Аристарх Виллемович, доктор лингвистики, зав кафедрой редких и мертвых языков тихо костерил под нос нерадивых студентов. Сегодня он принял экзамен аж у трех групп, и, положа руку на сердце, у него ни разу не возникло желания поставить хотя бы твердую четверку. Это раздражало. Хотелось выкинуть из головы юных бездельников, поскорей добраться домой, облачиться в любимые тапочки и согреть в ладонях бокал французского коньяка, подаренного сослуживцами на прошлый юбилей. Зимние сумерки быстро сгущались, университетская стоянка, как всегда почти не освещалась, очки почтенного профессора залеплял мелкий колючий снежок. Так что, нет ничего удивительного в том, что открытый канализационный люк он не заметил...
В лесу щебетали птицы и солнце играло в пятнашки с теплым ветерком. Аристарх Виллемович задумчиво стащил с головы бобровую шапку, аккуратно расстегнул верхнюю пуговку пальто. Огляделся. Может, он и успел бы задуматься, где это он и как здесь оказался, но внимание ученого привлекла шильда. Ну, сами понимаете, шильда посреди девственного леса, где даже звериных тропок не разглядеть, выглядит, как минимум странно. Но истинного исследователя текст заинтересовал больше. Минут десять он сосредоточенно вглядывался в длинную надпись, очень напоминающую руническое письмо древних славян, но связать хотя бы насколько слов так и не смог.
- Что ты сказал, смертный? - зловеще прозвучало из-за спины.
Аристарх Виллемович вздрогнул и обернулся. Прямо ему в сердце, дрожа на натянутой тетиве изящного лука, была нацелена стрела. Это неожиданное явление настолько заворожило ученого, что она не сразу поднял глаза на самого стрелка.
- Э-э-э... - проблеял Аристарх Виллемович. Неземная красота и длинные уши незнакомца произвели на него шокирующее впечатление.
- Что можешь ты, человек, понимать в высокой эльфийской поэзии?! Да как ты посмел назвать абракадаброй бессмертное творение, посвященное моей великой любви к прекрасной Эктилиэль?! - и агрессор сделал шаг вперед с явно недружественными намерениями.
Аристарх Виллемович попятился. И еще попятился. И снова попятился, когда эльф приподнял лук наизготовку. Несчастный попаданец уже совсем было собрался развернуться и побежать, но тут нога его провалилась. Аристарх Виллемович не удержал равновесия и полетел в глубокую нору...
Очнувшись от пронизывающего до костей ледяного ветра, Аристарх Виллемович с тоской подумал об утерянной во время бегства шапке. Пошарил руками вокруг, в надежде обнаружить пропажу, не нашел, и только после этого протер очки и огляделся. Справа была бездонная пропасть, слева - почти отвесная скала. Где-то вдалеке на ней можно было различить снежную шапку. Покинуть довольно ровный уступ примерно три на семь метров явно не представлялось возможным. Но прежде, чем Аристарх Виллемович осознал плачевность своего положения, в глаза ему бросилась выбитая на камне надпись. Может, кто другой и не распознал бы в огромных знаках письменность, но лингвист сразу определил в них древнеегипетские пиктограммы. Однако и здесь из знакомых символов никак не хотели складываться слова.
- Опять абр... - начал было ученый, но, наученный горьким опытом, оборвал сам себя и произнес совсем не то, что собирался: - высокая... хм... эльфийская поэзия.
- Да как ты посмел, козявка! - загремело у него над головой так, что Аристарх Виллемович сжался. - Кто дал тебе право сравнивать великие драконьи пророчества с сопливым рифмоплеством ушастых эфимеров?!
Голова гигантского ящера закрыла полнеба. Пасть разверзлась, и сгусток пламени рванулся прямо к несчастному ученому. Аристарх Виллемович шарахнулся, поскользнулся и полетел в пропасть...
Открыв глаза, Аристарх Виллемович обнаружил, что вполне мог бы этого не делать. Вокруг было темно. А еще прохладно, влажно и как-то затхло. Однако, потаращившись в непроглядный, вроде бы, мрак пару минут, профессор обнаружил, что различает очертания стен. От них, постепенно разгораясь, исходило мягкое свечение. Вскоре он уже мог различить начертанные на кладке знаки, которые определенно походили на буквы древнегреческого алфавита. Но и здесь бесстрашного исследователя иных миров ждало разочарование.
- Эльфийская поэзия! Драконьи пророчества! Абракадабра, она и есть абракадабра! - в сердцах вскричал Аристарх Виллемович.
И тут же из провалов проходов, что вели в пещеру, раздался топот множества ног. Отовсюду к попаданцу бежали очень недовольные и очень вооруженные бородатые карлики.
- Он посмел обозвать наши великие летописи всякими нехорошими словами! - кричали он. - Нет прощения! К Барлогу его! К Барлогу!
" К Барлогу, так к Барлогу. Может, хоть он писать умеет", - равнодушно размышлял Аристарх Виллемович, когда его связанного бросали в огненный провал...
Без шапки мгновенно замерзли уши. Очки залепило снегом. Профессор протер их, водрузил на нос и едва не издал восторженный вопль. На бетонной ограде родной университетской стоянки поблескивали недавно выпрыснутой из баллончика краской всего три буквы. Но какие значимые! Аристарху Виллемовичу даже показалось, что он узнал корявый почерк одного из своих студентов.
- Нет, все же у нас не самая безграмотная молодежь, - счастливо вздохнул Аристарх Виллемович и поспешил к своей машине.