Пока не слетел с катушек или не повесился. И первый, и второй вариант, наверное, идеально устроил бы всех, поскольку я для всех был обузой.
Так получилось, что однажды, после очередной серии домогательств, я сходил на кухню, взял нож и нарисовал отчиму вторую улыбку чуть ниже первой. Обычная смерть для него показалась мне слишком простой, поэтому, чтобы выразить всю скопившуюся за годы ненависть, я выколол ему глаза.
Тогда-то я и встретился со своим напарником в первый раз. Он просто вышел из теней в дальнем углу комнаты. Стало не просто страшно - я окаменел от ужаса, что кто-то видел, как я расправился с отчимом. А человек просто стоял и ждал. Правда, когда спустя мгновение он вышел из тени полностью, и луна очертила профиль, я понял, что ошибся. Человека это существо напоминало только в общих чертах.
Ярко-желтые кошачьи глаза на кукольно-детском личике без бровей завораживали. Безгубый рот постоянно то кривился в ухмылках, то широко раскрывался. В его недрах едва виднелся обрубок языка. Вороний клюв над верхней губой казался чужеродным, приклеенным к пластмассовому лицу каким-нибудь ребенком с больной фантазией.
Клювастый вытянул руку. Молча. Я всё понял без слов. Я так же молча вложил глаза отчима в раскрытую ладонь. Незнакомец снял с плеча мешок и ссыпал туда глаза.
- Зачем? - только и смог выдавить из себя я. Бежать не хотелось. Было стойкое ощущение, что, если он захочет, никуда я не убегу. Тщетность и никчемность существования навалились многотонным грузом. Я ничтожество, чего уж там приукрашивать.
- Я кормлю ими своих детей, - проскрипел голос в моей голове. Именно внутри, поскольку клюв оставался закрытым, а рот выполнял лишь декоративную функцию.
То есть, эта тварь не одна, и у нее есть как минимум жена и ребенок. Меня разобрал смех, и я принялся истерически хохотать, представляя клювастого в роли заботливого папаши.
Пощечина привела в чувство. Рука была горячей, на щеке точно остался отпечаток от чешуек.
- Таких, как твой отчим, тысячи, ты ведь понимаешь, - голос змеился трещинами безумия внутри моей черепной коробки. - Ты будешь избавлять мир от таких, как он. Я помогу. Пока слушаешься меня - живешь и никого, кроме меня, не боишься. Откажешься - твои глаза попадают на ужин моим детишкам.
Что я мог ответить?
- Кто ты? - с этого надо было начинать. А теперь, по большому счету, какая разница?
- На востоке меня называют просто джинном. Безлико. Один из десятков тысяч... На Западе отношение ко мне совсем другое, - чудовище сухо засмеялось. - Я могу быть как доброй феей, укладывающей спать маленьких детей, так и безжалостным убийцей, выедающим глаза у тех, кто мне не понравился. Я - Песочный Человек.
Тогда я понятия не имел, кто это. Но понял, что "повезло" мне - лучше не придумаешь.
Сам я превратился в охотника. Точно следовал инструкциям Песочного Человека. Выслеживал, убивал, извлекал глаза, подносил ему, уходил от преследования. Ни разу не усомнился в том, что говорил клювастый. Страха за собственную жизнь не испытывал ни малейшего - смысл, если я был уверен, что всегда, в любой ситуации меня выведут?
Да, я был всего лишь инструментом, но меня это вполне устраивало. Я очищал землю от скверны. Мне льстило ощущать себя палачом, карающей дланью Господа или чем-то вроде этого. Правда, вспоминая того, кто направлял меня, на ум приходил не Господь, а кое-кто другой. Эти мысли я гнал. Колесил по нашей Великой и Необъятной. Как по крупным городам, так и по деревушкам. Больше, чем на пару недель ни в одном городе не задерживался. Деньги брал из карманов убитых. Жертвами были маньяки, насильники, наркоторговцы и прочее отребье. Никто не отпирался, не просил о пощаде, не сопротивлялся - я никому не давал шансов. Действовал неожиданно, разнообразно, грязно и предельно жестоко. Единственное, что оставалось сравнительно неизменным - процесс избавления от тела.
Полиция наверняка вела меня с самого первого убийства. Благодаря Песочному Человеку, близко ко мне они не подбирались. Инструкции всегда были подробными и могли зазвучать в голове в любой момент. Если бы меня поймали, и я поведал всю правду, меня сразу же определили бы в невменяемые. Пожалуй, я бы даже сам себя посчитал сумасшедшим. Но ведь всё, что говорило чудовище оказывалось правдой, а инструкции работали на сто процентов. То есть, я не проверял, были ли убитые мной насильниками и убийцами, но вся остальная информация, которую давал мне монстр, была верной на все сто процентов. А самым главным аргументом оставалось то, что я безнаказанно уходил от любой погони более шести лет. Думаю, это что-то да значит.
Постепенно я превратился в нечто, вроде персонажа компьютерной игры. Пришел, сделал то, повернул туда, сделал это, ушел сюда... А во всех ли случаях Песочный Человек прав, и все, казненные мной - подонки? Или тварь могла ошибиться, и я отправил на тот свет ни в чем не повинного человека? Пожалуй, это и стало началом конца.
- Батюшка, я к вам, - я чувствовал себя неловко. Не просто не в своей тарелке, а просто боялся до жути. В буквальном смысле коленки тряслись.
О местном настоятеле я слышал разное. Деревушка была глухой, что, в принципе, играло мне на руку. Поговаривали, что отец Алексий мужик неплохой, но больно уж одиночество любит, разговаривает сам с собой, да и вообще со странностями.
Сведения о более-менее схожих случаях принялся собирать, как только осознал, что хочу "соскочить". Проблема в том, что похожего ничего не нашлось, а самым близким был ритуал изгнания дьявола. Так и получилось, что все дороги ведут в церковь.
О крови на своих руках я умолчал по вполне понятным причинам, а вот в собственной одержимости признался чуть ли не с порога. Батюшка с серьезным видом кивал, поглаживая то жидковатую бороденку, то блестящую лысину, подливал мне зеленый чай, а я рассказывал о своей проблеме, взвешивая каждое слово, чтобы не выдать ничего о совершенных убийствах.
В итоге я напрямую попросил его провести обряд экзорцизма. Настоятель как-то сразу согласился, словно именно этого и ждал с самого начала разговора. Сказал, что медлить нельзя, велел раздеться, попросил не дергаться, когда он будет привязывать мне руки и ноги к ножкам и подлокотникам тяжелого резного кресла. Вот тут я напрягся. Не хотелось оказаться совершенно беспомощным в руках странноватого батюшки. С другой стороны, выбора у меня не было, о чем отец Алексий и сообщил мне, сказав делать, как велено, а не быть бабой.
Делать нечего, разделся до белья, покорно сел в кресло, попытался настроиться на позитивный лад. Не получилось - под ложечкой сосало, и я постоянно ждал подвоха.
Сперва батюшка читал что-то по Библии, но я не вслушивался - широко раскрытыми глазами я смотрел на то, как из складок рясы жестом фокусника был извлечен скальпель.
- Глаза - зеркало души, да? Так говорят? - батюшка склонился надо мной. Краем глаза я заметил какое-то движение - какая-то бесформенная, словно сотканная из теней фигура в балахоне, из-под капюшона которого выступал кончик клюва. Это было последнее, что я увидел.