Гумеров Альберт : другие произведения.

Листая миры

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мой первый и пока единственный роман. Написан, когда мне было 18-19 лет. Детство и баловство, конечно... Специально не меняю первоначальный вариант.

Альберт Гумеров

Листая миры

   Предисловие
  
   Что такое жизнь? Всего лишь отсрочка смерти. Что такое смерть? Всего лишь порог, переступив который, мы шагаем в новую жизнь. Да, именно туда, а не в ВЕЛИКОЕ НИЧТО, как считают многие. А вот мелкому ничтожеству, упрятавшему меня сюда, скоро сильно не поздоровится. Очень скоро. Пару вечностей спустя.
   Я, Мэйнаард Цы-Ири - Лорд Тишины и Хозяин Долины Мёртвых - в настоящий момент нахожусь в Темнице Ста Миров, будучи пленником Стража Мечей. Я здесь уже целую безумную пропасть времени. Я хотел бы сойти с ума, но заклятие, наложенное на меня, не позволяет мне поддаться этой слабости. Я бы с радостью умер, но я лишён этой роскоши - я бессмертен. По крайней мере, в обычном, традиционном понимании этого слова. Муки... Одиночество... Лишь сны по-прежнему остаются единственной отрадой этой бесконечной жизни. В снах я вижу свои земли... Я вижу внушающие страх и беспокойство антрацитовые башни, отбрасывающие длинные тени и щекочущие тёмные, с фиолетовым отливом, тучи, вижу чугунные воды, в которых отражаются пыльные небеса старого мира, вижу траву и деревья, вечно пурпурные, словно ранней осенью... У меня был Дар, но его затоптали, как затаптывают едва тлеющие угольки. Правда, раздуть костёр вновь не так трудно, как кажется на первый взгляд...
  
   Глава 1
   Лора шла и улыбалась. На её огненных локонах лежал хрусталь дождевых капель, а лицо сверкало от радости, как обычно сверкают её фенечки в тёплый и солнечный день. Причиной радости была успешная сдача зачёта по возрастной психологии.
   Лора зашла в пахнувший нечистотами подъезд, поднялась на свой этаж, вошла внутрь квартиры. Царство хаоса и беспорядка. Творческого, как любила отшучиваться в ответ на замечания о неопрятности сама Лора. Она подошла к белоснежному жужжащему монстру, вынула из его чрева баночку колы, потом сделала бутерброд и направилась к своему лучшему другу - компьютеру. Влезла в Сеть и, немного побродив по почти безграничному виртуальному пространству, зашла в один из тысяч чатов. Обычно в каком бы то ни было чате она вела себя самоуверенно и даже слегка нагловато - совершенная противоположность того, кем она была на самом деле. Правда, сегодня язвить не хотелось - настроение для этого слишком хорошее. Лора врубила на всю катушку любимую группу Korn и, наслаждаясь творчеством Джонатана Дэвиса сотоварищи, отстучала свой ник: "З@втрак туриста".
   Мало кто знал, что этот псевдоним принадлежит девятнадцатилетней рыжеволосой девушке с завораживающе зелёными глазами, в которых довольно часто мелькали озорные искорки.
   И уж тем более, мало кто был в курсе того, что жить ей осталось не так уж и много - в наше время очень большое число молодых и юных, к сожалению, слишком рано покидают бренную землю, благодаря неизлечимым болезням, порождённым человеческой беспечностью, глупостью или нечистоплотностью.
  
   Она не помнила, успела ли сделать хотя бы один глоток газированного напитка со вкусом карамели...
  
   Очнулась Лора в незнакомой комнате, которая была слишком чистой для того, чтобы быть её собственной. Через некоторое время в палату вошли мама и медсестра.
  -- Привет, мам, - сказала девушка совершенно спокойным голосом, но мама начала плакать. А медсестра со всем доступным талантом усиленно симулировала сочувствие и жалость. Получалось вполне сносно - годы опыта даром не проходят.
  -- Всё будет хорошо, - наконец выдавила тётенька в опрятном белом халатике.
  -- Всё будет, как будет, что бы из этого не вышло, - твёрдо ответила Лора. - Я знаю, что скоро умру.
   Она сказала это так, будто говорила, что в супе не хватает соли, и тем страшнее казалось сказанное окружающим.
  -- Сколько у меня времени?
  -- Двое суток. Плюс-минус несколько часов.
  -- Оставьте меня, я хочу побыть одна, - в ответ на это мама разразилась рыданиями, и медсестра увела её.
   "Сутки, - подумала Лора и посмотрела на часы, показывавшие восемь вечера. Отчего-то ей очень хотелось умереть именно на рассвете. Подумав об этом, девушка скривилась - Господи, как романтично!
   Лору стошнило. Благо, что под койкой стояла посудина, куда она и выплюнула свой бутерброд и немного желудочного сока.
   Её объял ужас. Каждый человек знает, что умрёт, и всё же никто по-настоящему не верит в свою собственную смерть. В эту ночь вокруг Лоры не было ничего более реального, чем смерть. Она начала молиться. Неумело, потому что набожностью никогда не отличалась. Человеку недостаточно просто уйти откуда-то - он должен верить, что обязательно придёт куда-то. Лора не знала, куда ведёт дверь, которую она откроет на рассвете. О чём речь! Она вообще не знала, ведёт ли куда-нибудь эта дверь!
   На рассвете Лоры уже не было в палате - на койке лежали лишь её остывшая оболочка, да листок, вырванный из блокнота. Тётенька в очень опрятном белом халатике взяла клочок бумаги, по поверхности которого струилась паутинная вязь чернил:
   Песок и ртуть объяли разум мой,
   И тишина-гиена за моей спиной,
   И красота, и правда исчезнут без следа,
   Останется лишь плесень... Она... Она одна...
   А я речной водою прольюсь туда, где свет,
   Туда, где ветры лестниц уж гонят ночь в рассвет,
   Где сказки и преданья вберут меня в себя.
   Я улыбнусь им нежно, упав в объятья сна.
  
   Глава 2
  
   Егор сидел в микроавтобусе вместе с подчинёнными и ждал сигнала для начала захвата. Он всей душой ненавидел наркоторговцев и духотищу, царившую в небольшой и неприметной "Газели", но сейчас он должен был максимально контролировать свои эмоции - от этого зависела судьба всей операции.
   Его команда ликвидации была лучшей в городе, а Егор был лучшим в команде. Такие бойцы, как он, никогда не остаются без работы - он умел делать всё, причём во всём был первым. Ходили слухи, что он даже консервные банки взглядом открывает.
   В наушниках кто-то проскрипел о начале операции, и Егор вместе с ребятами пулей вылетел из автобуса. Они взяли без боя почти всех - лишь двое из бандитов успели открыть огонь. Один выстрелил прямо в Егора, тот попытался увернуться. На миг ему даже показалось, что манёвр удался, но потом он ощутил себя лежащим на асфальте и видящим всё вверх ногами. Значит, всё-таки зацепило. Вряд ли ранение серьёзное, ведь он даже не вырубился. Потом кто-то подошёл и закрыл Егору глаза.
   Сознание затухало. Ощущение холода было последним, что родилось в умирающем мозгу Егора, чьё тело и вывороченные внутренности лежали на грязном горячем асфальте огромного города, которому вообще было на всё наплевать.
  
   Глава 3
  
   "Наконец-то! - думал Мэйнаард. - Свобода!" Тысячу лет он провёл в темнице три на три метра. Сегодня ночью его выпустят. Он обязательно отомстит, и месть будет под стать тем мукам, которые ему пришлось пережить за время заточения. В любом случае, не стоит торопиться. Настоянная же десятилетиями, месть становится только слаще, словно хорошо выдержанное вино. Перво-наперво следует вернуться в свою вотчину, найти подходящие Образы и вернуть себе Дары.
   Цы-Ири был обладателем Трёх Мечей, а следовательно, у него было три Дара. Каждый Меч кроме Дара открывал своему обладателю портал в один из сотни миров. Мечи охранял Страж. Чтобы стать обладателем Дара, необходимо было победить Стража на колдовской дуэли либо победить мага, уже обладающего Мечом.
   Мэйнаард дважды выиграл на Дуэли у Стража и один раз проиграл, после чего и был заключён в Темницу Ста Миров.
   Мэйнаард Цы-Ири был Лордом Тишины и Хозяином Долины Мёртвых - он мог делать бесшумно всё, что угодно и имел в своём подчинении Образы (этакие слепки личности) всех умерших в трёх мирах, где он был наместником.
   Однако самым примечательным был третий Дар. Он заключался в том, что его обладатель мог носить в своём теле три Образа, но собственная личность Чародея была главенствующей, а поэтому бунта душ в любом случае ожидать не приходилось.
  
   Старый карлик встретил Мэйнаарда у порога, низко кланяясь, со словами: "Хозяин, я так рад, что вы вернулись". Горбун хотел сказать что-то ещё, но маг прервал его, приказав найти два подходящих Образа. Пока слуга не успел скрыться, Лорд Тишины дал ему ещё одно поручение: связаться с Локитом.
   Локит был одним из немногих Чародеев, кому Цы-Ири доверять почти не боялся. Во всяком случае, раньше. Локиту с его Даром ничего не стоило стать единоличным хозяином этого мира, но он, по одному ему ведомым причинам, решил этого не делать. Несмотря на всё доверие и даже своеобразную дружбу, Мэйнаард никогда не понимал Локита в полной мере, поскольку тот всегда был слишком мечтательным, слишком печальным, слишком восторженным, слишком циничным, катастрофически очаровательным и тактичным; он без раздумий мог пойти на совершенно любые жертвы ради дорогого ему существа, но иногда он бывал злобен, жесток и едок - в общем, лучше сразу умереть, чем испытать на себе его дурное настроение. Что касается физических кондиций, то стоит заметить, что Локита силачом можно было назвать только в шутку, но маг компенсировал это гибкостью. К тому же, он обладал весьма опасным Даром - этому худощавому волшебнику подчинялась сила камня, то есть он мог превратить в пыль любую, даже самую неприступную каменную крепость. После обретения Дара Локит никого не вызывал на Дуэль, вплоть до заточения Мэйнаарда, а о своем возрасте Чародей вообще предпочитал не говорить. Самого его на Дуэль вызывать побаивались. "Настоящая власть, - однажды сказал он. - Это когда у тебя есть все права убить, но ты этого не делаешь".
   Размышления Хозяина Долины Мёртвых прервал карлик, вошедший в комнату с двумя амфорами в руках.
  -- Хозяин, я подобрал Образы.
  -- И кто они?
  -- Он просто создан для того, чтобы убивать, она - студентка.
  -- Странная смесь. Ты можешь идти.
   Слуга молча вышел, но вскоре вернулся со словами: "Чародей Локит, хозяин".
   Не дожидаясь представления всех своих титулов, в комнату буквально вломился высокий блондин в короткой кожаной куртке-косухе, надетой поверх чёрной толстовки, на которой большими буквами было написано "Побеждай или умри". Потёртые брюки неопределённого цвета из плотного материала заправлены в тяжёлые ботинки на шнуровке и толстой рифлёной подошве. Довершением всего была большая серебряная серьга в виде буквы "Л", украшавшая левое ухо.
  -- Ты выглядишь, как нищий, - сказал чароплёт Локиту, и его лицо озарила улыбка.
  -- По меркам этого мира и этого времени я выгляжу вполне пристойно.
  -- Пока я... отсутствовал, в этом мире произошли существенные изменения, - констатировал Цы-Ири очевидное. - Когда Страж перенёс меня сюда и поделился новостями, на меня обрушился такой поток информации, что я чуть не потерял сознание. Правда, теперь я знаю, что такое компьютер, автомобиль и огнестрельное оружие.
   Локит снова улыбнулся, но в этот раз его улыбка была горькой.
  -- Хорошо ещё, что таких, как мы можно убить только Мечом, а "свидание" обязательно должно состояться в Лабиринте, иначе мы бы уже давно вымерли как мамонты.
  -- Кстати о Лабиринте. Даже ты теперь знаешь, что это такое! Что же заставило тебя сразиться?
  -- Хватит издеваться, - Локит немного помолчал. - Наглость вызывавшего и его Дар.
  -- Что за Дар?
  -- Телепатия. Сам понимаешь, соблазн очень велик.
  -- Ты что, прямо сейчас читаешь мои мысли?
   Локит одарил приятеля одной из самых лучезарных улыбок, которые всегда выражали его чувства. Он всегда улыбался. Порой Мэйнаарду казалось, что Локит и смерть встретит с улыбкой на устах. С него станется...
   Мало кому понравится, если кто бы то ни было копается в твоих сокровенных и не очень мыслях. Однако, Цы-Ири просто стало интересно, как далеко зашёл Локит в постижении этого Дара.
  -- Как тебе известно, чтобы обладать Даром в полной мере, требуется время, причём немалое.
  -- Ну, что такое действительно немалое количество времени, я знаю не понаслышке, можешь мне поверить!
  -- Да уж. Пока я умею только читать мысли, ведь прошло меньше шестидесяти лет по местному исчислению с тех пор, как я получил этот Дар. Со временем, думаю, буду в состоянии внушать другим что-нибудь свое или весьма настойчиво просить их о чём-либо.
  -- А чего добивался его прошлый хозяин? Я хочу сказать, насколько он был силён?
  -- Да, этот подонок использовал Дар на все сто. Он умел повелевать людьми.
   Мэйнаард присвистнул.
  -- И что из этого вышло?
  -- Вторая Мировая Война. Адольф - так его звали - захватил добрую часть этого пыльного мирка. Правда, на сей раз он откусил гораздо больше, нежели мог проглотить. Ты же знаешь, больше всего я не люблю войны и вообще всевозможные разрушения.
  -- Можешь рассказать про Дуэль?
  -- Для тебя - всё, что угодно... Почти всё, что угодно.
  
   Глава 4
  
   Это был ещё один день войны... Смерть, стоны, боль, страдания... Вторая Мировая исходила на нет - данное обстоятельство ощущалось буквально во всём. Эта тварь с красными, налитыми кровью глазами, извивалась и дёргалась, сплёвывая розовую пену. Она агонизировала, но даже в таком состоянии выцарапывала своими чёрными, как Бездна, кривыми когтями всё больше и больше жизней. Взращенное людьми чудовище радовалось каждой смерти, каждой поломанной судьбе.
   Я терпеть не могу войны, поэтому стараюсь не принимать в них участия. Раньше я из кожи вон лез, чтобы остановить бессмысленные кровопролития, но жизненный опыт - штука просто потрясающая, способная изменить любое разумное существо на собственную противоположность.
   Тёплым весенним днём я мирно покачивался в кресле-качалке и попивал чай - в то время, в отличие от эпохи сегодняшней, пить чай, а не кофейную бурду могли себе позволить только люди более-менее обеспеченные, - как вдруг в моей руке сначала только обозначился контур идеальной формы клинка, а позже полностью материализовался японский меч. Это могло означать лишь одно: в нашем пыльном мире есть как минимум ещё один Чародей, и он пользуется Силой. Когда Чародей появляется, но не использует Силу Меча, то его можно и не почувствовать на дальнем расстоянии. Если же маг задействовал Меч, то он хочет, чтобы его почувствовали. Оставалось подождать ещё чуть-чуть, и всё встанет на свои места - если сейчас на моё плечо сядет ворон и прокаркает имя, то это вызов на Дуэль, если же нет - кто-то просто занимается самолюбованием. Всё-таки собственное величие - штука, нуждающаяся в постоянной подпитке.
   Огромная чёрная птица, пару раз хлопнув крыльями, села на моё плечо и проорала: "Адольф".
   Господи, лучше сразу сдохнуть, чем жить с таким именем. С таким крестом мог жить или катастрофически закомплексованный бедолага, или извращенец... или катастрофически закомплексованный извращенец.
   Я огляделся. Все окна были закрыты. Никогда не понимал механизм появления этих чёрных куриц-переростков.
   Открыв окно, я отпустил ворона - он свою миссию выполнил, и теперь мне придётся либо лишить мир ещё одного Адольфа, либо стать украшением чьей-то коллекции трофеев. Второе мне особенно не нравилось, поэтому я склонялся к мысли, что по земле и так ходит слишком много Адольфов - одним больше, одним меньше.
   Я вышел во двор и воткнул Меч в землю - терпеть не могу формальности, но порой без них не обойтись - Сила Меча и Сила этого мира должны были переплестись и, после короткого заклинания, открыть Ворота в Лабиринт.
   Чудовищно яркое, цвета расплавленного золота, свечение Меча резко контрастировало с тусклой жёлтой рожей Луны, что плыла по небу. Дрожь земли всё нарастала и нарастала, пока, наконец, не переросла в довольно приличное землетрясение - баллов семь по шкале Рихтера. Кстати, учёные пудрят простым людям мозги, мол, землетрясения происходят из-за движения плит и т.д., и т.п. Совсем не обязательно! Когда Чародей переходит из мира в мир, то в движение приводятся такие чудовищные силы, что результатом становятся землетрясения, извержения вулканов и выход рек из берегов. Хотя, искать объяснения необъяснимого - неотъемлемая черта рода человеческого.
   Одинокий домик посреди полей, гадкая Луна, ночь, Меч, дрожь земли и я, псих... Отлично! Только ливня и не хватает для полного счастья!
   Я так и не узнал, начался ливень или нет - я больше ничего не видел, кроме Ворот, которые выглядели как самый обыкновенный мост... между мирами. Бездна между этими самыми мирами пугала. Чёрная пропасть не даёт проникнуть кому- или чему-нибудь из одного мира в другой, Меч же создаёт Мост через Бездну. Время от времени в ней исчезали и Чародеи.
   На Дуэли нельзя было иметь при себе какое бы то ни было оружие, кроме Меча - таков закон Лабиринта. У меня при себе ничего и не было. Я выдернул клинок из земли и зашагал по Мосту. Когда я ступил на эту ниточку из сердца одного мира в сердце другого, меня поразило полное отсутствие звуков - даже шагов не было слышно. Очень похоже на твои шуточки, но ты тогда ещё был заточён одним из обличий Стража. Кстати, мне тебя действительно не хватало. Ты всегда был целеустремлённым и почти никогда не терял самообладания - мне так не хватает этих черт, - в то же время, обладая способностью без сожаления пойти по трупам ради достижения цели. Цель, кстати, так осталась прежней? Победить все обличья Стража и, по сути, самому стать им? А ты уверен, что задачка тебе по силам?
   Только я ступил на поверхность Лабиринта - язык не поворачивается назвать это землёй, - как почувствовал поразительную лёгкость. В тот же миг я понял причину странного явления: с моего левого плеча спрыгнул демон, а с правого - ангел. Демон держал в руках штуковину, которую позже назвали цифровой видеокамерой, у ангела в руках был свиток, а за ухом - ручка фирмы "Parker". Демон тут же принялся потешаться над ангелом:
  -- У вас в отделе снабжения не нашлось даже приличной камеры, и после этого вы ещё хотите победить в борьбе за человечество?!
  -- Вы совершенно не правы, - ответил ангел абсолютно спокойно. - Всем известно, что мы весьма уважаем традиции.
  -- Да уж, ваш консерватизм доходит до абсурда, но...
  -- Ребятки, - перебил я демона. - Что здесь происходит?
   Казалось, они только что меня заметили, и это заставило их прекратить спор.
  -- Понимаете, - начал ангел, но закончить фразу ему так и не удалось, так как демон двинул несчастному локтем в бок, после чего слегка нагловатым тоном сказал:
  -- Видишь ли, мы приставлены наблюдать за тобой. Я записываю все твои злые деяния, а блондинчик - добрые, - при этих словах своего оппонента и напарника ангел застенчиво улыбнулся и потупил глаза.
  -- Но Лабиринт, - продолжил демон. - Место, существующее по ту сторону Добра и Зла, вне времени и пространства. Он почти вечен и просторы его практически бесконечны. Извини, дружище, но, при всем желании, здесь мы тебя сопровождать не можем. Прежде, чем уйти, мы должны сообщить тебе, что именно ты имеешь право выбора сектора, так как тебя вызвали, а не ты вызывал. В Лабиринте четыре сектора - зима, весна, лето и, соответственно, осень - каждый из которых разделён на уровни. Перейти с одного уровня на другой можно с помощью заклинания, подобрать которое...
  -- Не хотелось бы вас прерывать, - вмешался ангел, - но нам запрещено говорить об этом. Мы и так уже достаточно рассказали. Нам пора.
   В этот миг демон подмигнул мне и, незаметно для ангела, выронил что-то из рукава. Это "что-то" беззвучно упало на поверхность Лабиринта и скрылось в мягкой "траве".
  -- Ваш сектор? - с вопросительными интонациями обратился ко мне ангел.
  -- Лето. Терпеть не могу холод во всех его проявлениях.
   Мгновение спустя я увидел, как ангел обернулся лучом, а демон растворился в облаке чёрного дыма. Я вдохнул аромат ландышей, резко забиваемый запахом серы, и принялся обшаривать "траву". Пару минут я провел в совершенно непотребной позе краба - пришлось вволю поползать по полянке, после чего удалось-таки наткнуться на то, что "совершенно случайно" обронил демон - это было небольшое круглое зеркальце. Честно говоря, я ждал чего-нибудь более сверхъестественного, но в руках у меня было самое обыкновенное зеркало, в какое тысячи подрастающих красавиц хмурят свои прелестные личики. Я хотел было его выбросить и уже помянул демона недобрым словом, как вдруг заметил в зеркале улыбающееся лицо моего нового знакомого.
  -- Не ожидал? - спросил демон. - Я тут решил, что тебе всё-таки пригодится моя помощь.
  -- Спасибо. А я всегда был твёрдо убеждён, что демоны только тем и занимаются, что сбивают праведных с пути истинного.
  -- А как ты думаешь, чем я сейчас занимаюсь?
   Мы засмеялись, после чего демон пустился в объяснения:
  -- На самом деле я никакой не демон, а мой блондинистыый напарник, соответственно, не ангел. Мы - всего лишь служители Лабиринта - должен же кто-то поддерживать его в надлежащем состоянии, - а антураж такой выбрали просто так, для эффекта. На самом деле у каждого смертного на плечах действительно сидит пара ангелов, записывающих все деяния.
  -- Знаешь, а ведь мне совсем не помешает твоя помощь. Кажется, ты говорил что-то о переходе с уровня на уровень.
  -- Да. Чтобы перейти с уровня на уровень, надо хоть немного оцарапать соперника. Меч с каплей крови другого Чародея и стандартное заклинание переноса - вот, в принципе, всё, что необходимо.
  -- Слушай, а почему ты мне помогаешь?
  -- Ради интереса.
  -- Да брось ты!
  -- Ну, ладно... Это тоже часть сценария, который мы прорабатываем на каждом дебютанте, вот.
  -- Ну, тогда спасибо, что составил мне компанию. Как мне в следующий раз с тобой связаться?
  -- А я сам появляюсь, когда это необходимо.
   "Демон" исчез, и я спрятал зеркало в кармане. Оставалось решить одну проблему, причём решить её в течение ближайшего времени, потому что очень скоро должен появиться Адольф собственной персоной. Проблема состояла в выборе тактики: убежать и спрятаться, чтобы потом долго и нудно играть в охотника и жертву или оставить Дуэль поединком.
   В конце концов, я решил, что тянуть с этим делом не стоит и принялся разминаться, чтобы подойти к началу схватки в надлежащей кондиции.
   Он был как раз таким, каким печатали его фотографии в газетах: человечек маленького ростика, с пожиравшей его манией величия в блестящих сумасшествием глазах. Вообще, в его взгляде было что-то странное... Что-то ужасное, холодное, отталкивающее и безжалостное - казалось, Адольф способен выпить жизнь взглядом. Казалось, болезни слишком мало места в этом тельце. Мерзкие, безобразные усики завершали отталкивающего вида картину.
   В облике тирана не было ничего устрашающего, если не смотреть ему в глаза, но меня ни с того, ни с сего объял совершенно необъяснимый первобытный ужас перед этим Чародеем. Не знаю, почему, но я в мгновение ока пришёл в отчаяние - всей моей сущностью овладела твёрдая уверенность в том, что любая попытка сопротивления этой железной воле бесполезна, и в психологическом плане я проиграл Дуэль ещё до того, как она началась. К чему вся эта суета, эти столетия беспокойства, когда до Бездны рукой подать? Бездна... такая тёмная, такая убаюкивающая, такая безмятежная...
   Адольф с самодовольной ухмылочкой на лице подошёл ко мне и, процедив: "Умри", - нанёс первый удар. Рефлексы сработали, как часы, не обращая внимания на разум, и я отбил этот выпад чисто машинально, но сам факт сопротивления несказанно удивил Адольфа - этим-то замешательством он себя и погубил. Фактор неожиданности выступил на сей раз в роли моего спасителя, поскольку из-за удивления тиран ненадолго потерял контроль над моей волей, и я попытался нанести быстрый ответный выпад. Это удивило моего противника ещё больше и по мере того, как я нападал, ко мне возвращалась привычная уверенность в себе.
   Минут через пять всё было кончено. Я подобрал его Меч и стал ждать. Тогда я понятия не имел, чего именно мне следует ждать - просто не отпускала твёрдая уверенность, что по правилам я должен ждать чего-то. Утомлённый поединком, я заснул. Сон этот настолько прочно врезался в память, что я до сих пор помню всё до мельчайших подробностей.
   Во сне я брёл по чаще, а за мной гнался змей. Я был в ужасе, очень часто спотыкался и был весь исцарапан шипами, росшими на деревьях вместо листьев. В таком затравленном состоянии я и выполз на небольшую полянку и повалился прямо на траву, окончательно выбившись из сил. Чуть отдышавшись, мне удалось разглядеть крылатого старца, парившего чуть поодаль. Как только на полянку выполз чёрный, как сердце вампира, змей, старец обернулся драконом с крупными, отливавшими золотом, чешуйками. Дракон, захлопав крыльями, поднялся в воздух и, чуть позже спикировал на змея. Чёрному это явно не понравилось, и он, шипя, стал отбиваться от золотого. Зубы и когти противников оставляли друг на друге всё больше кровоточащих ихором отметин, но противники, не взирая на это, продолжали схватку. Я следил за их действиями, словно завороженный. Это, впрочем, не помешало мне отползти подальше от двух гигантов - не дай Бог подвернуться под горячую лапу любого из этих созданий. В конце концов, чёрный прозевал один из выпадов, и золотой вначале нанёс ему удар по затылку, а затем раздавил череп противника своей правой лапой. Чёрного охватило зеленоватое пламя и, спустя мгновение, на месте змея лежала лишь кучка пепла. Золотой снова принял облик старца.
  -- Кто вы? - спросил я. Вполне естественный вопрос в данной ситуации.
  -- Я Морфей, сын Гипноса, - отвечал старец.
  -- Почему вы спасли меня?
  -- А я никого не спасал, - Морфей засмеялся, и смех этот был сухим и скрипучим. Невозможно было даже представить себе, что сидящий рядом трясущийся от смеха старик и золотой дракон - одно и то же существо. Впрочем, во сне и не такое бывает.
  -- Мой Дар заключается во власти над сновидениями, - отсмеявшись вволю, пояснил сын Гипноса.
  -- Короче говоря, вы - всего лишь один из Чародеев, который просто решил пустить пыль в глаза глупому мальчишке.
  -- Ты не так меня понял, сынок, не стоит кипятиться.
  -- Я вам не сынок! - даже во сне я был вне себя от назидательного тона старца. - Кстати, почему вы в образе дряхлого старикашки?
  -- Я властелин сновидений и во снах могу явиться в том облике, в каком захочу. Ты перебил меня, сынок, а это весьма грубо с твоей стороны. Однако я не держу на тебя зла - молодёжь всегда была очень вспыльчивой. Я продолжу. Итак, я явился в твой сон, чтобы рассказать об опасности, тебе грозящей. Как и любой другой сон, этот состоит из символов. Чёрный змей - это Чародей, который начал охоту. На тебя, сынок, не округляй глаза. Спасти тебя сможет только сила другого Чародея.
  -- Почему вы решили мне помочь? - кажется, этот вопрос я сегодня уже задавал.
  -- Конечно же, если я скажу, что сделал это по доброте душевной, ты, сынок, мне не поверишь, - Морфей на мгновение задумался... потом ещё на мгновение...и ещё... Я ждал. Веки старика были закрыты и, немного погодя, я услышал его мирное посапывание. Будить старца было бы верхом непочтения, и я собрался уже было уходить, но тут Морфей открыл глаза и произнёс: "Все в этом мире преследуют свои собственные цели... Я не исключение".
   Я проснулся в холодном поту и, несмотря на то, что отдохнул совсем неплохо, на душе было скверно - не каждый же день тебе объявляют, что на тебя - далеко не самого слабого Чародея - началась травля. Тем более, таким оригинальным способом. Хотелось выкинуть всё из головы, объяснив, что дурной сон есть не что иное, как следствие первой в жизни Дуэли.
  -- Ну и видок у тебя, - "демон", как всегда, улыбался. - Слишком беспечно ведёшь себя, Локит. Заснув в Лабиринте, ты рискуешь умереть подлинной смертью: спящий, ты - лёгкая добыча любого проходящего мимо. В общем, тебе повезло, что ты вообще проснулся. У тебя, наверное, в голове не укладывается, как это - умереть. Ведь ты уже не раз умирал в своих мирах и, спустя некоторое время, возрождался вновь. Но пойми, Лабиринт - место подлинной смерти, и бессчётное количество ничем тебе не уступавших не смогли её избежать.
  -- Ладно, хватит наставлений. Без тебя тошно. Кажется, по Правилам я должен ждать именно вас двоих?
  -- Да, - лаконично ответил "демон". - Блондинчик, твоя очередь.
  -- Сударь, - возмутился "ангел". - Вы не имеете права так со мной разговаривать!
  -- Может, мне перед тобой ещё и извиниться?
  -- Видите ли, - снова начал сбитый с толку служитель.- Вы можете остаться в Лабиринте, если захотите. После каждой Дуэли вам, как сейчас, предоставляется выбор - уйти в любой из принадлежащих вам миров или остаться здесь.
  -- Знаете, я лучше пойду отсюда. Хочется новый мир посмотреть, вкусить свежих впечатлений.
  
   Глава 5
  
  -- А что за мир-то? - спросил Мэйнаард, выслушав рассказ до конца. Вопрос был чисто светским, в глазах Лорда Тишины не было даже намёка на интерес, поэтому и ответ Локита был соответствующим.
  -- Да, эльфы, гномы и прочие персонажи детских сказок - сплошной Толкин, - для Чародеев каждый мир был чем-то вроде игрушки: чем дольше мир находился в руках своего хозяина, тем сильнее тот к нему привязывался. Каждый новый мир приводил волшебника в состояние крайнего возбуждения. С течением времени интерес ослабевал, и случалось даже, что Чародей по доброй сотне лет не появлялся в своих владениях.
  -- Надеюсь, драконы там есть? - усмехнулся Мэйнаард.
  -- Конечно. Между прочим, интеллектуальное развитие драконов моего мира ни в чём не уступает человеческому, а чаще даже превосходит, хотя в среднем, мы равны.
   Цы-Ири в ответ только кивал и улыбался. Кстати, его улыбка - разговор особый. Тот, кто хоть раз видел это жестокое зрелище, никогда в жизни его не забудет. Описанию это явление также поддаётся с трудом. Более всего оно напоминало помесь ощерившегося тираннозавра с разверзшей пасть акулой. Пожалуй, тираннозавр даже слегка посимпатичней будет.
  -- Чем ещё хвастаться будешь?
  -- Хвастаться не буду. Продолжу о драконах. Дело в том, что грозу небес моей новой вотчины невозможно обмануть. Строение глаза дракона таково, что он способен заметить даже перемену настроения, не то, что ложь. Драконы как бы заглядывают внутрь другого существа. Правда, если использовать действительно сильную магию, то может купиться и дракон. Это при том, что напрямую драконы магии почти не подвержены.
  -- Ты знаешь, я тут пораскинул мозгами и решил, что очень даже неплохо иметь в наличии знакомого дракона, который дружески к тебе относится. С другой стороны, эта способность крылатого племени может лишить козырей и тебя самого.
  -- Я так не думаю. Конечно, тебе лучше не испытывать судьбу и не пытаться обвести кого-нибудь из них вокруг пальца. К тому же, психология крылатых странников отличается от человеческой. Понимаешь, драконы - жуткие эгоисты. По большому счёту, им глубоко плевать на всё, их не касающееся. Хотя есть и исключения, и я хочу тебя познакомить с одним из них.
  -- Знаешь, о чём я думаю? - задумчиво потирая подбородок, спросил Мэйнаард, состроив физиономию посерьёзнее. Впрочем, это у него плохо получилось. В данном случае вопрос не требовал ответа, поэтому Локит решил промолчать. - Если дракон вдруг съест Чародея, сможет ли этот несчастный возродиться?
  -- Очень скоро у тебя появится великолепная возможность узнать это. Будешь потом рассказывать, что такое взгляд изнутри в буквальном смысле этого слова.
   День понемногу заявлял свои права на город, оживляя всё вокруг звуками уличной суеты. За чашечкой кофе Чародеи продолжили разговор, который доставлял особое наслаждение Лорду Тишины, лишённому этого удовольствия на протяжении такого огромного количества времени.
  -- Кстати, о возрождении, - продолжил Мэйнаард начатую им же самим тему. - Раньше я считал, что Чародея можно уничтожить, то есть сделать так, чтобы он встретил подлинную смерть, только в Лабиринте. Однако. Когда мы были в Ирландии, ты сам доказал мне обратное, убив Морригану. Слушай, а зачем ты её убил?
  -- Дык, на спор! К тому же, я терпеть не могу войны, амазонок и когда от женщины дурно пахнет. Она же возомнила себя богиней войны и разрушения, к тому разило от неё прескверно... Да и спор выиграть хотелось: вопросы о возрождении терзают твою душу не первый век и, по-моему, как раз за день до встречи с Морриганой мы поспорили, смогу ли я убить её за пределами Лабиринта.
  -- Да ладно! Тебе просто повезло. Она вела себя слишком беспечно, дралась не в полную силу, была уверена в победе и в том, что даже в случае неудачи ей ничего не угрожало. Она ошиблась. Могилы полнятся теми, кто при жизни считал себя неуязвимыми.
  -- Но, согласись, идея сжечь её тело в пепел и высыпать этот пепел в реку могла прийти только в пьяную голову. Это был чистейшей воды эксперимент, - Локит усмехнулся собственному каламбуру. - Если бы он провалился, и Морригана возродилась, я непременно был бы вызван на Дуэль. Может быть, я даже не сидел бы сейчас с тобой за чашкой этого восхитительного напитка. Нет ничего страшнее мести женщины. Тем более женщины-Чародея. Тем более Морриганы. Но мне повезло, а ей - нет. Мне плевать, что я не получил её Дара. Кстати, я даже не знаю, в чём он заключался. Главное - миф о бессмертии Чародеев вне Лабиринта рассыпался, как песчаный замок, и, что самое смешное, никто об этом и не догадывается. Ну, может быть, почти никто - если только не найдется еще парочка таких же обалдуев вроде нас.
   Очень долгое время Мэйнаард сидел с умиротворённой физиономией, пока, внезапно помрачнев, не спросил:
  -- Послушай, друг мой, ты рассказывал мне о предупреждении Морфея. Даю руку на отсечение, ты пытался узнать, кто именно решил устроить эту охоту. Нет желания поделиться соображениями?
   Тема была явно неприятна Локиту, но, если Цы-Ири решит помочь, а всё шло именно к этому, то Повелитель Камня получал очень мощного союзника. Во всяком случае, к Хозяину Долины Мёртвых Локит мог повернуться спиной, не боясь при этом превратиться в семидесятикилограммовый кусок мяса.
  -- Морфей был прав, и я благодарен ему за предупреждение. Его ошибка заключается в том, что охоту на меня устроили сразу несколько Чародеев, а не один, как полагал сын Гипноса. О некоторых из загонщиков я кое-что разузнал. Например, удалось получить информацию о том, что Адольф был одним из охотников, но оказался слишком нетерпеливым и жадным, из-за чего и потерпел фиаско. Но, признаться честно, он был очень близок к победе.
   Двое оставшихся ещё опаснее. Ата - Чародейка, обладающая двумя Дарами, первый из которых заключается в том, что она может перенести свою душу в любое тело, оставив своё собственное в бессознательном состоянии. Перенестись она может лишь в то тело, с которым имела физический контакт, то есть, во что бы то ни стало нельзя позволять ей до себя дотрагиваться. О втором её Даре говорит то, что греки считали её богиней, олицетворяющей мгновенное помутнение рассудка, приносящее человеку несчастье.
   Ну, а заправляет этой шайкой Чингисхан - настоящее чудовище, и у меня нет полной уверенности, что удастся выйти из этой переделки хотя бы живым.
  -- Не будь таким пессимистичным, - попытался успокоить своего друга Мэйнаард, но было видно, что и сам он весьма обеспокоен.
  -- Я хочу рассказать тебе небольшой эпизод из жизни одного милого монгольского юноши - думаю, тебе будет интересно это послушать.
   Давным-давно жил за озером Байкал один народ - монголы, племена которых объединил хан Богадур. Но, получилось так, что Богадур умер и племена восстали. Вдова бывшего предводителя бежала вместе с детьми. Чингисхан был одним из них. Очень долго он жил в степи, питаясь дичью и кореньями. Позже парень пришёл к власти, и сварил мятежников в котлах. Он покорил всю Восточную Европу. Однажды, победив славян и половцев, Чингисхан приказал собрать убитых и раненых врагов, положить сверху настил и устроить пир в честь победы. Монголы плясали на телах поверженных. Думаю, этот небольшой эпизод в полной мере отображает, с кем мне придётся иметь дело.
   Есть среди охотников и третий, вернее, четвёртый, но мне не удалось разузнать ровным счётом ничего об этом Чародее, и данный факт сам по себе делает его самым опасным из всех. Бороться с тенью трудновато.
  -- Нам придётся ждать удара в спину в любой момент.
  -- Ты прав. Слушай, ты сказал "нам" или я ослышался?
   Вместо ответа Мэйнаард лишь улыбнулся.
  -- Ты тут рассказывал о греках и навёл меня на превосходную мысль, - сказал он после небольшой паузы. - Знаешь, на дне Эгейского моря обитает старец, который, по легенде, обладает необыкновенной способностью к превращениям. Зовут его Протей.
  -- А ты знаешь, что говорит одна ирландская легенда?
  -- Нет.
  -- Никогда не верь греческим легендам. - Локит в задумчивости поскрёб подбородок. - Полагаешь, он сейчас там? Столько времени прошло...
  -- Если нам повезёт, он и сейчас жив. Надеюсь, его ещё никто на Дуэли не угрохал.
  -- Видишь ли, Посейдон, Зевс, Афина - все они лишь вымысел.
  -- В отличие от них, Протей действительно существ... овал, - всё-таки поправился Мэйнаард. - Я даже когда-то был с ним знаком. Неплохой он парень, и чувство юмора у него просто отменное... Хочешь, я подарю тебе его голову? Из черепа получится прекрасный кубок!
  
   Глава 6
  
  -- Мы отправляемся к Протею немедленно - нельзя терять ни минуты. Вот только разберусь с кое-какими техническими мелочами.
   С этими словами Цы-Ири взял в руки амфоры, поднял их высоко над головой и резким движением разбил о пол.
   Заклинание подчинения не было особо сложным, но требовало определённых энергетических затрат, поэтому Лорд Тишины воспользовался Силой Меча. Это было огромным риском - почуяв Силу, словно мухи на мёд, могут прийти другие Чародеи. Ни Мэйнаард, ни Локит не испытывали ни малейших сомнений насчёт их намерений. Напав на след, Чародей мог годами преследовать добычу и напасть в самый неудобный для жертвы момент.
   Тем не менее, Цы-Ири не колебался ни секунды, продолжая плести паутину заклятия. Построение и силовые взаимодействия магии будоражили в Чародее воспоминания... Два зеленоватых полупрозрачных шара - два образа - начали терять чёткие очертания, становясь более похожими на сгустки тумана, и туман этот принялся обволакивать Чародея, чтобы чуть позже полностью раствориться в его зрачках. Мэдо вновь обрёл свой Дар, и горе тому, кто встанет у него на пути и тем, кто был для него не более чем ступенью в лестнице, ведущей к вожделенной цели. Первой жертвой Мээнаарда значился Протей.
  
   Локит заправлял свой "Харли", пока Цы-Ири, как он сам выразился, "отлучился в комнатку отдыха".
  -- Эй, парень, - блондинка в джинсовых шортах и косухе подошла к Чародею слишком близко для того, чтобы просто невинно попросить у него прикурить. Локиту в данный момент было плевать на всех блондинок в целом и на каждую в частности, поэтому он просто протянул девушке зажигалку и, посмотрев ей в глаза, ровным голосом произнёс:
  -- Ты не в моём вкусе.
  -- Извини, парень, если ты не любишь женщин, я могу превратиться во что-нибудь другое, - мурлыкающий голос блондинки преобразился в хриплый бас.
   Локит перевёл взгляд со своего ботинка на девушку, которую, впрочем, девушкой назвал бы сейчас только законченный идиот.
  -- Глупая шутка. Не надоело тебе? Какой раз одно и то же. Стареешь, совсем форму растерял.
  -- А мне нравится. Ты знаешь, очень даже кстати оказалось, что Протей был обладателем двух Даров.
  -- Ну да, теперь мы можем беспрепятственно путешествовать по всем мирам, не обращая внимания на то, сколько у нас Мечей. Главное теперь - не терять голову и не заблудиться.
  -- Согласен. Поехали.
  -- Сначала сгоняем в мой мир и захватим одного старого знакомого... Они думают, что объявили на меня охоту, но это будет битва, а не травля. Чингисхана и компанию ожидает большой сюрприз. С такими союзниками, как ты и Хант, мне никто не страшен. Почти никто... Почти не страшен.
   Мэйнаард вытащил Меч, воткнул его в землю, и "Харли" Локита въехал на Мост под аккомпанемент рушащейся бензозаправки. Землетрясения - верные спутники Чародеев, путешествующих между мирами.
  
   Глава 7
  
   Огромный бордовый дракон, прищурив глаза, нежился в лучах полуденного солнца, в то время как его желудок был поглощён перевариванием оленя. Ничто не нарушало драконьей идиллии до тех пор, пока чуткое ухо бордового гиганта не уловило жужжание, которое издаёт блестящий конь его приятеля. Дракон соизволил привстать и, расправив чёрные перепончатые крылья, несколько раз похлопал ими - если крылья долго не разминать, то можно позабыть о полёте, а нелетающий дракон - просто червяк. Самый обыкновенный двухтонный червяк.
  -- Здорово, Хант, - крикнул Локит, едва они подъехали к гиганту.
  -- Привет, - буркнул дракон. - Я смотрю, ты сегодня не один.
  -- Какая внимательность! - съязвил Мэйнаард.
  -- Слушай, еда, - вальяжно начал дракон. Чужак ему сразу не понравился. - У тебя, наверное, в детстве было мало игрушек или тебя не любили родителя или с тобой не играли соседи. Впрочем, ты такой страшный, что тебе в детстве на шею, скорее всего, вешали котлетку, чтобы с тобой хоть собачки играли. Скажи ещё, что я не прав, - дракон растянулся в довольной ухмылке и щёлкнул когтистыми пальцами.
   Мэйнаард не ожидал, что дракон вместо приветствия выльет на него такой поток моральных помоев, и пытался собрать все черты лица вокруг улыбки, но она разваливалась на куски и вскоре скоропостижно сползла с бородатой физиономии. Выглядел он глупо. Чуть позже Чародей всё-таки взял себя в руки, и глаза его злорадно засверкали. Он вытащил Меч и, пробормотав коротенькое заклинание, стал резко увеличиваться в размерах и приобретать серебристую окраску. В конце концов, он трансформировался в трёхметровую серебряную копию Ханта, сжимавшую в огромной когтистой лапище Меч длиной с человеческий рост. Любой Меч всегда идеально сопоставлял свои пропорции с габаритами Чародея. Локит стоял как раз между двумя гигантами - серебряным и бордовым - и это его совсем не радовало.
   Оба дракона одновременно взмахнули крыльями и, уронив Локита с "Харли", взмыли в воздух. Мэйнаарду хотелось поиздеваться над соперником, сбить с него спесь и отплатить за унижение. Он подлетел поближе к Ханту и попытался со всей силы ударить того Мечом плашмя по так называемой пятой точке. Дракон увернулся и укусил бок Чародея, но, взвыв от боли, отлетел на более-менее безопасное расстояние. Хант не ожидал, что бок окажется стальным, и чуть было не сломал об него клыки. Тем временем Цы-Ири сделал мёртвую петлю и нерасторопный дракон поплатился за свою медлительность: широкий порез на всю спину не был глубоким, но чертовски болезненным. Хант рассвирепел.
   В пылу боя ни Мэйнаард, ни Хант не заметили, как к Локиту и его "Харли" подошли двое - мужчина с малиновыми глазами и загипсованной левой рукой, и девушка - блондинка в джинсовом комбинезоне.
   - Как вы нашли нас? - голос Локита звучал ровно и спокойно. Впрочем, как всегда, независимо от того, находился ли он в смертельной опасности или мирно беседовал с приятелями.
   - Один из вас, недоумков, постоянно использует Силу Меча, - Чингисхан поднял глаза и увидел охваченных азартом схватки Ханта и Мэйнаарда. - Этот кретин даже сейчас не может расстаться с клинком. В общем, мы пошли по вашему следу, - на самом деле, когда Чародей переходит из мира в мир, то оставляет после себя след. Это похоже на круги на воде. Сила Меча велика и, пользуясь ею, Чародей слегка искажает подлинную, ещё не искривлённую поверхность миров. - Хватит мне зубы заговаривать!
   С этими словами Чингисхан сорвал гипс с левой руки, и Локит увидел, что на месте обыкновенной конечности у Чародея извивается ядовитая змея. В другой руке Чингисхан держал Меч. Охотники могли умертвить Локита в этом мире, потом перенести в Лабиринт, и уже там его ждала подлинная смерть.
   Ата стала обходить Повелителя Камня справа.
   Змея была первой, кто нанёс удар. Чингисхан вскрикнул, когда Локит отрубил руку-змею почти до плеча, но из культи мгновенно выросла другая, похожая на первую, как две капли воды. В этот момент Чингисхан рубанул Мечом, и Повелитель Камня вскрикнул, лишившись кисти - из раны хлестала кровь. Правда, сознания он не потерял.
   В тот же миг Ата атаковала противника сзади, и Локит взвыл от боли. Он дугой выгнул спину, высоко подняв Меч, развернулся и, падая, обрушил клинок на Чародейку. Тело Аты было разрублено на две не совсем симметричные половины. Последние мгновения жизни это тело потратило на истошный вопль. Только тогда Мэйнаард и Хант заметили, что есть кое-что поважнее их выяснения отношений.
  -- Как ты? - выпалил Цы-Ири, подлетев к приятелю. Вопрос был, мягко говоря, идиотским - любому кретину было ясно, что Чародей, по крайней мере, не в самой лучшей своей форме.
   Повелитель Камня, с неимоверным трудом отбивший очередной удар Чингисхана, отвлёкся всего на мгновение, но благодаря этому успел лишиться головы.
   В то время как Мэйнаард рассматривал окрестности (обрубок змеи, две половинки тела, которые не так давно были весьма привлекательной блондинкой, руку, голову и туловище Локита), Хант сломал Чингисхану всё, что только можно было сломать, хоть и отдал за это удовольствие кончик своего хвоста.
   Тело Мэйнаарда вновь приняло человеческую форму.
  -- Они будут преследовать нас, поэтому надо уносить ноги как можно быстрее, - выдохнул Цы-Ири.
  -- Они же мертвы, - дракон явно держал Чародея за психа.
  -- Я тебе потом всё объясню. Сейчас, с ходу, ты вряд ли поймёшь.
  -- Давай, объясняй. Ты-то понял.
  -- Понимаешь, - начал Лорд Тишины, - хоть мы и принадлежим к людям, мы всё же не являемся представителями этой расы в традиционном понимании. Мы - Чародеи, то есть нам подчиняется магия. Если нас не убить, мы так и будем жить, столетие за столетием. Если нас умертвить в любом существующем мире - а миров, понятное дело, множество, - мы вернёмся к жизни, но на восстановление требуется время. Есть лишь один мир, где мы встречаемся с подлинной смертью. Мы называем этот мир Лабиринтом, потому что не знаем наперёд, кто найдёт дорогу назад, а кто - нет... Давай, пора двигать.
  -- Ты хочешь сказать, что это тебе пора двигать. Мне-то от Чародеев ни холодно, ни жарко. Меня ваши дрязги не касаются.
  -- Не думаю, что такое злопамятное чудовище, как Чингисхан, забудет о существе, заставившем его вспомнить, что такое смерть. Даже неподлинная. Я полагаю, если ты умеешь думать не спинным мозгом, а тем, что между ушами, значит, ты вполне в состоянии принять нашу сторону. Если нет - счастливо оставаться. Может быть, как-нибудь приеду с Локитом на твою могилку.
   Дракон призадумался. Или, по крайней мере, сделал вид, что призадумался. Мэйнаард тем временем демонстративно не обращая на Ханта внимания, собрал останки друга, погрузил их на "Харли" и, на прощание всё-таки испепелив дракона презрительным взглядом, завёл мотоцикл. Едва он тронулся с места, как услышал позади звук хлопающих крыльев. Чародей засмеялся и, материализовав Меч, в сопровождении Ханта продрался сквозь Бездну.
   Глава 9
  
   Мэйнаарду вновь и вновь приходилось пользоваться Мечом - темной тенью он пронзал миры, мчась к далекой цели. Чародей безумно рисковал. Во-первых, он оставлял слишком много следов для преследователей, во-вторых, для того, чтобы подчинить Силу Меча, требовалось много энергии, поэтому с каждым переходом сил у Цы-Ири оставалось всё меньше и меньше. Если бы на него в таком состоянии напал какой-нибудь Чародей, Хозяин Долины Мёртвых вряд ли смог бы дать хоть какой-то мало-мальски достойный отпор, ведь всё что от него осталось - это каша мышц, терзаемых болью, натянутых, как струна нервов и души, изъедаемой сарказмом по поводу того, в кого он превратился. Каждая его клеточка жаждала отдыха сильнее, чем человек, прошедший пешком пустыню, жаждет глотка воды. У Мэйнаарда едва хватало сил, чтобы управлять мотоциклом. Уже месяц он ехал, ехал, ехал... Лишь изредка останавливаясь, чтобы раздобыть еды. С отдыхом же было немного сложнее: потребность в сне у Чародеев хоть и была гораздо меньше, чем у простых смертных, однако, и им необходимы были два-три часа здорового сна в сутки. Подобной роскоши Мэйнаард себе позволить не мог - он просил Ханта будить его через час после начала привала. Когда же наступало время отдыха, Чародей валился с ног, как подкошенный, и сны его более походили на беспамятство, нежели на обычный сон. С каждым разом Цы-Ири было всё тяжелее заставить себя встать, и это несказанно раздражало его спутника.
   Проблемы дракона отличалась от проблем Чародея: Хант, как и любой другой представитель своего племени, совершенно не испытывал потребности в сне, и его раздражала слабость человека. В то же время, он очень болезненно переносил чувство голода. Хант был превосходным охотником, но в связи с тем, что Чародей менял миры, как перчатки, дракон постоянно чувствовал себя не в своей тарелке. К тому же, он не знал, каких животных можно есть, а каких - нельзя. Иногда, - очень редко, - они забредали в совершенно необитаемые на первый взгляд миры, и тогда хантову желудку приходилось совсем туго. Ещё он панически боялся переходов через Бездну, чем изрядно веселил Чародея, хотя было видно, что и сам Мэйнаард нервничает, когда проезжает по Мосту. Но всего ужасней были попытки Ханта разбудить Лорда Тишины: когда дракон легонько (в его понимании), почти нежно, тряс Цы-Ири за плечо, тот начинал плакать, мычать и бормотать что-то нечленораздельное.
   Когда чувство голода совсем притупляло сознание дракона, он смотрел на Чародея исключительно как на еду. Мэйнаард, похоже, это понимал - одного красноречивого взгляда бордовой зверюги хватило для того, чтобы Чародей стал делиться с драконом информацией о съедобности того или иного животного. Правда, иногда Ханту казалось, что Цы-Ири и сам не очень-то разбирается в этом вопросе: то живность была слишком костлявой, то слишком дурно пахла для того, чтобы получать наслаждение от принятия её в пищу, то мясо было до ужаса волокнистым или твёрдым, но было видно, что дракон благодарен волшебнику за указания. Хоть и раздражал последнего своим нытьём. В таком симбиозе они и жили примерно полтора месяца - дракон будил Чародея, маг в свою очередь показывал дракону съедобных животных.
   Полтора месяца спустя Локит наконец-то пришёл в себя, чем несказанно обрадовал обоих своих спутников: дракону больше нравился весельчак Локит, нежели угрюмый Мэйнаард, ну а Цы-Ири наконец-то получил возможность отдохнуть - Повелитель Камня провёл за рулём мотоцикла гораздо больше времени, чем кто бы то ни было. Да и седалище чароплёта очень устало от мотоциклетного седла.
   По правде говоря, выглядел Локит ещё очень и очень неважно. Первой его фразой было: "Ненавижу возрождение". И наполнена она была такой скрипучей тоской, что и Ханту, и Мэйнаарду стало искренне жаль друга. Они попытались приободрить его, однако сами имели вид настолько жалкий, что Локит впал в ещё большее уныние. Пульсирующая, тяжёлая голова внушила ему мысль, что он проснулся после затяжной попойки в самый разгар землетрясения.
  -- Добро пожаловать домой, в своё тело, - с улыбкой, больше похожей на гримасу, приветствовал Цы-Ири.
   Дракону было очень интересно узнать, что чувствует существо, только что буквально восставшее из мёртвых, хотя было видно, что сам восставший особого восторга по этому поводу не испытывает.
  -- Препаршивые у меня ощущения.
  -- Между прочим, - Мэйнаард повернул голову к Повелителю Камня, - пока ты там прохлаждался, мы тут из сил выбивались, спасая тебя от охотников за твоей тёмной душонкой. Изволишь быть чем-то недовольным?
  -- Спасибо. А вы не догадались перенести их тела в Лабиринт и уже там убить их по-настоящему?
  -- Упустил из виду, - признался Цы-Ири. - Старею.
  -- Верно. Годы берут свое.
   Им всем требовался отдых, и каждый это прекрасно понимал. Незадолго до рассвета, после короткого привала маленький отряд возобновил путешествие по мирам, и теперь только что проснувшееся светило щекотало троицу своими лучами. Выглядело это весьма эффектно: по синевато-зелёной равнине на огромной скорости с развевающимися волосами несётся всадник на хромированном "Харли", рядом, играя мускулами, рассекает воздух и миры огромный стальной кот, а над ними, взмахивая чёрными крыльями, летит бордовый дракон.
   Внезапно с другой оконечности долины навстречу отряду вынырнула точно такая же троица. Сначала никто просто не заметил три крохотные точки вдалеке, потом беглецы в недоумении остановились, и лишь дракон начал кружить немного пониже.
   Группа, направлявшаяся им навстречу, вопреки ожиданиям, не сбавила скорости. Немного погодя она была достаточно близко для того, чтобы Локит, Мэйнаард и Хант смогли разглядеть всё более подробно. И замереть от удивления: байкер был как две капли воды похож на Локита, ягуар - на Лорда Тишины, а бордовый дракон - на Ханта. Цы-Ири и Повелитель Камня нервно переглянулись.
  -- Если это то, о чём мы подумали, то нам не поздоровится.
   В этот момент бордовый дракон спикировал на Чародеев и, сжав в когтях Хозяина Долины Мёртвых, вновь взмыл вверх.
   В тот же миг в опустившегося на землю Ханта врезался мотоциклист, а Локита выбил из седла серебряный ягуар. Повелитель Камня и моргнуть не успел, как оказался на траве, а его грудь царапало стальное чудовище. Локит скороговоркой произнёс самое простое заклинание защиты, какое только пришло ему на ум, и обеими руками попытался отодвинуть от своего горла пасть бестии. Опоздай он на секунду с волшбой, и ягуар уже бросил бы его растерзанное тело и вцепился бы в Ханта, который, так же, как и отражение Локита до сих пор не смог оправиться от столкновения. Дракон пока вообще не пришёл в сознание.
   Заклинание хоть и оберегало тело Чародея, но было слишком примитивным, чтобы устоять под такими чудовищными ударами - левый бок Локита чуть ниже рёбер кровоточил, и алая струйка стекала на примятую телом Чародея синеватую траву. "Сюда бы Бориса Вальехо - он точно оценил бы и оттенки, и всю картину в целом", - совсем не к месту подумал Локит. Животное допустило тактическую ошибку, и Повелитель Камня со всей силы пнул зверя по рёбрам. До его ушей донеслись звон и завывания. Спустя мгновение Локит осознал, что кричит он сам - тело ягуара было словно вылито из металла. Боль была чужда этому созданию, однако сила удара отбросила его на расстояние нескольких шагов, и животное, несколько раз перекувыркнувшись, на некоторое время лишилось ориентации в пространстве. Чародей поднялся настолько быстро, насколько позволяла боль и, мгновенно материализовав Меч, одним выверенным ударом отсёк бестии голову. Мечу не составляло особого труда разрубить всё, что угодно, какой бы прочной цель ни была.
   Зверь осел, а Повелитель Камня уже вступил в схватку с собственным отражением, которое уже более-менее пришло в себя после столкновения с Хантом. Несмотря на бледность, двойник улыбался, чувствуя своё превосходство: Локит морщился при каждом движении - рана в боку была весьма болезненной. Однако в психологическом плане превосходство было на стороне Локита, ведь у Чародея был Меч, дающий своему обладателю бессмертие за пределами Лабиринта. Правда, вновь бултыхаться между жизнью и смертью ему также не улыбалось. Отражение наивно полагало, что Чародей не сможет убить часть своего "я" даже в том случае, если эта часть была олицетворением всего самого подлого и низменного в Чародее.
   Локит же читал мысли Тикола, словно широко открытую книгу и, в конце концов, первым нанёс удар. Острая боль пронзила левый бок, но Чародей, скрежеща зубами, сделал ещё один выпад, который, впрочем, также был парирован. Повелитель Камня раз за разом продолжал свои попытки достать врага клинком. Он уже прекрасно понял, что противник издевается над его мучениями, изматывая для того, чтобы нанести первый и последний удар. К несчастью, Локит был слишком слаб, чтобы тратить силы ещё и на волшебство. Боль выжимала последние капли сознания, он уже потерял счёт времени. А мгновение спустя боль буквально взорвала его мозг, чтобы всё - страдания, вселенная, всё - утонуло во тьме.
   Тикол вынул Меч из тела поверженного врага, вытер его об одежду мёртвого и сел на траву, горько сожалея, что поединок состоялся за пределами Лабиринта, ведь он на время лишился прекрасного шанса стать Чародеем, потому что Меч взять он был не в состоянии - клинок исчез, ну а отдать Меч мёртвый Чародей, увы, не мог. А был бы живым - не отдал бы.
   "Надо искать ещё один шанс, - подумало отражение. - Необходимо любым способом попасть в Лабиринт, победить какого-нибудь бедолагу-Чародея и обрести бессмертие и власть. Стать личностью, перестав существовать лишь как второе "я". Никому не понять, каково это - быть чем-то вроде тени. Ну, ничего, скоро это кончится, и я буду принадлежать касте избранных, буду править целым миром".
   Тикол встал и, оседлав "Харли" Локита, поехал навстречу новой жизни. Жизни, а не существованию.
   Незадолго до этого Мэйнаард, будучи в когтях бордового дракона, чувствовал себя, мягко говоря, неуютно. Однако, пару минут спустя, Цы-Ири нашёл, как ему показалось, единственно возможное решение проблемы.
   Дракон чуть с ума не сошёл, когда увидел, что вместо обычного человека у него в лапах бьётся огромная змея, а Чародей тем временем выскользнул из когтей бордового великана, обвился вокруг него и начал постепенно сжимать кольца своего длинного чешуйчатого тела. Дракон рычал, но сделать ничего не мог. Одним плавным перекатыванием мускулов Мэйнаард превратил крылатого дракона в две тонны отличного диетического мяса, которые под воздействием силы притяжения весело и задорно полетели навстречу земле. За миг до падения Цы-Ири обернулся облаком не то дыма, не то пара, обволакивавшим то, что совсем недавно было драконом.
   Спустя мгновение Чародей вновь трансформировался в человека и, материализовав Меч, привычным движением перерубил дракону шею. Денька через два эта масса станет отменнейшим деликатесом для местного аналога гиен.
   Место стычки не вселяло в сердце Мэйнаарда особого оптимизма - Хант так и не пришёл в себя, а второе за такой короткий срок умерщвление Локита наводило на безрадостную мысль, что Повелитель Камня успел подрастерять форму.
   "Повезло мне с союзничками, - думал Цы-Ири, пытаясь восстановить картину боя. - Хотя у Локита было мало шансов на победу. Судя по всему, достаточно сильных и эффективных заклинаний ему создать не удалось из-за нехватки времени, к тому же, ему пришлось сцепиться с двумя противниками и, будучи раненым в схватке с моим отражением, он слишком ослаб для того, чтобы справиться с собственным. Интересно, каково это - драться с самим собой?
   Мэйнаард побрёл к брошенному мотоциклу, чтобы убедиться в том, что тот разбит окончательно и бесповоротно. Во всяком случае, старому Чародею уж точно не вдохнуть жизнь в ту груду металла, которая была в его распоряжении. Хотя, если дождаться возрождения Локита, то Повелитель Камня, будучи байкером со стажем, может и сумеет починить эту рухлядь. В принципе, Цы-Ири спокойно мог бы продолжить путь и в одиночку, но в таком случае он пойдёт на двойной риск: во-первых, никто не будет прикрывать его тылы, а во-вторых, в борьбе со Стражем союзники ему тем более необходимы. Да и отдавать Чингисхану лишние Дары ой как не охота. Поэтому никого бросать Мэйнаард не решился и стал ждать, пока кто-нибудь из этой парочки не придёт в чувство.
   Однако сидеть пару месяцев без дела ему не пришлось - надо было присматривать и ухаживать за Хантом, который по-прежнему был глух, нем, туп и недвижим - словом, оставался самим собой. Но как бы там ни было, дракон нуждался в пище и маг, жутко злясь на себя и на чешуйчатого за необходимость применения колдовства, достал из ближайшего более-менее цивилизованного мира какое-то подобие шприцов и множество ампул глюкозы. Цы-Ири пришлось рискнуть ещё раз, когда он понял, что вся имевшаяся в наличии глюкоза для Ханта, как слону дробинка. В общем, Чародей увеличил как размер шприца, так и ампул. Далеко не с первой попытки Лорду Тишины удалось-таки проколоть чешуйчатый покров и сделать инъекцию.
   В заботах и размышлениях о смысле жизни и дальнейшей стратегии провёл Мэйнаард два месяца и, когда Локит, наконец, пришёл в себя, радости его не было предела.
   Хозяин Долины Мёртвых очень сосредоточенно ковырялся в левом ухе, когда до его уже прочищенного правого донеслось знакомое "ненавижу возрождение" и целая серия нечленораздельных звуков, оповещавших весь мир в целом и Мэйнаарда Цы-Ири в частности, что Повелитель Камня пребывает в препаршивейшем настроении. Впрочем, за плечами у Лорда Тишины был колоссальный опыт, и он ещё до пробуждения Локита прекрасно знал расположение духа последнего. Именно поэтому не стоило даже спрашивать, какое у Чародея настроение.
  -- Классно выглядишь. Как отдыхалось?
  -- Vete! - с выражением ответил Локит.
  -- Подъём, полиглот хренов! Может тебе ещё немного вздремнуть, испанская твоя морда? - и Мэйнаард рассмеялся.
   После этого тема душевного состояния Локита казалась исчерпанной, и Повелитель Камня выразил благодарность за то, что приятель не бросил его и Ханта.
  -- Честно говоря, я всерьёз обдумывал идею путешествия к Стражу в одиночестве.
  -- Меня интересует только то, что ты сейчас здесь. Остальное не имеет значения.
  -- Просто я решил, что, починив мотоцикл, тебе не составит огромного труда меня догнать, даже если я буду путать следы. К тому же, у меня слишком мало друзей, чтобы я позволил себе роскошь терять их с такой лёгкостью. Или превращать их во врагов. Самые ужасные враги - это бывшие друзья.
  -- Слушай, а что с драконом? - прервал Локит философские размышления Цы-Ири.
  -- Так и не пришёл в себя после стычки с отражениями. Он в коме.
  -- Да, здорово нас потрепали, но могло быть и хуже, - Повелитель Камня вымученно улыбнулся.
  -- Знаешь, мы и так потеряли много времени. Я советую тебе немедленно взглянуть на мотоцикл, и если ты сможешь что-то с ним сделать - я имею ввиду, заставить эту кучу металлолома двинуться с места, - попросил бы тебя приступать как можно скорее.
  -- Не сомневаюсь, что у меня получится, - ответил Локит, пристально осматривая покорёженную машину. - Это отражение моего "Харли" - на подлиннике уехало то чудовище, из-за которого мы и потеряли столько времени. Однако этот мотоцикл - точная копия моего, а поэтому я не жалуюсь. Пока я чиню это, могу поделиться с тобой, откуда он у меня. Тебя не удивило, что, преодолев такое огромное расстояние, мы так редко заглядывали на заправки?
   Мэйнаард удивлённо вскинул брови: действительно, странное обстоятельство, и он был достаточно невнимательным, чтобы не заметить этого.
  -- Может, заклинание какое?
  -- А как насчёт износа деталей? - продолжал Локит. - Может, ты ничего не заметил, но у нас до сих пор ничего ни разу не ломалось, и я не сомневаюсь, что если эта скотина будет осторожна, то и далее всё будет в порядке. Мне же мой байк дорог тем, что он достался в подарок от одного действительно великого человека.
  
   Глава 10
  
   На дворе стоял 1946-ой год. Я тогда жил во Флоренции - мне всегда была симпатична Италия. Так вот, я как раз любовался природой и восторгался её стойкостью - сколько войн ей пришлось пережить, но инобытие абсолютного духа или бытие в материальной оболочке, как называл природу Гегель, выстояло и сохранило в себе всё то прекрасное, что только сумело.
   Я очень люблю и ценю пешие прогулки за город. Вот и в этот погожий весенний денёк я, улыбаясь, подставлял лицо ласковым прикосновениям ветерка, а солнце в это время года ещё не настолько наглеет, чтобы нещадно печь и сгонять с путника седьмой пот уже после сотни пройденных метров, но приятно пригревало, и тепло его поднимало настроение даже этому измождённому войной народу.
   Дорога вилась лентой, и я с каждым шагом уходил всё дальше от города. Время от времени мне попадались путники, однако, я несказанно удивился, увидев идущего мне навстречу человека, одетого, мягко говоря, не по моде. Не буду утомлять тебя описанием одеяния незнакомца, скажу лишь только, что при нём была шпага. Черты его лица нельзя было назвать тонкими, но немолодой уже человек безусловно выглядел весьма и весьма привлекательно. Он был высок ростом, атлетического телосложения; его тёмные с проседью волосы спадали на плечи, а волнистая борода мгновенно привлекала к нему внимание. Обеспокоенное выражение лица и проницательный взгляд из-под кустистых бровей заставил меня остановиться и, поздоровавшись, предложить свою помощь.
   Незнакомец смерил меня холодным взглядом и на архаичном итальянском учтиво поинтересовался, какой сейчас год. Полученный ответ, видимо, весьма его удивил, хотя, по-моему, вопрос был довольно-таки дурацким. С другой стороны, какой ещё вопрос можно ожидать от человека, в середине двадцатого века носящего шпагу? В общем, принимая во внимание внешность незнакомца, вопросы следовало задавать мне.
  -- А какой ответ вы рассчитывали получить?
  -- Примерно, конец семнадцатого века - именно туда я хотел попасть. Ну ладно, хорошо хоть, что это вообще заработало. Кстати, вы в данный момент беседуете с самым великим изобретателем и живописцем Италии. Моё имя Леонардо, а родом я из Винчи - это такой небольшой городок недалеко от Флоренции.
  -- Клоун, - лаконично констатировал я.
   К несчастью, человек, которого я действительно принял за какого-нибудь актёришку, расслышал моё замечание, и моментально пришёл в ярость. Не говоря ни слова, он просто набросился на меня с кулаками. Я так же молча материализовал Меч и встал в стойку в стиле кэндо. Я искренне надеялся, что это охладит пыл психованного клоуна, но он выхватил шпагу, сделал шаг вперёд и попытался нанести несколько колющих выпадов. От первых двух я увернулся, а третий отбил катаной. Видя, что я отступил на пару шагов назад, нелепо одетый псих довольно ухмыльнулся и всем своим видом попытался продемонстрировать мне своё презрение, как если бы он меня уже победил, и я жив только благодаря его великодушию. Однако, ухмылка слетела с его лица очень и очень быстро. Случилась эта перемена из-за моих атак. Мой противник даже пальцем не успел пошевелить, как дважды почти упирался лицом в острие моего клинка. Третью атаку я провёл более медлительно, и она была отражена. К чести Да Винчи (позже я выяснил, что это был действительно он), стоит заметить, что для простого смертного он был действительно недурным фехтовальщиком, и мало кто мог устоять против него, но у великого изобретателя и живописца не было такой колоссальной практики, как у любого из нас. Отбивая мои удары, он фиксировал шпагу так, чтобы мой Меч не сломал её, так как его оружие было хоть и ненамного, но легче моего.
   Он сделал прямой выпад, я уклонился, сблизился и провёл один приём из арсенала дзюдо, известный как сеои наге. Если бы Леонардо да Винчи когда-либо изучал дзюдо, он обязательно присел бы, уворачиваясь, но это восточное искусство не было известно великому создателю "Моны Лизы", и мой противник рухнул на землю, как подкошенный и, ударившись, громко и отнюдь не величественно крякнул. Когда он немного освоился на земле, то обнаружил, что мой клинок упирается в его грудь. Вначале он подумал, что обречён и доживает последние драгоценные секунды, но, видимо, выражение моего лица навело его на мысль, что жизни я в самое ближайшее время никого лишать не собираюсь. На всякий случай, он решил увериться на все сто.
  -- Вижу, вы не собираетесь меня убивать, - произнёс Да Винчи со всем достоинством, на какое только может быть способен человек, лежащий на земле и весь извалянный в дорожной грязи.
  -- Только если вы будете вести себя благоразумно, - ответил я и, спрятав Меч, протянул ему руку, чтобы помочь подняться. - Меня зовут Локит.
  -- Знаете, у вас очень странный и, тем не менее, весьма эффективный способ ведения боя. В фехтовании я ещё никогда никому, кроме своего учителя, не проигрывал. Где вы научились так обращаться с оружием?
   Я не был в восторге от задаваемых мне вопросов - если позволить ему их задавать, то дело может закончиться в стиле: "А как, собственно говоря, клинок оказался в ваших руках?" Можно, конечно, наврать с три короба, что любой из нас проделывал бесчисленное количество раз, но вдохновение верхом на пегасе что-то не объявлялось.
  -- В одной далёкой восточной стране. Давайте не будем об этом - у меня много неприятных воспоминаний, связанных с этим периодом моей жизни, - всё-таки соврал я. На самом деле, годы, проведённые на востоке (в общей сложности где-то два с небольшим века) были самыми счастливыми за всю жизнь. - У меня есть привычка обедать после дневной прогулки. Не откажетесь составить мне компанию?
  -- Буду рад, - учёный учтиво поклонился.
   Во время прогулки мы беседовали о разнообразных мелочах, которые и уверили меня, что передо мной не самозванец, а, возможно, самый великий и разносторонний гений Италии. Как только я в этом уверился, мне стало страшно - ведь он вполне способен перекроить историю так, как ему заблагорассудится. Или уже успел перекроить?
   Судя по всему, это был первый, пробный скачок во времени. Я огляделся по сторонам, оценивая ситуацию. В общем и целом, ничто не мешало мне отправить его к праотцам - местность дикая, дорога пустынная. Сам не знаю, почему я этого не сделал. Большинство Чародеев, будь они на моём месте, не поколебалось бы ни мгновения, но я решил, что из этой ситуации можно извлечь выгоду, причём немалую. Полагаю, что я сделал правильные выводы, когда решил познакомить Лео с величайшим гением моей эпохи. Довольный тем, что нашёл решение проблемы, не прибегая при этом к насилию, я шагал по пыльной флорентийской дороге, а со мной рядом шёл самый противоречивый гений, когда-либо живший в этом мире. Как я ни пытался убедить его, раскрывать секрет путешествия во времени Да Винчи не собирался.
  -- Вы неплохо фехтуете, - прервал я затянувшееся молчание. - Где вы научились так владеть шпагой?
  -- При дворе короля Франциска. Я не очень люблю драться на мечах, хотя и этим искусством владею. Однако, мне больше нравятся шпаги.
  -- Я где-то читал, что вы могли ломать руками подковы. Это правда?
  -- В молодости бывало. Сейчас силы уже не те. Да и к чему это? Детские шалости.
  -- Знаете, я собираюсь познакомить вас с одним весьма интересным человеком, но для этого мы будем вынуждены немного попутешествовать.
  
   Дня через четыре мы уже стояли на земле Соединённых Штатов Америки. Вопреки моим ожиданиям, Леонардо да Винчи почти не выказывал никаких признаков удивления. В первом же попавшемся ему книжном магазине на имевшееся у него золото он приобрёл блокнот, в котором время от времени делал какие-то чертежи и пометки и целую кучу книг, в основном по механике - это были советы автолюбителям, инструкция по использованию парашюта и множество подобной литературы. Впрочем, это меня нисколько не удивило - стоит заглянуть в любую книгу с жизнеописанием Леонардо да Винчи, чтобы найти там все эти чертежи и схемы, в буквальном смысле, скопированные с научных достижений двадцатого века. Он даже танк зарисовал. Каждый раз ловя на себе мой недвусмысленный взгляд, он выдавливал из себя улыбочку и заявлял, что собирает информацию, чтобы лучше ориентироваться в происходящем. Видимо, за слабоумного меня держал.
   Мы прибыли в Принстон и прямиком направились на улицу Мерсер, где в доме номер 112 жил один учёный, состоявший на должности руководителя исследовательской группы с пожизненным жалованием и правом приглашения ассистентов по своему усмотрению при Принстонском Институте высших Исследований.
   Невысокий и немного полноватый учёный с радостью встретил нас и с порога заявил, что хочет продолжить наш спор на тему религии и что у него есть несколько веских аргументов в пользу атеизма, возникших со времени нашей последней встречи. В ответ я улыбнулся и, сказав, что полностью к его услугам, вошёл в дом лауреата Нобелевской премии 1921 года.
   Я настоял на том, что хозяину дома лучше сесть, прежде, чем я представлю ему своего спутника.
   Некоторое время спустя Эйнштейн смеялся до слёз, говоря, что почти поверил моим словам, но, видя, что я не шучу, сел и очень долго в задумчивости разглядывал переодетого на современный манер Лео. Да Винчи, кстати, сначала был очень против того, чтобы я его так называл, но чуть позже, похоже, смирился и, если и выказывал какие-либо признаки неудовольствия, то я их упорно игнорировал.
   Потом мы всю ночь проговорили о физике, времени, истории, великих изобретениях человечества и прочих подобных "мелочах". Эта беседа плавно перешла в игру под названием "вопросы и ответы", причём все мы часто менялись ролями.
   К утру я выяснил, что для перемещения во времени необходимо огромное количество энергии, а откуда Леонардо да Винчи взял такую прорву, он говорить наотрез отказался. По ходу беседы выяснилось, что машина времени - штука одноразовая. Из всего сказанного той ночью я понял примерно процентов сорок, но тот факт, что Эйнштейн был просто потрясён, говорил о многом.
   Утром Альберт Эйнштейн воспользовался своим правом приглашения ассистентов по своему усмотрению, взяв себе в помощники меня и Лео.
   Полтора года мы, не покладая рук, трудились над созданием машины времени. Два гения прекрасно нашли общий язык и, в конце концов, мы получили желаемое: машина времени, сверкающая и готовая к испытаниям, стояла перед тремя её создателями. Более всего она походила на самый обыкновенный ящик, занимавший примерно треть всей лаборатории. Оставался нерешённым только один вопрос: где взять энергию, достаточную для того, чтобы приступить к экспериментам.
   Тут я и предложил свою помощь, в доказательство продемонстрировав пару фокусов из арсенала любого Чародея.
   - В средние века вас без разговоров отправили бы на костёр, - пошутил Эйнштейн.
   - По-моему, там нашлось бы место для всей нашей троицы.
   - Что случилось? - спросил я. - Леонардо, последнее время вы сам не свой.
   - Понимаете, вашу помощь трудно переоценить, ведь вы сделали всё, чтобы я не чувствовал себя песчинкой в океане пространства и времени, - крайне пафосно начал Да Винчи - Я крайне вам за это благодарен, но... я хотел бы вернуться на родину. Моё время наверняка кажется вам чем-то вроде каменного века, но этот период стал фундаментом для ваших достижений. К тому же, в доказательство вашей, Альберт, теории относительности, хочу заметить, что время здесь действительно течёт быстрее, - двое учёных улыбнулись шутке. - ваши современники пытаются обогнать друг друга как в прекрасном, так и в мерзости... Побывав в двадцатом столетии, я пожалел, что изобрёл машину времени. Целых полтора года мы пытались усовершенствовать моё изобретение, и кое-что нам действительно удалось: резервуар для энергии, которой хватает на три скачка - это просто потрясающе, но... не думаю, что это было необходимо, ведь я собираюсь воспользоваться ей всего один раз. Сейчас моё единственное желание - вернуться домой как можно скорее. А вернувшись, я первым делом уничтожу наше детище.
   - Я полностью с вами согласен, - сказал Эйнштейн. - Сегодня вечером я собирался уговорить вас либо остаться в нашем веке навсегда, либо вернуться в свой и уничтожить наше сокровище. И если бы вы не согласились, я прикрепил бы к машине взрывное устройство, которое взорвалось бы через 24 часа после установки. Мне очень жаль, но даже если бы вы оказались внутри или поблизости, вы были бы уничтожены вместе с ней. Я понимаю, какой урон нанёс бы науке и хочу попросить у вас прощения, но если подойти к этой проблеме с точки зрения нравственности, то жизнь одного человека не идёт ни в какое сравнение с судьбой человечества, которую вы, несомненно, поставили бы под угрозу, не откажись от дальнейшего использования машины времени.
   - Вы правы, и мне не в чем вас упрекнуть, - взгляд Леонардо, тем не менее, был холоден.
   - У меня есть предложение, - вмешался я. - Советую в любом случае прикрепить бомбу, чтобы она привела к уничтожению машины времени после того, как досточтимый Леонардо вернётся и благополучно отойдёт на безопасное расстояние.
   На том и порешили. Начало эксперимента было назначено на следующее утро, а в тот вечер я наполнил до отказа резервуар, и мы разбрелись, кто домой, кто по гостиницам. И в то время как Альберт Эйнштейн молча сжигал чертежи и рукописи, связанные с нашим детищем, Леонардо да Винчи вновь переступал порог лаборатории Принстонского Института Высших Исследований. В ту ночь он полностью использовал энергозапас машины времени, называя точную дату и место, куда он хотел попасть, что также стало возможным только после усовершенствования.
   Когда мы с Эйнштейном пришли наутро в лабораторию, мы обнаружили на месте машины времени мотоцикл марки "Харли Дэвидсон", а на столе скрипку. Альберт Эйнштейн, обладавший прекрасным музыкальным слухом и просто восхитительно игравший на скрипке, подошёл к столу и, заворожено глядя на инструмент, прошептал:
   - Невообразимо... Это... Это же просто шедевр...
  
   Глава 11
  
   - Так я и получил штуку, на которой сейчас катается эта скотина, - закончил Локит свой рассказ. - Всё, кажется, готово. Осталось только достать где-нибудь колёса.
   - Слушай, - ухмыляясь, сказал Мэйнаард, - ты, в конце концов, Чародей или нет? Достань пару колёс из ближайшего цивилизованного мира, потому что я уже устал протягивать свои ручонки сквозь пространство, а тебе неплохо было бы размяться. Насчёт преследователей можешь не беспокоиться - я столько раз пользовался магией в этом мире, что даже слепой смог бы найти сюда дорогу и благополучно добраться.
   - Ну, насчёт "благополучно" ты, пожалуй, загнул. По прибытии в этот мир, Чингисхан и Ата вынуждены будут столкнуться со своими отражениями. А если учесть, что отражение есть не что иное, как противоположность реальной личности, наши враги встретятся с олицетворением доброты. Хотел бы я посмотреть на это зрелище!
   - Не думаю, что оно будет очень уж захватывающим. Посуди сам: помимо того, что Ата может вселяться в тела людей и других существ, она способна повелевать этими несчастными. Лишь Чародеи могут чувствовать себя в относительной безопасности - Мечи охраняют нас. Отражения же - всего лишь наши копии, вывернутые наизнанку, но никак не Чародеи. Следовательно, они подпадают под действие всех её заклятий.
   - То есть, ты хочешь сказать, что, если мы в скором времени не уберёмся отсюда, то имеем все шансы повстречаться с двумя Атами и двоими Чингисханами?
   - Да, и мы будем иметь четырёх чудовищ вместо двух.
   - Да, дела-а, - протянул Локит, вновь впав в уныние. Несмотря ни на что, он поднялся и попытался мысленно дотянуться до первого попавшегося мира. Минуты через две Чародей уже весь покрылся испариной, а глаза были готовы вылезти из орбит.
   - Ага! - вдруг радостно и хрипло сказал он. В это самое время на высоте примерно полутора метров от земли появилась чёрная точка, которая постепенно увеличивалась в размерах - этакая мини buoco nero. Дыра всё увеличивалась и увеличивалась, и немного погодя из неё выпали... два носорога с крыльями и в чёрно-белую полоску, наподобие зебр.
   Пока Локит и Мэйнаард безуспешно пытались поднять с земли внезапно отпавшие челюсти, пара носозеброптицерогов грациозно подлетела к Чародеям и, переглянувшись, начала исполнять какую-то песню, мотивом безумно напоминавшую "Guantanamera", причём, один из носорогов изрядно фальшивил. В общем, шедевр получился ещё тот!
   На припеве после второго куплета Чародеи не выдержали и предельно вежливо попросили грациозных и не в меру музыкальных чудищ "заткнуться, а то, на хрен, все крылья поотрываем вместе с рогами".
   - По-моему, ты теряешь форму, - начал было Цы-Ири, но приятель перебил его.
   - Ничего подобного! Ты же знаешь, у меня потрясающее чувство юмора - я просто пошутил, - ответил Локит с глупой улыбочкой, причём голос выдавал его с головой.
   - Попробуй ещё раз, - предложил Мэйнаард. - Хорошо, что никто, кроме меня не видел этого твоего "триумфа". Иначе, у тебя было бы всего два выхода: либо пустить в расход всех свидетелей, либо смириться с позором и, подобно буддистским монахам, достигать просветления в одиночестве в каком-нибудь глухом мирке.
   - Но мы-то всё видели, - гордо заявил один из носорогов. Немного позже он, естественно, пожалел о сказанном, но деваться было некуда - пришлось терпеть, как два доведённых до бешенства собственными неудачами Чародея пытались сделать из него и приятеля отбивную. Носороги флегматично следили за действиями волшебников, пока в ход не пошла боевая магия.
   - Может, всё-таки попробуешь еще раз? - обратился Цы-Ири к Локиту. - Уж больно ловко у тебя всё получается.
   На это маг злобно скрипнул зубами, но лишь вновь безмолвно напрягся, концентрируя мысленную энергию. Опять появилась чёрная точка в пространстве, и на сей раз из дыры выпали два теннисных мяча, затем футбольных, затем баскетбольных...
   - Ну, по крайней мере, они хотя бы круглые, - попытался подбодрить своего друга Мэйнаард.
   Наковальня, сейф, рояль и, наконец, яхта.
   - Всё, - с измождённым видом выдохнул Повелитель Камня и, кривясь, воззрился на свой улов.
   - Улов богат прямо до неприличия, но, видишь ли, это не совсем то, что нам нужно, - с трудом сдерживая улыбку, пояснил Цы-Ири.
   - Твоя очередь.
   - Лады, - милостиво согласился Чародей.
   Мгновения спустя Мэйнаард уже стоял с парой колёс. Крикнув: "Лови!", он кинул их Локиту, который сразу же согнулся от смеха: колёса были деревянными и явно предназначались для телеги.
  
   С грехом пополам, им всё-таки удалось достать два мотоциклетных колеса для "Харли". Чародеи занимались починкой мотоцикла, когда их внимание привлекли какие-то звуки. Оба оторвались от работы и повернулись на стук копыт. Пустив коней в галоп, к ним мчалась четвёрка всадников.
   Локит бросил колесо и, кинув: "Дальше сам, и побыстрее", стал оглядываться по сторонам. По долине то тут, то там, были разбросаны небольшие кучки камней - как раз то, что нужно. Невдалеке он увидел три каменных холмика и две глыбы в полтора человеческих роста каждая. Он быстро отнёс "Харли" внутрь пятиугольника, который образовывали камни, после чего послал Мэйнаарду мысленное сообщение - на беготню не было времени, - которое гласило:
   "Не пытайся уменьшать дракона в размерах, лучше попробуй превратить его в человека. К простой магии драконы почти невосприимчивы, поэтому советую тебе сразу использовать Меч. Я пока попытаюсь сотворить для нас хоть какую-нибудь защиту из этих камней. Времени, конечно, мало, но вполне достаточно, чтобы хоть ненадолго остановить тех, кто пришёл по наши головы. Как только получится трансформировать дракона, беги отсюда".
   Локит встал в центр пятиугольника, образованного камнями и, воздев руки к небу, быстрым шёпотом стал наговаривать заклинание. Подобной магией он пользовался сравнительно часто: предстояло перенести глыбы из одного места в другое. В этот раз главной проблемой для Повелителя Камня было отсутствие времени: главное в произнесении заклинания - отчётливая артикуляция. Если произнести один-единственный звук недостаточно отчётливо (попросту промямлить) или, не дай бог, заменить один звук другим, можно заварить такую кашу, что и за сотню лет всем Чародеям не расхлебать.
   Время, которого у Локита, Цы-Ири и Ханта почти не оставалось, играло очень важную роль. Быстро и отчётливо проговорив всё необходимые словоформы, Читающий мысли почувствовал, как из его тела в землю уходит энергия и увидел, что камни, как и он, охваченные зеленоватым свечением, стали медленно погружаться в почву. Подхватив слабеющими руками мотоцикл, Локит побрёл по направлению к всё ещё не пришедшему в себя дракону, возле которого сидел на коленях, что-то бормоча речитативом Лорд Тишины. Когда Локит подошёл к друзьям, а всадники на горизонте превратились из чёрных точек в крохотные фигурки, Мэйнаард закончил читать заклинание.
   В этот самый миг из-под поверхности земли, словно акульи плавники из-под воды, стали выплывать вершины каменных глыб. Локит разрезал себе ладонь и, подходя к каждой наполовину вынырнувшей из земли каменной кочке, ронял на её поверхность несколько капель своей крови.
   После того, как последний камень был окроплён, Чародей, оказавшись в середине пятиугольника, вновь взялся за магию. Правда, звуки на сей раз были абсолютно иные: до сего момента это был преимущественно санскрит, сейчас же заклинание произносилось на древнееврейском языке и было придумано Локитом на основе еврейской магии, связанной с созданием големов. Чары вырывались из Читающего Мысли, текли из его мелькавших во тьме только что спустившейся с небес ночи, образовывая шар голубого света. Внезапно, руки Повелителя Камня начали порхать над шаром, и внутри голубоватой сферы зародилось ярко жёлтое свечение, которое с каждым мигом всё разрасталось, подобно опухоли, пока, наконец, не заняло весь шар. Жёлтое пламя стало капать на землю. Оно заполнило весь пятиугольник, и, словно огненное озеро, мирно колыхалось, не выходя за его пределы.
   Когда преследователи были уже совсем близко, Локит проделал руками несколько пассов, и в тот же миг каменные глыбы, словно губка, принялись впитывать магическое пламя, плавясь и превращаясь во что-то с виду казавшееся мягким и податливым. Трудно было поверить, что с камнем можно проделать такое за столь небольшой промежуток времени.
   Заглянув в ничего невидящие пустые глаза Повелителя Камня, Мэйнаард понял, каких усилий Локиту стоит подчинять своей воле такую мощь. Если Читающий Мысль сорвётся, то не исключено, что не только его самого, но и весь этот мир разнесёт в клочья, и никому не известно, смогут ли Чародеи возродиться после такого. Как Цы-Ири, так и Локит слишком долго жили бок о бок со смертью, слишком часто подвергали себя опасности умереть подлинной смертью, чтобы пугаться в критические моменты.
   Камень, расплавившись, превратился в ручей, который тёк вокруг Ханта, Локита и Мэйнаарда. Кольцо, образованное камнем, было около пяти метров в диаметре.
   Наконец, придя в себя, Локит хлопнул в ладоши, после чего в пяти точках камень словно потянул вверх невидимый великан. Медленно-медленно в каменном ручье образовались пять островков, с каждым мгновением увеличивавшихся в размерах. В конце концов, они превратились в пять столбов, метра три с половиной высотой и где-то с полтора метра диаметром каждый.
   Локит вновь принялся что-то шептать. В то же время столбы начали менять форму: в одних местах они утончались, в других - становились толще, в третьих - появлялись шишкообразные наросты, впоследствии превратившиеся в конечности и головы.
   Когда Чингисхан, Ата в сопровождении отражений подъехали к Чародеям и дракону настолько близко, что с ними можно было разговаривать, не особо напрягая голосовые связки, они увидели склонившегося над головой Ханта Мэйнаарда, Локита, объятого сиянием и пятерых каменных исполинов, охранявших маленький отряд. Посовещавшись, всадники поскакали прямо на пятиугольник. Когда охотники подъехали вплотную, Локит уже был в состоянии прочитать их мысли, и в сознании Цы-Ири прозвучало:
   - Я знаю, что именно они задумали. Благодаря тому, что у отражений обыкновенные стальные мечи, а не Мечи, обладающие Силой, они не могут принести камню какой-либо ощутимый урон. Однако отражения умеют отлично обращаться со своими клинками, поэтому Чингисхан решил попытаться использовать эту их сторону. Пока он и Ата будут сражаться с каменными воинами, тем самым, отвлекая их внимание, отражения попытаются прорваться внутрь и, захватив Ханта в заложники, заставить меня остановить каменных воинов.
   - Как ты полагаешь, у них есть шансы? - поинтересовался Мэйнаард вслух.
   - Вполне. Но я сделаю всё возможное, чтобы им помешать.
   - Давай. Как только у меня что-нибудь получится с Хантом, я к тебе присоединюсь.
   Локит материализовал Меч. Он не оживлял камень - это подвластно лишь Создателю, Локит же был всего лишь Чародеем. Никто, кроме Создателя - даже Страж Мечей - не в состоянии сделать неживое живым. Однако любой разумный может применять доступное ему знание, чтобы манипулировать как живым, так и неживым. И в этом случае самое трудное - остановиться, иначе знание может сожрать тебя, как голодный зверь. Такое часто случалось, как и неосознанная зависимость от знаний любого разумного. Большинство магов также забывает, что знание - это оружие, как и Меч. А любой клинок может повернуться и поранить руку, которая его держит, если эта рука недостаточно умела. К тому же, знание не делает разумного нравственно выше - оно лишь инструмент, который играет вспомогательную роль в развитии личности. И больше всего на свете Локит боялся, что знание размоет его душу и превратит в чудовище.
   Чингисхан и Ата знали, что Повелитель Камня не оживлял каменных воинов, а просто управляет ими, как кукловод марионетками, дёргая за невидимые магические нити. Также им было известно, что в случае устранения Локита, каменные исполины станут пылью. В принципе, на этом их план и основывался.
   Оборона Чародеев и дракона была построена так, что четверо великанов стояли по сторонам света, а пятый должен был помогать в том случае, если какой-нибудь из воинов начнёт сдавать позиции.
   Чингисхан, сообразив, что от руки-змеи проку будет мало, преобразовал её в нормальную, человеческую. Увидев это, чингисханово отражение лишь усмехнулось, а его рука-змея яростно сверкнула глазами.
   Чингисхан, налетев на одного из воинов-стражников, что есть силы рубанул по каменной кисти охранника. Страж, не обращая внимания на отрубленную руку - он просто физически был не в состоянии ощущать что-либо - ударил наотмашь оставшейся. Ему удалось зацепить коня монгольского тирана, и тот рухнул, грозя подмять Чингисхана под себя, однако, в последний момент Чародей соскочил со смертельно раненого животного и откатился на безопасное расстояние.
   Локит вновь что-то зашептал. Каменный воин наступил на свою отрубленную руку, и она влилась в него; в то же время из культи стала вырастать новая. Когда процесс регенерации завершился, великан размял её и продолжил битву.
   С другой стороны квадрата, образованного каменными исполинами, Ата, спрыгнув с коня, подбежала к воину-охраннику. Несмотря на свои габариты, каменные чудовища двигались с потрясающей грацией, однако, из-за того, что Локит управлял сразу всеми, рассыпая своё внимание, в скорости великаны Чародеям явно уступали. Ата подождала, пока каменный страж нанесёт удар, прошмыгнула под его мечом и, с обезьяньим проворством вскарабкавшись на широкие каменные плечи, с диким криком вонзила Меч в голову гиганта. Ата стояла на плечах четырёхметровой каменной глыбы, очень сильно похожей на человека, глаза Чародейки пылали ненавистью, дикий крик снова вырвался из груди и пронзил ночь, длинные золотистые волосы развевались на ветру - воплощение красоты необузданной ярости.
   Ата выдернула Меч из головы каменного воина, тот, зашатавшись, отступил на пару шагов, но потом, словно опомнившись, стряхнул Чародейку с себя и просто наступил на неё. Ата издала предсмертный стон, перешедший в бульканье, после чего затихла.
   Чингисхан был намного удачливее своей спутницы. Отражения и оставшиеся в стороне каменные големы решили не вмешиваться. Мэйнаард на мгновенье оторвался от своего увлекательнейшего занятия - он по-прежнему пытался превратить дракона в человека - и, вынув из рукава стилет, бросил его во Властелина Змей. Тот вскрикнул - оружие вошло в бедро охотника.
   С момента начала схватки прошел уже приличный отрезок времени, а Чингисхан всё кружил вокруг гиганта. Повреждённая нога отзывалась болью при каждом шаге, несмотря на кое-как наброшенное обезболивающее заклятие. Рука, державшая Меч, онемела от усталости, пот капал с подбородка, сбегал по спине, впитывался в одежду. Однако надежда не покидала его: снова и снова удары Чародея достигали цели, и Меч, с пробуждённой в нём Силой, чуть ли не наполовину своей длины входил в жуткого каменного противника, не знавшего ни усталости, ни боли, тело охранника было иссечено царапинами в несколько дюймов глубиной, но стражник совершенно не обращал на них внимания. Меч терзал каменную плоть, иногда рубил плечи врага, однако чаще доставалось рукам и ногам, по крайней мере, три раза Чингисхан в прыжке поражал голову противника - тот падал, но упорно поднимался. Каменный клинок не шёл ни в какое сравнение с Мечом, но работал эффективно, хотя и прилично зазубрился.
   Исполин не пытался застичь соперника врасплох, удары его были точными и чудовищно сильными, так что пропусти Чародей хотя бы один, и это чревато мгновенной смертью, хотя и не подлинной.
   Чингисхан понимал, что еще чуть-чуть, и его больная нога не выдержит - его ждёт участь Аты. Внезапно, вложив в удар силу всего тела, Властелин Змей рубанул каменного монстра по ноге. Меч отсёк ногу, и стражник упал. Чингисхан оступился и тоже рухнул наземь. Увидев, что нога снова начала прирастать к туловищу соперника, Чародей взревел и рывком поднялся на ноги. Схватив клинок двумя руками, он с силой замахнулся и ударил, как топором по полену. Меч, блеснув, почти надвое разрубил тело охранника, и тут же Чародей вынул своё магическое оружие, потому что каменный воин снова начал смыкать свою разрубленную плоть. Чингисхан стал работать подобно машине: он рубил стражника без остановки, и в разные стороны, как щепки при колке дров, полетели кусочки камня. Но камню боль была чужда, и слепленное из него бездушное подобие человека по-прежнему держало в руках меч и пыталось поразить Чародея, вынуждая того маневрировать, наступая на больную ногу. Размахнувшись, Чингисхан вложил в удар всю свою силу, и на сей раз ему удалось-таки разрубить надвое каменного воина. Видя, что верхняя часть ещё продолжает двигаться, Властелин Змей отбросил нижнюю половину в сторону, чтобы части уже не могли соединиться. Каждый раз, когда от воина откалывался кусок, Чингисхан отбрасывал его подальше.
   Наконец, когда со стражником было покончено, и от боли потемнело в глазах, Чародей заставил себя остановиться. Опершись на Меч, Чингисхан посмотрел на раненую ногу. Картина была неутешительная: пот, перемешиваясь с кровью, стекал с бедра и капал на землю.
   - Осталась самая малость - всего четыре голема, - улыбаясь, крикнул Мэйнаард. И шёпотом добавил: - Хорошо, что Чародеи способны понимать и разговаривать на любом языке любого мира, иначе его трудно было бы вывести из себя.
   Новый гигант двинулся на Чингисхана. Чародей, шатаясь, пошёл навстречу каменной громадине и неожиданно ударил. Сверкающий клинок глубоко вошёл в каменную плоть. У Локита на лице промелькнула тень улыбки, и он вновь принялся за волшебство. Едва он закончил читать заклинание, воин-исполин дёрнулся, задрожал и отшатнулся от Чародея. Чингисхан шагнул вперёд и постарался высвободить Меч, однако клинок был крепко зажат. Чингисхан тянул несмотря ни на что, на шее его вздулись жилы. Меч не двигался, по-прежнему оставаясь в теле пронзённого врага. Великану было неудобно работать своим огромным клинком в ближнем бою, однако, опасаясь ударов локтями - одного такого удара вполне хватило бы для того, чтобы превратить Чародея в фарш - Властелин Змей отшатнулся от каменного охранника. Он отступил назад, потом ещё немного. Гигант стоял перед ним, в то время как рукоять Меча торчала из его верхней половины тела, сам же клинок пронзал чучело насквозь, а стражник продолжал наступать, как ни в чём не бывало.
   Вдруг, совершенно неожиданно для всех, Чингисхан обратился к магии: он скороговоркой выдал какое-то заклятие, и в то же мгновение Меч запылал. Волшебный огонь стал плавить гиганта, который вскоре расплавился, превратившись в громадную каменную лужу.
   Чингисхан подобрал Меч, лицо его озаряла торжествующая улыбка. Отражение Аты, до этого дёргавшееся в конвульсиях, подошло к нему и предложило себя в качестве опоры. За секунду до того, как каменный воин растоптал её тело, Ата переместила свой разум в собственное отражение, и теперь рядом с Чингисханом стояла самая что ни на есть настоящая Чародейка.
   Чингисхан что-то коротко рявкнул и направил Меч на одного из троих оставшихся стражников. Из Меча вырвалась ослепительно белая молния, которая ударила каменного исполина, и тот оплыл, подобно свече.
   - Какое большое ванильное мороженое, - раздраженно проворчал Цы-Ири. - Полюбуйся.
   Локит перевёл взгляд на Ханта. На том месте, где лежал дракон, находился человек, около тридцати лет от роду - во всяком случае, так казалось на первый взгляд. Он был невысок, но весьма и весьма широкоплеч. Бледное лицо обрамляли длинные чёрные волосы. На мужчине была куртка с капюшоном - что-то вроде короткого балахона - и кожаные штаны. На ногах - массивные ботинки.
   Пока Локит удивлялся, ещё один стражник был уничтожен. Повелитель Камня быстро произнёс что-то в ответ, и последнего оставшегося каменного гиганта окутало зеленоватое свечение. Два или три раза молния била в охранника и в самого Чародея, однако, как и исполин, Локит был защищён, хотя его лоб и блестел от пота, а лицо заострилось от напряжения.
   И тут Мэйнаард "вынул ещё один туз из рукава": он материализовал Меч, из которого взвилась радуга. Разноцветные пряди лучей Цы-Ири направил на единственного уцелевшего охранника. Стражник молниеносно начал менять форму: теперь на Чингисхана и Ату надвигался этакий гибрид паука и сухопутного осьминога.
   Вначале Чародейка отбивалась от каменных щупалец, пытавшихся дотянуться до неё и Чингисхана, потом она что-то прошептала на ухо Властелину Змей и с яростным криком бросилась прямо на каменное чудовище. Едва монстр коснулся тела Чародейки, он застыл, словно изваяние. В ответ на очередное заклинание Аты чудище покрылось трещинами и, в конце концов, молния, пущенная Чингисханом, разбила его вдребезги, словно хрустальную вазу.
   Пока Локит управлял чудовищем, Мэйнаард, не тратя времени даром, вонзил Меч в землю и, произнеся соответствующее заклинание, подхватил Ханта и, предварительно вырвав Меч из объятий этого мира, побежал к только что появившемуся Мосту. Однако когда Локит и Цы-Ири добежали до него, они увидели, что на тропе между мирами их уже ждёт, ухмыляясь, отражение Чингисхана, невесть как телепортировавшееся на Мост. Ввиду того, что Мэйнаарда и Локита преследовали два Чародея, причём один из них был тяжело ранен, а впереди ждал хоть и обыкновенный человек, но человек прекрасно умеющий обращаться с клинком, положение Лорда Тишины, Повелителя Камня и дракона было не из лучших.
   Решив, что отступать всё равно некуда, Локит и Хозяин Долины Мёртвых продолжили продвижение по Мосту. Бой был неизбежен в любом случае, а потому Мэйнаард, у которого оставалось больше сил, передал Локиту Ханта и направился к отражению.
   Чародей, словно коршун, набросился на противника, который, в свою очередь, сразу же принял оборонительную позицию и отразил атаку волшебника, и хотя отражение было вынуждено отступить, ему без особого труда удавалось удерживать Цы-Ири на расстоянии и даже время от времени вынуждать того отбивать контратаки. Отражение, как, впрочем, и оригинал, обладал просто чудовищной силой и, судя по движениям, отменно владел японской фехтовальной техникой. В общем, бой шёл по одной схеме: Мэйнаард нападал и рубил, его оппонент отступал, парировал и время от времени делал резкие выпады.
   И тут произошло событие, которое уверило Локита и Лорда Тишины в том, что вся схватка, начиная с "выхода на сцену" отражений и до последнего момента, шла по заранее задуманному Чингисханом - Властелином Змей и, как выяснилось по ходу боя, Повелителем Огня - сценарию. А именно: к Мосту, опираясь на Ату, приковылял Чингисхан. Он вонзил Меч в Мост и что-то выкрикнул. В то же мгновение, так же, как и в случае с охранниками, камень, охватило пламя. Огонь распространялся не очень быстро, но если отражение затянет бой, у Чародеев и дракона просто не будет выхода. Тот участок Моста, на который огонь уже распространился, стал полупрозрачным, и, судя по тому, что стало с каменными гигантами, Локит не жаждал узнать, что произойдёт, коснись пламя его самого.
   - Не отвлекайся, - выкрикнул он Цы-Ири. - Сделаю всё, что смогу.
   С этими словами Локит подбежал к огню как можно ближе и, припав на колени, стал накладывать на камень заклятия. И у него, и у Чингисхана было не так много сил для борьбы, оба действовали на пределе своих возможностей: Властелин Огня захватывал Мост дюйм за дюймом, а Повелитель Камня, постепенно сдавая позиции и отходя назад, тем не менее, создавал запас времени для Мэйнаарда, которого вмешательство Чингисхана на некоторое время вывело из равновесия, что выразилось в некоторой растерянности, поскольку отражение сделало мощный выпад, парировать который Лорду Тишины удалось лишь в последнюю секунду. И в этот самый миг отражение пустило в ход левую руку-змею. Цы-Ири удалось ее перехватить, после чего Чародей дематериализовал Меч, сжал запястье соперника и, вращаясь внутрь по спирали, присел в повороте, подводя бедро под пояс противника. Меч отражения беззвучно упал на Мост. Мэйнаард обхватил руками талию оппонента, чтобы закинуть его себе на спину и бросить в Бездну, однако понял, что его расчеты идут в тартарары. Оказалось, что присел Чародей не достаточно глубоко, почему у него и не получилось нарушить равновесие отражения. При этом он умудрялся не выпускать змею и не давать противнику обхватить себя. Лорд Тишины увлёк соперника в круговое движение против часовой стрелки и ушёл слева в осото гари, но отражение, закружившись, уклонилось. И тут Хозяин Долины Мёртвых развернулся на правой ступне, выбросил левую ногу и попытался перекинуть противника через неё, однако тот перепрыгнул через блок и змеёй попытался сделать захват головы. Чародей успел присесть как раз вовремя, сохраняя равновесие и уходя от захвата. Отражению удалось завертеть противника, но Мэйнаард - искушённый боец сразу нескольких стилей и школ - резко изменил направление вращения, зацепил левую ногу соперника своей правой, чуть пониже колена, толкнул его левым плечом и с удовлетворением проследил за падением бедолаги. Затем Цы-Ири подпрыгнул и обоими коленями опустился на перевернувшегося врага. Тот захлебнулся криком. Когда несчастный, шатаясь, поднялся на ноги, Мэйнаард, со словами: "Не принимай близко к сердцу", - пнул отражение в пах и сбросил его в Бездну.
   Тут он увидел, что в Локите не осталось сил даже на то, чтобы нормально передвигаться - Чародей отступал ползком. В сознании Цы-Ири прозвучал еле различимый шёпот: "Хватай дракона и беги. Вы ещё успеете". Хозяин Долины Мёртвых что есть силы побежал к Ханту. Схватив дракона в человеческом обличье, Лорд Тишины стремглав бросился к границе соседнего мира.
   Не добежав до конца Моста, Мэйнаард бесцеремонно бросил Ханта на землю и, выжимая из себя последние силы, кинулся к Локиту. Во рту его появился металлический привкус, в груди гудело, как колокол, и жар был почище, чем в паровом котле.
   Локит был полуживой от усталости - волшебство выжимало из него последние силы,- но упрямо продолжал повторять заклинание. Преподнеси в это время Чингисхан ещё один сюрприз, Цы-Ири весьма сомневался в том, что им удалось бы как-нибудь ответить Властелину Огня. Но у того тоже, видимо, сил было слишком мало, чтобы предпринять что-то новое. Впрочем, и того, что он делал, было вполне достаточно, чтобы изрядно попортить жизнь двум измотанным до смерти Чародеям.
   Половину пути, который нужно было преодолеть, Локит сопротивлялся, но, в конце концов, сбился на нечленораздельное мычание. Мэйнаард, сообразив, чем это чревато, что было духу припустил к тому месту, где Мост упирался в землю пока ещё неведомого мира. Из носа Чародея потекла кровь, лёгкие рвало на части, спина нагрелась, будто доменная печь - пламя было слишком близко, чтобы замедлять бег и оборачиваться.
   Когда до конца Моста оставалось метра три, Лорд Тишины швырнул Локита на твёрдую почву и прыгнул в ту же сторону - промедли он хоть мгновение, пламя коснулось бы их, и тогда лишь Создателю известно, что с ними произошло бы. Очень может быть так, что их ждала смерть - вопрос в том, подлинная ли? Однако, Цы-Ири больше склонялся к тому, что его и Повелителя Камня ждала Бездна. И того, и другого Чародеям пока удавалось избежать, хоть Мэйнаард и цеплялся сейчас за край мира и как никогда был близок к тому, чтобы стать частью великого ничто.
   Наконец, он перевалился с Моста в один из сотни миров. По всем правилам жанра, бесстрашный герой, только что спасший от неминуемой смерти своих друзей и сам с огромным трудом чудом избежавший её цепких ледяных объятий, должен распрямиться и, выпятив грудь навстречу ветру, гордо стоять на краю какого-нибудь близлежащего обрыва, желательно в обнимку с обворожительной белокурой красоткой. Однако Мэйнаард Цы-Ири, бесстрашный герой, стоя на четвереньках, гордо блевал кровью и пялился в траву ничего невидящими от перенапряжения глазами.
  
   Глава 12
  
   Некоторое время спустя, и Локит, и Мэйнаард пришли в себя, хотя и видно было, что находились они далеко не в лучшей кондиции.
   - Я чувствую себя так, - подал голос Повелитель Камня, - будто недавно меня разобрали, а сейчас неправильно собрали.
   - Поверь мне, я не в лучшем состоянии, - проворчал Меняющий Обличья. - Тени сгущаются, дружище. Нам всё труднее продолжать путь.
   - Это похоже на круги, идущие по воде после того, как в неё бросили камень.
   - Да уж, чем дальше круг от середины, тем дальше он и от камня...
   - И чем дальше мир от Лабиринта, - перебил Локит, - тем меньше в этом мире подлинности и неискажённого. И тем легче нам преобразить и исказить этот мир. Чем ближе к Лабиринту, тем больше сил требует от тебя магия.
   - Послушай, - Цы-Ири огляделся, - ты хоть заметил, куда мы попали?
   Локит отрицательно помотал головой и последовал примеру Хозяина Долины Мёртвых.
   Вокруг было просто сказочно красиво: небо было зеленоватого цвета, а зарождавшийся рассвет немного разбавлял зелень небес янтарными отсветами. Великолепие над головой дополняли голубого оттенка с розовыми разводами облака, лениво плывшие по своим делам.
   Чародеи оказались в долине, напоминавшей огромную чашу - этакий кубок великана. Мягкая трава, устилавшая долину, была серебряной и восхищала своей нереальностью.
   На самой линии горизонта Чародеи увидели зрелище, при созерцании которого в сердцах магов зародилось восхищение с лёгким налётом неосознанного страха. Более всего это напоминало своим видом смерч - быть может, это и был смерч, - но смерч огненный. Пламенное великолепие не двигалось - так, по крайней мере, казалось с того расстояния, где находились волшебники.
   - Что будем делать? - увиденное чудо почему-то заставило Мэйнаарда говорить шёпотом.
   - Так уж не терпится расстаться с жизнью из-за собственного любопытства? - Локит изогнул бровь дугой.
   - Нет, но такого я не встречал за всю свою богатую на чудеса и приключения жизнь.
   - Мы лишились "Харли", - привёл веский довод Повелитель Камня.
   - Мир, в котором мы оставили мотоцикл - соседний, поэтому я не думаю, что его телепортация отнимет много времени и сил, - упёрся Цы-Ири.
   - Это значительно облегчит Чингисхану жизнь.
   - Но байк очень облегчит нам путешествие в дальнейшем.
   - Давай не будем рисковать.
   - Согласен. К тому же у меня есть идея получше, загадочно улыбнулся Мэйнаард.
   С этими словами Чародей начал изменять форму тела, и спустя считанные секунды огромный серебряный дракон разворачивал похожие на крылья летучей мыши перепончатые отростки, которые росли у него на лопатках.
   Взяв на борт почти бездыханного Ханта и слегка опасавшегося полёта Локита, Цы-Ири взмыл в зелёные небеса и, поймав восходящий поток, окунулся в воздушные вихри, рыдавшие вокруг него. Меняющий Обличья совершенно выпустил из головы, что у него есть попутчики, которым не очень-то по нраву все те фигуры высшего пилотажа, которые выделывал одичавший на мгновение Чародей. Один из них, впрочем, был без сознания, и ему, по сути, было абсолютно всё равно, где он. Другой же, рыча проклятия, изо всех сил пытался не свалиться с небес на бренную землю, словно мешок с подарками с саней рассеянного Санта Клауса. Благо, заклинания держали их обоих сильнее стальных тросов, однако с завтраком Повелителю Камня пришлось расстаться, хоть он и пытался бороться со своим желудком. Желудок победил.
   Мэйнаард тем временем размышлял о том, что он - человек (пусть не на все сто процентов), превращённый в дракона - на своей спине несёт дракона, превращённого в человека. Причём обе трансформации были проделаны с его помощью. Даже драконы - почти не восприимчивые к магии существа, - не в состоянии противопоставить что-либо Силе Меча. Данное обстоятельство почему-то показалось Чародею забавным настолько, что он ещё пару раз перекувыркнулся в воздухе. Это переполнило чашу локитова терпения.
   - Слушай, ты, конкорд! Не дрова везёшь! Если я всё-таки ступлю на землю, я придушу тебя собственными руками.
   - Считай, что я уже умер от страха, - Меняющий Обличья в очередной раз закрутил петлю Нестерова.
   В это самое время Цы-Ири уже подлетал к огненному смерчу достаточно близко, чтобы в подробностях рассмотреть, что же это такое. К сожалению, в данном случае, увидеть - не означает понять. Это был сотканный из пламени столб, берущий начало прямо из поверхности мира и уходящий в небо, насколько окидывал взор. Столб был почти прозрачным. Почти, потому что внутри него небеса искажались, и по ним мелкой рябью шли волны. Кроме того, внутри смерча шёл снег, но снег не обычный, а состоящий из искр. Крохотные огоньки двигались по спирали снизу вверх, материализуясь из сиреневого цвета молний, что, подобно артериям, стелились по поверхности планеты. Собираясь пучками, искры устремлялись вверх с такой ритмичностью, что казалось, будто сама земля выдыхала их, и они, постепенно рассеиваясь, неслись к небесам, чтобы стать их частью.
   Мэйнаард опустился на землю неподалёку от явления, прежде казавшегося ему и Локиту огненным смерчем. Несмотря на всё своё любопытство, Меняющий Обличья решил всё же не дотрагиваться до странной природной аномалии этого слетевшего с катушек мира.
   - Интересно, зачем здесь эта штука? - спросил Локит только что вновь обретшего человеческий облик Проходящего Сквозь Миры.
   - Скорее всего, это природное явление, - выдвинул догадку Цы-Ири.
   - Я сперва тоже так думал, однако, теперь считаю, что как-то эта хреновина не гармонична.
   - Может... - и Чародей красноречиво махнул в сторону искрящегося столба.
   - Ты что... Ты собрался... Нет, я с тобой не пойду! - убежденно заявил в ответ Локит. - Хочешь покончить жизнь самоубийством - валяй, но без меня.
   - Не думаю, что, войдя туда, мы умрём подлинной смертью.
   - А о Ханте ты подумал? Даже если мы возродимся, то он - нет. Что будет с нашим бесчувственным, как дрова другом? - было видно, что этот довод для Чародея всё-таки далеко не главный.
   - Я полагаю, мне следует войти первым, в то время, как ты останешься с драконом, - попытался пойти на компромисс Хозяин Долины Мёртвых.
   - У меня есть идея получше, - с этими словами Мэйнаард молнией метнулся к Локиту и выпалил усыпляющее заклятие. Повелитель Камня рухнул, как подкошенный. В конце концов, проснувшись и немного поворчав, он всё-таки успокоится и, может быть, даже поблагодарит приятеля за то, что уберёг от необдуманного шага.
   Затем Хозяин Долины Мёртвых проделал уже ставшую в последнее время рутинной процедуру соединения миров: воткнул Меч в почву и сел на корточки в ожидании землетрясения. Как только это произошло, Цы-Ири, к неописуемому удивлению, обнаружил, что смерч пришёл в движение: он стал продвигаться по направлению к Мосту. Спустя мгновение Мост исчез в золотистом свечении - его поглотил странный феномен.
   Меняющий Обличья онемел от удивления и молча смотрел невидящим взором на серебряную траву. Минуты три ничего не менялось - всё вокруг было так, словно ничего не произошло. Потом Мэйнаард с рычанием встал, трансформировался в гориллу и, выдернув Меч и схватив Ханта и Локита, побрёл подальше от источника первой в его жизни подобной неудачи.
   Отойдя на некоторое расстояние от смерча и бережно положив дракона и Повелителя Камня на землю, Цы-Ири попытался повторить проделанное. Вновь Чародей с надеждой следил за появлением Моста, время от времени с опаской поглядывая по сторонам. И вновь все его надежды были разрушены странным порождением мира серебряной травы, зелёного неба и голубых облаков.
   За последующие три часа Проходящий Сквозь Миры перепробовал всё, что только пришло ему на ум. Сперва он решил попытаться задержать смерч с помощью волшебства, но сколько он ни старался, ничего не получалось, и огненный столб, подпирающий небо, несмотря на все усилия такого могущественного Чародея, раз за разом приближался к Мосту и проглатывал его, какие бы заклинания Мэйнаард ни использовал.
   Затем Меняющий Обличья попытался изменить сам смерч таким образом, чтобы тот не двигался ни при каких обстоятельствах, зайдя в саму сущность феномена. Какое там! Смерч не просто не впустил в себя Хозяина Долины Мёртвых - он вышвырнул Цы-Ири, словно тот был не Чародеем, а простым смертным. После этого думать об уничтожении пожирателя Мостов казалось просто смешным - слишком крепким орешком оказался он для Проходящего Сквозь Миры. И тут Меняющему Обличья в который уже раз пришла идея разбудить Локита и попробовать совладать со смерчем вместе. Мысль, в принципе, была здравой, если только Повелитель Камня не станет корчить из себя худшего из зануд. И даже в том случае, если с Читающим Мысли это произойдёт, Мэйнаард не был уверен, что ему повторно удастся провернуть трюк с усыплением - тот наверняка будет держать ухо востро. С таким вот настроением - разрываясь на части и будучи жутко огорчённым неудачами, - Цы-Ири и разбудил Локита. Читающий Мысли открыл глаза, рывком сел, зевнул и потянулся.
   - Что случилось? - таков был его первый вопрос. Сразу же вспомнив всё произошедшее, Чародей повернулся к тому, кто его усыпил. - И зачем ты это сделал?
   - Понимаешь, - слегка замявшись в начале, Мэйнаард, однако, продолжил довольно уверенно: - Я решил, что ты будешь препятствовать нашему скорому прощанию с этим миром. Уж больно ты хотел влезть в этот смерч.
   - Да я и сам не понимаю, что со мной произошло. Меня просто словно магнитом потянуло внутрь этой штуки.
   - Именно поэтому. Да, к тому же, зная тебя, я подумал, что единственный выход из сложившейся ситуации - твоё временное отключение.
   - Тогда почему, если ты так жаждал отсюда смотаться, мы всё ещё здесь?
   - Ты ещё не слышал самого интересного. А именно: я не смог вылезти из этого поганого мира.
   - Не такой уж он и поганый, - сперва возразил Локит, затем до него дошел смысл сказанного приятелем. - Что ты имеешь ввиду?
   - Ничего. Смысл самый прямой: У-МЕ-НЯ-НИ-ЧЕР-ТА-НЕ-ПО-ЛУ-ЧИ-ЛОСЬ!!! - едва ли не взорвался Чародей.
   - А разве такое возможно? - продолжал недоумевать Повелитель Камня.
   - Попробуй сам, если мне не веришь, - Мэйнаард вяло махнул рукой. - Впрочем, если бы мне кто-то рассказал что-либо подобное, я, наверное, тоже не поверил бы. Валяй.
   Локит попробовал. Результат был тот же, что и у напарника.
   Лицо Чародея едва могло передать всю гамму чувств, что он испытывал. Маг был просто потрясён поглощением Моста.
   - Ох, ни фига себе... - только и смог выдавить из себя Читающий Мысли.
   - Согласен. Честно говоря, прежде чем тебя разбудить, я испробовал всё, на что только способно моё воображение. В общем, ты был разбужен от безысходности. Я надеялся, что вместе мы что-нибудь придумаем, но, глядя сейчас на твоё лицо, думаю, что лучше бы ты ещё немного отдохнул.
   - Даже не пытайся. Слушай, может, попытаемся быстренько пробежать, пока смерч не поглотил Мост - вдруг успеем?
   - Не могу назвать эту идею блестящей, - Чародей отрицательно помотал головой.
   - Знаю. А у нас есть выбор?
   - Понятия не имею, как, но мы должны добраться до Лабиринта. Сейчас Чингисхан и Ата немного сильнее меня и тебя с находящимся без сознания драконом на руках. Именно поэтому они нас и преследуют, и именно поэтому мы от них убегаем, как бы ни была уязвлена при этом моя чародейская гордость.
   - Ты же знаешь, что согласно Правилам, которым подчиняются все без исключения Чародеи, если один из нас дотронется до другого и вызовет на Дуэль, то у другого просто нет права отказать. Совсем недавно у Властелина Змей и Аты был неплохой шанс загнать нас в угол...
   - Но мы вовремя сделали ноги, - закончил за него Мэйнаард.
   - Слушай, а что ты сделал с драконом? Мы ведь потащим его в Лабиринт, а там все новички появляются без Меча. Ты же знаешь, что победить Чародея голыми руками почти нереально.
   - У него будут и свои преимущества: будучи превращённым в человека, Хант сохранил драконью силу. К тому же, он по своему желанию в любой момент может трансформировать своё тело в драконье и обратно.
   - Лихо, - оценил Локит.
   - Знаю, но нам надо быстрее думать, как выбраться из этой дыры.
   - Слушай, мою голову с дружественным визитом снова посетила мысль: а что, если мы нанесём такой же дружественный визит Чародею этого мира?
   - Согласен. Нутром чую, тут без его штучек не обошлось.
   - Думаю, первое, что нам надо сделать - это узнать больше об этой аномалии, - Локит, полностью оправившись, был сама сосредоточенность.
   - Я уже пытался. Во-первых, мне удалось узнать, что в одиночку ты не сможешь выведать предназначение этого столба - он просто тебя выкинет, во-вторых, мы влипли в такую переделку, в которой я ещё ни разу не бывал.
   - Ну, что, поехали вместе?
  
   - Знаешь, на что это похоже? - спросил Локит, после очередной провалившейся попытки.
   - На то, как два неудачника еще один раз ударили мордами в грязь? - невозмутимо ответил Мэйнаард вопросом на вопрос.
   - Нет, на то, как два хакера в дешёвом фильме взламывают защиту какой-нибудь грозной корпорации.
   - Ты льстишь себе, - невесело ухмыльнулся Чародей.
   - Ну, любовь к себе - чувство, редко остающееся безответным, - не остался в долгу Повелитель Камня.
   - Как выпутываться будем?
   - То, что я собирался сделать, когда мы только увидели это, - Локит кивнул в сторону смерча, - войти в него. Почему-то, я твёрдо уверен, что нам необходимо поступить именно так.
   - На этот раз я не стану тебя останавливать. Более того, я пойду с тобой.
   - А как же Хант?
   - Мы возьмём его с собой. Будь что будет, - Цы-Ири пожал плечами.
   С этими словами они поднялись и направились к странному явлению, немного ранее поглотившему с дюжину Мостов. Оба Чародея испытывали похожие чувства - это был коктейль из страха перед неизвестным, любопытства и чувства, не поддающегося описанию, но очень похожего на чувства человека, приготовившегося к прыжку в воду с тридцатиметровой вышки, к тому же с завязанными глазами. Дракон же ничего не чувствовал - он был без сознания.
   Глубоко вдохнув, Чародеи вошли внутрь. То, что они увидели, оказавшись внутри, поразило их до потери дара речи. Искрящийся огненный смерч оказался всего-навсего лифтом. Самый настоящим старомодным лифтом с решеткой и кнопочками. Кнопочек было две - одна со стрелкой, указывавшей вниз, а другая, соответственно, со стрелкой, указывавшей вверх. Перед Чародеями стоял гоблин - маленькое, едва ли выше полутора метров, существо, одетое в ливрею и с аккуратненькой фуражечкой на макушке. Руки, так же, как и ноги, у него были волосатые и бугорчатые, жёлтые глаза с зелёными зрачками - огромными, а уши с торчащими из них седыми прядями стояли торчком.
   - Вам куда? - не моргнув глазом поинтересовался гоблин.
   - Наверх, - первым справившись с удивлением, выпалил Мэйнаард.
   - Крутые парни всегда живут наверху, - шепнул он на ухо Локиту. - Там у нас гораздо больше шансов поймать местного Чародея.
   - Согласен.
   - Приехали, - возвестил гоблин своим тоненьким голоском и сделал жест, который, видимо, во всех мирах означает одно и то же. Локит, тяжело вздохнув и переглянувшись с приятелем, полез в карман, чтобы отсчитать лифтёру пару золотых монет.
   Цы-Ири, с Хантом на руках, тем временем вышел из смерча в, как ему показалось, солнечный день. Мгновением позже к нему присоединился и Локит.
   Чародеи подняли взгляд к янтарного цвета солнцу и увидели звёзды. В который уж раз молча переглянувшись, они направились туда, где к зеленоватому небу тянулись сказочные хрустальные замки и совершенно безликие серые небоскрёбы. Вокруг летали, жужжа тонкими прозрачными крыльями, радостные даже самому факту своего существования эльфы.
   Осмотревшись, Чародеи обнаружили, что город, в котором они оказались, окружён горами, образовывавшими нечто вроде чаши, а себя на окраине этого величественного и прекрасного города. Ничего более прекрасного ни Локит, ни Мэйнаард не видели за всю свою не такую уж и короткую жизнь. Отдавая дань высоким технологиям, город нисколько не ущемлял права на существование элементам фолк-культуры. Царапавшие небеса многоэтажки мирно соседствовали с небольшими аккуратненькими особнячками, хрустальные замки не были огорожены рвами и толстыми неприступными стенами и, как правило, располагались рядом с пагодами, которые, кстати, встречались весьма часто. Мэйнаард даже пробурчал, что здесь слишком много пагод для одного мира, на что Локит ответил, что ему, как любителю восточной культуры, эти здания нисколько не мешают, а наоборот, даже нравятся. Радостно возбуждённые эльфы, сновавшие вокруг яркими огоньками, рассредоточивали внимание Чародеев, чем и раздражали обоих. Да, парочка угрюмых волшебников и находящийся в бессознательном состоянии дракон были чужими на этом празднике жизни. Среди вех прочих жителей города своей многочисленностью, помимо эльфов, выделялись также гоблины и гномы. Было здесь место и для людей, но в гораздо более скромном количестве.
   Вдруг из всей этой пёстрой толпы вышла девушка лет двадцати пяти на вид, чьи длинные прямые, расчёсанные на пробор волосы спадали водопадом на белоснежные одежды, при каждом шаге двигаясь, словно волны. Походка её была настолько лёгкой, что казалось даже, будто девушка парит в воздухе, не касаясь земли. Она подошла к онемевшим магам и, улыбнувшись, сказала:
   - Что привело вас в Поталу, Чародеи? - и голос её был подобен журчанию серебряного ручейка.
   -В твоих бездонных очах
   Блещет звёздная пыль -
   Как роса на плечах,
   Словно сказка и быль.
   Как улыбка мечты,
   Как слеза на щеке,
   Словно в радужном сне,
   Появляешься ты, - неожиданно для себя самого выдал Цы-Ири и, ошарашено глядя на Локита, тут же добавил: - Это всё я сказал?!
   - Да, дружище, - Локит в ответ улыбнулся. - Позволь мне представить тебе Авалокитешвару - Наблюдающую-за-Звуками. Хозяйка этого мира - настоящее олицетворение сострадания.
   - А почему я вдруг заговорил стихами?
   - Ко мне все обращаются стихами, - негромко засмеявшись, ответила Авалокитешвара. - Один из моих Даров заключается в том, что я могу переделать любой мир, за исключением Лабиринта, в соответствии со своими желаниями и прихотями. И я хочу, чтобы ко мне все всегда обращались стихами.
   -Так этот мир -
   Твоего воображения порождение?
   Твоих фантазий отражение?
   - Ты абсолютно прав, Чародей.
   -Меня зовут Мэйнаард - Лорд Тишины.
   К гармонии отношусь с такой же нежностью, как вы.
   И если в жизни вашей есть какие-то преграды,
   То их помочь преодолеть мы будем рады.
   - Очень мило с твоей стороны, Чародей. Что за беда приключилась с вашим спутником?
   -Хоть он похож на человека,
   Пыль тысяч лет лежит на его веках.
   Сказать по правде, детка, он -
   Огнедышащий дракон.
   А почему он без сознанья?
   История длинна, словно спирали мирозданья.
   Тебя я ей не буду утомлять -
   Иначе нам придётся ночь не спать,
   А всё мои рассказы слушать
   И разбираться в разной чуши.
   Короче, была недавно сеча,
   Он в том бою был покалечен.
   С тех пор в таком он состоянии,
   Сказать точнее - без сознанья.
   - Мне очень жаль вашего друга, - ответила Чародейка. - Предлагаю вам отправиться со мной. Я попробую излечить его, а вы всё это время будете моими гостями.
   С этими словами Авалокитешвара пошла по направлению к ближайшему дворцу, а Чародеям ничего не оставалось, как следовать за ней. Два гоблина предложили помочь донести Ханта до его покоев, но Цы-Ири возразил им, сказав, что это излишне и продолжил путь с ношей на руках. Правда, когда они вошли во дворец, Авала посоветовала Чародеям пройти в отведенные им комнаты, провожатыми в которые им будут гоблины, а Ханта она заберёт с собой. Но перед тем как расстаться с Чародейкой, Мэйнаард, с выражением лица терпящего адские муки, подошёл к ней и монотонно пробубнил:
   - Прекрасная Авала, сжалься ты над нами -
   Не заставляй нас разговаривать стихами.
   Да это и не стихи, а издевательство одно!
   Избавь нас от мучений, если тебе не всё равно.
   - Признаться честно, - с улыбкой и немного надменно ответила Авалокитешвара, - до Талиесина вам действительно далеко. Так уж и быть, можете разговаривать, как хотите.
   При этих словах она хлопнула в ладоши, и Чародеи вздохнули с облегчением. Суетливые и всегда готовые помочь гномы подбежали к магам и, подхватив Ханта, удалились вслед за Авалой, а Цы-Ири и Локит побрели в свои апартаменты.
   - Говорят, она не всегда была такой, - сказал Локит, как только за гоблинами закрылась дверь.
   - Какой?
   - Понимаешь, старик, как я уже тебе говорил, она - олицетворение сострадания.
   - А какой была раньше?
   - Беспощадной. Она не знала, что такое благородство и уничтожала всех, кто стоял у неё на пути.
   - Что заставило её измениться?
   - Дело в том, что в один прекрасный день на её пути ненароком оказался наш знакомый Диан Кехт.
   - Тот самый, который помог Нуаду? - уточнил Цы-Ири.
   - Да, - Локит кивнул. - Не забывай, что Нуаду - Собиратель Облаков - был непобедим. Однажды, потеряв в бою руку, он отказался от трона, потому что решил, что не может больше править кельтами.
   - Да-да, что-то такое припоминаю, - Мэйнаард задумался. - Кажется, Диан Кехт, встретив Нуаду, сделал тому протез из хрусталя и серебра, который двигался так, словно рука Собирателя Облаков не была отсечена.
   - Именно, - подтвердил Повелитель Камня.
   - И что случилось, когда пути Диана Кехта и Авалокитешвары пересеклись? Что-то не очень верится, что он прочитал ей пару лекций на тему заботы о ближних, и она сразу же перевоспиталась.
   - Она отрубила ему голову и скормила свиньям. Я, посчитав, что это издевательство над одним из моих близких, твёрдо решил отомстить Авале. Кстати, тогда её имя было другим, но, сколько я не пытался узнать его, мне это так и не удалось.
   - Но она жива, да и тебя мертвецом назвать сложно. Мне даже показалось, что вы неплохо ладите.
   - Много лет спустя, я нашёл Авалу. Однако, обретя Дар сострадания и врачевания, она стала совершенно иной - примерно такой, какой ты видишь её сейчас. Хотя, сейчас она стала немного надменней - видимо Дар менять миры по своей прихоти наделил её слишком большой властью. А власть, как известно, портит.
   - Знаешь, что-то у меня нехорошее предчувствие. Что-то здесь не так, - Мэйнаард в задумчивости поскрёб небритый подбородок.
   - Меня тоже тревожит один вопрос, - Локит подбежал к двери, открыл её и, высунув голову в коридор, огляделся по сторонам, чтобы удостовериться, есть ли в этом замке любопытные.
   - Не забывай, что она может всё сделать так, как захочет, - с горькой усмешкой сказал цы-Ири. - Может именно сейчас вот эта тумбочка всё слушает и за всем наблюдает.
   Он подошёл к тумбочке и легонько пнул её. Тумбочка взвизгнула, после чего галопом понеслась по направлению к входу. Локит настолько опешил, что даже дёрнулся, чтобы преградить ей путь. Тумбочка с визгом прогрохотала по коридору.
   - Как ты догадался? - шокировано прошептал Читающий Мысли.
   - Да я понятия не имел, что этот предмет мебели приставлен к нам, чтобы всё докладывать кому следует, - Мэйнаард беспомощно развёл руками. - Я пнул эту тумбу просто так. Слушай, у тебя вид человека, которого гложет какой-то вопрос.
   - Если смерч - это лифт, - Локит опустился в кресло, предварительно хорошенько его стукнув, - то почему он глотал Мосты с такой же лёгкостью, с какой я - яичницу за завтраком?
   - Вообще-то это не так-то легко, - с напускной серьёзностью возразил Цы-Ири. - Яйцо ведь ещё надо разбить, верно?
   - Не дурачься. Ситуация складывается серьёзная, - Локит поморщился.
   - Я не знаю ответа на твой вопрос, но могу дать тебе дельный совет: держи ухо востро круглые сутки, ни на секунду не ослабляя внимания.
   - Я хотел сказать тебе то же самое. Единственная заминка - в этом мире мы в её власти.
   - Одно хорошо - она обещала помочь дракону. Слушай, нам предстоит тяжёлый путь, к тому же надо узнать, почему этот мир нас не выпускает. Именно поэтому я предлагаю хорошенько выспаться и вообще отдохнуть.
   - Согласен. Хочу только обратить твоё внимание на то, что Чародеи отнюдь не всегда выполняют данные обещания.
   И, полные сомнений, Чародеи легли спать.
  
   В полдень пришёл гоблин, сказав, что Авала просила передать её желание видеть магов у себя, как только у тех появится свободное время.
   - Значит, немедленно, - хором пробурчали Чародеи, отправляясь вслед за слугой.
   Войдя в покои волшебницы, они увидели Авалокитешвару, мирно беседующую с Хантом. Авалу Чародеи настороженно поприветствовали, а с драконом обнялись.
   - Ох, и намучалась же я с ним. Вам ведь известно, что драконы почти не реагируют на волшебство. К счастью, я лечу не только с помощью магии, - Авалокитешвара обворожительно улыбнулась.
   - Как мы можем отблагодарить тебя?
   - Во-первых, - Авала вновь улыбнулась, но на этот раз лукаво и слегка кокетливо, - я хочу, чтобы вы забыли об инциденте с наблюдателем. Я могу всё объяснить. Дело в том, что вы, войдя в Поталу, так и не сообщили о цели своего визита, и у меня есть причины вам не доверять.
   Во-вторых, я не единственный правящий здесь. Поталу - это только половина мира. Здесь сплелись воедино Добро и Зло, свет и тьма, ведь вторая половина мира, в котором вы сейчас находитесь - мрачный Аннон, владения Пуйла.
   - Но Аннон - это всего лишь подземный мир, - Локита заявление волшебницы, казалось, встревожило не на шутку, - мир ушедших в тень, слившихся с вечностью. А Пуйл вам не демон какой-нибудь - это воплощение мудрости.
   - Время меняет всё, - спокойно ответила Изменяющая миры и Наблюдающая-за-Звуками. - Шли столетия, и Пуйл изменился вместе со временем. Встретив его, вы сами в этом убедитесь.
   - Постой, мудрость - это не годы, а извилины. Он просто не мог измениться.
   - Увы, - с грустью вздохнула волшебница. - Мне так же жаль, как и тебе. И просьба моя заключается в том, чтобы вы помогли мне... устранить Пуйла.
   - Понимаешь, - начал Мэйнаард. Слова давались ему с трудом: - Я отвечу тебе на вопрос о цели нашего визита, и это, наверное, всё объяснит.
   Лорд Тишины помолчал немного, потом продолжил:
   - Мы наткнулись на Поталу случайно. Как это ни странно и страшно звучит, но нескольким Чародеям пришла в головы идея устроить охоту на других обладателей Даров. Они уничтожают всех подвернувшихся под руку сильных магов, с каждой победой становясь всё сильнее. Если их не остановить, то в скором времени они могут стать практически непобедимыми. Мы пытаемся остановить этих чудовищ, нам даже удалось немного сократить их количество... Но нам также известно, что один из этих Чародеев-охотников держится в тени, и мы до сих пор в неведении, кто это. Если смотреть на вещи объективно, то мы пока не в силах уничтожить их, а потому и убегаем. Пока. Пару раз они уже догоняли нас, но до сих пор нам удавалось отбиться. Именно поэтому мы спешим, и именно поэтому мы не можем тебе помочь. В другое время и при других обстоятельствах... Но не сейчас. Прости, мы действительно очень благодарны тебе за Ханта, но...
   - Ты меня не понял, Чародей, - тон Авалокитешвары был холоден, как лёд, - если ты и твои друзья не приведёте мне Пуйла, вы никогда не сможете выйти из этого мира. Более того, я преподнесу вас на блюдечке вашим преследователям.
   - Так это ты нас заперла?! - зрачки Цы-Ири сузились от нахлынувшего на него гнева.
   - Стерва! - выпалил Локит.
   Хант растерянно хлопал глазами.
   - Когда нам приступать к выполнению задания? - Мэйнаарду первому удалось совладать с собой.
   - Как можно скорее, - с улыбкой произнесла Наблюдающая-за-Звуками, - вы же торопитесь.
  
   Глава 13
  
   Мэйнаард и Хант, скрежеща зубами, удалились в свои апартаменты, а Локит пошёл в пагоду, находившуюся рядом с дворцом, в котором и проходила последняя беседа с Чародейкой. Повелитель Камня искал уединения - он был измотан приключениями, свалившимися на него, словно снег на голову. К тому же, его нервировало предстоящее устранение Пуйла, владыки Аннона. Локиту всё время казалось, что Изменяющая Миры чего-то не договаривает. Существа её ума редко лгут, но никогда не говорят всей правды. В этом-то и состояла вся проблема.
   Локит любил уединение - ему нравилось общаться с самим собой, вслушиваться в собственные мысли, ощущения, переживания... Среди людей же он был одинок, а потому всегда стремился туда, где этих самых людей поменьше. Ведь, одиночество тем и отличается от уединения, что от первого бегут, а ко второму стремятся. Одиночество - совершенно непредсказуемый и безжалостный зверь: оно способно настигнуть тебя везде, и даже компания лучших друзей не есть гарантия того, что тебе удастся избежать его когтей.
   Уединение же, наоборот, спасает от плесени пустых разговоров, чьего-то ласкового бреда, от духоты повседневного общения и тошнотворного дыхания апатии и обыкновенной хандры. Оно подобно глотку холодной кристально чистой воды в жаркий и удушливый час в сотворённом человеческими руками болоте серых бетонных громадин, которое с каждым часом становится всё больше, разрастаясь, словно раковая опухоль.
   Именно с этими мыслями Повелитель Камня и оказался внутри пагоды - честно говоря, он даже не заметил, как оказался там. Победить Пуйла наверняка будет ой как непросто. В любом случае, необходимо спускаться в его подземный мир. В своих владениях Пуйл может сотворить с Локитом и остальными всё, что только пожелает. В общем, задача перед Читающим Мысли стояла нешуточная, а поэтому он решил заранее приготовить особо сложные заклинания, которые могут пригодиться, в первую очередь, защитные и отпирающие, в случае, если у них будет мало времени, чтобы придумать на месте что-то стоящее. Локит решил заготовить несколько не эффектных, но очень действенных заклятий разрушения - волшебник не хотел привлекать внимания кого бы то ни было, поэтому никаких молний, взрывов, землетрясений с фейерверками не было - всё строго и функционально. Лишь воздух в пагоде слегка вибрировал, потому что концентрация энергии была чудовищно велика.
   Локит как раз заканчивал одно из отпирающих заклятий, как вдруг в помещение вломился гоблин, одна из рук которого была сжата в кулак - несомненно в ней что-то было. Гоблин молча подбежал к Читающему Мысли и бросил в него то, что было зажато в зелёном кулачке. Это был неизвестный порошок в количестве, которого вполне хватило для того, чтобы вынудить Локита чихнуть. Лицо Чародея перекосило от ужаса - заклинание было изменено, причём Локит понятия не имел, к чему оно может привести. Существовала даже вероятность, хоть и ничтожно малая, что он умрёт подлинной смертью. Взор мага затуманился, голова закружилась, перед глазами поплыло. Казалось, грудная клетка вот-вот взорвётся, и вся пагода будет забрызгана локитовыми внутренностями и кровью. Пол вдруг превратился в стену, начал стремительно приближаться и, наконец, больно стукнул лицо. Затем веки Читающего Мысли налились свинцом. Открывать их с каждым разом становилось всё труднее. Чудовищным усилием воли Чародей заставил себя зацепиться за сознание гоблина. Открывшаяся правда ужаснула и обескуражила волшебника. О том, чтобы тотчас бежать к друзьям и рассказать всё, что он узнал, не было и речи. Как только он придёт в себя, он сразу же помчится к ним, чтобы поведать о том, какая жуткая западня их ждёт.
   Чародей провалился в небытие - крохотный островок его сознания затопила волна тьмы, слизав с песчинок разума последние клочья мысли.
  
   Хант угрюмо брёл за Мэйнаардом, который даже не пытался сдерживать кипевшую в нём ярость. Хозяин Долины Мёртвых покрывал толстым слоем самых изощрённых ругательств каждый сантиметр осточертевшего ему мира. Такого восхитительно-прекрасного. Такого фальшивого. Локит, сославшись на то, что он хочет побыть один, ушёл по направлению к пагоде незадолго до того, как Цы-Ири решил, что сдерживаться ему ни к чему.
   Намолов Чародею какой-то чепухи, Хант вернулся и, поинтересовавшись у гоблина-швейцара, куда направился Повелитель Камня, направился вслед за ним.
   Метров за пятьдесят до пагоды дракон понял, что внутри неё что-то происходит. Когда же навстречу ему попался удирающий во все лопатки гоблин с сосредоточенной, но явно довольной физиономией, Хант бросился к строению.
   Распахнув двери, дракон увидел Чародея, лежавшего на полу, раскинув руки и закатив глаза. Едва Хант сделал пару шагов по направлению к другу, как веки того закрылись, а в пагоду влетел смерч из золотых искорок. Он расшвырял всё вокруг, и дракон, больно ударился о затрещавшую стену, отброшенный силой ветра. Крышу пагоды сорвало и унесло куда-то. Смерч подхватил Повелителя Камня, втянул его в себя и исчез, словно его и не было.
   Дракон ещё полностью не оправился от удара, как вдруг в пагоду ворвался другой смерч - или это вернулся первый - и начал продвигаться в его сторону. Превозмогая боль, Хант пополз - не важно, куда, лишь бы проклятый смерч не проглотил его, как Чародея. Но, несмотря на все усилия дракона, ему не удалось избежать участи Читающего Мысли. Сначала золотые искры обволокли его, потом, не успел он прийти в себя, что-то или кто-то сильно, словно дубиной, ударило его по голове, и Хант вновь потерял сознание.
  
   Очнулся дракон в месте, которое очень ему не понравилось. Да оно вряд ли было создано для того, чтобы вообще кому-то понравиться. Оно и понятно - кто будет в восторге от того, что очутился в тёмной, пахнущей плесенью, сыростью, испражнениями и гниющим мясом камере с решётками на крохотных оконцах под самым потолком. К тому же Хант был прикован к стене, что само по себе не было приятной неожиданностью, запястья дракона болели, во рту пересохло, глаза слезились от смрада, что заполнял его новое место обитания, а к трём другим стенам были прикованы скелеты. Впрочем, вряд ли они были скелетами, когда их туда поместили, и что-то подсказывало, что его вполне может ждать участь новых соседей. В дальнем от Ханта углу пробежала мышь, и дракон вздрогнул.
   Посреди камеры был разведён огонь, на котором стоял котелок, в котором что-то кипело. О предназначении этого покрытого гарью сосуда догадаться было совсем несложно, потому что рядом располагался небольшой столик с аккуратно разложенными на нём всевозможными ножами, щипцами и прочими орудиями пыток. Кроме него, пытать было некого - по крайней мере, в этой камере. Дракон подёргал цепь, без особой надежды проверяя её на прочность, чем причинил себе новую боль. Он прекрасно понимал, что цепь крепкая и сделал это просто для того, чтобы успокоить душу.
   Вдруг тишину расколол лязг отпираемых засовов, окованная железом дверь отворилась, и в камеру вошло оно. Это существо более всего походило на оленя - его голову украшали ветвистые рога, а тело было покрыто шерстью. Однако ходило ужасное создание на задних лапах, подобно человеку, да и глаза его светились злобой точь-в-точь как у какого-нибудь злодея из книжки. Книжек Хант никогда не читал, зато он ясно видел ненависть в глазах человека-оленя, прекрасно осознавая, чем это ему грозит.
   - Не пытай напрасных надежд, насчёт того, что я пришёл узнать у тебя что-то, - начал человек-олень, и голос его был подобен грому. - Я буду пытать тебя не для того, чтобы вызнавать тайны, а потому что мне нравится мучить бедолаг-неудачников вроде тебя. Не думаю, что твои друзья смогут тебе помочь. Ты видел, что случилось с одним из них. Подобное ждёт каждого, кто посмеет встать на моём пути. Тебе же достанется больше других.
   - Почему? - прохрипел Хант.
   - Потому что я так хочу!!! - чудище оскалилось, приблизив свою звериную морду к хантовому лицу, обдав того волнами зловонного дыхания.
   - Слушай, ты не мог бы встать немного подальше, - Хант говорил совершенно спокойно, даже немного вяло. - Ты не пробовал чистить зубы? Хотя, в твоем случае, это вряд ли помогло бы.
   - Хорошо. Ты будешь умирать очень медленно, - злорадствовал зверочеловек. - Я выжму из тебя жизнь по капле, и ты будешь завидовать своим сокамерникам. Ты будешь ждать смерти, словно благодати, но она будто забудет о тебе.
   - Тогда начнём, - вздохнул дракон.
  
   Локит очнулся от того, что ему показалось, будто его тело тщательно и равномерно прожаривают. Открыть глаза Чародей боялся - даже сквозь сомкнутые веки в глаза били солнечные лучи. Повелитель Камня застонал и попытался прикрыть глаза руками. Странно, но сколько бы сил Локит ни тратил на то, чтобы хоть как-то защититься от дьявольского шара, который, казалось, и существовал только для того, чтобы мучить Читающего Мысли, у него ничего не получалось.
   Судя по всему, смерч перенёс его в какой-то другой мир, потому что, умудрившись-таки открыть глаза, Локит увидел раскинувшееся над ним чистое, без единого облачка, небо лазурного цвета.
   "Где я? Вроде, это пустыня", - подумал Локит, хватаясь за всё время так и норовящее ускользнуть сознание. О том, что он в пустыне, Чародей догадался по жёлтым пескам, что тянулись, насколько охватывал взор. Кроме этого самого песка, неба над головой да чудовищно палящего солнца Повелитель Камня ничего и не видел - более того, в ближайшее время (если не случится ничего экстраординарного) ничего кроме солнца, неба и песка он увидеть и не надеялся, поскольку, судя по всему, был полностью обездвижен. Как ни прискорбно было признать, но Локит в своем нынешнем положении был беспомощнее младенца - в отличие от младенца, Чародей даже голову повернуть не мог. Честно говоря, это был самый большой и самый неприятный сюрприз за последние два-три тысячелетия, и к чему-чему, а к этому Локит оказался совершенно не готовым. Он стал судорожно придумывать, что можно сделать в сложившейся ситуации, но, к своему ужасу, на ум ничего не приходило, как обычно бывает, когда человек попадает в ловушку.
   Мысли Повелителя Камня путались - множество страхов роилось внутри его костяной шкатулки. Более всего прочего Локит боялся, что его засыплет песком, а, будучи почти бессмертным, Читающий Мысли может быть погребённым навеки...
  
   Глава 14
  
   Мэйнаард крайне удивился, узнав, что его друзья не вернулись через пару часов. Не вернулись они и ещё пару часов спустя, и вот это Чародея весьма обеспокоило. Естественно, о заговоре не могло быть и речи. Лорд Тишины серьёзно опасался, что Локит и Хант опять попали в переплёт.
   Хотя, вполне может случиться и так, что он зря волнуется. Может, и дракон и маг решили вместе подготовиться к предстоящим испытаниям? Но тогда почему они не взяли с собой его? Или они всё-таки что-то против него замышляют?.. Вздор! Если с ними всё в порядке, то, скорее всего, Читающий Мысль сейчас где-то сидит и готовит пару-тройку заклинаний, а дракон бродит по Поталу в поисках острых ощущений. Что-то не так. На душе было неспокойно. Может, пойти и прогуляться под звёздным небом - благо, звёзды всегда украшали небосвод Поталу - авось получится успокоиться? Гораздо лучшей идеей Цы-Ири показался поиск друзей и, решив ещё немного подождать, а потом отправиться за ними, Хозяин Долины Мёртвых принялся нервно расхаживать по комнате.
   Когда бездействие превратилось в невыносимую пытку, Мэйнаард, схватив свой плащ, быстро вышел в благоухающую прохладную ночь, которая, впрочем, с земной ночью имела очень мало общего.
   Навстречу Лорду Тишины летели жизнерадостные эльфы, шагали развесёлые гоблины и постоянно что-то бормочущие себе под нос гномы. Цы-Ири то и дело приходилось извиняться, потому что он всё время на кого-нибудь натыкался. Оно и немудрено - гоблины и гномы почти вдвое ниже человека среднего роста. Поталу был идеальным местом как для гномов, так и для эльфов - мир был окружён горами, на чьих склонах росли почти непроходимые леса, куда, кроме эльфов, судя по всему, никто без особой нужды не совался.
   Совсем недалеко от выделенного ему жилища Чародей увидел чем-то обеспокоенную толпу людей, гномов, эльфов и гоблинов, собравшихся вокруг самой обычной пагоды. Строение отличалось от остальных только тем, что было сильно разрушено. По толпе невозможно было определить, когда именно произошёл инцидент: здание притягивало всевозможных зевак, и толпа образовалась практически мгновенно. Никто, однако, так и не решался войти внутрь развалин - самые отважные ограничивались тем, что с любопытством и страхом в глазах пытались с расстояния двух-трёх метров до входа в пагоду разглядеть хоть что-нибудь, творившееся внутри. Очевидно, они ждали чего-то необычного, но, не видя ничего сверхъестественного в сломанных стенах и унесённой крыше, отходили в сторону с разочарованными лицами, пропуская вперёд ещё не удовлетворивших своё любопытство.
   С решительным видом Мэйнаард направился к зевакам. Он стал расспрашивать всех, кто имел неосторожность подвернуться под руку, что же всё-таки произошло. Несмотря на все усилия Чародея, вразумительного ответа он так и не получил. Отчаявшись узнать что-либо полезное от любителей поглазеть, Лорд Тишины протолкался поближе к пагоде. Отчего-то он был твёрдо уверен, что его друзья как-то связаны со случившимся. На чём основывалась эта уверенность, Цы-Ири и сам не понимал. Хозяин Долины Мёртвых ухмыльнулся: кто же ещё, кроме дракона и двух Чародеев мог нарушить приторную гармонию этого прелестнейшего из миров?! Странно, но он был рад, что его друзья - если в разрушении пагоды виноваты именно они - хоть чем-то зацепили Авалу. Конечно, это было сродни детскому злорадству, тем не менее, мысль заставляла лицо мага расплываться в улыбке, от вида которой все, кто её видел, вздрагивали. Именно поэтому, наверное, Мэйнаарду не составило особого труда пройти сквозь довольно внушительное скопище существ. А может быть, всему виной его габариты... Так или иначе, но Лорд Тишины почти беспрепятственно подошёл к входу строения, вокруг которого стояло чуть ли не всё население Поталу.
   Набрав в лёгкие побольше поразительно чистого воздуха, Цы-Ири пошёл навстречу предполагаемой отгадке исчезновения друзей.
   Едва Чародей переступил порог разрушенной пагоды, у самого входа из ниоткуда вдруг появился дым. Сгусток был окрашен в так горячо любимые в этом мире фиолетовые тона. Он всё уплотнялся и увеличивался в объёме на глазах у поражённой толпы. Мэйнаард, в отличие от остальных собравшихся у пагоды, не был даже удивлён - сам вполне мог сотворить нечто подобное.
   Пока все, кроме Чародея, пытались привести свои мысли в порядок, сгусток дыма начал обретать форму. Из податливых фиолетовых струек формировалась, какая-то фигура... Явно человеческая. Спустя минуту перед толпой зевак во всем своем великолепии под овации предстала Авалокитешвара собственной персоной.
   Цы-Ири шагнул навстречу Набдюдающей-за-Звуками.
   - Что случилось? - и дебилу ясно, что Изменяющая Миры появилась здесь не случайно.
   - Давай прогуляемся. Я тебе всё объясню, - Авалокитешвара позволила Цы-Ири взять себя под руку и повела его прочь от полуразрушенного здания. Толпа расступалась перед царицей Поталу.
   - Постой, - Хозяин Долины Мёртвых вдруг вырвался и побежал обратно. Изменяющая Миры резко повернула своё перекошенное гневом лицо к Чародею. Мгновением позже она взяла себя в руки, и лишь в глазах её горел огонь.
   И вновь, когда до входа в пагоду оставалась лишь пара шагов, сучилось то, что заставило Чародея остановиться. Толпа испустила возглас, полный страха и удивления. Слева от Мэйнаарда появился его старый знакомый - искрящийся смерч, пожиратель Мостов, подрабатывающий лифтом. В глазах Лорда Тишины застыло отчаяние. Разведя руки в стороны, он повернулся к Авалокитешваре - на её лице расцветала улыбка.
   - А я думал, это лифт, - бесцветным голосом сказал Цы-Ири. Единственное, что ему оставалось делать, чтобы не разорвать в клочья эту невесть что возомнившую о себе стерву - это "включить дурочку".
   - Придётся мне предложить тебе прогуляться ещё раз, - со звонким смехом предложила Наблюдающая-за-Звуками. Мэйнаард принял предложение, потому что решил, что попробует заглянуть в пагоду ещё раз, возможно, после прогулки с этим восхитительно прекрасным чудовищем. Если, конечно, она уберёт смерч от ворот. Хотя можно попытаться проскользнуть и мимо смерча...
   - Придётся мне повторить свой вопрос, - имитируя тон Изменяющей Миры, сказал Чародей, несмотря на то, что ему было далеко не до шуток. Что ж, таковы правила игры. - Так что же всё-таки случилось?
   - Во всём виноваты твои друзья, - Авалокитешвара стала похожа на маленькую девочку, которую обидели мальчишки, разрушив её песчаный замок - она надула губки, в глазах стояли слёзы. Локит, конечно же, предупреждал друга о том, что Авалокитешвара - великолепная актриса, но это представление превзошло все ожидания старого мага. Чтобы хоть как-то выразить благодарность за созерцание этой великолепной актерской игры, волшебник несколько раз громко хлопнул в ладоши. Изменяющая Миры вмиг изменилась, превратившись в лишённое эмоций каменное изваяние.
   - Знаешь, у меня другая версия, - Мэйнаард ухмыльнулся. - Может, в разрушении пагоды виноват какой-нибудь гарнитур или сумасшедший шкаф-убийца?
   - Опять ты со своими шуточками, - Чародейка вздохнула, словно её проблемы были столь же тяжелы, как небо на плечах Атланта. - А я ведь вам так помогла! Если бы не моя помощь, ваш друг дракон до сих пор болтался бы между жизнью и смертью.
   - Мы очень признательны тебе за то, что ты спасла Ханта. И я прекрасно понимаю, какой великолепный рычаг влияния на нас тебе это даёт.
   - Тебе ведь известна цена излечения? - захлопав ресницами, невинно поинтересовалась хозяйка этого мира.
   - Да, вполне, - Цы-Ири сплюнул. - Но мои друзья пропали, а одному мне не справиться.
   - Во-первых, твои друзья не исчезли - они тебя бросили. Да, да, не надо строить квадратных глаз! Они вычеркнули тебя - ты лишний. Они попросили меня выпустить их, и моё сердце растаяло. Нас с Локитом связывает очень давняя... - Авалокитешвара прикрыла веки, провела ногтями по своей лебединой шее, томно гортанно засмеялась, - дружба, - закончила она. - Да и что может противопоставить одинокая хрупкая женщина натиску двух воинственно настроенных мужчин? Таких грубых, таких властных...
   Итак, во-первых, хочу тебя уверить, что твои якобы друзья живы-здоровы, а во-вторых, меня не касается то, что ты теперь один, Чародей. Цена остаётся прежней, - голос Наблюдающей-за-Звуками стал жёстким и повелительным. Она больше не разговаривала с равным ей - она отдавала приказы. - Уничтожь Пуйла - вернее, Кернуна, ведь старый мудрый Пуйл проиграл Кернуну на Дуэли - и получишь выход из Поталу. Не сможешь - лучше умри сейчас.
   - Не смей приказывать мне, - проскрежетал в ответ маг. После чего повернулся и медленно зашагал прочь.
   За его спиной в опасной близости от Авалокитешвары ударила молния, вынудив Наблюдающую-за-Звуками вскрикнуть. Вся её выдержка покинула её, руки предательски затряслись.
   - Не всё здесь подвластно лишь тебе, - только и услышала Изменяющая Миры.
  
   Локит умирал... Медленно... Безумно медленно... Слишком медленно для того, чтобы сохранить хоть какую-то надежду на спасение. Солнце сжигало его тело. Чародей превратился в один большой волдырь, вот-вот готовый лопнуть. Язык стал весьма внушительных размеров комком шерсти - во всяком случае, физически ощущение было именно таким. Очень часто Повелитель Камня терял сознание... Своеобразная маленькая смерть. Потом он вновь возвращался в мир боли и страданий. Воздух был раскалённым, и дышал Чародей с огромным трудом. Конечно, он мог сотворить заклинание, которое облегчило бы ему дыхание. Когда-то давно. В другой жизни. Теперь же тело по каким-то причинам отказывалось слушаться - великий волшебник не мог и пальцем пошевелить, словно был скован чем-то. Точно! На него наложили заклятие неподвижности! Как же это он сразу не догадался? Видимо, опять виноват этот огненный шар для пыток. Самое ужасное в подобных чарах, это неспособность снять их без посторонней помощи.
   Губы слиплись. И язык распух. Неужели конец пути? Глупо... И больно. Безумно больно.
   Медленно, но неумолимо Локита стало засыпать песком, горячим, словно сам пламень. Невыносимая пытка - ощущения сродни тем, что испытываешь, когда калёным железом выжигают остатки разума. Кстати, он бы давно уже сошёл с ума, но заклятие, наложенное на всех без исключения Чародеев, лишает их возможности помутиться рассудком. Только редко кому из магов выпадало пожалеть об этом - с каким упоением Локит окунулся бы сейчас в волны безумия. Но для него не существовало сумасшествия. Для него не существовало вообще ничего, кроме боли...
  
   Глава 15
  
   Вернувшись в свои покои, Мэйнаард устроил там настоящий погром, вымещая на несчастной мебели всю злость на окружающий мир.
   В конце концов, разбив всё, что только было ему по силам, покрывшись потом и тяжело дыша, Чародей прислонился к стене и съехал на пол. Меняющий Обличья засмеялся.
   Естественно, Наблюдающей-за-Звуками он не поверил ни на грош. Его друзья либо скрываются от многочисленных патрулей Авалы, либо гниют в какой-нибудь темнице этого мира. В том, что в Поталу имеются тюрьмы, Цы-Ири не сомневался. Наверняка здесь существуют также и какие-нибудь кровавые развлечения для Чародейки. Вполне возможно, дракон и Повелитель Камня стали участниками этих развлечений. Конечно, о таком думать не хотелось, но надо было учесть все варианты. Мэйнаарду во что бы то ни стало надо было отыскать друзей, иначе все лишения окажутся напрасными.
   Существовал только один верный способ обнаружить кого-либо в сравнительно короткий срок. И Цы-Ири решил рискнуть, несмотря на то, что Чингисхан наверняка "запеленгует" его самого. Выбора у Чародея попросту не было.
   Для начала он ушел из дворца Изменяющей Миры, углубившись в каком-то небольшом лесочке, вне всяких сомнений, служившим декоративным целям.
   Для этого заклятия требовались немалые энергетические затраты, поэтому Мэйнаард решил воспользоваться Мечом - необходимо экономить силы перед встречей с Кернуном.
   Как только клинок оказался у Чародея в руках, он воткнул его в землю - маг решил заняться волшебством в лесу, - и до того, как прискачет пожиратель Мостов, принялся плести кружева заклятий. В это мгновение Хозяин Долины Мёртвых почувствовал чьё-то присутствие. Невозможно было найти точку наблюдения - оно велось ниоткуда, и в то же время отовсюду Чародея обжигал чей-то взгляд. В том, чей именно это взгляд, сомневаться не приходилось. Впрочем, находясь в мире Авалокитешвары и зная о том, какую власть она имеет в этом мире, трудно представить себе, что она не узнает о задумке её "гостя". К тому же, если учесть огромное количество энергии, задействованной Чародеем.
   Мэйнаард принялся плести заклятие поиска, и тратить его он собирался совсем не на собственного соглядатая. Это были чары, которые сами по себе никакой опасности не представляли - они всего лишь были обязаны найти дракона и Повелителя Камня.
   Огненные пряди на краткий миг опутали волшебника с ног до головы так плотно, что в этом коконе пламенных нитей потерялись даже очертания фигуры Чародея.
   Хозяину Долины Мёртвых необходимо было выбрать две стихии, во владениях которых находились те, кто ему был нужен или просто стихии-помощники, обеспечивавшие заклятие энергией. С помощниками маг уже разобрался - это были огонь и земля. Лорд Тишины пользовался энергией огня, ну а с землёй и так всё ясно - если Хант и Локит передвигаются по земле, то Мэйнаарду это станет известно.
   Заря уже успела расписать горизонт отражениями светила, обогревающего и дающего жизнь по воле Создателя, когда плод труда Чародея наконец проснулся. Цы-Ири к тому времени стал призраком своей тени - настолько он был измотан.
   Огненная радуга обернулась небольшим ручейком, бившим из-под ног мага. Едва Мэйнаард прошептал последнее слово заклинания, сотканный из пламени родник резко опал, а на его месте оказалось некрупное - размером с пару ладоней - яйцо. Волшебник улыбнулся. Скорлупа пошла трещинами и почти беззвучно лопнула. Из ее чрева показалась крохотная морщинистая лапка. Казалось, кожи у создания нет вообще - под тонкой прозрачной плёнкой плескался всё тот же радужный магический огонь.
   Вслед за лапкой показалось и всё остальное тело неведомой твари. Черты кошки, скорпиона, паука и ящерицы жутким образом перемешались в этом существе, оживляя в памяти самые липкие из ночных кошмаров. Огненная чешуя маленького монстра бросала вызов теням векового леса. В существе не было жизни - это была лишь визуальная оболочка заклятия, потому что создавать что-либо живое - привилегия Создателя. Только Он ведает, что такое дарить жизнь.
   Чешуйчатая тварь подползла к Чародею, который тут же прошептал имена тех, кого следовало найти. Заклинание, влекомое жаждой погони, торопливо юркнуло под землю.
   Совершенно обессиленный собственным колдовством, Меняющий Обличья с жадностью припал к огненному ручью, всё ещё бившему из-под земли. До тех пор, пока огонь ещё не насытил Лорда Тишины, Чародей думал лишь о своих друзьях: он надеялся, что все эти силы и колоссальное количество энергии не потрачены впустую.
  
   Глава 16
  
   Хант страдал уже как минимум сотую вечность - так, по крайней мере, ему казалось. Он стойко переносил все мучения, несмотря на то, что для обычного человека пытки были смертельными. Дракона жгли пламенем, калёным железом, совали под ногти иголки, отпиливали руки, превращали в камень все конечности и вновь отращивали их - и всё это проделывалось не менее десятка раз.
   Сперва Хант издевался над своим мучителем, всячески подначивая его, чтобы умереть быстро. Однако время шло, жизнь продолжалась, пыткам не было конца - не менялось ровным счётом ничего, кроме, пожалуй, этих самых пыток. Кернун обладал воистину бездонной фантазией. Каждый раз, изобретая что-то новое, чудовище просто лучилось радостью. По мере того, как тянулось время, надежда на освобождение покидала Ханта, дракон становился всё более озлобленным, депрессия обволакивала его, словно кисель, и не видно было тому конца и края.
  
   Однажды Кернун с довольной физиономией заморозил обе ноги дракона, после чего, взяв молоток, разбил их. Пытки такого рода доставляли человеку-оленю особое наслаждение, а Ханту - особенные мучения.
   После этого чудище - как это всегда бывало в подобных случаях - залечило абсолютно все драконьи раны, даже не прилагая к этому особых усилий.
   Как только мучитель отошёл от своей жертвы - обе ноги Ханта были целы-целёхоньки, на всём теле не было ни единой царапины, - дверь темницы слетела с петель и упала на костёр. Вслед за дверью в помещение впрыгнул мужчина в плаще. Длинные вьющиеся волосы его были спутаны, золотого цвета глаза горели злобой, фигура, полная какой-то кошачьей грацией, напряжена, плащ - кое-где прожжён, кое-где порезан.
   На мгновение Кернун растерялся, и в глазах его влажно заблестел страх, но самоконтроль быстро вернулся к зверочеловеку и уже секунду спустя тот разразился демоническим хохотом.
   - Думаешь победить меня, неудачник? - вскричал человек-олень - Тогда посмотри на своего друга. Знаешь ли ты, ничтожество, что драконы почти неподвластны магии? Так вот, я нашёл лазейку - это самое "почти". Неужели ты надеешься победить меня - Чародея, обладающего таким могуществом?!
   Мэйнаард не ответил - он превратился в серебряного ягуара и прыгнул на злобного монстра. Когда Кернун уже хотел произнести какое-то заклятие, направленное на серебряное существо, и слова уже готовы были сорваться с приоткрытых оленьих губ, Цы-Ири рассыпался на тысячи крохотных жужжащих точек. Зверочеловек понял, что направлять магический удар некуда, поскольку рой маленьких бестий был везде, в то же время добраться до него не представлялось возможным. Мозг чудовища судорожно работал. Внезапно ему в голову пришла гениальная и до смешного простая идея (и всё это за доли секунды, в то время, как осы окружали его). Кернун рявкнул что-то на кельтском, и тут же с десяток ос, вспыхнув, упали на пол темницы. Чародей злорадно хихикнул. Однако Мэйнаард не терял времени даром, и в следующее же мгновение рой разъярённых насекомых со всех сторон облепил человека-оленя. Жужжащий туман обволок Чародея. Жала впивались в тело, причиняя невыносимую боль. Маленькие бестии заползали в ноздри, рот, уши монстра, бросившего все попытки отогнать рой от себя и катавшегося по полу, визжа и дрыгаясь. Спустя некоторое время чудовище затихло, и лишь изредка конечности его конвульсивно вздрагивали.
   Осы вновь сбились в рой, обернувшийся бледным Чародеем в потрёпанном плаще. Несмотря на то, что выглядел он не ахти - был выдран небольшой кусок щеки, и сквозь отверстие были видны зубы, - Цы-Ири улыбался. Кровь, однако, не шла, потому что рана была прижжена.
   - Привет, - произнёс Хозяин Долины Мёртвых, избавляя Ханта от оков. Дракон рухнул на пол с тихим стоном, хотя на вид был абсолютно здоров.
   Лорд Тишины хоть и не был Авалокитеварой или Дианом Кехтом, всё же смог облегчить страдания приятеля.
   - Что-то не сильно ты торопился, - простонал дракон. Лорд Тишины улыбнулся в ответ.
   - Ты нашёл Локита?
   - Нет, - Чародей отрицательно помотал головой, - но я знаю, что его нет ни на Поталу, ни в Анноне.
   - Что нам теперь делать?
   - Отнесём этого молчаливого милашку к Авале, как она и просила, - Мэйнаард слегка пнул Кернуна. - И она выпустит нас из этой обители радости, спокойствия и совершенства.
   - Ты меня не совсем правильно понял, - Хант сел на пол, прислонившись к стене и тяжело дыша, - что нам теперь делать без Локита?
   - Мы не можем искать его прямо сейчас - у нас просто нет на это времени. К тому же, я не думаю, что нам удастся сделать это сравнительно быстро, даже при всём нашем желании. Прятали его не для того, чтобы кто-то вроде нас легко его нашел. Меня беспокоит другое... - волшебник на миг задумался. - Интересно, как у него со здоровьем на данный момент.
   - Вполне возможно, что его уже нет в живых, - печально заметил дракон.
   - Вряд ли, - Мэйнаард ни за что бы в это не поверил. - Локита взяли либо для того, чтобы впоследствии загнать в угол нас, мол, вы делаете то, что мы хотим или ваш друг умирает, либо для того, чтобы мы бросились его искать, тратя на это драгоценное время и презрев осторожность. Нашему положению не позавидуешь в любом случае. Полагаю, нам следует закончить начатое, а уж потом отправляться на поиски Повелителя Камня.
   - Но это "потом" может оказаться слишком поздно, - Ханту очень не хотелось думать, что он и Чародей никогда больше не встретятся.
   Правда состояла в том, что дракона и Локита объединяла общая тайна, о которой не было известно ни Мэйнаарду, ни кому-либо другому, за исключением Стража и, конечно же, Создателя. И эту тайну Хант не собирался делить ни с кем. Хотя бы до той поры, пока они не встретятся со Стражем.
   - Пойми, - голос Цы-Ири вернул дракона к действительности, - как бы мы ни относились к Локиту, и каким бы замечательным парнем он ни был, все наши чувства и переживания и даже жизнь Чародея - просто ничто по сравнению с судьбой Вселенной.
   - Я всё понимаю, - голос Ханта был потухшим. - Просто никак не могу с этим смириться.
   - Не надо его преждевременно хоронить. Если нам повезёт, мы с ним ещё увидимся и может даже вместе посидим за чашечкой чая.
   Дракон в ответ лишь хмыкнул. Он прекрасно понимал, что этой бравадой Хозяин Долины Мёртвых пытается скрыть собственную тоску по другу.
  
   Путь обратно не занял много времени - дракон и Чародей сильно торопились, потому как были уверены, что Чингисхан уже наступает им на пятки.
   Дворец Авалокитешвары, как обычно, кишел гоблинами. Если раньше два Чародея и дракон просто не вписывались в гармоничную и самодостаточную жизнь Поталу, то теперь двое израненных оборванцев, валящихся с ног от усталости, выглядели так же нелепо, как пингвины в тропиках. Самих их это, конечно же, беспокоило меньше всего. Хант и Мэйнаард выполнили свою миссию и теперь стояли посреди главной залы дворца, тратя все силы на то, чтобы не упасть на пол и захрапеть.
   Наконец, к ним выбежал секретарь Авалы - гном с янтарными глазами, одетый с иголочки и всем своим видом выражавший брезгливость и неудовольствие. Одна из причин неудовольствия не выдержала и села на пол. Гном поморщился - опять эти выродки испачкали покрытие!
   - Госпожа просила передать, - процедил коротышка, - что она ненадолго отбыла из Поталу в деловую командировку. Она попросила вас не расстраиваться и не считать это проявлением дурных манер.
   Цы-Ири был слишком слаб даже для того, чтобы поразить надменного недомерка молнией. Вместо этого он зевнул и похрустел суставами.
   - Также она приказала, - глаза гнома блеснули, - передать тело слугам и отправляться в свои покои. Она настоятельно просила вас погостить у неё еще хотя бы пару дней.
   - Вот стерва! - выдохнул Мэйнаард. - Можно подумать, у нас есть выбор. Одним словом, она подписала нам смертный приговор. Я не удивлюсь, если узнаю, что Ата и Чингисхан уже здесь и ждут нас в наших апартаментах.
   - Не принимайте поспешных решений. Госпожа обещала снять барьер, как только вы выполните задание. Так что, если вы так страстно желаете нас покинуть, - гном не скрывал презрения к двум долговязым пришельцам из чужого мира, - вы можете сделать это прямо сейчас.
   Немного помолчав, он всё-таки добавил, нисколько не заботясь, что его могут услышать:
   - Чему я был бы несказанно рад.
   - Постой-ка, - холодно заметил Лорд Тишины, - а разве прислуга имеет право высказывать своё мнение?
   Гном закусил губу от злобы, но ничего больше не сказал, а, развернувшись на каблуках, удалился прочь.
   - Недомерок поганый, тихо проворчал Хант. Однако сказал он это не настолько тихо, чтобы гном его не услышал. "Недомерок" приостановился, бросил гневный взгляд через плечо, после чего стал шагать ещё быстрее, подхлёстываемый негодованием.
   Дракон и Чародей кое-как доковыляли до своих покоев и рухнули в кровати.
   Часов десять спустя Хозяин Долины Мёртвых, уже неплохо отдохнувший, постучался в комнату Ханта. Дракон к тому времени успел принять душ - драконы вообще весьма чистоплотный нард - однако, настроение у него было препаршивейшее.
   - Видимо, пока эта стерва торчала здесь, у неё накопилась целая куча неотложных дел! - с порога выпалил Цы-Ири. Он был настолько вне себя, что принялся мерить шагами хантову комнату.
   - Забудь о ней, - дракон состряпал кислую мину.
   - Да уж, есть у нас дела и поважнее, - согласился Чародей.
   - Например, выход из этого грёбаного мира.
  
   Глава 17
  
   - Ну вот, дружище, мы и в Лабиринте. Как ощущения? - Мэйнаард хозяйским взглядом окидывал окрестности.
   - Да я что-то не пойму, чем он так принципиально отличается от остальных миров? Во время нашего путешествия нам встречались измерения куда безумнее, - дракон скривился.
   - В этом-то и вся соль. Это и есть самый наиреальнейший мир. Лабиринт не может подвергаться изменениям, связанным с чьей-либо магией, однако внутри Лабиринта действует любая волшба.
   В этот момент рядом с магом прямо из ниоткуда появились два наблюдателя. У дракона от неожиданности чуть глаза из орбит не вылезли.
   - Привет, народ, - с фальшивой радостью поздоровался Лорд Тишины.
   - Вашего сектора я спрашивать не буду, потому что это не Дуэль - начнёте свой путь от самого начала Лабиринта, - как всегда хамовато начал один из служителей.
   - Что мы вообще здесь делаем? - встрял дракон.
   - Лабиринт - место обитания Стража Мечей, - ответил Чародей. - Я просто обязан одолеть Стража на Дуэли, иначе мы вряд ли справимся с Чингисханом и Атой.
   - Ну, мы пойдём, - со вздохом пробормотал второй наблюдатель, после чего превратился в луч радуги, а его напарник был поглощён клубами чёрного дыма, в то время, как воздух наполнился цветочным ароматом (на сей раз это были фиалки), который был естественно перебит запахом серы.
   - А почему ты так жаждешь драки со Стражем?
   - Меня раздражает его пассивность. Вселенная катится в тартарары, - Цы-Ири щёлкнул пальцами от досады, - а он ничего не делает, чтобы остановить это.
   - Почему ты так думаешь? Он же не будет кричать на каждом углу, что он опять спас вселенную от катастрофы!
   Чародей не ответил. Он и сам толком не понимал своего стремления бросить вызов Стражу. Он просто не помнил себя не пытавшимся скинуть с трона это полумифическое существо.
   Сочная зелёная трава стлалась под ноги мягким ковром, в ветвях деревьев весело щебетали целые стаи птиц, над головой висел огненно-жёлтый диск светила...
   - Очень радостная обстановочка для того, чтобы выпускать друг другу кишки, - Хант потянулся и зевнул.
   - Вот только чёрного юмора здесь не хватает. Пойми, в Лабиринте из тебя в любой момент могут сделать корм для любимого домашнего животного.
   - Ну, хватит так хватит, - дракон вмиг "скис".
   - Знаешь, что самая первая Дуэль - самая опасная и чаще всего бывает самой последней? Не только потому, что ты не готов к ней психологически, а потому что Меча-то у тебя ещё нет. Если попадётся какой-нибудь неопытный Чародей, считай, что тебе действительно повезло.
   - Как думаешь, у меня есть шансы? - Хант говорил спокойно, как будто речь шла не о его жизни и смерти, а о совершенно постороннем существе.
   - Конечно, шанс всегда имеется, - Цы-Ири ободряюще улыбнулся. - Жаль, что мы тебя втянули в эту историю, но без Меча тебе из Лабиринта не выйти. Понимаешь, разумный либо выходит отсюда Чародеем, либо не выходит вовсе. Правда, у меня есть сюрприз как для тебя, так и для твоего первого противника.
   Дракон удивлённо вскинул брови. Бледное лицо вытянулось в недоумении.
   - Ты...
   - Я не могу помогать тебе во время Дуэли - таковы Правила, - Чародей наставительно поднял вверх указательный палец. - Но я могу помочь тебе до неё. Сейчас я ничего тебе не скажу - всему своё время.
   - Если поймёшь, что выхода нет, - наставлял Мэйнаард Ханта, - сразу же трансформируйся в дракона: ошеломить противника на Дуэли - уже полпобеды. Как только враг раскроется, бей без колебаний - второго шанса может и не представиться. Если он поскользнётся, споткнётся, на мгновение ослепнет от солнечного луча - всё равно бей, здесь не до благородства. Лабиринт - не то место, где ошибку можно исправить. Здесь и одной вполне достаточно, чтобы лишиться жизни. Ты меня понял?
   Дракон в ответ молча кивнул. Последние полчаса он в основном слушал, впитывая наставления Чародея.
   - У тебя может сложиться впечатление, что в Лабиринте выживают только самые отъявленные сволочи. Хочу тебя уверить, что это не совсем так. Доказательством моим словам служит наш общий друг Локит, проживший, как я подозреваю, гораздо больше меня. Я, кстати, уверен, что он до сих пор жив. Наверняка заперт в какой-нибудь пропахшей нечистотами заплесневелой темнице. Мы обязательно вытащим его, вот только разберёмся с... Смотри-ка, у нас гости.
   Сказана последняя фраза была с явным облегчением - и Ханту, и Мэйнаарду надоело бездействие, поэтому они были искренне рады появившейся на их пути фигуре.
   Это был гуманоид - почти человек. Роста будущий противник Ханта был немаленького - под два метра, да и ширина плеч наталкивала на мысль, что дракону не позавидуешь. Одет незнакомец был в однотонную тёмно-синюю юбку, торс же его был покрыт жёсткой на вид чёрно-синей шерстью. Венчала туловище голова самого что ни на есть настоящего волка: пасть открыта, кривые клыки готовы перекусить всё, что им попадётся, глаза налиты кровью. Одной покрытой шерстью четырёхпалой лапищей монстр без особых усилий держал Меч такого размера, в рукоять которого Цы-Ири вцепился бы обеими руками, чтобы только удержать его. В общем и целом, выглядело чудовище весьма устрашающе.
   - Твой выход, дружище, - Хозяин Долины Мёртвых ободряюще похлопал Ханта по плечу. - Этот ходячий ужас только выглядит так, словно каждое утро завтракает младенцами, - Чародей усмехнулся. - На самом деле, это существо с тонкой душевной организацией. Кстати, помнишь, о сюрпризе, который я обещал? Лови, - Мэйнаард отдал дракону один из своих Мечей.
   Хант кивнул в знак благодарности и шагнул навстречу Чародею-волку.
   Монстр действительно уже подошёл совсем близко. На ногах чудища не было никакой обуви - по тропе мягко ступали твёрдые, словно вытесанные из камня, лапы, "украшенные", жуткого вида когтями.
   - Я Эагр из клана Эагдоров, Мастер Меча и Магии, Обладающий Силой. Я - самый сильный разумный во вселенной.
   Дракон оглянулся на Цы-Ири - мол, мне что, отвечать на эту церемонную ахинею? - Чародей в ответ выпучил глаза и пожал плечами.
   - Я Хант, только что взявший в руки Меч и ставший Лордом Тишины.
   - Я, Эагр, вызываю тебя, Хант, - прорычало диковинное создание.
   Хант успел подумать, что неплохо быть Чародеем и понимать все языки всех миров, но значение того, что рявкнул оборотень он понял бы и без перевода. Странное спокойствие снизошло на дракона - едва взяв в руки клинок, Хант превратился в машину для убийств, и насколько эта машина совершенна, могла показать только Дуэль.
   Новоиспечённый Лорд Тишины уже не видел, как воздух вокруг Мэйнаарда начал вибрировать - Чародея словно накрыло колпаком серебристых искр. Цы-Ири сел на траву, скрестив ноги по-турецки - теперь он уже ничем не мог помочь дракону. Дуэль - смертельная пьеса на два лица. Оставалось лишь внимательно следить за ходом схватки, отгоняя от себя мысли о возможном поражении приятеля.
   Как-то даже не особенно это заметив, Хозяин Долины Мёртвых успел привязаться к немного заносчивому, слегка нагловатому, чересчур самоуверенному и самую малость эгоистичному, но в то же время весьма ранимому субъекту. Мэйнаард и сам толком понять не мог, чем это объяснить. Раньше он ни за что не смог заставить себя вот так переживать за совершенно чужое ему существо. Ведь Хант даже не принадлежал человеческой расе! Он и обличье-то человеческое носил по мере необходимости и его, мэйнаардовой, милости.
   Очень долгое время Чародей уверял себя, что он заботится о драконе только из-за того, что Хант мог значительно облегчить ему задачу устранения врагов. Цы-Ири полагал, что именно это двигало им, когда он спасал Ханта от Чингисхана, Аты и их отражений; именно это заставило его вырвать дракона из цепкой хватки Кернуна; именно это, как считал Мэйнаард, заставило его отдать Ханту Меч и Дар Лорда Тишины... Так он думал до последнего момента. Однако теперь, когда жизнь дракона была под нешуточной угрозой, и он, Хозяин Долины Мёртвых и Меняющий Обличья, ничем не мог помочь тому, кто прошёл с Чародеем через все испытания, теперь он понял, что всё это время им двигало нечто гораздо более серьёзное нежели простая корысть. Осознание того, что он способен с кем-то сдружиться, очень удивило и расстроило Чародея, ведь Ханта могли использовать как рычаг давления на него. Привязанность - слабость для Чародея. И чем эта привязанность сильнее, тем слабее Чародей в том смысле, что он легко попадает под власть эмоций, а значит, его легче победить.
   Тем временем две фигуры с Мечами в руках двигались предельно медленно - никто не делал резких движений, но это было затишье перед надвигавшейся бурей.
   Эагр устрашающе скалился, изо рта его капала слюна; Хант вёл себя так, будто это была даже не схватка, а тренировочный бой. Оба противника не отрываясь смотрели в глаза друг друга, словно пытаясь загипнотизировать. Движения Обладающего Силой были порывисты и угловаты, дракон же всё проделывал с плавностью змеи. Казалось, прислушавшись, можно было услышать шелест чешуи, трущейся о поверхность Лабиринта.
   Вдруг, зарычав, волк атаковал. Это был острый выпад, и, замешкайся Хант хоть на секунду, Меч прошёл бы сквозь его череп. Но дракон успел уйти влево - пытаться отбить удар такой силы просто не имело смысла.
   В ответ Хант нанёс рубящий удар сверху и чуть наискось. Эагр отбил и смачно сплюнул на траву, выражая тем самым своё презрение к сопернику. И вновь выпад - дракон сел на шпагат и что было мочи рубанул параллельно земли. Чудовище отпрыгнуло, и тут же на уши Ханта обрушился поток витиеватых и заковыристых ругательств. Из ноги бестии сочилась кровь. Рана, конечно же, не столь опасная, как хотелось бы дебютанту, но она причиняла весьма ощутимую боль при движении, и если дракону удастся растянуть время поединка настолько, чтобы измотать противника, эта рана даст о себе знать. Однако радоваться и расслабляться ещё слишком рано.
   Эагр, рыча и хромая, вновь ринулся в атаку. Он выдал целый вихрь ударов, от которых Хант с успехом уклонился. Дракон понимал, что подставлять Меч под хотя бы один такой выпад просто бессмысленно.
   Обладающий Силой заставил новоявленного Лорда Тишины прижаться к одному из деревьев Лабиринта. Отступать дракону было некуда, поэтому, когда волк нанёс, как ему казалось, решающий удар, Хант просто дал своему телу соскользнуть вдоль ствола и сесть на землю. Эагр очень удивился, обнаружив, что вместо головы Ханта на траву упало срубленное им дерево. Всё, что оставалось после этого дракону - это быстро и сильно всадить Меч в ничем, кроме шерсти, незащищённое брюхо человекоподобного чудовища. Эагр взвыл, и вой его, подхваченный резким порывом ветра, разнёсся по Лабиринту.
   На Ханта же накатилась усталость настолько сильная, что он просто сел около эагрова Меча - его Меча. И как только дракон сжал рукоять клинка, он почувствовал, как тело начало наполняться живительной силой. Она разливалась по всему телу, снимая усталость и напряжение последних месяцев, она смывала все неприятные ощущения и воспоминания. Она...
   - Ну, как ты? - Мэйнаард подошёл почти неслышно.
   - Неплохо, - Хант открыл глаза. - Я, честно говоря, ожидал от него большего.
   - Лучше переоценить противника, чем себя, - философски заметил Чародей.
   - Кстати, вот твой Меч и титул Лорда Тишины, - дракон протянул магу клинок.
   - Не буду "ломаться" и уговаривать тебя оставить его себе. В общем, я был почти на сто процентов уверен, что ты сделаешь то, что ты делаешь сейчас. Я знал, что сразу же после Дуэли ты вернёшь мне то, что моё по праву.
   - Слушай, ты не учёл одной возможности. Что, если бы я проиграл?
   - Эагр стал бы новым Лордом тишины, - Цы-Ири пожал плечами. Оба Чародея немного помолчали. - Мне нравится твоя манера ведения боя - ни одного лишнего движения или эмоции. Хладнокровно, эффектно, а главное - действенно. Поздравляю, друг мой, теперь ты - самый сильный разумный во вселенной... - немного помолчав, Мэйнаард заметил: - Ну что ж, теперь самое время отправляться на поиски Стража Мечей. У нас и так мало времени, поэтому не будем тратить его впустую.
   - А где его искать?
   - Вообще-то под землёй. Дело в том, что Страж - цверг. Последний представитель своей расы. В сказках и преданиях множества миров, цверги - природные духи, как, впрочем, и эльфы. Кстати, их иногда называют тёмными эльфами. Дело в том, что дневной свет губителен для представителей этой древней расы, поэтому и искать Стража надо под землёй. Впрочем, "искать" - слишком сильно сказано. Он сам нас найдёт, когда захочет. Мы можем веками бродить по Лабиринту, если нам позволят Чародеи и тот же Страж, и так его и не найти. Кстати, Мечи - его изобретение. Цверги всегда были искусными кузнецами. По легендам тех же скандинавов моего мира, именно благодаря этим коротышкам на свет появились сокровища асов и молот Тора. Зачем я тебе это говорю - ты ведь не знаешь ни асов, ни Тора?
   - Из того, что я узнал, следует, что Страж весьма могуществен. Ты не считаешь Дуэль с ним самоубийством? - резонно поинтересовался дракон.
   - Мы с ним давние знакомые, - Цы-Ири усмехнулся. - Мы встречались на Дуэлях уже трижды. Правда, он всегда посылал всего лишь одно из своих обличий.
   - И как успехи?
   - Два-один в мою пользу, - гордо выпятив грудь, самодовольно произнёс Лорд Тишины.
   Как раз в это время земля под Чародеями развёрзлась, и они провалились в темноту.
  
   Глава 18
  
   - Здесь темнее, чем в самой Бездне, - злостью Мэйнаард пытался прогнать страх и волнение. Обычно это помогало.
   - А у тебя есть, с чем сравнивать? - попытался сострить Хант.
   - Давай обойдёмся без обычного ехидства, ладно? - Меняющий Облик извлёк из кармана такую тривиальную вещь, как зажигалка, и спустя мгновение язычок пламени уже слизывал тьму подземелья, образуя крохотный островок света.
   Цы-Ири пришло на ум, что здесь, в подземелье, Страж в любой момент может напустить на них целые полчища голодных чудищ - клыки, когти и неутолимая жажда крови - и ни он, ни Хант не смогут уже отсюда выбраться. С сотней-другой они, конечно же, справятся, но что это решит?
   Туннель - довольно широкий и высокий для того, чтобы здесь помещался с некоторыми неудобствами даже Хант в своём истинном облике - змеился, словно гномьи ходы подгорного царства. И каждый раз, выглядывая из-за поворота, Мэйнаард с облегчением втягивал воздух - не было и намёка на чудищ. Всё это время Чародеи молчали, боясь привлечь что-нибудь звуками собственных голосов.
   Нет, это подземелье совсем не походило на ужасные катакомбы с множеством разветвлений с тупиками в конце, с сочащейся отовсюду влагой неизвестного происхождения, с тут и там попадающимися завалами, через которые пробираешься, сдирая ногти, с ужасными ловушками и озёрами с ледяной водой, которые во что бы то ни стало надо переплыть, и в которых, конечно же, живёт кровожадный монстр с грузовик величиной и огромным желанием вами позавтракать... или пообедать.
   Нет, подземелье Стража было сухим и почти уютным. Правда, посетителям оно неизменно внушало ужас, и ничего нельзя было с этим поделать - такова репутация могущественного цверга.
   Наконец, Чародеи увидели отблески света на стенах - стало быть, они вплотную приблизились к окончанию своего долгого путешествия.
   Из темноты тоннеля вынырнула небольшая комнатка. В первую очередь в голову приходила мысль, что такое могущественное создание, как Страж, могло позволить себе что-нибудь побольше. Помещение было обставлено весьма и весьма непритязательно: стол красного дерева, ковры на полу, стены украшены картинами, изображавшими пейзажи (по большей части Лабиринт), некоторое количество книг - далеко не новых и изрядно потрёпанных, - кровать и три кресла с потёртой обивкой - вот и всё, что предстало взорам дракона и Хозяина Долины Мёртвых.
   Сам обитатель подземной комнатушки встретил Чародеев сидя в одном из трёх вышеупомянутых кресел, слегка щурясь от света настольной лампы. Искусственный свет, в отличие от солнечного, не причинял цвергам никакого вреда.
   - Доброго времени суток, - поприветствовал Чародеев Страж, жестом указывая на кресла. После чего, прокашлявшись, добавил: - проходите и садитесь.
   Некоторое время темный эльф вел себя так, будто ни Мэйнаарда, ни Ханта не существовало не только в его комнате, но и вообще в природе как таковой.
   - Я принял более-менее привычный для вашего взора вид, - сказал, криво усмехаясь, Страж. - Моими прародителями, знаете ли, считаются черви. Это, конечно же, полнейшая чушь, и больших олухов, чем разработчиков теории эволюции, я и вообразить не могу, однако мой истинный облик вряд ли пришёлся бы вам по вкусу - с червём сходство действительно имеется. Я предположил, что человек вам более привычен, нежели цверг в истинном обличии.
   Внешность Страж себе выбрал самую обыкновенную: росточек у тёмного эльфа был невелик - где-то полтора метра, чёрные курчавые волосы и лысина на макушке, чёрные же, словно угли, глаза смотрящие на мир через толстенные линзы очков, аккуратно постриженная бородка и вечно искривлённый в улыбке рот. Кроме того, Страж был обладателем внушительного размера брюшка и мягких белых тапочек-зайчиков. Стоит также добаить, что на цверге были в тонкую чёрно-белую полоску брюки на подтяжках и розовая рубашечка, рукава которой были закатаны, обнажая волосатые ручищи.
   - Я знаю, зачем ты пришёл, Мэйнаард Цы-Ири, Меняющий Обличья, Лорд Тишины, Хозяин Долины Мёртвых, Носящий Три Образа. Знаю и постараюсь помочь тебе преуспеть в твоём деле, - взор Стража переместился на дракона. - Хант, старина, сколько лет, сколько зим!
   От удивления брови Мэйнаарда Цы-Ири, Меняющего Обличья и прочее, и прочее поползли вверх.
   - Вы знакомы? - только и смог вымолвить Чародей.
   - Слушай, сын драконьего племени, а где Чародей, который должен присматривать за тобой? - хозяин подземелья насмешливо посмотрел на Цы-Ири. Волшебник из всех сил пытался удержать на месте непослушную нижнюю челюсть, то и дело норовившую постыдно отвалиться в самый неподходящий для этого момент.
   - Понятия не имею, - дракон, напротив, был сама невозмутимость.
   - Что происходит? - Мэйнаард силился понять хоть что-нибудь, но видно было, что он терпит фиаско.
   - Твой друг Локит и его подопечный Хант - последние оставшиеся в живых члены команды "Апельсина", - улыбаясь во весь рот, возвестил цверг.
   - Боюсь показаться вам полным дубом - кудрявеньким таким дубком, - но я понятия не имею, о чём речь, - съязвил Чародей.
   - У тебя есть прекрасная возможность это исправить, - был ответ Стража.
  
   Как тебе, Мэйнаард, наверное, известно, людской род берёт своё начало от Адама и Евы. Никто не знает, как давно Всевышний изгнал их из рая, послав на землю. Неведомо это и мне, знаю лишь, что все остальные твари земные, растения и неживая природа - всё это дано людям в пользование и подчинение. Цверги, эльфы, драконы и гномы - как бы ни были горды эти народы и народцы, созданы они Всевышним во благо человека, то есть они - лишь инструмент в его руках. Человек же часто забывает об ответственности, легшей на его плечи.
   Наверняка, ты, Мэйнаард, слышал об Атлантиде. Люди, когда-то жившие в этой стране, обладали знаниями несоизмеримо большими по сравнению с другими народами Земли, но, в то же время, они превосходили всех в безалаберности и безответственности. Извращённость ума достигла пика в этом крае, однако были среди людей Атлантиды и те, кто почти не подвергся всеобщему безумию и безудержной гордыне.
   Учёные Атлантиды дошли до того, что изобрели врата в иные миры. Портал открывался исключительно в те планеты, где природа не могла навредить человеческому организму.
   Первым и единственным миром, распахнувшим жителям Атлантиды свои объятья, была Нея - планета, находящаяся действительно далеко от места нашего обитания. Открытая планета была тогда девственно чиста - на ней не было ни людей, ни каких-либо других разумных рас. Это стало известно после возвращения запущенных учёными зондов.
   Правительство Атлантиды собралось на тайное совещание, тема которого была предельно ясна: "Что делать с порталом?" После продолжительных дебатов политики решили избавиться от своей самой большой головной боли - они решили отправить на Нею, а проще говоря, выдворить из страны, всех им неугодных, то есть, всех более-менее вменяемых людей и преданных им существ. Ко всему прочему, через портал были отправлены "запасы продовольствия и всё необходимое для жизни в экспедиции". Сам портал позже был разрушен, его изобретатели и все лица, причастные к разработкам - убиты, рукописи сожжены, машины, задействованные в проекте, уничтожены. Таким образом, не осталось ни одного свидетеля изобретения, способного перевернуть весь ход истории Земли.
   Цвергов также хотели отправить на Нею, однако мои сородичи подняли бунт, который - вполне естественно - в скором времени был жестоко подавлен. Сотня зачинщиков была обречена на почти вечные муки. Несчастные были заключены в коллекционные клинки, позже отданные самым знатным родам Атлантиды в качестве знака признания их заслуг. Предводителю восстания была уготована участь гораздо более ужасная, нежели судьба его соратников. Его оставили в живых для того, чтобы ухаживать за этими клинками, остальные же представители моего народа были казнены. Позже последнего темного эльфа из-за рода его деятельности стали звать Стражем Мечей. Каждый цверг обладал уникальным магическим умением, совершенно отличным от других. Под пытками я не смог сохранить тайны моего народа. Это знание помогло людям и их слугам дойти до другого открытия, которое действительно перевернуло всё.
   Изощрённый человеческий ум изобрёл прибор, способный создавать копии своего мира, только без живых существ этот самый мир населяющих, а руки других слуг рода человеческого воплотили этот замысел в жизнь. Потом меня заставили как бы "заморозить" определённые этапы развития нашего мира и перенести это всё вместе с персонажами на копии.
   Вся эта афера была проделана неспроста: политическая верхушка Атлантиды боялась возмездия, поэтому ее представители рассеялись по этому вееру миров. Мечи же стали своеобразными ключами перехода, к тому же оказалось, что цверги, заключённые в клинки, отдавали свой магический дар обладателю полуживого оружия.
   Самое интересное, что политики Атлантиды оказались правы насчёт возмездия - пару тысячелетий спустя прилетел "Апельсин" - межпланетный корабль изгнанников с Неи. На нём прибыла примерно тысяча человек со своими подопечными - драконами. Капитан "Апельсина" Эрик в беседе со мной - я тогда уже присматривал за Лабиринтом - поведал, что эта тысяча - лишь жалкие ошмётки многочисленной команды, которая с боем прорвалась к кораблю и отправилась на поиски своего истинного дома. На борту "Апельсина" что-то произошло. Что-то неведомое и жуткое... Никто не понял, что именно случилось, но члены экипажа стали убивать друг друга с неимоверной жестокостью. Корабль утопал в крови (драконьей и человеческой) - пять тысяч разумных без всяких причин остервенело вырезали, выжигали и выжимали жизни из своих недавних соратников.
   В конце концов, на поверхность Лабиринта высадилось немногим больше тысячи человек и столько же драконов. И - странное дело! - как только люди выходили, выползали, выкатывались в схватке не на жизнь, а на смерть чудовищным клубком за пределы корабля, они тут же забывали о кровавом безумии, охватившем их и, недоумённо оглядывая себя и окружающих, принимались помогать друг другу подняться, в то время как имевшие хоть какие-то знания медицины уже пытались оказать первую помощь пострадавшим.
   Постепенно улыбки вернулись на лица, и радость осознания того, что они несмотря ни на что добрались до желанной родины, заполнила все без исключения сердца.
   И тут на сцену вышел я и сообщил, что это не та Земля, которую они ищут, а лишь одна из её копий. Данное обстоятельство сперва совершенно обескуражило прибывших, затем злоба на жителей Атлантиды, изгнавших их предков, заглушённая ненадолго, вновь выплеснулась наружу.
   Эрик собрал всех у корабля и произнёс пламенную речь, после чего отправил восемьсот человек во все копии-измерения. Для получивших задание это не составило труда, поскольку все пять тысяч экипажа "Апельсина" были отобранными на Нее самыми талантливыми паранормами. Каждый был оснащён передатчиком и при обнаружении подлинника обязан был сразу же сообщить об этом остальным.
   Кто-то всё-таки нашёл Атлантиду, потому что во всех без исключения мирах о ней не осталось ничего, кроме легенд. Нельзя недооценивать гнев изгнанных и отверженных.
   В то время как восемь сотен людей и драконов были заняты поисками когда-то потерянной родины, двести механиков обследовали каждый миллиметр "Апельсина". Произошедшее с экипажем во время полёта, навело Эрика на мысль о том, что на корабле находится нечто, направленное на уничтожение всего живого.
   Спустя пару недель напряжённых поисков техники наткнулись на два портативных прибора - аккуратненькие такие серебристые ящички, намертво прикрученные к полу кладовки.
   Дальнейшее исследование показало, что одна из "чудо-машин" была обычным генератором эмоций, который влиял на психику всех без исключения живых существ, делая их кровожадными и наполняя разум ненавистью. Действие прибора усиливалось в замкнутом пространстве. С помощью подобных механизмов можно обезвредить космический корабль, подводную лодку и даже целую военную базу, не неся при этом совершенно никаких потерь. Преимущество перед бомбой также очевидно, поскольку срок действия механизма был неограничен. Железную тварь мгновенно уничтожили.
   Функция второго ящика была не столь сложна: он передавал на Нею координаты корабля. Со вторым прибором поступили в точности, как и с первым - его просто-напросто разбили.
   Капитан "Апельсина" объяснил мне, что примерно за полторы с небольшим тысячи лет потомки изгнанных с родной планеты успели загадить на Нее всю чистую воду. Сделать это не было сверхсложной задачей, поскольку изначально на планете вода встречалась далеко не в таком изобилии, как на Земле. Некогда чистейшие, словно хрусталь, родники Неи стали блестеть масляными пятнами, три континента омывали небольшие отравленные океаны, города агонизировали под разъедающими почти всё потоками кислотных дождей.
   Сравнительно чистым и пригодным для жизни оставался лишь Торос - закованный в ледяные доспехи огромный остров на одоном из полюсов планеты. Этот остров заселяли драконы.
   Как только изгнанники Атлантиды прибыли на Нею и собрали о ней кое-какие сведения, племя драконов заключило соглашение с осколками всех остальных разумных рас, соответственно которому и переселилось на Торос.
   Обосновавшись в далёких северных землях, крылатые слуги человеческой расы оторвались от других племён, перестали идти с ними на контакты и, в конце концов, окончательно выпали из поля зрения населявших остальные территории народов. Огнедышащие чудища мирно выращивали своё излюбленное лакомство - мамонтов - и не лезли в чужие дела. Их и далее не касалась бы экологическая катастрофа Неи, если бы кристально чистый лёд Тороса не привлёк всеобщего внимания.
   И началась война. Война без толики сострадания, ведь на карту было поставлено выживание. Торос купался в крови - эльфийской, гномьей, но по большей части человеческой и драконьей. Все, за исключением драконов, изобретали всё новые и новые орудия убийства - Нея была достаточно богата ресурсами для того, чтобы дать плоть и кровь любой задумке технологического толка.
   И настал день, когда раса людей воплотила-таки свою давнюю мечту - они создали искусственный интеллект, способный учиться на приобретённом опыте. Механический мозг обнаружил у себя способность управлять любой находящейся на планете машиной. Затем люди загрузили стратегические программы и начали проводить так называемые полевые эксперименты, когда в центр управления ворвался небольшой отряд объединённых гномьих и эльфийских вооружённых сил. И пока люди не успели прийти в себя, большинство учёных было беспощадно истреблено, а в обучение искусственного интеллекта были внесены небольшие, но, как выяснилось позже, фатальные изменения. Искин возненавидел все живые существа. Не делая исключений. Таким образом, люди создали ещё одного врага достаточно сильного, чтобы оказаться не по зубам не только людям, но и всему живому на планете.
   Разумные стали покидать города, полностью перешедшие во власть машин. Некоторые отдельные банды и группировки ещё продолжали убивать не принадлежавших к их расе, большинство же объединилось, осознавая, что иначе им не одолеть Искина. Однако, одерживать верх с каждым разом становилось всё труднее: бездушная тварь быстро училась, всё схватывая на лету. Все прекрасно осознавали, что придёт такой день, когда машины сотрут их с лица планеты. Причём, до этого дня рукой подать.
   Поэтому решено было собрать всех самых одарённых паранормов, прорваться в один из космодромов ближайшего крупного города и, захватив корабль-дальнобойщик, отправиться на родную Землю. Помимо того, что план был совершеннейшим безумством, он имел еще один существенный минус - никто не знал, где эта самая Земля находится. Разумные расы построили под поверхностью планеты исследовательский центр, занимавшийся исключительно проблемой поиска родины. Эльфы, лучше других разбиравшиеся в электронике, создали мощнейший компьютер, не связанный с искином. Гномы, составлявшие основу армии, жилы рвали, пытаясь лишний раз одержать победу над бездушным и безжалостным противником. Оставалось их совсем немного - большая часть Объединённых Общин была истреблена ещё людьми.
   Но вот настал день радости для горстки уцелевших - люди обнаружили то, к чему так долго стремились. В тот же день было решено попытать счастья на космодроме, поскольку боевая операция была продумана загодя. Люди, эльфы, гномы, драконы, гоблины и тролли не могли построить корабль достаточно объёмный, чтобы вместить всех, не привлекая при этом внимания. У искина же такой корабль имелся, если верить шпионам и разведчикам.
   Хитростью люди и эльфы всё-таки превосходили машины, поскольку у бездушных железок не было того колоссального опыта, которым обладали разумные расы, и хотя две трети атаковавших были уничтожены, им всё-таки удалось украсть у ненавистного компьютера то, что требовалось. Во время операции раса гномов на Нее была полностью уничтожена. Корабль также был спрятан под землёй и был соединён прорытыми троллями туннелями с центром ошмётков цивилизаций.
   Спустя пару дней оправдались самые худшие опасения оставшихся в живых - искин обнаружил корабль. Эльфы вызвались прикрывать отбытие звездолёта. Все. Без исключения. Среди эльфов всегда были очень крепки кровные узы, и если один из представителей этого народа погибал, другой был обязан отомстить. Так продолжалось до тех пор, пока они либо истребляли своих врагов на корню, либо сами не были уничтожены вплоть до младенцев. Обычаи кланов поддерживались и расой в целом. Эрику, лидеру повстанцев, пришлось выбрать пять тысяч человек и вместе с драконами и всем необходимым погрузиться на дальнобойщик. У оставшихся на Нее не было ни единого шанса выжить.
   Под аккомпанемент выстрелов "Апельсин" покинул Нею и взял курс на Землю. Никто на корабле не подозревал, что все их действия были предугаданы, что искин специально подстроил похищение "Апельсина", что к полу кладовки звездолёта были прикручены механизмы, один из которых должен был уничтожить повстанцев их же руками, а другой сообщал в компьтер на планете координаты корабля. Всё это было проделано для того, чтобы выследить родину паразитов, откуда эта инфекция в виде живых существ и брала своё начало. Замысел удался на все сто - люди проглотили и наживку, и крючок, и грузило в придачу. А времени для создания и подготовки армии вторжения у машин было более чем достаточно.
  
   Глава 19
  
   - Слушай, - Мэйнаард был просто шокирован этой историей, - а что случилось с "Апельсином"? Куда изгнанники дели такую махину?
   - А Луна тебе ничего не напоминает? - Страж хитро прищурился. - Немного магии, инженерного искусства и рабочей силы, чтобы воплотить все замыслы - и вот тебе пример прекрасной маскировки.
   - Одно я усвоил очень хорошо: изобретательности и скрытности этим парням не занимать, - Цы-Ири усмехнулся. - Локит - лишнее тому подтверждение.
   - Кстати о Повелителе Камня. Не теряй надежды, он жив, хотя и находится далеко не в лучшей форме. Сам он тебя найти не в состоянии, - цверг вздохнул. Потом пробурчал себе под нос, но достаточно громко, чтобы Чародей его всё же услышал: - Вообще-то он не в состоянии и мизинцем пошевелить.
   - Ещё один вопрос, касающийся детей Атлантиды...
   - Да? - Страж приподнял бровь, делая вид, что удивлён - на самом деле он видел Чародея насквозь.
   - Луна, по-моему, слишком велика для пяти тысяч несчастных отчепенцев. Почему они не украли корабль поменьше, не вызывая тем самым столько шума и не неся таких чудовищных потерь?
   - На территории большей части "Апельсина" бежавшие мятежники выращивали пищу или хранили оружие и другое снаряжение.
   В этот момент Лабиринт тряхнуло, с потолка посыпалась крошка, а лица всех мигом помрачнели. Хант молча встал и, заставив свой Меч материализоваться, шагнул в темноту.
   Комнатка Стража осталась далеко позади, и тишину нарушали лишь прерывистое дыхание дракона да чудовищные удары, сотрясавшие Лабиринт. Причина этих ударов могла быть одной - Чародей, воистину великий, несмотря на то, что он полнейшая скотина. Хант бежал на звук - с каждым шагом делать это было всё труднее, к тому же кое-где встречались завалы, которые приходилось разбивать либо с помощью силы, либо с помощью подчинявшейся теперь магии. Для других Чародеев Хант превратился в очень неудобного и неприятного противника: природная невосприимчивость волшбы, кошачья гибкость и Дар Обладающего Силой, делающий Ханта самым сильным разумным существом всех миров позволяли ему надеяться на удачный исход Дуэли с Чингисханом. Но несмотря ни на что, Хант боялся, причём чуть ли не до дрожи в коленках. Скорее всего, чувство страха было рождено осознанием того, что Властелин Змей был хитрее тысячи лис. По мере того, как дракон приближался к источнику землетрясения, ему всё сложнее было удержаться на ногах. Более того, несколько раз Обладающему Силой пришлось подниматься с земли, так как он не смог совладать с дрожью земли. Подземелье ходило из стороны в сторону, однако завалов стало гораздо меньше - судя по всему, без вмешательства Стража не обошлось.
   Дракон постоянно задавался вопросом, не выбраться ли ему на поверхность, найти там какого-нибудь хиленького Чародея и после расправы над бедолагой, не бросить ли всю эту затею к чертям собачьим? Пусть Мэйнаард расхлёбывает кашу - дракон жутко устал от магии, суеты, ответственности и смертельной опасности и вполне заслужил отдых.
   Хотя, если посмотреть на всё с другой стороны, то Локит и Меняющий Обличья, безусловно, правы, - Чингисхан действительно представляет угрозу всем Чародеям, а значит, в случае провала миссии, Ханту рано или поздно всё равно придётся столкнуться с Властелином Змей. Со временем Чингисхан будет становиться всё могущественнее, и очень скоро его никто уже не сможет остановить. Если Цы-Ири потерпит поражение, его Дары перейдут к завоевателю, а обладающий Дарами проходящего сквозь миры и Меняющего Обличья способен перевернуть почти всё в доступной ему сотне миров.
   Именно поэтому, рассуждал Хант, следует сразиться с Повелителем Огня сейчас - кто знает, может ему повезёт?
   С этими мыслями дракон начал трансформироваться, принимая облик крылатого чудовища. Затем он что было силы принялся долбить потолок подземелья. Сначала было трудновато, однако после десятка ударов потолок начал осыпаться, и в скором времени в нём образовалось отверстие достаточно большое, чтобы Обладающий Силой смог выбраться на поверхность, предварительно приняв человеческий облик. Хант, конечно, не страдал клаустрофобией, но на поверхности ему нравилось несравненно больше, чем в берлоге последнего цверга. С тоской задрав голову и глядя на белоснежные островки облаков, дракон предавался мечтаниям. Правда, недолго: очередной удар Чингисхана тряхнул Лабиринт так, что Обладающий Силой свалился, как подкошенный. А если учесть, что рядом с тем местом, где он стоял, начинался склон, то можно понять всю ту гамму чувств и ощущений, которую он испытал.
   Хант последний раз хрюкнул, подпрыгнув на особенно чувствительной кочке и закончил свой скоростной спуск в зарослях репейника. Продолжая бормотать ругательства и отряхиваясь, дракон попробовал встать на ноги. Попытка оказалась удачной, но радости это Ханту не прибавило - всё его тело болело, балахон порвался сразу в нескольких местах, а на брюки вообще без слёз нельзя было взглянуть. Правда, больше всего Обладающего Силой расстроило то, что совсем рядом с ним стоял Чингисхан, и на губах Чародея играла омерзительная ухмылка. Рядом с Чародеем стояла весьма соблазнительная на вид блондинка - та самая, которую недавно Локит разрубил на две половинки. Впрочем, сейчас это нисколько не мешало Ате совсем неплохо себя чувствовать и к тому же ещё и просто восхитительно выглядеть.
   Отвратительно чувствующий себя Хант покрепче сжал рукоять Меча и двинулся на Чингисхана - о чём с ним разговаривать-то? К удивлению дракона, Чародей плавно отошёл в сторону, пропуская вперед свою спутницу.
   - Сначала я, - обольстительно улыбнулась Ата.
   Такой поворот событий дракон не учёл и теперь стоял в лёгкой растерянности. Однако когда Чародейка подошла к нему совсем близко, Обладающий Силой холодно отчеканил:
   - В то время как рыцарство ещё только находилось в зачаточном состоянии, я уже давно был стариком. А как только понял, во что может вылиться это очередное проявление человеческой глупости, поспешил убраться в мир, где нет этого псевдоблагородства. О тех моих сородичах, что остались, позже сложили легенды. Мне такой чести не надо - я всего лишь хочу остаться в живых.
   - Что же заставило такого старого и мудрого дракона выступить против нас - ведь это прямой путь к уничтожению? - Ата наморщила носик. Она поднесла ладонь левой руки к лицу и медленно провела кончиком языка по безымянному пальцу, не отрывая при этом взгляда от Ханта. Правая её рука непринуждённо водила Мечом по поверхности Лабиринта. Ата хихикнула.
   - Я хочу разъяснить вам, что я весьма далёк от рыцарства, поэтому на Дуэли прошу не ждать от меня снисхождения, - Хант был сама сосредоточенность.
   - Тебе бы к психиатру, - снова хихикнула Чародейка и резко нанесла Мечом удар наотмашь. Хант ожидал чего-то подобного и просто отскочил влево. Затем он, упёршись ногой в землю, взмахнул Мечом, пытаясь подрубить Ате ноги, однако она перепрыгнула через дракона, оказавшись за его спиной. Смертельный удар она нанести не успела - пришлось блокировать чужой выпад. Руки Чародейки затряслись, когда Мечи со звоном столкнулись, испустив сноп искр. Руки Аты на несколько секунд онемели, и выглядела она растеряно. Девушка отошла на пару шагов назад и попробовала нанести боковой удар слева. Хант с лёгкостью его отбил и сделал ответный выпад. Дракон был быстрее Чародейки: та лишь в самый последний момент успела слегка отклонить Меч, и клинок скользнул по плечу. Итак, первая кровь была пущена, несмотря на то, что рана была часто символической. Больше всего Ханта радовало, что в Лабиринте велись лишь поединки один на один, а потому Чингисхан мог лишь сидеть под искрящимся колпаком, наблюдая за страданиями своей партнёрши, и совершенно ничем не мог ей помочь.
   Дракон вновь сделал выпад и вновь попал в цель - на сей раз у Аты не получилось отделаться лёгким испугом: клинок вонзился в ногу Чародейки, и она, изрыгая проклятия и завывая от боли, вновь попыталась отползти от Обладающего Силой. Хант снова взмахнул Мечом. Удар был просто чудовищным, но Ата пустила в ход защитное заклинание - магия жеста - и Ханта обдало горячим воздухом. Клинок всё же настиг свою жертву - волшебница взвизгнула, ведь удар пришёлся на повреждённое уже бедро, - но, потерявший свою смертоносную силу, лишь доставил Чародейке новые мучения.
   Хоть Хант и пытался уверить своих противников в том, что он далёк от рыцарства, благородство не было чуждо дракону. Он не стал издеваться над Атой, и её муки не были долгими. Обладающий Силой стал хозяином ещё двух Даров.
   Купол над Чингисханом растаял, и он медленно поднялся. Безусловно, это был гигант, с которым никто в здравом уме не пожелает драться. Тем более насмерть. Тем более на Мечах. Малиновые глаза Повелителя Огня не излучали ничего, кроме ненависти - жгучей и всепожирающей; левая рука-змея изгибалась и шипела, то и дело показывая свой раздвоенный язык. Немигающий взгляд мутных змеиных глаз мог заворожить кого угодно, но только не Ханта - плевать хотели драконы на магию и гипноз.
   - Всё хорошее когда-нибудь кончается... Смертью, - процедил Повелитель Огня.
   - Что ж, сегодня меня зовут смерть, - ответил дракон. Он понимал, что звучит это, по меньшей мере, глупо, но должен же он был ответить хоть как-то, чтобы не давать Чингисхану даже самую малую толику морального превосходства. В принципе, дракон должен был находиться в более выгодном положении: он только что растерзал партнёршу Чингисхана, не получив при этом ни царапины, а ведь Ата была совсем неслабым Чародеем и довольно неплохим бойцом, не смотря на всю внешнюю хрупкость. Однако уверенности в себе Хант не ощущал.
   Дуэль началась. Властелин Змей наносил удар за ударом, делал выпад за выпадом, а дракон всё это парировал, шаг за шагом отступая. Преимущество Повелителя Огня заключалось в том, что в его распоряжении был не только Меч, но и рука-змея. Впрочем, Хант лукавил - дракон дрался не в полную силу, при этом старательно делая вид, что жутко измотан. Третья Дуэль за сутки для новичка, конечно же, могла оказаться смертельной, но Хант контролировал каждое движение, а во время предыдущих поединков экономил силы.
   Поэтому, когда ему надоело лишь отражать кружева атак Властелина Змей, Обладающий Силой материализовал в левой руке второй Меч и сам нанёс удар. Чингисхан отступил на пару шагов, немного подумал и, трансформировав змею в обычную руку, также обзавёлся вторым клинком.
   Этот момент в какой-то степени стал переломным, поскольку после него оба Чародея начали выкладываться на все сто процентов. Противники двигались с такой быстротой, что очертания Мечей потеряли чёткость. "Бабочки" и "восьмёрки" прерывались краткими передышками, одиночные выпады и удары чередовались с изящными и хитроумными многоходовками.
   Оба Чародея были примерно равны по силе и искусству ведения боя. Оба не зацикливались на каком-то одном стиле, и тем более непредсказуемым становился следующий ход соперника.
   В конце концов Хант вынул туза из рукава - он начал перекидываться в дракона. Двухтонный бордовый гигант с двумя клинками в когтистых лапах, да прекрасно разбирающийся в магии, при том, что чужое волшебство почти на него не действовало - не тот противник, с каким хочет столкнуться даже самый могучий маг. Для пущего устрашения дракон расправил чёрные перепончатые крылья и пару раз взмахнул ими для пущего эффекта.
   Однако дракон совершил чудовищную ошибку - он дохнул на Чингисхана огнём. Кого-нибудь другого языки пламени сожрали бы, превратив в смердящий шашлык, но Хант совсем упустил из виду, что он бьётся с Повелителем Огня. Чародей не преминул воспользоваться ошибкой Обладающего Силой.
   Огненный столб в мгновение ока начал менять форму, став похожим на противника Чингисхана. Различия, тем не менее, прослеживались. В конце концов, стало ясно, что огонь принимает форму змеи. Трансформация заняла всего пару секунд, и дракон не успел воспользоваться этим временем, чтобы нанести смертельный удар. Пришлось сразиться с чудовищем. Лишь одно утешало Обладающего Силой - его соперник был полностью занят контролем огненного монстра и не мог лично вмешаться в ход схватки.
   Дракон взмахнул клинком, и тот рассёк огненную полоть врага. Однако чудище не умерло, а две половинки его тела вновь срослись. Хант был в растерянности - он умел убивать, и до сих пор всё было чётко и ясно. Дракон привык к тому, что существо, разрубленное на части либо погибает, либо - как в случае с Чародеями, - скажем так, выходит из строя. Огненное чудовище же, вопреки здравому смыслу, вело себя точно так же, как и до получения удара.
   Обладающий Силой опять нанёс удар - с тем же результатом. Хант неожиданно для самого себя пришёл в ярость, и в тот самый миг, когда пелена жгучей злобы уже застилала ему глаза, дракон понял, что какая-то деталь в окружавшей его обстановке изменилось. Клинок в его руках засиял внутренним светом, и до ушей дракона донеслось пение - полное страсти и жажды крови. Мечи словно питались злобой дракона-Чародея. От этой песни Ханту стало не по себе. Он ударил. Сперва одним клинком, затем другим.
   Огненное нечто не умело уклоняться от опасности. А потому крик его был полон не столько боли, сколько удивления. Ещё три или четыре раза Чародей поразил нежить, после чего та, завывая, отступила, однако ярость вскоре пошла на убыль, и вновь настало время, когда Меч разрубал чудище, не причиняя видимого ущерба.
   Хант решил вновь пробудить в себе это холодное и, в то же время, обжигающее чувство. Он стал реанимировать самые обидные воспоминания, самые жуткие вещи, когда-либо случившиеся с ним. Огненный монстр тем временем наступал, и Обладающему Силой приходилось всё время пятиться, а это существенно его отвлекало. Осознав, в конце концов, всю тщетность своих попыток, дракон стал судорожно искать другой выход из сложившейся ситуации.
   Единственной возможностью остаться в живых было устранение Властелина Змей, избежав при этом схватки с его ручным зверьком - теоретически всё довольно просто. Теоретически. И почти невыполнимо на практике. Вся загвоздка была в том, что за время поединка с огненной бестией он отошёл от хозяина чудища очень далеко и теперь добраться до него, не угодив при этом в жаркие объятия нежити - дело, заранее обречённое на провал. А цена неудачи в Лабиринте - подлинная смерть.
   За всю свою почти бесконечно долгую жизнь Хант усвоил несколько правил, одно из которых гласило, что безвыходных ситуаций в принципе не бывает.
   Несколько мгновений спустя в небесах Лабиринта парил чёрно-бордовый дракон - Хант сам поражался, как это ему в голову до сих пор не пришло подняться в воздух. Впрочем, "в небесах" и "парил" - слишком громко сказано. Хант поднялся вверх метров на пять, завис на пару секунд, словно "Харриер" - хотя откуда дракону знать, что такое британский самолёт с вертикальным взлётом? - и камнем рухнул на Повелителя Огня. Бросив взгляд на чудовище, Обладающий Силой увидел совсем не то, на что втайне надеялся: огненная змея немного превосходила его в скорости. Оставляя за собой полосу выжженной травы, монстр сокращал разделявшее их с драконом расстояние. Слишком быстро, надо сказать, сокращал.
   Хотя до Чингисхана и осталось-то всего метров двадцать... Дракон размахнулся Мечом, и в этот самый момент огненная пасть сомкнулась на его задней лапе и оттащила от Властелина Змей, пока он ещё не пришёл в себя.
   Всё это время Чингисхан сидел, сосредоточенно глядя в одну точку и прилагая неимоверные психические усилия, требуемые для контроля бездушного огненного монстра.
   Властелин Змей разгадал замысел дракона лишь когда тот понёсся к нему, и это чуть не обернулось подлинной смертью, однако даже видя быстро приближающуюся и почти неотвратимую погибель, Чингисхан не имел права хотя бы на одно-единственное движение - лишь капельки пота, выступившие на лбу Чародея, говорили о напряжении тирана.
   Змея тем временем обвила дракона кольцами своего огненного тела и не отпускала его, несмотря на отчаянные попытки Чародея освободиться. Ей даже не потребовалось давить Ханта в своих объятиях - каждая секунда и так причиняла дракону невыносимые страдания.
   Дракон, завывая, катался по поверхности Лабиринта. Один раз ему почти удалось освободиться - Хант, трансформировавшись в человека, стал слишком мал для кольца, сжимавшего дракона, - но Чингисхан успел вовремя среагировать на это превращение.
   И вот настал миг, когда дракон начал терять сознание: перед глазами всё плыло, он уже с трудом мог реагировать на происходящее.
   Вдруг среди застилавшего сознание багрового тумана возник крохотный огонёк зелёного цвета, который, постепенно разрастаясь, занял всё внимание судорожно цеплявшегося за реальность драконьего сознания. Но самой существенной для Ханта деталью было то, что зеленоватое свечение избавляло его от боли.
   Обладающий Силой подумал, что, наверное, так и уходят в обитель вечного сна - без боли и смотря на всё происходящее вокруг как бы со стороны, а свечение - всего лишь предсмертная галлюцинация.
   На самом же деле, это явление не было плодом воображения дракона - зелёные искорки действительно словно завернули дракона в кокон, причём огненная змея растаяла, испарившись.
   Чингисхана такой расклад совершенно не устраивал. Как только нежить исчезла, Чародей вскочил на ноги и помчался к Обладающему Силой. Размахнувшись на бегу, Властелин Змей что было сил рубанул недвижимого дракона. Такой удар мог разрубить всё что угодно - от железной рельсы до бетонной колонны... Однако Меч прошёл сквозь мощное чешуйчатое тело, словно оно было соткано из тумана.
   Чингисхан вырвал клинок из поверхности Лабиринта и вновь нанёс удар - его противник на это даже внимания не обратил.
  
   Глава 20
  
   Цверг и Чародей в напряженном молчании вглядывались в сферу из зеленоватых искорок, которая зависла прямо посреди подземной кроватки Стража. В ней, отражая действительность, как раз началась схватка дракона с огненным змеем.
   - Ему не одолеть Повелителя Огня, - цокая языком и качая головой, заметил тёмный эльф.
   - Мы ничем не можем ему помочь, - вздохнул в ответ Цы-Ири.
   - Не будь столь пессимистичным, Чародей. Кое-что мы всё же сделаем, - после этих слов Страж начал плести заклинание, впоследствии приведшее к спасению дракона.
   - Это займёт их обоих на какое-то время, - потирая руки, прошептал цверг. - А мы пока решим, что нам делать дальше. Я ведь не забыл, зачем именно ты пришёл, Чародей.
   Хоть Мэйнаард и пересмотрел абсолютно все свои взгляды на Стража Мечей, ранее представлявшегося ему тираном и кровопийцей, от цели своей он не отказался - слишком многое было поставлено на карту. Цверг тем временем продолжал:
   - Это ведь не первая твоя попытка, Чародей. И я считаю, что твоё упорство должно быть вознаграждено, - темный эльф ухмыльнулся. - Раньше у меня было много времени для размышлений. Знаешь, меня весьма тяготит эта власть. По сути дела, я - самое могущественное смертное существо, но это не приносит мне совершенно никакой радости. Я рассматривал твою личность под разными углами, Чародей, и знаешь, к какому выводу я пришёл?
   Цы-Ири, совершенно сбитый с толку этой речью, но подозревая какой-то подвох, пожал плечами.
   - Я на сто процентов уверен, что из всех Чародеев ты являешься самой подходящей кандидатурой на место Стража Мечей. Тебе, конечно же, ещё многому предстоит учиться, но самый главный компонент - это терпение, способность сдерживать себя до тех пор, пока не станет ясно, что без твоего вмешательства не обойтись. Я знаю, что ты ждал совсем другого поворота событий, но я не собираюсь в очередной раз снимать с тебя ответственность, принимая вызов на Дуэль. Я предлагаю тебе другой выход из сложившейся ситуации. Дело в том, Чародей, что сам я не имею права устранить Чингисхана. Но если ты решишь эту проблему и избавишь вселенную от слишком радикальных перемен к худшему, я даю слово, что возьму тебя в свои ученики. Я слишком устал от власти... Прекрасно осознавая, что отнюдь не бессмертен, я решил хоть как-то подготовиться к неотвратимому.
   Ошеломлённый, Мэйнаард не мог вымолвить ни слова. Почти всю свою долгую жизнь он провёл в мечтах о том, как стать Стражем и получить власть над мириадами живых существ. Ради достижения своей цели он совершил бесконечное число поступков, которые вряд ли хотя бы отдалённо напоминали добрые. Он обманывал, убивал и предавал... И перешагивал через трупы врагов... и друзей... И вот теперь, когда эта власть нежданно-негаданно свалилась ему на голову, Чародей понятия не имел, как поступить. Действительно ли она нужна ему или же лучше пусть так и остаётся несбыточной мечтой, к которой необходимо стремиться, но ни в коем случае нельзя приближаться, потому что стоит только претворить её в жизнь, она умирает, а тебе достаётся лишь разлагающийся зловонный труп.
   К тому же Страж оказался совсем не таким чудовищем, какое Чародей предполагал встретить. Естественно, что заварушка, подобная этой происходила, но Властелин Змей подобрался слишком близко к желаемому результату.
   - Мы теряем время, - голос цверга привёл Чародея в чувство. - А оно драгоценно.
   - Хорошо, - и Цы-Ири побежал по извивающейся кишке подземелья. Вначале он пытался размышлять о том, что ждёт его впереди, но потом решил, что это неблагодарное занятие и стал психологически готовиться к предстоящей Дуэли. Бусидо и множество других подобных учений здорово ему помогли - Мэйнаард успокоился, дыхание его выровнялось, а мысли стали легки и чисты, словно ключевая вода.
   Наконец Хозяин Долины Мёртвых выпрыгнул из отверстия, сделанного Хантом и, сбежав с холма, оказался недалеко от Чингисхана, недавно оставившего попытки разрубить дракона куски. Властелин Змей понял, что ему следует просто сидеть и ждать до тех пор, пока всё не прояснится, поэтому, увидев Чародея, он просто встал и двинулся навстречу своему новому противнику.
   Если бы Цы-Ири не был опытным волшебником, он наверняка так ничего и не почувствовал бы. Чингисхан не считал Лорда Тишины простачком, но рассчитывал на силу своей магии - заклинание, созданное Повелителем Огня, должно было мгновенно раздавить сознание жертвы. Однако Мэйнаард не прожил бы так долго, если бы постоянно не имел пару тузов в рукаве.
   А поэтому, едва поняв, что должно произойти, Меняющий Обличья просто отпрыгнул в сторону, оставив на том месте, где он только что стоял, Образ Лоры, девушки-студентки, хрупкой на вид, но обладавшей почти несгибаемой силой воли. Чары Чингисхана набросились на девушку - если только можно применить это слово к Образу, - словно паук на бабочку. Сознание Лоры оказалось достаточно крепким орешком для того, чтобы бесконечно долгие три секунды сопротивляться волшебным тискам, но потом всё-таки лопнуло, словно гнилая тыква под ударом сапога. Образ резко и сухо вскрикнул и растворился в хрустальном воздухе Лабиринта.
   - Впечатляет, - Чингисхан в притворном удивлении вскинул брови.
   - Взаимно, - голос Цы-Ири был холоден и спокоен. - Начнём. Думаю, тебе следует познакомиться с Егором. Весьма занимательный собеседник, должен заметить.
   Мэйнаард сделал шаг назад. На прежнем месте стоял мужчина лет двадцати семи, оглядывавший мир стального цвета глазами. На нём были заношенные цвета хаки штаны, тяжёлые, туго зашнурованные ботинки и серая майка.
   - Образ, - Чингисхан презрительно скривил губы. При этом он произносил слова, словно выплёвывая их. - Я расправлюсь с ним, даже не прибегая к волшебству.
   - А я всё это время не буду вмешиваться в ход поединка, чтобы не испортить себе радость победы.
   Когда Егор легко избежал первого удара Мечом, Властелин Змей сплюнул. А когда Образ ударил Повелителя Огня по руке, сжимавшей магический клинок, и она временно онемела, это оказалось для Чародея неожиданностью настолько большой, что он онемел вместе с рукой.
   Чингисхан рассвирепел и, перебросив Меч в левую руку, провёл серию атак. В результате этой вспышки у Егора на груди и предплечии появились неглубокие ранки. Образ сделал резкий выпад и хорошенько врезал Властелину Змей по щиколотке, вследствие чего маг потерял равновесие, а Егор успел откатиться в сторону.
   Чародей поднялся на ноги и, перебрасывая Меч из одной руки в другую, хищно скалился, выжидая, когда противник подойдёт ближе.
   Егор дёрнулся в сторону Чингисхана, не сводя при этом глаз с клинка, на серебристом лезвии которого поблёскивала кровь. Сделав ложный выпад, Повелитель Огня почти без замаха полоснул Образ по бедру - рана не серьёзная, но весьма болезненная.
   Однако и Егору кое-что удалось - он нанёс апперкот в челюсть так, что голова Чародея запрокинулась, а затем ударил противника коленом в пах - изо всех сил. Задохнувшись, Чингисхан сложился пополам и тихо осел на зелёный лужок Лабиринта.
   Образ взял разбег, основательно при этом хромая. Тяжёлый армейский ботинок наверняка разорвал бы почку Чародея, если бы тот не успел вовремя прикрыться защитным заклинанием, которое приняло на себя почти всю силу удара, но законы физики есть законы физики - и тело Чингисхана отлетело, словно тряпичная кукла.
   Егор с видом делового человека неторопливо подошёл к Повелителю Огня и... превратился в огромный факел. Языки пламени облегали Образ, словно одежда, складками спадая с плеч, а под дуновениями ветерка разбегаясь волнами, напоминая при этом небольшое огненное озеро. Образ, не проронив ни звука, повалился на поверхность Лабиринта.
   - Ну, пожалуй, пора и мне развлечься, - крякнул Мэйнаард, выдав при этом омерзительнейшую из всех своих улыбок. - Кстати, ты - как обычно, - нарушил слово.
   - Это не Олимпийские игры.
   И Чингисхан безо всяких предупреждений и лишних слов ринулся на противника. Хозяин Долины Мёртвых знал, что его соперник именно так и поступит, и всё же едва не прозевал этот момент. В самое последнее мгновение - когда ему уже просто не оставалось ничего другого - Цы-Ири увернулся.
   Чингисхан отдавал себе отчёт в том, что на Мечах ему Лорда Тишины не одолеть, а потому решил сделать ставку на магию. Для обоих Чародеев волшебство было весьма рискованным выбором, поскольку каждый не ведал истинной силы противника, а так как оба были, мягко говоря, сильны, то при таком повороте событий можно было ожидать чего угодно. К тому же, оба были убеждены, что обратной дороги нет. Да, собственно говоря, так оно и было.
   Мэйнаард вновь легко увернулся от удара Чингисхана и вскинул Меч, чтобы парировать следующий, но его противник одновременно с ударом щёлкнул пальцами, и поверхность Лабиринта в том месте, где стоял Лорд Тишины, мгновенно вспыхнула так, будто была облита горючим веществом.
   Меняющий Обличья удар отбил, но от магической атаки спастись не смог, и его ноги пронзила дикая боль. Фыркнув - видимо, выражая таким образом своё презрение, - Лорд Тишины подпрыгнул. Когда он вновь коснулся Лабиринта, кожа его успела приобрести стальной оттенок. Затем Чародей отошёл от огня и изменил облик, обернувшись Атой. Он надеялся, что волшебница была не просто боевой подругой Властелина Змей, и, внезапно увидев перед собой свою убитую любовницу, Чингисхан хотя бы на время растеряется. Однако Мэйнаард попал в самую точку, сильно при этом просчитавшись. Ата действительно кое-что значила для Повелителя Огня, но драться Чародей стал ещё яростнее. В общем, пришлось Цы-Ири отказаться от этой затеи и вернуться к своему привычному облику.
   Очень долгое время соперники вновь полагались исключительно на свои клинки: Чингисхан орудовал Мечом, выкладываясь до предела, в то время как Мэйнаард легко и непринуждённо отбивал все его атаки. Постепенно Повелитель Огня начал уставать и вынужден был перейти к обороне, но и она вскоре начала трещать по швам.
   В конце концов, Цы-Ири полоснул Чингисхана по груди, заставив руку-змею яростно зашипеть, а затем, развивая успех, тут же нанёс удар в предплечье.
   Властелин Змей понял, что если он не сможет разделаться с Хозяином Долины Мёртвых в самое ближайшее время, тот будет просто тянуть резину, уйдя в глухую оборону и ждать, наблюдая, как из его противника секунда за секундой, выпад за выпадом капля по капле утекает жизненная энергия.
   Осознав это, Чингисхан принялся швырять в Лорда Тишины огненные шары и ураганы, дождь и стрелы, при этом не оставляя попыток дотянуться до противника клинком. Эта тактика принесла Чародею кое-какие плоды - Властелину Змей удалось ранить Мэйнаарда в бедро.
   Меняющий Облик мгновенно отрастил себе крылья и взмыл в небеса, оседлав воздушные потоки. Однако после первого же файербола, посланного Чингисханом, перья на крыльях стали обгорать, и Цы-Ири ринулся вниз. Когда он находился в нескольких ладонях от травяной поверхности Лабиринта, Чародей просто рассыпался на хрустальные бусины водяных капель.
   Капли вновь стали складываться в единое целое, превращаясь в некое морское чудовище, чем-то напоминавшее осьминога. Вода начала мутнеть, стало видно, как под желтоватой оболочкой напрягаются и расслабляются жгуты мышц.
   Чингисхан стал поливать чудище огнём, и тварь начала потихоньку испаряться. Клубы пара, собравшись воедино, обернулись гигантской летучей мышью, которая схватила Чародея и взмыла в воздух. Одна рука Чингисхана оказалась свободной, и он вновь попытался пустить в ход Меч.
   В ответ на это Мэйнаард трансформировал одну из лап в человеческую руку, в которой мгновенно материализовался клинок. Сталкиваясь друг с другом, заключенные в заточенную стальную оболочку тёмные эльфы высекали искры, их непокорные духи пели боевую песнь. Порой в искры вплетались струйки крови.
   Цы-Ири понимал, что отпускать соперника бесполезно - за время полёта тот всё равно успеет что-нибудь измыслить. Поэтому полёт продолжался и продолжался.
   Хозяин Долины Мёртвых чуть изменил форму когтей на лапе, сжимавшей раненое предплечье противника, и Чингисхан завопил от безумно острой боли, мгновенно позабыв о вообще каком бы то ни было сопротивлении. Более того, Чингисхан потерял сознание, выронив Меч.
   Мэйнаард только этого и добивался. Как только Властелин Змей выпал из реальности, Меняющий Облик отпустил его. Несколько секунд спустя Хозяин Долины Мёртвых, облегчённо вздохнув, приземлился рядом с толстеньким улыбающимся бородачём в уютных и таких неуместных в Лабиринте тапочках-зайчиках.
  
   Глава 21
  
   - Я в тебе почти не сомневался, Чародей, - настоящий Страж всё время находился в подземелье - солнечный свет губителен для цвергов, - выпустив на поверхность Лабиринта одно из своих Обличий. - Хотя можно отметить, что Дуэль была непредсказуемая.
   Тёмный эльф лукаво улыбнулся собственным мыслям.
   Дракон, избавившись от искристого кокона, присоединился к цвергу и Чародею, бросив в сторону останков Чингисхана лишь мимолётный взгляд.
   - Я одного не могу понять, - вид у Ханта был такой, будто он действительно был чем-то озадачен. - Зачем мы бежали всё это время, терпя немыслимые лишения, если ты, Мэйнаард, был в состоянии победить этого червяка? То есть, я хотел сказать... я, безусловно, понимаю, что ты ко всему прочему ещё хотел стать Стражем Мечей, но всё-таки...
   - А ты спроси у своего друга, - цверг усмехнулся, - было ли что-нибудь странное во время Дуэли.
   - Ну... - лицо Лорда Тишины вновь стало напоминать своим видом бульдожью морду.
   - Если не ошибаюсь, Чародей, пользуясь волшебством, расходует свою собственную физическую энергию. Мэйнаард же, мгновенно менявший облик за обликом, не испытывал при этом никаких неудобств и не выказывал признаков усталости.
   - Как мне отблагодарить тебя, Страж? - по-своему расценив слова дракона, поинтересовался Цы-Ири.
   - Согласись заменить меня, когда придёт время, - непринужденный тон цверга ярко контрастировал с его напряжённым лицом.
   Чародей в ответ не произнёс ни слова, просто кивнул. Все трое знали, что это именно то, к чему стремился маг, и только сам Лорд Тишины испытывал сомнения по этому поводу. Действительно ли ему это нужно? Достоин ли он?
   - Может, вернёте меня в мой мир, а потом будете разбираться, сколько влезет? - дракон весело прищурился, взглянув на приятеля. - Когда отправишься искать Локита, не забудь захватить меня с собой - я всё-таки его ручной дракон.
   Страж сделал несколько пассов; с северо-запада приплыл иссиня-чёрный смерч и, вобрав Ханта в себя, скрылся из виду.
   Цверг цокнул языком, пробормотав что-то вроде: "Старость - не радость. Совсем забыл..."
   Спустя мгновение смерч вернулся, а толстенький бородач, деловито подойдя к нему, запустил внутрь руки, отодрал от искрящейся чёрным массы кусок и "отпустил его с миром". Страж опустил на землю крохотный сгусток тьмы, вертевшийся, словно волчок, и принялся ваять из него что-то непонятное. Крохотный вихрь больше напоминал тесто, нежели глину, да и видок у Стража был - вылитый кондитер - колпак на голове, фартучек в клубничку, причём Чародей даже не заметил, когда всё это появилось.
   - А, плевать, - цверг выглядел слегка расстроенным. - Тебе ведь всё равно без разницы, как выглядит твоё средство передвижения?
   - Угу, -Чародей был само красноречие.
   - Тогда полезай внутрь, - и шеф-повар Лабиринта ткнул указательным пальцем в смерч.
   Лорд Тишины повиновался. Как только он ступил внутрь, вихрь потерял форму природной аномалии - он превратился в шикарный лимузин. Маг утонул в кресле.
   - Куда, шеф? - фуражечка на бородаче сидела так, будто тот и впрямь всю свою жизнь работал водителем.
   - Сам знаешь, - Мэйнаард улыбнулся. Он всё никак не мог взять в толк, к чему весь этот фарс, но тут его осенило: цверг использует любую возможность развлечься.
   "Лимузин" тронулся. За окном проплывали всякие диковины: ухмыляющийся Сфинкс с сигарой в зубах, Красная Площадь (вернее, Зелёная Площадь - ведь цвет был именно таким), цунами из лавы, накрывающее Сицилию и так далее в таком же духе.
   Однако, когда Чародей открыл дверцу, вокруг тянулась бесконечность подземного тоннеля.
   Откуда ни возьмись, появился юркий бородач в ливрее и, заискивающе улыбаясь, пропищал: "Путешествуете налегке? Позвольте, я провожу Вас", - и засеменил впереди волшебника.
   Они подошли к тяжёлой двери, и слуга отбил увесистым молотком какую-то мелодию. Дверь со зловещим скрипом отворилась, и на пороге появился лысоватый толстячок с бородой, одетый во фрак - накрахмаленный воротничок, казалось, мешает голове поворачиваться. Лицо застыло вырубленной из камня презирающей всех и вся маской. "Следуйте за мной, сэ-эр", - произнесла маска и скрылась во тьме подземелья, унося с собой свечку и погружая то, что остаётся позади во мрак. "Дворецкий" проводил Цы-Ири прямиком к темному эльфу.
   - Неплохое у тебя чувство юмора, Страж.
   - Выжимаю максимум из того, что попадается под руку, - бородач улыбнулся и пожал плечами.
  
   Глава 22
  
   - И всё-таки ты не можешь быть полностью объективным, а значит, ещё не готов, Чародей, - цверг был строгим учителем. - Загляни внутрь этого мира, - Страж подошёл к одной из ста сфер оранжевой с зелёными разводами. - Что ты видишь?
   - Сейчас... - по лицу Мэйнаарда стекали капельки пота. В этом мире гномы и существа, в целом похожие на людей, но почему-то называющие себя "дану", завладели двумя весьма мощными артефактами и пытаются - пока небезуспешно - стереть людей с лица планеты.
   - Да-а... - Страж выглядел очень недовольным. - Давай покинем Комнату Сфер и удалимся в более спокойное место.
  
   - Ты даже не заметил, что на этот мир было совершено нападение извне, зато заметил свару людей, гномов и дану... - Чародей, словно мальчишка, совершивший провинность, опустил голову. - Я даже знаю, в чём причина всех твоих неудач.
   - Мы можем помочь обитателям жёлто-оранжевой сферы?
   - Сами выпутаются, - отмахнулся цверг. - Дружба - великая загадка природы, как, впрочем, и любовь. Она определяет смысл жизни очень многих... Возвращайся, как только найдёшь его. И постарайся не умереть истиной смертью.
  
   Хант развлекался тем, что с помощью магии истреблял паразитов, мешавших его ничегонеделанию. Веселье было в самом разгаре (у очередного комара как раз начался приход от чего-то галлюциногенного), когда перед драконом, стряхивая с себя клочки смерча, появился Мэйнаард Цы-Ири собственной персоной.
   Хант хлопнул Чародея по спине с такой силой, будто собирался дух из него вытрясти, а затем заключил приятеля в свои драконьи объятия.
   - Я тоже рад тебя видеть, - немного придя в себя, сказал Лорд Тишины. - Наверное, примерно так чувствует себя человек, попавший со всего размаху под небольшой танк. Как ты?
   - Неплохая жизнь, тихо, спокойно... - дракон принял человеческий облик и, схватив Мэйнаарда за предплечья, быстро зашептал: - слишком тихо и спокойно. Я изменился, старик, очень изменился. Вся эта монотонность не по мне.
   Замолчав, Обладающий Силой сел на траву.
   - Посмотри, во что я превратился за эти два века, - дракон вяло махнул рукой. - Каждый день придумываю новый способ отправления этих крылатых бедолаг в мир иной.
   - Богатая у тебя фантазия, - Цы-Ири вмиг стал серьёзным. - Везёт тебе. Я недавно в Темнице тысячу лет провёл, так у меня там и подобной роскоши не было.
   Чародей сел рядом, и минут десять оба вглядывались в небо, словно там они могли найти ответы на все беспокоящие их вопросы.
   - Перед тем, как уйти в прошлый раз, ты попросил меня взять тебя с собой на поиски Локита. Вот, беру.
   - Пошли.
  
   Глава 23
  
   Злобный обжигающе пустынный мир встретил двух путников забивающим глаза, нос, уши и рот песком, который погонял разъярённый ветер.
   Плащ Мэйнаарда давно истрепался и сейчас бил по спине траченными молью крыльями, чёрные брюки были такими грязными, будто ими вытирали пол в сортире вокзала, когда-то белоснежная рубашка приобрела мириады пятен, а лацканы двубортного пиджака кто-то уже успел пожевать. Гладко выбритая голова Чародея казалась тщательно отполированной.
   Хант брёл, не обращая внимания на песчинки, барабанящие в его кожаные штаны и шипя каждый раз, как его кроссовки тонули в жёлтом крошеве. На голову он натянул капюшон обтрёпанного балахона; волосы несколько раз попадали в рот, и приходилось их выплёвывать.
   Так они сделали шагов тридцать, потом продолжили путешествие, воздвигнув вокруг себя магический барьер, не пропускающий ни ветер, ни песок.
   - Не понимаю, зачем ты обрил голову? - дракон вынул собственный нарост на шее из капюшона и длинные чёрные, как вороново крыло, волосы рассыпались по плечам.
   - Так удобнее, - Цы-Ири усмехнулся. - Нет необходимости постоянно отплёвываться.
   - Удар ниже пояса, - буркнул дракон. - Слушай, этот мир уже четвёртый по счёту, и по-моему также не очень дружелюбный. Какая-то система в наших поисках есть?
   - Когда я коснулся этого вопроса в разговоре со Стражем, он сказал, что нам следует найти мудреца, способного помочь.
   - Какого-то конкретного мудреца или любого?
   - Я так думаю, что это Морфей, сын Гипноса - о нём Локит как-то упоминал. Думаю, этот умник здесь замешан.
   - Можно просто вызвать его на Дуэль. Зачем столько мучений?
   - Мы ищем его не для того, чтобы убить, - Хозяин Долины Мёртвых хохотнул. - Хотя идея неплохая.
   - Стражу наверняка известно, где сейчас Локит. Мог бы просто сказать.
   - Ты же знаешь, он немного странный, тем более в отношении меня, принимая во внимание мой особый статус, Мэйнаард тяжело вздохнул. - В общем, он посоветовал мне научиться самому выпутываться из переделок и решать свои проблемы. Как будто сейчас я этого не умею!
   На этом месте беседа двух Чародеев была прервана, причём весьма бесцеремонно. На главных героев остросюжетных романов очень часто нападают кровожадные чудовища. Хант и Мэйнаард также не смогли избежать этой участи. Их барьер, не пропускавший ветер и песок, ничего не мог противопоставить живым организмам. А так как в существе, напавшем на них, не было ни капли волшебства, Чародеи не почувствовали присутствия чудища, и атака получилась внезапной.
   Как и положено приличному монстру, этот был жукообразным с целой кучей лап, хитином, вонью и прочими составляющими необходимого для всякого уважающего себя чудовища набора гадостей - премерзкий, в общем и целом, монстр.
   Коварный хищник выполз из-под дюны и прыгнул на едва успевших выхватить Мечи Чародеев. Размером жук был с приличный грузовик - этакий Ford LTL 9000.
   Пока чудище пыталось прожевать Ханта, Цы-Ири принял собирательный облик индуистской мифологии: шесть рук, три глаза и добродушное непоколебимое спокойствие на немного идиотском лице. Каждая рука, естественно, сжимала Меч.
   Когда Меняющий Облик начал рубить жука на куски, монстр принялся противно пищать, а немного погодя хрюкнул и, видимо подавившись особенно труднопережёвываемым куском Ханта, испустил дух.
   Затем Мэйнаард, вновь превратившись в человека, смастерил из кусков панциря мёртвого чудища некое подобие сумки и, сложив неё останки Ханта, продолжил путь.
   В ближайшем более-менее цивилизованном мире ученик Стража обзавёлся довольно вместительным рюкзаком и, дурачась, прямо на улице переложил туда Ханта.
  
   Уже семь миров он тщательно обследовал в поисках сына Гипноса, и всё безрезультатно. На каждый мир ушло не менее полугода, и с каждым было множество самых разнообразных проблем. Ту или иную альтернативную реальность можно было отнести к одной из двух категорий: первую составляли густонаселённые урбанизированные миры, где Локита можно спрятать в подвале любого здания, любой каменной коробке; второй тип миров можно было охарактеризовать как пустынный с жутким климатом, где до Локита фактически невозможно добраться.
   Восьмой мир явно относился к категории номер два - лёд, снег и ничего более, кроме льда и снега. Как правило, флору подобной реальности составляют существа исключительно злобные, встреча с которыми в девяноста процентах случаев весьма пагубно сказывается на здоровье чужаков.
   Хозяин Долины Мёртвых, будучи по совместительству ещё и Повелителем Огня, брёл по снежной поверхности планеты, с тоской глядя по сторонам и поливая пламенем каких-то чудовищ, выглядевших как аккуратные ледяные кубы размером с порядочный мусорный бачок, только у мусорных бачков обычно нет десятисантиметровых клыков и налитых кровью глаз - или что там вместо крови у этой жути?
   Лёд, заменявший животным шкуру и внутренности, попадая под огненные лучи, бьющие из ладоней Чародея, в мгновение ока превращался в воду, которая так же быстро становилась паром. Впрочем, пар в очень скором времени конденсировался, а вода вновь оборачивалась льдом. Такого огромного катка эта реальность явно не встречала.
   Когда Лорд Тишины воткнул Меч и собрался уже - после порядочной встряски, естественно, - перейти в другой мир (порой так и хочется сказать: "в мир иной"), как вдруг из рюкзака донеслось обиженное ворчание, после которого Хант совершенно отчётливо произнёс: "Ну зачем, зачем мне такое оживление? О-ой!"
   Мэйнаард перешёл Мост, скинул с плеча здоровенный рюкзак и вытряхнул его содержимое на зелёный мох. Мост за его спиной исчез. Цы-Ири и бледнющий, как сама смерть, Хант огляделись.
   - Долго же ты восстанавливался. Видел бы ты, что от тебя оставил этот жук, - улыбнулся Хозяин Долины Мёртвых.
   - Заткнись, пожалуйста. Плохо мне, - и в доказательство дракон стошнил в ближайшую лужицу. Вокруг щебетали птицы и радостно гудели насекомые...
   Меняющий Облик подождал, пока пройдут спазмы, и излишне бодрым и уверенным тоном сказал:
   - Мы на болоте, дружище.
   В ответ дракона стошнило ещё раз. Вокруг продолжали щебетать птицы и гудеть насекомые...
   - Ты только посмотри на себя, - с укоризной заключил Мэйнаард. - Под глазами мешки, еле на ногах стоишь.
   Повелитель Огня превратился в точную копию Ханта.
   - Слушай, отвали, а?
   - Ладно, давай сделаем привал. Тебе надо отдохнуть, набраться сил, - резонно предложил Цы-Ири.
   - Мне, как и любому дракону, сон не нужен, - упёрся рогом Хант. Ему совсем не хотелось выглядеть слабаком в глазах человека.
   - Я говорю не о сне, старик. Просто полежи, отдохни, а я принесу чего-нибудь поесть.
   Хант не стал протестовать или предлагать свою помощь, что красноречивее любых слов говорило о его состоянии.
   Чародей вернулся довольно скоро с тушкой неаппетитного на вид животного. Яркая чешуя, покрывавшая тело ящероподобного обитателя болот только усиливала впечатление.
   - Ты уверен, что это съедобно? - дракон ткнул пальцем в трупик. - Оно выглядит смертельно опасным... да и на вкус наверняка такое же.
   Мясо животины оказалось жёстким и волокнистым, но питательным и совсем не ядовитым.
   - Эх, приправить бы всё это соусом с грибочками, - Мэйнаард старательно делал вид, что он просто без ума от жратвы.
   - Ты так всё это расхваливаешь, потому что сам готовил, - пробурчал Хант.
   - В следующий раз сам будешь приводить себя в чувство после очередного оживления, - огрызнулся Чародей.
   - Спасибо, ты сама любезность.
   - Я - парень, который придумал это слово. Так же, как и "сдержанность", иначе собственноручно тебя... - Цы-Ири красноречиво посмотрел на напарника. - Ладно, хватит, так и до чего-нибудь серьёзного договориться можно, - дракон в ответ лишь кивнул.
   - Симпатичный мирок, если он весь такой. А местный Чародей, наверное, какая-нибудь жаба-переросток.
   - По крайней мере, здесь нас ничто не пытается сожрать, - Мэйнаард ухмыльнулся.
   - Да ладно, ты ведь тоже раньше умирал, - Лорд Тишины так и не понял, вопрос это или утверждение. Впрочем, значения этот факт не имел - главное, звучало вполне дружелюбно, и на том спасибо.
   Ещё пару часов Чародеи провели в беседах ни о чём, после чего возобновили поиски Локита.
  
   - Слушай, а как тебе удаётся обследовать мир так быстро? - чувствовал себя Хант гораздо лучше, но всё равно был далёк от своих прежних кондиций. Иначе и быть не могло - такова физиология всех без исключения Чародеев.
   - Знаешь, я многому научился за два века, проведённых со Стражем. Он, кстати, весьма неплохой... парень, что ли? Несмотря на всё своё могущество, он закоренелый трудоголик. Постоянно ищет новые пути самосовершенствования, мотивируя это тем, что Всевышний бездельников не любит.
   - Очень многие из нас на его месте давно уже заплыли бы жиром. Со мной такое началось уже через двести лет спокойной жизни в двух мирах. А под его наблюдением целая сотня и тысяча куч времени.
   - По-моему, тебе пора размять крылышки, - с улыбкой произнёс Мэйнаард, и два дракона - бордовый и серебряный - взмыли в воздух.
   Они пролетали над чужим миром, внизу стелилось болото, а справа располагались горы, вершины которых были закапаны слюной самого обыкновенного серого льда.
   Болото постепенно переходило в луг. Вскоре Чародеи приземлились недалеко от деревушки и приняли человеческий облик.
   - Всё равно они видели два силуэта в небе, - нервничал Хант.
   - Плевать, к тому же, мы и представления не имеем, как выглядят обитатели этого болота.
   - По-моему, деревня выглядит вполне по-человечески, - дракон поймал взгляд Цы-Ири и пожал плечами. - Ты прав, плевать.
   Когда ученик Стража и его спутник вошли в поселение, тишина обрушилась на них, словно гепард на антилопу. Она рвала перепонки, терзая душу в клочья сомнений. На единственной улочке не резвились детишки, не судачили, шамкая беззубыми ртами, старухи, во дворах не пугали незнакомцев собаки (или кому там положено отпугивать незваных гостей в этом мире), не гоготали гуси, даже мух не было - лишь тишина, не таясь, разгуливала по деревне.
   Не произнося ни слова, Чародеи стали методично, дом за домом, хижину за хижиной, обходить дворы. Везде их встречало одно и то же: дома не были заброшены, а значит, тот ужас, что случился в этом селении, произошёл совсем недавно.
   - В некоторых домах даже не успели убрать со стола - еда так и скисла в тарелках, - сказал Хант, встретившись с Мэйнаардом на другом конце улицы. - Как ты думаешь, что здесь произошло?
   - Понятия не имею. Конечно, можно что-нибудь придумать, используя волшебство, но тут не обошлось без талантливого мага... Возможно, что всё это устроил Чародей... Возможно даже... да нет, вряд ли, - последнее было произнесено таким тоном, словно Цы-Ири в голову пришла мысль, которой он сам испугался.
   - Что?!
   - Не важно, этого всё равно не может быть.
   - Ты ведёшь себя, как ребёнок, - видно было, что дракон не намерен оставлять Меняющего Облик в покое.
   - Я подумал, что Чародей этого мира мог специально устроить что-нибудь подобное для того, чтобы мы применили магию, и он сразу же узнал о нашем прибытии и местонахождении. Мы ведь так и не нашли последнего из охотников на Чародеев.
   - Вот чем ты мне всегда нравился, так это безудержным оптимизмом.
   - Я думаю, всё-таки сообразно будет использовать магию только в крайних случаях.
   - Понимаю, со мной можно и не советоваться.
   - Да не обижайся ты. Меня занимает другое, - Мэйнаард быстрым шагом пошёл вперёд, удаляясь от пустой деревни, - какие ловушки нас ждут впереди?
   - А ты так уверен, что они есть?
   - Да.
   Очень долго Чародеи шли молча. Тишину нарушил, естественно, дракон.
   - Ты действительно считаешь, что оставшийся в живых и до сих пор не подававший признаков жизни охотник всё еще лелеет надежды на наше умерщвление?
   - Почему-то я твёрдо уверен, что неудача его братьев по оружию ничуть не испугала негодяя. Наоборот, он убеждён, что все остальные потерпели фиаско исключительно потому, что были неудачниками. Он их ошибок не допустит. Знаешь, когда я увидел деревню, я даже подумал, что если это всё по наши души, то у парня очень даже может получиться.
   - Ещё одна гипотеза: всю эту бадягу затеял какой-нибудь другой Чародей, которому совершенно без разницы, кто попадёт в его ловушку.
   - От этого сама ловушка не становится менее опасной. К тому же, можно допустить, что здесь также действует группа магов, даже не обязательно Чародеев.
   - Хотелось бы мне, чтобы ты ошибался.
  
   Глава 24
  
   На пути им встретились ещё четыре города и десятка два деревень. Все были такими же покинутыми, как и первое село. Оба Чародея задыхались от бессильной злобы, весьма этому факту удивляясь - некоторое время назад они прошли бы мимо, в лучшем случае просто пожав плечами. Теперь же даже сама мысль о подобной толстокожести была чудовищно чуждой им. Мэйнаард сильно изменился, побывав в ученичестве у Стража, а Хант, став Чародеем, вообще сам себя не узнавал - от ленивого и эгоцентричного дракона, занятого лишь бестолковыми сиюминутными желаниями, фактически ничего не осталось.
   Ни с того, ни с сего, небо разразилось жутким плачем, тяжёлыми каплями забарабанив по всему, до чего только могло дотянуться.
   Вскоре путники, сойдясь на том, что им пора отдохнуть, угрюмо побрели в сторону деревьев. Усевшись прямо на землю, маги прислонились к могучим стволам.
   Внезапно из леса вылетела стрела и, пропев свою короткую песню, вонзилась в ствол дуба, около которого сидели странники, в паре сантиметров от шеи Обладающего Силой, пригвоздив клок его длинных волос к дереву.
   Хант открыл глаза, скривил губы и с безразличием ножом отрезал этот пучок волос.
   - Мы позволим этим разбойникам взять нас в плен, - монотонно произнёс Цы-Ири. - Это первые разумные живые существа, встретившиеся нам в этом мире. Полагаю, нам представился замечательный шанс узнать последние новости.
   - А ты уверен, что они собираются брать нас плен, а не утыкать стрелами, как кабанов?
   Всё это время Чародеи отбивали летящие в них стрелы, несомненно, поразив нападавших своей силой и быстротой реакции.
   - Какая разница, если месяца через полтора всё равно очухаемся с наковальней вместо головы и помойкой в душе?
   - А если они работают на местного Чародея, который перенесёт нас в Лабиринт и сделает наши тела действительно бездыханными?
   Некоторое время Чародеи молча работали клинками, затем Мэйнаард произнёс:
   - Убедил. Будем осторожнее.
   Ещё несколько минут обстрел продолжался, однако кончившиеся стрелы заставили нападавших обнажить мечи и двинуться на волшебников. Всё-таки страх, который Хант и Цы-Ири внушили разбойникам, был довольно велик, потому что вперёд бандиты шли весьма и весьма неохотно.
   - Паршивцы, я же с вас три шкуры спущу, - голос звучал зловеще и действительно обещал трусам много неприятностей. - Их же только двое.
   И говоривший выступил вперёд. Был он высок ростом, смугл и черноволос. Изящная ухоженная эспаньолка придавала лицу этакую щеголеватость. Чрезмерная тонкость черт лица просто кричала всем о том, что перед ними эльф-полукровка. Подобранная со вкусом одежда - которая особенно контрастировала с теми обносками, что облачали остальных разбойников, к этому времени уже составивших компанию получеловеку - также подчёркивала данный факт.
   - Господин, - один из оборванцев заискивающе засипел. - Вы ж видели, чё они со стрелами сделали. Они ж нам головы в задницы засунут, а мы и моргнуть не успеем.
   - Шваль, - предводитель презрительно скривил губы. - Доставай сеть.
   В это время Чародеям представился преотличнейший шанс убежать, но они этого не сделали, предпочитая всё-таки узнать, что же происходит в этом "гостеприимном" мире.
   Пока шайка бандитов доставала сеть, вожак, сняв треуголку и отвесив издевательский поклон, обратился к Чародеям:
   - Как вы уже, наверное, догадались, досточтимые господа, я великодушно решил сохранить ваши жалкие жизни, - полуэльф неприятно улыбнулся. - Пока. Только потому, что существа, так хорошо обращающиеся с оружием, наверняка где-то обучались этому искусству, а, значит, они благородного происхождения. Я прав?
   - Самодовольный кретин, - одними губами произнёс Мэйнаард.
   - К тому же, считающий себя очень опасным, - опустив кинжал и повысив голос, Хант сделал так, чтобы его слова звучали крайне учтиво. - Вы совершенно правы, уважаемый...
   - Эвиниель из клана Эваниал, - полукровка вновь поклонился - на сей раз с достоинством.
   - Вы совершенно правы, уважаемый Эвиниель из клана Эваниал, - продолжил Цы-Ири начатое напарником. - Мы не хотим, чтобы вы унижали себя и нас этими... этими сетями - вы ведь наверняка понимаете, что никакие путы нам не помеха, - произнося конец фразы Хозяин Долины Мёртвых немного приподнял интонацию, отчего она (фраза, то есть) прозвучала как что-то среднее между вопросом и утверждением.
   Эвиниель в ответ кивнул.
   - К тому же, все здесь присутствующие уверены, - спокойствие Мэйнаарда подавляюще действовало на разбойников, - что мы, не прилагая особых усилий, вполне в состоянии задушить всех членов шайки их же внутренностями, за исключением, конечно же, вас, досточтимый Эвиниель.
   В это время Обладающий Силой, до сих пор скромно молчавший, толкнул дуб, возле которого он стоял, и тот повалился, ломая могучие ветви о близрастущие деревья. Действие дракона произвело должный эффект - никто из разбойников не мог вымолвить ни слова.
   - Господа, - Цы-Ири развёл руки в стороны, чтобы показать, насколько он озадачен, однако, никто, кроме, пожалуй, Эвиниеля, не понял, что Чародей просто издевается. - Нам надо искать выход из сложившейся ситуации.
   - Судя по всему, вы собираетесь разрешить конфликт мирно, - эльф держался уверенно, но вот голос его подвёл - видимо, в такую лужу и с такого размаха он садится впервые.
   - О каком конфликте идёт речь? - брови Чародея взлетели вверх в притворном изумлении.
   - Мои волосы, - недовольно буркнул дракон.
   - Это серьёзное причинение ущерба твоему здоровью, друг мой... - маг в задумчивости поскреб небритый подбородок. - Что же ты предлагаешь?
   - Думаю, приличного ужина будет вполне достаточно, - Хант расплылся в улыбке, и все разбойники со вздохом опустили оружие, некоторые даже позволили себе хохотнуть, но прозвучало это с ощутимым оттенком нервозности.
   - Наша сегодняшняя добыча не так богата, как хотелось бы, - Эвиниель снова нащупал твёрдую почву под ногами. - Но, как мне кажется, в обиде вы не останетесь.
  
   Двое путников продолжали месить грязь разделяющей лес дороги, но настроение их было не в пример веселее: они были сыты, к тому же, удалось немного отдохнуть, несмотря на то, что Чародеи немного опасались полуэльфа-головореза. Впрочем, оленей (или что там у них водится в лесах вместо оленей?) его ребята умели готовить вполне сносно.
   - Значит здесь идёт всеобщая мобилизация, насколько ее понимает местный правитель, - Лорд Тишины поцокал языком, выражая неодобрение. - Даже детей и стариков забрали, не говоря уже о женщинах. Либо война жестокая, либо во главе этого мира стоит невообразимый тиран.
   - Я когда с одним из бедолаг разговаривал, узнал, что они к Эвиниелю подались только из-за того, что эльф им обещал семьи их выручить.
   - Обманул, значит, простых деревенских увальней.
   - Нет, он действительно пошёл на императорскую армию, но потерял где-то пару тысяч своих людей, а с остатками подался в разбойники. Я одного не понимаю - почему его клан свой под крылышко не взял?
   - Дело в том, что в эльфийских кланах полукровкам как правило отводится роль мелких сошек. То есть, клан, конечно же, тратит деньги - причём, немалые - на их образование и воспитание, но на что-то действительно стоящее полукровкам претендовать не приходится. Некоторые из них не хотят мириться с таким положением вещей и уходят из клана. Эльфы, в свою очередь, отказываются от изменников.
   - Император мирится с тем, что в его лесах прячутся разбойники?
   - Я так понял, у него и без этого забот по горло - война как-никак. Хотя, время от времени в леса уходят карательные отряды, - Мэйнаард невесело усмехнулся. - Но все более-менее дееспособные части заняты в военных действиях, а тот сброд, что Император посылает, почти всегда в полном составе примыкает к разбойникам. Правда, пару раз на ватагу Эвиниеля нападали мутанты - дело рук советника Императора, - Цы-Ири выразительно кивнул. - Тогда приходилось оставлять всех больных, старых и обессилевших на съедение монстрам, а самим месяцами плутать по чащобам и болотам, скрываясь от бестий.
   - Да-а, весёленькая здесь жизнь, - дракон невесело усмехнулся.
   - А мне просто нестерпимо захотелось повидаться с этим советником.
   - Поэтому-то мы сейчас и направляемся во дворец?
   - Именно.
   - А вдруг Император находится на каком-нибудь поле боя за тридевять земель от своих палат?
   - Вполне возможно, но почему-то я почти на сто процентов уверен, что Император во дворце. Такие, как он, в сражениях себе славу не зарабатывают - слишком велик риск быть убитым, притом, что свой народ его не очень-то жалует.
   - А ты не думаешь, что советник может оказаться просто очень сильным волшебником, а совсем не Чародеем?
   - В любом случае будет интересно на него взглянуть.
  
   Император действительно оказался в своих покоях, но линия фронта, по всей видимости, была не так далеко, как хотелось правителю - каждый вечер приезжали гонцы, такие же измочаленные и взмыленные, как и их скакуны.
   Третий день Чародеи изнывали от нервозной обстановки, царившей во дворце. Императору их представили сразу же, как только узнали, что парочка скитальцев - "могущественный волшебник и его подмастерье, прибывшие из дальних краёв". Чтобы доказать правдивость своих слов, Мэйнаард сначала заставил всех оглохнуть, затем показал несколько простеньких трюков с огнём, а Хант, добросовестно играя роль силача, сломал пару столбов - оба решили не выдавать до поры, до времени, кто они на самом деле. Если советник окажется Чародеем, то скрывать вскоре станет нечего, если нет, то знать, кто же такие эти два странных путешественника, ему совершенно незачем.
   Судя по тому, как сильно Император обрадовался появлению во дворе Чародеев, следовало, что в этом мире с волшебниками, скорее всего, была жуткая напряжёнка.
   Однако, вскоре магам пришлось огорчить повелителя отказом на его весьма настойчивую просьбу провести еще парочку представлений. Тусклые глаза толстоватого и немолодого человека, отчаянно стремящегося скрыть возраст под слоем косметики, несколько мгновений смотрели на Чародеев с негодованием, потом его пухлая рука соблаговолила махнуть, и волшебники удалились в милостиво выделенные Его Императорским Величеством покои.
   На следующий день Хант и Мэйнаард сообщили Императору Миллигану Великому о своём желании отправиться в распоряжение советника. В ответ на это правитель надул губки, топнул ногой, точно рассерженный ребёнок, воскликнув в сердцах: "Всегда он у меня всё забирает! Ну почему! Почему!!!" Казалось, Миллиган вот-вот расплачется, но он, спустя секунду, уже вновь сидел на золотом троне, надев маску спокойствия. Голос, однако, оставался таким же визгливым и истеричным. Из речи Императора Чародеи поняли, что тот всё-таки разрешает им отправиться к советнику вместе со вчерашним гонцом. Коней мстительный Миллиган, само собой, не дал, и Цы-Ири пришлось покупать средство передвижения на свои собственные деньги. Крестьянин, продавший кобыл, не очень-то удивился странной чеканке золотых монет - мало ли из каких земель прибыли господа волшебники во дворец Его Императорского Величества - и, с извиняющейся и даже заискивающей улыбкой попробовав монеты на зуб, отдал лошадей Чародеям.
   - Как тебе живётся при нынешнем Императоре, воин? - поинтересовался Лорд Тишины у гонца - невысокого, но плотно сбитого бородача со смуглой кожей и беспокойным взглядом.
   - Врать тебе, маг, не буду, - произнося слово "маг", гонец кивнул, выражая тем самым почтение. - Я вольный наёмник, а неписанный кодекс солдат удачи запрещает мне и мне подобным лгать кому бы то ни было, - всадник вздохнул. - Император платит нам щедрое жалование, но человек он далёкий от военного искусства, а поэтому не до конца понимает грозящей его стране опасности. К тому же Миллиган Великий совершил небывалый поступок - вернее, его совершил императорский советник от имени Миллигана, - была объявлена всеобщая мобилизация.
   - Я думаю, никто не ожидал, что мобилизация окажется настолько всеобщей, - дракон криво усмехнулся.
   Наёмник в ответ скупо кивнул.
   - Слушай, а почему ты такой разговорчивый? - Цы-Ири прищурился. - Ты не допускаешь возможности того, что мы шпионы?
   Настала очередь гонца ухмыляться и прищуриваться.
   - Я простой воин, - было ясно, что наёмник лукавит. - Я был в разных странах и с уверенностью могу сказать, что вы чужеземцы, но никак не шпионы.
   Мэйнаард поднял брови.
   - В армии, с которой мы воюем, вообще нет людей - ни единой живой души. Не спрашивайте меня, - предупредил воин вопрос Чародея. - Я не знаю, кто они, и что это за армия. И никто, кроме, пожалуй, советника Императора этого не знает.
   - А что за человек этот советник? - Цы-Ири езда на лошадях никогда не доставляла особого удовольствия - вот и сейчас он состроил недовольную мину, проворчав: - Сидалище у меня отбито до состояния наковальни.
   - Советник - реальная власть Империи - очень умён, гибок и хитёр. Развит он, судя по тому, что о нём говорят, всесторонне. Очень талантливый волшебник. Уже седьмой Император не в состоянии сделать и шага без его ведома. Да и попробуй они его ослушаться, - очередная ухмылка, - из этих семи лишь трое правителей умерли своей смертью - остальные расстались с жизнью при весьма загадочных обстоятельствах. Миллиган ненавидит советника, но до безумия боится ему перечить - папеньку нынешнего Великого Императора растерзала в клочья одна из зверюшек придворного мага - нелепая случайность, естественно. Слухи, - которые всегда распространяются с невообразимой скоростью, - говорят, что Император несказанно обрадовался вашему появлению. Вы догадываетесь о причине, маги?
   - Он получил новое развлечение.
   - Не только. Он видит в вас соперников советника и втайне надеется, что вы не найдёте общего языка и - кто знает? - уберёте мага с пути Императора раз и навсегда. Оттого Миллиган и будет стараться столкнуть вас лбами.
   -Почему ты говоришь нам об этом, воин?
   - Если Император прикажет мне убить советника, я попытаюсь это сделать, потому что нанял меня именно правитель, но симпатии мои не с ним - я уважаю советника как полководца.
   - А как выглядит советник?
   - Самое странное - хотя что в этом странного ведь он могущественный волшебник - это то, что он не подвластен старости. Он носит шаровары на местный манер, но гладко бреет лицо. Больше всего поражают его глаза, - воин, видевший не один десяток сражений, невольно вздрогнул, - они словно смотрят на тебя сквозь пыль веков, сквозь лёд времён...
  
   Сперва им на пути стали попадаться полигоны, где, по- видимому, муштровали новобранцев. Зачастую встречались и кучки этих несчастных, ведомых под конвоем. Затем настал черёд временных военных госпиталей и обоза с провизией, девушками нетяжёлого поведения и прочими атрибутами армейской жизни.
   Некоторое время спустя взору путников предстал и сам - в армии преобладали люди, но нередко встречались и представители других рас.
   - А как обстоит дело с эльфийскими кланами? - почти всё время с тех пор, как Мэйнаард наладил контакт с наёмником, Чародей занимался тем, что удовлетворял своё любопытство. Гонец, впрочем, не жаловался.
   - Я не знаю, как обстоит дело в землях, откуда вы пришли, но у нас нельзя заставить эльфа сделать что-то против его воли, - гонец немного помолчал, затем добавил: - Все кланы попрятались по своим лесным замкам, да так искусно, что никто не может даже напасть на их след.
   - Но я видел нескольких, - возразил маг.
   - Да, это те, кто посчитал защиту своих земель делом чести. Есть даже такие, - правда, их очень мало, - кто отказался от офицерских званий и идёт в бой плечом к плечу с людьми, троллями и остальными... Тот огромный шатёр - штаб, он же - шатёр советника. Я не могу идти дальше - не нравлюсь я его личной страже.
   - Что-то не так? - дракон любил прикидываться дурачком, и у него это неплохо получалось - природный талант.
   - Сами всё увидите, - гонец пожал плечами, - я свою миссию выполнил, и об этом советнику доложили в тот самый миг, когда мы вступили на территорию нашего лагеря.
   Не оборачиваясь, наёмник смешался с такими же, как он, матёрыми вояками - для солдат удачи оградили место - лагерь в лагере - и новички, само собой, старались туда не соваться. Над каждой потрепанной палаткой развевался флаг, поделённый на два поля - на одном изображался герб самого война, на другом - герб роты, к которой он принадлежал, вернее, приписан - в этом мире наёмники никому не принадлежали, исполняя при этом любые порученные им задания, даже если эти задания были заведомым самоубийством.
   Как только Чародеи подошли к штабному шатру достаточно близко, чтобы увидеть, кто охранял его, они поняли, почему наёмник недолюбливал и боялся стражей советника - по всему периметру шатра, скрестив на груди руки, стояли тринадцать вампиров. Безоружных.
   Дракон выругался, ученик Стража передёрнул плечами, словно от внезапного порыва холодного ветра. Вампиры не шелохнулись, стоя, будто изваяния.
   Из штабного шатра вышел советник - в том, что он был Чародеем, ни Мэйнаард, ни Хант уже не сомневались. Он действительно был одет по местному обычаю в бордовые шаровары и чёрную жилетку на голое тело. Огромная золотая серьга в правом ухе покачивалась и блестела на солнце, когда советник остановился точно между двух своих охранников и, подобно вампирам, сложил руки на груди. Лицо его было похоже на каменную маску.
   - Рады приветствовать тебя, Чародей, - Цы-Ири заговорил первым.
   В ответ советник коротко кивнул и сильным голосом твёрдо произнёс:
   - Я дам ответы на интересующие вас вопросы, Лорд Тишины, Хозяин Долины Мёртвых, Властелин Змей, Повелитель Огня и Меняющий Облик и Обладающий Силой, Помутняющий Рассудок, Меняющий Тела.
   - Морфей, сын Гипноса, если я не ошибаюсь, - почти что ткнул пальцем в небо Мэйнаард, придерживая при этом дракона за локоть.
   Чародей вновь кивнул.
   - Ты, - Цы-Ири не понимал, почему Морфей держится так надменно, поэтому он считал своим долгом поставить это воплощение высокомерия на место, - не похож на доброго дяденьку, бескорыстного в своих деяниях.
   - Я хочу, чтобы вы помогли мне выиграть эту кампанию. Ни больше, ни меньше.
   - Мы можем подумать?
   - Зачем? И так всё ясно. Вы прошли не один мир, перетерпели не одно лишение - так зачем зря тратить такое драгоценное время? - Чародей откровенно насмехался, но самое страшное заключалось в том, что он был прав на все сто процентов. - У вас нет другого выхода. К тому же, за этот день ваших раздумий - притом, что ваш ответ и так полностью предсказуем - погибнет большое количество разумных существ, причём среди них очень мало негодяев и мерзавцев. А ты, ученик Стража, должен обращать внимание на подобные вещи, - опять едва заметная усмешка.
   Чародеи стояли, словно громом поражённые.
   - Доберусь я до тебя, - пообещал дракон.
   - В любое время, - спокойно ответил Морфей. - Кто знает, ведь когда-нибудь настанет и мой черёд. Я, в отличие от Императора, не пытаюсь стать бессмертным. Я просто хочу выиграть войну. Любыми средствами. И вы мне в этом поможете.
   - Мы - не инструмент.
   - Нет, вы и я - две заинтересованные стороны, добровольно, - усмешка, - помогающие друг другу: информация в обмен на ваше твёрдое плечо в этой кампании.
   - Против кого мы воюем? - Мэйнаард решил как можно быстрее решить вставшую перед ним проблему.
   - Думаю, лучше нам пройти в штаб, - и, повернувшись к Чародеям спиной, сын Гипноса растворился в прохладном полумраке. Спустя мгновения, Хант и Цы-Ири составили ему компанию.
   - Почему вампиры не корчатся в муках от солнечного света? - Хант словно проталкивал слова сквозь желе неприязни, но вопрос был стратегического характера - дракон почему-то был уверен, что в скором времени ему придётся схлестнуться с исчадиями тьмы.
   - В этом мире они корчились до тех пор, пока здесь не появился я, - Чародей выдержал паузу. - С помощью магии я избавил одно гнездо от этого несчастья, и в обмен на это семья отрядила мне в слуги тринадцать бойцов. Если кто-то из них погибает, гнездо присылает другого взамен. Правда, к своей чести, вампиры редко допускают ошибки.
   - Пока мы ехали к лагерю, я заметил, что примерно треть воинов - девушки, - Хант был немного удивлён этим фактом. - Но вот зачем тебе понадобились дети и старики?
   Морфей задумался, видимо, размышляя, стоит ли говорить об этом своим временным союзникам. Взвесив все "за" и "против", он всё-таки решил рассказать так, как есть на самом деле.
   - Вам это очень не понравится, но вы оба знаете, что такое война и прекрасно понимаете, что, когда стоит вопрос, кому жить, а кому умирать, об этике думать не приходится. Детей я превращаю в настоящую ходячую смерть, не ведающую ни сожаления, ни сострадания и беспрекословно подчиняющуюся моим приказам. А старики... Должны же мои телохранители чем-то питаться. Кстати, та же участь постигает и всех тяжело раненых - чтоб не мучались. Тоже своего рода гуманизм.
   - Мы хотели бы покончить со всем этим как можно скорее, сам понимаешь, - советник в ответ на реплику Мэйнаарда даже не кивнул. - Так вот, мы бы хотели узнать, какими ресурсами располагаем. Я тут слышал, что у тебя в арсенале есть какие-то чудовища.
   - Давайте я вам лучше всё покажу, - и Морфей вышел из шатра.
   Трое Чародеев в кольце вампиров шли по переполненному бойцами лагерю, словно по пустынной степи - все старались убраться подальше от жутких стражей советника.
   Они прошли вдоль длинной вереницы детей, которых либо держали на руках, либо за руку, и, оставив представителей ночного народа заниматься их обычным делом - стоять на страже, а не пить кровь, - Чародеи вошли в ничем, кроме своего размера, не примечательную палатку, собственно, и поглощавшую детскую очередь.
   Лорд Тишины, как и Обладающий Силой сознавали, что в этом месте творилось нечто по-настоящему жуткое, однако, когда Морфей откинул полог палатки, и Чародеи вошли внутрь, они были просто поражены тем, насколько всё просто и поэтому до дикости бесчеловечно: в палатке располагалось что-то вроде магического конвейера.
   В центре стоял огромный камень - идеально отполированная овальная сфера кроваво-красного цвета, внутри которой, словно насекомое в янтаре, проступали контуры какого-то животного - цель всей очереди. Взрослые в палатку не допускались. Несчастные, несомненно, находились под властью заклятия, поскольку ни один родитель в здравом уме не отдаст своё чадо в лапы злого волшебника, к тому же оставаясь при этом совершенно спокойным. Дети по одному подходили к сверкающему багровым камню и, прикасаясь к нему, словно сливались с ним. Детей опутывал липкий розоватый туман, пряча от глаз посторонних. Некоторое время спустя туман втягивался в сферу, у подножия которой вместо ребенка лежал не пришедший ещё в себя зубасто-когтистый монстр. Чудовище тут же подвергалось какой-то мозговой атаке со стороны артефакта, после чего оно было полностью подчинено сыну Гипноса. Процедура окончена - наступал черёд следующей жертвы...
   - Но... почему именно дети? - дракон выглядел бледнее обычного.
   - Взрослыми невозможно управлять, - голос советника был подобен стали.
   - Если будешь продолжать такими темпами, в скором времени у тебя не останется детей для такой вот волшбы.
   - А кто тебе сказал, ученик Стража, что я превращаю в чудищ всех детей поголовно?
   Мэйнаард пожал плечами.
   - Император Миллиган, - усмешка, - Великий издал указ, позволяющий мне, его советнику, брать под свою опеку каждого третьего ребёнка, не принадлежащего к благородным сословиям.
   - Хороша опека.
   - Это позволяет мне не сдавать позиции так быстро, как хотелось бы завоевателям.
   - Но это может вызвать бунты и восстания сейчас и экономический обвал позже.
   - Не может и не вызовет, - сказано это было так зловеще, что ни дракон, ни ученик Стража нисколько не усомнились в словах Морфея, тем более, в свете последних событий.
   - А что это за камень?
   - Местный артефакт - очень мощный, как вы могли убедиться. Даже, пожалуй, слишком мощный для такого захолустного мирка. Но о том, что он такое и откуда вообще здесь появился, я не имею ни малейшего представления.
   Чародеи прекрасно понимали, что последние слова сына Гипноса и яйца выеденного не стоили, более того, у дракона отчего-то сложилась почти полная уверенность в том, что артефакт на самом деле был искусственным - а кто, как не Чародей в состоянии создать нечто магическое подобной силы? Правда, если Чародей оказался способен создать такое, каков же предел его возможностей?
   - А он способен функционировать в других мирах?
   - Нет, - с горечью сожаления прошептал Чародей, из чего его собеседникам стало понятно, что у Морфея есть все основания так говорить. Кроме того, из этого следовало, что в подчинении сына Гипноса находится более чем один Дар.
  
   Глава 25
  
   На следующий день Чародеи решили посмотреть на своего противника. В вылазке помимо Ханта, Мэйнаарда и Морфея приняли участие представители ночного народа, ручные зверюшки советника и десять наёмников.
   Линия фронта находилась так близко к лагерю войск Императора, что какофония битвы слышалась уже там, причём это был не только звон стали, но и какие-то взрывы а также масса других звуков, происхождение которых было не совсем понятно ни дракону, ни ученику Стража.
   Отряд двигался под магическим прикрытием заклинания Морфея, и когда прятавшиеся вышли из укрытия, никто из сражавшихся не обратил на это внимания.
   Открывшаяся Обладающему Силой и Хозяину Долины Мёртвых панорама боя поразила Чародеев настолько, что они просто молча следовали за советником.
   Солдаты удачи, обороняясь, неся огромные потери, но ни на ноготь не отступая, отбивали атаки андроидов, каких-то механических гусениц и прочей технонечисти. Выжигая всё на своём пути, ползли покрытые хитином брони танки, время от времени взрываясь от разноцветных сгустков тумана, посылаемых откуда-то из-за спин воинов немногочисленными магами этого края. То же самое, но гораздо реже происходило и с летательной техникой противника. Видно было, что войска Императора Миллигана Великого - а на самом деле, Морфея, сына Гипноса - несмотря ни на что, держатся только благодаря богатству своих ресурсов, однако, бойня не могла продолжаться вечно. Советник, будучи далеко не глупцом, прекрасно это понимал, а поэтому решил использовать магическую поддержку двух загнанных в угол Чародеев. Что ж, всё - или почти всё - в этой вселенной делается из корыстных побуждений, и никуда от этого не деться.
   Итак, под прикрытием зеленоватого тумана - видимо, в этом мире почти любое волшебство было привязано к образу тумана, - отряд продвигался по позициям наёмников, инстинктивно убиравшихся с дороги ночного народа. Лишь некоторые маги иногда бросали беглые взгляды на исчадья тьмы, но тут же отворачивались, точно монахи, узревшие нечто непотребное. Датчики нападавших роботов, судя по всему, так же были не в состоянии уловить присутствие Чародеев и сопровождавших их - во всяком случае, ни один луч, ни одна пуля или бомба не были пущены в спокойно шагавших людей и нелюдей.
   Механические порождения чьего-то явно больного разума нападали на укрепления наёмников хаотично, словно не имея ни малейшего понятия о тактике. По крайней мере, никакого намёка на слаженность в их действиях не наблюдалось - это в большой степени облегчало задачу силам Императора. Также это указывало на то, что стоящий на вершине пирамиды техновоинства находится за пределами мира, находящегося под покровительством Морфея.
   Благодаря разрозненности роботов, отряд советника без каких бы то ни было препятствий продвигался по территории, контролируемой андроидами - ту технонечисть, что встречалась Чародеям на земле, они просто уничтожали, а летящие в небе отряда не замечали.
   Это продолжалось довольно долго - до тех пор, пока группа под предводительством Морфея не добрались до Моста, более всего походившего сейчас на соединяющее два берега реки поваленное дерево, по которому переправляются муравьи-захватчики, уничтожающие всё на своём пути - слепо, без тени ненависти или сострадания, просто потому что они так запрограммированы.
   Отряду пришлось остановиться.
  
   - Надо что-то предпринять - просто так нам не пройти, - Мэйнаард оглядел своих спутников.
   - Да уж, халява кончилась, - Хант тоже особой радости от обозрения армии андроидов не испытывал.
   - Я прекрасно знал, что так будет, - Морфей произнёс это так, словно армада, с которой они столкнулись - всего лишь мелкая неприятность, устранение которой не требует особых усилий.
   - Ну и что же ты придумал, умник?
   Советник даже не взглянул в сторону Чародея-дракона.
   - Если мы объединим усилия, то можно будет просто вытолкнуть всё находящееся на Мосту из этого мира и, соответственно, с Моста - получится что-то вроде магического поршня.
   Пару минут спустя тридцать фигурок стояли невдалеке от Моста. Ещё через пару-тройку минут усилиями взмокших от пота Чародеев была воздвигнута сотканная из тумана цвета сапфира стена, постепенно набиравшая плотность, и в тот момент, когда Хант, Морфей и Мэйнаард резко выбросили руки вперёд, стена, словно под воздействием пружины, рванулась к Мосту и просто-напросто смела абсолютно всё, что там находилось.
   - Вперёд, пока их хозяин не понял, что произошло, - отрывисто и тяжело дыша, бросил советник. Повторять ему не пришлось.
   Однако, когда отряд оказался ровно посередине Моста, сын Гипноса резко остановился и, мерзко улыбнувшись, приказал своим монстрам схватить Чародеев. В руке его натянутой струной в предвкушении схватки пел Меч.
   Объятия чудовищ более всего напоминали тиски. В окружении вампиров два мутанта, удерживавших Цы-Ири и Ханта, Морфей подошел к перилам.
   - Ошибка Чингисхана состояла в том, что он непременно хотел заполучить ваши Дары, - изучая свои ногти, задумчиво сказал советник. - Я же, осознавая, насколько вы опасны, буду доволен уже самим фактом вашей нейтрализации, а простейший способ избавиться от вашего назойливого присутствия - это... - и Морфей выразительно посмотрел вниз.
   Мэйнаард попытался сплести заклинание усыпления, но что-то мешало ему сконцентрироваться - мысли путались, и заклятие, уже готовое вырваться на свободу, отчего-то вдруг превращалось в бесполезное нагромождение формул. К тому же при каждой попытке в сознание словно впивался с десяток раскалённых игл.
   - Не получается, да? - с деланным удивлением поинтересовался Морфей. - У меня Дар, способный блокировать любую магию в том мире, в котором я захочу его применить, - в этот момент с пальцев сына Гипноса сорвались крошечные молнии. - Ах да, чуть не забыл: на меня действие этой антимагии не распространяется.
   Вы, наверное, недоумеваете, почему роботы на нас не нападают. Всё очень просто: они тоже подчиняются моим командам. Война - фактор, благодаря которому я постоянно пополняю свою армию. Поле битвы, виденное вами ранее - искусно выполненная иллюзия. Совсем запамятовал вам сообщить, что мне подвластны любые иллюзии. Я, конечно, могу обходиться и без Императора, но он мне нужен в качестве громоотвода - народ его не любит, а меня уважает, причём не любят его в основном за содеянное мной.
   Должен вам сказать, что почти всё, представшее вашему взору - чистая правда. Я имею ввиду лагерь наёмников и те полчища машин-убийц, что пасутся недалеко от Моста. Просто всё это - две части единой армии, где люди, орки, тролли, эльфы, гномы стоят плечом к плечу с андроидами, которых в свою очередь поддерживают не только летательные аппараты и тяжёлая бронетехника, но и сильное волшебство.
   Этого единства нелегко было достигнуть, но я стараюсь держать баланс. В нашей четвёрке Чародеев-охотников я отвечал за армию, потому что даже после уничтожения Чародеев многие миры не захотят принимать участь покорённых. Придётся, как это часто бывает, применить силу. Я превратил два из своих миров в полигоны и теперь собираю армии воедино.
   Может, посоветуете, как мне связаться с Авалокитешварой, чтобы выразить ей свою признательность - всё-таки с двумя Чародеями справиться гораздо легче, чем с тремя. Да, вы меня правильно поняли, устранение Локита - дело её прекрасных ручек, - Морфей мило улыбнулся. - Нет-нет! Она не имеет к нашей дружеской компании никакого отношения - Авалокитешвара игрок-одиночка, который, сам того не ведая, оказал нам огромную услугу, и я, как единственный уцелевший, искренне ей благодарен. Я крайне рад, что для вас эта история закончилась так плачевно. Кстати, Локит будет вас ждать даже тогда, когда вас уже не будет - он же не способен, как я, узнать всё, только что произошедшее - Дар-то всего один. Ждать вас, чтобы никогда не дождаться, а на его губах всё это время кровавой пеной будет пузыриться надежда. Что ж, не желаю вам ничего хорошего - что приятного может быть в Бездне?
   - Ты упустил из вида одну деталь, Морфей, - Хант произнёс имя Чародея так, будто это было гнуснейшее из ругательств. Впрочем, советник даже бровью не повёл - какое дело ему, живому, до проклятий мертвецов? - однако позже он всё-таки соизволил нарисовать на своём лице выражение крайнего удивления и глубочайшей заинтересованности. Тем не менее, когда Мэйнаард улыбнулся в своём фирменном - а-ля смеющийся бульдог - стиле, Морфей почувствовал смутное беспокойство. Спустя мгновение сын Гипноса понял, в чём дело, но было уже поздно - Обладающий Силой без применения какой бы то ни было магии просто вырвал с корнем руки у монстра, державшего его. Всё таки полезно быть самым сильным разумным существом ста миров.
   Чудовища, конвоировавшие Цы-Ири, оказались более расторопными, и маг был элементарно выброшен в Бездну. В следующую секунду Хант кинулся с Моста, на лету трансформируясь в дракона. Бездна не относится ни к одному из миров, а потому на неё действие Дара Морфея не распространялось.
   Бордовый дракон поймал Чародея и усадил между крыльями, после чего взмыл обратно к Мосту, напрягая все свои силы, поскольку Морфей наверняка в это время бежал к какому-то из миров, чтобы как можно быстрее выдернуть Меч, оставив своих соперников запечатанными в Бездне.
   Спасло Ханта и Мэйнаарда только то, что отряд остановился как раз посередине Моста. Когда Морфей уже потянулся к Мечу, его левое плечо поймало стилет, пущенный Хозяином Долины Мёртвых, и Чародей кувырком покатился по траве. Лорд Тишины на лету спрыгнул с дракона для того, чтобы быть окружённым шестью каменно-спокойными вампирами - остальные семь бросились в небо за Хантом.
   Один из представителей ночного народа молча без разбега прыгнул на Чародея. Мёртвое тело вампира грохнулось на землю, словно мешок с картофелем - из горла торчал сюрикен.
   Пятеро оставшихся на земле телохранителей истекавшего кровью советника, встав полукругом, наблюдали, как тело их соплеменника сначала окутал синеватый дымок, затем кое-где начали свою пляску язычки пламени и, наконец, как огонь, весело и задорно треща, стал поедать свою добычу - всё это произошло в считанные мгновения. Пламя угасло так внезапно, словно кто-то задул его, а на том месте, где ещё с десяток секунд назад лежало тело вампира, осталась изящная урна, чернее самой тёмной ночи самого мрачного мира. На крышке тонкой серебряной вязью было выведено: "Ваймар - 82".
   Ваймар - скорее всего, имя убитого вампира, а вот что означает цифра? Возраст телохранителя? Число его жертв?
   Додумать свою мысль до конца Мэйнаарду не дали десять разом кинувшихся на него наёмников. Это были самые обыкновенные люд, но знавшие своё ремесло настолько хорошо, что Чародею на некоторое время пришлось забыть обо всём, кроме комбинаций выпадов и блоков. Правда, краем глаза Хозяин Долины Мёртвых увидел взмывшего в небо вампира, державшего в своих когтистых руках что-то тёмное - несомненно, прах Ваймара.
   Когда десять людских тел украсили собой полянку перед Мостом, Цы-Ири поднял глаза и увидел то и дело закладывавшего виража один круче другого дракона, вокруг которого, словно мошкара, суетились пять точек.
   Три монстра, рыча, приближались к Чародею. В отличие от наёмников, эти не мешали друг другу, сбившись в кучу, а действовали слаженно и, прежде чем Мэйнаард успел что-либо придумать, одно из зеленокожих чудищ успело поцарапать ему предплечье. Шипя, Лорд Тишины перенёс вес тела на левую ногу и что было силы рубанул монстра по колену. Когда воющая от дикой боли бестия рухнула на траву, Чародей, опершись о неё, прыгнул раненому чудовищу за спину и снёс ничего не соображавшей зверюге голову; челюсти другого монстра захлопнулись там, где всего секунду назад находилась голова мага.
   Воткнув в землю Меч, Хозяин Долины Мёртвых, резко выбросив руки, метнул два сюрикена в того, что на вид был опаснее - казалось, он на три четверти состоит из клыков и когтей; кроме того, чудовище покрывала костяная броня, - и ослепшая скотина, вопя, завертелась волчком, нанеся при этом несколько ран третьему монстру.
   С криком разбежавшись, Мэйнаард прыгнул чудищу между лап и, перекувыркнувшись через голову, вонзил второй свой Меч бестии в спину. После чего, не торопясь пошёл к торчавшему из поверхности земли клинку.
   Вся эта суматоха происходила в непосредственной близости от Меча Морфея, поэтому советник так и не смог закрыть Мост, и теперь по нему двигалась колонна андроидов, спеша на помощь своему господину, однако тот жестом велел им остановиться - мол, сами разберёмся.
   В это время обезумевшее от боли слепое чудовище направилось к сыну Гипноса, у которого из плеча по-прежнему торчал стилет Мэйнаарда. Один из вампиров, не колеблясь ни секунды, напал на монстра. Спустя пару мгновений Цы-Ири понял, как ему повезло, что дело ещё не дошло до рукопашной с ночным народом - если бы Ваймару удалось минуть смерти от сюрикена, у Чародея оставались бы весьма призрачные шансы на победу в этой схватке.
   Движения вампиров раза в два-три опережали движения самого быстрого человека. Оружия у них не было - хватало выдвигающихся на длину приличного ножа когтей. Движения экономны и отрывисты - ни намёка на плавность.
   Вампир без видимых усилий превратил самого опасного по мнению Мэйнаарда монстра в двести пятьдесят килограммов кости, мяса и вони: он запрыгнул чудовищу на плечи, рывком выдернул сюрикены из головы бестии и загнал туда на всю длину два своих когтя, которые, войдя в мозг взбесившейся зверюге, мгновенно её успокоили. Телохранитель советника спрыгнул с крупа монстра ещё до того, как туша несчастного чудища грохнулась на землю. Сюрикены тотчас же полетели в Цы-Ири - Чародей прыгнул, но не уворачиваясь от несущих смерть стальных звёздочек, а, ко всеобщему удивлению, навстречу им и, поймав их в полёте - всё-таки жизнь продолжительностью в две с половиной тысячи лет, прошедшая отнюдь не как пикник с друзьями, многому учит - всё так же в полёте послал их в замерших стражей Морфея. Теперь настала пора Мэйнаарда удивляться - оба сюрикена нашли свои цели, и очень скоро на траве появились ещё две антрацитово-чёрные урны.
   Видя, что рядом с господином осталось лишь двое их собратьев, трое ещё продолжавших биться с Хантом вампиров камнем бросились к земле, лишь перед самой поверхностью расправив кожистые крылья и плавно опустившись рядом с Морфеем. Количество оставшихся вампиров показывало, насколько несладко пришлось представителям ночного народа, однако по их виду этого нельзя было сказать. С прахом в гнездо больше никого не отправляли.
   Пятеро вампиров и Чародей против дракона и волшебника, не способного применить магию - расклад не слишком благоприятный, как ни крути.
   Дракон сверху обдал пламенем Морфея и стражу, но тот вовремя подставил сотканный, естественно, из тумана магический щит - уж не известно, чего это ему, истекающему кровью, стоило, но он справился, и дракон опустился рядом с Мэйнаардом. От двухтонной неповоротливой на земле махины толку было мало, особенно в борьбе с быстрыми, как молния, вампирами, поэтому Хант принял человеческое обличье. Выглядел он, честно говоря, неважно: целая коллекция царапин и рваных ран, но рука, сжимавшая Меч, была, как всегда, тверда.
   Цы-Ири был почти уверен, что вампиры разделают их под орех, а потом сбросят бездыханные тела в Бездну, однако Хант, видимо, придерживался иного мнения. Он спрятал клинок и, вновь превратившись в дракона, ринулся на шесть крохотных фигурок, сгрудившихся неподалёку, постоянно поливая их огнём, чтобы Морфей тратил все свои силы на поддержание щита и даже не помышлял об атаке. В общем, дракон просто раздавил их всем своим двухтонным телом, после чего, вновь обернувшись человеком и ухмыляясь во весь рот Хант, собрал всё, что осталось от сына Гипноса, подошёл к Мосту и выбросил ошмётки плоти в Бездну. Механическая армия бестолково топталась на месте.
  
   В тот самый миг, когда Чародеи освободили мир Императора Миллигана от того, что ещё совсем недавно было Морфеем, в идеально отполированной кроваво-красной сфере, стоявшей в огромной палатке в лагере наёмников, шевельнулось существо - потомок того, что правило этим миром до прихода Морфея, купая мир в крови всех, кто смел ослушаться его воли, и с огромным трудом уничтоженного сыном Гипноса в борьбе за жизнь и власть.
   Первые движения существа были неуверенны, они даже не были ещё способны сломать скорлупу янтарного яйца, но очень скоро оболочка лопнет, как перезревший плод, и оно вырвется на свободу...
  
   Глава 26
  
   - Я одного не пойму, - видок у Мэйнаарда был даже слегка оскорблённый, - почему ты сразу не превратил их всех в кашу?
   - Не пришло в голову, - просто ответил Хант, пожав плечами. - А ты, как ученик Стража, скажи мне вот что: что будет с Мечом Морфея, который ты выдернул у Моста? И почему ты не взял его?
   - Этот Меч в скором времени окажется там, где хранится большинство его собратьев - у Стража, последнего из цвергов. А не взял я его, потому что не смог бы в любом случае - Морфей не отдал мне его добровольно, и я не выиграл его на Дуэли. Существуют лишь эти два способа стать обладателем Меча и Дара.
   Идти из мира в мир было совсем не сложно - дорогу Чародеи помнили.
   - Интересно, в каком он сейчас состоянии? Жаль, что ни у одного из нас нет ничего похожего на Дар Морфея, позволяющий узнавать множество полезной информации.
   - А мне также интересно, как нас встретит наша прелестница.
   - Всё равно, как ни крути, а я ей обязан, - дракон покачал головой.
   - Ничего ты не должен - мы за всё заплатили, - Цы-Ири выпятил челюсть и свирепо уставился вдаль. Что в это время творилось в его голове, дракон даже представить не мог - понятно было только то, что дружелюбия по отношению к Авалокитешваре в нём примерно столько же, сколько в ядовитой медузе.
   Путешествие в Поталу - мир Изменяющей Миры и Наблюдающей-за-Звуками - было спокойным, если не сказать утомительным.
   Когда Чародеи вошли в мир Авалокитешвары, они не смогли узнать в раскинувшейся под серебряными небесами белоснежной пустыне той степи, которую они - тысячу лет назад? - покинули. Место искрящихся смерчей заняли трапецеобразные ступенчатые пирамиды, парящие в воздухе примерно в полуметре от поверхности Поталу.
   Впрочем, горы были на прежнем месте, и как раз в этом горном кольце, словно в гигантской чаше - Мэйнаард был уверен - лежало сердце мира Авалокитешвары.
   Не замедляя шага, Чародеи подошли к ближайшей парящей пирамиде - оказывается, вход был выточен в виде огромной клыкастой пасти и находился недалеко от основания, а не видели его Чародеи потому, что он был расположен на противоположной от них стороне. Ко внушающему довольно неприятные мысли отверстию вела сотканная из розоватых облачков дорожка, на вид неспособная выдержать даже паутинку, не то что двух здоровых мужиков, один из которых, ко всему прочему, был ещё и перевоплощённым драконом.
   Внутри не изменилось ровным счётом ничего - от вытянувшегося по струнке гоблина-лифтёра в сверкающей ливрее, до кнопочек на стене.
   - Наверх, - отрывисто бросил Цы-Ири.
   В Поталу-городе особых перемен также не ощущалось - всё те же тянущиеся ввысь многоэтажки, хрустальные замки, пагоды, жужжащие вокруг эльфы и звёзды на дневном небе.
   - Всё-таки Авалокитешвара - консерватор, - ухмыльнулся дракон.
   - Я думаю, она просто не настолько могущественна, чтобы что-нибудь изменить в сердце этого мира - ей подвластна только периферия.
   - Легка на помине, - с досадой пробурчал дракон.
   Стоит заметить, что и сама Изменяющая Миры если и поменяла что-либо в собственном облике, то это был лишь, так сказать, косметический ремонт. Длинные, расчёсанные на прямой ряд чёрные волосы, белые одежды и перекошенное злобой сказочно-красивое лицо - такой предстала Чародейка пред Мэйнаардом и Хантом.
   - Я уж думала, вы никогда не придёте, - выкрикнула Наблюдающая-за-Звуками.
   - Я тоже рад тебя видеть, - Хозяин Долины Мёртвых отвесил шутовской поклон, а Чародейка сжала кулачки так, что костяшки побелели; крылья её носика затрепетали, она шумно вдохнула, выдохнула, прикрыла глаза. Затем вновь открыла их и процедила:
   - Ну и где шляется эта шавка?! - и тоненько свистнула.
   Почти сразу же, весело тявкая, в поле зрения Чародеев появилось то, о ком так неласково отозвалась Изменяющая Миры.
   Ни Мэйнаарду, ни Ханту ещё ни разу за всю их почти бесконечную жизнь не доводилось не слышать, а именно видеть - видеть! - музыку.
   Если опустить подробности - действительно, как можно описать облик звуков? - то стоит сказать только одно: она была чудесно, удивительно прекрасной... Прекрасной, как цветок эдельвейса, цепляющийся за каменистую поверхность скалы, как глаза человека, за чашечкой кофе увидевшего улыбающееся лицо мечты всей своей жизни, как голос любимой...
   Переливаясь звоном колокольчиков, музыка подбежала к Авалокитешваре и начала тереться о её ноги. Изменяющая Миры наклонилась и, едва касаясь поверхности неведомого создания, кончиками своих тонких пальчиков погладила его, на что сущность отозвалась чуть слышным журчанием горного ручейка.
   - Ты, кажется, не очень-то рада встрече, - усмехнулся Цы-Ири.
   - А чему мне радоваться? Что вам вообще здесь нужно? Пришли проведать своего дружка? - голос Наблюдающей-за-Звуками сорвался, превратившись в истеричный визг.
   - Да, - Мэйнаард даже не пытался скрыть своего удивления. - Каково состояние его здоровья?
   - Вот сами у него и спросите.
   - Где он?
   - На подступах к Поталу-городу, - тихо, с горечью в голосе прошептала Авалокитешвара.
   - Что здесь вообще происходит?!
   - Пойдём во дворец. У меня такое чувство, что вы не сможете отказать в помощи несчастной и беззащитной женщине. Опять.
  
   - Никогда бы не подумал, - Цы-Ири мерил шагами комнату. - Он ведь терпеть не может войны.
   - Если бы тебя заперли здесь на неопределённый срок, ты бы тоже в очень скором времени перестал источать флюиды доброты, - резонно заметил дракон.
   - Да не запирала я его! - Изменяющая Миры вскочила с кресла. Хант подумал, что Локиту удалось-таки основательно попортить ей нервы. - Он просто не уходит! Собрал армию из каких-то омерзительных чудовищ и... и... и теперь всё, что у меня есть - это Поталу-город и его окрестности. Мои гоблины, гномы и эльфы ничего не могут поделать с тем отродьем, что находится под предводительством вашего любимого друга. Очень скоро у меня не останется вообще ничего - даже собственного мира. Ненавижу его!!!
   - Ты же Изменяющая Миры. Неужели ты не можешь сделать так, чтобы все враги сдохли? Это же всё-таки твой мир.
   - Что я только не пробовала, - Наблюдающая-за-Звуками устало вздохнула. - Огненные озёра, зыбучие пески, ртутный дождь... Часть их умирает после каждой моей ловушки, но Локит всякий раз находит противоядие, и чудовища двигаются дальше. По моей земле.
   - Думаю, лучший способ решения этой проблемы - это встретиться с Локитом.
   - Самое главное - узнать, где же всё-таки Локит на самом деле, - вставил Хант.
   - Я уже ответила на этот вопрос.
   - А почему мы должны тебе верить? - дракон выгнул бровь дугой.
   - Ну, в прошлый раз я сказала вам правду.
   Мэйнаард и Хант в ответ лишь улыбнулись. Так, что Авалокитешвара поёжилась.
   - Кстати, вы снова заперты в Поталу, - очень обыденно заявила Изменяющая Миры. Хант тут же швырнул в неё какое-то слабенькое заклятие - просто для того, чтобы отвлечь Наблюдающую-за-Звуками. К этому Чародейка была готова - она просто поставила отражающий щит, и сплетённая самим же Хантом волшба кинулась на дракона. Однако Хант от магии настолько слабой даже не пошатнулся.
   Не готова Авалокитешвара была к тому, что знаменитый стилет Цы-Ири неожиданно быстро оказался очень уж близко к её горлу.
   - Знаешь, я, наверное, сейчас перекину Мост в Лабиринт, и мы с тобой туда проследуем. Можешь быть уверена - уж я тебе внешность подпорчу. Я, знаешь ли, далёк от идеала рыцарства. Вот Локит, пожалуй, не смог бы убить женщину, но он - не я.
   И в этот миг на дракона и Чародея набросилось нечто, совершенно неподдающееся словесному описанию. Казалось, что для этих двоих весь мир сошёл с ума. Словно мозги вдруг опустили в кипящее масло, словно черепную коробку распиливают ржавой пилой, словно в барабанные перепонки воткнулись сотни раскалённых добела игл, словно...
   Обладающий Силой и Хозяин Долины Мёртвых корчились от невыносимой боли у ног прекрасной черноволосой девушки в белоснежных одеяниях.
   - Фу, - бросила Авалокитешвара, и то, что мучило Чародеев, вновь превратилось в чудесную музыку - на сей раз смесь волынки и электрогитары. - В моём мире я могу вас в порошок стереть, а вы даже не заметите этого.
   - Ава...
   - Бадб. Меня зовут Бадб, ублюдок.
   Мэйнаард попытался поднять с пола внезапно отвалившуюся челюсть - ничего не вышло.
   - Теперь понятно, почему именно я вас - тебя и Локита - ненавижу?
   - Да, - только и смог выдавит маг в ответ.
   - Она была моей сестрой, а вы её убили. Но я не из-за этого испытываю к вам такие "нежные" чувства. Понимаешь, Морригана была убита не в Лабиринте во время честной Дуэли, а просто так, на спор, ради забавы, в каком-то захудалом и изуродованном людьми мирке. Такое не прощают.
   Пока Чародейка, которую в кельтской мифологии считали одной из трёх богинь разрушения и войны, произносила свою короткую, но очень гневную речь, в голове Цы-Ири созрел план - Хозяин Долины Мёртвых не был уверен, что всё сработает так, как задумано, но если план будет хотя бы наполовину успешным, это даст ему и Ханту шанс остаться в живых.
   Едва шевеля губами, так, чтобы Изменяющей Миры и в голову не пришло, что он ещё на что-то способен, Мэйнаард тихо нашёптывал заклятие, лишавшее - на время - слуха его и дракона. Время тянулось, словно кисель. Постепенно голос Бадб становился всё тише, слышать её гневные восклицания становилось всё труднее, пока, наконец, всё не погрузилось в полнейшую тишину.
   К чести Цы-Ири надо сказать, что он никак не показал перемены в слуховосприятии, всё так же лёжа на полу с видом попранного достоинства и испепеляя Наблюдающую-за-Звуками взглядом. Когда же Бадб подошла к дракону и занесла ногу для того, чтобы пнуть в живот, Хант эту самую ногу перехватил и одним ловким движением превратил кость Чародейки в крошево.
   Бадб взвыла. Звуки набросились на Обладающего Силой, словно тысяча разгневанных церберов, но из-за чудовищной боли, Изменяющая Миры с трудом могла контролировать своё домашнее животное, и тот лишь отмахнулся от них, как от назойливых насекомых. Очень деловито раздробив все остальные конечности и не слыша наполнившего дворец рёва, дракон сказал:
   - Ничего личного, просто чтобы ты никуда от нас не делась. Мы только найдём одного нашего общего знакомого. Насчёт тела не волнуйся - очень скоро у тебя будет новое.
   Не снимая звуковой защиты, Чародеи выбежали за пределы Поталу-города в белоснежную пустыню, где-то далеко сливавшуюся с серебряными небесами.
   Наконец тишину разорвал шёпот песка под ногами, клочьями повис ритм шагов.
   - Думаешь, Локит здесь?
   - Уверен. Я его чувствую, - ученик Стража только пробовал свои новые умения и способности, которым научил его цверг.
   - Ты чувствуешь направление или просто его присутствие в этом мире?
   - Только присутствие, - Мэйнаард пожал плечами.
   - В таком случае, почему мы идём именно туда? - дракон махнул рукой в том направлении, в котором они двигались.
   - Потому что, если город окружён, то направление особого значения не имеет.
   - То есть, ты хочешь сказать, что поверил Бадб?
   - Вот заодно и проверим, врала она или нет, - маг скривил губы в усмешке.
   - Железная логика, старик.
   После этой реплики друзья долго хранили молчание.
   Они вновь заговорили лишь, когда на горизонте появилось что-то тёмное, резко контрастирующее с девственной белизной пустыни.
   - Может, стоит что-нибудь предпринять, чтобы нашему драгоценному здоровью не был нанесён урон?
   Цы-Ири нахмурился: когда дракон начинал изъясняться подобным образом, он либо язвил, либо крайне нервничал. Лорд Тишины пристально посмотрел на Ханта и, не обнаружив у него на лице и тени ухмылки или чего-либо подобного, нахмурился ещё сильнее.
   - Наверное, - понятно было, что оба Чародея волнуются перед этой встречей, осознавая, что окончание поисков уже настолько близко, что каждое мгновение, казалось, тянется целую вечность. В конце концов, решили ничего не предпринимать.
   Шедшие в авангарде чудовища выглядели немногим умнее пней и булыжников и при этом достаточно воинственно, чтобы Чародеи выставили магический щит. До более-менее разумных существ пришлось идти так долго, что у Мэйнаарда от усталости начали ныть ноги.
   Что ни говори, а мощь армии Локита впечатляла. Если учесть, что подобные армады двигались на Поталу со всех сторон, то не требовалось семи пядей во лбу, чтобы понять, что Бадб и все её подданные обречены - жалости и сострадания в каждом солдате было столько же, сколько доброты, тепла и ласки в сердце вампира.
   Когда Цы-Ири и Хант наткнулись наконец на что-то человекообразное, они сразу же поинтересовались, где можно найти самое могущественное существо, подобное им по строению тела. Чудище даже не подумав, что они могут быть шпионами, показало, куда надо идти. У него же Чародеи разузнали, что Локит живёт в замке, построенном, кстати, этими же чудовищами.
  
   Глава 27
  
   До замка они долетели в ставшем уже таким привычным облике драконов. Выглядело строение до безобразия вычурно. Одно можно было сказать точно - вкус у Повелителя Камня изменился основательно. Возможно, в этом были виноваты Поталу и Бадб, возможно, что-то ещё, но обиталище Локита смотрелось совершенно безвкусно.
   Их заметили ещё в небе, и когда два дракона - серебряный и бордовый - приземлились, их уже встречали. Все - люди. Настроены не то чтобы воинственно, но с налётом лёгкого недружелюбия.
   Не проронив ни слова, пара подростков провела Чародеев в катакомбы коридоров, необработанные стены которых освещали чадящие факелы. Эти рукотворные пещеры упирались зевами выходов в ни много, ни мало, тронный зал с позолоченным троном, мраморными колоннами и прочей "шелухой", к которой Локит раньше относился с презрением и пренебрежением. Что-то было явно не так. Самого Чародея в тронном зале не было.
   И Хант, и Мэйнаард уже успели несколько раз проиграть сцену встречи, когда в зал вошёл Повелитель Камня собственной персоной. Саму встречу описывать не имеет смысла, стоит лишь сказать, что она была крайне эмоциональной, что, впрочем, совсем неудивительно.
  
   - Я просто потерял сознание. А очнулся уже здесь, - Локит вёл друзей по коридорам дворца в сопровождении четырёх подростков с факелами. - Меня подобрали и выходили местные жители, я в долгу не остался, и они, будучи под впечатлением, решили сделать меня своим правителем. Сперва несчастные невежды были уверены, что я мессия или что-то в этом духе, и мне пришлось очень долго убеждать их в обратном. Те, кто живут вне Поталу-города, очень тяжело переносят правление Авалокитешвары.
   - Бадб.
   - Что? - рассеянно спросил Повелитель Камня.
   Чародеи просто огорошили Локита всеми новостями, что у них были. Больше всего его удивило то, что Мэйнаард теперь не просто Чародей, а ученик Стража. Приятной неожиданностью стало то, что больше не надо воевать с Чингисханом и Атой, и что жизнь, в общем, успокоилась.
   - Бадб я хотел устранить из-за того, что мне очень многое пришлось пережить в пустыне, пока меня не подобрали. Теперь же сделать это просто необходимо, потому что стерва не успокоится. Либо мы, либо она.
   - У нас есть для тебя небольшой сюрприз, касающийся Бадб. Дело в том, что прямо сейчас она совершенно беззащитна - бедняжка и пальцем пошевелить не может.
   - Ага, - Хант довольно осклабился. - У неё просто нет ни одного пальца.
   - Плосковата шуточка, стоит заметить.
   - Зато это чистая правда, - Хант довольно захохотал.
   - Конечно, вокруг неё сейчас целая свора её цепных слов, - Локит нехорошо улыбнулся одними губами. - Но против нас троих у них на самом деле нет шансов.
   - Слушай, а куда ты нас ведёшь? - Хант оглядел всё тот же тёмный, без единого факела, коридор.
   - Хочу вам показать одну местную достопримечательность, - снова улыбка. - Она появилась у меня уже после того, как я здесь оказался.
   Внезапно впереди Чародеи увидели свет. Солнечный. Спустя несколько минут все семеро - трое Чародеев и четверо мальчишек - оказались в просторной комнате со стеклянным потолком, сквозь который и проникали в комнату солнечные лучи. Посреди зала словно перст стояла статуей.
   - Разрешите представить вам свою точную копию в масштабе один к одному, - Локит выглядел по-настоящему довольным. - Подарок от местных. Я настолько потрясён, что каждый вечер прихожу сюда просто для того, чтобы полюбоваться ей.
   - Да-а, занятно, - протянул Мэйнаард. - Слушай, а где ты нашёл толпы таких отвратительных уродов? Здесь что, рядом супермаркет с распродажей чудовищ?
   Ответить Локит не успел, потому что как раз в этот момент один из детей внезапно упал, и факел выпал из ослабевших рук мальчика. Чародеи сразу же подбежали к белокурому ребёнку - все, кроме Локита. Цы-Ири принялся легонько трясти слугу, Хант велел остальным детям принести холодной воды. Никто не сдвинулся с места.
   В тот же миг мальчик открыл глаза и с гадкой ухмылкой воткнул в бедро Чародея невесть откуда взявшийся шприц с какой-то жидкостью явно нервнопаралитического свойства, поскольку Хозяин Долины Мёртвых тут же рухнул, как подкошенный. Секунду спустя к нему присоединился и дракон. Ни тот, ни другой не могли привести в движение ни один мускул. Сознание помутилось.
   - Отвечаю на твой вопрос, Хант, - Локит выглядел, как классический злодей, объясняющий всё приговорённым к смерти. - Этих чудовищ я нашёл во всех мирах, в которых только смог побывать. Кстати, я не совсем Локит... Вернее, я совсем не Локит - я Тикол, его копия. Помните драку в мире отражений? Я тогда оказался единственным вашим соперником, оставшимся в живых. Выжить удалось только потому, что увёл у вас "Харли". Кстати, ненавижу мотоциклы!
   Так вот, я отъехал от вас на некоторое расстояние и увидел ещё двух странников, судя по всему, ваших противников. Я затаился и проследовал за ними до места, известного как Лабиринт. Там я получил Меч - это было совсем не трудно: наткнулся на какого-то идиота, запудрить мозги которому было делом техники. В это же время у меня созрел план целенаправленно, один за другим, завоёвывать миры, следуя за вами по пятам прямо по следу, оставляемому магией ваших клинков.
   Везде, во всех мирах, где я только был, я собирал солдат для вторжения - самых беспощадных и выносливых. Попав в этот мир, я понял, что заперт здесь. Так почему бы не начать свой поход отсюда?
   Совершенно случайно один из моих патрулей наткнулся вот на это, - Тикол разбежался и со всей силы пнул статую в пах. - Позвольте представить вам Локита, Повелителя Камня. Он, кстати, всё чувствует, - и Тикол пнул "статую" ещё раз. - Я продолжал поиски идеальных солдат там, куда ещё мог дотянуться. Однажды в приступе вдохновения я неожиданно даже для самого себя понял, что идеальное оружие - это человек. При всей внешней хрупкости люди легче всех остальных адаптируются к самым экстремальным условиям, обладают развитым автономным интеллектом и очень быстро размножаются. А кому легче всего вызвать жалость и неожиданно нанести смертельный удар? Правильно, ребёнку. Вы попались в мою гениальную ловушку, даже не осознавая до самого последнего момента, что же всё-таки происходит.
   Я считаю, что такие недоумки, как вы, просто недостойны того, чтобы жить, а потому я, пожалуй, с вами распрощаюсь. Дела, знаете ли.
   Однако не успел Тикол сделать и трёх шагов, как потолок с жутким треском рухнул вниз. Что-то огромное и крылатое, опустившись на пол, стало царапать покрытие, рассыпаясь на самые невообразимые и сумасшедшие оттенки звуков. С чудища спрыгнула сказочно красивая девушка с расчёсанными на прямой ряд длинными чёрными волосами - здоровая и невредимая - и, бросив взгляд на кое-где просто разрубленные стеклом, кое-где лишённые конечностей тела Чародеев, процедила:
   - Кретины и недоумки. Забыли, что у меня Дар целительства. Ничего, вы дорого заплатите за свою глупость и неосмотрительность. Вот это урожай!
   Она собрала все тела умерших неподлинной смертью и, водрузив их на круп крылатого чудовища, взмыла в воздух.

Апрель 1999

Набережные Челны

  

Глоссарий

  
   Авалокитешвара - один из главных бодхисатв в буддийской мифологии махаяны и ваджраяны, олицетворение сострадания. Наблюдающий-за-Звуками. Образ возник в последнем веке до новой эры в "Сукхавативьюха-сутре". Спасает страдающих, крики и стоны которых он слышит. Начиная с 7-8 в.в. отмечается перемена пола - позже женский образ вытесняет мужскую ипостась. Имеет свой идеальный мир-на-снежных-горах - Поталу.
   Ата - в греческой мифологии олицетворение заблуждения, помрачнения ума. Дочь Зевса. Гомер изображает её быстрой на ноги, приносящей вред людям. При рождении Геракла она сыграла губительную роль, помрачив разум Зевса. Разгневанный Зевс сбросил её с неба, и с тех пор она причиняет бедствия людям.
   Бадб, Морригана - в кельтской мифологии богини войны и разрушения, часто принимающие облик воронов.
   Диан Кехт - в кельтском эпосе известный врачеватель.
   Ихор - кровь драконов, единорогов и прочих волшебных существ. Согласно преданиям, как правило, обладала различными сверхъестественными свойствами.
   Кернун - в кельтской мифологии повелитель царства мёртвых.
   Морфей - в греческой мифологии один из сыновей Гипноса. Принимая различные формы, он является людям во сне.
   Нуаду - в кельтском эпосе непобедимый воин - "собиратель облаков", - который, потеряв в бою руку, не мог больше править племенами и отказался от трона. Впоследствии Диан Кехт заменил ему руку протезом из серебра и хрусталя, который двигался, как живой.
   Протей - в греческой мифологии сын Посейдона, наделён старостью, обилием детей (протидов) или подопечных (тюленей), способностью принимать облик различных существ и мудростью. После падения Трои рассказывает Менелаю о судьбе греческого войска; Менелай добился этого с помощью дочери Протея - Эйдо, предупредившей, что, хотя Протей и будет превращаться во льва, пантеру, змею, быка, кабана, птицу, обезьяну, огонь, воду и дерево, его нужно держать до тех пор, пока он не остановится на собственном облике - сонливого старичка.
  

Авторская благодарность:

   Родителям, Гуле, Бахти - за поддержку и теплоту отношений.
   Группам: Сплин, Аквариум, Ва-БанкЪ, Dream Theater, In Extremo, Within Temptation, Paradise Lost, gODHEAD, Sol Invictus, Death in June - за звуковую поддержку.
  
   Живой журнал Альберта Гумерова в Интернете: skazzo4nik.livejournal.com
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"