Какое ваше самое раннее воспоминание? Я не имею в виду то, что вам говорили столько раз, что это кажется воспоминанием. Я говорю о первом, что вы вспоминаете глазами своего ребенка. Память по колено, память «не понимаешь слов», искренний кусочек эмоций, который все равно может свалить тебя, как дерево. Воспоминания о моменте, который является ключом к тому, что формирует вас навсегда.
У меня через него вертикально проходят узкие деревянные прутья. Возможно, кроватка или манеж. Я не могу представить, на чем стою. Я вижу, как мои руки крепко сжимают решетку, маленькие пальчики все еще пухлые, как и полагается малышам. Мои ногти покрыты коркой грязи, и от них исходит очень специфический запах. За прошедшие годы я понял, что это смесь несвежей мочи, марихуаны, алкоголя и немытых тел. Даже сейчас, когда я гуляю среди бездомных, населяющих невидимые окраины великих городов мира, я чувствую утешение от запаха, который отталкивает большинство людей. Для меня бездомные пахнут домом.
Я тормозю. Можете ли вы сказать, что я тормозю? Потому что сердце воспоминания до сих пор заставляет меня трепетать до глубины души.
Передо мной фильм, нарезанный решеткой на куски. На моей матери яркая мандариновая блузка, и мужчина сжимает ее переднюю часть в кулаке. Он трясет меня мать, как одна из собак, трясет крысу или кролика. Он тоже на нее кричит. Я не знаю, что он кричит, это просто резкий каскад жестоких звуков. Она рыдает, моя мама. Каждый раз, когда она пытается заговорить, он сильно бьет ее другой рукой. Ее голова дергается, как на пружине. Из одной ноздри струится кровь. Ее руки пытаются оттолкнуть его, но он даже не замечает этого, настолько он сильнее ее.
Затем одна из ее рук скользит вниз и прижимается к передней части его брюк, поглаживая его сквозь жесткие грязные джинсы. Она позволяет себе упасть на него так близко, чтобы ему было труднее ее ударить. Он перестает кричать, но не отпускает ее рубашку. Он задирает ей юбку, толкает ее на пол и продолжает доводить ее до слез. Только по-другому.
Это мое первое воспоминание. Я бы хотел, чтобы это было худшее.
Первая часть
1
Вторник
В обычных обстоятельствах Чарли Флинт поглотил бы все освещение в СМИ процесса над убийцами Филипа Карлинга. Это было не совсем то убийство, которое происходило прямо на ее улице, но были веские причины, почему этот конкретный случай мог ее заинтересовать. Но сейчас все было ненормально. Ее профессиональная жизнь была разбита в клочья. Уничтожения репутации, запрета делать то единственное дело, в котором она когда-либо хорошо удавалась, и продолжающейся угрозы юридических санкций было бы достаточно, чтобы отвлечь Чарли от новостей. Но было еще кое-что.
Главными новостями в мире Чарли Флинта было то, что она влюблена и ненавидит каждую минуту этого. И это была настоящая причина, по которой она не обращала внимания на все виды вещей, которые обычно ее очаровывали.
Иглы душа на ее плечах и спине казались ей заслуженным наказанием. Она попыталась сменить тему, но ни разум, ни сердце не поддержали ее. Этим утром, как и каждое утро в течение последних шести недель, Лиза Кент была единственной записью в мысленном бюллетене Чарли. В течение дня Чарли, как правило, удавалось вернуть свое внимание к вещам, которые действительно имели значение. Но прежде чем она снова привела свою защиту в форму, наверху циферблата оказалась Лиза, черт возьми, Кент. «А вот и основные пункты», — с горечью подумала она. Неподходящее время, ничего общего, не та чертова женщина.
Семь лет она была с Марией. Теперь, как будто этого было недостаточно, чтобы одолеть чувство вины, Чарли испытывало дополнительное унижение от того, что он жил по клише. Семилетний зуд. Она даже не знала, что его нужно почесать, пока Лиза не вошла в ее жизнь. Но это выходило далеко за рамки зуда. Это было жестокое раздражение, навязчивое расстройство, которое без разбора вторглось в ее жизнь. Ни одно, казалось бы, безобидное событие или замечание не было застраховано от внезапного воздействия оценивающего взгляда Лизы или эха ее томного смеха.
— Черт возьми, — сказала Чарли, яростно откидывая с лица свои серебристо-черные волосы. Она перевела переключатель душа в положение «выключено» и вышла из кабинки.
Мария поймала ее взгляд в зеркале шкафчика в ванной. Звук душа заглушил ее появление. — Впереди плохой день? — сочувственно спросила она, делая паузу в нанесении туши, чтобы подчеркнуть глаза цвета конских каштанов.
— Вероятно, — сказала Чарли, пытаясь скрыть свое смятение. «Я не могу вспомнить, когда в последний раз мне было хорошо». Что она на самом деле сказала вслух в душе? Как долго Мария стояла там?
Рот Марии скривился в кривом сочувствии, когда она наносила пасту на свои волнистые каштановые волосы, на ее лице было критическое выражение. «Мне нужно подстричься», — рассеянно сказала она, прежде чем снова сосредоточиться на партнере. «Мне очень жаль, Чарли. Мне бы хотелось, чтобы я мог что-нибудь сделать».
"Я тоже." Резкий ответ, но это все, что Чарли смог сделать. Она заставила себя справиться с реальностью, вытирая полотенцем волосы. Проблема с влюбленностью — нет, одна из многих проблем с влюбленностью, когда у вас уже были любовные отношения, которые на самом деле не хотелось прекращать, — заключалась в том, что она превращала вас в королеву драмы. Это должно было быть все о тебе. Но правда заключалась в том, что Мария не слышала ничего, кроме жалобы опального судебного психиатра, смотрящего в лицо неопределенному будущему. Талантливый профессионал, которого загнали в тупик по совершенно неправильным причинам. Мария ничего не подозревала.
Охваченный новой волной чувства вины, Чарли наклонился вперед и поцеловал Марию в затылок, смутно радуясь дрожи, пробежавшей по ее возлюбленному. «Не обращайте на меня внимания», — сказала она. — Ты знаешь, как я люблю наблюдать за экзаменами.
"Я знаю. Мне жаль. Ты стоишь большего».
Чарли показалось, что она услышала нотки жалости в голосе Марии, и она возненавидела это. Было ли это на самом деле или это была ее паранойя, это не имело большого значения. Она ненавидела находиться в месте, где жалость была возможна. «Самое худшее в этом то, что оно настолько нетребовательно. Это оставляет слишком много клеток мозга свободными для беспокойства обо всех вещах, которые я предпочел бы — нет, черт возьми, должен — делать». Она закончила вытираться и аккуратно перекинула полотенце через перила. — Увидимся внизу.
Пять минут спустя, одетая в белоснежную хлопчатобумажную рубашку и черные джинсы, она села за стол для завтрака, который накрыла ранее, пока Мария принимала душ, их утренние дела все еще оставались успокаивающе фиксированной точкой в эмоциональном хаосе Чарли. Даже в те дни, когда у нее не было работы, она все равно заставляла себя вставать в обычное время и выполнять ритуалы трудовой жизни. Как обычно, Мария намазывала мармит на амбарные тосты. Она указала ножом на большой мягкий конверт возле миски, где стояли два Weetabix Чарли. «Почтальон был. До сих пор не знаю, почему ты отказался от кукурузных хлопьев ради них, — добавила она, указывая ножом на батончики. «Они похожи на трусики-щитки для мазохистов».
Чарли фыркнул от удивленного смеха. Затем появилось чувство вины. Если Мария все еще могла так рассмешить ее, как она могла влюбиться в Лизу? Она взяла конверт. На распечатанной на компьютере адресной этикетке ничего не было написано, но от почтового штемпеля Оксфорда у нее свело желудок. Конечно, Лиза бы не стала. . .? Она была терапевтом, и, ради бога, она не уронила бы гранату на стол для завтрака. Будет ли она? Насколько хорошо Чарли знал ее? В панике она на мгновение замерла.
— Тогда лучше открой. Учитывая, что у тебя нет рентгеновского зрения.
"Ага. Мои дни Супергёрл уже давно позади». Чарли умудрился открыть клапан конверта, не дав Марии возможности увидеть содержимое. Озадаченная, она уставилась на пачку фотокопий. Она осторожно вытащила их из конверта. Казалось, они не представляли никакой угрозы, а только недоумение. «Как странно», — сказал Чарли.
"Что это такое?"
Чарли пролистал стопку бумаг и нахмурился. «Пресс-вырезки. Убийство в Олд-Бейли.
«Старое дело?»
«Думаю, все еще продолжается. Я уже смутно заметил пару отчетов. Те двое городских пижонов, которые убили своего делового партнера в день его свадьбы. У святой Схоластики. Это единственная причина, по которой это запомнилось мне».
«Вы упомянули об этом. Я помню. Они утопили его за панты или что-то в этом роде, не так ли?
"Это верно. В мое время это не принято». Чарли говорила рассеянно, сосредоточив свое внимание на вырезках.
— Так кто тебе это прислал? В чем дело?»
Чарли пожала плечами, ее интерес усилился. «Не знаю. Понятия не имею." Она пролистала бумаги, пытаясь увидеть, есть ли что-нибудь, позволяющее идентифицировать отправителя.
«А сопроводительного письма нет?»
Чарли еще раз проверил конверт. "Неа. Только фотокопии. Если это была Лиза, то было совершенно непонятно. Это не соответствовало никаким представлениям о терапии или знаках любви, которые понимал Чарли.
— Тогда загадка, — сказала Мария, доедая тост и вставая, чтобы поставить грязную посуду в посудомоечную машину. «Не совсем достойно тебя, но это шанс, по крайней мере, применить свои исследовательские навыки на практике».
Чарли издал тихий пренебрежительный звук. — В любом случае, есть над чем поразмыслить, пока я наблюдаю.
Мария наклонилась и поцеловала Чарли в макушку. «Я подумаю немного, пока буду мучить пациентов».
Чарли вздрогнул. «Не говори так. Нет, если ты когда-нибудь снова захочешь меня лечить.
"Что? «Пытка пациентов»?
— Нет, я предполагаю, что твои мысли заняты чем-то другим, кроме сверления зубов. Это слишком страшно, чтобы об этом думать».
Мария ухмыльнулась, показав соответствующую идеальную улыбку. — Блузка для большой девочки, — поддразнила она, шевеля пальцами и покачивая бедрами на прощание, выходя из кухни. Чарли мрачно смотрела ей вслед, пока не услышала, как закрылась входная дверь. Затем, глубоко вздохнув, она положила два Weetabix обратно в пакет, а миску в посудомоечную машину.
«Пошел ты, Лиза», — пробормотала она, запихивая бумаги обратно в конверт и выходя из комнаты.
2
Возвращение домой против людского потока, направлявшегося на работу, напомнило Магдалине Ньюсам о ее годах работы младшим врачом. Это чувство неустроенности, жизни в противоречии с расписанием остального мира всегда поддерживало ее в конце очередного тяжелого периода. Возможно, она так устала, что у нее дрожали пальцы, когда она вставляла ключ в дверь, но, по крайней мере, она отличалась от остального стада. Она выбрала путь, который отличал ее.
Думая об этом сейчас, она почувствовала жалость к той бывшей Магде. Цепляться за что-то столь тривиальное как признак своей индивидуальности казалось жалким. Но на тот момент в жизни Магды было так много непройденных дорог, что ей пришлось хвататься за все, что можно, чтобы убедить себя, что у нее есть хоть капля независимости.
Она не могла сдержать улыбку. Теперь все было по-другому. Причина, по которой она пробиралась сквозь толпу с опущенными головами на тротуаре, направляясь к метро, не могла быть дальше от старого объяснения. Не работа, а удовольствие. Проснулась полночи не из-за пациента в кризисе, а потому, что она и ее возлюбленный по-прежнему находили друг друга такими же неотразимыми, как и вначале. Проснулся полночи и не усталый, а бодрый, тело ослабело от любви, а не от чужой боли.
Поверхность ее счастья слегка покачнулась, когда она свернула на Тависток-сквер и увидела внушительный портлендский каменный фасад квартала, где она все еще жила. Трехкомнатная квартира в особняке в центре Лондон, находившийся всего в нескольких минутах от работы, превзошел самые смелые мечты ее коллег-младших регистраторов. Они смирились либо с тесным неадекватным жильем в центре города, либо с чуть менее тесным жильем в неудобных пригородах. Но дом Магды был роскошным убежищем, местом, выбранным для того, чтобы обеспечить комфортный и комфортный отдых от всего, что окружающий мир ей преподнес.
Филип настоял на этом. Ничто иное не могло подойти его Магде. Они могли себе это позволить, настаивал он. «Ну, ты можешь», — сказала она, едва позволяя себе признать, что принятие этого места как их дома означало, что она также приняла свою зависимость. Итак, они просмотрели несколько квартир, которые заставили Магду почувствовать себя так, будто она играет в дом. Тот, с кем они в итоге оказались, меньше всего казался ей фантазией. Его традиционные черты больше напоминали беспорядочный викторианский дом в Северном Оксфорде, в котором она выросла. Агрессивный модернизм других домов казался ему слишком чуждым. Невозможно было представить себе жизнь в месте, столь похожем на журнальную статью.
Привыкание к жизни здесь превратилось в нечто совсем иное, чем первое воображение Магды. Филипп едва успел изучить путь темняка от кровати до ванной, как его убили. Разговоры за завтраком и вечерние развлечения, которые представляла себе Магда, так и не успели войти в привычку. То, что она время от времени позволяла себе признать, что это было почти облегчением, вызывало у нее стыд и чувство вины, вызывавшие темный румянец на ее скулах. Трансгрессия, похоже, еще не была чем-то, что она могла принять всем сердцем.
Хотя она пыталась. Если быть честной, ей нравилось возвращаться в свою квартиру после ночи с Джеем. Было что-то неряшливое в том, чтобы встать с постели и надеть вчерашнюю одежду, что-то неряшливое в том, чтобы пересечь центр Лондона немытой в метро, зная, что от нее пахнет мускусом и соленостью. Задолго до суда они договорились, что не смогут начать жить вместе, пока все не будет сделано и вытерто. Джей отметил, что они не хотят, чтобы что-то мутило воду вины других людей. Не было никаких предположений, что им следует попытаться скрыть свои отношения. Просто разумное признание того, что пока незачем трубить об этом с крыш.
Поэтому по утрам Магда приходила домой одна. Грязная одежда в корзина для белья, грязное тело в душе с сильным напором воды. Кофе, апельсиновый сок, пышки из морозилки в тостер, затем немного арахисового масла. Еще один скромный наряд для суда. И еще один день тоски по Джею и желания, чтобы она была рядом с ней.
Дело не в том, что ей пришлось в одиночку противостоять гнетущему величию Олд-Бейли. Трое ее братьев и сестер разработали график, что означало, что один из них был с ней, по крайней мере, часть каждого дня суда. Вчера это был Патрик, мрачный и задумчивый, явно отсутствующий за своим столом в Сити из-за утомительных обязательств перед старшей сестрой, которая всегда заботилась о нем. Сегодня это будет Кэтрин, малышка в семье, бросившая учебу в области антропологии, чтобы быть рядом с Магдой. «По крайней мере, Вилли будет рада меня видеть», — сказала Магда своему туманному отражению в зеркале ванной. И нельзя было отрицать, что постоянная легкость духа Кэтрин поможет ей пережить весь день. Слишком большая изоляция беспокоила Магду. Она выросла старшей из четырех детей близкого возраста, затем студенческая квартира, а затем жизнь в больнице приучили ее к компании. Среди множества причин, по которым она была благодарна Джею, одной из самых важных было спасение ее от одиночества.
Магда аккуратно и автоматически уложила свои рыжие волосы в прическу. Она рассудительно посмотрела на себя, ошеломленная тем, что все еще выглядит как та самая старая Магда. То же открытое выражение лица, тот же прямой взгляд, та же прямая линия губ. Удивительно, правда.
Выбившаяся прядь волос высвободилась из шпилек и завилась надо лбом. Она вспомнила стишок из детства, который всегда заставлял Кэтрин смеяться.
Была маленькая девочка
У кого был маленький завиток
Прямо посередине лба.
И когда она была хороша
Она была очень, очень хороша.
Но когда ей было плохо, она была ужасной.
Сколько она себя помнила, Магда Ньюсам действительно была очень, очень хороша.
Доброе утро. Здесь светит солнце. Когда сегодня утром я открыл входную дверь, меня поразило пятно голубых ирисов, которого не было вчера. Почти развеяла мрачную перспективу наблюдения за более чем 120 студентами юридической практики, чтобы убедиться, что они не жульничают на экзамене по передаче права собственности. Но не совсем. Каждая дрянная работа, которую мне приходится проглотить прямо сейчас, напоминает мне о том, что мне следует делать. Чему меня научили. В чем я лучший.
Странный пакет на столе для завтрака, на этот раз с оксфордским штемпелем и без сопроводительного письма. Это твое представление о веселье? Если да, то вам придется объяснить шутку. Твое укус Скорпиона в хвост, я не всегда его понимаю.
Хотел бы я быть в Оксфорде; мы могли бы пройти от Фолли-Бридж до Иффли и сказать то, что не записываем. Я мог бы даже спеть тебе.
<Здесь светит солнце>, но, к сожалению, не здесь, поэтому даже если бы вы были в Оксфорде, нам пришлось бы найти что-то более привлекательное, чем прогулка по сырой реке. Хотя я не думаю, что нам это покажется слишком трудным. Тебе всегда удается поднять мне настроение, даже в серые дни.
<вспышка синих ирисов> такие стихи, возможно, вам стоит подать прошение о приеме на работу в отдел творческого письма. Все эти романы о серийных убийцах и профилировании — у вас есть подсказка, вы можете научить их, как все сделать правильно. Бедный ты. Поэтам не следует следить за экзаменами!
<странный пакет>, к сожалению, не имеет ко мне никакого отношения. Должно быть, у вас есть еще один тайный поклонник здесь, среди коварных шпилей. Так что же было в посылке?
Здесь не о чем особо сообщать. Сегодня утром я предположительно работаю над Программой. Когда я впервые представил себе: «Я не в порядке, ты не в порядке; Переговоры об уязвимости» Я понятия не имел, что это поглотит мою жизнь.
Думаю о тебе. Хотелось бы, чтобы мы могли убежать и поиграть.
Еще один тайный поклонник? Я так не думаю. :-} В любом случае одного было бы более чем достаточно, если бы он был подходящим.
Если не от тебя, то от кого? Единственные люди, которых я «знаю» в Оксфорде, — это несколько оставшихся донов в школе Св. Схоластики, которые меня учили, и я не могу понять, почему кто-то из них присылал мне пачку газетных вырезок о текущем судебном процессе по делу об убийстве. Если кто-то ошибочно не решит, что это может заинтересовать меня профессионально из-за связей Шолли? Если так, то это кто-то, кому не очень знаком мой нынешний статус изгоя мира клинической психиатрии.
Я просмотрел пару статей для вашего назидания. Просто чтобы вы знали, о чем я говорю.
Надеюсь, программа семинара проходит хорошо. Я не знаю, где ты находишь энергию. Если в конечном итоге я научу студентов делать то, что раньше у меня получалось лучше всего, я отправлю их всех на один из ваших курсов выходного дня, чтобы научить их развивать эмпатию.
Извините за погоду.
С любовью, Чарли
2 из 2
Из почты
ПОБЕДЕННЫЙ ЖЕНИХ
Двое городских вундеркиндов бессердечно убили своего делового партнера в день его свадьбы, а затем вместе провели ночь дикого секса, как услышал вчера Олд-Бейли.
Злая парочка разбила череп Филиппу Карлингу, а затем оставила его тонуть всего в нескольких ярдах от вечеринки в саду Оксфордского колледжа, посвященной его свадьбе, как сообщили в суде.
Потрясенные свадебные гости, совершавшие романтическую прогулку вдоль реки, обнаружили тело жениха, плывущее возле пристани, где были пришвартованы панты колледжа, кровь из его разбитого черепа окрасила воду.
Полу Баркеру, 35 лет, и Джоанне Сандерсон, 34 года, предъявлены обвинения в убийстве и мошенничестве. В партнерстве со своей жертвой они владели специализированной полиграфической фирмой, что дало им уникальный доступ к конфиденциальной городской информации. 36-летний Карлинг якобы угрожал разоблачить Баркера и Сандерсона как коварных мошенников, которые наживаются на инсайдерской торговле.
Обвинение утверждает, что двое заговорщиков заставили его замолчать через несколько часов после его свадьбы в июле прошлого года, а затем провели ночь в оргии шумного секса.
Вдова Карлинга, 28-летняя Магдалина, вчера присутствовала в суде, когда Джона Поллитт, королевский адвокат, изложил подробности заговора двойного скрещивания, который партнеры ее мужа осуществили на светской свадьбе на территории колледжа Св. Схоластики в Оксфорде.
Пока друзья и родственники счастливой пары праздновали шампанское и копченый лосось, бессердечная парочка убивала жениха. Карлинг пропал незадолго до того, как он и его жена должны были отправиться в медовый месяц на Карибы.
Суд услышал, как Карлинг представил друг другу Баркера и Сандерсона три года назад. Вскоре они стали любовниками. Год спустя Сандерсон ушла с работы торгового банкира и присоединилась к компании Carling and Barker в качестве директора по продажам и маркетингу.
По мнению обвинения, мошенничества, которые могли обмануть настоящих инвесторов на сотни тысяч фунтов, начались вскоре после этого, когда контакты Сандерсона использовались для организации прибыльных сделок с акциями и акциями. Филиппа Карлинга держали в неведении. Открытие правды стоило ему жизни.
Суд продолжается.
От Хранителя
ОБЪЯВЛЕНЫ ИНСАЙДЕРСКИЕ ТОРГОВЛИ
Два директора типографии, специализирующейся на конфиденциальных документах, касающихся захвата городов, использовали свои инсайдерские знания, чтобы совершить серию мошенничеств это принесло им сотни тысяч фунтов без ведома их делового партнера, как заслушал вчера суд.
Пол Баркер, 35 лет, и Джоанна Сандерсон, 34 года, предстают перед судом в Олд-Бейли по обвинению в мошенничестве и убийстве их партнера Филипа Карлинга, который угрожал разоблачить их финансовым наблюдателям и полиции. 36-летний Карлинг был убит через несколько часов после свадьбы, а прием шел полным ходом всего в нескольких ярдах от него.
Вчера, давая показания обвинению, детектив-инспектор Джейн Моррисон из Управления по борьбе с серьезным мошенничеством сообщила суду, что заговор раскрылся в результате информации, полученной от вдовы убитого.
Магдалина Карлинг и ее подруга занимались личными вещами мертвеца после его трагической смерти, когда была обнаружена компьютерная карта памяти, содержащая подробности мошенничества Баркера и Сандерсона, а также проекты писем в DTI и полицию с описанием инсайдерской торговли и Желание г-на Карлинга очистить свое имя даже ценой привлечения к ответственности своих партнеров.
Инспектор-инспектор Моррисон сказал: «В письмах выражалось его потрясение, когда он узнал, что делали его партнеры. Они упомянули о его свадьбе и сказали, что он хочет начать семейную жизнь с чистого листа. Насколько нам удалось выяснить, он был убит до того, как письма смогли быть отправлены в рамках прикрытия Баркера и Сандерсона».
В свою очередь, г-н Ян Кордье, королевский адвокат, спросил, возможно ли, что г-н Карлинг мог не знать о столь крупномасштабном мошенничестве в такой маленькой фирме, партнером которой он также был.
Инспектор Моррисон сказал, что, учитывая структуру ответственности после прихода г-жи Сандерсон в фирму, весьма маловероятно, что г-н Карлинг раскрыл бы, что происходит в ходе обычного ведения бизнеса. Это не было особенно умным или сложным Схема, добавила она, но было ясно, что г-н Карлинг не участвовал в этой стороне бизнеса.
Дело продолжается.
Из зеркала
Бессердечные убийцы занимались любовью часами
Два директора компании, обвиняемые в убийстве своего делового партнера в день его свадьбы, провели ночь после его смерти в шумной сексуальной возне, как узнал вчера в Олд-Бейли.
Стивен Фарнэм, один из гостей роковой свадьбы Филиппа и Магдалины Карлинг, остановился в гостиничном номере по соседству с тем, который занимали предполагаемые убийцы, 35-летний Пол Баркер и 34-летняя Джоанна Сандерсон.
Он сказал: «Между комнатами была смежная дверь, поэтому звукоизоляция была не очень хорошей. Пол и Джоанна явно занимались сексом, очень громко и в течение нескольких часов.
«Мне было противно. Филип был зверски убит всего несколько часов назад. Пол и Джоанна были не просто его деловыми партнерами. Они должны были быть его лучшими друзьями. Но они, похоже, совсем не горевали».
На вопрос защиты, не является ли секс обычным подтверждением жизни после смерти, Фарнхэм ответил: «Я биржевой маклер, а не психолог. Все, что я могу сказать, это то, что я был опустошен смертью Филиппа. Последнее, что мне хотелось, это заниматься сексом. И они должны были быть очень близки с Филом, поэтому я не понимаю, как они могли вести себя так, как будто все было нормально и ничего не произошло».
Обвинение утверждает, что Сандерсон и Баркер убили своего делового партнера во время его свадьбы в колледже Св. Схоластики в Оксфорде, чтобы помешать ему разоблачить их незаконную инсайдерскую торговую деятельность, которая принесла им целое состояние.
Увлекательная вещь. Я рад, что отказался от газет! Однако вас, должно быть, очень сбивает с толку, когда вы получаете всю эту странность по почте. Какую интересную жизнь вы ведете. Подозреваю, что по сравнению с тобой я бы показался тебе очень скучным.
<Если не от вас, то от кого?>
Я не могу отделаться от мысли, что вы смотрите на это не с того конца телескопа. Если бы посылка пришла от кого-то, кто был заинтересован в вас профессионально, разве она не отправилась бы в университет? Я думаю, это то, что касается лично вас. И это заставляет меня думать, что это как-то связано с твоим старым колледжем. Любой, кто связан с Шолли, мог бы узнать ваш домашний адрес через офис выпускников, не так ли?
Одна из вещей, которую я узнал от NV, заключается в том, что вряд ли кто-то из нас овладел искусством задавать правильный вопрос. Может быть, вам стоит задуматься над тем, что вам не прислал ваш корреспондент? Мне всегда нравится ответ, которого нет. . .
Сегодня днем у меня трое индивидуальных клиентов NV. Мои коллеги говорят мне, что мне следует сбавить обороты в отношении f2f, поскольку программа работает так хорошо, но я не знаю. Мне до сих пор нравится чувство, которое возникает при успешном вмешательстве в чью-то жизнь. Ты это понимаешь, я знаю, даже если тебе сейчас этого не позволяют.
До завтра.
ЛКх
4
Моя мать исчезла, когда мне было шестнадцать. Это было лучшее, что могло со мной случиться.
Когда я говорю это вслух, люди смотрят на меня краем глаза, как будто я нарушил какое-то фундаментальное табу. Но это правда. Я не скрываю какую-то сложную реакцию горя.
Моя мать исчезла, когда мне было шестнадцать. Охранники ушли из тюрьмы, оставив дверь незапертой. И я вышел, моргая, на солнечный свет.
Джей Стюарт откинулся назад и прочитал ее слова, критически склонив голову набок. «Он сделал именно то, что должен был сделать», — подумала она. Захватывающий и интригующий. Выберите его из таблицы «три к двум», прочитайте вступление, и вы не сможете не продолжить. В этом и заключался секрет того, как заставить игроков расстаться со своими деньгами. Просто понять, сложно сделать. Но она уже сделала это однажды. Она могла бы сделать это снова.
Когда она решила написать свою первую книгу, Джей сделала то, что делала всегда. Исследования, исследования, исследования. Это был ключ к любому успешному начинанию. Посмотрите рынок. Рассмотрим оппозицию. Осознайте возможные подводные камни. Тогда действуйте. Подготовка никогда не является промедлением . Это был один из ключевых слайдов ее презентации PowerPoint. Она всегда с гордостью говорила, что никогда ни во что не погружалась с головой.
Это была лишь одна из вещей, которая больше не была правдой.
Не то чтобы она собиралась признать такую фундаментальную перемену кому-либо, кроме себя. Когда неделю назад ее литературный агент пригласил ее на обед, чтобы сообщить, что ее издатель предлагает им новый контракт, Джей старался выглядеть таким же осторожным и уклончивым, как и всегда. «Я думала, что с крахом рынка мемуары о страданиях достигли дна», — сказала она, когда Джаспер поднял эту тему на полпути к их привередливой закуске из гребешков с сальсой из манго и побегами гороха. Пока она ждала, пока Джаспер выскажет свой ответ, Джей смотрел на еду и задавался вопросом, когда именно в дорогих ресторанах стало невозможно найти простые, хорошо приготовленные блюда.
«И так оно и есть». Джаспер улыбнулся ей так, будто он был учителем, а Джей — любимым учеником. «Вот почему они хотят от тебя чего-то свежего. Победа над невзгодами — вот что их интересует. И ты, моя дорогая, вполне можешь стать образцом победы над невзгодами.
Он был прав. Джей не мог этого отрицать. — Хм, — сказала она, разрезая гребешок и кладя в рот тонкую вилку. Предлог не говорить больше, пока она не услышит больше.
— Твоя история вдохновляет, — настаивал Джаспер, его худое и настороженное лицо было необычайно добрым. «И это желательно. Читатели могут понять вас, потому что вы не родились с серебряной ложкой во рту».
Джей сглотнул, поднял бровь и улыбнулся. «Когда я был ребенком, единственными серебряными ложками были те милые маленькие ложечки из-под кока-колы, которые друзья моей матери носили на цепочке на шее. Не многие из моих читателей тоже пришли из этой вселенной».
Джаспер натянуто профессионально улыбнулся. «Наверное, нет, нет. Но исследование рынка, проведенное вашим издателем, показывает, что читатели действительно чувствуют вашу близость. Они чувствуют, что могли бы быть вами, если бы все было немного по-другому».
Без шансов. Не в миллионе квантовых вселенных. — Касательные, — сказала Джей, сосредоточив внимание на тарелке. «Факты моей жизни касаются границ их жизни в достаточном количестве мест, чтобы они почувствовали какую-то трепетную связь. Я понимаю, как это сработало с мемуарами о страданиях. Читатели могут уютно устроиться под одеялом, самодовольные и уютные, потому что они избежали моего падения в процессию ада, через которую моя мать протащила меня в первые шестнадцать лет моей жизни». Она резко вдохнула, услышав свист сквозь зубы. «Но победа над невзгодами? Разве это не похоже на то, чтобы тыкаться в это носом?»
Джаспер нахмурился. «Я не уверен, что понимаю, что вы имеете в виду». Каким-то образом ему удалось вымыть тарелку с хищнической эффективностью, в то время как Джей съела едва ли треть еды. Это была одна из причин, по которой Джей выбрала Джаспера своим агентом, когда она впервые решила написать свои мемуары о страданиях. Ей нравилось, чтобы люди с аппетитом были на ее стороне.
« Нераскаявшийся дал им возможность пожалеть меня. Радоваться, что они избежали того, через что прошел я. Но рассказ о том, как я добился триумфа в Оксфорде, основал успешную интернет-компанию, продал ее до того, как лопнул пузырь, а затем основал нишевый издательский бизнес, одновременно выпустив бестселлер-мемуары о страданиях. . . Ну, мне кажется, что я всего лишь даю им повод меня ненавидеть. И это не рецепт для продажи книг, Джаспер.
— Вы будете удивлены, — сказал Джаспер, его голос был сухим, как шабли, которое они пили. «Люди, которые знают об этих вещах, говорят мне, что игроки любят читать о таких людях, как они, которые добились этого».
Джей покачала головой. «Они любят читать о пустых знаменитостях. Бездарные понты, которые ради своего момента в журнале ОК пойдут на все . Идиоты, которые думают, что участие в «Х-Факторе» — это вершина достижений. Это такие люди, как они. Я не такой, как они».
— У тебя хорошо получается притворяться.
«Только до определенного момента. А еще есть лесбийская тема. Завершив книгу там, где я это сделал, мне удалось сохранить свои юношеские стремления более или менее за пределами сцены. Но писать об Оксфорде и после него — трудно представить, как я могу избежать этого».
«Вы все равно не захотите, чтобы ваша дочь вышла замуж за одного из них». Она доела закуску и аккуратно разложила столовые приборы на тарелке. «В лучшем случае они подумают, что я удачливый ублюдок».
«Они обязательно это сделают, если узнают размер аванса», — сказал он, сузив глаза от удовольствия. «Вполовину меньше, чем мы получили за «Нераскаявшегося» . Это потрясающе на плоском рынке».
Официант, чей дизайнерский костюм стоил явно дороже, чем наряд Джея, унес их тарелки. «Вы думаете, они нанимают только тот персонал, который подходит под костюмы?» — рассеянно сказала она, наблюдая, как он с важным видом возвращается на кухню.
Джаспер проигнорировал вопрос и героически придерживался своей позиции. «Но теперь ты тоже телевизионное лицо. С тех пор, как они начали приглашать вас в качестве специального приглашенного инвестора на проект «Белый рыцарь» , вы находитесь на радаре».
Джей нахмурился, как рассерженный подросток. — И это последний раз, когда я позволяю тебе уговорить меня пойти против здравого смысла. Кровавый Белый Рыцарь . Я не могу купить пачку спагетти в супермаркете, чтобы кто-нибудь не попытался предложить мне свою блестящую бизнес-идею».
«Хватит притворяться скрягой. Ты любишь внимание».
«Я скряга». Джей остановился, когда перед ними появились искусно разложенные ломтики розовой баранины, окруженные аккуратными стопками чечевицы Пюи с вкраплениями идеально вырезанных миниатюрных корнеплодов, установленных на массивных фарфоровых тарелках. «Я имел в виду то, что сказал на днях. Я действительно не хочу больше сниматься в «Белом рыцаре ».
Она видела, как Джаспер сдерживает свое разочарование. — Хорошо, — сказал он, его тонкая улыбка и напряженный голос. «Я думаю, ты сумасшедший, но ладно. Так почему бы тебе вместо этого не сделать что-нибудь, что дало бы мне законное оправдание держать всех на расстоянии? «Извините, она пишет. У нее есть крайний срок. Плюс вы знаете, что вам понравился процесс написания Unrepentant . А еще ты обнаружил, что у тебя есть талант писать мемуары.
Джей не могла отрицать, что ей нравилась идея, что Джаспер попросит мир уйти. Заприте дверь и не пускайте варваров, пока она насыщается любовью. Она знала достаточно о сюжете отношений, чтобы понимать: всплеск эмоционального и сексуального напряжения между ней и Магдой скоро пройдет. Вы не могли отложить первый слив до тех пор, пока не создадите окно в дневнике. Оно пришло и ушло по своему графику. И это произошло так мгновенно, так неожиданно, так непредсказуемо, что трудно было не бояться, что оно может исчезнуть так же быстро, хотя трудно было представить, как оно могло исчезнуть, когда красота Магды заставляла ее сердце биться каждый раз, когда она бросала на нее взгляд. . Имея повод спрятаться от мира, чтобы привязать к себе Магду, имело только положительную сторону. И неважно, что в конечном итоге книга не принесет ей друзей. У нее их было достаточно.
Она вздохнула. — О, тогда ладно, — сказала она скорее ворчливо, чем любезно.
Улыбка Джаспера выражала неприкрытое удовольствие. «Ты не пожалеешь об этом».
— Ради тебя, я надеюсь, что нет. Ты знаешь, как плохо случается с людьми, которые переступают мне дорогу. На мгновение похолодело, затем Джей улыбнулся. — Шучу, Джаспер, — сказала она.
Его улыбка была дрожащим эхом ее.
5
До их встречи Чарли Флинт ожидал, что будет презирать и не любить Лизу Кент. Несмотря на то, что в тот первый раз именно Чарли летел под фальшивым флагом, она была убеждена, что именно она стоит на высоком моральном уровне.
Ее страсть к своей профессии означала, что она всегда была рада возможности расширить свои знания и опыт. Поэтому, когда стало ясно, что в программах самопомощи появилась новая тенденция, которая на цыпочках приближается к территории культа, она захотела проверить этот феномен на себе. Из трех или четырех, которые она знала, она выбрала книгу Лизы Кент «Я не в порядке, ты не в порядке: переговоры об уязвимости». NV своим помощникам; группам всегда приходилось устанавливать частный язык, определяющий условия их владения.
Чарли записался на семинар выходного дня под вымышленным именем. Ее намерением было использовать этот опыт в качестве основы для резкого, разрушительного описания всего явления как для рецензируемой академической публикации, так и, возможно, для трехстраничного разворота в разделе G2 газеты Guardian .
Пять с лишним зрителей оказались такими, как ожидал Чарли: в основном люди в возрасте от двадцати до тридцати пяти лет, не отличающиеся индивидуальным стилем, почти все несли налет поражения, сдерживаемый лишь тревожной надеждой, что эти выходные каким-то образом изменят их жизнь. Что ее застало врасплох, так это неохотное осознание того, что Лиза Кент не была ни шаманкой, ни шарлатанкой. Чем она торговала был в основном разумным и практичным. Обычные терапевтические вещи. Культовым семинар сделало харизма Лизы. Когда она говорила, она держала комнату в своих руках. Они любили ее. И Чарли был потрясен осознанием того, что она не так уж отличается от остальных. Обучение и опыт не сделали ее иммунитетом к обаянию Лизы.
Но, тем не менее, возможно, никакого вреда еще не было. То, что произошло во время дневного перерыва на кофе, изменило ситуацию. Чарли стоял, прислонившись к стене, пил чай и пытался выглядеть достаточно угнетенным, чтобы принадлежать ему, когда Лиза пробралась сквозь толпу и остановилась перед ней. Лиза взглянула на свой бейдж и криво улыбнулась. «Я был бы признателен за небольшую беседу, мисс. . . Браунинг, — сказала она, отнесясь к этому имени с достаточным скептицизмом, чтобы убедиться, что Чарли понял, что это не следует воспринимать как лесть.
Чарли последовал за Лизой в небольшую комнату рядом с главным залом. Вдоль стен стояли низкие модульные стулья, а в углу гудел кулер с водой. В аранжировке не было никакого намека на его функцию. Чарли сел, не дожидаясь, пока его спросят, скрестив одну ногу на другую, гадая, что будет дальше. Лиза прислонилась к закрытой двери, все еще сохраняя кривую улыбку. Ее взгляда, подумал Чарли, было трудно избежать. Зеленовато-синий притягивающий луч, который пронзил комнату, полную людей, и теперь заставил ее чувствовать себя прижатой. «Это потрясающий опыт», — сказала она, пытаясь имитировать энтузиазм, который услышала за обедом.
«Доктор. Шарлотта Флинт, — сказала Лиза. «Чарли, я думаю, твоим друзьям. Первая степень по психологии, философии и физиологии, полученная в Колледже Св. Схоластики в Оксфорде. Магистр клинической психологии и психопатологии в Сассексе. Получил квалификацию психиатра в Манчестере, где сейчас работаешь старшим преподавателем по клинической психологии и психологическому профилированию. Министерство внутренних дел аккредитовано для работы с полицией в качестве профайлера. Как я поживаю?"
«Вы пропустили мой значок костра от гидов. Как ты меня заметил?»
Лиза оттолкнулась от двери и набрала себе воды, повернувшись спиной к Чарли. — Я узнал тебя. Она повернулась, осторожно покачав головой. «Вы очень красноречиво рассказали в Обществе судебно-медицинской экспертизы о причинах выбора, который вы сделали в деле Билла Хоптона».
Билл Хоптон. Человек, который вышел на свободу благодаря неохотному заключению Чарли на свидетельской трибуне, что он не убивал Джемму Саммервилл. Мужчина, который вышел на свободу и убил еще четырех женщин. Простое упоминание его имени было своего рода испытанием. Дело Хоптона привлекло внимание общественности к Чарли. В то время это не принесло ей особой пользы. А теперь, похоже, это разрушило ее карьеру. Но тогда, в тот день в Оксфорде перед Лизой Кент, это все еще было бомбой, готовой взорваться, хотя это и оставалось единственным случаем, о котором все, связанные с правоохранительными органами, хотели поговорить с ней. Чарли намеренно сказал: «Я не знал, что ты сотрудник ФСС».
Лиза потягивала напиток, изучая Чарли через край белого пластикового стаканчика, темные брови удивленно приподнялись. "Я не. Но у меня есть друзья, которым знаком мой интерес к тому, как работает мышление людей. Утром я подумал, что это ты, но во время обеда кое-что проверил, чтобы убедиться.
«Это свободная страна».
Лиза рассмеялась. «Не смеши. Вы здесь, чтобы заняться сносом. Вы думаете, что я использую доверчивость и слабость ради выгоды. Хотя я не уверен, как это связано с составлением профилей преступников».
«Удар по праву», — подумал Чарли. «Я действительно так думал. Я не знаю. Что касается профессиональной значимости, то манипулирование другими — это то, как многим серийным преступникам так долго удается оставаться безнаказанными». Она встала и направилась к двери. «Это был интересный день. Но я думаю, что, наверное, будет лучше, если я уйду».
«Я должен злиться на вас, доктор Флинт. Но я почему-то нет. Тебе действительно не обязательно идти». Слова были достаточно безобидными; тона не было.
Чарли покачала головой. «Я думаю, будет лучше, если я это сделаю. Я не хочу сбивать тебя с толку».
"Возможно Вы правы. Знание того, что ты знаешь, что я знаю, кто ты, изменит динамику в комнате. Лиза вытащила карточку из кармана свободных брюк. «Кажется, я не оправдал твоих ожиданий, а это значит, что это была пустая трата твоего времени». Она улыбнулась. «Позволь мне как-нибудь загладить свою вину перед тобой. Я действительно думаю, что у нас есть что-то интересное, чем мы можем поделиться. Вот моя карточка. Давай останемся на связи."
Возвращаясь в свой гостиничный номер, Чарли пыталась разгадать нюансы голоса Лизы, но она никогда не могла быть до конца уверена, что то, что, по ее мнению, она услышала, действительно было там. Флиртовала ли Лиза? Это был какой-то профессиональный вызов? Или ей просто нравилась игра в кошки-мышки? Что бы это ни было, Чарли попался на крючок обаяния Лизы.
Раздумья над точным смыслом слов Лизы стали для Чарли привычным опытом. С той первой встречи эфир гудел от их электронного общения, причем профессионалы обычно уступали место личному обмену двумя людьми, выстраивающим связь.
По опыту Чарли, клинические психиатры разделились на две группы. Тех, кто сознательно решил никогда ничего не задавать о себе, и тех, кто подвергал каждый аспект своей жизни такому же тщательному анализу, как и к своим пациентам. Чарли часто хотелось, чтобы она не была обречена на членство в команде «анализируй это». Но это в некоторой степени объясняло ее увлечение Лизой. Чем более загадочными были сообщения женщины, тем больше Чарли стремился разгадать их смысл. Что ей было ясно ясно, так это то, что они флиртовали. Флирт друг с другом, флирт с идеями, флирт с опасностью.
Может быть, вам стоит задуматься над тем, что вам не прислал ваш корреспондент? Мне всегда нравится ответ, которого нет. . . «Что именно Лиза имела в виду под этим?» — задавалась вопросом Чарли, глядя на экран своего компьютера. Она просто имела в виду газетные вырезки или это был еще один пример косвенного намека? То, как Лиза заставляла ее чувствовать себя, напоминало семью термитов, прорывающихся сквозь прочный фундамент ее отношений с Марией. Чарли знала, что ей нечего играть в эту рискованную игру, но каждый раз, когда она решала оставить ее в покое, приходило сообщение или электронное письмо, требующее ее внимания и ответа. Она была так же безнадежна, как и некоторые из ее пациентов. Она не могла сопротивляться тому, что, как она знала, было для нее плохо. Она даже не могла быть уверена, что эта женщина лесбиянка. Возможно, флирт и уклончивость — ее естественный стиль поведения. Так мало их общения было лицом к лицу, и так много было дразнящим поединком. Возможно, Чарли был совершенно не в теме. Действительно, насколько она знала, Лиза могла быть натуралкой. Весь этот бардак мог быть не чем иным, как жалким выданием желаемого за действительное. мышление. С отчаянным стоном Чарли вернулся к содержимому конверта.
Очевидно, что вырезки представляли собой лишь избранное из того, что было опубликовано в СМИ. Может быть, ответ кроется в недостающих историях? В нетерпении она вызвала Google News и ввела имя жертвы. За долю секунды поиск выявил список всего, что СМИ представили об убийстве Филипа Карлинга. Их были десятки, даже с учетом того, что Google отсеивал подобные истории.
Были и другие, более срочные звонки во время Чарли. Возродить ее умирающую карьеру, например. Но иногда отвлечение было непреодолимым. Чарли вызвал первую историю, решив методично проработать ее. Первое откровение пришло во второй статье, к которой она получила доступ, статье в Daily Telegraph , в которой упоминалась доктор Магда Ньюсам. Потрясенная, Чарли поняла, что овдовевшая невеста ей не чужая. Имя Магдалины Карлинг ничего не значило. Но альтернативная личность превратила Чарли из академического энтузиазма в смятение. Она была потрясена тем, что каким-то образом не заметила, что женщина, виновная в этой трагедии, была кем-то, кого она когда-то знала. Внезапно все начало обретать смысл.
— Бедный ребенок, — сказала она тихо, с жалостью в голосе. Осознание роли Магды в деле об убийстве сделало одну вещь неоспоримой. Тот, кто отправил таинственную посылку, почти наверняка был частью студенческой жизни много лет назад, когда Чарли был студентом, учеником матери Магды Коринны и время от времени присматривал за ее детьми. Была ли это сама Коринна Ньюсам или фотокопии прислал кто-то другой? И все же оставался вопрос: почему?
Как всегда методично, Чарли продолжил изучение архивных материалов. Она почти дошла до конца, когда на ее экран загрузилась фотография, появляющаяся по частям сверху вниз. Женщина, которую это обнаружило, обладала такой красотой, которая заставляла людей глазеть. Даже украденная газетная фотография не оставила на этот счет места сомнениям. Темно-русые волосы и, казалось бы, идеальная кожа, правильные черты лица манекенщицы, полный рот, намекающий на чувственность. «Ух ты», — сказал Чарли, любуясь стройной фигурой и бесспорно хорошими ногами, которые постепенно появились.
Подпись гласила, что эта потрясающая женщина на переднем плане фотографии — Магдалина, вдова Филипа Карлинга. «Посмотри, каким ты стал, Мэггот», — сказала она, пораженная этой хитростью генов. Но, изучив картину в целом, Чарли поняла, что ей не нужна подпись, чтобы узнать женщину, стоящую рядом с Магдой. Возраст не уничтожил стройную красоту Джея Макаллана Стюарта, а привычки не притупили ее грозный и опасный вид.
Хотя это вызвало больше вопросов, чем ответов, Чарли была уверена, что решила основную проблему — источник черенков. «Если бы моя дочь тусовалась с Джеем Стюартом, я бы что-нибудь с этим сделала», — сказала она. И несколькими нажатиями клавиш она оказалась в своей почтовой программе.
Я последовал твоему совету. Было очевидно, что мне прислали не все статьи в прессе, поэтому я погуглил новости, чтобы посмотреть, смогу ли я выяснить, чего не хватает. И вот, я почти сразу обнаружил, что ни в одной из присланных мне версий вдова не названа должным образом. Ее настоящая личность не «миссис Магдалина Карлинг», а «доктор». Магда Ньюсам>. АКА Мэггот, или, по крайней мере, так было раньше, когда ей было 10, а мне 21, и я присматривал за ней и ее братьями и сестрами. Она старшая дочь Коринны Ньюсам, младшего научного сотрудника-философа в Шолли, которая учила меня и регулярно использовала в качестве няни, пока моя навязчивая идея на последнем курсе получить приличную степень и при этом умудряться немного повеселиться не положила этому конец. В любом случае, с тех пор мы поддерживали связь с Рождественской открыткой, хотя и не настолько близко, чтобы она упомянула об участии Магды в этом деле.
Читая дальше, я наткнулся на фотографию Магды, которая превратилась в потрясающе красивую красавицу в Форма принцессы Дианы. А позади нее стоял кто-то еще, кого я узнал. Раньше она была простой Джей Стюарт, но теперь мир знает ее как Джей Макаллан Стюарт. Миллионер доткомов и автор бестселлеров о страданиях. Теперь она круглосуточно руководит персонализированными онлайн-путеводителями. Возможно, вы видели ее в «Белом рыцаре» , она иногда появляется в слоте для приглашенных инвесторов. Она отставала от меня на пару лет в «Шолли», но ее известности было достаточно, чтобы преодолеть этот недостаток. Даже среди дамб Брайтона истории о Джее Стюарте распространялись по виноградной лозе.
Я помню ее как безжалостно амбициозную, одну из тех героев рабочего класса, которые полны решимости использовать каждую возможность в полную силу и не заботятся о том, чьи лица они топчут в борьбе за вершину. Она была избрана президентом JCR через год после моего ухода. Лишь после того, как она получила эту должность, она очень эффектно и стильно предстала в роли любовницы старшего редактора одного из глянцевых журналов о моде. Некоторые из однокурсников хотели ее выгнать, но она всегда была очень осторожна и никогда не нарушала правила.
Итак, я полагаю, что если бы я была Коринной Ньюсам, а Джей Стюарт тусовался с моей дочерью, я бы хотел раскопать немного грязи, которая могла бы отправить Стюарта в мусорное ведро истории. Но она не хотела бы обращаться ко мне напрямую, потому что моя лесбийская солидарность оказалась сильнее старой преданности ей и Мэгготу.
Теперь, проработав все это, я не знаю, что делать. Хочу ли я участвовать? Меня это волнует? И разве лесбийская солидарность ничего не значит? Все предложения с благодарностью приняты.
Если бы вы были собакой, вы были бы лейклендским терьером, упрямым, настойчивым, надежным и с улыбкой, которая могла бы растопить айсберг. Ваши открытия увлекательны. Каким бы ни был подтекст, вы правы, ясно, что это как-то связано с Магдой Ньюсам и Джеем Стюартом, и что связь с вами осуществляется через Шолли.
Ваша Коринна, кажется, совершенно не уверена в вас, учитывая, насколько хорошо она вас когда-то знала. На ее месте я бы появился у тебя на пороге и сказал, что ты мне нужен. Ты бы никогда не отказался. Не могли бы вы?
С другой стороны, возможно, просто потому, что она знает вас и понимает, насколько невозможно для вас сказать ей «нет», она просит вас о помощи единственным способом, который она может себе представить, который дает вам возможность отказа. .
Или это тест? В общем, если ты недостаточно умен, чтобы разобраться в этом, ты мне бесполезен.
Как вы думаете, что это такое?
<все предложения с благодарностью приняты> Я знаю тебя, Чарли. Вам нужны ответы. Вы определили свои варианты, приняв первое решение изучить вырезки; независимо от того, признавали вы это или нет, это вызвало у вас глубокую привязанность к старому колледжу. Теперь мне кажется, что ты не сможешь успокоиться, пока не встретишься с Коринной и не узнаешь, чего она от тебя хочет.
Смотреть на светлую сторону. Может быть, ты сможешь договориться о поездке в Оксфорд, и мы сможем провести некоторое время вместе. Было бы неплохо пообщаться не только с конференцией, вы так не думаете?
Клиенты отвезли меня на вкусный бордовый. Если бы вы были здесь, я бы воспользовался возможностью, чтобы отучить вас от этих тяжеловесов Нового Света, которым вы так преданы. Обещаю, тебе понравится путешествие.
ЛКх
В этом нет сомнений, подумал Чарли. Лиза выгнала из головы мысли о Магде и Коринне, предложив появиться на пороге ее дома и потребовать ее помощи. Этого было достаточно, чтобы мысли Чарли задумались о возможностях, как восхитительных, так и ужасных. При мысли о Лизе и Марии лицом к лицу ей хотелось закрыть лицо руками и заплакать от невозможности всего этого. Она не могла поверить, что Лиза не осознавала, какой эффект окажут ее слова; в конце концов, женщина проводила дни, занимаясь сокровенными тайниками разума других людей.
— Повзрослей, — пробормотал Чарли. Она заставила себя перестать предаваться подростковым фантазиям и сосредоточиться на практическом содержании послания. Лиза явно понимала ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что она не может оставить в покое вырезки так же, как и напряженное общение между ними. Коринна действительно казалась очевидным кандидатом. Казалось, не было другого выбора, кроме как позвонить ей и уладить этот вопрос.
Чарли вздохнул. Наконец ей удалось найти что-то еще более устрашающее, чем Генеральный медицинский совет. Почему-то она не думала, что с этим будет легче справиться.
6
«С этим не поспоришь», — сказала Кэтрин Ньюсам, выводя сестру из зала суда и направляясь по узкому боковому проходу к комнате, которую для них подготовил королевский прокурор. «Судья это сделал. Я не понимаю, как кто-то может сомневаться в том, что это сделали Баркер и Сандерсон». Она аккуратно встала между сестрой и женщиной, которую видела на скамейке для прессы. — Отвали, — сладко сказала Кэтрин через плечо, следуя за Магдой в комнату с надписью «Частная». Будучи самой младшей из детей Ньюсамов, Кэтрин получила лицензию, от которой иногда вздрагивали ее братья и сестры.
Прошла неделя после ее первого ретрита там, а Магда все еще удивлялась отсутствию комфорта. Четыре не совсем одинаковых стула с твидовой обивкой, местами протертой до гладкости, стол, слишком большой для этого помещения, и металлическое мусорное ведро, которое не опорожняли с тех пор, как в него впервые бросили использованные кофейные чашки. Кто-то попытался поднять настроение комнате, приклеив на стену пару испанских праздничных плакатов, но сияющая голубизна неба только делала грязные стены еще более унылыми. Но все это не имело значения для Магды. Что ее заботило, так это убежище от взглядов и шепота. "Вы действительно так думаете? Я не знаю, Вилли. То, что мы хотим, чтобы так было, не означает, что ты прав, — сказала она, поджимая под себя одну ногу и садясь на стул.
Кэтрин энергично кивнула. Она была похожа на детскую куклу с ее вьющиеся светлые волосы, круглое лицо, ярко-голубые глаза и розовые щеки. Между сестрами не было никакого физического сходства. Если Магда была высокой, стройной и непринужденно изящной, то Кэтрин была средней во всех отношениях. Что сделало ее запоминающейся, так это не ее внешность, а ее неудержимая энергичность, которая в настоящее время используется для защиты старшей сестры. Другие, возможно, возмущались красотой Магды, но Кэтрин гордилась своей сестрой и радовалась тому, что на этот раз она могла предложить Магде поддержку и помощь, которые всегда были у нее за спиной. — Поверь мне, Магда, — сказала она, непреклонно в своей уверенности. «Особенно после того, как прокурор обрушил защиту. На какое-то время они в последний раз вкусили свободу». Она все еще держалась за ручку двери. «Тебе нужно что-нибудь поесть? Или пить? Кофе? Маффины?
Удивительно, как часто стремление Кэтрин угодить проявлялось в еде и питье. «Несмотря на ваше убеждение, что все открыто и закрыто, я подозреваю, что присяжные отсутствуют достаточно долго, чтобы вы могли совершить десантный рейд за кофе».
Кэтрин проверила карман джинсов на наличие мелочи. «Я вернусь», — сказала она, сносно изображая Терминатора. Магда не смогла сдержать улыбку, и глаза Кэтрин загорелись удовлетворением, когда она направилась к двери.
Впервые с тех пор, как она прибыла в суд тем утром, никто больше не смотрел на Магду. Отсутствие внимания было так же ощутимо, как поднятие физического груза. Выступать на сцене было утомительно. Она задавалась вопросом, как Джей справлялся с тем, что находился в центре такого внимания. Благодаря ее появлению в «Белом рыцаре» ее часто узнавали в самых невероятных ситуациях, лишая ее конфиденциальности. «Я была так наивна в этом отношении», — однажды с сожалением сказала она Магде. «Я никогда не понимал, как люди овладевают тобой просто потому, что ты появляешься на экранах их телевизоров».
Магде хотелось бы, чтобы они сейчас были вместе; она никогда не возражала против восхищенного взгляда Джея. Но если бы Джей был здесь, внимание прессы и публики было бы еще более гнетущим. Отношение средств массовой информации резко изменится. Из объекта симпатии она превратилась в предмет зловещих спекуляций и сплетен в дневниках. Джей был прав. Им нужно было не допустить, чтобы их отношения стали достоянием общественности до тех пор, пока судебный процесс не выскользнет из непосредственного сознания людей. Однажды, когда их сфотографировали вместе, после поминальной службы по Филиппу, Джей сумел потушить потенциальный пожар, убедившись, что ее описали как старого друга семьи. В конце концов, обучение у Коринны оказалось полезным.
«Нам нужно пока сохранить нашу личную жизнь в секрете. Ты не хочешь, чтобы они думали о тебе как о веселой вдове», — сказал Джей. «Хотя мы не сделали ничего плохого, есть много людей, которые были бы готовы намекнуть на обратное».
Она была права. Ничего из того, что они сделали, не было неправильным. Наоборот. Чем больше доказательств Магда слышала в зале суда, тем больше она понимала, насколько прав был Джей. Если бы они не сделали то, что необходимо было сделать, справедливость никогда бы не восторжествовала. Но теперь Пола и Джоанну отправляли в тюрьму, где они и заслуживали. И она гордилась той ролью, которую сыграла в этом процессе.
Магда крепко цеплялась за это чувство гордости. У нее не было особых чувств по поводу смерти Филипа. Это был ужасный удар, нельзя этого отрицать. Потеря мужа из-за внезапной насильственной смерти в день свадьбы никогда не будет чем-то менее разрушительным. Даже если ты неделями подавлял свои сомнения по поводу брака. Но если бы все не произошло так, как случилось, они с Джеем, возможно, никогда бы больше не нашли друг друга. И эта мысль привела Магду в ужас. Она ненавидела себя за эту мысль, но в глубине души знала, что потерять Филипа ради Джея — это сделка, на которую она согласится снова и снова. Ее в равной степени стыдило и ужасало то, что она могла даже позволить такой мысли прийти ей в голову. Подобные идеи заставили ее колыбельную католическую вину проявиться и оставить у нее ощущение, что ее нынешнее счастье не только незаслуженно, но и находится на грани того, что его у нее отнимут.
Кэтрин плечом распахнула дверь, держа в каждой руке по картонному стаканчику латте, спасая Магду от тьмы ее мыслей. «Это было быстро», сказала Магда.
Кэтрин усмехнулась. — Я говорил тебе, что если дать чаевые девушке из кофейни в первый день, то принесешь дивиденды. Мне даже больше не придется стоять в очереди». Она передала кофе и села на стул, подвернув под себя одну ногу. — Могу поспорить, ты чувствуешь облегчение, что все почти закончилось.
"Ага." Магда вздохнула. «Я просто надеюсь, что почувствую некоторое чувство завершения». Она пожала плечами. «Способ провести черту и двигаться дальше».
— Разве не об этом Джей? — сказала Кэтрин. Магда поискала в ее тоне враждебность и, не найдя ее, решила, что ее сестре просто любопытно.
«Джей чувствует себя словно в параллельной вселенной», — сказала Магда. «Ничего не связано с моей жизнью с Филиппом».
«Но она есть», — сказала Кэтрин. — Я имею в виду, что именно тогда ты снова столкнулся с ней. День свадьбы».
Ее слова пронзили грудь Магды электрическим током. «Нет», сказала она. «Это было после этого. Помнить? Мы встретились на званом обеде».
Кэтрин выглядела озадаченной. «Но она была там. У святой Схоластики. В день твоей свадьбы. Я видел ее."
Магда рассмеялась, что показалось ей искусственным. «Ну, она была там, это правда. Она выступала на конференции в колледже. Но ее не было на свадьбе. Я никогда ее не видел. Я даже не знал, что она была там много лет спустя. Этого не произошло».
Кэтрин нахмурилась. "Ой. ХОРОШО. Я знал, что вы встретились позже, но, наверное, я просто предполагал, что вы с ней столкнетесь. Когда я увидел ее, она выходила из Магнуссон-холла. Поскольку мы там пользовались туалетом и маминым кабинетом, я подумал, что ты, должно быть, видел ее или что-то в этом роде. Она робко улыбнулась Магде. Ее старшая сестра, возможно, и защищала бы ее, но когда она подумала, что Кэтрин нужно дать пощечину, Магда никогда не сдерживалась.