Туча Макс : другие произведения.

Пять с половиной

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ...Самая яркая, самая депрессивная, самая незабываемая история моей жизни. История - размером в пять с половиной лет. История - заполненная дорогами, вопросами без ответов, шумными компаниями. История с сильными и легкими наркотиками, с грубым и нежным сексом, со старым добрым рок-н-роллом. История о поиске смысла, о предпринятых попытках постигнуть подлинное содержание своего собственного "я". История - о любви и ненависти......

   0x01 graphic
  
   Людям, оставившим след в моей жизни, посвящается...
  
  
  
  
   Жил-был дурак. Он молился всерьез
   (Впрочем, как Вы и Я)
   Тряпкам, костям и пучку волос --
   Все это пустою бабой звалось,
   Но дурак ее звал Королевой Роз
   (Впрочем, как Вы и Я).
  
   О, года, что ушли в никуда, что ушли,
   Головы и рук наших труд --
   Все съела она, не хотевшая знать
   (А теперь-то мы знаем -- не умевшая знать),
   Ни черта не понявшая тут.
  
   Что дурак растранжирил, всего и не счесть
   (Впрочем, как Вы и Я) --
   Будущность, веру, деньги и честь.
   Но леди вдвое могла бы съесть,
   А дурак -- на то он дурак и есть
   (Впрочем, как Вы и Я).
  
   О, труды, что ушли, их плоды, что ушли,
   И мечты, что вновь не придут, --
   Все съела она, не хотевшая знать
   (А теперь-то мы знаем -- не умевшая знать),
   Ни черта не понявшая тут.
  
   Когда леди ему отставку дала
   (Впрочем, как Вам и Мне),
   Видит Бог! Она сделала все, что могла!
   Но дурак не приставил к виску ствола.
   Он жив. Хотя жизнь ему не мила.
   (Впрочем, как Вам и Мне.)
  
   В этот раз не стыд его спас, не стыд,
   Не упреки, которые жгут, --
   Он просто узнал, что не знает она,
   Что не знала она и что знать она
   Ни черта не могла тут.
  
   ДУРАК (Киплинг Р.Д.)
   "...As time passes, things change every day, but wounds, wounds heal, but scars still remaining the same..."
   Eminem fr. Sia - Beautiful Pain
   ***
   "..I`ve never matter hurt you, I`ve never matter make you cry, but tonight I`m cleaning out my closet..."
   Eminem - Cleaning out my closet
   Давайте сразу расставим все точки над "i". В силу своей глубочайшей разумности, природа позаботилась о том, чтобы жизнь в равных количествах вместила в себе взлеты и падения, встречи и расставания, любовь и ненависть, добро и зло, верность и предательство. У каждого из нас своя правда, свой собственный взгляд на вещи, своя история. Как любой человек, чья душа не позволяет ему делать людям больно, я вытрусил из моей дорожной сумки жалкие и бессмысленные осуждения, глупые обиды, холодную и расчётливую месть. Никакого негатива. Стрелки тикают, Земля описывает круг от Гринвича до Гринвича, все вокруг меняется. Раны способны затягиваться, пламя имеет свойство гаснуть, клетки организма продолжают обновляться.
   Старый мир рушится, рождая на обломках новую действительность, без предварительных чертежей и зарисовок. И однажды теплым летним вечером наступает момент, когда проигранная сотни раз, затертая до дыр пластинка начинает звучать по-новому. Это шокирует, словно удар грома и вспышка молнии в солнечный летний день. Эмоции хватают тебя стальной хваткой за воротник, заставляя застыть посреди ночной дороги на слегка освещенной улице. И, медленно оборачиваясь, так словно стараешься не выдать своей неуверенности, приветливо киваешь прошлому, принимая его как своего друга, как равного, как неотъемлемую часть самого себя.
   Вот он, так называемый момент истины. Момент, когда наступает пора очистить этот старый, покрытый плесенью шкаф на семи замках, именуемый душой. Навести порядок на его полках, смахнуть пыль с дубовой древесины, отремонтировать обвисшие петли. Принять все как было, сделать уверенный и твердый шаг навстречу новому счастью, новому горю, новым победам, новым поражениям. Оставить за кадром жалкие и безуспешные попытки изменить людей, изменить ситуации, изменить варианты развязки.
   Я - это прошлое, сотворившее меня. Я - это настоящее, ведущее меня вперед. Я - это будущее, ждущее меня за углом.
  
   Макс Туча
  
  
  
  
   Часть 1. #Любовь_ живет_три_года и немного больше...
  
   Вступление
   "Your own, personal Jesus. Someone, to hear your prayers. Someone who cares ..."
  
   Depeche Mode - Personal Jesus
   В общей сложности мужчины делятся на три типа: умеющие слушать, умеющие красиво говорить и те, кто так и не научился ни тому, ни другому. Находясь в здравом уме, я не стану тратить Ваше драгоценное время, задерживая свой рассказ на последних, отдавая себе отчет в том, что нет читателя, у которого "не умельцы" вызовут хоть каплю живого интереса.
   Второй тип. Неукротимые создания, полные амбиций и неиссякаемого вдохновения. Они правят современным миром, водят дорогие суперкары, ведают о самых последних новостях. Если уже вдаваться в подробности, чаще всего именно они тот один процент населения, который их и создает. Но как бы все красиво сейчас не прозвучало, как бы не была насыщенна их жизнь, в каком бы розовом свете ее не преподносили, в одно мерзкое, дождливое утро, в покрытой мраком комнате, наступает момент просветления. Момент, когда на одной из сессий у психотерапевта, берущего минимум от ста условных единиц за час своего молчания, они осознают насколько все окружающее в пространстве и времени покрыто вуалью скуки и однообразия.
   Бегло пройдясь по не главным двум пунктам, остановимся на первом и самом важном. О да, мужчины умеющие слушать - это незаменимые экземпляры, представители голубых кровей, вымирающий вид, не занесенный в красную книгу. Таких как они любят женщины, с ними считаются все типы мужчин, от их компании не отказываются короли.
   Они готовы слушать Вас в любое время дня и ночи, в любой день недели, при любом настроении. Им можно не бояться доверить самые темные стороны Вашей души, показать шкаф, забитый до отказа скелетами, впустить в мир, в который нет доступа ни родным, ни близким людям. И можете быть полностью уверенными в их верности, в их умении хранить чужие тайны, в молчании, в искренности. Они не тот тип людей, которые станут перебивать Вас, со своими тупыми советами в самый неподходящий для этого момент. Эти парни не посмеют осуждать, не взирая на то, сколько дерьма Вы успели наделать. Никогда не станут кривить своим лицом, вызывая в организме приступ антипатии от похождений Вашей личности. Они будут просто сидеть рядом, молча слушать, впитывая каждое Ваше слово.
   Именно к такому типу мужчин относится мой старый и надежный друг - мистер Джек. Джека знает каждый. Джека любят все. Король вечеринок, номер один на любых мероприятиях, лекарство от скучных и невыносимых собеседников, антидепрессант и успокоительное, перспективный и незаменимый. Он съел собаку в вопросе "истинного качества", его вкус строг и изящен, он производит фурор на публике, он присваивает себе все овации.
   В его обществе Вам выпадает уникальная возможность говорить на любые темы, обсасывать любые сплетни, любые секреты, любые новости. Он выслушает о Ваших изменах жене, о ее изменах Вам, помирит с другом или подпишет акт перемирия с Вашим врагом. Блондинка за соседним столиком или брюнетка за барной стойкой? Он поможет наладить контакт с обеими. Вам одиноко и вечер обещает примитивное пьянство? Он составит Вам компанию. Он здесь, он там, он всюду. Он Ваш скромный слуга, он ощущение блаженства, которое испытываешь, обувая свои старые поношенные туфли, он мил и добродушен.
   Джек прекрасен. Джек звезда Голливуда, Джек звезда глянца, Джек звезда подростков-неудачников, Джек звезда рок-н-ролла. Его строгость, его постоянность, его огранка, его аромат сводят с ума. Одних он вдохновляет на подвиги, для других служит музой. Он - мистер Джек, мать его, Дэниелс!
   Тщательно подобранный в своих пропорциях коктейль из похоти, разврата, блуда, осколков счастья, разбитых сердец, несбывшихся желаний, настоянный в дубовых бочках времени и поданный вам в охлажденном виде с кубиками льда от вашего сердца. И если Господь Бог послал на землю Иисуса, то господин Люцифер отправил нам мистера Джека. Темного демона, элегантно одетого в галантный черный смокинг. Демона, знающего все Ваши тайны, все Ваши изъяны, все Ваши грехи. Он Ваш лучший друг, он Ваша жена или подруга, он Ваш старший брат и соратник. И не дай Бог, Вам, однажды испытать на себе весь его шарм. Он отнимет у Вас все. Его талант велик, тарификация за оказанные им услуги слишком высока.
   Впервые жизнь свела нас, когда закрутилась вся эта история. Самая яркая, самая депрессивная, самая незабываемая история моей жизни. История - размером в пять с половиной лет. История - заполненная дорогами, вопросами без ответов, шумными компаниями. История с сильными и легкими наркотиками, с грубым и нежным сексом, со старым добрым рок-н-роллом. История о поиске смысла, о предпринятых попытках постигнуть подлинное содержание своего собственного "я". История - о любви и ненависти.
   И вот перед вами стоит парень, только начавший свою карьеру, встретивший ту единственную, только начинающий ощущать жизнь по-настоящему, но уже успевший облажаться по полной программе.
   И как бы не было все завуалированно, как бы красноречиво не выражался рассказчик, насколько бы не было восхитительно название, и какой красивой не была бы обложка - впереди вы поймете, что любой рассказ, любая повесть, любой роман, любая книга всегда об одном и том же.
   Обычная история о том, как однажды один мальчик встретил одну девочку.
  
   ***
   "...Just when the things weren't right
   Doesn't mean they were always wrong..."
  
   Tommy Lee - Home sweet home
   "Все возвращается. Нужно провериться у зубного. Хотя очень странно, зуб не болит, но этот дискомфорт портит весь мой милый сон. Сон. Неплохо было бы лечь сегодня пораньше. Вообще, пора слегка остепенить себя. Это не дело, возвращаться домой каждый раз под утро, спрятав свои глаза за солнцезащитными очками. Ваха зовет в новый клуб. Интересно, как правильно произносить его название? ТоГо или ТуГоу? Того, кажется, это страна в Африке. Африка. Как же давно я мечтаю там побывать. С моей профессией это вполне реально, но хочется все же, провести там отпуск. Отпуск. Я слегка засиделся на одном месте, думаю, настало время звонить в компанию. Хотя нет. Все же на дворе лето. Дождусь уже прихода осени, а там можно паковать чемоданы. Не люблю холод". - Думаю я и, направив взгляд на настенные часы, отслеживаю движение красной секундной стрелки на черном поле циферблата, медленно попивая слегка охлажденное светлое пиво.
   - Я вижу холод в твоих глазах...
   "Глаза. Какие очки больше всего мне подойдут? Ray Ban - классика. Смотрится всегда. Prado - не больше, чем пафос. Police раздражают меня своим названием. Вопрос цены - дело второстепенное. Цены. Кризис задел все на своем пути. Говорил я им не брать этот кредит, теперь пускай молятся, чтобы он сам себя оплатил. Я, кажется, просил счет?".
   Одновременно с появлением этой мысли голове, я вижу, как секундная стрелка выходит на новый круг, выставляя часовую и минутную в положение трех часов дня. Внутри пусто. Никого кроме меня, Марины и странной парочки за соседним столом. Почему странной? Потому что парень сидит уже больше минуты, закрыв глаза руками и надув щеки, делает губами движение "рыба глотает воздух", а девушка монотонно макает картошку фри в бокал с пивом, а затем в посуду с кетчупом.
   Работает кондиционер. Прохладно. Я осматриваю заведение. Типичная наливайка, оформленная с ностальгией по СССР, с запахом пережаренных сухарей, с хамовитым персоналом, и постоянно подбуханным бармэном. Одно бессмертное правило успеха, одно объяснение вечерней клиентуры - максимально низкие цены на разбавленное спиртное в самом центре Одессы. Лично меня, такие богадельни угнетают. Единственная причина, почему я нахожусь здесь, это необъяснимая любовь Марины ко всему, что связанно с Совком, начиная от песен Аллы Пугачевы и заканчивая вот такими пивнушками с отвратительным пивом.
   - Почему ты молчишь?...
   "Молчание. Как же мало его осталось в этом мире. Дар, подаренный человеку, как обычно, затоптан человеком в грязь. Если идти сегодня в клуб, тогда надо купить крем для белых туфель. А может лучше обуть кеды? И снова пьянка. Господи, сколько же можно? Точно, сколько можно топить свою жизнь в ее болоте? Нравится тебе такая жизнь - пожалуйста! Зачем меня в нее втягивать? Хотя знаешь, твоей подруге я бы показал, насколько длинной может оказаться июльская ночь. Как ее зовут? Аня? Нет. Яна? Тоже вроде не то. Помню три буквы. Поле чудес. Юля? Точно! Пиздец, еще и живет за пару сотен километров от тебя. В Одессе не могла найти? Бывшая твоя, та хоть местная была. Голос у нее приятный такой, личико милое, фигура шикарная, еще и на экономическом факультете училась. Ты ушла к ней от меня, а она прибежала ко мне. Смешно. Сколько мы с тобой уже вместе? Три? Нет! Четыре года. Время бежит. Точно - "Time"! Все не мог вспомнить название этой песни с альбома "Dark Side of The Moon". Как же изумительно она звучала на новых мониторах. "Pink Floyd" - это нечто. Раньше я не понимал их музыку. Меня удивляло, как отец может часами такое слушать".
   Отбивая ритм под столом, перевожу взгляд на улицу за прозрачным стеклом. Динамично. Рассматриваю так званных "промоутеров" мобильной связи, мимо которых, проскальзывают сотни или может быть тысячи прохожих, оставаясь равнодушными к "самому горячему предложению этого лета". Синий трамвай закрывает мне обзор, совершая незапланированную остановку на загоревшийся перед ним красный свет светофора. Делаю глоток пива.
   - Ты меня слушаешь?...
   ""Money". Отличный трек. Безупречное соединение звука игральных автоматов и гитары. Гитара. Ты еще не знаешь, что мы сломали твою гитару. А мне даже жалко не было. Она меня угнетала. Что это вообще за место? Здесь ужасно отвратительное пиво! Ах, ну конечно, простите, пожалуйста, тебе же здесь нравится. Я хочу курить. Какого черта? Куда подевались все пепельницы? Зал для некурящих? Конечно, любимая моя, я же бросил. Конечно, только ради тебя. Пачка из кармана не выпирает? Нет. Отлично. Где этот счет?!".
   Руки передвигают наполовину полный бокал с места на место, стараясь загородить, мокрым от конденсата стеклом, вид моей собеседницы. Настроение хорошее, летнее, расслабленное.
   - Что происходит, объясни мне?...
   "Финансовый кризис. Война в Ираке. В Штатах чернокожий президент. Я видел это только в какой-то комедии. Света звала в кино. Куплю билеты на последний ряд. Техника у нее сумасшедшая. Интересно, кто ее научил? В прошлый раз я думал, с ума сойду. Видишь. А ты не хочешь этим заниматься. Говорил тебе, что есть другие девушки, а ты мне не верила. Блять. Где этот счет?" - Продолжая дергать под столом ногами и крутясь во все стороны, думаю я.
   - У тебя кто-то есть...?
   - Есть.
   - Что? Кто она...?
   "Надену серую рубашку поверх белой футболки с надписью "Ненавижу Дом-2". Может, еще на пляж успею сходить. Погода просто шепчет! Оля писала "жду на центральном", Вика прислала SMS "на правом без тебя скучно". Пойду на левый. Слишком много девушек для одного дня! Господи, что же все-таки делает этот придурок? ". - Думаю я, не спуская глаз с парня и девушки за соседним столиком. Парень наконец-то убирает руки со своего лица и сдувает свои щеки. Почему-то у меня весь этот процесс вызывает сказочное облегчение, как если снять с ноги обувь на два размера меньше.
   "Где этот счет? Что же это за место? Кот (один из моих товарищей, с которым я взял за привычку зависать в последнее время) тоже в клуб хочет. Говорит, "Оля с подругой будет, хорошенькой, оттянемся". Воодушевляет. Шорты или джинсы? Лучше джинсы, не хочу, как в прошлый раз, стать ужином для комариного семейства. Тупая идея - пить перед тем, как идти в ночной клуб. Хотя, если только шампанское, то можно. Кот любитель такого отдыха". - Думаю про себя, а сам выгляжу как первоклассник в ожидании перемены.
   - Кто она...?
   - Официантка.
   "Официантка. Неплохая девочка. Где счет? Это становится невыносимым. Все же Ray Ban - лучший из вариантов. Не хочу изменять стилю. А может, ну его к черту этот клуб? Все по стандартной схеме: студия, алкоголь, такси, клуб, девочка у барной стойки, опять такси, опять студия, неплохой секс, такси, дома собака. Нужно корм купить. Ну что ты так смотришь? Да, я сплю с другими! Ты думала, секс раз в неделю этого для меня будет достаточно? Минет, ты делать не хочешь, одна неизменная поза, голова у нее болит или Юля настроение испортила... Мне не пятьдесят! Мне двадцать один! Кстати, оказывается, Вин Дизелю исполнится пятьдесят через пять лет, отлично выглядит! Может и мне в спортзал? Хотя кого я обманываю? Вчера смотрел отличный сериал с Дэвидом Духовным - "Блудливая Калифорния". Как он там говорил: "Ты заслуживаешь белое платье и хэппи-энд"". - Смеюсь.
   - Марина, ты хорошая девушка, милая, красивая. Я не тот кто тебе нужен. Ты заслуживаешь белое платье и хэппи-энд.
   - Ты хочешь со мной расстаться...?
   "Расставания. Лена звонит по десять раз за ночь. Сколько же можно? Где этот счет? Ну, хватит так смотреть. Сейчас начнется. Женские истерики опасны. Было бы лучше убрать эти бокалы со стола. Мне еще домой через всю Одессу ехать. Светлые джинсы, белая футболка, серая рубашка и белые туфли. Неплохо. Так и пойду. Ваха сказал к шести быть на студии. Хочу нажраться!" - Голова начинает кружиться от выпитого пива, словно меня усадили на карусель.
   - Пойми, это не то, что нам надо. Я так больше не могу.
   - Что...?
   "На пляж все же не успею. Официантка. Я заметил, как она строила свои голубые глазки и заманчиво улыбалась. Правду говорят, нет у женщин никакой совести. Видит же, что не один, а глазки строит. Мне нравятся девушки в очках. Это сексуально. Евро начало расти против доллара. Счет".
   Продолжая заигрывать и почти уткнувшись своей грудью мне в лицо, официантка, наконец, соизволяет принести желтого цвета бумажку, в которой числятся два бокала пива, сухари и арахис. Я достаю кошелек, кладу сумму "Итого", плюс двадцать процентов за красивые глазки и натянуто улыбаюсь. Она улыбается мне в ответ не менее натянуто, кладет деньги в передник, разворачивается и уходит, напоминая мне обиженную кошку.
   "Не хватает только хвоста" - думаю я, разглядывая ее задницу.
   За моими движениями наблюдают два хищных огонька, готовые вспыхнуть красным пламенем, если что-то будет сделано не так. В какой-то степени меня это даже пугает, такого дикого взгляда я у Марины еще не видел.
   - Я думал, она про нас забыла.
   - Ты не ответил на мой вопрос...!
   - Прости, что? Будем идти?
   "Жарко на улице. Все же Ray Ban. Решено. Хочу курить. Только три часа дня, вроде везде успеваю. Adidas или Nike? Лучше Nike. Их логотип, в форме крыла богини Ники, мне приходится больше по вкусу. И лозунг более подходящий. Пора что-то менять. Just do it! Неплохое начало. Больше никаких трех полосок. К черту шампанское. Пускай Кот сам его пьет. Возьму себе джин или лучше даже Джека. Перемены к лучшему? Перемены неизбежны? Тогда точно Nike. Буду неизбежно лучшим. Хочу курить".
   - Откуда у тебя зажигалка? Ты опять начал курить...?
   - Что? - спрашиваю я. Но эти слова подхватывает уже только теплый, одесский ветер, она же бежит со слезами на глазах в сторону своей маршрутки. Я смотрю на свою правую руку, в ладони, переливаясь на солнце красным, зеленым и синим, блестит новенькая Zippo. По всей видимости, от сильного желания курить, я достал ее машинально. Вынимаю из кармана пачку Winston'а, закуриваю сигарету, улыбаюсь проходящей мимо меня брюнетке, она улыбается в ответ, медленным шагом плетусь по Екатерининской в своем направлении. Настроение хорошее.
   "Все же Nike. Перемены неизбежны".
   "Ваха, в семь буду". "Смс доставлено"
  
  
   ***
   "On the first page of our story, the feature seemed so bright..."
   Rihanna ft. Eminem - Love the way you lie pt.2
   Не будьте как дети наивны, отбросьте идею существования будущего у летних романов. Насколько бы яркими, страстными и восхитительными они не казались, каждому прописан свой срок годности. Это явление, увековеченное сотнями писателей, ученые объясняют повышенным количеством флюидов в раскаленном воздухе, адской смесью гормонов, завышенными показателями тестостерона в крови, солнечными лучами, воздействующими на вас своими микроволнами и постоянным присутствием мистера Джека рядом. Продолжайте мотать своей головой, пожалуйста, продолжайте, это не изменит ровным счетом ничего, статистика так и останется не на вашей стороне. Лучшее, что может выпасть вам на счастье - это пару лет счастливой, совместной жизни. В противном случае это приводит к браку, а затем, согласно "Семейному кодексу", к делению имущества, когда у Вас отбирают половину нажитого "честным, непосильным трудом", и вы стоите в зале суда, рыдаете как грудной ребенок, которого лишили маминой сиськи, не понимая, как можно было оказаться таким тупым.
   И все же приключений много, а вот жопа у меня только одна. Так почему бы не рискнуть, поставив все на красное? Молодой, красивый, успешный парень. Ищу большую и светлую любовь в обертке из разноцветного счастья(посредников просьба не беспокоить). Лето, по версии популярных журналов, выбрано лучшим временем года для поисков второй половинки. Пляжи, кафе, ночные клубы, как обложки самого пафосного глянца, готовы предложить на выбор любые варианты.
   Загорелые ножки, ярко сияющие на солнце кремом для загара, мини-юбки и вечерние платья от лучших дизайнеров, короткие шортики с названиями мировых брендов, "невидимые" купальники от Victoria`s Secret - разве этого мало? Блондинки, брюнетки, рыженькие, шатенки. Кареглазые, зеленоглазые, голубоглазые. Низкие, высокие. Жительницы планеты Венера, словно на круглосуточном канале Fashion TV, вальяжно прогуливаются улицами этого города, в режиме нон-стоп.
   Вот и объясните, какое мне дело до научной статистики? Я не электронно-вычислительная машина, запрограммированная видеть окружающий мир в бинарной системе, я человек и все человеческое мне не чуждо. В свое оправдание скажу следующее, было время, когда лучшие умы планеты считали, что Земля плоская и стоит на трех китах. Право на ошибку, как народный избранник - неприкосновенно. Жить нужно здесь и сейчас! It`s a wonderful life! Времени всегда остается до неприличия мало.
  
   - Знакомься, это Катя. - Произносит Кот, размахивая своими длинными ручищами, и, что есть силы, дергая меня за плечо, подводит к Олиной подруге.
   - Приятно, - произношу я, раскладывая в голове возможные комбинации на сегодняшнюю ночь. "Если Кот с Олей, то ехать на студию - не вариант. Нужно будет в дальнейшем составить расписание: кто, кого, в какие дни здесь трахает. Гостиница? Зуб даю, все номера будут заняты мерзкими туристами. Пляж? Всегда выбирай пляж. Шум морской воды, лунный диск, расстилающийся белой тканью по поверхности моря, свежий воздух, одним словом - классика, а классика вне конкуренции!".
   - Выпьем?
  
   Десять вечера. Невзирая на принятые мною усилия отказаться, уговоры Кота сработали и он все же накачал меня своим дерьмовым шампанским. Весел! Оля и Катя вовсю стреляют глазками. Вокруг стоит спертый воздух с намешанного запаха табака, дешевого игристого вина, французских парфюм (должен сказать, не с самым приятным ароматом), вспотевшего Кота и летнего вечера. В мониторах играет Notorious B.I.G. - Juicy. Спустя пятнадцать лет после своего релиза, этот трек все еще занимает самые топовые позиции в моем плейлисте.
   Пора собираться. Такси. Кот впереди, в состоянии подействовавшего алкоголя, эмоционально жестикулируя, объясняет водителю куда ехать. Я зажат как лосось в жестяной банке между двумя представительницами противоположного пола на заднем сидении. Но грех жаловаться.
  
   - Объясни мне, как правильно произносить название. ТуГоу или ТоГо? - говорю я Вахе, не приехавшему на студию по какой-то, в его стиле, тупой отговорке и ожидающего нас у входа.
   - Мужик, суди по дизайну. Клуб оформлен как настоящая африканская хижина.
   - Значит, все-таки, Того. Хотя мне он больше напоминает эконом-класс одесской "Ibiza".
   - Да ладно, забей! Людей внутри собралось уже больше трех сотен. Я забронировал нам отличный столик, - полный пионерского энтузиазма, говорит Ваха, подводя нас к месту выдачи браслетов, пугая меня фразой "отличный столик".
   - Хотелось бы верить, люди и обслуживание не как в африканской хижине...- говорю я.
  
   Несколько слов о моих друзьях. Ваха. Здоровый, подкаченный парень. Всегда в веселом расположении духа, никогда не отвечает на телефонные звонки (непонятно зачем ему нужен мобильный телефон) и постоянно опаздывает на самые важные встречи. В любой компании представляется грузином, но если не считать его ФИО, грузинского в нем столько же, сколько в вине Gato Negro. Он читает Канта и слушает Method Man`а. Я бы советовал воздержаться от желания заводить с ним разговоры на темы юриспруденции, философии и тренажерных залов. В свое время я имел счастье провести четыре часа, слушая, в чем разница между административным и уголовным правонарушением.
   Кот. Кот у нас звезда местного разлива. Мечтает пробиться на самые верха, но пока рад и выступлениям в дешевых клубах. Всегда полон идей, как сделать много денег, но никогда не может определить с какой конкретно стоит начать покорять мир. Когда выпьет, становится буйным и вместо идей о богатстве, его голову посещают поистине гениальные, но дурные предложения. Однажды, "чисто поржать", он распылил газовый баллончик в помещении студии и после сам же, со слезами на глазах, убирал оставленный нами мусор. Список друзей на этом не заканчивается, но на сегодняшний вечер хватит.
  
   Забронированный Вахой столик располагается с левой стороны танцпола. С него отлично просматривается весь клуб целиком. Зрелище, признаюсь, малопривлекательное. Несколько сомнительных компаний, создающих мнимые попытки показаться обладателями места в Forbes, придурки занимают самые видные места, выставляя на обозрение всего клуба бутылки виски, рома или французского шампанского, достаточно низкого качества, чтобы его вообще называть "французским". Упившись до краев, толстолобики и толстопузики пытаются привлечь к себе внимание глупых малолеток, явившихся в клуб, вероятно, с поддельными копиями удостоверений, мечтая сделать пару фотографий на аватарку в VK, Facebook или Instagram. Узколобые любители бокса, использующие отработанные в спортзале движения во время танцев. Пара десятков дамочек, разодетых по последнему слову моды с китайскими копиями Louis Viton, Prada или Gucci. Бомонд этого города. Одни из тех, кто приходит в клуб с надеждой найти тупого старпера, которого затем можно будет опрокинуть на сотню, две зеленых и поехать с чистой совестью к нему домой или в номер какого-то мотеля. Но в конечном итоге тупые бабищи нажираются и трахаются уже с теми, кто окажется просто рядом. Говоря словами великого хранителя украинского языка: "бимбы в вагинах", контингент собрался здесь как раз для отличного вечера. Если примешать к этому сборищу отвратительное качество звука, то с трепетом в груди, начинаешь осознавать, что выпить придется сегодня много.
   - Ты не хочешь меня угостить? - шепчет мне на ухо Катя.
   "Минус одна. Подумай еще раз и скажи мне, зачем мне хотеть тебя угостить? То, что мне надо я и так получу. Оглянись вокруг, ты не единственная в этом клубе. А вот я, пожалуй, выпью"
   - Конечно. Сейчас вернусь. - Произношу я, медленно направляясь к барной стойке.
   - Ты даже не спросил, чего я хочу... - с нотой досады говорит она.
   - Я угадаю! - кричу я, стараясь не выдать иронии в своем голосе.
   К барной стойке не подступить на расстояние пушечного выстрела. Вы когда-нибудь видели, как муравьи обволакивают капли мороженого, упавшего на землю? Подобие этой картины можно наблюдать прямо сейчас. Вместо копошащихся муравьев - люди, вместо капель мороженного - спиртное. Если в Вас отсутствует наглость, Вы можете провести больше часа, пытаясь сделать заказ. Стойте, размахивая как идиот руками в надежде быть замеченным. И стоит огоньку надежды загореться, стоит бармену махнуть головой в Вашу сторону, неизвестно с какого бока раздается: "молодой человек", и все ваши старания оказываются напрасны. Кадр напоминает ожидание на прием к врачу, где каждый раз появляется наглая мамаша, которая стремится проникнуть в кабинет "только на минуту". К счастью, наглости у меня хоть отбавляй. В мгновении ока я нахожу слабое место в этой нерушимой крепости и, спокойно протискиваясь между двумя девушками, подзываю к себе бармена.
   - Пятьдесят Джека! - Кричу я.
   - Хороший выбор... - произносит сидящая справа от меня брюнетка.
   Я ехидно смеюсь про себя. "Вот оно. Игра началась. Мяч на поле". Медленно поворачиваю свою голову в ее направлении, молча смотрю ей в глаза и, не опрокинув ни одной эмоции, не дрогнув ни одной лицевой мышцей, возвращаюсь к уже налитому виски.
   Знакомство с женщинами - холодная война, и как писал Сунь Цзы в своем трактате "Искусство войны": "на любом сражении, существуют свои правила и законы". Самое важное, что следует запомнить - никогда не нападай на оппонента, если его девиз "Si vis pacem para belum". Даже если девушки подают все признаки готовности вступить с тобой в контакт. Даже если они теребят свои волосы. Даже если смех можно признать искренним, а колени направлены в вашу сторону, эти создания испытывают благоговение до самых кончиков, наблюдая твои бестолковые попытки их добиться, разбивая лобные доли черепа о неприступные стены женского себялюбия. Предрасположенность пудрить мужчинам мозги заложена на генетическом уровне. Стоит тебе повестись, милое, ангельское чудо природы залпом высосет из тебя все соки, а уж потом возможно, повторяю, ВОЗМОЖНО, перейдет к чему-то конкретному.
   Лучшее нападение - защита. Нет, я не ошибся. Напишите с десяток талмудов про великие размеры мужского Эго, и будьте в корне неправы. Женское превосходит его в разы, вскрикивая как маленький шкодник "а я все равно выше". И чем привлекательнее, чем популярнее девушка, чем больше лайков и подписчиков в Instagram, тем больше оно становится, увеличиваясь в геометрической прогрессии. Она лучше тебя знает, что она самая лучшая, она знает, что она самая красивая, она ходит в спортзал, бегает по утрам, и надевает самую откровенную одежду.
   И вот появляюсь я, мистер "девушка-вы-мне-до-лампочки", который нарочно рушит все ее розовое представление о своей персоне, нагло ухмыляясь и просто не желая обращать на нее внимания, предпочитая взамен ее компании порцию хорошего виски с ароматом ванили, взамен ее дешевому Kenzo. Кровь начинает кипеть, возмущению нет предела, показатели всех датчиков женского организма поднимаются в красную зону, трескаясь и дымя нервным сигаретным дымом. Моя соперница обезоружена. Потеря бдительности - сто процентов. Вперед, малышка, докажи мне, почему я должен тратить на тебя свое время, когда в моем стакане прохладный Jack Daniels?
   - Тебе нравится этот клуб? - прижимаясь ко мне, шепчет она на ухо.
   - Неплохо, как для африканской хижины, - говорю я, уставившись в одну точку на ее бежевого цвета блузке, с таким взглядом и лицом, словно там пятно или что-то, чего там быть не должно априори. Мяч в штрафной зоне. Ее уверенность в себе уничтожена в пух и прах. Бедная девочка (честно, иногда мне кажется, я урод и мне становится их жалко) начинает нервно осматривать свою блузку в поисках места, на которое направлен мой неудовлетворенный взгляд. Пора направлять мяч в ворота.
   - Шикарная блузка, - тихо и спокойно говорю ей на ушко.
   Трудно описать все, что происходит внутри женщины в момент, когда эти слова прокрадываются ей в уши, лаская и дурманя ее встревоженное сознание. Но если вы обратите внимание на грудь, то с легкостью сможете заметить, как сильно учащается ее дыхание. Формула приведена к своему логическому завершению. Шах и мат. "О, самолюбие, ты рычаг, которым Архимед хотел приподнять земной шар". Спасибо Вам, Михаил Юрьевич за господина Печорина.
   - Спасибо, - произносит она. Лицо краснеет, покрывшись легким румянцем, колени, словно зубья капкана, стальной хваткой сжимают меня с обеих сторон, лишив варианта "свалить потихоньку".
   - У тебя приятный запах. Позволишь? - спрашиваю я, наклоняясь к ее шее, якобы вдохнуть аромат ее духов, но вместо этого мои губы, обманным движением, медленно касаются ее нежной кожи. Она вздрагивает, но взамен заслуженной пощёчины, я ощущаю руку этой девушки на моем плече, усиливающую свою хватку в момент поцелуя.
   Спустя пятнадцать минут, ее наращённые ногти царапают мне спину, ноги обхватывают мою талию, дыхание обрывисто, а я думаю, стоит ли мне дальше сегодня пить.
   Вернувшись в клуб, я заказываю себе еще пятьдесят виски, говорю ей, что скоро вернусь и навсегда исчезаю из ее жизни.
   - Где тебя носит? - спрашивает, уже достаточно пьяненький Кот, импульсивно размахивая своими руками.
   - Идем танцевать! - говорит он и, не дождавшись моего ответа, тянет меня на танцпол.
   Признаюсь. На ладони мне написано быть хорошим папой, но точно не танцором. Как правило, заставить меня дергаться (иначе это назвать язык не поворачивается) трезвым на танцплощадке из области "нет, сынок, это фантастика". На одном из своих шоу Эдди Мерфи достаточно верно заметил: "Белые просто не умеют танцевать".
   - Иди сам, скоро подойду, - кричу я, подзывая к себе официантку, и присаживаюсь обратно за столик.
   - Ммм, Алена, - разглядывая бирку с именем, обращаюсь к довольно симпатичной девочке. - Сто пятьдесят Джека и яблочный сок. И принесите льда, пожалуйста.
   Если в Вашем воображение происходящее рисуется как кинокартина, то сейчас должен включиться режим ускоренного воспроизведения или показ в слайд-шоу. Ничего интересного. Бессмысленные размышления, зажигание сигарет одной за другой, попытки разглядеть в танцующей толпе кого-либо из знакомых и подергивание ногой каждый раз, когда ди-джей включает знакомый моим ушам трек. Организм и сознание доводятся до нужной кондиции приблизительно за двадцать минут. Пора зажечь танцпол, детка!.
   Стоит ди-джею настроить меня на правильную волну, внутри просыпается сумасшедший монстр. Он прыгает, он скачет, он бесится, выкрикивая слова знакомых куплетов и сбивая людей с ног. Если вы станете свидетелем этого сумасшествия, пожалуйста, не судите строго и не лезьте ко мне с фразой "ты наступил мне на ногу". Так же должен добавить одну очень важную деталь, позже поймете почему. Во время одного из извержений моего чудовища, я отобрал у Кота шляпу. Понятия не имею, где он ее взял, но конкретно в этот момент, она пришлась мне по вкусу. Движением "смотри, я могу как Майкл Джексон", я нацепил ее себе на голову и продолжил сходить с ума.
   Час тридцать ночи. Спустя столько лет, в моей памяти все еще живут эти три цифры на часах. Все происходит так неожиданно, что шансы опомниться, близки к нулю. Порывы ветра, молния, гром - идеальный шторм, захватывающий мой мирно летящий самолет в потоки невероятно мощной по силе и ощущениям турбулентности. Ноги теряют силы держать тело, разум переходит в режим "Временно недоступен". Трюки, уловки, манипуляции больше не работают. К аварийным механизмам не поступает питание, приборная доска гаснет, главные двигатели глохнут, прекращая все как один свою работу. Сила ее притяжения направляет мою стальную птицу в крутое пике, не давая возможности пристегнуться и не выпуская кислородных масок. Она смотрит на меня невинным и одновременно острым, проникновенным взглядом, с примесью легкой нежности, сквозь свои большие темно-раскосые глаза, обрамленные длинными, густыми ресницами. Широкая улыбка, с четким, достаточно резким стыком губ, на ее еще детском личике, лишенном женской остервенелости, прожигает насквозь мое плененное тело. В танце с ней летний ветер развивает ее слегка вьющиеся, густые, темные волосы, которые затем плавно ложатся своими кончиками на ее узкие ровные плечи. Особая гармония пропорций: грудь, талия, бедра, ноги. В ней нет ни одной лишней детали. Еле осязаемый аромат ее тела, покрытого ровным, природным и безупречным загаром, превращает меня в жалкого раба, выполняющего любой приказ его хозяина. Крах неизбежен, Голиаф будет повержен.
   - Девушка, Вы местная? - произношу я, а в горле, словно что-то застряло. "Господи, что ты несешь?".
   - Да, - продолжая ранить меня, своей легкой улыбкой, кокетливо отвечает она.
   - Не знал, что в нашем городе живут ангелы. - Говорю я, замечая перемены в своем голосе. "Ангелы? Серьезно? Не мог придумать ничего более интригующего? Да что с тобой...? Ладно, смотри, она улыбается. Значит еще не все потеряно. Приведи себя в чувство". - Думаю я, продолжая смотреть на нее и ощущая, как кровь приливает в щеки.
   - У Вас чудесная улыбка. Позвольте узнать Ваше имя. - Говорю я, а голос продолжает звенеть от перенапряжения.
   "Ну, ты и придурок! Что ты делаешь? Ты нарушаешь все правила...! Заткнись!"
   На какую-то долю секунды все окружающее, все живое и неживое замирает. Музыка прекращает играть, на смену ветру встает полный штиль. Необъяснимо прекрасная, невозмутимая, всеобъемлющая тишина. Ее глаза останавливаются на моем лице, она улыбается и в мои уши теплым потоком вливается этот магический звук ее имени.
  
   - Аля...
  
   "Как же оно прекрасно. Как же она прекрасна. Макс, Макс, Макс! Ты только опусти свой взор, ты только взгляни на эти милые ножки. Рассмотри повнимательнее ее платье. Мой любимый черный цвет. Убедись, насколько оно сочетается с этим невероятно сексуальным телом, насколько прекрасно оно облегает эту хрупкую, шикарную фигуру. Восхитись тем, насколько грациозно умеет она владеть ею в танце. А глаза? Ее глаза! Ее большие карие глаза. Они смотрят прямо в суть тебя, хлопая своими длинными, словно крылья, ресницами. Я не встречал взгляда теплее и нежнее. Спрячь свою грязную душу от светлого взора ее глаз. Я схожу с ума?"
   Аля продолжает танцевать рядом, а меня, как по взмаху волшебной палочки, превращает в телеграфный столб. В какой-то момент, мне не приходит более блестящая идея, как снять с себя серую шляпу и надеть на нее. Она улыбается, обхватывает ее своей тоненькой, загорелой ручкой и делает благодарственный поклон в мою сторону. Все. "Дело в шляпе".
   Все хорошее обладает одним плохим свойством - оно способно заканчиваться. Спустя небольшой промежуток времени к Але подбегает ее подруга, шепчет ей что-то на ушко, и по взгляду моего чуда становится понятно, что ей необходимо меня покинуть. Все, чего я хочу в этот миг - увидеть ее еще хоть раз. Хочу заглянуть в эти огромные глаза, вдохнуть аромат, которым благоухает ее тело, услышать чарующую мелодию ее голоса.
   - Созвонимся на днях? Оставь свой номер, - мямлю я, полный надежд на положительный ответ.
   - Оставь лучше ты. Я не помню свой номер, - как бы подмигивая, говорит она, поднимая вверх плечи.
   "Все ясно". Пирамида, собранная из желаний и надежд, в один миг рушится, как карточный домик. В реальном мире, когда девушка берет твой номер телефона и обещает перезвонить, интерпретировать это можно только как - вежливое, но ясно дающее понять, "прости, но вряд ли мы еще раз встретимся".
   Но как печально все не складывается в моей голове, номер телефона я все же оставляю. Она улыбается мне на прощание, кладет шляпу мне в руки и исчезает в разноцветной толпе так же незаметно, как и появилась в моей жизни. Минуту спустя меня возвращает в реальность. Я опускаюсь обратно с небес на землю. Голос становится прежним, тело сбрасывает цепи, оковавшего его шарма.
   Я не нахожу смысла описывать дальнейшие события этой ночи. Оставшиеся часы ночи нагнали на меня непостижимую тоску. Аля и мистер Джек терзали мой помутневший рассудок до самого рассвета. Домой я возвратился поздним утром, когда красно-жёлтый диск на голубом небе уже начинал припекать своими лучами.
   Твердое ощущение, что все в моей жизни было перевернуто вверх тормашками, не оставляло меня в покое. Сдвинув сонную собаку с моей половины кровати, я уткнулся лицом в подушку и отдался милому сну. Меня разбудил сигнал SMS около двенадцати дня: "Доброе утро, мальчик в шляпке. Это Аля. Когда встретимся?".
   Мир больше не будет таким как раньше.
  
   ***
   "...Happiness I cannot feel, Love to me is so unreal..."
   Gus Black (cover of Black Sabbath) - Paranoid
   Серые цифры на дисплее аудио системы показывают час дня. Жара. Встаю с кровати, машинально хватаю пульт управления и включаю кондиционер. Вынимаю из синего цвета Levi`s 501 пачку Winston`а. Закуриваю. Ставлю на проигрыватели в повторное воспроизведение, балладную кавер-версию группы Black Sabbath - Paranoid. Включаю мобильный. "Доброе утро, мальчик в шляпке. Это Аля. Когда встретимся?". Голова трещит от похмелья. Состояние бессознательной коннотации. Тушу сигарету. Ложусь на паркет.
   Два часа дня. Красная струйка термометра задержалась напротив отметки в тридцать пять градусов. Я валяюсь в одном нижнем белье на холодном полу. Холли, моя собака породы бультерьер, развалилась в метре от меня. Кондиционер работает на полную мощность, издавая при этом достаточно много шума. "Стоит проверить его, будет неприятно, если он сломается в такую жару". Paranoid, в исполнении Gus Black, играет уже час. Мне нравятся песни такого рода, а вот отец бы возмущался. Закуриваю. Разглядываю трещину, размером с кулак, на пожелтевшем от никотина потолке. Беру в руки мобильный телефон. "Доброе утро, мальчик в шляпке. Это Аля. Когда встретимся?". Кладу его обратно на пол. На улице кто-то скандалит из-за занятого места для парковки. "Мерзкие приезжие". Устанавливаю температуру кондиционера на двадцать градусов. Шум усиливается. "Нужно звонить мастеру". Холли лениво передвигает свое туловище ближе к прохладному воздуху. "Бедное животное, оно дуреет от жары". Я дурею от вчерашнего алкоголя. "Интересно, живы ли Кот и Ваха?". Тушу сигарету. Кладу пепельницу, с рекламой какого-то магазина электроники, на книжную полку из дубового дерева. Беру с полки потрепанную книгу Ремарка - Триумфальная арка. Я считаю, что это одна из лучших его работ. Читаю первые пару слов, закрываю книгу, кладу обратно на полку. Разглядываю, плакат Eminem`а в красных Air Jordan, такого же цвета штанах и синей футболке от Nike, на моей стене. Жара
   Три часа дня. Пытаюсь приготовить себе завтрак. Реклама Coca Cola по ТВ. Мне нравится Pepsi. Выключаю звук телевизора, беру мобильный. "Доброе утро, мальчик в шляпке. Это Аля. Когда встретимся?". Закуриваю. Наливаю стакан воды, выпиваю таблетку Солпадеина, врачи рекомендуют пить аспирин из-за отсутствия в нем парацетамола. От зажженной плиты жара усиливается. Выбрасываю сигарету в окно. Кто-то на улице возмущается. Делаю громче Paranoid. Холли заходит на кухню, хлещет воду. "Бедная собака". Никаких новостей от Кота и Вахи. Накладываю омлет в тарелку, обжигая себе ладонь сковородкой. Варю кофе, привезенный мною из Колумбии, в турке. Напротив окна на улице паркуют белый фургон. По ТВ реклама пива Budweiser. Меня мутит, но драки с унитазом удается избежать. Закуриваю. С минуты две наблюдаю за секундной стрелкой на настенных часах. Не уверен, что они показывают правильное время. Приходит SMS от Марины. Пишет, что я "подлец" и что она не хочет меня видеть, плюс в приказном порядке говорит, чтобы я забрал свои вещи. Кладу мобильный телефон, рассматриваю надпись на фургоне. "Доставка грузов" Кто-то переселяется. Жара
   Четыре часа дня. Солнце исчезает за домом, создавая прохладную тень в квартире. Набираю себе горячую ванну. Минут пять рассматриваю лицо в зеркале. "Стоит побриться". Делаю тише Paranoid. Закуриваю. Беру телефон. "Доброе утро, мальчик в шляпке. Это Аля. Когда встретимся?". Сделав пару затяжек, бросаю сигарету в унитаз. Кот звонит. "Живой". Ставлю телефон в беззвучный режим - пропущенный вызов. Глотаю таблетку аспирина и медленно, привыкая к горячей воде, погружаю тело в ванну. Смачиваю полотенце в миске с холодной водой, укрываю им лицо, выключаю голову. Холли скребётся в дверь. Кричу ей, чтобы проваливала.
   Полпятого вечера. Спускаю воду в ванной. Выдавливаю зубную пасту и пытаюсь избавиться от перегара во рту. Сплевываю. Набираю полную пробку ополаскивателя для полости рта Listerine и полощу рот около двух минут. Сплевываю Listerine, наматываю на пальцы зубную нить, возвращаясь к процедуре чистки зубов. Во рту появляется привкус металла от крови из десен. Набираю полный рот раствора хлоргексидина, ополаскиваю им, предохраняя себя от возможного заражения. Увлажняю кожу лица, приложив на две минуты горячее полотенце. Я использую для бритья крем Nivea, как говорится в рекламе: "Он прекрасно смягчает кожу, уменьшая шансы появления раздражений". Прогреваю бритву под струей горячей воды и провожу ей, слегка надавливая на кожу, в направлении роста волос. Если вести в противоположную сторону, можно получить порезы. Так отец учил. Смазываю лицо специальным кремом после бритья. В голове проясняется. Закуриваю. Наливаю себе стакан воды. Беру мобильный. "Доброе утро, мальчик в шляпке. Это Аля. Когда встретимся?". Выключаю Paranoid, достаю компакт-диск с новым альбомом от Eminem - Relapse, ставлю его на воспроизведение, пропуская первый трек. На усилители довожу регулятор громкости до отметки в 65 Децибел, нарушая "Закон об охране общественного спокойствия". Иду в душ. С помощью шампуня и кондиционера, с комплексом витаминов группы-В и натуральных трав, так же фирмы Nivea, избавляюсь от запаха вчерашней ночи.
   Пять часов вечера. Надеваю синие Levi`s 501 и черную футболку. Снимаю футболку, она вся пропитана сигаретным дымом. Надеваю свежую. Закуриваю. Читаю смс. "Доброе утро, мальчик в шляпке. Это Аля. Когда встретимся?". Звонит Кот. Он рассказывает мне около пятнадцати минут как вчера трахал Олю и что Катя сказала, что я сволочь. Обещаю перезвонить и вешаю трубку. Я сволочь. Достаю свой бумажник, пересчитываю, оставшиеся с вечера, деньги. Бросаю сигарету в открытое окно. Грузчики с белого фургона возмущаются. Посылаю их нахуй. Холли снова хлещет воду. "Бедное животное". На экране кухонного телевизора реклама Сникерс. Слишком много рекламы. Выключаю телевизор, включаю ноутбук. Просматриваю новости за последние сутки на Liga News. Скандал, воровство, коррупция, дети отравились в летнем лагере. "Чертово государство". Янукович рассказывает о своей предвыборной кампании. "Ебаный мудак". Закрываю крышку ноутбука. Закуриваю. Смотрю на настенные часы, сравнивая время с точным временем на своем телефоне, отстают на 10 минут, выставляю верное. Завариваю колумбийский кофе. Читаю надпись на фургоне. "Доставка грузов". Тушу сигарету в раковине и выбрасываю окурок в мусорное ведро под ней. Обуваю серого цвета Nike, на глаза черные Ray Ban, беру поводок, пристегиваю к нему собаку и вывожу ее на улицу. Жара сошла, можно сходить где-то пообедать.
   Полшестого вечера. Нервно верчу в руках телефон, то ставя, то снимая его с блокировки. "Доброе утро, мальчик в шляпке. Это Аля. Когда встретимся?". Наконец все же решаюсь.
   "Привет. Только проснулся. Давай завтра на 6 вечера возле Метрополиса?"
   "Соня. Договорились", получаю я, спустя минуту.
   Улыбаюсь.
  
   ***
  
   "...Never As Good As the First Time..."
  
   Sade - Never As Good As the First Time
  
   "Первое свидание. Отправная точка. Начало всех начал. Совсем неважно рассчитываешь ли ты на секс, желаешь построить отношения или хочешь просто поближе узнать человека. Первое свидание - вот она, та самая сила, о которой идет речь во втором законе Ньютона, приводящая в движение ваше будущее. Другими словами "Как корабль назовешь, так он и поплывет". Каждая секунда, момент, ощущение, которые произойдут на этой встрече, будут иметь прямую связь с вами и вашим партнером. Советую не допускать оплошностей, и подготовится как следует".
   Сигарета медленно опускается в пепельницу, сгибаясь вдвое и оставляя черные пятна на белой керамике. "Осталось два часа и тридцать пять минут" - думаю я, судорожно поглядывая на часы. Вчерашний "знаток женского пола" нервничает как студент-первокурсник на зимней сессии. Я впервые обнаружил в себе свойство переживать, впервые сознаю, что могу не понравиться, впервые женщине удалось зацепить внутри меня триггер механизма бесперебойной подачи адреналина в сердце. Дыхание чаще, пульс стабильно высокий. Центральные нервные каналы твердо и упорно посылают в мозг сигналы SOS. Глаза продолжают взбудоражено бегать по строкам, открытой передо мной, интернет-статьи: "Помощь на первом свидании". "Советую не допускать оплошностей...". Вынимаю очередную сигарету, подкуриваю, делая глубокую затяжку. Нервничаю. Остается два часа.
   "Она хорошенькая. Куда ее повести, о чем с ней говорить? Я в состоянии крайнего замешательства. Так, Макс, расслабься! Если она дала свое согласие с тобой увидеться, отсюда следует, что не один ты, был в этом заинтересован".
    Пытаюсь сделать выбор между светлой футболкой и рубашкой. Суечусь, переключаю любимые песни, не давая возможности им доиграть и до второго припева. Музыка помогает не обращать внимания на переживания.  Пятно на джинсах. Швыряю их от злобы в стенку. Остается час и пятнадцать минут.
   Меня раздражает моя прическа, мои синяки под глазами, мое лицо. Футболка села после стирки. Остается рубашка. Остается полчаса.
  
   Несмотря на вечернее время суток, беспощадное июльское солнце коварно превращает асфальт в желе из песка, гравия и щебня, местами достигая рекордно высоких температур.  Я покупаю по дороге новую пачку Winston`а и упаковку влажных салфеток. Терпеть не могу, когда потею.  Невидимые пятна, несуществующие помятости ранят глаз, стоит мне окинуть себя беспокойным взглядом с ног до головы, шагая к месту встречи. 
   Моя нервная система оказывается не приспособленной к стрессу такого рода. И как по закону подлости, чем больше усилий прилагаешь к тому, чтобы постараться себя успокоить, утешить, примерить, тем лишь сильнее разжигаешь внутри себя эти невыносимые признаки беспокойства. Уверенность в себе на грани банкротства. Жарко. Я начинаю усиленно потеть. Это злит меня еще больше. Судорожно и непроизвольно, то и дело смотрю на часы. Чудо опаздывает уже на десять минут. "Может все это шутка? Игра похмельного воображения?". Капля пота падает со лба прямо на рубашку. Влажные салфетки упорно доказывают бесполезность своего существования. Закуриваю. 
   Дыхание останавливается, меня охватывает душевный порыв, легкое головокружение, сердцебиение низкое. Аля идет прямо на встречу в шикарных белых брюках, в легкой желтого цвета блузке, разговаривая по телефону. Заметив меня, она улыбается, я машу ей рукой.
   - Привет, прости за опоздание, - произносит она.
   - Ничего страшного! - стараюсь быть вежливым, хотя очень не люблю, когда опаздывают.
   - Куда пойдем? 
   "Хотелось бы мне знать"- думаю я. Побочный эффект от фразы "расскажи что-то интересное", "куда пойдем?" способен поставить в полное оцепенение самого подготовленного к нестандартным ситуациям человека. Свидания сродни джазу, а джаз играет нотами импровизации. 
   - Решим по дороге, - говорю я, указывая рукой первое попавшееся на глаза направление. 
   - Позволишь? - кокетничает она, хватаясь за мое предплечье.
   Я настороженно гляжу на ее руку, не до конца имея представление о том, что сейчас произошло. "Удивительное чувство. За все мои отношения, не было девушек, которые оказывали мне такой жест. Бывшая всегда просто шла рядом, словно дополнение к моей тени, а остальных я даже на свидание не приглашал". - Думаю я.
   Упуская стандартные вопросы "про вчерашний день и хорошую погоду" следующие минут пять мы шли в тишине. Первые чувства делают свой первый глоток воздуха в терзающей тишине, где-то между вопросом "Как дела?" и получением тихого удовольствия от происходящего. Умирая, тишина чувств становится еще более пронизывающей, еще более невыносимой. "Надо что-то с этим делать"
   - У меня есть товарищ, хотя скорее он больше просто знакомый, хотя и неважно на самом-то деле. - Придумывая на ходу несуществующего друга, обращаюсь я к Але, тут же отмахиваясь от задуманного.
   - И что твой товарищ-знакомый? - Подшучивая над моею робостью, спрашивает Аля.
   - Когда весь его интеллект себя исчерпал, он задает один и тот же вопрос, уже больше трех лет - "Какие книжки читаешь?" - вспоминая свои неудачные истории из прошлой жизни, говорю я.
   - Какие же книжки ты читаешь? - улыбается она
   - Мне нравится Ремарк. - Утвердительно говорю я. - Его манера писать, его стиль производят незабываемые впечатления. Такие книги не отпустят, пока не будет прочитано последнее слово. Описания чувств, боли, смерти способны покорить сердце любого читателя.  
   - Не читала, - говорит Аля, пытаясь не выдать смущения. Тишина.
   Спутник Одессы. Маленький, но в полном смысле слова уютный город, расположенный на песчаном склоне у берегов Черного моря. Город пустых слухов, город невозможных тайн. Здесь нельзя скрыться от людских глаз, здесь нельзя ничего скрыть от людских ушей. Город бесконечного веселья в летний зной, город беспросветного одиночества в зимнюю стужу. Город колоссальных возможностей, город с невероятно малым предложением для досуга.
   Полчаса пешим ходом, пятнадцать минут на велосипеде, три минуты на машине. Приблизительно такое количество времени займет у вас обойти всю его площадь целиком, минуя морской берег, разделенный на три пляжа и допоздна заполненный отдыхающими, приехавшими затемнить верхний слой кожи под ультрафиолетом южного солнца. Двигаясь далее через три городские парка и наблюдая как сотни новоиспеченных мамочек расхаживают здесь со своими колясками, обсуждая, как говорит моя знакомая, "зеленые сопельки", чтобы затем остановиться в одном из пяти кафе, покурить ароматный кальян на воде, молоке или на соке, выпить зеленого чая или охлажденного, неправильно поданного белого вина.
   Решив долго не раздумывать над невероятной дилеммой места для уединения, мы направляемся в парк. По крайней мере, здесь можно укрыться от раскаленного июльского солнца в тени деревянных беседок и спрятаться от лишних глаз, если конечно знать правильные места.
   Буду с вами откровенным. Большую часть времени, пока Аля рассказывала о болгарских корнях своей семьи, о способах приготовления разных национальных блюд, о детских увлечениях, о не сложившейся карьере танцора, о любви к изобразительному искусству, я настойчиво изучал ее манеру вести беседу, ее жестикуляцию, микро выражения ее лица. Я тонул в яркой улыбке, расползающейся по ее личику в моменты, когда я сотрясал воздух глупыми шутками.
   Мой взгляд не мог оторваться от пальчиков на ее ножках. Они были выше всяких похвал, с отсутствием прилагательных, с невозможностью описания. Да, пальчики на женских ножках - моя небольшая причуда. Общепринятое мнение гласит: "мужской части населения в женском теле нравятся большие груди, узкая талия, длинные ноги. Такой пакет 90-60-90". Моя же непреодолимая слабость - пальчики на ногах. И меня бросает в дрожь, выворачивает наизнанку и рвет на части, если я вижу, что они неровные или еще хуже - не ухоженные. Соглашусь с замечанием - "неровности это не вина женщины", но уж простите, в силу своей психологии, сформировавшейся в беспечном детстве, мне трудно с этим мириться в своей разнузданной юности.
   И вот мы сидим в парке, мило беседуем, и я рассматриваю эти десять миниатюрных созданий, очаровавших мой взгляд с первой секунды нашей встречи. Ровных, ухоженных, с аккуратно сделанным французским педикюром. От мизинца до большого пальчика, с правой на левую ножку, мой взгляд жадно поглащает эти ровные формы.
   - Они изумительны, - вырывается у меня с языка. 
   - Прости, что? - не ожидая такой реплики, спрашивает она.
   - Твои пальчики. Мне очень нравятся твои пальчики.- Краснея говорю я, понимая, такого она не ожидала, как в прочем и я сам. Смесь застенчивости, восхищения и недоумения окрашивают ее лицо багровым цветом. 
   - Спасибо, - продолжая удивляться и начиная рассматривать свои ноги, спрятанные в кожаных босоножках, шепчет подрагивающим голосом Аля.
   - Не желаешь перекусить и чего-то выпить? - предлагаю я.
   - Желаю.
   Я не прошу со мной соглашаться, но вся цепочка заведений для проведения своего досуга в этом городе страдает от плохого обслуживания, как от страшного заболевания. Не знаю почему, но владельцы баров, кафе, ресторанов и ночных клубов, как и в свою очередь, администраторы уделяют этой вещи либо очень мало времени и внимания, либо вообще пускают все на авось. Вас может занести в самое креативное кафе, с самым модным оформлением, но в конечном итоге вы проведете с полчаса в ожидании меню, ворочаясь по сторонам и делая дырку у себя в штанах. В добавок официанты и официантки с двухзначным IQ, которых вы попробуете подозвать, скажут вам, что это не их зона обслуживания. И хоть кол на голове теши, они и не подумают попробовать включить свой мозг и позвать представителя вашей. Спустя долгое время вы встанете, подойдете к барной стойке, самостоятельно возьмете меню у бармэна и сделаете заказ через администратора, который вдобавок к уже состоявшемуся состоянию несбывшихся ожиданий, надежд или мечтаний, обдаст вас взглядом полным ненависти и недовольства. Спасибо моему одесскому счастью, мы, как вы уже смогли догадаться, оказываемся в одном из таких кафе. Естественно, по прошествии пятнадцати минут, устав от ожидания, я проделываю все, как было описано выше. Остановив свой выбор на пицце с сыром и курицей, украшенной грибами, заказав два апельсиновых фреша, мы опускаем разговоры о неудачном обслуживании и погружаемся в более приятные темы для обсуждения. Нас прерывает телефонный звонок Але. 
   - Алло. - С легким трепетом в голосе, отвечает она. - Сижу в кафе с другом. Не знаю когда освобожусь. Я перезвоню. - Задумавшись, Аля откладывает телефон на край стола и пустив отрешенный взгляд в сторону парка, возвращается в мою компанию. 
   - Парень волнуется? - интересуясь ее странным поведением, спрашиваю я.
   - Нет, друг. - Отвечает она.
   Это был первый сигнал тревоги, первый короткий звоночек, дающий понять, что следует задуматься и быть осторожнее. Я его пропустил, не придал особого значения, не определил для себя всю его важность. Что же, что было, то было. Время назад не вернуть, этот голубой шарик крутиться только в одну сторону. 
   Мы попрощались спустя час около ее дома. Я провел ее взглядом до дверей подъезда, закурил сигарету и отправился на встречу с друзьями.
  
   ***
   "Falling, Yes I am falling, and she keeps calling..."
   Beatles - I've just seen a face
   Нет ни на этой зеленой планете, ни на широких просторах Млечного пути человека или существа, который сможет внятно и доходчиво объяснить природу этих чувств. Этого не передать словами тысяч романов, не сыграть бесконечным множеством музыкальных инструментов, не вывести в алгебраических уравнениях, не обсчитать геометрическими формулами. Своего рода последний рубеж в потоке определений не доступных человеческому пониманию.
   Раннее, ясное утро. Вы стоите по пояс в воде, в состоянии полной безопасности и непринужденности. Вам хорошо. Вы стараетесь вспомнить последний раз, когда встречались с таким чувством, но бесполезно. Прогноз погоды обещает легкий и солнечный день. Кажется, все идет нормально, ветер игриво раздувает волосы, теплый запах приятно обжигает носовые каналы, по всему телу пробегает волнительная дрожь от прикосновения солнечных лучей.
   В следующий миг с неизвестного направления, Вас накрывает настоящий цунами, засасывая в свой водоворот неизбежных событий. Бум! Вы захлебываетесь томящей душу волной, впитавшей в себя необъятное количество нежности, тепла, ласки, радости, легкости, но при этом отбрасываете любые, даже самые безнадежные попытки себя спасти. Где-то внутри, между ребер, так ответственно охранявших Ваши внутренние органы, происходит извержение Везувия и вот уже Ваши Помпеи ссажены дотла. Словно в состоянии подействовавшего гипноза ваши атомы, молекулы, клетки, нервные окончания, лейкоциты полностью расслабляются, погружая вас все глубже и глубже, не бездонную глубину неисследованных просторов и неизмеримых чувств.
   Этот океан по своим размера превосходит в разы Тихий, Индийский, Атлантический и Северо-Ледовитый океаны вместе взятые. На его картах не обозначены глубины, не очерчены границы. Он не окружен песчаными берегами. Чем сильнее разгораются Ваши чувства, чем горячее становится пламя в Вашей душе, тем дальше от поверхности беспрепятственно Вас уносит.
   Это - любовь. Самый желанный, самый приятный, самый долгожданный гость этой безобразной жизни. Она приходит без приглашения, врывается без стука и уходит по-английски. Секунду назад Вы были одни, секунду назад не существовало ничего, но все это уже в прошлом. Теперь всем телом вы ощущаете теплый, пьянящий воздух, цветовая гамма мира наполняется миллионами оттенков, холодная зима тает в лучах жаркого лета, дождливая осень становится цветущей весной. Это слаще летнего утра, когда солнце мягкими лучами щекочет ваше заспанное лицо. Зрелищнее любого рассвета, когда ночь превращается в день, разжигающим небо пламенем красного солнца.
   Безжалостные ученые все как один кинутся доказывать, что вызванные ощущения - результат действия эндорфина - "гормона счастья", выделяющегося в вашем мозгу. Что я могу сказать? Либо они действительно идиоты, либо и правда, самые черствые создания на всей планете. 
   Я полюбил Алю, как герой самых продаваемых романов. Полюбил своей наивной душой, своим каменным сердцем, своим грязным сознанием. Полюбил до самых бездушных корней моей души. Она стала моим шаттлом, отправившим меня в глубокий космос. Моим "Пекодом", отплывшим в дальние моря на поиски безжалостного Моби Дика. Моим спасательным плотом на терпящем бедствие Титанике.
   Каждая деталь этого мира обрела свой собственный смысл. Добро и зло, словно змеи под звуки волшебной флейты, слились воедино, образуя между собой полную гармонию. Медленными глотками я напивался каждой подаренной секундой, как самым дорогим шампанским, пытаясь утолить неутолимую жажду. Мы держали друг друга за руки, дышали в унисон, видели одни и те же сны. Ее губы обжигали мои, мои обжигали ее, соприкасаясь в потоках страстных, раскаленных, невыносимо нежных поцелуев. Вечера смещались в другие измерения, где понятие времени, определение границ и рамок напрочь отсутствовало. Мы стали как Бони и Клайд, как Наполеон и Жозефина, как Скарлет О'Хара и Ретт Батлер.
   Я был искренне убежден в каждом ударе своего сердца! Я безоговорочно верил, я твердил как прокаженный, я знал, что встретил ту самую, мою, не испорченную пороками нашей цивилизации, женщину. Я был слеп, но теперь я видел. То, что издали, напоминало когда-то других девушек, растворилось как дымка, уносимая утренним ветром. Она стала моей музой, пьянящим источником моей новой жизни, центром моей крошечной вселенной. 
   Друзья не переставали твердить, что я не появлялся на людях в таком настроении ужасно долгое время. Под шквалом перемен не устояла ни одна колонна, крепко державшая мои принципы, взгляды, приоритеты.  SMS "С добрым утром", "Сладких снов", "Хорошего дня" уничтожали мой мобильный телефон, хуже любого троянского вируса.
   Мы могли часами болтать ни о чем, часами молчать, очаровываясь страстным безмолвием, а затем, распрощавшись, снова и снова звонить друг другу. Это была мечта ставшая реальностью. Это был красочный, разноцветный сон наяву. Вот оно, то самое чувство, которое я так долго искал в глазах встречающихся мне женщин. Чувство, которое я обрел, как мне тогда казалось, в ее взгляде, ее объятиях, ее поцелуях.
   Я пробудился от кошмарного сновидения, наполненного дешевыми девками, ночными клубами и грязным, небезопасным сексом. Впервые, за долгое время, бушевавшая реальность оказалась сродни неизведанной радости. Организм набирался сил от ее прикосновений, как аккумулятор набирает в себе заряды энергии, находясь подключенным к электросети.
   Я вернулся в мир своего внутреннего ребенка, который все еще верит в чудеса, который не знает ту другую жизнь на обратной стороне луны, который все еще радуется мелочам. Она сделала меня счастливым!
   Теорема не требовала доказательств, я ставил на кон все. Я верил, в физике не открыли еще ту силу, способную разломать построенный между нами мост из камня и стали наших отношений. Я верил. Но я совершенно забыл о существовании людской природы.
  
  
   ***
  
   "But the promises were broken before they were even made..."
  
   James Blunt - These are the words
  
   Конец августа. За прошедшие два с небольшим месяца, в самое незабываемое лето моей жизни, многое изменилось. Мы перешли на новый уровень, стали с ней чем-то целым, гармоничным и единым. Теперь это в высшей степени больше, чем просто среднестатистические отношения.
   Свои традиции, свои укромные места, свои маленькие секреты и тайны связали нас как связывает мост два берега реки, налаживая между ними полноценное сообщение. Момент настал. Сегодня наступит день, тот самый день, когда двери, за которыми существует мой мир, в легком ритме бьется мое сердце и яркими лучами надежды блестит моя душа, будут открыты перед ней нараспашку. Время пришло, и пускай будь что будет, я готов. Готов ко всему. Сегодня я намерен сказать слова, способные очаровать своим легким и волнующим звуком любую женщину. Сегодня день, когда сгорит мое эго, и из пепла, сподобившись огненной птице Феникс, родится доселе неиспытанное чувство новой жизни, которой я так долго избегал. 
   За время второй половины лета, наша компания стала постоянными посетителями клуба с карибским названием "Мартиника". Хорошая музыка, хорошее настроение, хороший персонал. К этому списку добавлю: из всей череды ночных клубов на городском пляже - это первое заведение, по-настоящему вызывающее полное доверие.
   В районе одиннадцати вечера я, Аля, Кот и Ваха встречаемся около ее дома, берем бутылку шампанского, распиваем ее у моря и держим курс на этот маленький остров, полный людей в ярких тонах и огней стробоскопов. 
   На мне светлые джинсы, белая футболка, неизменные Nike. Аля одета в белый сарафан и светлые босоножки. Ваха и Кот в белых рубашках, черных брюках, в общем одеты "по стилю". Не было никакого договора, но "белое" совпадение показалось забавным. В духе "жизнь с белого листа". Хотя я не особо верю в совпадения, скорее в неизбежности!
   Расположившись у подножья склона, снаружи "Мартиника" напоминает настоящий сельский барак, с новой двухскатной крышей. Фасад сделан в белом цвете и обшит темно коричневыми, нетёсаными брусьями. Очереди перед входом, стягивающиеся на запах клубной жизни, словно пчелы на пыльцу. Низкие частоты, выдаваемые сабвуферами, исчезают, стоит отойти от клуба дальше, чем на метр, что говорит о солидном качестве установленного звука. Внутри все более уютное и домашнее. Столы, стойки, опоры, паркет созданы из темной древесины, утепляющей ваше настроение. На первом этаже обширный танцпол, граничащий с барной стойкой внушительных размеров, вокруг которой толпится множество народу. На втором смотровая зона и места для отдыха больших компаний.
   Поднимаемся. Делаем заказ на новую порцию шампанского, не позволяя официанту открывать бутылку. Не подумайте ничего. Но зачем еще пить шампанское, если не ради выстрела пробки и струящихся потоков белой пены. Всем весело. Мы молоды, свободны, у нас далеко идущие планы на жизнь, мы превращаем воду в виски и шагаем по стеклянной пустоте, не осознавая, что однажды наступит день, когда мы будем распяты на Голгофе собственной беспечности. Аля идет на танцпол, мы продолжаем веселое пьянство.
   Мне нравится наблюдать за ее движениями. Большую часть детства она отдала занятию бальными танцами и в силу этого ее ноги могут составить конкуренцию ногам тысяч моделей. Движения тела в бликах стробоскопа, подобны движению мотылька, порхающего в лучах южного солнца. Она легкая, полная грации, таланта и секса. Нет мужчины, неспособного это заметить. Но они не особо меня волнуют. В этот момент меня переполняет гордость, вызванная осознанием того, что хозяин бала я, что она только моя. Время от времени Аля покидает танцплощадку и ныряет в мои объятия. Я предаюсь сладкому аромату ее темных волос. Мы выпиваем по бокалу шампанского, и словно часовые, возвращаемся на свои посты. Она танцует, я наблюдаю. 
   На втором этаже клуба открывается замечательный вид на морской берег и звездную ночь. Закуривая, я погружаюсь в размышления, устремив свой взгляд в бесконечность морского простора. Я благодарен, я счастлив, я влюблен. Пытаюсь понять, кому говорить спасибо. Вселенной, судьбе, Богу или всем сразу? Морской бриз обдувает мое лицо, оставляя за собой лёгкий шлейф Черного Моря. Так тихо. Спокойно. Кот возвращает меня обратно в реальность, спуская с ванильного неба, на черную землю.
   - Смотри! - тычет он пальцем, в сторону, где танцует Аля.
 Глаза молниеносно различают ее фигуру в безликой толпе. Она не одна. Рядом с ней, держа ее за руку, стоит высокого роста парень, одетый в белую рубашку с черным галстуком, туповатого вида наружностью и стрижкой а-ля "мистер Голливуд", более похожую на колхозное подобие Брэдли Купера. "Полупидарок такой, гелем вылизан, кремом вымазан, откуда вылез он?". Манера поведения этого обкуренного придурка, его взгляд, его жестикуляция, все указывает на неприкрытое недовольство. И вот это пугало пытается продемонстрировать Але свои беспочвенные эмоциональные потрясения. Она вырывается. Меня сдавливает чувство полное раздраженной враждебности. Я направляюсь вниз, одолеваемый диким гневом! Кулаки сжимаются быстро и решительно. Опаздываю. Аля твердым шагом уже поднимается  по лестнице. 
   - Что это было? - стараясь держать себя в руках, спрашиваю я.
   - Ничего. - Как-то грубо отвечает она
   - Было бы это ничего, я бы сейчас здесь не стоял, а ты танцевала бы дальше. - Уже достаточно раздражительно выдаю я. - Кто был этот парень? Твой бывший?
   - Не совсем. - Потупив взгляд, прошептала она.  
  
   Не совсем.
   Случалось ли вам в жизни или в кино видеть выбежавшего на проезжую часть оленя, застывшего и окаменевшего в свете автомобильных фар? Рогатая туша, весом более трехсот килограмм, в буквальном смысле слова столбенеет посреди проезжей части. Рефлексы и инстинкт самосохранения покидают его, как крысы тонущее судно. Наступает фаза кататонии - психического расстройства с преобладанием двигательных нарушений. Брошенная ею фраза "Не совсем" оказалась моим автомобилем, вылетевшим из ночного мрака и несущимся на меня с огненной скоростью. Застало врасплох, напало на меня с тыла. Мои уши заложило. Глаза ослепило яркой вспышкой. Я застыл.
   - Не понял. Ч-, Чт-, Что? - заикаясь как маленький мальчик при виде злой собаки, изумляюсь я.                                       
   - Он пришел ко мне две недели назад, извинялся, и просил дать ему второй шанс. - Говорит Аля.      
   Земля под ногами расходиться с жутким треском. В сердце вонзаются когти тысяч кошек. Меня распяли, не разрешив воскреснуть.
   - Уходи. - Говорю я спокойным голосом, но тело лишается мыслительных способностей, сходит с ума от озноба, боли и злости. Ее глаза покрываются блестящей пеленой, она разворачивается, как обиженный ребенок,  и направляется вниз. Я провожаю ее взглядом, смотрю на блондинку, стреляющую в меня голубыми глазами/линзами, спокойным шагом направляюсь к ней, заказывая порцию виски...
  
   Поверили? Да я бы и сам не прочь. Только вот все это окончилось слишком легко, чтобы быть правдой. 
  
  
   - Что же ты ответила на его предложение? - говорю я
   - Сказала, что мне надо подумать! - жалобным голосом говорит она
   - Подумала? Решила с кем хочешь быть? - вежливо произношу я, а мысли уничтожают, словно злокачественная опухоль распространяется все глубже и глубже в коре головного мозга.
   Мы присаживаемся за отдельный столик. Молчим. Я не вижу ее глаз, Аля возможно видит звездное небо. Она держит мою ладонь, и я чувствую, как в ее руке играют нервы, отдавая дрожью на браслете с камнями Swarovski. Видно как двигаются ее брови, возможно размышляя над лучшим исходом для этой партии, возможно о том, что вечер выдался неудачный или просто стараются создать лишь некое подобие мысли. В ней идет ожесточенная борьба, но между чем и чем? Впрочем, чем дальше это заходит, тем менее важным для меня становится. И я совершаю попытку избавить себя от глупых мыслей, от предположений и каких угодно беспочвенных обвинений. Я совершаю попытку, но все чего у меня выходит добиться это прекратить ерзать ногой под столом.
   - Я хочу быть с тобой.- Спустя пять минут говорит она. 
   Я крепко обнимаю ее. Целую. Молчу. 
   "Неужели я так слаб? Неужели чувства отобрали мою твердость? Уходи. Уходи сейчас же. Уже все понятно. Вставай и беги!" Тишина. Я не слышу, как в клубе играет музыка. "Беги!" 
   Всегда есть выбор! Это неотъемлемая часть нашей жизни как преступление и наказание. Насколько могущественной и безжалостной не оказывается повседневность, ей не под силу отобрать у человека эту возможность. Каждый миг это сделанный нами выбор! Каждая дорога приводит к своему перекрестку без границ, без сплошных линий и дорожных знаков, и только нам выбирать направление, скорость и момент начала движения. Здесь не надо бояться, не надо говорить "возможно" или "я постараюсь". Нет! Здесь надо принимать твердое и безоговорочное решение, давить на педаль и отдаваться последствиям. Обвинения и самобичевания бессмысленны. Вы и есть ваш выбор. 
   - Я люблю тебя! - шепчу ей на ухо
  
  
  
  
  
  
  
  
   Часть 2. #А_не_спеть_ли_мне_песню_о_любви...
  
   "These are the words that I`ll never gonna say again..."
   James Blunt - These are the words
   Пытаюсь уснуть. Час ночи, лежу на спине, прожигая бессонным взглядом потрескавшийся потолок.
   В два переворачиваюсь на живот, ерзая подушкой.
   В три не выдерживаю, заворачиваюсь словно мумия в одеяло, подкуриваю сигарету и выхожу на балкон. Перед взором простирается композиция ночного города. Дома, погруженные в полную тишину, смотрят на меня своими желтыми глазами окон с непотушенным светом. Лай собак, одинокие сигналы авто, шорох, оставшихся после осени, листьев. Ночь старается найти общий язык и пойти со мной на контакт, насвистывая композиции беспросветно забытого лета, давно ушедшей осени и опостылевшей зимы. В соседнем доме кто-то уже проснулся. Курю, наблюдая как сонное тело, покачиваясь, делает попытки приготовить себе еду. Холодно. Сжимаю махровое одеяло настолько сильно, что шевелиться могут лишь пальцы ног. Закуриваю новую сигарету.
   "Я слишком много курю" - думаю я, вдыхая коктейль из смолы и никотина, и рассматривая тлеющий в правой руке скрученный табак.
   Сейчас февраль. Четырнадцатое число. Аля мило спит в нашей кровати, а я здесь на балконе, прокручиваю сценарии поздравлений с "Днем всех влюбленных", превращая в обугленную массу сигарету за сигаретой. "Так можно простудиться!".
   Вернувшись обратно в комнату, одеваюсь теплее, стараясь не потревожить сон своего чуда. На часах 4-15 утра. Достаточно трудно в этой темноте найти и надеть черные джинсы, вязаный свитер и теплые носки.
   4-30. Надеваю кожаную куртку с овечьим мехом и обуваю теплые Nike. Выхожу в подъезд. "Черт! Наушники!". Возвращаюсь. Нахожу их на светлой полке в коридоре. С чего-то вдруг смотрю на себя в зеркало и улыбаюсь, хотя про себя знаю, что не верю в эти приметы. Убедившись, что взял все необходимое, тихо закрываю входную дверь, вызываю лифт, включаю трек Eminem`а "Beautiful", и направляюсь в цветочный.
   В круглосуточном магазине, рядом с домом, покупаю себе чашку кофе. Ощущение сна полностью отсутствует, кофе скорее использован как источник тепла, способный бороться с февральским холодом. Продолжаю движение по улице, погруженной во мрак из-за нехватки фонарей. На дороге ни одного автомобиля. Схожу с тротуара и иду по ней. Я люблю дорогу. Одно из немногих неодушевленных существ, хранящих тайные мысли и откровения, о которых известно только нам и ей. Закуриваю. Трек Eminem`а играет уже второй раз.
   "Разве просыпаться, чувствуя как ее тоненькая ручка, прижавшись к груди, прислоняет дрожащее от холода тело к моей спине, разве это чувство не есть то самое ощущение волшебного блаженства? Прижмись покрепче, родная, еще крепче, еще. Забери себе мое тепло. Сколько недописанных романов заключает в себе этот миг? Кто посмеет его разрушить?
   Импрессия от момента, когда перед сном она игривым движением закидывает на мою ногу свою милую ножку, погружает меня в тихое счастье".
   Достаю телефон, включаю "Заметки", записываю свои мысли. Решаю, что поход в цветочный магазин стоит отложить. Выбрасываю пустой бумажный стаканчик, закуриваю очередную сигарету и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, направляюсь за кусочком вдохновения в сторону моря.
   Я отношусь к людям, которые все еще слепо верят в романтику. Такой себе консерватор романтизма, рутинер, живущий фразами из песен Beatles. Эра технологий упростила человеческую жизнь, выставив определенно кругленькую сумму за свои услуги. Ни что не доставляет мне такого удовольствия, как достать лист бумаги, ручку и, смешав все ингредиенты в одно, получить теплое, наполненное собственными чувствами и атмосферой "любовное письмо". Надушить его своим парфюмом и подарить любимой женщине. Это бывает трудно. Я же все-таки не писатель. Но разве надо им быть, чтобы писать от сердца? Вам стоит это попробовать. Поверьте. Увидев однажды огонек в глазах вашей женщины, который вспыхнет после прочтения, вы поймете, что нет ничего глупее, чем дарить новый Iphone, Ipad или что там сегодня рекомендуют читателям на страницах какого-нибудь MAXIM?
   На море тихо. Так тихо, что можно свободно отсчитать удары своего пульса не прикасаясь двумя пальцами к артерии. Ветер спит мирным, беззаботным сном, как в прочем и все окружающее меня в это раннее февральское утро. Луна оставляет на море манящий за собой ярко-белый след. И в этой, окутанной темнотой, тишине можно услышать звуки механизма, самой вселенной. Присаживаюсь на холодный песок, достаю телефон, открываю "Заметки", закуриваю. Пальцы немного трусит от холода. Сжимаю кулаки, подношу их вплотную ко рту, прогреваю, запуская в ладони тепло своих прокуренных легких.
   "Милая Аля. Нет, не так. Милое чудо. Нет. Тоже не то. Малышь! Звучит. Оставлю именно так и именно с мягким знаком, плевать на орфографию". Делаю медленную затяжку, проскальзывая взглядом по морскому берегу. "На дворе ночь, а в моей душе теперь живет яркий, летний день". Выпускаю дым из легких на свободу. "Хорошо получилось"
   "Я давно не чувствовал себя так хорошо, как сейчас. Раньше, я воспринимал жизнь как что-то непонятное, отдаленное и нерадостное. Мрак ночи покрывал своим существом все живое внутри меня".
   Где-то неподалеку слышен лай собак. Оглядываюсь. Вокруг ни души.
   "Тот день, когда я впервые тебя увидел, когда наши взгляды пересеклись в огромной толпе, тот день изменил все. Старый я, словно нарисованный карандашом и стертый кусочком ластика, перестал существовать. Мрак получил смертельные повреждения в своей броне и вскоре яркий, белый, ослепительный свет полностью встал ему на смену".
   Закуриваю, перечитывая текст заново. Закрываю глаза, погружаясь в головокружительные воспоминания каждой проведенной с ней секунды. Встреча в клубе, первое свидание с разговорами про книги, первый поцелуй в 4 утра, жаркий секс весенней ночью. Это все мое. "Я стал очень сентиментален".
  
   Глаза закрыты...Мои воспоминания - моя машина времени.
  
   Аля сидит у меня на коленях. 3-45 утра. Июль. Город спит за закрытыми окнами с включенным кондиционером. Изредка доносятся крики молодых людей, возвращающихся из ночных клубов на берегу Черного моря. Я смотрю ей в глаза, она улыбается. Нервничаю.
   Этот щепетильный момент, когда уже все ясно, намерения раскрыты, а ты все равно дрожишь словно первоклассник, несущий домой свою первую двойку. Он угнетает. Последний, не пройдённый рубеж ее личного пространства. И сейчас ты должен, нет, ты просто обязан в него вторгнуться! И ты мог делать это сотни тысяч раз, с десятками девушек, но когда ты любишь.... Все иначе. Словно в первый раз. Словно и не было тех тысяч и десятков.
   Эту формулу я запомнил из какого-то фильма с Крисом Роком. Она проста, смешна и она работает. Я задаю ей какой-то глупый вопрос. Аля пытается произнести слово...В этот момент я не даю ей этого сделать. Мои губы впиваются в нее. Мне беспощадно обжигает душу. Левая рука хватает ее волосы, правая, побуждаемая дикими инстинктами, прижимает ее грудь к моей груди. Я ощущаю ее вкус, ее аромат, слышу ее неровное дыхание. Сердце колотиться как после пяти банок Red Bull`а. Мир на мгновение теряет способности к круговым движениям.
   Дальнейшие поцелуи уже не будут такими. Первый - самый ненасытный, самый яркий, самый страстный, самый приятный. Вы замыкаете круг. Становитесь одним целым, обретаете внутреннее единство. Ощущения напоминают взрыв фейерверка, которого Вы так ждали, но который все равно заставляет Вас вздрогнуть при первом выстреле.
   Губы размыкаются. Тишина. Несколько секунд мы молча смотрим в глаза друг другу. Страсть усиливается. Внутри все кипит. Губы машинально возвращаются во вторую позицию, продолжая плавить внутри каждую клетку. Преобладают ярко красные тона. Дороги обратно нет, но нам и не надо.
  
   Открываю глаза. Смотрю на морскую гладь.
   Становится холоднее, закуриваю. Набираю в "Заметках" вспыхнувшие в сознании воспоминания. Поднимаю воротник своей куртки, стараясь укрыться от озноба. Делаю пару неудовлетворительных попыток разглядеть созвездие Малой и Большой Медведицы на звездном небе. Тушу сигарету, медленно зарывая ее в песочный берег.
   Глаза закрываются...
  
   Май месяц. Компанией из десяти или больше человек мы сняли на выходные дом на берегу моря. День выдался определенно веселый, а вечер превзошел все ожидания.
   Аля и я уединились на третьем этаже, стоило только солнцу скрыться за рамками горизонта. Мы свернулись в клубок, смотанный из объятий, поцелуев, страсти и нежности, оставляя место во временном пространстве, желая мило подурачиться.
   И вот мы лежим на кровати, которая в дополнении к огорчительным размерам еще и скрипит. Мое тело и душа жаждут испытать вкус ее ванильной плоти. Кровь кипит, переезжая с головного мозга в мой член, напрягая и увеличивая его в размерах. Сознание временно теряет свою способность функционировать. Воздух становится невыносимо жарким. Мне душно.
   Движением от колена к бедрам, я глажу рукой ее милые ноги, плавно приближая свои касания к пункту назначения. Она нерешительна, покрытая румяном, слегка стесняется, но не в силах сдерживать порывы возбуждения отвечает взаимностью, начиная плавно ласкать меня своей рукой.
   Я обдаю влажными поцелуями ее шею, плечи, запуская вторую руку ей под футболку, и плавно растягиваю лифчик. Она делает легкий вздох. Ее грудь обнажена. Дыхание теряет чувство такта. Лишив ее верхней одежды, я пускаюсь в освоение ее мягкого, женского тела. Кончик языка прыгает по каждому квадратному миллиметру ее кожи, словно пешка на шахматном поле. Нет ничего изящнее возбужденной женской груди. Член распирает от кровяного давления, когда я наблюдаю за тем, как сосцы медленно набухают, превращаясь в твердые бугорки на ее загорелом теле. Правая ладонь вращательными движениями массирует ее грудь, которая нетерпеливо ожидает ласки моего языка. Левой рукой глажу ее бедра, слегка сдавливая половинки ее мягкой, как у младенца, задницы.
   Ее спина прогибается мне навстречу, создавая незримый мост над поверхностью кровати. Кусаю ее шею, словно вампир цепляется за плоть своей жертвы. Душно. На телах проступают капли пота от уносящего ввысь возбуждения. Шелк на ее нижнем белье увлажняется от моих прикосновений. Ее руки плавно, но уверенно расстегивают мои джинсы и хватают мой член хваткой загнанной в угол хищницы. Мои бедра создают волновые движения в сторону ее берега. Приподнимаюсь. Руки дрожат, член дошел до точки кипения, пульсируя в ее руках. Легкими поцелуями разжигаю пламя огня на ее животе, опускаясь все ниже и ниже. Резко срываю с ее бедер летние шортики, целуя ее через мягкий шелк. В следующий миг мои зубы хватают последнюю оставшуюся на ней одежду и медленно стягивают ее вниз. С секунду пожираю глазами восхитительное тело. Ее грудь задает ритм всему происходящему, опускаясь и поднимаясь, то резкими толчками, то спокойными переходами. Ее нежные руки совершают хаотичные движения на поверхности кровати.
   Мои губы сходят с ума от жажды испить ее внутренние соки. Кончик языка терзает ей сознание, страстно лаская ее губы. Мне хочется довести Алю до состояния, когда она схватит мою голову и прижмет к себе твердой хваткой. Продолжая свои шалости внизу, перевожу руки с ее бедер на уже достаточно твердые к этому моменту груди, слегка сжимая ее соски. Начинаю баловать клитор, моментами въедаясь и посасывая набухшие губы. Она гладит мои волосы, царапая ногтями кожу на голове. Это возбуждает меня еще сильнее. Джинсы оказываются на полу, как в сценах голливудских фильмов, быстро и незаметно. Ее руки делают намек, тела прижимаются как разно полярные магниты.
   Аля сверху. Мой член зажат крепкой хваткой. Кончик ее языка делает пару круговых движений на головке, прежде чем взять его полностью в рот. Она смотрит в мои глаза, словно просит разрешения. Именно этот момент в сексе будоражит мое сознание, напрягая каждую мускулу. Медленно, очень медленно, всасывая каждый сантиметр, она проглатывает мой член, высасывая всю мою жизненную энергию, затем вступает язык. Меня погружает в транс. Безупречный минет, безупречная техника. Она делает это в всевозрастающим пылом, а затем упоительно замедляется, скользя языком по моем члену.
   Сердце выскакивает из грудной клетки, словно отбойный молоток. Ложу ее на кровать, возвращая контроль над ситуацией. Глажу ее головкой своего члена, моментами пропуская его на пару сантиметров внутрь. Она вьется как змея в погоне за добычей. Сознание желает трахнуть ее дико, как животное. Член, словно собака на цепи. Делаю движение в ее направлении, запуская его внутрь. Ее бедра слегка приподнимаются, словно настоятельно умоляют меня войти в нее гораздо глубже. Как бы я не сгорал от взаимности, я делаю все наоборот. Мне нравится мучать свою жертву, доводя ее до срывающего крышу возбуждения, нравится контролировать ситуацию.
   Прижимаюсь к ней, целуя ее губы, пересохшие от страсти, затем вхожу полностью. Ее руки царапают мне спину, своими острыми когтями. Бедра совершают наступательные движения. В момент, когда мне надо вернуться, я напрягаю свой член, от чего ее глаза закатываются как у наркомана, желавшего целый день дозу. Духота становится невыносимой. Я чувствую, как внутри сокращаются ее мышцы, чувствую, как пульсирует мой член.
   Меняю позицию. Меня нельзя отнести к людям, которые "занимаются любовью". Грязный, животный, хищный трах. Я ставлю Алю на четвереньки и вставляю ей сзади. Сжимаю ее задницу обеими руками, оставляя красные следы на ее коже. Резко, жестко, с примесью страсти я уничтожаю все человеческое в этом процессе. Открытой ладонью начинаю лупить ее как провинившуюся суку. Она кричит, а меня это только ускоряет. По комнате раздаются шлепки об ее задницу.
   Не желая кончать быстро, я снова меняю позицию, позволяя ей отыграться. Она садиться сверху и я наблюдаю, как мой член медленно погружается в ее влагалище. Здесь полностью отсутствует контроль с моей стороны. Словно кошка, она впивается в меня ногтями, раздирая мою грудь и оставляя на ней красные царапины. Все что я могу - только напрячь свой член. Она взвизгивает, словно ей проткнули все органы.
   На теле появляются едва заметные мурашки, давая мне понять, что момент ее оргазма близок. Дикой силой хватаю ее за бедра, не удерживаясь от желания шлепнуть ее еще разок. Дыхание ускоряется, по телу стекают капли пота, глаза закатываются, волосы закутывают ее лицо. Она издает стон, которого я жду уже с нетерпением, чтобы выплеснуть на нее, удерживаемый внутри поток спермы. Мы кончаем вместе. Она прижимается ко мне, ее дыхание тяжелое. Сердца бьются в такт...
  
   Открываю глаза...
   Сердце колит, словно это случилось только что. На море, разрушая черный купол, появляются первые признаки рассвета. Закуриваю.
   "Ты наполнила собой каждую минуту моего существования". Ставлю точку, перечитываю весь текст от начала до конца.
  
   "Малышь!
   На дворе ночь, а в моей душе теперь живет яркий, летний день.
   Я давно не чувствовал себя так хорошо, как сейчас. Раньше, я воспринимал жизнь как что-то непонятное, отдаленное и печальное. Мрак ночи покрывал своим существом все живое внутри меня.
   Тот день, когда я впервые тебя увидел, когда наши взгляды пересеклись в огромной толпе, тот день изменил все. Старый я, словно нарисованный карандашом и стертый резинкой, перестал существовать. Мрак получил смертельные повреждения в своей броне и вскоре яркий, белый, ослепительный свет полностью встал ему на смену. Ты воскресила во мне тепло и страсть.
   Я храню в памяти каждую секунду, проведенную с тобой. Каждое сказанное слово. Каждый взгляд, который ты мне дарила. Храню наш первый поцелуй, сладкие касания твоих губ, аромат твоей души. Если кто-то меня спросит, что такое "счастье"? Я отвечу, что счастье это жить в твоих глазах. Видеть, как твоя грудь взрывается от сладострастия и пленительного оргазма. Видеть, мурашки на твоем теле. Воспарять ввысь под звуки твоего стона и становиться пеплом в твоих руках.
   Ты наполнила собой каждую минуту моего существования.
   Я люблю тебя!
   С днем Святого Валентина"
  
   ***
   "You are my sunshine, my only sunshine..."
   Ray Charles - You are my sunshine
   - Ты положила паспорта? - спрашиваю я Алю, стараясь уложить в свой чемодан кеды и белые льняные брюки.
   - Паспорта в рюкзаке, вместе с билетами, - по памяти отвечает она, укладывая разного рода косметические принадлежности.
   В нашей квартире полный бардак. Перемещение вещей циклично. Шкаф, чемодан, обратно шкаф. Одна юбка меняет другую, вследствие несоответствия по цвету, сезону или просто по женской прихоти. Пока я договариваюсь с водителем о времени, Аля успевает перебрать половину своего гардероба. Наш вылет завтра утром, автобус в аэропорт сегодня вечером. Видите ли, единственный рейс на Египет вылетает с Киева. Шестьсот километров соединяющие Одессу со столицей нам предстоит преодолевать с помощью автобуса. Можно конечно взять самолет, но тогда мы проведем целую ночь в аэропорту, а я терпеть не могу ожидания. Двое влюбленных, два чемодана, два часа перелета и семь египетских дней и ночей. Вдали от всех, вдали от всего. Только она, только я. Звонит телефон.
   - Это водитель - поторапливая ее, говорю я.
   - Я готова, можем идти - произносит она, надевая на себя соломенную шляпку, типа тех, что берет каждый турист для своего путешествия.
   Обычно женский чемодан в разы превышает чемодан ее спутника. Но только не в нашем случае. Если мой отправится багажом, то ее легко пойдет как ручная кладь. Ну уж нет, я не модник, скорее это последствие импровизации, когда все решается в такой спешке, что возможность купить что-то меньших размеров исчезает еще вначале. Перед отъездом все по стандартной схеме. Наплыв родственников, желающих хорошего отдыха, друзей, тихо завидующих нашему счастью, и одна просьба на всех - "привезите нам магнитики", словно больше ничего другого никого не волнует.
   - Ты довольна? - улыбаясь и заглядывая в ее карие глаза, шепчу ей на ушко, стоило машине тронуться с места.
   - Безумно. Только мы, Красное море и пустынное солнце - шепчет в ответ она, кладя свою руку мне на колено.
   Дорога на Киев оказывается достаточно легкой, не беря во внимание ночной переезд и полное отсутствие сна. Вдобавок, я бросил курить, тем самым избавив себя от ночных выходов на достаточно холодный сентябрьский воздух.
   Регистрация в аэропорту проходит так же без каких-либо трудностей. По моей просьбе Али забронировали место около окна, чтобы она могла вдоволь насладиться своим первым полетом. Обходимся без покупок в Duty Free.
   Самолет совершает посадку в аэропорту Шарм-эль-Шейха около девяти утра, и как это обычно бывает, такое событие не обходится без громких аплодисментов наших туристов. Мы оформляем визы, забираем багаж, находим автобус с названием нашей тур.фирмы и под лучами палящего солнца отправляемся в отель в сопровождения гида. Он оказывается достаточно веселым парнем (хотя это их работа), неплохо говорит на русском языке и всю дорогу толкает анекдоты, оставленные ему в наследие прошлыми группами отдыхающих.
   Оставив свои паспорта и чемоданы на Reception, уставшие, но до краев заполненные позитивным настроением, мы отправляемся на изучения нашего отеля. Признаюсь, на брошюрке, мило предоставленной агентством, это место выглядело совсем иначе. В реальности, к моему огромному удивлению, все оказалось гораздо красочнее, гораздо теплее и уютнее.
   "Welcome to Rehana royal beach resort & spa" гласит большая табличка при входе на территорию отеля. Здесь есть все необходимое для возможности занести этот отдых на долгий период в свою память. Три бассейна, каждый из которых имеет свою собственную барную стойку и соединённые между собой маленькими ручейками. Огромный пляж, огражденный с обеих сторон забором в целях безопасности. Коралловый берег, растелившийся на метров двадцать вдоль деревянного пирса, упирающегося в глубины Красного моря. Пять ресторанов, готовые побаловать отдыхающих кухнями разных народов мира, две столовые со шведским столом на обед и завтрак, а также около восьми баров, разбросанных по всему периметру. Для любителей здорового отдыха, в подземном помещении устроен тренажерный зал и СПА салон с турецкими банями.
   Набравшись впечатлений и достаточно сильно устав от перелетов, поездок и бессонной ночи, мы направляемся в номер. Я вношу Алю внутрь, как обычно женихи вносят своих жен. Она смеется, я смеюсь, мы счастливы надеждой. Не став разбирать чемоданы, мы плюхаемся на огромную кровать, я включаю кондиционер и, обняв свое Счастье, отдаюсь во власть сладкого сна.
   Это дар вселенной - видеть, как она сладко нежится в моих объятиях. Прижать покрепче ее грудь к своей груди. Слушать это спокойное, как океан летом, дыхание. Всматриваться в черты ее лица, соизмеримые с улыбкой обитателей небес. Осознавать насколько близко может находиться счастье, которое искала твоя душа последние 22 года.
   "Я люблю тебя! Я счастлив, находиться рядом с тобой. Я счастлив, встретить это утро, обнимая твое тело" - думаю я, продолжая наблюдать за ее сладким сном.
   Пока Аля спит, решаю сходить принять душ. Чтобы не разбудить своего малыша, я не стал распаковывать сумку, куда были упакованы ванные принадлежности. "Воспользуюсь тем, что предлагает отель"
   Жарко, холодно мне не важно, я всегда принимаю теплый душ. Если при открытии крана, из него бежит поток холодной воды, мне приходиться проводить время в ожидании, трогая воду рукой каждые пятнадцать секунд. К моей радости в нашем отеле все как у людей. И уже спустя пару секунд я стоял и нежился под струей теплой водички. Почистив зубы, в этот раз без нити и ополаскивателей, я приступил к намыливанию своего тела.
   Дойдя до пояса, я ощутил, как рука Али спускается от моих бедер вниз по телу. Улыбаюсь. Ее губы начинают целовать мою спину, слегка всасывая кожу. Правой рукой она продолжает ласкать мою головку, а левой гладит бедра. Я прижимаюсь ближе к ней, обхватывая руками ее зад. Наши тела мокрые, горячие и полные возбуждения. Она дает мне знак, я разворачиваюсь к ней лицом и смотрю ей в глаза. Аля опускается на колени, несколько секунд разглядывает мой член и плавно берет его в свой рот. Нежно, страстно, глубоко. Говорю ей, что хочу смотреть, как она будет себя ласкать. Она подчиняется и правой рукой начинает гладить свое тело. Я хватаю ее за голову и с грубой силой вхожу в нее полностью. Она стонет и зажимает член губами, не выпуская его изо рта. Она знает все, что я люблю, знает каждый участок моего тела, знает все темные стороны моей души. Набаловавшись, я поднимаю ее с колен, ставлю под струю теплой воды и плавно вхожу в нее сзади. Ее тело начинает покрываться мурашками, влагалище расслаблено, мой член внутри. Она постанывает, а я завожусь еще сильнее. Хватаю ее руку, и мы вместе начинаем ласкать ее клитор. Кусаю ее шею, стоит мне оказаться погруженным в нее до конца.
   Присаживаюсь на мраморный пол душевой кабинки, Аля садится сверху. Плавными движениями бедер вхожу в нее, прижимая мою грудь к ее телу, и начинаю разрывать ей все внутренности. Она закидывает назад свою голову, издавая при этом волшебный стон. Воспользовавшись этим моментом, я впиваюсь губами в ее обнаженную грудь, покусывая ее соски. Вся кожа на ее теле покрывается мурашками, бедра двигаются быстрее, еще быстрее, еще быстрее. Я ощущаю, как по мне растекаются ее соки. Хватаю рукой свой член, она приоткрывает ротик, делаю пару резких движений и заполняю собой всю ее ротовую полость.
   - С добрым утром, - произношу я с улыбкой, растекающейся по всем лицу.
   - С добрым, любимый - нежно шепчет она мне на ухо.
   Остаток дня мы проводим в нашем номере, отдаваясь всей прелести уединения, и покидая его только на обед, ужин и чтобы насладиться ароматным кальяном на берегу моря.
   День первый.
   Ничего интересного. Завтрак, запись на экскурсии, секс, обед, секс, много секса, ужин, кальян, секс, сладкий сон. Извините меня за такие подробности, но это слишком интимное время, чтобы я открывал его вам.
   День второй.
   "Стоит побриться". С этими мыслями я заставляю поднять себя с кровати и направляюсь в ванную комнату. Процедура бритья занимает не более десяти минут. Далее направляюсь в тренажерный зал на пробежку. Бросив курить, я стал бегать гораздо больше и чаще, чем раньше.
   - С добрым утром, малышь. - говорю я Але, которая уже проснулась к моменту моего возвращения, и нежно ее целую.
   - С добрым, - извиваясь как змея на кровати, с улыбкой говорит она в ответ.
   Сегодня мы едем на прогулку на яхте. Собираемся понырять и полюбоваться фауной Красного моря, отведать дары подводного мира и сделать множество фотографий на память. Аля идет принимать душ, я укладываю рюкзак со всеми необходимыми вещами. Дальше все как по расписанию. Завтрак в девять, автобус у отеля в десять, на место мы прибываем около одиннадцати, сполна насладившись видом египетской пустыни.
   Яхта оказалась не совсем яхта, а что-то напоминающее пиратское судно, только с моторчиком, но для нас это не важно. Как объяснял гид, в каюты под палубой нам идти не следует. Мы же, люди влюбленные, выслушав все предупреждения, "ни разу" не занялись сексом в месте, напоминающее каюту капитана, пока отлучились, чтобы сменить одежду.
   Если вы хоть раз имели счастье нырять в Красном море, вы поймете всю силу нашего восхищения. Здесь есть все. Начиная от рыбок-клоунов, заканчивая, похожими на новогодние игрушки, окунями-антиями. Все цвета радуги собраны в одном месте. Нет предела тому наслаждению, с которым мы вернулись обратно на борт нашей "Черной жемчужины".
   - Спасибо, - сладко шепчет она, крепко меня обнимая и нежно целуя мою шею.
   - Все для тебя, малышь, - говорю я, полный восторга.
   Четыре часа дня. Насытившись креветками, жаренной рыбой и устрицами, я сижу с правого борта яхты и медленно попиваю Джек с яблочным соком, наблюдая за тем как Аля развлекается на водных аттракционах. Подзываю к себе официанта и прошу принести мне ручку и лист бумаги....
   ................
   От автора...
   Тебе не было суждено прочитать это письмо, но спустя пять с половиной лет я все еще храню его в своей памяти, словно это было только сегодня...
   ................
  
   "Малышь! Я всегда утверждал, что люди не могут быть счастливы вместе долгое время. Возможно, это было следствие юношеского максимализма, возможно неудачный опыт прошлого, а возможно просто глупость с моей стороны.
   Сейчас, любуясь моментом, как ты смеешься от счастья в лучах заката, в дали от всех и вся, я осознаю, насколько я ошибался в этих суждениях. Ты изменила смысл, нет, ты создала смысл. Ты заполнила собою все пустоты и черные дыры моей вселенной. Ты стала причиной и следствием моего счастья, всего волшебства в доселе бессмысленном мире.
   Я не скрываю, а ты понимаешь. Рядом со мной было много женщин. Вот только ни одна из них не задерживалась больше, чем на час. Ни одной из них не удалось заглянуть вглубь меня и растопить построенную там Антарктиду. Но появилась ты, появилась в теплую июльскую ночь, сжигая своим теплом каждую льдинку моей души.
   И вот он момент, когда я понимаю всю силу моей любви, момент, когда я желаю любить тебя еще больше, любить тебя вечно, делать тебя счастливой и слышать твой смех пока смерть не разлучит нас.
   С любовью, Макс "
  
   Допиваю виски, прячу письмо в карман штанов, любуюсь закатом Красного моря.
   Тебе, дорогой читатель, могло показаться, что глава не могла закончиться именно так. Но в этом и был весь ее смысл. Я не старался описывать в деталях наше путешествие. Моей задачей, было дать тебе почувствовать, насколько сильно я полюбил это хрупкое и нежное создание, которое я ласково называл "Малышь", "Роднулька", "Любимая". Я "не представлял свою жизнь без нее", все чего я желал в тот момент это провести остаток дней, просыпаясь, каждое утро и видеть, как она спит в лучах утреннего солнца, рядом со мной. Я твердо решил, что ровно через год, на этом же самом месте сделаю ей предложение. Я даже не представлял, что за год в жизни может произойти столько перемен, которые нам еще предстоит только пережить.
  
   ***
   "Take a look at my girlfriend. She`s the only one I've got..."
   Supertramp - Breakfast in America
   Человек любит превращать все в систему. Это выходит ненавязчиво, случайно, но все же выходит. После того как он скажет "давай жить вместе", а она скажет "я думала ты никогда не предложишь", большинство действий со временем превращаются в свод правил, законов и норм поведения. В этом нет ничего плохого или сверхъестественного. Мы люди, мы так привыкли, точно так же как и привыкли нарушать и ломать созданные нами устои. Важно только где и с кем. Спустя два года, проведенных вместе в одной квартире, мы выстроили то, что в толковом словаре носит определение "обязанности". Кто-то готовит, кто-то убирает, кто-то стирает, кто-то гладит, кто-то любит, а кто-то счастлив. Я часто слышал утверждение, что "бытовуха убивает любовь", или как писал Маяковский "любовная лодка разбивается о быт". Честно? Как по мне ничего подобного. Лично я получаю от нее настоящее наслаждение, особенно когда Аля готовит завтрак голой. Но жизнь есть жизнь и она любит смягчать краски при помощи разнообразия. И порой это сводит по-настоящему с ума.
   - Ваха, сегодня не смогу, готовлю романтический ужин. - говорю я в телефонную трубку, отказываясь от приглашения посетить ночной клуб этим вечером.
   "Что мне понадобиться? Грибы, итальянская паста, куриное филе, майонез и немного базилика. Вино! Не забудь купить вино! Красное сухое". Откладываю ручку, перечитываю по новой составленный список. "Вроде ничего не забыл". На часах три сорок пять. Аля вернется не раньше шести, после у нее тренировка, а до восьми часов я в ямайском темпе успею приготовить восхитительный ужин. План выстроен и отшлифован как самый дорогой бриллиант. "Малышь, не планируй ничего на этот вечер. Целую". - Отправляю смс Але, одеваю свои 501ые, черную футболку, обуваю серые Nike, на глаза Ray Ban и отправляюсь за покупками.
   - Грибы, грибы, грибы. - Я застыл как дерево, пошатывая тележку вперед назад. Взгляд бегает по овощным полкам в поиске необходимого ингредиента. Моя персона - любительница говорить сама с собой, пока тело совершает покупки. Картина выглядит приблизительно так: большой супермаркет, огромное количество людей, внутри этой массы стою я. В ушах наушники, где чаще всего играет Eminem(кстати я большой фанат), в руках список, начёрканный на листке вырванном из тетради(нет, я не использую "Заметки" в своем телефоне), нога пошатывает тележку, которая как всегда оказывается самой скрипучей во всем магазине, при этом я говорю сам с собой, словно пациент психбольницы, и пытаюсь найти нужные мне товары.
   - Грибы! Есть - радуюсь находке, словно Архимед в ванной. Едем дальше. В ушах Eminem - Without me, снаружи хорошо замиксованные скрипы в исполнении магазинной тележки.
   Куриное филе я нахожу без каких-либо проблем, лишь слегка почесав затылок над весом. Закон магазинной подлости номер один : "Берешь маленький вес - не хватит. Берешь больше - остается". Продолжаю свой путь. Беру разгон, выписывая тележкой финты, которые демонстрируют гонщики-профессионалы в фильме "Форсаж", задеваю мужика в рыбном отделе. Мат слышно сквозь музыку в ушах. А что поделать? Жизнь боль!
   - Паста, где ты? - произношу почти на ухо молодой девушке, вызывая у нее улыбку и растерянность одновременно. - Паста, паста! Нашел! - Бросаю упаковку макарон в тележку, переключаю композицию в ушах, качу опять. Правило магазинной подлости номер два: "Всегда имей список необходимых тебе продуктов. Иначе скупишь полмагазина". Глотаю слюну в отделе морепродуктов (кстати, это вторая вещь, от которой я фанатею) и пускаюсь в дальнейшее плавание на корабле-тележке сквозь океаны стеллажей и моря разнообразия товаров, подхватывая на ходу, словно утопающего, пакет базилика.
   Майонез - не проблема, проблема это купить вино. Я большой ценитель, и когда вижу, как в супермаркетах обращаются с вином, мое сердце вырывается из груди.
   - Какой идиот, поставил белое вино на солнечной стороне? - ругаюсь громко, чтобы слышали работники винного отдела. Мне по вкусу приходятся вина с тихоокеанской стороны: либо калифорнийские, либо чилийские. И если на полках есть калифорнийское, я приобретаю только его. Но наши магазины, к счастью или сожалению, таким не торгуют, так что кладу в свою торбу вино из далекого Чили. Знаю, "Gato Negro" не самый изысканный вариант, но лучшего здесь "днем с огнем" не найти.
   Тем, кто проектировал "Таврия-В" в нашем городе, надо либо дать подзатыльник, либо грамоту "За самый тупой проект". Таким образом, вырисовывается третий закон магазинной подлости: "Чем ближе к кассе, тем уже стеллажи и тем больше людей вокруг". "Move bitch, get out the way, get out the way, bitch, get out the way". Медленно, громко поскрипывая тележкой, продвигаюсь к кассе. Старый дед топчется по моим Nike, ругаюсь про себя, протираю их влажной салфеткой. Смотрю рекламу по ТВ, рекламируют новый салон красоты. Моя очередь, выкладываю товар, плачу наличными, забираю чек и покидаю это место.
   Пять вечера. Вхожу в квартиру, оставляю на кухне купленные продукты, переодеваюсь в комнате и иду готовить. Совсем неважно, какой вы кулинар, главное не забудьте самые важные детали любого рецепта: "готовить с любовью", "готовить только в хорошем настроении". Любовь всегда со мной, хорошее настроение обеспечивает мне музыка. Делаю громче звук на беспроводных спикерах, надеваю фартук, достаю продукты. Готовлю ножи, кастрюли, сковородки, тщательно промыв каждый из приборов. Нарезаю грибы небольшими кусочками под трек от Nickelback - Rockstar, дрыгая задницей вправо, влево, напевая "I wanna be a rockstar". Включаю плиту, наливаю масло на сковородку и даю ей время нагреться. Пока тефлоновая поверхность наполняется жаром, мастерски превращаю кусок куриного филе в куриные дольки в форме кубиков. Перемешиваю в одну кучу грибы и курицу, танцуя и выплясывая под трек от 50 Cent - In da club. Добавляю соли, красного и черного перца, куриной и грибной приправ, майонеза. Мешаю руками (помыв их предварительно) все это дело, проверяю на жар сковородку. Можно насыпать.
   На часах шесть вечера. "Попробую уболтать Алю не идти сегодня на тренировку" - думаю я, кидая в тоже время курицу с грибами на раскаленную сковородку. Шипит. Накрываю крышкой свое творение, не забывая помешивать раз в две-три минуты. Беру кастрюлю, включаю вторую конфорку, набираю воды, ставлю ее на плиту и жду, когда закипит. "Видела бы сейчас меня моя мама" - думаю я, слушая как из динамиков, раздается трек от Eminem - Not afraid. Перемешиваю содержимое сковородки. Пока еда готовится, привожу балкон в лучшее место для романтического вечернего отдыха. "Стол, два стула, свечи. Так! Нужны ли свечи?" - осматриваюсь вокруг. Солнце сядет примерно через полчаса, думаю, можно будет их зажечь. Вообще я обожаю свечи. Огонь обладает несравнимым талантом завораживать, создавая в пространстве полную безмятежность и спокойствие, погружая в невозмутимо спокойное состояние где отсутствуют тревоги, сомнения и белый шум. Расставляю с десяток по периметру. Бегу на кухню за приборами, останавливаясь на минуту, чтобы проверить воду и перемешать содержимое сковородки. "Так. Аля сядет здесь, а я здесь!" - командую я себе. "Вилки на месте, ножи на месте, тарелки на месте" - начинаю суетиться и волноваться еще больше.
   Слышу поворот ключа в замочной скважине. Закрываю двери на кухню и балкон. Аля выглядит слегка уставшей, и мне достаточно легко удается ее уговорить никуда сегодня не идти. Прошу ее только не заглядывать на кухню и не заходить на балкон.
   - У меня для тебя маленький сюрприз. - Говорю я, провожая ее взглядом до комнаты и возвращаюсь на свое рабочее место.
   Вода уже кипит во всю, бурля и разбрызгиваясь в разные стороны. Добавляю соли, размешиваю и бросаю пасту. Ставлю на повторное воспроизведение трек от Beyonce - Crazy in love, проверяю состояние курицы и грибов. Готовы. Для поддержания оптимального тепла, регулирую уровень огня до минимального. Отправляюсь в комнату. Аля переодевается, я кусаю ее восхитительную задницу, целую и говорю, что люблю ее.
   - И я тебя. - Обнимая меня, шепчет она на ухо. - Что ты задумал, паразит? - спрашивает кокетливо Аля.
   - Это секрет, Малышь. Скоро все узнаешь. - Говорю я, шлепая по правой половинке ее сладкой попки и отправляюсь назад на кухню.
   Итальянская паста готова. Сливаю воду в слив, прикрывая лицо от пара. Добавляю растительного масла. Смешиваю с ними курицу и грибы, посыпаю сверху сыром и базиликом. Открываю бутылку вина, отношу его на балкон вместе с двумя бокалами и даю время подышать. Солнце уже село, темнеет в сентябре достаточно быстро. Зажигаю свечи. Еда в тарелках, запах специй и базилика плавно разносится по всей площади балкона своим мягким, как весенний день ароматом, густое красное вино разлито по бокалам, наступает время для маленького чуда. Направляюсь в комнату, закрываю Але глазки и медленным, осторожным шагом провожу ее на балкон.
   - Это для тебя, любимая! - говорю ей, целую ее шею и открываю глаза.
   Одна из самых больших прелестей быть мужчиной - видеть сияние счастья, восторга и любви в глазах своей женщины. Зрачки расширяются, дыхание обретает особый темп. Здесь не следует ждать слов благодарности, женский взгляд скажет гораздо больше, чем есть слов в словаре.
   - Милый. - она нежно целует мои губы и прижимается к груди. К присущим вокруг ароматам добавляется последний и самый важный ингредиент: вкус нежности и ласки. Картина написана, художник доволен.
   Не в моих принципах себя восхвалять, но ужин получился еще вкуснее, чем я ожидал. Мы поели, убрали посуду, замотались в теплый плед и налив по бокалу вина, погрузились в разговоры тет-а-тет.
   - Спасибо тебе! Ты как художник наполняешь мою жизнь разноцветными красками. - Щебечет мне Аля, крепко прижавшись к моему плечу.
   - Мне нравится видеть огонек счастья в твоих карих глазах. - Нежно целуя ее темечко говорю я.
   - Тебе скоро уезжать? - волнуясь в ожидании ответа, спрашивает она.
   - Думаю недели через две. - огорченно отвечаю я на ее вопрос.
   - Мне так не хочется тебя отпускать. Я понимаю - это работа. Просто мне часто бывает одиноко и неспокойно, когда я одна... - Особенно вечерами. - слегка приуныв добавляет она своим нежным голосом.
   - Малышь, не грусти! Я нахожусь в том же состоянии, родная. Это не больше, чем на два-три месяца. - Говорю я, а у самого внутри царапаются кошки, выворачивая мою душу, словно одеяло из пододеяльника.
   Моя работа связанна с обслуживанием и инспектированием плавучих сооружений и по долгу службы приходится часто бывать в разъездах, оставляя Алю одну. А что может быть страшнее для двух влюбленных людей, чем разлука? С другой стороны расстояния всегда останутся неизменны в своей стоимости, как самый лучший афродизиак. Они возвращают пыл, страсть и букетно-цветочный период по прибытию домой. Все в мире сбалансировано. Все в мире относительно.
   - Становится прохладнее. Осень уже близко. - Говорю я и прижимаю ее покрепче к себе, отдавая ей все свое тепло, ласково проведя губами по ее шее.
   - Ты ревнуешь меня к другим, когда ты далеко? - тихо спрашивает она.
   - Нет! Я верю тебе, родная! Мне трудно представить, что ты способна на измену. Трудно представить, что ты способна причинить мне боль. - Твердо веря в свои слова, говорю я.
   Можете потешаться надо мною, можете тыкать в меня своими грязными пальцами, можете считать меня двинутым, ненормальным, но я до последнего вздоха буду оберегать крошечный огонек веры в свои слова. Мир жесток - я знаю. Я не был лучше - к сожалению и это мне известно. Но пускай! Пускай сейчас все плохо. Пускай этот мир населяют мужчины, которые изменяют своим женщинам. Пускай в нем существуют женщины, которые изменяют своим мужчинам, пускай в английском языке слова deer(олень) и dear(дорогой) продолжают звучать все так же одинаково, вам все равно не сломить меня и мою веру в тот другой, светлый и теплый мир. Даже если это замкнутый круг, где каждый верит, что не будет, обманут, когда сам обманывает. Даже если это "FuckFest" или чемпионат по игре в "Наеби Ближнего Своего - 21го века" я верю, в существование чести, верности, искренности и твердых, прочных, крепких союзов. И я отказываюсь воспринимать другой мир, отказываюсь жить понятиями, сотканными как бабушкин вязаный свитер изо лжи, лицемерия и насилия над чувствами. Как бы вы не старались превратить в отработанные материалы образы самого волшебного, опьяняющего и пламенного ощущения на свете. Насколько близка не была бы ваша победа, в конце пути вы все равно встретите меня, стоящего перед вами с протянутой рукой и выставленными вперед средними пальцем, предлагающим поцеловать мою белую задницу!
   - Без доверия нет любви. Без любви не будет нас. - Говорю ей с полной уверенностью, смотря прямо в ее глаза.
   - Я люблю тебя. - Еще крепче прижавшись, произносит Аля.
  
   Часть 3. #Ревность
  
   ***
   "...Fuck you! You did this to us! You did it; it's your fault..."
   Eminem - Kim
   - Сука! - взрываясь от злости, швыряю телефон, по которому только что разговаривал с Вахой.
   - Сука! - вскрикиваю еще раз.
   - Приди только домой!
  
   Ревность - страстная недоверчивость, мучительное сомнение в чьей-нибудь верности, в любви, в полной преданности. Безжалостное, не поддающееся лечению и самое коварное заболевание, которым способно заболеть человеческое существо. Она как последняя, запущенная стадия опухоли: злокачественна и неоперабельная. Ее вирус - саморазвивающийся, гнусный и беспощадный паразит. Он проникает внутрь организма без шума и пыли, не оставляя за собой ни малейших следов, тщательно скрывая свое присутствие.
   Первые признаки заражения могут не проявлять себя месяцами, притаившись в укромном месте, ожидая лучшего времени для наступления. Она ждет момента, когда Вы меньше всего ожидаете удара, когда Вы на самом пике наслаждения, готовясь поселиться в Вашем сознании навсегда. В эти минуты процесс заражения считается оконченным. Наступает сама болезнь.
   Стадия первая - червь. Задача червя проста до безумия. Ежедневно он будет нашептывать Вам от одного до нескольких слов, вызывая легкое покалывание в области сердца и в Вашем сознании. На первых порах, Вы не придаете этому значения. Симптомы едва ощутимы и вы не особо придаете им значение, никто же не бежит к врачу, когда разболелась голова? Вероятней всего, скоро боль пройдет, организм восстановится и все вернется на прежние места, стоит лишь выпить таблетку аспирина. Именно в это время происходит процесс деления червя, рождая еще одного, такого же мерзкого, липкого и бесчувственного урода. С этой секунды их цель - убедить Вашу иммунную систему в том, что они Ваши лучшие друзья. Убедить в том, что именно они не покинут Вас в самый трудный период, что именно они единственные кому здесь можно верить. На этой стадии окружающие Вас люди начинают хором, все как один твердить Вам, что Вы изменились, что впервые видят Вас таким грубым, таким озлобленным, таким вспыльчивым. Вас становится легко завести и не по силам никому успокоить.
   Вторая стадия заболевания сопровождается обострением обоняния, повышенной внимательностью к окружающей среде и едва заметной депрессией. Вы начинаете обращать свой взор на вещи, о которых раньше никогда не задумывались. Любые звонки, SMS, взгляды в сторону Вашего партнера, у прохожих мужчин/женщин, воспринимаются как опасность, как скрытая угроза, как тайный заговор против Вас. Звук рингтона после шести вечера, напоминает Вам звук сирены перед бомбардировкой Вашего мира. Вы начинаете проверять все: от времени выхода из сети, до внешнего вида объекта вашей ревности. С этого момента, ранее сексуальные платья, воспринимаются слишком вызывающе. Теперь Вы не понимаете, зачем душиться ароматными духами, перед тем как выйти на прогулку без вашей компании. Под умелым руководством своих новых друзей, вы начинаете задавать, как вам кажется "правильные вопросы" в "правильное время", подкрепляя сказанное (ведь никому не нравится все же быть ревнивцем) страховочной фразой "та ладно, я в шутку". Но все знают правду, Вам нихуя не до шуток!
   В этот же момент в Вашем подсознании создается благоприятный климат для "семени сомнения", которое медленными, но уверенными шагами пускает свои корни, используя вашу же веру как оружие против Вас, как свое удобрение, как источник жизненной энергии - взращивая плоды фобии и паранойи. Оно проникает в Ваши сны, рисуя душераздирающие картины измен, предательств, обмана и лжи.
   Симптом "ощущения пониженного внимания к Вам, со стороны близкого человека", прямое доказательство того, что болезнь прогрессирует, перерастая в хроническую. Вы ощущаете голод, озноб и обострение паранойи. Количество червей в сознании возрастает в геометрической прогрессии - создавая новые организмы уже не раз в неделю, а каждый новый час. Они питаются Вашими воспоминаниями, Вашими чувствами, греются Вашим теплом, как сорняки на поле, возвращаясь к своим манипуляциям. Продолжая с еще большей силой убеждать Вас в своей искренности, в своей правоте, в своей дружбе, не оставляя Вам какого-либо выбора. И Вам не остается ничего другого, кроме как верить их словам.
   Но Вы должны запомнить! Самое опасное все еще впереди. Пока Вы ходите вокруг да около, пытаясь осознать, что происходит с вашими чувствами, маленькие пидорасы мутируют, сливаются, образуя единый организм, описанный в учебниках по "Современной медицине" как "Страх". Ваши "лучшие друзья" открыли перед Вами свои карты, оказавшись Вашими злейшими врагами, которым в придачу к целому букету низких качеств, известно о вас все.
   Это - "точка невозврата". Момент ликования госпожи Ревности, момент Вашего полного краха и поражения. Теперь Вы - раб! Раб своих собственных чувств, своих эмоций, своего страха. Если любовь и была прописана в этом доме, то теперь, ее, как нелюбимую приемную дочь, выставили за дверь в самый лютый мороз, ожидая той секунды, когда она окоченеет и умрет...
  
   - Почему ты встречаешься с ним, а я должен узнавать об этом от своих друзей?! - достаточно рассерженно спрашиваю я Алю, которая еще не успела даже переступить порог нашей квартиры. В области груди ощущается легкое покалывание. Чувство гневного раздражения проходит, но что-то внутри продолжает меня жестоко притеснять и заводиться.
   - С кем? - Пытаясь включить режим "удивленной дурочки", отвечает она.
   - Ты лучше меня знаешь, с кем ты только что гуляла! - Стараюсь быть сдержанным, стараюсь держать себя в руках. Но это плохо выходит.
   - С С...
   - Даже не произноси его блятского имени! - Взрываюсь, делая жест указательным пальцем, давая понять, что лучше бы ей сейчас заткнуться! Мое сознание кипит, голова вот-вот взорвется от негативных эмоций, словно дворовые оболтусы устроили в ней новогодний фейерверк, с использованием всевозможных петард.
   "Надо выпить аспирина" - думаю я, продолжая злостно смотреть в сторону Али.
   - Родной, не будь таким грубым. Я не узнаю тебя!
   - Я спрошу еще раз! - Говорю я, пронося мимо ее лица полузакрытую ладонь.
   - Почему? Ты! Не сказала мне??? - Отбрасываю любые попытки держать себя в уравновешенном состоянии.
   - Прости...
   "Она еще и извиняется. Мне на хрен не нужны слова прощения! Мне нужен - ответ на мой вопрос. Мне нужен - аспирин".
   Покалывание усиливается, мысли не могут выстроиться по порядку, появляется небольшая отдышка, температура тела подскакивает до отметки тридцать семь и два. Неровным шагом, как после бутылки Jack Daniels, направляюсь на кухню. Переворачиваю коробку с лекарствами, нахожу аспирин. Приняв сразу две таблетки, надеваю куртку, и, не говоря ни слова, выхожу из дома.
   Холодно.
   "Как же я ненавижу холод!". - Думаю я, осматриваясь по сторонам. Задираю воротник, направляюсь в сторону моря.
   - Ложь. - Кто-то достаточно громко произносит это слово в моей голове.
   Останавливаюсь. "Я говорю сам с собой?". Моя злость начинает медленно замерзать на прохладном воздухе. Мысли обретают порядок, группируются, в голове начинает светлеть.
   В магазине, через дорогу от дома, покупаю банку пива. "Почему ты не сказала?!" - стараюсь привести все к логической цепочке. Где-то в парке лают собаки. Сильный ветер с морской стороны опускает температуру до пунктира "плюс пять" по Цельсию, или это меня так сильно знобит. Сворачиваю с пешеходной дорожки. Прячусь в объятиях темноты, продолжая беспрерывное движение. Пустота вокруг танцует белый танец с тишиной. От накипевшего гнева, раскидываю ногой, собранные дворником, осенние листья.
   На часах... "Что за тупая привычка, постоянно смотреть на часы?" - озираюсь вокруг. Никого. В десяти метрах от меня замечаю скамейку. Прижимаю шею ближе к воротнику, закутываясь, что есть силы в овечий мех, присаживаюсь, открывая банку с пивом.
   "Я не злюсь. Нет. Мне просто непонятно, почему ты ничего мне не сказала?". - Делаю глоток светлого пива.
   "Скажи мне!"
   - Обман. - Cнова шепчет мне кто-то на ухо. Оборачиваюсь. Никого.
   "Неужели ты способна меня обмануть? Неужели тот случай в клубе не был последний. Какого хрена ему вообще от тебя надо?" - думаю я, всасывая за раз с полбанки.
   Холодно. Ветер усиливается, раздувая мои волосы и покалывая по лицу. В кармане вибрирует телефон, оповещая о поступлении нового SMS.
   "Монами, не злись. Я должна была тебе сказать. Извини" - кладу телефон обратно в карман.
   Бывает у Вас такой момент, когда Вы всем существом пытаетесь злиться, но на лице появляется улыбка, отбивая тем самым у вас это желание? Вот и я сейчас сижу и улыбаюсь как идиот, прочитав ее SMS, думая о том, что за спектакль я тут разыграл.
   "Что ты устроил? Она сейчас одна дома. Нервничает, волнуется, переживает. Все хорошо. Успокойся. Не накручивай. Поговори с ней. Объясни ей". - Допиваю пиво, выбрасываю банку, направляюсь к дому быстрым шагом. Теплеет.
   - Ложь. - Совсем тихо или мне просто кажется, звучит где-то рядом.
  
   ***
   "...This voices, this voices. I hear them. And when they talk I follow..."
   Eminem ft. Dr. Dre - Guilty Conscience
   Вот он. Лежит прямо передо мной. Рука дрожит, нога отбивает ритм равный ста шестидесяти ударам в минуту. Мой ящик Пандоры. Ее хранитель всех секретов. Мне надо только протянуть руку.
   - Обман. - Повторяет голос в моей голове.
   "Нет! Так нельзя". - Встаю. Отмеряю шагами длину и ширину комнаты. Пытаюсь побороть ужасный зуд в правой руке. Смотрю на стол. "Возьми его". - Отворачиваюсь.
   - Ложь. - говорит что-то внутри меня.
   Выламываю пальцы рук. В голове салютом взрываются нейроны, как на китайский Новый год. Сердце работает на запредельных нагрузках. Меня трусит. Включаю свой телефон, смотрю на время. "Десять вечера". Сажусь за стол. Щелкаю выключатель настольной лампы. Свет зажигается, свет тухнет. "Возьми его" - встаю из-за стола, направляюсь на балкон. Город медленно переходит в режим "сохранения энергии". "Возьми его". - Направляюсь обратно в комнату.
   - Обман, - колит в моей груди.
   Стою в проходе, прижавшись головой к двери и рассматривая его под острым углом. Открываю верхний ящик комода, где лежат мои вещи. Джинсы, футболки, носки. "Что здесь делают носки?". Перекладываю их на место. Усаживаюсь на краю кровати. Рассматриваю пятно на батареи около окна. Мои наушники лежат на ночном столике белого цвета. Беру их, подключаю к телефону, включаю музыку. Дрожу. "Возьми его!" - встаю с кровати. Выключаю музыку. На часах десять ноль одна.
   - Ложь! - Отдает в моих висках.
   Сажусь обратно за стол. Совершаю на нем круговые движения компьютерной мышкой. Зажигается экран монитора. Рассматриваю иконку Google Chrome на рабочем столе Windows. Упираюсь подбородком в скрещенные руки. Смотрю прямо в его сторону. Он лежит передо мной на расстоянии пятнадцати сантиметров. ЦНС в ахуе. "Возьми его!" - на часах десять ноль две. Бросает в пот, тело ломит как от нехватки героина.
   - Обман. - Повторяет мое сознание.
   Беру в руки монетку с тумбочки у кровати. Подбрасываю. "Орел". Выпадает решка. Кладу монетку обратно на место. Читаю надпись на учебнике по английскому языку: "Intermediate". Сажусь за стол, пытаюсь унять нервный тик в ногах. Ничего не получается. Ложусь обратно на кровать, обводя глазами потолок, ощущаю сильное головокружение. Тошнит. Встаю, чтобы не вырвать. "Возьми его!" - командует мой голос. На часах десять ноль три.
   Тяну руку, отбираю назад. Выхожу на балкон. Картина неизменна. Набираю полные легкие ноябрьского воздуха. Холодно. Закрываю дверь изнутри. Рассматриваю тёмно-коричневый абажур, сделанный Алей вручную, из шерстяных ниток. Нервы натянуты как гитарные струны. Вытягиваю с нижней полки письменного стола книгу: "Над пропастью во ржи". Рассматриваю обложку, поднимаю взгляд, смотрю на него. Кладу книгу обратно. "Возьми его!" - встаю у окна. Десять ноль четыре.
   - Ложь, - раздается тихий шепот в комнате.
   Смотрю по сторонам. Бежевый цвет обоев гармонично переходит в светло-багровый на дальней стенке. Десять шагов в ширину, пятнадцать в длину. Считаю в уме площадь комнаты. Объект внимания все так же лежит на письменном столе из светлого дерева. Беру в руки свой iPad. Перелистываю список книг в приложении iBooks. "Ничего интересного". Кладу его обратно. Пять минут одиннадцатого.
   В груди сжимается. "Возьми его!". "Нет! Нельзя! Я ей верю!" - стою лицом к стене, рассматриваю микротрещину в районе входной двери. "Возьми его и убедись, что ей можно верить". Подхожу к столу. Две ручки, чертежная линейка, упаковка бумаги формата А4, точилка, карандаш, статуэтка Буды, он. По коже пробегает колющий холод. Руки начинают трусить с дьявольской силой. Отворачиваюсь. Четыре шага до ночного столика. Крема, аромо-масла, две свечки, зеркало. Смотрю на свои зеленые глаза в отражении. "Возьми его!".
   - Нет, - говорю я отражению.
   - Обман, - отвечает кто-то внутри меня. Десять ноль шесть.
   Давление растет. Душно. Проснулось настойчивое желание закурить. Ложусь на кровать, лицом вниз. Все так же тошнит. Пытаюсь побороть это чувство, не вставая. Ничего не выходит. Организм ведет борьбу против самого себя. Нервные клетки умирают каждую секунду, счет идет на миллионы. Встаю. Взгляд направляю в пол. Пытаюсь избавиться от чувства беспочвенной тревоги. Бурчу под нос несвязанные между собой слова. Десять ноль семь.
   Готовлю ванные принадлежности. Еще раз смотрю в зеркало. "Побреюсь перед сном". Достаю бритву, гель для бритья Nivea и увлажняющий крем после бритья Davidoff.
   "Возьми его!" - пробую не слышать самого себя. С ненавистью во взгляде смотрю на него. Вот он. Лежит, не шевелится, словно ждет, словно предвидит мой крах, мое падение, мою низость. "Сука".
   Шатаюсь словно маятник из угла в угол. Спотыкаюсь об комнатные тапочки. Ругаюсь. По непонятным мне причинам, я стал слишком нервным в последние недели. Сажусь снова за стол. Компьютер все еще работает. Проверяю свой VK, Facebook, Instagram, Twitter. "Ничего нового!" - смотрю на часы. Десять ноль восемь.
   "Что можно так долго делать в этой ванной?". Злюсь.
   "Возьми его!". Подвожу к нему руку. Нервничаю, дышать становится тяжелее, появилась боль в области поясницы. Смотрю на него. Отвожу руку, встаю из-за стола. "Так нельзя" - повторяю себе.
   - Ложь! - Повторяет мне еще более утвердительный голос.
   "Заткнись!"
   - Обман!
   - Заткнись! - вырывается из груди.
   - Ложь!
   Десять ноль девять. Сижу, обхватив руками голову, словно в припадке сумасшествия. Голос становится слышен все более отчетливо.
   - Обман!
   Нервы не выдерживают. Струны рвутся с диким треском. Защита полностью ослабевает, приходя в негодность. Силы на исходе. Резким толчком вскакиваю с кровати. Махом руки хватаю ее мобильный телефон, снимаю его с блокировки и как дворовая собака в мусорном баке, начинаю изучать его содержимое.
   "Входящие и исходящие звонки - чисто. Не вижу ничего подозрительного" - одним глазом смотрю на дисплей телефона, второй караулит выход Али из ванной комнаты. Роль страха, в этой эпопее, начинает заменять собою стыд.
   "SMS - тоже чисто. Подозрительных номеров не обнаружено. Непонятные SMS отсутствуют". Слышу шорох. Быстро блокирую телефон, ставлю его на место и снова разглядываю значок Google Chrome на экране монитора.
   "Остановись. Достаточно!" - хватаю телефон. "Нет!" - кладу его обратно на стол. Встаю. "Проверь ее VK" - сажусь обратно за стол. Загружаю ее страницу. Открываю раздел "Мои сообщения". Входящие от подруг, от мамы, от меня. В поиске ввожу интересующее меня имя. "Пусто".
   Уровни жизненных показателей возвращаются в зону комфорта. Облегченно выдыхаю сжатый в груди воздух. Чувствую, что я предатель, но искусно убеждаю самого себя в неизбежности и необходимости.
   "Теперь никаких сомнений". Встаю из-за стола, подхожу к окну, погружаясь взглядом в ночь.
   "Прости меня".
   - Ты что-то сказал, родной? - звучит за моей спиной.
   Оборачиваюсь, делаю шаг к ней на встречу. Молчу, ласково ее обнимая.
   "Прости меня".
   - Ложь! - раздается где-то рядом.
  
   ***
   "...I`m a motherfucking beast..."
   Rob Bailey ft. Busta Rhymes - Beast
   Закуриваю. Осенняя ночь, мелкими каплями дождя, проникла в каждый уголок двора около нашего дома. Сильный ветер пронизывает меня до самых костей, но мне плевать. Я стою в состоянии обозначенном в учебниках как "сомнамбулизм", опустив руки, и наблюдаю за окном на двенадцатом этаже. Я не имею ни малейшего представления, который сейчас час, даже не знаю какой сегодня день недели. Где-то за кадром: шелест листьев, лай собак, колыхания веток.
   Кисти рук то сжимаются в кулаки, то расслабляются. Ноги ватные, лишенные точки опоры. Дыхание беспорядочное, сердцебиение лишено ритма. Делаю десять шагов вправо, десять шагов влево, не спуская глаз с окна. Мыслей нет, внутри пустота. Трясущимися от холода пальцами подношу сигарету ко рту. Делаю две глубокие затяжки, удерживая дым в легких. Мыслей нет, выдыхаю дым. Чувствую, как по щеке стекает слеза - либо это ветер, либо конфуз, вызванный происходящим. Докуриваю, кидаю окурок на землю, растаптывая его нервными движениями ноги. Поблизости рычат собаки. Я осознаю, что они достаточно близко, но страх отсутствует. Скорее всего, мне даже хочется быть ими растерзанным.
   Огромный шестнадцатиэтажный дом спит. Все окна завешаны шторами темноты. Все, кроме одного. Закуриваю. Не могу вспомнить, где я купил сигареты. Не могу вспомнить, почему я здесь. Я просто смотрю в окно. Мыслей нет. Ветер становится сильнее, меня кидает в дрожь. Выбрасываю сигарету, кладу руки в карманы кожаной куртки. Пытаюсь разглядеть время на часах, но оно размыто и цифры выглядят, необычны образом. Рядом пробегает огромная черная собака, она рычит, но стоит нашим взглядам пересечься и ее рык превращается в жалобное скуление, поглощаемое безжизненной темнотой. Ветер играет грустный блюз, мысли отсутствуют. Медленным шагом направляюсь в сторону подъезда. Это не должно занимать больше минуты, но я иду дольше часа. Каждый шаг оставляет не совместимый с дальнейшей возможностью к существованию рубец на беспорядочно бьющемся сердце. Окно исчезло из виду, но я продолжаю дальше видеть его свет.
   Двери в подъезд заперты. Смотрю на них отстраненным взглядом. Закуриваю. Пытаюсь найти в карманах ключи, но там пусто, только пачка Winston`а и зажигалка. Поднимаю взгляд к верху, небо затянуто темными тучами, мыслей нет. Вокруг темно, не горит даже наружное освещение подъезда. Озноб невыносим, дрожь усиливается. Тушу сигарету. Провожу рукой по двери, умоляю ее открыться, стуча кулаком по холодной стали. Ощущаю боль в затылке, словно меня приложили чем-то тупым и твердым. Холодно, поднимаю воротник куртки. Наблюдаю, как по крыльцу с опаской, прижавшись к стене карабкается черная кошка. Она шипит, прыгает на подоконник и дальше по отработанному маршруту взбирается на общий балкон второго этажа.
   Решаю для себя прислушаться к ее совету. Используя тот же подоконник, те же отступы, те же зацепки залажу следом. Открыв старую скрипучую дверь, попадаю внутрь дома. Темно. Пытаюсь вызвать лифт, но он не отвечает. Ярость расплывается по телу, занимая каждую клетку. Мыслей нет. Становится дурно как после глотка дешевого пойла. Беру себя в руки. Не выходит. Свет из окна продолжает назойливо стоять перед глазами, сказываясь перепадами от тусклой грусти к острой злости. Направляюсь на лестничную клетку. Всюду мрак.
   Нащупываю окоченелыми пальцами зажигалку, достаю ее из кармана джинсов, чиркаю кремнем и медленным шагом пускаюсь вверх по лестнице. Желто-голубое пламя огня, обжигая кончик большого пальца, вынуждает периодически, интервалом с минуту, его тушить, ввергая пространство обратно во мрак. В эти моменты появляется чувство, что темнота как живое существо, сдвигает под своей беспросветностью потолок и стены, вызывая приступы клаустрофобии, от которой я никогда не страдал. Но страха нет. Как впрочем, нет ничего. Ничего, кроме сжигающей ярости. Путь наверх длинный, лестница становится похожей на лабиринт, в который можно войти, но из которого нельзя выйти. Закуриваю, но это уже не спасает. Все чего хочет в данный момент мое нутро - это оказаться на двенадцатом этаже.
   В ушах все звенит, мыслей нет, кровь быстро заполняется адреналином. Остается два пролета, и я у цели. Аккуратным движением, избегая скрипа и не нарушая тишины, открываю дверь, связывающую лестницу с жилой секцией дома. На лбу проступают капли холодного пота; руки по прежнему трусит; ноги не чувствуют земли. Я на месте. Опираюсь всем телом о входную дверь, осознавая всю картину происходящего. Боль. Тупая, немая, паразитирующая боль. В голове, в груди, в животе, в пояснице. Она съедает изнутри, раздирает все внутренности, сворачивая в клубок мое тело.
   Дверь оказывается незапертой. Я внутри. Свет потушен всюду, кроме спальни. Живот выворачивает от колик, зрачки расширены от возбуждения, руки перестают быть слабыми. Я знаю квартиру, знаю, где что лежит, знаю, как пройти, оставаясь не услышанным, знаю кто в спальне. На кухне беру два ножа: один для разделки мяса, второй для нарезки. Мыслей нет. Ноги чувствуют себя уверенней. Чем ближе к спальне, тем более острой становится боль в животе, опуская меня на колени.
   Кладу ножи на пол, закуриваю. Синий дым обволакивает мне лицо, плавно направляясь к потолку и расходясь по коридору терпким, табачным запахом. Из души вырывается немой, пронзительный крик, колики в животе становятся невыносимыми, в глазах все расплывается. Я представляю перед собой спальню, красные оттенки, ножи. Боль проходит, разрешая мне подняться. Между мной и смертельным решением стоит последняя преграда - дверь в спальню. Руки готовы, тело жаждет крови, мышцы напряжены для удара. Я ощущаю, как внутри рычит беспощадный зверь. Все, момент настал.
  
   - Сука! - Вскрикиваю я, резко поднимаясь с кровати.
   Вокруг тишина, лишь где-то на улице слышен лай собак и срывающий последние листья ноябрьский ветер. Аля сладко спит рядом. На часах три утра. Холодный пот льется с меня ручьем.
   "Всего лишь сон"
   Реальность медленно возвращается в сознание, расставляя четкую грань между собой и происходящим во сне. Встаю с постели, направляюсь в ванную комнату. Руки продолжают дрожать. Умываю лицо под струей холодной воды. Меня всего трусит и дико тошнит. Смотрю в зеркало, стараясь понять, что со мной творится. Забираю из спальни свои вещи, одеваюсь и выхожу на улицу. Стараюсь ни о чем не думать. Перед глазами все еще стоит картина моего ночного кошмара: свет в окне, дверь, нож, боль, красные тона. Останавливаюсь около круглосуточного магазина.
   - Пачку Winston`а, пожалуйста! - говорю я, протягивая деньги.
  
   ***
   "...Get at all with the voices, inside of my head. You're trying to save me..."
   Eminem ft. Rihanna - Monster
   Домой я вернулся в районе шести утра, с первыми лучами ноябрьского солнца, слабо пробивавшегося сквозь свинцовые тучи. Последствия ночного кошмара растворились, оставив за собой легкий шлейф недомогания, но как я не старался снять с лица выражение потерянности и страдания, давясь тупой улыбкой перед зеркалом, выходило все равно как-то натянуто и неестественно. Я принял душ, заварил крепкий кофе и, приготовив для нас завтрак, сел читать утренние новости на Liga News.
  
   - Как вкусно пахнет. Монами, ты чего так рано встал? - полусонным голосом, заходя на кухню, спрашивает Аля, протирая сонные глаза.
   - Не спалось сегодня. - Утаивая от нее свой кошмар, говорю спокойным голосом, продолжая листать новостную ленту.
   - С добрым утром, дорогой. - Целуя мои губы и прыгая мне на колени, кокетничая, говорит она.
   - С добрым. - "Хотя какое оно доброе". - Я обнимаю ее двумя руками, отвечая взаимностью на ее поцелуй.
   - Какие планы на сегодня? - спрашиваю я.
   - Сначала я хочу, чтобы ты как следует меня трахнул прямо на этом столе. - Шаловливо шепчет она мне на ушко, кладя руку на мой член, и показывает взглядом на кухонный стол.
   - Это будет хорошее начало дня. - улыбаясь, говорю я, запуская руки под ее ночную рубашку и мягкими прикосновениями начинаю гладить ее груди.
   - Это будет шикарное начало. - Медленно расстёгивая мои джинсы, продолжает шептать мне на ухо.
  
   Она слезает с моих колен, двумя руками спускает мои джинсы и начинает гладить мой член через трусы.
   - Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я с ним сделала? - касаясь языком мочки уха, спрашивает она.
   - Хочу, чтобы ты взяла его в свой рот. - Полу приказным тоном, говорю я, беря в руку ее волосы, и слегка тяну их к полу.
   Она встает на колени и начинает легкими поцелуями касаться моего живота, продолжая ласкать мой член своими руками. Он твердеет, увеличивается в размерах и начинает пульсировать. Словно ожидая именно этого момента, она выпускает его наружу, крепко хватаясь за него своей рукой. Ее язык плавными касаниями проходит по всей его длине, задерживаясь наверху и играясь с головкой как с леденцом. Моя рука еще сильнее цепляется за ее волосы и начинает тянуть их с еще большей силой. Аля заглатывает его целиком, так что я чувствую ее гланды. На пару секунд она задерживает его у себя во рту, затем выпускает, чтобы набрать в груди воздуха.
   - Хочу, чтобы ты меня наказал. - Упрашивает она, виляя своей задницей и продолжая энергично сосать мой член.
   Я приподнимаю ее с колен, снимаю с нее ночную рубашку с нижним бельем, и, обхватив двумя руками, кладу на стол. С нотками страсти кусаю ей шею, плечи, соски. Я вижу, как учащается пульс на ее артерии. Провожу руками по ее выразительным бедрам, глажу ее согнутые в коленях длинные ноги и медленно начинаю ее ласкать. Она запрокидывает голову, ногами обхватывает мою талию и берет меня за плечи. Мой язык совершает круговые движения по ее соскам, давая иногда возможность их укусить.
   - Я хочу тебя! - Произносит она, постанывая от наслаждения.
   Отрываюсь от ее груди, беру обеими руками за бедра и медленно ввожу в нее свой член. Легкими темпами делаю движения вперед и назад, с каждым разом проникая в нее все глубже. В момент, когда мой член оказывается весь внутри, я забрасываю ее ноги на себя, хватаюсь руками ей за плечи и начинаю наращивать темп. Она стонет, вьется, глаза закатываются. Я вижу, как на груди проступают капли пота. Напрягаю все половые мышцы, она вздрагивает. Выхожу.
   Кладу ее на бок, подвигая ближе к краю стола. Со страстной силой шлепаю ее задницу и продолжаю дальше трахать ее, как дешевую, грязную шлюху.
  
   - Не верь ей! - Раздается у меня голове.
  
   Мой темп сбивается. Внутри все ослабевает, словно меня сделали невольным участником Ice Bucket Challenge. Стараюсь не останавливаться, но перед глазами всплывает: свет в окне, дверь в спальню, ощущения боли. Аля продолжает стонать, а я осознаю, что этот секс другой, не такой как раньше. Что-то изменилось. Стараюсь не высказать своих эмоций и сосредоточиться на процессе, но понимаю, что скоро силы иссякнут. Создаю видимость, что собираюсь кончить, быстро достаю свой член, и пока она приходит в себя, имитирую оргазм.
  
   - Я в ванну. - Быстро говорю я, и слегка пошатываясь от головокружения, выхожу с кухни.
   Сознание плывет, коридор, словно сузился и стал длиннее. Дойдя до ванной комнаты, включаю свет, закрываю дверь на защелку, открываю кран с холодной водой, умываю лицо.
   - Не верь ей! - повторяется снова внутри меня.
   - Заткнись! - Произношу я на повышенных тонах.
   - Родной, у тебя все хорошо? - раздается голос за дверью.
   - Все хорошо, голова что-то закружилась. - Стараясь сдержать свое раздражение, отвечаю ей.
   - Ты знаешь! Ты чувствуешь! - отдает у меня в ушах. Открываю кран с холодной водой. Умываюсь. Головокружение проходит. Разглядываю себя в зеркале.
   - Что со мной? - спрашиваю отражение, в надежде получить ответ. Тишина. Слышно лишь как оставшиеся в кране капли воды падают в умывальник, разбиваясь на еще более мелкие частицы. Мотаю головой в разные стороны, как после сна. Беру полотенце, вытираю лицо, вешаю его обратно на сушилку и выхожу.
   - Ты какой-то неспокойный. - Смущенно говорит Аля.
   - Видимо давление поднялось, вот и голова закружилась. - Проводя ладонью по лицу, как протирая его, отвечаю я.
   Она прижимается ко мне. Глажу ее голову, целую в темечко и набираю полную грудь воздуха с успокоительным ароматом ее волос.
   - Ты сегодня на занятиях допоздна? - интересуюсь я.
   - Не думаю, но всякое случается. Все же конец года, сам знаешь. - Тихо отвечает она.
   - Знаю. Тогда я приготовлю ужин и до вечера буду на студии у ребят.
   - Хорошо, Монами.
   "Не будет никаких ребят, не будет никакой студии. Я хочу провести вечер один, хочу понять, что творится в моей голове. На улице еще не очень холодно, можно сходить в район бухты, посидеть на камнях и подумать. Людей, в этом время года, там не бывает".
   - У тебя точно все хорошо, родной? - Дрожащим от волнения в голосом, тихо спрашивает Аля.
   - Все хорошо, Малышь.
   - Тогда я буду собираться, и ехать на учебу.
   - Давай.
  
   Уже часа полтора сижу за письменным столом, скрестив руки и положив на них свою голову. Без эмоционально наблюдаю за тем как день уступает свои права раннему вечеру. Смеркается. В соседних домах постепенно, словно лампочки на гирлянде, начинает зажигаться свет на кухнях, в спальнях, в гостиных. На небе, стряхнувшем с себя дождливые, мрачные тучи появляются первые звезды, за открытым окном слышны обрывистые дуновения ветра.
   Встаю из-за стола. Открываю ящик комода. Достаю из него темные джинсы, вязаный свитер, теплые носки и черную футболку с надписью "Recovery", как на обложке последнего альбома Eminem`а. Переодеваюсь, смотрю еще раз прогноз погоды, кладу кошелек в задний карман, мобильный телефон в передний, подключая к нему наушники. Накидываю сверху на себя кожаную куртку, обуваю свои теплые Nike. Еще раз убедившись, что взял все необходимое, покидаю квартиру, закрывая на два замка входную дверь.
   Я передумал идти в сторону бухты. Сделаю круг по городу, а после можно отправиться на левую сторону пляжа, на другом конце нашей улицы. Выбираю в плейлисте пару спокойных музыкальных композиций и коротким шагом направляюсь в центр города. Мне понадобилось около пятидесяти минут, пройти от нашего дома в центр, а затем на лестницу, ведущую к пляжу. По дороге на море звонила Аля, она сказала, что скоро будет, и поинтересовалась, когда я планирую вернуться. Я сказал, что ужин еще теплый стоит на плите, и что вернусь ближе к девяти часам вечера. Спускаюсь.
   Вокруг тихо. Огромная луна, поднявшаяся над горизонтом, освещает морской берег открывая каждую его деталь . Море спокойное. В этой тишине можно услышать, как оно разливается по песку, создавая атмосферу лишенную перегруза, тяжести и волнения. Оставшиеся на зиму чайки время от времени устраивают между собой перекличку. Ветер ощутим, но не смотря на его старания, ему не удается создать хоть грамм дискомфорта. Спокойно.
   Присаживаюсь на песок. Выключаю музыку, складываю наушники в карман куртки и, расслабив лицевые мышцы, вдыхаю прохладный воздух, окуная себя в размышления. "Ее телефон, этот сон. Зачем она скрыла от меня, что встречалась с бывшим?". "Секс. Он был другой. Не знаю, что было не так. Но он был другой. Я это чувствовал". "Я не хочу ревновать. Я хочу верить ей".
  
   - Не верь ей. - Раздается в моей голове, спутывая все мысли, тяжелый и протяжный, словно зажеванная в проигрыватели лента, охриплый голос.
   Я молчу.
   - Не верь тому, что она говорит.
   Молчу.
   - Ты можешь молчать, но ты все равно меня слышишь.
   Молчу.
   - Ты знаешь, кто я. Ты боишься, но ты знаешь, что я прав. - Не верь ей.
   - Заткнись! - не выдержав вскрикиваю я.
   - Я молчал слишком долго, чтобы теперь заткнуться. Я дал тебе достаточно времени, чтобы осознать истину. Ты отказался. Теперь мой черед вмешаться в происходящее. Доверься мне.
   Молчу.
   - Ты лучше меня знаешь, почему ты проверял ее телефон.
   - Я не хочу этого слышать! - Раздраженно, сводя челюсти, отвечаю я на повышенной интонации, как оказывается достаточно громко, распугивая собравшихся рядом со мной чаек.
   - Ты лучше меня знаешь, почему она скрыла от тебя встречу с бывшим.
   - Не трогай меня! - Взрываюсь.
   - Сними пелену с глаз.
   - Молчи, не говори ни слова больше!
   - Или что? Ты же осознаешь, что меня не заткнуть. Ты слаб, ты боишься. Я здесь, чтобы помочь тебе справиться.
   Молчу.
   - Ты прекрасно знаешь. Ты знаешь, что она врет.
   - Заткнись! Оставь меня в покое! - топча ногами песок, сжимая кулаки и напрягая все мышцы, кричу в ответ.
   - Ты знаешь кто я. Я здесь защитить тебя. Я здесь помочь тебе.
   - Мне не нужна ничья помощь! Исчезни!
   - Я не могу этого сделать. Я это ты. Я это твоя реальность, которую ты так долго отказывался воспринимать.
   Молчу. Тело начинает трусить от злости. Судороги тянут по ногам, раздаваясь без прилагательной болью в икрах.
   - Не злись на меня. Прислушайся к себе. Прислушайся ко мне.
   - Мне противны те вещи, о которых ты сейчас говоришь! - возмущаюсь.
   - Не смеши меня. - Смеясь, произносит голос. - Поговори со мной.
   - Я просил оставить меня в покое, тупой ублюдок!
   - Не могу. Я тут чтобы помочь, я тут, чтобы спасти тебя. Доверься мне.
   - Пошел ты! - резко встаю с песка, пытаясь найти на пустынном пляже убежище от его хрипоты.
   - Нельзя сбежать от того, кто живет внутри тебя, как бы ты не пытался. Так же как и нельзя уйти от правды, что она изменяет тебе.
   - Молчи, сука! Молчи! Не говори больше ни слова! - вырывается их самых недоступных для сознания уголков моей души.
   - Ты знаешь все. Но ты боишься это принять. Ты думаешь, она сейчас одна? Думаешь, она дома?
   - Я в этом уверен. Я говорил с ней по телефону совсем недавно. - Веря в свою правоту, отвечаю я голосу.
   - А я звоню ей прямо сейчас.
  
   В моих руках телефон. Машинально набираю номер, подношу его к уху. Гудки.
   - Алло. - Отвечает Аля на другом конце.
   - Малышь, хотел узнать, ничего ли не надо купить домой? - Не придумав более разумной реплики, говорю я. Сам в это время пытаюсь уловить хоть что-нибудь, доказывающее, что она дома.
   - Да вроде нет. - Смеясь, отвечает она. В динамике слышно как дует ветер.
   - А ты не дома? - осторожно спрашиваю я.
   - Дома. - сухо произносит она и добавляет. - На балконе.
   - Хорошо, я через час буду. Целую - говорю ей и завершаю вызов.
  
   - Убедился? - спрашивает голос.
   - Она дома!
   - Тебе не обмануть меня. Тебе не обмануть самого себя. Ты знаешь, что она не на балконе.
   - Зачем?! Зачем, ты, мне это говоришь?!
   - Я хочу уберечь тебя. Я люблю тебя и всегда любил.
   - А я ненавижу тебя! - кричу я.
   - Но ты знаешь, что я прав. Я чувствую это Ты знаешь как в этом убедиться.
   - Не хочу, я верю ей!
   - Не будь таким глупым. Она лжет, и ты это понимаешь. Она будет лгать, будет уничтожать тебя. Она не любит тебя, и пока ты ей веришь это порочный круг. Но вместе, мы способны его разорвать. Ты знаешь, что ты должен сделать.
   - Знаю!
  
   С этими словами я пускаюсь в бег, держа направление в сторону нашей высотки. Появляется невыносимая отдышка, в грудной клетке ощущаются колющие боли. Я начинаю задыхаться, словно в приступах астмы, но продолжаю бежать. Бежать с небывалой силой. Оказавшись на месте меньше, чем за четыре минуты, с трудом отдышавшись, я смотрю в окна на двенадцатом этаже. Свет не горит ни в одном из них. Полное отсутствие признаков жизни.
   - А ты мне не верил. - Произносит голос.
   - Я ненавижу тебя! - вскрикиваю ему в ответ, про себя умоляя, чтобы он заткнулся и исчез из моей головы...
   - Успокойся. Видишь в той стороне площадка для сушки стираных вещей? Там скамейка. Ее не видно в темноте. Садись там и скоро ты убедишься, что я прав. Убедишься, что я не желаю тебе зла. Убедишься, что я твой друг.
   В нервных конвульсиях направляюсь к указанному месту. Земля дрожит под ногами, готовая в любой момент расколоться на части и поглотить меня живьем. Тело лихорадит. Я оказываюсь в кошмарном сне наяву, когда не в состоянии проснуться, когда бежишь, но не можешь сдвинуться с места, когда обливаешься холодным потом, после того как очнешься. Присаживаюсь на скамейку.
   Слабость, мигрень, тошнота. Абсолютная бессвязность мышления Глазные сосуды трещат по швам, наливая белки кровью. Живот выкручивает наружу, словно кто-то другой мне сделал харакири. Тупой болью стреляет в пояснице. Воздух зиждиться на страхе, унижении, тоске становясь невыносимо тяжелым. Атмосферное давление превращает Землю в непригодное для жизни место. Температура опускается до точки "абсолютного нуля". Достаю пачку Winston`а, вспышка зажигалки, закуриваю, стараясь удерживать дым как можно дольше в легких. В теле озноб, температура меньше тридцати пяти градусов. Чувствую, как по спине стекают капли холодного пота. Меня всего колотит, словно человека подводящего под расстрел.
   -Смотри. - Произносит голос.
   Из темноты появляются два силуэта. Я не могу разглядеть их лица. Пытаюсь, но не могу. Все что мне удается понять: один из них парень высокого роста, второй, по своим очертаниям, напоминает девушку. Девушку, черты которой я опознаю из миллионов.
   Внутри происходит борьба "здравого смысла" и "веры в чудеса", сознание сопротивляется сердцу, которое с детской искренностью, горит верой в надежде на лучшую развязку. Оно пускает в ход все доступные средства манипуляций, пытаясь доказать уже самой себе, что это не она, что этого не может быть, что следует подняться и покинуть это место. Но "здравый смысл" берет свое. Теперь он король вечеринки и он не даст тихо встать и спокойно уйти, не спев финальной песни.
   Парочка направляется по вымощенной из кирпича тропинке в сторону подъезда. Сомнений не остается. Обзор перекрывает небольшая пристройка. Я встаю со скамейки, обхожу соседний дом, с целью выйти с тыльной стороны, продолжая оставаться незамеченным. Они сидят на скамье около подъезда. Ее голова опущена ему на плечо. Меня начинает трусить. "Я все равно не верю".
   - Позвони ей, убедись. - Советует голос.
   Хватаю телефон, набираю ее номер и, удерживая кнопку отбоя, прячу телефон в карман куртки, так чтобы свет его дисплея не было видно в темноте. На скамейке видно движение. Фигура девушки выглядит динамично. Вспышка мобильного телефона, словно выстрел в темноте, с точностью до миллиметра проходит сквозь мое сердце.
   "Я все еще жив". Сбрасываю вызов, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и быстрым шагом ухожу, еле сдерживая надвигающуюся лавину ярости, злобы, призрения, гнева. Скулы сжаты, в глазах пелена, кулаки словно кованы из железа. "Я обманут. Сука! Как ты могла?!".
   - Выпусти наружу свой гнев. - Нашептывает голос.
   - Заткнись, сука! Я не хочу слышать твоих ебаных советов! Иди на хуй! - Кричу так, что слышно в радиусе ста метров.
   - Теперь ты мне веришь? Теперь ты понимаешь, что я не желаю тебе зла. Я хочу защитить тебя. Теперь и навсегда я та реальность, которую ты уже не сможешь больше отвергнуть.
   - Заткнись, сука!
   Останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. Закуриваю. Звонит телефон. "Аля".
   - Не отвечай.
   Сбрасываю. Телефон звонит по новой. Опять сбрасываю. "Я не хочу с тобой говорить! Я не хочу тебя ни знать, ни видеть!". Тушу сигарету, закуривая одновременно новую. Разум согласен, сердце слепо отказывается верить. Звонит телефон.
   - Алло. - С полным отсутствием желания вести разговор, отвечаю я.
   - Монами, почему ты сбрасываешь?
   - Я все видел, я все понял. Я не хочу тебя больше знать!
   - Подожди! - Ее голос резко меняется, теперь в нем ощущается сильная дрожь, неприкрытое волнение, осязаемый страх. - Скажи мне, где ты, я подойду.
   - Я не хочу тебя видеть!
   - Я хочу все тебе объяснить, пожалуйста, не делай глупостей. - Вырываясь крокодильими слезами в трубке телефона, произносит ее голос.
   Никогда не умел оказывать сопротивление чувствам, вызванным женским плачем. Либо пробелы или издержки воспитания, либо недостаток жизненного опыта, а возможно влияние обоих факторов одновременно и поочередно. Неважно. Факт остается фактом - когда в моем присутствии плачет женщина, я тут же чувствую первое - я виноват, второе - я жалок. Игра противоречий. С одной стороны я чудесно осведомлен, что женщины проливают ручьи по поводу и без, и второй вариант весьма вероятнее, с другой стороны голос внутри дрожит и захлебывается в обвинениях. Пытки средневековых монахов - просто детские шалости, по сравнению с высокочастотным, пронзительным, резким женским воплем, воспаряющим из глубин ее организма. Словно ток, он достигает центральной нервной системы и вонзается в тебя как лезвия десятков ножей. И ты можешь быть нерушимой скалой, Дуейном, мать его, Джонсоном, но побороть разъедающий звук женской истерики, тебе будет не под силу.
   Не выдержав, я сдаюсь. Называю место, где остановился, она говорит, что через минуту будет.
   - Родной, - слезно произносит она, едва завидев меня, сидящего в кромешной темноте на скамейке через дорогу от дома, - прости меня.
   Молчу, уткнувшись взглядом в асфальт. Боковым зрением вижу, как по ее щекам текут слезы, как она смотрит на меня своим взглядом, полным печали и страха. Ее трусит.
   - Ты изменился за последнее время. Мне было страшно. Я хотела с кем-то поделиться, попросить совета. - Всхлипывая, мямлит она.
   - Ты могла поговорить со мной, а не лгать мне! - Сжимая зубы, сухо отвечаю я, не отводя глаз с асфальта.
   - Я боялась. Прости. Я боялась, что ты меня не поймешь. - Ее бросает в истерический плач. Слезы растекаются, размазывая тушь по лицу, оставляя вокруг глаз маслянистые пятна. Внутри меня все съеживается. Они разрывают меня на куски, как стая диких собак. Обнимаю, прижимая покрепче к себе.
   - Не плачь. - Достаю платок, вытираю слезы у нее на щеках. Касаюсь рукой ее подбородка и осторожно направляю на себя взгляд темных заплаканных глаз. Где-то внутри я чудесно осознаю, что вся эта сцена не больше, чем театр одного актера. Театр с фальшивым монологом и бесперспективным продакшеном. Но я слышу ее плач, и мне делается еще больнее, чем секунду назад.
   - Не плачь. - Спокойно говорю я и целую ей губы, ощущая соленую влагу. - Все хорошо. - Прижимаю ее голову к своей груди. Она берет меня за плечо. Я слышу как последние листья осени опадают с деревьев. Вокруг тихо, вокруг безмолвно.
  
   - Это только начало. - Раздается хриплый голос в моей голове.
  
  
   ***
   "...dream of Californication, dream of Californication, dream of Californication..."
   Red Hot Chili Peppers - Californication
  
   Ей двадцать восемь лет. Она, как говорят, мой верный, боевой товарищ. В настоящее время мать уже двоих детей и счастливая в браке жена. Но сейчас она просто Катя. Ебнутая на всю голову девочка-стерва, напрочь лишенная женского такта, с буйным характером и жесткими принципами. Фраза "все на лице написано" - это про Катю, стоит только взглянуть в ее темные симметричные глаза, с острым пронзающим взглядом, на ее выразительные скулы, ровный прямой нос и острый подбородок. Она из тех девушек, которую страшно обманывать и еще страшнее видеть ее в обиде или гневе.
   Я познакомился с ней, будучи еще студентом четвертого курса, на одной из вечеринок в Метрополисе. Она тогда неплохо напилась, запивая водку бокалом темного пива и полируя каждую третью рюмку легкими шотами. В итоге наше знакомство стоило мне облеванной рубашки, и счета в двадцать пять долларов за чистку пассажирского сиденья в такси. Сексом мы не занялись. Я еле сумел дотащить ее тело до кровати, и так как сам хотел дико спать плюс был не в лучшей кондиции, лег рядом на полу. Утром меня разбудил пинок по заднице, со словами: "хрена, ты тут разлегся?". Я объяснил все последствия ее вчерашнего загула и попросил таблетку аспирина. Аспирина у нее не оказалось, зато нашлось другое лекарство, которое она профессионально превратила в хороший косяк. Так моя жизнь пополнилась другом с женским лицом и совсем не женскими повадками. И когда мне говорят про отсутствие дружбы между мужчиной и женщиной, я отвечаю: "В нашем случае от пятнадцати минут до часу, не смогут заменить четырех лет общения и неприятностей, в которые мы попадали в состоянии безудержного веселья и полного безрассудства". В общем, когда я хочу отдохнуть душой, расслабить свои мысли и услышать о том, какой я долбаеб, я звоню Кате.
   - Ты идиот! - Произносит Катя, выпуская дым из легких, и в комнате начинает сразу пахнуть паленными осенними листьями.
   - Возможно. - Говоря я, забирая у нее из рук стеклянную трубку. Вспышка зажигалки. Горло заполняет тягучий, кислый дым. Держу его в легких секунд пятнадцать. Выдыхаю.
   Мы сидим у нее дома на раскладном, темно-синем диване. Если быть точнее я сижу, а она разлеглась по всей его длине, положив свою голову мне на колени. Обстановка в комнате полностью описывает черты характера ее хозяина. Полный минимализм. Темный паркет, кирпичные обои, строгая, темная мебель. У левой от окна стенки стоит прямоугольный комод высотой сантиметров сорок. На нем расположена тридцати восьми дюймовая плазма, Xbox, акустика фирмы Pioneer и коллекция фотографий с людьми, которых я не знаю. Прямо над комодом висит огромный плакат с изображением ночного Нью-Йорка. На противоположной стене установлены две полки. Одна заставлена книгами, в основном с художественной литературой, вторая разноцветными свечами. Ремонт был сделан совершенно недавно и в комнате все еще присутствует запах свежеспиленного дерева и лака.
   Когда ты дебил - это страшно. Когда вас двое - это весело. Выпускаю дым, рассматривая, как он изображает волнистые узоры в лучах еще не севшего вечернего солнца.
   - Не забывайся! - Хлопает она меня ладонью по ноге.
   Передаю ей обратно стеклянную трубку. Она делает пару затяжек, ставит ее на пол и включает музыку. Тело расслабляется, мысли обретают ясность. Плоскости пространства и времени лишаются своих границ. Откидываю голову на спинку дивана, оборачивая тело в ощущении уюта. Глаза следят, как секундная стрелка медленно, рывками превращается в минутную, а минутная становится часовой.
   С акустической системы в комнату вливается знакомая мелодия Red Hot Chili Peppers - Californication. Выразительная бас-гитара, с движением первой струны, погружает сознание в свою особую глубину, словно в теплый плед, связанный из низких частот. Пронизывая настроением смысловой нагрузки трека, лидирующая гитара смешивается с кровеносным потоком, расплываясь по всем телу с необычайной легкостью, наполняя его своей ласковой лирикой. Сердце подстраивается под четко прописанную ритм секцию, работая в такт с ярко выделенной бас бочкой. Новые осязательный возможности позволяют почувствовать полный спектр частот всей аранжировки, ощутить каждый инструмент отдельно, и одновременно с этим, их слаженность и гармонию. Вступающий вокал возносит своей мягкостью, закрывая мои глаза его магическим звучанием. Я растворяюсь во вселенной чувств и эмоций, собранных в одной песне отдельными кадрами. Кадрами, где люди ищут славу и популярность на просторах Калифорнии. Кадрами ядовито теплого воздуха Лос-Анджелеса, расположенного на краю западной цивилизации. Кадрами человеческого одиночества и отчуждения. Взрывная партия соло-гитары и мастерство гитариста рождают в теле волнительную дрожь, отдавая легким морозом по коже. Затем инструменты стихают, возвращая обратно к начальному вступлению, словно намекая на цикличность самой жизни, ее неизменность, ее простоту.
  
   - И все же, ты идиот! -Произносит Катя, отрывая меня от лучей калифорнийского солнца.
   Молчу довольно долго, разглядывая панораму Нью-Йорка на плакате.
   - Я хочу верить, что она сказала правду. Пойми. Я люблю ее. - Говорю я медленным и расслабленным голосом, пытаясь обратно погрузиться в прослушивание музыки.
   - Ага. Хочешь верить, но не веришь. Сам же говоришь, что теперь каждый вечер, в тайне, проверяешь ее телефон. - Посмеиваясь надо мной, говорит она.
   - Да проверяю. И мне стыдно от этого.
   - Стыдно, когда видно
   - Да иди ты. - Говорю я и, дружески толкнув ее в плечо, начинаю смеяться.
   - Все, что я пытаюсь понять это причину. Мотив ее поступка. - Расслабившись, говорю дальше.
   - Вот ты. Скажи мне, Катя, ты изменяла кому-либо из своих парней?
   - Изменяла.
   - Зачем?
   - Чисто поржать. - Язвительно отвечает она.
   Я смеюсь. Но быстро восстанавливаю прежнее состояние.
   - Ладно, а если серьёзно. - Говорю я.
   - Ладно. Если серьёзно, то слушай. - Отвечает она.
   - Свои первые, полноценные отношения я начала, когда мне исполнилось семнадцать лет. Он был старше меня на четыре года. Подруги завидовали, родители немного переживали, а я чувствовала себя настоящей принцессой из мультиков Walt Disney. Только вот принц в итоге оказался настоящим деревенским мудаком. - Стуча себя кулаком по лбу, начинает она.
   - Он мог забухать с друзьями, пойти отжигать там с какими-то телками, а я сидела покорно дома. За год, который мы повстречались, мы посетили вместе ночной клуб, наверное, раза три. А стоило мне однажды сказать, что я хочу пойти с подругами сама, так меня назвали шлюхой и тупой малолеткой. Я конечно в слезы. Первая любовь, первый страх. Затем я узнала, что он пытался подкатить к одной из моих подруг, но к счастью был жестко отшит. После, понеслись разговоры со всех сторон. Я терпела новости о похождениях моего ненаглядного довольно долго. Пока не сказала, что с меня хватит. Он в истерику. Сначала мат. Потом цветы со стихами. Ладно, думаю, исправится. - Говорит Катя и, закурив сигарету, начинает разглядывать пальцы у себя на руках.
   - Ну. - Пытаясь вернуть ее к разговору, произношу я.
   - Ах да. Однажды ему надо было куда-то уехать по работе. Я тогда только поступила на первый курс, и так вышло, что меня провожал домой один из сокурсников, который был в меня по уши влюблен. Видимо кто-то из друзей это заметил. Сам знаешь город у нас маленький, а людям скучно. Не успела я дойти до двери подъезда, как на мобильный телефон пришло SMS. В нем довольно детально было расписано, куда и на что мне следует пойти и какая я дрянь. Меня как с цепи сорвало. Подумала, мол, чтоб зря не наговаривали. Взяла и пригласила к себе этого парня. Секс был отвратительный, если честно. Мне даже было за себя противно. Но я чудесно осознавала причину. Затем я ответила на его SMS, сказала, чтобы он катился ко всем чертям и исчез из моей жизни. - Говорит Катя и тушит сигарету в пепельнице, лежащую на паркете.
   - Слушай, может ты первый оказался нечестным по отношению к ней? - лукаво спрашивает она меня.
   - Нет! - достаточно твердо говорю я, зная, что грешков за мной не водится.
   - Сколько мы знакомы, а я так, кстати, ни разу ее и не видела. - Говорит Катя обвинительным тоном.
   Я достаю из кармана мобильный телефон и показываю ей фотографию Али. Она рассматривает ее довольно долго, затем возвращает мне телефон.
   - Симпатичная.
   - Спасибо.
   - И давно вы уже вместе?
   - Летом будет три года.
   - Три года, значит. Бегбедера читал? - Говорит она, словно пытается меня запугать.
   - Читал, читал. Не верю я в эту хрень. - говорю ей, высовывая язык.
   - А подзатыльник за язык? - замахиваясь рукой в мою сторону, спрашивает Катя.
   - Давай лучше в Xbox сыграем. - Предлагаю я.
   Мое предложение ей очень даже нравится. Она встает, включает ТВ и приставку, берет контролеры и садится обратно на диван.
   - Держи. - Протягивает она мне один.
   На экране появляется заставка с логотипом игры. Мы выбираем персонажей, комнату для сражения и, уткнувшись красными глазами в плазменный экран, начинаем бой.
   - А вот еще, что хотела спросить. - Говорит Катя и метким выстрелом отправляет моего героя в мир иной.
   - Что?
   - Этот бывший ее. Ты не думал с ним поговорить? - Спрашивает она
   - Говорил.
   - И что?
   - Он наплел стандартный набор выражений. Сказал мне: "даю слово мужика, что я не пытаюсь разрушить ваши отношения"
   - Мудака. - Подшучивает Катя
   - Именно.
   - Фу. Я, в общем, терпеть не могу парней, которые пытаются использовать проблемы в отношениях себе на пользу. Вшивые люди. - Произносит она и снова убивает моего персонажа, метким попаданием в голову.
   - Согласен. - Говорю я, протягивая в ее сторону ладонь, чтобы дать "пять". Она отвечает.
   - Это был единственный случай, когда ты изменяла? - Возвращаясь к тематике нашей беседы, спрашиваю я.
   - Нет. Было еще два.
   - А-у. - Протягивая букву "у" восклицаю я. - Продолжай.
   - Будешь много знать, быстро состаришься. - Ехидничает она.
   - Давай. Не надо мне тут.
   - В общем. На праздновании своего двадцати одно года познакомилась я с парнем. Симпатичный, накаченный, работа хорошая, машина не из дешевых. Первые два месяца все было прекрасно. Цветы, подарки, свидания, поцелуи, секс. Я была счастлива. Потом, он предложил жить у него. Я сказала, что только "за". Съехались. - Она кивает головой, сжимая губы, и открывает широко глаза, так что кожа на лбу напоминает кожу шарпея.
   - Тут началось самое интересное. Меня просто превратили в дающую дом. работницу, а он уходил с головой в свою работу. Вдобавок, однажды заявил, что лучше всего, если сексом мы будем заниматься по четвергам, потому что это у него самый ненапряженный день. - Давая понять указательным пальцем, поднятым вверх, важность слова "ненапряженный" , говорит Катя. А я чуть было не поперхнулся, от таких слов.
   - Меня это ошарашило, но я думала, что смогу в дальнейшем как-то повлиять на ситуацию. Кончилось тем, что он просто перестал замечать любые мои попытки возбудить в нем желание. Однажды, я напялила даже прозрачное белье, а он отодвинул меня и сказал, что ему надо дописать деловые письма. Моему женскому самолюбию нанесли удар в самое сердце. Я забилась, от скуки начала по долгу зависать в соц.сетях и там познакомилась с одним парнем. Он забрасывал меня комплиментами, смайликами, пожеланиями, а затем как-то предложил у него попить "вина". - Создавая пальцами рук знак воздушных кавычек, смеется она.
   - Пикапер он был никакой, но оказался в нужном месте в нужное время. В общем, секс был такой же, какой он был пикапер, но я получила отдушину и почувствовала себя желанной. Придя домой, я с порога заявила, что ухожу из этой квартиры. Честно, в ответ не поступило никакой реакции. Видимо был слишком занят. - Закатив глаза к верху, и с улыбкой на лице говорит Катя.
   - Кстати! У меня есть бутылка Джека. - Восклицает она.
   - Неси. - Решительно отвечаю на такое заявление.
   Она уходит на кухню. Действие травки почти себя истощало. Я смотрю на часы. Девять вечера. В комнате темно, единственный источник света - включенный телевизор. " Я ее не обманывал. Ей не за что мне мстить. Работа? Да я уезжаю, довольно часто, но и дома я нахожусь по два-три месяца, посвящая ей двадцать четыре часа в сутки. Любой ее каприз, любое ее желание". - Мысли как рыбы в аквариуме, плавают с одной стороны в другую. "Я не вношу в ежедневник наш секс. Всегда даю ей почувствовать, что она желанна. Так в чем же дело? Чего ей не хватает? И какого черта, ее бывший появляется каждый раз на арене этого цирка, стоит только возникнуть проблемам? Может дело именно в нем? Может она любит его? Тогда какого хрена не сказать мне об этом прямо и разойтись как в море корабли? Не любишь - скажи! Не мучай!"
   - Так, ну что. - Катя возвращается на сцену, неся в одной руке пол-литровую бутылку Джека, в другой яблочный сок и стаканы под виски.
   - Разливай. - Командует она, ставя виски, стаканы и сок на пол. - Поищу пока хорошей музыки.
   Я разливаю Джек, мешая его с соком примерно в пропорции один к трем. Три сока разумеется. Катя роется в стеллаже, подбирая нужный компакт диск.
   - Нашла. - Говорит она, светя альбомом "The Eminem Show".
   - Да ты просто божественная женщина. - Восхищенно произношу я.
   - А то! - Смеется она.
   Альбом был выпущен в две тысячи втором году. Учитывая талант Eminem`а издеваться над музыкальной индустрией, релиз был назначен на конец недели. Статистика по продажам музыкальных альбомов в США ведется с понедельника по понедельник, оглашая во вторник свои результаты. Вследствие, если альбом выходит в середине этого периода, музыкальные статисты, соответственно, обязаны включить его в свой расчет. По результатам, объявленным во вторник, самый продаваемый альбом оказался, думаю, вы поняли у кого. Еще один удар и громкое заявление о своей невероятной популярности.
   Оценка критиков была невероятна. Альбом был назван - "фантастическим". Каждый трек звучал как вызов, каждая композиция пропитана его невероятным даром и гениальным мастерством продюсера Эндрю Янга, более известного всем как Dr.Dre. Такие треки как "Without me", "Superman", "Sing for the moment", "Cleaning out my closet" били самые первые строчки хит-парадов всех стран, где вещало на тот момент MTV. Это была одна из самых лучших его работ. При прошествии десяти лет альбом все так же не оставляет равнодушными тех, кто слышит его впервые.
   - Выпьем. - Говорю я, протягивая ей стакан с виски и яблочным соком. Звон стекла. - Ну хорошо, расскажи о последнем.
   - Да здесь особо и рассказывать нечего. Мой ровесник. Настоящий маменькин сынок. С ним было весело, пока дело не дошло до чего-то более серьёзного. Выяснилось, что ни планов на жизнь, ни желания расти, у него не было. Ему нравилось работать в магазине оптовой торговли из-за неполного рабочего дня. Жил с родителями. Я не могу даже назвать это изменой. Я стала отстраняться, а секса мне хотелось. - Произносит она, освежая горло яблочным Джеком. - Ты же знаешь страшную тайну? Мы - женщины, любим секс не меньше мужчин. Ладно, мы не так на нем повернуты, но все же любим. В общем, пока он думал, что я его девушка, так же думал еще один парень. В итоге, мне надоели они оба, и я ушла в свободное плавание. Не жалею! - Делая ударение на последнем предложении, говорит Катя.
   Стрелка часов пересекла отметку одиннадцать. "Еще один вечер, в поиске неизвестно чего, окончен". - Раздалось у меня в голове.
   - Но ты идиот. Ты знаешь, я люблю тебя и скажу открыто. Уходи! Либо же доверься обратно, а если подведет - уходи наверняка. - произносит она. - Пойми, проверка телефона, проверки ее страниц в соц.сетях только усугубят ситуацию. После того вечера, ты начнешь относиться с подозрением к любому знакомству, к любому звонку после шести вечера, оно плавно будет сводить тебя с ума. Либо забудь и люби, либо забудь и уйди. Третьего здесь не дано. - заканчивает Катя.
   -Спасибо. - Говорю я, подняв стакан с виски. Чокаюсь и допиваю его содержимое.
   "Она права!".
  
   "...Dream of Californication.."
  
   ***
   " And he wished to have a mirror, to look a little clearer, seen through the eyes of the weak..."
   James Blunt - Billy
   - Да какого хрена, мужик? Изменила? Забыл ее и живи дальше. - Произносит Ваха, пуская в мою сторону свежий аромат перегара, табака и жевательной резинки. - Если конечно ты уверен, что это измена, а не твоя фантазия. -Говорит он, хлопая своей здоровой рукой меня по спине.
   - Ты пойми, чувак, здесь тонкая грань. Измена, действие оконченное, твоя же фантазия безгранична. - Делая жест указательным пальцем к небу, включает в себе философа и продолжает свою пьяную демагогию.
   На часах два ночи. Мы сидим в "Метрополисе", высушивая стакан за стаканом чистого виски. Оба порядочно нализались и оба уже дошли до кондиции, когда язык уходит в самоволку не подчиняясь приказам собственных мозгов. Другими словами, язык в состоянии алкогольного опьянения, пытается выложить на стол какое-никакое подобие мыслей, при этом заплетается и пропускает половину алфавита.
   Я подпер голову под руку, опершись локтем о барную стойку. В голове все плывет, вызывая легкие вертолеты, цепляющие мои рвотные рефлексы. По движению силуэтов, я понимаю, что людей в клубе собралось достаточно много. Попытки настроить фокус, захватив хоть одно лицо, безрезультатны. Состояние скатывается до точки "как вы все меня заебали". Справа от меня, молодой парень пытается залить фуфловую историю в уши какой-то блондинке. Услышанные фразы в духе "вчера вечером какой-то мудак подрезал мой ML" вызывают во мне приступ безудержного смеха. Я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Затылок этого персонажа оказывается прямо перед моим носом. Барышня замечает мое, обработанное виски, лицо, а я делаю вид, что мне "охуенно интересно", что рассказывает ее собеседник. Она мне кажется знакомой, но вспомнить, откуда я ее знаю, не выходит.
   - Так что ты собираешься делать? - Хватая меня за руку и разворачивая обратно, пьяным голосом говорит Ваха.
   - С чем? - Пытаясь соединить его вопрос с частью мозга, еще не атрофированной порциями алкоголя.
   - С Алей, и ее бывшим. - Напоминает он причину нашего опьянения.
   - Ваха, я бессилен. Мне прикажешь за ней следить? Время покажет. - Собираю в более-менее связанное предложение свои мысли. - Давай лучше выпьем. - Говорю я и зову бармена.
   - Еще двести Джека. - Бормочу ему, переваливая половину тела за барную стойку.
   Становится душно. Я закуриваю сигарету. За спиной несостоявшийся Казанова пытается убедить блондинку, что сегодня "настал ее звездный час" и ей непременно стоит провести с ним ночь. Меня тошнит. Направляюсь в туалет походкой матроса, возвращающегося на судно, шарпая по пути стены клуба и споткнувшись раза два прямо на ровном месте. Минут пять умываю лицо холодной водой, рассматривая в зеркале свои отупевшие глаза, посылающие друг друга в разные стороны. Возвращаюсь обратно. Бармен приносит новую порцию виски. Руки дрожат когда я подношу стакан ко рту.
   - Может тебе стоит слегка снять напряжение? - спрашивает Ваха, уничтожая залпом половину стакана.
   - В смысле? Найти кого-то на стороне? - недоуменно говорю ему в ответ.
   - Ну да. Развеется.
   - Перестань. Мне такое не интересно.
   - Ну, я так. К слову.
   После своего "к слову", он рассказывает мне еще какие-то философские сказки о мужском чувстве солидарности, о нерушимости крепких союзов, о значении "истинной любви" в буддизме, проводя аналогии с Алей и ее бывшем и сводя все к теме "если она дура, то забей ты и на этого пидора". К нам подходит шумная компания, Ваха замолкает. Они начинают здороваться, обниматься и что-то восклицать. Я ничего не слышу, да и желания слышать как-то особо нет. Не могу даже понять, где я встречал этих людей, и каким образом мы оказались знакомы. Я избегаю любого зрительного контакта, опасаясь родить в их пьяных головах желание завести со мной беседу. Приходится сидеть как дурачку, выдавливая из себя натянутую улыбку, когда мне протягивают руки. Это бесит, вызывая в горле очередное рвотное недомогания от сложившейся ситуации. Вокруг начинается обсуждения тем, совершенно меня не привлекающих, бестолковых и продиктованных тоном нынешнего времени. Я закуриваю, встаю и направляюсь наверх за очередной порцией успокаивающего душу виски.
   Второй этаж на половину пуст или на половину полон, все зависит от вашего настроения. В левом углу барной стойки, отстранившись от всех, расположилась компания из трех человек, ведущих довольно эмоциональную дискуссию. Мне на них как-то фиолетово. Подзываю бармена, заказываю порцию виски.
   Я вспоминаю последнюю встречу с Мариной. Вспоминаю тот бар, вспоминаю мою бесчувственность, мое полное отрешение. Вспоминаю ее взгляд, бегающий по моему лицу в поиске правды. Меня словно пронзает боль, которую она испытывала, убегая со слезами на глазах в тот июльский день. Ощущаю ее чувства, ее оборвавшиеся мечты.
   "Все возвращается". - Думаю я, обжигая горло, сорока градусным виски. Закуриваю. Смотрю как сигаретный огонек, светло-красными тонами, освещает мое лицо в отражении за барной стойкой. Я вижу себя крупным планом. Мне стыдно, мне противно меня тошнит.
   "Прости меня. Прости за все. Вот он я, стою перед тобой, такой же, как и ты. Никто не наделял меня правом причинять людям страдания, безнаказанно лгать, играя с их надеждами, чувствами и эмоциями. Я был эгоистичным ублюдком. Пустышкой, окруженной вещами, принимающей их за реальные ценности. Мое жалкое самолюбие отравляло окружающий воздух, насквозь пропитывая его жалким страхом, признать в самом себе ответственность за поступки, несдержанные обещания и пустые слова. Я винил тебя, не желая взглянуть правде в глаза. Не желая понять, что ты тоже умеешь чувствовать и тебя тоже можно ранить. Прости меня, Марина. Я получил то, что заслужил" Тушу сигарету, допиваю, заказываю новую порцию.
   В клубе играет достаточно дерьмовая музыка, отбивая желание задерживаться здесь на дольше. Нажимаю кнопку на мобильнике. Два сорок пять. Компания слева расходится. Непонятно удалось им прийти к общему знаменателю или каждый понес свое мнение у себя в заднице. Бармен ревниво окидывает острым взглядом на пиджейку, пиджейка кокетничает с молодым фотографом, тот в свою очередь делает снимки ее ног, хотя как по мне они кривые и толстые, но мы живем в эру Adobe Photoshop CS и все, кроме души, поддается рихтовке. Но как же жаль, что душу Photoshop не исправит. Я делаю про себя вывод, что они втроем спят друг с другом в после рабочее время, причем кто с кем не особо мне понятно, впрочем, разве это имеет значение? Люди начинают расходиться, воздухом становится легче дышать, освобождая меня от желания снова закурить.
   - Почему ты такой грустный? - произносит женский голос у меня за спиной. Поворачиваю голову назад, стараясь не вызвать вертолеты. Передо мной стоит та самая блондинка, на которой отрабатывал свои навыки юный пикапер.
   - Думаю, Вам кажется. - Стараюсь ответить вежливым голосом и состроить из себя загадочного мужчину, правда осознав в какой именно я жопе, решаю, что это не самая блестящая идея.
   - Возможно. Но я бы так не сказала. - Говорит блондинка, присаживаясь рядом. - Ты выглядишь одиноко.
   - Устал. - Говорю я и закуриваю очередную сигарету.
   - Еще ты слишком много куришь. - Указывает она на заполненную рядом пепельницу. - Сигареты убивают.
   - Жизнь убивает. Медленно и бессмысленно. - Отвечаю ей.
   - А ты шутник. Надя, - представляется она, протягивая раскрытую ладонь. Я отвечаю на ее жест, представляюсь и тушу сигарету. Она размахивает рукой, разгоняя облако, повисшее у нее над головой. Я пытаюсь разглядеть своими пьяными глазами, как она выглядит. Черные брюки, белый вязаный свитер, туфли на высоком каблуке. В руках она держит черного цвета клатч, с которого раз в две минуты достает мобильный телефон и то ли проверяет время, то ли ожидает звонка или SMS. С ее светлых волос доносится запах лака для укладки с примесью табачного дыма и кальяна. Лицо милое, больше овальное, чем круглое. Улыбка располагает к доверию. Губы маленькие, довольно пухлые, но выглядят природно. Курносый носик, глаза светлые, взгляд добродушный. В ней нет того, что художники называют "особыми чертами". Она просто милая, симпатичная девушка.
   - Давай. Вперед. Ты знаешь, как действовать, - раздается в моей голове слегка хрипловатый протяжный голос. Меня он пугает. Я осознаю его реальность, так же как и осознаю причину его появления. - Она изменяет тебе. Ответь тем же. Давай. - Повторяет он.
   - Заткнись. - Говорю я шепотом, пытаясь не испугать Надю своим новым "другом".
   - Ты что-то сказал? - наклоняясь ближе, спрашивает она.
   - Нет. Тебе показалось.
   Она закидывает ножки одна на другую, поворачивает корпус тела в мою сторону и кладет свою руку мне на колено.
   - Ты милый. - Говорит Надя, поглаживая мою ногу медленными движениями.
   - Спасибо. - Отвечаю я, одновременно думая "какого хрена она делает", но руку не убираю.
   Мы выпиваем по пару стаканчиков. Я работаю над оправданием, почему все еще нахожусь здесь. Голову пьянит виски, ревность и аромат доступного греха. Надя смеется натянутым, глупым, хорошо отрепетированным смехом, над моими пьяными, глупыми, нелепыми фразами. Такими фразами, которые заставляют от стыда браться руками за голову, когда наступает послеобеденное утро. В некоторые моменты нашего разговора у меня создается впечатление, что если я начну с правильной интонацией в голосе заливать ей какая она дура, то ее смех не прекратиться, а станет еще сильнее, подпитывая ее безмозглость фразами в духе "ой, я не могу уже смеяться". Чувство такта осталось на дне одного из стаканов с виски.
   Мне становится плевать на все. Плевать на ревность, плевать на бывшего, плевать на руку Нади на моей спине под рубашкой, плевать на любовь, плевать на Алю, плевать на легкий, еле заметный поцелуй в шею пухленькими губками.
   - Поехали ко мне. - Шепчет она в мое правое ухо.
   - Давай, езжай. Трахни ее. Поступи так, как поступили с тобой. - С тем же шепотом, говорит мой "друг" в левое.
   - А почему бы и нет? - Сплетенным от алкоголя языком, говорю я. Подзываю бармена, даю карточку клуба, наличные плюс чаевые и плетусь с Надей в сторону выхода, обнимая ее за талию.
   Мы в такси. Я ощущаю, как ее рука ложится обратно на мою ногу, поглаживая с внутренней стороны от колена и выше. Ощущаю, как она кладет подбородок мне на плечо. Ощущаю, запах ее лака для волос.
   - У тебя приятный аромат, можно? - Говорит она, наклоняясь к моей шее.
   Это мой метод, это моя игра, но сегодня не я устанавливаю правила. Ощущаю, ее губы, ласково кусающие меня за ушко. Режим сопротивления дает сбой. Она в состоянии "я хочу сорвать с тебя одежду прямо в такси", я в состоянии полной беспомощности. Пытаюсь собрать мысли, перезагрузить систему, осознать, куда везет нас автомобиль. Все размыто. Свет фонарей, силуэты многоэтажек, витрины магазинов, аптек, банкоматов сливаются в сплошную линию, светящуюся красным, синим и зеленым цветом.
   - Она легкая добыча. Трахни ее. - Повторяет хриплый голос. - Трахни, как трахал их всех. Машина останавливается. Я расплачиваюсь с водителем помятыми купюрами, нащупываю ручку двери и выхожу на свежий воздух. Надя целует меня в губы, обхватывая меня за спину в районе лопаток.
   - Пошли. - Произносит она и взяв мне за руку тащит в дом.
   В подъезде стоит запах тухлых яиц, Балтики девять и вчерашнего борща. "Алена шлюха", написано под кнопкой вызова лифта. Я нажимаю ее, понимая, что первый этаж не конечная остановка. В трясущемся лифте, который вдобавок скрипит на каждом этаже и в котором воняет еще хуже, чем в подъезде, поднимаемся на восьмой этаж. Надя целует меня, покусывая мои губы. Голову кружит, но не поцелуи.
   - Возьми ее. - Шепчет мне голос и мои руки оказываются у нее на заднице. Кусаю ее шею глажу ее тело. Она нежно стонет. Расстегиваю ее куртку, проникаю рукой под шерстяной свитер, обхватывая грудь. Вертолеты усиливаются, собираюсь с последними силами, чтобы не вырвать. Чувствую, как ее рука соскальзывает с пояса на ширинку джинсов, пытаясь ее раскрыть. Она становится на колени, оперев меня о стенку. Ослабляет ремень, расстегивает джинсы, гладит мой член. В этот момент до меня доходит вся мерзость и гадость происходящего. Я пьяный, в грязном, вонючем подъезде, со спущенными штанами, с незнакомой девкой, пытающейся мне отсосать прямо у входа в лифт. Аля спит дома, не дождавшись меня к ужину, а я здесь. Здесь, а не с ней.
   - Извини, - говорю я, поднимая Надю с колен и застегивая обратно джинсы. - Меня тошнит, я поеду домой. Скажи адрес, куда вызвать такси.
   - Что ты делаешь? Дай ей закончить то, что она начала. - Говорит голос, пытаясь вернуть руки обратно на ее талию. Надя, ощущая мое замешательство, обнимает мое лицо руками и пытается целовать. Меня тошнит. Отстраняю ее подальше.
   - Вызови мне такси или скажи адрес. - Говорю ей.
   Она достает мобильный телефон, вызывает такси и, фыркнув что-то в мою сторону, уходит домой, не говоря больше ни слова. Спускаюсь в лифте на первый этаж, закуриваю, пытаясь удержать себя на ногах и одновременно прикрывая огонь. Ветер усиливается.
   - Вернись обратно. Трахни ее.
   - Заткнись! Ты обманул меня!
   - Ты сам себя обманул.
   - Заткнись!
   - Я замолчу. Но ты лучше меня знаешь! Придёт день, ты будешь умолять меня вернуться, тебе будет нужна моя помощь, мои способности и я вернусь. Вернусь, ведь я люблю тебя, как никто не любил и никогда не полюбит.
   Тишина.
   Подъезжает такси, выбрасываю сигарету, сажусь на заднее сидение, называю адрес. Подъехав к дому плачу таксисту, оставляя ему на чай. Выйдя из машины, стою еще около пяти минут на декабрьском морозе, задрав повыше воротник, опасаясь продуть себе шею. Я съедаю взглядом темноту, словно бездну, словно пустоту, мои глаза тусклы. Поднимаюсь в грузовом лифте на двенадцатый этаж, расстегиваю кожаную куртку, и дожидаюсь, пока дверь лифта полностью закроется прежде, чем зайти в квартиру. В прихожей стараюсь издать как можно меньше шума, освещая себе путь подсветкой мобильного телефона. В ванной комнате чищу зубы, умываю лицо. Осматриваю шею, губы на наличие улик, оставленных сегодняшней ночью. Убедившись в их отсутствие, решаю лечь спать в другой комнате, не желая разбудить Алю. Стелю себе диван, достаю пачку Winston`а, закуриваю, наблюдая как, тлеющий табак, освещает помещение.
   Я ощущаю его пронзающий взгляд, его ровное, тихое, зловещее дыхание, его громкое молчание. Он не темный демон, не галлюцинация, не расстройство психики. Он это я - "мой черный человек", моя темная сторона, мой мистер Хайд. Олицетворение похоти, злости, гнева, ненависти, страха, разврата, ревности спрятанной в дальних углах моей души. И я прекрасно понимаю, чего он выжидает, словно змея, притаившись в противоположном углу этой комнаты. Он ждет, когда я оступлюсь, ждет моего падения, чтобы затем снова появиться на сцене в привычном для него амплуа, облаченном, словно ночь в черные оттенки моей души.
   Тушу сигарету, ложусь спать.
   Во сне я вижу Ваху, Надю, шумную компанию с бутылками Jack Daniels. Они машут мне руками. Я стараюсь делать движения в противоположную сторону, но каждый мой шаг, только приближает меня к ним. Я вижу самого себя в черной рубашке и черных джинсах, смеющегося над бессмысленными попытками сбежать от неизбежности. Вижу, как Аля идет по, освещенному фонарями, вечернему парку держа за руку своего бывшего. Вижу пятна крови у себя на руках.
  
  
  
  
  
  
   ***
  
   "Who gets your love? When I`m gone, when I`m moving to the house down the street..."
   Margie Joseph - Who gets your love?
  
   Полтретьего дня. Мое бренное тело будит жуткая головная боль, дикое желание посетить туалет и холодный ветер, пробивающийся в комнату сквозь открытое окно, видимо оставленное Алей в желании избавить воздух от запаха перегара и сигарет. Встаю. В квартире тишина. На кухне, в комнате в зале, где я спал, никого кроме меня и ветра. Закуриваю. Провожу около пяти минут в туалете, размышляя о вчерашнем вечере, о том, что последнее время стал слишком много пить и о том, где сейчас Аля. Выйдя с туалета, закрываю окно. Холодно. В ванной комнате разглядываю сонные глаза и ужасные синяки на моем опухшем небритом лице. Умываюсь, принимая контрастный душ, как лучший способ борьбы с похмельным утром. Смочив полотенце в холодной воде, прикладываю его на пятнадцать минут снять отеки. Выйдя с душа, обтираю тело махровым полотенцем, сушу волосы и, одевшись в теплые вещи, вялым шагом направляюсь на кухню.
   Изучаю внутренний мир холодильника в поисках еды. Беру тройку яиц, молоко, лук, зелень, немного грибов. Включаю плиту, кладу на нее сковородку, перемешиваю собранные продукты в миске средних размеров. Добавляю соли. Настроения нет, желания слушать музыку тоже, я переведен в "беззвучный режим". Выливаю содержимое миски на раскаленную сковородку, жду, когда омлет будет готов. Ищу свой телефон. Он оказывается в спальной комнате, подключенным к зарядному устройству. Не помню, чтобы я его туда ставил. Входящих звонков нет, из SMS только один спам от оператора сотовой сети. Пахнет горелым. "Омлет". Лечу на кухню, убираю сковородку с плиты, накладываю в тарелку полу обугленный завтрак. "С кетчупом он будет более съедобный", - говорю я себе и, открыв холодильник, достаю банку Heinz.
   Половина четвертого. Варю кофе, укутываюсь в теплый плед, закуриваю и направляюсь на балкон. В лицо врезается поток холодного воздуха. Окидываю взглядом город, погруженный в будний день, застрявший где-то между нерабочей копи машинкой и обеденным перерывом. Сегодня пятница, Аля на учебе допоздна. Небо затянуто серым покрывалом, настроение строго зимнее. Впиваюсь сильнее в зыблемый дуновениями ветра плед. Докуриваю, выбрасывая сигарету в декабрьскую зиму. Возвращаюсь в квартиру. Меня приправили острой, жалобной тоской. Хочется лечь рядом с Алей, прижаться к ее теплому телу, ощутить ее мускатный запах, ощутить ее легкие, как шепот, касания, ее жаркую наготу. Я съедаем одиночеством.
   Четыре пятнадцать. Варю очередную порцию кофе. В новостях сообщают о надвигающихся в Одессу похолоданиях. Прикидываю мысленно достаточно ли у нас теплых вещей. Отправляю Але SMS с предложением устроить на выходных шопинг, обходным путем с элементами психологии, проверяя ее настроение. Отвечает быстро, мило, утвердительно, со смайликами. Не злиться. "Либо делает вид". Нахожу в коробке с лекарствами таблетку Алкозельцера. В голове проясняется. Одеваюсь теплее, накидываю кожаную куртку, теплые Nike. Осматриваю помещение. Выхожу в подъезд. "Лампочки снова перегорели". Закрываю дверь, вызываю лифт. На часах пол пятого, в голове желание проветриться, освежить сознание, отдохнуть от ужаса навеянных измен. На первом этаж сталкиваюсь с достаточно нетрезвой консьержкой. Она бубнит на непонятном мне языке, я улавливаю только пару слов, несвязанных между собой по смыслу, отмахиваюсь рукой и выхожу из подъезда.
   Ветер во дворе гораздо сильнее, чем на балконе двенадцатого этажа. Легкий озноб пробегает по телу, оставляя за собой легкие мурашки. Поднимаю воротник, вставляю в уши наушники, запускаю зимний плейлист. Первый же трек, "Yngwie Malmsteen - Save Our Love" с альбома "Eclipse", вступительными аккордами плачущей гитары, вгоняет в, уже достаточно, депрессивное состояние. Тематика трека повествует о парне, пытающемся спасти любовь, схваченную цепкими лапами смерти. Под виртуозные аккомпанементы Ингви Мальмстана, он взывает к небесам, умоляя помочь исправить детали, не вписывающиеся в картину еще вчерашней счастливой жизни, полностью отказываясь принимать тот факт, что отношения обречены. Гитарное соло передает мельчайшую человеческую эмоцию этой композиции, каждое движение струны, словно крик из глубины угасающей души, каждый аккорд заставляет вздрогнуть сердце неравнодушного слушателя. Балладная ритм секция, обработанная мягким ревербом, как нельзя лучше дает ощутить всю пустоту и глубину переживаний одновременно. Легкие клавишные дополняют картину страданий густыми красками, погружая в холодную зимнюю ночь, в последние издыхания любви, уносимой взмахами крыльев черного ворона высоко в небеса.
   Сигнал автомобиля возвращает в реальность, делаю шаг назад, Вечернее небо подступает к городу с восточного направления, окрашивая темной палитрой кончики серых облаков. Кто-то, уставши, плетется с работы забрать ребенка из детского сада, расположенного через дорогу от нашего дома. Пересекая две улицы, поликлинику и гипер-маркет, выхожу на центральную часть города.
   Закрываясь от ветра воротниками, платками, капюшонами, мимо проплывают длинные потоки прохожих. Пряча свои глаза, летя по свои делам, поглощенные буднями города. С мыслями о новых телевизорах, машинах, детях. Со своими тревогами о непогашенных кредитах, о не выключенном утюге, о поднятии цен на молоко. Со своими заботами о призрачном будущем, еще не наступившего завтра. Они дышат чередой бесконечных проблем, упущенных возможностей, слепых надежд, смешанных с отравляющими воздух выхлопными газами.
   Делаю остановку возле машины с надписью "Coffee? Yes! ", решаю, что "Yes!". Заказываю большую порцию латте(два сахара и сверху посыпать шоколадом) и растворяюсь среди огней и зданий, среди людских силуэтов, среди декабрьских сумерек.
   Допивая кофе, стою, вслушиваясь в игру уличного саксофониста на входе в центральный универмаг. Его мелодия, мысли, состояние мне знакомы. Он играет нотами своей вязкой души, своего горячего сердца, своих искренних слез. Играет для безликого потока людей. Он аномалия. Он другой. Он знает, что в этом мире все уже давно идет не так. Он это знает, я это знаю. Мы чувствуем друг друга, всматриваясь в наши понимающие глаза. "Я аномалия. Я живу среди вас. Вы видите меня во взгляде человека, который слегка пошатываясь, плетется домой около восьми утра, с закрытыми с помощью солнцезащитных очков глазами. Вы делаете вид, что не замечаете, но вы видите улыбку, смеющуюся над вами, идущими на работу, живущими своей повседневностью, откладывающими средства на свою тихую старость. И вы хотите так же,...но мой мир жесток, а мои боги требуют все новых и новых жертвоприношений, и оказаться здесь - равносильно продать душу дьяволу. Я аномалия. А вы? " - Захлебываясь истерическим криком, поет мелодия его саксофона. Выбрасываю кофейный стаканчик в урну, кладу деньги в шляпу саксофониста, исчезая в бурлящем потоке.
   Есть что-то чарующее, открытое и доступное пониманию в моменте, когда город переключается в вечерний режим, зажигаясь новогодней елкой в декабрьскую хандру. Она напоминает о быстротечности жизни, о запахе мандарин, о семье. Я вспоминаю о приближении нового года, вспоминаю, что следует купить подарки, исправить ошибки, заполнить пробелы. Смотрю на календарь - пятница, второе декабря, две тысячи одиннадцатого года. Остается четыре недели. Ставлю напоминания, свожу взгляд с центральной елки, двигаясь в незаданном направлении.
   Без мыслей, без тревог, без усталости. Именно так я описываю, стоящего себя у берега моря, старающегося охватить взором весь горизонт. Острым взглядом, сквозь зеленые глаза, вглядываюсь в просторы незыблемой глади Черного моря. Вглядываюсь в огни пароходов, стоящих на рейде. Пароходов, ожидающих своего причала, ожидающих команду "Поднять якорь", чтобы затем отправиться в другие, возможно более теплые, страны, оставаясь в моей памяти включенными ходовыми огнями.
   Вчерашний день полностью покинул меня. Покинул в компании горестных стенаний, в компании "моего черного человека", в компании счастьем несовершенной ошибки. Мне вспомнились слова Кати: "...забудь и люби". "Ведь и правда, ничего не было. Ничего кроме моей разгоряченной фантазии, кроме, навязанной разумом ревности, кроме моего собственного идиотизма".
   Грубость тёмно-синего неба смягчают кристально чистые блики первых звезд, выстраивающихся в созвездия и передающих мир в распоряжение госпожи Ночи. Легким, едва осязаемым, касанием по нервным центрам, отвечающим за слуховое восприятие, плавно протягивая согласную "У", рассыпанными клочками ноющего звука, и околдовывая собою, окружающую действительность звучит композиция в стиле соул - "Margie Joseph - Who gets your love?". Она звучит как послание, как попытка дать ответ на мой вопрос, как знак свыше. Словно сама жизнь во всей ее красе, чарующего вечера, снисходит до разговора со мной, пытаясь вернуть обратно со сбитого пути, заблудившегося на ее просторах, странника. Мне понятно каждое слово. Ноты нежной мелодии удерживают мое сердце на плаву, избавляя меня от гнетущих мыслей, тянущих на мертвое дно чувств и эмоций, окружавших меня с того ноябрьского вечера, когда я видел ее сидящей с ним на скамейке около дома. Из легких, белым паром, вырывается струя горячего воздуха, сопровождаемая высокими октавами голоса Margie, она отпускает тот вечер раскачиваться на волнах океана моего прошлого. Закуриваю
   Сигналом азбуки Морзе: три коротких, два длинных, три коротких, мобильный телефон оповещает о поступлении нового SMS. "Любимый, еду домой. Я очень устала, приготовишь ужин? Целую". Улыбаюсь. Пишу положительный ответ и, встав с холодного песка, направляюсь домой, оставляя за спиной все, что "не вписывается в картину вчерашней счастливой жизни".
  
  
   ***
  
   "...I just want her back, I know I`m a liar, If she ever tries to fucking leave again, I`m tied her to her bed and set this house on fire"
  
   Eminem ft. Rihanna - Love the way you lie
  
   Бархатное небо могущественно укрывает загородное поле, овеваемое южным ветром, разносящим запах первого урожая. Поблизости время от времени раздаются сигналы проезжающих автомобилей, пролетающих птиц и колыхание полевой травы на закате августовского солнца. Атомы воздуха насквозь пропитаны привкусом недоступной свободы, величием простора и дурманящим уединением. Место, лишенное человеческой усталости, людского безразличия, не поддающееся нормам, правилам и законам. Место абсолютного покоя мысли и гармонии чувств.
   Под босыми ногами крошится теплая сухая земля, слегка покалывая мои стопы и застревая мелкими камушками между пальцев. Аля сидит рядом, на расстоянии поцелуя, одетая в воздушную атласную ткань темно синего цвета, с распущенными волосами, издающими аромат мускатной страсти. Она улыбается, той широкой, легкой улыбкой, которая пленила мое сердце в нашу первую встречу. Тепло. Робким, едва ощутимым, движением ее рука опускается мне на плечо, глаза впиваются в меня своим томным, пьянящим взглядом, читая мои мысли как страницы открытой книги. Волнистыми колебаниями, нарушая спокойствие нервных окончаний, к телу подступает прилив неиспытанных чувств и неосязаемых ощущений. Я смеюсь. В сознании тихо, хорошо и спокойно, словно мне безвозмездно вернули прожитые минуты, моего беззаботного детства.
   - Я люблю тебя. - Шепчу ей, стараясь не спугнуть очарование, утопающего в лилово-красных тонах, летнего вечера.
   Ее глаза загораются, тоненькие ручки крепко обхватывают мою шею, голова опускается мне на грудь, вслушиваясь в интонацию моего сердцебиения. Тишина. Хрупкой, шелковой ладонью она гладит мое слегка щетинистое лицо. Я чувствую, как по нему расходится обжигающий кожу жар. Становится больно. Становится неприятно. Я слышу, как из ее уст доносятся какие-то слова, но не могу их уловить, словно они звучат где-то далеко, в другом пространстве и времени. Жар на лице сменяется сильным покалыванием. Я опускаю ближе к ней свою голову, желая услышать, что она говорит.
   "Ненавижу".
   - Я Тебя Ненавижу! - Кричит Аля и больным ударом по лицу обрывает мой сон.
   Я вскакиваю, не различая до конца невидимой границы между ним и реальностью. Лицо горит, словно к коже приложили раскаленный утюг. В глазах туман. Сердце, как по сигналу тревоги, начинает работать в аварийном режиме, выпуская на свободу космическую порцию адреналина. Это приводит в чувство, но не спасает от следующей серии прямых ударов.
   - Ненавижу! Ненавижу! - Раздаются крики, следуемые за яркой вспышкой нарастающего приступа женской ярости.
   От ее тяжелых ударов щеки начинают неметь, словно в них вкололи лошадиную дозу анестезии. Получив такую встряску, мозг моментально заменяет несобранные мысли, на природный инстинкт самосохранения. Я ухожу от следующего потока ударов, подставляя свою спину. Острая боль отдает прямо в пояснице.
   - Ненавижу! - Сжигая комнату ядовитым пламенем, вырываются слова из наполненного пеной рта. - Ненавижу!
   Получив полную свободу, с силой вспыхнувшего безумия, она толкает меня в спину, делая хороший упор обеими руками. Я бьюсь бедром о край письменного стола, раздирая до крови, пострадавшие от удара, участки кожи. Лицо печёт. От прилива крови, по спине пробегает страшный зуд. Этот раунд остается полностью за ней.
   - Какого хрена?! - Взрывается в моем голосе.
   - Скотина! - Шипит она, словно ядовитая змея, готовясь к смертельному укусу своей жертвы.
   Я пытаюсь успокоить ее, резко хватая за руки, которыми она разрезает воздух вокруг меня.
   - Не Прикасайся Ко Мне! - Раздается эхом по всей комнате.
   Она яростно кусает мне руку, проникая, острыми как у акулы, зубами до самой кости. Меня сворачивает от дикой боли, я отталкиваю ее в сторону кровати, ударяясь при этом второй половиной бедра об тот же письменный стол. Сдерживаюсь, чтобы не взвыть. Смотрю на руку, с нее льется кровь, окрашивая багровыми узорами светло-коричневый линолеум. Отступаю на два шага назад, стараясь выиграть время и убедиться, что не прокушена вена.
   - Ты ебанулась?! - Кричу я, убедившись в сохранности своей кровеносной системы.
   Сердце колотиться, цепляясь за безрезультатные попытки выйти на ровный ритм. Ее испепеляющий взгляд, полный острой, бездушной ненависти, размельчает меня на мелкие куски, ножом для разделывания туши. Безмолвная двух секундная сцена, пауза для отдышки, чтобы затем вновь, как пустынные коршуны, вцепиться, пропитанными смертельным ядом, когтями в кровоточащие сердца наших чувств. Я вижу как по щеке, оставляя за собой слегка заметный блестящий след, скатывается капля ее слезы, взывающая остановиться, одуматься, забыться пока еще не слишком поздно, пока крах еще минуем. Вижу, как дрожат ее руки, выпустившие острые кинжалы злости, готовые не задумываясь содрать с меня кожу. Она молчит. Внутри происходят необратимые процессы, сплетающиеся в венском вальсе с, отвращающими сознание, желаниями. Они, как радиоактивные отходы, отравляют организм, медленной и мучительной болезнью, убивая все доброе, теплое и живое в радиусе заражения. Из человеческого, остается только само тело, управляемое главным кукловодом - сукой Агрессией. Словно бык на тряпку, она бросается обратно в мою сторону, пытаясь продолжить эту безжалостную и беспощадную корриду.
   Я делаю быстрый шаг в сторону, заранее просчитав все возможные траектории движения. Хватаю левой рукой правую руку Али, пытающуюся нанести очередной холодный удар, и выворачиваю ее, обойдя со спины. Помня о своей прокусанной кисти, вторую руку ей приходится выламывать еще более резким движением. Сложив их крестом у нее на спине, залитой холодным потом, наклоняю весь корпус параллельно полу, прижавшись как можно ближе, чтобы избежать удара с ноги в пах. Затем подкашиваю ей ноги и бросаю на кровать, усаживаясь на нее всем весом. Словно щенок, которого топят бесчувственные твари, она пытается вырваться, кричать, кусаться, дергая своим телом на помятой кровати.
   - Пусти Меня! - Раздается, приглушенный матрацем, крик.
   - Успокойся! - Кричу ей в ответ, еще сильнее сводя ей руки.
   - Мне Больно! - Вопит она.
   Ослабляю хватку, прислушиваюсь. Ее дыхание тяжелое, но умеренное. Спустя еще минуту оно становится ровным и относительно спокойным, обретая человеческие черты. Пульс опускается, тело прекращает судорожно дергаться, припадки улетучились. Плавно, не до конца доверяя наступившему штилю в океане ее сознания, отпускаю ей руки и встаю с кровати. Моя правая рука вся испачкана багрово бурым цветом, рана продолжает кровоточить. На лице ощущаются легкие гематомы. Убедившись в полном окончании ожесточенной схватки, направляюсь в ванную комнату, зализывать ее последствия. Умыв лицо холодной водой, и обработав место укуса перекисью водорода, возвращаюсь обратно в спальню.
   - Какого хрена все это значит? - Возмущенно, но стараясь поддерживать спокойный тон в голосе, спрашиваю я.
   - Я не хочу с тобой разговаривать! - Сквозь слезы отвечает она.
   - Успокойся и объясни, пожалуйста, что произошло?
   - Хорошо. Я объясню. Объясню (видимо специально повторяет это слово дважды). Кто такая Надя? И почему она пишет тебе в VK, что хочет тебя?
   - Что? Какая Надя? - Включаю режим "идиот", а внутри все тело начинает дрожать, словно во время бомбежки. Я прекрасно понимаю, какая это Надя и значение моего "Что?". Нервы щекочет, положение "попал". Я знаю, между нами ничего не было, но понимаю, Аля, вряд ли согласится с тем, что пьяные поцелуи в подъезде это не измена. Я бы не согласился.
   - Не прикидывайся! - Озлобленно говорит она, достает мой телефон, тыкая мне сообщение из VK.
   - Она даже не у меня в друзьях. Я вообще ее впервые вижу! - Ухватившись за предоставленную возможность, оправдываюсь я.
   - Может ты удалил ее, как удаляешь сообщения в своем телефоне?! - Кричит Аля, швыряя мобильный телефон на кровать.
   - Что на тебя нашло сегодня, твою мать?!
   - Ты врешь мне! Врешь! Я полночи листала твой телефон. - Орет она и видно как в ней просыпается обратно мерзкое, хищное чудовище. - Я читала сообщения. Все сообщения! Читала как еще в первый год нашего знакомства, ты уламывал какую-то шлюху переспать с тобой! Я не верю тебе!
   Сказать, что я стою ошарашенный и недоумевающий, не сказать ничего. Я в ахуе! Я знаю про Надю, но еще лучше знаю, что ничего другого там быть не может. В глазах по пять копеек, внутри помутнение рассудка чистой воды, такое, что даже консультация врача не пригодится. "Долбаеб" - и здесь до меня доходит вся тупость сложившегося. Я даже не буду стараться это описывать, потому что в эту историю невозможно поверить. Все что я могу сказать:
   - Это была шутка. - Стараясь разбавить слова ноткой юмора и клоунскими жестами, говорю в свое оправдание.
   - Уйди!
   - Малышь, успокойся! Честно, это все было глупой шуткой.
   - Пошел Вон! - Кричит она и в мою сторону летит ее щетка для волос, от которой я успеваю отклониться и которая, врезавшись с диким грохотом в стену, разлетается пополам. В этот момент, происходят события, которые ставят окончательную, большую, жирную, черную точку в описании моего спокойного терпения. Аля подбегает, бьет меня открытой ладонью по лицу и кричит как психованная:
   - Пошел Вон!
   Вспышка гнева, пострадавшего эго, заполняет мои руки нечеловеческой силой. Я хватаю ее за горло, словно разъярённый демон, подставляю к стенке и замахиваюсь с невероятной силой кулаком в ее сторону. Удар приходится в бетонную стенку, на три-пять сантиметров правее ее лица, отдавая тупой болью по всей руке.
   - Закрой Свой Рот! Я не собака дворовая, с которой можно так разговаривать! - Ору прямо ей в лицо.
   Кожа Али бледнеет. Электрические импульсы страха проходят каждый проводок ее нервной системы. Тело дрожит, поток слез напоминает холодный осенний дождь, идущий третьи сутки без перерыва. Трясущимися руками, она пытается освободиться из моего заключения. Плачет. Меня возвращает обратно в реальность, состояние аффекта развеивается. Я вижу ее беспомощные попытки вырваться, запухшие от слез глаза, вмятину в стенке. Эхом по телу раздается ноющая мерзость. Рука расслабляется и опускается параллельно телу.
   - Прости меня.
   - Уйди. Пожалуйста. Уйди.
   Я надеваю джинсы, носки, футболку и свитер. Она стоит рядом и плачет. Кадры немого кино.
   - Теперь передо мной открылось истинное лицо твоих чувств. - сдерживая обиду, говорю ей прямо в глаза. - Я простил тебя, когда ты солгала. Ты же превратила все в руины, из-за SMS от незнакомой мне девки. Это твоя благодарность? Это твое "я буду любить тебя всегда"? Да Ты Лживая Скотина! - Раздраженно говорю я, сбрасывая на пол, стоявшие на комоде, вещи. Одежда, приготовленная для стирки, застилает собой весь линолеум. Сверху, издавая медный звук, падает и рассыпается банка с монетами, привезенными из разных стран. В комнате обстановка напоминающая на четверть войну, на половину последствия урагана, и еще на четверть итальянскую ссору.
   - Я не хочу тебя видеть. - Вытирая соленое лицо, произносит Аля.
   - Я тоже Не Хочу Тебя Видеть! - Говорю я, хлопая дверью в спальню, так что ломается замок, и направляюсь в другой конец коридора. Надеваю куртку, Nike, наушники и ухожу прочь из этой квартиры.
  
   ---------------------------------
  
   Вечер. Нет места лучше бара. Нет лекарства лучше Джека. Нет состояния спокойнее, чем "два по сто и повторить!".
   - Неважно выглядишь. - Говорит бармен, наливая еще пятьдесят виски.
   - Спасибо. Знаю. - Бурчу, давая понять, что мне не до разговоров по душам. Он возвращается к своей работе.
   В руке ноющая боль, лицо местами покрыто мелкими ссадинами, душа исковеркана и испачкана, сердце поет блюз. Я скучаю. Хочется позвонить, хочется ощутить ее смех в динамике телефона, хочется услышать слова "родной, приходи домой". Но телефон притих. Он опущен экраном вниз. Единственный предмет рядом со мной, сохраняющий полное спокойствие и безмятежность.
  
   Алгебра людских чувств и отношений.
   Теорема - ревность жестока. Аксиома - ревность, утопающая в алкоголе, разрушительна.
  
  
   Доказательство.
  
   Приходит SMS. Текст короткий. "Мы расстаемся"
   Молчу. Одна строка, два слова, двенадцать букв. На кардиограмме прямая линия. В глазах желтый, мутный цвет. В ноги прокрадывается судорога. В руки залили бетон. В голове играет реквием по любви. Я застыл. Смогу ли я удержать себя в руках?
   В такие моменты не знаешь, что делать: вешаться, унижаться, сгореть, убить или забыть. В отчаянном состоянии, рождаются отчаянные люди. А отчаянные люди, совершают отчаянные поступки. Меня несет, как желтый лист на осеннем ветру, поднимая, опуская, поднимая, опуская, поднимая, опуская. К рукам поступает мнимая уверенность. Внутри ярко-жёлтым пламенем вспыхивает выпитый виски. Становится жарко, душно, горячо.
   Провожу рукой по лицу, ощущая отголоски сегодняшнего утра. Хватаю телефон, захожу в VK. "Последний раз в сети 53 минуты назад". Кладу телефон обратно на барную стойку. Огонь проникает в участки головного мозга, отвечающие за координацию движений. Голова ходит кругом, в горло что-то подступило.
   Я попадаю в идеально заточенный капкан, разящей сердце, мысли. Хватаю телефон, захожу обратно в VK, но в этот раз я ввожу совершенно другое имя в графе "Поиск". Странница грузится. Медленно. Синяя полоса на экране устраивает настоящую пытку моей ЦНС. "Последний раз в сети 53 минуты назад". Вспышка. Взрыв. Теряю сознание. Нет, я не падаю, не отключаюсь, как это обычно бывает. Я все в том же положении, с телефоном в руках, с красными глазами, с трясущимися руками. Но это не я.
   Текст моей SMS получился настолько грубый и умерщвляющий, что включать его в эту главу опасно для людской психики. Нажимаю "Отправить".
   Пятнадцать секунд спустя. Телефон звонит, Аля в слезах просит о встречи, я кричу в трубку "Ненавижу!", сбрасываю. Звонок, цепочка событий повторяется. Звонок, встреча через десять минут около дома.
   Выпивший, со спазмами в животе, с тянущей к низу, болью в пояснице я стою, освещенный тусклым светом фонаря около подъезда. В крови почти пол литра виски, ясность приближающегося конца и вопиющее желание отстраниться от окружающего мира. Меня качает как неваляшку из стороны в сторону, перемещая центр тяжести то в правую ногу, то в левую руку. Я слаб, жалок, без земли под ногами. Эти события изменили траекторию моей жизни, не указав нового направления. Тело наполнено тяжестью мира, словно свинцом. Больно. "Ты была для меня всем. Ты была всем, мастерски скрывая свою иллюзию под маской реальности. Но время взяло свою пробу, и мы не прошли по его стандартам. Ох, как же я Тебя Сейчас Ненавижу. Ненавижу! Клянусь всем, что Ненавижу!" Тонкие, кислотные дорожки бегут, сжигающим потоком, по лицу. Плачу. "Я люблю тебя. Люблю! Что же Мы Наделали?". И хочется разбить в кровь ее лицо, и хочется упасть в ее ноги. И все горит, и все ноет. Эта пуля прошла насквозь, оставив, как говорят медики "несовместимую с жизнью" рану в сердце.
   Вот она. Идет ко мне, отрешенной походкой, униженная и обличенная. В ее глазах ручьем льются слезы, волосы растрепаны ветром, руки бессильны подняться, губы дрожат, взгляд сквозной. И вот они мы, зеркальные отражения наших обманов, разоблаченные волей случая. Наши души стоят друг напротив друга как враги, как друзья, как предатели и как любовники. Яд проник в каждый уголок тела, а противоядие так и не изобрели. На дворе дует опостылевший, сильный ветер, а мы стоим, тонущие в коллизии чувств умирающей любви. И хочется смахнуть слезы с лица, и засмеяться, и обнять, и впиться в губы, и сорвать одежду, и вычеркнуть этот день из календаря. Но реальность гораздо реальнее, чем нам кажется. И это финал пьесы, и в этой сцене нет положительных героев.
   - Забери. - Еле выговаривая одно слово, она протягивает мне кольцо, подаренное ей на вторую годовщину, и кладет его в мою ладонь.
   - Натрахалась и решила уйти, да? - Пьяным оскалом мямлю я.
   - Не говори слова, которые не сможешь потом забрать.
   - А мне плевать! Я в полном дерьме, Мне все Можно!
   - Ты придурок!
   - Ненавижу тебя - Икая, говорю я.
   - Молчи.
   Она немеет, лишь погружаясь взглядом в мои глаза. А ничто так не ранит без того искалеченный момент, как молчание. Оно опасно, оно глобально, оно жестоко, от него не скрыться. Мастер своего дела. Дизайнер, проектирующий мир глухого отчаяния, напоминающий тюремный изолятор без окон, без света, площадью в один квадратный метр и с запертой дверью. "Ты слишком громко молчишь! Остановись!"
   По логике вещей на страницах нашего романа, наступает кульминационный момент. Но полный безнадежности миг, получает второе дыхание. Словно напёрсточники на улице, убеждающие верить в реальность их обмана, что-то уговаривает судьбу от нанесения последнего, сокрушительного удара по невозможному будущему, а может просто чей-то до мелочей продуманный план еще не дошел до последнего пункта. Мне не известно.
   - Прости меня, монами. - Шепчет она, делая шаг на встречу.
   Губы цепляются в обезболивающий поцелуй. И мы целуемся, и мы плачем, целуемся, плачем, целуемся, плачем.
   - И ты прости меня. Прости. Я сошел с ума от мысли, что могу потерять тебя. Я не контролировал себя. Прости. - Захлебываясь влагой, говорю я.
   И на все ставится штамп "неважно". Утренняя драка, Надя, SMS, "Последний раз в сети 53 минуты назад", пустые стаканы виски, острые, как самурайский меч, слова - "неважно", "неважно", "неважно"! Словно в тумане наркоза мы отказываемся воспринимать насквозь лживое "перемирие", а прожитый день дает право верить в искренность наших прощений, заменяя скулящую боль на ее мнимое подобие в разноцветных красках. Песочне часы перевернуты, обратный отсчет запущен. Это начало конца.
  
   Часть 4. #Портрет_измены
  
   "...Пусть скажет озеро любовнику Химены,
   Что предпочесть: тоску иль тишь и гладь измены...?"
   В. Набоков - Лолита
  
   ***
  
   " You know this ain`t love, oh no, this ain`t love...What is this...? It`s Desperation"
  
   Eminem ft. Jamie N Commons - Desperation
  
   Desperation - (англ.) отчаяние ведущее к безрассудству
  
  
   Предисловие...
  
   Глаза слепят отражающиеся от его поверхности лучи июньского солнца, взрываясь внутри ее тела крошечными искрами легких микро оргазмов. Девственный, чистый, белый, местами недоступный, он возбуждает ее воображение, проникая в самые потайные, самые недоступные уголки ее души. И он имеет на это право. И ее душа позволяет это. Позволяет ему понять ее, ощутить ее, дышать вместе с ней, превращая его в свое зеркальное отражение.
   Сверкающие вдохновением глаза Али рассматривают его контуры, черты, разыскивая центр его тканевой поверхности, плавно проводя запачканными акрилом руками, опасаясь спугнуть его безмолвное очарование. Он словно не рожденное дитя, в утробе, заботящейся о нем матери.
   И он придет в этот мир. И он будет распят. Распят на светлом, деревянном подрамнике, выстрелами бездушного строительного степлера в ее женских ручках, чтобы затем воскреснуть в палитре холодных и теплых тонов, в идеальном балансе света и тени, в безжалостной игре противоречий и противоположностей черного и белого.
   Острый, тонкий, холодный металл прошивает его насквозь, скрепляя на веки с деревянной поверхностью. И вот холст аккуратно прикреплен к подрамнику. Он пружинит, отдавая звуками идеальной перкуссии, оказывая легкое сопротивление при каждом касании Алиных пальцев. Момент волшебства, момент, когда планета замирает на доли секунды, момент чарующей акустики.
   Он отдается волнительной дрожью в тонких пальчиках ее рук, формирующих необсуждаемую иерархию на плацдарме палитры. Армия цветов: от теплого к холодному, от светлого к темному, в порядке возрастания, в своей тональности, аккуратно высаживается из, покрытых металлом, тюбиков акриловой краски на поля палитры, группируясь во взводы и батальоны оттенков. Это первая битва, первая победа в затяжной войне, порою достаточно кровавого искусства.
   Я наблюдаю за всем этим, согревающим сердце, зрелищем сидя на кровати и отложив в сторону книгу. Разбросанные тряпки, распотрошённые коробки с тюбиками красок, огромных размеров степлер, несколько стаканов с водой, около семи кисточек разной формы и толщины. Своя вселенная, в которой эти предметы, словно небесные тела, вращаются вокруг светящейся лучами вдохновения Али.
   "Как же она великолепна и грациозна в эти моменты. Мое влюбленное создание, погруженное в хаосе беспорядка в свое творчество".
   Я не могу сказать, что она рисует. "Пишет" - мысленно поправляет меня голос Али. Это, как обычно, секрет до последнего момента. Но я безоговорочно знаю, кому, она это пишет. И мне тепло, и хорошо, и по сердцу раздаются легкие покалывания при каждом выстреле степлера.
  
  
  
   ***
  
   "My girl, my girl, don`t lie to me, tell me, where did you sleep last night..."
  
   Nirvana - Where did you sleep?
  
   На часах десять вечера. Аля все еще не возвратилась домой. Я сижу на балконе, рассматривая, скользящие мимо меня, городские сюжеты. Вот пошла компания девушек, цокая на весь двор своими каблуками, вон соседка выгуливает собаку пароды лабрадор, вот подвыпивший дедушка плетется домой. С набережной доносится легкий бриз с запахом морской соли и аромат узбекской кухни, готовящейся в Метрополисе. Огни прожекторов ночных клубов сверкают у меня перед лицом, освещая ночное небо, где сахарными песчинками рассыпались звезды. Из соседних дворов раздаются, прорезающие пространство, крики веселых компаний, готовящихся встретить этой ночью свой очередной рассвет.
   - На данный момент, абонент не может принять ваш звонок. - Раздается в динамике моего телефона.
   - Странно, - говорю я себе, - возможно, села батарея. - Кладу телефон обратно в карман.
   Покидаю балкон, захожу в комнату, открываю ноутбук, запускаю VK. В списке "общие друзья", нахожу подругу Али, с которой, по ее словам, она ушла гулять несколько часов назад. Ввожу номер телефона, указанного у нее в поле "Информация", набираю, идет гудок.
   - Алло, - отвечает женский голос на другом конце.
   - Алло привет, а Аля с тобой? Можешь дать ей трубку?
   - Привет, а ее нет. Мы распрощались примерно час назад.
   По телу пробегает легкая обеспокоенность, оставляя за собой следы едва не безосновательного недоверия.
   "Мне это не нравится".
   - А она ни с кем больше не договаривалась встретиться, ты не в курсе?
   - Вроде нет, она мне ничего не говорила.
   - Ясно, спасибо. Пока - Кладу телефон, поставив локти на стол и облокотив о них голову.
   "Куда же ты направилась?" - раздумываю я, перебирая все варианты возможных направлений, причин и оправданий. Я знаю ее. Растворяться в городском потоке она не станет. Пляж, яхт-клуб, закрытый санаторий - вот места, где мне следует искать. Начинаю переживать и волноваться, отгоняя от себя любые неприятные мысли. Одеваюсь, захватив наушники, отправляюсь на ее поиски.
   Решаю действовать методом исключения, сохраняя за собой время и возможности. Перехожу через дорогу, отделяющую парк и жилой район, поворачиваю на право, шагая быстрым темпом по направлению к яхт-клубу. Город готовит подушки, одеяла, и детские сказки. Вокруг встречаются только, как елки, наряженные подростки, вылавливающие этих подростков сотрудники милиции и стаи бездомных собак. "Я надеюсь с ней все хорошо".
   Ближе к яхт-клубу количество наружного освещения уменьшается, давая темноте полную свободу действий.
   "Вряд ли она будет здесь. Слишком темно для ее зрения".
   Достаю телефон, делая еще одну бессмысленную попытку до нее дозвониться. Оператор отвечает мне тем же, невозмутимым голосом, как если бы это было в порядке вещей оказаться "недоступным абонентом" в такое время суток. В радиусе ста метров у яхт-клуба ни души, лишь где-то раздаются крики отдыхающих, занятых употреблением сорока градусных напитков и поеданием свиного шашлыка. Достаю обратно телефон, набирая номер одного из ее друзей.
   - Алло.
   - Алло, Игорь, привет. Слушай, может, ты знаешь, где я могу найти Алю?
   - Привет. Нет, не знаю. Я с ней сегодня днем виделся и больше от нее ничего не слышал.
   - Ладно, спасибо! Хорошего вечера, извини, что потревожил.
   Искать человека, ночью на песчаном берегу, протяженностью в пару километров, все равно, что искать свою позицию в открытом море, не зная астрономии. Выхода нет. Оказавшись в начале пляжа, я снимаю кроссовки, чтобы не засыпать их песком и направляюсь в сторону санатория. Сейчас я похож либо на умалишённого, либо просто на идиота. От безвыходности приходится почти вплотную приближаться к неизвестным мне компаниям и рассматривать их лица и силуэты в поиске Али. Я нервничаю, много курю и походу дела пытаюсь вспомнить, не упоминала ли она сегодня о других возможных встречах.
   В районе "Мартиники" натыкаюсь на целующуюся парочку. Девушка по силуэтам, напоминает мне ее. Состояние легкого шока, но все же голова холодная.
   - Прошу прощения, не подскажите, который час. - Говорю я, оторвав их от жаркого поцелуя, желая разглядеть лица.
   - Десять сорок пять. - Отвечает парень, давая понять, что было не самое лучшее время, спрашивать время.
   - Спасибо.
   "Нет не она", - камень с плеч падает на остывший песок. "Где же ты?".
   По пути от "Мартиники" до места, с которого начинается территория левого пляжа, мне попадаются еще с десяток гуляющих компаний, пара тройка нежащихся в объятиях пар, но нигде я не могу найти ее.
   Оказавшись на левом пляже, взбираюсь на бетонный парапет, обзор с которого намного лучше, чем, если бы я шел по границе водной толщи и песка, рискуя простудиться из-за холодной воды. С этого ракурса берег видно четко, в полном масштабе. Спасательная будка, выкрашенная в красные и синие цвета, макет бунгало, построенного для съемок какого-то фильма, невысокое дерево, сумевшее пустить корни в песчаном подземелье и ничего, что скажет мне, "где я могу тебя найти". Дойдя до самого конца, я не встречаю ни кого, если не считать старика с металлоискателем, исследующего песок в поисках утраченных драгоценностей. Тупик, дальше располагается территория порта. Остается только санаторий.
   Поднявшись по старой, скрипучей, деревянной лестнице, стукнувшись ногой о торчащую ступень, я оказываюсь на территории оздоровительного комплекса. Здесь царит полный мрак. Удачное место, чтобы уединиться с девушкой, и неудачное, чтобы гулять здесь одному. Обойдя вдоль и поперек первый уровень, исследовав каждую скамейку, каждую возможную полянку или место, где хоть как-то можно расположиться, я прихожу к заключению, что придется взбираться выше. Очередной, густо поросший сорняком, подъем дается трудно. Усталость в ногах, нервное подергивание пальцев рук, глупые мысли осаждают меня, каждый в своей зоне влияния. На душе тревожно.
   "Где же ты?".
   С динамика мобильного раздается звук битого стекла - SMS.
   "Абонент снова в сети".
   - Ну-ну. - Говорю я, набирая ее номер.
   - Алло. - Отвечает она.
   - Ты обалдела? Я ищу тебя уже целый час. Ты где?
   - Прости, телефон садился, и я его выключила. Вот решила проверить, не звонил ли ты.
   - А предварительно позвонить? Ладно, где ты, я сейчас подойду.
   - Я у входа в парк, недалеко от санатория. Встретила знакомую, пили кофе. Думала идти домой.
   - Я скоро буду. - Говорю я, кладу телефон обратно в карман, делая носом звук похожий на "вух" и направляюсь в ее сторону.
   Она сидит одна, подруги нет. Увидев меня, встает со скамейки и не спеша идет мне на встречу.
   - Прости, что не предупредила. Думала, ты дома будешь. - Говорит она, но я чувствую нутром, как тон ее неспокойного голоса хочет скрыть от меня совсем другую информацию.
   - Ничего. Будем идти или прогуляемся? - Говорю я, рассматривая ее слегка освещенный силуэт.
   - Давай домой. - Произносит она, взяв меня под руку.
   Минуя парк с его летними кафе, работающими до поздней ночи, с его веселыми компаниями, обсуждающими планы на вечер, мимо ночных киосков и станций такси, мимо детской площадки и продовольственного магазина мы оказываемся около нашего дома.
   - Ты устала? - спрашиваю я, поднимаясь вверх по крыльцу.
   - Очень.
   - Думал сходить куда-то.
   - Монами, давай лучше завтра.
   Я открываю дверь, пропуская ее вперед, и захожу следом за ней. Вызвав лифт, находившейся, по всей видимости, на последних этажах, мне улыбается возможность осмотреть ее с ног до головы. Тревожно. Странное ощущение не желает распрощаться со мной с самой встречи, не позволяя насладиться уходящим вечером.
   Она стоит рядом. Все выглядит обычно, естественно, без подковырок. Вдруг я вздрагиваю, меня ошарашивает ударом по голове с обеих сторон. Волосы встают дыбом по всему участку тела. Я не хочу верить, тому, что сейчас вижу. В горло подступает ком, ощущается удушье, глаза начинают печь, давление расти.
   "Ах ты, сука!" - думаю я, не спуская глаз с ее светлой рубашки, на которой болтается не застегнутая средняя пуговица, хотя я отчетливо помню, "все пуговицы были застегнуты", когда Аля одевалась на "встречу с подругой".
   "Нет. Мне кажется. Точно, кажется! Я, возможно, упустил этот момент. Одна пуговица ни о чем не говорит. Я накручиваю". Приезжает лифт, мы, не сказав друг другу ни слова, заходим в кабину, я нажимаю цифру двенадцать, двери закрываются, лифт везет нас наверх. Взгляд обшаривает ее тело по-новому сверху вниз, сверху вниз, сверху вниз. Пусто. "Наверное, я ошибся". Успокаиваюсь.
   Информационное табло сообщает, что лифт проехал шестой этаж. Я обнимаю ее талию, приближаю к себе, желая поцеловать ее губы, но здесь меня ждет второй и третий удары одновременно. Я получаю правый хук снизу от запаха мужских духов, и прямой удар в голову от красных следов легких укусов на ее шее. Я улыбаюсь, улыбаюсь, улыбаюсь как ненормальный, как пациент психиатрической лечебницы.
   - Значит, подругу встретила? - Говорю я, не переставая улыбаться.
   - Да! А чего ты так улыбаешься?
   - Потому что, ты...- улыбка сменяется мазками гнева на лице. - Потому Что Ты, Блять Тупая, Не Додумалась Застегнуть Пуговицу! Потому Что От Тебя Несет Мужскими Духами! Потому Что У Тебя, Блять, Шея Исцарапана! - Ору я, отталкивая ее довольно сильно в сторону, так что она ударяется спиной о стенку лифта. Лифт от удара вздрагивает и начинает пошатываться.
   - Ты с ума сошел? - вскрикивает она.
   Я молчу. Молчу, попав в бездонное мрачное безмолвие. Молчу, пристально смотря в ее гадкие глаза. "Ты даже не краснеешь". Стены оживают, становясь все уже и уже. По лицу стекают кипящие капли пота. От духоты, сделавшей воздух кислотно-ядовитым, становится невозможен полноценный дыхательный процесс. Дверь лифта открывается, она выходит, я продолжаю стоять внутри как вкопанный, не спуская волчьего взгляда с ее глаз. "Пошла ты!" - нажимаю кнопку первого этажа. Двери закрываются, я роняю свое опустевшее тело на пол. В глазах тускнеет, кожа бледнеет как у мертвеца. Мне хочется подняться обратно и раздробить ее лицо тяжелыми ударами, тяжелых предметов, но я не сделал этого тогда, не сделаю и сейчас.
   Я выбегаю из дома, ныряя в безвыходное и тяжелое уединение. По венам и артериями разносятся закипевшие клетки, я горю. Горю, продолжая свой бег. Я не знаю, куда я бегу, просто бегу. Бегу, снимая груз рока весом в несколько сотен тонн. Бегу от факта, открывшейся правды. Бегу от себя, бегу от нее. Мимо мелькают здания, дороги, людские очертания. Кто-то сигналит мне с боку, нажимая на тормоза, издавая оглушительный вой. Перед глазами белая пелена, с маленькой точкой, открывающей мне обзор на дорогу. Я бегу, бегу пока есть силы, пока ноги способны бежать, пока легкие способны дышать.
   Придя в сознание, я осознаю, что нахожусь за городом, стоя под темным куполом ночи, посреди поля, заросшего густой травой. Это не шутка, это не сон, это кошмар в режиме реального времени с эффектом полного присутствия. Меня отдали на растерзание, вырвали с корнями и выбросили в отвратительно пахнущее болото.
   - Сука!!! - Ору я, усеивая своей болью молчаливое поле.
  
   На следующее утро, я просыпаюсь в доме своего товарища, храня в голове смутные воспоминания вчерашнего вечера, не выветренный из крови виски, с лицом похожим на лицо утопленника: холодным, немым и застывшим. На экране телефона висит оповещение о поступлении новых сообщений в VK, пропущенных звонков нет.
   "Ты был груб, вспыльчив и сделал мне больно. Я не знаю, что на тебя нашло, не знаю, что ты себе накрутил. Ты не выслушал меня, не сказал ни слова, ты просто исчез. Я не могла уснуть всю ночь. Я видела твои зеленые, пылающие от гнева, глаза. Слышала твой крик, мне было страшно. Прости. Я не хочу так жить. Я считаю, нам стоит взять перерыв, чтобы понять, нужны ли мы друг другу. Я не хочу провести остаток жизни с болью в спине и чувствуя себя несчастной".
   - Да пошла ты! - вскрикиваю я от злости, бросая мобильный телефон в кирпичную стенку.
  
  
  
  
  
  
  
   ***
  
   "You're in the psycho circus...And I said: "Welcome to the show""
  
   Kiss - Psycho Circus
  
   Лицо скривлено от мертвой усталости. Образовавшиеся под глазами темно-синие круги становятся все больших размеров, увеличивая глазные впадины. У рта начали появляться угрюмые складки. Состояние разбитое, отделенное от мира, неполноценное. На часах двенадцать, разумеется ночи. Пускаю медленные, тягучие клубы дыма в свое отражение, оно любезно отвечает мне взаимным жестом. Я переехал жить в другую квартиру, подальше и повыше. Портить своим присутствием место, где стоит запах мутной лжи, стены насквозь пропитаны добродушным лицемерием и вокруг спертый воздух разложившейся любви, мне не хочется.
   Выпиваю две таблетки Золпидема, чищу зубы и направляюсь спать. Лекарство совсем не сильное, скорее это снотворное средней тяжести. Я начал его принимать, когда появились первые проблемы с моим сном. Сначала я просыпался посреди ночи в агонии очередного кошмара, затем шло полное изнеможение организма, затем я отключался, когда ночь заштриховывали светло-голубым оттенком. Неделей спустя мои сны пропитались вереницей измен, наркотиков, Алиных стонов на чужом члене, кровью в носу, мучительной болью и запахом гнили. Золпидем, как и Диазепам - снотворные, отличие лишь в том, что Диазепам гораздо сильнее. Достать оба лекарства довольно трудно, почти нереально, но за хорошее вознаграждение "здесь всегда рады".
   Час ночи. Состояние полной "безосязательности". Ворочаюсь на полу, проходя взглядом по орбите от потолка до пола. Кровати у меня нет, ничего у меня нет. От пульсирующей боли голова похожа на мыльный пузырь: пустая, надутая, готовая лопнуть в любой момент. Не спиться. Закуриваю сигарету, набираю стакан воды, отправляя в глотку таблетку Диазепама. Разгоняю кровь, изводя свое тело круговыми движениями по квартире и пытаясь давиться тишиной. Бесполезно. Надеваю джинсы, черную футболку, кладу в карман наличные, обуваю Nike, выхожу на улицу.
   Город спит. По шкале от одного до десяти, где один это "мне грустно", а десять "Здравствуй, Курт Кобейн" мое одиночество получает высший бал. Сквозь безлюдный парк, минуя два закрытых бара, где мы любили сидеть или я любил сидеть, а она притворялась, мимо цветочного магазина, где обычно покупал ей цветы, приобретя в ларьке новую пачку сигарет, я острым шагом двигаюсь по пустынным улицам к шестнадцатиэтажному дому. Диазепам медленно начинает действовать, разливаясь по венам теплой волной успокоения, вытесняя из сознания грызущую боль. Под ногами чувство невесомости. Во дворе ни души, в окнах потушен свет, ветрено. С побережья доносятся гудящие звуки, сигналя о том, что глухая имитация веселья в самом разгаре. Закуриваю сигарету, кидаю последний взгляд на ее окно, направляюсь на шум смутного соблазна не утихающих в ночи развлечений.
   С тлеющей сигаретой между пальцев, стою, разглядывая неоновую вывеску над клубом. "Здесь все началось", - думаю я. Давлением в сотни атмосфер, грудь сдавливает, пронизывающий тело, страх. Я знаю, что находиться за этой дверью с мерцающей табличкой "Вход". Абсолютное НИЧЕГО. Пустота, так сейчас мне необходимая. Пустота, заталкивающая уныние на дно литровой бутылки Jack Daniel`s. Саркофаг, выстроенный из бездушности, чтобы скрыть остатки моих чувств.
   - Эй, привет! - Кто-то окликает меня прямо около входа. Человека, я не знаю, но он старается привести весомые аргументы нашего с ними знакомства. "Ну и хуй с ним". Улыбаюсь ему в ответ, когда он рассказывает как какая-то там Оля, "Ну ты помнишь, знакомая того и того", вчера нажралась и трахнулась с несколькими парнями за ночь, затем про Олега, который "очень серьёзный человек", взял себе недавно Ауди А8 и пьет только двадцати пяти летний Чивас. Я понимаю, что если сейчас он не закроет свой рот, то меня вырвет прямо ему в лицо.
   - У меня, кстати, есть немного, будешь? - спасая свое же безвыходное положение, говорит мой "старый знакомый".
   Когда ты в состоянии "Да мне все похуй", любые средства хороши. Мы спускаемся на пляж, он расстёгивает свой пиджак, достает из внутреннего кармана, служащего ему заначкой, косяк, длинною с мизинец, подкуривает его и передает мне. Упадок сил восстановлен. Дышать становится легче, сухой дым ослабляет туго завязанные узлы боли, в голове проясняется. В среднем состояние удовлетворительное. На часах два ночи.
   Я внутри. Стакан Джека, зажженная сигарета, красные глаза. Химический процесс одиночества продолжает бурлить, разъедая в своих колбах цветную мозаику моей памяти. Изуродованные чувства изменили систему координат, пустив разум вниз по наклонной. Меня съели живьем, переварили в соках взаимоотношений и высрали обратно на свежий воздух, оставляя валяться на холодной земле.
   "Не смотри на меня так. Я дерьмо, жалкое, бездушное, лишенное чувств и эмоций дерьмо. Кстати, у тебя роскошные сиськи и отличная задница"
   - Привет. Грустно выглядишь. - Наклоняясь ко мне, так что я могу рассмотреть каждую родинку на ее груди, произносит блондинка, танцевавшая все это время в метре от моего правого плеча, разглядывая меня последние десять минут.
   - Был трудный день. - Отвечаю я
   - Кристина.
   Представляюсь, предлагая ей выпить вместе со мной. Кристина не местная, Кристина с Киева, Кристина решила отдохнуть от мегаполиса на берегу моря, Кристина, прости, мне все равно. Я смотрел это шоу десятки раз, я чудесно знаю его финал, пленка никогда не меняется. Кристина, сегодня ты станешь жертвой набора подготовленных фраз, сказанных в нужное время, пары острых взглядов в твою сторону и нестандартных комплиментов, так же хорошо отрепетированных и показавших себя на практике. Ты оказалась в нужное время, в нужном месте. Хотя возможно для Кристины и я оказался в тоже время, в том же месте. И нам обоим все равно. Тогда можно не извиняться.
   - Выпьем? - говорю я, поднося стакан ближе к ней.
   - За хороший вечер. - Говорит она.
   - Я бы сказал, за отличную ночь! - подмигивая, изрекаю я, плавно шевеля губами.
   Мы уходим из клуба спустя двадцать минут знакомства. Я думаю о том, что действие Диазепама себя полностью исчерпало, думаю, о романе Бегбедера и том был ли он прав, думаю о людях с разбитыми мечтами, думаю, где трахнуть Кристину.
   - Пойдем лучше ко мне. - Говорит она, вежливо отклонив мое предложение спуститься к морю.
   - Как скажешь.
   Мы поднимаемся по длинной лестнице, ведущей от ночного клуба в парк. Пройдя парк, выходим к Метрополису, переходим дорогу, ныряем во дворы и оказываемся возле пятиэтажной "хрущевки", соседствующей с домом, где сейчас спит или не спит Аля. "Жизнь не лишена иронии" - думаю я. Раздается звуковой сигнал домофона, Кристина открывает дверь, приглашая следовать за ней. Я плетусь за манящим меня указательным пальцем, рассматривая окно на двенадцатом этаже.
   - Ты там живешь? - Заметив мою заинтересованность домом, спрашивает она.
   - Нет, так. - Отмахиваюсь я, заплывая в подъезд.
   - У тебя есть выпить? - Спрашиваю Кристину, зайдя в квартиру и расположившись на кухне.
   - Есть коньяк, будешь?
   - Неси.
   Она достает из холодильника нераскрытую бутылку коньяка, двухлитровую бутылку Coca-Cola, снимает с полки два стакана и раскладывает все это на столе.
   - А сока нет?
   - К сожалению.
   Мы выпиваем полбутылки, обсуждая бессмысленные, не связанные темы, не несущие за собой никакой полезной информации. На кухне пахнет ее духами, пахнет вкусно. Выпиваем еще по стакану разбавленного коньяка на брудершафт. Я целую ее губы, не ощущая за собой ни грамма угрызения совести. Мне даже становится приятно. Она просит извинения и отлучается в ванную комнату, я закуриваю, отпуская вульгарность про ее задницу, она хихикает.
   Кристина оказалась первой смычкой, соединившей мою жизнь с массивным якорем наших с Алей отношений. Якорем, отданным на большой глубине и тянущим меня ко дну. Ночь была долгой, жесткой и грубой. Цифры на часах менялись, поддерживая ритм, четыре, пять, шесть. Пару раз Кристина просила быть нежнее, но я не мог, я не старался, я не хотел. Я сливал в нее всю накопившуюся злость, ненависть, ярость, жестокость. Все до последней капли переполненной чаши моих мучений, бушевавших в моем мозгу.
   - Ты был груб. - Говорит Кристина, делая затяжку моей сигареты.
   Я не отвечаю ничего, я не хочу говорить. Мне легче. Ночь скрыла большую часть приступов агонии, Кристина высосала остатки, а новый день готовит новые порции. Я знаю, я проснусь в том же состоянии, что и вчера. С тем же настроением и словно летучая мышь буду ожидать наступления новой ночи, чтобы затем, вылетев из гнезда, опуститься в новые попытки вычеркнуть последние три года своей жизни.
  
   _____________________________________
  
   Счастливые люди просыпаются рано утром, люди, попавшие в западню, сродни моей, ближе к ночи. Проклиная вчерашний вечер, похмелье и солнечный свет, мы приводим себя в порядок разного рода лекарственными препаратами, проводя пустые часы алого заката, рассматривая бессмысленное небо, испепеляя сигареты, поглощая кофе, употребляя купленные "Счастьезаменитили" и получая нездоровое удовольствие, когда последний луч солнца исчезает за горизонтом. Новым вечером пьем вчерашний дерьмовый виски, ведем все те же дерьмовые разговоры, о той же дерьмовой жизни, о тех же дерьмовых людях с бессменным сборищем дерьмовых людей. Ночью доводим состояние до отметки "в дерьмо" и трахаемся с такими же, как мы дерьмовыми партнерами, которые потом пускают о нас дерьмовый слух в одной из очередных дерьмовых бесед, лучше нас, имея представление о своих характеристиках и свойствах.
   Они НИЧТО! Такое же дерьмо как он, она или я. Вот он сон, лучше сказать кошмар, который никогда не прервется и никогда не рассеется - настоящий круговорот дерьма в природе, искусственно созданный, синтезированный, глобальный. "Оставь надежду, всяк сюда входящий"
   Мы заблудились. Заблудились в мире вещей, созданных с фальшивой "благородной целью" - служить дополнением к нашей жизни, но скрывающих свое реальное предназначение - превратить нас в аксессуар. Здесь нет места счастью, здесь живут образы. Образы, выстроенные гениальными маркетинговыми ходами, заставляющими нас поверить в существование свободы и независимости. Но это не свобода, это ловушка, построенная под фейковым девизом "Будь свободен". И если вы счастливы, если вы все еще любите, если в вас все еще бьется сердце, "тогда мы идем к вам". Серые кардиналы спустят на вас тонны порнографии, наркотиков, "американскую мечту", ритмы неоновых огней, постеры накаченных парней и сиськасто-губастых телок, внушая вам с циничным юмором в жанре "Comedy Club", что вы всего лишь жалкий, никчёмный червяк в сияющем мире красок и заменяя любовь, счастье и красоту дерьмовым суррогатом. Кто-то обязательно сломается и тогда добро пожаловать в наш дерьмовый мир.
  
   _____________________________________
  
  
  
   На журнальном столике лежит прямоугольное зеркало, серебреная трубка, грамм кокаина и кредитная карта. Он берет в руки конверт, аккуратно рассыпает его содержимое по кристально чистому зеркалу, кредитной карточкой разделяет обрывистыми движениями горку на две дорожки, берет трубку и вдыхает поочередно в каждую ноздрю. Затем процедура повторяется, трубка передается мне в руки. Я смотрю на себя в зеркало, вижу, как соблазнительно в нем смеется мое отражение, подношу правую ноздрю, затем левую. Леденящим холодом по носоглотке проходит долгожданное успокоение. К мозгу подключили заряженные электроды, доводя рычаг до отметки в 240 V. Мысли становятся светлее, получая импульс и вектор направления. Я восстанавливаюсь после очередного упадка сил.
   - Видел сегодня Алю. - Говорит он, почесывая свой нос. - Гуляла с каким-то парнем.
   - Высокий, светлый, с дегенеративным лицом? - Спрашиваю я.
   - Вроде да.
   "Что же, ты хорошо устроилась. Перерыв в отношениях явно идет тебе на пользу".
   - Плевать.
   - А что у вас с ней случилось? - говорит мой собеседник, рассыпая по зеркалу очередную горку.
   - Перерыв в отношениях.
   - Это как?
   - Это когда она может трахаться с кем хочет, а я должен ходить и умолять ее вернуться.
   - Беда.
   - Согласен.
   - А ты что? Ходишь? Умоляешь?
   - Хожу. Умоляю. Мне трудно без нее... Очень трудно... Ночью не могу спать, утром не желаю просыпаться.
   - Найди себе кого-то на время.
   - Не помогает. Пытался. Не помогает! Я трахаюсь с ними, а мне все не то. Другое тело, другой запах, другой стон, все не так. И никаких эмоций.
   - Но при этом ты знаешь, что она изменяет тебе, хотя вы как бы не расстались?
   - Да.
   - Трудно с таким жить?
   - Я забыл это слово. Это не жизнь, это существование, блуждание, плавание. Называй как хочешь, но это не жизнь.
   - Будешь еще?
   - Нет, спасибо, мне хватит.
   - Смотри. - Говорит он, и втягивает в себя новую порцию кокса.
   - Поехали в клуб. Отдохнем.
  
   Час ночи. Я стою в состоянии алкогольно-наркотического опьянения, держа в руках, не помню какой по счету, стакан Джека. Кто-то говорит, что я раздражен, мне так не кажется. Я наблюдаю за беспорядочным движением людей на танцполе, рассматривая и воспринимая их словно неодушевленные предметы. Хотя с таким положение вещей в современном мире мои 501ые, Nike и iPhone несут в себе большую ценность, чем Оля, Катя, Юля, Лена, чем весь этот беззаботный людской косяк, барахтающийся на звуковых волнах, словно рыбы в аквариуме. Они безлики, размыты, доступны. Они добыча. Я стал неврастеником, параноиком, свихнувшимся психопатом. Антипатия, депрессия, Джек, наркотики, шлюхи теперь отождествляются с самим преставлением о жизни. Не знаю, сколько еще ночей я вот так продержусь, хотя разве это уже имеет значение?
   - Пятьдесят Джека. - Говорю я бармену, убрав взгляд с танцующей массы.
   Блондинка слева слегка поворачивает голову в мою сторону. Она явно обратила на меня внимание, своим, как у хищницы, боковым зрением. "Не плохая". - Думаю я, осознавая, что теперь обязан скорчить серьёзное лицо, чтобы не дать ей понять, что она мне интересна.
   - Я не буду тебе досаждать, если узнаю твое имя? - Говорит светловолосое создание.
   - Не будешь, только если сперва скажешь свое.
   - Оля.
   Сделав пару дорог на втором этаже клуба, мы покидаем "Того" через дополнительный вход, проходим мимо пляжного бара, именуемого "Бунгало" (место, где обычно собирается вся тусовка под утро) и оказываемся на золотом песке Черного моря. Оля оказывается любительницей жесткого секса. В одной из пляжных раздевалок, она заглатывает мой член до самых краев. Я хватаю ее за волосы, ощущая как ее губы сужаются, а рука сжимает мой зад. Ей больно, но видимо по каким-то причинам, возможно таким же как и мои, боль доставляет ей удовольствие. Ее движения ускоряются и уже весь мой член проваливается ей в рот. Поднимаю ее с колен, облокотив о стенку кабинки, и вставляю ей сзади. Словно кошка, она впивается ногтями в куски дерева и шепчет мне, чтобы я трахнул ее как можно жёстче.
   Мне представляется Аля. Только Аля не в образе этой девушки, а Аля, которая точно так же сейчас занимается сексом где-то на соседнем пляже, а может быть в доме под номером восемь, а может даже у себя дома. Источник мучения открыт и пустился тонкой струйкой по всему телу. Меня тошнит, я ели успеваю отойти от бедной блондинки, извергая на ходу фонтан Джека, кокса и помутнения рассудка. У блондинки шок. Я объясняю ей довольно долго и упорно, что просто перебрал и что не болею никакими болезнями. Она верит. Прошу оставить меня одного. Она уходит.
  
   "Я жалок. Как я дошел до этого? Где допустил промах? Я не знаю! Все, что мне известно, ни на этой планете, ни на какой другой еще не родилась женщина, хоть каплю похожая на тебя. Я знаю, знаю прекрасно про каждый твой ебанный обман! Но я все так же люблю тебя! Да я псих, да я сошел с ума, да я сумасшедший! И мое тело полыхает в разгоревшемся пламени. Оно сгорает, осознавая, что не сможет больше дрожащими от удовольствия пальцами, чувствовать нежное волнение в твоей груди. Разум теряется. Он не хочет верить, что я упустил тебя. Вникни в суть этого слова - УПУСТИЛ! Упустил ни на день, ни на неделю, ни на месяц. Упустил на всю жизнь! Нет!
   Я готов поступиться всем, что имею: гордостью, положением, жизнью. К черту! К черту всю эту хрень, не внушающую доверия! Только не уходи! Останься! Не дай мне проснуться и осознать, что мое счастье, моя любовь была всего лишь разноцветным сном. Дай мне еще один шанс! Я не прошу о многом! Только один! Я готов волочиться за тобой, готов быть никем, лишь бы ты любила меня, или хотя бы притворись, что это так. Да, блять, притворись. Ты отличная актриса на сцене моих чувств. Ты лучше всех знаешь как играть Джульетту. Притворись!
   Ты помнишь тот вечер на студии? Когда я спал, а ты шептала мне на ушко: "Я никогда не оставлю тебя. Я всегда буду любить тебя". И где мы сейчас? Где я? Где ты? Мы позволили прошлому вторгнуться в настоящее, позволили ему диктовать нам, что делать и как!
   Я никогда не поверю, НИКОГДА, что это конец, не поверю, что мы вкусили соки просроченной любви. Не поверю, что я больше не значу для тебя ничего. Не поверю! Я в полном смятении, в непрекращающемся отчаянии...Я слышу, как стонет моя, растерзанная тобою, душа. Я люблю тебя! Прошу вернись!
   Рассей, рассей каким угодно способом все мои сомнения! Пускай это будет ложь! Пускай я буду это понимать! Все что угодно! Но продолжай говорить мне, что это все "не то, что я думаю", говори мне "он всего лишь друг", говори, продолжай, не останавливайся, продолжай, ведь ты так красиво умеешь врать!"
   Лицо в холодном песке. Я плачу, грудь разорвана на части, тело ноет, словно меня сбил автомобиль, мышцы напряжены, вокруг стоит запах последнего унижения. Я пресмыкающееся, умирающее в поисках безнадежного примирения. Все чего я хочу, чтобы она была рядом.
  
   _________________________________
  
   На часах двенадцать дня. Солнечный полдень обжигает мои глаза. Я проспал всю ночь на деревянной скамейке в соседнем дворе нашего дома. Состояние отвратительное, во рту устроили пустыню Сахару, глаза болят от яркого солнечного света. А вокруг ходят люди. Они другие. Они не замечают меня, словно я призрак. Словно я законченное действие, использованный и переработанный продукт общества и скоро меня одним движением веника заметет в свой совок местная дворничка, затем откроет мусорный бак и выбросит на помои. Не о чем волноваться.
  
  
   ***
  
   "Everything is gonna be all right, everything is gonna be all right...So no woman no cry"
  
   Bob Marley - No woman no cry
  
   Одна художница открыла передо мной достаточно интересный факт загадочно-темного, а местами и светлого мира художественного искусства, заслуживающий особого внимания. Согласна ее слов, не спрашивайте меня почему, я в этом не разбираюсь, так вот, согласна ее слов: в начале своего творческого пути, художники (хотя я подозреваю, что писателей и музыкантов это так же касается) как люди, переносящие взгляд своей души на ткань натянутого полотна, чаще всего изображают именно самих себя. У меня сразу возникают в голове ассоциации с чем-то похожим на блуждание. Блуждание в поиске своего "Я", в поиске своих ощущений, своих переживаний, своих внутренних чувств. Попытки подсознания выйти на контакт с окружающим миром. Попытки разобраться с тем, что твориться у тебя внутри, запечатлевая как на фото, рисунок твоей внутренней вселенной. Ведь именно так зарождается свой стиль, зарождается свой собственный почерк, зарождается своя уникальная палитра.
   Возможно, именно поэтому, стоя сейчас в нашей квартире и рассматривая рождающийся портрет Али, который она начала писать три недели назад, когда не было не застёгнутых пуговиц, когда не было Кристин, Олей, литров алкоголя, я не вижу конкретных очертаний ее чарующих глаз. Очень четко прописано их выражение, по-прежнему заглядывающее в мою пустоту, рождая страх быть разоблаченным, но глаз нет.
   Нет глаз, нет век, нет зрачков. Но во всем этом отсутствии, прописано идеальное присутствие ее взгляда, неподдающегося описаниям. Он живой, он настоящий, он реален. Он говорит со мной, кричит мне, словно шаром для боулинга сбивает вокруг меня все неважные мелочи и детали, стараясь обратить мое внимание, приковать мой взор к самому важному, к самому настоящему, к самому открытому. Словно она раскрыла тайну своей загадки, открыла свой космос, приглашая в странствие по своей тихой, женской вселенной.
   -Красиво получается. - Говорю я, отрывая глаза от наполовину законченного портрета.
   - Спасибо. - Отвечает она, не обращая ни малейшего внимания в мою сторону, словно меня и нет в этой комнате.
   - Малышь! Я пришел извиниться. Я был очень груб в тот вечер. Прости меня. Я и правда, не знаю, что на меня нашло.
   - Бывает. - С сухостью в голосе произносит она, не отрывая взгляда от окна
   - Вернись ко мне. Я скучаю. Мне трудно без тебя. Мне больно без тебя. Скажи мне, что сделать и даю слово, я это сделаю.
   - Прости. Ты сделал уже все, что мог. Видимо теперь следует просто отдаться в распоряжение времени, - шепотом отвечает она, не прекращая рассматривать наружный мир за ее окном. - Я занята. Ты, кажется, хотел забрать какие-то вещи.
   "Разумеется, я не хочу забирать вещи. В моем раю объявлен траур, и я ищу любую доступную возможность встретиться с тобой. Выбраться из этой фазы существования. Хоть на миг, хоть на секунду. Ощутить тебя рядом. Вдохнуть твой аромат в мои прокуренные легкие. Я слаб, когда ты стоишь рядом, я околдован твоими нежными чарами, но без тебя меня просто не станет".
   __________________________________
   - Почему ты такой грустный? - сквозь колебания звуковых волн, раздается женский голос у меня за спиной.
   - Вы сговорились все? Каждый раз один и тот же вопрос. Сколько уже можно? - грубо отвечаю я, стоящей передо мной блондинке.
   - Козел. - Отвечает она и, прошипев еще пару гадких словечек в мой адрес, несостоявшаяся блонда разворачивается и уходит.
   "Мартиника", полпервого ночи. Я стою на втором этаже, пью прохладный Джек и разглядываю место, где три года назад мы сидели с Алей за одним столиком, где три года назад она рассказывала о своем бывшем, рассказывала о том, что хочет быть со мной, место, где я впервые сказал ей, что люблю ее. Разглядываю с проевшей меня пустотой, разглядываю без ностальгии в памяти, разглядываю с потухшим взглядом. А вокруг ходят люди, они разные, они веселые, они беззаботные. Такой ни о чем не подозревающий, ничего не желающий, однодневный набор. И я осознаю окружающий меня мир, но между нами отсутствует какая-либо эмоциональная связь, сплошной вакуум, всасывающий в себя все краски и превращающий его в скучное, тоскливое место.
   Картина Босха - куча людей и сплошная херня вокруг. Под мощный взрыв бас бочки и прокаченного клубного баса на танцпол вырываются тысячи конфетти, сверкая кристальным светом и оседая на головах, плечах, телах и в бокалах танцующих. Они кричат, они смеются, им весело, им хорошо. В воздухе висит аромат прожжённого ночного счастья, разносящийся по клубу сладким постаныванием очередной девки из кабинки туалета. "Если меня не станет, никто не заметит"
   - А девочка так хотела с тобой познакомиться. - Улыбаясь, произносит стоящая рядом со мной брюнетка. Я смотрю в ее сторону, ожидая увидеть очередную скучающую даму, но внезапно глаза вспыхивают от мерцающей в лучах стробоскопа улыбки. Давно я не видел настолько искренней улыбки в мою сторону, давно.
   - Я не один в этом клубе, не расстроится. - Отвечаю я, стараясь поддерживать имидж сухого парня, хотя что-то внутри меня говорит "это лишнее".
   - Ну как сказать, как сказать. - Продолжая смеяться, отвечает брюнетка.
   Мне она нравится. И сейчас я не имею в виду, что мне нравится ее легкое летнее платье, разукрашенное яркими цветами, словно весенняя поляна, ее густые, темные волосы, слегка скрывающие лицо, или длинные ноги, обутые в легкие босоножки, или ее грудь. Мне нравится ее взгляд, пронзительный, с легкой перчинкой, нравится ее улыбка, нравится, как клубный свет играет на ее округлом личике, нравится ее ямочка над пухленькими губами.
   - Но вид у тебя и правда, удручающий. Если DJ тебя заметит, ему придется покурить хорошей травки и включить, что-то из Pink Floyd, чтобы забыться. - Ошарашивая меня своими музыкальными познаниями, подшучивает она.
   - Оу. Неужели и правда, все так плохо? - Спрашиваю я, заулыбавшись.
   - Я тебе так скажу. Хуже, чем ты думаешь. - Говорит она, слегка ударив меня ладонью по локтю.
   - Макс
   - Ира
   - Приятно, Ира!
   - Приятно, Макс!
   - Я так понимаю, Ира, ты занимаешься танцами, любишь хорошую музыку и расслабленное настроение? - заключаю вывод, после предварительной оценки моей собеседницы и обмена любезностями.
   - Я так понимаю, Макс, ты умеешь обращать внимание на детали, - кокетничает она, - да, я танцор и занимаюсь танцами с пяти лет. Да мне нравится Pink Floyd и да, я люблю расслабляющие травы. А ты как я заметила, любишь теорию убеждения?
   - Иногда помогает. А с чего ты взяла?
   - В глаза умеешь смотреть, когда стараешься завлечь в беседу. И у тебя, скажу, хорошо это получается. Но вот, что интересно. - Она совершает секундную паузу, рассматривает мое лицо и делает глоток шампанского. - Почему же все-таки ты такой печальный снаружи?
   - Скажем так, в моей жизни наступил небольшой кризис.
   - Понятно. Отношения? Извини если что!
   - Все нормально. Да, отношения!
   - Кто кого бросил?
   - Никто. У нас, так сказать, перерыв.
   - О Господи. Что-то в духе вещей Росс-Рейчел?
   - Ха-ха, что-то на подобии. "Друзья" значит нравятся?
   - А кому не нравятся? Те, кто в начале их не любит, затем сами советуют остальным смотреть.
   - Согласен. За "Друзей"? - предлагаю тост, поднося стакан Джека к ее бокалу с шампанским.
   - За "Друзей"! - произносит она в унисон со звоном стекла.
   - Так что же все-таки у вас случилось с отношениями? - сделав пару глотков шампанского и облокотившись о перила второго этажа, спрашивает Ира.
   И я рассказываю ей обо всем, не скрывая, не приукрашивая, не обманывая. Рассказываю о наших изменах, рассказываю о своих бесконечных загулах, о своих отравляющих психику снах, о дурных мыслях, стерегущих, словно дворовая шпана, мою голову в ночное время суток. Рассказываю, половину нашей с Алей истории. Я знаю Иру каких-то несчастных полчаса, но с первой секунды она сумела обойти мою защиту и втереться ко мне в доверие.
   - И я стараюсь измениться, но я не знаю где и с чего начать. - Заканчивая, говорю ей,
   - Глупости это все. Перемены это безрезультатные попытки. Заблуждения, погибших чувств. Первый признак разложения.
   - Считаешь, нет смысла меняться ради любимого человека?
   - Считаю, что тебя полюбили за тебя, а не за наличие в тебе возможности дальнейшего апгрейда твоей системы. Расти стоит, но меняться ради кого-то это заведомо путь в никуда. Нельзя быть идеальным. Да и зачем? - она делает очередной глоток шампанского, достает из сумки тонкие сигареты, подкуривает и дополняет свои слова, - Зачем меняться? Зачем погружаться в самоанализ, самобичевание, если в итоге весь ты "такой классный", "такой просветленный" будешь воспринят через призму сравнения, сопоставления и выработанных понятий другого человека, как если бы тебя и вовсе не было, а лишь картинка во весь рост с приписанными к ней характеристиками.
   - Возможно. - Произношу я, доставая следом за ней пачку сигарет и зажигалку, и подкурив, направляю взгляд в атмосферу веселящейся толпы. - И что посоветуешь делать, исходя из твоих убеждений?
   - Ну, для начала, снять с лица грим "трудностей всей цивилизации". Расслабиться. - Она делает глоток шампанского, улыбается мне в глаза своим теплым взглядом и говорит, - просто, продолжай шагать дальше по своей "дорожке из желтого кирпича".
   - Думаешь, поможет?
   - Не знаю, как на счет поможет, но то, что тебе так необходимо ты найдешь. Главное не осуждай себя, не рассказывай "как ты жалок", это не так. - Говорит Ира, делая указательными и средними пальцами рук, воздушные кавычки. - Если ты не можешь отпустить, значит так надо, значит не пришло еще время.
   - Ты права. Даже больше, чем права, но сейчас, лишь одна вещь не дает мне покоя.
   - Какая?
   - Мечты. Я так слепо верил в свои нарисованные мечты, что превратился в заложника собственных желаний.
   - Мы люди. Это жизненная потребность - верить во что-то. - Произносит она, приподнимаю плечи к верху. - Мы смотрим на звездное небо и верим в бога, смотрим в глаза женщины или мужчины и верим в любовь.
   - Ага. А потом понимаем, что наша вера - картинка, нарисованная нами для самоуспокоения, и тогда приходит грусть, боль и разочарование. - Говорю я и тушу сигарету в ближайшей пепельнице.
   - Но мечты это твое. Они не связаны с конкретным человеком, они часть тебя и только. Не надо пытаться придать их забвению, если на одном из поприщ отношений тебя постигла неудача. - Она отводит свой взгляд на танцпол, рассматривает волнения фигур, качающихся из стороны в сторону, как буи на морской поверхности, ограждающие стороны фарватера. Затем поворачивает голову обратно ко мне и произносит, - Самое печальное в вашей истории то, что отношения начались с обмана. Тут как писал Достоевский: "Что ложью началось, то ложью и закончится".
   - Я согласен и признаюсь, не знаю, почему три года назад я ее не оставил. Как не знаю и то, почему не ушел после случая на скамейке. - Говорю я, вспоминая это как болезненный нарыв на сердце, смолкнув на доли секунды. - Просто...ее слезы...было больно это видеть...
   - Ооо, никогда, мой тебе самый большой совет, никогда не верь женским слезам. К добру это не приведет.
   - Согласен.
   - Объяснение здесь самое простое - ты любишь ее, как любил и в те моменты. - Она делает глоток шампанского и ставит пустой бокал на ближайший столик, продолжая, - А влюбленные люди, они сродни слепым. Розовый флер счастья заслоняет истинное положение вещей. Не теряй рассудок, сохрани спокойствие и думай головой на плечах, а не сердцем в груди.
   - Удивительно слышать такое от девушки. - Поразившись ее последней репликой, говорю я.
   - Это еще почему?
   - Вы более эмоциональные существа. Большинство из вас даже сексом без чувств заняться не могу. Наверное, именно из-за этого женские измены гораздо больнее и опаснее, чем когда изменяет мужчина.
   - Поддерживаю. Хотя если женщина пьяна...
   - Прости, для меня заняться сексом с пьяной девушкой - равносильно изнасилованию. - Говорю я, оборвав ее, не давая закончить предложение.
   - Соглашусь с тобой. Это мерзко!
   Часы показывают полчетвертого утра. Устав стоять, я предлагаю ей сесть за один из столиков, подзываю официантку, заказываю пятьдесят виски и бокал шампанского для Иры. Удивляет меня и тот факт, что я впервые за многие ночи не пьян, не обкурен, не обнюхан. Основная масса людей разошлась, кто по домам, кто в кабинки раздевалок, кто ушел в другие клубы. Танцпол пуст, DJ оставил на воспроизведение часовой сет, отправившись тихонечко квасить с фотографом. Лишь на первом этаже остается около двух десятков людей, все еще пьющих за барной стойкой.
   - Ну и как прикажешь спасать любовь? - говорю я, взяв в руки стакан виски, принесенный официанткой.
   - Никак. Зачем ее спасать? И спасаешь ли ты на самом деле любовь? - произносит Ира, протягивая мне свой бокал, чтобы в очередной раз по ушам пробежал легкий цок, соприкоснувшегося стекла.
   - В смысле?
   - С моей точки зрения - это самая большая неправда, говорить "я спасаю любовь". Нет. Ты никак не спасаешь любовь. Все что ты пытаешься спасти - это свое униженное, оскорбленное, подавленное эго, - говорит она, делая небольшой глоток игристого вина. - Тебе больно, тоскливо, тебе это не нравится, тебе неприятно и ты стараешься избавить тело от ноющего симптома, не пытаясь вникнуть в суть, понять причину и вылечить саму болезнь.
   - Ты хочешь сказать, что все это следствие утихших чувств? И мы в очередной раз доказываем, что человек эгоцентричная натура? - Спрашиваю я, вникая в суть ее слов.
   - Именно. Мы ведем борьбу со следствием, словно подрезаем стебли сорняков, оставляя в земле нетронутыми корни, ускоряя тем самым процесс роста. Мы словно кроты по норам, прячемся в счастье вчерашнего дня, наперерез отрицая сегодняшний, а будущее внушает панический страх. - Говорит Ира, озираясь в сторону пляжа, где скоро должно встать солнце, и уже видны первые отголоски, приближающегося рассвета.
   - И тут на помощь приходят унижения, да? - спрашиваю я.
   - Да. И мы идем на них. Мы унижаемся, только бы сохранить на губах тот привкус счастья, те сладкие поцелуи и оставленные позади ночи. Как наркоманы в поиске дозы. Рождается дикая тяга, дикая ломка, рождается нужда. Нужда без оболочки. Нужда, созданная нашим беспокойным подсознанием. Без реальной боли.
   - И ты думаешь, каждый через это проходит?
   - Думаю да. Это мерзкий и жестокий путь. Но он должен быть пройден. - Заканчивает Ира, еще раз пускает свой острый взгляд в сторону моря и повернувшись в мою сторону, говорит мне, - Может, сходим к морю?
   - Я только за!
   Ира оказывается изумительным человеком. Ее взгляды на жизнь одновременно холодные как песок, на который мы ступили и в тоже время теплые как первые лучи солнца, сметающие оставшиеся следы ночи. Погода радует. Безветренно, не жарко, вокруг сплошная тишина, местами уносимая легким морским прибоем. Мы плетемся в сторону "Метрополиса", погружаясь босыми ногами в песчаный берег Черного моря. Она обхватила меня за руку, неся во второй руке свои босоножки. На сердце отражается гладь морской воды, я спокоен и тих, а разум впервые за долгое время избавился от осевшей на его стенках чепухи. На пляже появляются первые люди, кто-то освежается после долгой, изнурительной пробежки, у кого-то все еще помятое от подушки лицо, кто-то, держа в одной руке недопитую бутылку шампанского, а в другой полупьяную, юную особу, пришел встретить рассвет.
   Поднявшись по ступенькам, ведущим от пляжной зоны наверх, к входу в "Метрополис" мы останавливаемся около одного из такси, обмениваемся номерами телефонов и, обнявшись, прощаемся. Я провожаю взглядом ее автомобиль, закуриваю сигарету, достаю телефон и, печатая на ходу SMS, медленным шагом направляюсь домой.
   "Спасибо!" - нажимаю отправить.
   "Все будет хорошо. Спасибо и тебе!" -спустя пятнадцати секунд приходит ответ от Иры.
   "Как же иногда хочется услышать эти слова. Маленький лучик, большой надежды. "Все будет хорошо"".
  
  
   ***
  
   "...And it`s so funny funny, what you do honey honey, what you do, what you mean to me.."
   Sweet - Funny Funny
  
   Как можно остаться верным, когда тебе изменяют? Как можно остаться верным, когда в принципе не для кого хранить эту самую верность? Как можно остаться верным, когда она звонит с фразой: "У меня свободная квартира, немного травки и пластинка Pink Floyd"?
   Люди встречают друг друга в момент нужды. В момент, когда они больше всего друг другу необходимы. В момент, когда на вопросы уже нельзя получить ответы. В момент, когда между тобой и пропастью в никуда остается всего лишь один шаг, сделав который назад дороги уже нет. Ира спасла меня. Спасла от безжалостной лавины дерьма, несущейся мне на голову. Спасла из крепких рук, необратимых последствий, моих разрушенных чувств. Она оказалась Ритой Хейворт в побеге из моего Шоушенка. Она вдохнула в меня уверенность, вдохнула в меня силу, вдохнула так необходимую мне, пускай и призрачную, надежду на лучшее.
  
  
   - Возьми еще бутылку вина. - Говорит она, и я слышу, как в трубке телефона разливается ее нежный смех.
   - Хорошо. Я буду через двадцать минут. - Говорю ей, вешаю трубку и легкой походкой, скользя по ветру, направляюсь в сторону супермаркета.
   Последний августовский вечер медленно расширяет свою зону влияния. Солнце прячется за нерушимыми стенами бетонных джунглей, отдавая темно-синей тенью на улицах города. Цвет неба слегка напоминает цвет апельсина с примесью красновато-розовых оттенков. Плавно и лениво зажигается наружное освещение дорог, прохожих частей и фонтанов. Суета сменяется неуклюжими, легкими походками замедляя темп жизненного течения. Вокруг все спокойно, радостно, тепло. Зайдя в супермаркет, я покупаю бутылку Gato Negro Каберне-Совиньон, немного сыра и направляюсь в сторону, где живет Ира.
   За последнюю неделю я дважды встречался с Алей. Дважды ее взгляд был пуст, дважды она изводила меня своим молчанием, дважды мне давали понять, что я все больше и больше становлюсь лишним в ее мире. Но в этот раз у меня была защита, позволявшая мне забыться, предоставляющая укрытие от бушевавшего шторма, не давая жаркому сердцу превратиться в ледяной айсберг. Я был слаб, я все так же любил ее, мне все так же было нестерпимо больно засыпать по ночам в съедающем меня одиночестве, все так же в душе играли лишь минорные аккорды. Но Ира не давала сорваться. Мы гуляли по вечерам, вели открытые разговоры, без фальши, без купюр, без утаиваний, курили сухие растения и пропадали между "Wish you were here" , "Hey You" и нереалистичной "The great gig in the sky". Я видел ее взгляд, я осознавал, что она готова сделать больший шаг, но я не хотел. Не хотел до сегодняшнего дня. До дня, когда я увидел Алю, выходящую из его дома, до дня, когда любовь окончательно покрылась толстым слоем неприязни.
   - Привет. - Обнимая, говорю я Ире, ожидающей меня у входа в подъезд ее дома.
   - Здравствуй. - Мягко отвечает она
   - Я предлагаю сегодня провести вечер на пляже. - Произношу я, указывая направление.
   - Я не имею ничего против!
   Легким шагом, не торопясь, оставляя за спиной городской кинотеатр, пару закусочных, супермаркет, нырнув в приморский парк, мы спускаемся на морской берег в районе санатория. Солнце уже окончательно скрывается за горизонтом, оставляя улицам звездное небо и ярко-белый лунный свет, растекающийся длинной дорожкой на морской поверхности. На пляже ни души, легкий ветерок расчесывает волосы, вкус соли оседает глубоко в легких, а море разливается по берегу светящейся пеной из-за содержащегося в нем фосфора. Тихо.
   Мы садимся около самого края берега, так что вода почти достает до пальцев наших ног.
   - Ты сегодня чудесно выглядишь. - Говорю я Ире, одетой в легкий сарафан, отдаваемый летним настроением. Мне нравятся ее густые темные волосы. "Как забавно ветер приподнимает их малейшими дуновениями, опуская затем на ее обнаженные плечи". От ее тела исходит приятный запах ванили.
   - Спасибо. - Смущаясь, отвечает она.
   Я раскладываю на подстилке купленный сыр, вино, достаю два бокала и, открыв карманным штопором бутылку Каберне-Совиньон, разливаю его по блестящему на лунном свете стеклу.
   - Держи. - Произношу я, протягивая ей бокал.
   - Спасибо. За что пьем?
   - Сегодня особый день, особый вечер. Предлагаю выпить за его легкое волшебство. - Говорю ей.
   - Мне нравится. - Произносит она и по пляжу раздается легкий цок стекла.
   Отдавая мягкой терпкостью, вино разливается по телу, слегка туманя сознание. Я откладываю бокал, достаю из кармана сигареты, закуриваю, направляя свой взгляд на еле заметную полоску, разделяющую границы неба и моря. Ира кладет свою голову мне на плечо, так что я ощущаю, как ее волосы гладят открытые участки кожи на моих руках, своим нежным шелком. По телу пробегает волнительная дрожь, местами выделяясь незаметными мурашками.
   - Я завтра уезжаю. - Говорит она, не отводя взгляд и продолжая рассматривать полумесяц.
   - Куда? Надолго? - Не особо придавая значение этому вопросу, говорю ей.
   - В другую страну. Вероятней всего, навсегда.
   Вечер начинает незаметно умирать, теряя свое очарование. "Нет. Только не сейчас. Почему? Почему ты не говорила раньше?"
   - Почему ты не сказала раньше?
   - Я узнала совершенно недавно и не хотела ничего говорить, пока все окончательно не подтвердиться.
   - Куда хоть едешь?
   - В Испанию.
   - А город?
   - Валенсия.
   - Я был там пару раз. У них красиво.
   Ира приподнимает свою голову, я наблюдаю, как ее тонкие женские пальчики аккуратно собирают волосы в пучок и перекладывают их на одну сторону. Затем ее взгляд устремляется в мои глаза, и я могу прочитать в нем слова, которые так сильно желает услышать мое нутро, но до невыносимого волнения остерегается принять сознание: "Не говори ни слова. Заткнись и поцелуй меня!".
   Коснувшись ладонью ее лица, не закрывая глаз и наклонив на бок голову, я подношу свои губы к ее губам. По телу проходит электрический разряд, приподнимая волосы на руках и ногах. Красное вино оставило вкус волнующего соблазна, с аккордами страсти на кончиках ее губ. Она опрокидывает голову назад, увеличивая изгиб своей шеи, делая ее более доступной. Покусываю, скользя влажными поцелуями по гладкой коже, чувствуя теплый воздух, выходящий из ее груди, ощущаю, как она гладит, сжимает, сдавливает мое плечо, мою грудь, мои мышцы на руках. Я слышу, как ее душа разливается в радостном смехе, слышу волнение ее пульса, слышу ее дыхание. Она что-то нереальное, невозможное, недоступное, но существующее здесь и сейчас, возбуждающим послевкусием, взрывая нейроны ярким салютом, словно дорожка чистого кокаина.
   Я падаю головой на песок, застревающий у меня в волосах, она взбирается сверху, скрывая своими волосами мое лицо. Я глажу ее тело. Волнительно, напряженно, плавно. Ее бедра приподнимаются, грудь прижимается ближе ко мне, поцелуи сменяются острыми укусами моих губ. Я закрываю глаза, прячась от звездного неба, пролетающих самолетов, тая в аромате ванили, теряя под собой ощущение поверхности.
   Она возносится надо мною чем-то внеземным, отдельно живущим, разрывающим порочные узы бессмысленной реальности. Вот ее губы целуют мои, вот они уже кусают мою шею, вот ее руки снимают мою футболку, вот ее язычок скользит по моему животу. Мышцы вздрагивают, каменеют, напрягаются. Ее пальцы впиваются своими ногтями в нервные окончания, проходящие через грудь до самого низа, ослабляют ремень, расстегивают мои джинсы. В тумане дикой услады, в душных касаниях, в такт движениям ее головы. Кровь кипит. Давление сто двадцать на восемьдесят, сто сорок на девяносто, сто пятьдесят на девяносто пять. Мой член медленно скрывается у нее во рту, ее взгляд съедает мое тело, а руки царапают мои бедра. Нежно, чувственно, глубоко...Красное, белое, красное. Медленно, быстро, замедляясь на кончике, снова быстро.
   - Иди ко мне!
   Ее гладкая, влажная кожа оставляет мучительные ожоги наслаждения. Ее бедра смыкаются с моими, разливаясь соком ее стонущего дыхания. Я ощущаю, как все сжимается, ощущаю, каждый сантиметр ее внутреннего мира, вижу, как она кусает свои губы, чувствую, как ее рука ласкает свое тело. Снизу, сверху, сбоку, сзади. Синхронно, отпуская условности, срывая цепи, сгорая в разбушевавшемся огне обезумевшего оргазма, тела уносятся, оставляя на земле разлитое вино, разбросанную одежду и кусочки мимолетного счастья.
   Тишина...
  
   Я курю, рассматривая тающие в бликах нового дня звезды на небосводе. В голове по-особенному пусто и тихо. Мысли скрылись, не желая нарушать чистоту и таинство этой встречи. Спокойно. Одна из нитей, связывающих сердце и мою безумную тягу оказаться рядом с Алей, была разрезана острыми ножницами в руках моей свободы. Внутри что-то умерло, внутри что-то родилось. Ира сладко нежится в объятиях сна, лежа у меня на ногах. Я вижу, как по ее лицу пробегает светлая, едва заметная улыбка, отражаясь чем-то неизведанным в моей жизни. Ее самолет через четыре часа, а время настолько беспощадно. "Возможно в этом вся его суть. Ничто ни вечно. Все проходит. Возможно, в этом и есть весь великий смысл? Уметь чувствовать данную секунду, данный момент. Уметь быть здесь и сейчас. И совсем неважно, какая роль досталась тебе в этой постановке: нищего или короля, обманутого любовника или дамского угодника, приговоренного или палача. Важно лишь одно, то, как ты играешь, то, как чувствуют тебя зрители, то какие эмоции ты у них вызываешь. Ведь именно сейчас только ты один герой этой сцены, от начала и до конца, от момента, когда зажгут свет, до момента, когда опустят занавес. Не жди аплодисментов, но пропитайся атмосферой этой игры, почувствуй то, что должен ощутить твой герой и умри в его образе. Целая жизнь это театр. И рано или поздно свет погаснет, и занавес будет опущен".
   - Проснись. - Говорю я Ире, ласково теребя ее за плечо. - С добрым утром.
   - С добрым. Холодно что-то.
   Я укрываю ее шерстяным пледом, помогаю встать с засыпанной песком подстилки и, собрав наши вещи, протягиваю ей руку.
   - Будем идти.
   Мы ступаем молча, не роняя ни слова. Город вяло протирает свои заспанные глаза. Дворники сметают оставленный за ночь мусор, оборванные листья, разлетающиеся по парку словно пушинки, издавая при этом приятный, скребущийся звук. Кто-то плетётся на работу, кто-то плетется с ночного клуба. В воздухе висит раннее утро с примесью свежезаваренного кофе, с повеявшей присыпкой осени. Наступает утро первого сентября.
   - Тебя проводить на самолет? - Спрашиваю я, дойдя до ее дома.
   - Лучше не надо. Я не люблю прощания.
   - Я тоже.
   - Тогда до встречи?
   - До встречи.
   Я целую ее, крепко прижимая к своей груди. Целую в последний раз, целую, прощаясь навечно. Мы смотрим в глаза друг другу, и каждый из нас говорит: "Спасибо", и у каждого из нас есть, за что благодарить другого. И я еще раз целую ее, и еще раз обнимаю и, закурив сигарету, направляюсь к себе домой.
  
  
   ***
  
   " ...Tonight is our last dance..."
   Papa roach - Scars
  
   - Я ненавижу тебя! - Как разъяренная собака, рычу я в пустой квартире, резкими движениями рук сбрасывая на пол содержимое письменного стола.
   Ручки, блокноты, бумага, наши совместные фото, подкрепляющие до этого момента мою слепую веру. Письма, которые я так долго хранил, которые перечитывал каждый вечер только бы быть ближе к тебе. Все с оглушающим тишину шумом разлетается в разные стороны, ударяясь о стенку, царапая мебель, ломаясь на куски.
   - Ненавижу! - Не прекращая свой лай, вырывающийся из закрытой клетки бездны моей души, давлю ногами все, что было мне когда-то дорого.
   - Вот она твоя любовь! Вот, что я думаю о ней! - По квартире расползается звук разорванной бумаги, рассыпающейся вокруг мелкими клочьями, словно хлопья снега. В психических припадках я достаю из бара литровую бутылку Джека, срываю крышку и, впиваясь дрожащими губами в стеклянное горлышко, всасываю в себя ее содержимое. Виски, бурлящим потоком, обжигает горло, разжигая, словно бензин, огонь пылающей ненависти. В радиусе пяти метров бушует тропический циклон, девятый вал моей души, никакой жалости, ни к одной вещи, пускай все горит!
   - К чертям твое творчество!
   Вырываю вместе с креплениями висящую на стене картину, подаренную мне Алей два года назад. Веки дергаются в нервном тике, читая на обороте, написанный от руки текст. Глаза наполняются леденящей кровью, все кипит, волны тока пробегают нестерпимой болью по нервным каналам, словно меня посадили на электрический стул.
   - "Буду любить тебя вечно"?! "Черепашка", блять?! - И рамка картины разлетается в щепки, как налетевший на рифы корабль. - СУКА!!! - закрываю глаза, делая очередной глоток ядовитого Джека, наблюдая как темно-коричневая жидкость пенится в перевернутой бутылке, пуская к поднятому в верх дну пузыри воздуха. Еще, мне нужно ЕЩЕ!
   - Это твоя вина! Ты! Ты предала наши чувства! Взгляни, чего ты добилась! Ненавижу!
   Обессилившие ноги не хотят держать мое тело, ставя меня на колени перед грудой разбросанных чувств. Голову кружит пол литра виски, усталость, беспомощность, ярость, щемящая душу тоска, расщепляющая мое сердце на песчинки, превращая их в серый пепел. Я падаю лицом на пол, словно меня накачали свинцовыми пулями и сейчас вокруг тела медленно образуется красноватый круг, заливающий клочья моего прошлого. Глаза закрываются, теряя сознание.
   Я просыпаюсь от жалобного поскуливания моей собаки. Все это время она лежала рядом, облизывая мое лицо и тыча в меня своим мокрым носом. "Ты-то меня никогда не предашь!" - думаю я, положив руку ей на туловище, и плавным движением начинаю расчесывать ее короткую шерсть, наблюдая, как от радости ее хвост ерзает из стороны в сторону.
   На улице вечер, возможно даже ночь, я не знаю. Нет, мне не снился, как это обычно бывает, сон, в котором мне объяснят, что со мной не так и почему это происходит. Все, что было это черное пятно пустоты. Безмолвное, беспощадное, бесчеловечное. Голова раскалывается трещащим похмельем, давящим на сосуды головного мозга, словно меня поместили в барокамеру. В груди все ноет, лицо кирпичное. Закурив сигарету, я встаю, пытаясь выровнять равновесие шатающегося тела. Раскачиваясь, плетусь на кухню, достаю на одной из полок пакет для мусора и, сгребая все в кучу, превращаю прошлое в переработанные отходы моего настоящего. Надев джинсы, черную футболку, обув Nike, я покидаю свою квартиру и, качаясь на волнах ночного города, направляюсь в сторону ее дома, держа в руках пакет с мусором и наполовину пустую бутылку Джека.
   Зайдя в подъезд ее дома, я вызываю лифт и поднимаюсь на двенадцатый этаж. "Забери все это дерьмо! Мне ничего от тебя не нужно! Я не хочу, чтобы хоть что-то напоминало мне о тебе!". Привязываю кулек к ручке двери, достаю телефон, захожу в раздел SMS, трясущимися пальцами по экрану собираю буквы в слова, слова в предложение: "Подаришь это тому, ради кого убила во мне человека! Прощай"
   Спустившись вниз, я делаю еще один глоток виски и направляюсь на море, желая по скорее утопить свою любовь, свою человечность, свою сущность, свое бессмысленное существование в глубинах Черного моря. Жрецы Майя ошиблись! Конец света наступил второго сентября две тысячи двенадцатого года.
  
   Часть 5. #Горизонтальная_восьмерка
  
   ***
   "...Love was a M.O.B., bullets to your heart. I wanna move on, but my feeling`s too strong, I don`t wanna waste time, I don`t wanna waste time. It`s like we in the love game..."
  
   Tyga - Love game
  
   "Мне было больно" - светиться на экране моего телефона, непрочитанным SMS. На часах девять утра. Я уснул в шесть, в состоянии алкогольного опьянения и мерзкой тоски. Сейчас мне меньше всего хочется устраивать сцены, слышать ее голос или догадываться о ее существовании. "Не пиши и не звони мне больше!" - нажимаю отправить. Телефонный звонок раздается, не успевает пройти и десяти секунд. Сбрасываю. "Ты разучилась читать? Я написал: "НЕ ПИШИ, НЕ ЗВОНИ"" - отправить. "Монами, мне надо с тобой поговорить". - Приходят в ответ черные буквы на сером фоне, светясь на дисплее моего телефона.
   - Ха-ха. Теперь значит "Монами". Пару дней назад ты даже видеть меня не захотела! А теперь значит я уже "Монами". - Разливаются, горьким смехом по комнате, мои слова.
   - Теперь тебе больно? Теперь я особенный? Теперь ты снова меня любишь? Что?! Что ты скажешь на это, лживая шлюха?!
   Звонок.
   - Что!? - отвечаю я.
   На другом конце тишина, лишь прерываемая жалким хлипаньем ее слез. "Дважды ты меня этим не купишь! Я натерпелся! Я больше не хочу тебя видеть и знать".
   - Что ты хочешь? - раздраженным голосом повторяю я.
   - Прости. - Всхлипывая, отвечает она.
   - Что простить? То, что ты трахаешься за моей спиной? То, что ты лгала мне, последний год? Что простить?! Объясни мне?! - еще более раздраженно и эмоционально спрашиваю ее.
   - Не Было Ничего! - плача, кричит она, прерывая разговор.
   "Не было! Конечно, не было! Все это лишь моя фантазия. Я это придумал! Ведь я так люблю тебя, что готов поверить! И я не видел тебя, выходящей из его дома! И я не читал твои сентиментальные SMS! И я просто так ушел из дома и сплю теперь на холодном полу. Как у тебя еще хватает совести заявлять об этом?". Звонок.
   - Да!
   - Я могу прийти к тебе? - продолжая заливать трубку крокодильими слезами, спрашивает она.
   - Зачем?
   - Хочу увидеть тебя.
   - Значит, пару дней назад ты, наверное, сильно заболела, раз не хотела даже открывать мне дверь, когда я просил впустить меня? А сейчас выздоровела и соскучилась? - язвительно спрашиваю я и слышу, как слезы на другом конце становятся все сильнее, раздирая динамик моего телефона.
   - Мне больно.
   - А ты не думала, о том, что происходило со мной в течение всего этого периода?! Не Думала?! Ты не вглядывалась в мое истощенное лицо? Не задавалась вопросом, как сладко я сплю?!
   - Думала...- всхлипывает она, не закончив свою мысль. - Пожалуйста, давай я приду, давай поговорим.
   - Теперь только время, может что-то изменить. Мне надо подумать. Прости, я не спал всю ночь и сейчас хочу отдохнуть. - Сухо отвечаю я, обращая фразы, брошенные ею в свое время в мою сторону, против нее.
   - Позвони мне, пожалуйста. - Еще раз тихо всхлипывает она.
   - Хорошо.
   Кладу телефон, закуриваю сигарету, встаю и направляюсь на кухню за таблеткой аспирина или какого-либо другого обезболивающего. Перед глазами, чем-то напоминая слайд-шоу, проносятся обрывки черно-белых воспоминаний. Клуб, бывший, "хочу быть с тобой", скамейка, дом под номером восемь, сон со светящимся окном, пробуждение на скамейке, алкоголь, наркотики, ее картина, Ира, пакет с мусором. Это словно последние моменты жизни, когда смерть предоставляет тебе возможность взглянуть на все со стороны, вспомнить, как это было, прежде чем ты навсегда исчезнешь из этого мира, покинув своё бренное тело.
   - Я не верю тебе. Я хочу верить, но я не верю. - Произношу я, потушив сигарету под струёй воды и выбрасывая её в мусорное ведро.
   За окном ярко светит солнце. Его лучи, проникают сквозь кухонные шторы, отпечатываясь ярко жёлтыми пятнами на пустом столе. Я завариваю колумбийский кофе, закуриваю очередную сигарету и погружаюсь взглядом в дым, исходящий из трубы котельной, напоминающей огромную, стометровую кубинскую сигару. Голова пульсирует от боли, мыслей и оставленных ощущений, но она холодна и рассудительна, не смотря на похмельное состояние.
   "Ведь это не имеет смысла? Зачем? Зачем ей было мучать меня? Зачем теперь звонить и просить о встрече, когда я дал ей полную свободу? Когда я отпускаю ее. Когда я сыт по горло. Здесь не сходятся концы с концами, здесь нет никакой логики. Зачем? Скажи мне ЗАЧЕМ?!
   Да, я понимаю! Я понимаю каждое событие по отдельности. Вот она любит его, вот она уже не хочет быть со мной, вот ей не хватает сил мне об этом сказать, а я не хочу этого слышать, не хочу взглянуть в глаза истины. Что же? Тогда остаётся просто ждать. Ждать пока мои силы не истощаются, и я не исчезну из её жизни, оставляя, в конце концов, влюблённую парочку в покое, открывая им простор мира фотографий, мира картин, мира взаимной любви. Вытрите об меня свои грязные ноги и выбросите как тлеющий окурок в открытую форточку. Черт с вами! Подавитесь! Здесь мне все понятно.
   Мне так же понятно, если бы между ними ничего не было. Если бы я не видел собственными глазами милых SMS, не видел, как она выходит из его дома. Тогда она может, нет, тогда она имеет право звонить в слезах, не понимая, что случилось. Не зная причины моего ухода, не осознавая моего поведения. Но я могу понять, если бы это произошло неожиданно, бах и все. Вот я есть, вот меня нет.
   Пристрелите меня, встряхните мое восприятие мира и объясните, как можно связать логической цепочкой эти два несвязанных события?! Я ничего уже не понимаю!
   Может объяснение проще, чем мне кажется? Может понятие "женское поведение" и понятие "логика" не могут быть связанны между собой? Чего я не понимаю? Что я упустил? Гребанный детектив Коломбо сломает свою голову, но даже ему будет не под силу понять все происходящее здесь.
   Может тебе просто хочется меня использовать? Тогда это отличная, нет, это безупречная игра с твоей стороны, но в таком случае ты опускаешься еще ниже, чем я думал. Ты меня убила уже дважды!
   Может ты считала меня неверным? Думала я трахаюсь со всеми, проводя с тобой большую часть своего времени, отдавая тебе всего себя, отдавая тебе всю свою заботу? Да я с половиной своей семьи разругался только из-за тебя! Тогда следовало все сказать в открытую, а не пускать меня в плавание, указав курс на порочный берег. Я был с тобой честен, я был тебе верен! Я знал, что ты лгала, и я начал лгать так же. Ты считала меня предателем, и я поверил. Да я был слаб и не мог уйти от тебя в тот момент, но сейчас я это сделал, хватит рыдать, я не верю твоим слезам!
   И я не хочу обратно! Я не верю в прошлое! Любовь, как разряд молнии, она не бьет дважды в одно и то же место. Отпусти меня, забудь меня, дай мне спокойно растворится в другой жизни. Возвращаться обратно намного больнее, чем уходить. Обломанные ветки не скрепить обратно.
   Или ты желаешь сознаться в содеянном? Спасибо, я обойдусь! Уйдя от тебя, не услышав фразы: "Я спала с другим", я оставляю за собой небольшую надежду на то, что идиот - я, и что ты лучшее, что было в моей жизни. А если ты хочешь погасить этот лучик, то я убью тебя, я убью его! Не буди спящего зверя!
   Вчера была озвучена финальная реплика. Но почему тогда внутри все еще живет чувство, что это не конец? Почему? Почему так трудно отпустить в момент, когда нас уже ничего не держит? Как же все это нелепо.... Как же все это смешно.... Как же легко сказать друг другу "привет" и как трудно сказать друг другу "прощай". На черном экране все еще бегут белые титры, а мне уже суют сценарий, в надежде, отснять ремейк нашего с тобою фильма. И я скажу: "Согласен". И режиссер скажет: "Свет! Камера! Мотор!". И сердце напишет саундтрек с десятком сопливых композиций. И все вернется на круги своя. И мы снимем сиквел наших отношений. Но это будут не те чувства, это будут не те ощущения, это будет не та страсть. И мы будем дальше сходить с ума, тратя свое время, продолжая, словно парочка кровожадных маньяков-убийц мучать, истязать и калечить наши тела, души и сердца. Первая часть всегда самая лучшая, но как же трудно признаться и сказать: "Стоп! Снято!"".
   Солнце слепит яркими вспышками, отражающимися на стеклянной посуде. Аспирин унял головную боль. Я сижу, положив подбородок на правую руку с зажжённой сигаретой, продолжая разглядывать клубы серого дыма от сожженного в котельной угля. Взгляд отрешенный, помешанный, блестящий воспоминаниями и размышлениями. Лицо каменное, без эмоций, без чувств. Состояние разбитое, потухшее, вялое. Уголки губ опущены к низу, глаза уставшие, веки тяжелые. Полная бездыханность, невозможность, озадаченность. "Пойду лучше прогуляюсь".
   Надев свои 501`ые, черную футболку, черные Ray Ban, обув Nike, выхожу из квартиры, сливаясь с теплым сентябрьским днем. Находясь в тени, чувствуешь, как в воздухе витает осень, хотя на солнце все еще август. Минуя скверы, сквозь парк, мимо школьного двора, где уже вовсю дурачатся дети, рассматривая строящееся заведение, где снова будет не лучший сервис, я медленным шагом, расслабленно, плетусь, не зная куда. Шагая, легче думать. В движении мир воспринимается естественней.
   Остановившись на автобусной остановке, соединённой с небольшим ларьком, я покупаю новую пачку Winston`а, кофе с молоком и решаю, что лучше расположится прямо здесь, куря и рассматривая обеденные картины, суетливого города.
   - Можно?...Можно закурить? - раздается запинающийся, опьяненный голос за моей спиной. Я поворачиваюсь, рассматриваю сквозь черные стекла слегка шатающегося мужика. Ему около шестидесяти лет, а может и больше. Лицо опухшее, не лучшей кондиции, но на удивление гладковыбритое. Седые волосы малость растрепаны, но чистые, местами даже расчесанные. Не скажу, что он бродяга или алкаш. Обычный мужик, таких все еще полно. Заблудившееся прошлое, когда-то учившее стих о "призраке коммунизма". Одни из тех, кому об этой жизни известно все, только бы было, что выпить и чем закусить, хотя порою можно не закусывать. Одет он в разноцветную футболку с эмблемой Nike, купленную где-то на базаре, в клетчатые шорты и надорванные с одной стороны шлепанцы. Судя по запачканным в машинном масле рукам, мужик все еще ходит на работу, пропивая по утрам полученный аванс и рассказывая молодым последователям "как хорошо жилось в Советском Союзе".
   - Сигарету дать? - Пытаясь уточнить его просьбу, спрашиваю я.
   - Ага. - Икая, отвечает мужик. - Если можно...две. Ыть... Простите...меня. - Они всегда извиняются в такие моменты.
   - Держите. - Говорю я, доставая из пачки две сигареты и протягивая мужику.
   Он берет сигареты, делает качающийся маневр на углу скамейки и садиться рядом, забившись подальше в правый угол. После двух неудачных попыток подкурить спичками, он шарится по карманам, достает зажигалку, делает несколько чирков и закуривает. Затем направляет свой взгляд вдаль, а затем обратно на сигарету, словно обвиняя ее в своем опьянении. Вдаль, обратно на сигарету, вдаль, обратно на сигарету, сопровождая эти движения отрицательным покачиванием головы. Успокоившись, мужик поворачивается в мою сторону, пытаясь что-то сказать, но вместо этого совершает положительный взмах головой и вращательное движение кистью правой руки, при этом глубоко вздыхает, надеясь, что я войду в его положение и начну разговор первый. Не дождавшись моей реплики, он обратно делает вращательно-положительные движения, вздыхает и говорит:
   - Жена выгнала! Ыть...
   - Бывает. - Отвечаю я, как обычно следует отвечать в разговоре с теми, кому за пятьдесят и у кого на лице не меньше, чем пол литра водки.
   Эх...- Тяжелым грузом вздыхает мужик. - Люблю я ее....Вот сорок лет уже вместе, а я все так же ее люблю. Ыть... - Запинаясь и к чертям коверкая все слова, говорит он. - Хоть она и сука...Ыть... - икает, - редкостная. Постоянно ходит обиженная. - Качая головой вправо-влево, говорит мужик. - Ну, выпил....Ну, немного. Тьфу! - делая искусственный плевок в сторону дороги, говорит мне. - Вот у тебя... есть женщина? Ыть...
   - Нет.
   - Плохо. Плохо! - Кивает головой, сжимая свои губы и закрывая глаза. - Вот мы уже сорок лет вместе. И меня все тянет к ней и тянет! - Поднимая руку и шлепая себя по ноге, продолжает он. - Сижу на работе, а думаю о ней. Тьфу ты! Ну, выпил, ну немного...
   Обычно в такие моменты у пьяных наступает время рассказывать истории. При этом они обильно жестикулируют, пытаясь описать происходящие события, как если бы разговаривали с глухонемыми, смотрят сквозь тебя, но все же на тебя, и много икают.
   - С одной значит.... Одиннадцать....Одиннадцать месяцев был! А эта...?! Ыть.. Тьфу, на нее...! Появилась! Околдовала! И я про все и всех забыл... - Продолжая качать своей головой в стороны, выводит он свое заключение. - А через месяц свадьба.... И вот... Сорок лет уже вместе. Тьфу, на нее...! Ну, пришел пьяный. Ну, выпил. Ну, немного...
   - И ведь не один ученый не может объяснить, что такое эта любовь. - Поднимая к верху указательный палец и опуская свою голову параллельно асфальту, произносит мужик. - А это чувство! Это чувствооооооо! - Протягивая букву "О", объясняет он мне. - Просто...чувствоооооо. А ведь они не контролируются ни человеком, ни институтами, ни кем...ыть... - икая и стараясь настроить фокус, говорит мужик. - Тебя тянет и все. Никакой логики. Тьфу, на нее! Ну, выпил...ну, немного...
   - Тянет? - Переспрашиваю я.
   - Как магнитом! И что я могу сделать? Вот тянет и все, понимаешь! - обратно хлопая себя по ноге, возмущенно произносит он. - Она другая. - Протягивая последний две буквы, объясняет мужик. - Другая! Снять-то бабу можно...ну там похоти справить. Ыть..
   - Ну, снять бабу всегда можно. - Утверждающе, говорю я.
   - А вот к ней тянет...постоянно...каждый день. Тьфу, на нее! Сука! Ну, выпил...ну, пьян я, зачем с дому выгонять? Тьфу, на нее!
   - Извините. - Говорю я, вставая с лавочки в желании быстрее покинуть моего собеседника.
   - А это...сигареты...? Ыть. - икая, говорит он вдогонку.
   - Оставьте себе. - Обернувшись, говорю я, махнув ему рукой.
   - Спасибо. - Произносит он, напоминая волка из мультфильма "Жил был пес".
   "Я тебя услышал" - думаю я, стоя и наблюдая за голубым небом, расплывшимся над морской поверхностью. "Услышал".
   Многие вопросы так и останутся без ответов. Логика. Какая к черту логика, когда речь идет о том, что не вписывается в рамки норм и законов, когда тебе известен правильный путь, но ты понимаешь, что давным-давно уже им не следуешь. И если бы следовал, остался бы на нем? Вот он главный вопрос. Какая польза тебе, "всеравноумрущему" существу, от того, что правильно, от того, что верно и от того как надо? Я знаю, знаю прекрасно последствия моего решения, знаю о том, что впереди меня ждет сплошное разочарование, боль и еще большие неврозы. Но на том, другом пути, все слишком стабильно, слишком скучно и слишком безопасно. В местах где нет разнообразия, существуют лишь черные и белые краски. Там отсутствует жизнь, там отсутствует забота, там есть только дорога с односторонним движением в "никуда". А здесь? Здесь "доброе" и "плохое", любовь и ненависть, "сплошные" и "пунктирные". Здесь ты можешь быть ни кем сегодня и королем завтра, здесь все глупо и не логично, как и сама жизнь. Здесь есть я. Здесь есть она. "Выйди из комнаты, считай, что тебя сдуло, что интереснее на свете о стену стулом, выйди оттуда, куда не вернешься вечером, уже не таким, каким ты был, даже если и изувеченным".
   "В шесть вечера у меня" - нажимаю отправить. "Хорошо, монами". - Всплывает на экране.
  
   ***
  
   "...You pushed me to the limit, I can`t take it...One down, one to go. Just another bullet in the chamber. Sometimes love`s a loaded gun. Red lights stop and go. Whatcha gonna do when you play with danger? Sometimes love`s a loaded gun and it shoots to kill"
  
   Alice Cooper - Love`s a loaded gun
  
   - Нет! Остановись! Умоляю!
   - Закрой Свой Рот, Сука! - Кричу я и, с силой обезумевшего психопата, слетевшего с катушек, наношу удар обратной стороной ладони по ее лицу. - Молчи! Молчи и Смотри, Скотина!
   Ее отбрасывает назад в дальний конец комнаты, словно щепку на волнах океана, она падает на пол и, ударившись спиной о ночной столик, опрокидывает на себя косметические принадлежности, крема и ароматизированные свечи. Ее лихорадочно трусит, она орет как ненормальная, она рыдает, задыхаясь, не успевая дышать. Страх, медленно съедает ее заживо оказавшись внутри. Его запах проникает в грудь с каждым ее вздохом. Как же отчетливо видно его отражение в карих глазах, как же приятно они дергаются, как же мне хорошо.
   - Дрожишь?! Страшно?! - кричу я, с силой хватая ее, испачканной в крови рукой за подбородок, так чтобы она не могла смотреть никуда больше. Только в мои глаза. Мои обезумевшие, ярко-зеленые от ярости, залитые кровью глаза. - Смотри! Смотри! Смотри Чего Ты Добилась!
   - Прошу! Нет! Отпусти Меня! - Вырывается сквозь плач, у нее из груди.
   Ее красота, ее яркая, ее чарующая красота. Ее больше нет! Вместо нее на лице, сморщенное, опухшее, залитое слезами выражение боли, страха и моих тяжелых ударов. Губы раздуты, волосы растрепаны, с носа течет мелкими каплями багровая кровь. Ее обнаженное тело покрыто ссадинами, синяками, порезами. Оно окрашено в красный, оно забилось в дальний угол комнаты, оно дрожит, оно скованно ужасом.
   - Ты Врала Мне! Врала! - ору я, до приступов кашля. - Это Наша Кровать! Наша! Как ты могла? Как Ты Могла Так Поступить?! Чего тебе не хватало?! Скажи мне! Перестань ныть, смотри на меня! - Кричу я, шарпая по ее ноге, заставляя обратить на меня свое внимания.
   Я чувствую, как сосуды головного мозга распухли, чувствую, как по ним пульсируют кровяные потоки, ощущаю мощные разряды электричества, проходящие сквозь каждое нервное окончание моего тела, ощущаю зуд, растекающийся по кончикам моих пальцев рук. Мышцы все до последней напряжены. Руки больше не дрожат, они собраны в кулаках и они безжалостны. Адреналин разгоняет сердцебиение, шоковая аритмия. Аффект достиг своего пика меньше, чем за пять минут. Перегруженная чаша весов с треском обломалась под весом ее предательств, ее измен, ее вранья и гнилой любви. Где-то в глубине меня, все еще кто-то пытается остановить неизбежное, старается кричать, взывать к рассудительности, но его голос слаб, тих и заглушен криками моей невыносимой жестокости. С этих минут я не в состоянии больше владеть собой. И никто не станет спасать ее! Никто не прибежит на помощь к ней! Никто, никто, никто меня не остановит! "Это конец, детка! Ты пересекла последнюю черту! Обратного пути нет!"
   - Ты клялась мне! Клялась! Ты говорила, ты обещала, что больше ты его не увидишь! Ты говорила, что любишь меня! МЕНЯ! - Кричу я в сантиметре от ее лица, дергая его в разные стороны.
   - Остановись! Умоляю! - Кричит Аля и делает безуспешную попытку подняться с залитого кровью пола.
   - Заткнись! ЗАТКНИСЬ! - Взрываясь пламенем ненависти, ору я, нанося очередную серию жестких пощечин по ее залитому слезами лицу.
   Она вновь падает с ужасающим грохотом, цепляясь руками за пустоту и ударившись головой об угол кровати, оставляет на нем пятно красного цвет. Ее глаза стекленеют от, обжигающего сознание, леденящего сердце ужаса, происходящего вокруг нее. То, что должно было закончиться для них сладким оргазмом, то, что они планировали как легкое развлечение, обернулось в полноценное продолжение "Кошмара на улице Вязов".
   Повсюду раскиданы женские и мужские вещи, лепестки роз, разбитые бокалы вина, разорванные подушки, выдранные волосы. Едва заметные ярко-красные пятна блестят на темно-коричневом полу. Запачканный в крови молоток, которым я раздробил его гнусный, тупой подбородок, собравший в себе всю тупость этого мира, валяется на кровати рядом с бездыханным телом. На стене, в комнатном свете, сверкают алые подтеки, ставшие первым следствием потери моей человечности, первыми следами освобожденного из клетки буйного зверя.
   "Ты довольна? Довольна!? Бьюсь об заклад, ты не представляла такой кульминации"
   - Помогите! - кричит она, когда холодная сталь в моих руках проникает ему под кожу, делая очередную тонкую дырку в его мертвом теле.
   Мне тепло, мне хорошо, я еще никогда не ощущал настолько сильного, яркого, одурманивающего и продолжительного кайфа. Ничто еще не приносило мне такого удовольствия, ни спиртное, ни наркотики, ни даже секс. Я смеюсь. Смеюсь гадким, мерзким, режущим слух смехом психопата, садиста, безумца, сорвавшегося с поводка. "Как я долго хотел этого. Как я желал этого".
   - Тебя никто не услышит, сука. - Шепчу ей на ухо, продолжая смеяться.
   Затем я открываю нараспашку все окна и двери, выходящие на улицу. Поворачиваюсь к ней, стараясь сымитировать ее перепуганное лицо, ее беспомощные движения и попытки кричать о спасении.
   - Никто не услышит! Никто не придет! Смотри, я покричу с тобой. - Пуская шутку, раздраженным голосом, произношу я. - Помогите! Помогите! Кто-нибудь! Ха-ха!
   Истерика перерождается в паническое брыкание, ползание, унижение, смешанное с криками и мольбами о помощи, о прощении, о пощаде. Но я не слышу ее, я не способен больше слышать, меня здесь нет. "Игры кончились. Любовь умерла. Он убит. Скоро наступит и твоя очередь, гнусная сука! Я просто хотел, чтобы меня любили, хотел верить тебе, хотел быть счастливым. Мы были как Скарлет О`Хара и Ретт Батлер, но вместо этого, ты и я, мы стали как Курт Кобейн и Кортни Лав. И я не горю желанием больше жить, но я не позволю тебе остаться после меня. Нет! Мир не заслуживает твоего жалкого, омерзительного присутствия. Ты первая отправишься глубоко в ад, а я следом за тобой, детка. И мы сгорим в полыхающем огне, как сгорали наши тела, занимаясь грязным сексом".
   - Помнишь, что я тебе говорил в самом начале наших отношений? - Спрашиваю я, отбросив испачканный в крови нож в противоположный угол комнаты. - Помнишь?!
   - Помню! - Всхлипывает она, прикрывая свое лицо, в ожидании новых ударов.
   - Что? - Желая уточнить, говорю я.
   - Ты...Ты говорил... - произносит она, делая паузу, чтобы вытереть кровь, идущую из носа.
   - Хватит мямлить! - Вскрикиваю я.
   - Ты говорил, что никогда меня не обидишь и в обиду не дашь.
   - Я лгал тебе! - Вскрикиваю я и, схватив ее за волосы, вытаскиваю из угла, в котором она пыталась спрятаться. - Я ЛГАЛ! ТАК ЖЕ КАК ТЫ ЛГАЛА МНЕ!
   - Мне больно! - Истерически вопит Аля, хватая меня за руку и пытаясь разжать мертвую хватку. - Пусти!
   - Взгляни! - Продолжая держать за волосы, кричу я, тыкая ее лицом в умерщвленное тело, которое всего лишь двадцать минут назад пылало в страстном танце жаркого секса. - Его больше нет! Ты думаешь, это я убил его?! ТЫ ДУМАЕШЬ ЭТО Я?! Нет, детка, это твоих рук дело! Это ты! Ты виновата во всем, что произошло! - Кричу я, бросая ее на пол, и струшиваю с рук, оставшиеся в них, темные волосы.
   Она взвизгивает от диких болей, затем резко замолкает. Видимо потоки адреналина словно закрутили вентиль, приглушив ее нервную систему и перекрывая клапаны агонии. Она рыдает, свернувшись в комок, отбросив даже самые ничтожные попытки себя спасти. Возможно, она сейчас жалеет о содеянном, возможно, просто проклинает меня, возможно, молится, я не знаю, мне плевать. Все чего хочу я в данный момент это немного серого, табачного дыма, разлагающего мои легкие и разъедающего мое, охрипшее от крика, горло. Я закуриваю, поднимаю с пола перевернутый стул, сажусь и рассматриваю, как ее тело вздрагивает от малейшего шороха в комнате. Серые струи дыма, расплываются по комнате, создавая плотный занавес, разделяющий меня и ее.
   "Насладись этим страхом. Я дарю тебе еще немного времени. Ведь я всегда был с тобой мил, нежен и заботлив. Всегда жалел тебя, но теперь этому пришел конец. Мне мало, просто убить тебя. Я хочу, чтобы ты просила об этом, умоляла. Хочу видеть, как ты будешь биться в этом желании, как ты будешь захлебываться в собственных слезах, в собственной крови. Хочу, чтобы ты ощутила физически, последствия твоих издевательств над моими чувствами, над моим сердцем, надо мною".
   - Ты помнишь как ты шептала мне, что я для тебя все? Помнишь? - Спрашиваю я, и указательным пальцем сбрасываю пепел, на замазанный в красный цвет пол.
   Она молчит, всхлипывая горькими слезами.
   - Что же...Видимо это все... - произношу я, встаю и, потушив медленно сигарету о его обнаженный труп, поднимаю с пола кухонный нож.
   Внимательно осмотрев его со всех сторон, я направляюсь в ванну, чтобы смыть грязную кровь с острия. Под струей холодной воды он начинает отдавать блеском, отражая на светлом металле свою бесчувственность, отрешенность, полную готовность, свое безоговорочное повиновение в лучах зажженного света. Холодная сталь. Острая как чувство наказания, как неизбежность, как рок судьбы. Правильно приготовленная месть. Моя месть. "Скоро, совсем скоро это все закончится. Не стало его, не станет ее, не станет меня".
   - Я просил тебя, я умолял тебя, я заклинал тебя. Не лги мне, уйди от меня, если ты не можешь любить и быть мне верной. Не мучай! - произношу я, укладываясь на нее сверху.
   - Ты клялась, что такого больше не повториться. Клялась! В глаза смотри, тварь! Смотри в мои глаза! Я хочу, чтобы это было последнее, что ты увидишь в своей жизни. Хочу, чтобы ты прочувствовала боль, которая сверкает в этих глазах. СМОТРИ НА МЕНЯ! - Кричу я и плавным движением руки, вгоняю ледяную сталь в ее, сгорающую от ужаса, грудь.
   Глаза Али закатываются, дыхание раздается рваным хрипом, изо рта начинает струиться маленькая полоска ее крови. Я делаю еще больший упор на нож, продолжая смотреть ей в глаза. Она вздрагивает, она молчит, заливая постельное белье своими слезами и своей кровью. Спустя несколько секунд глаза закрываются, голова скатывается на бок, грудь успокаивается.
   - Теперь и ты знаешь, какую боль мне причинила. Прощай! - говорю я, поднимаюсь с кровати, оставляя лежать на ней, друг напротив друга, два мертвых тела.
   Мне хорошо. Впервые я получаю удовольствие, стоя и наблюдая, как миллилитр за миллилитром медленно и без остановки, стекает кровь по ее груди. Наша любовь умерла, как героиня печальных мелодрам, в объятиях холодной стали, нежном поцелуе смерти и пылком жаре ревности.
  
   Мои глаза пытаются разглядеть окно на двенадцатом этаже. Ночь. Пряча в темноте свои слезы, я делаю еще одну затяжку, допиваю разбавленный вишневым соком Джек и поворачиваюсь к своей собеседнице.
   - Когда я проснулся утром, после этого кошмара, Аля все еще спала рядом. Этот сон приснился мне за день до отъезда. Он вселил в меня ужас, давая понять всю его возможную реальность. Мне стало страшно. - Говорю я, бросив сигарету на пол и потушив ее ногой. - Я больше не любил ее. Я просто боялся оказаться один. Я вспоминал лето двенадцатого года, и мне становилось дурно. Но этот сон расставил все по местам. Я уехал, ничего ей не сказав, а через два месяца отправил письмо, последнее письмо.
   - Не представляю, как такое вообще можно спокойно пережить. Мне было больно, пока ты все это рассказывал и я даже представлять не хочу, что значит увидеть это воочию. - Говорит она, опустив свой взгляд куда-то на пол. - Почему ты сразу не ушел?
   - Говорю же, боялся. - Произношу я, разливая по-новому Джек, и смешивая его с вишневым соком.
   - Ты должна знать, что чувствует разбитое сердце, когда проснувшись ночью, пытаешься обнять пустое место рядом с тобой. Должна знать, какого это разлагаться в полном присутствие одиночества. Но после этого сна... - делаю паузу, закуривая очередную сигарету. - После этого сна, между двух страхов я выбрал тот, который был гораздо более реальным, который сигналил мне своей возможностью обрести физическую оболочку.
   - Подруги рассказывали о ней и о нем, но я не знала, что ты догадывался обо всем и молчал. Как так? - озадаченно спрашивает она.
   - Видимо до последнего хотел верить в то, что это неправда.
   - Мне это знакомо.
   - Каждому это знакомо. - Говорю я, протягивая ей стакан с вишневым виски.
  
  
   ***
  
   "...Too late for the other side, caught in the chase twenty five to life..."
  
   Eminem - 25 to life
  
   Июль 2015...
  
   На часах два пятнадцать ночи. Мы выпили чуть больше половины бутылки Jack Daniels, дважды сходили за вишневым соком и прослушали уже больше четверти моего плейлиста. Вокруг ни души, если не считать бездомную, затырканную собаку, хромающую на правую лапу, которая увязалась за нами от самого круглосуточного магазина и сейчас тихонько лежит рядом, посапывая мокрым носом в передние лапы.
   Вика, закрыв глаза, летает где-то в мелодиях минорных композиций, качая головой и создавая ею волнистые движения, напоминая мне негритянку на бэк-вокале у Jay-Z, во время его выступления на Madison Square Garden. Мне нравится наблюдать эту грацию, нравится как широкая улыбка, образуя восхитительные ямочки на щеках, расплывается по ее круглому лицу, каждый раз, когда с телефона раздается любимый трек и красота гармонично звучащих нот ласкает ей слух, играя в такт этой улыбке. Симпатичная, милая, слегка придурковатая. Она мой опьяненный друг, мой вечерний собеседник, моя родная душа с легкой хрипотой в голосе и язвительным юмором, приправленным острым сарказмом.
   Местные почитатели сплетен любят почесать свои языки, обсуждая наши с Викой отношения. Кто-то говорит, что мы пара, кто-то утверждает обратное, кто-то уверен, что в силу каких-либо причин мы скрываем от огласки этот факт, кто-то может позвонить мне или Вики в пять утра и пьяным голосом пытаться это выяснить.
   Как бы там ни было, меня с Викой вся эта дешевая пародия сериала "Сплетница" заставляет лишь смеяться и впадать в печаль одновременно. Как сказала однажды по этому поводу сама Вика: "Ты и я, мы слишком крутые, чтобы стать парой". Да и во мне присутствует страх испортить это волшебство возможно успешными, возможно нет в будущем отношениями, как бы сейчас мне этого не хотелось. Правда, зачем смешить Бога, рассказывая вам все эти глупости?
  
   И вот еще одна летняя ночь вальяжно проплывает мимо нас. Очередной июльский вечер, в компании старого и надежного мистера Джека, спокойно выслушивающего наши душевные разговорчики, медленно развеивается теплым летним ветром. Джек, Джек, Джек, ты слишком много знаешь, дорогой мой Джек.
   Мы сидим на деревянной, старой лавочке недалеко от шестнадцатиэтажного дома. Именно на той самой лавочке, на которой четыре года назад я в приступе ненормальности, подталкиваемый своим внутренним голосом, ожидал Алю и ее бывшего, а может быть в данный момент уже и настоящего, кто их теперь разберет. Я курю Winston, разглядывая потухшие в сладких снах окна, в правой руке стакан виски, разбавленный вишневым соком, в голове летают разные мысли, клочки воспоминаний и музыка с моего телефона. Состояние неясное, витающее где-то между веселым летним пьянством и депрессивным запоем воспоминаний.
   - И ведь я любила его за что-то. - Произносит Вика, закуривая тонкие Esse Blue, и направляя свои карие глаза в просторы темноты, то ли всматриваясь в ночь, то ли спрашивая себя, зачем сейчас это сказала. - Любила. А сейчас сижу и не могу понять, а за что именно любила.
   - И я. - Прекрасно понимая смысл сказанных ею слов, говорю ей в ответ. - Удивительно, как много всего мы позволяем человеку, в которого влюблены.
   - Когда ты узнал? Прости. Я просто не могу связать некоторые моменты. - Говорит она, отпивая вишневый Джек из своего стакана, и делает очередную затяжку, разжигая огонек сигареты, так что я могу четко видеть каждую черту ее лица. - Ты рассказал все, от момента как расстался с Мариной, как вы познакомились с Алей и до момента как отнес ее подарки, ее вещи. Рассказал, что разбил картину. Рассказал, что отправил SMS, а на следующий день ее простил, из-за разговора с пьяным мужиком. - Перечисляя последовательность событий на пальцах рук, уточняет Вика. - Затем этот ужасный сон, который мне пришлось слушать с открытым ртом и где-то даже бояться тебя. Но я не могу найти связывающего звена среди этих событий.
   - Была фотография. - Выслушав ее, с досадой отвечаю я.
   - Какая фотография?
   - Фотография. Цветная, в электронном виде. А на фотографии они целуются.
   Ее рот открывается, глаза расширяются, напоминая пяти копеечные монеты и выдавая черты не испытанного в жизни удивления, словно перед ней только что открыли "теорию большого заговора". Она смотрит на меня ошарашенно, недоумевающе и вопросительно в течение нескольких секунд. Видно как слова "фотография" и "поцелуй" скачут перед ее глазами, пытаясь помочь сформулировать хоть что-то издали напоминающее вопрос.
   - В смысле?
   - В прямом.
  
   Двумя годами ранее...
  
   На часах восемь утра. Проснувшись один в комнате и поднявшись нехотя с кровати, я провожу бессмысленно с пять минут, стоя и рассматривая мир по ту сторону окна. Собравшись кое-как с мыслями и окончательно пробудившись ото сна, направляюсь в ванную комнату, привожу себя в порядок, умываю тело, чищу зубы. Рассмотрев с разных ракурсов свой face, понимаю, что возможно стоит побриться, но немного поразмыслив, решаю заняться этим после того, как заполню свежей едой пищеварительную систему. Настроение выше отметки "хорошо". Выбрав в плейлисте трек от Twista - Sunshine, иду на кухню завтракать походкой пингвина.
   Сварив колумбийский кофе, отрезаю половину грейпфрута, затем заливаю молоком кукурузные хлопья и, включив телевизор, приступаю к утренней трапезе.
   Бездумно переключаю каналы по ТВ, отправляя в свой желудок размякшие в молоке хлопья. Политика - бесит бесконечной тупостью и чаще всего портит мой аппетит, спорт - не люблю, по причине непонимания, финансы - интересны по стольку, поскольку. Но даже в этом болоте и грязи можно найти пару драгоценных камушков.
   Записав в своем телефоне зацепившие меня темы, кладу тарелку, чашку, в котором был кофе, и столовые приборы в слив, выключаю ТВ, достаю из кармана джинсовой куртки пачку Winston`а и плыву на балкон.
   На улице хорошо, тепло, по-весеннему. Море спокойно. Ветер лениво доносит приятный запах соли, распустившихся цветов и майского тепла, поднимая показатель моего настроения до уровня "отлично". "Восемь месяцев. Восемь месяцев прошло с того момента, как прозвучала наша последняя ссора. А теперь? Теперь все лучше, чем хорошо. Она сумела сделать невозможное. Она сумела вернуть мое доверие. Больше никаких подозрений, никакой ревности, никакого спиртного или мерзкого настроения. Теперь все это в прошлом. Погода чудесная".
   Аля приезжает с Болгарии завтра. Пять дней, пять долгих дней я просыпался один в квартире, маялся от безделья и разговаривал с ней только через систему Skype. Я скучал, рассматривал наши фото и слушал, подобранные под настроение, музыкальные композиции. "Завтра, завтра рано утром" - думаю я, надевая на себя светлые 501ые, черную футболку, на глаза Ray Ban и обув свои Nike, выхожу из квартиры.
   Я хочу подготовить все к завтрашнему приезду. Хочу удивить, хочу обрадовать, в общем, сделать ей приятно. Куплю цветы, какой-нибудь подарок, конфет и разложив все это на кровати, поеду встречать. А когда вернемся домой, закрою ей глаза, заведу в комнату и сделаю сюрприз. А потом секс. За последние месяцы он изменился. Нет, изменился это неверное слово. За последние месяцы он стал лучше, стал чувственнее, стал пламенней.
   "Я скучаю, малышь. Скучаю по тебе, по твоим ласкам, по твоим теплым объятиям. Скучаю по тому, как ты игриво забрасываешь на меня свою ножку ложась спать. Насколько порою долгими могут оказаться короткие пять дней. Давай возвращайся быстрее домой".
   Мне всегда нравилась эта фраза - "Давай возвращайся быстрее домой". Каждый из нас знает, что это в принципе невозможное событие. Человек отлучился, преследуя какую-то цель, какую-то необходимость и должен вернуться обратно не раньше заявленного срока. Но мы же верим в чудеса. Верим, что там, в другом месте, время летит быстрее. Верим, стоя в аэропорту под вывеской "Отправление", что вот сейчас сделав два шага вправо окажемся в шумной толпе встречающих и бах, появится тот, кого мы только секунду назад проводили на самолет Одесса - Варна, летящей походкой спешащего в наши объятия. И поцелуи будут жаркие, нежные и долгожданные как в лучших сюжетах голливудских мелодрам.
  
   - Вы можете завернуть? - обращаюсь я к продавщице в магазине Swarovski, находящийся на Дерибасовской.
   - Конечно. - Отвечает она, взяв квадратную коробочку, в которой лежат серьги. - Подарок любимой?
   - Именно. - Утвердительно киваю я, хотя не очень люблю, когда кто-то сует нос не в свое дело.
   На часах пять вечера. Решив еще пару собственных дел, я покидаю Одессу, направляясь домой по объездной дороге. По пути я мысленно прикидываю, купил ли я все необходимое, спорю сам с собой, пытаясь решить какие цветы лучше всего взять к ней на встречу, и в котором часу мне следует выехать в аэропорт. Погоду на следующие несколько дней обещают солнечную, без проявления осадков, поэтому я звоню в кафе "У Гоголя" и заказываю столик на двоих на завтрашний день.
   Между восьмью и девятью вечера я встречаюсь с Вахой. Мы пьем кофе в центре, обсуждаем готовящееся открытие летнего сезона, приходим к общему выводу, что "Мартиника" испортилась и что следует менять место нашего отдыха. Настроение отличное.
   Придя домой, я завариваю себе мятный чай, помогающий расслабить тело и мысли и способствующий крепкому сну, выставляю будильник на пять тридцать утра и, умывшись, ложусь в кровать. Меня будит звонок по Skype в районе одиннадцати вечера.
   - Алло. - Полусонным голосом отвечаю я.
   - Монами, ты что уже спишь? - Раздается голос Али в динамике моего телефона.
   - Если быть честным, то уже спал.
   - Прости, что разбудила. Звоню подтвердить, что завтра в 8 утра я уже буду.
   - Спасибо. Я вот именно по этой причине лег пораньше. Я буду тебя ждать. - Отвечаю я
   - Хорошо, родной мой. Тогда до встречи. Сладких снов! Я люблю тебя. - Щебечет с трубки голос Али.
   - И я тебя. Хорошо добраться, если вдруг что звони. Обнял. - Говорю я и вешаю трубку.
   Встаю с кровати. Ощущение сна и сам сон меня покинули. Достав из кармана джинсов пачку сигарет, хватаю телефон, зажигалку и направляюсь на балкон. Город засыпает. Вечер четверга вышел на финишную прямую, несясь на всех порах передать эстафетную палочку в руки пятницы. На улице уже не холодно, даже в ночное время суток. Спокойно. Докурив сигарету, решаю, что лучшим вариантом будет уснуть под какое-то кино. Включив Алин ноутбук, я около минуты туплю в яркосветящийся дисплей, пытаясь вспомнить в какой папке и на каком диске лучше всего искать сохраненные фильмы. Вспомнив, выбираю нужный мне раздел жестокого диска, пробегаю глазами по именам предложенных мне папок и, приняв заглавную букву "М", как первую букву в слове "Movie", за интересующую меня папку, щелкаю два раза левой кнопкой мыши.
   - Твою мать!
  
  
  
  
   Июль 2015...
  
   Я затихаю, опустив голову в пол, и рассматриваю оставленный на земле мусор. "Как я мог быть таким доверчивым?" - спрашиваю сам себя, думая о случившемся.
   - Что там? - Судорожно спрашивает Вика, приблизившись вплотную ко мне, так чтобы не пропустить ни одного слова, и теребит мою правую руку.
   - Там не было фильмов. - Говорю я. - Там было около пяти или шести фотографий, два или три фотоколлажа и на каждой, сделанной кем-то из них селфи, изображен момент поцелуя. - Заканчиваю я, закурив очередную сигарету, и наполняя стакан неразбавленным Джеком.
   - И что дальше? - Снова дергает она меня за руку, пытаясь вернуть обратно в реальность июльской ночи.
   - Дальше? Дальше ничего. - Отвечаю я, рассматривая тлеющую в руках сигарету. - Все как обычно. Словно из дальних архивов моих чувств, вернулись обратно все омерзительные ощущения. Меня начало колотить. Сильно, очень сильно. Затяжное падение в бездонную пропасть. - Вспоминая, словно это произошло только что, говорю я.
   - Я поднялся со стула и намотал около десяти кругов по пустой комнате, пытаясь понять, что теперь со всем этим делать. Так и ходил как ненормальный. От стенки к столу, на котором лежал ноутбук, от стола к стенке. - Произношу я, выпивая залпом около ста граммов чистого виски. - И знаешь, что самое забавное было в этот момент?
   - Нет. Что?
   - А то, что, даже имея на руках настолько весомые аргументы, я как последний идиот, все еще верил что "это не то, что я думаю". Понимаешь? Понимаешь, насколько я сделался слабым к этому моменту? - Раздражительно говорю я, сжимая свои кулаки.
   - Ты не сделался слабым, ты просто любил ее. - Успокаивающе произносит Вика, отворачивая свою голову в сторону, словно адресует эти слова темноте.
   - Ну да, я просто любил ее, а она просто изменяла мне.
   - А что было после? - желая услышать окончание истории, спрашивает она.
   - Я оделся, взял сигареты, наличные, телефон, связку ключей и ушел из квартиры. В круглосуточном магазине купил бутылку коньяка, яблочный сок и, расположившись вот на этой скамейке, выпустил обратно наружу своего мелкого демона. - Говорю я, хлопая рукой по сухому дереву, указывая Вике эту самую скамейку.
   - А затем, произошло самое смешное. - Наигранно улыбнувшись, продолжаю я свой рассказ, пополняя нам стаканы вишневым соком и Джеком. - Мне пришло оповещение из VK, писала одна знакомая. Она спросила как дела, чем я занят и не могу ли я с ней встретиться. Я сказал, что если она не против того, что я с коньяком, то все легко можно устроить.
   - По-моему, никто никогда не против того, что ты с коньяком. - В шутку говорит Вика.
   - В общем, мы встретились. Настроение у нее было подавленное, да и выглядела она неважно. Я предложил подняться на крышу в шестнадцатиэтажном доме и там провести время. Она была не против моего варианта, даже предложила взять еще выпить.
  
   Позже, тем же вечером, двумя годами ранее...
  
   Мы с Олей сидим на крыше. Я взял еще одну бутылку коньяка, настроение отвратительное, перед глазами стоят селфи Али и ее бывшего, организм желает напиться как можно быстрее, пытаясь избавить себя от изнурительной боли. Оля, одна из тех знакомых девушек, с которой, познакомившись и узнав, что у нее есть парень просто оставляешь ее в списке своих контактов в VK, изредка спрашивая как у нее дела или поздравляя с Новым Годом и Днем Рождения. Она выглядит расстроенной, грустной и большую часть пути на крышу прошла молча. Мне не особо хочется узнавать, что у нее случилось. Теперь у меня самого проблем выше этой крыши. Мерзких, гнусных, огромных проблем, о которых я бы тоже предпочел молчать. Мы сидим в тишине. Над головой пролетают облака.
   - Где ты достал ключи от крыши? - Спрашивает Оля, рассматривая звездное небо, ярко сияющее на черном полотне ночи.
   - Да так, знакомый дал. - Говорю я, скрывая тот факт, что ключи оставила мне Аля, чтобы не повернуть разговор в сторону "Как у вас дела?".
   - Ясно. - Произносит она, продолжая рассматривать ночное небо.
   - Меня парень бросил. - Спустя еще минуту, произносит Оля. - Ушел к другой. Представляешь?
   - Печально. - Как-то без эмоций отвечаю я, хотя достаточно ясно понимаю, что конкретно она сейчас чувствует и что творится у нее в голове.
   - Оказывается, сволочь мне изменял больше, чем с полгода. - Всхлипывая произносит Оля, уткнувшись лицом мне в грудь и еле сдерживая себя, чтобы не зареветь.
   - Выпей. - Говорю я ей, протягивая смешанный с яблочным соком коньяк.
   - Спасибо.
   "Интересно. Какова вероятность, что именно в тот момент, когда я обнаружу прямые доказательства неверности человека, которого я люблю, где-то недалеко от меня произойдет похожая ситуация, которая в итоге соберет нас на крыше с бутылкой коньяка? Я перестал верить в совпадения. Но и слишком уж наигранно все получается. Мол, вот, ты не один такой, успокойся и перестань казнить себя и думать, что с тобой что-то не так".
   - Как ты узнала? - Спрашиваю я.
   - Нашла фотографии у него в телефоне. Козел делал селфи в момент их поцелуя. - Снова всхлипывая, произносит она. - Я устроила скандал, а он сказал, что ему плевать, развернулся и ушел. - Не выдержав давления в слезных каналах, Оля пускается в тяжелый, колющий женский плач.
   - Успокойся. - Говорю я, и, обняв ее покрепче, целую в макушку.
   - Прости. - Говорит она, вытирая свои слезы. - Налей еще, пожалуйста.
  
   Июль 2015...
  
   - Вот так выглядит квинтэссенция любых историй серьёзных отношений. Слезы, спиртное, слезы, крики ненависти, жалкие скуления. - Произношу я, доставая из кармана джинсов пачку Winston`а, и закуриваю сигарету. - Конечно мы оправимся, конечно мы никуда не денемся, конечно мы будем жить дальше как того нам советуют разные психологи и статьи в интернете. Природный процесс. Зарождение, счастье, смерть. - Говорю Вике, рассматривая спящую собаку.
   - Знаешь, самое забавное, что каждый из нас осознает лучше остальных, что все заканчивается, ничто не вечно, но мы так хотим верить в сказку о прекрасном Короле и Королеве, которые жили вместе долго и счастливо и умерли в один день.
   - Ага, именно о Короле и Королеве. - Утверждающе кивает Вика и тоже закуривает сигарету.
   - Я начинаю приходить к выводу, что в момент расставания, в момент, когда умирает любовь, мы не оплакиваем то, что потеряли человека, не заливаем алкоголем счастливые моменты, проведенные вместе с ним. Нет. Все наши действия по сути сводятся к простому факту - мы жалеем о том, что были правы изначально и, что нет никакой сказки, а есть лишь суровая реальность под названием "Наша жизнь". А потом? Потом мы встретим нового человека, и обратно поверим в существование сказки, и обратно разочаруемся. - Смеясь с глупости данного факта, говорю я. - Так может пора осознать одну прекрасную истину? "Сказка ложь, да в ней намек..."! Возможно нам стоит научиться отпускать, научиться прощать, научиться забывать? Перестать верить в сказки?
   - Возможно, ты и прав. - Говорит Вика, проверяя время на своем телефоне.
   - Конечно. Здесь мы киваем головой, соглашаемся со всем выше сказанным, а потом снова кто-то говорит "Привет" и потом снова мы говорим "Прощай". Круговорот. Неизбежный жизненный круговорот. - Говорю я ей, разливая по стаканам новую порцию виски с соком. - И мы стараемся быть лучше, верим, что прошлые отношения не удались именно из-за нас, верим, что проведя работу над ошибками, мы сможем стать лучше, сделаться хорошими, более внимательными. Конечно! Именно мы во всем остаемся виноватыми. - Хлопая себя по колену, выпускаю на свободу свои мысли. - Ты только подумай, как часто расставаясь, люди озвучивают вопросы: "Что тебя не устраивало?", "Что я сделал не так?", "Чем он/она лучше меня?". Следовательно? Следовательно, "я - хороший" это миф! Миф, скрывающий простую истину: мы не желаем, стараясь любыми способами избежать того, чтобы сказка закончилась словами "...нет повести печальнее на свете...".
   - И вот что я осознаю в этот момент.
   - Извини. Давай выпьем? - Перебивает меня Вика, протягивая стакан с вишневым Джеком. Мы чокаемся, я продолжаю.
   - В этот момент, я осознаю, что я был слишком хорошим. - Сморщившись от крепкого виски и прикрыв рот рукой, говорю я сквозь нос. - Только сейчас я понимаю, что хорошим я был не для нее, а для себя. И так всю жизнь. Я старался быть хорошим учеником, чтобы не огорчать родителей. Хорошим сыном, чтобы отец мог похвастаться мною перед друзьями за кружкой пива, хорошим помощником на радость маме. А потом я вырос. Вырос с осознанием, что грань между "хорошо" и "плохо" потеряна. Ее нет, и по всей видимости, никогда и не было. Мир просто взял меня, вытрусил силой все это дерьмо и открыл жизнь заново. Было больно, но оно того стоило. Каждый ожог на искалеченной душе нес свой урок, нес свое правило, нес свою аксиому. И в момент осознания всего происходящего, в момент, когда хаос стал полноценной гармонией, в момент, когда солнце стало луной, а луна солнцем наступила истина. Истина, открывшая понимание. Истина, указавшая дверь и вручившая ключ от всех дверей. Истина под именем жизнь. - Говорю я, делая последнюю затяжку и тушу окурок о подошву Nike.
   - Интересный у тебя ход мыслей. Мне нравится. - Произносит Вика, делая глоток разбавленного виски. - А что было потом?
   - На улице стало холодно. Было уже около часу ночи. Я предложил спуститься в квартиру, Оля была не против. Мы изрядно выпили, потом слово за слово, поцелуй за поцелуем, прикосновение за прикосновением. Честно, я даже не могу вспомнить, кто из нас двоих первый сделал этот шаг. Видимо каждый искал успокоение и решение своих проблем в другом, и стоило лишь легкому лучу пристрастия промелькнуть мимо нас двоих, сила притяжения сделала остальное.
   - Вы переспали?
   - Да. Прямо на кровати, где мы с Алей спим. Я был уверен с точностью до десятых, что она не раз изменяла мне на этой кровати, вот и подумал, что настал и мой черед ответить той же медалью, взаимно сокращаю нашу ложь до нуля. - Говорю я, ощущая как к горлу что-то подступает, а я не могу различить это обида или чувство мерзости за свой поступок.
   - Жестоко. Но я не знаю обвинять тебя сейчас или понять. - Произносит Вика.
   - Скажу так. Я не горжусь тем, что я сделал. И уж точно не восхваляю себя. Как бы не складывались наши отношения, это все равно мерзко. Но в эти секунды я не думал о чем-то таком высоком и человеческом, я просто желал изменить Але. Изменить в ее доме, у нее на кровати. Я даже позволил Оле воспользоваться ее личными вещами, зная то, как Аля ревниво к ним относится. - Посмеиваясь, говорю я, мотая головою из стороны в сторону. - Функции сознания были нарушены. Я получил того, чего я хотел. Я растворялся в этой девушке, как растворяются с годами в памяти потоки застывшего времени. Я сумел забыться.
   - Аля знает об этом?
   - Нет, вряд ли. Хотя возможно уже догадывается. - Говорю я, достав очередную сигарету и подкурив, решаю продолжить. - Как бы там не было, я ушел. Но, меня хватило не надолго. Если быть точнее, меня хватило до вечера этого же дня. - Смеясь, вспоминаю я.
   - Опять простил? - Возмущенно спрашивает Вика.
   - Да.
   - Возможно находясь на твоем месте, я бы сказала иначе, но сейчас это выглядит просто ненормально. - Говорит она.
   - Согласен. Сейчас и мне все это кажется таким безрассудным, смешным и непонятным, я до сих пор диву даюсь от своего поведения. Но из "песни слов не выкинешь". Тебе стоит обуть мои Nike, чтобы понять меня, чтобы ощутить весь тот путь, который они прошли за пять с половиной лет наших отношений. - Говорю я, рассматривая окно на двенадцатом этаже. - В общем, мы в очередной раз поссорились, в очередной раз, мне навешали на уши лапши низкого качества, а я проглотил все это дерьмо и попросил добавки. Конечно, ссора была сильная. Конечно, были крики, были слезы. Затем был секс. Бурный, грязный, дикий секс. Честно, это нельзя даже было назвать сексом, я просто ее трахнул. Я мечтал сделать ей больно, но из всех законных способов мне был доступен только этот.
   - Печально. - Вздыхая, произносит Вика.
   - Знаешь, мне почему-то кажется, что после этого случая, она изменилась. Возможно, это лишь мои предположения конечно, но она и в правду начала вести себя уже по-другому.
   - Перестала изменять?
   - Да.
   - Мне кажется, люди не меняются. Там, где была одна измена, там будет и другая. - Говорит Вика.
   - Я полностью согласен с тобой. Люди не меняются, а если и меняются то, только в худшую сторону. - Разлив по стаканам очередную порцию виски, говорю ей. - Но слепая вера, как правило, сильнее здравого смысла. Никуда не деться. И даже если она и превратилась из шлюхи в цветущую розу с шипами, то мне было уже плевать.
   - Но ты не расставался?
   - Нет. Я продолжал бояться мертвого одиночества, скулящего острой болью в ночное время суток. - Угнетенно, отвечаю я. - Оно холодное, оно бездонное, оно безжизненное. Прости меня, пожалуйста, но все это откровенная чушь, когда говорят, что одиночество это свобода. В одиночестве мы несчастны, мы бессмысленны, мы раздавлены, а утешением служит лишь стеклянный стакан для виски и звуки, издаваемые падающими в него кубиками льда.
   - Где-то ты и прав. Может быть, попробуем заказать суши? - Предлагает Вика.
   - Я не против, давай попробуем.
  
  
  
   ***
  
   "I never thought I'd find someone to be mine, Lord knows I was right, cause you just crossed the line..."
   Eminem - Spend Some Time
   Мы сидим на огромном каменном волнорезе, защищающем заход в бухту от юго-западных ветров. Море сверкает, отражая лучи майского солнца, играющимися на лице белыми зайчиками, время от времени пробегающими по моим глазам, вынуждая меня сильно зажмуриваться. От наступившей жары ветер прячется в щелях между огромными и холодными каменными плитами, сливая небесную и морскую поверхности в единое существо. Аля выглядит расстроенно, лицо унылое, задумчиво-опечаленное. На ней белая льняная кофта, светлые джинсовые шортики от Colin`s, темно-коричневые босоножки. Я выгляжу уставшим, не выспавшимся, отрешенным, и все это благодаря вчерашней вечеринке, посвященной открытию летнего сезона четырнадцатого года. Одет я как обычно: светлые Levi`s 501, черная футболка, черные Nike.
   Мы снова в ссоре, но сейчас я не думаю о нас. Я думаю о том, как этот эпизод выглядел бы на большом экране. Думаю о том, что ощутил бы зритель, какие бы мысли пронеслись у него в голове. Я представляю себя как режиссера, как создателя этой сцены. Я вижу как камера медленно переезжает с общего плана на наши лица. Звучит грустная композиция, одна из тех, которые обычно запускают в таких сценах, например Jorge Calderon - Keep me in your heart, или может что-то из репертуара Coldplay, я бы тогда советовал их трек "The scientist".
   Затем камера держит нас крупным планом, взгляд Али остановился на чем-то в вдали, я рассматриваю каменную поверхность волнореза. Будет очень эффектно, если она сложит колени вместе, прижмет их к груди, положит сверху руки, опираясь о них подбородком. При этом, ее волосы, развиваясь от легких дуновений ветра, скрывают половину ее лица, а затем должна скользнуть слезинка. Маленькая, одна единственная, но оставляющая за собой видимый след. Сцена без реплик, без движений, лишь крупный план с его необъяснимой силой выделять правильные черты, нужное настроение и верные мысли. Я улыбаюсь.
   - Знаешь на что стали похожи наши отношения? - Повернувшись в мою сторону, говорит Аля.
   - Нет. Скажи мне. - Отсутствующе говорю я.
   - На игру в "догони-ударь-убеги-догони".
   Наступает пауза. Я не свожу глаз с моря, меня это успокаивает, помогает отлучиться от пустого разговора. Вода медленно растекается по волнорезу. Ее взгляд проделывает сквозные отверстия в моей спине, приказывая вернуться обратно к начатой беседе, не вызывающей во мне ни капли живого интереса.
   - И давно ты пришла к такому выводу? - Улыбаясь, спрашиваю я.
   - Сегодня.
   Она говорит, что-то дальше, я бездумно киваю в ответ, думая о новом альбоме Eminem`а, релиз которого состоялся несколько месяцев назад. Безусловно, это достаточно сильная работа. Очередной поклон в сторону мастера. Никаких слов, лишь фонтан эмоций, приглушенных гитарными запилами трека "Berzerk". Вам стоит послушать. "The Marshall Mathers 2" единственное, что играет в моем плейлисте последнее время.
   - Макс. Нам надо об этом поговорить, - произносит она. - Или, по крайней мере, мне с тобой надо об этом поговорить.
   ...вчера я наблюдал сцену ссоры молодой пары прямо на улице. Они дрались, покрывали друг друга благим матом и посылали проходящих мимо людей, проявивших напрасное желание их успокоить. Откуда за последнее время взялось столько злобы? Мир перестал быть счастливым? Или может никогда им и не был, а "счастье" не больше, чем слово, встречающееся на страницах бессмертных романов, использованное как белило для смягчения красок? Бездонная впадина непонимания, порочные круги разврата, расщепляющая ревность. Вот они двигатели нынешних людских отношений.
   И мы настолько привыкли к этому, настолько слились с общей идеей жить в этой гуще ранних браков, ранних разводов, неполноценных семей. Взгляни на свою жену, она знает, знает, что вчера после работы ты не встречал школьного товарища и уж точно не сидел с ним в баре. Она знает о том, что ты трахаешь в дешевых мотелях и в семейной машине Олю, или Лену, или Машу, или еще какую-то тупую девку на лет восемь-десять моложе тебя.
   Взгляни внимательнее на свою жену. Ты давно заметил, что она стала хорошо одеваться, пахнуть дорогими духами, перестала сливать на тебя накопившиеся за день проблемы. Но ты настолько тупой, что думаешь, это весна так положительно на нее влияет. Конечно весна, безусловно, а еще член вашего соседа, с которым ты здороваешься каждое утро, всаживающий ей, пока ты всаживаешь Оле, Лене, Маше или еще какой-то тупой девке на лет восемь-десять моложе тебя.
   Классики лгут. Ромео и Джульетта теперь спят жопами друг к другу на холодной кровати. И всех это устраивает! "Зато он не пьет", "зато он не бьет меня", "он хороший отец моему ребенку", "она умная", "она хорошая хозяйка", "я не смогу растить и воспитывать ребенка один".
   Вдобавок ко всему, вокруг сплошные, мать его, ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ. "Я самостоятельная женщина", "я сама могу себя содержать", "мне нужен мужчина, хорошо зарабатывающий", "я мужик, я плачу по счетам", "я ее одеваю", "я", "я", "я". И жить вместе начинают именно индивидуальности, потому что у них одинаковые вкусы на еду, музыку, одежду. Потому что он хорошо зарабатывает, потому что она была самой красивой девушкой в институте и "наши жизненные планы совпадают". Сплошные физические, осязательные характеристики. Все по фен-шую.
   Знаете, в каком мире мы с вами живем? В мире, где каждый третий мужчина изменяет жене, в мире, где каждому пятому мужчине изменяет жена, в мире, где каждый восьмой мужчина растит чужой сперматозоид, ни хрена не догадываясь об этом. Вот она цивилизация нового века...
   "Так о чем ты там?"
   -...ты был отрешенным и холодным последний месяц. Много молчал, перестал смотреть в мою сторону...ты хочешь узнать почему? Почему все это произошло?
   В руках она держит кольцо, подаренное мною. Белый металл сверкает на солнце. Это то самое кольцо, которое она старалась вручить мне обратно два года назад. Я слежу за рыбаком, расположившемся в десяти метрах от нас. Удочка закреплена, специальным креплением, с боку его походного стула. Одним глазом он читает газету, когда второй наблюдает за поплавком.
   - Ты хочешь знать почему?
   "Почему?". Одно слово, три гласные, три согласные. Что важно, что нет? Стоит ли вообще знать ответ? Что изменится, если ты его озвучишь? Сможет ли он вернуть все обратно, станет ли панацеей от моих нервных срывов, сжигающих ночных стенаний, психических расстройств по утрам? Расставит ли он по местам все составляющие уравнения, с легкостью профессора высшей математики, определяя "X" пройденных чувств. Или же окончательно запутает к чертям все карты, рождая внутри комплексы неполноценности, полное недоверие к окружающей среде, затворничество души и сердца, превращая меня в абстракцию, в несуществующее понятие, в черную дыру на карте людских отношений.
   Иллюзорная сущность важности этого вопроса, вот что мучает нас, вот что заставляет по ночам ворочать взглядом с потолка на стенку, со стенки в подушку, вот что не дает нам покоя, вот что лишает возможности отпустить с легкостью в сердце, отсчитанное время.
   Страх одиночества - просто прикрытие. Мы не боимся потерять, мы боимся понять причину того, почему мы потеряли. Мне говорят, правду стоит искать посередине. Но середина между равным по количеству положительных и равным по количеству отрицательных всегда равна нулю, и что тогда? Воспринимать ноль как начало нового отсчета, как отсутствие истины или как неизбежность пустоты?
   Я перестал верить тебе, в равной степени, как и перестал, считать себя обманутым. Я не задавал вопрос, но ты все так же желала дать на него ответ, и тогда я перестал тебя слышать. Я делал шаг вперед, ты два шага назад и я перестал идти к тебе на встречу. Ты вставала на колени, отсасывая другому, я делал глоток Джека, дорожку и вставлял ей сзади. Мы привели друг друга к общему знаменателю, но после знака равно оказалось, что на ноль делить нельзя. Так для чего мне знать "почему?"?
   Я перестал ожидать чего-либо, найдя в этом спасение от разочарований. Перестал сравнивать себя с тем недомерком, путающимся последние пять лет под ногами наших отношений. Перестал жить надеждой, осознавая, что конец всему уже близок. Тот другой, без дальнейших звонков, SMS и последствий, без встреч и унижений, без меня и без тебя. Так зачем мне знать "почему?"?
   - Ты бы оправдала убийцу, зная "почему" он убил?
   - Наверное, нет.
   - Тогда зачем мне знать почему? У меня пропал интерес к вопросу "почему ты прыгала в кровать к другому?". Факт остается фактом.
   Она всхлипывает, слезы начинают сочиться мелким ручьем из ее глаз, она безуспешно пытается ударить меня, за нанесенное оскорбление. Но я, предвидев это заранее, хватаю ее руки, давая ей время прийти в себя.
   - Успокоилась? - Спрашиваю я, отпуская ее кисти.
   Тишина.
   - Я слишком долго его носила! - Говорит она и выбрасывает кольцо в море. И я вижу, как в последний раз лучи преломляются в его граненом хрустале.
   - Дура. - Вздыхая, говорю я.
   - Оно всегда ассоциировалось у меня с появлением наших проблем.
   - Это просто вещь. Между прочим, мой подарок, ну да Бог с тобой. На его фотографиях оно смотрелось очень даже изящно. - Говорю я, не упуская возможности ужалить ее чувства, поворошить остатки ее совести.
   Она снова заводится, но в этот раз только словесно. Импульсивно машет руками, употребляет нецензурные выражения, плачет.
   ...в криминалистике и психологии есть такое понятие "самостигматизация". Оно обозначает свойство человека, винить себя во всем происходящем. Начало этому свойству положено еще с ранних лет, когда родители, пытаясь заставить ребенка скушать манную кашку, пускают в ход разного рода запугивания или уговоры. "Кушай, не то огорчишь маму", "Не будешь кушать, девушки не будут на тебя смотреть", "в космос не полетишь". Мы впитываем их слова, как губка для мытья посуды впитывает моющее средство, а затем используем это в свою "пользу", пытаясь доказать самим себе, что все таки мир устроен правильным образом и справедливость всегда торжествует. "Это я виноват в том, что она была слабой на передок", "из-за меня в нашей семье постоянные разногласия", "я мало обращал на нее внимания". Мы преуспели в этом. Мы сделали верные выводы, но как окажется после совершенно не те, что надо.
   В какой-то момент наших отношений, мне стало совершенно ясно, почему я не ухожу. Здесь не только страх, здесь безусловное желание сделать себе же больно, навредить своей нервной системе, подтверждая, что это я всему виной, априори возлагая на себя ответственность за любые беды, которые происходили, происходят и будут происходить. Только я. Признавая свою вину, мне казалось, обретается способность получить в дальнейшем полный контроль, стоит лишь разобраться, в чем конкретно была допущена ошибка. И тогда я перестану быть изгоем, перестану быть ни как все, смогу насладиться всеми дарами жизни и быть счастливым. Я активно доказывал это сам себе, я верил, что со мной что-то не то. Не может же она изменять все пять лет наших отношений просто так?
   Может. И сейчас передо мной отчетливо складывается цельная картина. Мне твердили, что я не такой как остальные, что мои взгляды неверны, что моя жизнь приняла не то русло. Возможно и так, но это замечательно, а если это замечательно, значит так должно быть. Я не такой как ты, не такой как он и это лучшее, что есть во мне. Я это я...
   - ...ты даже сейчас меня не слышишь, - вытирая со своего лица слезы, вскрикивает Аля.
   - Прости, я ухожу. - Говорю я, вставая с холодных камней. - Я устал, прощай.
   - Постой. Не уходи. - Совсем тихо произносит она.
   - Зачем, Аля? Скажи мне зачем? Назови хоть одну причину остаться? Ты лжешь, постоянно лжешь, - присев обратно на камень, говорю я. - Сколько раз я слышал от тебя фразу "я обещаю, что больше с ним не увижусь", "прости", "даю слово"? Сколько?
   - А что происходит потом? Ты говоришь мне, что ты дома, говоришь, Skype не работает, фото свои отправляешь... и я верю, - с нотой досады говорю я. - Верю. А что выясняется? Местоположение сделанной фотографии указывает, что ты в доме под номером восемь. Что ты у него дома! - Делая ударение на последнем предложении, говорю Але.
   - Я устал, устал от потока дерьма, льющегося на мою голову. Устал!
   Рыбак, сидевший недалеко от нас, сматывает удочку, прячет в старую потрёпанную сумку газету, снасти и, рассмотрев нас колющим взглядом, словно мы распугали ему всю рыбу уходит восвояси.
   - Картина. Ты думаешь, я совсем дурак или наивный деревенский мальчик? Ты думаешь, я не догадываюсь, где сейчас висит твой портрет? - Выкидывая на стол все карты, говорю я. - Мало того, я уверен там не одна твоя картина. Прости, мне уже смешно от всего этого, и обидно до боли в сердце.
   - Почему ты ищешь причину только в нем? - Спрашивает Аля.
   - Я не ищу причину, дорогая моя. Я констатирую следствие! Это разные вещи. На причину, как таковую, мне плевать. - С наигранной улыбкой на лице, отвечаю я на ее вопрос.
   - Есть следствие. Есть факт.
   - Но...
   - Ну что, но? Если причина была во мне, у тебя было пять лет, пять, чтобы мне ее озвучить. И не озвучить, словно мы играем в кино, а понять что это наша жизнь, настоящая, окруженная эмоциями и чувствами. - Не желая слушать ее отговорки, перебиваю я на полу слове.
   - Если ты его любишь, тогда люби. Но будь добра, останься честной. Скажи мне прямо об этом и я встану, развернусь, сглотну и пойду дальше своей дорогой в полнейшем одиночестве. - Словно скороговорку, проговариваю я свою последнюю реплику. - Но ведь ты продолжаешь молчать, обещания даешь, затем сама же их и нарушаешь, затем снова даешь. К чему все это? Тебе самой от себя не противно?
   - Но этого всего, правда, больше нет. - Говорит, Аля.
   - Может быть, и нет. Но оно было. Было, оставив внутри меня неприятный осадок, изменив мои взгляды и мою веру в тебя.
   - Прости, я правду устал от всего.
   Я встаю, но в ногах чувствуется слабость, словно кандалы все еще на месте и этот разговор, ровным счетом не значит ничего, сомневаюсь, что мне удалось до нее достучаться. Мой взгляд падает на белые Iphone. Мне вспоминается день, когда я расхаживал по квартире из стороны в сторону, пытаясь перебороть в себе чувство недоверия, а он лежал на столе и глумился надо мной. Мне вспоминаются и другие дни. Вспоминаются SMS, которые приходили на этот телефон с неизвестных номеров. Вспоминается, как она в слезах звонила мне, после того как я отнес ей подаренные мне вещи. Мне становится противно, тошно, гадко. Желание что-то разбить, что-то уничтожить, лишить мир какой-то крошечной детали.
   - Не звони мне больше. - С этими словами, я хватаю ее телефон и, словно шалопаи на пляже, которые играют в жабки, пуская камни по морской глади, бросаю его в море.
   Буду до конца откровенным, мне становится приятно, но это чувство выражается не в событии "выброшенного телефона", нет. Приятно мне становится от потока слез, хлынувшего из ее глаз. Я останавливаюсь. Наблюдаю за ней. Пытаюсь понять, плачет ли она из-за телефона, или же осознавая, что я ухожу, но возможно, существуют и другие причины. Плачет она громко и сильно.
   - Беги. - Раздается в моей голове. - Убегай прочь. Ты не выдержишь ее слез, ты вернешься обратно.
   - БЕГИ!!!
   Слезы продолжаются. Больные, высокочастотные, искренние слезы. "Что же, хоть на что-то откровенное ты еще способна" - думаю я, покидая волнорез и чуть быстрее, чем расслабленной походкой шагаю в сторону города, наращивая скорость шага с каждым пройденным метром.
   В голове пусто. Я не хочу ни о чем думать. Мысли предатели, они заставляют анализировать, заставляют взвешивать, заставляют осмыслить совершенные поступки. "Нет, нет, нет. Молчи. Ни о чем не думай. Не смотри назад. Не оборачивайся. Продолжай шагать".
   Я достаю из кармана джинсов зажигалку и помятую пачку Winston`а, предварительно встряхнув ее, проверяя на наличие в ней сигарет. "Последняя". Закурив, я мну пачку и выбрасываю ее в море. Подхваченная течением она уплывает быстро, далеко и уже через полминуты я не вижу ни следов, ни силуэтов. В ушах раздается звук заведенного мотора, я поворачиваю свой взгляд на шум и вижу, как белая, метров пятнадцати яхта отдает концы и, отчаливая от причала, берет своим острым носом пеленг на выход из бухты. Под ногами гравий, перемешанный с дорожной пылью, пачкающей Nike и зарисовывая в своей памяти следы моих подошв. Битые бутылки, выцветшие окурки раскиданы вокруг того, что когда именовали пирсом. Я останавливаюсь и озираюсь вокруг. Мне начинает казаться, что именно в этом моменте заключен весь принцип жизни, ее зеркальное отражение. Гравий, пыль, следы от подошв, поношенные Nike, сигаретные окурки, битое стекло, ржавый пирс и белая яхта, уплывающая без оглядки в бескрайние просторы Черного моря.
   Она прыгает мне на шею.
   - А если я вцеплюсь в тебя, и не буду отпускать, что ты сделаешь? Куда ты уйдешь? - Произносит Аля, еще крепче сжимая мою шею, так что становится трудно дышать и мне приходится ее сбросить.
   Меня заново погружают в поток пройденных действий, сказанных слов, соли на ресницах, а теплое течение добродушия подхватывает мое тело, гоня меня все дальше и дальше от принятого мною решения. "Догони-ударь-убеги-догони".
   И вот мы снова идем рядом. Снова держим друг друга за руки. Новый виток, несменной картинки. Мы не желаем отпускать, не желаем взглянуть друг другу в глаза, не желаем признавать нашего поражения. Мы решаем заново описать горизонтально перевернутую восьмерку атрофированных чувств. Врачи поставили смертельный диагноз, но сердце медленно бьется в надежде на лучшее завтра, которое имеет свойство не наступать.
  
   Вечер. Солнце уже больше часа, как село за горизонт. Я стою на балконе двенадцатого этажа, курю. Звездное небо. Безветренно. Аля спит в кровати. Истощенный организм, острые уколы в животе, безвольные мысли. С мобильного телефона играет трек Eminem - Spend Some Time. Во время секса, я представлял Катю, подругу своей сокурсницы, с которой познакомился на вечеринке в "Мартинике", иначе у меня просто не вставал. Как говорила Ира: "Если ты не можешь отпустить, значит так надо, значит не пришло еще время".
   "Все это просто горизонтально перевернутая восьмерка".
  
   ***
  
   "Knock, knock, knocking on heaven's door..."
  
   Bob Dylan - Knocking on heaven's door
  
   - Нет смысла отрицать - я любил ее, - говорю я, закуривая новую сигарету и рассматривая пальцы на руках, - но все это уже в прошлом.
   - Мне кажется, ты все еще ее любишь. - Говорит Вика, включая на моем телефоне композицию Bob Dylan`а "Knocking on heaven's door". - Как же я люблю эту песню! - Насвистывая мелодию, говорит она.
   - Оу, - протягивая букву "у", восклицаю я. - Я поражен. Редко встретишь сейчас человека, знающего такого музыканта как Bob Dylan.
   - Ой, та ладно тебе, не преувеличивай, - издавая легкий, теплый и милый смех, говорит Вика, махнув рукой в мою сторону. - Все знают Bob Dylan`а.
  
   "Милая Вика, знать бы тебе, что я говорю сейчас это совершенно искренне. За последнее время, да какой там, скорее, за последний год я исчерпал любые варианты встретить хотя бы одну девушку, чьи музыкальные вкусы уходили бы глубже "Мама, я в Дубаях" или чего-то со словами "...если у тебя есть борода...". Я молчу уже о познаниях в области литературы, живописи и киноискусства.
   Милая Вика, мы вернулись во времена, когда все знали от "Эдиты Пьехи до иди ты на хер". Чертов глянец заменил собой все на свете, трансформировав когда-то загадочных девушек в ходячие живые копии кукол Барби, а парней в перекаченных недоносков, знающих о тренажерах Nautilus больше, чем о собственном обезьяньем происхождении.
   - Я не люблю ихних западных. У нас много великих поэтов. Мне вот очень понравилась "Анна Каренина" - Достоевского. - Сказала мне пару дней назад губасто-сисястое чудо за барной стойкой в "Того".
   И как объяснить этому прокаченному монстру, поправляющему свою блузку модного пошива, что, во-первых, такого слова "ихних" в русском языке нет, во-вторых Федор Михайлович Достоевский - писатель, а не поэт, а в-третьих "Анну Каренину" написал Лев Николаевич Толстой? Больше того, могу поставить на кон все что имею, но я гарантирую! Идиотка никогда в руки не брала "Анну Каренину", лучшее, что способно представить мое воображение, ее отсасывающую какому-то мудаку на сеансе американской экранизации, великого русского романа, в украинском дубляже. Как говорила моя учительница по русскому языку и литературе Майя Леонидовна: "Голубушка, Вы сделали четыре ошибки в слове из трех букв".
   И зачем мне что-то вообще ей объяснять, доказывать или наставлять на путь истинный? Шансы быть услышанным этой дурой близки к нулю, удары головой о стену принесут этому миру больше пользы. Бессмысленно тратить на нее свое время. С другой стороны, если сказать ей, что Calvin Klein пишется, через "К", а не "С", как в ее случае, и что в слове Gucci, две буквы "С", а не одна как у нее на сумочке, то в принципе ее легко можно довести до самоубийства.
   Так что да, милая Вика! Я поражен тем, что ты знаешь Bob Dylan`а"
  
   - Ладно, я молчу. - Не выдавая свои мысли, улыбнувшись, говорю я.
   - Ты уже столько всего мне рассказал, что я могу посоветовать написать тебе книгу. Сюжет хороший. Хотя не жди, что Аля ее поймет, скорее всего, она будет в ярости. - Подшучивая надо мной, говорит Вика.
   - Хорошая идея. А назову "Пять с половиной".
   - Почему "Пять с половиной"?
   - Мы познакомились с ней в час тридцать третьего июля две тысячи девятого, а когда я почувствовал, что внутри все обнищало, последние чувства выветрились вместе с табачным дымом через клубную вытяжку, на часах было два часа ночи, четвертого января две тысячи пятнадцатого.
   - У тебя весь мир в цифрах. - Произносит Вика.
   - Так легче все запомнить, - говорю я, дергая ногой в такт играющей мелодии.
   - Скоро рассвет, а суши привезут только через сорок минут, - медленно говорит она, протягивая пустой стакан мне в руки. - Есть время дослушать до конца твою историю.
   - Там почти пусто, - говорю я, выставляя бутылку Jack Daniel`s на свет. - Как и сама история, все осталось на дне бутылки.
   - Как вы расстались?
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
  
   "I will return in every song, in each sunset..."
  
   Skylar Grey - I will return
  
   На часах девять утра. Я курю на балконе, стараясь навечно зарисовать в голове картину морского пейзажа, словно умирающий пытается надышаться в свои последние минуты, не желая впускать в свою жизнь последнего гостя. Внутри все в неровной степени перемешано, размыто, съедено. Ночной секс не вдохновил, скорее, заново неосторожно поселил внутри меня объяснимое желание поставить жирную, черную точку в давным-давно оконченной связи. Все решено, все готово.
   Самолеты Одесса-Киев, Киев-Лондон сейчас заправляют тяжелым топливом где-то недалеко от взлетно-посадочной полосы. Самолеты, которые сегодня, двадцать седьмого августа, унесут меня на одинокий остров Великобритании, оказав мне бесценную услугу. Своими стальными крыльями они поднимут в ярко голубое небо, собранные в сердце потрепанные чувства, размагниченную ленту воспоминаний и перебродившую любовь, помогая мне сжечь выше прожитое в красных лучах нашего последнего солнца, словно крылья моего Икара.
   Я больше не боюсь одиночества. Я открыт для него. Я готов. Готов к новым дорогам, неизведанным маршрутам, приятным встречам, фантазиям и желаниям. Я смотрю, как ты суетишься, пересматриваешь мою сумку, переспрашиваешь меня "не забыл ли я положить пару зимней обуви" и переживаешь, что в Англии на этой недели будет очень холодно. Нет, я не боюсь. Но мне все так же грустно, хотя я не представляю, чем именно вызвана эта грусть.
   Сегодня очень жарко, термометр показывает плюс двадцать восемь в тени. Я смотрю в очередной раз прогноз погоды в Лондоне на своем iPhone. Дождь, сильный ветер, местами туман, температура воздуха от плюс пяти ночью, до плюс десяти днем, холод, пустынное одиночество и запах новой жизни.
   - Монами, может сходим с тобой на море? - Улыбаясь легкой и ни о чем не подозревающей улыбкой, спрашивает Аля.
  
   Жарко. Морская вода лишь слегка шумит. Она не в силах перекричать ни орущих детей, резвящихся в ее добрых объятиях, ни шум мотора катера береговой охраны, оставляющего на ее соленой поверхности пенящуюся кильватерную струю, ни продавцов холодного пива, что есть силы кричащих в ее сторону в безуспешных попытках найти давно разъехавшихся курортников. Дует приятный юго-восточный ветер.
   Аля загорает, забросив на меня ножку. Тоскливо. Я рассматриваю выброшенный кем-то сигаретный окурок, весь ссохшийся на открытом августовском солнце. Размышляю о новом предложении мобильного оператора, о безвыходности нового мира, о солнцезащитном креме, о вреде курения, о песни Genesis - Mama, и о том, что Фил Коллинз превзошел самого себя, о шансах найти лекарство от раковых заболеваний, о болезнях сердца, о процентных ставках и новом налоговом кодексе, о детях, лишившихся родителей и о родителях, лишившихся детей, о том, что девушки в последнее время ведут себя как шлюхи, а шлюхи ведут себя как скромные девушки, о зеленом луче во время заката на Карибских островах, о быстротечности времени, о концерте Eminem`а в Париже, на который мне посчастливилось попасть вместе с Алей, о его новом треке "Guts over fear", о поездке на Филлипинские острова, о буддизме, о кодексе самураев, о метафизике и эзотерике, о людях спасшихся на Титанике, о железных судах и деревянных моряках, о самолетах и стюардессах, о том, что самолеты Lufthansa лучше, чем у KLM и Air France, о Лондоне и о постоянном английском дожде, о том сколько лет Киеву, об Одессе и планах переехать в новую квартиру в доме от Kadorr Group, о конце пути и о бессмысленности моих мыслей, снова о времени и о том, что скоро ехать.
   - Будем идти? - Произношу я, не отрывая пустого взгляда с пожелтевшего сигаретного окурка.
   - Хорошо, Монами.
   На часах двенадцать тридцать. Я сижу на кухне пью ромашковый чай, Аля сидит напротив, рассматривая мою руку в своей руке, мы молчим.
   - Ты вернешься? - Спрашивает она, словно начинает слышать мою безмолвность.
   Я не знаю, что ответить. Мне не хочется говорить, не хочется больше ее обманывать, но план мой рухнет, как башни близнецы в Нью-Йорке, если я его озвучу. Разумеется, я вернусь, вернусь другим, вернусь переполненный чувством пустоты и одиночества, вернусь, когда сядет зимнее солнце, вернусь, когда белая пелена снега превратит этот город в призрачную бездну сожаления, вернусь туда, где больше не будет дома для моего сердца, вернусь в алкогольную безмятежность, вернусь в рассеянное сознание, вернусь в душные, прокуренные залы ночных клубов и легко доступных девок, присылающих на мой телефон фото своих обнаженных прелестей, вернусь в безвыходность отчаяния, вернусь в места, где больше не будет нас, а лишь я и ты. Я вернусь, я вернусь, обещаю, я вернусь.
   - Конечно. - Подавленно, произношу я.
   Такси ждет внизу, я стою с сумками в ожидании лифта, Аля в плотную прижалась ко мне своим телом. Сейчас мне, возможно, кажется, но она дрожит. Она чувствует, осознает, принимает. Ее руки крепко держат меня за поясницу, разглаживая мою черную футболку, головой она уткнулась в мою грудь, мое сердце бьется в совершенно спокойном ритме.
   Покидая в последний раз квартиру, я обнаружил, что ни одна вещь не вызывает больше во мне никаких эмоций, даже отрицательных. Ни кровать, на которой когда-то я страстно любил ее, ни совместные фотографии, сделанные профессиональным фотографом, ни подаренные к новому году игрушки. Вокруг стало так пусто и бессмысленно, что меня это где-то даже напугало. Я не забрал ни одной своей вещи, боясь подхватить по-новому ее вирус.
   Зайдя в кабину лифта, я в последний раз заглядываю в ее глаза. Карие, раскосые, обрамленные густыми, длинными ресницами глаза. Глаза, которые я любил до последнего вздоха, до самой крошечной клеточки, до крупиц своей осязаемости. Ее тяжелый темный взгляд, напоминающий сейчас угольки от потухшего пламени, с когда-то томного теперь превратился в утомленный, обездоленный, лишенный всякой веры, надежды и любви. Он понимает происходящее, он безмолвен, бездыханен, бездушен. Мы стоим и смотрим друг другу в глаза, лишенные дара речи, лишенные словарного запаса, впервые за долгое время понимающие значение острого, как лезвие бритвы, молчания. Двери лифта не закрываются, они затихли, притаились во внутренней части лифтовой шахты, выжидая скупой, финальной реплики, но мы молчим. Руки несвязно дрожат, отдавая импульсом в наших взглядах, но мы молчим. Ритм сердца перерастает в кадры замедленной съемки, но мы молчим. "Прости меня, прощай". Двери закрываются.
   Выйдя на улицу, я в последний раз прощаюсь с подвыпившей консьержкой, оглядываю окна двенадцатого этажа, сажусь в ожидающее меня такси и на всех порах несусь в аэропорт.
  
   Великобритания. Дождливый остров, отрешенный, отделенный от остального мира проливом Ла-Манш, или как его называют сами англичане Dover Strait. Прекрасное место для разбитого сердца, оказавшегося вне зоны доступа. Сердца, лишенного надежды, бесчувственного, монотонно отсчитывающего время до финала не хуже секундной стрелки.
   Прогноз не обманул. В Англии холодно. Воздух влажный, сжатый, но впервые за пять лет я вдыхаю его по-настоящему глубоко, всей грудью, заполняя каждый корешок моих прокуренных легких, жадно ощущая только-только открывающуюся передо мной свободу. Однако я не уверен в правильности и своевременности данного слова к данным обстоятельствам и к данному времени. Мир не изменился, изменился я.
   Приехав в гостиницу, я бросаю чемоданы в гостевой, принимаю горячую ванну, смывая с себя усталость, напряженность, замкнутость. В голове проясняется. Мысли, прошивающие мою голову, словно пули калибра девять миллиметров, непринужденно развеиваются. Тело наполняется горькой легкостью.
   Закурив сигарету, я беру шариковую ручку, мило предоставленную мне гостиницей, белый лист бумаги и, сделав затяжку, пускаюсь в изложение собранных воедино чувств. Синей пастой слова заполняют собой девственную бумагу. От края до края, фраза за словом, предложение за фразой. На одной из строк, я ловлю себя на мысли, что я не контролирую свою руку, в которой зажата синяя ручка. Кто угодно, что угодно, но только не я. То, что нас не убивает, рождает наши прощальные письма. Здесь мое прошлое, заведомо лишенное настоящего и безнадежно глядящее в будущее. Здесь, на белом листе собраны мои признания, мои сожаления, моя исповедь и мое прощание.
   Закончив писать, я перечитываю дважды, написанный текст. Мне становится резко душно. Я беру пачку Winston`а, зажигалку, письмо и выхожу из номера вдохнуть свежего воздуха, перечитать в очередной раз кричащие слова и отравить свою кровь никотином.
  
  
  
  
  
   ***
   Из заметок в дневнике
  
   20 сентября 2014
  
   Мы поссорились на твой день рождения, а что я? Я, желая расстаться с тобой, умоляю тебя о прощении? Бред. Я не могу отпустить тебя. Сердце требует, душа тускнеет, сознание слепо. Мой мир - глухая, бездушная пропасть.
  
   1 октября 2014
  
   Мы говорили по телефону. Я слышал твой голос и трепетал от наслаждения. Может, все не так уж плохо?
  
   10 октября 2014
  
   Гореть тебя в аду, тупая сука! Отпусти меня! Я больше не люблю тебя!
  
   15 октября 2014
  
   Согласно конвенции SOLAS, при температуре морской воды в 20 градусов, организм человека, оказавшись в воде, способен выжить в течение 36 часов. На носовой части судна всегда ни души...
  
   19 октября 2014
  
   Джек.
  
   20 октября 2014
  
   Забавно. Прошло уже два месяца, а я безнадежно больной и уставший от твоих оков, все еще не сделал этот шаг. День за днем я перечитываю это письмо. Я знаю наизусть каждую букву, каждую запятую, каждую точку. Но я все так же не могу найти в себе силы сказать тебе "Прощай".
  
   26 октября 2014
  
   Ты вернулась с поездки, а написать хотя бы крошечное письмо не в силах?
  
   27 октября 2014
  
   Черт бы тебя подрал! Мы не смогли даже нормально расстаться! Все! Я свободен!!!
  
   ***
  
   - Два месяца? - Удивленно спрашивает Вика, не успевая взять в руки китайские палочки.
   - Да. Два месяца. Но я так и не отправил ей написанное письмо. - Говорю я, обмакивая ролл Филадельфия в смеси васаби и соевого соуса.
   - А что ты написал?
   - Написал, что теперь она свободна. Написал "Не утруждай себя встречами и фальшивыми ожиданиями. Прощай"
   - А письмо?
   - Выбросил. - Произношу я.
  
  
   ***
  
   "...It`s over now, it`s too late to save our love. Just promise me, you`ll think of me every time you looked up in the sky and see a star..."
  
   Eminem - Space Bound
  
   - Ты как? - тихим голосом спрашивает меня Вика, словно услышала мои поникшие мысли.
   - Да нормально. Уже давно перестал себя терзать. - Где-то неумышленно обманывая ее, отвечаю я, доставая из пачки последнюю сигарету, и подкуриваю. - Надо будет по дороге в магазин заехать. Купить сигарет перед сном. - Произношу я, выбрасывая смятую пачку.
   - Будем ехать? - Спрашивает она, проверяя время на своем телефоне, и кладя его в черную сумочку. - Уже пять утра.
   - Давай.
   Я достаю из кармана мобильный телефон, набираю номер службы такси. На другом конце линии отвечает сонный женский голос, изо всех сил создавая последние усилия быть ласковым и приветливым. Я называю адрес, получаю подтверждение заказа и сбрасываю вызов.
   - Машина подъедет через пять минут. Пошли. - Произношу я, укладывая в свою сумку портативный динамик, мобильный телефон и зажигалку.
   - Идем. - Говорит Вика.
   Мы стоим около шестнадцатиэтажного дома в ожидании такси. Вокруг пусто, спокойно, тихо, лишь изредка доносится скребущие по асфальту звуки веника в руках местной дворнички. Солнце еще не взошло из-за горизонта, но окружающий мир освещен уже достаточно хорошо. Я то и дело смотрю на Вику, на игровую площадку, на качели советских времен, на злополучную скамейку, которая послужила началом к финалу без хэппи-энда. Утренняя прохлада заставляет меня время от времени вздрагивать, издавая звук схожий на протяжную букву "ф". Я прячу руки в карманы и закрываю глаза, представляя теплую кровать и кондиционированный прохладный воздух в своей квартире.
   - Не спи. - Произносит Вика, дергая меня за руку.
   Я открываю глаза и вижу перед собой подъехавшую Honda Civic с маячком такси. "Странно, что я его не услышал". - Думаю я, открывая переднюю дверцу перед Викой. Она улыбается, кивает головой в знак благодарности и садится в машину. Я закрываю за ней дверцу, открываю заднюю и плюхаюсь ватным телом на, обшитое черного цвета кожей, сиденье.
   Автомобиль снимается с ручника и медленно выезжает со двора. Я смотрю в окно и думаю о том, что отлично провел этот вечер. Думаю о сюжете для книги, улыбаюсь, представляя себя в роли современного писателя.
   Проехав чуть больше километра, мы подъезжаем к дому, где живет Вика.
   - Какие планы на вечер? - Спрашивает она уставшим голосом.
   - Как обычно. Берем настроение и импровизируем. - Говорю я. - На связи!
   - Хорошо. Спокойной ночи, тебе. Завтра это новый день! - Произносит Вика, и медленно выходит из машины.
   - Доброе утро. - Подшучивая, говорю я, указывая на то обстоятельство, что уже действительно утро.
   Я называю свой адрес и прошу водителя сделать остановку напротив одного из круглосуточных магазинов. Он кивает в ответ, не сказав ни слова, кладет руку на рычаг скоростей, выжимает сцепление, переводит на первую и жмет педаль газа.
  
  
   ***
  
   "I only call you when it`s half past five, The only time that I`ll be by your side..."
  
   The Weekend ft. Eminem - The Hills
  
   На часах пять часов тридцать минут. Я стою в магазине, ожидая пока, говорящая по телефону, продавщица найдет в картонной коробке, лежащей под прилавком, пачку синего Winston`а.
   - Зайди к Але, - говорит она, вставая из-за прилавка, и протягивает мне пачку сигарет.
   - Что простите? - Ошарашенно говорю я ей.
   - Это я не вам. - Улыбнувшись, говорит мне продавщица, откладывая телефон. - С Вас двадцать гривен.
   Я плачу за сигареты, кидаю заново недоумевающий, вопросительный взгляд в ее сторону, словно мне хочется, чтобы она сказала это еще раз. Удивительно на меня подействовало ее предложение. Но она молчит и смотрит на меня как на идиота.
   - Что-то еще? - говорит она.
   - Нет, спасибо. - Отвечаю я, разворачиваюсь и ухожу.
   Выйдя из магазина, я сажусь обратно в машину и тут, словно резко подействовавший в теле алкоголь, меня посещает непривычное и неизвестное мне до этой секунды чувство. Чувство новизны, чувство правильно отстроенной яркости, чувство полноты. В эфире "Просто-Радио" играет трек Eminem`а "Stan". И я слышал его миллион раз, слышал в разных состояниях, в различных эмоциональных настроениях. Но сейчас он играет совершенно по-новому, иначе, ярче. Инструменты стали более живые, вокал обрел большую глубину, ударные стали объемнее. Это не ремейк. Я отчетливо осознаю, что мелодия стара, как бабушкины истории, но никак не могу отделаться от этой сверлящей в мозгу мысли.
   "My tea's gone cold,
   I'm wondering why I got out of bed at all
   The morning rain clouds up my window and
   I can't see at all
   And even if I could it'd all be grey,
   but your picture on my wall
   It reminds me that it's not so bad
   It's not so bad."
  
   Машина трогается. Я рассматриваю в окне скользящие в моем взгляде улицы, дорожное полотно, рекламные щиты, закрытые кафе, рестораны. Ленивых дворников, спящих собак, спящих пьяных на лавочках. Движение не прекращается, а я в пол шепота напеваю знакомые строчки припева.
   - My tea's gone cold, I'm wondering why...- пою я в унисон с голосом Dido.
   "Just do it". Приходит на мой электронный адрес письмо, с рекламой новой коллекции Nike. Я улыбаюсь, рассматриваю опять заголовок письма, и, хлопнув водителя по плечу, говорю:
   - Разворачиваемся!
   Он недоумевающе смотрит на меня, теряя полный контроль над ситуацией на дороге, так что автомобиль немного заносит, но к счастью траффик в это время дня полностью отсутствует и встречная полоса пуста.
   - Куда? - Озадаченно спрашивает он меня.
   - К месту, где все началось. - Говорю я, продолжая смотреть на электронное письмо, но приняв тот факт, что таксисту неизвестно где все началось, добавляю, - Обратно к шестнадцатиэтажному дому.
   С фразой "понапивались", он смотрит в зеркало бокового вида, перекладывает руль влево и автомобиль, пересекая две сплошные, движется обратно в продиктованном мною направлении.
   - Забыли что-то? - Спрашивает меня водитель, остановив машину около Алиного подъезда.
   - Свое прошлое. - Не вдумываясь в произнесенные слова, отвечаю я и протягиваю деньги.
   - Ну, удачи. - Посмеиваясь над сказанным мною, говорит таксист, пытаясь протянуть мне сдачу.
   - Спасибо. - Говорю я, делая рукой жест "оставьте сдачу себе" и выхожу из автомобиля.
   Такси уезжает, по телу пробегает шипящая дрожь. Я рассматриваю уже открытые пьяной консьержкой двери, поднимаюсь по лестнице и, расчесывая левой рукой правый висок, действие чтобы скрыть свое лицо, прохожу мимо нее. Зайдя в лифт, мои пальцы сами автоматически нажимают кнопку с цифрой двенадцать. Двери закрываются.
   Все выглядит так, как если бы я покинул подъезд не год назад, а примерно час или два, разве что серые стены, стали более грязными за время отсутствия. Я обвожу взглядом все вокруг. Нет, ничего не изменилось. Записанный кем-то номер мобильного, нарисованные еще маленькой Алей синяя туча, желтое солнце и галочки, напоминающие чаек, даже выцарапанные на стене связкой ключей буквы "А" и "М" на том же месте. Признаюсь, внутри меня стало легко и свободно. Я закуриваю, раздумывая над нелепостью ситуации, если кто-то сейчас выйдет и встретит стоящего здесь меня, кстати, выпившего. Я представляю ошарашенные глаза Али, смеюсь.
   Несколько раз, осмотрев все изнутри, я выхожу на общий балкон. Окна ее кухни, смотрят прямо на него, и мне опять становится неприятным ощущение, что меня могут увидеть. Решаю подняться на один этаж выше.
   Не скажу, чтобы кухня претерпела каких-либо значительных перемен. Тот же дубовый стол, на котором мы несколько раз занимались сексом, холодильник, на котором остались мои магниты, но с этого ракурса мне их не видно, все те же бежево-запачканные обои. Нет, ничего не изменилось вокруг. Материальный мир пережил целый год и не сдвинулся с места. Хотя возможно мне плохо видно. Но кому сейчас это важно?
   Докурив сигарету, я тушу окурок о бетонный пол, растаптывая его своими Nike. Достаю из своей сумки портмоне и, царапая пальцы о кредитные карточки, вынимаю спрятанный между ними лист бумаги. Вот, что ощутило на себе прожитый год. Ссохшийся под влиянием часов, дней и месяцев, местами выцветший, не раз залитый Джеком, во время очередного депрессивного запоя, испачканный чашкой кофе на следующее утро, прожженный сигаретой и замазанный пеплом. Синяя паста просочилась на обратную сторону, и теперь видно каждую букву. Он как я, как часть моего прожитого, как долгий путь осознания, как послание в будущее с датой "до востребования".
   Я кручу его в руках, не решаясь открыть, переводя взгляд с него на кухонное окно и обратно с кухонного окна на него. Нет мне не страшно, скорее это похоже на чувство новогодних подарков. Я уже лазил в комнату к родителям и смотрел там на антресоли. Я знаю, в этой большой коробочке с красной лентой та самая машинка на пульте управления, которую я просил еще летом. Я даже ухитряюсь почувствовать запах пластмассы. Но ведь нельзя лишить этот миг того блаженного чувства, когда трусишь эту новогоднюю коробочку, когда срезаешь первую ленточку и рвешь в клочья обёрточную бумагу, нет, это особые моменты, моменты стоящие целой жизни. Раскрыв лист, я пробегаю, в очередной раз в своей жизни, глазами по тексту. Я помню его почти наизусть, но сегодня, впервые в жизни, я читаю его с совершенно новым чувством у себя в груди.
  
   "Малышь, милый, любимый, мой Малышь. Закрой свои глаза, представь на минуту, что судьба дарит тебе возможность все изменить. Пустить время вспять, назад в июль две тысячи девятого, в тот момент, когда небритый, разнузданный мальчик надевает на тебя серенькую шляпку. Представила? А теперь скажи мне, скажи мне честно, не задумываясь. Улыбнулась бы ты ему снова? Взглянула бы ты на него, тем томным, наполненным желанием, пьянящим взглядом, сквозь свои большие карие глаза? Или же вернула бы обратно шляпу и ушла?
   И не стало бы нас, не существовало бы страстных, безумных ночей, криков ненависти и душных объятий, дней Святого Валентина и выброшенных телефонов, волнительных моментов ожидания и покалываний в области сердца, желто-красного огонька в душе и холодной, разлагающей ревности, не рождались бы строки грусти и счастья.
   Возможно в один осенний день, мы бы встретились снова на улице, заглянули друг другу в глаза, задержались на мгновение, вдохнув неиспытанное чувство прожитой жизни, чужой, не нашей, но настолько близкой и знакомой. Жизни, напоминающей ощущение дежавю, как отрывок из ночного, разноцветного сна в сером будни реальности. Такого теплого, пленительного сна, когда не хочешь просыпаться, когда "еще пять минуток" способны заменить целую вечность, короткую, бесконечную вечность, под шелковым одеялом.
   И впервые расставание не терзают душу, впервые расстояния не оставляют камень на сердце, впервые нет страха потерять, впервые понятие ревности просто смешно, ведь нельзя же ревновать просто прохожего, впервые мы не боимся заглянуть в глаза. Но это только сон. Сон, не ставший жизнью, сон никогда не снившийся.
   Не знаю как ты, любимая, но я бы не смог. Я бы отказался, плюнул в лицо судьбе и приказал ей убраться из моего дома. Я готов отмотать эту ленту в начало, готов пройти каждый сантиметр прошлого заново, готов быть истерзанным собаками, готов чувствовать вкус тошноты, готов жить в темном мире пустоты, готов узнавать заново о твоих изменах, готов снова и снова погружаться в бессознательные состояния. Ты спросишь меня, зачем? Чтобы не забыть, любимая. Чтобы никогда не забыть эти короткие пять лет, проведенные рядом с тобой. Ведь как понять, что ты жив, как понять саму жизнь, если ты не смог понять, что такое любить? Отказаться от тебя в прошлом - отказаться от жизни в настоящем.
   Я люблю тебя, правда, люблю. Ты наполнила жизнь смыслом, ты наполнила смысл жизнью. Ты подняла меня за границы атмосферы, ты опустила меня ниже уровня Мариинской впадины. Никто не причинял мне столько невыносимой боли, никто не переполнял меня таким живым счастьем. Я никто без тебя, я лишен рассудка с тобой. Ты была безупречной женщиной, ты была грязной шлюхой. Не злись на слова, любимая, не злись на предрассудки современного общества. Мир не изменить, я пытался.
   Мне сломали позвоночник, но я продолжаю идти. И я буду идти вперед, и я буду вспоминать. Буду вспоминать и улыбаться. Такой искренней, легкой, детской, открытой улыбкой, а людской поток будет продолжать плыть мне на встречу и слышать мои мысли, горящие в зеленых глазах. И ты не забывай, любимая. Ведь что остается в конце нашей жизни как не воспоминания?
   Приходи ко мне, не бойся! Приходи, я расскажу тебе, как прошел мой долгий день в твое отсутствие, я угощу тебя вином. Тем самым, красным, сухим, калифорнийским вином. Вином, с ароматом ядовитого воздуха города Ангелов, который я ощущаю, когда слушаю Californication.
   Мы сядем друг напротив друга, наши взгляды пересекутся, и мы засмеемся. Или нет. Не приходи! Нет ничего печальнее, смотреть в глаза, не состоявшегося прошлого. Люби. Люби на расстоянии, люби без памяти, люби без чувств. Люби не меня.
   Ты никогда не узнаешь, как трудно мне дается писать что-либо, насколько тяжело для меня подбирать необходимые слова, складывать их в словосочетания и предложения. Но этот синий след на белом листе, возникающий под давлением шариковой ручки, которой я пишу эти строки, рассматривая холодные капли дождя, медленно стекающие тонкими струйками по стеклу - самая трудная, самая невозможная глава в моем повествовании.
   Здесь никто не виноват, и одновременно виноваты мы оба. До мельчайших деталей, предвидя именно этот конец в начале, мы продолжали испытывать судьбу, продолжали играть в имитацию, продолжали уверять друг друга в безгрешности чувств, в крепких узах никогда не существовавшего союза, в безоговорочно взятом в аренду счастье. Оправдания скатывались с вершин роковых ошибок, уподобившись снежной лавине, но мы, ослепленные солнцем, мы, живущие с зашторенными глазами дурманящего чувства, не замечали предупреждений об опасности. Обман за обманом, измена за изменой, ссора за ссорой - это была игра в Blackjack наоборот, когда перебор спасает от поражения.
   Но что же все-таки произошло? Ты запуталась, я запутался, мы перепутались в путанице спутанных определений. Мы видели любовь, там, где была ненависть, видели ненависть, там, где была любовь. А сердце, как эгоистичная сука, не слушалось наших приказов, приводя в неисправность центры движения в голове, взрываясь при желании роковой аритмией. Но мы продолжали гореть надеждой, истязать себя верой, оскорблять друг друга любовью, представляя день, когда все будет лучше, чем сегодня. И мы привели себя в положение, когда лучшим днем в наших отношениях явилось Завтра, которое так никогда и не наступило.
   Чувства не исчезают, рукописи не горят, короли не умирают. Глупо это отрицать. Ты была права, любимая. Права в каждом слове, но я тебе не слышал. Я был слеп, но теперь я вижу. Вижу всю написанную передо мной картину целиком, от зарисовок первой встречи, до последних мазков расставания. Reality sucks.
   Мы не безупречны, мы умеем бояться, умеем переживать, умеем страдать. Ты знаешь каждый мой ночной кошмар, знаешь каждый мой страх, знаешь обо мне больше, чем кто-либо из живущих. И я знаю. Знаю, о чем ты думаешь в заснеженный декабрьский вечер, чего боишься когда остаешься одна, а стрелки часов показывают только пять с половиной после полудня, что ты видишь, когда сладко спишь рядом со мной, прижимаясь спиной к моей груди.
   Моя любимая, моя грусть, мой мир, моя неизбежность, мой Атлантический океан, а ты знаешь, как я люблю Атлантику, мое начало, в которое верится с трудом, мой конец, слишком печальный, чтобы стать реальностью. Я хочу выпить! Бутылка Jack Daniel`s за безвозвратное, еще одна бутылка Jack Daniel`s за острую боль в области груди, еще одна бутылка Jack Daniel`s за пустоту в моей квартире. Кома. Неизвестность. Мрак.
   Тебе останется все, мне останется "ничего", но это "ничего" большее, о чем я мог когда-либо мечтать. И как бы я ненавидел тебя, как бы я не орал беззвучным, хриплым криком ярости, я все так же люблю тебя. Тебя, мое прошлое! Прошлое, но никак не настоящее.
   Любимая моя, прости меня! Прости, потому что мне не за что тебя прощать. Я не могу держать не тебя зла, не могу. Я пытался, любимая, правда, пытался, но я не смог. Да и за что мне держать на тебя злость, либо обиду? Измены? Смешно! Ведь я тоже изменял тебе. Ложь? Глупости, ведь и я лгал тебе. Скандалы? Но ведь и я устраивал сцены. Прости меня за слабость, прости, что не смог уйти, когда следовало уйти. Прости, что я не смог сказать "Прощай", когда должен был. Просто прости. Ведь именно это делает нас людьми. Людьми, которые способны признаться, вместо того, чтобы говорить. Людьми, которые способны прощать, вместо того, чтобы держать обиду. Людьми, которые способны на искренность, вместо того, чтобы лгать. Прости, любимая.
   Я часто буду думать о тебе, буду думать о том, что возможность почувствовать внутренней стороной ладони теплые, шелковые касания твоей хрупкой ладошки, безвозвратно исчезла здесь, в Англии, в холодном потоке дождевой воды, в порывах северо-западного ветра.
   Вероятней всего, в моих наушниках начнут играть грустные, минорные мелодии, вероятней всего это будут одни из последних треков Eminem`а. Забавно, ведь в начале и в середине своей карьеры он никогда не писал о неразделенной любви. А теперь? А теперь есть "Love the way you lie", есть "Space bound", есть "Die Alone", есть "Stronger then I was". Меня это будет страшно напрягать, словно непрекращающийся зуд, но я не сменю пластинку, пускай играет дальше, пускай будет грустно. Нет, любимая, мне не грустно сейчас, я хочу, чтобы было грустно после! Отрицательные характеристики моего поведения, моего существования, моей личности исчезнут вместе с тобой, как в прочем и положительные. И я боюсь, что забуду, забуду, что значит чувствовать! Так пускай играет грусть, играет струнами моей души, под ритм моего сердца, напоминая о тебе, одной из восьми нот в холодное январское похмелье.
   Я буду видеть сновидения. Яркие, живые, настолько настоящие, что трудно будет отличить, где реальность, а где сон, трудно будет поверить, что все прошло, трудно будет принять жизнь в беспощадном облике ее полнейшего отсутствия. Дождь не прекратится, его сменят белые, кристально чистые, не идентичные хлопья снега. Станет смертельно холодно, а мне будут сниться Карибские острова, будешь сниться ты, грациозно танцующая в лучах огненно красного заката, будет сниться голубая вода и белый песок. Я буду сидеть на берегу моря, пить Corona, курить Winston, буду знать, что вокруг ни души. Только ты. Только я и закат. Ты сядешь рядом, положишь свою худенькую ручку мне на колено, взглянешь в мои счастливые глаза и нежно прошепчешь на ушко, касаясь языком мочки: "Любимый, я с тобой. Милый, я с тобой до конца. Ты не умрешь в одиночестве".
   А затем меня разбудит моя собака. Она будет скулить так грустно, грустно. Животные ведь чувствуют, когда мы нуждаемся в малой анестезии жалости. Мой лохматый друг станет сопеть и тыкать в меня своим мокрым носом, пока мне не станет смешно и я не прогоню ее с кровати, а она от радости начнет бешено гоняться за хвостом, ускоряя темп, замечая, как я смеюсь еще сильнее. И ты смейся. Смейся, мой ангел, смейся.
   Любимая, это конец. Мы не сделали ровным счетом ничего, в тоже время, сделав все, чтобы его избежать, но последняя песчинка в хрустальном сосуде бесшумно упала на горку просыпанного времени. Не забывай нас, но не вспоминай обо мне. Люби меня, но не дыши со мной. Будь моим прошлым, засыпая в объятиях своего настоящего.
   Я люблю тебя! Прощай, любимая!
  
   Макс"
  
   Дочитав до конца, я вынимаю из кармана пачку Winston`а, закуриваю, впиваясь взглядом в солнце нового дня. Красное, яркое, чистое, все то же, но другое. Оно ласково щекочет своими лучами мне лицо - приятно, нежно, заботливо. Я улыбаюсь, делая головой кошачьи движения. Недуг прошел. Я выбрасываю потухшую сигарету, достаю из сумки свою ручку и вписываю в письмо недостающее слово.
  
   "P.S. Отпускаю..."
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
  
   "It`s time to do, what must be done, be a king when Kingdome comes...Yeah, you can tell everybody, go ahead and tell everybody I`m the man, I`m the man, I`m the man"
  
   Aloe Blacc - The Man
  
   "Что делает нас людьми? Что отличает нас, рассекающих земной шар на своих двух от остальных представителей животного мира? Способность к общению, способность к обману, способность создавать города, способность строить стальные птицы и "непотопляемы" пароходы? Способность открывать новые галактики, способность к внедрению новых технологий, способность находить лекарства от смертельных заболеваний? Возможно. Но все это лежит на поверхности, сверкая и отсвечиваясь в лучах театральных прожекторов. Все это игра на публику, но никак не смысл самой постановки.
   Истина кроется между строк, на глубине испытанных чувств, в течениях прожитых воспоминаний, в сердце, сумевшем полюбить. Полюбить пылко, страстно, каждым капилляром, каждым ударом. В сердце, сумевшем принять. Принять счастье, принять боль и разочарование, принять сладость греха и горечь обмана, принять невозможное и принять несуществующее. В сердце, сумевшем простить. Простить каждый удар в спину, каждый удар по лицу, каждый удар по чувствам. В сердце, не желающем разочаровываться в последствиях, не сдающимся, там, где здравый смысл говорит "Беги". В сердце, верящем в понятие истинной любви. В сердце, не желающем признавать беспощадное давление социума.
   Но трудно оставаться собой, трудно оставаться человеком, в мире, окруженном материальным, в мире, где "благоприятный для рождения возраст" важнее, чем "благоприятный климат в домашних условиях". Трудно не оступиться, когда мистер Джек заменяет собой Иисуса, трудно простить человека, когда тебя учат быть черствым, трудно понять, когда не можешь слышать.
   Поколение с нехваткой аккумулятора на iPhone, и с пустотой в сердце. Поколение порно-материалов, и селфи в Instagram. Поколение дешевой клубной музыки и бульварной литературы. Поколение трех ноль. Ноль принципов, ноль самоуважения, ноль достоинства. Заблудившиеся в поиске своего "я", но знающие дороги, связывающие города и страны, через систему Google maps. Научившиеся летать, не умея еще толком ползать.
   Душевные разговоры заменили без эмоциональные пощёлкивания клавиатурой на без кнопочном телефоне в VK, Facebook или Viber. "Эмодзи" встали на смену живым эмоциям. "Лолиту" сменили "Пятьдесят оттенков серого". Настоящие друзья - люди с аватарки. Женщины стыдятся своей верности, но с чувством переполненной гордости распространяются о своих похождениях. Люди, запутавшиеся в проводах зарядных устройств и USB-кабелях.
   Нас родили свободными, но запретили доверять незнакомцам, и у нас возникли предубеждения. Нас научили английском алфавиту, а свой, родной мы так и не можем запомнить. Нам сказали "ничего не выйдет" и мы поверили в безвыходность. Крошка-сын услышал от отца, что все на свете плохо и закрылся в своем замкнутом мире. Мы изучили психологию, преследуя желание искусней научиться лгать. Мы построили яркие небоскребы и заслонили настоящий свет. Мы любим за деньги, и отдаемся бесплатно. Мы решили купить счастье за деньги, заменив истинные людские ценности.
   Осознание всего ужаса без любви, уничтожает. Любовь без принятия не возможна. Принятие без прощения не способно к существованию. Замкнутый, порочный круг, все равно ведущий к беспросветному одиночеству в компании мистера Джека.
   Мне двадцать шесть лет. Я комар, которого прихлопнули на шее, после того как мило пригласили вкусить глоток чистой крови. Я пустынный жук, которого растоптали башмаком, пока я доверчиво нежился на солнышке. Не надо меня слушать, не надо воспринимать меня всерьез. Это признание вобрало в себя всю бессмысленность больного воображения и невероятной фантазии, не знача ровным счетом ничего.
  
   Сделав запись в "Заметках" своего телефона, я выхожу из ее подъезда. На часах без пятнадцати семь. Солнце успело подняться выше крыш окружающих меня домов, раскаляя воздух до обещанной сегодня температуры в тридцать градусов. Осмотревшись вокруг, я направляюсь неровным, уставшим шагом в сторону моря. Новый день принес новую жизнь, новый смысл, смысл пяти с половиной лет пройденного пути.
   Я чувствую, как последние клетки страха пакуют свои вещи и медленно покидают мой организм. Их миссия выполнена, их послание доставлено, его смысл истолкован правильно. И мне тепло, легко, и щекотно. Не знаю от чего мне щекотно, и не знаю действительно ли мне щекотно. Но я улыбаюсь той же улыбкой, когда мне щекотно. Хочется брыкаться, дурачиться и смеяться. Этот конец впервые получил характеристику. Он стал счастливым.
   Спускаясь к морю, мне кажется, что в нагретом воздухе раздаются звуки фанфар. Таких фанфар, как в треке у Aloe Blacc. Сегодня весь мир принял мою сторону, сегодня я уверен с точностью до тысячных, что выбрал верный путь, верные принципы и верные взгляды. Перед глазами встают и испаряются навсегда картины вчерашнего вечера. Я вижу скамейку, на которой она сидит вместе с ним, я вижу, как на этой скамейке звонит ее телефон, вижу, как из него испаряются мои SMS, вижу, как Ваха сидит напротив и утвердительно кивает в мою сторону, вижу Вику, смеющуюся своей обворожительной улыбкой, сидя рядом с Вахой, слышу, как звучит с ее телефона трек Adam Levine - Lost Stars, вижу бутылку Jack Daniel`s, вижу человека в черном повернутого ко всем спиной, вижу Иру, которая стоит рядом со скамейкой и ласково улыбается в моих глазах, вижу колыхающееся на ветре письмо, вижу лежащую на скамейке серую шляпу. И мне не больно, нет, совсем не больно, ни капли. Я чувствую прилив теплой морской волны, расслабляющей меня, словно волшебные касания моей матери, подаренные мне еще в те дни, когда я был ребенком, и мне было грустно, страшно и одиноко. Я разрываю письмо и, подбрасывая к верху клочки бумаги, наблюдаю, как ветер уносит их в сторону Черного моря.
   - Молодой человек, как Вам не стыдно? - Возмущенно кричит в мою сторону пожилая женщина.
   - Простите. - Смеясь и сияя, отвечаю я.
  
   "And if you were to ask me, after all that we`ve been through: Still believe in magic? Yes, I do! Of course I do! "
  
   Coldplay - Magic
  
  
   #КОНЕЦ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   #P.S.
  
   "Yesterday I saw a lion kissed a deer... Turn the page, maybe we'll find a brand new ending..."
   Adam Levine - Lost Stars
   "Что я здесь делаю?"
   Девять вечера, вторая суббота сентября, "Метрополис". В ушах играет Wiz Khalifa совместно с Charlie Puth и их треком "See you again".
   "Достаточно драматично для обычной встречи". - Думаю я, крутя в руках мобильный.
   На мне как обычно светлые 501ые, черная футболка, неизменные Nike. Закуриваю, рассматривая зажатую между средним и указательным пальцем дымящуюся сигарету.
   "Пора бросать травить свой организм". - Думаю я, делая несколько слабых затяжек.
   "Я на месте". - Высвечивается на экране телефона.
   Я смотрю по сторонам и ближе к входу в клуб вижу женский силуэт, отдаленно напоминающий мне человека, которого я не видел уже больше года, но которого по воле случая знал одну пятую своей жизни. Направляюсь к ней на встречу. Внутри все тихо, спокойно, полный штиль с зеркальной душой, хотя по дороге меня трусило, словно это то самое первое свидание только в этот раз без шансов на дальнейшее будущее.
  
   - Привет...
   - Здравствуй. - Сухо отвечаю я, всматриваясь в ее взгляд.
  
   Это приходит как-то незаметно, едва ощутимо, но все равно понимаешь всю естественную природу этого процесса. В ту секунду, когда знакомое до ужаса ощущение пустоты сменяется осознанием. Осознанием того, что эта пустота ненастоящая, искусственная, сотворенная мною и что в тюрьме никогда не было стен, а двери всегда оставались открыты. И я здесь один. И только я играю роль сухощавого, затырканного заключенного и садиста тюремщика. И мне становится смешно, и улыбка расплывается на лице. Я словно раскрыл самый большой секрет Дэвида Копперфильда, я смог выбраться из своей саррацении, и ее сладкие соки мне больше не страшны. Она улыбается в ответ, хотя мне кажется, ее посетила другая мысль, и мне становится еще смешнее, хотя кому уже это важно?
  
   - Наступила осень и с первого дня стало как-то грустно и одиноко...
   Она говорит что-то дальше, но передо мной стакан Джека, а в мыслях совсем неожиданное для меня имя...
   "Вика предлагала посидеть в "Перцах", а после идти в "Метрополис". Неплохая идея, учитывая, что вчера все было по тому же сценарию. Ладно, у нас все лето прошло по этому сценарию. Хотя были дни, когда мы катались на велосипедах и пили в парке красное вино. Кстати о велосипедах. Это было очень смешно увидеть его на том оранжевом велосипеде, согнутого пополам из-за несоответствий по росту"
  
   - Что у тебя нового?
   - Parler franГais...
   - Поздравляю!
  
   Прошлое - состоявшееся несуществующие. Я рассматриваю красный фонарь, освещающий ее лицо. Маленькие, едва заметные капли дождя падают на него, медленно стекая вниз, и соединяясь друг с другом у основания. Большую часть этой встречи мы сидим в тишине, периодически обрывая ее дыхание бессмысленными, пустыми и нисколько не интересующими нас вопросами.
   Проведя ее до двери подъезда, я прощаюсь стандартными фразами. Одними из тех, которые предназначаются для людей из прошлого, людей, чьи имена забыты, людей, оставивших лишь след в моей жизни. "Прощай", - думаю я, разворачиваюсь, и, шаркая ногами, ухожу своей дорогой, размышляя о том, что наступила осень и о том, как быстро пролетело очередное беззаботное лето.
   Лето. Лето было незабываемо. Конечно, я не помню половину того, что было в "Того", ничего из того, что было в "Мартинике" и что там произошло в "Метрополисе". Но в общих чертах, лето было незабываемо.
   Этот город в скором времени окажется далеко, достаточно далеко, чтобы в моем сердце было грустно, а печаль маленькими глотками опустошала бутылку Jack Daniel`s. Если я точный в своих расчетах, то этот город окажется на расстоянии девяти тысяч пятьсот сорока шести миль. Не так уж и мало.
   Но как бы далеко не оказался этот город, для меня он все равно существует на моем Рабочем столе, на расстоянии одного клика на тачпаде, в папке под именем "Мое", в папке, где все и правда мое... Каждая долька необратимого назад времени.
   Смеющиеся лица, бутылки со спиртным, приколы, непонятные для общества "любителей Аллы Пугачевой".
   Завтра жизнь будет другая, завтра мы станем старее, завтра пути могут стать параллельно разделенными. Но завтра эта папка так и продолжит жить в пространстве моего жесткого диска, напоминая о себе ее карими глазами, ее дебильной улыбкой, ее раскатистым смехом.
   Мир изменился. Когда это произошло? Я не имею ни малейшего представления. Когда это закончится? По всей видимости, знает один только Бог. Хотя, я даю голову на отсечение, ему это никогда не захочется прекращать. Не потому что это весело, а потому что таких двух дебилов как мы еще стоит поискать.
   Такова природа этих чувств. И волшебство имеет свойство заканчиваться, но его воздействие, его шарм не испепелится никогда. Даже если никто не узнает, даже если никто не вспомнит. Мы все равно останемся лучшим отрезком времени. Отрезком, вспоминая о котором, говоришь, вздыхая и оглядываясь назад, в надежде, что там за дождливым окном можно увидеть, как кто-то валяется на полу, как кто-то в состоянии алкогольного опьянения несет какую-то невостребованную чушь, как кто-то убегает от учительницы по украинскому языку и литературе, словно нам снова пятнадцать и мы все еще ходим в одну и туже школу.
  
   Выйдя с другой стороны шестнадцатиэтажного дома, я останавливаюсь, чтобы в последний раз взглянуть на него взглядом прошлого. На небе появляется полная луна. Где-то я слышал, что это хорошее время для новых начал. Я закуриваю, достаю из кармана свой iPhone, набираю, запомнившийся уже наизусть мне номер.
  
   - Вика, спускайся. Я буду через пять минут. - Произношу я в телефонную трубку и легким, невозмутимым шагом, направляюсь в сторону ее дома.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   #Обычно_здесь_говорят_спасибо
  
   "Пять с половиной". Как сказала мне Аня Колибан: "Макс, ты написал книгу! Целую книгу!". А мне, кстати, всегда было интересно посмотреть кто такие писатели и как они это делают. Сейчас я понимаю, что писатель (кстати, пока мне трудно себя представить в этом амплуа) в большей сложности, это всего лишь имя, идущее впереди всего написанного. Но смог бы он это сделать без окружающих его людей, без шумных компаний в "Того", без поездок на велосипеде и посиделок до утра? Сомневаюсь.
   Когда я заявил, что хочу написать эту книгу, кто-то воспринял это как шутку, кто-то к моему удивлению сказал: "Давно пора", кто-то просто улыбнулся. Но каждый человек, находившийся последний год в моей орбите внес неоценимый вклад в создание "Пять с половиной". Без вас, не было бы этой книги. И мне даже не важно, как ее примет этот мир. Мне важно, что она есть и важно, что есть люди, помогающие мне и верящие в меня.
   Мама, человек, создавший меня, человек, благословивший меня. Вика Гаянова, моя муза, любимая, мой родной человек. Катя Срывкова, спасибо тебе за "Алю" и за "картины пишут", без тебя бы книга не получила того реализма, которым я пытался ее наделить. Алина Койда, спасибо тебе за тебя, а не только за лето, а самое главное спасибо за первые "бе", сказанные в сторону первых глав. Алина Костин, за твой неоценимый юмор, который вдохновлял на слова. Юра Мэйдэй, спасибо за обложку, которую ты все еще не сделал, а книга уже написана, но ничего, котлетки не пропадут. Дима Каржавин, спасибо за долгую и бесценную дружбу, за то, что ты есть и за поддержку, которую ты мне оказывал. Аня и Рита Колибан, спасибо за юмор, кофе (кстати, очень вкусный и вдохновляющий) и интересные разговоры. Бадицкому Саше, спасибо за редакцию и за твои за*бы. Юля и Марина Анискевич, за женскую дружбу, за крестника и за веселые моменты в моей жизни.
   Спасибо всем, кто был рядом!
  
   Макс Туча
  
   " Время идет, все меняется каждый день. Ожоги, ожоги затягиваются, а шрамы остаются на том же месте"
   "Я никогда не желал тебя обидеть, никогда не желал, чтобы ты плакала, но сегодня я хочу навести порядок у себя в шкафу"
   "Твой собственный, личный Иисус. Тот, кто слышит твои молитвы. Тот, кто заботиться"
   "Только если это было не правильно, не означает что оно всегда неверно"
   "На первых страницах нашей истории, будущее казалось таким ярким"
   "Бомбы в вагонах" - именно это (я надеюсь) хотел сказать экс-премьер Украины Н. Азаров
   Лат. "Хочешь мира, готовься к войне"
   "Я не чувствую счастья, любовь для меня понятие нереальное"
   "Никогда так не хорошо, как впервые"
   "Падаю, да, я падаю,...а она продолжает меня звать"
   "Обещания были нарушены, не успев быть данными"
   "Эти слова, которые я больше не произнесу"
   "Ты мое солнце, только мое солнце"
   "Взгляни на мою девушку, она единственное, что у меня есть"
   "Пошла на хуй! Это ты сделала с нами. Ты. Это твоя вина!"
   "Эти голоса, эти голоса. Я слышу их. И когда они говорят я повинуюсь"
   "Я мать твою зверь"
   "Все эти голоса в моей голове. Ты пытаешься спасти меня"
   "Мечтая о калифорнизации, мечтая о калифорнизации, мечтая о калифорнизации"
   "Он мечтал взглянуть в зеркало, чтобы более четче увидеть глаза страха"
   "Кто получит твою любовь, когда меня не станет? Когда я переселюсь в дом на другом конце улицы"
   "Я просто хочу ее обратно. Я обманщик, но если она попытается убежать опять, я привяжу ее к кровати и сожгу этот дом"
   "Ты знаешь это не любовь, о нет, не любовь. Что это? Это безрассудное отчаяние"
   "Моя девочка, моя девочка, не лги мне. Скажи, где ты спала прошлой ночью"
   "Вы в сумасшедшем цирке, а я говорю вам "Добро пожаловать на шоу"
   "Все будет хорошо. Все будет хорошо. Все будет хорошо. Так что нет женщины, нет слез"
   "Это так забавно, забавно, то что ты делаешь со мной дорогая, дорогая, что ты делаешь, что ты значишь для меня
   "Сегодня ночью наш последний танец"
   "Любовь как гангстеры, кладет пули в твое сердце. Я хочу уйти, но чувства слишком сильны, я не хочу тратить свое время, не хочу тратить свое время. Мы словно играем в любовь..."
   Стих И. Бродского (в оригинале звучит так) "Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло. Что интересней на свете стены и стула? Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером, Таким же, каким ты был, тем более - изувеченным?"
   " Ты поставила меня под черту, а я не выдержал. Один лежит, один в ожидании. Всего лишь очередной выстрел в комнате. Порою любовь как заряженный пистолет. Красная вспышка, раз и все. Что ты сделаешь, после того как играла в опасные игры? Порою любовь как заряженный пистолет, и он стреляет на поражение"
   "...Слишком поздно что-либо менять, я заперт за решетку сроком на пожизненно"
   " Я никогда не думал, что встречу кого-то для себя. Бог знает, я был прав, потому что ты перешла все границы"
   "Стук, стук. Достучаться до небес"
   "Я вернусь в каждой песне, в каждом закате..."
   "Теперь это конец, слишком поздно спасать нашу любовь. Просто пообещай мне, что будешь думать обо мне, каждый раз как посмотришь в небо и увидишь там звезды..."
   "Я звоню тебе только когда на часах пять с половиной, единственное время, когда я могу находиться рядом с тобой"
   "Мой чай остыл, я удивлена, почему я должна вставать с кровати? За окном беспросветный дождь, не видно ничего. И даже если я смогу что-то разглядеть все будет выглядеть серо. Только твоя фотография на стене напоминает мне о том, что не все так плохо"
   "Время настало сделать то, что следует. Быть королем, когда наступит Царство на земле. Ты можешь рассказать всем, вперед, иди и расскажи всем. Я человек, я человек, я человек"
   "И если ты спросишь меня, после всего, что мы прошли: "Все еще веришь в волшебство?" "Да, конечно же, да!"
   "Вчера я видел, как лев целует лань. Переверни страницу и возможно мы найдем совершенно новый конец"
   "Говорю по-французски"
  
  
  
  
  
  
  
  
  

123

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"