Хохлюшкин Игорь Леонидович. Стихи из родника 2

Хохлюшкин Игорь Леонидович : другие произведения.

Стихи из родника 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

Комментарии: 5, последний от 01/07/2008. © Copyright Хохлюшкин Игорь Леонидович (Garrik2013@yandex.ru) Размещен: 21/10/2006, изменен: 17/02/2009. 70k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия		Ваша оценка:
Аннотация: из зарубежной поэзии.

Шарль Бодлер

Плаванье

Для отрока, в ночи глядящего эстампы,

За каждым валом - даль, за каждой далью - вал.

Как этот мир велик в лучах рабочей лампы!

Ах, в памяти очах - как бесконечно мал!

В один ненастный день, в тоске нечеловечьей,

Не вынеся тягот, под скрежет якорей,

Мы всходим на корабль, и происходит встреча

Безмерности мечты с предельностью морей.

Что нас толкает в путь? Тех ненависть к отчизне,

Тех - скука очага, ещё иных - в тени

Цирцеиных ресниц оставивших пол жизни, -

Надежда отстоять оставшиеся дни.

В Цирцеиных садах, дабы не стать скотами,

Плывут, плывут, плывут в оцепененьи чувств,

Пока ожоги льдов и солнц отвесных пламя

Не вытравит следов волшебницыных уст...

Но истые пловцы - те, что плывут без цели:

Плывущие - чтоб плыть! Глотатели широт,

Что каждую зарю справляют новоселье

И даже в смертный час ещё твердят: вперёд!

На облако взгляни: вот облик их желаний!

Как отроку - любовь, как рекруту - картечь,

Так край желанен им, которому названья

Доселе не нашла ещё людская речь.

О, ужас! Мы шарам катящимся подобны,

Крутящимся волчкам! И в снах ночной поры

Нас Лихорадка бьёт, как тот Архангел злобный,

Невидимым бичом стегающий миры.

О, странная игра с подвижною мишенью!

Не будучи нигде, цель может быть - везде!

Игра, где человек охотится за тенью,

За призраком ладьи на призрачной воде...

Душа наша - корабль, идущий в Эльдорадо.

В блаженную страну ведет, какой пролив?

Вдруг среди гор, и бездн, и гидр морского ада -

Крик вахтенного: - Рай! Любовь! Блаженство! - Риф.

Малейший островок, завиденный дозорным,

Нам чудится землёй с плодами янтаря,

Лазоревой водой и с изумрудным дерном.

Базальтовый утес являет нам заря.

О, жалкий сумасброд, всегда кричащий: берег!

Скормить его зыбям иль в цепи заковать, -

Безвинного лгуна, выдумщика Америк,

От вымысла чьего ещё серее гладь.

Так старый пешеход, ночующий в канаве,

Вперяется в Мечту всей силою зрачка.

Достаточно ему, чтоб Рай увидеть въяве,

Мигающей свечи на вышке чердака.

Чудесные пловцы! Что за повествоваванья

Встают из ваших глаз - бездоннее морей!

Явите нам, раскрыв ларцы воспоминананий,

Сокровища, каких не видывал Нерей.

Умчите нас вперёд - без паруса и пара!

Явите нам на льне натянутых холстин

( так некогда рука очам являла чару)

Видения свои, обрамленные в синь.

Что видели вы, что? -

-- Созведия. И зыби,

И желтые пески, нас жгущие поднесь.

Но, несмотря на бурь удары, рифов глыбы, -

Ах, нечего скрывать! - скучали мы, как здесь.

Лиловые моря в венце вечерней славы,

Морские города в тиаре из лучей

Рождали в нас тоску, надёжнее отравы,

Как воин опочить на поле славы - сей.

Стройнейшие мосты, славнейшие строенья, -

Увы! Хотя бы раз сравнялись с градом - тем,

Что из небесных туч возводит Случай - Гений...

- И тупились глаза, узревшие Эдем.

От сладостей земных - Мечта ещё жесточе!

Мечта, известный дуб, питаемый землёй!

Чем выше ты растёшь, тем ты страстнее хочешь

Достигнуть до небес с их солнцем и луной.

Докуда дорастёшь, о древо кипариса

Живучее?.. Для вас мы привезли с морей

Вот этот фас дворца, вот этот профиль мыса,-

Всем вам, которым вещь чем дальше - тем милей!

Приветствовали мы кумиров с хоботами,

С порфировых столпов взирающих на мир,

Резьбы такой - дворцы, такого взлёту - камень,

То от одной мечты - банкротом бы - банкир...

Надёжнее вина пьянящие наряды,

Жен, выкрашенных в хну - до ноготка ноги,

И бронзовых мужей в зелёных кольцах гада...

- И что, и что - ещё?

- О, детские мозги!..

Но чтобы не забыть итога наших странствий:

От пальмовой лозы до ледяного мха,

Везде - везде - везде - на всём земном пространстве

Мы видели всё ту ж комедию греха:

Её, рабу одра, с ребячливостью самки

Встающую пятой на мыслящие лбы,

Его, раба рабы: что в хижине, что в замке

Наследственном - всегда - везде - раба рабы!

Мучителя в цветах и мученика в ранах,

Обжорство на крови и пляску на костях,

Безропотностью толп разнузданных тиранов,-

Владык, несущих страх, рабов метущих прах.

С десяток или два - ЕДИНСТВЕННЫХ религий,

Все сплошь ведущих в рай - сплошь вводящих в грех!

Подвижничество, так носящее вериги,

Как сибаритство - шёлк и сладострастье - мех.

Болтливый род людской, двухдневными делами

Кичащийся. Борец, осиленный в борьбе,

Бросающий Творцу сквозь преисподни пламя:

- Мой равный! Мой господь! Проклятие тебе!

И несколько умов, любовников Безумья,

Решивших сократить докучный жизни день

И в опия морей нырнувших без раздумья,-

Вот Матери - Земли извечный бюллетень!

Бесплодна и горька наука дальних странствий.

Сегодня, как вчера, до гробовой доски -

Всё наше же лицо встречает нас в пространстве:

Оазис ужаса в песчаности тоски.

Бежать? Пребыть? Беги! Приковывает бремя -

Сиди. Один, как крот, сидит, другой бежит,

Чтоб только обмануть лихого старца - Время.

Есть племя бегунов. Оно - как Вечный Жид.

И как апостолы, по всем морям и сушам

Проносится. Убить зовущееся днём -

Ни парус им не скор, ни пар. Иные души

И в четырёх стенах справляются с врагом.

В тот миг, когда злодей настигнет нас - вся вера

Вернётся нам, и вновь воскликнем мы: - вперёд!

Как на заре веков мы отплывали в Перу,

Авророю лица приветствуя восход.

Чернильною водой - морями глаже лака -

Мы весело пойдем между подземных скал.

О, эти голоса так вкрадчиво из мрака

Взывающие: - К нам! - О, каждый, кто взалкал

Лотосова плода! Сюда! В любую пору

Здесь собирают плод и отжимают сок.

Сюда, где круглый год - день лотосова сбора,

Где лотосову сну вовек не минет срок!

О, вкрадчивая речь! Нездешней лести нектар!

К нам руки тянет друг - чрез чёрный водоём.

- Чтоб сердце освежить - плыви к своей Электре!-

Нам некая поет - нас жегшая огнём.

Смерть! Старый капитан! В дорогу! Ставь ветрило!

Нам скучен этот край! О, Смерть, скорее в путь!

Пусть небо и вода - куда черней чернила,

Знай - тысячами солнц сияет наша грудь!

Обманутым пловцам раскрой свои глубины!

Мы жаждем, обозрев под солнцем всё, что есть,

На дно твоё нырнуть - Ад или Рай - едино! -

В неведомого глубь - чтоб новое обресть!

*************************************

Райнер Мария Рильке

Как в избушке сторож у окошка,

вертоград блюдя, не спит ночей -

так и я, господь, в ночи твоей,-

виноградник, нива, день на страже,

старых яблонь полные сады,

и смоковница, на камне даже

приносящая плоды,-

ветви духовитые высоки,

и не спросишь, сторожу ли я -

глубь твоя взбегает в них, как соки,

на меня и капли не лия.

***************************

Безумие

Все-то шепчет она: - Да я... Да я...

- Кто же ты, Мари, скажи!

- Королева твоя! Королева твоя!

Припади к ногам госпожи!

Все-то плачет она: - Я была... Я была...

- кем ты, Мари, была?

- Побирушкой была, без угла, без тепла...

Кабы я рассказать могла!

- Как же может, Мари, дитя нищеты

Королевою гордой быть?..

- Вещи - все не те, вещи - не просты,

Если милостыню просить.

- Значит, вещи дали тебе венец?

Но когда?.. Мари, объясни!

- Ночью. Ночью... Лишь ночь придет наконец,-

По-иному звучат они.

Я узнала, что улица до зари

всё равно, что скрипки струна...

Стала музыкой, музыкой стала Мари,

и пустилась плясать она.

Люди шли, как нищие, стороной,

боязливо к домам лепясь...

Королеве одной, королеве одной

в пляс идти дозволено, в пляс!

*******************************

Дама перед зеркалом

Растворит, готовясь к ночи, весь

облик, как снотворное в бокале,

в беспокойно блещущем зерцале,

и улыбку бросит в эту смесь.

И, когда запенится, вольет

волосы в глубь зеркала и, нежный

стан освободив от белоснежной

ткани платья бального, начнет

пить из отраженья. Так она

выпьет все, о чем вздохнет влюблённый,-

недовольна, насторожена,-

и служанку кликнет полусонно,

лишь допив до дна и там найдя

свечи в спальне, шкаф и шум дождя...

*******************************

Не воздвигай надгробья. Только роза

да славит каждый год его опять.

Да, он - Орфей. Его метаморфоза

жива в природе. И не надо знать

иных имен. Восславим постоянство.

Певца зовут Орфеем. В свой черёд

и он умрет, но алое убранство

осенней розы он переживет.

О, знали б вы, как безысходна смерть!

Орфею страшно уходить из мира.

Но слово превзошло земную твердь.

Он - в той стране, куда заказан путь.

Ему не бременит ладони лира.

Он поспешил все путы разомкнуть.

**********************************

Поль Верлен

Искусство поэзии

За музыкою только дело.

Итак, не размеряй пути.

Почти бесплотность предпочти

Всему, что слишком плоть и тело.

Не церемонься с языком

И торной не ходи дорожкой.

Всех лучше песни, где немножко

И точность точно под хмельком.

Так смотрят из-за покрывала,

Так зыблет полдни южный зной.

Так осень небосвод ночной

Вызвезживает как попало.

Всего милее полутон.

Не полный тон, но лишь полтона.

Лишь он венчает по закону

Мечту с мечтою, альт, басон.

Нет ничего острот коварней

И смеха ради шутовства:

Слезами плачет синева

От чесноку такой поварни.

Хребет риторике сверни.

О, если б в бунте против правил

Ты рифмам совести прибавил!

Не ты, - куда зайдут они?

Кто смерит вред от их подрыва?

Какой глухой или дикарь

Всучил нам побрякушек ларь

И весь их пустозвон фальшивый?

Так музыки же вновь и вновь!

Пускай в твоём стихе с разгону

Блеснут в дали преображённой

Другое небо и любовь.

Пускай он выболтает сдуру

Все, что впотьмах, чудотворя,

Наворожит ему заря...

Все прочее - литература.

***************************

Томление

Я - римский мир периода упадка,

Когда, встречая варваров рои,

Акростихи слагают в забытьи

Уже, как вечер, сдавшего порядка.

Душе со скуки нестерпимо гадко,

А говорят, на рубежах бои.

О, не уметь сломить лета свои!

О, не хотеть прожечь их без остатка!

О, не хотеть, о, не уметь уйти!

Все выпито!Что тут, Батилл, смешного?

Все выпито, все съедено! Ни слова!

Лишь стих смешной, уже в огне почти,

Лишь раб дрянной, уже почти без дела,

Лишь грусть без объясненья и предела.

************************************

Джордж Гордон Байрон

Стансы к Августе

Когда время мое миновало

И звезда закатилась моя,

Недочётов лишь ты не искала

И ошибкам моим не судья.

Не пугают тебя передряги,

И любовью, которой черты

Столько раз доверял я бумаге,

Остаешься мне в жизни лишь ты.

Оттого-то, когда мне в дорогу

Шлет природа улыбку свою,

Я в привете не чаю подлога

И в улыбке тебя узнаю.

Когда ж вихри с пучиной воюют,

Точно души, в изгнаньи скорбя,

Тем-то волны меня и волнуют,

Что несут меня прочь от тебя.

И хоть рухнула счастья твердыня

И обломки надежды на дне,

Все равно, и в тоске и в уныньи

Не бывать их невольником мне.

Сколько б бед ни нашло отовсюду,

Растеряюсь - найдусь через миг,

Истомлюсь - но себя не забуду,

Потому что я твой, а не их.

Ты из смертных, и ты не лукава,

Ты из женщин, но им не чета,

Ты любви не считаешь забавой,

И тебя не страшит клевета.

Ты от слова не ступишь ни шагу,

Ты в отъезде - разлуки как нет,

Ты на страже, но дружбе во благо,

Ты беспечна, но свету во вред.

Я ничуть его низко не ставлю,

Но в борьбе одного против всех

Навлекать на себя его травлю

Так же глупо, как верить в успех.

Слишком поздно узнав ему цену,

Излечился я от слепоты:

Мало даже утраты вселенной,

Если в горе наградою - ты.

Гибель прошлого, все уничтожа,

Кое в чем принесла торжество:

То, что было всего мне дороже,

По заслугам дороже всего.

Есть в пустыне родник, чтоб напиться.

Деревцо есть на лысом горбе,

В одиночестве певчая птица

Целый день мне поёт о тебе.

*******************************

Вильям Шекспир

Сонет 66

Измучась всем, я умереть хочу,

Тоска смотреть, как мается бедняк,

И как шутя живется богачу,

И доверять, и попадать впросак,

И наблюдать, как наглость лезет в свет,

И честь девичья катится ко дну,

И знать, что ходу совершенствам нет,

И видеть мощь у немощи в плену,

И вспоминать, что мысли заткнут рот,

И разум сносит глупости хулу,

И прямодушье простотой слывет,

И доброта прислуживает злу.

Измучась всем, не стал бы жить и дня,

Да другу трудно будет без меня.

******************************

Зима

Когда в сосульках сеновал,

И дуют в руки на дворе,

И Том дрова приносит в зал,

И мерзнет молоко в ведре,

И стынет кровь, и всюду грязь,

Заводит сыч, во тьму вперясь:

Ту-гу!

Ту-ит, ту-гу! Ну и певун!

Вся в сале, Анна трёт чугун.

Когда от кашля прихожан

Не слышно пасторовых слов,

И птицы хохлятся в буран,

И у Марьяны нос багров,

И прыщут груши в кипятке,

Заводит филин вдалеке:

Ту-гу!

Ту-ит, ту-гу! Ну и певун!

Вся в сале, Анна трёт чугун.

*******************************

Валериан Гаприндашвили

С галерки оперного театра

Смотрю на сцену, свесясь,

Как попугай в окне.

Вступленья всходит месяц.

Горю: мой слух в огне.

Не сумрак беспокоит,

Упавший вниз, в партер.

Гобой с фаготом ноют

На дне его пещер.

Курлыкая, как аист,

Они задрали клюв,

Всех свесть с ума стараясь

И птичий зоб раздув.

Оркестр засел в теснине,

Там духовидцев сбор.

Потребуй Паганини,-

Влетит во весь опор.

Вальпургиевой ночью

Не забывая нот,

Все ласковей и кротче

Певица к Фаусту льнёт.

Лью голубые слёзы,

Внизу, пустив росток,

Фиалка ариозо

Переросла раек.

В пахучий венчик пялюсь

Ресницами во сне,

И в этот миг Новалис

Брат и соперник мне.

**********************

МОРЕ

Море мечтает о чем-нибудь махоньком,

Вроде как сделаться б птичкой колибри,

Или звездою на небе заяхонтить,

Только бы как-нибудь сжаться в калибре.

Обременительны грозы, тайфуны,

Их необъятность, их необитаемость.

То ли в мерцании тихой лагуны

Ножка купающейся китАянки!

Как надоело ему полноводье!

Сердце сосущей пиявкой ужалено.

Взять и вместиться б, целуя ободья,

В узком глазу кольца обручального!

Чтобы плениться булавкою колкой,

Речки журчанием, шелестом рощицы,

Иль, с потолка облетая светелку,

Попкой на проволоке взъерошиться.

Но появляется женщина с воинством,

В маске из молний и в дыме мимикрий,

И, на воде расписавшись разгонисто,

Прячет усмешку в прорезях вихря.

Эйфель за Эйфелем, башни из пены!

Всем ураганом своим тигрошкурым

Море вприпрыжку ползет за надменной,

Все изгибаясь, как шлейф за турнюром.

***********************************

Тициан Табидзе

Дворняжки малые " тяв-тяв" на месяц в небе,

А он к земле - и шмыг от них в овражек.

Мешая в шапке звезды, точно жребьи,

Забрасывает ими ночь дворняжек.

Дворняжки малые "тяв-тяв" на новолунье,

А я не сплю, не спится, как ни силюсь,

Что-что другое б сцапали брехуньи,-

Унесть в зубах покой мой умудрились.

Всё ближе день, всё ниже, ниже месяц.

Все больше гор, все явственней их клинья.

Все видимей за линией предместьиц

Тифлис с горы, открывшийся в низине.

О город мой, я тайн твоих угадчик

И сторож твой, и утром, как меньшая

Из тявкающих по ночам собачек,

Стихами с гор покой твой оглашаю.

Из Окрокан блюду твои ворота.

А ведь стеречь тебя такое счастье,

Что сердце рвется песнью полноротой,

Как лай восторга из собачьей пасти.

**********************************

Николай Бараташвили

Мужское отрезвленье - не измена.

Красавицы, как вы не хороши,

Очарованье внешнее мгновенно.

Краса лица - не красота души.

Печать красы, как всякий отпечаток,

Когда-нибудь сотрется и сойдет,

Со стороны мужчины - недостаток:

Любить не сущность, а её налёт.

Природа красоты - иного корня

И вся насквозь божественна до дна,

И к этой красоте, как к силе горней,

В нас вечная любовь заронена.

Та красота сквозит в душевном строе

И никогда не может стать стара.

Навек блаженны любящие двое,

Кто живы силами ее добра.

Лишь между ними чувством все согрето,

И если есть на свете рай земной,

Он во взаимной преданности этой,

В бессмертной этой красоте двойной.

********************************

Цвет небесный, синий цвет

Полюбил я с малых лет.

В детстве он мне означал

Синеву иных начал.

И теперь, когда достиг

Я вершины дней своих,

В жертву остальным цветам

Голубого не отдам.

Он прекрасен без прикрас.

Это цвет любимых глаз.

Это взгляд бездонный твой,

Напоённый синевой.

Это цвет моей мечты,

Это краска высоты.

В этот голубой раствор

Погружен земной простор.

Это легкий переход

В неизвестность от забот

И от плачущих родных

На похоронах моих.

Это синий, негустой

Иней над моей плитой.

Это сизый, зимний дым

Мглы над именем моим.

****************************

Пабло Неруда

Басня о сирене и пьяницах

Все эти господа за столиком сидели,

когда она вошла, совершенно нагая,

они были пьяны и начали плевать в неё,

она ничего не понимала, из реки она только что вышла,

она была сирена, и она заблудилась,

брань пробежала по ее гладкой коже,

грязь обдала золотые груди,

она не умела плакать и потому не плакала,

она не умела одеваться и потому не оделась,

ее прижигали окурками и жжеными пробками

и смеялись так, что падали на кабацкий пол,

она не говорила, потому что говорить не умела,

ее глаза были цвета иной, далёкой любви,

ее плечи были высечены из близнецов-самоцветов,

ее губы были пронизаны светом кораллов,

и она вскоре ушла через эту дверь,

и едва лишь в реку вошла, как стала чистой,

заблистала, как под дождем белый камень,

и, не оглядываясь назад, поплыла она снова,

уплыла навсегда в никуда, к смерти.

***************************************

ЛЮБОВЬ

Ах, столько дней, ах столько дней

ты так близка и постоянна!

А как плачу я, чем плачу?

А кровожадная весна

очнулась от лесного плена;

лисицы вышли из пещер,

и змеи жадно пьют росу,

и я иду с тобой по листьям

среди молчания и сосен,

не зная сам: за это счастье

платить я должен? Как, когда?

Я из всего того, что видел,

тебя одну хотел бы видеть;

я из всего того, что трогал,

тебя одной хочу касаться;

люблю оранжевый твой смех,

и спящею тебя люблю.

Любовь, любимая! Что делать?

Не знаю, как другие любят,

не знаю, как любили раньше,

а я живу, любя, любуясь,

и так естественно влюблён.

Ты с каждым днем мне всё милее.

Всё спрашиваю, где же ты,

когда глаза твои уходят.

Подумаю: как запоздала!

И обижаюсь, становлюсь

сейчас же беден, глуп, печален;

и ты приходишь, словно ветер,

от персиков летящий к нам.

Люблю за то и за другое,

за многое и малое.

Такой и быть должна любовь -

чуть приоткрытой и всеобщей,

особенной и очень страшной,

со знаменем и в трауре,

всегда цветущею, как звезды,

безмерною, как поцелуй.

**************************

Любовь моя, теперь пойдем домой.

Вьюнки, наверно, там уже достигли крыши,

и в спаленку твою, тебя опережая,

забрался летний полдень босоногий.

Прошли весь свет бродяги поцелуи:

Армения - густая капля меда,

Цейлон - моя зеленая голубка,

Янцзы - граница между днем и ночью.

Теперь преодолеем скрежет моря,

вернемся, словно две слепые птицы,

в далекое гнездо своей весны.

Любви - и той не вечно ж быть в полете:

к морским камням вернулись наши жизни,

домой вернулись наши поцелуи.

*************************************

КНИГИ

Любовь и долгий путь рождают книгу,

и если нет в ней стран и поцелуев,

нет человека с полными руками

и женщины нет в каждой капле,

нет голода, желанья, гнева и дорог, -

ни колоколом, ни щитом не станет книга.

Нет глаз у книги, рот закрыт и мертв,

как предписанье Ветхого завета.

Любил я страсти тесное сплетенье.

В любви, в крови я находил стихи.

В земле суровой утвердил я розу,

и за нее роса с огнем боролась.

Вот почему я шел вперед и пел.

*********************************

Генрих Гейне

Они меня истерзали

И сделали смерти бледней,-

Одни - своею любовью,

Другие - враждою своей.

Они мне хлеб отравили,

Давали мне яда с водой,-

Одни - своею любовью,

Другие - своею враждой.

Но та, от которой всех больше

Душа и доселе больна,

Мне зла никогда не желала,

И меня не любила она!

*********************************

Уильям Блейк

В одном мгновенье видеть вечность,

огромный мир - в зерне песка,

В единой горсти - бесконечность.

И небо - в чашечке цветка

**********************************

Джон Китс

Слава

Дикарка слава избегает тех,

Кто следует за ней толпой послушной.

Имеет мальчик у нее успех

Или повеса, к славе равнодушный.

Гордячка к тем влюбленным холодней,

Кто без нее счастливым быть не хочет.

Ей кажется: кто говорит о ней

Иль ждёт её,- тот честь её порочит!

Она - цыганка. Нильская волна

Её лица видала отраженье.

Поэт влюблённый! Заплати сполна

Презреньем за её пренебреженье.

Ты с ней простись учтиво - и рабой

Она пойдет, быть может, за тобой!

*************************************

Генрик Ибсен

В этом доме они тихо жили вдвоем

И осенней, и зимней порою.

Но случился пожар. И рассыпался дом,

И склонились они над золою.

Там, под нею, хранился ларец золотой,

Несгораемо-прочный, нетленный.

Рыли землю лопатой, дробили киркой,

Чтобы клад отыскать драгоценный.

И находят они, эти двое людей,

Ожерелье, подвески, запястья,-

Не найти ей лишь веры сгоревшей своей,

А ему - его прежнего счастья.

*************************************

Петрарка

Промчались дни мои, как бы оленей

Косящий бег. Срок счастья был короче,

Чем взмах ресницы. Из последней мочи

Я в горсть зажал лишь пепел наслаждений.

По милости надменных обольщений

Ночует сердце в склепе темной ночи,

К земле бескостной жмется, средостений

Знакомых ищ0ет - сладостных сплетений...

Но то, что в ней едва существовало,

Днесь, вырвавшись наверх, в очах лазури

Пленять и ранить может, как бывало,

И я догадываюсь, брови хмуря,

Как хороша, к какой толпе пристала,

Как там клубится легких складок буря.

**********************************

Франсуа Вийон

Спор между Вийоном и его душою

- Кто это? - Я. - Не понимаю, кто ты?

- Твоя душа. Я не могла стерпеть.

Подумай над собою. - Неохота.

- Взгляни - подобно небу, - где хлеб, где плеть,

Не можешь ты ни жить, ни умереть.

-А отчего? - Тебя безумье охватило.

-Что хочешь ты? - Найди былые силы:

Опомнись, изменись. - Я изменюсь.

- Когда? - Когда-нибудь. - Коль так, мой милый,

Я промолчу. - А я, я обойдусь.

- Тебе уж тридцать лет - Мне не до счета.

- А что ты сделал? Будь умнее впредь.

Познай! - Познал я все и оттого-то

Я ничего не знаю. Ты заметь,

Что нелегко отпетому запеть.

- Душа твоя тебя предупредила.

Но кто тебя спасет? Ответь. - Могила.

Когда умру, пожалуй, примирюсь.

- Поторопись. - Ты зря ко мне спешила.

- Я промолчу. - А я, я обойдусь.

- Мне страшно за тебя. - Оставь свои заботы.

- Ты господин себе. - Куда себя мне деть?

- Вся жизнь - твоя. - Ни четверти, ни сотой.

- Ты в силах изменить. - Есть воск и медь.

- Взлететь ты можешь. - Нет, могу истлеть.

- Ты лучше, чем ты есть. - Оставь кадило.

Взгляни на небеса. - Зачем? Я отвернусь.

- Ученье есть. - Но ты не научила.

- Я промолчу. - А я, я обойдусь.

- Ты хочешь жить? - Не знаю. Это было.

- Опомнись! - Я не жду, не помню, не боюсь.

- Ты можешь всё. - Мне все давно постыло.

- Я промолчу. - А я, я обойдусь.

*************************************

Микеланджело

Пиета

Сколько было тьмы непониманья,

чтоб ладонь прибитая Христа

протянула нам для умыванья

пригорошни, полные стыда?

И опять на непроглядных водах

стоком оскверненного пруда

лилия хватается за воздух -

как ладонь прибитая Христа.

*******************************

Роберт Лоуэлл

Калигула

Мой тезка, сапожок, Калигула,

давным-давно, ещё в каникулы,

твоя судьба меня окликнула,

и впилась в школьные миндалины

рука с мерцающей медали,

где бедный профиль злобно морщится,

как донышко моих возможностей!

Великолепнейший Калигула!

Уродец взвитый над квадригою,

чье зло - наивная религия.

Мой дурачок, больное детство

просвечивает сквозь злодейство.

Как нервный узел оголимый -

принц боли, узник, скот, Калигула.

Детсад Истории. Ты - пленник

ещё наивных преступлений;

кумир, посадка соколиная,

кликуша, хулиган, Калигула!

Вождь двадцатидевятилетний,

добро и зло презрев, дилеммой

в мозгу, не утихая, тикает

боль тяжелейшей паутинкой.

Живу я ночь твою последнюю,

к тебе в опочивальню следую.

И пальцы узкие убийцы

мне в шею впились, как мокрицы,

следы их, как улитки, липки...

А над тобою, как улики,

у всех богов - твои улыбки.

Ты им откокал черепушки

и прилепил свой лик опухший.

Взывая к одноликой клике.

Молись Калигула, Калигула.

Читаю: "Тело волосато,

затмил пирами Валтасара".

Читаю: " Громом рот замаран,

и череп лыс, как бюст из мрамора".

Ты, тонкошеий, думал, шельма:

" Всем римлянам одну бы шею".

Мразь гениального калибра,

молись, Калигула!

Малыш, ты помнишь, как зареванный,

ты в детстве спал, обняв звереныша.

Сегодня ни одна зверюга

с тобой не ляжет. Нету друга.

А ляжет юноша осенний,

тобой задушенный в бассейне.

Забрызган кровью бог Адонис -

Нарцисс, Калигула, подонок!

И в низкий миг тебя из мрака

пронзит презрение зигзагом.

Ты все познаешь. Взвоешь криком -

бедняга, иволга, Калигула!

Лежи, сподобленный нездешнему,

в бассейне ледяном и траурном,

катая ядра августейшие,

пока они не станут мраморными...

Молись за малыша, Калигула,

не за империю великую,

за малыша молись.

Скулило

зверье в загонах. Им спокойней.

Они не знают беззаконий.

и муки, свойственной тиранам.

Мы все забрав, - себя теряем.

Молись за наше время гиблое,

мой тезка, гибельный Калигула.

*******************************

Пауль Целан

Париж-кораблик в рюмке стал на якорь.

Я пью с тобой и за тебя так долго,

что почернело сердце, и Париж

плывет на собственной слезе - так долго,

что нас укрыли дальние туманы

от мира, где любое "Ты" - как ветка,

а я на ней качаюсь, словно лист.

*********************************

Уолтер Де Ла Мар

Серебряное

В туфлях серебряных месяц нарядный

Ходит и ходит в ночи непроглядной;

Чуть он задержит серебряный взгляд -

Сад серебрится и вишни горят,

Жмурятся окна от лунного блеска,

И серебрится в лучах занавеска;

Пес безмятежно в своей конуре

Спит и не знает, что он в серебре;

Луч в голубятне, и снится голубке

Сон о серебряноперьевой шубке;

Мышка бежит - в серебре коготки

И серебром отливают зрачки;

И, неподвижна в протоке лучистой,

Рыба горит чешуей серебристой.

********************************

Роберт Грейвз

Витой полет

Капустницы полет витой

(Его идиотизм святой)

Не изменить, ведь жизнь пройдёт,

Пока поймешь прямой полет.

Однако знать - не значит мочь!

Она витает наугад

К надежде, к богу - и назад.

Стриж - акробат, но даже он

Таланта этого лишен.

*******************************

Морис Карем

Апостолы

Матфей сказал: "Скрывать от вас не стану,

Вам обратиться лучше к Иоанну".

"К Луке идите, - молвил Иоанн, -

Лука - мудрец. Ответ вам будет дан!"

"Нет, лучше к Марку вам адресоваться, -

Лука сказал, - Марк сможет разобраться

В проблеме этой. Для меня ж она,

Как грамота китайская темна".

Недолго Марк заставил их томиться

И дал совет... к Матфею обратиться.

Так шли они, уйдя с зарей из дому,

От одного апостола к другому,

Которые ответить не могли,

В чем суть законов неба и земли.

**************************************

Другие верят в бога,

Он верил в облака,

И все в округе строго

Бранили чудака,

И верой непристойной

Друзей он огорчал,

А он им со спокойной

Улыбкой отвечал:

"Садовник в розу верит,

А роза в мотылька,

Волна морская в берег,

А я вот - в облака".

****************************************

Герман Гессе

Равенна

Я тоже бывал в Равенне.

То город мертвый и пустой.

Руины, паперти, ступени -

Тысячелетней немотой

Все дышит. Сумрак улиц влажный

Невольно вызывает вздох.

Шаги, и эха шум протяжный,

И камни в трещинах, и мох.

Равенна! Отзвук песен старых...

Не улыбаясь, внемлешь им

На этих древних тротуарах,

Тоской забвенного томим.

***************************

Мотылек

Вот мотылек залетный

Пляшет над лампой - мал,

Хрупок, как дух бесплотный,

Вспыхнул, сверкнул, пропал.

Так, повстречавшись с нами,

Как мимолетный свет,

Счастье взмахнет крылами,

Вспыхнет, сверкнет - и нет.

*******************************

Константинос Кавафис

Срок Нерона

Дельфийское пророчество услышав,

далек от беспокойства был Нерон:

"Страшись семидесяти трех годов..."

Немало времени, чтоб жизнью насладиться.

Ему лишь тридцать. Срок немалый бог

отвел Нерону, чтобы упредить,

предотвратить далекие угрозы.

Сейчас он в Рим вернется, утомленный

прекрасным путешествием своим,

но как приятно это утомленье

от удовольствий, что вкусил Нерон

в гимнасиях, театрах и садах...

О, вечера ахейских городов!..

О, сладострастье обнаженных тел...

Так думает Нерон. В Испании же войско

в глубокой тайне собирает Гальба,

старик семидесяти трех годов.

******************************

Яннис Рицос

Что ты хотел сказать?

Я забыл.

Всё-то меня прерывают,

всё-то я забываю о главном,

наверное, не случайно.

На рассвете

сон застал меня в кресле.

По векам моим

мизинчиком провела

далекая благодарность.

Может быть, это мне и хотелось сказать.

Об этом я и забыл.

************************************

Геррит Каувенар

Речь

Речь это свойство птичье

а я летать не умею

слишком я одинок во вселенной

слишком я дом слишком камень

слишком я каменная кладка

или дух каменной кладки

слишком я хочу на подоконник

в комнату лишенную окон

скотством пахнет там и любовью

чахнет там герань а не пахнет

речь это свойство птичье

а я обойдусь словами

***********************************

Жак Превер

Как нарисовать птицу

Сперва нарисуйте клетку

с настежь открытою дверцей,

затем нарисуйте что-нибудь

красивое и простое,

что-нибудь очень приятное

и нужное очень

для птицы;

затем в саду или в роще

к дереву полотно прислоните,

за деревом этим спрячьтесь,

не двигайтесь

и молчите.

Иногда она прилетает быстро

и на жердочку в клетке садится,

иногда же проходят годы -

и нет

птицы.

Не падайте духом,

ждите,

ждите, если надо годы,

потому что срок ожидания,

короткий он или длинный,

не имеет никакого значения

для успеха вашей картины.

Когда же прилетит к вам птица

(если только она прилетит),

храните молчание,

ждите,

чтобы птица в клетку влетела,

и, когда она в клетку влетит,

тихо кистью дверцу заприте,

и, не коснувшись ни перышка,

осторожно клетку сотрите.

Затем нарисуйте дерево,

выбрав лучшую ветку для птицы,

нарисуйте листву зелёную,

свежесть ветра и ласку солнца,

нарисуйте звон мошкары,

что в горячих лучах резвится,

и ждите,

ждите затем,

чтобы запела птица.

Если она не поет -

это плохая примета,

это значит, что ваша картина

совсем никуда не годится;

но если птица поет -

это хороший признак,

признак, что вашей картиной

можете вы гордиться

и можете вашу подпись

поставить в углу картины,

вырвав для этой цели

перо у поющей птицы.

************************

Кто и Дрозд

В деревне - беда.

Люди печально слушают

раненого дрозда.

Слушают, как единственный в деревне дрозд

последнюю песню поёт,

потому что единственный в деревне кот

наполовину сожрал дрозда.

И вот умолкает дрозд навсегда,

и сытый кот

восвояси бредет,

облизываясь на ходу,

и деревня роскошные похороны

устраивает дрозду.

Давно не видали таких похорон!

В качестве гостя почётного

кот приглашён.

В процессии траурной степенно шагает кот.

Девочка соломенный гробик несет,

несет и горько-прегорько плачет.

И говорит ей кот:

"Да если б я знал,

что дрозд в твоей жизни так много значит,

я бы его целиком сожрал,

а тебе бы сказал,

что дрозд улетел далеко-далеко,

в края, из которых вернуться домой нелегко,

и что, пожалуй,

он никогда не вернется,

и ты бы чуть-чуть погрустила,

но не стала бы слезы лить...

Ах, нужно любое дело

до конца доводить!"

************************************

Роберт Луис Стивенсон

Гадалка

Я говорю гадалке: "Что-то никак не пойму",

Отчего я люблю все вкусное, а невкусного в рот не возьму?

Отчего у мота веселый, а у жмота печальный вид?"