Аннотация: Продолжение истории героев двух рассказов "Смерть дракона" и "Оборотник".
Первая часть.
Двойник его тени.
Пролог.
Едва уловимое ощущение, предчувствие событий, несущих на себе неотвратимую печать Рока... Кто скажет, что видит её, того назовут безумцем, кто скажет, что предвидел её - пророком, кто попытается противостоять её крепи... у него своя судьба. Про таких предпочитают молчать...
Корни этой истории уходят столь глубоко назад во времени, что проследить до мига их зарождения могла бы лишь сама Прядильщица Судеб. Для нашего же героя всё началось обычным осенним днём.
Часть 1.
Осень. Впервые Брин ненавидел это время года. Прежнее очарование красотой мира в нём убила тяжёлая, тупая работа. Вот уже несколько месяцев, как Брин познавал науку оруженосца при Харсе, младшем сыне барона окрестных земель.
С утра до вечера тянулись для мальчика тренировки под надзором Безухого Магни - ветерана баронской дружины. Брин и ещё пара отроков помладше учились обращению с копьём и щитом. Поначалу Брин часто жаловался своим товарищам на несправедливость. Валка и Сморка хотя бы отобрали из немалой толпы деревенских оболтусов, желающих однажды попасть в ряды баронских воинов, а Брина, мечтавшего о ремесле кузнеца, просто насильно навязали Харсу в качестве оруженосца. Но в их лице он не находил никакого понимания. Как?! Быть кузнецом лучше?! А подвиги!? А слава?!
Вечером, когда Брин валился с ног от усталости, за ним приходил Мшистый Ран - управляющий замковым хозяйством - и вёл в трапезную прислуживать господам. Считалось, что при этом Брин изучает дворовый этикет, наблюдая за манерами сеньора и его окружения.
Если говорить честно, то назначение Брина оруженосцем вызывало у обитателей замка полное недоумение. Первую неделю назначение считалось неудачной шуткой, вторую - затянувшейся неудачной шуткой, последующие - неудачно затянувшейся. Если бы Брина в оруженосцы определил не сам барон Бран, то... Но и так отрок столкнулся с неприязнью, как в среде людей баронского двора, так и в среде слуг.
Единственным, кто серьёзно относился к этому нелепому назначению, был Харс. Иногда он приходил смотреть на занятия трёх новобранцев и нередко забирал с них Брина, чтобы отдельно поупражняться на учебных мечах. Безухий Магни не переставал ворчать на господскую блажь. И его можно было понять, ведь меч - оружие сеньора. Кто доверит подобную драгоценность худородному мальчишке-оруженосцу? "Нет. Копьё и ещё раз копьё - вот что спасёт твою шкуру", - говаривал он Брину. - "Да ещё быстрые ноги", - добавлял уже про себя.
Ел Брин вместе с замковыми слугами, а спал на подстилке у дверей в покоях Харса, ведь фактически он был личным слугой баронского сына. Утро, день и вечер Брина принадлежали Харсу, а ещё точнее - изучению науки быть его оруженосцем. Брин чувствовал, что от подобной работы начинает тупеть. Единственное, что удерживало его сознание от полного падения в тупость, так это горячая, живительная ненависть к Осени, особенно к её холодным дождям и промозглым ветрам. Если бы кто-то сказал ему, что за Осенью придут ещё Зима, Весна и, не дай-то Бог, Лето, Брин убил бы его на месте.
Но этим вечером, этим чудесным вечером Брин впервые за много дней бездельничал. Его господин, Харс, покинул замок. "Вернусь к ужину. Будь готов. Иди к Магни, упражняйся", - сказал он Брину и уехал встречать каких-то важных гостей, о чём Брину он, конечно, сказать не удосужился. "Как сапоги подай-принеси, так "давай, Брин, тащи сюда свою задницу", а как по девкам, так "ты, Брин, отдохни"", - обиделся отрок. От Магни он ускользнул под предлогом некоего поручения Харса, а сам отправился искать свою сестру, Яшмовую Белку, работавшую горничной в замке.
Своё прозвище Белка получила недавно. Неизвестно как, но длинные языки болтали "что даже ещё как известно", у неё появился оберег - серенький полупрозрачный камешек, который она носила в кожаном мешочке на груди. Поначалу о нём знала только пара её близких подруг, поклявшихся хранить тайну до самой смерти, что, конечно, не помешало новости разлететься по замку быстрее ветра. И хотя камешек явно яшмой не был, но прозвище к Белке пристало.
Сначала Брин зашёл на замковую кухню. Во-первых, чтобы подкрепиться, во-вторых, чтобы узнать, где искать Белку. Оказалось, что она готовит комнаты к приезду гостей. Жадно поедая ломоть хлеба, Брин уж было хотел спросить, каких, но подавился и закашлялся. Кухарки засмеялись. Смущённый Брин выскочил с кухни. Прислонившись к холодной стене, он отдышался. Но едва отошёл, как бросился бежать. Перепрыгивая через крутые ступеньки лестницы, Брин поспешил наверх, где располагались гостевые комнаты.
Пробегая мимо многочисленных дверей, Брин заметил в одном из покоев сестру и резко остановился. "Уф", - громко выдохнул он. Белка испуганно обернулась. "А, это ты...", - сказала она с облегчением. - "Ну почему ты не ходишь как все нормальные люди, а вечно носишься? Да ещё пугаешь, подкрадываясь со спины". Брин хотел возразить, что не подкрадывался. А если бы подкрадывался, то не на бегу же? Но Белка улыбнулась, и все возражения улетучились из головы, как дым.
Брин плюхнулся на табуретку и стал наблюдать, как сестра моет полы. С некоторых пор его начали волновать девушки. Вот и сейчас Брин пытался разглядеть, что открывает вырез на платье сестры. Но его постоянно отвлекал свисающий у неё с шеи мешочек с оберегом.
- Белк, дай на оберег глянуть, - затянул старую песню Брин.
- А что дашь? - не отрываясь от дела, спросила она.
Брин обиженно засопел. Менять ему было нечего. Но уж очень хотелось взглянуть на чужой оберег. Свою-то сушеную лапку саламандры он ей показывал, а она вот не хочет.
- Белк, а давай, я чего-нить тебе сделаю. Ну, давай, а?
Белка подняла голову, смахнула выбившуюся прядь и хитро улыбнулась:
- А вот сходи в подвал. Мне Ран сказал убрать паутину в старой кладовке. Но ты же знаешь, я с детства боюсь пауков. Уберёшь, покажу оберег.
- В подвал? - с сомнением в голосе протянул Брин. - Ну, я не знаю. Уже вечер.
- Что, мертвяков боишься? - подколола его сестра.
- Ничего я не боюсь! - завёлся Брин. - Только это... устал я. Знаешь, как нас Магни гоняет?
- Испугался, - со значением кивнула Белка и вновь принялась водить тряпкой по полу.
- А вот и нет. А вот и пойду! - ответил Брин.
Белка отцепила от пояса один из двух ключей и бросила его брату:
- Иди, "герой". Как сделаешь, приходи. Но помни, успеть надо ещё сегодня.
Брин поймал ключ, вскочил с табурета и бросился прочь из комнаты.
* * *
Где-то в это время через ворота во двор замка въехали Харс и двое его спутников. Последние были облачены в серые мешковатые одеяния и, подъезжая, горбились, скрывая лица под капюшонами тяжёлых грязно-бурых плащей, причём один из них, судя по посадке, не привык к верховому передвижению. Когда путники спешивались, он кулем сполз с лошади и теперь стоял, переминаясь с ноги на ногу, кряхтя и поохивая. Второй спутник Харса, медведеподобного сложения мужчина исподволь осматривался округ. Дворня обратила внимание на странных гостей, и вот уже несколько женщин сбились в кучку, о чём-то перешёптываясь и украдкой бросая на них взгляды. Мальчишки-конюшие увели коней.
По правде говоря, барон должен был выйти, чтобы поприветствовать своих гостей, но у лестницы донжона стоял только Мшистый Ран - управляющий замка. Харс, а за ним гости подошли к нему.
- Барон просит вас подняться. - Обратился более к Харсу, чем к его спутникам Ран. Подобный приём можно было бы посчитать оскорбительным, но гости лишь склонили головы. - Следуйте за мной.
Когда они поднялись до уровня семейных покоев, Харс остановил управляющего словами:
- Ран, отведи брата Морха, в отведённую гостям комнату. А мы, - он, словно ожидая подтверждения, посмотрел на медведеподобного спутника, - засвидетельствуем почтение моему отцу.
Ран сдержанно кивнул. А медведеподобный обратился Морху приглушённым, но выдающим привычку повелевать, голосом:
- Отдыхай, брат, ты нам понадобишься позже.
Ран, поддерживая за руку ковыляющего в раскорячку "брата", увёл его вверх по лестнице. А Харс и странный гость подошли к баронским покоям. "Удивительно, - успел отметить про себя последний, - что никого нет на страже".
* * *
Старый барон находился в наихудшем расположении духа. Обстоятельства требовали быть трезвым этим вечером, чего с бароном не случалось давно. Нет, обычно он и не упивался до хмельного угара, но пропустить на несколько кружек вина больше, чем обуславливали приличия, был не дурак. Возможно, поэтому ему с непривычки казалось, что нынче даже стены давят на него, а прислуга чересчур медлительна и криклива. Хотелось выйти во двор, набить морду какому-нибудь слуге, после чего уже спокойно отужинать запеченным кабанчиком, но гости, будь они неладны...
Натужно проскрипела дверь покоев, и барон обернулся. В дверях стоял его сын Харс.
- Отец, тут... - но он не успел закончить, потому что был буквально внесён в комнату своим спутником. Бран прищурился, разглядывая незнакомца.
- Брат, - обратился тот к нему, откинув назад капюшон плаща. Барон чуть не икнул от неожиданности. Лицо вошедшего было прямо как у покойного папаши, побери его все Неназываемые вместе взятые.
- Что не признал? Неудивительно, двадцать лет ведь прошло. Или больше?
- Грассир... - выдохнул Бран.
- Узнал-таки, шельма, старшего братца, - басовито хохотнул, как кулаком врезал, Грассир, тряхнув копной седых волос.
* * *
Когда Брин выбрался из кладовой, паутины в ней поубавилось, чего не скажешь о горе-уборщике. Казалось, что мальчик укутан в плащ из паучьего шёлка, того самого, что и поныне в моде у замковых привидений. Брин прислонился к стене, не боясь влажных камней подвала, поскольку промок до нитки ещё в процессе уборки. От холода не спасала даже привычка к нему, и мальчик дрожал. Слева и справа на него наседала тьма, ибо, кроме того факела, что Брин принёс с собой и воткнул в скобу напротив кладовой, подвальные ходы ничем больше не освещались.
Вдруг со стороны лестницы повеяло холодом. Мальчик вздрогнул и посмотрел в ту сторону. Из-за поворота появилась неясная фигура. Брин, затаив дыхание, навострил уши. Стало слышно, как вода, стекая со стен, капает в лужицы на полу, перебивая биение сердца. "Вроде не мертвяк и не привидение", - не переставая дрожать, подумал Брин и решил пойти навстречу. Но когда он оторвался от стены и замахал руками, показывая, что вот он, здесь, человек испуганно взвизгнул и бросился бежать. Брин с опаской обернулся, боясь обнаружить за спиной нечто напугавшее того, но позади было просто темно. Брина передёрнуло, что как ни странно, немного согрело. Ладно. Дело сделано. Он запер дверь кладовой, повозившись немного со ржавым замком, и пошёл к лестнице, вынув из скобы факел.
Когда Брин возвращал его, Мшистый Ран, грубо выбранил мальчика: как мог он, оруженосец заниматься непотребным для настоящего мужчины делом? - и, подкрепив направление чувствительным подзатыльником, послал его во двор, привести себя в порядок, пока солнце окончательно не село.
* * *
- Братец, а почему бы нам не выпить за встречу?
Барон встрепенулся от такого предложения.
- Конечно, почему бы и нет. Харс, кликни кого-нибудь, пусть принесут нам кувшин... нет, два кувшина... эээ...
- Заветского, - подсказал Грассир.
Барон, словно поперхнулся, поглядел на брата, но, в конце концов, отчаянно махнул рукой:
- А ладно, пусть несут заветского. - И уже в спину уходящему сыну: - И пусть разожгут камин.
Когда Харс вышел, Грассир повернулся лицом к барону, и глаза в глаза спросил:
- Ты читал послание принца. Что скажешь?
Бран словно сжался внутри:
- Но ведь это... это... мятеж, - выдохнул он, наконец.
- Воздание справедливости, - лукаво поправил его брат. Но тут же усмехнулся:
- Конечно, мятеж. А ты думал, мы Неназываемым молиться будем?
"Ты то будешь", - чуть не ляпнул Бран.
* * *
Не найдя Мшистого Рана, Харс спустился вниз. Подходя к кухне, он услышал из неё приглушённые голоса, странные тем, что не соответствовали обычной живой разноголосице этого места. Когда Харс вошёл, разговоры моментально стихли. В кухне собралась почти вся женская часть населения замка. Тут были даже его сестра Гудрун и та, рыженькая, что иногда убиралась в его комнате. Все они, кроме Гудрун, конечно, испуганно смотрели на него. А у рыженькой почему-то были заплаканные глаза, что вообще-то ей очень шло.
Под всеми этими взглядами Харс невольно почувствовал, что он здесь лишний. Но ведь отец сказал принести вина.
- Х-гм, - прочистил он горло. - Барон просит вина, - начал Харс, но, не закончив, застыл, выжидая. Никакой реакции. Всё те же испуганные взгляды. "Да чего же здесь происходит?" - раздражённо подумал Харс. Но тут встала Гудрун и, мило, но как-то натяжно, улыбаясь, подошла к нему, взяла за руку и вывела из кухни.
- Что происходит? - спросил её Харс.
- Слушай, братишка, ты когда-нибудь был в замковых подвалах? - моментально спрятав улыбку, спросила она его с тревогой в голосе. - Сегодня одна из горничных, ну, та рыженькая, Белка, когда спускалась вниз, видела там, - и сестра, испуганно округлив глаза, раздельно произнесла, - настоящего мертвеца.
- Она, что, мертвецов никогда не видела? - изумлённо спросил Харс, а сам подумал: "Ну, вот ещё и проблемы. К нам такие важные гости приехали, а у нас мертвец в подвалах. Побери Неназываемые этого олуха".
- Нет. Ты не понял. Он был не мёртвый, он был живой.
- Мертвец? - спросил обескураженный Харс.
Гудрун кивнула и заплакала, оказав почему-то тем самым благотворное воздействие на почти сбитого с толку брата.
"Бабы", - облегченно и презрительно подумал Харс, - "чего только этим трусихам не померещится".
- Ну, вот что, - решительно прервал он сестрины всхлипы, - распорядись, пусть в покоях отца зажгут камин и принесут два кувшина заветского, а вашим мертвяком я займусь. Обещаю, от него и костей не останется, не будь я победителем дракона! - выпалил он на едином дыхании и ободряюще улыбнулся сестре.
* * *
Брин, позёвывая, спустился за Харсом в замковые подвалы. "На крыс он, что ли, собрался охотиться", - подумал мальчик, когда Харс, вооруженный коротким мечом, приказал ему взять факел и следовать за ним. Но что поделать, такова доля оруженосца ("Факелоносца", - поправил себя Брин) - следовать за господином, даже в охоте на крыс.
В подвальных ходах стало заметно холоднее, чем было несколько часов назад, когда он чистил кладовую. Брин не успел толком обсушиться у камина в Зале воинов, как Харс пришёл за ним и потащил опять в эти подвалы. По крайней мере, холод напрочь выбил сонливость, но вот чихать хотелось нестерпимо, что Брин и сделал.
Харс мгновенно обернулся. Тускло блеснул в свете факела обнажённый клинок.
- Только ещё раз так попробуй, и сразу попадёшь на ужин мертвецу. - Угрожающе произнёс он.
- Живому, - злорадно ответил Харс. - Его тут недавно видели.
- Так чего мы сюда...
- Кончай болтать. Скорее всего, кроме крыс тут никого нет. Но нужно же проверить, а то никто в замке этой ночью спать не будет, по крайней мере, уж точно все... - Харс хотел сказать "бабы", но вовремя вспомнив уроки Мшистого Рана и то, что в число "баб" попадала и его сестра Гудрун, успел поправить себя, - женщины.
Теперь, узнав о мертвеце, Брин был настороже. Он нес факел, освещая шедшему впереди Харсу дорогу, а сам высматривал по темным углам, не прячется ли где мертвец. Брин очень боялся всякой нежити, однако перед девчонками любил храбриться, что, дескать, никакой нежити на свете нет, а если бы была, то он, Брин, знает заговор, которого она боится как огня. Но в свой заговор Брин верил ещё меньше, чем в несуществование самой нежити, поэтому теперь, когда он знал, что где-то рядом прячется мертвец, мальчик страшно трусил. Каждый посторонний звук мнился ему шагами мертвеца, а каждое движение тени, отбрасываемой огнём его факела... Тут фантазия Брину отказала, и он, на ходу сглотнув слюну, сделал за спиной фигу, как учила мать.
Вдруг нечто рыжее пролетело мимо охотников на мертвеца, едва не сбив Брина с ног. От неожиданности он уронил факел, и тот, упав на сырой пол, зашипел. Харс застыл на какое-то время, а затем с преувеличенным спокойствием поднял факел.
- Это всего лишь Крысий Рвач, - с едва уловимой дрожью в голосе сказал он.
Брин не ответил. Сердце стучало так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Харс протянул ему факел:
- Держи. Пошли дальше.
И они пошли дальше.
"Крысий Рвач. Крысий Рвач", - чтобы хоть как-то успокоиться Брин стал думать о коте. Несколько лет назад на ярмарке Леланд, старший брат Харса, купил бойцового кота. Неизвестно, с какой целью, может, хотел похвастаться перед друзьями, а, может, решил выиграть денег, выставив своего чемпиона. Однако кот, уже в замке, разломал клетку, в которой его держали, и сбежал. С тех пор его никто не видел. Однако у местных кошек стали рождаться рыжие котята, а в подвалах люди находили растерзанные крысиные трупы. Кот в одночасье стал легендой замка. Но всеобщим любимцем был один из его отпрысков - Красавчик Лис. Если Рвач держал в страхе крысиную вольницу под замком, то Лис не давал ей спуску на поверхности.
Размышления Брина прервал странный блеск под ногами. Мальчик остановился.
- Чего встал? - необорачиваясь, спросил его Харс. Но Брин не ответил. Он пристально рассматривал камни пола. Ага, вот опять блеснуло. Брин наклонился и поднял серый полупрозрачный камешек. "Наверно, такой же, как у Белки", - успел подумать мальчик, прежде чем чужая воля ворвалась в его мысли. Факел выпал из его рук в одну из луж, и последний свет угас в поземных ходах. Брин упал, увлекаемый тьмой.
* * *
- Хорошо, хотя и не сравнить с тем, что хранится в погребах королевского замка. Молодо. - Уверенно, как бы вынося вердикт, сказал Грассир, со смаком потягивая вино из бронзового кубка.
Бран обиделся на такие слова. Но былой авторитет старшего брата в купе с его неожиданным приездом пока не давали барону проявить свой несдержанный характер. Ну кто бы мог подумать, что посланником принца окажется именно Грассир, порвавший всякие отношения с семьёй ради непонятного служения одному ("Одной", - поправил себя барон) из Неназываемых? Барон смолчал. Дело, в которое его хотели вовлечь, кроме очевидных выгод, сулило не менее, а даже можно сказать, и более очевидные неприятности, при неудачном раскладе сопряженные с потерей всего - имени, земли и жизни. Поэтому барон пил своё вино, пытаясь, тем не менее, понять, чего ждать от человека, который более двадцати лет пропадал невесть где и был теперь скорее незнакомцем?
- Хгм... - прочистил горло Бран.
- Что брат? - усмехнулся, вроде бы переспросил, Грассир. - Надумал чего?
Ход, какой-никакой, а беседы, прерванный служанкой, принесшей кувшины с вином, так и не восстановился. Ни один из собеседников не решался вновь сделать первый шаг навстречу. Грассир оставил напускную непосредственность, с которой вошёл в эту комнату, сменив её многозначительным молчанием. А барон, в отличие от брата, не владевшей тонкостью дворового лицедейства, даже и не думал о том, исходя из положения: "Приехал - проси, а тянуть тебя за язык мне не к лицу".
- Видел твоего старшего, - попытался сделать новый заход Грассир.
- Ну и как он? - нахмурился барон. Леланд ещё по дедовскому обычаю был отдан ко двору одного из старых друзей-соратников буйной молодости Брана. Кловсой, в отличие от барона, не стеснялся близкого знакомства с королём, начавшегося аж в те времена, когда все они были молоды, а мир если и не лежал у их ног, то готов был уже пасть. Но битва при Кровавой разделила их судьбы. Кловсой заделался настоящим царедворцем, а Бран стал одним из многих провинциальных баронов, далёких от дел столицы и королевского двора.
- Они теперь с принцем друзья не разлей вода. С чего так не ведаю, но и на охоту выезжают вместе и по девкам тоже, да и перья старого дурака Шлюса треплют с завидной наглостью.
"Зачем он так?" - раздражённо подумал барон. - "Будто я не понимаю, что Леланд - залог моего участия. А назвать Шлюса дураком? Будь королевский советник таковым, не шла бы речь о мятеже".
- Это хорошо, - Бран от волнения затеребил ус. - Хорошо... Однако, поздно уже, - сказал он, решительно, аж сам испугался, хлопнув по столу. - Будь пока моим гостем, Грассир. Я дам ответ в ближайшие дни.
- Два дня, - Грассир наклонился в его сторону, буравя взглядом, - два дня... брат. Мой путь зовёт меня дальше. Надеюсь, твоё благоразумие не подскажет иного выхода, как быть с нами. Королевству нужен король. Подумай. Твой сын будет с принцем при его взлёте ("И падении", - с горечью подумал Бран), и как встарь члены нашей семьи будут сидеть по правую руку короля, что ты знаешь, сулит не только большую честь.
"Что угодно, но только не честь", - с ещё большой горечью подумал барон. - "Один лишь Простодушный Насстон не запятнал своего имени, будучи десницей короля". - Но согласился:
- Два дня.
* * *
Харс обернулся на звук упавшего факела и, прежде чем свет угас, заметил оседающего на пол Брина. Харс застыл в темноте, ожидая какого-нибудь подвоха, вплоть до атаки мертвеца. Но тут оруженосец засопел, явно предавшись сну. На ощупь приблизившись к спящему, Харс несколько раз ткнул его концом сапога: "Эй, парень, вставай". Но тот знай себе посапывал. По идее, надо было бы дотащить нерадивого до лестницы, но были две причины, почему Харс не стал этого делать. Во-первых, направление на выход он помнил смутно, и найти его в темноте, представлялось проблематичным, особенно связавшись с обременительной ношей. Во-вторых, он посчитал, что ничего со спящим не случится, да и оставить его до утра дрыхнуть в сырых подземельях, казалось Харсу достаточным отмщением за сомнительное удовольствие выбираться в темноте и в одиночку. Однако положение сеньора обязывало, и он решил: "Вернусь, вытащу". Он даже не подумал, чем может обернуться для его оруженосца лежание на холодных камнях сырого подземелья. Так что, оставив Брина, Харс, одной рукой держась за стену, а в другой сжимая рукоять обнажённого меча, осторожно двинулся в направлении обратном тому, откуда они пришли.
Замок баронов Хорсасских стоял на скальном основании. Игра природы создала под ним ряд пустот, которыми строители воспользовались в своих интересах - их превратили в кладовки и прочие потребные в хозяйстве помещения, но именно поэтому ходы меж ними не имели никакого плана. Передвигаться под землёй было возможно, только ориентируясь на знаки, выбитые на стенах. Неудивительно, что Харс, потерявший в темноте направление, вместо того, чтобы выйти к лестнице, наоборот углубился в этот естественный лабиринт.
* * *
Выпроводив брата, барон вернулся за стол, погасил свечу и задумался. Остатки солнечного света из последних сил дотягивались до узкого окна, и комната быстро погружалась в полумрак, разгоняемый разве что ленивым огнём из глубины камина.
"Союзники ненадёжны. В случае неудачи принцу есть куда бежать, так что не стоит на него особо надеяться. Жрецы Неназываемой - их цель и сила неизвестны. Бароны - тут каждый ищет свой интерес. А в противниках у нас не кто-нибудь, а Шлюс, примеряющий на себя корону и держащий в кулаке выжившего из ума короля. Казалось бы, нет за ним реальной силы, а только вот мелкопоместные бароны встанут за него горой. Неудивительно, успел он их прикормить за королевское-то золото. Так что кое-какая армия у Шлюса есть. Каша заварится, не расхлебать. Отсидеться в стороне? Стены крепкие, людей хватает. Но Леланд в руках "союзников", это раз, не примкнув ни к одной из сторон, я окажусь один против всех, это два", - на удивление барону мыслилось легко и чётко, как в старые добрые времена. В животе заурчало. "Побери Неназываемые, за этими делами даже не поужинал. Позвать что ли?", - подумал барон. Встал, покачнувшись - давало знать выпитое, - и вышел из покоя в коридор.
Странно, но поблизости не было ни одного слуги. "Надо бы всегда держать одного у дверей, а то бегай, ищи их", - проворчал Бран и с тяжёлой поступью направился в сторону лестницы, чтобы спуститься к замковой кухне.
* * *
Харс потерял чувство времени. Сколько он уже блуждает во тьме? Холод подземелья начал пробирать его. Незаметно подкралась усталость и словно повисла на плечах. Ножны упорно били по ногам, и Харс отцепил их. Но рука быстро отяжелела, а пальцы, распухшие от влаги и холода, уже едва слушались. Голову клонило к земле, хотелось упасть и заснуть. "А не заколдован ли я?", - вспомнив участь своего оруженосца, подумал Харс. И настолько его поразила догадка, что он вздрогнул и выпустил ножны с мечом из рук. Они с глухим ударом упали на каменный пол. Что-то резко пискнуло и проскочило мимо Харса, задев его ногу. Крыса? Он напряг слух и уловил негромкое, но постоянное шуршание во тьме. Крысы. И много. Харс не боялся крыс... при свете, но в темноте... Кто знает, на что способны они в темноте? Мелкая дрожь пробежала по спине. Харса охватила паника. Схватив ножны, он поспешно начал отходить, неосторожно наступая на крысиные тельца. Чудом не подвернувшись на них и заполучив несколько болезненных укусов, он убрался как мог дальше от злополучного места.
Харс бессильно прислонился к стене. Отчаянье накатило, выжимая из лёгких воздух, и, едва-едва не преодолев волнорез тупого упрямства, опало, оставив на душе опустошенность. Тело ломило, укусы кровоточили и болели, словно пронзаемые множеством иголок на каждый глухой удар сердца.
* * *
- Что?! Нежить в моём замке?! - орал срывающимся голосом барон. И было неясно то ли он разъярён, то ли страшно испуган. Служанки жались по стенам кухни, некоторые залезли под столы, пытаясь спрятаться от взгляда обезумевшего Брана. А тот, брызгая слюной, махал руками и костерил на чём свет стоит и богов, и неназываемых, и слуг, и соседей-баронов, и короля, и своего сына, в общем, всех напропалую, словно известие о живом мертвеце прорвало плотину сдержанности, и вся горечь и злоба, копимые годами, выплеснулись наружу вместе с непотребными словами.
Глаза барона начали наливаться кровью, и стало ясно, что от сквернословия он сейчас перейдёт к слепой ярости смертоубийства, когда из-за его спины вынырнул Безухий Магни и врезал со всей силы барону под дых. Тот согнулся, хватая ртом воздух, и осел по стене пол, а Магни, схватив со стола полный кувшин, вылил его на голову барона. Свидетели в немом ужасе смотрели на поверженного барона, с которого, словно кровь, стекало тёмно-красное вино.
Едва барон отдышался, как поднял голову. Если бы не слипшиеся борода и волосы, закрывавшие более половины его лица, то, возможно, кто-то бы и заметил по глазам, что ярость барона истощилась. Но этого не произошло, и потому относительно спокойное, но хриплое "Все вон!", вывело женщин из столбняка и, словно осенний ветродуй палые листья, вымело из кухни. Остался только Безухий Магни, жадно приложившийся к кувшину с остаткам вина, да ещё в кухонном дверном проёме мялись двое парней из ночной стражи. Барон повернул голову в их сторону, и, пытаясь подняться, так зарычал, что доконал-таки в тех двоих остатки мужества, и парни, едва не сверкая пятками, поспешно ретировались.
Встав на ноги, с трудом сохраняя равновесие, Бран подошёл к бочке с водой и склонился над ней так, словно его вот-вот стошнит. Но нет. С шумным плеском окунувшись, он, вынырнул, отфыркиваясь и, как отряхивается собака, несколько раз мотнул головой. Словно через силу, выпрямившись, барон отвёл с чела мокрые пряди волос и, подняв глаза, столкнулся с тревожным взглядом ветерана. Барона неожиданно разобрал смех. Словно антипод вопля баньши, коридоры замка огласил его неудержимый хохот.
Хлопнув Магни по спине, Бран подтолкнул его к выходу со словами: "Пойдём, разберёмся с этой нежитью". Но на выходе, они почти столкнулись с замковым управляющим.
- Ты что же за порядком не следишь, а? - скорчив зверскую рожу, гаркнул на него барон. - Отчего у меня под замком нежить бродит, а девки дворовые воют, дела хозяйственные забросив?
- Так ночь на дворе, - вытянув в удивлении и без того лошадиное лицо, попытался оправдаться Ран.
- А мне хоть бы день! Чтобы, когда вернусь, все в обе ноздри сопели! Понял?!
- Понял, - потупив глаза, буркнул управляющий.
- Пошли, - сопроводив ещё одним чувствительным хлопком по спине, обратился барон к Магни. - Возьмём пару парней поспокойней и вытурим эту нежить ко всем Неназываемым из моего замка.
* * *
Словно что-то подтолкнуло Харса изнутри, и он, с трудом приподняв отяжелевшие веки, обратил взгляд в непроницаемую тьму. Через некоторое время глаза попривыкли к ней, и Харс различил, как сверху струится едва уловимый свет. Подняв голову, он заметил на пещерном своде небольшое отверстие, сквозь которое виднелся бледный край луны. Харс огляделся. Из подернутой лунным светом тьмы выступали неясные очертания каких-то предметов. Среди них выделялся особенно громоздкий, вроде алтаря (о них Харс имел представление лишь понаслышке), камень. Рука лунных лучей, оглаживая края, вот-вот была готова подхватить и вознести его над чернотой в серебряном сиянии. Харс зажмурился, ибо, опережая воображение, лунная рука и в самом деле выхватила поверхность камня, обратив её словно мановением волшебной палочки в блестящую водяную гладь.
Харс перевалился с бока и, став на колени, подполз к алтарю. Серебро поверхности, словно через невидимые трещинки, утекало внутрь камня, проявляя их. И Харс увидел, что не трещинки то, а руны. Как бы он хотел прочесть их! А тайна неумолимо исчезала, вместе с лунным серебром. Но вот в голове, спасая его от отчаянья, зазвучал голос. Харс готов был поклясться, что не знает языка, на котором говорило неведомое существо, но, тем не менее, понял его. Голос звучал почти бесстрастно, но каждое слово падало, как капля расплавленного свинца, в душу, оставаясь там навсегда:
Падёт звезда,
Проснётся ночь,
И свет смешается со тьмой.
Драконы примут смертный бой,
Верни звезду,
Ночь упокой.
Последние капли серебра исчезли, и Харс, словно надломился в нём внутренний стержень, обессилено повалился рядом с алтарём. Почти в бреду уловил он глазами видение склонившейся над ним женщины с кошачьей головой. И снова тьма взяла вверх над ним.