Приветствую тебя мой возлюблейнейший брат. Давно мне не представлялось случая написать тебе, но поверь, на то были причины о коих я тебе расскажу ниже. Это послание, как и все преведущии, записано с моих слов верным и преданным мне секретарём Гуго из Руана так как целиком и полностью занятый ратными подвигами во славу Англии и господа нашего Иисуса Христа, у меня совершенно нет времени заниматься письмом. Тебя же прошу немедленно по получению этого послания принять все меры по скорейшей исполнению моей просьбы, ибо здесь стоит вопрос не просто о моей судьбе и судьбе моей страны и моих подданных, но, что немаловажно, и вопрос чести.
Как известно в Иванов день лета 1190 от Рождества Христова наше доблестное крестовое воинство отправилось в поход для освобождения Святой земли из лап осквернивших его безбожных сарацин. Спустившись по Роне, через Марсель, Геную, Рим, Батерун, Байи, Неаполь и Салерно мы вскоре достигли Мессины. Славный город находится под владением сицилийского короля Танкреда, не менее славного парня. Здесь мы нашли весьма радушный приём как со стороны горожан так и королевского двора. Нам были оказаны почести приличествующие нашей монаршей особе. Однако, как не прискорбно, но за несколько месяцев пути мы понесли определённые издержки, что неизбежно при таком количестве солдат и свиты, и расходы всё увеличивались. Несмотря на то что мы напрягая все силы свои и наших подданных набрали на поход более 100 тысяч фунтов серебра и золота средства эти со временем исчерпались. Не нужно забывать и о конфузии в Марселе, когда флот, набранный нами на севере, пропал, и ходят слухи, что он был разметён штормом у берегов Испании, и нам пришлось заново набирать эскадру, которую удалось собрать в количестве более ста кораблей. Скажу тебе, что даже сам наш венценосный брат и друг Филипп-Август не смог набрать и половину такого флота, хотя он и известный скряга. В Неаполе же к нам присоединилась наша матушка Элеонора Аквитанская с сестрой нашей Иоанной и мой невестой Беранжерой, и не мне тебе рассказывать как расточительны бывают женщины особенно в окружении множества столь славных рыцарей на которых наши дамы изо всех сил старались произвести впечатления. В Мессине нам предстояло переждать период осенних бурь. Вместе с королём Танкредом мы часто скрашивали вечера за кружкой доброго эля и игрой в кости. Игра в кости любимая игра нашего воинства и я, не боясь показаться нескромным, скажу - не последний игрок в неё. Ты помнишь как я ценю эту благородную игру настоящих мужчин, в которой только и можно узнать истинного рыцаря и бойца, человека готового рисковать, поставить на кон всё, и либо проиграть, либо выиграть. Только такой и бесстрашен в битве. Король Танкред оказался именно таковым. Мы бились, не щадя ни своих карманов, ни чужих, и увы удача не всегда сопутствовала мне, - но так бывает брат мой Иоанн, когда выиграешь, когда проиграешь, - мне пришлось пожертвовать всеми имеющимися у меня в наличие драгоценностями, в том числе невесты и матери, чтобы расплатится хоть с частью долга; у меня остались только мой меч и конь, и клянусь я бы пожертвовал и ими, если бы не данный обет и меня не ждала дорога в Палестину. Но долг чести нужно платить и нам пришлось задержаться на Сицилии на некоторое время.
Мы, наш достославнейший брат, никогда не забудем, как вы набрали необходимые 20 тысяч унций золотом и отправили их нам. Покрыв этот долг, мы, наконец, с чистой совестью, могли отправиться в наше дальнейшее плаванье. После нескольких недель пути мы прибыли на остров Кипр, нашей последней остановкой перед землёй обетованной. Ты не представляешь как возрадовалось сердце наше и наших доблестных рыцарей при одной мысли, что ещё немного и нашему взору предстанет земля которой касались ступни Господа. Эту радость не смогло омрачить даже известие о гибели нашего венценосного собрата выбравшего, как и мы, путь Креста, Фридриха Рыжебородого. Думаю, что брат наш Фридрих сейчас счастливее всех нас и восседает рядом со святыми в раю, ибо нет большей чести, чем погибнуть в бою во славу нашей веры. Здесь же на Кипре мы встретились с Гвидо Лузиньянским, королем Иерусалимским, которого сарацины, это истинное наказание божье, во главе со своим предводителем Саладином, лишили престола и теперь он вынужден скитаться без короны и родины, с печалью в душе. Король Иерусалимский оказался не менее замечательным парнем, но, увы, склонным к меланхолии, (что впрочем, оправданно в его обстоятельствах) и мне пришлось буквально развлекать его целыми днями, чтобы он окончательно не впал в глубокую депрессию. Я конечно не великий психолог, но на мое счастье Гвидо (а теперь мы звали друг друга просто по именам: Гвидо и Ричард) оказался неплохим игроком в кости и мы до утра проводили время в увлекательных баталиях. Уже довольно скоро грустные мысли его рассеялись и к нему окончательно вернулось благосклонное расположение духа. Но, к сожалению, я проиграл ему 100 тысяч бизантов и конечно я никак не мог уехать не расплатившись с долгом. Увы, на тот момент я уже не имел ни гроша от тех денег, что ты прислал мне и я был вынужден повторно отправить тебе просьбу о помощи.
Брат мой Иоанн, - не устану повторять! - ты совершил подвиг сродни тому что совершают наши рыцари покинув свою родину отправившись в эти пустыни. Ты довольно быстро набрал необходимую сумму и с самым быстроходным кораблём под надёжной охраной отправил её к нам. В своём письме ты выражал озабоченность такими расходами, но я хотел бы сказать, что деньги эти пошли на спасение ближнего, - и разве же мы не христиане, - и они не пропали даром: Гвидо купил себе остров, на котором мы так неплохо проводили время, и который ему понравился, у императора Константинополя себе во владение и теперь он, как и подобает монарху, имеет королевство и подданных. Мы же продолжили свой путь и вскоре присоединились ко всему христианнейшему воинству собравшемуся под стенами Аккры, где меня давно дожидался король французский Филипп-Август, третий глава нашего крестового похода, - ты знаешь Филиппа не хуже меня и хоть мнение твоё о нём весьма высоко, не могу не отметить, что друг наш чертовски скучноват и к тому же совсем не играет в кости. Однако же здесь собрался весь цвет рыцарства и под Аккрой бог показал нам своё расположение: город сдался и мне просто дьявольски (да простит меня Господь за это невольное богохульство) везло в кости. И Леопольд Австрийский, и Конрад Монферратский, и Филипп Фландрский, и даже Генрих Шампанский, как и многие другие достопочтенные синьоры и пэры, продувались мне по несколько раз подряд за вечер. Уже через неделю многие из них со своими отрядами были вынуждены поступить ко мне на службу либо поиздержавшись, либо в счёт долга...
Брат мой Иоанн вот уже почти год мы находились в плаванье, за этот срок прошло много событий: серьёзно заболел и отправился домой король французский Филипп, не могу сказать, что я особо горевал об этом зануде, но силы наши с уходом его армии ослабели. Те кто ещё недавно набравшись эля потрясал мечом - "На Иерусалим!" - потянулись домой. Синьоры же Средиземноморья, как называют рыцарей Сирии и Палестины, скорее похожи на юристов чем на рыцарей, постоянно проводят время в спорах о своих правах и привилегиях и никак не могут решить, кого они хотят видеть своим сюзереном: кто Гвидо Лузиньянского, кто Генриха Шампанского... К тому же проигравшись один раз в кости больше предпочитают за стол не садится. Ну разве можно что-нибудь с такими достичь?!.. Деньги кончились, армия потихоньку разбегалась; Саладин избегая больших сражений, носился со своей грозной армии вокруг нас словно волк вокруг добычи, мощные стены Иерусалима без осадных орудий и крепкого войска были нам не по зубам. Где помощь папы римского, где византийцы?.. Так и не дождавшись от них никаких известий я был вынужден вдвоём с моим верным Гуго отправится домой.
Рассказ мой подходит к концу, ты не представляешь как часто в последнее время я вспоминал о тебе брат мой Иоанн, о холмах нашей родной Англии в которой мне удавалось бывать не так часто, вспоминал и письма твои об опустевших полях, обнищавших крестьянах, об оскудевший торговли из-за налогов и податей, и сколько раз я обещал себе, что вернувшись немедленно займусь восстановлением нашей во истину прекрасной страны. Да, думал я, к чёрту войны, к чёрту подвиги, возможно господь не хочет больше крови, поэтому и не удалось нам вернуть Иерусалим... При каждой мысли об этом я всё больше пришпоривал коня, был готов нестись без сна и отдыха круглые сутки. Путь мой лежал через владения герцога австрийского Леопольда, того самого, с которым я познакомился под Аккрой и до сих пор не рассчитавшегося за свой проигрыш. Герцог принял меня весьма радушно и попросил у меня возможность отыграться. Разумеется я не мог отказать достойному рыцарю... Увы брат мой я проигрался в пух и прах не имея в кармане даже денег чтобы заплатить за чёрствую корку хлеба. Леопольд Австрийский не только отыгрался, но и выиграл весьма значительную сумму: на данный момент я должен ему порядком 150 тысяч серебряных марок.
Иоанн, брат мой, прошу, как можно скорее отправить мне эти деньги. Я знаю из твоих прошлых посланий, что денег в казне почти не осталось и поступления от налогов и пошлин становятся с каждым годом всё меньше, но приложи максимум усилий, бери у прелатов серебро и золото, одалживай у евреев и ломбардцев, пусть бароны потрясут своей мощной, не ограничивайся ничем, используй любую возможность, предлагай любые заклады, со всеми рассчитаемся потом... Ты знаешь, что я не могу уехать отсюда, ибо долг этот будет висеть на моей совести тяжким грузом. Жду от тебя известий, пиши как можно чаще, до тех пор остаюсь гостем нашего любезного хозяина герцога австрийского Леопольда.
Твой брат Ричард, король Англии, герцог Нормандии, герцог Аквитании и прочее, и прочее