Прелестные лепестки человеческой жизни. Изящные, остроконечные иглы.
Я восхищаюсь вами. Ваша сеть порою настолько тонка и совершенна, что, не причиняя ни малейшего вреда плоти, она достигает самого сердца. Она окутывает его блестящей, липкой паутиной, обращая в кокон. Пульсирующий. Живой.
И два пути.
Остальные - посредственность.
Два пути. Пути по выбору.
Либо сердце заплесневеет, задохнется, разложится под давящими узлами давящей боли. Обратится в ничто. Станет похоже на прошлогоднее яблоко. Ему нечем будет дышать, оно превратится в дохлый, бесчувственный, бесполезный камень. Оно окаменеет. И после этого умрет и сама боль. Умрет, поскольку не будет сердца, чтобы чувствовать ее.
Но есть и второй путь.
Это та призрачная сказка о чудесном перевоплощении, о преображении, о воскресении. Путь, основанный на надежде, что из любого кокона весной, непременно весной, вылетает бабочка. Это шанс пережить, переждать, наконец, использовать те самые страдания, которые душат других. Погрузиться в кокон, чтобы стать обновленным, стать ярче и мудрее.
В жизни нет большего наслаждения, чем наслаждение болью. И никакой это не абсурд, не вымысел и не патология. Видя изо дня в день, как люди жаждут этой боли, добиваясь ее самыми извращенными путями, я убеждаюсь в своей неуникальности.
Под маской обыденных, средних граждан скрываются самые изощренные мазохисты, стремящиеся доставить себе тонкое и изысканное наслаждение.
Нет нечего трепетнее искусно иссеченного сердца, когда речь идет не о смерти, а лишь о мелких и тонких струйках крови, стекающих с его поверхности. Когда оно зудит и ноет.
Они наслаждаются своей болью, разыгрывая при этом из себя жертв. Им необходимо представлять себя жертвой, чтобы нежиться в лучах ниспосылаемого им насилия. Прекрати они быть невинными, незаслуженно страдающими овечками, им придется признать, что их боль - это не их удел, не их рок, а всего-навсего - их выбор. А чем они могут оправдать такой свой выбор? Жертва имеет санкционированное право на насилие. В противном случае придется поступиться своей нормальностью, потому что нормальные люди боли не ищут. Те, кто наслаждается запретным, оказывается за бортом. Над их сознанием мечтают проводить эксперименты, чтобы выяснить, наконец, причину их "болезни".
Но это не все.
Когда я сказал, что в жизни нет большего наслаждения, чем наслаждение болью, я имел в виду не только свою боль. Та боль, которую мы причиняем другим - как хорошо от нее! Как приятно видеть ее, как приятно лицезреть. Но самое тонкое, самое красивое искусство - причинить ее. Сладостные созерцания приносимой нами боли могут затмить все остальные видения.
Упоение чужой болью в состоянии навсегда отворотить человеческий разум от всех иных способов получения удовольствия. Человек слепнет для одних и превозносится для других. И одни назовут его проклятием эпохи, иные же будут видеть в нем гения. Гения, подчиненного своему ремеслу и постепенно превращающего его в искусство. Безумен ли тот, кто всего лишь единожды, вкусив кровь, теперь уже не в силах сдерживать в себе эту жажду. Он будет ужасом для обывателей, но кто из них задастся вопросом - какими дорогами пришел он к себе такому? Что было в начале пути его? Какова верховная цель его странствия?
Ну, вот и все. Сейчас я умиленно смотрю на капли осеннего дождя. Они ползут по стеклу, зазывая, как мертвые улитки, растворяясь друг в друге, сменяясь новыми.
И так без конца...".
2
Клиентов мало. Оксана скучает за прилавком. От нечего делать она собрала из кассы все пятачки и сложила их в башенку. Пересчитала. Все равно скучно. Напарница сегодня взяла отгул, объяснив это начальству недомоганием. На самом деле она отправилась вертихвостить с каким-то летчиком, потому что это единственный день, когда ее парень отлучился из города.
Оксана злится на свою напарницу. Сперва она объясняла себе это тем, что было несправедливо оставлять ее здесь в такую жару, в одиночестве и скуке. Но чуть позже она призналась себе, что злится все-таки на то, что та умотала на свидание. Она завидовала своей подруге, хотя подругами они были лишь условно. У них была значительная разница в возрасте, которая редко позволяет сближаться людям до настоящей дружбы. Оксане семнадцать, ее напарнице двадцать семь. Они просто вместе выполняют одну работу, поэтому появляются общие темы, а потом и личные откровения.
Оксана устроилась на работу в этот магазин на лето, чтобы за время каникул хоть как-то заработать и что-то купить себе к осени. Ей очень хотелось магнитофон. Хотя бы самый маленький.... Хотя бы радио....
Ее убивает жизнь в полной тишине. Она приехала из провинции, и теперь жила у какой-то дальней родственницы - ворчливой тетки. Хотя этот далекая частичка родни по маминой линии и отличалась сварливостью, недовольством и прочими замечательными качествами, она обладала так же двухкомнатной квартирой, в которой жила совершенно одна. А так как снимать квартиру - дело довольно невыгодное, а в совокупности с оплатой за учебу и вовсе накладное, родители Оксаны постарались и совершили невозможное - они уговорили эту троюродную тетку на то, чтобы Оксана пожила у нее какое-то время. Хотя бы пока. А там, кто знает....
Звонит колокольчик над дверью. Входит рыхлая, напудренная женщина с яркими губами пошло-морковного цвета. Она недоверчиво осматривает молоденькую продавщицу и ставит на пол свои увесистые, кочковатые сумки. Не меняя своего презрительного прищура, она бросает:
- У вас сосиски свежие?
- Да, свежие.
Оксана поднимается и берет нож, приготовившись отпустить товар. Ей совершенно не хочется проявлять любезность, но начальство обязало ее быть вежливой со всеми.
- Что значит, свежие?! - Возмущается женщина, - я спросила, за какое число!
Спорить бесполезно. Оксана демонстративно достает ценник и громко, вслух, читает:
- Пятнадцатое июля одна тысяча девятьсот девяносто девятого года!
Тетка задумывается, прикидывая, могли ли испортиться сосиски за двое суток.
- Они у вас в холодильнике хранятся?
Оксана смотрит на нее.
"Дать бы ей сейчас подсрачник!"
- В холодильнике.
Женщина собирает лоб в стиральную доску. Сперва вдоль, потом поперек.
- Взвесь мне полтора килограмма.
Оксана скрипит зубами. Она отвешивает ровно полтора килограмма, сует все это в пакет и протягивает существу по ту сторону прилавка, называя сумму. Тетка потрясает своими бульдожьими, мотающимися щеками, укоризненно смотрит на девушку и возмущенно произносит:
- Совсем совести нет. Обдирают народ, как хотят.
Продолжая кряхтеть, она рассчитывается и направляется к выходу.
"Ну и жопа", - думает Оксана, созерцая, как тетка разворачивается боком, чтобы пролезть в дверь. Когда колокольчик звякнул вторично, выпроваживая эту редкостную тушку из магазина, Оксана позволяет себе ругнуться:
- Сука!
Она редко ругается, и никогда при ком-то. Ей не очень нравится произносить ненормативные выражения, но иногда только они и могут выразить ее состояние. В целом она избегала конфликтов, но и постоять за себя умела. У нее всегда было собственное мнение на любой счет, и сдвинуть ее с выбранной позиции пока что удавалось немногим.
Оксана напичкана историями о том, как относится город к таким, как она, приезжим. Поэтому она готова обороняться. Но прошел уже год ее учебы, а город так и не выкинул ничего из ряда вон выходящего. Ну, подумаешь, несколько ссор, все, как и там, дома. Разве что люди немного холоднее? Меньше интересуются друг другом, меньше доверяют? Но с этим она свыклась. К тому же, город имел явные преимущества, которые оказались весомее недостатков.
Здесь на редкость много людей. Поначалу было непривычно и странно видеть каждый день новые лица. Она всегда думала: "Как же так? Почему мне не встречаются те люди, которых я видела вчера?". Действительно, для деревенской девушки это очень странно. Создавалось чувство, что каждый раз просыпаешься в новом городе. С теми же домами, с теми же магазинами и дорогами, но все же - в новом городе. Обилие людей создавало обильные возможности для знакомств. На данный момент для Оксаны, недовольной состоянием своего личного фронта, это - главное преимущество.
В деревне у нее был парень (вроде, Андрей). Они даже планировали свадьбу и, расставаясь, обещали дождаться друг друга. Оксана писала ему из города огромные письма, и получала ответы, которые вскоре превратились в скупые, настораживающие отписки. В конце концов, пришло небольшое письмо, в котором этот... сообщил ей, что больше не испытывает никаких чувств к ней и, как истинный джентльмен предложил ей решить самой, как поступить в сложившейся ситуации. Естественно, Оксана отказалась от продолжения отношений, и он жалостливо и несчастно ходил по деревне, гундя о том, что она его бросила. Спустя месяц, приехавшая сестра сообщила, что он подцепил какую-то неприличную болезнь.
Оксана всеми силами пыталась внушить себе, что забыла его. Она уничтожила все его письма, фотографии, все, что о нем напоминало.
Потом она скажет о нем: "Говно, говном, вот только маме нравится".
Она мстила ему за свою разбитую Любовь, и ревела и ревела и ревела....
Тетка, у которой живет Оксана, быстро пронюхала ее депрессию и подхватила ее, засыпая девушку упреками в неэкономном использовании света, а так же, некоторыми неприятными подробностями, относительно пользовании ванной комнаты и туалетом.
Однако город посочувствовал ее страданиям. Он, как смог, попытался развеять ее дурное состояние и избавить от хмурых мыслей несчастную девушку. Для начала он по уши загрузил ее учебой. Загрузил настолько, что она просиживала в библиотеке до самого ее закрытия, а когда приходила "домой", только и могла, что выпить чаю, да лечь спать. Таким образом, когда ослабли переживания, и мысли о самоубийстве застряли в позапрошлой неделе, город применил другую тактику, относительно ее реабилитации.
Наступил период знакомств. Их было много. Они были везде. В институте, в трамваях, на набережной, даже около подъезда. Оксана вдруг заметила, что на нее смотрят, что на нее обращают внимание. Либо это был подарок города, либо девушка вдруг разрешила себе заметить это. Она приняла это, как открытие Новой Жизни. Это льстило ей, и Оксана стала уважать себя чуть больше.
Многие из них были классными парнями. Некоторые были даже очень классными, но.... Но что-то не складывалось. Может быть, виной всему ее характер - упрямый и решительный. Она привыкла всего добиваться сама. (Ломтик этого характера она стащила у сестры, но об этом потом). Может быть, всем этим парням нужно было от нее нечто большее, чем она могла дать. Оксана не торопила события и считала, что прежде, чем начинать строить близкие отношения, к человеку нужно очень внимательно присмотреться. Она не принимала отношения в форме развлечения. А может быть (хотя и не ей принадлежит этот вывод, а на него осмелился автор), за всеми этими Сашами, Лешами, Ромами, Стасами... стоит именно тот (вроде Андрей), которого она так усердно пытается забыть. Эта память мешает. Удерживает на месте, не дает сделать ни шага. Но Оксана не спешит признаться себе в этом. Зачем? На данный момент ей гораздо больше подходит мысль, что все ее новые знакомые бросают ее по какой-то своей причине. Не хочется видеть, как она сама отталкивает каждого из них, прежде сравнив где-то в подсознании со своим бывшим (вроде Андреем). Она отметает всех претендентов, поскольку всегда находится что-то, какой-то изъян, в котором ее бывший оказывается в более выигрышном положении. О, нет, он не совершенен. Он был первой Любовью. Любовью, не исчерпавшей себя и оборванной. Он тоже обладал своими недостатками, но, что недостатки для Любви.... Оксана ищет именно его. Именно его, хотя старается внушить себе, что не помнит даже его имени. И, быть может, это как раз та причина, из-за которой все ее сегодняшние знакомства терпят неудачу.
Со временем она привыкла разочаровываться в парнях. Она привыкла думать, что не верит больше ни в красивые слова, ни в искренние чувства. Она вообще привыкла думать. Она часто говорит, что парни не понимают ее в силу этого. Оксана думает о Жизни. О своих проблемах. Она предпочитает думать, вместо того, чтобы реально оценивать свои силы и искать выходы.
Зашел ребенок и купил мороженое. Три больших пломбира по двести грамм. Наверное, у кого-то день рождения, а может, они собираются сделать коктейль. Оксане тоже хочется мороженого. Она открывает холодильник и выбирает по вкусу.
Мысли спасают от необходимости жить. Думать о жизни намного проще. Но она не признается себе и в этом. Она считает, что думая, она развивается, идет вперед. Оксана разделила всю жизнь на ячейки-вопросы, и подбирает теперь к ним ячейки-ответы. Она хочет понять жизнь, людей, себя, она испытывает при этом искреннее наслаждение. Она приобщается к Всевышнему - таков смысл. Она во всем ищет смысл. А смысл ее хорош в том плане, что отвлекает от процесса. Неосознанно она боится жить. Она боится вступать в отношения. Она боится любить. Она живет за стеной из мыслей и смыслов, ограждаясь от окружающей ее жизни. В ней кипит желание жить, страсть, потребность в близости, однако это не находит себе иного выхода, чем в размышлениях.
И в силу этого Оксана и злится на подругу.
От мыслей ее отвлекает звон колокольчика. Свое мороженое к тому времени она доела и успела порвать обертку на мелкие клочки. В дверях появляется парень. Невысокий с худым лицом, сужающимся к подбородку, образуя треугольник. Оксана бросает взгляд и моментально оценивает возраст. 17-19 лет. Внешности вполне заурядной, может быть - симпатичный, но уж никак не красивый. Одет по-простому, без пижонства, даже несколько небрежно. В отсутствии альтернативы, Оксана обязательно положила бы на него глаз, но выбор есть, и потому она расценивает его, лишь как покупателя. Однако товар его интересует так же мало. Вместо этого он останавливается напротив Оксаны.
- Здравствуйте.
У него приятный и мягкий голос. Девушка отвечает ему кивком и искренней улыбкой. Ей нравится работать с такими клиентами. Она ждет вопроса. Его не последовало.
- Это вам.
Он протягивает открытку.
Ситуация настолько неожиданна, что Оксана продолжает смотреть на парня, не зная, как себя вести. Тот, в свою очередь, тоже, видимо, не понимает, почему она не берет открытку. Оба выглядят по-дурацки.
- Мы знакомы?
- Нет, не думаю...
Видя, что своими действиями он поверг девушку в шоковое состояние, парень спешит объяснить.
- Просто так. Мне захотелось подписать вам открытку. Если не в ваших правилах брать открытки у незнакомых людей...
- Нет, нет, - перебивает его Оксана. - А зачем?
Он кажется ей смущенным, робким, неуверенным в себе. Оксана даже смеется над своей тревогой. Он безобиден. И пока он подбирает слова, она протягивает руку и принимает подарок. Парень чувствует себя неловко и, пожав плечами, не получив от девушки никаких вопросов, направляется к выходу, споткнувшись через порог. Оксана улыбается, глядя ему в спину, и непроизвольно повторяет его бесполезный жест. (Впоследствии она станет укорять себя за то, что даже не сказала ему "спасибо", и какое-то время жалеть, что ничего о нем не узнала. Хотя бы номер телефона. На всякий случай.).
Открытка яркая, но без вульгарного признания в Любви в виде розовых сердечек и прочей галиматьи. На ней Ангел, несущий свечу. Больше похожа на те, что дарят на Рождество. Но, с другой стороны, именно этот Ангел нарисован так, что открытка может быть подарена и на любой другой праздник.
Но, что там изображение!
Какой текст!
"Привет.
Не знаю твоего имени, и все же, очень хочется написать тебе. Ты настолько красива, что очень трудно пройти мимо. Невыносимо видеть тебя и молчать, а, придя домой, лишь вспоминать твой образ и высчитывать дни твоей смены. Я не спрошу тебя об имени, зная его, мне будет труднее забыть тебя, но и надеяться на твое внимание мне не хватает самоуверенности. Хочется пожелать тебе встречать в жизни только хороших людей. Пусть у тебя все будет настолько классно, насколько хватает моей фантазии! Как могу я пожелать тебе большего?! Ты - Сказка. Ты прекрасна и без моих пожеланий.
Счастливой тебе жизни!
Артур".
Читая открытку, Оксана чувствует ком, подступивший к горлу. Что-то трогает ее до слез в этих незатейливых строчках. А ведь она была уверена, что красивые слова - ложь, наживка. Но этот мальчик ушел, оставив ей открытку, и теперь она жалеет, что он ушел. Она почему-то боится, что он больше никогда не зайдет, что он слишком робок, чтобы рискнуть появиться снова.
Сверкает надежда. Вдруг он еще не ушел? Может, он стоит и курит где-то неподалеку? А может, ушел, но еще недалеко и его можно окликнуть? Оксана мгновенно выскакивает из-за прилавка и пересекает пустой магазин. Распахнув дверь, заставив яростно звенеть колокольчик, она вдруг сталкивается со знакомым лицом.
Толстая тетка вновь стоит на пороге, видимо, забыв что-то приобрести. Забыв о вежливости, Оксана отталкивает ее и выбегает на улицу. Артура нет. Он не курит, и дорога пуста.
Разочарованно выдохнув, девушка возвращается в магазин, испытывая сумятицу чувств, где на нее накидывается рыхлая женщина. На этот раз, Оксана уже не терпит, она орет в ответ, упоминая свои наблюдения за ее задом. Ей все равно. Женщина покидает магазин в ярости, словно облитая томатным соусом, а Оксана ставит перед собой открытку и долго рассматривает ее до мельчайших деталей. Ей владеет сладкое, похожее на дыню, чувство.
Он и в самом деле, так ни разу и не зашел, вплоть до ее увольнения из магазина. Оксана оставляла напарнице его приметы и свои координаты, но это ни к чему не привело. Артур стал еще одной потерей, хотя, в течение двух месяцев, Оксана тешила себя надеждой увидеть его. Но каждый раз, когда она просыпалась, это был уже другой город, с другими людьми, которые никогда не повторялись и никогда не встречались дважды.
И только осенью она поняла, что Артура больше не будет в ее жизни.
А в ту ночь ей приснилась эта мерзкая тетка, задушенная обвитой вокруг шеи лентой сосисок, с сиреневыми щеками и красными, закатившимися глазами. Во сне она преследовала ее, стуча зубами, протискиваясь в дверные проемы. Но во сне это была не тетка из магазина. Это был ее бывший парень, пытающийся отомстить ей за новые чувства.
3
Хотя открытка по-прежнему занимает самое видное место на столе Оксаны, сам Артур начал маленькими шажками покидать ее сердце. Теперь он превратился в странное воспоминание, которым редко кто может похвалиться. От этого воспоминания всегда тепло, а взгляд на открытку согревает еще больше.
Тетя Таня все так же выказывает свое недовольство по разным мелочам, пытаясь дать понять, что Оксана - лишний элемент. Назойливая соринка в глазу. Но она и сама чувствует это и собирается поговорить с родителями о переезде на другую квартиру, на крайняк - в общежитие. Она согласна совмещать учебу с работой, лишь бы жить отдельно. Есть и еще вариант - замужество, но о нем Оксана, иначе, чем с юмором, не думает.
Она ждет родителей. Быть может, осенью они приедут вместе с сестрой. Этого она желает больше всего остального и, бросая вперед свои мысли, легче переживает свои нынешние нестерпимые условия.
Поводов тетушка находит массу. То она поздно приходит, то телефон звонит по ночам, то шаркает тапочками, то принимает душ, когда та уже спит. Говоря с иронией - в их маленьком мирке царит симпатия и понимание, они даже улыбаются друг другу, словом, ведут себя, как и положено дальним, но все же родственницам.
Оксана старается не вызывать конфликта, но волей, неволей все же нарушает какую-нибудь из неписаных заповедей. Тетя никогда не кричит на нее. Все свои претензии она высказывает в дружеской форме, отчего они вовсе не смягчаются, а напротив становятся более колючими. Тетушка живет в одиночестве уже семь лет, но ничуть не соскучилась по людям. Напротив, за это время, жизнь ее обрела такую стабильность, что любое вмешательство ей в тягость. Оксана действительно - назойливая соринка.
Новый учебный год несколько легче, чем предыдущий. Создается иллюзия большего свободного времени. И если бы не дорога, отнимающая целых полтора часа, времени этого было бы еще больше. (Впоследствии Оксана до слез будет благодарить именно эту дорогу - от дома к университету).
Интересное дело, она избегает автобусов.
Вновь случай свел их в октябре на трамвайной остановке. Обоюдное удивление, но без тени смущения или неловкости.
- Ба, привет! Ты чего тут делаешь?
- Да я живу здесь. А ты как сюда попал?
- Я тоже здесь живу. Вон в том доме.
Артур возбужденно краснеет, не переставая улыбаться. Оксана тоже в переполошенных чувствах. На этот раз она не собирается упускать свою возможность. Начинает с благодарности:
- Спасибо тебе за открытку.
Артур отмахивается:
- Да, не за что...
Он пристально смотрит на девушку.
- Как, по-твоему, Судьба есть?
- В такие моменты мне кажется, что есть.
- Да уж....
Он усмехается, словно сам себе, качает головой и вновь пожимает плечами. Оксана не может в полной мере охватить его мысли, чувства, желания. Он улыбается чему-то, известному лишь ему, только ему приносящему неожиданные надежды. Они еще какое-то время болтают о мелочах, вроде превратностей Судьбы, и он спрашивает:
- Когда у тебя День Рождения?
Оксана смущается.
- А тебе зачем?
- Да просто. Не хочешь, можешь не говорить.
- 22 марта.
Артур вспыхивает:
- Что, правда?! Ты - Овен?!
- Ну, да. А что такого?
Парень почти смеется:
- Да, нет, ничего. У меня сестра двоюродная в Подмосковье живет. Тоже Овен. Странное совпадение. Я просто очень гороскопом увлекаюсь.
Оксане это совпадение не кажется таким уж странным. Во всяком случае, не страннее того факта, что они встретились сегодня утром. Она не может разделить восхищение Артура, но для приличия поддерживает его улыбку. Почему-то ей подумалось, что у них впереди столько времени.... Она разговаривает с ним всего второй раз, а кажется, что все это время - с того случая в магазине, до сегодняшнего утра, они были вместе. Оксана может поклясться, что знает этого человека, не смотря на то, что не знает о нем совсем ничего. Она ощущает близость, вспыхнувшую между ними, и ей мгновенно приходят на ум различные притчи об ищущих друг друга половинках и религиозные теории о прошлых жизнях, согласно которым, люди, бывшие раньше вместе, в сегодняшней жизни испытывают непреодолимую тягу и чувство родства к этому человеку.
Раньше она всегда смеялась над этими нелепыми выдумками, морщила физиономию и не принимала всерьез тех, кто говорил об этом. Она не верила в Любовь с первого взгляда. (О существовании Любви с первого комплимента она как-то не задумывалась). Теперь она сомневается. Нет. Разумеется, она не может назвать вспыхнувшее в ней чувство любовью, и уж тем более - Любовью. Сказать, что она любит - слишком смелый, слишком губительный, в чем-то даже слишком унизительный шаг для нее.
Но ведь она ждала! Она жаждала увидеть его!! И что она имела? Лишь несколько минут встречи, несколько общих фраз, не несущих никакой ценности, да эта открытка. Открытка.... Что было в ней такого, что заставило оттаять ее? Почему лишь эти несколько строк дали ей самое главное из всего, что она могла получить от жизни - Надежду. Надежду на то, что все изменится. Эти незамысловатые строчки, наполненные нежностью и робостью, сделали невозможное. На какое-то время они вытеснили из ее сердца того, бывшего парня. Оксана уже вся проросла им. Каждой частичкой своего тела она чувствовала его присутствие. И вдруг его не стало.
- Кстати, твоя открытка самая классная из всех, которые у меня есть.
Она врет. У нее больше нет открыток. Гордость не позволяет Оксане высказать все, что действительно творится у нее в сердце, душе, а в голове и подавно.
Ты поразил меня! Заставил думать о тебе. Заставил плакать даже. Я искала тебя. Я ждала тебя. Я больше не сделаю такой глупости - я не отпущу тебя.
Это звучало бы, как признание. А признание - это слабость. Оксане не хочется показаться слабой. Она не может себе этого позволить. Она недостаточно сильна для этого.
Сейчас, стоя с ним рядом на трамвайной остановке, девушке хочется отложить все свои планы на сегодня - учебу, дела и пойти помотаться где-нибудь. Она готова на это, если, конечно, он предложит. Артур не предлагает.
Постепенно, обоюдная сдержанность начинает отступать, и беседа течет более свободно. Еще до приезда трамвая они обмениваются телефонами, тем самым подтвердив взаимное желание встретиться вновь. Разговор продолжает быть нейтральным.
- Ну, и как тебе в Саратове?
- Сейчас привыкла, а раньше очень домой хотелось. Даже страшновато как-то было без мамы, а теперь ничего вроде, пообвыклась.
- Любимые места есть?
- Парк, очень, Городской люблю. Там здорово. Мне даже Волги не надо. Когда плохо, особенно. Хожу там и успокаиваюсь. И красиво и воздух чистый, и душевно там как-то. Хотя сейчас уже давно там не была. Некогда.
Артур прищуривается.
- Город скучать не даст.
Эта фраза расстраивает девушку. Ей кажется, что в ней звучит намек на ущербность ее деревни. (Вроде - с чего бы? Но... чужая душа - потемки). Сразу хочется защититься, дать понять, что и здесь не все так замечательно.
- Люди только тут у вас недружелюбные.
Артур не принимает это на свой счет.
- Это точно. Каждого интересует только то, что у него под носом творится. Хотя, ты знаешь, везде, наверное, так, только круг этот где-то больше, а где-то маленький совсем.
Хотя Оксана согласна, она не подает вида и продолжает спор:
- А мне кажется, что если человек добрый, он так добрым и останется, где бы ни был.
И тогда он одним вопросом перешагивает пропасть. (Потом она станет думать, чем спровоцировала его). Вопрос звучит неожиданно, неуместно, в лоб. Внезапный, резкий скачок с общих рассуждений на сокровенное. На личное.
- Ты девственница?
- В прошлом....
Артур недоверчиво поджимает губы. Он осекся. Произошел сбой в каких-то одному ему ведомых наблюдениях.
Оксана снова солгала. Автоматически. Само собой. Спросите ее, и она не скажет, почему дала именно такой ответ. Стесняется девственности? Рядом с ним почему-то - да.
Эта встреча уже насыпала ей полные карманы загадок, которые ей предстояло решить потом.
Оксана чувствует бунт внутри. Вопрос прямолинейный, даже наглый. Этот выстрел моментально лишил ее уверенности и почвы под ногами. Она пыталась спрятаться и ответила "В прошлом", хотя ее защита не произвела должного эффекта. Она еще чрезвычайно растеряна, когда он говорит:
- Ты прикольная. Прости, но я не уверен в искренности твоего ответа.
Это заставляет бунтовать еще сильнее. Он сомневается в ее искренности! А с какой стати ей вообще быть искренней?!!
На короткий миг Оксана жалеет, что встретила его, но Артур лишь наблюдает за ней и добродушно улыбается. Наконец, ей приходится улыбнуться тоже. Она вдруг с удивлением обнаруживает, что они уже едут в трамвае, а саму посадку вспомнить не может.
- Я выхожу через одну. - Глаза Артура смеются. - Созвонимся как-нибудь. Хорошо?
Оксана кивает. Он наклоняется и едва-едва касается ее губ.
Она напрягается.
В трамвае?
Ее опущенные глаза, призванные скрыть смущение, выдают его очень ярко. Артур вновь улыбается.
- Ты стесняешься?
- А зачем? Зачем это нужно? Я ничего о тебе не знаю, почему ты так себя ведешь? Мне не хочется, чтобы ты исчез потом, а я мучалась и страдала.
Артур не прекращает улыбаться.
- Знаешь, все-таки мне кажется, ты - девственница.
И обнимает ее. Она не чувствует внутреннего протеста, лишь глупое социальное желание отстраниться от него. И тем не менее, она позволяет. Позволяет, чтобы избежать необходимости смотреть ему в глаза.
Двери открываются.
- Пока.
- Пока.
К вечеру от негативных ощущений не остается следа, и вопрос Артура: "Ты девственница?", уже не напрягает, хотя и не кажется обыденным. Он настораживает и возбуждает. В иные минуты от него приятно бьет током. Вспоминая Артура, Оксана чувствует в себе желание. Зов природы. Она не боится признаться себе, что хочет его, но и реализовывать свою страсть не спешит. Установки тверды.
Энергия желания ищет выход, и поскольку секса девушка себе позволить не может, она идет в душ. И если читатель не поленится и подсмотрит за ней, он увидит несколько неожиданную, может быть картину. (Во всяком случае, автор ожидал увидеть иное). Она открывает холодную воду и несколько минут насилует свои голосовые связки, стоя под ледяной водой и визжа. Тетушки, разумеется, пока дома нет.
Частично остудив свой жар, она возвращается в комнату протрезвевшая и свеженькая. Душ помогает. Правда, со временем на это требуется все большее время, и хватает его все на меньшее.
Природа требует.
Оксана раскладывает учебники и принимается якобы читать, хотя взгляд ее то и дело возвращается к открытке, слух к телефонному молчанию, а мысли к сегодняшней встрече. Постепенно она понимает бесполезность всех своих стараний и откладывает книгу.
Ангел, несущий свет. Свет в ее жизнь. Свет Надежды, кто знает, может - Любви?
Но почему-то он не звонит.
Ангел, несущий свет....
4
- Ты, вроде, сказала, у тебя сестра есть?
Они пьют колу в скверике.
Оксана кивает.
Артур так и не позвонил. Ни вечером, ни на следующий день, ни в течение недели. Девушка решила твердо - сама ни за что не подпустит себя к телефону. В совокупности с этой твердостью было бы целесообразно выбросить бумажку с номером, но это было уже слишком. Она стояла на балконе и долго решала - оставить или выбросить. Она мучалась. Она уговаривала себя выбросить. Она уговаривала себя не выбрасывать. В конце концов, она сунула листок в карман халата и вернулась в квартиру. Весь этот спектакль она разыграла, чтобы обмануть строгого надсмотрщика внутри себя, ведь Оксана прекрасно знала номер на память.
Не звонить первой - ее принцип. Унижаться? Бегать за кем-то? Еще чего! После того письма, Оксана старалась не терять чувство собственного достоинства, которое все время норовило ускользнуть. Парни такого не достойны!
Но Артур не звонил, а телефон все тянул и тянул. Средневековый алхимик давно бы заподозрил, что в нем находится дьявольский дух, который не дает спокойно засыпать и не отпускает мысль ни на шаг. Оксана была менее сведуща в делах такого рода и потому не знала, кого винить в нашедшем на нее наваждении.
Вдруг он потерял номер?
Вдруг с ним что-нибудь случилось?
Вдруг его нет в городе?
Вопрос: "Вдруг я ему не нужна?", как-то не всплывал.
В конце концов, она сдалась. Она решила сделать один единственный звонок. Один единственный, не больше. Уговорив свои принципы на компромисс, Оксана пообещала, что этого больше не повторится, и она не пошевельнет и пальцем, чтобы хоть что-то еще предпринять. Получив разрешение, она метнулась к телефону и моментально набрала его номер. Для этого ей не понадобилась запись.
Длинные гудки. Как змеи. Оксана насчитала шесть.
Щелчок. Голос.
- Алло.
Оксана не ответила. На нее накатила досада за свое положение. Он, живой и здоровый, дома, а она тут, как дурочка ходит, переживает за него, а он сидит, и позвонить не может. Она ничего не ответила.
- Алло, кто это?
Как можно быть таким бессердечным? Она была готова, что трубку на том конце никто не поднимет. Но он поднял, и голос его спокоен, вовсе не такой, как ее состояние. Простить такое невозможно.
- Ответьте, пожалуйста.
Она не клала трубку. Давай, Артурчик, помучайся! Оксана представляла, как растерянно и нелепо стоит он возле аппарата и пытается разгадать ее загадку. Грустная усмешка прошла по ее лицу. Захотелось ужалить, сделать больно, отомстить за две недели собственных переживаний. Одновременно родился смутный стыд за свои действия. Она выглядела не менее нелепо.
- Алло, не молчите. Оксана, если это ты, ответь, пожалуйста! У меня украли бумажник, там был твой номер! Не клади, пожалуйста, трубку!!!
Вот так. Теперь неизвестно еще, кто глупее выглядит. Теперь Оксана хотела, но не могла уже ему ответить - пришлось бы разоблачить себя. По крайней мере, она услышала причину, которая показалась ей действительно веской, чтобы устыдиться за свое поведение перед ним. Она нажала на клавишу, голос Артура оборвался, оборвалось и что-то внутри. Вот так. Заставила его переживать, а кто знает, что он испытывал эти две недели. Не находил себе места? Маялся? Гордость девушки уже не в первый раз совершала подобную осечку. (Увы, гордые люди склонны собственные недостатки оправдывать любой ценой, поэтому у них всегда виноваты остальные).
Повторно она набрала номер, спустя трое суток. Необходимая конспирация. На этот раз, диалог с совестью был короче. Оксана терпеливо, с наигранным удивлением выслушала вторично историю о бумажнике. И поскольку она не могла вот так взять и пригласить парня на свидание, Оксана нашла благовидный предлог. (Предлагаю всю историю Человечества переписать под лозунгом: "Благовидный предлог - залог чистой совести". Так, к слову). Она попросила его съездить с ней в центр и помочь выбрать магнитофон на заработанные летом деньги. Сама-то она, разумеется, ничего не смыслила в магнитофонах....
- Младшая?
- Да, на два года.
- А зовут как?
Оксана немного отстраняется от собеседника и полушутя спрашивает:
- А чего это ты так сестрой моей заинтересовался?
Артуру смешно.
- Ревнуешь?
- Еще чего!
Она надменно фырчит и отворачивается. Парень продолжает тему:
- Ты себя ведешь сейчас, как родитель.
Девушка не понимает.
- В смысле?
Дальше Артур знакомит ее со своим предположением о том, что родители ревнуют своих взрослеющих детей к их избранникам, но не сознаются в своей ревности. Я и сам не особенно вник в его аргументы, поэтому избавлю читателя от его болтовни. Сошлись на том, что если бы родители открыто говорили детям о своей ревности, тогда в мире понимания стало бы больше.
Оксана ждет какой-то итог, какое-то обобщение всего сказанного. Артур поворачивает голову и упирается в нее своим взглядом. Ненавязчиво, спокойно. Несколько секунд он сидит молча.
- Так почему же они не говорят?
Оксана смело и заинтересованно принимает его взгляд.
- Почему?
- А ты попробуй. Нет, нет, попробуй на самом деле. Просто, как игра. Ведь это ни к чему не обязывает....
Девушке не хочется, но она все же пробует. Для него. Она произносит эти слова, но ничего не чувствует.
- Попробуй еще раз. Вживись.
Она делает это снова. Появляется неловкое ощущение. Как будто раздеваешься. Что-то неприятное, странное внутри. Слова кажутся неправдивыми, рождается желание от них защититься. Неприятная прохлада при обнажении. Она делится наблюдениями с Артуром.
- В том-то и дело. Признавая ревность, ты теряешь свои позиции, становишься просто человеком, со всеми слабостями. Такую роскошь почему-то не могут позволить себе родители. Вот и ты не можешь....
Оксане нравится, как он размышляет. Ей нравится, что он вообще размышляет. Для человека ее склада ума это очень сладостный момент, но здесь же находится и пунктик для тревоги - быть может, он просто охаживает ее? Хочет произвести впечатление? Нужно быть осторожной. Все время находиться на чеку, и в тоже время - не спугнуть его, не показать своего недоверия. Она сама ставит перед собой такую стратегическую задачу, но сама же и смеется над абсурдностью (?) своих предположений. Неужели, он может так играть роль? Неужели эти размышления не свойственны его натуре? (Более циничный читатель может воскликнуть - Да этот кобель просто натаскан на спаривание! Время покажет). Диалог продолжается.
- Понимаешь, неприятно как-то получается. Мы вроде только-только познакомились, а ты уже активно слишком моей сестрой увлекся. Обидно даже.
Артур от души смеется и добродушно качает головой. Оксане тоже становится весело.
- Ладно, если ты так хочешь, я расскажу тебе.
Сестру зовут Надей. Она младше на два года и четыре месяца. Оксане казалось, что она обладает очень своенравным и прямолинейным характером. На этом месте Оксана добавила, что порою презирает себя за свою мягкость, когда видит наполненные решимостью мысли и действия младшей своей сестры. В ответ на это Артур лишь изумленно моргнул. У него были свои представления о мягкости. Именно Надя давала ей жесткие, отрезвляющие советы в письмах, когда та рассталась со своим бывшим. Она настаивала на том, что из-за таких подонков, как он нечего страдать и слезы лить. Надя всегда с некоторой надменностью относилась к противоположному полу, (от чего и страдала). Создавалась картина несломленности и безразличия. Она предпочитала послать сама, нежели быть посланной. Такова ее тактика.
Сестры питают друг к другу особую нежность, однако, чувства эти начали проявляться лишь в разлуке. Живя вместе, они не могли ни постичь, ни принять друг друга. Старшая, не смотря на преимущество в возрасте, оказывалась постоянным объектом для насмешек и унижения младшей. Надя обвиняла Оксану в мягкотелости и неспособности постоять за себя, и та в глубине души, соглашалась с ее обвинениями. Младшая хотела установить свою диктатуру и не считалась с мягкими чертами характера сестры.
Ситуация начала изменяться, когда Надя впервые попала Судьбе под горячую руку, и ее возлюбленный отверг ее. Это случилось в четырнадцать. Она молниеносно сделала выводы о существах мужского пола и поняла, какого они заслуживают обращения. Короткий поводок и строгий ошейник, иначе - сама пожалеешь. Кобель должен сидеть на цепи, а если бесится, рычит - на отстрел. Необходимо с самого начала дать понять - кто на дудке играет. Любое недовольство - пожалуйста, дверь открыта. Она всегда говорила Оксане, старшей своей сестре, оказавшейся куда наивнее в этих вопросах, что мужик одну лапает, а на другую пялится. Но такие армейские режимы не вызывали особого одобрения у парней, и парни с ней не уживались. Отношения рвались с легкостью девственности. Она вновь и вновь оставалась одна, не отступая от своего мировоззрения. Втайне Оксана восхищалась своей сестрой, хотя и были моменты, когда это восхищение вскипало и превращалось в ненависть. Что поделаешь - таковы свойства веществ. Лед, вода и пар - одно и то же. Любовь, страсть и ненависть - то же самое.
Когда-то Надя скажет: "К ней всегда были неравнодушны парни. Она чем-то притягивала их, они видели в ней женщину. Когда приглашали меня куда-то, я всегда была для компании. Мне никогда не сыпали комплименты. Меня воспринимали, как своего, как парня. По большому счету, я сама этого добилась, и не жаловалась, когда Оксанку вниманием окружали. Я вроде такая независимая и безразличная сидела, а самой больно-то как было! Порой я недоумевала. Ну почему? Почему у меня нет этого? Я, что, не человек? Но потом осекалась и признавалась себе, что сама забор этот соорудила. Теперь и менять-то ничего уже не получится".
Как еще можно показать ущербность своего мировоззрения, кроме как настаивая на его истинности?